6sov : другие произведения.

Легион особого назначения Часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Собрана первая часть

  Легион особого назначения.
  
  Пролог
  
  История этого мира сокрыта от нас веками. Мы лишь гости на этой планете. Ее хозяева - люди, привезли нас с родного Воина Крылатых Стрел и сделали рабами. Позднее, на этой планете появились коротышки - гномы, назвали их люди, и отправили добывать руду. Они поселились в Горбатых горах. На Берегу Янтарных Слез были оставлены привезенные эльфы - лучшие менестрели известной людям вселенной. Много других рас и народов привозили люди, как сороки, тащили все необычное в свое гнездо. Сучилось однажды то, с чем ранее не сталкивался род, ведущий свое начало от обезьян. На Землю пришел великий мор. Бог сжалился над своими детьми - нами. Воды взбунтовались и обрушились на континенты. Вулканы проснулись, солнце скрылось за облаками на годы. Сместились полюса, Антарктиду скрыли льды, Америка ушла под воду. Погибли многие люди и привезенные ими расы. На планете остались лишь жалкие крохи от заселивших ее рас. Настал момент, когда покоренные людьми народы вышли из-под гнета и стали жить самостоятельно. Многие погибли, как в борьбе со стихией, так и в череде кровопролитных войн. Утрачены были многие знания. Планетой по очереди владели самые многочисленные расы: то эльфы, то гномы, а последними были мы. Люди стали подниматься с колен. Эльфы в свое правление многое успели сделать для забвения людской мощи и господства. Были уничтожены все достижения людей, вся их многовековая культура, их строения и открытия были присвоены эльфами. Они и переписали историю мира, назвав себя первыми среди равных. И только нам известна истина и храним ее в своих преданиях.
  
   Летопись Иллариона - орка,
   настоятеля монастыря потерявших надежду
   1213 год от рождества Великого.
  
  
  
   Глава 1. Неожиданные гости.
  
  
  Салан приютился на утесе, нависая над портом своими кривенькими улочками, церковью Семи и громадиной дворца наместника. Тот, правда, еще строился, а сам наместник области был постоянным завсегдатаем имперских бань, и в город наведывался лишь в случаях крайней необходимости. Но таких не возникало.
  Но вот у горожан на это было свое мнение. Хотя наместника тут не жаловали и не ждали, но все одно желали его присутствия в городе. Знали, что тот с собой всегда привозил магов. Своего же Салан позволить себе не мог. Все доходы городской казны уходили в пресловутую стройку.
  А маг бы в Салане не помешал. Жара, установившаяся в городе после последнего шторма, стояла уже пятые сутки. Не удивительно, лето в Салан было долгим, и дожди, по старому поверью, всегда приносились на парусах кораблей, заходивших в порт. Но в эти пять дней новичков у причалов не швартовалось.
  'Вот и совсем погода наладилась', - подумал вербовщик легиона особого назначения Сильвиний Меченный, с трудом поднимаясь из-за стола, заставленного грязной посудой. В руках у него пряталась кружка пенистого эля, наполовину пустая. На лице застыло выражение сытости и безделья. Бросив подбежавшей прислужке пару медяков, выуженных из увесистого кошеля, он вышел из кабинки на втором этаже таверны Злого Джо, где всегда обедал, на балкончик и уставился на лежавшее внизу, у подножья города, море.
  У причалов ютились пара стареньких шхун, да подплывали прогулочные лодки и припозднившиеся рыбаки. Сильвиний осушил кружку и только тогда разглядел на горизонте приближающийся корабль. Правда, тот был похож на муху, ползущую по волнам. Корабль шел очень быстро, на глазах увеличиваясь в размерах. 'Магия', - подумал Сильвиний и, вспомнив примету, решил, что скоро опять ждать урагана или грозы.
  Утирая рукавом красной форменной рубахи выступивший после сытного обеда пот, он спустился в полупустой и необычно темный зал и, раскланявшись, вышел во двор. Таверна находилась почти на самом верху утеса, на одной улице с церковью Семи. Деревянное здание часто перестраивалось, а еще чаще горело. И поэтому имело вид старой, обожженной бочки, с покатой крышей и окнами, обращенными к морю.
  К бочке недавно пристроили вербовочный пункт, в котором и проводил почти все время Сильвиний. Комнатушка, куда он ввалился после обеда, оказалась небольшой, метра четыре в длину и два с половиной в ширину. Центр ее занимал стол, заваленный пыльной кипой бумаг и бумажек, на его зеленом, местами даже чистом сукне, ютилась чернильница. Стул, расшатанный и не раз собранный Сильвинием, прятался за столом. И совсем нелепо выглядел металлический ящик, утопленный в левом от входа углу.
  Как всегда, после сытного обеда, ветеран многочисленных стычек на Пограничье, двух Орочьих войн и Гражданского усмирения, Сильвиний Меченный решил вздремнуть за столом вербовочного пункта. Да и как не поспать в фиесту? Жара на дворе утащила всех его обитателей в тенёк, а тех, у кого водились серебряные кругляши - в таверну Злого Джо, сбоку которой и пристроили свой пункт предприимчивые легионные вербовщики.
  Сильвиний спал так каждый день, хотя не прочь был и потрудиться. На этот подвиг он согласился бы в любое время. И даже плакат над дверями в пункт говорил об этом: 'Мы рады вам всегда!'. За каждого новичка, вновь записавшегося в ряды легиона, вербовщику давали один золотой. 'А сами поймите, при пенсии в четыре и зарплате в восемь серебряков, получить золотой будет большим праздником'! - каждый раз говорил Сильвиний своим собеседникам в таверне Злого Джо за кружкой пенистого эля.
  В последнее время такого не случалось. Нет, Сильвиний был не против праздников, он неплохо отдыхал все в той же таверне Злого Джо, но вот вербоваться никто не спешил. Раньше, когда легион стоял на Южной границе, от желающих отбоя не было. Еще бы, позагорать на солнышке, иногда отпугивая настырные дикие племена, да получать немеренно, любой дурак согласен. Теперь легион бросили в самое пекло, на Пограничье. И вот результат - туда могли отправиться только самые отважные сорвиголовы или те, кто совсем без головы на плечах. Вот и увеличило легионное командование жалование новобранцам в три раза, а премию вербовщикам до одного золотого.
  Но сколько не бился Сильвиний, сколько не прилагал усилий, как красноречиво не восхвалял все прелести службы в рядах легиона во время распития эля и не расклеивал призывные листовки на заборах, все равно, дураков не находилось уже несколько месяцев. Последним завербовавшимся был Криволапый Риккардо, сбежавший из-под венца. 'Уж лучше в легион, чем в зяти к Злому Джо', - сказал он, подписывая стандартный контракт. С тех пор Джо всегда презрительно сплевывал при виде Сильвиния. Но бизнес - есть бизнес. И отказываться от одного из постояльцев Злой Джо не стал, хотя его дочка, Большая Вириния, постоянно пилила папашу и устраивала истерики, что характерно для девушек незамужних, ждущих ребенка, когда жених на другой стороне континента.
  Вот такими рассуждениями руководствовался Сильвиний Меченный, почетный ветеран и вербовщик легиона особого назначения, устраиваясь поудобнее за столом после обеда. На улице было тихо, очередь из желающих завербоваться не стучалась в двери, пенистый эль успокаивал, а надоедливая муха с оторванными крыльями сердито жужжала в коробке из-под бумаг, куда он ее поместил перед обедом.
  Сильвиний откинулся на стуле, оперевшись затылком на стенку, положил ноги на стол, сняв стоптанные мокасины и явив миру дырявые носки, запах оных отпугивал всех летающих насекомых, и, с мыслью об исполненном на сегодня долге, заснул. Видеть цветные грезы ему помешали явно насильственным способом. Распахнувшиеся двери задели стол, сдвинутый Сильвинием во время сна, и от удара вербовщик потерял равновесие и сверзился со стула. Изрыгая проклятия, от которых покраснел бы самый матерый из морских волков, забредавших в таверну к Злому Джо из порта, Сильвиний с трудом поднялся и уставился на пришедших, забыв закрыть рот.
  А посмотреть было на кого. Эта парочка посетителей явно не от мира сего. Ну где, скажите, вы встретите одновременно гнома с Горбатых гор и эльфа с Берега Янтарных Слез. Да еще и не бьющихся друг с другом до последней капли крови, вспоминая все обиды, нанесенные им представителями другого племени. Из-за противоречий, раздирающих эти две расы, они не раз оказывались в кровопролитных войнах по разные стороны баррикад. Но окончательной победы никто никогда не достигал. Противоречий за века было накоплено очень много. От таких, как монополия ювелирного рынка, до того, с какой стороны лучше засыпать табак в курительную трубку. Из-за последнего разразилась такая война, что обе расы с тех пор не могли оправиться, потеряв лучших своих бойцов и магов.
  Этим ослаблением не преминули воспользоваться люди, расширив свои сферы влияния на окружающие государства гномов и эльфов территории, завязывая с их населением торговые, военные и дипломатические связи. Эта экспансия воспринималось и гномами и эльфами болезненно, но ничего поделать они не могли, зализывая причиненные друг другу раны.
  Сильвиний, увидев этих посетителей, не вовремя разбудивших его, удивился не только их принадлежностью к старым расам Земли, но и их миролюбием. Хотя оба нелюдя оказались основательно вооружены, однако за оружие не хватались, не мутузили друг друга. Денег с вербовщика не требовали, наоборот, поприветствовали, кивнув в сдержанной манере старших к младшим, как того требовал дипломатический этикет.
  Эльф, помимо привычной и сладострунной домры, висевшей справа за спиной, оказался вооружен одноручным прямым мечом и круглым щитом, незаменимым при лесных битвах, а эльфийский лук и колчан висели за спиной, с левой стороны, вместе с музыкальным инструментом создавая эффект крыльев. На нем был легкий доспех из крокодильей кожи: просторная куртка, с вшитыми металлическими пластинами, и обтягивающие лосины, которые были заправлены в красные сапоги. Голову покрывал шлем с высоким шишаком, делая эльфа вдвое выше своего спутника.
  Гном закинул прямоугольный, в рост, щит за спину, в бою тот скрывал его почти полностью, оставляя открытыми лишь голову с плоским, как блин, шлемом. На поясе висела традиционная боевая кирка и длинный кинжал. Добротная кольчуга, длинной по колено, да еще и с капюшоном, прибавляла пару лишних килограмм к весу гнома. Привычным было и притороченное к щиту, окованное железом, копье.
  Оба посетителя являлись яркими представителями своих рас. Эльф, высок и худ, бледнокожий и с зелеными, изумрудными глазами. Острые, как у летучих мышей, ушки торчат из-под шапки волос цвета спелой пшеницы, выбивающихся из-под шлема. Тонкие пальцы с четырьмя фалангами хорошо могут играть на домре и бить неприятеля из лука.
  Гном, как и все жители Горбатых гор, приземист, коренаст, голова, как валун, с тонкими щелями глаз, нос с горбинкой, волосы длинные и черные, что крыло ворона. Руки вытянутые, но жилистые, как два молодых деревца, широкая грудь, покрытая зарослями сбегающих с головы волос. Усы, что клякса, прикрывают маленький рот. Ноги короткие и кривые, так что у наблюдателя, увидевшего гнома впервые, создается впечатление, что валун катят на маленькой тачке.
  Сильвиний, придя в себя и утерев слюнки, выступившие во время сна, спросил:
  - Чего вам, судари?
  Эльф хмыкнул, а гном, как и все их племя, красноречивый и болтливый донельзя, ответил:
  - О, вэликий воин, мы с маим лучшэм другам Элионарам, пожаловал в твоё чэртог для таго, чтоба вступать в легиона.
  Сильвиний крякнул, нашарил стул рукой и бухнулся в него, от неожиданности потеряв дар речи. Невиданное дело, двое нелюдей в рядах легиона особого назначения.
   - Этого не может быть, - выдавил Сильвиний. Жажда наживы боролась в нем с разумом, и последний побеждал, заставляя выложить на одном духу посетителям:
  - Легион создан и используется для уничтожения нелюдей, то есть, таких как вы.
  
  Пролог 2
  Орки жили на планете Воина Крылатых Стрел и были единственной расой, обладающей разумом. Наше развитие в то время находилось на уровне пещерных людей. Об этом, правда, мы, орки, узнали, попав на Землю. Люди привезли нас сюда с одной целью - сделать нас своими рабами. И это им удалось.
  Нет, они не смогли сломить нашу гордость. Дух воинов, не забывших родную планету и свободную жизнь на ней. Да, мы прислуживали им, выполняли домашнюю работу, сожительствовали с ними. Нас научили жить покорно, на шеях у каждого орка красовался ошейник, одновременно являющийся переводчиком, миной и опознавательным знаком. Нас трудно не узнать, один раз увидев, но для людей мы все были на одно лицо, как и они для нас. И хозяева хотели всегда знать, где их рабы, чтобы в случае восстания - взорвать наши ошейники и прервать жизнь.
  Мы общались друг с другом, встречались в супермаркетах, на заправках, во время прогулок. Создавалась сеть сопротивления людям. И через нее мы узнали тысячу двести тринадцать лет назад, что Богом был ниспослан на Землю Великий, предсказавший наше освобождение. Он обратился к нашему духу с молитвой о терпении, и мы повиновались. Мы ждали освобождения. И этот день настал.
  
   Летопись Иллариона - орка
   настоятеля монастыря потерявших надежду
   1213 год от рождества Великого
  
  
  
  
  Глава 2. Наемники.
  
  Гном взглянул на эльфа, и расхохотался. Его спутник, именуемый Элионором, выразительно приподнял светлые брови, изобразив на лице подобие улыбки, и молвил, растягивая гласные звуки, как присуще было их расе:
  - Многоуважаемый'c, нам известно'c назначение'c сего'c легиона'c. Мы'c с почтеннейшим Григорьюсом прибыли'c сюда'c не'c просто'c так.
  При этом каждое слово произносилось с придыханием и если оканчивалось на главную букву, то эльф добавлял еле слышный звук 'с', что знатокам эльфийского этикета указывало на происхождение Элионора из правящего рода.
  Гном продолжал хохотать, держась за бока, Сильвиний же опешил и не знал как себя вести. Для него это были первые нелюди, пожелавшие встать в ряды легиона. Устав этого не запрещал. Правда, составители и не подозревали, что среди людей смогут не только разгуливать, но и жить безнаказанно нелюди. Создан легион был в первые годы после свержения орксого ига на все территории Империи. Но за прошедшие века Империя была разбита на царства потомками Императора, а те в свою очередь дробились на более мелкие графства и области.
  Легион же, будучи направлен в годы создания на борьбу с орками, в дальнейшем столкнулся и с гномами, и с эльфами, и с другой нелюдью, населявшей подступы к Империи. Война велась не только на границах. Во время ига многие орки заселили плодородные земли, гномы заняли горы и предгорья, в лесах стали расселяться эльфы.
  Именно ими в первую очередь и занялся легион особого назначения, оттесняя всю нелюдь или убивая ее. Эта зачистка длилась не одно десятилетие, но постепенно, территория империи была очищена. Легион к тому времени вышел из подчинения Императора, чья власть ослабла, а страна раздробилась. Воины стали подчиняться верховному командованию из трех генералов, которые, принимая решения, руководствовались уставом в первую очередь и кошельком заказчика - во вторую.
  Постепенно, легион особого назначения, насчитывающий в первые годы до сорока тысяч бойцов, сократился до пяти. Но это не умаляло его мощи. Последнее время он простоял на южной границе, успешно отражая набеги кочевых племен кентавров Южных Степей. Год назад, с Пограничья, пришли опасные вести, и царь Окраины Митро-хан был вынужден нанять легионеров.
  Часть легиона осталась на юге, прохлаждаться в оазисах, наиболее боеспособную часть переправили к Пограничью через весь континент. Попутно шла комплектация новобранцами, но те, кто хотел нести службу, услышав о месте бедующей дислокации, не стремились пополнить его ряды.
  Легкое покашливание эльфа вывело из затянувшихся размышлений Сильвиния Меченного:
  - Многоуважаемый'c, не'c могли'c бы'c вы'c быть любезны'c выдать мне'c и'c моему'c мудрому'c другу'c стандартные'c образцы'c контрактов, с которыми'c мы'c соизволим ознакомиться'c?
  Элионор был многословен и любезен, но в голосе чувствовалась железная воля и привычка отдавать приказы.
  Сильвиний, бывший вояка, привыкший подчиняться беспрекословно, сгреб со стола несколько контрактов и, выбрав из них менее засаленные и залитые элем, протянул эльфу.
  - Вам надо расписаться, после ознакомления, или оставить отпечаток ладони одной из рук, - прокричал он заученную фразу, чем вызвал у гнома продолжение приступа несдержанного смеха.
  Эльф поморщился, но тут же развернул свои уши в сторону открытой двери. А затем толкнул локтем гнома, попав ему в лицо и прекратив смех, сказал:
  - Григорьюс, будь так добр, ознакомься'c с контрактом, но лучше'c сразу'c его'c подпиши'c, не'c мешкая'c, как мы'c и'c оговаривали'с.
  Он протянул гному один из контрактов, а сам углубился в чтение второго экземпляра. Григори с выражением сосредоточенности на лице стал листать все семь страниц, скрепленных печатью легиона особого назначения и прошитых по краю белыми нитками.
  Сильвиний с робостью обратился к эмоциональному сыну гор, скрывая усмешку за напущенной почтительностью и произнес деловым тоном:
  - Уважаемый гном, именуемый Григори, вы не верно чтёте контракт сей, его бы надлежало вам перевернуть оборотной стороной. Печать должна располагаться вверху каждой страницы.
  Теперь улыбка озарила лицо эльфа, гном же нахмурился и зыркнул из-под лобья на вербовщика, примериваясь, куда нанести удар. Сильвиний не зря большую часть своей жизни провел в боях с нелюдью, и смог прочувствать изменение настроения гнома, отпрянуть и схватиться за несуществующий меч. Элионор примирительно поднял правую руку вверх, говоря:
  - Достопочтенные'c, смирите'c свою'c гордость и пыл свой'c. Мы'c в святая'c святых легиона'c - в вербовочном пункте'c. Не'c стоит омрачать свой'c первый'c день в его'c колыбели'c с убийства'c приемной'c матери'c. Поспешите'c, мой'c друг, поспешите'c.
  Гном перевернул контракт и протянул его Сильвинию, говоря:
  - Гдэ мнэ пэчать своэй ладонэ поставэть?
  - Вот здесь, достопочтимый гном, вот здесь, - вербовщик открыл последнюю страницу и положил контракт на стол. Григори плюнул на руку и припечатал свою ладонь к листу. В это время к столу подошел эльф, взял перо из чернильницы и расписался в своем экземпляре. Сильвиний промокнул оба контракта прозрачной бумагой, зафиксировав подписание, и объявил:
  - С сего момента вы приняты в...
  Но закончить ритуальную фразу ему не удалось, со двора донеслись возмущенные крики и ругань.
  Сильвиний, сгреб контракты и, засунув их за пазуху, стащил со спинки стула плащ, на котором еще совсем недавно спал. Набросил на плечи и вышел на крыльцо, возясь с застежкой, за ним последовали эльф и гном. Плащ синего, как небо, цвета, был присвоен легиону особого назначения и олицетворял собой справедливость и свободу, которую легион нес людям и в то же время являлся опознавательным знаком любого нанятого воина.
  Сильвиний оглядел с удивлением, которое отчетливо проступило на его лице, собравшийся во дворе народ. Необычным было то, что людей собралось очень много, даже жара не удержала их от предстоящего. А развлечение, как понял Сильвиний, должно было произойти на дворе, и, так как все собравшиеся глядели на него, то непосредственно с его участием. В толпе, окружившей плотным полукольцом крыльцо вербовочного пункта, он узнал всех завсегдатаев не только таверны Злого Джо, но и всех портовых кабаков, ведь с ними была выпита не одна кружка пенистого эля и проведена не одна разъяснительная беседа. Были тут и торговцы с портового рынка и несколько путешественников, пара стражников и полно самых преданных зрителей - детишек.
  Сильвиний, почувствовав обращенные на него взгляды, подбоченился, выпятил грудь и, приняв соответствующую моменту позу, надменно спросил:
  - Кто посмел тревожить нас, воинов прославленного в боях легиона особого назначения?
  Его голос, казалось, отбросил назад напиравшую толпу. Из нее вперед на шаг выступил моряк, ранее незнакомый Сильвинию, и обратился к нему:
  - Уважаемый, мы к легиону претензий не имеем. Нам бы свои вопросы вот с теми нелюдями решить, что рядом с вами стоят.
  Эльф и гном, переглянулись, но ничего не ответили.
  - Говорите мне, я выслушаю вас всех, - Сильвиний был обязан, как старший, взять ведение переговоров на себя.
  - Я Раффуз Лётый, капитан шхуны. В порту Сении я взял двух нелюдей на борт. Это первая моя ошибка. Они обворовали меня, убили шкипера и завладели всеми сокровищами. Справедливости требую! - гневно произнес капитан древнюю формулу судебной тяжбы. Одетый в поношенный и замусоленный камзол, когда-то сиреневого цвета, а теперь же более похожий на баклажан, помятую оранжевую треуголку, с черным и облезлым пером и коричневые ботфоры, с серебряными пряжками, капитан выглядел скорее разбойником или пиратом, чем заслуживающим доверия судовладельцем.
  - А есть ли свидетели злодеяний, - Сильвиний решил все разузнать и подготовиться к дознанию, как наделенный властью вербовщик легиона.
  - Мы это видели, уважаемый, - вперед вышли еще двое в такой же поношенной и однообразной одежде, как и капитан, похожие на него как две капли воды.
  - Братья мои подтвердят, - капитан был малословен, но в его глазах Сильвиний увидел решимость довести начатое до конца, - мы груз магический везли, а эти нелюди пассажирами были. Но они нас обманули, шкипера убили, груз забрали и сбежали, когда мы в порту отдыхали.
  Сильвиний задумался. Кража магических предметов, которые относились к контрабанде, не была таким уж большим злодеянием. Но убийство шкипера на судне позволяло капитану требовать крови преступников.
  Вербовщик обернулся к нелюдям и спросил:
  - Прав ли капитан, обвиняя вас?
  - Нэт, нэ прав, - гном ответил и за себя и за эльфа, - мы ничэго нэ брали и никаво нэ убивать.
  Толпа встретила эти слова гневными выкриками, больше всего возмущались Раффуз и его братья. Но и остальные жители были на стороне моряков. Нелюдь нигде не любили.
  Сильвиний Меченный был поставлен в тупик. С одной стороны - два золотых за вербовку, а с другой - гнев толпы и злопамятство горожан. И все доказательства были на стороне капитана - нелюди за свидетелей ни судом ни дознанием никогда не признавались, а все моряки однозначно выступят за него. Решение созрело.
  
  
  Пролог 3
  Мы обрели свободу. Она далась нам не так, как мы рассчитывали. Погибло много орков. Но не в битвах с людьми, которых в то время нам было не победить. А в борьбе со стихиями и бедствиями, обрушившимися на Землю, как и предсказывал Великий.
  Орки выжили. Лишившись всего, мы стали свободны. Собравшись вместе, наши предки ушли на восток самого большого континента. Там многими поколениями орков удалось подготовить Убежища, полностью оборудованные для того, чтобы раса смогла выжить. С тех пор эти земли стали нам второй родиной.
  Мы не забыли родную планету даже спустя века. Помнили мы и кому обязаны вынужденным переселением. Поэтому все люди, которых орки встречали на своем пути, погибали.
  Так и возникла вражда, тянущаяся не одно столетие. Сейчас в войнах и стычках гибнут люди и орки. Люди заплатят за ошибки своих предков сполна! Мы помним все! Нет пощады врагу!
  
   Летопись Иллариона - орка
   настоятеля монастыря потерявших надежду
   1213 год от рождества Великого
  
  
  Глава 3. Сборы.
  
  
  Откашлявшись и приняв еще более величественную позу, хотя куда уж более было выпячивать свой живот, Сильвиний произнес:
  - Данной легионом властью я...
  Его неожиданно прервали.
  - Минуту, почтенный. Мне следует сказать, - толпа расступилась, теснимая стражниками и к крыльцу подошел настоятель церкви Семи. Он был худ и стар, но держался уверенно и всем своим видом подтверждал превосходство духовного над мирским. Седые волосы распущены, борода заплетена в семь косичек, на лице, похожем на засушенный персик, ярким огнем горят глаза. На нем одета мантия цвета радуги, а в руке посох из священного дерева Мира, полыхающий магическим огнем.
  - Представляя волю Семи, я молвлю то, что эти нелюди угодны богам. Они избраны, и грехи их в мирской жизни прощены все. Сейчас же их ждут ратные подвиги во славу Семи. Хотя, может среди вас есть те, кто посмеет оспорить волю богов? - настоятель обвел цепким взглядом толпу.
  Сомневающихся в воле богов не нашлось. Кто будет спорить с высшими силами? Все знали, что тех, кто усомниться в словах настоятеля тут же ждет верная смерть. Боги карали мгновенно, не мелочась, и погибнуть могли все, находящиеся на дворе таверны Злого Джо.
  После слов настоятеля толпа стала таять буквально на глазах опешившего Сильвиния и не менее изумленных эльфа и гнома. На дворе остались лишь матросы с судна, привезшего нелюдей, и стражники, сопровождавшие настоятеля. Капитан, посмотрев пристально на обоих зачинщиков беспорядка, сплюнул и последним ушел вместе с родней, не солоно хлебавши.
  Настоятель неторопливо и величаво, как того подобает его сану, проследовал к крыльцу, и первым был пропущен в вербовочный пункт расступившимися Сильвинием и рекрутами. Заняв место за столом, он огляделся с нескрываемым пренебрежением, остановив ненадолго взгляд на металлическом ящике в углу, а затем спросил:
  - Магия?
  Сильвиний кивнул, все еще пребывая в прострации. Эльф и гном наоборот, приободрились и чувствовали себя, как дома. Еще бы, избежав скорой на расправу толпы, они были в безопасности, защищенные волей богов и магией настоятеля. Эльф сел на подоконник, а гном плюхнулся на пол, устроив перед этим свой неподъемный щит в углу. Вербовщик же не знал, куда деть свои руки, смущаясь под проницательным взглядом настоятеля, как девица, идущая под венец. А тот теперь полностью потерял интерес к окружающим предметам и пристально разглядывал ветерана. Изучив его, усмехнулся и спросил:
  - Не ты ли три года назад отличился в Гороне, усмиряя восставших?
  - Да, настоятель. Я за подвиги награжден командованием легиона пенсией и должностью вербовщика.
  - Что ж, награда щедра, хотя и по заслугам. - Настоятель резко повернулся к эльфу и спросил:
  - Что привело вас в ряды легиона?
  Вопрос поставил Элионора и его спутника в тупик. Они переглянулись, плохо скрывая замешательство. Ответил эльф:
  - Мне'c бы'c не'c хотелось обременять своими'c заботами'c столь важного'c человека'c. Раз вы'c интересуетесь, могу'c поведать правду'c всю'c. Только'c думаю'c, что'c не'c всем знать надо'c это'c.
  - У меня нет секретов от почтенного, - настоятель выразительно посмотрел на Сильвиния, - и я думаю, что у вас нет. Он теперь ваш брат по оружию, и как наниматель должен знать все о вашем прошлом.
  - Раз вы'c так считаете'c, я'c не'c буду'c против, - эльф вздохнул, привстал и прошелся по комнатушке. Видимо, решение раскрыть тайну его визита в Салану давалось ему с трудом.
  Приняв его, эльф представился:
   - Элионор, третий'c из Совета.
  Настоятель не удивился, как бы ожидая нечто подобное, но вот Сильвиния надо было видеть. Глаза старого вояки от неожиданного известия чуть не сравнялись по размеру с глазами эльфа. Сильвиний даже немного присел и пробормотал неразборчиво себе под нос какое-то ругательство. Его реакция рассмешила наблюдавшего за всем происходящим гнома, на которого титул эльфа не произвел такого впечатления, как на вербовщика.
  Изумлению Сильвиния не было предела. В Совет эльфийского царства входило всего четверо представителей старейших родов. Только самые почетные и умные, смелые и ловкие, лучшие из лучших, умудренные опытом и зарекомендовавшие себя эльфы избирались всем родом представлять его интересы. И шанс того, что один из них окажется завербованным в легион особого назначения, был равен нулю.
  Вот только этот нуль стоял посреди вербовочного пункта и с неприкрытым вызовом смотрел на настоятеля. Тот же переключил свое внимание на вербовщика и спросил:
  - Я не ослышался, эти нелюди заключили контракт с легионом?
  Сильвиний задумался, пытаясь сообразить, что хочет услышать от него настоятель, и, погодя пару мгновений, ответил:
  -Да. Контракты подписаны. Они - легионеры, а точнее рекруты легиона особого назначения.
  Настоятель пристально оглядел и гнома и эльфа, но, не заметив того, чего искал, требовательно спросил у Сильвиния:
  - Тогда где же их знаки легионеров, положенные новичкам?
  Сильвиний, терявшийся при каждом вопросе настоятеля, обращенном к нему, окончательно сконфузился, засуетился и направился к стоящему в углу металлическому ящику, по пути доставая из-за пазухи контракты. Один из них выпал, что заставило вербовщика, кряхтя наклониться и подобрать строптивый документ, спланировавший под ноги церковника. Поднимаясь с колен, Сильвиний ударился головой о столешницу, по комнате прокатился глухой звук, который тут же был откомментирован не сдержавшимся вербовщиком, проявившим похвальное знание языка всех моряков и военных.
  - Простите меня, ваше святейшество, - обратился он к побагровевшему от такой фразы настоятелю, стоя на коленях возле ног священника. Со стороны это выглядело, как отпущение грехов, и вызвало улыбки у наблюдавших за этой возней нелюдей.
  - Боги простят тебя, - еле сдерживаясь, ответил заученной за года фразой настоятель.
  Сильвиний попытался подняться, но отвыкший от походов и тягот войны организм, отлично питавшийся и не знавший около трех лет никаких потрясений, подвел хозяина. Вербовщик, вставая, от пережитого волнения не смог рассчитать траекторию и вновь проверил на прочность столешницу. Та выдержала. Сильвиний же нет. Он упал на ноги настоятеля, сидевшего за столом. Гном не сдерживаясь, захохотал, держась за бока, а эльф деликатно улыбнулся. Но терпение настоятеля было беспредельным. Похлопав по щекам, он привел в чувство потерявшего связь с реальностью Сильвиния и сопроводил его до ящика.
  Вербовщик долго соображал, что от него требовалось, а, вспомнив, наклонился к черной пластинке посреди дверки и стал у нее возиться. Настоятель обернулся к эльфу и спросил:
  - Знакомая картина, мне известно, что у вас имеются свои заклинания закрывания?
  - Да'c, нам они'c известны'c. Закрывание'c может быть применено'c с голосом, использованием пальца'c или'c всей'c ладони'c. Известны'c, но'c редко'c встречаются'c применение'c глаз или'c ушей'c, - помедлив, ответил Элионор.
  В это время Сильвиний видимо, произнес нужную фразу, почти всем лицом прижавшись к ящику, и открыл дверцу. Только в качестве магии выступали пальцы его левой руки, которые он просунул в образовавшуюся щель, а затем потянул на себя. Взорам гостей вербовщика предстали внутренности ящика, разделенного полочками на четыре неравных части. На верхней полочке лежали бумаги. Туда Сильвиний с вздохом отпустил и подписанные контракты. Со второй он взял кожаный кошелек, приятно тяготящий руку и свернутый свиток. Затем нагнулся и снизу из ящика достал пару цепочек и плащи. На третьей же полке стоял непонятного назначения аппарат. Он был сделан из серого материала и представлял собой ящичек с бобиной, от которого шли несколько проводов к стене. К нему была прикреплена прозрачная досочка небольших размеров и перо.
  Казалось, что наличие данного аппарата не явилось неожиданностью для невозмутимого настоятеля и двух нелюдей, хотя Сильвиний давал расписку о неразглашении тайны его существования, а тем более назначения. По инструкции аппарат надлежало держать закрытым от посторонних глаз и использовать в режиме строгой секретности. Но даже опытный в вопросах магии Элионор с трудом узнал в данном аппарате привычный ему телеграф.
  Сильвиний нарушил правила секретности, хотя сейчас это мало его заботило. Вербовщика занимало лишь наличие в его уютном и привычном мирке трех незваных гостей, перед которыми он выставил себя в неприглядном свете. Он, прикрыв дверцу, подошел к столу и, оставив кошель и свиток, повернулся к эльфу. Сильвиний протянул тому цепочку, а вторую отдал вставшему с пола и переставшему смеяться гному. Те одели и застегнули украшения на шеях, как будто делали это не в первый раз.
  Сильвиний дернул каждого за застежку, проверяя крепление цепочек. После чего, удовлетворенно крякнув, сказал:
  - Ну вот теперь вы никуда не денетесь. Эти цепочки не только показывают вашу принадлежность к легиону, но и указывают мне, а значит любому из легионного начальства, где вы находитесь. В них заключена старинная магия. И самое важное, снять их смогу только я или один из генералов легиона. Ах да, еще есть возможность - после вашей смерти они расстегнуться сами.
  Разразившись такой речью, видимо ранее заученной, Сильвиний позволил себе улыбнуться и добавить:
  - И как все знают, строптивого, не выполняющего приказы начальства легионера, эта цепочка может лишить головы.
  
  Пролог 4
  
  Это было около двух тысяч земных лет назад, когда люди научились летать к звездам. Хотя околоземный космос освоили ранее, но полетов к другим системам не было. Изобретя корабли, способные перемещаться между звездами, люди использовали их для достижения своих корыстных целей.
  Они не оставались на планетах надолго. Покоряя население, если оно там было, люди вывозили интересующие их ценности, будь то полезные ископаемые, информация, культурное достояние или сами туземцы. Земляне не брезговали ничем.
  Способов завоевания было много, от банального грабежа до создания дипломатических союзов. Как именно завладеть планетой, людей не интересовало, интересовал полученный результат. А он напрямую зависел от выручки. Но одно люди помнили - ни за что не продавать свои достижения и секреты другим расам, если это может нанести вред землянам.
  Шовинизм людей, их неприятие иных рас граничили с вечной жаждой обогащения и подкрепленные научными знаниями и достижениями создавали гремучую смесь, охватившую почти всю галактику. Они, как вирус, один раз высадившись на планете, полностью высасывали ее ресурсы, интересные им, не гнушаясь ничем. После землян, планеты оставались опустошенными.
  
   Летопись Иллариона - орка
   настоятеля монастыря потерявших надежду
   1213 год от рождества Великого
  
  
  
  Глава 4. Бой.
  
  
  Заявление Сильвиния никого не удивило. Вербовщик, по привычке ожидая другой реакции, был разочарован полным равнодушием со стороны гнома и эльфа к объявленной им угрозе. Но спрашивать ничего не стал. А если и хотел, то не успел.
  - Все они получили? - поинтересовался настоятель.
  - Осталось выдать деньги и сообщить пункт назначения, - сказал эльф.
  - Ба, мамой клянусь, ты говоришь как все?- воскликнул Григори, - так-то лучше будет мне тебя понимать.
  - А сам себя послушай, куда делись твои 'э' да 'мэ'?, - эльф за словом в карман не полез.
  - Успокойтесь, цепочки еще и переводят ваши высказывания на общий язык, - настоятель улыбнулся, глядя на ошарашенные лица нелюдей.
  В это время Сильвиний развязал кошель и, высыпав его содержимое на стол, отсчитал положенную сумму. Подвинув небольшую кучку золотых в сторону эльфа и гнома, вербовщик оставшееся сложил на место, не забыв взять пару монет себе. Вздыхая, как будто отдавал свое, Сильвиний Меченный наблюдал за тем, как эльф небрежно смел монеты в свой карман, а затем сказал:
  - Это вам на дорогу и на первый месяц службы. С сего момента вы подчиняетесь уставу легиона особого назначения. Изучением его положений займетесь по прибытию. А появиться вам надо не позднее, чем через месяц, в гарнизоне Кия, где и квартируется легион.
  Вербовщик протянул плащи и порекомендовал нелюдям не снимать их. Все знают, что так одеваются представители легиона особого назначения. Хотя императором Марком Безруким еще 27 лет назад были подписаны с представителями гномов и эльфов соглашения о перемирии и равном праве передвижения путников по Империи, государствам Горбатых гор и Берега Янтарных Слез и их сателлитов, но для людей представители этих рас оставались заклятыми врагами, а в лучшем случае теми, кого обязательно надо ограбить или побить.
  Наличие плащей было определенной гарантией безопасности. Не каждый решился бы напасть на легионеров. Легион особого назначения знали все. Ни для кого не было секретом, что за убийство своего представителя легионеры мстили. Но не смерть была искуплением, а наказание гораздо хуже. Убийцу забирали в легион вместо убитого, и он всю свою жизнь посвящал службе. Жизнь кровника была вряд ли лучше смерти. Никто не любил убийц, и существовали они в легионе недолго, погибая во время штурмов, в засадах и в боях самыми первыми. Обращаться с оружием их не учили, доспехи они добывали в боях сами, если смогли выжить, жили на отшибе и питались, чем придется. Ими затыкались самые опасные участки во время боя, они шли в первых рядах штурмовых команд и были подчинены непосредственно первому генералу легиона особого назначения.
  Так что для путешествующих легионеров в цивилизованной части Империи опасностей практически не существовало. Им везде были рады, так как они приносили с собой новости, байки и немало денег, которые спускали в кабаках. А вот там, где цивилизация кончалась, легионерам приходилось полагаться на себя и свою удачу. В Пограничье удачу повстречать было труднее, чем девственницу в борделе.
  Об этом знали и новоиспеченные легионеры, когда выходили из вербовочного пункта. Пропустив вперед настоятеля, как полагалось по этикету, эльф и гном, кивнув на прощанье Сильвинию, вышли на крыльцо. Стражники, дождавшись настоятеля, выдвинулись вперед, а он стоял у крыльца и ждал нелюдей.
  -Я приглашаю отобедать у меня, - с улыбкой на лице, но со сталью в голосе, произнес настоятель, - мне необходимо многое обсудить с вами. И касаться это будет нового задания.
  Эльф взял тяготы принятия решения на себя и произнес:
  - Мы с удовольствием отобедаем с вами. Вот только нам надо поспешать. Один месяц - не такой большой срок.
  - Не задержу надолго, но не отказывайте мне, редко в нашей глуши встретишь путников, да еще таких интересных, как вы. Общение пойдет на пользу не только мне, но и церковным монахам.
  Настоятель, уже уходил, произнося это предложение, и нелюдям ничего не оставалось, как последовать за ним.
  Выйдя на улицу, Элионор огляделся, но никого подозрительного не заметил. Гном же был более беспечен и шел, насвистывая себе под нос какую-то мелодию. Чуткий слух эльфа не подводил, а знание множества песен закладывалось с детства. Он узнал одну из грустных гномьих баллад, которыми был славен этот горный и гордый народ.
  В песне говорилось, вспоминал эльф, о друзьях, пасших коз на склонах Горбатой горы, когда туда пришли орки. Один из друзей остался защищать узкий мост, ведущий в заселенную долину, а второй побежал за подмогой. Защищавшего мост убили, а друг его поскользнулся на камне и сломал ногу, но дополз и предупредил своих. Гномы прогнали орков и устроили пир. Финал песни, как всегда у низкорослых врунишек, был выдуман. На самом деле, орки смяли жалкие потуги сопротивления гномов и на столетие установили свое правление в Горбатых горах. Лишь после свержения Орочьего ига, там стали свободно жить представители этого народца. Однако, заносчивые и чересчур воинственные на словах, но трусливые на деле, гномы никогда бы не сложили правдивой песни, 'провалиться мне бы на этом месте', - с улыбкой вспомнил любимую присказку Григори эльф.
  И если бы Элионор имел бы желание поспорить с гномом, то он бы мог спросить того, есть ли в данной песне правда. Но тратить свое время на пустые споры эльфу было некогда. Элионор знал, что предстоящий разговор с настоятелем церкви Семи будет носить не простой характер и коснется щекотливых вопросов и тем, затрагивающих будущие отношения всех рас континента. Не прост был настоятель, ой не прост.
  Из размышлений Элионора вывел крик стражника: 'Стой'. Он увидел, как из-за угла здания, закрывавшего от путников громаду церкви выскочили четверо матросов судна, на котором он и Григори прибыли в Салану в обед.
   - Сзади, - крикнул гном, скидывая с себя плащ и перемещая со спины щит.
  'Да, плащи не пригодились', - подумал Элионор, также освобождаясь от своего и доставая другим движением лук и две стрелы из колчана.
  Настоятель не терял времени даром. Его посох окутался светом, который из фиолетового оттенка наливался красным. Настоятель, усмехнувшись, сказал, обращаясь к своим спутникам:
  - Глупцы, не знают, на кого напали.
  Первыми в бой вступили с матросами оба стражника, шедшие впереди легионеров. Эльф оценил нападающих, и, посчитав, что на несколько минут те будут заняты стражниками, вместе с настоятелем развернулся к подбегающим сзади.
   Их он разглядывал через тетиву натянутого лука, выискивая цель. Григори бил для острастки копьем по щиту, поджидая нападающих матросов. И тут нападали все четверо. Среди них эльф не увидел самого опасного - капитана, организовавшего нападение.
  Рассуждать было некогда - стрела нашла грудь матроса, заставив его упасть под ноги бегущим следом. Образовалась небольшая сутолока, которой воспользовался настоятель, разрядив навершие посоха в другого. Григори, проявляя чудеса храбрости и ловкости, умудрился достать третьего копьем, пронзив тому живот, но при этом потеряв и свое оружие. Не растерявшись, тутже полез за ножом.
  И это время выбрали для появления капитан с родственниками. Они высыпали из-за сражающихся, но не спешили приближаться. Один из стражников удивленно вскрикнул, что заставило обернуться эльфа и настоятеля. Элионор, разворачивался, натягивал тетиву со второй стрелой, а настоятель же оказался не так проворен и не успел среагировать на новую опасность. Капитан, видимо, имея дело с контрабандой магических вещиц, оставлял что-то и для себя. И припас самое опасное оружие для подобной ситуации. Капитан вытянул руку, и из нее протянулся луч оранжевого цвета, застыв на голове настоятеля, и тут же раздался хлопок, как от раздавленной тыквы. Эльфа забрызгало теплым месивом из крови и мозга. Тело настоятеля, лишенное головы, упало на каменную мостовую, а следом за ним со стрелою в горле рухнул и капитан, захлебываясь кровью.
  Его родственники не стали отстаивать честь семьи и ретировались вместе с оставшимися в живых матросами, оставив раненых и убитых на улице. Погибли и оба стражника, пав под ударами внезапно появившегося подкрепления. Эльф и гном остались на улице, заваленной трупами людей, одни, настороженно озираясь по сторонам.
   Григори нагнулся и, перерезав глотку раненному, освободив копье, подобрал оба плаща легионеров, а затем сказал:
   - Вот и отобедали. Теперь нас точно будут кормить воронам, оставив гнить на кольях, по местному обычаю, припасенному для нелюдей.
  Эльф был менее многословен. Он подошел к капитану и взял из рук того магическую трубу. Индикатор заряда на ней не горел. Эльф уже не первый раз сталкивался с этим оружием и знал, что называется оно плазменным пистолетом. Однако, древний язык, на котором было написано название, был засекречен. Магические тайны эльфы не выдавали даже под пытками. Пистолет, которым воспользовался капитан, оказался однозарядным и более применяться не мог. Эльф с сожалением бросил его на мостовую и сказал:
  - Надо уходить.
  Гном буркнул:
  - Думаешь, не догонят?
  - А ты, друг мой, Григори, предлагаешь дождаться добрейших горожан, чтобы те поблагодарили нас за избавление от настоятеля, а также пары стражников?
  Гном окончательно потерял весь накопленный в бою запал.
  - Посмотри у матросов, вдруг капитан и им что-то дал из магического, - сказал Элионор, подходя к телу настоятеля.
  Он обшарил карманы, но ничего интересного не нашел. Посох же был персональным защитно-атакующим артефактом, настроенным лишь на одного носителя. И воспользоваться им эльф не мог.
  - Пора, - крикнул он гному, увлекшемуся очисткой карманов погибших от ненужных вещей и денег.
  Они, на ходу утираясь, побежали в сторону железной дороги.
  
  Пролог 5
  
  Добывая богатства, люди доставляли их на свою родную планету. Жажда наживы была превыше всего. И на Земле создавались корпорации космической торговли, открывались новые банки, появлялись новые исследовательские институты. Люди получали выгоду из всего, что привозили, обращая все на благо себе.
  Они хотели не просто жить. Земляне хотели жить в роскоши и неге, пусть не они сами, так их дети или дети их детей. Эта цель окупалась кровью иных рас.
  Первые межпланетные корабли были не только оборудованы по последнему слову техники, но и везли на своих бортах торговцев и воинов. Там, где не справлялись первые, в дело вступали вторые.
  Постепенно, люди расселялись по всей Земле, преображая ее. На планете исчезли пустыни, безжизненные острова заселялись, был отвоеван ото льдов целый континент - Антарктида. Но с каждым десятилетием людей становилось все больше и больше.
  Однако, планет, где бы люди смогли жить без помех, найдено ими не было. Жизнь, зародившаяся на Земле, была единственной и неповторимой. Условий, близких к земным, на других планетах в исследованной людьми галактике не нашлось.
  
  
   Летопись Иллариона - орка
   настоятеля монастыря потерявших надежду
   1213 год от рождества Великого
  
  
  
  Глава 5. Встреча
  
  
  Сильвиний Меченный, как и положено по инструкции вербовщику легиона особого назначения, проводил рекрутов и закрыл за ними на засов двери. Задернул на окнах плотные шторы и подошел к ящику. Взяв перо, пристегнутое к доске телеграфного аппарата с помощью металлической цепочки, Сильвиний задумался, затем написал послание, что им направлены в легион двое рекрутов - нелюдей и дополнил его их приметами и приблизительной датой прибытия. После чего нажал на кнопку, выступающую на корпусе аппарата, и отправил сообщение. Магия работала, как всегда, четко и без осечек, отщелкивая точки и тире.
  Через несколько минут завертелся барабан, выплевывая из себя ленту с пропечатанными буквами. Ему предлагали сообщить имена рекрутов и цель их найма, которые в обязательном порядке вносились в контракт. Сильвиний написался и вновь активировал спрятанную в аппарате магию. Цели, как всегда, у рекрутов оказались просты - заработать денег и славы, а имена он уже знал. Более вопросов не последовало.
  Сильвиний закрыл ящик, активировал защищающее заклинание и, подойдя к двери, отодвинул засов. Он выглянул во двор, не заметив очереди желающих пополнить легион, вновь оккупировал стол и погрузился в дрему, мечтая о нескольких вечерах предстоящих праздников. Ведь теперь Сильвиний был обладателем двух золотых, которые приятно тяготили карман и наполняли его предчувствием удачи.
  Но не тут то было. Наглым образом второй раз за день дверь распахнулась и в помещение ввалились трое монахов церкви Семи.
  - Что вам надобно, святые отцы?- спросил Сильвиний, протерев глаза.
  - Где сейчас находятся нелюди, принятые тобой в легион? - спросил его один из монахов, на котором красовался зеленый плащ.
  - А вам для чего надобно это знать, позвольте поинтересоваться, - произнес Сильвиний. - Видите, тут их нет, значит, они на пути в легион особого назначения.
   Монах обратился к одному из братьев по вере, сказав:
  - Я последую на железную дорогу, а вы в порт. Стражу распределим поровну. Никого не убивать, вам ясно?
  Они одновременно кивнули, развернулись и вышли из комнаты, оставив Сильвиния один на один с монахом.
  Тот посмотрел на вербовщика и сказал:
   - В бою погиб настоятель церкви Семи - Орег Желтый, а также несколько матросов и капитан судна, привезшего нелюдей, а они скрылись. Народ, узнав об этом, посчитал эльфа и гнома виновными в гибели настоятеля. Поднята стража. Если нелюди придут сюда, задержите их до нашего прибытия.
  Последние слова монах договорил, выходя из вербовочного пункта. Сильвиний вздохнул и решил, что послеобеденный сон стал слишком дорогим удовольствием. Завернувшись в плащ, он прикрыл за ушедшим дверь. Двор был так же пуст, но на горизонт вылезали тучи.
  - Гроза собирается, - сказал гном, посмотрев на небо. Эльф шел вперед, не оглядываясь по сторонам. Гнома молчание Элионора и его мрачное настроение не смущало. Он весело напевал себе под нос очередную озорную песенку и вприпрыжку бежал за спешащим другом, по-видимому не страдая от изнуряющей жары.
  Эльф был молчалив и не обращал внимание на гнома. Жара донимала его, привыкшего к холодным морским ветрам. Капли пота стекали за шиворот куртки, волосы намокли, как от собственной влаги, так и от попавшей на него крови. Полностью скрыть следы битвы ни эльфу, ни гному не удалось.
  Прохожих по пути им не попадалось. Мало кто в такую жару выходил на улицу без особой нужды. Но это впечатление было обманчиво. Оба помнили, как быстро собралась толпа, пришедшая за ними. И с каждым шагом прибавляли хода.
  И сейчас, стоило кому обнаружить место боя и тело настоятеля, как город захлестнет волна гнева. Нелюдей ненавидели. Никто не оспаривал указа Императора, но одними указами любовь не привить. Убить нелюдей, и свалить все на сопротивление при задержании, люди бы не погнушались. Вот и спешили эльф и гном быстрее покинуть Салан.
  - Стой!- сказал Григори, указывая рукой вправо. - Вон колодец, умоемся.
  Элионор повернул голову и увидел в тени тополей журавль колодца. Никого рядом не оказалось, что было на руку нелюдям. Они подошли к колодцу, и, подняв ведро, первым делом утолили жажду.
  - Хорошо, - сказал Григори, опрокидывая ведро себе за шиворот и скривившись от неожиданной прохлады воды. Эльф улыбнулся, аккуратно смоченным платком смывая пот и кровь с лица. Наполнив фляжки, путники не стали задерживаться, и пошли дальше.
  Через несколько минут они поднялись на площадь, где расположилось здание вокзала, если таковым можно было назвать деревянную хибарку, притулившуюся у скалы. На площади также никого не было. На путях застыла пассажирская платформа, заряженная в баллисту. По середине стоял фонтан, но вода в нем отсутствовала.
  Путь из города друзьям был открыт. Пройдя несколько метров, эльф насторожился и обернулся. Через минуту с улицы на площадь выбежали не меньше десятка горожан, но, заметив взгляд эльфа, остановились в нерешительности. Они оказались вооружены чем попало: дрекольем, вилами, молотками, у пары были даже скалки.
  Элионор сказал:
  - Поторопимся, друг, иначе нам не добраться до расположения легиона.
  - Кто бы говорил о медлительности, только б не эльф. - Ускоряя шаг, сказал Григори. - Не зря в народе говорят, горяч, как эльф!
  Элионор на дежурную шутку гнома не прореагировал, оставаясь все также отстраненным и озабоченным. Он пошел быстрее, не оглядываясь, но чувствуя на себе взгляды людей, полные ненависти и жажды убийства.
  - А может, остановимся и дадим бой? - с надеждой в голосе спросил неутомимый гном.
  - Ты готов биться с толпой. Нас двоих просто сомнут и не заметят.
  - Нет, ты не прав. Главное, посеять страх, дать ему проникнуть в их сердца. Ты убиваешь из лука, когда мы подходим, а я защищаю нас от камней, загораживаю щитом и бьюсь в ближнем бою при их атаке.
  - Но они нас втопчут в мостовую, задавят массой или окружат...
  - Нет, еще раз нет, - перебивая, сказал гном, - мы сможем обратить их в бегство.
  - Бой непредсказуем, - сказал эльф, подумав, - и если мы погибнем? Ради чего? Не замечал у вас, горного племени, такой склонности к самоубийству. Это скорее присуще оркам, чем вам.
  - Мы, гномы, не любим показывать спину врагам, - с жаром в голосе высказал Григори все, что он думал.
  - Но люди эти нам не враги, - спокойно сказал эльф.
  - Тогда почему они хотят убить нас? Мы ни в чем не виноваты. Каждый имеет возможность защищаться, чтобы жить. Они хотят нас убить лишь из-за того, что мы не похожи на них, лишь потому, что мы не люди? - все больше и больше распалялся гном.
   - Да, я эльф, а ты гном. И этого им достаточно, - молвил Элионор, оглядываясь через плечо.
  Он увидел, что толпа выросла и подалась за ними, выкрикивая грязные ругательства и раззадоривая себя. В этот момент на площади показались стражи и стали теснить горожан. Те пытались прорваться через заслоны, но воины, обнажив оружие, сдерживали наиболее смелых, не пуская дальше.
  На площадь из рядов стражников вышел монах в зеленом плаще и направился к нелюдям. Эльф остановился и удержал гнома, рванувшего навстречу священнику.
  - Подожди, - спокойно сказал он.
  - А если он магию использует, что от нас останется? - возмутился гном, потрясая копьем.
  - Если бы я хотел это сделать, то не стал бы подходить к вам даже на расстояние выстрела, - ответил на вопрос гнома приблизившийся монах. - Позвольте представиться - я брат Мельус Смелый.
  Молодой монах, не старше двадцати лет, на служителя церкви не походил. Высокий рост, широкие плечи и волевое лицо служили атрибутами скорее борца цирка, чем брата монастыря. Русые волосы, забранные в косицу, как у всех монахов, начинавшаяся бородка и серые глаза, под выступающим вперед лбом, любому посвященному напоминали изображение красного бога - Воина.
  - Элионор и рассерженный на всех людей гном Григори, - ответил эльф, и, как полагалось по этикету, добавил - располагайте нами, брат.
  Тот кивнул и сказал:
  - Следуйте за мной. Стража попытается удержать горожан, но как долго они могут это делать, мне не известно. Нам лучше поспешить.
  - Нам... Мамой клянусь, мы вас, брат, не звали, - возмутился гном. - Зачем нам святоша? - спросил он Элионора, глядя снизу вверх.
  Монах и эльф, не обращая внимания на гневные вопросы Григори, заспешили к платформе. У нее толпился народ, видимо, объявили посадку. Гном, сплюнул в сторону бесновавшейся толпы, погрозил людям кулаком и засеменил за спутниками.
  Пролог 6
  
  Колонизация планет стала насущной проблемой человечества. И, если места для проживания людей хватало, уровень их рождаемости контролировался правительством, то с каждым годом все труднее и труднее становилось набирать желающих, готовых рисковать своей жизнью на других планетах ради выгоды и благополучия.
  Земляне устали от открытия новых планет. Ценности, приобретенные ими, позволяли многим жить безбедно и приумножать свое богатство. Для торговли нужны новые рынки. Для этого на иных планетах необходимы люди или аборигены, способные их замещать.
  Усилия науки, прежде всего, были направлены на работу с продлением жизни землян и их клонированием. Процветали и исследования по усовершенствованию организма человека, чтобы он мог жить в различных природных условиях новых планет. Для людей, рискнувших изменить себя, это означало навсегда покинуть Землю, без права на возвращение. И таких находились единицы.
  Поэтому были проведены исследования с представителями других рас. Лишь несколько десятков из них оказались для людей способными замещать их в привычной деятельности. И одной из них стала раса с планеты Воина Крылатых Стрел.
  
  
   Летопись Иллариона - орка
   настоятеля монастыря потерявших надежду
   1213 год от рождества Великого
  
  
  
  Глава 6. В путь.
  
  Платформа, у которой толпились пассажиры, стояла на первом пути. Она размерами могла поспорить с большим паромом. Полностью деревянная, платформа имела навес по середине и восемь рядов лавочек для пассажиров и персонала. Она покоилась на восьми железных колесах, попарно стоявших на путях. Сейчас платформа была заряжена в пусковую баллисту, как стрела, ожидая своего запуска. Железная дорога в Салан состояла из двух параллельных друг другу путей и четырех тупиков с пусковыми баллистами, так что в одном направлении могла двигаться лишь одна платформа.
  Со времени создания железной дороги эльфами прошло около четырехсот лет, и с тех пор пути в одном направлении одновременно ни разу не использовались. Пусковые баллисты устанавливали в городах. Обычно, города строились вдоль дороги, на расстоянии одного дня пути платформы. Случались и исключения.
  Салан как раз относился к таким. Его построили в последние годы правления эльфов. Дальше, на Пограничье, дорогу прокладывали орки. А их города, выстроенные вдоль путей, не заселяя, разрушили люди. Железную дорогу не трогали, понимая, что она пригодиться. Да и не могли люди разрушить пути, а тем более построить их, не находилось умения и магических средств, известных лишь эльфам да оркам. Поэтому в Пограничье не осталось тупиков с пусковыми баллистами. Пассажирские платформы туда не ходили. Последним городом, где сохранили тупик и баллисту, было поселение Кан, находящееся в трех днях пути от Салана. Туда и направлялись рекруты и монах.
  Подойдя к платформе первыми, Элионор и брат Мельус обратились к проводнику:
   - Уважаемый, нам необходимо три места на вашей платформе, - сказал монах.
  - И желательно, что-нибудь из пищи, - вставил эльф.
  - Побольше и повкуснее, - поддержал его подошедший гном, - а еще и эля пенистого каждому не помешало бы, а то пить хочется.
  - Мастер Энью, мастер Энью! - выкрикнул проводник, здоровенный детина, одетый в серую униформу и желтую кепи.
  Через пару минут из недр платформы показался мужчина средних лет, в такой же унылого цвета форме, но в красной кепи. Он подошел к монаху и с опаской покосился на нелюдей, а потом сказал:
  - Я слушаю вас.
  - Мы бы хотели оплатить места до Кана, а еще купить продуктов и питья, - сказал монах. Также я бы попросил отправиться незамедлительно, мы торопимся.
  - С вас, брат, 5 серебряков, а с нелюдей по золотому, с каждого. Да, по одному. Продуктами мы не торгуем. Попросите у пассажиров, если они продадут. Хотя вряд ли. Отправляемся мы через пару минут, как все усядутся, поэтому или платите или ждите следующую платформу.
  Услышав такое предложение, гном не выдержал:
  - Эй, помесь горного козла и шакала, это почему мы должны платить больше? Из-за того, что у меня рост меньше, чем у тебя, а у Элионора уши длиннее?
  Мастер не ответил, он не смотрел в сторону гнома, а, демонстративно отвернувшись, раздавал указания проводникам о том, как крепить груз на платформе и куда посадить пассажиров. Эльф положил руку на плечо гнома и сказал:
  - Успокойся, друг. Люди нам заплатили, а мы заплатим людям.
  Он отдал два золотых монаху, и вместе с гномом прошел на платформу. Брат Мельус протянул монеты мастеру и, получив билеты, проследовал за нелюдьми.
  На платформе один из проводников рассаживал пассажиров, указывая их места. Монаха и нелюдей поместили в последнем ряду, у края платформы, ограниченного канатами. На скамьях были свалены разные вещи, видимо, груз. Кроме них больше никто в последнем ряду не устроился.
   Проводник порекомендовал накинуть веревку, она крепилась к спинке каждой лавки, и пояснил, что при выстреле из баллисты платформа набирает приличную скорость. Это достигается за счет действия магии, уточнил он. Эльф лишь усмехнулся.
  Увидев эту улыбку, монах спросил:
  - А разве не магия присутствует в движении платформы, так что она не останавливается до конца путешествия?
  - Как вы должны знать, все магические ритуалы запрещены к распространению и объяснению среди людей. Поэтому я ничего объяснить не могу, - ответил эльф.
  - Но у вас, на Береге Янтарных Слез, как я слышал, есть железная дорога, по которой платформы пускают без запуска в баллисте и они могут останавливаться, где захотят? - поинтересовался гном.
  - Да, но это тоже закрытая для обсуждения тема,- Элионор был малословен, не желая распространяться по данному вопросу.
  Гном и эльф сложили оружие под лавку, устроились поудобнее, укутавшись в плащи. Брат Мельус обвязал себя веревкой, и зашептал молитву.
   Мастер Энью прокричал:
  - Поехали!
  На баллисте служащие вокзала перерубили сдерживающие канаты, и она выстрелила. Платформа, жалобно взвыв, помчалась по железной дороге. Ветер рванул в лицо и вмиг заморозил пассажиров. У канатов, ограничивающих платформу, жались проводники, а мастер сидел на передней лавке и дремал.
  Платформа неслась быстрее любого скорохода. В первые мгновения за спиною оставили и привокзальную площадь, заполненную провожающими нелюдей горожанами, удерживаемым от более близкого и горячего прощания стражниками, и улицы Салана, и пригород.
  Постепенно скорость падала. Дождавшись существенного замедления, мастер крикнул:
  - Работать, лодыри!
   К навесу посреди платформы, под которым находились две скамьи для отдыха и пара сидений с педалями, бросились четверо проводников. Двое сели на скамьи, а двое принялись крутить педали, ускоряя ход платформы и поддерживая ее на определенной скорости. Проводники через каждые двадцать минут сменялись, иногда, вообще, переставая крутить педали, но нигде не снижали набранную при запуске и поддерживаемую скорость.
  Подобные этой платформе сооружения, называемые дрезинами, эльфы пытались использовать для передвижения по местности и без железных путей. Эта затея провалилась, так как четырехколесная конструкция оказалась маломаневренной и не устойчивой, заваливалась на бок при движении по пересеченной местности. К тому же, чтобы ее разогнать приходилось усаживать за педали не менее восьми эльфов. На железной же дороге платформа, везущая груз и двадцать пассажиров мчалась и под усилиями двух проводников.
  Элионор припомнил, что в настоящее время проводятся испытания моно и бициклов, но пока эльфы не могли похвастаться надежной и легкой конструкцией колеса для передвижения на мускульной силе и педальном приводе. Все-таки, с металлами их народ не особо справлялся, предпочитая исследования в иных сферах. Идея бициклов и моноциклов обнаружена была недавно, при просмотре магических книг, но воплотить ее в жизнь пока не получалось.
  Да, как гласят предания, железные дороги, что испокон веков были на Берегу Янтарных Слез, позаимствованы эльфами из магических книг. Во время исследований магических артефактов обнаружили склад с железными рельсами, которые и пошли на первую дорогу. Остальные делались по их подобию на заводе. Правда, в настоящее время тот не работал. Люди, изгоняя орков, крушили все магическое и непонятно на своем пути, не разбирая, несет это пользу или вред.
  Из раздумий эльфа вывел толчок Григори. Он сказал, одновременно обращаясь к Элионору и брату Мельусу:
  - Мне бы не мешало плотно пообедать. Да и эльфик, наверное, готов съесть свои сапоги?
  - И как ты себе это представляешь, мудрый гномик?- спросил Элионор. - Денег у нас много, но мастер прав, даже монаху ничего из съестного пассажиры не продадут. Слишком долго ехать без остановок, вряд ли кто рассчитывал на пару-тройку лишних ртов. Так что придется затянуть пояса и отобедать всласть дня через три.
  - А может нам подадут? - поинтересовался брат Мельус, - боги обязывают людей помогать ближним.
  - Ближним, да, но мы для них очень далекие и даже не родственники, - ответил эльф. - Однако, ваши слова натолкнули меня на одну мысль.
  Он достал из сложенных под скамьей вещей домру, и, отбросив уже ненужную веревку, встал и прошел в центр платформы. Усевшись на одну из скамеек, эльф заиграл.
  - Эх, если бы эльфы еще бы так пели, как играли, - сказал гном, - им бы цены не было.
  - Да, - поддержал его монах, - семеро наделили их удивительным талантом.
   Музыка, извлекаемая Элионором из домры, проникала в сердца пассажиров, заставляя их или в такт прихлопывать и притопывать, если песнь была быстрой и энергичной, или же покачиваться и плакать, если та лилась медленной рекой в их сердца.
  
  
  Пролог 7
  
  Люди научились исправлять генный код живых существ, в том числе нас, орков. Они 'научили' нас принимать земную пищу и дышать воздухом этой, поменяли строение наших внутренних органов, но оставили нам два сердца и четыре руки. Изменения не затронули и строение нашего скелета и мышц, которые, благодаря повышенной силе тяжести на родной планете, делали нас на Земле богатырями. Но не это послужило названием нашей расы. Люди, как всегда, оказались жестки, изменив нам лица, сделав их карикатурно-страшными.
  Именно из-за выражения наших лиц, мы были названы людьми орками, в честь героев людских преданий и мифов, которые давным-давно жили на Земле. Сохранились их изображения, на которых зеленокожие орки были показаны кровожадными воинами в доспехах и с неумолимой жаждой убийства. Даже некоторое время люди пытались поменять цвет нашей кожи с синего на зеленый.
  Но это у них не получилось. Видимо, не все могли люди в момент своего рассвета. Или же не хотели вплотную заниматься, что более вероятно. Ведь мы были для людей очередным развлечением, новой игрушкой, рабами.
  Вначале они использовали нас, как воинов при освоении различных планет, под начальством командиров-людей, которые руководили нами и на полях боев. Потом стали контролировать наши действия на порабощенных планетах через системы связи и присылаемых советников по торговле, полностью доверяя военное оружие, но не межпланетные корабли.
  Однако, мы не могли в то время противостоять людям, оказывать им сопротивление, все же их превосходство над нами было безграничным. Ведь каждый орк носил оковы, способные мгновенно лишить его головы.
  
  
  
   Летопись Иллариона - орка
   настоятеля монастыря потерявших надежду
   1213 год от рождества Великого
  
  
   Глава 7. Втроем в пути.
  
  
  Песни эльфа, исполняемые им на домре, без слов, под аккомпанемент пассажиров, доставляли удовольствие не только им, но и проводникам, еще быстрее работающим ногами, мастеру Энью, да и самому Элионору. Он, играя, вспоминал просторы родных лесов, песчаные отмели на берегах моря Килек, крики улетающих журавлей, звездную гладь ночного летнего неба. Все это эльф пропускал через свое сердце, и оно пело. И пело так, что все слушающие его переживали всё то, что вспоминал Элионор.
  - Вот она, магия эльфов, - шепнул брату Мельусу гном в перерывах между песнями. Тот согласно кивнул.
  Постепенно небо темнело. Проводники зажгли факелы, расставленные вдоль бортов платформы и повешенные на лавочки фонари. Эльф закончил играть и под аплодисменты, раздававшиеся со всех рядов, поклонился и сказал:
  - Сыграв эти песни, я обращаюсь к вам, люди, чтобы вы помогли мне и моим спутникам, как я помог вам провести время в пути. Мы торопились и не успели запастись продуктами. Если среди вас найдутся те, кто поможет нам, то со своей стороны мы их отблагодарим и золотом и песнями.
  - Да, и я готов спеть! - выкрикнул Григори, подпрыгнув на лавочке от усердия и желания быть замеченным. Элионор и брат Мельус улыбнулись. К эльфу подошел мастер и сказал:
   - С вами я готов поделиться тем, что у меня есть, лишь бы снова услышать вашу игру, почтенный.
  - Я буду играть, как только взойдет солнце, приветствуя новый день, - ответил ему эльф.
  - А вот я готов петь и без солнца, - Григори не унимался, - но мне, чтобы не замерзнуть, нужна кружка - другая пенистого эля.
  Нашлось еще несколько пассажиров, которые поделились продуктами с эльфом и его спутниками. Те, устроившись на отведенных им лавочках, перекусили. Монах лег спать, как и эльф, а гном, буркнув, что веселье только начинается, ушел к проводникам.
  Вместе с ними он принялся крутить педали и горланить песни, перемежая это занятие с употреблением пенистого эля. А позже, устав с непривычки, завалился спать на скамейке под тентом. Платформа, тихо шелестя колесами, неслась освещенным прямоугольником в темную ночь по железной дороге.
  Незаметно, за песнями эльфа и гнома, прибаутками проводников и азартными играми между пассажирами пролетели три дня. Кан неожиданно возник из-за очередного поворота разбросанными где попало домами и складами, тавернами и рынками. Это был даже не город, а разросшееся поселение людей, возникшее первым в Пограничье.
  В нем был построен и вокзал - серая деревянная будка, от времени покосившаяся. Железные пути вели дальше, но платформа остановилась у вокзала, въехав по ветке в тупик с пусковой баллистой.
  Эльф, гном и монах, попрощавшись с экипажем и выразив свое почтение мастеру, сошли на землю и первым делом направились в таверну. Сон на лавочках был неудобным, часто приходилось просыпаться, разминая затекшие спину и руки. Да и ночи тут, в Пограничье, в это время года, уже были холодными. Поэтому, первым, о чем не сговариваясь, подумали трое путешественников, была мягкая перина и сладкий сон. Вот и, узнав от мастера о приличной таверне дядюшки Эсса, они направились отъедаться и отсыпаться. Хоть на платформе их кормили, а некоторых и поили, благодаря талантам и золоту нелюдей, но потолстеть проведенное на ней время никому не позволило.
  В дороге, эльф и гном узнали от брата Мельуса, что тот держит свой путь в Пограничье, в Кий. И согласились, что он поедет с ними. На платформе, где были слышны любые разговоры, в подробности вдаваться не стали, договорившись все дела обсудить по прибытию в Кан.
  Найти таверну оказалось очень просто, она была в нескольких минутах ходьбы от привокзальной площади. И гордо возвышалась всеми тремя деревянными этажами над более приземистыми домиками жителей Кана. Платформа прибыла в город под вечер, поэтому у таверны и на балкончиках второго ее этажа, было полно народа.
  Попадались тут и нелюди. Все-таки Пограничье тем и славилось, что было заселено в основном иными расами, отличными от человечества. Конечно, нелюди обитали и на южном континенте, полностью заняв его степи, расселившись по берегам рек и морей, ведя безуспешные войны друг с другом за господство. Люди же жили на северном континенте от южной его оконечности, до Пограничья, на огромной территории, которую именовали Империей. Только в последнее время многие ее царства, королевства и области стали жить все более и более обособлено друг от друга. Да и не все местности были Империей, находились анклавы, и даже целые области, на бумаге относящиеся к владениям Императора, а де-факто - полностью независимые.
  Само Пограничье было обширным, лакомым куском, за обладание которым бились люди, отвоевывая его просторы у различных рас. Населяли его и мятежные гномы, и оставшиеся после ига орки-переселенцы, и эльфийские сепаратисты, и люди-птицы, и кентавры, и разные другие мелкие расы. И конечно, жили здесь и люди, гордо именовавшие себя каз-заками. Все расы не были объединены, жили во взаимной вражде и не имели верховного правления.
  Но именно царившая в Пограничье анархия не позволила ни эльфам, ни гномам, ни оркам во времена эпох их правления Землей захватить Пограничье и навязать на вольных землях свою власть. Попытки предпринимались, но направляемые сюда войска или погибали, или становились жителями этих благодатных мест.
  Только оркам удалось наладить здесь что-то вроде власти местных вождей, которых выбирали населявшие эту землю расы. Те решали спорные вопросы между представителями разных народов, живущих Пограничье, на всеобщем совете, собиравшемся в Кие на один месяц, раз в году. И их решения носили рекомендательный характер. Основным же решением всегда считалось право сильнейшего.
  Кан был столицей земель каз-заков, но тут они не жили, большую часть своего времени проводили в своих землях. Там они ухаживали за урожаем или пасли скот или занимались самым древнейшим ремеслом - грабежом. Каз-заками руководил ота-мен. Он вместе с воинами одного из родов людей, а их всего в Пограничье было шесть, представлял хоть какое-то подобие власти. Но большую часть времени ота-мен и его регулярно сменяемое и малочисленное войско проводили в тавернах Кана, где любили поорать песни за кружкой пенистого эля и потискать прислугу в горницах.
  Особенно последнему ота-мену каз-заков нравилась таверна дядюшки Эсса, о чем эльфу на прощание поведал мастер Энью и пояснил, что там будет всего спокойнее переночевать и подкрепиться.
  Таверна предстала перед путниками во всем своем великолепии. Чадили факелы, развешанные вдоль стен, все столы были заняты подвыпившими людьми и нелюдью, слева от входа горел камин, а прямо, метрах в трех от вошедших, находилась стойка, у которой на скамье сидело несколько одиноких посетителей. Из-за нее вышел паренек, неся на подносе штук пять переполненных кружек, и большую тарелку с дымящимся мясом. За стойкой остался мужчина, крепкого телосложения и полностью лысый, даже без бровей. К нему и направился эльф, узнав по описанию дядюшку Эсса.
  Гном сглотнул набежавшую слюну, уловив запах жаркого, доносившийся с подноса, и с завистью проводил взглядом паренька. Брать Мельус же озирался по сторонам, выискивая незанятый стол или свободное место. Эльф поздоровался, кивнув владельцу таверны и сказал:
  - Нам со спутниками нужен кров и еда на день, я слышал от мастера Энью, что вы можете их нам предоставить?
  - Ну раз от мастера, тогда да, найду места. Только вот сегодня как раз у нас гулянья, ярмарка. Так пируют тут многие, и мест в зале нет, -ответил Эсс.
  - Мы согласны и на сытный обед для троих, принесенный в горницу, - сказал эльф и, вспомнив, добавил, - и добавьте еще для гнома кружки три пенистого эля.
  - Тогда с вас золотой за всех троих, - ответил Эсс.
  Эльф достал из кармана золотой и положил его на стойку. Оттуда тот перекочевал в карман куртки трактирщика. Хотя тот больше походил на разбойника, чем на содержателя вполне приличного, даже для имперской столицы, заведения.
  - Я вижу, что вы умеете играть. Давно меня не радовали своими песнями эльфы. Не могли бы попозже поиграть у камина, я бы вам расчистил местечко? - углядев за плечом Элионора домру, спросил дядюшка Эсс.
  Эльф промолчал, оглядывая находившихся в таверне посетителей.
   - Конечно, не бесплатно, - заметив сомнение на лице эльфа, добавил хозяин таверны.
  Эльф улыбнулся и сказал:
  - Посмотрю, как получиться. Мы устали после трехдневного путешествия и я не готов играть.
  - Вам не будут мешать, отдыхайте. Но если согласитесь, то отблагодарим, - дядюшка Эсс был не только силен, но и красноречив, что делало его вполне убедительным собеседником.
  Оценив все это, эльф вздохнул и кивнул, соглашаясь. Появился паренек с пустым подносом, и Эсс, шепнув ему что-то, отправил проводить постояльцев.
  
  
  Пролог 8
  
  Мы гордый и воинственный народ. Это заложено в нашей крови поколениями предков. Наша планета - Воин Крылатых Стрел, всегда приносила населявшим ее представителям нашей расы множество проблем. И только самые сильные и ловкие смогли на ней выжить.
  Именно их, завоевав, вывезли люди на Землю. И там сделали постепенно из наших предков нас, орков. Но если внешне мы были похожи на чудовищ, и выполняли функции воинов и рабов, то внутри мы кипели, как вулканы и жаждали отмщения. И это ощущают сейчас наши соперники.
  Мы - раса несущая смерть. Мы также сеем жизнь. Но только свою жизнь мы ценим выше всего. Но самое важное в жизни орка - свобода. И за нее мы будем биться до последнего.
  Мы мечтаем обрести возможность вернуться на планету Воина Крылатых Стрел. Но для этого нам необходимо измениться, как внешне, так и внутренне, став более жестокими. Но для внешних изменений нам нужна забытая магия людей. Именно ее мы ищем по всем континентам Земли.
  Магия, способная вернуть нам наши тела, сделать нас полноправными хозяевами Воина Крылатых Стрел. Именно та, что извратила наши тела и лица, превратив нас в жалкие отребья известной людям галактики. Люди называли ее наукой генной инженерии, мы же зовем магией.
  
  
  
   Летопись Иллариона - орка
   настоятеля монастыря потерявших надежду
   1213 год от рождества Великого
  
  
   Глава 8. Тайны.
  
  Они поднялись на второй этаж по лестнице, и, миновав длинный коридор, вдоль которого с одной стороны стояли несколько пыльных чучел зверья, а с другой располагались двери, зашли в последнюю комнатушку. Она была небольшой, без окон, больше похожая на чуть расширенный коридор. По середине возвышался стол, а вдоль стен стояли две узкие кровати-лавки. Все это удалось рассмотреть лишь при свете факела, что нес посланный с ними парнишка-помощник.
   - Да это, мамой клянусь, хуже сарая для коз! - возмутился гном, оглядевшись вокруг.
  - Тут раньше кладовые были, а отец потом переделал под комнату, когда постояльцев много стало, - ответил посыльный, оказавшийся сыном хозяина таверны.
  Он ловко поджег факелом развешенные по стенам и в центре потолка лампады, снял с кроватей покрывала, смахнул со стола пыль. Видимо, давно не использовалась эта комната. Но скатерть на столе, коврики на полу и чистота белья, оставили у путников приятное впечатление.
  - Поблагодари отца, и попроси поторопиться с едой, - обратился к посыльному брат Мельус.
  - Да, мать и сестра сейчас готовят, я скоро принесу вам жаркое, - ответил тот и вышел из комнаты.
  Эльф уселся за стол, а гном с ногами взгромоздился на кровать. Монах занял соседнюю. Он оглядел нелюдей и сказал:
  - Нам пора обсудить сложившуюся ситуацию, чтобы прояснить наши цели.
  'Видимо, подбирал фразы заранее', - подумал гном и сказал:
  - А чего тут судить, козе ясно, я пью и сплю, ты ешь и спишь, а эльф сидит и поет. Утром мы его сменим.
  - Я не о том, - не поддержал брат Мельус шутливого настроя гнома, смерив его ледяным взглядом. Тот не отвел глаз. Не выиграв молчаливого спора, монах отвернулся и обратился к эльфу:
  - Элионор, я с вами оказался не случайно, как вы, надеюсь, поняли...
  Но ему не дали продолжить. Открылась дверь, и в комнату проник запах жаркого, а затем вплыл поднос и несший его шустрый посыльный. Аромат от наполненного до краев большого блюда шел такой, что гном мгновенно взвился с кровати и почти вырвал из рук паренька еду. Но посыльный удержал и поставил поднос на стол.
  - Я принесу краюху хлеба и пенистого эля, - сказал паренек и, дождавшись от эльфа медяка, ушел.
   Гном, успевший забраться за стол, оторвался от поедания и успел крикнуть вдогонку:
   -Мне три кружки, - и продолжил поглощать мясо, нарезанное длинными тонкими кусками, с которых стекал жир по его заскорузлым пальцам.
  Насытившись, Григори встал из-за стола и, порывшись в сброшенной ранее верхней одежде, достал меленький мешочек. Ухмыляясь, гном подошел к столу, как раз когда сын Эсса расставлял кружки с пенистым элем. Отпив с половину, Григори выловил из блюда длинный кусок тонко порезанного мяса, еще горячего. Держа его в одной руке, второй раскрыл принесенный мешочек. Залез в него рукой и, вынув ее, высыпал немного темного порошка на мясо, а после съел, причмокивая.
  Монах заинтересовался сложными гномьими проделками за столом, эльф невозмутимо ел, не забывая запивать мясо элем. Брат Мельус спросил гнома:
  - Что это у вас такое, Григори?
  Гном промолчал, пережевывая, но чуть погодя ответил:
  - Попробуйте брат, языка не оторвете.
  Услышав это, эльф хмыкнул и еле сдержался от улыбки, предчувствуя нечто забавное.
   Монах проделал те же манипуляции, что и гном, обсыпал порошком кусок мяса, и, чихнув пару раз, отправил его в рот. Дальнейшее брат Мельус помнил смутно, кроме одного, как он пытался вырвать из рук Григори последнюю недопитую кружку эля, а тот смеялся, а ее так и не отдал.
  Прочистив рот от огненного зелья гнома, брат Мельус спросил:
  - Что ты мне подсунул, сын гор?
  - Пэрэц это, брат, пэрэц. Растет только у нас в горах и очень вкусен в высушенном и молотом виде, - перестав смеяться, ответил гном.
  - Вы меня чуть не отравили, Григори, еще и смеетесь, - возмутился брат Мельус, - А нам надо серьезно обсудить очень важные вещи.
  Эльф кивнул, глядя на гнома. Тот успокоился и убрал мешочек со своим порошком, а затем закрыл на щеколду дверь изнутри. Усевшись к столу, нелюди стали ждать продолжения ранее прерванной речи.
  - Я хочу вам сообщить, что отправился с вами по поручению покойного ныне настоятеля церкви Семи. Я должен помогать вам в пути и обеспечивать вашу безопасность, - сказал монах.
  После этих слов гном громко фыркнул и хотел рассмеяться, но взгляд эльфа заставил его проглотить смех. Брат Мельус продолжил:
  - На пути вас ждет множество неожиданностей, как обычно, в Пограничье. Вы, Элионор , представитель Совета эльфов, а Григори - гном. С вашими расами у нас заключен договор, и в случае гибели хотя бы одного из вас все наши усилия, направленные на примирение, могут пойти прахом. Особенно это касается эльфов, которые и так злопамятны, а если погибнет один из предводителей их родов, мстить будут несколько веков. И я, как представитель церкви Семи, готов оказать посильную помощь и словом, и делом.
  Эльф, выждав немного, сказал:
   - Мы вынуждены принять вашу помощь, брат Мельус. И благодарим за нее вас лично и в вашем лице церковь Семи. Мы уважаем заключенное соглашение и готовы следовать ему и далее.
  Гном выразительно скривил и без того кислую мину, выслушав эти слова, как - будто не монах, а он попробовал перед этим пэрэц.
  Элионор же, не обращая внимания на недовольство гнома, продолжил:
   - Я рад, что вы будете с нами, ведь втроем путь будет более легким.
  Брат Мельус в знак согласия склонил голову и ответил:
  - Я не знаю Пограничья, как и никто из церкви Семи. Это закрытый для нас район континента. Но все мои силы и все мое умение будут направлены на помощь вам.
  - Хотя мне не известна цель вашего путешествия с нами, но я, как и Элионор, готов принять вашу помощь, - выдавил из себя гном.
  После чего, Элионор сказал:
  - Сейчас, разъяснив наши цели, я думаю, пора отдохнуть. Вы, брат, и ты, гном, ложитесь, а мне необходимо сдержать данное Эссу слово.
  Он встал из-за стола, взял домру и, накинув плащ, вышел из комнаты. Гном первым забрался на кровать и накрывшись одеялом, тут же захрапел, показывая завидное умение воина, приобретаемое с годами -спать при любой возможности в любых обстоятельствах.
  Брат Мельус, прочитав вечернюю молитву всем Семи богам, лег спать в прекрасном настроении, но долго не мог заснуть, прислушиваясь то к раскатистому храпу гнома, то к доносившимся с низу крикам, а когда они смолкли, то к волшебной музыке, которую исполнял эльф. Но и он вскоре заснул, убаюканный тихой и печальной песней.
  Элионор же играл, сидя у почти полностью догоревшего камина. Звуки музыки утихомирили буянов, заставили замолчать спорящих, принесли покой в сердца людей и нелюдей, кто был в таверне. Даже хозяйка с дочерью, оставив стряпню, вышли в зал и наслаждались игрой. Эльф пел всем своим сердцем, и пела домра в его руках. И эта магия, магия без слов, магия музыки заставляла петь все сердца, что были в тот вечер в таверне.
  Закончив через час свою игру, эльф был удостоен грома аплодисментов. Он поклонился слушавшим его музыку и отправился в комнату. На лестнице его догнал Эсс и предложил:
  - Почтенный, я извиняюсь за то, что не могу вам предложить лучше той комнаты, что уже выделил. Но если вы согласитесь, то я могу постелить вам у себя.
  Элионор, подумав, ответил:
  - Если вас не затруднит, то я согласен.
  - Нет, вы не стесните меня, я еще долго не лягу спать, как и жена и дочь. Сын уже спит, утром он меня сменит, когда вы уже проснетесь.
  Эсс проводил эльфа к себе в комнату на третьем этаже, где тот и заснул в хозяйской постели.
  
  Пролог 9
  
  Люди - самые быстроразмножающиеся из известных рас, оставшихся на планете после катаклизма. Их способность к воспроизводству себе подобных поражает и своей простотой и своей быстротечностью. Они могут, поселившись на новой местности освоить ее лет через пятьдесят, из одной семьи превратиться в пять-десять, и так до бесконечности.
  Для любой другой расы это невозможно. Гномы, для продолжения рода уходящие в горы, остаются там на несколько месяцев, и лишь через два года возвращаются на сокрытое от посторонних место для оплодотворения заложенной кладки. Поэтому они и роют там норы и ходы, запутывая непрошенных гостей.
  Гномы однополы. Они ведут свой род от основателя, каждый новый его представитель должен быть похож на прародителя, как две капли воды. Если имеются изменения, пусть незначительные - гном становиться родителем нового рода. Чем старше род - тем больше у него представителей. Каждый из них носит тоже имя, что и прародитель, добавляя к нему порядковый номер. Этот ритуал, образовавшийся на их родной планете, люди не стали искоренять.
   Как и тот, что присущ всем эльфам. Они являются гермафродитами и меняют свой пол с ежегодной регулярностью. Однако, сложные узы брачных отношений не дают им размножаться так, как люди. Обычно, эльф верен своему избраннику, а совпадение их циклов - довольно частое явление. К тому же, эльф вынашивает ребенка в течение трех лет, все это время не меняя свой пол.
  Строение их тел, хоть и усиленное людьми для проживания на земле, все же менее прочно, чем у нас или тех же гномов. Рожденные при меньшей гравитации, их предки подарили им узкие кости таза, что на Земле часто приводит к детской смертности и заставляет эльфов рожать в воде. Поэтому каждый новорожденный эльф - сокровище не только для рода, но и для всей их расы.
  
   Летопись Иллариона - орка
   настоятеля монастыря потерявших надежду
   1213 год от рождества Великого
  
  
   Глава 8. Дальше.
  
  Элионор проснулся в темноте, с трудом ориентируясь, где он находиться. Причиной его пробуждения стал звук шагов приближающихся к его кровати. Эльф нащупал метательную звездочку, закрепленную на внутренней стороне куртки. Спать он лег, не раздеваясь, хотя в комнате было довольно жарко.
  Приготовившись к отражению нападения, эльф насколько можно бесшумно сдвинулся чуть в бок, и стал ждать. Ожидание затянулось. Кажется, вошедший в комнату о чем-то размышлял. Глаза Элионора привыкли к царившей тьме, и он разглядел силуэт человека.
  Это была женщина, как понял эльф по длинной косе, перекинутой через левое плечо. Вероятно, либо жена либо дочь Эсса. Обоих он видел в таверне, во время выступления. Но особо не присматривался, не до них было. Вот сейчас и гадал, кто же пришел в комнату.
  Хотя положение было не очень приятным. Не известно, что у нее на уме, что следует ожидать. Не раз он слышал рассказы о девушках-вампирах, пьющих кровь, об алчных трактирщиках, убивающих постояльцев, но о ненависти людей к другим расам рассказов ходило куда больше. Неприятные мысли прервал вздох, пришедшая развернулась и ушла из комнаты, тихо прикрыв дверь и оставив эльфа размышлять над этим визитом. Только сон и утомление брали свое, и через пару минут он уже тихонько посапывал.
  Оставшуюся часть ночи Элионор не просыпался, лишь под утро его разбудил приход хозяина таверны и его жены. Они, подняв сына и прошептав ему наставления, улеглись спать. Эльф через некоторое время, когда на улице уже расцвело, встал, и не заправляя постели, тихонько вышел из комнаты и спустился вниз. За стойкой дремал хозяйский сын, посетителей не было, а постояльцы еще не проснулись. Зал был прибран, как будто совсем недавно тут не отдыхали одновременно не меньше сорока гуляк.
  Эльф вышел на улицу, поморщившись от утренней прохлады, забившейся под рубашку и брюки, потянулся и, оглядевшись вокруг, прошел на маленький дворик за зданием таверны, укрытый от улицы забором. Нашел на земле под раскидистыми липами пару суховатых веток и, поблагодарив солнце за новый день традиционной молитвой, начал разминку воина с Берега Янтарных Слез.
  Перетекая из стойки в стойку, совершая немыслимые прыжки и отражая вероятные атаки противника с помощью подобранных палок, эльф совершенствовал свое мастерство и отдыхал от однообразного путешествия, в котором ему было не поразмяться. Он чувствовал, как утренняя энергия солнца переходит в застоявшиеся мышцы, наполняет их, делает более эластичными суставы и связки, позволяя под невероятными углами наносить и отражать удары, защищаться и нападать самому.
  Полчаса разминки пролетели незаметно. Эльф, рукавом рубашки вытирая выступивший пот, огляделся, но никого поблизости не было. Оставив свои палки-мечи на земле, он двинулся в сторону таверны, когда заметил на крыльце сидящую девушку. По переброшенной через плечо русой косе он признал в ней ночную гостью.
  Ей оказалась девушка лет шестнадцати. Запачканное жиром и местами залитое красным вином изношенное платье, натруженные руки и красные от недосыпания глаза не умоляли ее красоты. Синие глаза, русые волосы, убранные в косу, чуть полные щечки, которые еще больше скругляют черты лица, превращая его в сердечко, стройный стан и плавность движений, когда она вскочила при приближении эльфа, превращали ее в сказочную принцессу.
  - Доброго утра вам, мастер, - пряча руки за спину и заливаясь румянцем, обратилась к Элионору девушка.
  - И вам, но лучше бы вам поспать, чем сидеть и любоваться утром. Хотя ваше присутствие скрашивает мое одиночество.
  От этих слов эльфа девушка еще больше смутилась и, с нескрываемой надеждой в голосе, обратилась к нему:
  - Мастер, не могли бы вы пообещать мне?
  - Что именно, - опешил эльф.
  - Я тут ничего не вижу, кроме работы и пьяных рож в зале. А мне хочется путешествовать. Так интересно увидеть мир, другие города Пограничья, Империю, побывать в столице. Вы возьмете меня с собой? - как на духу выпалила дочка Эсса.
  Элионор задумался.
  - Я и мой спутник - легионеры. Мы двигаемся в Кий, в расположение Легиона особого назначения. Там, поверьте мне, не место для молодой девушки, к тому же такой красивой, как вы.
  - А мне что прикажете, тут сидеть. В этой глуши? И замуж за сынка ота-мена? За этого прыщавого Юрася? Ну уж нет, я вон тогда к вампирам убегу, те хоть летать могут! - последние слова она высказала сквозь слезы.
  - Да я бы уже давно убежала, но одна я не выживу, а местные никто не берет, бояться ото-мена. Все знают, что тот сватался к отцу. И отец его боится, не смог отказать, - утерев слезы, продолжила она.
   - Но что ты будешь делать одна в чужом городе? - сдаваясь под напором и слезами девушки, спросил эльф.
   - Я могу работать в таверне, стирать белье, шить, - всхлипывая, ответила та.
  - А еще я могу петь песни. Мне понравилась твоя музыка, но вот было бы лучше, если бы кто-то пел. У меня хороший голос, так говорили все менестрели вашего народа, гостившие у нас. А еще я знаю много людских песен. Мы бы составили хорошую пару менестрелей, - уже шепча, закончила она.
  Эльф промолчал, подбирая слова для ответа. Очень трудно было решится на что-либо в данном случае. Он понимал, что взяв ее с собой, приобретает помимо имеющихся проблем, еще несколько. А с другой стороны, оставлять ее тут, значит обрекать на жизнь с нелюбимым или на лютую смерть у вампиров.
  Но вмешиваться в жизнь людей, ему не хотелось. Пограничье славилось крутым нравом своих жителей. И если Эсс может был бы и рад тому, что его дочь увезут, то вот местный ото-мен придет в ярость. А связываться с каз-заками на их территории было равносильно самоубийству.
  Видя замешательство на лице эльфа, девушка сказала:
  - Я сама к вам приду, когда будете уезжать. Родные не будут против, все-таки породниться с Арсланом мало хочет. А тот положил глаз на таверну и, не нарушая закона, приберет ее как мое приданное. Если вы выедете до обеда, то мы сможем миновать земли каз-заков за два дня. И нас они не догонят.
  Столько в голосе хозяйской дочки было надежды, что эльф не выдержал и кивнул ей, соглашаясь.
  Она улыбнулась и сказала:
  - Я вас найду, когда будете отъезжать, - и, развернувшись, пошла в таверну.
   - Ильва, меня звать, - сказала она напоследок.
  Пролог 10
  
  'Ненависть - движет нами!
   Ненависть - стучит в наших сердцах!
   Наши глотки рождают крик -
   Ненависть - источник жизни!'
  Этой мантрой рекомендуется встречать каждое утро на планете. Она была рождена среди первых представителей нашей расы. И дошла до наших дней. Каждый раз произнося ее, орк отдает должное памяти сородичей, погибших в борьбе с людьми.
  Энергия, наполняющая нас, направлена к одному - стереть с лица Земли людскую расу. Им нет места под солнцем. Сейчас люди - лишь жалкая пародия тех отважных пионеров, кто осваивал ойкумну. Они деградировали и стали слабее в десятки раз. Именно сейчас самое подходящее время для нашей мести.
  Ненависть - это жизнь!
  Ненависть - это смерть!
  Ненавидеть ты должен одно -
  От рук человека умереть...
  Заканчивайте свой день этой матрой, приносящей вам успокоение и надежду.
  
   Летопись Иллариона - орка
   настоятеля монастыря потерявших надежду
   1213 год от рождества Великого
  
  
   Глава 10. В путь.
  
  Эльф стоял на крыльце и смотрел вслед уходящей Ильве. В голове рождались и умирали миллиарды несвязанных мыслей, но пунктирной линией сквозила одна: 'а мне это надо?' Встряхнув головой и пытаясь сосредоточится, Элионор смело шагнул в темный зев зала, встретившего его тишиной и покоем.
  Поднявшись к себе и не встретив никого по пути, что для раннего утра было не удивительным, эльф в отведенной им комнатушке застал бодрствующим лишь монаха, читающего в свете восходящего солнца молитвы. Гном, свернувшись калачиком, спал поперек кровати, напоминая увесистый булыжник, обвитый серым мхом бороды.
  Элионор кивком поприветствовал брата Мельуса, тот же не отрываясь от прочтения, привычным жестом благословил его. Раз эльф не был человеком, и не принадлежал к прихожанам церкви Семи, а тем более к верхнему сану, монах приветствовал его как разумное существо - прижатием правой ладони к груди.
  Порывшись в сумках и найдя чистую рубашку, эльф переоделся, стараясь шуметь посильнее. Брат Мельус посмотрел на него с укоризной и шепотом сказал:
  - Вы разбудите гнома, Элионор, а у того ночь бурной была, судя по запаху, идущему от его одежд.
  - Ну что вы, брат, это чудо природы будет спать, даже если рядом выступит балаган бродячих актеров, а Верховный глашатай Империи прокричит ему в ухо.
  Эльф, заметив недоверие монаха, приблизился к спящему и, набрав побольше воздуха в легкие, наклонился и истошно закричал, подражая завываниям имперских служак.
  Это вызвало бурную реакцию, но не со стороны гнома. Тот, как спал себе, так и спал, даже не пошевелился. Брата Мельуса, как и любого монаха, читающего молитвы, отвлечь могло лишь явление Бога, да и то, наверное, всех Семи разом. Так что на крик эльфа он никак не прореагировал.
  Но этого нельзя было сказать о постояльцах, за несколько минут набившихся в комнатушку и толпящихся в коридоре. От них, до прихода хозяина таверны, эльф много нового узнал о себе и своих собратьях. Хотя до драки дело не дошло, особо буйных сдерживали два ножа, покоящихся в руках Элионора. Поднятый из кровати и от этого заспанный и полуголый дядюшка Эсс, растолкав особо грозно настроенных, пробился к эльфу и посмотрел на него, на столпившихся у входа, обвел взглядом комнату, задержав его на гноме и спросил монаха:
  - Что случилось?
  Тот не отвлекаясь от чтения, указал на эльфа. Элионор, убирая ножи, невозмутимо произнес:
  - Я тут гнома бужу. А он не просыпается.
  - Хм. Понятно, понятно, - пробормотал трактирщик и обернулся к притихшей компании постояльцев.
  - А ну расходитесь, господа, расходитесь. Не видите, гнома будят, - пробасил Эсс, и замахал руками, выпроваживая гостей из комнаты.
  Видимо, с гномьей побудкой знакомы были все, и никто уже не роптал. Эссу удалось выставить их за дверь и, захлопнув ее, он обратился к эльфу:
  - Уважаемый, тут привыкли спать до обеда. Вот и возмутились, вы на них не обижайтесь. Сейчас сын принесет воды для умывания и завтрак. Надеюсь, его запах разбудит лежебоку.
  Эльф кивнул и улыбнулся, а затем сказал:
  - Этот гном проснется от стука кубков и запаха жаркого также быстро, как сюда набилась эта толпа. Но я не в обиде на них, все же не часто встретишь тут путешествующих из народа гор.
  Хозяин таверны поклонился и вышел из комнаты. Эльф обернулся к монаху и сказал:
  - Вот видите, брат Мельус, поговорка, что спящий гном подобен валуну, вполне актуальна.
  Не дожидаясь ответа, эльф продолжил:
  - Нам пора собираться. Ночью я узнал, как добираться дальше.
  В это время в комнату вплыл поднос с едой, а следом появился и сын Эсса. И стоило ему открыть тарелку и начать раскладывать пышущую жаром еду, как гном вскочил с кровати, ухнул, и тут же оказался за столом.
  Увидев улыбку на лице эльфа и недоумение монаха, Григори с набитым ртом спросил:
  - Что-то случилось? Почему меня не разбудили?
  Все промолчали, лишь уходящий паренек прыснул от смеха и плотнее прикрыл дверь.
  Сборы заняли остаток утра и почти весь день. Оказывается, купить дрезину, на которой предстояло добираться до Кия, было не так-то просто. Удалось договориться лишь к полудню. За путешествие на дрезине взяли 10 золотых. Продавец, сутулый человечек, больше похожий на недокормленного гнома, сказал, забирая деньги:
  - В Кие справа от вокзала увидите лавочку. Ее не пропустите, она там одна, стоящая на запасных путях. Вот туда и направляйтесь. Ее держит мой брат - Олаф. Отдайте ему вот эту метку, и он выплатит вам в зависимости от состояния дрезины ее стоимость.
  Он протянул черный кругляш с дыркой по середине гному. Тот взял и спросил:
  - А часто что-то случается с дрезинами?
  - Бывает. Но чаще пассажиры не возвращают их, приходится идти самому. Да еще и хоронить неосторожных. Так что плата в 10 золотых для троих в самый раз, - проворчал продавец.
  - Нас будет четверо - заявил эльф.
  Эти слова вызвали радость на лице продавца и недоумевающие взгляды спутников Элионора. Поторговавшись для приличия и сбросив заломленную цену на 2 золотых, до приемлемой дюжины, компания направилась обратно к таверне.
  По дороге эльф рассказал гному и монаху о попутчице. Эта новость вызвала бурую протестов у гнома. Он возмущался всю дорогу:
  - Ты понимаешь, Элионор, что втягиваешь всех нас в авантюру. Я не прочь помахать мечом, но не в этом случае. Ото-ман всю свою шайку за нами пустит, и живыми не уйдем. А эти каз-заки уж больно до драк охотчивы. Вчера я таких рассказов наслушался. Вдвоем нам их не одолеть.
  Эльф шел молча, лишь иногда, когда в речах гнома слышались особо замысловатые обороты, с которыми с трудом справлялся устаревший переводчик, улыбка озаряла невозмутимое лицо.
  Брат Мельус был погружен в раздумья и не участвовал в разговоре. Видя, что его уговоры не возымели никакого воздействия, гном, когда они подошли к таверне, замолчал.
  Отобедав в полупустом зале, где расположилось несколько торговцев и компания каз-заков, на которых постоянно косился Григори, все трое поднялись к себе.
  В комнате в их отсутствие прибрались, на столе оказались собранный по заказу эльфа мешок с продуктами и два меха с водой. Взвалив на себя продукты, Григори сказал:
  - Ну что, пойдем. Где девушка?
  - Тише ты, всем не обязательно знать. Она сказала, что найдет нас сама. Так что пойдемте к дороге, - прошептал эльф, прислушиваясь к звукам, доносящимся из-за двери.
  - Что ж, в путь, так в путь, - пробормотал брат Мельус и, захватив один из мехов, вышел из комнатки первым.
  За ним последовали гном и эльф. На выходе их ждал дядюшка Эсс.
  - Доброго пути вам и удачных встреч, - пожелал им хозяин таверны.
  Поблагодарив его за теплый прием и хорошее обслуживание, Элионор оставил в руке Эсса пару золотых.
  - Будете у нас, заходите, найду самую лучшую комнату, - пообещал тот.
  Эльф улыбнулся и зашагал за спешащими товарищами.
  - Как же, попробуй появись тут еще раз, так вздернет на ближайшей липе, не пожалеет веревки, - проворчал Григори, - как только узнает, с кем сбежала его старшая.
  Эльф хмыкнул, но ничего не сказал. По пути они заглянули в пару лавок, где приобрели котелок, несколько мотков веревки, несколько зелий, известных брату Мельусу и излечивающих от укусов насекомых и змей.
  Подойдя к железной дороге, они увидели дрезину и продавца. На площади у вокзала больше никого не было. Платформа еще не отправлялась, а единственную дрезину приобрели они.
  Григори, оглядевшись, вздохнул и сказал:
  -А может она передумала и не придет?
  Эльф выразительно посмотрел на гнома, и тому пришлось умолкнуть. Загрузив свой скарб на дрезину, и получив несколько несущественных наставлений от ее хозяина, путники тронулись в путь. Она, в отличии от платформы, не запускалась с помощью баллисты, а набирала ход постепенно. Дрезина приводилась в движение также за счет усилий ног двоих путников, которым приходилось крутить педали. На ней были лишь две скамьи для пассажиров, правда, на них, если потесниться, смогли бы уместиться человек шесть.
  Набирая ход, дрезина уносила компанию от города в неизвестность. Там за горизонтом, на востоке, лежал Кий, окруженный неизведанным Пограничьем. Голубое небо с редкими черточками белых облаков терялось в верхушках синеющих елей, закрывающих обзор. Впереди возвышался лысый холм, который опоясывала железная дорога.
  Когда дрезина свернула за него, гном, сидевший на скамье лицом по ходу движения, изрыгнул цветистые проклятья, заставив оглянуться монаха и эльфа. За поворотом, у подножья холма стояла девушка в зеленом платье и махала им рукой.
  Пролог 11
  
  Наша Родина - планета Воина Крылатых Стрел. Те, кто видел ее, давно мертвы. И лишь в наших сердцах живет память о ней, ее голубых горах, двух солнцах, бескрайней ночи и великом Океане. Нам известны обрывочные сведения о ней, но легенды будут жить всегда.
  И первая из них о Воине, чьи стрелы принесли жизнь на планету.
  Было это давным-давно. В те времена жили на небосводе два солнца, красавца и умницы. Они светили в Великую пустоту, даря свой свет непонятно кому и для чего, и очень гордились своим совершенством. Но случилось так, что они встретились и разговорились. Раньше солнца не видели друг друга ни разу, а, повстречавшись, стали хвалиться друг перед другом, как торговки на базаре. Одно сказало, что оно дает больше света и тепла, а второе заявило, что его размеры больше, а значит и тепла и света от него - больше. Так, слово за слово обычный разговор перерос в ссору. Ну и, как часто бывает у двух глупцов, считающих только себя правым, солнца подрались. Во время драки, у того, что побольше, откололся кусочек и отлетел от них, затем другой, а за ним и третий. Теряло свои части и второе солнце. Утихомирились светила не скоро. А когда пришли в себя и огляделись, то вокруг них уже плели свои сети с десяток остывших кусочков, разлетевшихся в разные стороны. И оказались солнца связанны со своими частями, и уйти от них не смогли, как не старались.
  В это время, когда уже куски, отколовшиеся от светил, остыли и определились, где будут плести свою общую сеть, чтоб удержать своенравных прародителей, мимо на Крылатых Стрелах пролетал Воин. Был он один. Все его соплеменники погибли во время путешествия по небосводу. Увидел он двух собратьев, связанных друг с другом и своими отпрысками. И решил там остановиться, чтобы передохнуть, поспать и набраться сил. И выбрав кусочек побольше, сошел на него.
  Но там оказалось уж слишком жарко. Тогда перешел Воин на другой кусок, поменьше. Но там было холодно. И так пройдя почти по всем кускам, появлявшимся на его пути, Воин не смог определиться, где отдохнуть. Тогда он остановил свой выбор на самом большом куске, но так как там было жарко, то отколол от него еще один, поменьше. Загнал этот кусочек в тень первого и заснул на нем. Так появилась наша планета.
  
  
   Летопись Иллариона - орка
   настоятеля монастыря потерявших надежду
   1213 год от рождества Великого
  
  
   Глава 11. Слово.
  
  
  Дрезина набрала приличный ход, поэтому, чтобы подобрать беглянку, пришлось затормозить. Но останавливаться не стали, а лишь замедлили движение, чтобы девушка смогла взобраться. Элионор подал ей руку, и Ильва зеленым вихрем взлетела над бортом. С собой у нее был небольшой кожаный баул, и короткий, кривой нож на поясе.
  Ильва, пристроив свои вещи, присела на скамью, занимаемую гномом. Тот презрительно нахмурился и демонстративно отодвинулся от девушки. Ильва, и так раскрасневшаяся от бега, заметив это, вся зарделась и сказала:
  - Здравствуйте, уважаемые.
  Гном промолчал, а брат Мельус улыбнулся и ответил:
  - Да благословят тебя Семь.
  На этом разговор увял. Девушка постоянно оборачивалась назад, гном упорно ее не замечал, а эльф и монах крутили педали, ускоряя ход дрезины.
  Первым затянувшееся молчание нарушил брат Мельус. Он спросил Ильву:
  - Дитя, что принудило покинуть тебя отчий кров?
  И хотя всю предысторию ему ранее поведал Элионор, вопрос монах задал от всего сердца, сопереживая не находящей себе места девушке. Пусть она и годилась ему в младшие сестры, но ни как не в дети, это обращение не вызвало у Ильвы возмущения или недовольства. Все же Семь велели своим поводырям, которыми и являлись монахи, вести за собой детей. А детьми Семеро признавали всех людей, населяющих планету.
  Все остальные расы были для семерых богов, как припомнил эльф, лишь сопровождающими, призванными ими на землю для испытания и проверки людей. Только пройдя ее, люди станут взрослыми и равными Семерым. Вот поэтому религия людей, ставя остальные расы, населявшие планету, ниже своего уровня, не пользовалась у нелюдей любовью. И правда, как говаривал Григори, не будешь же служить тому, кто зовет тебя псом.
  Ильва, перестав оглядываться, посмотрела на брата Мельуса и сказала:
  - Извините, святой человек, я не представлена вам и не знаю вашего имени. Узнайте вы мое. Я Ильва, дочь Эсса, владельца таверны, где вы с нелюдьми остановились в Канне. Мне пришлось убежать из родного дома, попросив помощи у эльфа. Иначе, меня бы отдали замуж за сынка ото-мена. А он мне не нравиться, такой противный, как белесая жаба.
  От отвращения Ильва передернула плечами, видимо вспоминая молодца. Гном, до этого внимательно вглядывающийся в открывающиеся перед путниками просторы, услышав последнее замечание, побагровел и схватился за кирку, чем вызвал на лице эльфа улыбку. Все же басенок о том, как гномы после смерти превращаются в жаб, хватало не только среди людей, но и у эльфов. Поэтому, воинственные и гордые коротышки ненавидели этот вид фауны и старались повсеместно его истреблять.
  Ильва, не заметив этого пролжала свой рассказ:
  - И еще, ото-мен уж очень сильно под себя тогда в городе все возьмет. И так у него все лавки под контролем, а тут еще и таверна будет за ним. Отцу уже условие поставили - замуж меня выдавать с приданным - таверной. Управлять в ней будет по прежнему он, но в случае его смерти она достанется не брату, а моему супругу. Это я услышала ненароком, когда отец с матерью шептались.
  - А знаете, что говорят у нас про ото-мена? - спросила Ильва и, не дожидаясь ответа, продолжила:
  - В таверне шепчутся, что как только я выйду замуж за его сынка, то отцу лучше убираться из города. Ведь у ото-мена каз-заки уж больно задиристы. Вечера не проходит без драк и потасовок. А воткнуть нож в трактирщика - минутное дело. Вот, - уже всхлипывая, произнесла девушка.
  Утерев лицо рукавом платья, она оглянулась и с облегчением сказала:
  - Никого. Ну вот, а я боялась. Мало ли что случиться и меня станут искать. А догнать нас будет очень просто. У каз-заков платформы гораздо быстрее дрезины движутся. Но, думаю, дня два меня не хватятся, я брату сказала, что пойду, как обычно, в святилище, а там день прожить надобно.
  При этих словах брат Мельус с укоризной посмотрел на девушку. Заметив его взгляд, она запнулась и принялась оправдываться:
  - Меня родители заставляют в святилище хаживать. Ведь там у нас, в городе, как? Иначе не получиться. Если в святилище не ходишь, значит ты нечисть. А у нечисти одно на уме - кровь людскую портить. Вот приходится, пока мужем не обзавелась, святые обряды соблюдать. Но ведь не часто это, раз в месяц можно и побывать.
  Брат Мельус вздохнул, осенил Ильву знамением Семи, приложив ладонь к ее лбу, а затем указательный палец к глазам и губам. Отпустив грехи, он сказал:
  - Не гоже посвящать себя обрядам, противным Семи. Сеё мракобесие утвердилось в пору, когда люди были подвластны оркам. Но сейчас, освободившись от их ига, мы освобождаем свои сердца и от влияния их языческих обрядов. Освободись и ты, Ильва.
  Девушка поклонилась монаху, он же что-то пробормотал, так что эльф не расслышал и вновь принялся крутить педали, брошенные им несколько минут назад.
  Тут не выдержал гном. Скопившееся в нем, вырвалось наружу, как пар из закипевшей кастрюли, с которой сняли крышку. Он крикнул:
  - Да что тут с ней церемониться, давай Элионор высадим ее вон у того куста, а то окажется она нечистью или дождемся несостоявшегося женишка! Ты погляди, увязалась нам наголову, а ведь ехать еще недели три до Кия. А если опоздаем, то ведь сам знаешь, что будет?
  Эльф, видимо ожидая нечто подобное, привстал и положил руку на плечо Ильвы, которая, выслушав гнома, вскочила и схватив свой баул, собралась выйти с дрезины, не дожидаясь остановки.
  - Погоди, дочь Эсса, не спеши сходить. Ты ведь должна знать, что слово эльфа священно и нерушимо. Если этому тебя не научили, то как же ты до такого возраста на границе доросла? Если эльф пообещал, то выполнит свое обещание всепременно. Так что садись и не обращай внимания на Григори. Он немного не в себе, видно, со вчерашнего перепою теней стал бояться.
  Гном нахмурился и отвернулся, уставившись на проплывающие мимо заросли кустов. Эльф продожил:
  - Ильва, я тебя обещал доставить в Кий, я и доставлю. Это мое слово, а оно дороже моей жизни и крепче стали моего кинжала.
  Произнеся ритуальную фразу, эльф извлек кинжал и сделал легкий надрез на внешней стороне левой кисти.
  Девушка, увидев это, побелела и произнесла:
  - Ну что вы, Элионор. Вы очень добры ко мне. Я не достойна такой почести, как быть обязанной вашего слова.
  Эльф, очистив клинок и спрятав его, улыбнулся Ильве и ответил:
  - Я всегда говорю то, что делаю. Но перед тем, как сказать, думаю. Так поступает любой эльф. Это наша нерушимая традиция. Нам можно верить.
  - Ага, вот поэтому вы такие медленно соображающие, - буркнул гном, но уши эльфа уловили и эту фразу.
  - Эх, если бы у вас, гномов, была такая традиция, то посмотрел бы я на тебя, Григори. Ты б все сидел бы у себя в горах и рот бы себе перевязал цепью, чтоб слова не сказать.
  Гном хмыкнул, а монах, наблюдавший за перепалкой, улыбнулся, видимо припоминая и эти характерные черты нелюдей, о которых не один анекдот был сложен и не одна баллада спета.
  А дрезина катила и катила вперед, на восток, неся путников к цели - последнему оплоту цивилизации на Пограничье - Кию.
  
  
  
  
  Пролог 12
  
  Люди. Самая ненавистная раса во всей известной нам вселенной. Им нет пощады и никогда не будет. У меня часто спрашивают: 'Почему Великий позволил им жить? Ведь многие расы исчезли с планеты, а они остались'.
  Ответ заключается не в помыслах Великого, и не в его намерениях. Может, он и желал людям добра, ведь сам он был рожден человеком. Однако, его поступки говорят за себя. Он был по духу орком, воином слова и дела.
  Я думаю, ответ на вопрос заключен в простом понимании людей, как расы. Они по одиночке слабы и безвольны. Но когда вы соберете вместе человек тридцать - то попробуйте их одолеть даже превосходящими силами. И пусть они не победят, но перед опасностью не дрогнут, будут биться до последнего, видя перед собой лицо врага.
  В этом и есть их тайна. Все вместе они находят выход из самого невероятного положения, проявляя и чудеса героизма, и смекалку, и взаимовыручку. В этом им нельзя отказать. И относиться это и к детям, и к старикам, и к женщинам.
  Такую расу очень трудно победить с помощью оружия. А покорив, их не удержать. Да, несколько поколений может быть рабами, но потом они восстанут. И кровью угнетателей зальют планету. В этом люди и орки похожи. Вот еще в чем дело. Люди всегда стремятся к наивысшим достижениям в любой сфере их деятельности. Этот максимализм заставляет их расу развиваться и двигаться вперед.
  Когда-то давным-давно они полетели к звездам, отыскали новые миры, торговали и воевали, стремились к совершенству, в их понимании. Но как день сменяет ночь, так и расцвету их расы пришел конец. И как учит нас Великий, этому послужило отсутствие мотивации к дальнейшему развитию. Завоевав множество миров и заселившись на сотнях планет, они столкнулись с самым страшным и беспощадным врагом, какого знали. Люди вступили в бой и проиграли его, проиграли самую важную битву их расы. Они потеряли ориентир, предались роскоши и неге, доверив свое будущее покоренным расам и сложным механизмам. Не было раздражителя у людей, расы способной противостоять им на равных. И катаклизм лишь вскрыл это.
  
  
   Летопись Иллариона - орка
   настоятеля монастыря потерявших надежду
   1213 год от рождества Великого
  
  
   Глава 12. Каз-заки
  
  Дрезина, отмечая каждый стык рельсов мелодичным позвякиванием, неслась среди холмов, бывших когда-то горами. Сейчас остались лишь заросшие лесом взгорья и тоненькие ручейки, остатки горных речек. Дорога петляла среди холмов, пересекала овраги, затянутые травой, изредка вывозя путников на пустоши и полянки.
  На одной из таких и было решено остановиться на ночлег. Уже вызвездило и полумесяц нежно отбрасывал тени от верхушек сосен, окружающих поляну. Дрезину эльф и гном перенесли с дороги и оставили на насыпи. Сами же спустились вниз к ручью, у него и развели костер. Усевшись поближе, приступили к ужину.
  Во время трапезы, состоящей из подстреленной эльфом утки, печеной в углях, договорились выставить часового. Первым охранять сон вызвался Элионор. Устроившись поудобнее у сосны, одиноко возвышавшейся посреди поляны, Элионор достал ножи и принялся их точить. Под монотонный звук камня и железа путники заснули.
  Утро встречал гном. Разогрев остатки утки, он разбудил остальных с первыми лучами встающего солнца. Умывшись в холодной воде, над которой еще тоненьким одеялом клубился парок, путники позавтракали и, затоптав тлеющий костер, пошли к железной дороге.
  Капельки росы, бриллиантами переливались на рельсах и разноцветными огнями опутывали дрезину. Установив ее на путь, гном и эльф уселись за педали.
  - Эх, снова крутить - вздохнул гном, нарушив тишину дремлющего утра.
  - Не грусти, Григори. Ты жив и это главное - полушепотом ответил эльф и подмигнул Ильве.
  Та улыбнулась в ответ и, закутавшись в наброшенную на плечи шаль, попыталась заснуть на скамье. Брат Мельус, как всегда по утру, стал шептать свои молитвы, настраиваясь на новый день. Дрезина, постепенно разгоняясь, устремилась в путь, разрывая своим телом туманную дымку висящую между холмами.
  Ближе к обеду солнце прогрело окрестности. Ильва спала, прислонившись к брату Мельусу, а тот, боясь ее разбудить, лишь вертел головой, смотря по сторонам, на пробегающие мимо нескончаемый ряды деревьев, редкие речки и полянки. Эльф и гном крутили педали, передыхая на редких спусках. Набрав скорость, дрезина шла легче, чем в самом начале пути. И нелюдям приходилось лишь поддерживать выбранную скорость.
  Боясь нарушить сон девушки, они молчали, лишь иногда обмениваясь жестами.
  - Посмотрите, что там! - внезапно воскликнул брат Мельус, указывая на заросли кустов слева от дрезины.
  Что-то черное мелькнуло среди зелени, как метеор в небесах, на мгновение явив миру свою красоту. Но то, что увидел монах, красотой назвать было трудно.
  - Это марлог, - сказал брат Мельус, обращаясь к эльфу, я сяду за педали, а вы, Элионор, возьмите лук.
   В этом предложении был определенный резон и эльф, кивнув, встал на дрезине, надел на лук тетиву и разложил стрелы под рукой, на скамье. Ильва проснулась, когда монах перебрался за педали.
  - Что-то случилось? - спросила она, обращаясь к гному, сидящему к ней лицом.
  - Марлоги, - буркнул тот и с большим усердием принялся крутить педали.
  - Ой, - вскрикнула девушка, - так далеко они не заходили после битвы у Кровавой год назад. Тогда каз-закам удалось разбить их малое племя, отбив забранных в плен девушек. Многие марлоги оказались убиты, а их шкуры пошли на продажу в Кий и даже в саму столицу, вот после того боя ото-мен стал самым богатым в округе.
  - А вы знаете, что марлоги во время орочих войн объединились в союз племен и бились на стороне орков? - продолжила девушка, - и были самыми свирепыми, даже переселенцы(так называли орков, оставшихся жить в Пограничье) были удивлены их безумной смелостью и ненавистью к людям.
  Никто из путешественников не прерывал монолог Ильвы, понимая, что девушке надо выговориться. Даже гном, слушая ее, вспоминал свой первый бой, как он трясся от страха ночью, а утром, перед сражением, обычно молчаливый, болтал без умолку, бравируя перед опытными бойцами, боясь даже не смерти, а позора.
  Однако, в этом случае все могло оказаться гораздо страшнее. Марлоги все были самцами, наделенными недюжей силой и выносливостью, их шкуру, больше похожую на меховую шубу медведя, мог пробить только арбалетный болт. Одежду они не носили, жили в болотах Пограничья, в проклятых местах. Марлоги ненавидели людей, но при этом любили их женщин, в прямом смысле этого слова. Любовь эта продолжалась до тех пор, пока женщина могла рожать. Затем ее убивали, как убивали всех девочек, родившихся в неволе. Мальчиков воспитывало племя, и те, становясь такими же безжалостными и свирепыми, как их отцы, искали себе жен. Они устраивали рейды за женщинами, выдвигаясь всем племенем на территорию, заселенную людьми.
  И сейчас, находясь всего в двухдневном переходе от Кана, встретить марлога означало только одно - те вновь вышли в поход. И, как гласила людская пословица, где один марлог, там племя.
  Единственным спасением для Ильвы было бегство, поэтому и неслась дрезина на полном ходу. Но, зная выносливость и упорство марлогов, оторваться от них необходимо как можно быстрее, чтобы уйти на безопасное расстояние, не дав им остановить дрезину или напасть на нее. Поэтому, Элионор и осматривал окрестности, держа наготове лук, а брат Мельус шептал молитвы, не забывая быстрее крутить педали.
  - И откуда взялись эти марлоги? - под нос себе ворчал гном.
  - Позволю себе ответить на ваш вопрос, Григори, - сказал брат Мельус, переводя дыхание, пока дрезина неслась по спуску, - Марлоги - бывшие люди.
  - Да какие это люди, вы их вблизи видели, брат? - перебил монаха гном, гневно фыркая, - они же волосаты и сильны, как медведи.
  - Такие, как и все другие, живущие под небом Семи. Их шкура - процесс изменений, выработанных в результате жизни в гиблых местах. А сила и выносливость - залог их свободы. Ранее марлоги заселяли полмира, но еще при эльфах их удалось сбросить в Пограничье, где они и живут.
  - Лучше бы померли все, - настроение гнома не менялось.
  - Так вот, - продолжил монах, - марлоги живут племенами, в которых правит самый сильнейший из них. Они ничего не создают, спят под открытым небом, питаются кореньями и травами, но больше всего любят мясо - рыбы, птицы, животных и людей. Они едят все. Из оружия у них лишь дубинки и остроги, а доспехов никаких не носят, полностью полагаясь на свою шкуру. И не зря, ее очень сложно повредить. Они ни во что не верят, врагами считают людей. С остальными расами не сотрудничают.
  - Откуда только церковники это знают, - спросил гном.
  - Церковь Семи изучает всех врагов человечества, чтобы дать им достойный отпор, - смиренно сказал монах.
  Эта фраза вызвала легкую усмешку на лице эльфа, пристально вглядывающегося в заросли кустов вдоль железной дороги. Но марлоги не попадались ему на глаза.
  - В последнее время марлоги не тревожили людские поселения, нападая на одиночных путников вдали от поселений. Последнее крупное сражение, как верно сказала девушка, произошло у местечка Кровавая, когда одно из племен было разбито каз-заками, а захваченные в плен, освобождены. С тех пор нашим летописцам ничего нового о марлогах не сообщали, - продолжил брат Мельус.
  - Да, каз-заки бы нам не помешали, - проворчал гном, - а то бегать марлоки явно не разучились.
  Ильва удивленно вкрикнула. Эльф обернулся к ней и произнес:
  - Да, Григори, каз-заки нам не помешают, - и указал назад.
  Гном оглянулся и ахнул, увидев разгоравшийся на дороге бой. Марлоги повалили дерево, перегородив движение большой дрезине, на которой находились каз-заки. Те вынужденно остановились, и тут же были атакованы противником. Бой разгорался нешуточный.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"