Сорино Сони Ро : другие произведения.

Куклы Ван Крида. - Я здесь!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    О кукольном мастере Ван Криде этот рассказ. И о том, как больно расправляется с нами прошлое. И страшно надвигается будущее.

  
  
  
  Куклы Ван Крида.
  
  
  
  (13 историй в картинках словами)
  
  
  
  История десятая: Я здесь!
  
  
  
  (Секреты мастера солнца хранятся в призме света, чтобы вы знали)
  
  
  
  
  Октябрь пришел в Стокванхейм, как истинный король, который вступил в свои законные права на престол. Впереди него бежали ветра глашатаи, разгоняя золотую кленовую листву по узким мостовым улочкам древних окраин, – они возвещали славу своему королю. Вслед за ними шли эскорты октябрьских дождей, которые серебряными плетьми хлестали нерадивых горожан, вынуждая их нахлобучивать на брови свои шляпы, поднимать воротники камзолов и вжимать головы в плечи. Теплые ветра смешались с холодными и разбежались по городу, как свора королевских псов, проверяя, кто еще не оказал почтения прибывшему владыке.
  
  В атмосфере Стокванхейма появился особенный привкус, который имел свойство быстро исчезать в холодных снежных ветрах, примчавшихся с другого края света, из Ледяного Хеддаса. В ней были растворены ноты увядавших виноградников, что покрывали холмы южной стороны Стокванхейма, как прозрачные алые стяги свергнутого и обезглавленного короля Лета вместе с его армией, разбитой и втоптанной в холодные лужи. Запах виноградников в октябре был запахом летней крови.
  
  В немногочисленных ресторациях, оставшихся открытыми вопреки октябрю, подавали горячий кофе в больших кружках и коньяк в маленьких графинах с фигурными пробками. Однако всё меньше посетителей решалось оставаться на улице, предпочитая скрываться в уютном тепле внутренних помещений с большими окнами и каминами в середине.
  
  За столиком одной из таких рестораций, под коричневым зонтом с посеребренной бахромой, расслабленно сидел высокий и необычный господин в белом камзоле с золотой строчкой. Его шляпа лежала на столе, рядом с ней были небрежно брошены перчатки с застежками в виде волчьих голов, чуть в стороне стоял пустой графин и коньячный бокал с расплескавшимся по дну ароматным янтарем благородного напитка. Господин привлекал к себе внимание немногочисленных прохожих, он отражался в больших и чистых окнах ресторации, рассыпавшись белыми пятнами в отражениях стеклянных квадратов вместе с темной синевой октябрьского неба, а сам был погружен в свои невеселые думы. Одежда благородного покроя, осанка, белые волосы, распущенные по плечам, и пронзительно зеленые зрачки глаз выдавали в нем яарита. Не часто ангелы этого мира так запросто сиживали в обыкновенных уличных ресторациях и смотрели за ломаную кромку черепичных крыш в хмурое небо.
  
  Необычный господин определенно кого-то ждал, иногда вынимая из жилетного кармашка золотые часы на цепочке. Временами он оглядывался в сторону ресторанной витрины и вслед за тем, сразу, слышался тихий звон дверного колокольчика. На улицу выбегал испуганный и бледный хозяин, чтобы принять очередной заказ, еще один графин коньяку.
  
  И скоро...
  
  На улице показался высокий и худой подросток в легкой куртке нездешнего покроя. Он держал свои руки в карманах и шел быстро, иногда перепрыгивая через лужи, иногда задерживаясь возле яркой витрины. Рыжие волосы подростка были мокрыми из-за недавнего дождя, они топорщились огненными сосульками, и часть их прилипла к бледному лбу. Заметив господина в белом камзоле, подросток хмыкнул и направился к нему.
  
  Яарит заметил подростка, которого ждал, по всей видимости, всё это долгое время, но не поменял своего положения, а лишь внимательно наблюдал за ним не добрыми глазами. Его рука расслаблено взяла бокал и раскрутила коньячный янтарь по дну. Колокольчик ресторанной двери снова звякнул, и по стеклянным квадратам блеснул перелив белого осеннего света. Хозяин ресторации решил, что яарит небрежным жестом позвал его снова... Но господин в белом камзоле лишь брезгливо дернул бровью, и этого оказалось достаточно, чтобы высунувшийся наполовину хозяин испуганно нырнул обратно. Дрзвяк – недоуменно отозвался колокольчик.
  
  Подросток подошел к столику и сел без приглашения, не вынув рук из карманов куртки.
  
  –Привет, Редиард, – весело сказал он, обращаясь к господину в камзоле.
  
  Тот лишь неопределенно качнул головой.
  
  –Заждался, да? – подросток с некоторой брезгливостью осмотрелся вокруг, затем посмотрел на коньячный бокал в руке яарита.
  
  Господин снова расплескал остатки коньяка по звонким стенкам тончайшего хрусталя.
  
  –Что за дыра этот городишко, – вздохнул подросток и глянул в глаза яарита. – Зачем звал?
  
  –Звал? – господин, которого подросток назвал Редиардом, усмехнулся. – Я предчувствовал, что молот ангелов скоро появится в Яара. Всего лишь.
  
  –Ну и?
  
  –Зачем ты здесь, Гаспарро?
  
  –Не твое дело.
  
  Редиард усмехнулся и допил коньяк. Бокал был поставлен на стол, как печать. Бледные пальцы отодвинула его от себя.
  
  –Хорошо. Я спрошу иначе... Ты здесь не один, полагаю?
  
  –А что?
  
  –Значит, не один, – яарит опустил голову. – Учитель тоже здесь?
  
  –Предположим, да.
  
  –Здесь опасно...
  
  –Брось ты говорить ерунду, Редиард! Опасно для кого? Для НЕГО?!
  
  –Для всех нас, местных жителей.
  
  Рыжий подросток пожал плечами, поскучнел и снова принялся рассматривать витринное окно ресторации.
  
  –Я отказал капитану Рогу в жертве... – прошептал Редиард.
  
  Рыжий остро глянул на ссутулившегося яарита. Господин взял себя в руки, усмехнулся и поднял голову. Он посмотрел в редкое октябрьское небо, наслаждаясь его простой и в тоже время изысканной красотой.
  
  –И теперь... Мне ничего не остается...
  
  –Кто должен стать жертвой в этот раз?
  
  –Всего лишь полукровка. Очередной полукровка. Яариты не умеют заглядывать в будущее. И для того, чтобы всё же туда заглянуть капитан Рог ежегодно убивает одного несчастного полукровку в октябре, пятнадцатого числа. Ты знал?
  
  –Мне без разницы. Эти ваши кровавые ритуалы... Бр-р. Хотя, кого же он выбрал? Конкретнее. Или это тайна?
  
  –Мори.
  
  –А-а, помню-помню! – Гаспарро оживился и с интересом глянул на Редиарда. – Такой уродливый мальчишка в очках? Он, кажется, твой...
  
  –Ты хорошо осведомлен о моих семейных тайнах, Гаспарро.
  
  –Верно сказал, это твои тайны, господин генерал-губернатор. Меня они не касаются.
  
  –А я хотел просить об услуге... По старой памяти. И раз уж ты здесь, к тому же.
  
  Подросток осмотрел яарита насмешливым взглядом.
  
  –А говорил, что не звал. Ну, что же... Слушаю.
  
  –Мой Мори... Я не хочу, чтобы он умер на осклизлом алтаре в Храме Первой Крови. Понимаешь?
  
  –Предположим.
  
  –Я хочу, чтобы ты...
  
  Порыв холодного ветра унес слова господина в белом камзоле в хмурую даль улицы, словно легкую шаль, волоча по брусчатке, подбрасывая и трепля истаивающий смысл слов острыми снежными коготками. Редиард говорил, подросток слушал, каждый знал своё место и предназначение в этом мире.
  
  
  
  *
  
  
  
  Морган Ван Крид плохо спал в эту ночь, с четырнадцатого на пятнадцатое октября. Раз около пяти он выбирался из постели, сердито откинув одеяло. Он нащупывал тапочки, морщась, когда голые подошвы касались холодного пола, вставал, криво напяливал тяжелый домашний халат, и брёл в столовую, чтобы сделать пару затяжек из недокуренной сигары и выпить рюмку коньяку. В гулкой тишине столовой комнаты он ворчал сам себе, что совершенно сопьётся, прекращать-таки нужно это баловство; и закрыв резную дверку шкапа с громим щелчком, прислушивался, как эхо отскакивало от стены и бликом растворялось в окне. Затем он заглядывал в комнату кукольного мальчика Поля, который, как всегда, спал сидя в кресле возле окна. С недавних пор он полюбил прикосновения призрачного лунного света к своему резиновому лицу, когда мастер вмонтировал в него новый сенсорный блок. Он и засыпал здесь, вглядываясь в серебряный диск луны в половину неба. В комнате присутствовал специфический запах зарядного устройства, к которому Поль был присоединен толстым кабелем, тянувшимся из затылка, далее по креслу, черной петлёй по полу и, наконец, утыкался в розетку на стене. Улыбнувшись, мастер закрывал дверь и плёлся в свою спальню.
  
  И каждый раз, из этих пяти, Морган засыпал почти мгновенно, сказывалось влияние малых доз коньяка. Просто повернувшись на бок и глянув на белесые пятна лунных бликов в окне, он переставал помнить реальный мир и уносился в детские воспоминания, которые выпрыгивали из черных памятных ям во сне.
  
  
  
  *
  
  
  
  Во сне была серая грязь и прогнившие доски мостков, небрежно брошенные в расквашенное месиво. Была морось и редкие кроны берез с остатками золота на ветвях, которые качались на ветру за бетонным забором с колючей проволокой поверху. И небо было во сне серое, редкое, с фиолетовыми оттенками по краям и галдящими стаями ворон в середине. Во сне была толпа детей в черных и коричневых рваных пальто, в шапочках, в пилотках, в мятых кепках, в серых колготках, в забрызганных грязью брючках, в разношенных до ветхости башмачках. Во сне ревели двигатели огромных грузовых машин с грязно-зелеными тентами, которые разворачивались где-то на краю зрения, как неуклюжие и уродливые животные. Во сне лаяли большие черные собаки, которых едва удерживали на цепях солдаты в плотных шинелях до земли. Лица солдат скрывали каски, до половины. Морган запомнил их лица: черная сталь в половину лица и прямая полоска рта. И еще... На другом конце видения..., на стальной площадке с бортом, чтобы не забрызгивалась грязь..., возле зеленых стягов, хлопавших на ветру, стоял он.
  
  ОН!
  
  Ангел!
  
  Отец.
  
  Высокий и красивый юноша в распахнутой черной офицерской шинели с белой подкладкой. Невыносимо красивый юноша, который небрежно и в тоже время крепко прижимал к себе фуражку с золотой кокардой. Его светлые волосы едва касались плеч, а холодный ветер с промозглой моросью пытался растрепать их. Юноша разговаривал с высоким грузным мужчиной в форме полкового капеллана. Он над чем-то смеялся и..., и иногда..., бросал тревожные взгляды на шевелящийся поток детей, которые шлепали по грязи, прижимая к себе кукол, узелки, заштопанные сумки, и с трудом волоча перевязанные бечевками чемоданчики.
  
  И вдруг... В угрюмой толпе... Невысокий мальчик лет восьми или девяти застыл в потоке, когда неожиданно узнал юношу в лицо. Невысокий, некрасивый, скуластый мальчик в круглых очках с треснутым левым стеклом. Он застыл, словно уткнулся в невидимую стену. Он задыхался. Принялся судорожно разматывать, разрывать замерзшими пальцами, отрывать, ломая ногти, тяжелый шерстяной шарф от горла; чтобы не умереть от смущения и радости; не обращая внимания на плотный поток детей; едва-едва удерживаясь на ногах. В потоке, который норовил снести его, сбросить с мостков в жидкую грязь, он был словно щепка, зацепившаяся за тростник. Он не обращал внимания на толчки в плечи, стенания и бессильную ругань проходивших мимо детей. Он смотрел вперед на юношу в черной шинели: то отгибаясь в сторону, если ему загораживали вид солдаты, то привставая на цыпочки, и в конце концов, соскользнув с мостков в грязь, погрузившись в неё по щиколотки.
  
  В юноше он узнал своего отца. Ангела. Так ему говорили в приюте для полукровок: твой отец самый настоящий ангел. Запомни Морган, он ангел! А ты – грязь.
  
  «Эй?! Что встал?»
  
  Морган вздрогнул от грубого окрика справа. К нему спешил солдат в серой шинели. Его большая черная собака рвалась с цепи и лаяла, разбрызгивая хлопья серой пены из оскаленной пасти. Морган попятился в сторону и упал в грязь..., но всё же..., перед тем..., заметив, что ангел в черной шинели посмотрел на него.
  
  
  
  ...
  
  
  
  Кукольный мастер Морган Ван Крид заворочался в кровати, повернулся на спину и открыл глаза. Воспоминания вязко выплеснулись из сновидения, но не растворились, как обычно, а принялись растекаться холодной кровью по матовому стеклянному полотну дрёмы.
  
  
  
  ...
  
  
  
  В пункте санобработки концентрационного лагеря их заставили снять с себя всю одежду.
  
  Перед тем разделив мальчиков и девочек на два потока и разведя их по разным зданиям казённого вида. Солдаты грубо выдергивали из толпы то мальчика, то девочку и расшвыривали их в противоположные стороны, не обращая внимания на вопли и плач разлучаемых братьев и сестер. Дети оглядывались, шарахались от собак и прикладов, вытирали кровь на лицах и..., и всё-таки..., оглядывались. Мальчики смотрели на своих сестер. Девочки смотрели на братьев. Прощались.
  
  
  Прощай, прощай, сестрёнка, мы расстаёмся навсегда!
  Я смерти не боюсь... Мне просто жалко...,
  Что так бессмысленно потеряны лета...
  
  
  На серой шершавой стене барака, куда привели толпу мальчишек, висел выцветший на солнце плакат, исполосованный дождями: "Человек – владыка этого мира!"
  
  
  –Куда нас ведут, Руби?
  
  –Я не знаю.
  
  –Мне страшно, Руби.
  
  –Не хнычь, ты ведь ангельское дитя!
  
  –Руби... Ну, пожалуйста... Ну, братик... Скажи мне!
  
  –Всё будет хорошо, малыш. Не переживай.
  
  –Правда, Руби?
  
  –Правда, правда.
  
  
  Грязь имела свое неповторимое звучание. Детские башмачки, устало шлепавшие по черной жиже, тоже имели его – особенное..., обреченное.
  
  В дальнем краю концлагеря, за высоким железным забором с ржавыми пятнами, высилась и упиралась в небо кирпичная труба крематория с закопченными краями. Надпись на калитке, ведущей во двор крематория, в которую круглосуточно кого-то вводили и никого не выводили, имела удивительное свойство гипнотизировать детей: «Входить по двое! Добро пожаловать!»
  
  Из трубы не валил дым. Нет, совсем не валил. Каждый ребенок, попавший в концлагерь для полукровок, хотя бы раз оглядывался на трубу и почему-то успокаивался в глубине своей души, не обнаружив столба черного дыма над ней.
  
  Толпу детей вбили прикладами в длинный коридор с распахнутой железной дверью на другом конце. По обе его стороны на равных промежутках стояли солдаты с карабинами наизготовку. Морган почувствовал на себе чей-то недружелюбный взгляд и опустил голову. Кто-то уже ненавидел его... Как грустно... Ведь там впереди... – смерть. Разве нет? Зачем ненавидеть кого-то, если все обречены?
  
  «Эй, ты как? – послышался шепот из-за спины, и чья-то рука крепко пожала его плечо. – Всё обойдется, не отчаивайся, парень!»
  
  Морган робко улыбнулся. Значит, не все ненавидят его и остальных? И, возможно, они не обречены?
  
  Кто-то всё-таки есть...
  
  Морган оглянулся назад на мгновение, но успел лишь заметить внимательный взгляд пронзительно зеленых глаз, перед тем, как бледный фельдфебель втолкнул его в огромное помещение с лампами под жестяными колпаками, которые простуженно скрипели, раскачиваясь на сквозняке.
  
  В огромной холодной зале с белыми кафельными стенами пахло потом и резиной. Мальчишки стыдливо раздевались, шептались, переглядывались, что-то сообщали друг другу, с опаской поглядывая на стальную дверь в дальнем углу, возле которой застыл фельдфебель с маской в половину лица. В другом конце залы громоздились три безобразные кучи: с одеждой, обувью и личными вещами детей. Возле каждой из них стояли солдаты с карабинами.
  
  Кто-то пребольно толкнул Моргана в бок.
  
  «Чертов очкарик» – прошипел этот кто-то.
  
  Морган неуклюже обернулся, и только он успел заметить остролицего мальчика со злыми глазами, как сразу ощутил резкую боль в лице. Незнакомый мальчишка зачем-то ударил его в нос. Морган отшатнулся, голые подошвы проскользнули по влажному полу и он упал.
  
  –Так тебе и надо, очкастый! – крикнул мальчишка и наступил ногой на грудь Моргана. – Ненавижу вас, очкариков! Всех вас ненавижу!
  
  –Не тронь.
  
  Задыхавшийся от обиды Морган сквозь слёзы заметил мальчика с пронзительно зелеными глазами. Он неожиданно появился из толпы, резко оттолкнул остролицего хулигана в сторону и, кажется, приготовился драться. (За меня?)
  
  Ребятня принялась собираться вокруг, но со стороны двери уже прозвучал грозный окрик:
  
  «Эй, там! Не балуй!»
  
  
  
  –Имя.
  
  –Морган.
  
  –Полное имя, – писарь оторвался от серого бланка и безразлично глянул на некрасивого скуластого мальчика в круглых очках. – Полное ангельское имя.
  
  –Ро... – прошептал Морган, как вдруг осекся. Он откуда-то знал, что фамилию отца нужно было сохранить в тайне. Морган едва не сказал: – Роххи. – А этого было делать нельзя.
  
  –Ангельское имя, – бубнил безразличный писарь. – Полное ангельское имя.
  
  –Эй, –легонько пихнул его в спину мальчик, который стоял сразу за ним.
  
  Морган оглянулся, и дрогнул, испугавшись серой бесконечной бездны коридора с лампами на проволоках. За его спиной тянулась длинная очередь мальчишек в серых робах, а вокруг них были бетонные стены и солдаты с касками вместо лица, и... Пронзительно зеленый взгляд, словно два ярких фонаря из сумрака... Морган закрыл глаза. «Всё-таки... Всё-таки не один»
  
  –Ну чего ты, ну? – прошептал мальчишка и подмигнул, как заговорщик. – Не хочешь говорить ему свое настоящее, выдумай какое-нибудь.
  
  –Выдумать?
  
  Морган посмотрел на скучающего писаря. Он подумал о героическом мальчике Поле Ван Криде из книжки «Сонных сказок» Ди Псито.
  
  –Морган Ван Крид, – сказал он так правдоподобно, что даже сам поверил.
  
  –Так и запишем, – пробормотал писарь, застрочив пером по серому бланку.
  
  
  
  А когда их вели в крематорий...
  
  Он увидел ЕГО на стальной площадке...
  
  Мальчик с пронзительными глазами снова пожал его за плечо. И в этот раз Морган не вздрогнул.
  
  –Как тебя звать? – спросил он шепотом.
  
  –Рони Симатори.
  
  –Спасибо тебе, Рони. За всё.
  
  –Да, ладно тебе, – смущенно ответил тот. Затем глянул в сторону стальной площадки. – Вполне возможно, что мы когда-нибудь обязательно встретимся... Странно... Этот ангел в черной шинели... Он твой папа? Я верно догадался?
  
  –Да.
  
  –Он смотрит на тебя.
  
  Морган опустил голову.
  
  –Он ищет твой взгляд, Морган!
  
  –Он не любит меня. И возможно, ненавидит.
  
  –Не говори ерунду! Ты только глянь на него, Морган!
  
  Морган не смог сдержаться... Он посмотрел, и... Его взгляд встретился с взглядом белокурого ангела в черной шинели.
  
  Невысокий мальчик в круглых очках неожиданно остановился и поднял руку, белую-белую руку в серой-серой толпе обреченных детей. И крикнул во всё горло:
  
  «Папа! Папа! Я здесь! Я ЗДЕСЬ!»
  
  
  
  *
  
  
  
  Морган Ван Крид проснулся с ясным и совершенно четким чувством того, что его кто-то позвал из темноты. Он резко сел на постели и принялся судорожно вышаривать фонарик на прикроватной тумбочке. Рука всё не то нащупывала: то очки, то тяжелую зажигалку, то портсигар... А в груди Моргана принималось клокотать отчаяние. Что же это было?! Кто здесь? Кто звал его?!
  
  «Морган!»
  
  Он снова вздрогнул и застыл, неуклюже застыв над тумбочкой. Голос из темноты показался ему знакомым... Такой родной голос. Но ведь этого не могло быть? Не было все 35 лет его жизни и сейчас... Ведь нет?
  
  Он откинул одеяло, кое-как подцепил ногами тапочки и подбежал к окну.
  
  Слёзы на стекле! Морган отпрянул, сжав пальцы в кулаки... Ну, что ты, в самом деле, какие слёзы?! Это же просто октябрьский дождь.
  
  Успокоившись, он снова приблизился к холодному стеклу и посмотрел вправо. Там, в темноте с мелькавшими в ней пятнами света от раскачивавшихся фонарей..., там... На высоком мраморном крыльце... Темнела неясная фигура.
  
  Он побежал в прихожую, захватив фонарик с тумбочки.
  
  
  
  Морган Ван Крид в домашнем халате с тусклым фонариком в руке стоял в дверях и удивленно смотрел на бледного юношу в белом камзоле, который едва держался на ногах, вцепившись одной рукой в мраморные перила крыльца, чтобы не упасть. Он не поднимал головы, этот благородный юноша. Он промок на дожде и дрожал от холода.
  
  –Морган, – прошептал он, не подняв головы.
  
  На улице шел обычный октябрьский дождь, похожий на холодную водянистую пыль. Блестящие кленовые листья носились в порывах ветра, проблескивая бардовыми и оранжевыми пятнами в свете фонарей.
  
  –Ты?
  
  Юноша все же поднял голову, усмехнулся, затем неуклюже привалился к массивным перилам и откинул со лба мокрые волосы. Правая рука висела плетью, словно отвинтившийся протез в широком рукаве.
  
  –Привет сынок.
  
  Морган вздрогнул на последнем слове, едва не выронив фонарик.
  
  –Я не ждал тебя...
  
  –А я и не собирался приходить к тебе. Так вышло, что... – юноша пошатнулся и не упал на холодный мрамор только потому, что Морган вовремя подхватил его за плечи. – ...Пришлось.
  
  
  
  Он вёл своего отца по темному коридору и не мог дышать от жалости и любви к этому сильному и прекрасному ангелу, который оказался таким беззащитным на самом деле. Редиард Роххи едва переставлял ноги, и Моргану приходилось буквально тащить его на себе. В коридоре горел всего один ночник возле двери. Тени ползали вокруг желтого светлячка в хрустальном шаре. Черные тени на золотом рисунке обоев были похожи на разорванные лоскуты траурной шали, колыхавшиеся на сквозняке. Морган перехватился и прижал отца крепче.
  
  –Новая картина, – прошептал ангел где-то возле правого уха Моргана и махнул рукой в сторону. – На стене.
  
  –Ты уверен, что тебе можно разговаривать? Там же темно... Как ты увидел?
  
  –Ангелы не видят темноту... И это не разновидность слепоты. Это отсутствие тьмы в глазах. Кстати, что на ней нарисовано, Морган? Что это за линии и цифры?
  
  –Это схема кукольного сердца.
  
  –В рамке?
  
  –В рамке.
  
  –Сын, ты совершенно лишен вкуса и не понимаешь, что это такое – изящные предметы искусства. Знай это.
  
  –Знаю, пап, знаю.
  
  Они остановились в дверях, и Морган осмотрелся, решая, куда отвести отца. В спальную?
  
  –В гостиную, будь добр, – решил за него Редиард. – Там у тебя были преотличные кресла, помнится.
  
  –Значит, нам сюда, в дверь напротив. Еще несколько шагов, пап?
  
  –И коньяк, помнится, был... Всего-то пару шагов? Легко!
  
  Две слившиеся сгорбленные тени переползли через коридор. В темноте мелькнула рука, и дверь в гостиную распахнулась с грохотом. В стеклянных квадратах, составлявших её, промелькнул остаточный свет ночника; дверь ударилась об стену и стекла задребезжали. Морган подвел отца к ближайшему креслу и аккуратно посадил его. Затем метнулся в сторону, шаря рукой по стене в поисках выключателя.
  
  –Ты любишь меня, сын?
  
  Рука застыла возле кнопки.
  
  –Да.
  
  –Позволь поинтересоваться... За что?
  
  Морган пожал плечами. Пальцы елозил по черному пластмассовому корпусу выключателя.
  
  –Разве для этого нужны причины?
  
  –А разве нет? Я ангел и точно тебе говорю, что в этом мире ничего не происходит просто так, всего лишь потому, что ты мой сын, например.
  
  –Значит, считай, что я неудачное исключение из правила.
  
  –Морган...
  
  –Да, пап?
  
  –Не включай пока свет... Посмотри на меня.
  
  Морган повернулся, как попросил отец. И вдруг... Он почувствовал себя тем неуклюжим мальчиком в круглых очках, который стоял в грязи и смотрел, смотрел, смотрел и не мог насмотреться на такого прекрасного и такого далёкого ангела. Глаза Редиарда светились особенным ангельским светом – словно меркнущее золото в закатных лучах.
  
  –Просто так? – прошептал отец. – Невзирая на все годы одиночества?
  
  –Ты всегда был рядом...
  
  –Ложь! Я был далеко. Всегда. И вспоминал о тебе... Изредка. И лишь по надобности.
  
  Мальчик в круглых очках с треснувшим левым стеклом улыбнулся своему совершенному отцу.
  
  –Это тебе так казалось, пап. На самом деле, ты всегда был рядом, – он коснулся своей груди. – Вот здесь.
  
  Сгорбленная фигура в кресле шевельнулась. Рука вцепилась в левую половину груди, разрывая тонкий шелк с громким треском.
  
  –Морган! Морган... Что же я натворил? Мори... Сын... Как же не замечал?!
  
  
  
  ...
  
  
  
  Кукольный мальчик Поль застыл в дверях гостиной. Он испуганно смотрел на мастера Ван Крида, который кричал в телефонную трубку:
  
  «Номер сто двенадцать! Да! Это номер мастера солнца Рема Ринна! Да! Я оплачу звонок! Да, я буду ждать на линии! Да, черт возьми, оплачу и это!»
  
  Поль посмотрел в сторону. Возле большого круглого стола, что украшал собой середину обширной гостиной комнаты, в черном кожаном кресле сидел прекрасный юноша в белом камзоле яарита. Тот самый, которого он видел однажды в столице, в роскошном дворце с волчьей головой на гербе, когда мастер привез новую стихопечатную машинку для Ири Валера. Сейчас этот юноша был бледен и, кажется, не совсем понимал, где находился. Он откинулся на спинку кресла. Его белый в золотую строчку камзол был распахнут. Белая рубашка была порвана на груди и... По коже стекала вязкая кровь ярко алого цвета. Она собиралась на полу в густую лужицу, которая мерцала тускнеющим сиреневым свечением. Если бы Поль умел обонять, то почувствовал бы приторный запах терновника, заполнивший огромную комнату, словно ядовитый газ – так пахла ангельская кровь.
  
  Морган мельком глянул на Поля.
  
  –Ты проснулся, малыш. Ах, как скверно, что ты проснулся именно сейчас. Сможешь вернуться к себе и снова заснуть? – Морган осмотрел куклу и покачал головой. – Вижу, не сможешь.
  
  –С кем это ты... – прохрипел юноша, разбрызгивая кровь на острый подбородок. Он глянул на Поля мутными глазами. – Кукла... Ты разговариваешь с куклой, Мори?
  
  –Это Поль, пап. Мой приемный сын.
  
  –Сын... У тебя есть сын... – голова яарита Редиарда Роххи снова бессильно откинулась назад. – Я не знал. Прости и за это.
  
  Поль смотрел на мастера и чувствовал странное жжение в груди, там, где щелкало и клацало его механическое сердце с солнечным жуком в середине. Он понял, что если бы был обыкновенным, хотя и приемным, мальчишкой, то..., кажется..., расплакался бы. Просто. Потому что страшно и в тоже время – хорошо. Всё стало на свои места, как отлично продуманная деталь встала бы в приготовленный для неё паз – упруго и прочно.
  
  –Да! Я! – оживился мастер Ван Крид, глянул на своего отца и прикрыл трубку рукой. – Рем, хорошо, что застал тебя дома! Мне нужна твоя помощь! Да, я знаю который час. Я редко прошу об одолжении, мастер. Но в этот раз... Дело не терпит отлагательства. Это касается..., моего отца.
  
  Морган напряженно смотрел в окно, слушая своего собеседника в трубке.
  
  –Да, прямо сейчас. Я отправлю за тобою Рене на авто. Спасибо, Реми! Я жду!
  
  
  
  Морган глянул на Поля. Кукольный мальчик подошел к нему и стал по правую руку.
  
  –Поль, мне так жаль, что тебе пришлось увидеть всё это...
  
  –Я всё понимаю, мастер.
  
  Морган взъершил его синтетические волосы и снова склонился над отцом. Он приложил к груди ангела свежее полотенце, которое сразу начло пропитываться кровью. Редиард открыл глаза.
  
  –Я не слышу маяк... Мори? Разве ангельский маяк перестал передавать свои позывные?
  
  –Я никогда его не слышал, пап. Ведь я всего лишь полукровка.
  
  –Не говори так... Всего лишь... Ты достойнее многих из них, которые считают себя достойными... Но, всё же... Почему замолчал маяк?
  
  –Ты просто ослаб, папа. Ты просто устал. Скоро Рене привезет мастера солнца, и он поможет тебе.
  
  –Солнце... Золотое солнце Яара... Хочу увидеть его. Отведи меня к солнцу, Мори.
  
  Редиард шевельнулся, полотенце сразу насквозь пропиталось алой ангельской кровью с запахом терновника. Кровь стекала по рукам Моргана, он беспомощно оглянулся. Поль взял новое полотенце из стопки и подал его мастеру.
  
  –Вот, возьмите.
  
  –Спасибо, малыш.
  
  Если бы Поль умел плакать... Кукольный мальчик зажмурился. (Если бы я умел плакать!) На самом деле он хотел подать мастеру полотенце со словами: «Вот, возьми, папа» Он видел эти слова..., – и то самое слово! – горящим неоном на внутренней стороне своих век. Процессор гудел и грелся в голове, отдавая приказы полиэтиленовым мышцам лица, гортани и рта. Процессор приказал сказать слово «папа»... Но в последний момент одно из восьми его ядер, остановило действие командой «Стоп». Три мышцы в гортани кукольного мальчика Поля перегрелись и вышли из строя, расплавив пять сенсорных датчиков речи из десяти. Поль хотел плакать и мучился от того, что в его механический организм не была заложена эта удивительная функция.
  
   «Мори!»
  
  Поль вздрогнул и поднял глаза.
  
  Редиард снова очнулся и посмотрел вперед пустыми серыми глазами.
  
  –Мори?
  
  –Да, папа, я здесь.
  
  Рука ангела с трудом оторвалась от подлокотника и принялась слепо хватать воздух.
  
  –Мори, я боялся, что опоздаю спасти тебя. Я очень этого боялся... Ненавижу грязь..., ты знаешь.
  
  –Знаю, папа.
  
  –Но, когда они подвели тебя к воротам крематория... Когда ты поднял руку и крикнул... Что ты крикнул тогда, Мори?
  
  –Главное, что ты спас меня, пап. Для меня это было самым главным.
  
  –Я всё-таки хочу знать.
  
  В этот момент в прихожей хлопнула дверь, послышалось обычное ворчание Рене и стук подкованных каблуков его грубых башмаков. Вместе с тем появился еще один голос, негромкий и мягкий. Скоро в дверях гостиной показался невысокий молодой мужчина в синем камзоле. Его светлые волосы были собраны на затылке в косицу, заплетенную необычным способом. Он недовольно поправлял свою пушистую длинную челку, которая то и дело рассыпалась по глазам, и подслеповато осматривался кругом. В руках он держал небольшую эбонитовую шкатулку с тонким золотым вензелем на крышке. Вместе с гостем в комнате словно бы появился тонкий аромат какого-то цветка, точнее четверть тона его, в котором мгновенно угадывалось что-то знакомое, давно забытое, и... Радостное и детское.
  
  –Э-э, мастер Ван Крид? – гость переложил черную шкатулку из одной руки в другую и вынул из внутреннего кармана золотые часы на цепочке.
  
  Морган поманил Поля, и поставил его возле отца, показав, как следовало держать полотенце на ране, чтобы не растекалась драгоценная ангельская кровь.
  
  –Мастер Ринн, как я рад, что вы приехали!
  
  –Морган, однако уже три часа ночи, – Рем Ринн потряс часами в воздухе, перед тем удостоверившись, что это действительно так – ровно три. Он захлопнул крышку часов со знаком солнца и возмущенно выдохнул в воздух: – Я не досмотрел такой чудесный сон о лете. О середине июня, между прочим. И еще... Нам всё еще приходится притворяться, что мы незнакомы. Возмутительно!
  
  Мастер Ван Крид подошел к нему и пожал протянутую руку.
  
  –Давненько, однако, мы не виделись, – почему-то смутился мастер Ринн. Затем грустно усмехнулся и закончил тоном ниже: – В последний раз обстоятельства снова помешали нам закончить партию в солнечные шахматы.
  
  –Я помню все ваши ходы, мастер. Летом... Этим летом... Возможно, продолжим?
  
  –Будет не дурно, если мы сделаем это гораздо раньше, – Рем Ринн смутился совершенно и отвернулся. – Твой... То есть, ваш звонок... Или позволишь-таки обращаться на «ты»?
  
  Морган показал рукой назад.
  
  Мастер солнца тем временем растерянно осматривался, принюхивался и морщился.
  
  –Запах терновника? Это же... Морган? – Рем Ринн удивленно, но скоро неприязненно смотрел на юношу в белом камзоле с обнаженной грудью, ярко-алая кровь вытекала ручьем из небольшого отверстия на левой половине. – Это же яарит!
  
  –Это мой отец, Рем. Помоги ему.
  
  –Значит, всё-таки можно на ты, – хмыкнул Рем.
  
  –Что угодно, только помоги!
  
  –Я не ангельский доктор, знаешь ли. Ангелам они вообще не нужны.
  
  Рем Ринн отступил на шаг, и на его лице промелькнуло отражение мимолетного отвращения.
  
  –Мне кажется, он потерял свой свет, – сказал Морган печально.
  
  –И что?
  
  –Найди его солнце, Рем. Хотя бы просто укажи путь, по которому следует идти и искать.
  
  Мастер солнца покачал головой, глянул в умоляющие глаза Моргана, вздохнул и подошел к креслу.
  
  –Кстати, этот твой куклёнок. В нем есть свет... – Рем Ринн склонил голову, разглядывая Поля с некоторой доброжелательной заинтересованностью. – И свет этот живет в нем сам по себе, а не потому, что в сердце сидит солнечный жук.
  
  Поль смущенно опустил голову. Ему необыкновенно понравился этот человек, с приходом которого в комнате стало теплей и светлее. Рем махнул в воздухе рукой и сразу, вслед за его движением, по комнате расплескались тонкие сияния, словно по обычно невидимым паутинкам натянутым здесь, ударил луч света, и они разнесли остатки свечения от одной нити к другой. Мастер солнца намотал на указательный палец одну из нитей, натянул её и сорвал. Края золотой паутины колыхались в воздухе. Рем Ринн скрутил паутинку пальцами в крохотный шарик и сунул его в волосы Поля.
  
  –Это, чтобы умел видеть не только свет, но и солнечный, настоящий, – и мастер солнца подмигнул кукле. – Вижу в тебе вложенное кем-то предназначение. Впрочем... Хватит об этом.
  
  Затем оглянулся на Моргана.
  
  –Восхищаюсь вашим гением, мастер Ван Крид!
  
  –Поль – шедевр мастера Антона.
  
  –Полно тебе, – мастер Рем махнул рукой и счастливо улыбнулся. – Я люблю свет. И преотлично вижу, знаешь ли, что в нём осталось от Антона, а что вложено тобой.
  
  –Отец... Рем, пожалуйста! Обрати свое внимание на него!
  
  –Ах, ну да... Этот яарит, – Рем Ринн с сожалением глянул на Поля, вздохнул и склонился над Редиардом Роххи.
  
  И едва в его карих глазах появился золотистый отблеск солнца, и во взгляде принялись вспыхивать и гаснуть мириады квантов света... Он столкнулся с недоброжелательным ангельским взглядом.
  
  –Кто ты? – прохрипел яарит.
  
  Мастер солнца скривился и покачал головой. Затем прошептал на ангельском языке:
  
  –Ты даже умереть не можешь спокойно, чтобы не переполошить всех вокруг.
  
  –Ты знаешь ангельское наречие яарат?
  
  –Глупый вопрос, раз уж я говорю на вашем недобром языке.
  
  –Всё плывет в глазах... Назови себя... Мне нужно имя. Обозначь себя, человек с запахом солнца.
  
  –Мастер солнца Рем Ринн.
  
  –Райский проводник... – прошептал Редиард и усмехнулся, плеснув жидкой кровью на подбородок. – Значит, правда пришло мое время, раз ты здесь. И мой Мори...
  
  –А Мори не только твой, – еще тише ответил Рем.
  
  Мастер убрал полотенце с груди ангела и отодвинул руку Поля.
  
  –Отойди, малыш, – сказал он кукле и подмигнул. – Теперь я сам.
  
  Поль отошел на шаг, глянул на Моргана и подбежал к нему. Несчастный и уставший Морган прижал кукольного мальчишку к себе «Всё будет хорошо, Поль. Мастер солнца здесь. Он вернет отцу свет... Надеюсь»
  
  А мастер солнца, тем временем, двумя пальцами коснулся раны на груди ангела и в этом месте по бледной коже запрыгали миниатюрные солнечные пятна. Кровь надулась алым переливающимся пузырем и перестала вытекать из раны с золотой каймой.
  
  –А теперь скажи, зачем ты здесь, Редиард Роххи? Я не смогу тебе помочь. И ты это знаешь.
  
  –Дай мне час времени, мастер.
  
  –В тебе нет солнца... – Рем Ринн внимательно рассматривал золотой кант раны, словно вычитывая невидимые символы, выгравированные на тонком кольце. – Ты отдал свой свет... – Рем Ринн удивленно глянул в стекленеющие глаза ангела. – Золотая игла Молота Ангелов проткнула твое сердце – это знак Ярости Гаспарро Убивающего Солнца... Сам отдал? Ты?
  
  –Сам.
  
  –Но зачем?
  
  –Октябрьская жертва... Сегодня...
  
  Рем Ринн вздрогнул и мельком глянул назад, чтобы удостовериться, что Морган не слышал их разговор. Вернувшись взглядом к яариту, мастер солнца внимательно посмотрел в его глаза.
  
  –Капитан Рог... Ясно. Он всё еще не оставил попыток разглядеть свое будущее во внутренностях полукровок?
  
  –Он надеется, что оно хотя бы у него есть... – Редиард оскалился и выплюнул с кровью последнее слово: – Будущее.
  
  –Неужели Морган в этот раз? Ведь его ценят в Верме. И к тому же, знают, что он твой сын.
  
  –Страх смерти застит все прочие страхи и мысли. Рог не получит свою жертву в этом году и очередь Моргана будет пройдена. А этим февралем..., надеюсь..., история этого мира закончится. Мне нужно предупредить Моргана и рассказать, как уйти из Яара. Понимаешь? Мне нужно время, мастер солнца Ринн.
  
  –Совсем плохи у вас дела, если дело доходит до этого, – Рем Ринн покачал головой. – За то, что ты пожертвовал собой ради Моргана... Я дам тебе еще десять минут, за мой счет.
  
  –Мало... Так мало... Мне столько нужно ему сказать... И самое главное... Что я... Люблю его.
  
  –На эти слова тебе хватит времени, Редиард. А дорогу я покажу ему сам. Берешь свои минуты?
  
  –Беру.
  
  
  
  –Пап...
  
  –Совсем еще мальчишка ты, Мори.
  
  –Рем говорил о каких-то минутах... Я не соображаю что-то совсем... О чем он? Что за минуты?
  
  –У нас есть десять минут. Всего.
  
  Тяжелая рука ангела с трудом поднялась и кончики холодеющих пальцев коснулись лица мальчика в круглых очках с треснутым левым стеклом.
  
  –Я живу тысячу лет, Мори... И кажется только сейчас понял, что по-настоящему прожил лишь десять минут. Глупый ангел... Глупый, глупый. Прости меня, сын?
  
  –Пап... – мальчик потянулся к слабеющей руке некогда могучего ангела. – Что же ты сделал, пап? Зачем?
  
  –Я не вижу тебя почему-то... – грозная зелень ангельских глаз меркла и растворялась в серой предсмертной бесцветности. – Скажи мне..., что ты крикнул..., когда поднял руку..., там..., у ворот крематория?
  
  –Я позвал тебя, папа. Мне захотелось, чтобы ты заметил меня и спас... Я крикнул... Я здесь! Папа! Я здесь!
  
  –Я люблю тебя, сын. Не забывай меня, пожалуйста.
  
  
  
  –Ангельский кортеж прибудет через полчаса, – торжественно и, вместе с тем, весело возвестил мастер солнца Рем Ринн, заглянув в кабинет Моргана Ван Крида. – И хорошо, что мы, наконец, снова обращаемся друг к другу на ты. Вот.
  
  Морган стоял возле распахнутого окна и смотрел на низкое сиреневое небо, по которому медленно расплывались серые тучи. Шпили и острые крыши старой части Стокванхейма, казалось, царапали холодный и тяжелый небесный свод, вычерчивая на нём тонкие червонные полоски.
  
  –Ну, что же ты такой грустный, Морган? – всплеснул руками Рем Ринн и зашел в кабинет. Он осмотрелся, глянул на чертежи, шевелившиеся на сквозняке, и поёжился. – Холоду напустил в дом. Улыбнись же, Морган! Всё складывается просто отлично! Ты же знаешь, что ангелы не умирают до конца, на самом деле. Он просто уснул своим странным ангельским сном. Знаешь ведь!
  
  Мастер Ван Крид устало пожал плечами.
  
  –У тебя хороший дом. В нём много теней, но это не от тьмы. А свет, который ты придумал для этого дома, имеет много удивительных свойств и добрых намерений. У тебя есть замечательный кукольный сын и чудесный чай с мёдом на кухне. Нет, я отказываюсь понимать причину твоей печали!
  
  –Он ведь спас меня всё-таки Рем. Он ненавидит грязь, но спрыгнул со стальной площадки и побежал ко мне по жидкой октябрьской жиже. Он выдернул меня из очереди в крематорий.
  
  –Но ведь не оставил у себя? – мастер солнца хмуро разглядывал печальный силуэт Моргана в окне. – Он отдал тебя в приемную семью, которая проживала в глухом Турмаране. А потом и они... Так ты оказался в приюте.
  
  –А потом в школе солнца.
  
  –А уже в школе тебя ждал я. Знал, что ты существуешь и обязательно появишься в моей жизни.
  
  –И всё же, он спас меня. – Морган глянул на мастера солнца. – Понимаешь? Меня так и не сожгли в крематории!
  
  Рем Ринн махнул рукой и направился к двери, проворчав тоном недовольного ребенка:
  
  –А кто тебе сказал, что в крематории сжигали детей? Из его трубы ведь никогда не валил дым.
  
  –Но крематорий же...
  
  Мастер солнца приостановился возле двери и буркнул не обернувшись:
  
  –Не люблю тебя таким печальным. В подвале крематория есть железная дверь с необычными механическими узлами. В неё и заводили детей.
  
  –Дверь? Но куда вела эта дверь?
  
  –Мне-то откуда знать? Я, знаешь ли, по крематориям не предпочитаю расхаживать!
  
  –Рем?!
  
  Рем Ринн вздохнул и оглянулся.
  
  –Морган, пойдем пить чай? Как когда-то в нашей комнате в общежитии школы солнца... Помнишь? А то ведь скоро сюда навалится целая орда траурных яаритов и они нам точно весь вечер испортят. А мне понравился чай с мёдом из стеклянной банки.
  
  –Рем!
  
  –Я, правда, не знаю. Яариты... Они большие любители поэкспериментировать. Но до меня дошел слух..., что..., загадочную железную дверь с механическими узлами для этого крематория сделал мастер Антон.
  
  
  
  *
  
  
  
  В октябрьской аллее было свежо в это время дня. Оранжевые клены роняли свою драгоценную листву на блестящую брусчатку мостовой. По аллее шли двое, Рем Ринн и подросток с огненно-рыжими волосами. Мастер солнца иногда поглядывал на хмурого озябшего мальчишку, который засунул руки в карманы своей легкой куртки нездешнего покроя. Во взгляде мастера появлялись растерянные отблески, однако он снова отворачивался и в его тёплых карих глазах принимался теплиться свет золотого солнца.
  
  –Как жаль, что я не смогу увидеть Мессере, – сказал Рем Ринн и глянул на рыжего подростка с некоторой хитростью. – Ты же передавал ему просьбу об аудиенции?
  
  –Не начинайте, мастер, прошу вас, – ответил подросток и тоже мельком глянул на Ринна. – И не смотрите на меня так. Мессере очень занят, поверьте. Лучше пообещайте, что уговорите мастера Ван Крида заняться этим делом. Призма света должна быть освобождена.
  
  –Морган грустит уже неделю, – мастер Ринн махнул рукой. – И говорил ведь ему, что Редиард не мёртв на самом деле... Так ведь, поди, докажи! Смотрит в окно и курит свои сигары одну за другой.
  
  –Мессерино хочет, чтобы именно вы занялись настройкой Призмы Света в Арвинаре. Вы и Ван Крид. Понимаете меня, мастер? А потом вам обоим надлежит настроить ангельский маяк на Саянэхе.
  
  Мастер солнца улыбнулся каким-то своим мыслям, затем поднял руку и щелкнул пальцами. Вслед за этим громким и сухим щелчком над дорожкой аллеи пронеслись тонкие мерцания солнечных нитей.
  
  –Кому же еще, если не нам. Мы ведь часть его плана по изменению этого мира... Я правильно угадал, Гаспарро?
  
  –Какой догадливый, – хмыкнул рыжий Гаспарро, наблюдая за переливами золотых нитей света в прозрачном воздухе оранжевого октябрьского парка. – И да, насчет этого кукольного мальчика... Сделайте все правильно, мастер Ринн.
  
  
  
  *
  
  
  
  Поль заглянул в кабинет мастера Ван Крида и грустно вздохнул. Ему было больно наблюдать за печальным Морганом, который дни напролёт стоял возле распахнутого окна и смотрел в сиреневое небо Стокванхейма. Несколько раз он пытался разговаривать с мастером и однажды сделал отчаянную попытку развеселить... Но... Морган даже не оборачивался, просто шептал обессиленным от тоски голосом: «Позже, малыш. Загляни ко мне позже»
  
  Полиэтиленовые мышцы в горле Поля сглотнули колючий комок статического напряжения. Его синие хрустальные глаза заблестели, словно мальчик вот-вот расплакался бы...
  
  Одними губами Поль прошептал:
  
  «Мастер... Папа... Не уходи, пожалуйста. Ведь я... Я же... Здесь. Я здесь»
  
  Поль уже собрался выйти, как вдруг заметил внимательный взгляд, обращенный на него. Морган смотрел на своего кукольного сына и слёзы прокладывали тонкие блестящие дорожки по его щекам.
  
  –Что ты сейчас сказал, Поль? Повтори... Мне нужно услышать!
  
  –Я здесь, папа, – прошептал Поль. – Я здесь!
  
  
  
  Конец десятой истории.
  
  
  
  Сони Ро Сорино (2009)
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"