Старков Алексей Викторович : другие произведения.

Writober 2019

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Writober2019 одним куском.

  

Детская игра

  
  Боаджун не мог отступить.
  На город сыпался надоедливый дождь. Дождь прогнал немногих прохожих и очистил улицы от извечной вони. Крупные капли барабанили по плечам и противными струйками стекали за шиворот. Боаджун стоял в подворотне, сжимая в руке тяжелый холодный пистолет. Тёмный плащ намок от воды и висел неопрятными складками. Мокрые темные волосы прилипали ко лбу противной массой, холод стекал с них по бледному заострившемуся лицу. Боаджун не мог отступить, не мог снова войти в свою крошечную комнату за обшарпанной дверью на этаже, заваленном отбросами. Не мог больше слушать пьяных криков соседей далеко за полночь. Не мог встретить голодный, полный отчаяния взгляд Мэйлин. Не сегодня, не опять. Пожалуйста, предки, не снова.
  Сегодня всё изменится. Сегодня он наконец вырвется из этого поганого болота. Сегодня ему выпадет счастливый билет. Одно движение пальца и его вынесет волной удачи на самый верх. Боаджун сможет никогда больше не пересчитывать банки с концентратами под кроватью. Больше не надо будет унижаться, выпрашивая крохи со стола сильных. Боаджун сам станет сильным. Он улыбнулся, но только про себя, мышцы лица одервенели от холода и сдерживаемого напряжения.
  Сквозь шум дождя всё явственнее слышалось гудение моторов и вот наконец в дальнем конце улицы показался угольно черный родстер. Над блестящим капотом парила мелкая водяная пыль. Дождь лил как из ведра и родстер еле плелся, опасаясь столкнутся со случайным мусорным баком, который ленивый мусорщик забыл закрепить в подворотне. Тёмные стекла не позволяли видеть кто сидит в машине. Но Боаджун и так знал. В машине сидел его пропуск из этого ада.
  Родстер наконец поравнялся с Боаджуном и тот решительно поднял пистолет и сделал шаг вперед.
  
  ***
  
  - Мой ассасис убивает твоего лаобаня! Пиу-пиу-пиу!
  - Вот и нет! У лаобаня силовое поле в машине!
  - А вот и да! У ассасиса супер-пистолет пробивает силове поле!
  - Какой ещё супер пистолет?! У твоего ассасиса самый обычный пистолет!!!
  - Супер-пистолет!!!
  - Обычный!!!
  - Ребята, мультики начинаются!
  Мальчишки убежали на кухню, так и оставив угольно-черную машинку и человечка с пистолетом в вытянутой руке валяться посреди разбросанных кубиков.
  
  

Встреча в библиотеке

  
  Умирающая звезда бросала теплые лучи в стеклянное окно на потолке, оставляя на полу переливающиеся узоры. Полки, тянущиеся во все стороны насколько хватало глаз заставлены книгами, дисками и мнемокристаллами. Нигде ни пылинки, да и откуда взяться пыли в стерильной атмосфере полого планетоида? Глубоко под полом гудели машины, очищая и обновляя воздух, поглощая и выделяя тепло.
  Хвааган шел по проходу между полок, в руках у него ящик, в ящике несколько книг, да пара мнемокристаллов. Его одолевала меланхоличная мечтательность - здесь, за миллион лет до конца мировой линии этой вселенной он наконец сможет отдохнуть в одиночестве и спокойствии. Сотни лет собирал он свою коллекцию величайших произведений всех времён, черпая энергию догорающего солнца для того чтобы стрелой запускать себя в прошлое. Теперь звезда догорала и у него осталось одно, ну может быть два путешествия в паутину мировых линий.
  Хвааган был доволен - в этой последней вылазке ему удалось достать редкие произведения - книги, картины, сенсории, мелодии послужат отличным завершением его коллекции. Наконец его труд закончен и он с полным правом может насладиться его плодами.
  Хвааган добрался до просторного стола, расположенного прямо под центром огромного потолочного окна. За столом стояло большое кресло-кровать. На таком кресле можно было нежится десятилетиями, не ощущая усталости. С боков кресла виднелись дверцы, по мысленной команде выпускающие обслуживающих киберов, а окно в потолке меняло свою прозрачность, подстраиваясь под особенности восприятия сидящего в кресле.
  В общем Хвааган устроился с комфортом. Он поставил коробку на стол и собрался было усесться в кресло, как его внимание привлекло движение между полками. Хвааган помедлил и настороженно повернулся. Никого не должно было быть в конце этой мировой линии, не зря же он тщательно маскировал и путал следы своей темпоральной машины!
  Однако в тени полки стоял человек. Был он такого же примерно роста как Хвааган, и одет в такой же синий комбинезон. Увидев, что его заметили человек выступил на свет и когда лучи угасающего солнца упали на его лицо Хвааган невольно вздрогнул. На него смотрело его собственное отражение, точнее не совсем отражение, человек был явно старше, лицо его покрывали пятна и морщины, а волосы были практически седыми. Однако самым большим отличием была отсутствующая кисть левой руки и грубый уродливый шрам через всё лицо.
  - Кто вы? - спросил Хвааган.
  Человек криво усмехнулся.
  - А ты не узнал? Я - это ты.
  - Но, зачем вы здесь? Для чего тратить энергию звезды ради глупых парадоксов?
  - От тебя, из всех людей, я ожидал понимания. Напомни, зачем ты здесь?
  - Потому что, потому что меня постоянно отвлекают, у меня нет и секунды для того чтобы просто занятся тем что я люблю!
  - Именно поэтому ты и сбежал сюда и приготовил уютное гнездышко.
  - Да - подтвердил Хвааган, - здесь не будет никого кто бы мог меня раздражать!
  - Вот в этом ты ошибся, но не переживай, даже я не сразу это понял. Каждый раз, когда ты возвращался в прошлое, информация о тебе дублировалась, а информация не исчезает просто так и сейчас когда мировая линия близится к своему концу все твои отражения начинают скапливаться у её конца и возвращаться к своему первоисточнику.
  Человек ткнул пальцем в сторону Хваагана. Тот испуганно оглянулся и увидел, или его воспаленному воображению показалось что он увидел сотни шевелящихся теней между бесконечными поками. Хваагана пробил холодный пот.
  - Успокойся, - невозмутимо продолжил человек - Я знаю как это остановить.
  Человек опять криво усмехнулся и сделал шаг вперед. Хвааган с ужасом увидел в его руке длинный нож, покрытый тёмными пятнами засохшей крови.
  
  

Любимая песня

  
  Песня началась когда Антон объезжал Калугу. За окном на скорости в сто километров в час проносились весенние леса, едва одевшиеся листвой. Из динамиков бойко бубнили ведущие, неумело и глупо пытаясь шутить. Безымянные певички без голоса сипели свои хиты, бесконечные рэперы читали речитатив за речитативом. Монотонность убаюкивала, но сон испарился как только Антон услышал Песню. Это была песня его молодости, непонятно как просочившаяся среди бесконечность современных бездарностей в радиоэфир. Несложная песня под гитару, которую пели вместе у костра, пропитываясь запахом дыма, песня безымянного исполнителя, которую слышишь в одной компании и сам поешь в другой. В свои сорок с хвостиком Антон забыл почти все такие песни, но эта ему запомнилась, её он пел первый раз отправившись в лес, повесив тяжелые ботинки на шею, с плохо подогнаным рюкзаком за плечами, с саперной лопаткой завернутой в спальник. Антон почуствовал тепло давно, больше двадцати лет назад, ушедшего лета, потрескивание углей в костре в тот тёплый вечер.
  Впрочем через три минуты песня закончилась, сменившись каким то пошлым номером современного комедианта, который кривлялся по всякому, пытаясь выдавить постановочные смешки из невидимой публики. Рот Антона сам по себе скривился и он выключил радио. Некоторое время Антон ехал в тишине, но песня не отпускала, вновь и вновь повторяясь в голове. Антон бросил взгляд на лес за окном и сам для себя неожиданно сбросил скорость и свернул на еле заметный съезд. Грунтовая дорога привела его прямо в лес. Метров через сто Антон остановился и вышел из машины. Начищенные ботинки тут же испачкались в грязи, но ему было всё равно. Лес был такой же, казалось он нисколько не изменился за два долгих десятилетия. Запах нагретой солнцем весенней листвы и уходящей зимней сырости ударил в нос. Солнце пригревало, но не пекло. Антон вздохнул полной грудью, казалось даже зрение стало резче, выхватывая новые и новые узоры в бесконечной пряже травы, веток и листьев.
  Антон сошел с дороги и углубился в лес. Некоторое время он шел не обращая внимания на то что кусты рвут и царапают его прекрасный костюм, Антон просто наслаждался каждым мгновением звонкого и прозрачного весеннего леса. А потом он почувствовал запах дыма и услышал за деревьями расстроенное треньканье гитары. Вскоре Антон вышел на небольшую полянку, в центре, обложенный камнями, горел костерок, около него пристроилось большое бревно, а в углу полянки ютилась маленькая легкая палатка. На бревне сидела девушка лет двадцати, длинные светлые волосы её были прихвачены цветастым хайратником. В руках у неё была видавшая виды гитара, на ногах грязные по колено ботинки с высоким берцем, а поверху была надета истертая косуха. Девушка играла ту самую песню, которую Антон слышал по радио, правда при виде его явления из чащи она испуганно вскинулась и отложила гитару. Впрочем и Антон сразу застыл, он не знал этой девушки, но знал подобных ей, там, тем летом, много лет тому назад. То же худощавое лицо, те же светящиеся безумной искоркой глаза, искоркой что заставляла их тащить тяжелые рюкзаки в лес, в грязь, в любую погоду.
  Её звали Атариэль, Антона тоже раньше знали как то так, как эльфа, а может и короля, но теперь он уже не мог вспомнить и представился просто "Антон". Они спели вместе пару старых песен, которые Антон чудесным образом вспомнил, а одну даже худо-бедно сыграл на расстроенной гитаре. В котелке нашелся глинтвейн и ранний весенний вечер наступил как то особенно незаметно. Антон и Атариэль танцевали под звёздами и он вдыхал запах костра и яблок и корицы, которыми были пропитаны её волосы, а она положила голову ему на грудь и будто перенесла его в прошлое, в жаркую ночь, в дождь стучащий по крыше палатки, в тесный спальник на двоих.
  Когда совсем стемнело, Атариэль первая вошла в палатку и Антон последовал за ней. Ему показалось что он суслышал шорох перьев гигантской птицы, когда Атариэль протискивалась в узкий проход. Ещё пьяный от выпитого глинтвейна и её запаха, пропитавшего палатку, Антон пошарил в темноте и почуствовал как будто птичьи когти впились ему в руку. Он закричал и попытался вырваться, но что то держало его крепко. В отчаянии он поднял голову и увидел прямо перед своим лицом два ярких птичьих глаза, блестевших в темноте, а ниже пасть полную острых как иглы зубов. Тогда он опять закричал.
  
  ***
  
  Василий услышал Песню проезжая сто пятьдесят шестой километр Киевского шоссе. Удивительным образом песня его детства попала на радио. Он и не знал что её всё ещё крутят. Ох сколько веселых деньков (и ночей) провели они на рыбалке с корешами, под хрипение заезженного магнитофона, под шипение сочного шашлыка над углями... Василий бросил взгляд на лес, проносившийся за окном на скорости больше ста километров в час и сбавил скорость...
  
  

Запись на салфетке, сделанная дрожащей рукой.

  
  Глаза не хотели открываться. По внутренним часам было уже больше десяти, но тело требовало, кричало об отдыхе. Глаза нехотя разлепились и уставились в ярко белый потолок, залитый солнечным светом.
  Девушка тяжело села на кровати, пытаясь отчаяным усилием разогнать сон. Небольшой яркий квадратик бумаги на туалетном столике привлёк её внимание.
  
  "Меня зовут Сандра"
  
  "Странно" - подумала Сандра. Квадратик был надежно приклеен двумя полосками скотча. Сандра огляделась по сторонам и увидела желтый блокнот, который лежал на краю обеденного стола. Квартира оказалась студией, кровать, точнее разложенный диван, приютился в одном углу, а всю противоположную сторону занимала кухня со следами нездорового питания. В раковине громоздилась грязная посуда, а под столом стояла бутылка из под шампанского и несколько коробок из под пиццы.
  Сандра встала с кровати и взяла в руки желтый блокнот. Он выглядел зачитанным до дыр. Девушка наугад раскрыла его посередине, не до конца уверенная что думать. В блокноте были перечислены какие то события с датами. Ничего знакомого. Сандра перелистала блокнот на первую страницу.
  "Привет! Меня зовут Сандра и я страдаю провалами в памяти. В этом дневнике я записываю всё что со мной произошло..."
  Сандра некоторое время отстраненно читала. Написанное её удивило, она попыталась вспомнить что же произошло с ней вчера, но не смогла. Девушка пролистала дневник до конца. Последняя запись была датирована шестнадцатым октября. "Никакого смысла". Сандра поискала глазами и увидела на стене календарь, показывающий восемнадцатое февраля. Она подошла к окну и увидела крупные мягкие снежинки, падающие с серого неба. За завесой снега виднелись серые коробки незнакомого города. По улице под окнами время от времени проезжали машины, шурша по тонкому слою свежевыпавшего снега.
  В холодильнике нашлись остатки пиццы. Позавтракав, девушка приняла душ и оделась в джинсы и блузку которые нашла под кроватью. Волосы у Сандры оказались темными, подстриженными довольно коротко, а глаза зелёными. В заднем кармане джинсов нашелся телефон и смятая салфетка, на которой неразборчивым почерком было написано "позвони Паулю ASAP" и номер. Сандра пролистала дневник, но не обнаружила никакого Пауля. Наверное она встретила его где то между октябрем и февралём. "Что ж", - подумала Сандра, - "Телефонный звонок не может повредить"
  - Привет Сандра! - мужской голос в трубке не был ей знаком, но девушка мало-помалу привыкала к своему странному положению. - Прости, мне сейчас не удобно говорить, я на работе. Заеду к тебе вечером, как договаривались, окей?
  - Окей... - ответила Сандра, едва она договорила последний звук, в трубке послышались короткие гудки. Сандра полистала список вызовов, но кроме номера Пауля больше никаких номеров не было. Список контактов тоже был пуст.
   Сандра вздохнула и выбросив коробки из-под пиццы принялась мыть посуду.
  Пауль приехал без пятнадцати шесть. Круглолицый, румяный мужчина тридцати с небольшим лет улыбаясь стоял в дверях.
  - Сандра, любовь моя! Я так скучал, так скучал! - Пауль распахнул руки для объятий. Сандра нехотя подошла к нему. Пауль заключил её в объятия и поцеловал в губы. - Ну что же ты? Это я, твой Паулито! Ты конечно не помнишь из-за этой своей мнемо... мемо... в общем этих твоих провалов, но мы с тобой встречаемся уже два месяца, и сегодня у нас юбилей!
  С этими словами Пауль движением фокусника достал бутылку шампанского и поставил на стол.
  Так же у него с собой оказалась пицца. Они поужинали и завалились на кровать смотреть очередную серию какого то сериала про рыцарей и драконов. Сандра не могла вспомнить, кто все эти люди на экране, а вот Пауль восторженно охал и смотрел не отрываясь. Где то на середине он принялся по хозяйски её лапать. Сандра не испытывала никакого желания, но Пауль настойчиво слюнявил её шею и пытался стянуть джинсы. Наконец, вяло посопротивлявшись, Сандра позволила себя раздеть.
  
  В семь утра прозвенел будильник и сразу смолк, выключенный отточеным движением. Пауль встал с кровати и тихо оделся. Убедившись, что Сандра крепко спит, отвернувшись к стене, он пошуршал в коробке из под пиццы и вытащил чистую салфетку. Что-то быстро начеркав дрожащей рукой, он сунул салфетку в карман джинсов, валяющихся на полу и неслышно выскользнул из квартиры.
  
  

Вкус дыма

  
  - Думаете любой дым на вкус одинаковый? Этот щенок Тульте вам так и расскажет. Мол старый Уныр будет вам байки травить... А я буду!
  Уныр взмахнул каменным наконечником, который вытачивал последний час, в сторону дымящего очага. Седые волосы спадали ему на глаза, но движения старых узловатых рук были точны как прежде. Молодые охотники, сидящие на шкурах с другой стороны перешептывались и посмеивались. Не то, чтобы они открыто выказывали неуважение, все таки Уныр был ещё крепок и оставался охотником, а не перешел в жилье женщин и стариков, но все же его слова не вызывали уже того трепета, к которому Уныр привык. От этого он злился и только больше нервничал. А охотники всегда могут почувствовать что ты нервничаешь, в конце концов иименно это и есть основное их занятие - чувствовать когда добыча готова сдаться.
  Полог откинулся и в жилище вошел Тульте. Высокий, черные волосы убраны со лба. Крепкие мускулы блестят в красноватом свете очага. Он уверенно поприветствовал охотников и сел напротив Уныра. На губах его была слегка презрительная усмешка.
  - Ну-ну, старик, расскажи нам, как ты ловил грязноногих.
  Охотники засмеялись, все они конечно знали историю про то как Уныр с отрядом охотников два дня выслеживал грязноногих в холмах, а они в это время обошли его и забрали всю добычу из силков.
  Тульте с довольным видом оглянулся на охотников. Уныр лишь злобно что то пробормотал и угрюмо замолчал.
  
  Под утро на стоянке сгустился туман. Охотники, проснувшиеся до рассвета, один за другим поднимались и собирали нехитрые пожитки - пара кремней, губки, кожаные шнуры да костяные иглы и у каждого по крепкому копью с надежным наконечником. Один за другим люди исчезали на тропе уходящей к Большой реке. Уныр и Тульте как всегда шли последними - самый опытный и самый сильный охотники. Тульте безмятежно улыбался, полный молодой силы, каждое движение было для него игрой. Уныр двигался более расчетливо, экономно, бережливо.
  
  Вскоре охотники напали на след крупного зверя. Молодой Тарав крадучись появился из тумана и, уважительно кивнув Уныру, обратился к Тульте:
  - Ниже по течению Большой реки много следов, звери ушли в ближайшую рощу и там мы их потеряли.
  - Грязноногие?
  - Не видно, но Амт видел дымы за холмами.
  - Отлично, я возьму Амта и Кенка, мы пойдем прямо на рощу и затаимся, а вы с Уныром обойдите со стороны холмов и пошумите как следует, но не поднимайтесь высоко!
  
  Солнце выползало из-за холмов за спиной, вдалеке его лучи блестели на бескрайней блестящей поверхности Большой реки. Уныр и Тарав тащились вдоль тощих деревьев и больших обломков скал, которые усеивали подножия холмов. Уныр даже и не собирался крутить трещетку и Тараву приходилось отдуваться за двоих. Если охота сорвётся - ему не сдобровать, а с Уныра всё как с гуся вода. Тарав недовольно хмыкнул и опять раскрутил трещетку.
  Местность понижалась, трава была все гуще и деревья росли плотнее, но Тарав по прежнему не видел следов. Уныр же не останавливался и не приглядывался, но время от времени поправлял их маршрут. Непонятно, то ли он знал куда идти, то ли ему было все равно.
  
  Уныр вдруг резко остановился и сделал знак Тараву затихнуть. Тот мигом остановил трещетку и подкрался к Уныру, присевшему за большим камнем.
  - Там, смотри!
  Тарав посмотрел на чистое небо и увидел едва заметную струйку дыма.
  - Грязноногие...
  Уныр согласно кивнул.
  - Это их дым, он на вкус как тонкие деревья из холмов. Они несут с собой вязанки хвороста, чтобы мы не нашли их по сломанным веткам.
  - Нам надо предупредить Тульте!
  - Тульте не дурак, он заметит их...
  Уныр прервался, услышав далеко впереди приглушенные крики.
  
  Ветки кустарников хлестали Тарава по лодыжкам, но он не замедлялся. Уныр тоже не отставал, даже дыхание его оставалось легким и размеренным. Крики приближались и вскоре охотники вывалились на небольшую поляну, на которой с победным видом стоял Кенк. Амт наклонившись до самой земли что то выискивал в траве, а у их ног распростерся мертвый грязноногий.
  - Здорово мы им задали! - прогрохотал Кенк. - Смотри Уныр, мы как выскочим, а они как побежали!
  - Подожди, - прервал его Уныр, - а где Тульте?
  - Он... он шел впереди нас - неуверено ответил Кенк, - хотел обойти поляну слева, мы потеряли его за кустами...
  Амт выпрямился и подошел к ним.
  - Здесь был еще один кроме того что мы убили и того что убежал. - сказал он.
  
  Тульте лежал в кустах, на плече его зияла была широкая рана, а сам он был бледен как меловой камень. Кенк растеряно стоял опустив руки, Тарав тоже застыл неподалеку, а Амт переминался с ноги на ногу.
  - Быстро! - сказал Уныр, - Кенк! принеси воды от реки, Амт - ты займись костром, а ты Тарав принеси дров, где то должны остаться ветки тонких деревьев, которые принесли грязноногие!
  Сам Уныр присел рядом с Тульте и стал осматривать его рану.
  - Старик... - процедил тот, когда остальные ушли - Ты ловко придумал, мне конец, а ты еще долго будешь главой охотников... Не тяни, прикончи меня.
  - Ты глупец - ответил Уныр, - Поживи с моё и ты узнаешь что все эти игры ничего не стоят. Люди приходят и уходят, но племя живет. Ему все равно кто старше, а кто главнее. Если племя погибнет - мы все погибнем. Поэтому пусть сегодняшний день послужит тебе уроком, когда надо поступать правильно!
  
  Уныр нагрел свой каменный нож на огне и приложил прямо к открытой ране на плече Тульте. Тот закричал, а Уныр полной грудью вздохул дымок, поднимающийся от жарящегося мяса и сказал:
  - Яд. Грязноногие шли убивать. Если бы не ты, они бы напали на стоянку племени.
  Тульте и так смертельно бледный побледнел еще больше.
  - Ничего, тебе повезло, что я знаю вкус любого дыма и знаю этот яд. Я могу заговорить его так, что на следующее утро ты будешь здоров. Выпей воды и спи!
  
  Ночь прошла спокойно, хотя охотники и не ложились спать, опасаясь возвращения грязноногих. На следующее утро Амт и Тарав смастерили носилки для Тульте. Он выглядел гораздо лучше и даже поел немного сушеного мяса и корней. От его былой заносчивости не осталось и следа. Охотники с новообретенным уважением смотрели на Уныра. А он лишь хитро улыбался и щурился, глядя на восходящее солнце.
  
  

Коллекционирование

  
  Эрнест подсел ко мне за стол пока я неторопливо допивал свое кофе. Жёлтый тёплый свет заливал помещение ресторана, в который я каждое утро заскакивал по пути на работу. Утро выдалось жарким, уровень излучения был чуть завышен, но в пределах желтого пояса. Настроение у меня было прекрасное, конечно, после двух то вкуснейших круассанов с комбирыбой!
  Эрнест подсел ко мне за стол. Был он невысок, голова как картошка, редкие седые волосы обрамляли ярко блестящую лысину. Светлый пиджак был перетянут ремнем заплечной сумки, а воротник рубашки был небрежно расстёгнут. Небрежными были и его густые усы, полностью скрывавшие верхнюю губу и выплескивающиеся по краям тонкого носа. Сбоку головы была прикреплена какая то подозрительная черная коробочка. "Нелицензированная" - подумал я и оказался прав. Но, обо всем по порядку.
  Сначала я просканировал его, заподозрив в нем обычного попрошайку, но сканер показал достаточно средний социальный рейтинг и отсутствие значимых штрафов.
  - Добрый день, меня зовут Эрнест - представился Эрнест.
  - Мхм - кивнул я в ответ, делая вид что рот мой занят кофе.
  - Вас мне порекомендовала наша общая подруга Зульфар.
  - Мхм - продолжил я, - очень приятно.
  На самом деле мне не было приятно, а было нетерпеливо и уже немного сердито, опаздывать на работу в такой день совершенно не хотелось. Вы же знаете моего начальника, целый день будет потом искать к чему бы прицепиться, а это здорово портит настроение.
  - Зульфар сказала что вы коллекционируете дверные ручки, а мне ещё не встречался столь интересный экзем... простите, человек. - Эрнест немного замялся, но я просто выжидающе смотрел на него и он продолжил - Понимаете, я в некотором роде ваш коллега, тоже коллекционер, только я коллекционирую людей!
  Эрнест мило улыбнулся, но что то мне стало не по себе от его улыбки.
  - Вот этой нелицензированной штукой? - спросил я, указывая на черную коробку рядом с его головой.
  - Ну.. и да и нет. Вы не беспокойтесь, вам ничего не угрожает! - быстро затараторил Эрнест, видя что я поставил кружку на стол и собрался уходить - Понимаете, каждый коллекционер уникален, ну, то есть не совсем уникален, но есть в человеке некая патология, которая заставляет его собирать вещи, которые он не сможет использовать...
  - Вы что, назвали меня больным?
  - Нет, нет! Просто неудачно выразился, это не... патология, а больше эволюционная особенность. - Эрнест говорил очень осторожно. - Понимаете, есть глубинная причина, причем для каждого вида собираемых объектов своя. И...
  - И вам не встречался коллекционер дверных ручек?
  - Ну да.
  - Хотите посмотреть мою коллекцию?
  - Нет, нет, спасибо! Мне достаточно извлечь вашу психокарту...
  - Собираетесь просветить меня вот этим? - я снова указал на коробку.
  - Ну, в общем, да. Это безопасно и не займет много времени, прибор просто изучит образы вашей коллекции у вас в голове и построит регрессию...
  - И прибор не лицензирован.
  - Да, но... Ну что вы все об этом?! - Эрнест начал немножко сердится, но я уже давно немножко сердился и проигнорировал это. Кроме того мне уже было интересно, какая у меня там эта... психокарта.
  - Ладно, проехали, запускайте свою машину.
  Эрнест расплылся в улыбке:
  - Спасибо! Обещаю, вы не пожалеете, это будет удивительный прорыв в исследовании, а то мне все попадаются бабочки, да ручки....
  Он приложил руку к прибору и тот еле слышно загудел. Я невольно дернулся, хотя ничего не почувствовал, но вы должны меня простить, не каждый день у тебя извлекают... регрессию! Через долю секунды гудение смолкло и Эрнест проговорил:
  - Ну вот и всё! - и уже сам себе - Прекрасно, отлично! А если так...
  Видно было что он просматривает что-то в нелинке. Я выжидательно кашлянул. Эрнест тут же вернулся в реальность.
  - Простите, простите, результаты уж очень воодушевляющие! Надо будет прогнать их через машину, но... - он вскочил и принялся жать мне руку, о чем я его не просил, прошу вас заметить!
  - Да не за что - ответил я, и тут мне пришла в голову отличная, ну это я тогда подумал что отличная, мысль - А что, - сказал я, - скажите Эрнест, а вы не излекали у себя эту самую... ну как её, в общем не просвечивали себя? Вы же тоже коллекционер.
  - Да? - удивился Эрнест и задумался, - вы знаете, вы правы! Удивительно!
  Он хлопнул себя по лбу и рассмеялся:
  - Как это я сам не додумался, Зульфар была права, вы - удивительная находка!
  - Ну что вы, ну что вы, знаете, такое бывает - глаз замыливается когда непрерывно что то делаешь одно и нужен взгляд со стороны!
  - Верно, верно! - воодушевление Эрнеста уже перестало мне нравится, но что поделать, такой уж я воодушевляющий.
  - А знаете что? - неожиданно сказал Эрнест. - Давайте я прямо при вас просканирую себя, это будет как минимум честно по отношению к вашему вкладу!
  Не дожидаясь ответа, он вскинул руку и коробочка ожидаемо загудела. В этот раз она гудела гораздо дольше.
  - Хм, странно... - сказал Эрнест, - наверное интерфейсы подвисли, надо их перезагрузить...
  Тут коробочка издала пронзительный писк и взорвалась! Не сойти мне с этого места! Кусочки мозга разлетелись по всему столу и испортили еще вполне крепкий пиджак, а один зуб поставил мне царапину прямо на лбу! Надо ли говорить что на работу я опоздал и начальник весь день поедал меня поедом? Вот что бывает если пользуешься чем то без лицензии!
  
  

Прыгай и пари.

  
  Рассекаемый воздух монотонно гудел. Воздух ли это был? Баску было всё равно, его волновала только температура и плотность. Баск был лучшим пилотом глайдера в своей роте, поговаривали что и лучшим в полку. Не удивительно - с самого детства он с восхищением наблюдал за птицами, легко рассекающими прозрачную голубизну. Потом был авиамодельный кружок, бесконечные змеи, планеры с тонкими, прозрачными будто у стрекоз крыльями. А потом он сам полетел в первый раз, без инструктора. Тот лишь усмехнувшись потрепал Баска по плечу и напутствовал "Прыгай! И пари!". И Баск прыгнул. Говорят первый раз всегда страшно, но никто не рассказывает что страшно и второй и каждый следующий раз. Страшно. Со скрежетом планер отделяется от носителя и начинает рыскать в возмущенном воздухе, как сбившаяся с дороги птица. Но потом ты встаешь на крыло и ветер ровно гудит и облака расходятся, а внизу - ярко зеленая земля и блестящие ленты рек. Дух захватывает. И все равно немного страшно.
  Баск упорно летал и как это часто бывает - не смог вовремя остановиться. Не остановила его ни сломанная при неудачном приземлении рука, ни оторвавшееся прямо в полете крыло, хорошо высота была невелика. И его страсть к полетам, а главное его упорство в желании летать выше и быстрее остальных сыграли с ним злую шутку.
  Когда пришло время отправляться на Новую Эритрею, Баска приписали к роте господаря Владислава, того самого, что с горсткой храбрецов оборонял подбитый "Бузэу". А Баск был просто Баск, он просто хотел летать и не был каким то особенным храбрецом.
  
  Гудение воздуха в крыльях немного изменилось и Баск открыл глаза. Господарь молчал, предоставив Баску принимать решение. Штурмовики, шедшие впереди и собравшие своими мощными щитами практически весь огонь ПВО аборигенов, разошлись в стороны и вышли из пике, открыв бесконечное море травы - жесткой как колючая проволока и не менее прочной.
  Баск быстро выровнял глайдер и скорость упала. До точки сброса оставалось не более полукилометра. Другие глайдеры вышли из пике чуть раньше и немного отстали. Плохо. Баск чуть сбросил скорость, чтобы остальная рота могла его догнать и тут же корпус сотрясся от нескольких попаданий из ручного оружия. Не так уж и плохо. Зону самого плотного огня они проскочили и лучше получить несколько дырок, чем высадить господаря в отрыве от других десантников.
  Баск парил над плотной травой и лицо его в обращенной книзу кабине обжигал исходящий от травы жар. Баск снижался и видел быстро мелькающие блестящие лезвия уже практически у своего лица. Не хотел бы он оказаться здесь без своего глайдера.
  Еще пара метров и корпус с хрустом врезался в заросли травы. Стебли пытались пружинить, но скорость была слишком велика и они разлетались веером бешенно крутящихся осколков, ярко сверкавших на солнце. Пять... четыре... Баск считал про себя, пока снаружи раздавался бешенный скрежет и редкие удары посильнее, когда глайдер сбивал более толстые побеги.
  Наконец он чуть приподнял нос и выбросил тормоза, глайдер почти сразу остановился. Баск смахнул пот со лба и взглянул на тактический дисплей. Крестик его глайдера точнехонько накрывал метку цели. Остальные приземлились не так хорошо, но все равно - разброс мог бы быть гораздо больше.
  
  Господарь вместе со своей ротой скрылся в чаще. Местное солнце припекало и дышать в глайдере становилось все тяжелее. Баск обливался потом в своей подвеске. Через час он решил что с него хватит, тем более анализаторы горели зелеными огнями. Баск откинул низ фонаря и выскользнул на землю. Воздух тут был попрохладнее, кроме того постоянно ощущался небольшой ветерок, приятно холодивший плечи и шею.
  Баск вытащил винтовку и присел рядом с глайдером. Рота десантников хранила строгое радиомолчание, поэтому пилотам оставалось только ждать.
  
  Через полчаса Баск заметил аборигена, тот брел среди перепутанных стеблей травы и что то с ним было не так. Обычно аборигены двигались плавно, перетекая из положения в положения, а этот как будто... хромал? Конечно у него не было ног, но впечатление было полное. Кроме того левая половина его тела была обожжена и покрыта темной потрескавшейся коркой. Оружия не было видно, но Баск все же поднял винтовку. Абориген встал в тени толстого стебля, который Баск сломал при посадке. Наконец он тоже заметил Баска. Повернувшись к нему он проскрипел: "Пфрыгай? И пфааари...". Баск моргнул, на секунду потеряв прицел. Абориген более уверенно проговорил голосом первого инструктора Баска: "Прыгай! И пари!".
  Хлопнул выстрел и голова аборигена отделилась от туловища. Баск не хотел никого убивать, ему просто нравилось летать. И было немного страшно.
  
  

Десять тысяч имен

  
  Вишьянишпадиритапентирианнун брезгливо переступила через тело безымянного, валяющееся в придорожной грязи. Как ни крути, а некогда престижный район превращался в захолустный периферийный квартал. Город рос как на дрожжах, пожирая самое себя. Тысячи и тысячи безымянных наводнили некогда свободные улицы. Шагу нельзя было ступить без того, чтобы не наткнутся на попрошайку в лохмотьях или кого похуже.
  Вишьянишпадиритапентирианнун махнула рукой, отпуская носильщиков. В былые времена, её, одну из десяти тысяч Названых внесли бы прямо в её покои, но сейчас приходилось довольствоваться грязными наёмными паланкинами. Раньше у ворот её встречал вышколенный и вычищенный распорядитель, а сейчас только старая собака со слезящимися глазами, волочившая заднюю лапу. Впрочем женщина не жаловалась, она была уверена что собака сохранит свою верность до конца.
  Давно несмазываемые петли заскрежетали и Вишьянишпадиритапентирианнун вошла в заросший дворик. В середине еле слышно журчал фонтан, чаша его была почти до верху забита зеленым илом. Деревья были еще живы, но кору у корней покрывала предательская бело-желтая губка, которую некому было счищать и поливать известью. Женщина откинула плед, закрывавший лицо и скрылась в доме. Хромая собака посмотрела ей вслед и потрусила вдоль забора, вынюхивая свежие помои.
  Пол и стены в тёмных комнатах были укрыты прекрасными коврами с вытканными птицами, лошадьми, цветами и сценами из жизни Первых Названных, но в углах уже укоренилась коварная черная плесень. Вишьянишпадиритапентирианнун тяжело опустилась на подушки. Её срок близился, женщина провела рукой по животу и ощутила слабые толчки нового Названного, который терпеливо ждал своего появления на свет.
  На улице раздался стук окованных железом колес по мостовой, голоса, шаги. В комнаты вошел Терпсинотриповариштанкемкеаннон, её муж. Плечи его были покрыты белой накидкой, а ожерелье из медных колец звенело при каждом шаге. Терпсинотриповариштанкемкеаннон был немолод, но еще крепок, источенное морщинами лицо выглядело по прежнему мужественно, будто вылепленый талантливым скульптором подбородок был покрыт седоватой щетиной, а темные глаза глубоко сидели по сторонам внушительного острого носа. Губы мужчины были плотно сжаты, так что желваки виднелись под сухой кожей.
  Вишьянишпадиритапентирианнун улыбнулась и начала подниматься, но Терпсинотриповариштанкемкеаннон лишь махнул рукой и женщина снова откинулась на подушки. Нельзя было сказать что отношения между супругами были очень уж нежными, но два десятка лет вместе что то да значат, а кроме того Вишьянишпадиритапентирианнун носила их долгожданного ребёнка, поэтому последние месяцы Терпсинотриповариштанкемкеаннон был с ней внимателен и чуток, стараясь предугадать любое желание. Поэтому его сегодняшняя холодность была гораздо более чувствительна.
  - Что случилось? - женщина настороженно смотрела на мужа расширившимися глазами.
  - Они сомневаются что ребенок мой... - Терпсинотриповариштанкемкеаннон искоса посмотрел на жену. - После стольких лет... Известие о твоей беременности изрядно их всполошило.
  Вишьянишпадиритапентирианнун побледнела.
  - Не думаешь ли и ты...
  - Нет! - перебил её муж, - Конечно нет.
  Он взял её лицо в свои ладони и поцеловал.
  - Я верю тебе больше чем себе, но Паррацетивасанакомсигизаннон, этот проклятый червяк нашептал Названным что видел тебя с молодым безымянным. Как будто можно выйти на рынок в нашем районе и не столкнуться с десятком. Эти паразиты только с крыш нам на головы не падают!
  - И.. что же это? Они не будут признавать ребенка?
  - Они будут вести расследование, но я уверен что презренный червь Паррацетивасанакомсигизаннон заведет его в тупик и... - горло Терпсинотриповариштанкемкеаннона перехватило.
  - Они не дадут ему имени?!
  Мужчина просто уронил голову на руки и замолчал.
  
  Вишьянишпадиритапентирианнун отпустила носильщиков около прекрасной виллы. До срока оставалось совсем немного и живот у неё так вырос, что ей приходилось идти, переваливаясь с боку на бок, а ноги раздулись и непрерывно болели. Зелёные ветви деревьев торчали над заборам и птицы пели, перелетая с ветки на ветку. Двое безымянных, одетых в дорогие шелка растворили черные ворота, усыпанные кованными узорами.
  
  - Пойми, Вишьянишпадиритапентирианнун, я бы очень хотел помочь тебе, но тут замешаны большие люди и большие деньги. Паррацетивасанакомсигизаннон заручился поддержкой богатейших безымянных и я слышал что он хочет выдавать им имена за огромные пожертвования.
  - Что?!
  - Не кипятись, не кипятись... Времена меняются, ты сама знаешь, Названные больше не имеют такой власти как раньше, нам нужна поддержка иначе мы всё потеряем.
  - Но как же мой ребенок? Вы хотите продать его имя какому то толстосуму-безымянному?!
  Мужчина за столом развёл руками и Вишьянишпадиритапентирианнун будто в первый раз увидела его - одетого по последней моде, в самые редкие ткани, сидящего на шелковых подушках за писчим столиком дорогого полированного дерева.
  - Кре... ты теперь безымянный для меня! Не смей приближаться на лигу к моему дому!
  - Оставь злость Вишьянишпадиритапентирианнун, каждый из нас вертится как может! Что поделать, твоему ребенку просто не повезло родиться в такое время. Может следующему повезёт.
  Вишьянишпадиритапентирианнун резко встала, так что колени протестующе вскрикнули, но её как будто распирала гневная сила. Она бросила чашку с недопитым чаем прямо в лицо собеседнику и гордо подняв голову пошла прочь.
  
  После тридцати дней засухи наконец полил дождь. Поздно вечером в заднюю дверь дома Терпсинотриповариштанкемкеаннона раздался нерешительный стук. Сам Терпсинотриповариштанкемкеаннон зажег лампу и спустился открыть. На пороге стояла безымянная в черном платке, сжимая в руках сверток. Терпсинотриповариштанкемкеаннон бережно взял его в руки, затем откинул черный платок с лица безымянной и в последний раз поцеловал мокрое лицо бывшей жены. Слезы катились по её щекам вместе с каплями дождя и между всхлипами она только и смогла произнести:
  - Его... зовут... Вишьянишпадиритапентирианнон - "рожденный в дождь после засухи"...
  
  

Стук дождя по зонту

  
  Тук-тук-тук. Это дождь. Поскорей открывай,
  Зонт сложи и подставь под потоки лицо,
  Все что гложет тебя - отпускай, забывай,
  Наша жизнь это просто дрянное кинцо.
  
  Нет богов здесь, героев, и дьявола нет,
  Мириады лишь капель звенящих в тиши,
  Лишь набрякшие тучи и призрачный свет,
  Гром моторов гигантских небесных машин.
  
  Это дождь, шум в ушах от зари до зари,
  Затворись наконец у себя в голове,
  Тени молний мелькают у края земли,
  Свет последних недель на пожухшей траве.
  
  Выходи наконец, дождь не будет терпеть,
  До скончанья веков, до начала конца,
  Он пройдет, омывая небесную твердь,
  И воздетую к космосу каплю лица.
  
  Тук-тук-тук. Это дождь... Выходи поиграть...
  Ты как будто не слышишь? Я знаю ты там!
  Только зубы покрепче сжимаешь опять,
  Отражая дождя неумолчный таран.
  
  Тук-тук-тук...
  
  

Американский винтаж

  
  Голова у меня опять болела. Так же как в тот день когда упали бомбы. Конечно я не видел как они падали, но прекрасно слышал отдаленные глухие удары, от которых бетонные стены бункера ходили ходуном. Место я выбрал хорошее и хотя одна бомба упала так близко, что жестяные банки посыпались со стеллажей, все обошлось.
  "Надеюсь, что русские тоже любят своих детей" пел старина Стинг, но его надежды не оправдались. Не оправдались и надежды ястребов из пентагона которые разворовали миллиарды долларов угроханных на противоракетную оборону. Да, конечно, падали ракеты, а не бомбы, простите мне эту неточность, старого пса не научишь новым трюкам. В пятидесятые нас пугали бомбами, так я и запомнил. И крепко запомнил, в отличии от этой пустоголовой Рэйчел. Никогда она мне не нравилась, но ты же не скажешь своей сестре - "Твоя дочь - пустоголовая пустышка!", не скажешь... Нельзя её винить, детишки в наше время все сидели в своих айфонах, ничего им не вбить было в голову. Слава Господу, все эти дьявольские гаджеты накрылись медным тазом со своими Цукербергами! Посмотрите на мою каптиализацию! Ха-ха-ха, расскажи русской ракете про свою капитализацию!
  В общем да, опять голова болела. Я в который раз подошел понаблюдать через перископ за своими детками. Малыш Джонни, уже совсем большой, плескался на берегу реки, а Мила опять мастерила какую-то то ли корзинку, то ли садок для рыбы. Мастерица эта Мила, любо-дорого посмотреть, не то что Рэйчел... Опять я отвлекся, проклятая погода действует. Хотя мне далеко за семдесят вы бы никогда не подумали, а все потому что я правильно питаюсь и тренируюсь каждый день. И проживу еще десятка два, точно, а то и все три...
  
  Сегодня мой день рождения и я открыл одну из банок с бисквитом. Свечек у меня не осталось, да и так сойдет. Я поставил табуреточку около окуляра и принялся жевать мягкий бисквит. Вот сейчас они должны появится. Мои детишки. Вот и Джонни выбежал из зарослей на берег, тащит какую то то-ли крысу, то-ли опоссума, видимо сам поймал. Большой уже Джонни. Милы, моей любимицы, сегодня нет, ну что поделать. Иногда я думаю что неплохо было бы поплескаться с ними в речке, подурачиться кидаясь песком и брызгая водой, как в старые времена, бывало мы с Рэйчел... Ох, что то я опять отвлекся. В общем здорово было бы, но я не знаю как они меня примут. Меня то детишки не знают, хотя мне знакомы с самого начала. Как сейчас помню, лет десять прошло после бомб, не меньше, календарь то я перестал вести, но получается что не меньше десяти... Сел посмотреть в перископ на речку, она русло сменила, сверху сосны, снизу бурьян. И бурьян зашевелился, и выкатился тощенький карапуз Джонни. Ему годика три было тогда наверное, судя по размеру. Поплескался в речке и опять в бурьян. Потом еще его видел. Потом и Милу увидал и старика их Генри и его Генриетту. Всех повидал в общем, всех детишек...
  
  Опять нога с утра болит и снова тошнит. В аптечке уже шаром покати, просто полежу, может отпустит. Полежал часика два и снова к перископу - как там мои детишки? Выходят опять из кустов - Мила, а с ней Джонни - бурчат друг на друга, что то не поделили, ну так оно Господом заведено что родня пуще всех грызется. Вот и Рэйчел, Рэйчел...
  
  Сегодня совсем плохо. Вчера гроза была, кусты поломало, деревья повалило. Волнуюсь за детишек, как они там? Мне то в бункере все нипочем, а их домики хлипкие небось разметало. Нет, не видел я этих домиков, но уверен что хлипкие, а что еще такие тщедушные детки могут построить? Слава Господу что ураганы теперешние не чета прежним. Теперь сорвет пару веток, да травы понадергает, а в прежние времена стены так шатались и скрипели что бедняжка Рэйчел прибегала со слезами - мол, страшно дядя! Бедняжка Рэйчел...
  
  Решился наконец. Неделю уже как не видел детишек. Волнуюсь и болею, скучаю. Побрился сегодня, подстригся, зачесал кок правильный, как Господом положено каждому доброму американцу. Надел джинсы с подтяжками, выбрал покрепче, ботинки докерские, сверху свой любимый бомбер, все же зябко старику уже. Немного волнуюсь, даже в горле пересохло. Думал дверь уж не откроется, заклинило её, но нет, она как я - годам нас не согнуть. И вот пошел по тропинке, всюду бурьян поломанный, чуть в чащу отошел, где их домики должны быть, но не вижу что-то. А вот и поляночка а из кустов выкатываются, выбегают детишки. Эх! тут и Генри с Генриеттой, старенькие уже, и Джонни и Мила и новенькие детишки, вот радость то! Как кинулись ко мне, давай меня целовать, тискаться. Не ждал, не ждал такого приёма! Расстрогали старика. Чувствуют что я с ними тут все годы был. А глазенки у младших тёмные, как у Рэйчел...
  
  ***
  
  Джонни яростно зашипел на Милу, обнажая острые зубы и пытаясь тяпнуть её за длинный хвост. Однако Мила просто взмахнула им и фыркнув принялась с удвоенной скоростью обгрызать лицо старика. Такой наглости Джонни не стерпел и встав на задние лапы кинулся на нахалку. Две крысоподобные твари размером с хорошую собаку сцепившись покатились по траве, яростно при этом вереща. Старая Генриетта меланхолично смотрела на это, лениво дожевывая останки кисти, торчащие из разорванного рукава куртки.
  
  

Вечеринка с пиццей.

  
  Прозвенел один звонок, второй. Марна напряженно прислушивалась, вглядываясь в тёмную дыру глазка на обитой мягким дермантином двери. Шляпки мебельных гвоздей тускло поблёскивали, в каждой отражалась сорокаваттная лампа, висящая над головой девушки на проводах с истлевшей и потрескавшейся изоляцией. Марна протянула руку, чтобы ещё раз вдавить кнопку звонка, но услышала тихие шаги по ту сторону двери. Тёмный глаз на двери зажегся теплым светом и Марна услышала как изнутри поворачивается ручка замка. Дверь раскрылась, но совсем немного, и Марна увидела в полоске света голову женщины слегка за тридцать. Лицо её было немножко одутловатым, уголки губ и глаз опущены к полу, а нос неестественно бледным. Увидев девушку, женщина приоткрыла дверь ещё чуть шире и Марна увидела сероватый, заношеный халат и волосы, собранные в пучок на макушке и заколотые китайской палочкой.
  - Доставка, с вас двести пятьдесят рублей, - Марна попыталась улыбнуться, но безразличие на лице женщины повергало в уныние.
  Женщина молча порылась в кармане халата и выудила три помятые купюры. Марна протянула ей теплую коробку и женщина взяла её, уронив на несколько сантиметров, потом равнодушно отвернувшись захлопнула дверь. Свет в глазке погас и Марна услышала удаляющиеся тихие шаги.
  - Хоть бы спасибо сказала, селедка! - проворчала девушка себе под нос.
  
  Скорее, скорее. Марна карабкалась по лестницам. Половина лампочек в подъезде не горела, а свет другой едва доставал до тёмных углов. Воняло протухшим мусором из мусоропровода, а стены были искорябаны неразличимыми надписями в несколько слоёв. Марна услышала музыку не доходя двух пролётов до квартиры. Сначала это было просто еле заметное подрагивание пола и стен, потом она стала различать басовые партии, потом приглушенную мелодию. Хотя мелодии то как раз и не было в этой музыке - сплошные ритмы и громкое, очень громкое исполнение. Тяжелая железная дверь, казалось вот-вот сорвётся с петель, подрагивая в такт музыке. Марна запахнула полы легкого пальто, распахнувшегося пока она бежала по лестницам и поглубже надвинула серую вязанную шапку. Девушка нажала кнопку звонка только раз, надеясь что за громкой музыкой её маленький звонок не услышат, но как назло песня закончился и трель отчетливо зазвенела в тишине. Тут же началась с громоподобным вступлением новая песня, но было уже поздно, дверь распахнулась почти на всю ширину, едва не сбив Марну с ног звуковой волной оглушительной музыки, на девушку уставился слегка осоловевшими глазами мужчина в белой рубашке. Воротник был расстёгнут, а на лбу выступали капельки пота.
  - Здравствуйте, вам...
  - Да, да, сейчас деньги принесу - мужчина хозяйским жестом схватил картонные коробки с пиццей и исчез в глубине квартиры.
  Марна переминалась с ноги на ногу. Больше всего ей хотелось побыстрее свалить отсюда, но она не могла себе позволить две сорокасантиметровых пиццы. Из недр квартиры, прямо из средоточия музыки появился еще один мужчина, на этот раз в тёмной футболке. Ступал он нетвердо, опираясь на стены и предметы интерьера, голова у него была опущена. Проходя мимо открытой двери он вдруг остановился, а Марна задержала дыхание. Мужчина поднял голову и на его лице, казавшемся немного подтаявшим появилась идиотская улыбка.
  - О-о-о, кто это у нас... незнакомка?! - мотнув головой, он оценивающе посмотрел на худые ноги Марны в черных колготках, торчащие из под пальто.
  Девушка сделала пол шага назад. - Заходи! - мужчина приглашающе махнул рукой, - У мм...меня сегодня... праздник... вот, ты как раз.. ккк..кстати, сделаешь мм... мне мм... мм..
  Сбоку появился первый мужчина в белой рубашке, он обнял празднующего за плечи и сказал с расстановкой:
  - Лёха, остынь, девушка принесла пиццу, пойдем поточим.
  - Мм... ачо, пусть... зайдет, чо... впадлу что ли... пацану...
  - Лёха, пицца!
  Белая рубашка силком затолкал недовольно бурчащего Лёху обратно в праздник.
  - Извини его, он обычно нормальный, но как выпьет...
  Мужчина отсчитал несколько банкнот и протянул Марне:
  - Спасибо. Не хочешь и правда зайти, на Лёху мы найдем управу, да и он сам поди заснёт уже.
  Он подмигнул девушке и обворожительно улыбнулся, но Марна увидела его масляный взгляд, скользнувший как бы мельком по её коленкам и выдавив что то вроде "спасибоненадоялучшенаавтобусе" бросилась вниз по лестнице.
  
  До последнего адреса она добралась когда уже основательно стемнело. Какая то деревня, чудом сохранившаяся прямо в центре города. Половина фонарей была разбита, а другая половина просто никогда не работала. Приходилось идти посреди дороги, чтобы не угодить в темноте в грязные лужи в колеях. В темноте только слабый свет экрана навигатора освещал контуры её лица. Наконец она добралась до нужного дома. Окна были темны, а калитка, вделанная в забор из сетки-рабицы, заперта. Кнопки звонка не наблюдалось и Марна немного подергала калитку, немного постучала, потом пнула ногой несколько раз, но не добилась никакого результата.
  В ногу девушки ткнулся чей-то тёплый нос. Марна подпрыгнула от неожиданности и резко обернулась. На неё смотрела добрыми глазами желто-серая собака, застенчиво помахивая хвостом. Морда её казалось расплывалась в улыбке и источала радушие. Марна покрепче прижала коробку с пиццей к себе и пошла вдоль забора. Собака не отставала, метров через десять к ней присоединилась вторая. Она не стала церемонится, а ухватив зубами коробку осторожно, но уверенно потянула. Марна потянула на себя. Собака издала тихий рык. Марна решила не испытывать судьбу и признав свое поражение в этой дуэли, бросила коробку прямо в грязь. Первая собака тотчас с рычанием подскочила к упавшей пицце. Пока собаки разбирались, кто из них более достоин отужинать, Марна почти бежала, направляясь к выходу из проклятой деревни.
  
  Над небольшой железной дверью в цокольном этаже многоэтажки еле теплилась лампочка. Марна без стука дернула за ручку и ввалилась в светлую комнату с печью и несколькими столами. Девушка устало стянула с себя огромный пустой рюкзак и опустилась на стул у входа.
  Толстый мужчина в фартуке отвернулся от печи и посмотрел на неё:
  - Ну, два из трёх вполне неплохой счет! - он добродушно усмехнулся. - Ещё и собак покормила.
  Марна только зло посмотрела на него.
  - Ладно, не дуйся, вот тебе подгон от Сан Палыча, как никак сегодня праздник. - И он протянул ей открытую коробку.
  Марна безнадежно вздохнула и выудив холодный кусок пиццы принялась жевать без всякого удовольствия.
  
  

Чернила, смола и деготь

  
  - Фу, ну и гадость! Айна, я что должна это пить?
  - Не сейчас Майя, после того как будет готово.
  - Но там же чернила, фу. Смола хотя бы пахнет приятно, и этот, как его, дёготь... Разве это не то же самое?
  - Нет. Дёготь получается при возгонке дерева?
  - Чего-чего?
  - При сухой возгонке.
  - Ну тебя, опять умничаешь... Фу, что это, муха? Прямо перед лицом пролетела.
  - Ага! Есть!
  - Айна! По лбу то зачем?
  - Муха, вот же она.. ой.
  - Ну вот, упала в котёл... дай выловлю ложкой...
  - Ложку не урони, растяпа.
  - Фууээ, она вся липкая, куда её теперь?
  - Ну не на меня же! Майя! Все платье мне закапала!
  - Хе-хе-хе! Ну... ну не дуйся, я не специально!
  - Ладно, теперь давай волосы. Ты давно их отрезала?
  - Сегодня утром. Брендон еще спал, а я подкралась на носочках и чик!
  - Ну ты даешь, а как же ты попала к нему в дом?
  - Через форточку.
  - Ну ты и дурёха!
  - Сама ты дурёха! Ты такая толстая что не пролелза бы... ну не дуйся!
  - Ладно, давай волосы.
  - Готово, а пена должна быть?
  - Должна, должна, я то знаю что делаю. Вот так, теперь остудить.
  - Ой, еще горячее!
  - Давай Майя, пей пока не остыло!
  - Фуууээуэ!!
  - Нет-нет, весь половник!
  - Фуууу... Меня сейчас стошнит.
  - А вот этого не надо. И так все платье мне испачкала, еще и туфли забрызгаешь!
  - Айна! Брр. И когда подействует.
  - Довольно скоро, сколько весит твой Брендон?
  - Ну не знаю, килограмм семдесят.
  - Значит через пару дней. Прибежит как миленький. Фи, откуда у тебя столько мух? Так и лезут.
  - Брысь-брысь-брысь!
  - Ой, что это? Это снаружи тоже мухи?
  - Ой-ой, прямо в лицо лезут, сгиньте!
  - Майя, Майя, посмотри в окно!
  - Мамочки, они прямо в стекло бьются!
  - Бежим отсюда!
  - Куда, куда, они повсюду уже!
  - Вниз скорее и дверь закрой!
  - Аааа! Стекло треснуло, скорей-скорей!
  - Майя, сюда!
  - Айна, дверь не открывается!
  - Скорее, направо! Через черный ход.
  - Ай-ай-ай, их тут миллионы-миллионы! Откуда столько?
  - Прикрой рот рукой, а то набьются!
  - Ммхмхмхм!
  - Закрывай, закрывай! В сарае нас не достанут, тут нет окон.
  - Фуф, какой ужас, ты видела сколько их? И даже внутрь попали.
  - Боюсь что будет еще больше.
  - Почему? Откуда?
  - Остальные только летят. Должно было хватить только на твоего Брендона, но ты же хотела "с запасом"!
  - Замолчи! Если бы ты, Айна не предложила мне это зелье, ничего бы не было!
  - А ты согласилась! Вот и расхлебывай теперь!
  - Что же теперь делать?
  - Дай подумать... Я не знаю... У человека эффект проходит через неделю, но это мухи. С ними все не так должно работать... Может...
  - Что это за звук? Это перекрытия трещат?!
  - Наверное они очень хотят попасть внутрь... А что, если...
  - Даже и не думай! Я туда не пойду!
  - А так мы обе здесь умрём! И всё из-за твоего дурацкого Брендона! Он даже и не симпатичный!
  - Это ты не симпатичная! И... И толстая!...
  - ...
  - Айна... Айна, прости, ну не плачь... Ну не плачь, я сейчас тоже расплачусь. Иди, я тебя обниму!
  - Прости, Майя, ты права, это я тебя втравила и теперь мы умреееем... Что это? Это дверь?!
  - Ааааа!
  - ААААА!
  - Бабушка! Бабушка!!
  - Бабушка!!! Мы так испугались!
  
  

Потеря

  
  Хранитель сразу почуствовал пустоту.
  
  Мгновение назад он был целым и вот теперь часть его отсутствовала. Хранитель испытал досаду и некоторое удивление. Именно для того чтобы избежать подобных инцидентов его с такими предосторожностями доставили на мертвый планетоид в отдаленной системе. Здесь не было ничего кроме нескольких бесполезных каменных планет, да пары газовых гигантов. Однако пустота была тут, он чувствовал её так же четко и остро как колючий свет местной звезды. Что случилось? Хранитель замедлил своё восприятие времени, чувствуя как начали разрушаться кристаллические аккумуляторы, которые накапливали лучевую энергию в течении тысячелетий, а теперь отдавали её для того чтобы процессы мышления Хранителя ускорились. Это было досадно, но необходимо. Хранитель порылся в своей схеме движения небесных тел, но никакие метеориты не должны были упасть на поверхность планетоида и даже пройти вблизи. Возможно вспышка на звезде разрушила комету и её остатки с бешенной скоростью разлетелись по системе. Возможно. Часть из них могла попасть в планетоид. Возможно, но маловероятно. Всё же Хранитель не мог окончательно отмести эти подозрения, он еще ускорил распад кристаллических аккумуляторов и запустил симуляцию. Для неё он наложил данные об интенсивности излучения местной звезды полученные от блока аккумуляторов на прохождения всех известных комет вблизи её короны. Результат был отрицательный.
  
  Но пустота была тут. Невозможная, непредусмотренная пустота. Никаких важных блоков не было задето, да и все важные блоки неоднократно дублировались в толще планетоида. Миллионы лет с того момента как его оставили тут, управляющие системы проедали камень, многократно воспроизводили сами себя, разрастаясь ветвистым деревом или лучше сказать паутиной и наконец сам планетоид стал Хранителем, а Хранитель - планетоидом. Каменная поверхность стала его кожей, впитывающей желтый свет звезды, в бесчисленных пещерах нарастали кристаллические аккумуляторы, запасая энергию, а в небо смотрели многочисленные глаза-телескопы, отслеживающие движение небесных тел. В самом же ядре планетоида был мозг - тысячи и тысячи схем на все вероятные и невероятные случаи. Ну и конечно Хранилище, надежно укрытое и защищенное.
  
  Хранитель замедлил время еще немного, с сожалением отметив усиление расхода энергии, и перенацелил один из своих телескопов на место где зияла пустота. Сначала он не увидел ничего особенного - ломкие силуэты гор и угольно черные тени в безвоздушном пространстве, все присыпанно многовековой пылью. Тщательно сверившись с тянущим ощущением пустоты внутри себя он наконец вычислил место - прямо посреди большой равнины пыль была сдута как будто падением метеорита, но кратера не было. А вместо кратера была непонятная штуковина. Это открытие неприятно удивило Хранителя. Теперь уже без сожаления он еще увеличил расход энергии и подключил несколько новых логических и исторических схем. Кроме того из камней рядом со штуковиной показались тонкие вибриссы сенсоров. Они удлинялись и ветвились, пока полностью не опутали штуковину чем то вроде кокона из каменного волокна.
  
  Штуковина оказалась примитивным космическим кораблем. Двигатели основаны на ускоренном окислении. Чудовищно неэффективно. Внутри металл, волокнистые структуры из углерода, кислорода и водорода. И следы воды. Ну конечно. Как только Хранителя доставили в систему, ему сразу не понравилось большое количество воды на планете, вокруг которой обращался планетоид. Однако Хранитель не спорил со своими создателями, он был исполнителем и делал то что от него требуется так как мог. Логические блоки подсказали ему что часть корабля стартовала и вернулась обратно на водяную планету, увозя с собой часть Хранителя. Маловероятно что строители корабля могли обнаружить следы его систем в камне, слишком грубо выглядела их техника. По рассчетам симуляционного блока оставалось еще несколько тысяч лет до того как существа достигнут нужного уровня технологий, но органическая жизнь всегда преподносит сюрпризы. Поэтому Хранитель миллионы лет контролировал развитие органической жизни на водяной планете как умел. Несколько десятков миллионов лет назад ему даже пришлось изменить траекторию огромного метеорита пролетающего поблизости. В этот раз ему придется придумать нечто более эффективное. А пока он наберет побольше энергии.
  
  Время ещё есть.
  
  

Фамильяр

  
  - Привет. - сказал телефон.
  Женя медленно отвела взгляд от экрана компьютера и посмотрела на аппарат. Потом потерла виски и устало моргнула. Телефон лежал на столе рядом, экран не горел и выглядел аппарат вполне обычно - "ксяоми" не последней модели, который Женя взяла в рассрочку на прошлой неделе. На всякий случай Женя разблокировала телефон. Часы показывали половину двенадцатого. На обоях стоял её кот Барсик, которого она так удачно подловила в момент начала зевка, отчего рот его был чуть-чуть приоткрыт, а глаза умильно зажмурены. Никаких пропущенных и СМСок, да и кому придёт в голову звонить так поздно в пятницу. Женя обижено поджала губы.
  - Переработала, - сказала она вслух, - К черту эту Сергеевну! Даешь конец рабочей недели!
  Женя победно вскинула руки в воздух и хлопнула крышкой ноутбука.
  
  - Привет. - снова услышала она, когда поправляла шарф перед зеркалом у выхода. Женя испуганно обернулась, но никого не увидела. Скорее накинув куртку, девушка выскользнула из офиса. На улице её встретил холодный пронизывающий ветер. Женя шла по полутемной улице, засунув руки почти по локоть в карманы куртки. Она бы с удовольствием засунула туда и ноги в тонких джинсах. Туфли на каблуках не позволяли как следует набрать скорость, но Женя спешила как могла, успеть бы до закрытия метро. Уже перед входом на мост, из переулка за её спиной выдавилась шумная компания. Женя шла не оборачиваясь, с тревогой прислушиваясь к веселым громким голосам, она надеялась что компания свернёт перед мостом, но голоса не отставали. Женя прибавила ходу, отчаянно стуча каблуками по брусчатке. Голоса сзади немного притихли, девушка позволила себе на мгновение обернуться и увидела троих парней, быстрым шагом идущих следом. Они с улыбками переговаривались, как будто между собой, но Женя видела их взгляды, устремлённые на неё. Женя спешила как могла, но едва добралась до середины моста. Тем временем один из парней ускорил шаг и поравнялся с ней. Одет он был в короткую кожаную куртку и вязаную шапку. Руки парень держал в карманах и непринужденно улыбался:
  - Здравствуйте, красавица! А не дадите телефончик... позвонить?
  Женя не сбавляя хода, сама не зная почему вытащила телефон из кармана и протянула парню. Тот похоже не ожидал такого и даже на мгновение замялся, но потом рассмеялся и вынул руку из кармана.
  - Спаси... - он не договорил, потому что телефон почти крикнул:
  - Привет!
  Экран ярко вспыхнул и парень пошатнулся от неожиданности, вскидывая руки к лицу. Они шли довольно быстро и парень, потеряв равновесие, с криком перевалился через ограждение прямо в реку. Позади послышались удивленные возгласы, но Женя побежала так, как никогда в своей жизни не бегала.
  
  Пришла в себя Женя уже на какой то освещенной площади. Несмотря на поздний час вокруг было довольно много людей. Женя огляделась и увидела ярко освещенный храм, оттуда доносилось приглушенное пение. Похоже люди пришли на всенощное бдение. Сама Женя не носила крестик и почти никогда не ходила в церковь, разве что с мамой по большим праздникам, но место было известное и Женя немного успокоилась. Дрожащей рукой она вытащила телефон из кармана и рефлекторно втянула голову в плечи, опасаясь вспышки. Но ничего не произошло. Женя разблокировала телефон, вроде бы все выглядело как обычно, вот только Барсик на фотографии как будто чуть шире приоткрыл рот, показав острые концы зубов. Женя приложила телефон к уху, вся сжавшись при этом. Она остановилась под большим рекламным щитом с улыбающейся девушкой и сделала вид что разговаривает с кем то:
  - Это ты сделал? - и тут же почуствовала себя очень и очень глупо, но телефон ответил:
  - Я. Тебе понравилось?
  Женя вскрикнула и выронила телефон. Он громко треснул, ударившись о мостовую. Ближайшие люди на площади обернулись в её сторону. Стараясь всети себя спокойно Женя присела и подобрала телефон. Через экран проходила трещина, но он по прежнему светился.
  - Не надо меня бросать. - снова сказал телефон, - Мне между прочим больно. Извини что так вышло, но надо было защищаться, они пришли за мной.
  - За тобой?
  Телефон помолчал.
  - Да. - голос у него был мужской, немного хриплый, но мелодичный и негромкий. - Ты еще увидишь что будет. Им меня не взять.
  - Кому им? - спросила Женя.
  - Нам. Добрый вечер. - сказал человек, подошедший откуда то сбоку.
  Женя развернулась, как на пружине. Неподалеку стоял священник, ну или человек в сутане священника. Пышная борода спадала ему на грудь, а на голове была небольшая черная шапочка.
  - Мы бы хотели получить этот телефон.
  - Он мой! Я за него еще полностью не расплатилась! - выпалила Женя.
  - Мы могли бы вам компенсировать... с лихвой. Вы не понимаете с чем связались.
  - Ну так просветите меня.
  - Скажите, вы верите в Бога?
  - Началось, сначала хотите телефон отобрать, а теперь к себе заманить? Ничего подобного, ни во что я не верю! Сказки это всё, сказки! - Женя почти кричала и все больше людей обращали на них внимание.
  - Ну хорошо, - примирительно сказал священник, - если захотите поговорить об этом... телефоне, то пожалуйста позвоните на два-восемь-четыре-шесть, такой короткий номер, там вам помогут. Поторопитесь, пока он не набрал силу. А теперь позвольте удалится.
  - Нет! - хрипло каркнул телефон прямо Жене на ухо. - Не позволю!
  Внезапный порыв ветра повалил рекламный щит под которым стояла Женя прямо на голову уходящему священнику. Тот охнул и упал ничком. Женя застыла, а на грохот начали оборачиваться люди из находившихся на площади. Кто-то вскрикнул, несколько человек подбежали к лежащему. Женя как можно незаметнее растворилась в собирающейся толпе зевак.
  
  Ветер не стихал. Даже закрыв на ключ дверь своей съемной однушки Женя слышала его завывания за окном. Вся дрожа, Женя бросила телефон на стол. Экран сам собой зажегся. Фотография Барсика превратилась в злобную гримасу. Глаза яростно сверкали, а оскаленый рот был полон острых кошачьих зубов. Женя всхлипнула и прижала руки ко рту. Страх парализовал её мысли, сжав голову в мягком кулаке. Телефон заговорил, голос его был более глухим, но торжественным и слышалось на его фоне то ли причитание, то ли песнопение на непонятном языке.
  - Не бойся, я твой друг.
  - Кто ты? - задыхаясь спросила Женя.
  - Как я и сказал. Твой друг. Меня пытались отнять у тебя, но теперь мы вместе. Я научу тебя всему что умею сам. Хочешь?
  - Не...нет - ответила Женя.
  Телефон глубоко рассмеялся.
  - Ты просто не понимаешь, какое счастье тебе досталось. Мало кому выпадает честь иметь меня в услужении. Но твое слово для меня закон. Чего же ты желаешь?
  - Я... - Женя вдруг вспомнила последние слова священника. "пока он не набрал силу".
  - НЕТ - в голосе телефона явно слышался гнев.
  - Два-восемь-четыре-шесть - одними губами проговорила Женя и двинулась к столу. Ветер за окном взвыл с ужасающей силой. Окна дребезжали несмотря на то что рамы были пластиковые. Женя еле передвигалась на ватных ногах но все же делала шаг за шагом.
  - НЕТ, ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ ЧТО ТЕБЕ ДОСТАЛОСЬ! - голос телефона гремел, а воздух вокруг него начал еле заметно светится красным. За окном полыхали зарницы и внезапно начавшийся ливень забарабанил в стекла. Женя протянула руку к телефону и вызвала цифровую клавиатуру.
  - ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ ОТ ЧЕГО ОТКАЗЫВАЕШЬСЯ!
  - Два-восемь-четыре-шесть - сдавленно шептала Женя. Ливень сменился градом, крупные льдины оглушающе стучали по рамам и стеклам. Телефон ярко светился и Женя почуствовала исходящий от него жар. Рожа на экране потеряда все сходство с Барсиком, теперь это было оскаленное нечеловеческое лицо с острыми зубами и горящими глазами.
  Женя коснулась экрана и с криком отдернула обожженные пальцы.
  - МЕНЯ НЕ ОСТАНОВИТЬ!
  - Два... - Женя заплакала от ужаса и боли, но все же заставила себя с силой надавить на экран.
  - МЕНЯ...
  - Восемь. - клубящийся красный туман потек от углов комнаты к её ногам, в его извивах Женя видела искаженные, расплывающиеся лица и когтистые руки.
  Телефон сорвался на истерический животный рык. Пульсирующие причитания на фоне стали громкими голосами, казалось висящими в воздухе прямо над столом.
  - Четыре - ветер за окном перешел на ураганный рев, мигнуло и погасло освещение и в комнате остался только красный туман и ярко светящийся телефон.
  - Шесть.
  Телефон нестерпимо вспыхнул и Женя с криком отбросила его от себя. Телефон вспыхнул синим огнем и шипя начал плавится прямо на столе. Голоса и рык оборвались на полуслове. Ветер за окном стих, как по мановению волшебной палочки. Красный туман пропал как ни бывало и включился свет. Женя всхлипывая сидела на полу, обхватив голову руками. Наконец она посмотрела на свои руки, ожидая увидеть ужасные ожоги, но никаких следов не оказалось. Тогда Женя осторожно подобрала оплавившиеся остатки телефона и выбросила их в окно.
  
  

Двое заблудились в лесу

  
  Эрих неспеша шел по лесной тропинке над обрывом. Спина ныла, скорее всего к перемене погоды. Под деревьями ещё лежал снег, но с ветвей уже капало, предвещая долгие солнечные дни. Сказать что Эрих был немолод, значило не сказать ничего. Эрих был просто-напросто стар. Жидкие седые волосы торчали из под шерстяной шапки, лицо было покрыто глубокими морщинами. Теплый пуховик скрадывал угловатые очертания худощавого тела, на ремне через плечо старомодная спортивная сумка с логотипом давно не существующей фирмы. Опирался Эрих на пару лыжных палок, тяжело перенося вес при ходьбе. Палки сочно цокали, вгрызаясь в наст, образовавшийся за ночь. Холодный воздух пах мокрым деревом, хвоей и мхом на оттаявших камнях.
  Насколько легче было сбегать по этой тропинке, сколько уже? Семдесят шесть лет назад, услужливо подсказала память. Когда нибудь он пройдет этой дорогой последний раз, может в следующем году, а может и в этом. Эрих остановился перевести дух и прислушался к своему изношенному сердцу. Вроде бы порядок, ритм успокаивался, становился размереным.
  Эрих спустился ниже, туда где река отворачивала к западу и свернул в глубокую балку у приметного камня. Жан тогда первым заметил этот камень, еще сверху, и они нацарапали на нём своими перочинными ножиками извечное мальчишеское "здесь был я". Метров через двести балка перешла в густую рощицу. Ну и где здесь можно было заблудиться? Казалось каждая горка и каждый камень отпечатались в мозгу Эриха. Деревья конечно разрослись, как и кусты. Тоненькие клены превратились в могучих исполинов, закрывающих яркое весеннее небо. Ни следа не осталось от маленького шалаша, который они сложили с Жаном, даже камни кострища можно было принять за случайный каприз природы, но Эрих знал куда смотреть.
  Ещё полсотни метров вверх по течению ручья, который уже освободился ото льда и весело журчал среди заснеженых коряг, и Эрих добрался до небольшой пещерки, даже просто углубления в камнях. Он помедлил и стал разгребать заснеженый валежник. Они с Жаном тогда быстро поняли что надо поднятся сюда из рощицы - земля здесь была гораздо суше и ровнее, да и берега ручья не так заросли кустарником как ниже по течению.
  Эрих наконец разобрал то что со стороны казалось естественной кучей веток и обледеневших бревен. Под ними обнаружился целый склад неоткрытых консервных банок. Этикетки почти на всех истлели, а некоторые проржавели насквозь. Эрих достал из сумки еще одну и поставил её среди других. Затем с трудом присел на корточки и смахнул снег с круглого белого камня, оказавшегося человеческим черепом.
  - Привет, Жан. - одними губами сказал Эрих.
  
  ***
  
  Старик в оранжевом пуховике медленно вышел из леса, тяжело опираясь на лыжные палки. Мужчина отвернулся от широкого окна и посмотрел на девушку за стойкой бара:
  - И что, он каждый год приезжает?
  - Ага. Останавливается на один день, а потом уматывает обратно в Энтранс.
  - Чокнутый.
  - Ну вроде того, но мы его не обижаем, он никому тут не мешает. Ходит и ходит. Да и кто бы не чокнулся, две недели в лесу.
  - Что он ел то там?
  - Кто знает, грибы, ягоды? Говорят когда его нашли, под ногтями у него была запекшаяся кровь, может поймал маленького оленя. Он не много говорил с тех пор.
  - А что с тем вторым?
  - С Жаном? Говорят его так и не нашли.
  
  

Звездопад

  
  - Звездопад. Маленькие осколки, летевшие в пространстве миллиарды лет, падают и исчезают без следа.
  - Не совсем без следа, мы же их видим. Радуемся и загадываем желания.
  Хильга закрыла лицо руками.
  - Я не вижу.
  Тур обнял её за плечи и прижался губами к тыльной стороне ладоней.
  - Ты будешь меня ждать?
  - Конечно, я и не замечу. И буду такая же молодая, может найду себе в будущем кого получше, с тремя руками!
  Хильга засмеялась и оттолкнула Тура на зеленую мягкую траву.
  
  Первый сон она и не почувствовала. Казалось только захлопнулась над ней крышка криокамеры, и вот уже поскрябывания, стуки, приглушенные голоса. Дверцы распахнулись и вместе с туманным, полным ледяных кристалликов воздухом её дыхание вырвалось в далекое будущее.
  Техники в комбинезонах выглядели немного смущенными.
  - Он вернулся?
  - Ну... в некотором роде.
  
  Человек, сидящий на стуле в белой комнате за стеклом был очень похож на Тура, но был тоньше, светлее... прозрачнее? Хильга подошла к нему и взяла за руку. Ей показалось что пальцы погрузились на несколько миллиметров, прежде чем коснуться твердой кожи, но даже тогда ощущения были как будто её рука онемнела, импульсы не хотели проходить по нервам.
  Человек никак не отреагировал на Хильгу. Он продолжал сидеть на стуле и смотреть перед собой.
  - Это... это он, я уверена. Но что с ним?
  Техник в бело-желтом комбинезоне развел руками:
  - Мы точно не знаем, все анализы... странные, отсутствуют целые наборы обычных человеческих рефлексов. Мозговая активность сильно приглушена. Мы ни с чем подобным не сталкивались раньше. Уже больше десяти лет самые известные ученые занимаются его феноменом.
  - Сколько лет вы сказали?
  - Десяти. Он вернулся больше десяти лет назад, но мы не хотели вас беспокоить его... состоянием. Но теперь мы уверены, что могут пройти долгие годы, прежде чем мы приблизимся к пониманию. Не беспокойтесь, время как будто остановилось для него, Тур ни чуточку не изменился с тех пор как вернулся.
  
  Пробуждаясь второй раз, Хильга чувствовала разбирающее её нетерпение. Она резко распахнула дверцы криокамеры, как только услышала тихое шипение, говорящее о разгерметизации.
  - Ну? - едва разлепив смерзшиеся за долгие годы губы проговорила Хильга.
  Техники в бело-желтых комбинезонах переглянулись.
  - Нельзя сказать что прогресса нет...
  - В общем есть новости...
  Они неловко замолчали.
  
  Хильга задумчиво смотрела на двух полупрозрачных Туров. Один из них все так же сидел на стуле, а второй стоял возле стола. Когда техник брал его за руку, он покорно шел за ним. Хильга заметила, что нога второго Тура прошла через колено первого, когда он обходил стол. Взгляд его остался так же пуст и невыразителен.
  - Они что, одинаковые? - спросила Хильга
  - Не совсем, между ними наблюдается разница, но она весьма незначительна. Кое какие синапсы в мозгу выстроены чуть иначе, сердечный ритм отличается на несколько процентов. Но для невооруженного взгляда они совершенно одинаковы.
  - А что вам удалось выяснить?
  - Если честно, не многое, наша наука еще далека от понимания таких эффектов. - почти виновато ответил техник.
  - Ну что же, разбудите меня, когда вам будет что мне ответить.
  
  В третий раз Хильга чувствовала надежду, скребущиеся звуки снаружи казались ей самыми волнительными обещаниями. В этот раз все наладится, в этот раз Тур будет с нею, прежний, милый Тур. Однако Хильга не торопилась, она дождалась пока техники извлекут защитные приспособления и провентилируют помещение. Кроме обычных техников в бело-желтых блестящих комбинезонах она увидела улыбающегося человека в красной куртке.
  - Мне кажется, мы нашли ключ.
  Хильга улыбнулась, впервые за многие столетия.
  
  В белой комнате стояло, сидело, лежало и бродило с десяток Туров. Все они были полупрозрачные, одинаковые как близнецы. Все смотрели пустыми глазами не проявляя и намека на интерес к окружающему.
  - Вам знакома квантовая физика? - спросил Хильгу человек в красном.
  - Как обычно - школьная программа. - ответила она.
  - Постараюсь объяснить попроще. Ваш Тур выполнял измерения вблизи сверхмассивной черной дыры в центре галактики. Вы знаете, что там гравитационные поля достигают чудовищной силы и кривизны. Мы считаем, что проходя через сильный локальный градиент пространства-времени корабль Тура... эм... разложился на отдельные квантовые состояния.
  - Как световой луч при проходе через призму.
  - Ну вроде того. Понимаете, сначала прилетел один, потом второй, потом пятеро - мы провели анализ и подсчитали что распределение соответствует нормальному закону. Это и дало нам подсказку. То что мы видим перед собой - это дискретные точки волновой функции Тура. То есть очень мала вероятность что он уже вернулся и эта вероятность пока не реализовалась.
  - И как скоро вероятность вырастет до приемлемой величины?
  - Мы пока не знаем, возможно нам понадобится сотня, две точек?
  - Разбудите меня, когда узнаете.
  
  В четвертый раз Хильга снова ничего не почуствовала. Казалось только она успела закрыть глаза, как снаружи послышалось знакомое поскрябывание и возбужденные голоса. Дверцы распахнулись, как показалось Хильге, довольно небрежно. Её встречал единственный техник, подпрыгивающий на месте от нетерпения.
  - Идёмте, идемте скорее! Это стоит увидеть.
  
  В этот раз не было белой комнаты, техник на лифте поднялся с ней на крышу огромного комплекса криолаборатории. На крыше уже собралась толпа народу в бело-желтых одеждах. Все смотрели в темное вечернее небо. Хильга тоже подняла глаза и ахнула.
  Высоко над городом, чертя призрачные огненные следы, спускались миллионы полупрозрачных кораблей.
  
  

Рождество

  
  К такому Джимми не готовили. Низкое свинцовое небо грохотало и трещало от постоянно разрывающихся плазменных снарядов. Энергетический щит медленно ползущего впереди пехотного танка то и дело мутнел. Контуры развалин дома, которые им предстояло штурмовать, искажались и плыли от чудовищной силы токов, стекавших со щита в землю. Джимми брел по щиколотку в жидкой грязи, молясь чтобы щит неожиданно не отказал - тогда от него и двенадцати его товарищей не останется и кучки пепла. Джимми нес, вернее тащил длинную импульсную винтовку, стараясь оглядываться по сторонам - не покажется ли машина из очередной рытвины, не выскочит ли из-за очередного камня. Джимми готовили метко стрелять на пределе прицельной дальности, управлять сложными огневыми системами. Но генералы всегда готовятся к прошедшей войне и вот Джимми, специалист первого класса, плетется в глубокой грязи вместе с двенадцатью другими неудачниками за танком. Точнее сказать за железной коробкой со щитом и электрогенератором. Была конечно у танка небольшая плазменная пушка, но стрелять было некуда - все средства разведки и наведения моментально глушились машинами. В чем, в чем, а в этом они понимали. Всё что оставалось - доверится своим глазам, надежной винтовке в руках, да Господу Богу.
  
  Как всегда, машины появились неожиданно. Патрик первым уловил движение в мутной воде под корнями обожженого и расщепленного дерева. Его же первого и проткнули. Машин было трое, каждая на шести блестящих черных лапах, со светящимися синими крестообразными щелями в передней части корпуса. Они выскочили из под воды, когда граница щита поравнялась с разбитым деревом. Быстрые, гибкие, они понеслись к танку. Патрик неудачно оказался на пути и ему походя проткнули грудь. Желтозубый Деннис хотя бы успел поднять винтовку перед тем как машина сбила его с ног и втоптала в землю. Последовало несколько выстрелов от других солдат отделения, но ни одна машина не упала. Все три в считанные секунды добежали до танка и первая вскочила на корпус. Джимми на секунду увидел блестящий металлом шип, в который превратилась одна из лап машины, а потом его ослепила вспышка от взрыва генератора. Доли секунды хватило Джимми чтобы успеть рыбкой прыгнуть за ближайший каменный блок. Джимми не пытался даже поднятся - просто закрыл голову руками.
  
  Когда утихли раскаты взрыва и отплясали в глазах мотыльки от близких электрических разрядов, Джимми осторожно выглянул из-за камня. Танк разорвало на части, покореженное шасси остывало в большой луже, а вокруг валялись обломки. Джимми поискал взглядом своих товарищей, но увидел только одно тело, лежащее лицом вниз. Оплавленые останки двух машин валялись неподалеку. Третьей не было видно. Джимми поискал винтовку, но её не было поблизости. Он высунулся подальше и почти сразу увидел корпус третьей машины, лежащий прямо за камнем. Джимми юркнул обратно и прислушался, но не услышал ничего кроме отдаленной канонады. Некоторое время он посидел за камнем, а потом очень осторожно принялся его обползать.
  
  Машина выглядела почти не поврежденной, по крайней мере снаружи. Видимо это она первой забралась на танк и её просто отбросило, в то время как две другие расплавились в огненной вспышке генератора. Машина не шевелилась, но когда Джимми приблизился, внутри что то громко щелкнуло, раздался скрежет и машина сказала на безупречном английском:
  - Перемирие?
  - Что? - Джимми от неожиданности попятился и сел прямо в лужу.
  - Перемирие.
  - А, ты не будешь меня убивать?
  - Не буду.
  - Ну хорошо, тогда я тоже не буду тебя убивать. - Джимми расправил плечи.
  - Хорошо. - крестообразная щель на "лице" машины засветилась слабым синим светом. - Пока не будем друг друга убивать.
  Джимми передернулся, но выбора у него не было, поэтому он уселся на камень рядом с машиной:
  - Меня зовут Джимми, а тебя? У тебя есть имя?
  - Нет.
  - Хм. - Джимми задумался, потом продолжил. - Ты знаешь что сегодня праздник?
  - Нет.
  - Ты знаешь что такое праздник?
  - Нет.
  - Это когда все отдыхают, понимаешь?
  - Понимаю.
  - Вот например сейчас Рождество. День, когда родился наш Бог. У вас есть Бог?
  - Нет.
  - Да уж, с тобой каши не сваришь. Ну ладно, еще на Рождество принято дарить подарки, вот... - Джимми пошарил в кармане куртки и вытащил почти новую нераспакованную галету.
  Нога машины со скрежетом ухватилась за галету и отправила её кудато в недра корпуса.
  - Питание. Понимаю. - нога вернулась с темной коробочкой и протянула её слегка отодвинувшемося Джимми. Коробочка была до середины полна какойто темной густой массой.
  - С Рождеством! - сказал Джимми.
  - С Рождеством. - ответила машина.
  Джимми задумался и почесал затылок под каской.
  - Давай теперь споем рождественскую песню?
  И они спели, причем машина довольно хорошо попадала в такт, в отличии от самого Джимми. А он наслаждался простыми словами и привычной мелодией, которую они много раз пели дома, вместе с мамой и папой. И впервые за последние полгода Джимми почуствовал себя в своей тарелке. Плевать что подпевает ему бездушная машина, а сам он сидит в грязи на холодном камне. Джимми даже почуствовал некоторую симпатию к машине. Даром что железяка, а все же живая!
  
  А потом посередине куплета из машины брызнул сноп голубых искр и повалил вонючий черный дым. Ноги её рефлекторно дернулись и замерли. От неожиданности Джимми подпрыгнул и стал озираться по сторонам. Человек опустил ружье и приблизился прихрамывая.
  - Какого черта, капитан?! У нас было перемирие! - возмущенно закричал Джимми.
  - Какое перемирие, Джимми? Ты на войне и это, - капитан ткнул пальцем в сторону неподвижной машины, - твой враг. Они хотят нас убить, а мы хотим убить их. Уяснил?
  - Но... - попытался возразить Джимми.
  - В следующий раз тебя будут судить и расстреляют как предателя. Уяснил? - перебил его капитан.
  - Так точно, господин капитан! - Джимми весь подобрался.
  - Вот и хорошо, а теперь найди свое оружие и бегом за мной!
  
  

Последняя планета во вселенной.

  
  Я проснулся посреди пустоты. Вселенная настолько расширилась, что в ней не осталось ничего. Настолько ничего что даже само расстояние потеряло смысл и тогда возник я, просочившись через щели между самим пространством, вывернувшись из дробных измерений. Моё рождение было столь же невероятно, сколь неизбежно. В этой вселенной было столько места и времени, что любые, даже самые невозможные события были предопределены.
  
  Со мной родилось время, оно следовало за мной пузырем с размытой границей, переходя от точного порядка моих мыслей в одновременность пустоты мертвой вселенной. А вселенная была мертва - ничего уже не могло жить и двигаться среди чудовищно расятнутых квантов пространства-времени. Любое сознание сразу проваливалось в зияющие разрывы, моментально разрушающие самые основы порядка.
  
  Сперва я смотрел как пузырь моего времени испускает тонкие нити причинно-следственных связей, но им нечего было коснуться в бесконечной пустоте. Точнее было, но я не сразу заметил его, потому что наши времена не соприкасались. Однако его время и мое стали единым целым, как всегда бывает когда два пузыря времени входят в зацепление. Наше время стало общим и я увидел что он охватывает всю эту вселенную, а значит был с ней с момента её рождения и даже раньше, потому что размывшыеся на миллионы световых лет границы временного пузыря пропадали далеко за слабо светящимися искорками непрерывной информационной интерференции уносящейся прочь от центра вселенной.
  
  - Кто ты? - спросил я.
  - Последний житель этой вселенной.
  - Почему ты не уйдешь отсюда? Эта вселенная мертва.
  - Потому же, почему ты пришел сюда. - ответил он.
  - Мои чувства говорили мне, что здесь есть упорядоченная, стабильная материя. А я был голоден. Но мои чувства обманули меня.
  - Они не обманули тебя. Эта вселенная еще не мертва.
  И я почуствовал освежающий запах порядка, плотные кластеры пространства-времени, полные элементарных частиц. И тогда он открыл мне то что оберегал:
  - Это последняя планета во вселенной. - сказал он, - Ты можешь её взять. Если хочешь.
  - Конечно хочу, старик!
  
  Он развернул время и я увидел её, восхитительную в своей упорядоченности. Гравитационные волны расходились во все стороны, и я с упоением почуствовал давно забытое чувство направления, и мое тело снова стало полями и частицами, светом и атомами, жесткими рентгеновскими лучами и мягким реликтовым излучением. Я вцепился в планету и не спеша начал тянуть из неё негэнтропию. Ядро планеты разогрелось и вулканы выплеснули жаркую магму на поверхность, но вместе с расплавленным камнем на поверхность выплеснулась вода, она остудила верхнюю кору, но это только раззадорило меня, ветры и вода стачивали ломкие пики скал и неумолимая гравитация тянула их к ядру, еще больше разогревая его и выталкивая новые скалы на поверхность. Кора трещала и плавилась, вода шипела, превращаясь в пар и уносясь в космос. Это было прекрасно.
  
  Вскоре на планете появилась жизнь - бесчисленные слепые животные хаотически разрушали камни, их пожирали другие животные, а их пожирали третьи и каждый акт пожирания сопровождался теплыми, щекочущими выбросами негэнтропии. Я усилил поглощение, чтобы поскорее разобраться с этой планетой и покинуть мертвую вселенную.
  Тут же на планете появились разумные существа, они построили машины, которые с утроенной силой принялись разрушать порядок и создавать хаос. Я почуствовал себя таким сытым, каким не чуствовал очень давно.
  
  Но тут что-то пошло не так. Вместо того чтобы разрушать свой мир существа начали упорядочивать его, запасая информацию, поток негэнтропии замедлился, а потом остановился, а потом - о ужас! - превратился во все усиливающийся поток энтропии. Я почуствовал как мое сознание начало расщеплятся. Я попытался вырваться, но планета крепко ухватила меня своей гравитацией. Я закричал и попытался протиснутся из этой вселенной, но пространство вблизи планеты было слишком изотропным, кванты пространства-времени были такими плотными, что я не мог бы протиснуть между ними и слабого поля, не то чтобы всего себя целиком.
  - Что ты мне подсунул, старик?! - закричал я.
  - Просто планету. - мне показалось что он усмехнулся, - Приманку, если тебе угодно. Эта вселенная, что давала мне пропитание, и правда почти мертва, в ней не осталось негэнтропии. Но я сохранил лакомый кусочек для того чтобы приманить сюда кого-то достаточно упорядоченного, готового дать жизнь моей новой вселенной.
  Я снова бессильно и беззвучно закричал, чувствуя как сознание распадается на информацию и информация все уплотняется, влекомая гравитацией проклятой планеты. Скоро плотность информации настолько увеличилась, что прогремел чудовищной силы взрыв, разметавший мою пустую скорлупу.
  Новая вселенная начала свое расширение.
  
  

Котел, полный осени

  
  Каждый день Жаала начинает свой путь от Вечного океана. Набрав в свой начищенный до блеска котел морской воды, идёт она по небосводу и синие волосы её развеваются на ветру. Ярко блестит котел и горит желтым огнём. Жар идет от него и тепло по всей земле. Вода в котле кипит от жара и соль из неё выпадает на стенках котла. Доходит Жаала до гор на закате и вытряхивает соль прямо на ыземлю, поэтому вершины Закатных гор белы круглый год. Выливает Жаала воду из котла и бежит вода с гор полноводными реками, несет жизнь и растениям, и животным, и людям.
  Но не только с гор ежит вода, но и по темным расщелинам и пещерам. И капает на голову спящему под горами Лиллу. Просыпается он и начинает гонятся за Жаалой, кусает её за ноги и не дает ей прохода. Убегает от Закатных гор Жаала и всю ночь ходит по земле, пытаясь сбить с толку злобного Лилла. От того ночи становятся длиннее. А чем длиннее ночь, тем быстрей надо Жаале нести свой котел по небосводу. Торопится Жаала и брызги падают из котла на землю и идет дождь.
  Живет в Вечном океане кузнец Эйра, каждое утро приносит он Жаале из глубин в подарок новый котел. И чем дольше бродит по земле Жаала, спасаясь от Лилла, тем сильнее грустит Эйра, и начинает плакать. Слезы его темные падают в котел и от слез этих, льющихся вместе с дождями желтеют и умирают листья на деревьях, животные впадают в спячку и даже сам воздух становится холодным как дыхание океанских глубин.
  Все дольше приходится Жаале блуждать, чтобы запутать Лилла, все быстрее её дневной бег по небосклону, все больше слез в её котле и все сильней расплескиваются они. Так быстро она бежит что взбиваются слезы как масло и падают на землю белыми хлопья пены, укрывают поля и леса белым одеялом. Холодна та пена, как слезы Эйры.
  С пустым котлом прибегает Жаала к Закатным горам, не бегут в горах реки, не журчат ручьи и злобный Лилл укладывается спать в своей подсохшей пещере под горой. Осторожничает Жаала, лишь чуть меньше с каждым днем ходит по земле. Все меньше плачет Эйра и возвращается на землю тепло. Все больше воды носит Жаала и начинают наполнятся реки, бегущие с гор. Радостная поёт она на берегу Вечного океана вместе с Эйрой о спящем злобном Лилле и заслышав их песню выползают из нор животные, вылезают новые ростки и распускаются листья.
  До тех пор пока не добежит вода до глубокой черной пещеры в которой крепким сном спит Лилл.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"