Герш Светлана : другие произведения.

Мой личный Волк

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


   Я тебя всю жизнь встречаю(с)
  
  
  
   Синие. Сумерки. Почти чернильные. Я их боюсь.
   ***
   Тамбур. "Над тамбуром горит полночная звезда".
   Толпа.
   Сумки, кульки, две толстые тетки. Одна невозмутимо курит. И могучим плечом оттесняет от вагонной двери всех остальных пассажиров, жаждущих на выход.
   Я аккуратно просачиваюсь в узкую щель между плечом и дверью. И прилипаю к стеклу. Подъезжаем. Медленно плывут "Северный пост", "Южный пост". Башенки вокзала. Нетерпеливо пританцовываю. Кручу головой. Боже. Как хорошо!
   Курящая тетка смотрит снисходительно. Выдыхает с колечком дыма:
   - Хахаль, что ль, ждет?
   - Нет! Лучше! - я вся бурлю-киплю-радуюсь.
   - Муж? - тетка смотрит уже оценивающе.
   Осмотром недовольна - не тяну я в ее глазах на замужнюю даму. Вертихвостка, читается в презрительно сузившихся веках, что ты брешешь еще!
   Я смеюсь.
   - Еще лучше! - почти выкрикиваю. - Волк!
   Тетя теряется.
   Крутит у виска, обращается к молчаливой товарке:
   - Малахольная какая-то.
   - Или обкурилась. - вступает неожиданно глубоким басом товарка.
   Я показываю им язык и прилипаю носом к стеклу. Поезд дергается. Конвульсии. Раз, другой. Стоп. Померла - так померла!
   Еще секунду стоит. И открывается. Проводник спускает лесенку. Ищу. Судорожно ищу. Его. Моего. Личного..
   - Где ты?! Ну где же!!
   - Я здесь, Мартышка.- раздается откуда-то сбоку.
   Мартышка - это я. Вообще-то меня зовут Марта. Так по-дурацки распорядилась природа и родители, точнее, папашка, которому непременно захотелось меня обозвать в честь месяца, в котором я не родилась. Хотя могла бы, по его мнению.
   ***
   Но лет с четырех и только для него я Мартышка. Все прочие получали немедленные увечья за любое поползновения на это прозвище. Да что там прозвище - имя! Имя для него.
   Я - для него.
   Как и он - для меня
   Волк.
   ***
   - Во-о-олк!- взвизгиваю на весь вокзал и лечу. Со ступенек.
   С разлету утыкаюсь во вкусно пахнущую и гладко выбритую щеку.
   Боже. Волк!!!
   - Мартышка моя.- аккуратно ставит меня на землю. Но рук не отпускает.
   Ловлю левым глазом ухмылку тетки с сигаретой - ага. А говорила, что не хахаль.
   Да что вы понимаете!
   Рассматривает.
   - Ну-ка. Дай я на тебя посмотрю.
   Крутит во все стороны. Как куклу.
   - Ну ты какая красавица.
   Я такая...
   Довольная, как...
   Ну как слон.
   Или целая стая мартышек.
   Сколько мартышек поместится в слона?
   Озвучиваю вопрос.
   Хохочет.
   Боже. А он все такой же красивый в свои сорок шесть.
   Только виски поседели.
   Да морщинки возле глаз.
   ***
   ...Когда-то я по нему умирала.
   Мне было 16.
   Ему, соответственно, 32.
   Я была дрянная девчонка. Ха. Я теперь, с высоты своих 30ти - понимаю. Как ему порой нелегко приходилось.
   Но что поделаешь.
   Ведь он был Волк.
   А это налагает определенную ответственность.
   За Мартышек.
   ***
   ...Помню, как - мне года четыре...
   Родители привели меня на день рождения крестного.
   Крестный не понравился - был тогда уже сильно подшофе и небрит.
   Понравился - Волк.
  
   Помню еще - стою, никого не трогаю, рассматриваю висюльки на торшере - висят низко. Вполне доступно. Тяну руку. Вдруг - хватают. Подбрасывают. Визжу.
   Оказываюсь вровень со спокойными карими глазами. Глаза улыбаются. Руки уютные. Пахнет - невольно тяну носиком - приятно. Нравится.
   Немедленно устраиваю допрос с пристрастием:
   - Ты кто?
   - Я серый волк, зубами щелк.
   - Мой? - я. Строго и безапелляционно.
   - Твой. Личный - заверил он серьезно. - А ты кто?
   - Марта. - со всей важностью четырехлетней барышни заявила я и заерзала независимо.- Пусти.
   - Мартышка, значит.- усмехнулся мой личный Волк - я его быстренько присвоила.
   Я вообще с юного возраста отличалась этим качеством - быстро присваивать людей и вещи.
   Впрочем, за давностью лет не ручаюсь за правдивость изложения фактов.

***

   Он всегда со мной возился. Я даже не знаю, кем он всем взрослым приходился. Его все уважали. Это я помню. А как иначе? Он же - Волк!
   Он решал мне задачки и писал сочинения. Его всегда просили посидеть со мной, если родителям случалось "уйти в загул".
   Помню, мама, в чем-то пестром и блестящем, резкопахнущая какими-то противными ландышами, кокетливо вертелась перед зеркалом и томно говорила папашке:
   - Котик, поторопииись!
   Котик выползал в трусах и наполовину натянутой штанине и недовольно мяукал:
   - Дорогая, ну что за манера!
   ...Господи, как я их ненавидела. И как хотела, чтобы они побыстрее ушли. Сказав напоследок - о, эти слова всегда звучали райской музыкой:
   - Деточка! Слушайся дядю Костю!

***

   Иногда я думаю - они даже не помнили, как меня зовут и в каком месяце я родилась..
   Ну и ладно. Зато у меня был Волк.

***

   А он стоил трех пар дурнопахнущих, одноштанных и блестящих родителей

***

   К шестнадцати годам, перепробовав всех более-менее достойных особей мужеска пола, встретившихся, на свою беду, мне "в темном переулке", я возомнила себя взрослой. И решила помереть от любви.
   Да.
   Я не придумала ничего лучшего, как влюбиться в красавца Волка.
   Волку тогда было, как уже упоминалось, тридцать два года.
   Он был успешно женат во второй раз. Кажется, его вторая жена вот-вот должна была родить девочку. (От первого брака был сын. Здоровый балбес лет двенадцати - первый брак Волка был, что называется, ранним. Сын мне не нравился. Двоечник и дурак.)
   Волк был все так же хорош, как и двенадцать лет назад.
   Все так же упоительно пах. Глаза светились все такой же добротой и любовью. И занят был диссертацией. Студентами. Студентками. О них я тогда предпочитала не думать.
   Хотя нет-нет да и задумывалась, как смотрят на него - красивого, остроумного, мужественного - девчонки.
   На моего личного Волка..

***

   Да.
   Я бросилась в умирание от любви со всей страстью Мартышкиной натуры.
   Я кричала ему:
   - Импотент!
   И бросалась тарелками и чашками.
   Однажды даже рассекла ему бровь. До сих пор шрамик небольшой виднеется.
   Он - хоть и мой личный волк - держался стойко.
   Помню - улыбнулся только. И приложил к брови платок.
   Я кричала - в точности по Ахматовой - Ахматова тогда была моей любимой поэтессой:
   - Уйдешь, я умру!
   Ведь в чьих еще строках было столько шестнадцатилетней трагичности и обреченности?
   "Задыхаясь, я крикнула: "Шутка
   Все, что было. Уйдешь, я умру".
   Улыбнулся спокойно и жутко
   И сказал мне: "Не стой на ветру"".
   Да. В точности так и сказал.
   Набросавшись вдоволь посудой, я выскочила тогда босиком на балкон. В коротком платьице. Родителей не было. Мы отмечали мой день рождения - я и Волк . Мела метель.
   Да. Он в точности так и сказал. По Ахматовой.
   И накинул мне на плечи куртку. А потом поднял на руки и понес в ванную.
   Включил кипяток - и сунул меня - красивую, ужасно взрослую, накрашенную, при начесе и в декольтированном маленьком платье - под горячую струю.
  
   ...Ну как было не любить Анну Андреевну?...
  

***

   Однажды позвонила ему:
   - Волк... ты... приезжай, пожалуйста. Мне так плохо..
   Встретила в прозрачной рубашке - я всегда была хороша собой - а 16ть лет - особенно. Повисла на шее, горячо зашептала в ухо.
   - Ведь ты же хочешь меня! Хочешь!
   Волк аккуратно расцепил мои руки.
   Отодвинул.
   Кротко улыбнулся - как он один умеет.
   Я и сейчас, когда он так улыбается... - ну, плачу потом во сне, короче.
   Пожал плечами:
   - Хочу.
   - Так почему же?! - сделала я очередную попытку перейти к решительным соблазняющим действиям.
   - Стоять! - резкий окрик подействовал, как оплеуха.
   Я села на пол и разрыдалась.
   - Мартышка. Ну не плачь. - минуту спустя он обнимал меня и гладил мои волосы.
   - Ты меня не хочешь! - всхлипывала я, уткнувшись в его белоснежную рубашку. - Почему?! Я некрасивая?!
   - Ты очень красивая Мартышка и я тебя очень хочу. Но не хочу портить тебе жизнь.
   - Ты себе не хочешь жизнь портить! - стучала я кулачком по его груди
   - И себе, конечно. - спокойно улыбнулся, и, вытащив огромный клетчатый платок, вытер мне слезы.
   Потом приказал - как будто мне было пять лет!
   - Сморкайся!
   Я послушно высморкалась.
   - А теперь пошли чай пить. - он легко вскочил и потянул меня за руки.
   - Ты успокоилась? - час спустя спросил он. - Ну вот и умница. Я пошел?
   - Да - ответила я.
   И, не удержавшись, таки обвила его шею ручонками и запечатлела на вожделенных губах поцелуй. Губы чуть шевельнулись.
   На поцелуй не ответил. Снял с шеи мои руки. И тихо-тихо прикрыл за собой дверь. Мамашка недосчиталась тогда целого сервиза.
   Но, знаете, меня больше всего поразило даже не это, не мой неудавшийся поцелуй.
   А то, что он совершенно спокойно смотрел на мои прелести сквозь прозрачный халатик! И хоть бы мускульчик дрогнул!
   ***
   Теперь-то я понимаю, какой была сукой тогда. И как он был стоически терпелив.
   Мы пережили мою влюбленность, как болезнь. Со всеми атрибутами - апельсинами, нежностью и .прочими больничными нюансами.
   Он все помнит. Да. И я. Все помню.
   ***
   Палата.
   Белая? Да нет. Облупленная. И - многонаселенная. Стонами. Вскриками. Обходами.
   Когда тебя щупают студенты. А профессор стоит поодаль. И смотрит. Жадно. Извращенец какой-то.
   И я - такая юная.
   Такая. Дура. По существу.
   ***
   Тогда-то я и стала бояться синих сумерек.
   ***
   Зима. Метель. И он - мой личный Волк. Не как нибудь. А с апельсинами. И белесой веточкой елочки.
   - С днем рождения, Мартышка! И с новым годом.
   Впрочем, нет. Иногда нежность пахнет абрикосами. Такими. Спелыми.
   ***
   У меня был неудачный аборт. Нет, я хотела дитё. Но - что тут говорить - не получилось.
   Мама? Мама уехала на гастроли.
   Папа? Папа пил водку в компании местной богемы. И - жадно лапал натурщиц.
   Волк. Мой личный Волк.
   Он пришел тогда - синие сумерки били в окно. Синие сумерки грозили разбить никудышнее стекло. И поглотить. Меня всю. Без остатка.
  -- Мартышка?... А я абрикос тебе... хочешь? Ты же любишь. Абрикосы.
   Мне не хотелось. Но я весь килограмм съела. Хвастаюсь. Да. Он вкладывал мне в губы по одной.
  -- Косточка, Мартышка. Плюй.
   И плевала. И - наплевала.
   Да. Нежность пахнет иногда. Дерьмом. Больничными стенами. И - абрикосами.
   ***
   Да. Мы справились. Через год я поняла, что не так уж и умираю.От любви. Томик Ахматовой отправиплся далеко на антресоли. А потом и вовсе заатерялся.
   Я поступила в институт. Вышла замуж. Уехала. В город у моря. Там ничего не напоминало. Лишь абрикосы. О, эти спелые, сладкие, сочные абрикосы юга.
   Я за все время взрослой жизни ни одной не съела.
   А синих сумерек там не было. Они были лиловые и розовые.
   ***
   Пять лет назад я таки приехала в родной город.
   На похороны.
   Мама умерла. Рак. А у меня - ни одного воспоминания о ней, кроме противного запаха ландышей, и кокетливого:
  -- Котик, поторопииись!
   Волк держал надо мной зонт. Его жена старательно-сочувственно улыбалась.
   И говорила мне "деточка"..
   ***
  -- Волк. Ты не меняешься.
  -- Я старый стал, Мартышка. Очень старый.
  -- Почему? - глажу висок. Седой. Совсем седой.
   Синие сумерки родного города сгущаются. Синие сумерки грозят поглотить меня всю. Без всякого остатка.
  -- Ты знаешь, Мартышка... А у меня два года назад внук родился. Такой. Пацан. Мужик.
  -- .. А у меня двойня. Я тебе говорила?
  -- Нет.
  -- Почему? Говорила, наверно. Волк. Сколько мы не вмделись?
  -- Пять лет. Всю жизнь, Мартышка.
  -- Глупости.
   ***.
   Вот и гостиница.
  -- Может.. у меня бы остановилась?
  -- Неудобно. Жена?
  -- ... Да.. жена. Это неудобно.
   Выгружаюсь.
   Подхватил чемодан.
  -- Ты. Не поднимешься?
  -- Поднимусь. Я же должен твой чемодан отнести. Тяжесть-то какая. Что ты там наложила? Кирпичей?
   ***
   Номер. Чистенький. Гостиничный. Зеркало. Ни одного стула. Тумбочка. И огромный сексодром.
   Сбрасываю туфли. Сумерки. Синие сумерки. Да. Уже ночь.
   Плюхаюсь на атласное покрывало. Боже. Как хорошо.
   - Мне - хорошо! - кричу. И сбиваю босыми ногами атласное покрывало.
   - А! Смотри, Волк, луна. И тут видна луна. Дурацкое зеркало, Волк. я в нем себя не вижу.
   Болтаю что попало.
   Он стоит в дверях. Поставил чемодан, слава Богу. Ищет стул. Не находит. Присаживается на краешек сексодрома.
   Задумчиво смотрит в окно. Волк...
   Переворачиваюсь на живот.
   Сползаю с кровати. На пол. Больно стукнулась попой. Вскакиваю. И присаживаюсь рядом с ним. Прижимаюсь. боком.
   - Волк. Я по тебе соскучилась.
   - ... Знаю, Мартышка. - и, совсем тихо.- Я тоже.
   Обнимает за плечи. Хорошо. Уютно. Как в четыре года.
   Синие сумерки - за.
   За окном.
   - Им тебя не достать, Мартышка. - говорю себе. - Ведь у тебя есть твой личный Волк.
   Исподтишка рассматриваю его сбоку.
   Он смотрит в никуда. Ужасно хочется его поцеловать. Все тот же четкий рисунок губ.
   Вот ни одной мысли в башке, кроме:
   - Я хочу его поцеловать. Моего личного Волка.
   Страдальческая складка у четких губ углубляется. Потом разглаживается. Отодвигает меня. Разворачивает к себе.
   Смотрим.
   Глаза в глаза.
   Зеленые, мятущиеся - мои.
   Карие, совсем спокойные - его.
   Волк и Мартышка.
   Вся жизнь.
   ***
   ...А потом - он меня целует.
   Да. Так. Внезапно.
   По-настоящему.
   Я даже удивиться не успела.
   ....
  
  
  
   19.08.2009.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"