Огромная круглая дверь в глубине растворилась, и мерцающие чаши света
на кремовом потолке потускнели. Но когда круглолицый человек в черном
джемпере захлопнул и задраил за собой дверь, они вновь залили все вокруг
белым сиянием. Он прошел в переднюю часть зала, повернулся спиной к
занимавшему полстены полупрозрачному экрану, и двенадцать репортеров -
мужчины и женщины - шумно перевели дух. А потом из уважения к Службе
безопасности все, как обычно, бодро поднялись на ноги.
Он приветливо улыбнулся, махнул рукой, чтоб они сели, и почесал нос
пачкой отпечатанных на мимеографе листков. Нос у него был большой и,
казалось, еще прибавлял ему солидности.
- Садитесь, леди и джентльмены, садитесь. У нас в Бруклинском проекте
церемонии не приняты. Просто на время эксперимента я, так сказать, ваш
проводник - исполняющий обязанности секретаря при администраторе по связи
с прессой. Имя мое вам ни к чему. Вот, пожалуйста, возьмите эти листки.
Каждый брал по одному листку, а остальные передавал дальше.
Откинувшись в полукруглых алюминиевых креслах, они старались расположиться
поудобнее. Хозяин бросил взгляд на массивный экран, потом на циферблат
стенных часов, по которому медленно ползла единственная стрелка, весело
похлопал себя по бокам и сказал:
- К делу. Сейчас начнется первое в истории человечества дальнее
путешествие во времени. Отправятся в него не люди, а фотографические и
записывающие устройства, они доставят нам бесценные сведения о прошлом. На
этот эксперимент Бруклинский проект затратил десять миллиардов долларов и
больше восьми лет научных изысканий. Эксперимент покажет, насколько
действенны не только новый метод исследования, но и оружие, которое еще
надежнее обеспечит безопасность нашего славного отечества, оружие, перед
которым не напрасно будут трепетать наши враги.
Первым делом предупреждаю: не пытайтесь ничего записывать, даже если
вам удалось тайно пронести сюда карандаши и ручки. Сообщения свои запишете
только по памяти. У каждого из вас имеется экземпляр Кодекса безопасности,
куда внесены все последние дополнения, а также брошюра с правилами,
специально установленными для Бруклинского проекта. На листках, которые вы
только что получили, есть все необходимое для ваших сообщений; в них также
содержатся предложения о подаче и освещении фактов. При условии, что вы не
выйдете за рамки указанных документов, вы вольны писать свои очерки как
вам заблагорассудится, всяк на свой лад. Пресса, леди и джентльмены,
должна оставаться неприкосновенной и свободной от правительственного
контроля. А теперь, пожалуйста, ваши вопросы.
Двенадцать репортеров уставились в пол. Пятеро принялись читать
только что полученные листки. Громко шуршала бумага.
- Как? Вопросов нет? Неужто вас так мало интересует проект, который
преодолел самую последнюю границу - четвертое измерение, время? Ну, что же
вы, ведь вы олицетворяете любопытство нации - у вас не может не быть
вопросов. Брэдли, у вас на лице сомнение. Ну, в чем дело? Поверьте,
Брэдли, я не кусаюсь.
Все рассмеялись и весело поглядели друг на друга.
Брэдли привстал и указал на экран.
- Зачем он такой непроницаемый? Я вовсе не хочу знать, как работает
хронор, но ведь нам отсюда видны только тусклые смазанные силуэты людей,
которые тащат по полу какой-то аппарат. И почему у часов всего одна
стрелка?
- Хороший вопрос, - сказал исполняющий обязанности секретаря, и
крупный нос его, казалось, засветился. - Очень хороший вопрос. Так вот, у
часов только одна стрелка, потому что в конце концов эксперимент касается
времени, Брэдли, и Служба безопасности опасается, как бы из-за какой-либо
непредвиденной утечки информации плюс зарубежные связи время самого
эксперимента... короче говоря, как бы не нарушилась тайна. Вполне
достаточно знать, что эксперимент начнется, когда стрелка дойдет до
красной черты. По тем же причинам экран малопрозрачен и происходящее за
ним несколько смазано - таким образом маскируются детали и регулировка. Я
уполномочен сообщить вам, что чрезвычайно... как бы это сказать... важны
именно детали аппарата. Есть еще вопросы? Калпеппер? Калпеппер из
Объединенного агентства, так?
- Да, сэр. Из Объединенного агентства новостей. Наших читателей очень
интересует эта история с изобретателями хронора. Поведение их и все
прочее, разумеется, не вызывают у наших читателей ни уважения, ни
сочувствия, но хотелось бы знать, что они имели в виду, когда говорили,
будто эксперимент опасен из-за недостатка данных. А этот их президент,
доктор Шейсон, будет расстрелян, не знаете?
Человек в черном подергал себя за нос и задумчиво прошелся перед
репортерами.
- Признаюсь вам, точка зрения этих изобретателей-хронористов, или,
как мы называем их между собой, хроников-вздыхателей, на мой вкус, уж
чересчур экзотическая. Во всяком случае, меня мало волнуют взгляды
предателя. За то, что Шейсон раскрыл характер доверенной ему работы, его,
возможно, ожидает смертная казнь, а может, и нет. С другой стороны, он...
в общем, может, да, а может, и нет. Сказать больше я не вправе из
соображений безопасности.
Соображения безопасности. При этих магических словах каждый репортер
невольно выпрямился на своем жестком сиденье. Калпеппер побледнел, и на
лице его проступила испарина. "Только бы они не сочли, что я спросил про
Шейсона, чтобы выведать побольше, - в отчаянии подумал он. - Черт меня
дернул спрашивать про этих ученых!"
Калпеппер опустил глаза и всем своим видом старался показать, что ему
стыдно за этих непотребных болванов. Он надеялся, что исполняющий
обязанности секретаря заметит, как он ими возмущен.
Громко затикали часы. Стрелка была уже совсем близко к красной черте.
За экраном, в огромной лаборатории, прекратилось всякое движение. Вокруг
двух прислоненных друг к другу сверкающих металлических шаров сгрудились
люди, рядом с этими громадами они казались крохотными. Большинство
вглядывалось в циферблаты и распределительные щиты, те же, чья миссия была
уже окончена, болтали с сотрудниками Службы безопасности в черных
джемперах.
- С минуты на минуту начнется операция "Перископ". Разумеется,
"Перископ", ведь мы проникаем в прошлое с помощью своего рода перископа -
он сделает снимки и запечатлеет события, происходившие в различные периоды
от пятнадцати тысяч до четырех миллиардов лет назад. В связи с рядом
серьезных международных и научных обстоятельств, сопутствующих
эксперименту, было бы правильней назвать его "Операция Перекресток". К
сожалению, название это уже было... э... использовано.
Каждый постарался сделать вид, будто понятия не имеет, о чем идет
речь, хотя долгие годы все сидящие здесь журналисты с завистью поглядывали
на спрятанные за семью замками книги, которые могли бы порассказать о
многом.
- Ну, неважно. Теперь я коротко изложу вам предысторию хронора,
изученную Службой безопасности Бруклинского проекта. Что там у вас еще,
Брэдли?
Брэдли снова привстал.
- Нам известно, что когда-то существовал Манхэттенский проект,
Лонг-Айлендский, Уэстчестерский, а теперь вот Бруклинский. Так вот,
хотелось бы знать, не было ли проекта Бронкс? Я сам из Бронкса, местный
патриотизм, знаете ли.
- Конечно. Вполне понятно. Но если проект Бронкс и существует, могу
вас заверить, что, пока он не завершен, кроме его участников о нем знают
лишь президент и министр государственной безопасности. Если, повторяю,
если такой проект существует, сообщение о нем будет для человечества
громом среди ясного неба, как было с Уэстчестерским проектом. Думаю, такое
нескоро выветрится из памяти человечества.
При этом воспоминании он хохотнул, и тут же эхом отозвался Калпеппер
- чуть громче остальных. Стрелка часов была уже совсем близко к красной
черте.
- Да, Уэстчестерский проект, а теперь этот. Тем самым безопасность
нашего государства пока что обеспечена! Вы представляете, какое
чудодейственное оружие дает хронор в руки нашей демократии? Взять хотя бы
только одну сторону - задумайтесь-ка над тем, что случилось с
Кони-Айлендским и Флэтбушским филиалами проекта (события эти упоминаются в
листках, которые вы получили) до того, как хронор был всесторонне
опробован.
Во время тех первых экспериментов еще не знали, что третий закон
Ньютона - действие равно противодействию - справедлив для времени точно
так же, как для остальных трех измерений. Когда первый хронор был запущен
назад, в прошлое, на девятую долю секунды, вся лаборатория была отброшена
в будущее на такое же время и вернулась... э... вернулась совершенно
неузнаваемой. Кстати, именно это помешало путешествиям в будущее.
Оборудование поразительно изменилось, человеку такого путешествия не
выдержать. Но вы представляете, как благодаря одной только этой штуке мы
можем расправиться с врагом? Установим достаточной массы хронор на границе
с враждебным государством и зашлем его в прошлое, и тогда государство
будет заброшено в будущее - все целиком, - а вернутся из будущего одни
трупы!
Заложив руки за спину и покачиваясь на каблуках, он поглядел себе под
ноги.
- Вот почему вы видите сейчас два шара. Хронор есть только в одном, в
том, что расположен справа. Второй - просто макет, противовес, масса его в
точности равна массе первого. Когда хронор зарядится, он нырнет в прошлое
на четыре миллиарда лет назад и сфотографирует Землю, а она в ту пору
находилась еще в полужидком, частично даже в газообразном состоянии, и
быстро уплотнялась, ведь сама Солнечная система тогда только-только еще
образовывалась.
В то же время макет врежется на четыре миллиарда лет в будущее и
вернется оттуда сильно измененным, но причины этих перемен нам еще не,
вполне ясны. Оба шара столкнутся у нас перед глазами и снова разлетятся в
стороны, примерно на половину временного расстояния, и на этот раз хронор
зарегистрирует сведения о почти твердой планете, которую сотрясают
землетрясения и на которой, возможно, существуют формы, близкие к живой
жизни, - особо сложные молекулы.
После каждого столкновения хронор будет нырять в прошлое на половину
того временного расстояния, на которое он углубился в предыдущий раз, и
каждый раз будет автоматически собирать всевозможные сведения.
Геологические и исторические эпохи, в которых, как мы предполагаем, он
побывает, обозначены на ваших листках под номерами от первого до двадцать
пятого. На самом деле, прежде чем шары окажутся в состоянии покоя, хронор
будет нырять еще много раз, но во всех остальных эпохах он будет
находиться такое краткое мгновение, что, по мнению ученых, доставить
оттуда фотографии или какую-либо другую информацию он уже не сможет.
Учтите: в конце опыта, перед тем как остановиться, шары будут всего лишь
словно бы подрагивать на месте, так что, хотя они и будут при этом
удаляться на века от настоящего момента, заметить это едва ли удастся.
Я вижу, у вас есть вопрос.
Справа от Калпеппера поднялась тоненькая женщина в сером твидовом
костюме.
- Я... я знаю, мой вопрос сейчас неуместен, - начала она, - но мне не
удалось задать его в подходящую минуту. Господин секретарь...
- Исполняющий обязанности секретаря, - добродушно поправил
круглолицый коротышка в черном. - Я всего лишь исполняю обязанности
секретаря. Продолжайте.
- Так вот, я хочу сказать... Господин секретарь, нельзя ли как-нибудь
сократить время нашей проверки после опыта? Неужели нас продержат взаперти
целых два года только из опасения, что вдруг кто-нибудь из нас увидел
слишком много, да еще при этом он плохой патриот, а потому окажется
угрозой для государства? Когда наши сообщения пройдут цензуру, через
какое-то достаточное для проверки время, ну хоть месяца через три, нам,
по-моему, могли бы разрешить вернуться домой. У меня двое маленьких детей,
а у других...
- Говорите только за себя, миссис Брайант! - прорычал представитель
Службы безопасности. - Вы ведь миссис Брайант, так? Миссис Брайант из
Объединения женских журналов? Жена Алексиса Брайанта? - Он словно бы делал
карандашные пометки у себя в мозгу.
Миссис Брайант опустилась в кресло справа от Калпеппера, судорожно
прижимая к груди экземпляр Кодекса безопасности со всеми дополнениями,
брошюру о Бруклинском проекте и тоненький листок, отпечатанный на
мимеографе. Калпеппер отодвинулся от нее как можно дальше, так что ручка
кресла врезалась ему в левый бок. Почему все неприятности случаются именно
с ним? И теперь еще эта сумасшедшая баба, как назло, глядит на него чуть
не плача, словно ждет сочувствия. Он закинул ногу на ногу и уставился в
одну точку прямо перед собой.
- Вы останетесь здесь, так как только в этом случае Служба
безопасности будет вполне уверена, что, пока аппарат не станет совсем
иным, чем вы его видели, наружу не просочится никакая существенная
информация. Вас ведь никто не заставлял приходить сюда, миссис Брайант, вы
сами вызвались. Тут все вызвались сами. Когда ваши редакторы выбрали
именно вас, по законам демократии вы были вправе отказаться. Но никто из
вас не отказался. Вы понимали, что отказ от этой беспримерной чести будет
означать вашу неспособность проникнуться идеей государственной
безопасности, покажет, что вы, в сущности, не согласны с Кодексом
безопасности в той части, где речь идет о принятой у нас двухгодичной
проверке. А теперь - не угодно ли! Чтобы человек, которого до сих пор
считали таким дельным, достойным доверия журналистом, как вы, миссис
Брайант, в последнюю минуту вдруг задал подобный вопрос... Да я... - голос
коротышки упал до шепота, - я даже начинаю сомневаться, достаточно ли
действенны наши методы проверки политической благонадежности.
Калпеппер кивнул в знак согласия и возмущенно поглядел на миссис
Брайант, а она кусала губы и пыталась сделать вид, будто страшно
заинтересована тем, что происходит в лаборатории.
- Неуместный вопрос. В высшей степени неуместный. Он занял время,
которое я намеревался посвятить более подробному обсуждению широких
возможностей хронора и его применению в промышленности. Но миссис Брайант,
видите ли, должна была дать выход своим дамским чувствам. Какое ей дело до
того, что наше государство изо дня в день окружает все большая
враждебность, что ему грозит все большая опасность. Ее это нисколько не
трогает. Ее заботят лишь те два года, которыми государство просит ее
пожертвовать, чтобы обезопасить будущее ее же собственных детей.
Исполняющий обязанности секретаря одернул джемпер и заговорил
спокойнее.
Всех словно бы немного отпустило.
- Аппарат придет в действие с минуты на минуту, так что я коротко
коснусь наиболее интересных периодов, которые исследует хронор и сведения
о которых будут для нас особенно полезны. Прежде всего периоды первый и
второй, ибо в это время Земля принимала свою теперешнюю форму. Затем
третий, докембрийский период протерозойской эры, миллиард лет назад; здесь
найдены первые достоверные следы живой жизни - главным образом
ракообразные и морские водоросли. Шестой период - сто двадцать пять
миллионов лет назад, это среднеюрский период мезозойской эры. Путешествие
в так называемый век рептилий может дать нам фотографии динозавров - тем
самым станет, наконец, известно, какого они были цвета, - а такие, если
повезет, фотографии первых млекопитающих и птиц. Наконец, восьмой и
девятый периоды, олигоценовая и миоценовая эпохи третичного периода,
отмечены появлением ранних предков человека. К сожалению, к тому времени
колебания хронора будут столь часты, что ему вряд ли удастся собрать
сколько-нибудь существенные данные...
Раздался удар гонга. Часовая стрелка коснулась красной черты. Пять
техников включили рубильники, журналисты тотчас подались вперед, но шары
уже исчезли из виду. Место их за плотным пластиковым экраном мгновенно
опустело.
- Хронор отправился в прошлое, за четыре миллиарда лет! Леди и
джентльмены, вы присутствуете при историческом событии, поистине
историческом! Я воспользуюсь временем, пока шары не вернутся, и
остановлюсь на бредовых идейках этих... этих хроников-вздыхателей.
Общий нервный смешок был ответом на шутку секретаря. Двенадцать
репортеров уселись поудобнее и приготовились слушать, как он расправится
со столь нелепыми идеями.
- Как вам известно, против путешествия в прошлое возражают прежде
всего из страха, что любые, казалось бы, самые невинные действия там
вызовут катастрофические перемены в настоящем.
Вероломный Шейсон и его беззаконное сообщество распространили эту
гипотезу на разные заумные выдумки, на всякие пустяки вроде сдвига
молекулы водорода, которую на самом деле никто у нас в прошлом никуда не
двигал.
Во время первого эксперимента в Кони-Айлендском филиале, когда хронор
вернулся обратно уже через девятую долю секунды, самые различные
лаборатории, оснащенные всевозможными аппаратами, тщательнейшим образом
проверяли, не произошло ли каких-нибудь изменений. И никаких изменений не
обнаружили! Государственная комиссия сделала из этого вывод, что поток
времени строго разграничен на прошлое, настоящее и будущее и в нем ничего
изменить нельзя. Но Мейсона и его приспешников это, видите ли, не убедило,
они...
I. Четыре миллиарда лет назад. Хронор парит в облаках из двуокиси
кремния над бурлящей Землей и с помощью автоматов неторопливо собирает
сведения. Пар, который он потеснил, сконденсировался и падает огромными
сверкающими каплями.
- ...настаивали, чтобы мы приостановили эксперименты, пока они еще
раз все не просчитают. Дошли до того, что утверждали, будто, если
изменения произошли, мы не могли их заметить и ни один прибор не мог их
засечь. Они говорили, будто мы воспримем эти изменения как что-то
существовавшее испокон веков. Видали? И это в ту пору, когда нашему
государству - а ведь это и их государство тоже, уважаемые представители
прессы, их тоже - грозила величайшая опасность. Можете себе представить...
Он просто не находил слов. Он шагал взад-вперед и качал головой. И
репортеры, сидя в ряд на длинной деревянной скамье, тоже сочувственно
покачивали головами.
Снова прозвучал гонг. Два тусклых шара мелькнули за экраном,
ударились друг о друга и разлетелись в противоположных временных
направлениях.
- Вот вами - секретарь махнул рукой в сторону экрана. - Первое
колебание закончилось. И разве что-нибудь изменилось? Разве все не
осталось, как было? Но эти инакомыслящие будут твердить, что изменения
произошли, только мы их не заметили. Спорить с такими антинаучными,
основанными на слепой вере взглядами - пустая трата времени. Эта
публика...
II. Два миллиарда лет назад. Огромный шар парит над огненной,
сотрясаемой извержениями Землей и фотографирует ее. От него отвалилось
несколько докрасна раскаленных кусков обшивки. У пяти-шести тысяч сложных
молекул при столкновении с ними разрушилась структура. А какая-то сотня
уцелела.
- ...будет корпеть тридцать часов в день из тридцати трех, чтобы
доказать, что черное - это не белое или что у нас не две луны, а семь. Они
особенно опасны...
Долгий приглушенный звук - это вновь столкнулись и разлетелись шары.
И теплый оранжевый свет угловых светильников стал ярче.
- ...потому что они владеют знанием, потому что от них ждут, что они
укажут наилучшие пути. - Теперь правительственный чиновник стремительно
скользил вверх и вниз, жестикулируя всеми своими псевдоподиями. - В
настоящее время мы столкнулись с чрезвычайно сложной проблемой...
III. Один миллиард лет назад. Примитивный тройной трилобит, которого
машина раздавила, едва он успел сформироваться, растекся по земле лужицей
слизи.
- ...чрезвычайно сложной. Перед нами стоит вопрос: будем мы струмпать
или не будем? - Он говорил теперь вроде бы уже и не по-английски. А потом
и вовсе замолчал. Мысли же свои, разумеется, выражал, как всегда,
похлопывая псевдоподией о псевдоподию.
IV. Полмиллиарда лет назад. Чуть изменилась температура воды, и
погибли многие виды бактерий.
- Итак, сейчас не время для полумер. Если мы сумеем успешно
отращивать утраченные псевдоподии...
V. Двести пятьдесят миллионов лет назад.
VI. Сто двадцать пять миллионов лет назад.
- ...чтобы Пятеро Спиральных остались довольны, мы...
VII. Шестьдесят два миллиона лет.
VIII. Тридцать один миллион..
IX. Пятнадцать миллионов.
Х. Семь с половиной миллионов.
- ...тем самым сохраним все свое могущество. И тогда...
XI. XII. XIII. XIV. XV. XVI. XVII. XVIII. XIX.
Бум... бум... бум бумбумбумумумумумуммммм...
- ...мы, разумеется, готовы к преломлению. А это, можете мне
поверить, достаточно хорошо и для тех, кто разбухает, и для тех, кто
лопается. Но идейки разбухателей, как всегда, окажутся завиральными, ибо
кто лопается, тот течет вперед, а в этом и заключена истина. Из-за того,
что разбухатели трясутся от страха, нам вовсе незачем что-либо менять. Ну
вот, аппарат наконец остановился. Хотите разглядеть его получше?
Все выразили согласие, и их вздутые лиловатые тела разжижились и
полились к аппарату. Достигнув четырех кубов, которые больше уже не
издавали пронзительного свиста, они поднялись, загустели и вновь
обратились в слизистые пузыри.
- Вглядитесь, - воскликнуло существо, некогда бывшее исполняющим
обязанности секретаря при администраторе по связям с прессой. - Посмотрите
хорошенько. Те, кто роптал, оказались неправы - мы нисколько не
изменились. - И он торжественно вытянул пятнадцать лиловых псевдоподий. -
Ничто не изменилось!