После ухода Тома, Билл так и не выходил из комнаты. Он даже не вышел, когда Бетти звала его, потому что отец приготовил обед, при этом, не забыв, разбить несколько чашек, рассыпать рис по полу, в общем, превратить кухню в настоящую свалку, словно там прошелся ураган, или же целая гражданская война. Билл лишь улыбнулся уголками губ, заглядывая в глаза малышке. Она провела пальчиками по его щеке, стирая слезы. Она все поняла. Она не задала больше ни единого вопроса, просто покинула комнату, оставляя Билла наедине со своими проблемами и мыслями. Она знала, что он должен сам все понять и со многим справиться. Глаза были красные и опухшие от слез, словно он проплакал несколько часов. Глядя на часы, он осознал, что так оно на самом деле и есть, ведь с момента ухода Тома прошло уже четыре с половиной часа, а он никак не мог заставить себя прекратить истерику. Он знал, что Том является единственным человеком, который способен вызывать в нем подобные эмоции и ощущения. Он был для него просто уникальным человеком. Играя с ним, он привязывал Билла к себе еще сильнее, по крайней мере, ему именно так и казалось. Сейчас в голове крутилась всего лишь одна мысль.
"Я ведь знаю наверняка, что ты уже никогда не вернешься".
Ему просто хотелось, наконец, найти свое место в жизни, и понять, что именно его ждет впереди, и есть ли у него вообще это самое будущее. Кем он будет дальше, если не вспомнит своего прошлого и своей семьи. Он закрыл глаза и опустился на кровать, прижимая колени к груди, образовывая подобие небольшого клубочка, похожего на черного котенка из-за россыпи его шикарных шелковых волос, цвета вороного крыла. Он знал, что позже у него состоится ответственная беседа с Дэвидом, и ему придется рассказать все то, что он видел, когда к нему вернулись небольшие фрагменты воспоминаний. Он не хочет вновь возвращаться в ту холодную комнату, с ледяным полом и разлитой водой. Он не хочет вновь быть всего лишь маленькой шлюхой, которую доставляет огромное удовольствие насиловать взрослым парням. Странно, ведь единственный человек, которому он все рассказал, ни на секунду не сомневаясь в верности своего решения - это был Том. Биллу казалось, что он может доверить ему абсолютно любые мысли, эмоции и даже свою собственную боль. Том всегда поймет, потому что он каким-то странным образом слишком хорошо его чувствует и понимает, а значит, не осудит и не предаст. Не заставит возвращаться в тот ад, из которого, как ему казалось, он и бежал путем суицида. Сейчас он даже был рад тому факту, что он выжил, и судьба свела его с Томом. Без него все было бы совершенно бессмысленным и однообразным. А так Тому удавалось, словно украсить его жизнь, внося в нее какие-то свои определенные яркие цвета и краски. Мысли о Томе заставляли его улыбаться, но, к сожалению, только сквозь слезы. Он не помнит, когда в последний раз вспоминал о нем, при этом, не роняя хрусталики слез.
"Наверное, любовь должна быть именно такой. Она должна была начинена болью".
Билл именно в нем видел свое небольшое спасение, которое пришло к нему как раз в тот самый момент, когда он ощущал себя полностью разбитым и совершенно слабым. Том явился к нему именно в тот самый жизненный период, когда он мог сдаться и решиться на повторную попытку суицида, но Дэвид знал, что этого не произойдет, пока рядом с ним будет Том. Хоть Билл ничего не помнил, но отголоски прошлого давали о себе знать, в этом и заключалась причина, по которой Билл так быстро доверился Тому. Хоть он и не помнил, что это за человек, постоянно с такой любовью смотрел ему в глаза, но он ощущал всякий раз, что-то теплое и невероятно нежное, разливающееся внутри его тела, заполняя собой каждый пустующий кусочек души. Прикосновения Тома вытесняли одиночество, боль и безысходность. Отчаяние словно куда-то уходило прочь, как только на пороге спальни Билла появлялся Том. Он был тем самым небольшим моторчиком, благодаря которому сердце Билла и билось с бешеной скоростью. Он вообще был единственным, кто мог заставить его сердце биться. Без него, ему казалось, что он задыхается, и не может нормальность дышать, словно кто-то перекрыл ему кислород.
"Без тебя я не могу дышать. Понимаешь?
Без тебя я боюсь жить. Знаешь?
Я словно хожу по замкнутому кругу, и не вижу выхода. Поможешь?
Когда тебя нет со мною рядом, я умираю. Веришь?
Ты единственный для меня. Слышишь?
Я доверил тебе свое сердце и душу. Примешь?
Я хочу стать для тебя всем. Позволишь?
. Мне для счастья нужно немного - это ты рядом. Возможно?
Я люблю тебя, это так странно. Ты ведь чувствуешь?
Да, и я это знаю".
Только будучи рядом с Томом, он не боялся открывать глаза, потому что знал, что мир вокруг не будет окрашен в черный цвет, и никто не посмеет его обидеть. Рядом с Томом ему было не страшно засыпать, потому что он знал, что даже когда он заснет, его будут прижимать до боли, родные и любимые руки, словно боясь того, что наступит тот момент, и его вдруг не окажется рядом. Но он даже не мог допустить мысли о том, что он по собственной воле сможет отказаться от общения с Томом. Просто, чтобы находиться в непосредственной близости к нему. Любовь меняла его, ослепляла и просто-напросто сводила с ума. Он не мог думать ни о ком другом, кроме как о Томе. Это было его небольшое наваждение. Все его фантазии, так или иначе, касались именно парня с глазами топленого шоколада. Подушечками пальцев он провел по своим чуть припухшим от рыданий, и, конечно же, поцелуев губам. Они до сих пор горели, храня на себе тепло прикосновений Тома. Так странно, ведь, когда он целовал Андреаса, он практически ничего не ощущал. Да, было невероятно тепло, но затем на губах не оставалось никакого ощущения, не было тепла или приятного жжения. Его поцелуи не заставляли тепло скапливаться внизу живота, отдаваясь томительной болью в паху.
"Только твои поцелуи способны заставить меня чувствовать.
Только твои прикосновения способны заставить меня ощущать.
Только твои глаза и руки способны заставить меня жить.
Только твои слова и признания способны заставить меня полюбить".
Поцелуи Андреаса лишь в редких случаях оставляли после себя след, и то он обычно был похож на ледяное прикосновение к коже, которое обжигает, и не доставляет должного удовольствия. Возможно, все дело было в том, что Андреаса Билл любит, но только как друга, он давно просто-напросто расставил для себя приоритеты, и на первое место как-то сам собой у него вышел именно Том. Том изначально выбился в лидеры, при этом, не прилагая к этому абсолютно никаких усилий, все получилось слишком спонтанно и невероятно искренне. Хотя дело было даже не в любви, ведь уже после первого поцелуя все было ясно. Андреас не был способен дать ему тот полный спектр ощущений и эмоций, в которых нуждался Билл на данном жизненном этапе. Возможно, все дело было еще и в том, что Андреас не был способен пробудить в нем сексуального желания. Он не мог кинуть его на кровать и лечь на него сверху. Он точно никогда не смог бы играть с ним в постели так, как это удавалось Тому. Билл вспомнил, как Том распылял его, надавливая головкой на небольшое розовенькое отверстие. Как Том подавался бедрами вперед, словно проникая в него, а на самом деле просто скользя своим пахом по промежности Билла. Он мог им крутить и вертеть, как ему захочется. Он управлял им, был намного сильнее. Да, Биллу хотелось быть марионеткой в руках опытного кукловода, а так же хотелось быть словно маленьким ребенком, прячущимся за широкой спиной отца, который никогда не предаст и не даст в обиду своего малыша разным ублюдкам. Рядом с ним все проблемы начали казаться мелочными и абсолютно неважными, а с Андреасом они словно увеличивали свою значимость.
"Просто я не люблю его именно так, как ему бы того хотелось. Я не могу играть привязанность и чувства, если их на самом деле никогда внутри меня и не было. Я бы мог подарить ему иллюзию, но я не смогу так поступить, зная, что потом мне лично придется ее разбивать своими собственными руками или, скорее всего, словами. Я не могу дарить человеку надежду, только для того, что лично ее отнять. Я просто никогда не полюблю его, ведь у меня есть Он".
Просто он изначально оказался не тем человеком, которому бы Билл мог доверить все свои страхи, да, и почему-то он не был уверен в том, что Энди будет интересно узнать историю его жизни. Когда ему было плохо, все что могло помочь - это был либо голос Тома в трубке мобильного телефона, либо нежное почти невесомое прикосновение. Только он мог успокоить его, внушая доверие. Только он мог доказывать свою любовь, стараясь оттолкнуть от себя как можно сильнее.
"Он шепчет ему на ухо еле слышное: "Прости".
Руками пишет почти незаметную фразу на запотевшем стекле машины или же спальни: "Не могу".
Он говорит, словно перебирая струны арфы: "Отпусти".
Его глаза рисуют нежность, переплетая ее с отчаянием: "Выбора нет".
По щекам текут кристаллы слез, образуя невесомый шепот: "Не отпущу". Он до боли в суставах сжимает в своих объятиях родное и любимое тело: "Беги".
Он проводит подушечками пальцев по влажной от слез щеке: "Не надо слез, ты просто не смотри назад".
Губами шепчет, словно испивая яд: "Ты знаешь это ведь конец, дороги нет назад".
Захлопывает дверь перед твоим лицом - "Прошу не возвращайся".
Он кричит ему вслед, словно всаживая жало, с ядом на самом кончике в самое сердце - "Не хочу".
Но в итоге целует в губы, выдыхая нежное, почти неуловимое и такое терпкое, опьяняющее как коньяк "Люблю"".
Билл прикрыл глаза, и вспомнил то самое ощущение, которое расползалось в крови подобно кокаину, когда он впервые посмотрел в его глаза. Это была смесь страха и восхищения. Страх по одной простой причине, что он позволил себе влюбиться в человека, только из-за того, что посмотрел ему в глаза. Восхищение - словно он увидел что-то невероятно совершенное, что могло бы быть отображено на его очередном рисунке. Так оно и вышло, что Тому было суждено стать его натурщиком. Билл поднялся с кровати и подошел к портрету, который до сих пор стоял в мольберте. Пальчики рук нервно подрагивали, когда он вспоминал, как его руки скользили по его влажному телу, опуская простынь на необходимую часть тела. При воспоминании об этом его щеки залились пунцовым румянцем.
"Мне стыдно, ведь хочется повторить все вновь".
Он взял в руки карандаш с тонким грифелем и начал доделывать штрихи, ведь картина того, как Том обнаженный, прикрытый одной простыней, лежал здесь на диване, четко стояла перед его глазами. Это ощущение, пожалуй, просто невозможно выкинуть из головы и воспоминаний. Это как масляное пятно от краски на ткани одежды, которое просто невозможно вывести, и оно постоянно будет напоминать о случившемся событии. Но этот момент ему и не хотелось забыть. Слишком сладко и запретно, чтоб отказываться от этих ощущений, которые заставляют член наливаться кровью. Хотелось спустить штаны до колен вместе с нижним бельем, чтобы влажными от слюны пальцами обхватить головку члена и начать двигать ладошкой по всей длине. Доводить самого себя до исступления, кусая губы в кровь. Совершать частые движения, размазывая подушечкой большого пальца образовавшиеся капельки смазки. Запрокидывать голову и стонать в голос, представляя, что это рука Тома скользит по его члену, срывая с губ самозабвенные стоны. Рука Билла скользнула вниз под резинку нижнего белья. Он нащупал член и, обхватив его в кулачок, начал двигать. Ему хотелось, чтобы в данный момент Том гладил его по спине, пересчитывая выпирающие позвонки. Хотелось извиваться в его руках, как можно сильнее прижимаясь к его влажному телу. Билл запрокинул голову, выпустив наружу истошный стон, похожий на животный рык. Ему стыдно было признаться самому себе, но на месте своей руки он словно ощущал прикосновение рук Тома. Именно в этот самый момент он ощутил себя таким ничтожно слабым, словно ему больше и не на что рассчитывать, кроме как самому доставлять себе удовольствие. Из-под прикрытых век сорвались слезы отчаяния и безысходности. Ему хотелось сейчас оказаться в нежных руках Тома, который бы ласкал его тело, покусывая самое чувствительно место на его теле - шею.
"Ласкай меня".
Хотелось кричать от ощущения настоящей слабости, но, не смотря на это жгучее чувство, разрастающееся с каждой секундой все сильнее внутри его тела, он продолжал водить рукой, доставляя себе ни с чем несравнимое ощущение. Дверь была закрыта, так что никто не был способен застать его за небольшим преступлением, которое в данный момент просто сводило с ума. Он опустился на колени перед кроватью, зарывшись лицом в шелка простыней. Ноги были разведены максимально широко, так, что даже немного болели мышцы, но сейчас это волновало его определенно меньше всего. Простыни впитали в себя аромат кожи Тома. Такой взрослый, принадлежащий настоящему мужчине. Именно от таких мужчин обычно и сходят с ума женщины, которые любят красивых и опытных парней, желательно моложе, чем они. Том в этом случае был идеальной кандидатурой. Против его красоты и природного обаяния было просто невозможно устоять. Билл так же пал жертвой его флюидов, которые исходили от него даже на огромном расстоянии. Он все чаще начал дышать, когда вторая рука легла на яички. Он нежно массировал их пальчиками, иногда перемещаясь на ягодицы. Гладкая кожа, ему казалось, что у него дрожит абсолютно все тело, когда острые ноготки скользят по промежности, задевая яички и мошонку. На щеках играл румянец, ведь он чувствовал себя невероятно неловко, не смотря на тот факт, что кроме него в спальне больше никого не было, и ко всему прочему это было его собственное тело. Он всегда был скромным, и не решался дотрагиваться до себя, словно он совершает что-то неправильное, а Тому готов был доверить свое тело без лишних слов и пустых разговоров. Он начал агрессивней толкаться в кулачок, который уже стал невероятно влажным из-за выделяющейся смазки. С губ срывался хрип, который бы точно был способен свести с ума Тома. Билл почему-то представил, как бы он озвучивал своими стонами самое настоящее немецкое порно, и улыбка тронула его губы. Он никогда особо ею не увлекался, но сейчас, прикрыв глаза, он представил себя в главной роли, желательно с Томом. Хотелось, чтоб он стал его первым мужчиной по любви, ведь иначе секс для него был просто не возможен. Рука все сильнее скользила по пульсирующей плоти, требующей своей дозы физической разрядки. Он слишком долго терпел, сегодня его возбудили просто не на шутку, и вот сейчас у него появилась возможность довести себя до оргазма, и он уж точно не намерен отказываться от этой возможности. Билл начал облизывать свои пальцы, уделяя особое внимание каждому, стараясь оставить на них как можно своей собственной слюны, чтобы они легче скользили внутри его тела. Да, он хотел почувствовать их именно сегодня, здесь и сейчас. Его трясло от предвкушения тех ощущений, которые должны были его захлестнуть, накрыв волной удовольствия с головой. Он издавал причмокивающие звуки, всякий раз скользят губами и язычком по влажным пальцам. Движения бедрами участились, он знал, что скоро уже кончит. Пальчик скользнул между двух половинок. Дышать стало еще труднее. Ему просто хотелось ощутить то, что с ним так и не сделал Том. Хотелось кончить, ведь необходимость физической разрядки давала о себе знать, в данный момент, как никогда прежде. В паху жутко заныло. Он слегка надавил на вход, и проскользнул внутрь, закусывая губу, чтобы не начать кричать. Первый раз, он что-то настолько четко ощущает внутри себя. Немного покалывает, но возможно, потом должен стать намного лучше. Он начал двигать пальцем в такт движению своих бедер. Билл не знал, чего именно ему сейчас хочется в данный момент намного сильнее. Либо толкаться в кулачок, либо же насаживать себя на пальцы. Он согнул его под нужным углом, и выгнулся дугой в тот самый момент, когда подушечка пальца прошлась по бугорку простаты, заставляя его вскрикнуть и покраснеть от мысли о том, что как бы ему хотелось, чтобы его застал Том именно в такой позе, со спущенными штанами, стоящим на коленях. Хотелось, чтобы Том осторожно ворвался в его тело, скользя ладошкой по члену Билла. Мысли о Билле, заставили его вставить в себя еще один палец. Они уже легче скользили внутри его тела, задевая особо чувствительные точки внутри его влажного тела. Пальцы были уже мокрыми, но ему было мало. Голова была запрокинута, а сквозь сомкнутые губы доносилось тяжелое и невероятно рваное дыхание. Совсем немного, и все, наконец, закончится. Воздуха стало катастрофически не хватать. Боль постепенно начала отступать, уступая место невероятному наслаждению. Еще один палец, и теперь их было уже три внутри его горячего тела. Он вздрагивал всякий раз, когда специально надавливал на простату. Теперь он знал заветную "кнопочку", способную доставить ни с чем несравнимое удовольствие. Он сделал еще несколько резких движений, одновременно с этим скользя по члену. Он кончил, протяжно, простонав.
-Черт, видимо придется стирать сегодня постельное белье. - Билл усмехнулся, наблюдая за тем, как белое пятно спермы расползается на черном шелке простыней. Он обессиленным рухнул на пол, переводя дыхание. Никогда прежде ему не было настолько хорошо.
***
Билл отправил уже несколько сообщений Тому, так как все же не мог сдержаться, и ему хотелось узнать, когда он сможет ему позвонить, но ответа так и не последовало. Билл со злостью отшвырнул телефон в сторону. Почему его настолько сильно тянуло к Тому. Были такие вещи, которые ему никак не удавалось объяснить. Он просто чувствовал, что все должно быть именно так. Он просто должен и хочет его любить.
Разговор с психологом.
-Билл, проходи в мой кабинет. - Билл сел в кресло, которое ему было до боли знакомо. Ему казалось, что в подобном месте он уже когда-то был. Нет, не в клинике, ведь там все было обустроено совершенно иначе. Не было таких предметов мебели. На столе лежало множество блокнотов и тетрадей, которые, по всей видимости, использовались Дэвидом с целью того, чтобы записывать туда самые важные детали из всего разговора со своими пациентами. Билл удобней устроился и взял со стола Дэвида лист бумаги и карандаш с тонким грифелем. Почему он всегда делал так, он не мог объяснить, но ему казалось, что это тоже своего рода отголоски его прошлой жизни.
"Неужели, я и до этого бывал у психолога? Неужели у меня всю жизнь были проблемы? Может, моя семья знала, что меня насиловали ублюдки? Неужели я так просто смог бы им рассказать об этом? Сомневаюсь".
-И о чем мы будем сегодня с вами разговаривать? - Он не знал, откуда в нем взялся этот лед в тоне его разговора, и некая доля цинизма сквозила в его интонации речи. Скорее всего, это была всего лишь защитная реакция на те вещи, которые происходят в данный момент вокруг его персоны. Всего лишь попытка уберечь себя, не позволяя посторонним людям влезать туда, куда их не просят. Хотелось вновь залезть в свой панцирь, чтобы к нему никто не мог найти подход, даже Дэвид, не смотря на то, что он был его другом, и Билл ему всецело доверял. Просто он не был готов сейчас говорить о тех вещах, которые все это время мучили его. Не был готов к тому, чтобы признаться в том, что он когда-то был всего лишь шлюхой в руках каких-то взрослых парней.
-Билл, ты ведь помнишь, что с тобой было с утра? Я знаю, что помнишь, я хочу, чтобы ты рассказал откровенно, в мельчайших деталях о том, что именно ты видел в своих воспоминаниях. Почему ты так кричал? - Дэвид посмотрел Биллу прямо в глаза, словно говоря, что ему все равно никаким образом не убежать от этого искреннего разговора. Ему в любом случае придется поговорить на эту тему, хочет он того или нет. Это то, что просто-напросто не обсуждается. Он должен говорить о том, что его беспокоит, особенно в его случае, когда любая незначительная зацепка могла привести его к тому, что было в прошлом. Он не должен замыкаться в себе, если хочет решить свою проблему.
-Вы хотите знать все в мельчайших подробностях? - Дэвид лишь послушно кивнул и взял в руки ручку с блокнотом, чтобы успеть во время записать все необходимые ему детали.
-Я стоял на кухне, и готовил завтрак для малышки Бетти. У меня упал стакан с соком, случайно выскользнув из рук. Не помню, как именно это произошло и почему, но я мгновенно опустился на колени, чтобы собрать осколки, чтобы не дай Бог, малышка не поранилась. Я случайно дотронулся пальцами до лужи, и вдруг перед глазами словно появилась яркая вспышка, а затем я увидел кадры, которые, скорее всего, и являются моим прошлым. Я не уверен, но видел я себя, только прическа у меня была совершенно другая.
"Я не хочу быть в твоих глазах шлюхой".
-А что было дальше? Я хочу, чтобы ты мне все рассказал. Если тебе вдруг будет трудно, то мы обязательно сделаем перерыв и остановимся. Главное, чтобы тебе было комфортно. - Билл сделал глубокий вдох, и продолжил свою речь. Ему просто уже самому хотелось скорее закончить со всем этим.
-Я увидел себя, лежащим на полу, который был залит ледяной водой. Я словно ощущал все это на себе. Стало темно и страшно.
-А что еще было там?
-А вы не понимаете, да, доктор?
-Билл, убери, пожалуйста, из интонации свой яд, я ведь тебе не враг.
-Но вы мне и не друг. Вы всего лишь психиатр, который идеально выполняет свою работу. А вы хоть раз ставили себя на место того, кто сидит перед вами? Я для вас словно подопытный кролик, на котором вы так хотите поставить опыты, а я не хочу. Я устал. Устал искать причину, по которой я оказался в таком положении. Мне больно, понимаете? Мне кажется, словно меня все обманывают, лгут и предают. Мне надоело.
-Билл, успокойся, я просто.... - Билл не дал ему закончить свой монолог и вскочил с места.
-Вы ведь так хотели, чтобы я раскрылся перед вами, так послушайте то, что я так хочу вам рассказать. Вам ведь это так важно, чтобы я раскрылся перед вами. Меня тошнит от всего. Меня тошнит от самого себя, я просто запутался. Я не могу, я, словно обманываю сам себя. Я люблю его, понимаете, но, черт возьми, у меня с ним нет будущего. Я ему не нужен. Я не помню своей семьи. Вы ведь так хотите знать, что было со мной в прошлом. Так, помогите мне, расскажите о том, что было со мной. Помогите, если вы знаете хоть что-нибудь обо мне. Умоляю вас.
-Билл, я не могу.
-Вы, кажется, все сговорились? Том мне то же постоянно твердит, что я должен сам все вспомнить, и он не намерен мне ничего говорить. Почему? Что я должен вспомнить? Что вы хотите от меня сейчас?
-Билл, сядь на то место, где ты сидел. И скажи мне, что ты еще видел в своем воспоминании?
-Я не хочу вновь возвращаться туда. Там было страшно и холодно. Там было несколько человек. Все они сильнее меня и выше, они старше, кажется, на несколько лет. Они... они... играли со мной.
-Что ты подразумеваешь под словом "играли"? Что там именно происходило?
-Было страшно. Было так холодно, но я боялся пошевелиться. Боялся, что мне причинят еще больше боли, хотя казалось, что это уже просто невозможно, но они нашли бы способ. Они меня ненавидели, у них это было написано на лице. Они говорили, что я всего лишь....
-Что они говорили, Билли, прошу тебя, не закрывайся именно сейчас, когда ты близок к тому, чтобы рассказать мне всю правду, и, наконец, освободить самого себя от оков прошлого. Прошу тебя.
"Я не могу позволить им вновь растоптать меня. Я не могу позволить страху выбраться наружу. Не узнает больше никто. Оставьте меня в покое".
-Я не могу, прошу вас, оставьте меня, наконец, в покое. Я просто хочу остаться один, мне больше никто не нужен.
-Билл, ты ведь сам не веришь в то, что говоришь.
-Верю, ведь даже он предал меня.
-Кто он?
-Том. Он чертов эгоист, я ненавижу его. Никогда не встречал настолько самовлюбленного, эгоистичного кретина как он. Что он о себе возомнил.
-Успокойся, поверь мне все ведь не так, как ты думаешь. Ты много не знаешь.
-Я что похож на кретина, который не понимает того, как обстоят вещи? Черт возьми, я больше всего заинтересован в том, чтобы вспомнить, кем я был до этой чертовой амнезии. И не надо говорить со мной как с глупым ребенком, которому вещи нужно объяснять на пальцах. Я, черт возьми, и без вас все прекрасно понимаю. Дэвид, черт мне просто все осточертело, мне надоело бегать по лабиринту, постоянно набивая себе шишки, ударяясь об острые углы. Может, хватит меня мучить.
-Билл, тебе нужно просто высказаться, и поверь мне, вещи сразу примут другой оборот.
-Что вы хотите? Мне больно, неужели это так трудно понять и принять?
-Что было в той комнате? Почему ты не хочешь говорить об этом? Что делали эти парни с тобой?
-Забавно, да, доктор, у вас ведь такая хорошая многолетняя практика, вы уже многим помогли. На моих глазах к вам приезжало столько людей, которые расхваливали вас, как замечательного профессора, а вы до сих пор не догадались, что там было? Смешно да?
-Билл.... - Билл забился в угол кабинета, поджав под себя колени и начал рыдать. Никогда прежде ему не было так страшно и больно говорить о том, что его мучает. Никогда.
-Что? Что? Они... они... насиловали меня, словно... я-я... какая-то грязная... шлюха, которая... достойна только... того, чтобы... его имели на мокром полу... школьного туалета. Понимаете в туалете, а ведь я-я просил,... умолял, чтобы они остановились.... Они даже не подготавливали меня. Рвали, словно я-я всего лишь... вещь или... какая-то чертова игрушка, с которой можно развлечься. Но я ведь человек, и мне то же может быть больно. Мне было больно, слезы текли по щекам, а им плевать.... В тот момент, когда я задел пальцем осколок от разбитого стекла, я словно почувствовал, что по моим бедрам течет кровь. Это неприятно, ведь я... я ничего не сделал. Я просто родился на свет, наверное, это моя самая главная ошибка в этой жизни. Я просто появился, я не должен был. Ведь я ошибка. Я... меня нельзя любить. - Дэвид вскочил со своего кресла и сел рядом с Биллом, пересаживая этого ребенка к себе на колени.
"Он бы убил любого, кто посмел причинить ему боль. Он ему словно сын".
-Ш-ш, малыш, прошу тебя, успокойся. Все уже позади, они больше никогда тебя не тронут. Их нет рядом, они далеко отсюда.
-Я просто шлюха, раз меня насиловали. Я "грязный", вам должно быть мерзко, находиться рядом со мной на таком небольшом расстоянии. Я не хотел быть грязным в ваших глазах. Я не хотел, чтобы и вы видели все те шрамы, что оставлены на мне. Не хочу, чтобы вы жалели меня. Мне не нужна жалость.
-Кто-нибудь еще об этом знает?
-Том.
-Почему ты рассказал ему?
-Потому что люблю его больше своей жизни. - Дэвид прижал его к себе как можно сильнее, стараясь успокоить. Эта фраза была произнесена совсем шепотом, практически не слышно, словно кто-то посторонний мог услышать, о чем у них идет тут речь.
-Да, он тебе очень дорог, равно как и ты ему.
-Я и для него шлюха, да?
-Перестань говорить глупости.
-Тогда почему они насиловали меня, говоря, что я рожден только для того, чтобы быть под такими парнями, как они? Почему? Я ведь... просто, я не знаю. - Дэвид гладил Билла по подрагивающей спине, стараясь успокоить, словно забирая себе всю его боль. Ему больно было смотреть на его мучения, но сейчас он не мог их убрать. Нужно время, и он сам поймет, что он ангел.
-Билл, ты сам прекрасно понимаешь, что ты не такой. Ты....
-Я хотел, чтоб мой первый раз был с тем, кого я люблю,... не хочу быть подстилкой. Я ведь не такой?! - У Билла начался очередной приступ истерики. Тело била мелкая дрожь, поднялась температура, а воздуха стало не хватать. Доктор начал делать ему искусственное дыхание, стараясь привести его в норму. Он слышал, как с губ Билл срываются слова про то, что он больше никогда не увидит Тома. Дэвид отнес его в спальню и накрыл одеялом.
-Малыш, тебе нужно поспать, ты слишком измотан. Поверь мне, сейчас это лучше всего, и пойдет тебе только на пользу.
-Вы постережете мой сон?
-Конечно ангел, а потом я позвоню Тому, чтобы он приехал к тебе, думаю, только ему под силу сделать тебя счастливым. - Дэвид поцеловал Билла в лоб и повыше натянул на нем одеяло. Глаза Билла постепенно начали закрываться.
The Dream/Flashback
Билл лежал на кровати, свернувшись клубочком. Холодно и почему-то очень страшно. Властные руки хватают его за запястье и швыряют с кровати. Вскрикивает от боли, парализующей возможность двигаться или же попытаться вырваться. Лицо, словно размыто, нечеткий образ, но такой родной и почему-то любимый. Бьет по лицу, заставляя капли крови разбиться о белоснежные шелка простыней, подобно стеклянным осколкам, превращаясь в стружку и пыль. Особенно страшно становиться в тот самый момент, когда он хватает за волосы, заставляя смотреть ему в глаза. Такие родные и знакомые. Формы и цвет. Когда-то он его уже видел. Когда-то все это было. Хочется кричать, но голос словно пропал и все становится совершенно бесполезно. Ведь не так все должно быть. Ему невыносимо одиноко. Сквозь все тело проходит электрический разряд, когда этот человек заставляет раздеть его. Неприятно щиплет в глазах. Слезы, а он и не знал, что у человека их может быть так много. А он и не знал, что может быть настолько неприятно. Где-то он уже слышал этот шепот, переходящий в крик. Ощущал эту жгучую пощечину, оставившую след на гладкой поверхности его кожи. Помнит, как горела губа, из которой шла кровь. Яркая вспышка, и он уже лежит под этим человеком, который рвет на нем одежду в клочья. Раздвигает ноги, а затем насилует. Он называет его близнецом. Он ощущает всю боль заново, словно возвращаясь в лабиринты своей собственной памяти. Трудно и невероятно больно. Он лежит на окровавленном постельном белье, заглядывая в глаза своему убийце. Еще одна яркая вспышка, похожая на раскат грома и молнии, а затем лицо его личного насильника, убийцы и предателя. Лицо его врага, ставшего любовником.
"Тоо-ооо-мм. Тоо-ооо-мм. Тоо-ооо-мм".
End of the Dream/Flashback
-Ш-ш, малыш, все будет хорошо, я уже рядом, тебя больше никто не тронет и не обидит. Это просто плохой сон, всего лишь кошмар, но все пройдет. Не плачь, прощу тебя. - Том провел подушечками пальцев по щекам Билла, стирая с них слезы боли и страха. Его зрачки стали словно стеклянными, покрывшимися пленкой.
- Тоо-ооо-мм. Тоо-ооо-мм. Тоо-ооо-мм. - Билл вскочил с кровати, ощущая нежные руки, прижимающие его к себе. Он посмотрел на человека, который старался его успокоить, но вместо этого ярость и злость поселились в его душе. - Уйди от меня, уходи, предатель.
-О чем ты говоришь, Билли?
-Не смей меня так называть, ты ублюдок. Ты лгал мне все это время. Я верил тебе, я хотел, чтобы мы подружились, а ты, какая же ты, сука. Почему же ты молчал. И сразу не признался в том, что это ты.... Ты ведь изнасиловал меня? Да, ты? Ты имел своего близнеца?
-Послушай, все не так....
-Что не так? Все не так, как оно кажется? Уходи, и забудь дорогу в этот дом, ты для меня умер, слышишь, меня умер. Я презираю тебя. Я ведь просто хотел тебя любить и доверять тебе. Просто быть с тобой. Уходи.
-Позволь мне все объяснить.
-Тебя больше нет для меня. Иди, прошу тебя. Я не хочу ничего знать. Это очередная ложь, в которой я просто не вижу смысла. Уходи, забудь обо мне. Ты только причиняешь мне боль. Все это время, ты знал, что произошло. Все это время ты играл мной. Что же ты не трахнул меня, раз я тебе предлагал себя, и так легко готов был именно тебе отдаться? Что же ты отказался от легкодоступной шлюхи в моем лице?
-Потому что люблю тебя.
-А когда ты меня насиловал, то ты тоже, как я посмотрю, любил меня?
-Все и в правду не так, как ты думаешь.
-А никак уже и не будет. Иди.
-Но, Билл, я не могу отпустить тебя, иначе я окончательно потеряю тебя.
-Забавно, Томми, но тебе больше нет смысла думать о таких пустяках, ты уже потерял меня. Меня для тебя больше нет. Убирайся прочь из моей жизни, убирайся из моей памяти, а самое главное из моего сердца. - Билл прикрыл глаза и открыл дверь, указывая Тому на выход. Том положил свои пальцы на щеку Билла, стараясь погладить его. - Убирайся, я не принадлежу тебе, чтобы ты касался моего лица или тела. Уходи, и никогда больше не возвращайся. Никогда, слышишь, ублюдок? - Том лишь кивнул и вышел из комнаты. Дверь за ним моментально захлопнулась.
"Прощай, Томми, ведь больше мы никогда не будем вместе. Я не позволю тебе топтать себя".
Тому хотелось верить в то, что это всего лишь кошмарный сон. Еще днем он держал его в своих сильных и надежных объятиях, а уже сейчас дверь в его сердце навсегда закрылась. Уже никогда не будет, так как прежде. Он не мог же его потерять. Или все же у него это вышло. Ведь не этого он добивался своим молчанием. Не хотел он, чтоб конец их истории был именно таким, он надеялся на ее продолжение. Он хотел быть с ним, любить. Он просто все сломал, однажды, допустив непоправимую ошибку.
"Пожалуй, именно так люди и теряют смысл в своей жизни. Что-то надломилось. Я потерял его окончательно, он никогда больше не подпустит меня к себе".
Билл сполз вниз по двери, усаживаясь на холодный пол. Именно сейчас он осознал, что у него по большому счету больше никого нет. Нет близкого человека, которому он мог бы доверить свою боль и слезы, ведь им был именно Том, а теперь его больше никогда не будет рядом. Теперь он окончательно остался один. Больше ему не на что надеется. А ведь он просто любит его. Жертвовал всем ради того, кто сломал его жизнь, заставив страдать. Ему хотелось вскочить на ноги и побежать за ним следом, остановить и целовать его, умоляя сказать, что этого не было, просто кошмарный сон. Он надеялся на то, что это выдумка его воображения, но не реальность. Но все оказалось против него. Он вновь остался на самом дне, и ему никто не поможет подняться на поверхность. Он не может всплыть в одиночку. Он больше никогда не будет доверять или любить. Теперь он никогда не будет прежним. Слабый Билл навсегда умер в нем, чтобы дать возможность родиться тому, кто будет бороться за себя. Но все это будет позже, возможно, завтра, а сейчас он может побыть слабым и позволить себе слезы. Ведь может?
"Энди, приезжай ко мне, пожалуйста, ты мне очень нужен".
"Именно так люди и теряют свою надежду, оставляя ее за границей прошлого. Именно так, и осознал, что ощущает человек в тот момент, когда у него из груди вырывают сердце. Я больше не позволю ломать себя. Я больше никогда не полюблю".