Небо привычно серо и сумрачно. Над тихим вечерним городом висит тяжелый, плотный туман, проглотивший дома, разбитые дороги, редких прохожих и, кажется, сам мир... и меня.
В стекла, холодные и заплаканные, гулко и протяжно бьют редкие, тяжелые капли.
В комнате темно и одиноко - неровные полы, над которыми носятся сквозняки, обои дурацкого постдефицитного оранжевого цвета в розочку, старый стол, застеленный желтоватыми газетами, прижатыми толстым стеклом. Разные вырезки, я собираю их уже года два...
В углах притаились коварные тени.
Света нет второй день. Воды - уже неделю; впрочем, за окном ее полно.
На подоконнике ждет своего часа грязная посуда, рядом чахнет герань - ее мне подарила мама.
Я сижу за столом, подперев руками лицо, и читаю вырезки. В темноте буквы почти неразличимы, но я и так знаю эти строки почти наизусть.
Я собираю лишь редкие оптимистичные статьи, вырезаю полюбившиеся абзацы. Апокалипсичной литературы у нас полно. Иногда я не понимаю людей. Зачем писать, что все плохо, и читать об этом - если все и так знают?..
Тучи сгущаются. А Оссея... Оссея - умирает.
Говорят, что история - огромное кольцо. А я не верю. История - это эскалатор, бесконечно ползущий в далекое будущее, по которому можно идти и вперед, и назад, а можно просто стоять и держаться за поручни. Но есть ступени, которые не вернуть уже никогда - они навеки выпадают из истории.
Чтобы идти - нужны сила и воля.
Стоять и ждать может любой.
Позади - тысячи пройденных ступеней. А впереди...
Бесконечных лестниц не бывает.
Нам раз за разом обещают счастье во всем мире. И мы верим - раз за разом. Хотя счастья для всех не бывает. Свою лестницу каждый строит сам.
Тучи сгущаются.
Но человек уже разучился бороться. Строить лестницы и идти по ним - это труд. А человек уже устал трудиться. Стоять и ждать гораздо проще.
Но время не останавливается.
Я сижу, подперев голову руками, смотрю на безликие вырезки.
В углах сгущаются тени. А над нами ходят тучи...
***
- Уснул?..
Я киваю, бросаю долгий взгляд на детскую кроватку.
- Иди в прихожую, не топчи тут, - бурчу я на мужа. С вымокшей насквозь куртки текут потоки, тарабанящие по полу.
- Свет так и не дали?..
- Глупый вопрос. А ты не видишь?
Он вздыхает, вытаскивает с антресолей газовую плиту, ставит на кухонный стол, подключает. Сама я этого никогда не делаю - боюсь невидимого, но страшного газа.
Наливаю в таз воды, ставлю на мерцающие голубые огоньки - сначала помыть посуду... А воды-то всего полбака осталось... А последняя выжившая колонка - в трех кварталах...
Муж раздевается, вешает куртку над ванной, прикрывает дверь - капает громко. Подходит к кроватке, вздыхает, идет ко мне на кухню. Вытаскивает из тумбочки очередную свечку - сейчас она еще не нужна, но стемнеет уже совсем скоро...
- Давай я посуду помою.
Я с легкостью уступаю ему место у таза, потираю покрасневшие от горячей воды руки; он улыбается, усаживает меня на стул - как будто бы я сама не могу сесть. От его рук по телу расползается тепло.
Я сижу и смотрю то в запотевшие стекла со сбегающими по ним потоками, то на мужа, с пыхтением отмывающего тарелки, прислушиваюсь к мирному посапыванию ребенка. И улыбаюсь.