Лунная ночь. Окно открыто, и так приятно ласкает кожу влетающий в комнату ветерок. В тишине ясно слышен шорох тяжелых штор. Она ведь придет этой ночью, я знаю. Когда такая луна, она всегда приходит ко мне.
Две недели уже как мы вместе. Она спускается в мою комнату по лунной лестнице и долго сидит на подоконнике. Ее темные локоны так божественно спадают на оголенные плечики, а белые зубки, точно кораллы, сверкают в полумраке. Она томит меня ожиданием, испытывает мою любовь. И я терплю. Я покорно ожидаю, пока она сама не ступит на пол комнаты и не пройдет ко мне. Сначала она нежно обнимает меня, я приподнимаюсь в постели. Да. Потом она ложится рядом и долго что-то говорит. Ее голос - он словно сладкая мелодия - самый чудесный на свете. Среди мириад слов, сказанных ей, я могу уловить только те, что обо мне. Она твердит про свой замок, что мы отправимся в него под луной и будем любить друг друга до конца дней этого мира, а потом перенесемся в следующий мир и будем любовниками там. Она называет себя моей вечной подругой, а я только улыбаюсь, вдыхая ее аромат, пьянящий и обволакивающий с ног до головы. Потом она начинает целовать меня. Распахивает мою ночную рубашку и покрывает сладкими поцелуями всю грудь. Она поднимается выше, к губам, и вскоре уже мы сливаемся в нескончаемом как само небо поцелуе. Она снова спускается к шее, я чувствую сладостную боль. Потом тепло разливается по всему телу, и я погружаюсь в волшебный, ни с чем не сравнимый, сон.
Когда приходит утро, я с неудовольствием просыпаюсь. Тетка тем временем распахивает шторы и что-то бубнит себе под нос. Она говорит, что спать ей мешаю, громко стону по ночам. Что, мне, верно, мешает сквозняк, и было бы неплохо, говорит она, запирать окно на ночь. Не дай бог подхватить хворь, что шастает по деревне и уже унесла восемь жизней.
Я хмуро поднимаюсь, почти не завтракаю, на расспросы тетки и сестры отвечать не хочу. Потом иду на прогулку. Поначалу приезд сюда мне казался скучной и совершенно ненужной ссылкой. Но с тех пор, как она стала приходить по ночам, тоска охватывала меня только днем. Я ухожу в лес, в самую чащу, туда, где не слышно людских голосов. Потом выхожу в долину и долго сижу на холме, разглядывая руины старинного замка на горе. Уж не ее ли это замок?
Каждое утро дается мне все сложней. Сегодня я вообще не хотел вставать. Такое ощущение, что я расплачиваюсь за волшебную ночь тем, что совершенно не желаю видеть дня. Да и мысленно я стал отрекаться от дневных развлечений. Если раньше меня влекли поэзия и игра в вист с сестрой, то теперь я напрочь отказываюсь от подобных утех.
Я часто трогаю шею, в одном месте ее сильно саднит. Какая-то незаживающая ранка. Прячу ее от остальных под шейным платком. Нет, мне не надо чтобы какие-то глупые суеверия заставили меня таскаться по врачам.
Вечером я ложусь пораньше, выпив стакан молока. Мерзкий навязчивый запах окутывает меня до наступления темноты. Откуда он? Неужто, цветет какое-то растение под окном? Ведь оно опять распахнуто, несмотря на увещевания тетки.
Ночь опять лунная, еще светлее, чем накануне. Теперь диск луны большой и ровный. Ее свет разливается по темному небу пронзительными волшебными лучиками. Они звенят, они как маленькие колокольчики в ночной тишине. Сегодня я встану, я встречу ее. Я сам сижу на подоконнике и жду ее прихода. Вон, она уже спускается ко мне. Я был прав в своих догадках - тот древний замок - она приходит из него. Спускается по лунным лучам с самой горы.
Но приблизившись, она резко отстраняется от меня. Что-то мешает ей пройти ко мне. Она молит помочь ей, а я не знаю как. Она удаляется. Я должен идти за ней, раз она не может прийти сама. Я спрыгиваю на землю и как есть, босиком, иду следом. Мы минуем заснувший парк, останавливаемся у фонтана, она садится на бортик и начинает жаловаться на жуткий запах у дома. Я говорю, что это, верно, тетка насажала каких-то растений. Но ведь нам и здесь хорошо. Она кивает и склоняется ко мне. Больно целует в шею. Потом отстраняется и гладит по голове. В моих глазах темнеет, я чувствую, что теряю силы. Какая странная у нас любовь. Ведь мне с каждый разом все сложнее удержаться на ногах. Не пагубная ли это страсть? Ведь что это за любовь, когда она приходит, а сама не говорит - куда могу прийти к ней я? Спрашиваю сквозь накатившую дрему.
Она отвечает, что живет в замке на горе. Что спит в большой зале и ждет меня в любое время, но только не днем. Да и к чему волноваться, говорит она, если каждую лунную ночь она сама может прийти. Я соглашаюсь. Я согласен на все. Потом погружаюсь во мрак.
Просыпаюсь только тогда, когда дворник вместе с теткой заносят меня в дом. Уже светло. Слышу, как сестру посылают за доктором. Отнекиваюсь - пустое. Но меня никто не слушает. Потом я долго лежу один, слышу тревожный церковный набат из деревни. Колокол неистово бьет и этот тяжелый звон болью отдается в моей голове.
Входит тетка. Ворчит по-свойски. Дескать, кого-то опять схоронили в деревне. Все молодые, накануне здоровые, а теперь холодные и неживые.
Она уходит после этих слов, а я задумываюсь. Неужели и я болен, и скоро схоронят меня под такой же колокольный звон?
Она ночами твердит мне про вечность. Что если именно это и нужно, чтобы навсегда остаться с ней? Ночью спрошу у нее.
Потом приходит доктор, долго осматривает меня, спрашивает, шепчется с теткой. Она бросает странное словечко "nosferatu", а он посмеивается в ответ, но все же замолкает и что-то пишет в своей тетради. Потом они снова говорят полушепотом, выходят, оставляют меня одного. И снова я чувствую этот ужасный запах. Мне с ним приходится смириться и я, обессилевший, забываюсь сном.
Просыпаюсь под вечер с явным желанием отправиться сразу к ней навстречу, но сил мне не хватает даже на то, чтобы встать с кровати. Я падаю, на грохот прибегают тетка и сестра. Поднимают меня, потом кормят через силу, поят горячим чаем. Погружаюсь в дрему. Сестра сидит рядом. Хочу, чтобы она ушла, но она не слушает меня. Тихим голосом говорит, что скоро мне станет легче. Жалко ее, что она такая глупая. Ведь ночью я и так буду полон сил в объятиях своей любимой.
Решаю, что надо еще подремать до ночи. Засыпаю. Сквозь сон вижу, как наяву, будто сестра встает и начинает убирать из комнаты огромные связки чеснока, спрятанные за шторами и на шкафу. Вот откуда этот мерзкий запах. Радуюсь. Она выносит чеснок, и я остаюсь в комнате один. Снова слышу волшебный звон лунного серебра, она входит в окно. Медленно раздвигаются шторы, и в проеме показывается ее бледное прекрасное личико. Она направляется ко мне, словно плывет по воздуху. Склоняется надо мной, больно целует в шею. И почему-то именно сейчас, наверное, потому что думает, что я сплю, она предстает передо мной в таком странном и страшном виде. Я вижу окровавленный подбородок, огромные выпяченные клыки. Ее ощерившаяся пасть больше не похожа на тот милый ротик с пухлыми алыми губками. Она зыркает по сторонам и снова льнет к моей шее. Теплая кровь стекает по ней, я чувствую. Никакой радости больше нет во мне. Словно разом все волшебство развеялось, и открылась страшная правда. Я не сплю, но пошевелиться не могу.
В тот же миг в комнату врывается кто-то, со страшным криком он обрушивается на мою любимую. Потом еще один человек. Я слышу молитву, чувствую, как холод воды брызжет во все стороны. Она кричит, кидается к окну, но путь ей преграждает некто в темных одеждах, в руках его большой серебряный крест. Она отшвыривает его и мигом растворяется среди штор. Тетка опускается надо мной, но мне уже ничего не нужно. Я погружаюсь в тишину, словно в темную глубокую яму. Звуки все дальше, а свет все тусклее. Пока совсем все не затихло и не затухло.
Наверное, похоронят и меня под тревожные звуки набата. Но сколько останусь в своей я могиле, если не умер и все еще слышу, сквозь этот странный сон, как она успокаивает меня, и говорит, что скоро явится за мной, чтобы вместе отправиться в вечность.