- Знаешь, почему я выразил недоверие рассказу Бориса?
- Странный вопрос. Разве можно верить, когда нам рассказывают явные небылицы?
- Нет, я не верил не потому. Он врал, но не всё сплошь при этом выдумывал. Кое-что Борис даже от нас утаил.
А. Кондратьев. "Семь бесовок."
- Абзац, дедуля! Теперь этот жирный правнук там надолго застрял - сияя веснушками, пропела рыжая плутовка, вбегая в избу и крутя на пальце ключи от хранилища.
- Застрять в подвале - это мы, конечно, оно нам завсегда! - мазык, смахнув у неё связку ключей из воздуха невидимым жестом, ворчливо пробубнил, глядя в "красный" угол. - Да ведь колотит в бубен, паскудник. А мне - воротА держи. Начудесил уже - поп приходил жаловаться. Того гляди - прорвёт. Хлынут оттель, и кто - ты, что ли, с полицаями своими будете их держать?
- Полицаи, дед, скорей твои, чем мои. Сам знаешь. Гнал бы лучше в пень своего Гапона. И так он здесь на халяву. Не нравится - пускай отваливает назад, в свой девятьсот лохматый год! Ком цурюк - скатертью дорожка, - Лилька, демонстративно виляя худыми бёдрами, направилась в сени.
- Ты, баловница, опять со своими прошляками в городУ управлялась. Вижу, что не без этого. Ужо тебе - хвост-то ть надеру.
- Ну, здравствуйте, Николай Николаич. Внучки вашей нету?
- А тебе она пошто?
- Да ты не серчай, дядь Коля. Ты же знаешь, у меня с Анюткой крепко -недорослями вашими не интересуемся мы по сексу, не солидол. Не серчай, просто больно она любопытная. Разговор мой лично к тебе - Викентий на реке, не услышит.
- Чего надоть?
- Дядь Коль, нам уже с области хмыря подослали про всю здешнюю ботву разузнавать. Луна полная, Аномалиха перья распускает - того гляди заколдобится. И что мне с этим всем прикажешь делать на фоне грядущих выборов? Давай уже как-то сотрудничать!
- Вам надо - вы и ...
- Убили-и!!! - вопль Чарушихи со двора был поддержан хором бродячих собак, кудахтаньем кур и угрожающими выкриками толпы обывателей. В стекло влетел голыш.
- Я предупреждал! Теперь они сюда идут ...
- Не они, а народ. Пойди и встреть как полагается, в воротах. Лили Марлен, место! - Лисонька только брезгливо фыркнула. Тоже, командующий войсками - пфуй!
Пётр, выйдя на крыльцо мазыковой избушки, поднял руку:
- Граждане немцы! Требую соблюдать дисциплину и внимание.
- Сам соблюдай! Настопиздело! Мы не немцы, мы немчане! Сам ты немец - полицай! Покажите ему, чего свинья в лагере отрыла!
Перед отшатнувшимся Петром Ганешиным была шмякнута на крыльцо рвано откушенная по локоть мужская рука - довольно грязная, мускулистая, в густой волосне и синих пороховых татуировках. Слово "Аврора" выколото по тыльной стороне кисти довольно неровно - выше был традиционный восход солнца, на предплечье же читался обвитый змеёй сложный морской якорь.
- И что? Откуда эта гадость у вас?
- А то не знаешь! - взвыла Аномалиха. - Свинья принесла! С Рябиновки! Там их - трупаков этих - как говна у Профкомыча за баней!
- А ты у него, выходит, за ней сидела? За баней-то? - осведомился заинтересованно сержант милиции.
- У гхОвнах! - расхохотался, хлопая себя по толстым бокам, дядько Мыкола Ботва. Мнения трудящихся в результате разделились - самые отчаянные предлагали, не взирая на сгустившиеся сумерки, вооружиться чем Бог послал и идти в Рябиновку биться с демонами. Но таких смельчаков оказались единицы. Основная же масса, как всегда, склонялась к паллиативу.
- И где начальство вообще?
- Да где ему быть, как не на речке! Карлыча будто не знаете... Как всегда, русалку удит!
- Тю! У гхОвнах! У Профкомыча! По-за баней!!!- толстяк Ботва, тыча пальцем в Чарушиху, хохотал до упаду поочерёдно над ухом каждой из баб, пока не охрип. Но тут в освещённый круг ворвалась невесть откуда взявшаяся грязная жирная свинья, и, ухватив с крыльца руку с надписью "Аврора", уволокла её в беспросветную темь. Из кустов раздалось мерзкое чавканье. Опупевший от такого беспредельного свинства народ безмолвствовал...
- Викентий Карлович!
- Да, батюшка?
- Вы обещали - и я вас ловлю на слове. Каждого задержанного я могу перед первым допросом исповедовать. Так или нет?
- И тайна исповеди...
- Ваше благородие, ну как вам не совестно!
- Молчу, молчу, Георгий Аполлонович. Но всё же хотелось бы - ну, вы понимаете, некоторые нюансы. Чисто в плане психологическом, на будущее, задокументировать...
- Викентий Карлович! - священнослужитель, наклонясь к самому уху начальника полиции, тревожно шепнул:
- Ах, подполковник! Я согласен, но ...У вас клюёт!
Их благородие, почувствовав, что леса действительно натянулась струной, подсёк умело. На том конце заходило что-то уж слишком мощно даже для апрельского нерестующего налима.
- Подсак давай! - Нет, брось. Багор! Тоже отставить! - Свинтидзе вдруг спрыгнул в воду и побежал, сгорбившись, в чём был вглубь реки следом за звенящей лесой. Вскоре он потерял грунт под сапогами и поплыл.
- Карлыч!
- Блу-блу-мгу- русалка!- раздалось с глубины - дальше были одни беззвучные пузыри.
- Викентий Карлыч! - заметался в подряснике по песчаному берегу поп. - Ваше благородие! Лю-ю-д-и-и-е!!! - но никто не откликнулся из жителей - лишь Луна бессмысленно отражала рябь поверх мутящейся водоворотами речной глубины ... "Объяли меня воды до души моей... Аминь. Может, всё и к лучшему"
...Левин открыл глаза и не сразу понял, где он. За окном сквозь железную решётку виднелась непроглядная апрельская ночь. Во сне он только что летал, между делом абсолютно свободно проникая сквозь стены. А здесь, в камере, только и мог, что сесть на койке, свесив ноги, и обхватить припухшее со сна лицо ладонями. В таком состоянии прошло некоторое время. Потом из коридора раздались ссорящиеся голоса.
- Слышите - пропустите меня к нему! Я хочу видеть этого человека!
- Так не положено ж ночью, батюшка, - робко попытался возражать караульный мент. - Викентий Карлыч утром придёт, тогда и...
- Дурак ты, братец, прости Господи! Не придёт больше Викентий. Считай, что я за него. Ключи живо!
Дверь в камеру со скрипом распахнулась. Левин поднял голову - перед ним стоял навытяжку породистый, невысокий, но крепко сбитый южнорусского типа священник с большим православным крестом в одной руке и фонарём в другой.
- Чем обязан? - Ильич предупредительно встал с койки.
- А то сам не знаешь! - поп навёл на лицо узника луч света - и отшатнулся. Пафос слетел с него, как не бывало.
- Борис Викторович? Вы?
Левин, заметив смятение визитёра, инстинктивно полез в карман за сигаретами.
- Достали и здесь. Ну, что ж - значит, от судьбы не уйти, - промолвил поп, прикладываясь губами к кресту. - Я готов. Стреляйте! Только помните, Савинков, - невинная кровь моя падёт на вашу голову, вас и Иуды Азефа! Во веки веков - аминь.
- Батюшка! - Левину захотелось утешить священнослужителя, бывшего явно не в себе. - Вы меня, вероятно, с кем-то перепутали.
Видя, что палач медлит, обладавший недюжинной силой Гапон вдруг в порыве отчаяния ринулся на него и, схватив за оба запястья, с налёту боднул головой в лицо! Не готовый к такой атаке Левин потерял сознание и обвис на руках отца Георгия. Священник поднёс к его губам животворящий Господень крест.
- Во имя Отца и Сына и Святаго духа...Да расточатся врази Его... - поп достал из складок одеяния тонкий стилет. Левин, улетая по спирали в цветное небытие, вдруг почувствовал увесистый толчок по затылку. Пушистобородый старичок приложил палец к губам.
- Мазык? Я что - снова во сне?
- В сон ещё успеешь. А пока - реал. Соберись и пни ему коленом по яйцам.
- Уау! - взвыл Гапон, роняя кинжал. Ползя на карачках по полу, прокашлял злобно в бороду:
- Ну, ты и бес, Савинков... Сволочь!
- Чем богаты! - Левин уже без тени религиозного чувства поддал священника в спину ногой и подобрал с пола стилет.
ГЛАВА 6. ГОСТЬ ИЗ БУДУЩЕГО
На родину я до сих пор боюсь показываться, ибо там слишком много людей занимаются теми же делами.
А.Кондратьев. "Семь бесовок".
- Да о чём мы вообще, дружок? Нет ни добра ни зла. Их Моисеи - книжники выдумали, чтобы вам жизнь мёдом не казалась. А вы и рады стараться - надулись друг на дружку от важности, как мыши на крупу ...
- Так-таки и нет? Заврался ты по ходу, дедуля, - возмутился Владимир Ильич.
- Да вот так и нету. Есть верхний мир, есть нижний. У них там свои дела, а мы здесь жмёмся посерёдке. Только где ты зло разглядел? Лиса зайчика поймала - она что, злая? Всё зло - у тебя в голове.
- Да эти же большевики! Блюмкин, которого Лили Марлен убила. Он что - по-вашему, херувим?
- Почти угадал, - усмехнулся дед. - Только Яша не большевик. Он эсер и перчаточник высшего посвящения. Загрызть его Лилька могла - убить нет. У него девять жизней в твёрдом теле. Теперь вроде всего шесть осталось. Да только это ничего не меняет.
- А революционная матросня? Добряки те ещё!
- Ну, матрос Кошка был просто Яшиным тульпой. Тульп маги себе лепят из того, что подвернётся. Страх, зависть, классовый гнев... Из говна в общем лепят - можешь о нём забыть. Матроса Кошки больше не существует. Расформирован. Двух других, кстати, тоже.
- Дед, а я сейчас не сплю? Я - существую?
- Понял наконец, дурень! А ну, глянь себе на руки!
Левин в недоумении пересчитал свои пальцы - отчего-то их оказалось на одной руке четыре, на другой , кажется, шесть - и все с птичьими когтями. Выходит - всё сон?
- Ладно, хорош ночевать, - скомандовал мазык, - Пошёл, цурюк! Да, а с Яшей всё же лучше бы тебе не встречаться.
Тут же Левина словно подкинуло на бетонном полу. Он поймал на щеке и брезгливо растёр в пальцах чуть не заползшую в ухо тюремную мокрицу. Сев, оглядел камеру - поп Гапон, как у себя дома, всхрапывал рядом, задрав бороду к потолку.
"Вот так клюква! Выходит, я вчера православного батюшку чуть не уханькал! Гадко как. И, главное, похоже не во сне. А впрочем, где сны - и где я? Ладно, дышит - во всяком случае, поп сам первый начал..."
Переодевание заняло совсем немного времени. Левин, кряхтя, втащил тело священнослужителя на койку, накрыл тюремным одеялом и оправил на себе просторную рясу.
- Отворяй! - заколотил он ногой в дверь, прикрывая лицо широким рукавом. Вскоре заспанный милицейский сержант, ворча, распахнул железную дверь.
- Ну, я пошёл, - помня тайные наставления мазыка, Левин уставился в правый зрачок Петра Ганешина. - Благослови тебя Бог, братец. Ворожу-творожу, карий глазик отвожу... - удивляясь самому себе, он проделал перед лицом мента "хитрые" жесты.
- Да, разумеется, ступайте с Богом, святой отец, - загипнотизированный мент тупо провёл его к выходу, - Только у меня к вам ещё личный вопрос - как по вашему, батюшка, русалки существуют?
Левин замешкался лишь на секунду- надо было крутить педали, пока не дали....
- Всё сущее - видимость. Пока она нас не убивает - она делает нас сильней. Молись и кайся, сыне! - сымпровизировал он на ходу.
- Как я и думал. Нет никаких русалок, значит.
- По вере твоей воздастся тебе! - с этими словами Левин нырнул из дверей ментовки за ближайшие кусты. Ряса путалась с непривычки в ногах. Зато кинжал у попа классный - он на пробу срезал себе кончик ногтя и удовлетворённо сунул клинок за ремень. Пора валить из этой Немы. Кто бы только ещё сказал, куда? Левин понимал, что его нигде не ждут.
И всё-таки главное - подальше от нехорошего поселения. Он резвым шагом направился по шоссе в сторону облцентра - нога, на удивление, не болела. Вскоре справа по курсу среди зарослей он увидал ржавые ворота с надписью "Рябиновка". Левин прибавил шагу - чёрт, кажется, поздно. Сзади по трассе его уже нагонял милицейский "бобик" с мигалкой. Похоже, мент слишком быстро оправился от наведённого морока и теперь жаждал реванша. Ильич спрыгнул на обочину и, проваливаясь в лесных яминах, углубился в чащу.
- Стоять! - следом за окриком грянул выстрел. Ильич забежал в облупившийся административный корпус, промчался по тёмному коридору и толкнул дверь с изображением писающего мальчика. Классический сортир с очком в обрамлении окаменевшего пионерского кала. Дальше бежать было некуда. Он сжал в кулаке рукоять кинжала. Топот по коридору приближался. Левин понял, что никакие заклинания здесь не помогут.
- Отворяй, гад! Завалю! - сержант был явно настроен решительно.
- Пётр, может быть, всё-таки вначале поговорим?
- На том свете поговорим! - ветхая дверь вылетела с одного удара ноги. Ганешин замер в проходе, сжимая в кулаке табельный пистолет Макарова. Тут бы Левину и конец - но узкое пространство сортира внезапно заполонило гулкое рокотание шаманского бубна. Оно нарастало с такой страшной силой, что оба противника вынуждены были зажать уши ладонями. Зелёное сияние наполнило сортир. Левин ощутил, как весь превращается в некие светящиеся мурашки. Тело Петра Ганешина тоже претерпевало изменения - у него вдруг стали отрастать усы и пропала бородавка на щеке. Впрочем, выражение глаз оставалось по-прежнему недобрым.
- Что это сейчас было? - робко спросил Левин, протягивая ему руки для браслетов.
- А то сам не знаешь? - сержант, не снимая с пояса наручников, глянул на задержанного оценивающе. - Мазыцкие штуки знаешь, а про Дыру не в курсах? Ладно, пойдём на воздух, поговорим. Они сели на крыльце пионерских развалин и Ганешин угостил его "Винстоном".
- Короче, извини, погорячился я. Думал, ты тоже оттуда. А тебя, значит, правда из области прислали наше говно разгребать? - Левин кивнул.
- Мужик ты, я гляжу, ловкий. Но без меня тебе не потянуть. Пётр Ганешин - мент от Бога. По убеждениям - патриот, владею всеми видами оружия до 2040-го года. Так что давай так - работаем в паре. А ты мне должен пообещать, что меня потом не отправят обратно.
- Обратно куда?
- Ну, в сороковой год. "Назад в будущее", - горько усмехнулся в усы Пётр. - Нехер мне там делать... Да и никому нехер!
- А что - там ментов нет? - сочувственно спросил Левин, зная из книжек, что только так можно разговаривать с буйными сумасшедшими.
- Да там все - менты! Короче, пока нефть шла, ещё кое-как жили. А потом начали каждый год новые налоги и тарифы вводить. На рыбалку, на грибы-ягоды, на дождь, на обувь, на ходьбу босиком... А чтобы следить и взимать, всё больше ментов требовалось. Разных - дорожных, водяных, полевых, лесных, домовых. Ну, я-то с самого начала в городовых устроился, нам даже платили поначалу. А остальные - на подножном корму бегали, кого поймал - тот и твой. Короче, к концу тридцатых уже все, кто кое-как ковылял, в ментах числились. Но тут Полкан в Кремле окончательно впал в маразм, а может ракета ему новая понадобилась, чтоб грузинам грозить. Больше-то его давно никто не пугался... Короче, ввёл он налог на личное оружие. Тут уж менты не выдержали - и сковырнули старца. Потом смута была, трупы жрали. А в сороковом привезли Плюшевую революцию, ввели диктатуру совести и запретили русский язык. Дальше не знаю - услышал Бубен и свалил к вам.
- А что, интересно, вы там ели, если никто ничего не производил? - Левин с искренним интересом слушал сержантские байки, слишком логичные, чтобы быть полным бредом.
- Какой-то суррогат в цветных упаковках жрали. То ли из нефти, то ли из трупов - по-разному люди говорили.
- А культурная жизнь?
- 7D и 8D. Скафандр надеваешь, и начинаешь всех валить. Вертушки, огнемёты. В 8D даже ядерная кнопка была. Вкус, запах, всё как в реале. Но я культуру не любил. У меня книга была - от прадеда на чердаке сохранилась. На русском языке! Я её под одеялом с фонариком 18 раз перечитал, почти наизусть помню. Там такие вещи описаны, о которых и сейчас-то никто не знает. Я потому и по-русски так говорю хорошо.
- И как книга называется? - Левин почувствовал щекотание усов в своём ухе и побоялся, что гость из будущего хочет его отгрызть. Но этого не случилось.
- Столетней давности книга. Автор - Сталин. "Краткий курс истории ВКПб".
- Хм... И как ты сюда-то сбежал?
- Случайно повезло. В Рябиновке спрятался, чтоб книгу почитать. Наши сюда редко ходили, русалок боялись. Вдруг слышу - из сортира бубен, потом свет - ну, всё как сегодня. Я свой плазменный меч достаю - и вперёд! Никого только там не было. Выхожу на дорогу - а всё вокруг другое. И так мне вдруг стало легко на душе - будто я домой вернулся! Ну, сперва шарахался маленько, гоп-стопом промышлял. А потом начал осматриваться - ну ни хера себе люди живут! Стал знакомиться с народом, через год уже работал в милиции... Такие дела, товарищ Левин. Ладно, пошли к машине - прохладно уже стало.
- Да, Пётр. Удивительные вы вещи рассказываете... А где же, не сочтите за назойливость, ваш плазменный меч?
- Факин меч-то я в Рябиновке зарыл от греха. Нельзя его здесь светить - вопросов бы лишних много было... А вот куда делся мой факин "газик" - хотел бы я знать?
Левин был тоже изрядно удивлён. В такой дыре, как Нема украсть ганешинский "бобик" мог или действительно пришелец, или ещё один буйный сумасшедший. Впрочем, других здесь, похоже, и не водится...
ГЛАВА 7. КАЖДЫЙ ОХОТНИК ЖЕЛАЕТ ЗНАТЬ...
То, что нельзя увидеть во сне, не имеет отношения к действительности.
Х.Э.Носсак
- Левин, готовьте вазу! - Катя, раскрасневшись, вбежала с тремя веточками освящённой вербы. - Весь год должны стоять, если поп не врёт! Это чудо. Поп такой чудесный, и кстати, он байкер! Эй! Где все попрятались? Тёть Дуся, где весь пипл?
- Тс-с! Аллилуйя, - музейная уборщица сурово приняла у неё мохнатые дары весны и, ткнув их машинально в аквариум с местными тритонами и пиявками, всхлипывая, закрыла лицо ладонями.
- Да вы что, тёть? И где все наши вообще? - юная стажёрка наивно захлопала серо-зелёными глазками.
- Дьявол! - прошипела старуха, осеняя ничего не понимающую девушку крестным знамением. - При дверях. Суд божий! Конец света! Ляжки-то прикрой пред Господом!
- Тётя Дуся! - Катерину не учили на истфаке, как общаться с религиозными фанатами в стадии обострения. - Радмила Марковна на месте? А Левин? Да Соков этот мерзкий, в конце концов? Где все?
- Все сгинули. Страшный суд. Никого не минет чаша сия. Двенадцатый год календаря майя - последний ... Апокалипсис! Ванга! Из подвала уже колотится Сатана!
- Тёть Дусь, ты это... Посиди лучше тут, ага? - Катя устремилась через залы к известной двери. Знакомые экспозиции - парейазавры, неандертальцы, Халтурин, Дзержинский, Сталин... Из подвала ей смутно послышалось дробное рокотание бубна. Катя пнула в дверь ногой:
- Левин! Кончайте дурью маяться! Дусю вусмерть зашугали! - бубен напряжённо смолк. - Я вам лапши "Анаком" принесла. И вербу. Ну Левин, миленький, ну откройте мне! Это я, Катя!
- Ху-у-ум-м-м! - послышался из-за двери нечеловечески-низкий протяжный звук - и вновь заколотил бубен. Тут стены маленького зала поплыли у неё перед глазами, крутясь и расширяясь, со всех сторон вспыхнули жёлтые лисьи глаза, стальная дверь надвинулась, и она, падая навзничь, в одно мгновенье вспомнила всё.
...В эту избушку её привела прямо с автостанции "Нема" стрёмная рыжая девчонка-подросток.
- Сказкина Катерина - ты? Этнография русского язычества?
- Салют! Это ты что ли мне про бубен в личку писала? - Катя, приняв игру, пыталась отвечать по-свойски.
- Ну, типа...Мыло моё, а бубен дедкин. Он в сети не шарит, старпёр. Идём уже, я Лили, - девчонки на голливудский манер стукнулись кулачками в знак дружбы.
Круговерть грязных переулков, ветхие ворота и коровий череп при входе настроили исследовательницу на научный лад. Она тайком извлекла было диктофон - но он так и не пригодился. Дедок, представившийся Колей, провёл Катю в избу и радушным жестом усадил на лавку.
- Ты, значит, по науке приехала? Предметы изучаешь? - глазки старца глядели из-под седых бровей этаким добряком - но по хребту её пробежал самопроизвольный морозец.
- Я получила электронное письмо. Про бубен...Вообще, знаете, русская этнопсихология - моя тема.
- Знаем, какая твоя тема - цурюк нах хаузе. Вот бражки выпей с дороги - тут и будет тебе ...тема... - Катя храбро заглотила приятную жидкость из кружки.
- А всё же бубен шамана можно посмотреть? Или наврали вы всё?
- Ну, ежели дотянешься, - мазык лукаво потряс у неё перед лицом невесть откуда взявшимся расписным древним бубном. - Смотри! Иль наврали? - Катя потянулась всем телом, чтобы схватить заветный артефакт - но её рука провалилась в пустоту.
- Да вон же бубен -то-ть - бери! Иль дураки деревенские те наврали...- дед прыгал по избе молодым козлом. Катя рыпнулась встать с лавки - и не смогла. Словно за гвоздь зацепилась юбчонкой. Дёрнувшись несколько раз, поняла, что это не сзади, а словно вперёд что-то мягко не пускает.
- Хорош, цурюк! - дед Коля махнул у неё перед лицом ладонью, и Катьку отпустило. - Теперь говори - какая твоя тема?
- Отец ушёл...Мама... свинью последнюю забила, чтоб мне образованье гуманитарное... Сучка я ...- Катя неожиданно для себя заревела в голос... - Макс бывший - фу, как стыдно! И Левин музейный тоже - импотент какой-то... Всех я их мужиков ненавижу!!!
- Ну, вот и лады. Встретила в себе деву-Обиду - погладь и спрячь. Пускай никто неймёт... После сама прошшупаешь...
Дальше был какой-то сияющий провал.
...К автобусу до облцентра Катю провожала всё та же сомнительная рыжая Лилька. Впрочем, добыча, упакованная в три ряда мешковины, компенсировала всё. Левин просто опупеет. Настоящий шаманский бубен, вау! Мухоморы эти - туфта, про них ещё Бунин писал, безвредные. Всё уже прошло.
- А чего это твой дед всё цурюкает? - спросила она свою провожатую напоследок.
- Так, привык с войны. В германскую в плену побывал - с тех пор прилипло.
- Да уж, нацистский лагерь - страшное дело... - вздохнула Катя.
- Дура. Какой в жопу лагерь? Он в первую германскую был. Там в плену бабку мою склеил, Грету. Вон, гляди! - в лилькином ай-фоне на фоне готического собора усач в клетчатом костюме и котелке обнимал за талию томную блондинку с высоким начёсом.
-Это дед Коля с бабой Гретой. А во вторую германскую его по возрасту не призывали.
- Так он выходит здесь - тоже через Дыру очутился? - сама не понимая толком о чём, спросила Катя.
- Не, дедуся здесь самокатом. Через здоровый образ жизни.
- Столько не живут!
- Вот и старый о том же, - печально вздохнула Лили Марлен. - Типа, домой ему пора. А как я тут без него - не колышет. Эгоист, медведь, сволочь старая! Ладно, не грузись, туловище, автобус твой. Пошла уже! Ком! Айн-цвай-полицай... - смахивая дождинку, ползущую невзначай по щеке, рыжая волшебница отвернулась. На этом сновидение кончилось - Катю грубо подняли с пола музея двое крепышей в штатском.
- Госпожа Сказкина?
Катя, оправив задравшуюся миниюбку, нарочно тормознула на несколько секунд, чтобы прийти в себя.
- Я, и что угодно?
- Побеседовать с вами.
- Без моего личного адвоката я не скажу ни слова! - краем глаза она злорадно заметила белый длинный огонь плазменной горелки, разрезающий по дуге вокруг замка бронированную дверь в подвал музея. Если там Левин - сам виноват, ботан херов! Пусть с тобой теперь внутренние органы разбираются!
- Господин Дупак! Ставьте уже вашу защиту! - мрачно отдал приказ майор Тамбов, ни на грош не веря во всю эту херомантию. Из управления навязали шарлатана - генерал сбрендил на чертовщине.
- Лучшая защита - это нападение,- прошипел без голоса лысый как яйцо специалист, нервно потирая на висячем носу толстые очки.
- Всё, что угодно, только живее. Вам платят за результат!
- Не вы мне платите, едрёна шишка... - Алан Дупак встал в своём астральном балахоне перед дверью, растопырившись в форме пентаграммы. Голос его сделался вдруг басовит и зловещ, он шёл словно из низа живота.
- О, великое братство ночи! Предстань пред тем, чей низкий разум движет Эйцехоре! Вырви сей гогочущий язык и запихни ему обратно в глотку, о, Кали! Пронзи его легкие жалами скорпионов, о, Сехмет! Ввергни суть его в пустоту гнетущую, о, могучий Дагон! Шемхамфораш! Мене! Текел! Фарес! Йоахве!!!
- Всё сказал? - выбив плечом бронированную дверь, таившийся за ней полковник Сульфат вихрем снёс с пути главного федерального мага и всю опергруппу, потом взметнулся по крутой лестнице, прижимая к косматой груди Бубен. Сверху раздался удаляющийся топот его больших ног.
- Козёл! - Тамбов презрительно сплюнул под ноги мага. - Поймать и уничтожить мутанта! Алло! Всем постам! План перехват!
- За козла ответишь перед революцией! - прошипел Алан Дупак, стягивая через голову балахон. Шея его была туго перебинтована. Окажись здесь Левин, он бы страшно удивился, опознав в федеральном колдуне загрызенного накануне в мазыцкой избе комиссара Якова Блюмкина... Но Левин был уже далеко.
- Катерина Ивановна, вы можете идти? - вспомнил наконец майор Тамбов о скорчившейся за косяком девушке.
- Да, майор, - ответила Катя, поднимаясь и брезгливо отряхиваясь. - Я могу идти. И уберите руки, пожалуйста. У вас под ногтями траур. Кто там был? - она указала на развороченную дверь хранилища.
- Это бы мне у вас лучше спросить, сударыня...
- Я ничего не знаю! Все вопросы - к руководству, - она независимой походкой проследовала через залы экспозиции на улицу, хотя на самом деле дрожь колотила всё её тело. "Господи! Или кто там? Дьявол? Что происходит? Надо ехать к деду. Он всё знает..."
- Проследить за сучкой! - приказал в рацию своим людям Тамбов- он чувствовал себя обгаженным, но непобеждённым.
Йети видели в этот понедельник десятки людей - но не запомнил никто. Промчавшись мимо Вечного огня скачками вниз по деревянной лестнице к монастырю, "реликтовый гоминоид" бил в бубен - и жавшиеся на лавках влюблённые парочки замирали на миг в поцелуе - а потом глядели друг на друга, и их пальцы туже сплетались в дыхании весны.
Йети в серебристой мохнатой шкуре пробежал, колотя в бубен, и исчез в воротах Зачатьевского монастыря. Никто из прихожан так и не понял, в чём дело. Мелькнул и пропал. Письменных свидетельств также не сохранилось. Обычный апрель, Вербное воскресение минуло. Мало ли чего примерещится по авитаминозу.
ГЛАВА 8. БИТВА В ПУТИ
Мы ничего не знаем о Боге, Ваше величество. Да оно, пожалуй, и к лучшему. Иначе можно легко получить культурный шок, как сие приключилось с Григорием Ефимовичем Распутиным.
Жамсаран Бадмаев. Секретный доклад в Его Величества Императорскую канцелярию.
ПМГ-40 - плазменный меч городового образца 2040 года - представлял из себя на вид довольно невзрачный чёрный цилиндр с ребристой рукоятью. Достав его из-под груды битых кирпичей, Ганешин любовно обтёр полой камуфляжной куртки и повернул круглую шишечку на торце по часовой стрелке. Левин наблюдал за его манипуляциями скептически - до тех пор, пока ослепительный белый луч метровой длины не вырвался из рукояти. Описав над головой молниеносную дугу, Пётр с маху перерубил молодую осинку в руку толщиной и, убрав луч, сунул оружие в карман.
- Ещё вопросы будут? - Ильич в поповской рясе застыл перед ним с полуоткрытым ртом. - А то ты меня, по ходу, за мудака держал...
- Да я...Нет, что вы...
- Хорош, давай уже на ты. Идём, скоро светает. Нужно определиться, куда нас занесло.
- Да как куда - вон же "Рябиновка", - Левин обвёл рукой лагерные постройки - и сам отчего-то смутился. Даже в темноте было ясно, что местность изменилась. Административный корпус красного кирпича выглядел как будто вчера построенным, а на месте бетонных бараков виднелись какие-то тёмные бревенчатые амбары. Из темноты раздался лай собак и колотушка сторожа.
- Сваливаем! - скомандовал сержант Ганешин, и они устремились по трассе в сторону облцентра. Судя по тому, что следов асфальта на дороге не было, Бубен погрузил их через Дыру куда-то в прошлое. Насколько глубоко - ещё предстояло выяснить. Ганешин шел впереди, что-то бодро насвистывая - очевидно, по опыту полагал, что чем дальше назад, тем, в сущности, лучше. Левин, глядя на него, тоже приободрился. Терять "дома" ему было нечего. К рассвету вышли на окраину села. Бабы в цветастых сарафанах, выгоняя со двора скотину, провожали их удивлёнными взорами. Ещё бы - чужой поп, а с ним солдат в неизвестной серой форме. "Неужто германец нас покорил? Вот оно, без царя-то - грехи наши тяжкие!" - перешёптывались трусливо кумушки и убегали в избы - прятать в навоз нажитое. Заметив производимый среди населения ажиотаж, Ганешин свернул огородами к реке. Там среди кувшинок шумно, как водяной, плескался проезжий ямщик - нераспряжённая тройка лошадей за кустами пощипывала молодую травку. Никак, здесь уже конец мая... Пётр по-пластунски подполз к телеге и быстро переоделся в ямщицкое, аккуратно сложив свою форму на видном месте - честный чейндж. Собрался уже присоединиться к Левину, как вдруг лошадёнки всхрапнули и шарахнулись, ямщик заметил покражу и, выпуча глаза, заорал из воды:
- Караул! Ратуйте, православныя! Грабють!
Из села послышались ответные возгласы - Левин понял, что сейчас их будут бить. Вскочив на облучок, Пётр нахлестнул коней и, подкатив к Левину, крикнул:
- Падай в корыто!
Левин кубарем перевалился через борт ямщицкой телеги, и тройка, одолев невысокий подъём, ударила в намёт по главной улице торгового села, густо обдавая грязью машущих вслед пудовыми кулачищами обывателей. Пётр, широко расставив ноги в сапогах гармошкой, в развевающейся по ветру поддёвке, продолжал работать кнутом, пока околица села не скрылась за бескрайними полями и перелесками. "Не так ли и ты, Русь!" - пришло на ум Левину при взгляде на его экспрессивную фигуру.
- Ты прям Будённый! - крикнул он Петру сквозь шум ветра. - Ещё бы пулемёт "Максим" сюда!
- Максим - фуфло, я Шевчука люблю! - недослышав, оскалил в ответ цыганские зубы Ганешин. К железнодорожной станции подъехали шагом, когда уже смеркалось. Два пьяных солдата приколачивали к деревянному фасаду красную простыню с кривоватой надписью "Вся власть Советамъ!" Вдали за лесом басовито вскрикнул паровоз - и толпа мешочников, дыша луком и матерясь, повалила на дощатый перрон. Пётр наддал плечом - и они втиснулись в вагон третьего класса.
- Это докуда паровоз, любезный? - осведомился Левин у толстого мещанина, помогая ему утрамбовать под полку мешок.
- На Питер, батюшка! - отвечал толстяк и, надавив всей массой на соседа, освободил священнику краешек полки, - Прошу садиться.
Пётр неприхотливо умостился в проходе среди узлов.
Под стук колёс Савинков быстро провалился в сон. И вновь был обречён на просмотр того же навязчивого кошмара - хрипящее лицо бородатого незнакомца, которого он душил шёлковым платком в грязной охтинской подворотне, кривлялось и подмигивало, меняя очертания, пока Борис не осознавал в ужасе, что это - его лицо...Он понимал, что душит самого себя - но лишь туже затягивал концы платка.
В 1906-году произошел чудовищный конфуз с приговорённым ЦК партии эсеров священником Гапоном. Борис Викторович имел к попу личные счёты и голосовал за смертную казнь, хотя многие товарищи были против. Потом тщательно отследил сволочь до самой дачи в Озерках. Ошибки быть не могло - светила такая же, как сегодня, полная луна. Свеча на окне мигнула красной морзянкой - всё в порядке, гадина на месте. Борис снял браунинг с предохранителя и шагнул в гостиную. И тут по ушам ему ударил какой-то ритмический непонятный гул, комната наполнилась зелёным свечением, и Гапон, только что сидевший с газетами в вольтеровском кресле перед камином, растворился в воздухе!
Борис сориентировался не сразу - революционно-материалистическая картина мира разом дала трещину по всему полю. В мистику Савинков не верил. Подкупленного сторожа пришлось втихаря замочить в сортире. Потом почти на автомате в районе красных фонарей на Охте он отследил загулявшего бородача похожей на попа комплекции - нужно же было как-то отчитываться перед Азефом. Удавил платком в подворотне - а тело отвёз на извозчике в Озерки и, переодев в рясу, подвесил в петле. Извозчика ликвидировал по дороге контрольным в затылок. Фуфло, как это ни странно, прокатило. Труп лже-Гапона нашли только через месяц, черви не оставили криминалистам ни единого шанса - кроме рясы и чёрной бороды, там опознавать было нечего...
- Борис Викторович! Что с вами, проснитесь! - над ним озабоченно склонилось лицо молодого соратника Якова Блюмкина.
- Что такое? - строго спросил Савинков, вскакивая.
- Кричали на весь вагон, едрёна бомба.
- Вы выходили на станции, Яков? - Борис заметил на ботинках соратника свежую грязь.
- За кипятком. Там какой-то шухер на перроне, пришлось вернуться. А тут вы орёте как ишак, я извиняюсь.
Савинков молча вышел из купе. До чего неприятный тип этот Блюмкин. А если он продался большевикам? Борис подсознательно не доверял евреям, хоть умом и понимал, что это неправильно. Но ликвидация Ульянова-Ленина - слишком серьёзный шаг. Здесь не должно быть случайных людей. Одесские товарищи за Якова поручились головой. И всё же...Зачем он прошёл к хвостовому туалету? Как назло, вспомнилась фраза Азефа: "Доверять нельзя никому. Даже самому себе. Мне - можно..." Дверь из головного тамбура резко распахнулась, в проход ввалился красногвардейский патруль во главе с одноруким матросом.
- Проверка документов! - минуя других пассажиров, однорукий, сжимая в кулаке маузер, направился прямиком к нему. Савинков, пожав плечами, послушно сунул руку в нагрудный карман - и, повернувшись к матросу боком, дважды выстрелил в упор сквозь пальто. Однорукий рухнул, загородив остальным проход, Борис кошкой метнулся в тамбур, вслед ему загрохотали выстрелы. Дверь туалета распахнулась, и Блюмкин попытался поставить бегущему коварную подножку. Но Савинковым в такие минуты словно овладевал бес: на бегу засадив в туалет три пули, он в следующую секунду уже мчался сквозь вагоны по загромождённым узлами проходам к хвосту состава. Прыгать лучше всего с задней площадки.
Дав короткий гудок, паровоз тронулся, и Левин тревожно завертел головой. Петра Ганешина, сошедшего на станции за кипятком, среди входящих не было. Неужели отстал? На него вообще-то непохоже. Должно быть, прыгнул в другой вагон.
Соседи - купцы третьей гильдии Ухов, Ландышев и давешний толстый мещанин Макар Грибоедов тем временем угощались самогоном с салом. Речь у них по мере угощения с политики перетекла на божественное.
- А вот мы у батюшки спросим! Вы что ж не кушаете, святой отец? - словно только сейчас заметив голодные глаза Левина, Ухов протянул ему краюху хлеба с салом. - Яко в пути пребывающие...
Левин жадно набил рот.
- А вот как будет по учению? Власть большевиков - тоже от Бога? - допытывал толстяк.
- Мне кажется, Богу, если он есть, это всё по барабану, - потеряв бдительность, брякнул Левин. И тут же замер с набитым ртом - мешочники с закаменевшими лицами принялись вставать с лавок.
- Поп ненастоящий! - тоненько взвизгнул Макар Грибоедов и потянулся схватить Левина за грудки.
- Да на ём и креста нет! - взвыли Ухов и Ландышев. Левин, вскочив, метнулся через мешки по проходу к голове состава. Сзади за ним, матерясь, с топотом гналась православная общественность.
В тамбуре одиннадцатого вагона Савинкова чуть не сшиб с ног бегущий навстречу поп. Борис обнял его, чтобы не упасть, мельком глянул - и отшатнулся. На него в упор смотрело его собственное лицо, так же перекошенное от ужаса! Кошмар продолжался наяву. Сзади нарастал топот патруля. Террорист инстинктивно ухватился за рукоятку стоп-крана и повис на ней всем телом. Состав дёрнуло. Распахнув дверь вагона, Савинков прыгнул в непроглядную ночь. Через минуту следом за ним под насыпь кувырком выкатился Левин. Из вагона ему вслед полыхнул запоздалый выстрел.
ГЛАВА 9. ОБРЕТЕНИЕ СИЛЫ
Fais se que dois adviegne que peut.
(Делай что должен, и будь что будет.)
Французская рыцарская песня.
В груди у Петра Ганешина, пока он спешил с помятым котелком по перрону к бойлерной, звучал неопознанный, но явно революционный мотив на слова Шевчука. Слава ВКПб, свершилось! Волею таинственного Бубна они с Левиным очутились в прекрасном и яростном вихре Гражданской войны, описанном гениальным автором Краткого курса. О такой удаче гость из будущего мог разве что мечтать. От водокачки донеслись злобные крики - туда со всех сторон сбегался народ. Петра чуть не сбила с ног кодла крестьян, вооружённых вилами и дрекольем, но рефлексы городового сработали - он ухватил за рукав белобрысого парня и, взяв его на болевой, развернул к себе лицом.