После дормонских событий я лишился работы. Но у меня была торгово-производственная фирма, в которой мои художники оформители и монтажники работали и получали зарплату. Мы занимались обшивкой стен и потолков зданий и их художественным оформлением. Потолочные обшивки делались из пенопласта серого света. Настенные обшивки мы делали из пластиковых покрытий серого света, похожих на доску. Эти материалы, во-первых, были несгораемыми, во-вторых, они выглядели красиво, придавая комнате комфортный и уютный вид. Кроме того, мы монтировали и устанавливали на пластиковых потолках маленькие, но ярко светящие светильники марки "Филипс". Эти серые пластиковые квадраты прикреплялись на алюминиевые каркасы, которые гармонично сливались своим блеском и цветом с серыми квадратиками, сделанными из пенопласта. К нам тогда обращались с заказом в основном банки, госучреждения и другие более богатые организации. Монтажники у меня были сдержанными и дисциплинированными. Но художники мои злоупотребляли спиртными напитками. Мне не хотелось увольнять их с работы, так как они были очень талантливыми. С другой стороны, мне было их жалко. Бедняги, они работали честно, выполняли заказы вовремя, получали неплохую зарплату, но всегда ходили подвыпившими. Они любили выпить и пропивали в кабаках свою заработную плату всю до копейки. Но они не были бомжами, имели дом, семью и прилично одевались. Одного звали Шурик (Шухрат) другого- Алик (Адхам). У них был отдельный офис в аварийном здании старого медицинского института. Наши клиенты боялись заходить туда, опасаясь, как бы ни остаться под завалами, в случае обвала крыши. Но художникам было все равно, то есть они привыкли как-то к этому. Поскольку мои художники, как и я, были художниками-оформителями, я просто обязан нарисовать их словесный портрет. Так вот. Шурик был высокий тощий, мордастый, смуглый, с черными волосами и бровями, с лошадиным лицом, узкоглазый, с большим ртом, с тонкими губами, со впадинами на лице и с орлиным носом. Шухрат в детстве воспитывался в интернате, поэтому он без акцента говорил по-русски. Алик (Адхам) был человеком невысокого роста, с рыжеватыми волосами и бровями, с большими глазами и коричнево-золотистыми зрачками. Он тоже бегло говорил по-русски и играл на гитаре. Оба они были веселыми по природе и умели рассмешить своих собеседников, рассказывая смешные байки и анекдоты. Они меня называли отцом. Когда я приходил к ним, они радовались, как маленькие, выходя ко мне на встречу и пританцовывая:
- Отец наш вернулся! Наш кормилец пришел! - шумели они, отрываясь от работы, держа в руках кисти или щетки. Потом начинали жаловаться:
- Отец, мы умираем от жажды. Головы наши трещат от боли. Дай нам денег на похмелье! - умоляли они.
Они даже шашлык не ели без водки.
Однажды я отправил Алика (Адхама) на улицу, чтобы он купил сначала самсу, а потом водку. Он вернулся с тревожными глазами и с бледным лицом.
- Что случилось? - спросил я у Алика.
- Блин, иду я по улице и встречаю лоб в лоб человека, которому я должен 500 долларов США. Еле избавился. Он хочет подать на меня в суд. Дело в том, что я когда-то был посредником одной сделки, но тот человек, с которым я познакомился, обманул нас и исчез вместе с товаром. Он сказал так: "Ты был посредником, ты и заплатишь". Не знаю, что теперь делать. Если об этом узнает моя мама, то она выгонит меня из дома - сказал Адхам.
- Да ты сильно не переживай, Алик. Мы тебе поможем - сказал я.
- Да? А как? - удивился Алик.
- Очень просто. Мы с Шуриком каждую неделю будем навещать тебя, когда тебя посадят за мошенничество, и ты будешь мотать свой срок в зонах, в лагерях, напевая лагерные песни в холодных бараках - сказал я.
Услышав это, Алик засмеялся. Шурик хохотал. Я тоже.
- Нет, я серьезно говорю, друзья мои. Если не найду на днях деньги, он меня точно отдаст под суд. Я не боюсь тюрьмы. Боюсь только, что я - единственный сын у мамы, и ей трудно будет пережить мой арест. Тем более я вырос без отца. Вот поэтому, когда я встречаю того человека, у меня возникает такое чувство, как будто передо мной стоит сам ангел смерти Азраил. Боюсь прихватить когда-нибудь обширный инфаркт. Вам смешно. конечно... - сказал Адхам.
Я опять стал подшучивать над ним:
- Ну, тогда, тебе придется приобрести сварочный щит, ну такая маска сварщиков - сказал я.
- А зачем? - спросил Адхам.
- Ну, для того чтобы скрываться от долга. Когда ты будешь ходить по улице, надев сварочную маску, тот человек не узнает тебя - говорю я.
Снова смех.
Так мы жили тогда, преодолевая горе и страдания с помощью юмора.
Но вскоре местные власти добрались и до моей фирмы. Начали возникать различные финансовые проблемы, типа когда я захожу в банк, чтобы внести определенную сумму или, наоборот, когда хочу перечислить деньги на банковские счета моей фирмы, операторы приостанавливают денежные операции под различными предлогами, и мне приходится бегать из одной организации в другую. В конце концов, они прикрыли мою фирму. Надо мной начали сгущаться черные тучи. Я лишился не только имущества, но и друзей тоже. Друзья мои, которые когда-то, присутствуя у меня дома на банкетах, произносили красивые тосты и клялись что, если надо, то ради меня они не пощадят даже свою жизнь, исчезли - как в воду канули. Знакомые поэты и писатели тоже стали переходить на другую сторону улицы, случайно увидев меня. Но что интересное, - те люди, которых я не приглашал на банкеты и которые ничего не просили у меня, когда я был богатым, стали мне помогать. Мне стало стыдно от того, что я забывал о них, когда у меня было почти всё.
Однажды я поехал в Ташкент, чтобы пообщаться с друзьями, которые работают в газетах и журналах. Приехав в Ташкент, я зашел в шестнадцатиэтажное здание, в котором располагался журнальный центр. Поскольку у них работа начиналась в 9 часов, мне пришлось подождать. Я стоял в сторонке, наблюдая за людьми, которые начали приходить на работу. И я заметил, как несколько так называемых поэтов и писателей прошли мимо меня, не желая поздороваться со мной. Смотрю - идет ещё один поэт по имени Аъзам Уктам. Я стоял у висячих телефонов, делая вид, что изучаю список, а на самом деле незаметно наблюдал за Аъзамом Уктамом. Вдруг Аъзам Уктам остановился и, глядя в мою сторону, говорит:
- Холдор Вулкан? Я обернулся и сказал:
- А-а, Аъзам Уктам, Саламалейкум.
Аъзам подошёл ко мне, и мы поздоровались, обнявшись. Спросили друг у друга, как дела и так далее.
- Ну что, Вы хотите подняться на какой-нибудь этаж? Может, зайдем ко мне - сказал Аъзам Уктам.
- Да, пожалуй - сказал я.
Аъзам Уктам показал своё удостоверение милиционерам и сказал, указывая на меня:
- Этот человек со мной. Милиционер дал добро, и мы с Аъзамом Уктамом поднялись на лифте наверх. Аъзам Уктам был очень религиозным человеком. Поэтому открывая ключом свой кабинет, он произнёс: "Бисмиллахиррохманиррохийм ".
Мы зашли в его кабинет. Аъзам указал на кресло.
- Садитесь, Холдор Вулкан. Я сейчас быстро приготовлю чай, и мы вместе будем завтракать. Где-то здесь должны быть печенье и пряники.
С этими словами Аъзам Уктам налил воду в маленький чайник и, перед тем включить кипятильник, сказал:
- Всю ночь я молился и читал Коран. От напряжения у меня опухли ноги - сказал он.
- Ну, как поживаете, поэт? Как Андижан? - спросил он.
- Спасибо, всё хорошо сказал я, и Аъзам продолжал:
- Недавно к писателю Анвару Абиджану приехал из Ферганы его друг-одноклассник. Они зашли в кафе и начали беседовать. Анвар Абиджан спросил у своего друга, мол, как там в Фергане. Его друг сказал:
- Ты, помнешь, нашего одноклассника Каппанова?
- Да, а что? - спросил Анвар Абиджан.
- Он умер - сказал его друг.
- Эх, Худо рахмат килсин. Царство ему небесное - сказал Анвар Абиджан делая аминь, проведя ладонями сверху вниз по лицу.
- Потом, ты наверно ещё не забыл нашего одноклассника Супиева Адихалима? - сказал друг-одноклассник Анвара Абиджана.
- Конечно, помню. А что, он тоже умер что ли?
- Д-а-а, бедный, попал под машину и...
Анвар Абиджан снова совершил аминь, проведя ладонями по лицу, и произнес:
- Да будет ему земля пухом. Он был воистину хорошим человеком.
Его друг снова заговорил:
- Потом, этот Дуралеев тоже неожиданно...
- О-оо-оо! Бедолага. Он что, тоже в аварию попал? - спросил Анвар Абиджан.
- Нет, он злоупотреблял спиртными напитками, и в результате его печень отказала. Потом начались сахарный диабет, инсульт и так далее... Его тоже похоронили - сказал друг Анвара Абиджана, который приехал из далекой Ферганы.
Тогда Анвар Абиджан сказал своему другу:
- У меня такое чувство, что только мы с тобой и остались в живых. При этих словах двое друзей громко засмеялись.
Закончив свой рассказ, Аъзам Уктам хотел поставить чай и, опустив в чайник с водой маленький кипятильник, вставил вилку в розетку. Тут возникло короткое замыкание, и кипятильник взорвался. Аъзам Уктам отскочил назад и от бессилья присел на стул. Мы засмеялись. Смеялись, смеялись, потом Аъзам сказал:
- Эх, я чуть не погиб! Слава Аллаху, Алхамдулиллах, Алхамдулиллах! Если бы что-нибудь случилось со мной, то люди распространили бы страшную весть, что Холдор Вулкан, укокошив Аъзама Уктама, скрылся в неизвестном направлении. Мы снова засмеялись.
Через год я зашел в библиотеку имени Захириддина Мухаммада Бобура в Андижане, чтобы убить время, читая подшивки газет. Я листал подшивку литературной газеты "Узбекистан адабиёти ва санъати", и вдруг на одной из её страниц я увидел фотографию Аъзама Уктама. Смотрю - там напечатан некролог и написано крупными траурными буквами "Узбекская Литература понесла большую утрату. Ушел из жизни поэт Аъзам Уктам". Прочитав некролог, я долго не мог придти в себя. Потом по мусульманскому обычаю совершил аминь, проведя ладонями по лицу и произнес: "Да благословит Аллах моего друга, честного мусульманина, талантливого поэта и хорошего человека Аъзама Уктама!