Осень. Окрестность замерла словно человек, который стоит в музее изобразительных искусств перед восхитительными картинами великих художников. Воды в анхарах прозрачны, в них видны красно оранжевые ноги уток которые плавают бороздя поверхности тихих вод за горбатым мостом. Небо было похоже на огромный, серый шлем погибшего героя, а деревья, роняя свои желтые и багряные листья, стояли как воины, молча склонив головы над погибшим однополчанином. С голых веток, замирая в садах, они пугливо глядят вдаль, откуда скоро придут небывалые холода с туманами и многочисленными воронами, которые в морозные вечера садятся на ветки старых ив и тополей, шумя хриплыми голосами, пока солнце полностью не сгорит на далеком, холодном горизонте.
Куффар шагал по дороге, которая вела к берегу реки "Чучурдак", где сегодня он должен был встретиться со своей возлюбленной девушкой Гуррабо. Повернув в сторону старой мельницы, он услышал журавлиные голоса и, взглянув на небо, увидел большую стаю журавлей, которые летели, образовав фигуру в форме треугольника, похожую на указку, показывающую на юг, куда они направлялись. Куффар остановился, провожая взглядом эту странную птичью геометрию на фоне огромного неба. Журавли печально курлыкали и медленно удалялись, словно прощаясь с людьми навсегда. Они летели высоко вдоль облаков, плывущих на север. По мере того, как они отдалялись, их крик затихал. Через несколько минут они исчезли с поля зрения Куффара, превратившись в маленькие точки на желтеющем горизонте. После отлёта журавлей Куффару показалась, что опустела его душа, опустели поля и сады, опустел вес мир. У него было такое чувство, словно он навсегда проводил в дальние края своего самого близкого человека. С такими чувствами Куффар шёл к берегу реки "Чучурдак" и успокаивал себя, думая о встрече со своей Гуррабо. Душа его снова наполнится радостью. Но, увы, оказывается, реальность не всегда совпадает с ожиданиями человека. Когда он стал спускаться по тропе вниз к берегу, он увидел на скошенных лугах табун лошадей и стадо коров, а в тополиной роще стояла Гуррабо и с интересом наблюдала, как молодой художник рисует этюд. Художник был в штормовке молочного цвета и в джинсах. На шее у него болтался длинный шарф, и на голове - надетый наискось черный берет. Его шарф трепетался на ветру. Увидев это, Куффар остановился на миг, потом решил все-таки пойти туда, готовый зажарить заживо своё сердце на сковородке ревности. Там стояла её любимая девушка рядом с художником.
- А, пришел, Куффар? Здравствуй! Познакомься, это Бирсомбер, наш родственник из города. Он учится на втором курсе Театрального художественного училища. Смотри, как он рисует! Просто молодец! - красиво улыбаясь, с восхищением сказала Гуррабо. Куффар подошел к ним поближе и поздоровался с Гуррабо. Потом, косо посмотрел на художника и его рисунок, держа руки за спиной, как арестованный. Первым протянул руку Бирсомбер
- Привет...
-Привет - ответил Куффар и крепко пожал руку художнику. Бирсомбер смерил взглядом Куффара с головы до ног, как аристократ смотрит на голодранца и продолжил рисовать лошадей, которые паслись на скошенном рисовом поле
. - Ну, что, Гуррабо, пойдём, побродим по берегу - сказал Куффар, указывая на берег, где колыхал на осеннем ветру тростник с камышом длиной выше человеческого роста и где ветер тонко завывал в зарослях степных можжевельников, которые росли у подножья оврагов.
- Ну, Куффарчик, как мы оставим гостя одного? Он же не знает географии наших мест. Давай, подождем, а? Пусть Бирсомбер дорисует свой пейзаж.
- Да, оставь ты его, ради бога. Пусть себе рисует. А мы с тобой пока погуляем. Его, что, собаки загрызут здесь?
- Куффар, какой же ты невежливый, не стыдно тебе? Кто так обращается с гостем? Ведь, он наш гость... После этих слов Куффар расстроился и, опустив голову, присел:
- Яа-а-сно - сказал он, небрежно сплюнув сквозь зубы и с укором глядя на Бирсомбера
- Ты что, обиделся что ли, дурачок? Ты прям как маленький - засмеялась Гуррабо, подойдя ближе к Куффару.
-А ты почему огораживаешь его? Восхваляешь его мазню. Может он успел нарисовать твой портрет с натуры? Тоже мне, Клод Моне, Ван Гог! Нашел бесплатную молодую натурщицу... Ненавижу этих художников бродяг. Я слышал, что в девятнадцатом веке один художник нанял одного бедного человека в натурщики, который продавал на базаре дрова чтобы, прокормить семью. Бедный дровосек поверил этому сумасшедшему художнику и зашел в его мастерскую. Художник сказал ему, чтобы он лег и принял позу умиравшего богослова. Дровосек, накрывшись белой материей, похожей на саван, лег, приняв позу умирающего человека, а художнику это не понравилось. А как может простой дровосек изобразить умирающего человека? Прикинь сама. Он же не артист, правда? Так вот, после этого художник-злодей закрыл дверь на засов и взял острый нож, которым он обычно резал холсты, и искромсал бедного дровосека этим ножом. Когда дровосек стал умирать, художник быстро сделал наброски углем, потом, когда стемнело, закопал труп натурщика в ближайшем лесу. А картину он нарисовал и получил широкое признание в обществе. Но вскоре местная полиция докопалась до него, и его арестовали. Злополучную картину тоже конфисковали. Потом художника бросили в глубокий земляной зиндан, где держали голодных тигров, и тигры растерзали художника. Услышав рассказ Куффара, художник Бирсомбер засмеялся. Куффар ешё сильнее разозлился и поднялся:
- Ты чего смеешься, а, эй Пикассо? - спросил он.
Бирсомбер засмеялся ещё громче. Потом он утих.
У Куффара сжались кулаки. Гуррабо стала его успокаивать:
- Брось, Куффарчик, не надо, успокойся.
Куффар снова обратился к Бирсомберу:
: - Эй, Левитан, a ты сможешь нарисовать меня? Я бы заплатил тебе. Заработал бы маленько на чай с булочкой.
- Почему бы и нет? Конечно, могу. Причем, у тебя интересная шевелюра, а это вдохновляет любого художника. А на счет чаевых, не беспокойся. Я достаточно обеспечен, то есть не нуждаюсь в твоих подаяниях. Давай, садись, чего ты стоишь как этот самый... - сказал Бирсомбер.
Куффар сел на землю и сказал:
- Но, я заранее предупреждаю тебя, халтурщик, что я не дровосек. Попробуй только вытащить нож, я ударю так, что рукоятка ножа останется в твоей руке, а лезвие воткнется в твою задницу - сказал Куффар.
Бирсомбер начал делать наброски, ехидно смеясь, как сапожник. Гуррабо боялась, как бы эти двое не подрались.
- Не бойся, я не собираюсь загреметь за решётку и сидеть за какую-то там ерунду. Вот был бы ты хотя бы дровосеком, то другое дело. То есть, я бы тебя убил с наслаждением. А тут, видишь ли... - сказал Бирсомбер.
- Ты, рисуй, рисуй, Пикассо допотопный. Заткнись и не болтай - нахмурился Куффар.
Бирсомбер усердно рисовал портрет Куффара, время от времени бросая взгляд на лицо своего соперника. Наконец, он закончил работу и, подписавшись, протянул портрет владельцу.
- На, бери, и не забудь повесить картину в своей комнате на видном месте. Будешь хвастаться, показывая всем, когда придут гости - сказал Бирсомбер.
Куффар взял портрет, но увидев рисунок, он от злости вскочил с места, на котором сидел, скрестив ноги калачиком как йога во время медитации. Его разозлило, что рисунок выглядел очень оскорбительным. Бирсомбер нарисовал не портрет, а карикатуру. Он изобразил Куффара с очень узкими глазами, с тонкими и чересчур большими ушами, а крупные передние зубы, которые торчали сквозь вздутые губы, напоминали зубы кролика. Нос его был похож на половой член. Куффар разорвал бумагу с "портретом" на клочки, ударил Бирсомбера разорванной бумагой по лицу, нанеся при этом удар ногой. Тот от удара свалился с походного стульчика, как диктатор падает с гнилого трона, при этом он упал лицом на землю вместе со своим треножником. От испуга Гуррабо закричала, крепко вцепившись в руки Куффара. Она умоляла его и плакала:
- Остановись, Куффар! Прошу тебя! Не бей его, он же гость! Слышишь, прошу тебя! Если ты меня любишь, прекрати сейчас же!.. Последние слова Гуррабо воздействовали на Куффара, и он оставил в покое Бирсомбера, который еле поднялся на ноги.
- Ну что, ещё хочешь? - спросил Куффар у художника. Бирсомбер, спокойно поправив одежду, сказал:
- Если ты - мужик, не дерись с гостями в своей деревне. И будь осторожен, когда поедешь в город. Если, не дай бог, попадешь в мои руки, то я нарисую тебя так, что будешь висеть живым произведением искусства на стене. Твою рожу даже с помощью ножа не могут соскрести со стены.
- Ты, не пугай меня, попугайчик зеленый, только намекни, где и когда встретимся, я приеду - сказал Куффар.
Между тем, Гуррабо стала помогать художнику собирать вещи, прося у него прощенья.
- Ты чего, помогаешь ему и извиняешься перед ним, Гуррабо? Он же не достоин и не заслуживает этого - сказал Куффар.
-Уйди, дурак! - закричала Гуррабо, толкнув Куффара в живот. Она плакала.
- Ах, так? - сказал Куффар, ну, тогда я пошёл.
Когда он стал удалятся, Гуррабо закричала ему вслед:
- Стой! Вернись, Куффар! Прости-и-и!..
Но Куффар, не оборачиваясь, ускорил шаги, идя по пыльной дороге. Через некоторое время он поднялся из оврага наверх и на повороте за старой мельницей исчез из виду.