Очередь надежды не давала. Ее длина, и сердобольные слова бабушек это подтверждали. Более чем. Семен ждать не стал:
- А магазин есть?
Бабульки все так же радостно обозначили направление, но скептически скривленные губы сулили "некомильфо". Оправдалось "с походом".
Черная буханка сквозила сыростью. Ее проваленная внутрь кривая обугленная "корка" прикрывала почти пластилиновую мякоть. Ну что ж, теперь понятно, как Ленин на каторге вместо того, чтобы хлеб есть, из него чернильницы лепил (из хорошего хлеба не лепится - детский опыт) и только при "шухере" заглатывал его вместе с молочными чернилами.
К зубам липнет.
Тяжелый "глиняный" кусок упал в желудок. Похоже, надолго.
- В зоне пекут, - оправдалась продавщица перед "пришлым". Своего бы просто послала, если бы тот вообще сподобилась вякнуть ("сам дурак").
--------------------------------
Зоны. Решеты.
Край сотен километров колючей проволоки. Многие тысячи автоматчиков, приписанных к зонам и пожизненно обитающие на дощатых, крашеных в зеленое, подмостках таежной сцены. Миллионы временных зрителей, внимательно наблюдающих из "камерного зала" за перипетиями каждого акта растянувшегося вокруг них на долгие годы однообразного спектакля. Сидельцы. А чё еще делать?
Все для блага человека. Все во имя человека.
Такой вот хлеб.
--------------------------------
- А где здесь Дед живет?
Продавщица оторвала глаза от тетрадки с балансом и подняла брови.
- Ну, "Дед", - он уточнил нажимом интонации, зная, что все знают.
Звуков в ответ не последовало. Только махнула молча рукой на дорогу к лесу и преувеличенно-сосредоточенно погрузилась в расчеты. Когда дверь хлопнула, продавщица на мгновенье подняла взгляд и тут же спрятала его вглубь. От греха подальше.
--------------------------------
- Ты, ить, туды не клади, - Семен остановился, ожидая, - Под навес его. К стеночке.
Семен понес топор куда сказано было. Не сомневаясь, не пытаясь проверять, тем более, выяснять. Зачем "выяснять"? И так ясно. Конечно, сомнение - первый шаг к познанию. Но человек Знания сомнений не имеет. Идет твердо, ясно, не задумываясь. По мере исчезновения сомнений приходит легкость, наступает ясность. Цель очевидна. Пути ее достижения появляются сами. Ежедневно, ежеминутно, выступают из тумана животного, неразумного. Именно тогда, когда это нужно. Когда приходит время.
Часто слабость подкашивает ноги сомнением неизвестности Пути - от начала и до его конца. Но, вновь становясь на дорогу, обретаешь уверенность и твердость.
Все приходит само. Автобус, ветка в лесу от комаров, ягода лечебная. Сто лет ходил мимо - не видел. А болезнь пришла - и вот она. Да и болезни приходить теперь не спешат.
Забываются.
--------------------------------
Запах трав в сарае кружил голову, не дурманя.
- Вот Мишаня вернется, мясца принесет.
- Как он тут?
- А че ить ему сдеется? Живет.
- Не пьет больше?
- А зачем? Баловство это, а он теперь при деле. Тайга пьяного не примет.
- Поживу я, Дед?
- А и живи. Места всем хватит. Земля большая, - седой, не по годам бодрый белый старичок легко, как бы не оставляя на земле следов, едва касаясь ее, скользил по двору, подбирая, поправляя, готовя, прилаживая.
- Дед, а тебе лет-то сколько? А то Мишаня не писал, а люди глаза прячут.
Дедок остановился на мгновенье, глянул озорно улыбающимися глазами, измерил "дитятю" с высокой головы до широких ступней:
- А ты все годами меряешь? Сам ведь знаешь, - острый взгляд легко проткнул черепушку насквозь, вежливо пошарил там по верхам неуложенных еще "закромов", пошебуршил чуток и так же вежливо закрылся, - Сам знаешь. Чего спрашиваешь?
"Знаю ..." - Сема глубоко выдохнул. Сомнения - путь в никуда. Не дело это. Он подхватил завалившуюся с краю дома жердину и понес ее за сарай, приводить в порядок.