Раз, два, ... три, четыре ... утро в сноуборде начинается с лопаты, - если, конечно, ты вырос из ровного пайпа и твой склон давно уже вне трассы. А в русском кайте - утро с лопаты начинается всегда. Ибо кайт - это всегда вне трассы, а самый кайт-кайф - это после только что выпавшего толстого снега, и дорог после такого снега в России не было, нет и не будет никогда ... особенно, во дворе.
Так что "раз" ... и широкий фанерный скребок, словно секира, подрубает пласт снизу. Под самый корень режет это коричневатое, полусоленое, омерзительно скользко спекшееся на морозе, в сводках дорожников называемое убранным с проезжей части снегом.
"Два" ... и это привычное русское г. аккуратно летит через дорогу и через параллельный ей пешеходный тротуар, прямо на заснеженный газон, накрывая его железными гремящими друг о друга, небьющимися, полукаменными комьями. Вот радости-то цветам будет летом, когда наедятся они оставшейся от весны этой отравы. А, вы - экология, экология. Какая нахр ... экология? При наших-то жилконтор-барах? ... "три" - и свежайший, чистейший, хрустально-белый пухляк, выпавший только вчера, а сегодня уже с утра накрытый вдоль вереницы припаркованных машин твердыми пластами коричневой, сгребенной бульдозерным ножом коры, невесомым пухом взлетает вверх с большой лопаты и по-новогоднему красиво и празднично неспеша падает оттуда, по пути рассеиваясь и прикрывая под спящими еще окнами домов то, что брошено было на "раз".
Вот теперь хорошо. Вот теперь приятно. Красиво.
И вот если ты не дурак, то летит все это с твоей широкой лопаты не под колеса проезжающих мимо авто, а укладывается тяжелой грудой точно за газонную оградку. Но если пофигу где ты потом, - через каких-нибудь четыре-шесть часов, вечером, парковаться будешь, то можно и по-тихому, лениво "сгребсти" все то, что наковыряно было непосильным трудом от твоих родных колес на эту как бы ничейно-никчемную дорогу. А там, -
выбрался сам с воем и гамом, с визгом и матом, - ладно, - сойдет?!
вымотал силы снежною драмою, ну, да и хр... с ним - время придет -
... глядишь, к вечеру какой-нибудь чудак вдруг все это и расчистит - не пропадем же?
Мы же городские же мы (через великое южное мягкое "гэ")? А в городу-то испокон веку кто оседал? Правильно - бездельники, да ленивцы. Оно ж как? Кто в поле работать от восходу до закату неспособный, так тот, глянь, пьянь всякая, да игрив кто, да кто до дармовщины чужой больно охоч - тем в городу оно самое место. Шоб вот - от сих и до сих, а дале - не замай. Вечер да кабак - там мое дело.
Не любит таких земля, да и они по ей тож слезы тока тода проливают, когда себе за воротник досыть зальют. То ись - кажин божий день. Плачут оне бедолаги по всей Рассее, глядючи на нее, родимую чрез свой телевизор, ажно жаль их.