Аннотация: "Афористичная Россия - пособие для иностранцев"
Как МарьИванна на сноубордекаталась
На следующий день решила МарьИванна с горки поехать покататься. В телевизоре ей про то показали и рядом горка такая оказалась - в соседней деревне по дмитровской дороге.
В детстве МарьИванна каталась на санках и на картонке, только здесь санок не было. А вместо санок родителя с маленькими детями катались сбоку от всех по ледяной горке на резиновых бубликах, как на санках, да толкали друг друга этими бубликами. Поэтому посмотрела на это МарьИванна и сюда не пошла - что она маленькая что ли, толкаться?
А на других наклонах снежных, которые побольше, все люди катались на лыжах на горных и потом поднимались обратно на канате, прицепившись к нему швабрами. Сюда она тоже не пошла, потому как с большой горы кататься страшно, да и как потом на нее залезешь? И швабры своей у нее с собой не было. Не знала МарьИванна, что на горку теперь с помывочным инвентарем со своим ходить надо. Вот еще!
А на лыжах МарьИванна и в школе не стояла да и одежда в обтяжку, чтоб как у всех, ей уже не к лицу. Зато рядом на соседней горке, что поменьше, некоторые катались в каких-то валенках новомодных, видать. Со шнурками и на досках привязанных к этим самым валенкам фанерных - это почти что как на картонки похоже, что в детстве. А раз похоже, то уже и знакомое вроде.
В детстве, помнится, когда она маленькая была, каталась МарьИванна, тогда еще Маша, с другими ребятами на картонках со склона берега речки и в овраг еще. Кто стоя катался, кто сидя, а она тоже как мальчишки стоя пробовала и у нее даже получалась. Смелая она, МарьИванна была с детства, отчаянная.
И поехала МарьИванна на горку не одна, а соседа с бой взяла, НиканорСеменыча. Он дед крепкий, хоть и под семьдесят ему и заводной он ей на пару. Как заведется, бывалоча, в воскресенье с самого утра, так вся улица остановить его не может, хоть святых выноси, весь день горланит.
Вот и решили они себе сноуборды эти взять, чтобы как в детстве попробовать, но только уже по-новому, чтоб теперь как у всех. Дали им одну доску на двоих в прокате - а чего ж не дать? А "валенки" энти пришлось все же каждому свои взять - размер у Семеныча оказался не дамский.
И вышли они вдвоем на боковую горку небольшую, где все учатся, там где не сильно наклонено и чужими штанами давно все уже вровень до гладкого льда укатано. Да и стали они себе учиться. Надел Семеныч эту доску на ноги, хотел встать, а она возьми, да поедь под ним, навроде санок, только поперек. Так и скользил он на чем сидел до самого низу, вот смеху-то было! Хорошо, хоть телогрейку дома новую надел, да штаны ватные толстые, так хоть мягче. Вот что значит одежда советская, телогрейная - ни шишек тебе, ни синяков на спине с ней, один смех.
Посидели они, посмеялись вдвоем, как МарьИванна его догнала и потом снова наверх полезли.
Пришло время МарьИванне пробовать. Надела она себе на ноги доску эту, а ноги там так раскорячились - ни встать тебе, ни сесть, только что и можно, что лежать вот так на льду, да покатываться от своей беспомощности. Подлез тогда НиканорСеменыч сзади к ней, подпер ее под спину, попробовал приподнять, а оказалось это не просто. Не детский вес-то! А потом он встал на четвереньки, да уперся и руками и ногами в лед и говорит - ты, мол, сама, давай в меня упирайся, в спину мою, а то так вместе снова вниз уедем.
Ну, уперлась она в него руками, приподнялась со скрипом, да и села на его подставленную к ней спину, как на скамейку. Вот весело то! Какое там катание! "Ты, - кричит, - Семеныч, поворачивайся боком давай вдоль склона! Мы так с тобой поедем! И мне, - кричит, - Хорошо! Сидя-то оно куда как сподручнее!"
Так и поехали они, только Семеныч долго трассу держать не смог - чай, не лошадь он какая, ломовая, чтоб на его спине с горки катались все почем зря кому не лень. Рука у него поскользнулась, да и выпал он из-под МарьИванны, а она как сидела, так и дальше со страху сама поехала. И ехала она, пока не упала.
Упала внизу уже МарьИванна, залилась себе смехом, да так со смехом и померла.
Весело это - с горки зимой кататься. Помрешь со смеху.