Никогда и нигде существовал Он, тот, в чьем сознании умещалось все
бывшее и все будущее, а также все настоящее, в чьем воображении рождались
и умирали разнообразные существа, рушились королевства, создавались
империи, гасли звезды и зарождалась жизнь. Он был Богом и мельчайшим
камешком, северо-западным ветром и скрипящим креслом, всем и ...
Старый писец не успел. Кривой кинжал полоснул по дряблой коже горла, и
кровь плеснула на желтый пергамент книги. На недописанные слова.
Уже третий месяц орочьи орды лились черными реками крови по некогда
плодородным и радостным долинам Ардора. Яростное сопротивление людей не
давало результата.
Да и может ли одинокий валун, пусть даже гранитный, сопротивляться
неумолимому напору прорвавшей плотину реки? Нет. Только когда он намертво
скреплен цементом дружбы с другими камнями в прочную плотину, только тогда
река может быть остановлена.
Давно уже выкрошился цемент дружбы. Люди стали воевать с эльфами, а
гномы закрылись в своих горных убежищах...
Стасову надоело писать. Мысли не концентрировались на книге и вяло
растекались по голове, ни за что конкретное не цепляясь. Но как только
отвлечешься от писания, так сразу подступает к сердцу тупая боль.
Машка ушла. Ушла.
Второй день он пытался отделаться от этой боли. Пытался писать, но
вымышленный мир Ардора не спасал почему-то от черных мыслей. Наоборот,
сказочное королевство корчилось в судорогах катаклизмов, подчиняясь
мрачной воле творца.
Но как же она могла так подло поступить? Стасов потряс головой. Бросила
меня и ушла к этому? Которого всегда презирала за его приземленность и
грубость?
Почему?
Я же любил ее. Отдал все, что имел. Часами стоял под окнами ждал, что
она выглянет и увидит меня - стоящего и ждущего этого взгляда. Дарил
дорогие цветы и водил в клубы, хоть и работал для этого по ночам. А днем
надо было еще и учиться, чтобы потом стать хорошим специалистом и
зарабатывать деньги, приносить их домой. Машеньке. Любимой.
Все чаще задумывался Стасов о той бельевой веревке...
Крурдль придумал целый мир! Целый новый мир кружился сейчас
зелено-голубым шариком в воображательном пузыре Крурдля и доставлял ему
огромное удовольствие. Да. Крурдль придумал не только мир, он придумал еще
и жителей для этого мира. О, да! Но не просто жителей, а таких жителей,
которые ходили, думали и Чувствовали. Крурдль сразу же научил себя
чувствовать, и удивился тому, как это приятно. Великолепно! Когда придет
Учитель, то он увидит, какой хороший Воображатель этот Крурдль, и наградит
его. Да, наградит! До его прихода осталось всего ничего, каких-то пятьсот
лет. Надо только дождаться. А пока можно развлечься и вообразить еще
чью-нибудь жизнь.
Получше, чем жизнь неудачника Стасова...
Никогда и нигде существовал Он, тот, в чьем сознании умещалось все
бывшее и все будущее, а также все настоящее, в чьем воображении рождались
и умирали разнообразные существа, рушились королевства, создавались
империи, гасли звезды и зарождалась жизнь. Он был Богом и мельчайшим
камешком, северо-западным ветром и скрипящим креслом, всем и ...
(c) Anton Abramkin, 1998