Широкая наезженная дорога уводила вперёд, меж невысоких холмов, и по её обочине ветер гнал волны из высокой травы. А вдали, там, где земля соединялась с небом, поднимались ввысь башни и шпили незнакомого города.
Сердце тревожно забилось при виде этой картины, и Гарвел прибавил шагу.
Дорога, вильнув, спустилась к большой реке - и дальше побежала берегом, так что можно было видеть корабли, плывущие к огромной арке из двух круглых башен по обеим сторонам реки. Башни соединялись высоко висящим мостом, явно предназначенным только для стражи, и на железных конусах обеих твердынь реял полосатый сигнальный флаг...
Как бывает во сне, мгновение - и город, только что казавшийся далёким, надвинулся громадой стен и ворота оказались совсем близко, как говорится, рукой подать. Солнечный свет отражался от золочёных створок с вензелями и короной, а перед ними, скрестив алебарды, стояли грозные стражники в шлемах с золотыми гребнями и стальными нагрудниками. И каждый из этих стражей был выше на голову даже эн Аннибала, не говоря уж про Гарвела, чей рост едва достал бы до середины груди великанов.
У ворот нетерпеливо ждали люди: кто в повозках, кто в каретах, кто пеш, - и все смотрели, переговариваясь, на сомкнутые створки. Гарвел вертел головой в этой толпе, изумляясь про себя обилию красок и лиц. Вот подлетел верховой на породистой, порядком взмыленной лошади - и начал было препираться со стражей... но в эту минуту где-то в городе ударили часы: гулкий звон докатился раз, другой, третий... Пробило восемь - и ворота стали медленно отворяться.
Толпа глухо заволновалась, начала напирать, но строгий окрик заставил людей остановиться. А невозмутимые великаны принялись пропускать людей в город по одному...
Когда очередь дошла до Гарвела, светлобородый стражник задал ему тот же вопрос, что и другим:
- Кто ты такой и для чего прибыл в наш город? - Тот растерянно моргнул, не зная, как ответить, а исполин продолжал, протягивая широкую ладонь: - Покажи свою дорожную грамоту!
Вот тут Гарвел испугался до дрожи в руках: роясь в поясном кошеле, он никак не мог найти своей грамоты, хотя точно помнил, что бумага была при нём. Во рту пересохло, по спине покатился холодный пот...
... и он проснулся.
Вокруг было тихо, темноту разгонял дрожащий свет свечи, и Гарвел узнал свою комнату в Асаванской башне. В окно заглядывала бледная половинка диска Охотника, а Хозяйка, видно, уже зашла. Иначе не стало бы и темноты, ведь главная луна набирает силу, и через три дня войдёт в полнолуние.
Как он здесь оказался?
Память медленно возвращалась, хотя воспоминания о недавних событиях представлялись расплывчатыми, будто случились по крайней мере неделю назад. Посвящение подёрнулось лёгкой дымкой, а пир вечером распался на череду кусков, никак не связанных между собой.
... Вот командор встал и говорит речь, но Гарвел с трудом понимает её смысл, потому что... потому что... нет, не вспомнить, пожалуй.
... А вот его, Гарвела, заставляют выпить вина из бокала, но он отказывается. Тогда почему в следующем видении ему так плохо? И... что случилось потом, чем закончился пир? Как он оказался в своей кровати, да ещё и не разделся?
Он сел и потёр ладонями лицо, изо всех сил пытаясь вспомнить.
Столько непонятного... и этот странный сон, в котором всё воспринималось, как настоящее. Только почему он снился себе пеш, а не верхом на Марко?.. И куда подевалась грамота, если до этого была при нём?
Неслышно отворилась дверь - и в комнату вошёл грузный пожилой человек; в полутьме он выглядел как тёмный силуэт. В котором по всему облику и слегка косолапой походке тотчас узнавался эн Роберто, добродушный замковый врач.
- Как себя чувствуешь, эн Гарвел? - пробасил он, подходя ближе.
- А что произошло? - вопросом на вопрос ответил тот, стремясь поскорее заполнить все прорехи в памяти.
- А разве ты не помнишь?
- Н-нет...
- Э... Ничего особенного, - бодро проговорил эн Роберто. - Просто тебе стало дурно от вина и духоты, и ты упал в обморок.
- Упал... в обморок?.. - в замешательстве повторил Гарвел. - О, Ке... Акерун... И это все видели?
- Не стоит так волноваться, юноша, - попытался успокоить его врач. - Мало ли как бывает. Такое случается... В моей практике я всякое видывал...
Но Гарвел не слушал, убитый самой мыслью, что свалился на глазах у всех, словно нервная, истеричная девчонка. Позор, теперь не отмоешься, станут хихикать за спиной... да ещё, не дай боги, приклеят унизительное прозвище.
- И командор тоже... видел? - спросил он упавшим голосом.
Эн Роберто, сочувствуя, развёл руками.
- Едва ли такое можно скрыть... Эн Аннибалу доложили в первую очередь. А эн Альфред приказал перенести тебя сюда.
- Так, значит, и он знает?! - Было отчего схватиться за голову. Теперь хоть не появляйся в коридорах Замка. Как отныне ему смотреть в глаза наставникам?.. Как объяснить, что и выпил-то всего бокал?.. Ещё сочтут невоздержанным, недостойным рыцарского звания...
- Не стоит так переживать, - вновь попробовал его отвлечь эн Роберто. - Лучше вспомни, случалось ли подобное раньше? И доводилось ли тебе прежде пить вино, и какой крепости?
Да что он, и впрямь за девчонку его держит?
- Доводилось, конечно! - сказал Гарвел с раздражением. - Или, если волосы длинные, так на женщину похож?!.. И оставьте меня в покое с вашими душеспасительными разговорами! Ну, упал и упал, хватит уже об этом.
Эн Роберто одобрительно похлопал его по плечу:
- Вот и правильно, не раскисай. Мало ли как в жизни бывает... Дай-ка у тебя ещё пульс послушаю...
- Да здоров я уже! - окончательно вышел из себя Гарвел. - Оставьте меня одного, ради Владычицы!
Врач укоризненно покачал головой. И произнёс со строгостью:
- Ты эти истерики-то брось, дело нешуточное. Мне перед командором отвечать, так что давай руку без разговоров. Так... А теперь дай выслушаю... Хорошо. Голова кружится, тошнит? Какие жалобы?
- Нет никаких жалоб... - буркнул он, отворачиваясь. - Всё прошло уже.
- А как с памятью? - продолжал допрос въедливый эн Роберто.
- О, Владычица! - сквозь зубы проговорил Гарвел. - Сделайте милость, не мучьте! И без вас тошно.
- Хорошо, успокойся, а я зайду попозже. Так что мне доложить командору?
Гарвел нахмурился, потёр лоб.
- Скажите, что я... готов ему служить, как и прежде.
После ухода врача Гарвел ещё некоторое время сидел, потирая пальцами лоб и виски. Наверно, стоило сказать эн Роберто про эту внезапную головную боль, но было отчего-то неловко. И так показал себя слабаком; упасть в обморок перед всем Замком - об этом, он не сомневался, ещё долго не забудут!
Между тем голова просто раскалывалась от боли, и скоро стали слезиться глаза, а потом... Гарвел и сам после не смог понятно истолковать свои ощущения.
Ни дать ни взять его кто назвал по имени. Или это почудилось в тишине ночи? Или может, он заснул и спит?
Призрачно-зеленоватый серп Охотника будто сделался ярче, надвинулся на окно... И шёпот, невнятный, неосязаемый, зашелестел в терзаемых болью висках. Кто-то незримый шептал на неведомом языке, словно жрец бормотал древнее заклинание... А после родился тончайший, лёгкий звук, напоминавший далёкую флейту - и в груди появилось неясное томление, жажда... чего? Наверно, в мире и слов-то нет, чтобы описать подобное: бесплотный голос, зовущий, приказывающий, уводящий в неведомое.
Наваждение!
Гарвел подошёл к окну. Отсюда, из Асаванской башни, были видны только заросли кустарников, чьи голые ветки, качаясь, то и дело перечёркивали лунный серп. Чуть поодаль поднималась замковая стена, а если выглянуть в окно, то, вывернув шею, можно увидеть утонувшую в тени сторожку привратника. А ворота отсюда и вовсе не разглядеть.
Но они там были. А за ними начиналась дорога. Увидеть бы её сейчас, двойной лентой уходящую вдаль, до самого небоската. Ступить бы на неё, утоптанную множеством ног, копыт и повозок - и пойти вперёд, всё дальше и дальше, повинуясь неведомой силе...
Лунный свет казался колдовским мороком, а далёкая флейта продолжала звучать, и была в этом нежном звуке неземная грусть. И внезапно Гарвел понял, о чём настойчиво шептал ему бесплотный голос.
"Всё пройдёт, всё закончится, жизнь человеческая бренна... Холодное бессмертие вечности - лишь для звёзд... Смерть подобна увяданию осени, и никто не избежит её дыхания. Она ждёт своего часа, она стоит за твоим окном... Но не страшись её мёртвых объятий: твоё время ещё не пришло..."
- Да я и не страшусь, - ответил он в темноту, - тоже мне, выдумали, чем пугать.