Начало недели как мне стало ясно - это не только начало повседневных занятий, наполняющих грядущий день скучной рутиной, но и время, когда вся устоявшаяся жизнь человека может начать в корне меняться, полетев либо к чертям под хвост, либо понестись вместе с ветрами приключений к неизвестному далеку. Со мною же как раз произошло и то, и другое.
И сейчас, спустя десять лет, сидя в удобном кресле в уютной комнате своего дома, я, вероятно, должна возблагодарить тот судьбоносный день, с которого все и началось. Но прежде чем приступить к повествованию своей невероятно захватывающей истории (иначе не назовешь) я прямо таки обязана сказать хотя бы пару слов о себе.
Итак. Имя мое Наттисса. Моя мать, да хранят ее душу боги, покинула эту грешную землю, когда я была еще младенцем, и моему досточтимому батюшке ничего не оставалось, как самому заняться моим воспитанием.
Мой отец, известный в некоторых кругах светского общества, граф де Леурий, владелец имения в западных землях, находящейся при нем крошечной деревни - всего в несколько дворов, и небольшого, но весьма красивого, замка около столицы Пертоно - нашего королевства.
Не смотря на то, что я всем сердцем люблю, и вероятно, буду любить до смертного одра, мой родной город, в нем, а вернее, в его устоях, есть уйма недостатков, которые, будь моя воля, изменила бы сразу же. И одним из таких недостатков является необходимость в определенный срок выходить замуж (или жениться) в не зависимости любишь ты или нет избранника семьи. Да, это неизбежность и обязанность каждой девушки моего времени, однако я считаю, что даже неизбежность можно изменить. Стоит только пожелать.
И мне представилась такая возможность, когда настал счастливый день моего шестнадцатилетия (хотя я бы назвала этот день черным днем календаря, когда выносится решение об окончании вольной жизни). Утром служанка, учтиво поклонившись, и пожелав "доброго утра юной госпоже", подала легкое платье из синего шелка, и застегнув его, тихо удалилась, прикрыв за собою двери моей спальни.
Неторопливо (а куда спешить? "Эшафот" все равно никуда не сбежит), подойдя к зеркалу, я критично оглядела свое отражение, и не удержавшись, скорчила пару смешных рожиц стройной, красивой девушке, с аристократичными чертами бледного лица, темно-русыми волосами уложенными в затейливую прическу, и чуть иронично глядящей на меня большими карими глазами с той стороны зазеркалья.
Ну вот... С днем рождения тебя, Тиса... - Негромко произнесла я, как-то невесело улыбнувшись отражению. - Интересно, скоро ли батюшка придет?
И словно в ответ на мои мысли, в двери моей спальни деликатно постучали.
Входите... - Отозвалась я, после непродолжительного молчания. Дверь бесшумно отворилась, и на пороге моей комнаты появился отец.
Всегда следящий за своим видом, он и сейчас выглядел безупречно. Камзол из дорогого бархата без единой складки, темные брюки заправлены в высокие голенища сапог, на крепких плечах тонкий плащ с изящной вышивкой.
Вообще, отец для меня был, и остается единственным идеалом мужчины, и я хотела бы, чтобы мой будущий супруг был таким же. Таким же красивым, мудрым, смелым. Таким же чутким и заботливым... И чтобы обязательно прислушивался к моим советам. Но если даже чего ни будь из этого у него не будет - я не расстроюсь. Ведь я - женщина, а женщина всегда может воспитать в мужчине необходимые качества.
С такими вот мыслями я стояла, и чуть склонив голову, любовалась своим отцом. Какой же он все - таки красивый... темные волосы с нитками седины аккуратно зачесаны назад, меж бровей, если присмотреться, пролегла небольшая морщинка. Чуть крупноватый нос и небольшая, подстриженная бородка. На тонких губах играет теплая улыбка, а в синих глазах нет-нет, да промелькнет отцовская печаль о так быстро растущих детях.
Сделав шаг вперед, граф раскрыл объятия, и я не преминула укрыться у него на груди, наплевав на все нормы поведения знатной леди.
С днем рождения, Натти... - Ласково произнес отец, нежно проведя рукой по моей спине. - Как же быстро ты выросла...
Отец, не нужно, мне ведь лишь шестнадцать! И пока что жалеть не о чем. - Как можно более жизнерадостнее отозвалась я, подняв голову и заглянув в глаза отца.
Да, ты права. Сожалеть пока не о чем... Как ты спала, дорогая? - Быстро сменил тему отец.
Благодарю, довольно мирно. - С улыбкой ответила я, решив скрыть тот факт, что сегодняшнее сновидение было отнюдь не спокойным - постоянно виделась какая то непонятная муть. - А ты?
Все хорошо, милая. Приятно, что ты тревожишься обо мне, хотя и не стоит.
Я ведь твоя дочь, а значит должна тревожиться за твое здоровье. - С наигранным полу возмущением качнула головой я.
Ну, хорошо. Тебя не переспоришь. - Со смешком отозвался отец, пальцем погладив меня по щеке. - Пойдем вниз? Слуги приготовили дивный завтрак.
Пойдем конечно! Я голодна, и с радостью разделю с тобой трапезу.
***
Трапеза в малой гостиной прошла тихо. Ни я, ни отец, по рамкам этикета, не проронили ни единого слова во время еды, хотя сказать хотелось так много... Наконец, когда завтрак был окончен, и я, промокнув уголки губ салфеткой, хотела было удалиться, отец заговорил.
Наттисса, милая, сегодня тебе исполнилось шестнадцать лет, и я хотел бы вручить тебе один подарок. - С этими словами, граф поднялся из-за стола, и галантно протянув мне руку, помог встать, сопроводив затем к выходу из имения.
Гордо расправив плечи, я шла под руку с отцом, но все же не могла успокоить свое любопытство, то и дело гадая о таинственном подарке. Выйдя на порог, я вдохнула легкий порыв свежего весеннего ветерка, и улыбнулась: все-таки жизнь прекрасна, даже когда тебе настает шестнадцать. Теплое солнышко пригревает, разнообразие цветов на ухоженных цветниках радует глаз, небо чистое, без единого облачка, и вдобавок изредка доносится приближающийся перестук подкованных копыт. Перестук? Я в некотором удивлении вскинула брови, взглянув на сдержанно, и как-то подозрительно загадочно улыбающегося отца. Для конных прогулок как - то рановато, а обычным "выгулом" наших лошадей занимаются лишь конюхи...
Чуть нахмурившись, и сопоставив все, я вдруг поняла причину его улыбки. А поняв, с трудом подавила радостный вопль.
Со стороны конюшен, ведомый под уздцы слугой, шел, хотя нет, скорее плыл, тонконогий гнедой жеребец. Шелковистая грива струящимися волнами спадала на бок, в глубоких глазах затаилась какая то хитринка, словно жеребец в уме прикидывал, смогу ли я им управлять, ноздри то и дело расширялись от мерного дыхания, а под кожей тугими сплетениями перекатывались мышцы.
Затаив дыхание, я даже не заметила, как отец отпустил мою руку, и отступив на шаг, довольно смотрел, как я, робко подойдя к грациозному животному, и зачарованно глядя на него, осторожно провела ладонью вдоль морды.
Чуть склонив голову, животное легонько стригло ушами, прислушиваясь к окружающему, и слегка недоверчиво ткнулось храпом мне в плечо, обнюхивая новоявленную хозяйку. Поразмыслив некоторое время, и позволив мне вдоволь наглядеться, жеребец опустился на колени, предлагая взобраться к нему на спину.
Забрав поводья из руки изумленного конюха, я хотела было оседлать жеребца, но была остановлена тихим, нерешительным предложением слуги:
Позволит ли юная госпожа принести седло?
Чуть склонив голову к плечу, я хмыкнула, прикидывая. Без седла я ездила лишь однажды, и то, когда проиграла спор со своими сверстниками - братьями Мэдли, из соседнего имения. Но сейчас...
Нет. Я хочу проехать без седла.
Как изволит госпожа... - покорно ответил конюх, и поклонившись, отошел на несколько шагов от коня.
Взявшись за холку одной рукой, я припомнила чему меня учил отец, и оттолкнувшись от земли, перекинула ногу через спину животного. Насколько это возможно, удобно устроившись, я несильно тронула узду, и жеребец, поднявшись с колен, тихо пофыркивая, послушно пошел вперед. Его ходьба была такой плавной, что я почти не замечала неудобств при езде, слегка покачиваясь от его поступи.
Этот жеребец был идеален... Во всяком случае мое первое мнение о нем сложилось именно таким.
И я с удовольствием отметила, с какой гордостью и радостью во взгляде отец смотрит на то, как я объезжаю "подарок". И радоваться было чему: ведь отец сам обучал меня верховой езде, стараясь, чтобы я запомнила как можно больше. Также он обучал меня и фехтованию на легких мечах и рапирах, считая, что девушка должна уметь все, чем вызывал недовольное ворчание моей нянюшки. Марселла же, глядя на наши занятия, лишь осуждающе качала головой, но молчала. Ведь слово, а тем более желание господина - закон.
А еще, перед сном, когда отец заходил пожелать мне добрых снов, он обязательно рассказывал какую ни будь интересную легенду. Книги сказок у нас дома хоть и были, однако отец ни разу не приносил мне их, предпочитая им различные истории, повествующие о сражениях доблестных рыцарей с драконами. Которые стремились высвободить прекрасных принцесс, защитив их честь (хотя мне до сих пор не ясно от кого: от драконов, или от таких же доблестных спасателей?), о волшебных артефактах и о колдунах-чернокнижниках, творящих зло всему роду людскому.
Я была в восторге от этих захватывающих историй, ведь проникать в глубь времен, узнавать через легенды о давно прошедших временах, это так увлекательно! Тем более, с каждой рассказанной историей у меня крепло ощущение, что многое из этих историй - правда. И сейчас, пускай и незаметно, но вместе с обычным, будничным миром, развивается и таинственный, неизведанный мир. Мир, в котором волшебство и подвиги встречаются на каждом шагу, где встретить эльфа или дриаду дело обычное...
Углубившись в собственные раздумья, я и не заметила, как конь, дойдя почти до самого выезда из имения, остановился, и начал украдкой пощипывать цветник, а я, вместо того чтобы его приструнить, задумчиво перебирала пальцами жесткие пряди гривы.
Эй, Сполох, что это ты? - Возмутилась я такой наглости животного. Но конь лишь гулко фыркнул, и хитро покосившись на меня, продолжил увлеченно жевать мои любимые незабудки. - Нет, дорогой. Хочешь есть - покормлю на конюшне. А пока поехали обратно.
И я, слегка пришпорив жеребца, принудила того развернуться, и рысцой направиться в сторону дома, где меня уже заждался отец.
Конные прогулки всегда доставляли мне непередаваемое удовольствие, и когда отец преподнес мне в подарок коня, я в полной мере ощутила радость, на миг затмившую ожидание каверзы этого дня. А она обязана была произойти - в этом я была уверена. Ведь не каждый день ты входишь в возраст невест!
И снова все произошло так, как я и предполагала. Будто кто-то невидимый подслушивал, затем воплощая в жизнь мои мысли.
Стоило мне вернуться и попрощаться с полюбившемся питомцем, как отец, аккуратно взяв меня за руку, начал видимо давно подготовленную речь.
Наттисса, дочь моя. Все это время ты росла под моей опекой, и сейчас мне так сложно отпустить тебя, понимая, что ты уже выросла. - В бархатном голосе отца звучали нотки грусти, невыносимые для меня, и я, безусловно, сделала бы все, чтобы их не было, однако слова, произносимые сейчас, все больше заставляли меня напрягаться, пробуждая в душе смутное дурное предчувствие. - Но я не в силах остановить время. И должен принять то, что ты уже не ребенок. - Отец отпустил мои руки. - Сегодня в наше имение прибудут гости желающие повидать одну из самых видных невест королевства. Я уверен, они понравятся и тебе. А пока ступай, до вечера еще далеко, и посему можешь заняться тем, чем хочешь.
Как назло, смысл сказанных отцом слов, дошел до моего сознания быстрее, чем я успела сформулировать достойный ответ. Какие такие гости? Нет, я понимаю, у меня день рождения, но никаких смотрин я не хочу! А тем более видеть разных "желающих повидаться".
Но возмущаться уже было поздно да и бесполезно, так как граф, посчитав разговор оконченным, неспешно удалился в сторону парка разбитом при имении, оставив меня в гордом одиночестве перед неразрешимой проблемой.
***
После новости сказанной отцом, настроение было на корню испорчено. Видеть я никого уже не хотела, разговаривать с кем ни будь - тоже, и потому отправилась в единственно тихое место, в котором меня никто не мог бы побеспокоить. На чердак.
Согласна, место для леди не самое подходящее, но что делать, если каждый встреченный мною человек норовит либо поздравить с днем рождения, либо порадоваться по поводу приезда неведомого мне гостя.
Открыв старую, скрипучую дверь, я на миг погрузилась в душноватый полумрак чердачного помещения имения, но спустя несколько мгновений, когда глаза привыкли к полутьме, смогла различать очертания отнесенных сюда когда то вещей, что отслужили свой век. Несколько пустых стеллажей для книг, затянутых паутиной, добротно покрытые пылью покосившийся стол и старое деревянное кресло без подлокотника, в углу - сложенный, побитый молью ковер.
Кому как, но для меня, атмосфера чердака никогда не казалась пугающей. Еще в детстве я любила здесь прятаться от отца или Марселлы. Здесь всегда было так тихо и спокойно... сюда всегда можно было зайти, и спокойно подумать над очередной глобальной проблемой, не боясь, что побеспокоят.
Вот и сейчас, отряхнув от пыли сидение кресла, и осторожно опустившись на его край, я обвела грустным взглядом помещение в котором находилась, попутно обдумывая, как бы избежать встречи с гостем.
В гости не уехать - слуги сразу же донесут отцу, притвориться больной - уже поздно... По всему выходило, что встречи не избежать. А жаль.
Поднявшись из-за стола, я собиралась было уходить, как взгляд привлек ранее незамеченный мною объемный сундук, неприметно стоящий между стеллажей.
Недолго думая, я взялась за витую боковую ручку, и с некоторым усилием (вот зараза, тяжелый какой), вытащила его, развернув к себе.
Немного потолкав крышку, я поняла, что сундук надежно заперт. Осталось понять, зачем. Зачем запирать сундук, хранящийся вместе с другими ветхими вещами на чердаке?
Ответ созрел сам. Это нужно затем, чтобы из него не вывалилось разное барахло? Вряд ли. Или затем, чтобы любопытные вроде меня, не трогали содержимое?
Я всегда любила тайны, и не раздумывая приняла решение в пользу второго. Но что же там может быть?
Мысли о приезде гостя были отставлены на задворки памяти, и всею мной завладела жажда разгадки появившейся тайны. Быстро спустившись с чердака, затворив за собою двери, я отправилась на поиски Марселлы. Ведь она все всегда знает, и может дать пару полезных советов. А еще, она хранит ключи от всех замков имения.
Благо, времени на поиски ушло совсем немного, и добрая нянюшка оказалась на кухне, бдительно руководя слугами, готовящими праздничный пир.
Кормилица! - Окликнула я занятую делом Марселлу.
Обернувшись, рыжеволосая женщина мягко улыбнулась, увидев меня в дверях кухни.
Здравствуй, Натти.. Куда же ты пропала? Я искала тебя, чтобы ты примерила новое платье, только доставленное из столицы. Я уверена, ты будешь просто блистать в нем сегодня вечером! - Быстро говорила кормилица, одновременно следя за работой слуг. Я лишь вздохнула: ну вот, и она тоже ждет приезда потенциального жениха. Ладно, пусть приезжает. Не факт, что я дам согласие выйти за него. Пускай он будет хоть родичем короля. У меня сейчас дело поважнее.
Кормилица, скажи, у тебя же есть все-все ключи? - заискивающе улыбнувшись, начала я.
Да, но зачем тебе это?
Скажем так. Мне на глаза попался закрытый сундук, который я очень хотела бы открыть... - подойдя, я нежно приобняла няню за плечи.
Сундук? Дай-ка подумать... А где он? Насколько я знаю, закрытых сундуков у нас нет...
Он на чердаке стоит. Ну мне очень надо. У меня ведь сегодня день рождения! - Видя, что кормилица начала колебаться в принятии решения, я решила пойти с козырей, и состроив просительное выражение милого личика, капризно надула губки, что делала крайне редко, считая это излишеством. И, о чудо, Марселла оттаяла.
Сейчас взгляну. Так, этот от кладовки, этот от библиотеки... - Приговаривала она начав перебирать увесистую связку ключей - Эти от спален.... Нет. Милая, видно нужный тебе ключ потерялся. Хочешь сыру? - Заметив мое расстройство, кормилица подошла к кухонному столу, и отрезав несколько кусочков разного сыра, предложила мне, зная, насколько сильно я люблю это лакомство.
Благодарно кивнув, я приняла ломтики, и откусив кусочек от одного, невнятно спросила:
А как тогда быть? Я ведь не успокоюсь, пока не узнаю, что там... И сильно сомневаюсь, что наши гости правильно истолкуют озабоченность на моем лице во время праздничного ужина.
Покачав головой, кормилица лишь растерянно пожала плечами.
Я не знаю. Если ключ потерян, можно либо оставить все как есть, либо взломать замок.
Спасибо... - Слегка улыбнулась я, и развернувшись, вышла из кухни. Оставлять "все как есть" я не собиралась, а для того чтобы взломать замок нужно было зубило и молоток. А их можно было найти лишь в одном месте. Кузне, расположенной недалеко от конюшни.
Как на крыльях, я вылетела из дверей дома, направившись в сторону конюшен. Загадка становилась все более интересной, и с появлением сложностей, тем более желанной становилась ее разгадка.
Достигнув владений кузнеца (благо двери их были открыты, а мастера - широкоплечего детины с пушистой бородой, не было на месте) я пробежала взглядом по ровным рядам инструментов, развешенных по стенам, к радости своей найдя, наконец искомые предметы. Дело теперь оставалось за малым.
Главное, чтобы никто не привязался с расспросами.
К счастью, удача в этот раз мне соблаговолила, и беспрепятственно достигнув чердака, я опустилась на колени перед сундуком.
Прежде чем приступать к работе, я прислушалась - мало ли кому взбредет в голову заглянуть на чердак в поисках какой ни будь вещи, но все было тихо и по лестнице никто не поднимался, что меня немного успокоило. Вздохнув, я села напротив вожделенной таинственной емкости, и сосредоточившись, осмотрела замок. Ничего, вроде бы особенного в нем не было заметно: старый, местами покрытый ржавчиной, навесной замок, коим пользовались, наверно для закрытия сарая, выглядел сейчас до невозможности просто. В замочной скважине, к которой предполагался увесистый ключ, сейчас были видны остатки паутины, и совать туда зубило я не стала, а вот дужка замка... Недолго думая, я продела сквозь нее зубило, подсобив немного молотком, и после нескольких сильных ударов, часть замка с печальным треском переломилась, оказавшись внутри почти насквозь проржавевшей. Возликовав в душе, и отложив в сторону инструменты, я с замиранием сердца коснулась шероховатой поверхности сундука. Воображение уже рисовало таинственные картины, начиная от сокровищ, отобранных у дракона (правда как они оказались здесь, я не захотела задумываться) и заканчивая старинными предметами, оставшимися от далеких предков... Но увиденное превзошло все мои ожидания, мгновенно развеяв ореол таинственности. В недрах сундука лежали.... Вещи. Обычные, аккуратно сложенные старые вещи.
Разочарованию, наполнившему душу не было границ, и я еле удерживалась, чтобы не уйти, плюнув с досады, но вдруг что-то привлекло мой взгляд, тускло блеснув в свете случайно проникшего на чердак солнечного луча.
Вздохнув, я попыталась унять часто забившееся сердце, и нетерпеливо выложив покоящиеся в сундуке вещи, с удивлением обнаружила на дне завернутую в тряпицу тонкую рапиру.
Стоило осторожно взять в руки это дивное оружие, как все окружающее меня отошло на второй план. А дивиться было чему.
Изящная, с чашеобразной формой эфеса, она отражала случайные лучи солнца, отбрасывая на дощатый потолок чердака прозрачные блики. Эфес ее был великолепной защитой руке, в отличие от громоздких, большею частью, рыцарских мечей, когда пальцы были незащищены. Рапира уютно лежала в руке, не причиняя при пробных выпадах неудобства - она была словно создана под руку какой то воинственной девушки. Длина ее была не более трех футов, начиная от хвостовика, и заканчивая заточенным концом. Глядя на это совершенство, я не сумела скрыть удивления смешанного с восхищением, ведь такая длина оружия была редкостью: предпочтение сейчас почему-то отдавалось больше длинным, неудобным в поединке, рапирам, превышающим часто четыре фута по длине.
Эта же рапира была на мой неискушенный в оружии взгляд, идеальна. Она не только была удобна, но и сочетала в себе также редкую красоту, выглядя настоящим произведением кузнечного искусства. По ее гладкому, холодному клинку вилась причудливая вязь, состоящая из переплетения плюща, словно обвивающего собою сталь оружия. Меч был в прекрасном состоянии, заставляя проникаться глубоким уважением к неведомому хозяину, ухаживающим за ним когда-то, но для меня так и осталась загадкой его нахождение здесь, в сундуке. Ведь подобное оружие заслуживает гораздо большего, нежели вечного покоя в глубине сундука. Если бы этот меч принадлежал мне, я бы не чаяла в нем души, заботясь о нем, как о живом создании.
С этими приятными мыслями я бережно провела пальцами по полированной поверхности, и аккуратно отложив его в сторону, с возросшим в стократ любопытством заглянула в сундук.
Некогда дорогая, матерчатая обивка стенок его с годами выцвела и пропахла невесть как оказавшейся в нем сыростью, что губительно действовала на любое одеяние, не говоря уж об оружии...
И посему, только лишь завидев еще один сверток, в котором на поверку покоился изящный серебряный кинжал с гравировкой нашего рода, я не раздумывая извлекла его, положив рядом с рапирой. Внимательно оглядев находки, мой взгляд вернулся обратно в недра сундука, где оставался еще один, пока не исследованный мною сверток. Осторожно, стараясь ничего не испортить неловким движением, я вынула его на свет гадая, что же это могло быть. Сверток был прямоугольным по форме, и был завернут, в отличие от оружия в отрез темной парчи. Нахмурившись, я аккуратно развернула края материи, и замерла, не в силах поверить в увиденное.
На моих руках лежала старая, пахнущая сыростью и выделанной кожей, книга. Хотя нет, не просто книга - фолиант, подошло бы больше для описания этого чуда. Он был в прекрасном серебряном переплете, края его обрамляли тонкие, ажурные уголки, а на темной, бархатистой поверхности блеснула, проявившись, надпись "Энерриль. Книга четырех стихий".
Глядя на нее, я с усилием протерла глаза, так как надпись была не пропечатана на обложке, как у любых других книг. Нет, она явилась сама, сплетшись воедино из непонятных мне символов смысл которых я смогла разобрать лишь проведя по ним ладонью.
От книги, не смотря на привычную духоту чердака, исходила легкая прохлада, схожая чем - то с прохладой гладкой поверхности воды - не ощутишь пока не поднесешь руки.
Это было довольно странно - ведь фолиант пролежал в сундуке, а не в холодном погребе... Прохлада его успокаивала, убаюкивая, нагоняя странную сонливость, будто бы я расположилась не на чердаке отцовского имения, а на берегу спокойной, тихой реки, под сенью многолетних ив.
Я тряхнула головой, каким то седьмым чувством ощущая неладное, и оперлась о край сундука, стараясь подняться, но ноги не стали держать, внезапно подкосившись.
Видно душный воздух чердака так подействовал на меня, или причина была в чем-то ином, однако, только осев на пол я ощутила как сознание покидает меня.
А меж страниц фолианта, оставленного мною рядом, на полу, в миг ярко вспыхнул золотистый свет, чтобы затем угаснуть.