|
|
||
Весной просыпается не только природа, но и наши души. И тяга к прекрасному. И мне тоже захотелось прикоснуться к чистому истоку поэзии своей корявой рукой. | ||
ПОВЕЯЛО И НАВЕЯЛО.
Дыхание весны.
Почти рубаи.
Ты спишь. Я не здесь, я за тысячу вёрст,
Я к тебе прилечу даже в лютый мороз.
Ты меня позови, мой любимый Касым,
Если сладок твой сон, познакомь меня с ним!
2007г., март.
Нарцисс.
Нарцисс, изысканный и тонкий,
Расцвёл на солнечном пригорке
И, наслаждаясь жизнью, вмиг
Услышал вскоре рядом: 'Вжжжик!'
Он, срезанный косой наточенной,
Лишь грустно прошептал: 'Всё кончено...'
2007, август.
На смерть друзей.
Ещё одни отправились туда,
Откуда не доходят сообщенья,
Где воздух чист и свежая вода,
Где нет ни йоты дуновенья...
Там много их, ушедших быстро, враз,
Когда не ждали вовсе своего ухода,
Там больше нет любимых губ и глаз,
Нет радости земного обихода.
Их нет теперь средь нас,
Земных и грешных.
Так дай им Бог,
Стать Ангелом небесным...
2012 г., 1-го августа.
Реквием (в прозе).
Уходят они, не прощаясь, не оглянувшись.
Оставляют нас, грешных, здесь,
Дальше грешить и мучиться,
Любить и расставаться, находить и терять.
Уходят, чтобы, пройдя Суд Божий
И став Его Ангелами, надзирать над нами,
Неразумными.
Молитесь за нас, ушедшие,
Ибо мы уже не молимся,
А если и молимся, то молитвы наши
Не доходят до Отца Небесного!
Прости нас, Господи,
И буде к нам милосерд!
Аминь.
2012 г., 1-го августа.
Реквием (в прозе)-2.
Не плачьте, не скорбите,
Не заливайте потоками слёз
Их путь туда, где их ждут
И уже искренне любят.
Пока мы помним всех ушедших,
Радуемся, смотря на их фото,
Читаем их книги,
Смотрим снятые ими фильмы,
Любуемся написанными
Их руками картинами,
Видим плоды их земных дел -
Ушедшие будут жить вечно!
Смотрите, читайте, любуйтесь, радуйтесь -
Обеспечите им вечную память!
Говорите, называйте именам детей, внуков,
Улицы, города, корабли и пароходы -
Они не растворятся в вечности!
Не умрут никогда, пока жива память.
2012 г., 1-го августа.
Только там...
И вновь я там, в своём привычном сне,
Где лет прошедших нет и жизнь сначала,
Где мне пятнадцать лет, и мама всё бурчала,
Что, если дальше так пойдёт,
Не принесла бы ей я 'в подоле'...
Нет, не волнуйся мама, я ведь дочь степей,
Не опозорю я дома, рода, имени, фамилий.
Во мне хоть и кипит кровь истинных царей,
Но польских, чисто северных:
Спесивых, вздорных и невозмутимых.
Сейчас лишь юность, молодость и страсть
Руководят моими головой и телом,
Но жизни прошлые не смеют низко пасть,
Ведь бабушка славна ведьмовским делом!
Она со мной всегда, повсюду, повсеместно,
Не потому ли не боялась в жизни я влюбляться?
Как только начинала головой 'теряться',
Она шептала: 'Знай, внучка, своё место!'
2013, март.
Февраль и петунья.
Ещё февраль метелил за окном,
Грозя телам морозами, ненастьем,
А на окне, назло болезням и напастям,
Зацвёл вдруг удивительный цветок!
Петунья в ком попала, в плошку,
За зиму подросла, вытягиваясь ввысь,
И в феврале, вдруг отодвинув шторку,
Сын крикнул: 'Ну-ка, оглянись!'
В той чашке уже не сеянцы стояли,
А целые кусты, столь мощны и чудесны,
Что разноцветными цветами нас очаровали
И запахом таинственным, прелестным!
Фиалковый и синий, розовый и бело-чайный -
Вневременной привет заветный, долгожданный,
Не думали по осени, что в дом внесём случайно
Кусочек лета: солнечный, цветной, желанный!
2013, февраль.
Последняя метель.
(По следам поэтов 'серебряного века').
Опять метель свистит и кружит,
Грозя укутать белый свет,
А календарь, косясь угрюмо,
Ворчит зиме: 'Тебе конец!
Зачем грозишь? Шумишь ветрами?
Зачем запутываешь путь?
Зачем поёшь угрюмыми ночами
И не даёшь зверью уснуть?
Давно твой вышел срок. Смирись!
Тебе пора домой, на Север стылый.
Катись себе обратно, не бесись,
Не видишь, стала уж постылой?'
Зима-проказница смеялась и играла,
Поля, леса и нивы укрывала,
Кусала уши, пальцы и носы,
Игриво сыпала снежинки на хвосты.
Шуми же, баловница, напоследок,
Порадуй белизной и чистотой,
Мы вспомним о тебе уж в конце лета,
Замученные зноем, пылью, духотой.
2013, март.
Назиданье.
(Пролог к приключенческой повести
'Аравийский изумруд').
Судьбы причудливой извивы
Порою шлют нам в назиданье
Столь удивительные испытанья,
Что выживет лишь терпеливый.
* * *
В песках Аравии столкнулись,
Сошлись два пленника судьбы
И, изумившись, улыбнулись:
'Как тесен мир стал для двоих!'
Один - тюльпан был горный красный,
Другая - пленница царя,
Но, приглядевшись, растерялись:
'У нас ведь Родина одна!'
Наложница цветок полила,
Прикрыв никабом от жары,
Слезою горькой оросила,
Признав посланника горы
Той, столь далёкой и любимой,
Где шапки ледников блестят
И в беспощадный зной июля
Прохладу гор в долины доносят.
'Тюльпан прекрасный и волшебный,
Ты отцветёшь, засохнешь и умрёшь.
Умру и я, став пленницею вечной
Того, кто сладость девушкину пьёт.
Не видеть Родины чудесной -
В Аравию заброшена судьбой,
Надежды нет на избавленье,
И молодость завянет под чадрой'.
'Зеленоглазая красавица, не плачь!
Придут, спасут тебя твои собратья,
Пройдёт три дня, и запылает падь,
И вертолёта тень падет на платье!
Поверь ты мне, прекрасная рабыня,
Взметнёт песок огромной тучей пыли,
Доверишься, и сказка станет былью,
И успокоишься - тебя там не забыли!'
В обещанный тюльпаном срок
Вдруг засвистел и загудел восток,
И серебристая стрела в песок упала
И девушку-рабыню вмиг украла!
* * *
И стоило лишь проявить терпенье,
Дождаться от неволи избавленья!
2013, март.
Пасха.
'Светлый праздник Христов уже наступил,
Зазвонили к заутрене церкви,
Просыпайся, сынок, мы с тобой побежим
Приложиться к таинственной сени.
Поцелуем мы ноги Его, трепеща,
Трижды спросим прощенье Сыновье,
Помянем и Отца, и Марию-мать,
И испросим Божественной пени...
Просыпайся, малыш, нам пора уж идти
По дороге к высокой святыне,
Скоро Светлая Пасха грядёт на Руси,
И возможно прощение отныне...'
'Не буди меня, мать, не пойду я туда!
Нет в душе моей грана поверья,
Пустота на душе всю мне выела стать,
Повязала жестоким неверьем...'
'Это всё ничего, мой любимый сынок,
Постоишь ты в сторонке тихонько,
А молиться за всех, за Терновый венок,
Я смогу. Ты душой помоги мне легонько...'
Тихий звон колокольный доплыл до полей,
В церквях толпы народа молились,
Только в тёмных углах за спиной матерей
Сыновья вдруг слезами залились ...
Светлый праздник Христов отзвенел поутру,
Отгремели каноны и пенье,
А в углах продолжали рыдать сыновья,
Прославляя Святое прозренье...
Май, 2013 г.
Светло и чисто на душе...
Светло и чисто на душе,
Как после бури и ветрища,
Когда метет так по земле,
Что редко уж бывает чисто.
Метём и моем всё в четверг,
Стараясь смыть земное с дома,
А в церковь мы идём семьёй
Поцеловать Святое лоно.
Там наши души моет Он,
Склонив лик тихий и любимый,
Тела и души бьют поклон -
Внимает скромные молитвы.
Он понимает почему
Так редко ходим в храм Его мы.
Не забываем, чтим, скорбим
Не под крестом, а только дома.
Не в Божьем храме Вера та,
А в душах хрупких человечьих,
Лишь в праздник все идём сюда,
Прильнуть к мощам нетленным, вечным.
Звени же благовест звончей,
Сзывай народ твой нерадивый!
Пастух Небесный стадом всех
Вновь соберёт под сенью чистой.
2013, май.
Глина.
Однажды я в отчаянии безмерном
Любви своей шептала безответной:
'Что медлишь ты, моя любовь, скажи?
Зачем отводишь жемчужные глаза свои?
Сам видишь - я, словно глина:
Лепи и мни, ваяй и жги, крути,
Создавай подобие своё, мужчина!'
Вздохнул, закрыл глаза. 'Прости.
Не гончар я! Глины не видал', -
Виноватое на ушко прошептал.
2013, ноябрь.
Скамейка.
А помнишь ту осеннюю скамейку,
Где в юности сидели мы с тобой,
Бросали камушки в утиную семейку,
Кривлялись, забавляясь над собой?
А осень ту, волшебную немного,
Когда сошли немножко мы с ума...?
На Яузе-реке, где мостиков так много,
Расстались мы с любовью навсегда.
Ноябрь, 2013г.
Неосторожные слова.
В сияньи звёзд ночных и вечных,
В тот тайный час любви без сна,
Летели мы дорогой бесконечной,
Что 'счастьем' называлась издавна.
Как ты дрожал, хрипя надрывно, громко,
В свидетели звал ангела с небес...
Он прилетел, но ненадолго:
Забрать, пока не выкрал бес
Души твоей неистовой игривой,
Чтоб сохранить для будущей любимой.
Меня оставил здесь скорбеть и таять,
Стенать и плакать, Бога хаять...
...Не хаю уж - смирилась с миром.
Живу и жду: там встречусь с милым.
2013, ноябрь.
Чай памяти моей.
Уж чайник закипел, свистя призывно,
И пар на кухне заволок окно.
Что ж, заварю-ка чай с жасмином,
Что полюбился в юности, давно...
Давно то было, будто наважденье:
Любовь, пески и чёрный взор его,
Да осень серая по возвращеньи,
И чай с жасмином. Не было всего?
Того, что лишь во сне вернётся
И запахом Аравии коснётся.
2013, ноябрь.
Ошибка.
Багряным покрывалом пруд покрылся -
То клён канадский сбросил лист.
И словно шлюз души открылся,
Напомнив, что никто не запретит:
Онтарио, синеющее небо и облака,
Что плыли над нашей головой,
И осень ту, когда ты мне приснился,
И будто пригласил пожить с тобой,
Но, испугавшись вдруг, я отказалась...
С тех пор мне жизнь малиной не казалась.
2013, ноябрь.
Нам бы только успеть...
Нам бы только успеть
И посметь и отважиться,
Словно птицей взлететь
И не хвастаться:
Что сумели мы то,
Что другим не дано,
Что смогли долететь,
Постучавшись в окно,
То, где вечный покой,
Где светлы небеса,
Где взглянули на нас
Неземные глаза.
Не расскажем о них
Тем, кому не дано,
Ни взлететь, ни постичь,
Ни взглянуть в то окно.
2013, ноябрь.
Осеннее.
Вновь дождик заплакал, скользя по стеклу,
И просится в комнату ветер-наглец,
А лист виноградный ладонь протянул
И, словно прощаясь, шепнул: 'Мне конец...'
Созвучно, похоже, знакомо до слёз!
Вновь осень проводим и встретим мороз,
Птиц стаям помашем уже до весны
И вспомним, что с ними уж виделись мы
Тогда, прошлой осенью или весной,
Когда развела нас разлука с тобой.
2013, ноябрь.
В ожидании.
Уж осень. В полушаге от зимы
Застыли наши помыслы и сны,
И в ожидании снежинки белой
Рисуем их на стенах мелом.
Когда наступит тот рассвет,
Когда окрасится весь свет
Белокипенною фатой,
Лишь удивимся: 'Боже мой!
Весь белый свет похож на сон...'
Прорвётся сквозь веселье стон.
2013, ноябрь.
Наваждение.
На струнах дождя а, может быть, сердца,
Ты играл осторожными пальцами рук.
Танцевали они страсти танец - фламенко,
Исторгая из душевных глубин низкий звук.
А вдали за окном танцевало виденье,
Словно рой мотыльков-светлячков маета.
Я следила за ними сквозь дым наважденья,
Понимая прекрасно, что давно уж не та.
Та, которая бросилась запросто в пропасть,
Ту, что страстью людьми названа издавна,
И летела к нему, сбросив всякую гордость,
Кто владел и владеет умом сквозь века.
Пролетела мгновенно, легко, быстротечно,
Настоящим чувством сердца не наполнив,
Мы, наивные, верили - любовь длится вечно,
А она упорхнула, так нас и не вспомнив.
2013, ноябрь.
Осенние мысли.
Посижу потихоньку на краешке,
На примёрзлой осенней траве,
Посмотрю я устало на пажити
И туман, что прижался к земле.
Где вы, лучики солнца небесного,
Неумолчный шум яркой листвы,
Гомон птиц и души наваждение,
Ливни летние, грозы, грибы?
Осень серая тусклая стылая
Запорошила первым снежком
То, что раньше страстно любила я,
Что носила, спеша, решетом:
Время, радость, волненья, страдания,
Чувства, вещи, долги, суету -
То, что сгладит теперь расстояние
В час, когда я черту преступлю.
2013, ноябрь.
Разочарование.
Тогда мне лишь пятнадцать было:
Зной, лето, радость, Ленинград.
Подружки рядом - Роза, Мила,
И я, готовая весь мир объять
В желаньи страстном, в упоеньи,
Что вырвалась впервые из семьи,
Где больше не было спасенья
От буйной юной головы
Моей, дурной и пьяной,
Желающей уже большой любви
И радости запретной, рьяной,
Дурманящей, манящей. Но увы!
Лишь город чудный и волшебный:
Поребрик, Невский и Нева,
Мороженое, Пётр Медный,
Адмиралтейская игла,
Музеи, парки, развлеченья,
Причёска, тушь и маникюр...
Вздыхала грустно: 'Где печенье,
Чай с молоком, пилав и курт*,
Где шум джайлау**, водопада,
Отары блеянье и гул,
Где горы снежные, аблаи***,
Где стаи птиц, орлов и мух?
Так нет же: сырость, Питер, Мойка,
Пассаж, Фонтанка, Эрмитаж,
Толпа горланящего сброда,
Лиц разноцветных, тел и глаз,
Рук липких, жадных, мокрых,
Стремящихся облапить зад,
Усталость от прогулок долгих...
Всё. Точка. Еду я назад!'
И, отгостив, уехала поспешно,
Вновь радуясь виденью гор...
Нет, это не предел, конечно:
Вернулась в Питер через год!
Непредсказуем всё-же человек -
К 'Венеции' прикована навек.
2013, ноябрь.
*...пилав и курт - плов и солёный сушёный творог.
**...джайлау - высокогорное пастбище.
***...аблаи - порода пастушечьих собак.
Вечность.
Я грусть свою всегда ношу с собой -
Её никак не выбросить наружу.
Пусть кривотолки злою хмарой кружат -
Не одержать победы надо мной
Тому, кто вечен, зол, упрям, бессмертен,
Кто карою грозит нам страшной вечной,
Кто жизнию внизу живёт беспечной -
Ему ль мне быть всевышним Судиёй?
Лишь тот, кто сам познал, изведал
Всю низость, мерзость, гадкость душ,
Кто в страсти, в бедности был предан,
Способен повторить земной твой путь,
Который прожил, переплакал, вынес...
Когда Он понимал, что нету больше сил,
Тогда лишь возопил, моля о скорой смерти
Того, кто раньше это сделал - воскресил.
2013, декабрь.
Лукавое.
Шаловливый дождик-соня
Окропил мою ладонь,
И, испив его спросонья,
Ощутила вновь огонь!
Тот, что полыхал чуть ране
На одре прекрасных мук
На душистом сеновале,
Где вершился чувствам суд:
Над любовью летней грешной,
Жаркой, жадной и поспешной.
Лишь заря застала нас,
Прошептал ты мне: 'Я пас!'
Прикусила губы, с кровью
Вновь накинулась с любовью...
Долгим вышел этот спор -
Мы женаты до сих пор!
2013, декабрь.
Странные мысли.
Посвящается внуку.
Видишь, искры осыпает
Хвост пылающей кометы?
Значит, кто-то засыпает,
Прошептав 'хочу' приметы.
Наверху летят ракеты,
Где погибнет всё живое,
Бороздят пути планеты,
Привнося Земле иное -
Это жизнь всю породило,
Океаны заселило.
Всё с комет и началось,
'Панспермией' назвалось.
Потому с тобой мы живы
И, задрав лицо наверх,
Всё мечтаем о вышинах,
И чужих землях навек.
Ничему не научил
Нас Большой планетный Взрыв!
Катастрофа неизбежна,
Коль мечтаешь стать ты 'беглым'.
2013, декабрь.
Малиновая память.
Прячется солнце в малиновых складках,
Нивам осенним прохладу даря,
Напоминая о днях летних сладких,
Радость и негу нам в души неся.
Хочется вновь тех оранжевых зорей,
Что мы встречали на озере дальнем,
И поделиться б с тобою той долей,
Что подарил со взором печальным:
Быть в ожидании вечном и грустном,
И вспоминать о прошлом, прощальном,
Снова пытаться до звёзд дотянуться
С тем, кто с тобой не сравнится и в малом.
Вновь догорает малиновый отсвет,
Напоминая о невозвратном,
И, перекинув в памяти мостик,
Встретится со счастливым вчерашним.
Декабрь, 2013г.
Солнце и вечность.
Шторы прозрачные солнца не держат,
Не берегут от лучей его жадных.
Ты, забавляясь, целуешь так нежно,
Что загораюсь в руках твоих жарких
И полыхаю огнём буйным, тёмным,
И заслоняю собой смысл жизни.
Плачешь, кричишь , стонешь так томно,
Но не уйдёшь, не отринешь на мили
Ту, которую ждал и дождался, -
Стала важнее, нужнее дыханья.
С той, которая через страданья
Стала Вселенной, самим Мирозданием,
Не расстаются - таких не теряют,
А, потеряв, сами вдруг умирают.
2013, декабрь.
Изморозь.
Взгрустнув, залюбовалась зимним я узором,
Скользя сквозь гладь стекла погасшим взором,
И грусть стянула грудь привычной мукой:
'Когда ж конец всему, терзанью скукой
И пустотой душевной, долгой, безобразной?
Когда придёт тот миг, что обернётся сказкой,
Сном радостным, волнующим, летящим?
Доколь мне жить лишь серым настоящим...?'
Лишь горько усмехнувшись, встрепенулась,
И к изморози созерцанию вернулась.
Декабрь, 2013г.
Сирень в декабре.
Сирени почки набухают в декабре,
Капель звенит в предзимних лужах.
Уже ль весна проникла в ноябре?
Ей всё равно, что нынче кружат
Снежинки белые, ложась на грязь.
Сиренью зацвести ей хочется опять!
2013, декабрь.
Задумчивое.
Всмотрюсь в глаза, диковинное озеро седое,
Подёрнутое серой лёгкой дымкой поутру,
И, окунувшись вглубь, увижу в них былое,
Всё то, что не даёт мне по сей день уснуть:
Что было и свершилось, плакалось, ругалось,
Ворчало с ярой нежностью, любилось в забытьи,
Что вечной песнью страсти раньше называлось, -
Оно нас в этом мире делает обычными людьми,
Способными на страсть, отчаянье, безумство,
Самопожертвованье, предательство и власть,
Что издревле руководило миром - не кощунство,
Лишь человечность, что не позволит миру пасть
На дно.
2014, январь.
Эй, Скандинавия!
Пою под холодным дождём,
Подставив озябшие плечи,
И щёки застыли льдом,
Грозя отморозить навечно.
Совсем запропала стужа
За мощью норвежских скал!
Уже ль не прорвётся снегом,
Не привезёт зимы скальд?
Стылый промозглый дождик
Сыплет дождинками в щёки,
Узнала, что в России тоже
Царит запоздалая осень
И так же поёт свою песню,
Серьёзно грозит оставить
На Рождество без снега.
Кого ж тогда славить?
Лужи, грязь, сырость, лица,
Что серостью с тучами дружат?
Прошу, Скандинавия, вышли
Снежинок! Пусть кружат!
2014, январь.
Осень-разлука.
Любима и желанна, но не мною одной,
Разлука та, что одиночеством зовётся,
Когда тоска кружится над землёй
И зло так, издевательски смеётся
Над болью той, что выше покаянья,
И над слезой, что вытекла из глаз,
И сердцем тем, что выжило случайно,
Когда ты навсегда пропал из глаз
Моих зелёных, ясных, самоцветных,
Впитавших зелень малахитовых озёр
И тех камней уральских незабвенных,
Данилой изваянных в глуби гор.
Изъеден взгляд горючими слезами,
Не греют душу жадные, чужие взоры,
И только осень с ноябрьскими дождями
Дразнится счастьем, убежавшим в горы.
2014, январь.
Снежная тишина.
Заворожила, завертела, закружила,
Заполнила собою всё и вся вокруг,
Закрыла, залепила, запуржила
Зима, нагрянув неожиданно и вдруг.
Покрыла землю новым, чистым, белым,
Торжественным, сияющим и нежным,
Невестиным, невинным, непорочным,
Хрустальным мягким снегом этой ночью.
Пришла, очаровала, помирила,
Грязь душ той чистотой накрыла
И страсти человечества смирила,
И подарила тишь. Слышь? Победила.
Январь, 2014г.
Отчаяние.
Нет, не хочу я боле помнить ничего,
Не лить в тиши ночной горючи слёзы,
Не слать хулу наверх, где нету никого,
Кто выслушает, не суля наслать угрозу
Мне, непокорившейся, несломленной, живой,
Бунтарке страстной, буйной, непоколебимой,
Чья слава так гремела ране над Невой,
Когда была юна, порывиста, неисправима,
Возлюблена, единственна, желанна,
Нежна, страстна и жадна на любовь,
И что была так искренне-печальна,
Когда застигнул рок, окрасив в кровь
Того, кто был судьбою, смыслом, болью,
Кто радовал, дышал и чувствовал - моё,
Кто расплатился за проступок кровью,
Но телом заслонил свою любовь - её.
Нет, не желаю помнить ни о ком я,
Замены нет, уже не повториться, и не жди.
Такие только раз рождаются в столетье,
Здесь не найти уж - даже не ищи...
2014, январь.
Подумалось...
Одиночество - тонкая месть небес за буйность,
За бунтарство, страсть к безоглядной свободе,
За порывистость мыслей и дел необдуманность,
За попытку стать, кем не дано быть по природе:
Истиной, что выше всякого божественного смысла,
Радостью, что никогда не достигнет границы небес,
Песней, что не прольётся над человеческой серостью,
Наивностью, детскостью, что давно уж не здесь.
Здесь возраст, законы, уклад, приличия, правила,
Годы, семья, неустроенность, лукавство и ложь,
Беды, кручина-печаль, где нужда праздник справила,
Привычка, злость и уныние - частый отныне гость.
Нет, не ропщу на тех, кто над нами сверху живут,
Они ни при чём здесь, и ты, и я ни при чём.
Сколь не искали бы смысла - Скрижали расскажут:
Было не раз и не два - всё ведь писалось при Нём.
Не верим в Него в час чёрный, отчаянный, бешеный,
Вопим и кричим, сотрясаем в безумии небеса,
И вопрошаем: 'За что? Что сделал, сирый, грешный?
Чем заслужить благосклонность на день, год, века?'
Не заслужить, не простить-отмолить, не отплакаться.
Мы только тлен на воздушной лёгкой длани сего,
Прахом пришли, им живём, только душами маемся,
Им и уйдём, любя, боясь, гоня, проклиная Его.
2014, январь.
Жасмин и рута.
Те лепестки душистого жасмина,
Что запорхали снегом на ветру,
Овеяв пряной руты запахом и тмина,
Мне вновь вернули прошлую весну,
Когда случайно встретились с тобою,
Там сразу скрылось море в небо глаз
И одарило тем, что назвалось любовью.
Сама судьба столкнула вместе нас!
Когда зацвёл тот куст жасмина,
Что одурманил головы желаньем.
Я сразу поняла - ты мой мужчина,
Забравший сердце скромным обаяньем.
Нагрянула беда - ревнивы небеса!
Другого нет, такого больше не ищи,
Тебя забрал Господь. В душе дожди...
2014, январь.
Рождество.
Синея, пламя загорелось на воде.
Смотрела на него заворожено -
То виски запылало на столе
В бокале низком, налитым тобою.
Запомнила то Рождество канадское,
Камин, гору немалую подарков на полу,
Толпу гостей и лица их с загадкою.
Куда ушли они, я всё же не пойму?
В гостиной вдруг затрепетала тишина,
Трещал-гудел огонь в камине жарком.
Вдруг шёпотом: 'Ты, наконец, одна!'
И... утонула сразу в неге томно-сладкой.
Снег завалил в тот день нам дверь!
Друзья откапывали нас подолгу.
Нам было не до них, ты уж поверь.
Им было в пору звать с небес подмогу.
Спасибо, не сорвали дверь с петель,
Сообразив: нас на земле уж нет теперь.
2014, январь.
Предопределено.
Живу в объятии природы, неги, сна и тишины,
Что мысли гасит. Огонь в печи ревёт и стонет -
То к непогоде. В день вчерашний, в вещи сны
Я возвращаюсь вновь, а сердце больно ноет
День и ночь. Не в силах изменить ударом новым
То, что неподвластно уж ни мне, ни папе с мамой,
Не выправить дел прошлых даже бранным словом,
Не то, что новой жертвой, подвигом иль славой.
Предрешена давно судьба, описана, утверждена.
Надеемся на сны, где счастье выпадет сполна.
Январь, 2014г.
Полнолуние.
Вновь за тёмным стеклом полнолуние -
наша цикличная беда.
Снова краткое подлунное безумие -
в спальне голубая вода,
Свет ночи и таинство, 'мурашек' крошево.
За порогом моего окна
Вновь лунная дорожка, небесная тропка -
неведомый путь в никуда:
В несчастье, в боль прощания,
в буйную дрожь любви?
В чёрные беды, отчаяние,
которых лучше не зови?
В мир параллельный, сказочный,
где всё, не как у нас?
В страх беспредельный, обманчивый,
где даже камень - прах?
Где мысли подспудные, тайные,
вдруг обретают власть...?
...Боюсь, трепещу, опасаюсь я,
но буду опять тебя ждать,
Моя дорожка светлая лёгкая -
бессонницы колесница,
Мои быстрые часы безвременья,
когда краткое счастье снится.
2014, февраль.
Минувшее.
Сквозь годы, опыт, чувства и затмения светил
Одно лишь имя повторяю вновь и ныне,
Не только потому, что он поистине любил,
А потому, что не познала счастия с другими.
Пусть осознание потери, смерти всё ещё свежо,
У одного его на все вопросы-спросы жду ответа,
Не оттого, что был умён и действовал легко,
А потому, что этот голос слышу рядом где-то
Вдали, за гранью лет и дел, за гранью снов.
Однажды поняла: меня здесь нет давно -
Мертва я без него...
2014, февраль.
Глухая любовь.
Любовь во мне давно кричала иероглифом,
Всё требовала счастья невозможного с небес,
Ворчала и корила, хуже злобного недруга-ворога,
Хватала за плечо, заглядывала в душу из-за плеч.
Я обернулся вдруг, озлился на волшебницу,
В сердцах хотел ей 'пару ласковых' сказать,
Но, повернувшись в мрачной глупой серости,
Вдруг увидал её - мечту, моих детишек мать!
Всё сотрясала тело моё тонкими ручонками,
Сопела недовольно, на что-то злясь-косясь...
'Ведь это ты, - вскричал, - неопознанная грёза!
Так почему вопишь и не желаешь всё никак узнать...?'
Затихла, замерла, застыла, затаилась, тельцем вздрогнула
И... в слёзы! Ну, рыдать, размазывая влагу кулачком,
'Да сколько ж лет кричать, глухой!? - сердечком дрогнула.
- Услышал, - и в объятья бросилась. - Судьба быть с дураком...'
Я тут же согласился с ней, уж от души смеясь,
И с радостью вздохнул: 'Наконец-то ты нашлась...'
2014, февраль.
Ромашковый привет.
Увидела ромашку я однажды на снегу,
Едва не затоптав по глупости и слепоте,
Подняв, оторопела: 'Как и почему
Ты оказалась в снежной пелене?
С каких упала снежно-белых облаков?
С чьего букета выпала, милашка?
Ужель из-за границы дальних берегов
Он посылает мне привет ромашкой?
Тебя любил поболе всех цветов,
Вдыхая аромат твой горько-терпковатый,
И сеял их везде, где клумбу сделать мог...
Теперь они вокруг, ему лишь нет возврата.
Лишь бело-жёлтый дым ромашек полевых
Напоминает мне о днях далёких и цветных'.
2014, март.
Чёрно-белый снег.
'Мир для меня окрашен будет в чёрно-белый цвет...'
Не думала в те дни прошедшие далёкие, седые,
Что станут мне пророчеством слова на целый век
И обретут осмысленность, реальность в этом мире.
Сейчас, сегодня, завтра иль вчера, уже не важно -
Верь, для меня одной их смысл имеет хинный вкус.
Тогда промолвил о себе - мне ныне стали правдой,
И черно-белая зима, как кара! Отныне тишь вокруг.
В тот час, звоня, ты испугался за моё здоровье, тело.
Я выжила. Тебе не повезло. И что осталось здесь?
Лишь продолжать твоё святое, богом признанное дело:
Предвидеть, ограждать, вести, спасать, душою петь
И жить, смотря на бело-чёрный равнодушный снег.
2014, март.
|