Смотрю на себя в осколок зеркала, впервые за всю войну рисую стрелки на веках огрызком карандаша, смотрю и не могу поверить, жива и здорова, не убита и не ранена за долгие шесть лет войны, на фронтовых дорогах всякое могло случиться, но я жива и ни царапинки на моем теле, лёгкие контузии я не замечала, полдня немного кружится голова и тошнит, а потом всё проходит, сейчас собираюсь на так называемую вечеринку по случаю окончания войны в третий офицерский вагон, гуляем всем составом, радость и гордость за наш народ, победивший в этой войне зашкаливает, смотрю в зеркало и не узнаю себя, худая, как щепка, остались одни глаза, но были бы кости, как говорит мой дед, ему 90 лет, ждёт, наверно, меня вместе с моей маленькой сестрёнкой, больше ждать меня некому, на войне, не в кабаках и не на вечеринках, оставила я свои лучшие годы, командир вчера смеялся, когда я несла в биксах перевязочный материал, пел частушки:
- Девки двадцати пяти годов замуж не годятся...
Весёлый у нас командир, наверно, бог сохранил ему жизнь, чтобы он украшал собой мир, я не верила в бога до войны, мы были советскими студентами-атеистами, но в мясорубке войны мы, оставшиеся в живых в разбитых и сгоревших дотла вагонах, верили в провидение и высший разум, который сохранил наши жизни, для чего мою? чтобы я спасла остальных, раненых и больных, искалеченных войной утешила, у меня же руки женщины, милосердные.
На вечеринке, конечно, поем песни ("Темная ночь", "Катюша", "Жди меня") под гитару, на которой играет наш командир, а потом он говорит:
- Давай, Татьяна, какой-нибудь романс.
У меня хороший слух, но голос небольшой, не буду хвастаться, и все давно знают, что люблю я романсы, запеваю первый романс, который пришел в голову:
- Я ехала домой, душа была полна
Неясным для самой, каким-то новым счастьем.
Казалось мне, что все с таким участьем,
С такою ласкою глядели на меня.
И все солдаты и офицеры подхватывают:
- Мы ехали домой... Двурогая луна
Смотрела в окна скучного вагона.
Далёкий благовест заутреннего звона
Пел в воздухе, как нежная струна.
Потом командир, отбросив гитару в сторону, говорит мне:
- Таня, выходи за меня замуж, ведь каждому орлу нужна своя орлица, будем вить с тобой наше орлиное гнездо и растить маленьких орлят.
Я в долгу никогда не останусь, остра была на язык, но здесь ничего не могла сказать, кроме как:
- Я согласна.
Наши холостые мальчишки по примеру командира тоже решили пережениться на наших девчонках-медсестрах, вечер наш превратился в всеобщую помолвку, НАШИ парни предлагали руки и сердца НАШИМ девчонкам, это были НАШИ - лучшие люди России, поняла я это только намного позже, сталкиваясь в перипетиях жизни с многими людьми, наши ребята и девчата, оставшиеся в живых в этой чудовищной бойне, были самые лучшие, надёжные и смелые, умные и мужественные, честные и ответственные, ЛУЧШИЕ! Сейчас, наверно, таких нет, погряз в вещизме век потребителей, завтра мы поедем в часть сдавать оружие и раз'едемся по домам, в разные города и села, чтобы больше никогда не встретиться, но мы назначили встречу ровно через год 17 августа в Москве, мы обязательно встретимся и пожмем друг другу уже отмытые от пороха войны надёжные и крепкие руки, командир встал и сказал на прощание:
- До встречи, родные мои, вы были мне в этой тяжёлой войне, как братья и сестры, мы были, как одна семья, обязательно встретимся, не теряйтесь на просторах нашей страны, пишите мне в Свердловск.
И все пошли, обнимаясь, не веря нашему общему счастью - ВОЙНА ЗАКОНЧИЛАСЬ И МЫ ЖИВЫ!
* * *
А потом что-то пошло не так, из-за вегето-дистонии - нестерпимые головные боли, контузии не прошли бесследно, смерть любимого сыночка и развод.
Не смогли мы оба пережить смерть нашего маленького Валерки, сломались, война нас не сломала, а смерть ребенка уничтожила изрешеченную пулями душу, не осталось уже в ней любви, война была для меня, как в ампуле яд замедленного действия, а вчера мне приснилась мама, сказала, что ждет меня, мистика, но перед смертью души давно умерших людей воскресают в снах и напоминают о смерти, да, мама, я уже к тебе иду, надо мне только встать с дивана и выйти на улицу, здесь меня никто не найдет, телефон, очень странно, сегодня не работает, трубка хрипит тяжелым прерывистым дыханием, выхожу на улицу и меня сбивает с ног невыносимая боль в сердце, пуля давно минувшей войны меня все-таки настигла, прошла навылет в четвертом межреберье, отравленная ядом кураре, как та ампула в правом кармане моей выцветшей гимнастерки.
Татьяна Хрушкова-Косолапова, бывший заместитель командира санитарной "летучки".