Рецензия на статью Александра Исаева "Фиктивные деньги"
Предисловие.
Спасибо за статью Александра Исаева "Фиктивные деньги", размещенную на Вашем сайте - она действительно задела меня за живое.
Довольно часто стал замечать, что в разных областях науки происходит сплошная профанация реальной науки, причем весьма грубыми методами с политическим подтекстом, и осуществляется это, как правило, обремененными титулами и степенями и обласканными (в явной либо скрытой форме) властью субъектами. Естественно, могу судить об этом только там, где компетентен, но подозреваю, что явление это шире, чем кажется с первого взгляда.
Разбор существа.
1) Во-первых, начнем с методологии. Автор частенько отвлекается на опасные для него естественнонаучные примеры и сравнения, из коих видно, что главная его проблема - тотальная необразованность, несмотря на все ученые степени. Докажу очень просто, на тех же естественнонаучных примерах. Прежде всего, он исходит из антропных, а не естественных представлений о явлениях и понятиях.
Поясню: он рассматривает деньги с позиции разделения и противопоставления различных сторон и свойств этого понятия. Это как раз свойственно привычным, обыденным, т. е. антропным представлениям о свойствах явлений - разделять и противопоставлять разные (с точки зрения искуственных моделей разума) свойства одного и того же объекта рассмотрения. Простой пример из так любимых автором областей для иллюстрации: около сотни лет назад не самые глупые по тогдашним временам физики бились над парадоксом, как им казалось (а как впоследствии выяснилось - просто выдуманным ими самими) о том, свет - это волны или частицы, а безуспешно побившись, приняли эту кажущуюся парадоксальной аксиому, что свет якобы и волны и частицы, в зависимости от ситуации, т. е. проявляет произвольно то те, то иные свойства. Сейчас я могу лишь только удивляться тому, какая малая часть из них была в состоянии приподняться чуть-чуть над этим антропным (т.е. первобытным) представлением о природе явлений и понять, что свойства явлений не зависят от удобства представлений человеческого разума о том, что следует разделять эти свойства на "волновые" и на "корпускулярные", что явление едино по природе и разделение его на свойства, а главное - противопоставление этих свойств - это всего лишь фантазия разума, не достаточно разумного, чтобы понять искусственность такого построения. В случае с деньгами автор точно так же противопоставляет разные свойства (или как принято говорить, функции) денег и навязывает нам искусственный выбор: либо деньги - это товар, либо - не товар, а мера (знаки стоимости), а третьго - чтобы и то и другое вместе - не дано. Этим утвеждением автор ставит себя на позицию субъективного идеализма, поскольку во-первых, находится в плену антропной (субъктивистской) фантазии противопоставления идеальных и материальных свойств денег, а во-вторых, отрицает при этом материальные свойства, признавая только идеальные. Конечно же такая позиция имеет место быть, более того, имеет безусловное право быть, однако последовательный субъективный идеалист не стал бы навязывать другим и поучать их своему пониманию мира, ведь это противоречило бы сути такого идеализма. Другими словами, субъективный идеализм - это вещь в себе, т.е. соответствующая модель мира и его свойств, рассматриваемых через призму свойств своего разума, жива только внутри этого разума и мертва за его пределами, а поскольку ограниченность свойств разума и искажение призмой свое у каждого субъекта, то автору, если, конечно, он способен проанализировать собственную позицию, не следовало бы претендовать на чье-либо согласие с его точкой зрения в силу осознания им ее субъективности.
Сразу оговорюсь, что поскольку всякий, надеющийся на понимание, вынужден пользоваться в меру стандартной терминологией, то также и я должен обозначать по-разному свойства денег, которые неразделимы между собой, а связаны воедино в понятии, но это совсем не означает, что я их противопоставляю друг другу. Итак, отрицая наличие каких-либо иных свойств (функций) денег, кроме "информационной", т.е. меры стоимости, автор встает на позицию своего субъективного идеализма и называет истинными деньгами не сами деньги, а искусственно выдернутое их отдельное свойство меры стоимости. Что же дальше?
2) Дальше следует элементарный разбор метрологии. Автор повторяет пассаж о том что "стоимость эталонного товара" не может быть самим "эталонным товаром" ссылаясь при этом на простые примеры с эталонами физических величин, например метра, но проводя такую, в общем-то верную аналогию, почему-то воздерживается от абсолютно эквивалентного приведенному, но очевидно абсурдного утверждения о том, что длина эталонного метра не может быть равна метру. Но ведь как раз размерная связь между эталоном физической величины и самой этой величиной лежит в основе построения всей метрологии. В противном случае мы не смогли бы получить безразмерное соотношение между разными эталонами одной и той же размерности, т.е. например, такие эталоны длины как метр, фут и сажень сами не имели бы длины и их невозможно было бы сравнить т.е. померять друг другом.
3) Отказываясь от товарной сущности денег, автор не может дать внятного ответа на вопрос, как же деньги могли возникнуть и почему была потребность в их возникновении, поскольку, действительно, это трудно было бы представить, отождествив деньги с их "информационной функцией". Самое умное, что он предлагает: если несколько участников товарообмена, каждый из которых обладает мешком одного вида продуктов, не получат кредитования свыше "информационными" деньгами от некоего центрального банка либо государственного органа, то у них и не возникнет потребности в переходе от натурального обмена к товарно-денежным отношениям. Весь исторический опыт противоречит этим примерам с мешками. Как известно, деньги развились от примитивных до совершенных форм задолго до возникновения согласительных органов в виде банков и т.д. Так что владельцы мешков, понадеявшись на команду сверху, так бы остались при своем, если бы не искали интуитивно более удобных форм товарообмена, и денег никаких не возникло бы. Следовательно, если все согласны с тем, что деньги все-таки существуют, то нельзя не согласиться и с тем, что они возникли стихийно - в процессе упорядочения товарообмена, причем, естественно, в разнообразных формах, среди которых в каждой определенной цивилизации менее удобные формы денег были вытеснены более подходящими. В открытых обществах они быстро приняли международную форму, подходящую для торговли между субъектами разных юрисдикций, а в изолированных обществах развитие форм денег остановилось на примитивном уровне, т.к. не возникало потребности в международном признании таких форм. Вызывает удивление также и то, что автор многократно и всерьез выдвигает совершенно фантастическую гипотезу о том, что все участники товарообмена всегда согласны были отдавать материальные ценности в обмен на нетоварные деньги, являющиеся всего лишь продуктом соглашения либо между сторонами либо гарантированными свыше. Я допускаю, что в отдельных случаях это возможно, но вера в то, что весь товарообмен в обществе может быть основан только на всестороннем доверии участников рынка - это чистая утопия. Действително, на протяжении последнего века и после того, к сожалению, большинство сделок имеют очень эфемерные гарантии, и все знают, как часто эти гарантии нарушаются и к чему это приводит. Этому тоже есть свое объяснение, но в рамках несколько иной темы. Здесь же мы вплотную подходим к трактовке автором понятия "реальные деньги".
4) Прежде всего автор отказывает в материальности "реальным деньгам" в его понимании. Он так и пишет: "Иллюзию товарности деньгам придают материальные носители информации о деньгах - монеты, ассигнации, чеки и т.д., которые переходят от покупателя к продавцу товара в момент совершения сделки купли-продажи товара."
Во-первых, здесь явная путаница между деньгами разной степени реальности: монеты, ассигнации, чеки собраны в одну кучу, что совершенно недопустимо при детальном рассмотрении, на которое претендует автор. Как гораздо лаконичнее, но точнее по этому поводу говаривал один знакомый: "Деньги - это всего лишь бумага, если они не монеты". Во-вторых, довольно странно было бы принимать всерьез идею автора о том, что "реальными деньгами" является "нематериальная информация" о "материальных носителях этой нематериальной информации", а чем же тогда являются сами эти "материальных носители", как не самими деньгами, поскольку только они в полной и однозначной мере представляют информацию о самих себе? Действительно, допустим мы на мгновение встанем на позицию автора и будем считать, что реальными деньгами является только нематериальная информация, тогда тут же возникает неднозначность в понимании того, сколько всего имеется денег в обращении: например, одна и та же сумма денег, которую некто должен еще кому-то, будет удваиваться в "информационном" варианте, т.к. войдет как минимум два раза с одним знаком в обращение: один раз тот, кто занял, будет рассчитываться этими деньгами, одновременно тот, у кого заняли, будет рассчитываться долговой распиской занимателя, т.е. "информацией" о долге.
Хотелось бы напомнить еще об элементарном соблюдении языковых правил: поскольку любые доводы и аргументы приводятся в рамках определенного языка, в данном случае русского, то нельзя считать себя свободным от общепринятых значений слов этого языка. В русском языке слово "деньги" - это обобщенное множественное число от "деньга" (или "денга" - и старом варианте) - понятия, обозначавшего на протяжении столетий реальную денежную единицу с реальной стоимостью, т.е. монету, являющуюся по терминологии автора "материальным носителем информации" о себе самой и обладающей как минимум реальной стоимостью своего металла.
В качестве доказательства не товарной, а якобы "информационной" природы денег автор приводит такой примечательный пример: если на производство всей товарной продукции человечество потратило 1 трлн. человеко-часов, то на производство денежных ассигнаций ничего или почти ничего, и из этого делает вывод о том, что "реальные" (по терминологии автора) деньги "не обладают реальной(! -выделено мною) стоимостью". Не правда ли, абсурд? Я бы сразу же задал 2 вопроса по этому поводу:
1. Если ничего (или почти ничего) не стоящие в производстве ассигнации на сумму в 1 трлн. человеко-часов сами не обладают стоимостью, то во-первых, где гарантия, что их действительно произведено на сумму в 1 трлн. человеко-часов, а не 2 или 10 трлн. человеко-часов и как в этом случае быть уверенным, что после совершения всех совокупных сделок у владельцев или эмиссаров денег не останется та же самая или даже большая их сумма, обессмысливающая сделку для продавцов совокупного товара? И во-вторых: если производство денег действително ничего не стоит, то что мешает каждому, для которого это ничего не стоит, наладить свое производство ничего не стоящих денег? Если же это не так - а это как раз не так, то для производства денег нужны такие ресурсы, которые много чего стоят, недоступны для любого желающего и делают такое производство невозможным для осуществления кем попало.
2. Неужели можно всерьез представить, что совокупный производитель всей товарной продукции на сумму в 1 трлн. человеко-часов обменяет ее на нечто не имеющее реальной стоимости, то есть на то, за чем ничего не стоит (с ударением на втором слоге)? Напоминаю, что в русском языке это однокоренные слова и стоимость чего-либо как раз и означает реальную ценность, стоящую (с ударением на втором слоге) за этим нечто. Если же этот совокупный производитель товарной продукции на сумму в 1 трлн. человеко-часов хоть чуть-чуть усомнится, следует ли обменивать эту продукцию на не обладающие стоимостью и называемые автором "реальными" деньги, то и рынка не будет и денег как таковых, и стоимости, т.к. товар, произведенный не для продажи-обмена обладает потребительной стоимостью, но не стоимостью.
Эти противоречия выявляют непонимание автором сути ситуации и незнание такого понятия как воспроизводсто. Поясню. Весьма избирательно любимый автором Маркс хорошо понимал (хотя и не сам до этого дошел) то, что автору оказалось недоступно, а именно: что просто так из ничего невозможно произвести товарной продукции не только на 1 трлн. человеко-часов, но и на 1 человеко-час - для этого нужны ресурсы, которые уже были до того, как возникла эта гипотетическая ситуация. Другими словами, процесс производства сам следует за товарной сделкой по купле-продаже рабочей силы, которая нанимается не за "информационные" деньги, не имеющие стоимости, а за деньги, обеспеченные товарами, необходимыми для поддержания жизнедеятельности наемного работника. Даже если некто сам, без наемной рабочей силы производит продукцию на продажу, то все равно прежде чем ее произвести, а также в процессе производства ему требуется обеспечивать свою жизнедеятельность товарами и продуктами из ресурсов, произведенных до того. Я как раз и утверждаю, что в примере, приведенном автором, обмен всей или части товарной продукции на деньги возможен только в том случае, если эти деньги являются товарными, т.е. за ними стоит реальная стоимость товаров, уже произведенных до того и обеспечивающих воспроизводство новой партии продукции. Причем в данном случае важна только суть процесса, и не важно, является ли воспроизводство простым или расширенным. Строго говоря, в некотором смысле автор прав: действительно, если посредством волшебства появится из ничего продукция на 1 трлн. человеко-часов, то она безусловно может быть обменена на соответствующую сумму денег, не имеющих стоимости, т.е. ничем не обеспеченных, как раз благодаря тому, что продукция произведена по волшебству, а не с использованием ресурсов - материалов и рабочей силы. Только вряд ли тогда такой пример что-либо доказывает насчет природы и содержания реальных, а не волшебных денег.
4а) Кстати, совсем краткое дополнение.
Весьма занятна манера г-на автора измерять стоимость продукции в "человеко-часах". Интересно, согласился бы он, чтобы его профессорская зарплата (т.е. стоимость рабочей силы) измерялась, скажем, в ассистентских, а еще лучше в уборщицких человеко-часах? Помнится, в свое время сам Маркс со своим толстым "Капиталом" не избежал подобной ловушки, да видно и через полтора века те грабли неплохо замаскированы и пока еще не насквозь проржавели. Когда-то, на заре 20-х 20-го большевики тоже пытались ввести "трудоденьги", даже единица измерения была такая выбрана, из области занимательной метрологии: "Пуд хлеба - Рубль труда" называлась, да как-то не прижилось, точнее вместо трудоденег почему-то трудодниполучились. Ну да ладно, это пока оставим, поскольку тема другая - просто к слову пришлось.
5) Идем дальше. Автор утверждает: "Реальными деньгами могут быть признаны только такие средства обмена, выпуск которых санкционирован данным сообществом субъектов обмена в лице государства."
Я бы не постеснялся назвать это утверждение откровенной ложью. Поясню. Из всей теории политэкономии и всей практики экономической истории (даже ссылки и примеры давать как-то неудобно - буквально всюду и на каждом шагу) следует диаметрально противоположное, а именно:
1. Нигде и никогда "сообщества субъектов обмена" не могут быть отождествлены или олицетворены государством. Их скорее правильнее было бы противопоставить - государство и сообщество (если, конечно подразумевать все сообщество, а не отдельных представителей рынка, сросшихся с государством), поскольку в подавляющем большинстве случаев их интересы различны либо противоположны - начиная со сбора налогов и кончая их использованием - перераспределением. Тем более сообщество не может санкционировать государсво на денежную эмиссию - это одна из важнейших прерогатив власти, т.е. самого государства, и как только теряется контроль над эмиссией, то теряется и власть.
2. Реальными деньгами, т.е. деньгами способными полноценно выполнять все свои функции являются совсем необязательно "средства обмена", санкционированные государством, а даже совсем наоборот - только такие "средства обмена", которые не теряют своих функций, главным образом - меры стоимости и средства платежа, вне территориальной и временной юрисдикции данного государства. Другими словами, отличительным признаком реальных денег от суррогатов является их инвариантность относительно политического режима и перемещения на рынки других стран.
Именно поэтому, в частности, золото и называют реальными деньгами, а совсем не те узаконенные государством "средства обмена", которые при первых же признаках политического либо экономического кризиса неуклонно стремятся превратиться сами знаете во что и которые автор почему-то упорно и почти любовно именует "реальными деньгами".
Более того, на мой взгляд, важным отличительным признаком настоящих реальных денег является и то, что они автономны и самодостаточны, т.е. их использование и при покупке и при продаже не требует дополнительных санкций, разрешений, легализации и т.п. - деньги говорят сами за себя, и в момент сделки важно только то, что субъекты сделки согласны ее произвести, но не имеет значения история происхождения этих денег или легальные ограничения на использование со стороны конкретной юрисдикции, как характерные признаки суррогатов.
Примечательно, что автор придерживается противоположного мнения по поводу свойств денег: его т.н. "реальные деньги" в "информационном" варианте невозможно использовать сами по себе, а к ним еще требуется некое дополнение в виде справки (совмещенной по случаю с "материальным носителем информации о деньгах") о том, что эти деньги закрепляют право собственности их владельца на определенную долю общественных благ, и это право гарантировано господствующей в данный момент властью. Если эта власть в лице государства следует определенным правилам поведения, т.е. осуществляет денежную эмиссию без отступлений от рекомендаций, предписанных нашим экономистом во избежание перенасыщения рынка т.н. "фиктивными деньгами", то Бог даст - воцарится, по словам автора, "идеальный тип денежного обращения", гарантирующий от "нетрудового перераспределения реальной собственности между субъектами рынка" (терминология автора преднамеренно выделена). Кстати спросить, а бывает ли вообще перераспределение трудовым? Теперь, уважаемые читатели, попробуйте найти отличие такого "идеального типа денежного обращения" от элементарного варианта карточной системы при котором к "деньгам" прилагается еще и разрешение на их использование - обмен, но только на определенные типы товаров соответственно спущенным сверху нормам. Возможно излишне, но упомяну, что такой "идеальноый тип денежного обращения" оказывался наиболее эффективным как раз в условиях отсутствия свободного рынка, особенно в крайних формах его отсутствия как то: концлагеря, военный коммунизм и т.п. Правды ради следует заметить, что автор сам стыдливо признает, что "не всегда правительство страны является сообществом добропорядочных чиновников. Нередки случаи, когда к власти в стране приходят представители организованных преступных группировок, которые проводят денежную политику, противоречащую имущественным интересам большей части субъектов рынка." Интересно, что абзацем ранее он сетует на то, что "обычно, говоря о правительстве страны, люди исходят из идеалистического взгляда на мир, согласно которому основным мотивом деятельности правительства является возможность честного служения своему народу", но все дальнейшие построения автора как раз исходят из такой "идеалистического взгляда на мир". Весьма похвальна такая упреждающая самокритика, но чем-то напоминает позицию алкоголика, предостерегающего окружающих от пьянства... Ау, историки! Укажите нам государства и общества, в которых "правительство страны является сообществом добропорядочных чиновников"для коих "основным мотивом деятельности ...является возможность честного служения своему народу". Найдите нам их хотя бы столько, чтобы хватило для пересчета пальцев руки! Ответ очевиден: было такое государство, называлось Утопия, и еще несколько аналогичных из разных романов. В этом, пожалуй, одна из главных проблем автора. Несколько более подробный разбор - далее.
6) В главах 4 и 5 кроме в общем верного разбора многочисленных, хотя и очевидных вариантов влияния на поведение рынка введения в торговый оборот импортных товаров, валютной выручки от экспортированных товаров, дополнительной эмиссии собственной и иностранной валют и т.п., дается множество рекомендаций и прямых указаний о том, что следует делать, а чего не следует, чтобы соблюсти эквивалентность обмена, как-то:
"все выводимые из обращения на национальном рынке, экспортируемые реальные товары должны быть замещены импортируемыми реальными товарами в равных стоимостных пропорциях;
все находящиеся в обращении на национальном рынке товары могут приобретаться как резидентами, так и нерезидентами толькоза национальную валюту;
инвалютная выручка предприятий-экспортеров направляется на внутренний валютный рынок страны-экспортера в полном объеме;
резиденты вправе приобретать иностранную валюту лишь в целях использования ее в качестве платежного средства при покупке иностранных товаров;
приобретение инвалюты в целях формирования инвалютных резервов не допускается",
и множество других строгих правил, выполнение которых обеспечило бы правильное в смысле эквивалентности обмена функционирование рынка. Признавая верными вскрытые автором закономерности влияния соблюдения этих правил на стабилизацию эквивалентного обмена и не вдаваясь в подробноости каждого из правил, все же хотелось бы спросить у автора, как ему видится осуществление этого на практике? Если бы в мире обретался один, ну пусть несколько субъектов, для каждого из которых собственные убытки были бы неотвратимым следствием его же отклонений от данных предписаний, то пожалуй, это и удалось бы. Однако в реальном мире столько разных субъектов со всякими своими интересами, не совпадающими с целями автора, и никто не желает приносить себя в жертву пусть даже самым правильным идеям, так что заставить их плясать под одну дудку можно лишь одним способом, который мягко так называеся административным управлением экономикой. Здесь прямая аналогия с красивой и правильной идеей построения коммунизма: когда б все сознательно принесли себя в жертву великой цели, то все прекрасно получилось бы, да вот незадача - приходится иметь дело с несовершенным человеческим материалом, наделенным всякими там пережитками прошлого вроде частнособственнического инстинкта и т.п., и чтобы уберечь менее сознательную половину населения от неправильных шагов, приходится к каждому приставить по вертухаю (с правовыми преимуществами по отношению к опекаемым) из более сознательной половины, вот тут-то уже почти и сработало, да только вдруг оказалось, что и вертухаи тоже не достаточно сознательны, а к ним приставить уже и некого. То что я не утрирую, приводя эту аналогию, покажу на конкретном примере из текста:
"Таким образом, налицо дилемма. С одной стороны, страны участницы международного обмена должны иметь возможность обмениваться валютами своих стран. А с другой, обмен валютами должен исключать выведение части денег из обращения на внутреннем рынке. Выходом из этой ситуации является такая организация обмена валют, которая допускает участие в торгах на международных валютных биржах исключительно субъектов внешнеэкономической деятельности. Такая постановка вопроса исключает участие в торгах валютных спекулянтов, поскольку лишает их возможности использовать приобретаемую инвалюту в качестве объекта купли-продажи.Свободная купля-продажа инвалюты на международном валютном рынке имеет еще один негативный аспект. Речь идет о возможности коммерческого сговора между отдельными участниками валютного рынка с целью искусственногоманипулирования курсами валют. Таким образом, допуск к участию в торгах на международном валютном рынке исключительно субъектов внешнеэкономической деятельности и тут имеет свои преимущества."
Оценим сначала, чтопредлагает автор. В несколько завуалированной форме предлагается разделить всех субъектов рынка на два класса: кому дозволяется торговать на бирже, и кому не дозволяется, и закрепить это разделение законодательно. На каком основании? А очень просто - тех, кого можно назвать валютным спекулянтом (currency trader) и придать этому в общем-то безобидному слову, обозначающему всего лишь название одной из профессий, сугубо отрицательное значение, поразить в правах и вывести из игры как серьезных конкурентов на рынке. Это выглядит как пересмотр результатов всех буржуазных революций, приведших к установлению прав свободной торговли и права собственности для третьего сословия.
Теперь о том, как этот запрет может быть осуществлен. Хотя автор стыдливо замалчиваеат этот щекотливый вопрос, но нам-то, искушенным собственным и чужим опытом, догадаться несложно. Дело в том, что уже несколько лет доступ на биржу открыт практически всем желающим при наличии небольших навыков работы с компьютером, небольших средств и опять же желания играть и рисковать, так что чтобы прекратить доступ к бирже потенциальных спекулянтов, предлагается выбор несложных мер: конфисковать все компьютеры либо всем отключить интернет либо административно ввести неподъемный налог на использование интернета либо... попросту обрубить всем несознательным (неблагонадежным) руки, а лучше заодно и головы. Надеюсь, теперь очевидно, что моя аналогия не лишена содержания.
Но есть в позиции автора еще один немаловажный аспект. С одной стороны он настаивает на нетоварной сущности денег, объявляет "реальные деньги" не имеющими собственную стоимость, следовательно отказывает, скажем, золоту в возможности быть деньгами - потому как у кого могут возникнуть сомнения в том, что золото все же имеет стоимость, а деньги - по его теории, не имеют. С другой стороны автор конструирует сложную и практически невыполнимую систему правил, призванную уберечь рынок от множества бед, сопутствующих обращению "реальных денег, не имеющими стоимость", как-то: неэквивалентный обмен, непредсказуемость валютных курсов, манипулирование валютными курсами, избыточная эмиссия без покрытия активами, уход от паритета, отказ от обязательств и много чего еще, в общем - все прелести системы денежного обращения суррогатов, а не товарных денег. Большинство этих проблем, а может и все, возникли всего лишь как неизбежное следствие отказа от системы металлического стандарта, и частности - золотого, хотя этот отказ и был поэтапно обусловлен экономическими причинами. Не вдаваясь в подробности этой большой, но все же иной темы, лишь укажу, что обращение золотых денег, которые я, в отличие от автора, называю реальными и настоящими независимо от их национальной формы, не приводило ни к диспаритету, ни к манипуляции валютными курсами т.к. они сами содержали полную информацию о себе и легко были сравнимы по золотому содержанию, а не были сомнительными справками о санкционированном властью праве владельца на получение доли эфемерных "закромов Родины". Лишая деньги их товарной сущности, невозможно прийти к непорочной системе денежного обращения т.к. все функции настоящих денег не только неразрывно связаны между собой, но и трансформированы в саморегулирующую сущность рынка. Лишение же денег каких-либо функций, а тем более почти всех, неизбежно ведет к расстройству рынка, которое не исправить придумыванием правил, сводящихся к административным ограничениям, даже если их выполнение жестко контролировать.
7) Весьма любопытен вопрос о паритете курсов валют. Автор предлагает т.н. прямой паритет, основанный на "паритетe потребительных стоимостей одних и тех же реальных товаров в разных странах". Другими словами, исходя из формулы (5.1) предлагается считать "реальным курсом национальной валюты" по отношению к конкретной иностранной валюте такой курс, при котором товары одинаковой потребительной стоимости в обеих странах будут иметь одинаковую стоимость при пересчете валют по этому курсу, т.е. например, при реальном курсе между долларом США и российским рублем покупательная способность доллара будет одинаковой и в США и в России (в пересчете на рубли). Если же "рыночный" курс отличается от "реального" то это якобы дает основание утверждать, что национальная валюта недооценена (или переоценена) по отношению к иностранной валюте.
От тотальной критики по данному вопросу автора лишь частично спасает только то, что он всего-навсего пересказывает эту ложную идею, взятую из других источников. Действительно, мне приходилось встречать упоминания об этом и ранее и даже практические подсчеты, основанные на таком подходе. Откуда вообще следует, что паритет валют, обеспечивающий т.н. "эквивалентность обмена", следует из равенства рыночной стоимости одинаковых товаров (потребительных стоимостей) в разных экономиках с различными укладами производства, его структурой, производительностью труда, национальными традициями потребления этих потребительных стоимостей наконец? И теоретически и практически идея прямого паритета легко может быть опровергнута, однако здесь я приведу лишь два примера, демонстрирующих ее несостоятельность.
1. До введения ЕВРО одним из серьезных обоснований этого введения считалась перспектива выравнивания цен на товары и услуги между странами, принявшими эту общую валюту, поскольку был очевиден паритет ЕВРО по отношению к самому себе по крайней мере в пределах ЕВРОзоны. Однако по истечении первых полугода после введения безналичного ЕВРО стало ясно, что цены на услуги не только не выравниваются, но даже не имеют такой тенденции. Экономистами, до того обосновывавшими целесообразность перехода к общей валюте, было выдумано объяснение, заключавшееся в том, что услуги почти не экспортируюся, но вот цены на товары уж точно выравняются, хотя и не так быстро, поскольку для этого потребуется некоторая структурная перестройка производства. По истечении 2-3 лет и эта иллюзия не оправдалась, и цены на просторах ЕВРОзоны продолжают диктоваться особенностями национальных рынков. Те же экономисты развели руками, заявив что-то вроде: кто же знал - дело то новое. Вот тут и позволим себе заметить: явно врут. В пределах примерно тех же границ на протяжении 16 - перой четверти 20 веков уже существовали на основе то серебряного то золотого стандарта, то вовсе биметаллизма единые денежные системы на основе талера, талера-дуката, Латинский Монетарный Союз, Скандинавский Монетарный Союз, но паритета цен даже внутри единой денежной системы не было достигнуто нигде. Если транслировать на российскую действительность, то это просто означает, что даже в пределах России рыночная стоимость одних и тех же товаров с одной и той же потребительной стоимостью не обязана быть одинаковой в разных географических точках, поскольку стоимость товара определяется не его потребительной стоимостью, а локальным соотношением спроса и предложения, которое в свою очередь зависит от платежеспособности участников рынка. Тем более не работает прямой паритет по потребительным стоимостям для разных валют. Так в чем же дело и где правильный ответ? Увидим дальше, а пока второй пример, подводящий к этому ответу.
2. Допустим, где-то на рубеже 19-20 веков, в условиях золотого стандарта, при котором автоматически соблюдался паритет валют по их золотому содержанию, и, следовательно, рыночный курс валют был равен реальному, мы попробуем сравнить покупательную способность 1/10 oz золота, скажем в Германской Империи и в Британской Индии. Думаю, не ошибусь, даже не приводя конкретных цифр, в том, что за ту же 1/10 oz в Индии можно было купить намного больше такого же товара, т.е. потребительной стоимости, чем в Германии. Следовательно, при паритете валют нет прямого паритета потребительных стоимостей, т.е. и прямой паритет потребительных стоимостей как раз и не обеспечивает реального (паритетного) курса валют. А что же его обеспечивает?
Как и прежде, следует рассмотривать товар в контексте воспроизводства стоимости, т.е. ресурсов, потраченных на его производство - стоимости рабочей силы (зарплаты), включая сюда и стоимость рабочей силы по производству/доставке сырья и все это соотнести с локальной производительностью труда. Почему так? Да потому, что в конечном итоге рыночная стоимость товара определяется, в частности, покупательной способностью тех самых работников, которые продавая свою рабочую силу за зарплату, затем выступают субъектами рынка, тратя на нем ту же зарплату на те же товары. Реальный курс одной валюты по отношению к другой поэтому определяется не прямым паритетом потребительных стоимостей, а равен отношению ресурсозатрат на производство единицы эквивалентных потребительных стоимостей для этих двух экономик, другими словами - отношению средних зарплат, нормированных на производительность труда, поскольку именно эти два показателя формируют реальную стоимость как баланс спроса (платежеспособность, определяемая зарплатой) и предложения (количество продукции на рынке, определяемое производительностью труда), а баланс рынка, в свою очередь, и обеспечивает паритет (эквивалентность) обмена. Таким образом, при подсчете реального курса валют разных стран следует исходить не из прямого паритета эквивалентных потребительных стоимостей, а из паритета их удельной стоимости производства (т.е. с учетом локальной зарплаты и производительности труда). Рыночная же стоимость в общем случае не совпадает с реальной, причины и последствия этого явления здесь не рассматриваю, поскольку это другая длинная история. Продолжу на примере, приведенном автором.
Исходя из сравнения прямого паритета потребительных стоимостей автор утверждает, что "в 1999-2006 гг. относительное расхождение между рыночным и паритетным курсами российского рубля составляло от 9 до 2 раз", причем незадолго от этого утверждения уточняется, что рыночный курс рубля к доллару США занижен по сравнению с реальным, и был занижен на протяжении всего этого периода, только на основании того, что в среднем за 1 доллар (пересчитанный в рубли по текущему курсу) в России можно купить больше, чем в США. Итак, если правильно понято, автор утверждает, что в 2006 году рыночный курс рубля приблизительно в 2 раза занижен против реального. Теперь приведу свой расчет исходя из нормированного, а не прямого паритета потребительных стоимостей. Приводимые цифры не точны, но, надеюсь, точнее чем порядок их величин. Средняя российская зарплата (в год) в районе 3 тыс. долл., средняя американская - более 45 тыс. долл., средняя производительность труда в США в 3 раза выше чем в России. Следовательно, покупательная способность доллара в России при реальном (паритетном) курсе валют должна быть в
(45000/3000) х (1/3) = 5 раз выше, чем в США. Если, исходя из прямого паритета она выше всего в 2 раза, то это означает, что рубль по рыночному курсу переоценен по отношению к доллару по сравнению с реальным курсом в (5/2) = 2.5 раза, но никак не недооценен, и все мы хорошо знаем почему и как это произошло. Кто же прав? Предлагаю проверить на независимых от этого примера данных. После дефолта 1998 года, в соответствии с официальной позицией Российского правительства, установившийся курс на уровне 20-25 руб./долл. как раз и был реальным, причем сама причина падения курса рубля объяснялась вполне логично тем, что до того он был искусственно завышен, иначе и падать ему было бы некуда. За прошедшие 8 лет долларовая инфляция при 3-4% годовых составила порядка 30% т.е. 1.3 раза, рублевая при средних годовых 15-20 % составила порядка 300% т.е. 4 раза, рыночный курс рубля снизился примерно в 1.2 раза. Итого имеем: при паритетном курсе в начале периода рыночная покупательная способность рубля соотнесенная с рублевой инфляцией выросла по сравнению с тем же долларовым показателем в
4.0/(1.3 х 1.2) = 2.6 раза, т.е. в 2006 году рыночный курс рубля завышен по сравнению с реальным в те же 2.6 раза, причем эта диспропорция продолжает усугубляться не без участия правительства, Центробанка и оправдывающих их политику на искусственное занижение курса доллара на российской бирже, т.е. попросту купленных, экономистов. Кстати, завышение курса рубля по отношению к доллару уже заметно невооруженным глазом: даже абсолютные цены (т.е. вычисленные по прямому паритету потребительных стоимостей) на значительное число услуг, товаров и продуктов питания, как принято называть на чиновничьем языке, "не первой необходимости", в России уже выше, чем в Штатах, где они, естественно, не имеют такого статуса.
8) Теперь несколько замечаний по поводу законодательных предложений автора.
С одной стороны, рассматривая вред, наносимый денежному обращению торговлей т.н. "фиктивными товарами", он заявляет: "С позиции обеспечения эквивалентного обмена, участники обмена могут свободно (выделено мною преднамеренно)вступать в отношения обмена исключительнопоповоду обмена реальными товарами."
С другой стороны, спустя несколько страниц он категорически выступает против содержания статей 567 и 572 Гражданского кодекса РФ, гарантирующих право на совершение сделок соответственно по договору мены и по договору дарения. Вот дословное заявление автора по поводу этих статей: "...статьей 567 Гражданского кодекса РФ (часть вторая) предусмотрена такая форма сделки как договор мены, лежащий воснове бартерного обмена,который по своим экономическим последствиям близок кфальшивомонетничеству (опять выделено мною) ... с позицииобязательногоучастияденег во всех сделках обмена товарами, вытекающегоиз самой идеи товарно-денежногообращения, безденежный обмен товарами можно рассматривать какформу обмена товарами, когда стороны выпускают безналичные фиктивныеденьги, которые после совершения обмена товарами этими же сторонами аннулируются. Такимобразом, отсутствие в законодательстве ограничений на совершение сделок менытакже способствует нарушению стоимостных пропорций всфере обмена... Серьезную опасность для обеспечения эквивалентного обмена представляети предусмотренный статьей 572 Гражданского кодекса РФ (часть вторая) договордарения... В случае сговора междуучастниками сделки обмена указанная норма позволяет реализовать безденежный обментоварами путем дарения принадлежащего сторонам вещей друг другу."
Теперь рассмотрим эти две цитаты с точки зрения элементарной логики. Если автор настаивает на истинности первого заявления, то это означает что он защищает свободу таких отношений обмена,которые по своим экономическим последствиям близки к фальшивомонетничеству... Но проявим великодушие, оставив первую цитату без комментария, чтобы читатель не подумал, что мы всерьез стремимся обвинить автора в провозглашении свободы фальшивомонетничества, зато для полной уверенности в том, что автора трудно заподозрить в защите свободы чего бы то ни было, добавим к ней еще две - третью и четвертую: "Одной из особенностейроссийскогогражданского законодательства является отсутствие ограниченийнасвободнуюкуплю-продажу инвалюты резидентами. Следствиемэтогостановится возможность приобретения иностранной валютырезидентами с целью использования ее в качестве инструментасбережения накоплений." В связи с этим автор предлагает следующее: "...резиденты вправе приобретать иностранную валюту лишь в целях использования ее в качестве платежного средства при покупке иностранныхтоваров. Приобретение резидентами инвалюты в качестве инструмента сбережениянакоплений, как правило, не допускается."
Вот теперь-то все встает на свои места: заботясь о здоровье денежного обращения в смысле обеспечения "эквивалентного обмена", и пренебрегая тем фактом, что обращение суррогатов вместо товарных (золотых) денег изначально и безнадежно больно неэквивалентностью обмена, автор перекладывает ответственность за это на субъектов рынка, посягая на святое право частной собственности, как-то: право распоряжаться, т.е. свободно осуществлять сделки по дарению, обмену (в том числе бартерному) своих товаров плюс право свободно обменивать один вид валюты на другой. Не проще ли в таком случае предложить посадить всех субъектов рынка за решетку и разрешить им осуществлять только те сделки, которые дозволены надсмотрщиком и с обязательным шмоном на предмет нарушений?
Это все вроде бы называется "с больной головы на здоровую", да кстати, и п.1 статьи 75 Конституции: "Денежной единицей в Российской Федерации является рубль.Денежная эмиссияосуществляется исключительно Центральным банком Российской Федерации. Введение и эмиссия других денег в Российской Федерации недопускается." формально не ограничивает хождения иностранной валюты - она лишь сообщает нам правильное написание названия российской денежной единицы плюс закрепляет прерогативу Центробанка по отношению к другим банкам и другим официальным органам, одновременно ограничивая эту прерогативу эмиссией денег, исчисляемых в денежных единицах с названием "рубль", но при этом никак не квалифицирует хождение иностранной валюты, уже находящейся в обращении. Мне лично тоже не нравится хождение иностранной валюты в России, я тоже осознаю насколько это вредит экономике, но я - за свободу выбора и считаю, что субъекты рынка не несут за это ответственности, они просто поступают так, как им удобнее. Обвинять их в использовании иностранной валюты для расчетов все равно что считать отбрасываемую предметом тень свойством самого предмета независимо от направленности лучей источника света. Параллельное хождение другой, в том числе и иностранной, валюты неизбежно в случае несостоятельности основной, т.е. невыполнения последней каких-либо из функций денег. Чего же еще ожидать от денежного обращения, как не появления параллельных валют в нем, если вслед за автором его организаторы лишают основную валюту всех функций кроме "информационной"? Пусть каждый платит тем, чем согласен принимать продавец - это нормально для рынка, если устраивает обе стороны сделки. Кстати, в разных странах и в разные периоды истории существовали два основных типа гарантий статуса не обеспеченных напрямую активами денег в обращении - обязательные деньги либо договорные, не считая промежуточных и смешанных форм. Примером обязательных служат доллары США провозглашающие "This note is legal tender for all debts, public and private" или советские казначейские билеты, "обязательные к приему на всей территории СССР во все платежи для всех учреждений, предприятий и лиц по нарицательной стоимости". К промежуточной форме можно, например, отнести серебряные и медные монеты в России перида золотого стандарта, обязательные к приему для всех только в определенных законом небольших суммах. К чисто договорным деньгам относятся, например, платиновые монеты 20х - 40х гг. 19 в. периода серебряного стандарта, когда никто не обязан был принимать их в платежи. Насколько я понимаю (хотя полностью в этом не уверен - статус слишком расплывчат), современные российские деньги тоже являются договорными. Зато точно знаю, что такая крупная валюта как ЕВРО, является договорной. По информации, любезно предоставленной представителями Европейского Центробанка, любой продавец товаров и услуг вправе отказать в приеме наличных денег каких-либо номиналов, вплоть до полного списка номиналов, правда при условии, что противостоящий субъект сделки правильно об этом проинформирован. В результате на практике часто бывает невозможным расплатиться крупными номиналами банкнот из-за вполне законного отказа их принимать. Эти примеры показывают, что фунционирование договорных денег не столь экзотично и вполне может соответствовать нормам как рыночным, так и правовым.
Этим разбором пока и ограничусь.
Краткое заключение.
За всем этим, то бишь отрицанием товарной сущности денег и апологией абсолютного администрирования в области их обращения (см. "идеальный тип денежного обращения"), мне видится явная политическая подоплека, а именно: фактически, отрицание товарной сущности денег есть, по определению, отрицание товарно-денежных отношений в их нормальной форме, т.е. таких отношений обмена, при которых товар (услуга) обменивается на свой эквивалент - деньги, имеющие реальную товарную стоимость, а не на "информационные деньги", имеющие сомнительные гарантии в виде благих пожеланий о соблюдении определенного набора правил. В свою очередь, отрицание товарно-денежных отношений есть оправдание такой экономической политики, которая создавая искусственный дефицит спроса на рабочую силу в широком спектре специализаций, т.е. воспроизводя безработицу, позволяющую работодателю диктовать на рынке заведомо заниженные расценки на эту рабочую силу, вынуждает значительную часть населения страны уходить из экономики в сферу натурального хозяйства, т.е попросту кормиться тем, что самостоятельно выращено. Действительно, следуя за логикой автора и соглашаясь с нею, легко не только прийти к выводу о целесообразности и неизбежности отказа от товарно-денежных отношений в пользу нетоварных (натуральных) в тех областях хозяйственной деятельности, где конкретный высший орган, будь то правительство или центробанк, сознательно либо по недосмотру не эмиттировали "информациооные деньги", но и о теоретическом оправдании такого положения, когда значительная часть трудовых ресурсов растрачивается в непроизводительном натуральном хозяйствовании, а такой важнейший источник прогресса и высокой производительности, как специализация труда, остается невостребованным. При чем же здесь политика, спросите вы и будете правы. А вот при чем: навязывать свою политическую волю гораздо проще тем субъектам, которые менее свободны, главным образом в выборе и осуществлении своей экономической деятельности, а о какой экономической свободе субъектов, вынужденных заниматься натуральным хозяйством, может идти речь? Это во-первых.
А во-вторых, преднамеренная дезинформация (из политических соображений) о курсе рубля, якобы заниженном по отношению к мировым валютам, не только внушает иллюзию его стабильности и даже "укреплении" - по терминологии ЦБ и министра финансов (интересно, ощутил ли кто-нибудь это укрепление в своем кармане?), но и создает ложное представление о конкурентоспособности российских товаров и рабочей силы на мировом рынке, что бывает именно в случае недооцененной валюты. На деле же, искусственное завышение курса рубля и препятствование приведению его в соотвествие с реальным паритетом удельных стоимостей производства неизбежно приводит к отрицательному сальдо внешнеторгового несырьевого оборота, нанося тем самым непоправимый вред экономике страны.