Аннотация: Дуэль: В. Камю-Меню против Сартра-Монмартра против Просто так... "Отравить, не отравившись самому" Голосовать здесь!
Вечер этого дня проходил так же бездарно, как и предыдущий, и позапредыдущий... Посетителей все также не было. И маленький яйцеголовый сыщик, скучая от безделья, подошел к окну.
Покосившись на свои скукоженные мозги, Пуаро вздохнул, - вот уже несколько дней его милые серые клеточки сохли без дела на подоконнике.
- Гастингс, так не может дольше продолжаться... - проговорил он, обращаясь к своему другу, Гастингсу, который с каким-то особенным усердием перетрясал старые газеты, сидя на диване, - необходимо срочно что-то предпринять, объем моего мозга катастрофически падает, сейчас это уже даже не мозги орангутанга прямоходящего, это, страшно сказать, больше похоже на мозг курицы домашней обыкновенной... Еще день бездействия, и я, великий Эркюль, буду похож на беспомощного младенца... Да не тряси ты их, все равно не помогает, помнишь, в прошлый раз после танцев с бубном посетитель появился...
Гастингс с недоумением развел руками:
- Так вчера ведь всю ночь плясали, пока в участок не отвезли... Одно мне не дает покоя, Пуаро, Лестрейд долго еще будет смеяться над нами. Он ведь видел, как вы с бубном вокруг спиртовки прыгали... Кривотолки еще не скоро улягутся...
- А чего бы им не улечься, Гастингс, ведь уже первый час ночи... Пора этим нехорошим кривотолкам баиньки... - легкомысленно ответил Пуаро, задумчиво глядя на серые клеточки.
Гастингс за его спиной растерянно покрутил пальцем у виска, глядя на согбенную спину друга, и снова принялся за газеты: "Если не знаешь, что делать, делай хоть что-нибудь..." - думал он при этом.
Однако это занятие не приносило ему прежнего успокоения, друг его глупел на глазах. Гастингс покосился на Пуаро, который снял носок со своей левой ноги и пытался натянуть его на голову вместо ночного колпака, чтобы лечь спать.
- Что вы делаете, мой друг? - горестно воскликнул Гастингс.
Пуаро посмотрел на него с недоумением, потом на носок в руках и расмеялся понимающе и тихо. Потом снял носок со своей правой ноги и принялся надевать его.
Гастингс лишь качал головой. "Да, надо срочно что-то предпринять... Это не может так больше продолжаться"...
Напялив на своего несчастного друга ночной колпак, он погладил его по голове, и уложил спать, подумав при этом, что, слава Богу, пляски с бубном вокруг спиртовки на сегодня отменяются. Через некоторое время он тоже спал...
На следующее утро друзья встали свежими и отдохнувшими. Они проспали сном младенцев всю ночь и теперь, встретившись за маленьким сервировочным столиком, кивнули друг другу приветственно. Утренний чай оказался как нельзя кстати. И вот, глотнув горячую, ароматную жидкость, Гастингс открыл рот, чтобы спросить у Пуаро, какие у него планы на сегодня, но из глотки его вдруг вырвался жалкий хрип...
Лицо его скривилось от страшной конвульсии, случившейся в этот миг...
- Что с вами, мой друг? - спросил Пуаро, подозрительно посматривая на крошки французской булки, полетевшей ему в лицо из хрипевшей глотки Гастингса.
А тот, отчаянно жестикулируя, что-то пытался сказать, но лишь мычание и всхлипы неслись из его рта.
- Старый осел... - некоторые слова все-таки можно было разобрать еще.
В следующее мгновение Гастингс словно мешок свалился под стол и, еще раз громко захрипев, застыл неподвижно.
- Вы напугали меня, мой друг, - свесив голову под стол, сказал Пуаро, разглядывая с удивлением неестественную позу друга.
Задумчиво потянувшись за кружкой Гастингса, он понюхал ее осторожно.
- Все понятно... кураревидный нитрат... Только вот кто его подсыпал моему другу в чай? Вот в чем вопрос...
Пуаро встал и прошелся по комнате. Его серые клеточки радостно забегали по почти опустевшей черепной коробке в поисках ответа. И нашли...
Пуаро хлопнул рукой себя по лбу.
- Старый осел... ведь он назвал сам своего убийцу! Стало быть осталось узнать лишь, кто скрывается под этим именем... и вуаля!
Пуаро вызвал полицию, взял спицы, сел в кресло и принялся вязать и думать, думать и вязать... Ему хотелось все еще раз вспомнить, чтобы найти, наконец, ключ к разгадке...
Не отвечая на вопросы прибывших полицейских, он еще и еще раз прокручивал в голове эти страшные минуты, когда его любимый друг ему пытался что-то сказать.
Лестрейд бился возле непроницаемого маленького сыщика с быстро мелькающими спицами в руках, как рыба об лед. Прижигая ему пятки сигаретками, он проникновенно глядел в задумчивое лицо Пуаро и опять не видел в нем желания отвечать...
- Клинический случай, - пояснял он журналистам, высовываясь в окно, - Пуаро клинануло так, - орал он на всю улицу, - что он отравил своего друга кураревидным нитратом, насыпав его в чашку с чаем... Дело раскрыто.
Вспомнив, что не полил орхидеи, Пуаро тяжело вздохнув, отложил вязание. Что-то не давало ему покоя... "А... да... кто такой старый осел?" Он стал подниматься в оранжерею, когда его мозг из мозга курицы домашней обыкновенной распух от напряжения до объема мозга орангутанга прямоходящего. Глаза маленького сыщика широко открылись. "Ну конечно же, как я сразу не догадался!"
Забыв про орхидеи, Пуаро быстро спустился вниз и сел в кресло.
Лестрейд, едва не вывалившись в окно при звуке его голоса, обернулся:
- О чем вы? Дело раскрыто... Или у вас пряжа кончилась, Пуаро?
- Моточек серебристого мохера не помешал бы, мон ами... Буду весьма признателен... Но к делу, друзья! Мой милый Гастингс, боюсь именно из-за меня он решился на такой страшный шаг... Серые клеточки... Да, мои серые клеточки катастрофически усыхали.
- Говорите точнее, Пуаро, пишите Болтон... - крикнул Лестрейд, деловито расхаживая по комнате, обходя валявшегося все также в неестественной позе Гастингса.
- Мой друг, он переживал за меня, я видел его сочувствующие взгляды, когда вместо смородинового ликера вчера выпил водки. Я думаю, тогда-то он и решился на этот страшный шаг.
- Вы хотите сказать, что это самоубийство, Пуаро? - прищурился Лестрейд, - неожиданно... я бы сказал... и смело.
- Но мой милый друг, он не знал, что выбирая этот страшный для жучка-мозгососа, врага орхидей, яд, он не умрет.
- Как не умрет?! - вскричал Лестрейд, оборачиваясь назад, чтобы увидеть скрюченную фигуру Гастингса.
- ...жучок лишь обездвиженный падает, задрав кверху лапки...
Лестрейд понял, что напоминала ему поза Гастингса...
- ...и его сметают в совок.
- Ну, положим, в совок мы его сметать не будем... а так все сходится... Глядите-ка, зашевелился!
Гастингс, судорожно ухватившись за край стола, сумел подняться лишь на колени. Его спекшиеся губы шевельнулись, пытаясь что-то сказать...
- Ну же, мой друг, смелее... - проговорил ободряюще Пуаро.
Гастингс же шептал что-то неразборчивое. Наконец, его руки дотянулись до фарфорового чайника и судорожно вцепились в него.
- Старый, безмозглый осел! - просипел, наконец, отчетливо Гастингс, - а кто ходил за сахаром и зашел полить орхидеи на второй этаж...
Гастингс продолжал судорожно хвататься за край стола... ножки несчастного... то есть ноги его никак не разгибались... Лестрейд покачал головой:
- Ишь ты, как его крючит... А вы, Пуаро, собирайтесь, за любое злодеяние у нас найдется наказание, - заключил он довольно свою речь, отхлебнув еще теплого чая из стоявшей на столе чашки. - Я тут набрел на чайную лавочку, могу подсказать адресок, - проговорил он, сморщившись.
Пуаро же, едва оправившись от смущения, переглянулся с Гастингсом.
- А по поводу старого, безмозглого осла, я могу с вами поспорить, мой друг!.. - проговорил быстро он, стараясь отвести глаза от посиневшего Лестрейда.
- Не трудитесь, Пуаро, что он был безмозглый, мне известно доподлинно... - ответил все еще невнятно Гастингс.
- Вы, мой друг, всегда отличались тем, что делали поспешные выводы...
За их спиной в позе жучка-мозгососа, отравленного кураревидным нитратом, корчился Лестрейд, его хрипы некоторое время еще мешали друзьям, но недолго...