Аннотация: Описание одного дня из жизни необычного мальчика по имени Гарри.
Часть Первая и Последняя
ТРИНЬК-ТРИНЬК-ТРИНЬК.
Я проснулся. Противный звук старого будильника Дадли врезался в мои уши, словно раскаленная игла, напрочь прогоняя остатки сновидения. Открыв глаза, я увидел перед собой потолок. Обычный голубовато-серый потолок, который я вижу каждый день в это тусклое и скучное лето. Мне захотелось закрыть глаза и погрузиться в так некстати прерванный сон, позволявший хоть как-то отрешиться от этой унылой реальности. Не глядя нащупал на тумбочке очки и посмотрел на часы. Ага, 7:04, значит, через три, два, один...
ТУК-ТУК-ТУК
- Поднимайся, мальчишка!
А вот и дорогая тетушка Петунья, как всегда минута в минуту. Одевшись, застелив постель и умывшись, я быстро вылез из старого чулана и сонно вполз на кухню. Там меня уже ждёт тетушка.
- Сегодня яичницу с беконом и чай. Да побыстрей.
- Хорошо тетушка, - ответил я.
Вам всегда все побыстрее, мрачно думал я пока доставал сковородку.
В этом мире со временем изменяется все, кроме утреннего распорядка семейства Дурслей. Всегда, в одно и тоже время звонил будильник, потом приходила тетушка, затем я готовил завтрак и наконец в кухню входили Дадли и дядюшка Вернон.
Так было и в этот раз. Сначала в кухню сонно вплыл кит Дадли, а за ним его отец кит Вернон. Затем, чинно, оба приветствовали Петунью, игнорировали меня и садились за стол. Несмотря на свои недостатки, Дурсли были очень пунктуальными людьми. Я даже при большом желании не смог бы припомнить хотя бы одного раза, когда они опоздали бы к завтраку.
Каждый день в 8:15 (исключая воскресенье), примерно в то время, когда семейство Дурслей начинало пить чай, приходила утренняя почта. Это было очень важное событие. Ведь в зависимости от него менялось настроение дяди Вернона. Если ему приходили к примеру открытки от его сестры тетушки Мардж, газета и другие приятные вести, то его можно было вытерпеть до конца утра. Но если в утренней почте обнаруживались плохие новости или того хуже штрафы, то начиналось его фирменное брюзжание, которое продолжалось пока он, наконец-то не покинет дом на Тисовой.
В этот раз, к счастью, было первое и он, просмотрев почту и поворчав на то что цены на бензин опять выросли, уехал заниматься дрелями. Дадли же, съев все до чего мог дотянуться, как обычно, уносился к себе в комнату смотреть очередное утреннее телешоу.
После этого, на кухне остался только я и тётя Петунья. Она с легкой неприязнью посмотрела на меня и сказала:
-Для начала иди полей сад затем сходи в хозяйственный и купи там. . . БЛА-БЛА-БЛА. Как ни странно, на этот раз список дел состоял всего из восьми пунктов. Думаю, с учётом обеда и небольших перерывов я смогу управиться до шести.
Три часа спустя.
Наверное мало кто знает, что небольшой и аккуратный садик дома номер четыре на Тисовой нажит адским трудом маленького десятилетнего мальчика Гарри. Я знал. Знали и эти прекрасные клумбочки. Примерно с того момента как я пошёл в школу, тётя Петунья научила меня ухаживать за её "прекрасными миленькими цветочками". С тех давних пор, я почти каждый день поливаю, сажаю и пропалываю этот, не такой уж и небольшой сад.
Делаю я это все и сегодня.
Двенадцать часов дня. За оном жара плюс тридцать. Все нормальные люди сидят дома, но " ненормальный мальчишка" Гарри, истекая потом пропалывает клумбы.
Поддеть, вытащить сорняк, отряхнуть от земли, в ведро, поддеть, вытащить, отряхнуть, в ведро. А ведь соседи интересуются: "Почему это у Дурслей самый лучший сад на Тисовой?" Просто они не знают, что у них есть свой личный раб Гарри. Поддеть, вытащить, отряхнуть, в ведро...
Два часа спустя
Последним и самым трудным делом, был поход за покупками. Нет, не то что мне было трудно далеко ходить или таскать тяжелые пакеты. Самой трудной задачей было не попасться Дадли и его компании.
Все начиналось хорошо, я раньше обычного закончил все дела, быстро купил продукты и был на полпути к дому, как вдруг услышал голоса...
На этот раз меня догнали быстро, а избивали долго. Я чувствовал, как каждый их удар выбивает из меня надежду и радость, которые смогли накопиться за сегодняшний день.
Собрав продукты разбросанные по асфальту, я медленно похромал до опротивевшего мне дома на Тисовой.
Четыре часа спустя
Сняв очки и морщась от полученных синяков, я лег на кровать. Наконец-то этот день закончился. Такой-же тяжелый и тоскливый, как почти все мои дни в этой жизни. Пусть же в ней хоть что-нибудь измениться подумал я, прежде чем провалиться в небытие.