Тонкая, словно фарфоровая ладонь, на грубых перевитых, как корни дерева руках. Жёсткая, мозолистая кожа, излучала удивительное тепло, и от этого ей было хорошо и приятно.
Почему она не испугалась, не отдернула руку, позволила себе попасть в это переплетение отжитых лет.
Она с интересом рассматривала извилистые линии жил и вен. Они были страшны и безобразны, они были прекрасны и нежны - эти руки. Ее взгляд скользил по руке все выше, и вот их глаза встретились. На морщинистом, изуродованном, перепаханном временем лице были смешливый, молодой взгляд.
- Да, это тот человек, которого можно любить..., - теплой волной прокатилось в ее голове.
* * *
Слезы дождя текли по оконному стеклу. Остатки листьев на деревьях, безжалостные порывы ветра срывали, швыряя ржавыми осколками в стены домов, в лица оконных стекол, а машины и люди неслись по улице, не замечая последних предсмертных судорог природы. Ее душа, тонкой струйкой скользила по щеке и падала на подоконник.
* * *
После обеда, природа прекратила изливать потоки слез на землю, быстро собравшись, она ушла из дома, в серость и растроенность природы.
- Какая жалость, - думала она, глядя на фотографию, - какая жалость, что невидно на фотографии его рук. А он, смотрел на нее глазами, излучающими счастье и молодость.
- Девушка, - будто из другого мира услышала она голос.
- Девушка, вы знакомы с Николаем?
Она обернулась и увидела перед собой пожилую женщину с небольшим букетом желтых хризантем.
- Нет, - соврала она, - я просто проходила и обратила внимание на его глаза.
- Это правда, - поддержала ее женщина, - это единственные такие глаза, которые я встречала в своей жизни, а теперь если позволите, можно я останусь одна.
- Извините, - она повернулась и стала удаляться. Она словно плыла, грустным зеленым корабликом средь могильной печали. Женщина перевела взгляд с нее на фотографию.
- Эх, Николай, Николай, - прошептала она с легким укором.
Перекрестившись, она открыла калитку, подошла к памятнику и положила к его подножью принесенный с собой букет желтых хризантем.