Глава 1, В которой мы знакомимся с Добрыней, а он приезжает на новое место и попадает в Китеж
Добрыня присел на пенек у тропинки. Августовское солнце на небе время от времени прикрывалось светлыми облаками, и легкие тени бежали по зеленой траве. Чистый воздух благоухал разогретой листвой лесной глубинки, не отравленный смрадом далеких городов.
Но Добрыня недовольно и скучающе вздохнул: ему, городскому, не нравилась тишь захолустья, несмотря на ежевечерние восторги матери.
Меньше месяца назад они приехали в эту деревенскую глушь из родного города. Отец только закряхтел, глядя на потемневшую избу, в которой им предстояло жить. Мать всплеснула руками и жалобным тоном стала расхваливать новый дом.
- А что, хороший дом... Древние традиции... овеянная веками старина... Русь, - ее голос затих.
- Ого! - удрученно проговорил Доб, изучая темные стены, треснувшие стекла и покосившуюся трубу на крыше. - Это что? В таком можно жить?
- Знаешь что, - мгновенно вспыхнул отец, - многие за счастья посчитали бы иметь такую крышу над головой.
- Тараканы, что ли? - буркнул Доб в сторону.
- Вот возьмемся все вместе, отремонтируем, - неуверенно вставила мать.
Она смиренно вздохнула, подхватила тяжелую сумку и шагнула к крыльцу. Конечно, и она предпочла бы жить в их прежней уютной квартире недалеко от завода, где работала вместе с мужем. И она предпочла бы пользоваться благами цивилизации в виде горячей воды, газа и электричества. Но завод закрыли, обоих уволили, и ничего не оставалось, как на время переехать в пустующий дом в деревне. Конечно, это только на время.
- На время, - повторила она, поднимаясь по скрипучим ступенькам.
Доб поднял чемодан и пошел следом. Отец остался возиться со старой Ладой и присматривать за оставшимися тюками со скарбом, хотя куда они могли деться на пустой улице!
В сенях, темных и сырых, пахло странно и неприятно. Этот же запах держался и в комнате.
- Плесенью пахнет, - грустно пояснила мать.
- Жить здесь невозможно! - заявил Доб, оглядывая темную комнату.
- Ты иди пока, - распорядилась мать, ставя сумку у порога. - Отцу помоги, осмотрись в деревне. Родственники наши здесь живут, не знаю, почему они не пришли нас встретить.
Она подошла к окну и попыталась его открыть. Рама мокро чавкнула и не поддалась. Из темного угла вышла полосатая серая кошка, неторопливо пересекла комнату и остановилась у ног женщины, подозрительно принюхиваясь.
- Тебе помочь? - недовольным голосом спросил Доб.
- Ну... если хочешь...
Вдвоем они с трудом открыли окна и Доб выскочил наконец из дома к машине. Отец глубокомысленно рассматривал длинную царапину на багажнике.
- И где только умудрился? - он провел пальцем по царапине.
- Я по деревне прогуляюсь, - доложился Добрыня.
- Что?.. А, иди...
Доб пошел по ямам и выбоинам, которые должно быть были дорогой между давно не крашенными домами. Пожухлая трава подступала к самым фасадам, с крашеных железных крыш сыпалась пыль и ржавчина, и мальчик предпочел держаться от них подальше. Несколько прохожих недовольно хмыкнули при виде нового жителя, в джинсах и чистой футболке. Мужчины в грязных разношенных спортивных костюмах косо смотрели на него и ускоряли шаг; женщины же, наоборот, останавливались и придирчиво разглядывали его.
Доб дошел до околицы: в полукилометре от деревни начинался лес, разбитая дорога, петляя, тянулась в ту сторону по лугу с невысокой травой.
Доб зашагал по дороге, старательно поднимая пыль.
На опушке дорога превратилась в тропу, с зарослями репейника по краям. Доб постоял, рассматривая колючие кусты, и решил вернуться. Прогулка по лесу могла подождать. Он повернулся и по не осевшей пыли побрел обратно.
Отец уже загнал машину за дом и теперь исследовал стены избы снаружи. Громкие женские голоса доносились из дома.
- Где тебя носит? Помог бы лучше, - проворчал отец, мельком взглянув на сына. - Вырос, лоб двенадцатилетний...
Доб подошел поближе и тоже сосредоточился на изучении стены.
- Ладно, завтра привезу из города состав, покрасим снаружи, и можно будет жить... - скорее самому себе сказал отец.
- Эй, мужчины! - донесся, до них веселый голос матери. - Заходите, смотрите. Сейчас обедать будем!
Оба они молча прошли через сени, перешагивая через ведра с грязной мыльной водой.
Горница преобразилась. В открытые окна с чисто вымытыми стеклами светило солнце. Потолок и стены были очищены от грязи и копоти и посветлели. Сильно пахло моющими средствами, почти полностью заглушая запах плесени. У окна стоял накрытый стол, и при виде его у Доба потекли слюнки. Кастрюля с супом, от которой шел духовитый пар, призывно блестела. Тут же рядом с половником наготове стояла незнакомая женщина.
- Ну-ка, быстро руки мыть! - скомандовала она.
- Добрик, познакомься, это тетя Клава.
- Клава? - переспросил Доб удивленно.
- Клавдия Алексеевна, если хочешь.
Женщина подняла крышку и с шумом вдохнула пар.
- Ну быстрее. Или не голодный?
Доб торопливо помыл руки: отец лил теплую воду из большого домашнего чайника. Они сели за стол, и Доб мгновенно зачерпнул ароматного супа.
- Ты подождал бы, - сдержанно сказала тетя Клава. - Чай, первыми-то взрослые есть начинают. Да и помолиться надо.
Доб замер с открытым ртом. Женщина еще что-то пробормотала, и остальные принялись за еду.
- Ешь уже давай! - толкнули Доба в бок. - Мам, мне тоже налей!
Доб оглянулся: лохматая загорелая девчонка в выцветшем сарафане устроилась на табуретке на углу. Тетя Клава неодобрительно покачала головой и молча принесла ей тарелку с супом.
- Так значит, вы тут обосновываться не собираетесь? - продолжила начатый разговор женщина.
- Да что нам здесь делать? Мы люди городские, в деревне на жизнь не заработаем...
- Да, тут надо особенности знать... А дом-то хороший, только с виду неказистый. Здесь раньше Азарыч жил, он за домом следил.
- Какой еще Азарыч? - нахмурился отец.
- Да был тут старичок один, пришел, этот дом выбрал, да и поселился здесь.
- В нашем доме?
- Да... мы как-то даже и не смутились, словно так и должно быть. У него дела какие-то были, тут, наверное, на чердаке вещи его остались
- Что за дела? - сурово спросил отец.
- Он вроде врач был, наркоманов лечил...
- Наркоманов? - ахнула мать.
- Ну да... - тетя Клава недоуменно пожала плечами. - Что такого? Их, правда, немного было, человек десять за год-то... А потом он уехал неожиданно...
Чувствительный удар в ногу под столом отвлек Доба от разговора.
- Меня Танькой зовут, - сообщила девочка, помешивая суп. - Я тут с рождения живу, не приезжая какая-нибудь.
- А меня родители привезли, - с ожесточением сказал Доб, - сам бы я ни за что... мне вообще предлагали в интернате для особо одаренных остаться.
- Интернат для особо одаренных - это для умственно отсталых, что ли?
- Дура!
Доб уткнулся в тарелку и до конца обеда молчал, несмотря на попытки разговорить его. Впрочем, у взрослых были свои беседы, а на Таньку тетя Клава грозно прикрикнула: Не болтай за едой, и девочка притихла.
За чаем из угла комнаты появилась серая кошка, с важным видом прошла под стол и села.
- Ой, Анча! - запищала Таня. - Анча, кис-кис!
Девочка схватила горсть мелкого печенья и высыпала под стол перед кошкой; та понюхала угощенье, подумала и стала неторопливо есть.
- Танька! - прикрикнула тетя Клава. - Ой, ремень по тебе плачет. Куда полезла!
- Так это... Анчутка нашлась! - счастливо выпалила Таня.
- И поэтому надо вести себя как свинья?
- Ну мам...
- Марш посуду мыть... Уж извините, нравы у нас простые...
Сейчас, месяц спустя, Доб вспоминал со злорадным удовольствием, как Таня долго мыла посуду под присмотром и больше не приставала с глупыми вопросами и замечаниями. Других детей его возраста в деревне не было, так что Доб один гулял по лесам и полям по окрестности. Родители слишком увлеченно занимались обустройством нового жития.
Он бродил по округе с компасом в руке, рассматривая однообразные ландшафты, и с тоской вспоминал, как обычно проводил это время в городе с друзьями. У них бы сейчас проходил конкурс граффити на заборах, и они бы весело разрисовывали серый город яркими забавными персонажами.
Доб разложил карту на пне и водрузил компас посередине. Освобожденная стрелка, вместо того, чтобы застыть острием на север, вдруг заметалась по кругу.
- Ух ты, магнитная аномалия!
Доб отметил на карте место, торопливо сложил карту в карман и с компасом в дрожащей руке помчался вперед по тропинке. Через несколько шагов он выскочил на широкую просеку. Две неглубокие колеи пролегали посередине, свежие, так как здесь недавно проехали.
В нескольких метрах на просеке стояла серая машина. Доб между деревьями, не выходя на открытое место, подкрался поближе.
Серый джип выглядел так, словно попал в аварию. Огромные вмятины покрывали крышу, дверцы были погнуты, большая дыра зияла сзади, все стекла были покрыты паутиной трещин. Краска во многих местах облетела.
Около машины лежало что-то серое, и рядом на корточках сидел человек. Его светлая футболка была испачкана чем-то темно-бурым, так же как и джинсы. Во взъерошенных русых волосах торчали веточки.
Доб засунул компас в карман и собрался потихоньку убраться подальше, когда человек поднял голову и посмотрел прямо на него.
- Эй, если тебе дорога жизнь, катись отсюда подобру-поздорову!
- Вам помощь не нужна? - несмело вышел Доб из кустов.
То, что привиделось ему серым мешком, оказалось волком; зверь поднял голову и тоже посмотрел в сторону мальчика. Волчья морда была закована в большой металлический намордник.
- Нет, твоя помощь не нужна, - устало ответил человек и погладил бок зверя.
- Это кто, волк? - спросил Доб, приближаясь.
- Волк... Ты что, в этом разбираешься?
Зверь уронил голову на землю, и железо глухо лязгнуло.
- В кино видел, - Доб присел перед волком и тоже погладил его бок.
- Ну почему ты не ушел, когда я сказал тебе уйти! - с тоской в голосе сказал человек.
- А что?
Человек не ответил, только вздохнул.
Доб перевел взгляд на джип.
- Машина ваша того... Где это вы ее так?
Человек лишь исподлобья посмотрел на мальчика.
- А здесь даже автосервиса поблизости нет, - авторитетно заявил Доб.
Волк глубоко вздохнул и жалобно заскулил. Человек снова погладил его по грязной свалявшейся шерсти.
Доб поднялся и подошел к машине. В некоторых местах на металле виднелись глубокие царапины, почти борозды. Мальчик осторожно коснулся острого края, и ему мгновенно показалось, что под кожу влили кипяток. С трудом отдернув руку, он обернулся к человеку с волком.
- И электропроводка повреждена.
- Это не электропроводка, это охранное заклинание.
- Что?
Доб резко повернулся, но человек невозмутимо проверял на прочность металл намордника.
- Далеко отсюда до озера?
- Э...
Доб вытащил из кармана карту, развернул и задумчиво хмыкнул.
- Ну... километров десять, наверное.
- Ну что, животное, что делать будем? - обратился человек к волку. - Десять километров я тебя не дотащу до вечера.
- Он бешеный? - опасливо покосился Доб на пену, проступившую на наморднике, когда волк тяжело вздохнул. Не получив ответа, мальчик добавил: - А зачем вам его к озеру тащить?
- Не потащу, - кивнул человек. - Придется прямо здесь животное прикончить.
- То есть как прикончить? - отшатнулся Доб.
- Ты говорил бешенство? Нет, это хуже бешенства. Это не волк, это оборотень.
Карта выпала из рук. Доб еще немного попятился. Конечно, чисто научно он знал, что оборотней не бывает, хотя в глубине души ему всегда хотелось верить, что что-то такое существует. Теперь в замешательстве он смотрел на собеседника: обе теории, мирно уживавшиеся в одной голове, вынуждены были столкнуться.
Человек поднял голову и грустно улыбнулся.
- Удивлен? Да и я не рад, что так все сложилось. В общем, иди откуда пришел, и забудь о нашей встрече. Может, все обойдется.
- Может, я могу помочь как-то? - быстро спросил Доб и зарделся.
- Ты специалист по оборотням? - отрицательно покачал головой человек. - У тебя большой опыт? Ты прошел весь курс обучения?
- Нет, но...
- Да ты и оборотней-то, поди, не видел!
- Я видел оборотней - я сам их рисовал! - гордо ответил Доб.
- Свои рисованные оборотни! Это сильно! Тогда чем ты можешь помочь, если это - настоящее? - резко сказал человек и снова погладил волка.
- Я, конечно, не великий охотник за оборотнями, но зато на чердаке нашего дома есть много люминала! - торжествующе объявил Доб.
- Что это такое?
- Это? - растерялся Доб. - Его используют при отлове волков...
Человек закрыл глаза и застонал еще слышно.
- Я принесу!
Доб помчался домой. Тропинки, такие недолгие, если не торопясь ходить по ним, растянулись в длинные нескончаемые дороги, как раз тогда, когда он так спешил. Елки - сосны - березки, и он выбежал на опушку. Теперь еще десять минут галопом по полю, и он дома. Мальчик припустил со всех оставшихся сил, длинная тень его еще некоторое время пряталась в лесу, потом нехотя потянулась по дороге.
Доб влетел в дом, по лестнице, отчаянно заскрипевшей, поднялся на чердак и бросился к большому сундуку в углу.
Тяжелая крышка, которую он поднял одной рукой, вдруг вырвалась и упала на пальцы, ударив с размаху так больно, что Доб тихонько завыл. Вот так всегда, как торопишься, так все из рук валится!
В хламе, еле помещающемся в сундуке, нашлись несколько упаковок таблеток, перетянутых грязной резинкой. Доб отделил несколько штук и сунул в карман. Рядом, свернутый в трубочку, лежал свиток из нескольких листов, исписанных мелким почерком, обмотанный красной ниткой. На всякий случай Доб захватил и его.
Затем он быстро спустился вниз. Мать крикнула ему:
- Скоро ужинать будем, долго не гуляй! - но он уже вылетел во двор и что есть духу припустил к лесу.
Солнце уже коснулось краем горизонта, и длинная серая тень устремилась стремглав вперед. Доб мчался по ней и придерживал на бегу карманы с таблетками и свитком.
В мгновение ока он проскочил просеку и остановился перед человеком с волком, судорожно, болезненно дыша. Те не пошевелились, даже не посмотрели на него. Их взгляды были прикованы к опускающемуся солнцу.
- Вот, я принес, - Доб вытащил таблетки и протянул человеку.
Тот перевел взгляд на таблетки, несколько секунд не двигался, потом поднял руку.
- А еще там было это!
Доб достал свиток и стал раскручивать нитку.
Человек подержал упаковки на вытянутой руке, потом медленно поднес к глазам.
- Практически бесполезно. Недейственно. Малоэффективно. Понимаешь, животное?
Волк тяжело вздохнул и глухо зарычал.
- Я так рискую из-за тебя. Что скажешь? Стоит попробовать?
- Конечно! Если можно помочь... а это точно не бешенство? - быстро сказал Доб. - При бешенстве не поможет...
- Потому что если не поможет, ты ведь накинешься на меня, так? - продолжил человек, обращаясь к волку. - Пока не убьешь, не уйдешь, так?
Волк снова вздохнул.
- А потом придешь за этим бродягой, который вместо того, чтобы уйти сразу, ходит здесь вокруг тебя кругами?
- Я не мог бросить вас в беде!
- Я понял. Думаю, я смогу не умереть до утра.
Доб развернул листки свитка и пробежал глазами по неровным строчкам. Что-то совершенно непонятное писал старик Азарыч, все слова вроде русские, даже знакомые, а смысла никакого. Бессмысленное сочетание слов.
Тем временем человек сжал упаковки в кулаках.
- Ладно, приступим.
Он разжал руки и посыпал белым порошком бок волка. Зверь глухо, чуть слышно зарычал и заерзал.
- Теперь начали.
Человек простер руки над волком и зашептал нараспев слова на нерусском языке. Доб сделал было шаг к нему, но тот одним движением указательного пальца оттолкнул его. Не касаясь, конечно. Мальчик почувствовал легкий толчок в грудь. Впрочем, после слов "оборотень, охранное заклинание" Доб был готов к чему-нибудь необычному.
Белый порошок поднялся над боком волка, закружился в вихре и снова упал, исчез в серой шерсти. Животное дернулось, вновь утробно рыкнуло и замолчало.
- Принимая во внимание вес и порцию, - глухо произнес человек, - должно получиться. Кстати, меня зовут Рудольф.
- Добрыня, - степенно представился Доб. - Можно просто Доб.
Рудольф поднялся, потянулся и наконец, впервые за все время, улыбнулся. Впрочем, улыбка у него получилась напряженная, кривая, неприятная, и Доб предусмотрительно отошел на несколько шагов назад.
- Теперь осталось самое простое, - пробормотал Рудольф, - ты поможешь мне?
Доб неопределенно покачал головой, что могло означать и согласие, и отказ.
Рудольф подошел к машине, рывком открыл дверцу; короткие молнии и искры разлетелись в разные стороны. Минуту покопавшись внутри, человек повернулся к Добу с мотком длинной веревки с пестрыми тряпочками.
- Это флажки, для волков. На оборотней почти не действует... оборотни только чуть-чуть задерживаются перед ними. Но хоть что-то. Надо обнести это место. Поможешь?
На этот раз Доб кивнул, и Рудольф вручил ему веревку.
- Держи пока, я животное в машину положу.
- А вы где будете спать, к нам в деревню пойдете? - спросил Доб.
Рудольф сначала уложил волка в машину, захлопнул дверцу, побормотал что-то неразборчивое, коротко ударяя пальцами по металлу корпуса. Когда необычно долгий и громкий звон от этих ударов стих, он удосужился ответить:
- Нет, конечно. Разве я могу оставить оборотня одного? И чтобы он вдруг прибежал в деревню, сначала найти меня, потом зарезать всех остальных?
- А вы кто? Почему он за вами пойдет? Вы дрессировщик? Укротитель, то есть?
- Укротитель, - усмехнулся Рудольф. - Укротитель оборотней. Охотник за оборотнями. Спасаю их от верной смерти. Так что я ни на шаг от подопечных не отхожу. Буду здесь ночевать. Костер разложу, переночую. Ну давай, пошли.
Он извлек из мотка одну веревку, обвязал машину. Вторую, длинную, веревку Рудольф привязал к кустам у машины и пошел по кругу, цепляя ее на стебли и иногда завязывая узлы. Доб послушно шагал за ним, держа на весу моток и попутно расправляя флажки. Они прошли так один круг, потом другой, на середине третьего веревка закончилась. Теперь они стояли как на отгороженной арене.
Доб с сомнением посмотрел на колышущиеся тряпочки на веревке: едва ли они смогут задержать внутри оборотня. По крайней мере, такого оборотня, каких рисовал Доб. Да эта зверюга даже не заметит такую несущественную преграду, пройдет не глядя. Вот если бы заклинание! Доб попытался вспомнить, как обходились с оборотнями герои его любимых книг, но никакое заклятие на ум не приходило.
- Уже темнеет, тебе надо домой, - устало сказал Рудольф, опускаясь на колени.
- Вам помочь собрать хвороста? Как вы в потемках искать-то сушняк будете? - с готовностью предложил Доб.
Солнце уже наполовину опустилось за горизонт, в лесу стало совсем темно, и только на просеке еще не сгустились тени.
- А ты как думаешь? - усмехнулся Рудольф.
- О, если бы я решал такую задачу, - авторитетно сказал Доб, - я бы, наверное, придумал бы какое-нибудь заклинание. Какой-нибудь Призывамус! И чтобы сухие ветки сами сюда собрались.
- Молодец, догадался. Именно это я и собираюсь сделать.
- А можно мне посмотреть? - быстро спросил Доб.
- Нет. Хватит и того, что ты уже видел. Иди. Осторожно под веревками, лучше там, где две. И не касайся их.
Два слоя флажков находились с противоположной деревне стороны круга. Доб подошел туда, собрался наклониться, чтобы пролезть под тряпочками, и вдруг, неожиданно для себя, застыл, не в силах двигаться. Тряпочки трепетали, хотя никакого ветра не было. Казалось, они таили в себе страшную магию, которая делала их более прочными, чем каменная стена.
- Да иди же! - нетерпеливо крикнул Рудольф позади, и Доб на четвереньках пролез под веревкой.
На другой стороне он смог вздохнуть свободнее. Хотя здесь было явно темнее и холоднее, чем внутри, что Доб приписал некоей магии, которую Рудольф, несомненно, использовал незаметно для мальчика.
Охотник за оборотнями поднялся с колен и обошел полянку по кругу, вдоль веревки, и помахал ему рукой, мол, прощай.
- Я завтра прибегу, посмотрю, как тут у вас.
- Нельзя, - ответил Рудольф строго. - И так ты для нас много сделал. Спасибо, и прощай.
Доб побрел по просеке, ожидая, что его окликнут и предложат поучаствовать в неведомом ритуале, но Рудольф молчал. Прежде чем повернуть на тропинку и скрыться из вида, мальчик еще раз оглянулся: охотник снова обходил флажки по кругу, но больше ничего особенного не происходило.
Дома мать сердито прикрикнула на него:
- Где тебя носит, оголец, ужин остыл, отец ругался. Иди мой руки, да садись есть.
- Нет уж, - с каким-то ожесточением подал голос отец. Он заглянул на кухню, с толстой газетой в руке, мрачный и недовольный. - Раз уж он такой самостоятельный, пусть остается без ужина!
- Нет, ну так нельзя, - сразу более миролюбиво заговорила мать. - Еда-то здесь не причем.
- А я говорю, он наказан. Распоясался совсем. Мы тут работаем не покладая рук, а он элементарно грубит... ты же говорила ему, что мы ужинать собираемся?
- Говорила, но он же еще ребенок.
- Ребенок - не ребенок, а должен правила соблюдать. Неужели так сложно запомнить? - все больше раздражался отец.
- Да не буду я есть! - так же зло ответил Доб. - Не больно-то и хотелось! - хотя на самом деле ему очень хотелось есть, до боли в животе, но он только закусил губу.
- Вот видишь, дерзит! Совсем от рук отбился. Еще в городе с ним сладу почти не было, а здесь...
- Да я, может, в город и уеду от вас! В интернат! Если вы не хотите, чтобы я с вами жил!
- Ты живи, только делай, что тебе говорят! - вспылил отец. - Мы еще, может, не разрешим тебе никуда ехать.
- А я сам уеду! - с вызовом бросил Доб. - Я уже и письмо получил, вот!
Он выскочил с кухни и помчался в свой закуток на чердаке, где его не нашли бы ни мать, ни отец, ни даже пронырливая Танька с Анчой. Прямо за дверью, между пустым сундуком Азарыча и старым шкафом, на потрепанной дубленке, в темноте и тишине.
Обида грызла его сильнее голода. Он так гордился собой, своей находчивостью - сумел же предложить охотнику люминал, и тот взял его и спасибо сказал, и сказал, что Доб ему так помог. Тут любой бы понял, что Доб достоин уважения, а его так, унизили, как обухом по голове, словно он какой-то сопляк, который только-только научился нос самостоятельно вытирать.
Он молча жалел себя, когда легкие шаги на лестнице заставили его затаить дыхание. - Добрынюшка, я поесть принесла, - жалобно сказала мать. - Ты ведь здесь, да? Да где ему еще быть, в комнате его нет, а из дома никто не выходил, - более рассудительно и спокойно добавила она. - Вот, картошечка жареная, с колбаской. Поешь, выйди. Да на отца не обижайся, у него свои проблемы...
"Что же он на мне зло вымещает?" - подумал сердито Доб и промолчал.
Мать потопталась на пороге темного чердака, поставила посудину на пол и сказала в заключении примирительно:
- А если хочешь в интернате учиться, так мы согласны, годик поучись. Ты ведь у нас талантливый, одаренный, что тебе в такой глуши...
Когда она ушла, Доб подкрался к миске с крышкой, на ходу глотая слюнки, и быстро расправился с едой.
Возвращаться в комнату ему не хотелось, здесь, на чердаке, было гораздо приятнее жалеть себя и думать о себе, как о непризнанном гении, которого все шпыняют, но который в конце концов сможет доказать всем свою незаурядность и сослужит всему миру такую службу...
На этом месте сон прервал его мечты.
Утром Доб проснулся чуть свет, тихонько спустился вниз, отнес пустую миску на кухню. Родители еще спали, так что он на цыпочках вышел из дома, особо осторожно отодвинув тяжелую железную щеколду.
Деревенскую улицу затянуло молочно-белым непроглядным туманом, и Доб потрусил в лес, уверенный, что никто не видит его и не станет задавать глупые вопросы.
Трава, мокрая от росы, причудливо смотрелась сквозь туман. Штаны Доба скоро промокли и неприятно холодили ноги. Он ежился от прохлады и торопливо бежал вперед.
Доб уже довольно долго бегал по лесу, когда мысль, что он заблудился и не найдет просеку и вчерашних знакомых, как громом поразила его. Он остановился и оглянулся: лес таким ранним утром выглядел неузнаваемо и непривычно. Да еще этот туман, который, кажется, пытался вскарабкаться вверх по деревьям, но скатывался вниз, недовольно клубясь.
И тут жуткий, душераздирающий вой разнесся над окрестностями. Доб встрепенулся и помчался в направлении воя, через кусты, заросли и колючки.
Вой стих, и наступившая тишина показалась Добу еще более жуткой. Он выскочил на просеку; солнечные лучи только начали разгонять на ней туман, здесь более холодный и серый, чем в лесу. В несколько прыжков он преодолел оставшиеся метры и застыл на месте.
На окруженном флажками пятачке тумана не было. Джип был разорван на части изнутри; словно гигантские лепестки, куски металла развернулись и нависли над землей. Внутренности машины, вырванные с корнем, усеивали траву вокруг. Черное круглое пепелище в центре еще дымилось.
Суеверно не заходя за флажки, Доб обошел место по кругу. С обратной стороны, совсем под флажками, лежал волк. Его тело было обмотано веревкой с флажками, железный намордник разорван. Разрытая вокруг земля свидетельствовала о странной борьбе. Свалявшаяся шерсть клочьями валялась на траве там и тут.
Доб покрутил головой в поисках Рудольфа, но того нигде не было.
- Эй, Рудольф! - несмело позвал Доб.
Шорох позади заставил его подпрыгнуть на месте. На лету он изогнулся и бросил быстрый взгляд на источник шума, невидимый, однако, в тумане.
- Я... здесь.
Человек говорил с явным трудом, и его голос заглох на полуслове.
- Где? - живо откликнулся Доб и несмело ногой пошарил в траве.
- Сейчас...
После негромкого бормотания туман перед Добом начал стремительно редеть, и вскоре в прозрачном воздухе он увидел Рудольфа. Охотник навзничь лежал на земле и беззвучно шевелил губами, не открывая глаз.
- Что с вами?
- Я ... в ... порядке.
Меньше всего его состоянию подходило слово порядок. Охотник был весь перемазан черной золой и кровью. На его порванной грязной одежде виднелись клочки серой шерсти. Рудольф открыл глаза и попытался улыбнуться. Доб присел рядом с ним на корточки.
- Помочь? Что мне сделать?
Рудольф сглотнул и прошептал:
- Что тут можно сделать? И... я не имею права использовать людей...
- Я могу сбегать в деревню, позвонить, приедут скорая, МЧС, - с готовностью предложил Доб. - В деревне есть телефон. Сотовый-то здесь не берет, а простой есть...
- Ты сам-то веришь, что это поможет? - выдохнул чуть слышно Рудольф.
- Я? А что, нет? Так я бегу?
- Стой...
Рудольф с трудом приподнялся на локте.
- Слушай, вот что сделай... Озеро знаешь?
- Да, тут есть, я бывал, знаю, как пройти!
- Беги туда, там есть лестница... Нет, что я говорю... Выйдешь на берег, скажешь "Путник взывает к помощи Китежа" и жди. Потом к тебе подойдет человек, спросит, что ты там делаешь. Ну, может, грубо спросит, но ты внимания не обращай, это пустяшное заклинание такое. Просто расскажи, где мы, скажи, Рудольф помощи просит.
- А потом?
- Все. Больше ничего не надо. На лестницу не ходи...
- А что за лестница?
- Рано тебе это знать, - снова опустился Рудольф на землю. - Все, беги.
Доб потоптался на месте, ожидая еще каких-нибудь инструкций, но Рудольф молчал, и мальчик побежал к озеру.
Просека вышла на проселочную дорогу, пустую, как обычно, и Доб потрусил по ней. Конечно, он бывал на озере несколько раз, отец возил их на машине, да и Танька однажды взяла с собой, на велосипеде. Тогда они довольно долго тряслись по жаре, потом плескались в прохладной воде, и снова катили целую вечность обратно. Танька всю дорогу болтала, расхваливая красоты лесного озера, но когда они приехали в деревню, Доб был готов убить ее: от трескотни визгливого восторженного девчоночьего голоса у него разболелась голова, а красоту озера он с радостью променял бы на хорошую пустую стену для граффити.
Теперь он с досадой думал, что на велосипеде, при всех его недостатках, добираться было бы гораздо удобнее и быстрее.
Ни одной попутной машины не вздумалось проехать по дороге, и Добу пришлось бежать всю дорогу. К счастью, длительные прогулки летом приучили его к долгим путешествиям, но теперь ему приходилось торопиться, когда он вспоминал о плачевном положении Рудольфа и волка-оборотня.
Несомненно, это был волк-оборотень. Конечно, оборотней не существует, это неизбежно доказывается наукой. Но этот оборотень существовал, потому что был исключением. А, как известно, исключения только подтверждают правила: оборотни не существуют. За такой софистикой время летело незаметно, и наконец Доб оказался на берегу озера.
Солнце поднималось все выше, туман исчез.
Доб прошелся по берегу, собрался с духом и произнес слова, сказанные Рудольфом.
- Путник взывает к помощи Китежа!
Ничего не произошло. Доб снова прошелся по берегу, подошел к самой воде и шепотом повторил пароль. Снова никаких изменений: волны с легким плеском лизали берег озера. Мальчик опустился на колени и еще раз выговорил слова, как можно четче, и одновременно чувствуя глупость ситуации.
Легкий ветерок пробежался над гладью озера, солнце скрылось за еле заметными облачками, но больше ничего не случилось. Доб понял, что его разыграли, как-то глупо и нелепо, и повернул к лесу.
Он уже сделал два шага по пустому пологому берегу, как вдруг споткнулся обо что-то жесткое и острое. Доб не удержался на ногах, взмахнул руками и неловко упал, сильно ударившись о землю. Через несколько секунд, когда слезы боли на глазах у него высохли, он стал растирать ногу, сквозь зубы бормоча проклятия. На штанине, на середине голени, появилась дырка, как от разреза, и большая ссадина под тканью кровоточила. Доб мгновенно замолчал, поднялся на ноги и вернулся к тому месту, на котором запнулся. Пусто, ничего, земля, ямка, вывернутая носком ботинка, - и никаких жестких острых режущих предметов.
Доб на всякий случай пошарил в воздухе руками, потом снова встал на это место и попытался повторить свое движение. Нога опять наткнулась на что-то жесткое, и это было так же больно, как и в первый раз. Но, превозмогая боль, Доб ногой нащупал твердую поверхность, проверил ее на прочность и наступил. Секунду поколебавшись, он оторвал левую ногу от земли и поставил рядом с правой.
Легкое смутное марево потянулось от его ног к озеру вниз и к небу вверх. Отдаленно оно напоминало лестницу, и сердце Доба забилось. Наверняка именно об этом говорил Рудольф. Лестница, так он обмолвился. Что еще сказал охотник о лестнице? Ничего, кажется.
Доб подумал несколько секунд и решил пройтись по лестнице, вниз к озеру, всего несколько шагов, просто чтобы посмотреть, что там. Судя по тому, что марево парило над песком, лестница не касалась земли, да и в крайнем случае он всегда может легко спрыгнуть на берег.
И он пошел вниз по лестнице. С каждым шагом пейзаж вокруг озера становился более призрачным, прозрачным, словно расплывался, терял четкость. Через три шага Доб остановился, вернулся обратно - четкость восстановилась, и тогда мальчик смело зашагал дальше.