Аннотация: Все действующие лица и события вымышлены. Любое сходство с реальными людьми и событиями случайно
Журналист Полевой совершенно верно предугадал проезд предержащих власти по проспекту. Еще не успела обсохнуть вода, которой смывали лозунги великого единения народных масс, а по дороге уже мчались черные танки мирного времени - бронированные мерседесы с тонированными стеклами.
В одном ехал президент Некстин. После бурной встречи с собратьями по цеху его слегка развезло, и больше всего ему хотелось вернуться домой, к любимой черепахе Анастасии и ее веселым играм. Но власть обязывала отдаться работе, а к власти президент Некстин относился серьезно.
Более того. Президент Некстин наслаждался властью. Он любил власть, получал от нее удовольствие и подлинное удовлетворение. Он называл это сложное чувство удовольствия от власти любовью к Родине. Любовью к России, если хотите. А как еще можно назвать удовольствие от отправления властных полномочий? Не знаете? Вот то-то. Только Любовью к Родине!
И, что самое приятное, все остальные, особенно оппозиционеры, не могли так Любить Россию. Они не были способны испытывать такую Любовь к России - власти-то у них не было, разумеется. Так что их всегда с полным правом можно было обвинить в нелюбви к России, и никто никогда не смог бы возразить.
Вот в таком состоянии повышенной любви к России и пребывал президент Некстин всю дорогу, пока, наконец, автомобиль не остановился у заднего входа в цирк, где собралось высокое общество на пресс-конференцию президентов.
Президент Некстин быстрой упругой походкой, как и положено всякому президенту перед пресс-конференцией, проследовал по длинному коридору на арену, где уже перед приготовленной трибуной ждали его журналисты и прочие поддерживающие общественный порядок в умах и сердцах люди.
- Господа! - торжественно возвестил Некстин, сначала для порядка постучав ручкой по микрофону, установленному на трибуне. - Благодарю всех присутствующих за идеальный порядок и тишину на нашем скромном мероприятии. Слушать все сюда. Как я вижу, мой напарник по сегодняшней пресс-конференции опаздывает. Что ж, тогда, пока его нет с нами, я, дабы не терять времени зря, освещу перед вами некоторые из моментов нашей политической жизни.
Зал разразился громкими аплодисментами (некоторых из присутствующих пригласили именно за их способность оглушительно бить в ладоши) и приветственными криками.
- Спасибо, мой народ! - с чувством ответил на их восторг Некстин. - Я тоже вас люблю.
Но мы не должны вот так бездумно и беззаботно предаваться взаимной любви. Наша страна, как никогда, оказалась в сложном положении.
Большинство наших соседей спят и видят, как бы нам навредить. Это из-за них, наших соседей-врагов наша страна отстала в технологическом и научном развитии за семьдесят лет советской власти. Это из-за них, соседей-врагов, у нас растет преступность, коррупция и алкоголизация населения. Это из-за них, соседей-врагов, нам с каждым годом приходится открывать все больше школ для умственно отсталых детей. А какой травматизм на рабочих местах и на дорогах из-за наших соседей-врагов!
Разумеется, они хотели бы растащить нашу страну по кусочкам. Кто-то с радостью вывез бы к себе наш чернозем, кто-то - уральские горы, а кто-то - наши родные кавказские горы и Сочи! - в этом месте президент не сумел удержать слезы и промокнул платочком уголок глаза. - И, конечно, они бы с радостью вывезли бы себе все наши запасы нефти, газа и угля. Ну, и остальную таблицу Менделеева.
Зал возмущенно загудел, пораженный в самое сердце подлыми, низкими целями врагов.
- Но и это не все. К прискорбию своему должен сказать, что у нас сформировалась целая нация врагов народа. Целый этнос внутренних врагов.
Зал в неистовстве разразился возмущенными криками.
- Но мы смело скажем им "нет"! Мы дадим отпор нашим врагам! Мы им покажем!..
Президент Некстин уже собрался было продемонстрировать, что именно следует показать врагам, но тут некстати на трибуну выбежал президент Горбуш.
- Ну как вы тут, не скучали без меня? - весело воскликнул президент Горбуш практически без акцента.
- Не успели, - вежливо улыбнулся Некстин.
- Вот и хорошо. Итак, начинаем нашу пресс-конференцию?
- Конкретно. Господа журналисты, ваши вопросы! - предложил президент Некстин.
- Вот скоро выборы. Как вы готовитесь к ним?
Президент Некстин одарил журналиста обаятельней шей улыбкой и ответил:
- Выборы-выборы. Все только о них и говорят. И правильно. Да, мы всемерно готовимся к выборам. Учитывая прошлый опыт, мы внесли некоторые изменения. Прежде всего, утвержден новый председатель избирательной комиссии. Прошу любить и жаловать: Маяк Окопян. Он будет использовать в ходе предвыборной кампании, а в особенности во время процедуры подсчета голосов, многие из своих знаменитых изобретений, которые и сникали ему славу и любовь народную...
- Это какие же, позвольте вас спросить? - неугомонный журналист перебил плавную речь президента.
- Ну, например, ящики... избирательные урны, я хотел сказать... сделанные по типу магических ящиков всех этих фокусников и престидижитаторов, - прошептал Некстин на ухо Горбушу.
- Кого? - поразился президент Горбуш.
- Ну помнишь, когда мы ходили в цирк в детстве. Кладут в ящик букет - а достают кролика. Или заводят в шкаф тетеньку в блестящей одежде - а обратно выводят обезьяну. Забыл, что ли?
- Правда? Он такое предложил?
- Ну да. Все по полной программе фокусника-факира. Сначала, утром, наблюдателям демонстрируется пустая урна... желающие даже могут удостовериться, пощупать. Потом урна закрывается, а в конце дня - ахалай-махалай, абракадабра, - и все в порядке.
- О как!
- Окопян даже предложил сразу подсоединить настоящие урны к шредерам - это такие аппараты для уничтожения бумаг, чтобы возни потом было меньше.
- И вы согласились?
- Мы еще пока думаем. А вообще - такой цирк в масштабах всей страны - аж дух захватывает! - восторженно прошептал Некстин и повернулся к журналисту. - Какие? Да способность любого мастера его профессии превратить простой поход на избирательный участок в настоящий праздник.
Зал оживился: идея с праздником и по-детски милыми фокусниками захватила всех. Многие вспомнили, с каким удовольствием следили за трюками в детстве, и возрадовались.
Пока аудитория наслаждалась приятными детскими воспоминаниями, журналисты перешептывались, и распорядитель пресс-конференции в прострации размышлял, кому бы еще предоставить слово.
- Ну вот вы, - наконец выбрал он одного.
- А я опять про выборы, если позволите! - звонким пионерским голосом прокричал избранник. - Что вы можете сказать про отмену графы "против всех"?
Президент Некстин улыбнулся по-отечески добро.
- Я уже много говорил об этом. Нам кажется, что это более чем разумно. Хотя многим это и не нравится. Впрочем, мы готовы пойти навстречу пожеланиям некоторой части населения и вернуть еще один пункт в бюллетени. Например, если проводится референдум с вопросом, скажем, "доверяете ли вы некоему господину", в бюллетене будет указано три варианта ответа: "да", "нет" и "не понял вопроса".
Зал ответил на предложение Некстина громом аплодисментов.
- Ответьте на такой вопрос... - прорвался голос какого-то журналиста из зала, - по поводу национальных проектов...
- Отличный вопрос! - оживился Некстин. - Национальные проекты - это наша гордость. Мы постоянно работаем над ними, дорабатываем, вносим изменения. Так, на данный момент мною внесены некоторые очень важные дополнения.
- Какие именно?! - в восхищении спросил распорядитель, не доверив задать уточняющий вопрос никому из журналистов.
- Это касается национального проекта по повышению рождаемости. Нас часто критиковали за то, что материнский капитал мы выплачиваем только по истечении трех лет после рождения младенца. Говорили, что, мол, эти деньги подчас необходимы практически сразу. Так вот, мы решили указом внести дополнение. Специальная группа ученых при Академии наук долго, тщательно и детально разрабатывала научную часть этого дополнения. Итак, в указе постановляется: женщины, желающие получить материнский капитал незамедлительно после рождения ребенка, должны рожать не младенцев, а сразу трехгодовалых детей. В этом случае материнский капитал они получают в течение одной-двух недель после родов!
Президент Некстин с торжеством оглядел зал, с ликованием откликнувшийся на слова указа. Затем ликование перешло в бурные овации, затем в неистовый восторг.
Некстин с удовлетворением рассматривал бьющуюся в экстазе аудиторию.
- Послушай-ка, что ты там говорил насчет врагов, в начале, я не расслышал, - тихо спросил президент Горбуш у президента Некстина, пережидая восторг и преданную любовь зала.
- Ничего такого, - чистосердечно заверил его Некстин. - Тебе послышалось. Я говорил, что вам, мол, неплохо бы воспользоваться нашими РЛС. Например, тут есть у нас одна...
- А я уж думал, ты нас во враги записал...
- Показалось. Ну так что, будете брать рлс?
- Погодим чуток... Во, моя очередь на вопросы отвечать! - увернулся от ответа президент Горбуш.
***
Тимура Хромого подвезли к зданию Фонда содержания бомжей и выгрузили у дверей.
Мрачные служаки протащили его по коридору и бросили в сумрачный застенок под надзор молодого сотрудника с большой кобурой подмышкой.
- Карауль его пока, сейчас мы узнаем, что с ним делать, - приказали сотруднику с кобурой. - И смотри, не разговаривай с ним.
Сотрудник быстро кивнул и уставился на пленника немигающим взглядом, словно тот мог убежать за мгновение ока.
Тимур осмотрел крохотную, холодную, как погреб, комнатенку с маленьким, забранным решеткой окошечком под потолком и вздохнул.
Между тем начальник Фонда, уже собиравшийся отправиться домой, выслушал доклад подчиненных о задержанном и пришел в ярость.
- Этот идиот! - проскрипел зубами начальник про милицейского чина. - Какого черта! Он присылает мне всяких придурков!
Он набрал номер мобильного телефона милицейского чина и повторил свой вопрос:
- Мне тут ребята твои привезли какого-то человека. Это кто и на кой черт он мне сдался?
- Грибник это подозрительный. Ошивался рядом с местом аварии сам знаешь кого. Твоих ребят, если не понял. Подозрительно. Да и выглядит он странно. Ты уж разберись, что к чему...
- Грибник?! Ты, брат, часом не?.. - решил прояснить обстановку начальник Фонда. - Вот только грибников мне не хватало. У меня, знаешь, и без грибников дел по горло. Вон в камерах по двое - по трое сидят. И за дело сидят. А твоего грибника я куда дену?
- Найди. День уж куда-нибудь, - раздраженно ответил милицейский чин.
- У него что-нибудь нашли подозрительное?
- Ничего у него не нашли, даже денег, вот это и подозрительно, - ответил милицейский чин невнятно.
- Ясно, - протянул начальник Фонда и положил трубку.
Подчиненные выжидающе посмотрели на него:
- Куда его поместить?
- Да выкиньте этого грибника на... все четыре стороны на улицу. Сдался он нам... место занимать, - зло ответил начальник.
Подчиненные произнесли кратко:
- Слушаемся, товарищ начальник! - и отправились выполнять приказ.
Через минуту Тимур Хромой вылетел в открытую дверь и приземлился на тротуаре перед серым зданием.
- Ах, шайтаны! - пробормотал он, вставая и потирая ушибленное место падения.
Смеркалось. Город постепенно наполнялся ночной темнотой. Хромой Тимур с досадой оглядывался по сторонам. Слишком быстро судьба швыряла его с одного места на другое, и даже верного Будя рядом не оказалось.
- Шайтаны, дайте хоть позвонить инвалиду! - постучал в массивную дверь Тимур.
- Иди отсюда подобру-поздорову! - откликнулись из-за двери. - А то мы сейчас так тебе позвоним, забудешь, как тебя зовут и что ты тут делаешь!
Забыть о таких важных вещах Тимур никак не мог себе позволить и поэтому проворно отскочил к бордюру.
***
Депутат Тукер не поехал на пресс-конференцию президентов. Сознательно проигнорировал. Что он, шавка приблудная, чтобы бегать по свистку и дружно тявкать по сигналу дрессировщика?
Тем не менее сигнал дрессировщика прозвучал, и где-то в глубине души депутату Тукеру очень хотелось тявкать. Условный рефлекс, ничего не поделаешь.
Он ехал в своей дорогой машине и напряженно думал. О чем он думал, он и сам не знал, но все атрибуты процесса мышления были налицо: нахмуренные брови, раздутые ноздри и дергающиеся губы.
Немолодого человека, стучащего в двери местного отделения Фонда, Тукер заметил сразу и приказал шоферу остановиться.
- Во народ! Уже сами, по доброй воле, рвутся в такие места! - раздраженно сказал сам себе депутат. - Что за люди! Совсем стыд потеряли!
Когда человек отскочил от двери, депутат приоткрыл дверцу автомобиля и крикнул не слишком громко:
- Эй, чего шумишь? Обидели тебя?
- Вах, обидели, еще как обидели, дорогой, - кивнул Тимур. - Привезли сюда, с места сорвали, теперь выкинули на улицу, иди, говорят, куда хочешь. А куда я пойду, ночь на дворе.
- Вот ведь подонки! - вылез на тротуар депутат Тукер. - Как есть подонки! Сорвали человека с места, привезли, а как не нужен стал - выбросили на улицу, делай что хочешь, живи как хочешь! Вот подонки!
Депутат быстро огляделся по сторонам: никого из журналистов поблизости, к его досаде, не наблюдалось, и Тукер приуныл.
- Где люди? Почему никто не видит, как я заступаюсь за простого человека? - едко произнес он. - Где все эти борзописцы? Опять, как всегда, их нет в нужный момент...
- Они все, наверное, на пресс-конференции, - робко отозвался водитель.
- Вот именно! Что там они могут услышать? Одни слова. А вот как депутат помогает людям... реальные дела творит, они и не замечают... Что делать, а? Я спрашиваю, что делать?
- Мил человек, а ты дай мне телефон позвонить, - несмело сказал Тимур.
- Да здесь везде камеры видеонаблюдения понатыканы, так что вас, господин депутат, однозначно снимают!
- Что? Снимают, говоришь? Тогда что же мы стоим! Говоришь, тебе позвонить? - резко сменил тон Тукер, обращаясь к Тимуру. - Я даже лучше поступлю, я сам отвезу тебя до твоего дома!
- Может, лучше все-таки позвонить? - неуверенно возразил водитель.
- Нет, мы не будем мелочиться... раз нас снимают. Садись, добрый человек, униженный и оскорбленный, в машину. Едем!
Когда Тимур уселся на переднее пассажирское сиденье, депутат Тукер удобно устроился сзади и пробормотал:
- И не забыть завтра взять кассеты с видеозаписями и отдать в СМИ.