Повестливая роман-епопея в главах без прологов и эпилогов.
Глава 1.
Заколосилось. Зыбь засвербячилась. Сенаж удушливым маревом гуртовался в валки, а ранний отёл шкандыбился затесями. На дворе стояла весна, в поле стояла работа.
В сельсовете кропотливо ждали начала рабочего дня. Председатель колхоза "Пустошь Ленина" Сисюкин Ермолай Фролович яро смолил бычок козьей ножки. Ермолай Фролович, как и положено председателю, был с утра в дым трезв, а перегар строителя коммунизма мягко стелился на мечущихся то там, то сям тараканов. Те от столь непристойного аромата активно дохли, чем доставляли большую радость председателю.
Солнце уже взошло высоко, но ни агронома, ни зоотехника, ни ветврача да и вообще никого ещё не было на работе. Слово "работа" как-то само собой уже начало забываться. "Эх", - подумал Ермолай Фролович и сказал: "Эх!" Вдруг на пороге послышались шаги В "кибинет прядсядателя" чинно и важно, один за другим ввалились агроном Тюхтяева Пелагея Петровна и иже с ней ветврач Хлебалов Серафим и зоотехник Лялькин Колька, пьяницы. Бабники и дураки.
- Раненько вы сегодня, - вздохнул Сисюкин.-Через час и обед.
- Вот и ладно, - загоготал Лялькин, - а то с утра брага да брага, икаю дюже. Пора бы и покушать чего-нибудь. Тюхтяева закатила глаза присев на лавку истошно заорала:
- Хлеба! Дайте хлеба! Я требую хлеба! Хлеба! Мне как агроному и как женщине положено жрать хлеб!
- А кто его положит? - спросил Хлебалов. - Деревня почти вся повымерла. Одно руководство и осталось.
Председатель обвёл собрание роденовским взглядом и безнадёжно спросил:
- Мать иху ети, работать будем, хлеборобы?
- А как же. Щас план наметим и начнём, - сказал Лялькин.
- Необходимо что-то делать. Мы ж передохнем здесь все, - вздохнул Сисюкин. - Может покосить что-нибудь, вспахать кого... Завтра проверяющий с области нагрянет. Что я ему скажу? Пойдёмте хоть немного сорняков подёргаем - всё польза.
- А я как агроном официально вам заявляю: я хлеба хочу, - зарыдала Пелагея Петровна.
- Прежде чем хлебушек кушать, его вырастить надо, - сказал Сисюкин, с сожалением гася остатки бычка. Хлебалов широко раскрыв затёкшие с похмелья глаза, посмотрел на Ермолая Фроловича: "Ну, Ермоха, молодец! Красиво сказал. А ну-ка скажи ещё чо нить.
Работать будем сегодня? - тихо спрсил Сисюкин.
- Не-а-а-а...- хором ответила администрация. - Лучше завтра.
- Ну и х.. с ним! - в сердцах бросил Сисюкин. - Колоситесь вы все, мать вашу!