Адашевская Анастасия. Семейная идиллия

Во сне темная фигура нависала над ее неподвижным телом. Яна задыхалась от страха, беззвучно кричала, но никак не могла проснуться. Он наклонялся все ниже и ниже, его светлые, мутные от обожания глаза напоминали бельма варенной рыбы.

Пронзительный визг домофона выбросил ее в реальность. Яна в панике подскочила и забилась в дальний угол кровати. Пожав под себя ноги и спрятав ладони между колен, девушка не сводила взгляд с темноты коридора, откуда доносились резкие сигналы. Влажная от пота простыня скомкалась, а одеяло съехало на пол. Дрожащей рукой Яна затянула его обратно на кровать и укуталась до подбородка.

Нет, ее нет дома. Она ушла ночевать к подруге. Или так крепко спит, что не услышит даже, если он будет ломиться в дверь. Хотя звонок слишком громкий, но если захлопнуть дверь в спальню, накрыться с головой одеялом, зажмуриться и заткнуть уши, то можно представить, что она ничего не слышит.

"Он ласкал ее острием ножа и любовался розоватыми царапинами, которые оставались на ее горле, груди и животе. Он медленно, по одной пинцетом выдергивал ей ресницы. И каждый раз она молилась, чтобы в полумраке спальни он не промахнулся и не оставил ее без глаза. А он сдувал крохотный волосок с пинцета и тихо смеялся над ее стучащими от внутреннего озноба зубами."

Доктор, внимательно слушал, кивал и что-то писал в своем журнале. Муж Алексей говорил, что Яна склонна к самоистязанию и порой ему приходилось часами держать ее руки, чтобы она не расцарапала себе ногтями грудь или лицо.

Уже неделю Яна боялась выйти за порог. Мусорное ведро переполнилось, и она поставила рядом пакет. Из продуктов осталась две ложки вареных макарон и рано или поздно придется дойти до магазина. Иногда, когда уже совсем было невмоготу, она подкрадывалась к двери и долго-долго прислушивалась к звукам лестничной площадки.

Яна знала своего мужа. Он мог часами сидеть на кровати, водя кончиком ножа по ее лицу, пока она, измотанная и обессиленная от напряжения, не проваливалась в нервный сон. Муж был бесконечно терпелив и бесконечно любил Яну своей особой любовью. И он легко мог простоять полдня на лестнице, подстерегая, когда она выйдет из квартиры.

Соседи считали ее ненормальной. Да, с черными от недосыпа кругами под глазами, осунувшимся лицом и привычкой вздрагивать от любого резкого звука трудно казаться здоровой благополучной женщиной.

"- Скажи что-нибудь. - говорил он. И ей приходилось выдавать вслух все, что взбредет на ум. Алеша не интересовался смыслом, он просто любил слушать ее голос. Любил настолько, что был готов не спать ночами и, как губка, впитывать в себя поток бессмысленных слов".

Доктор внимательно слушал, сочувственно кивал, что-то записывая. Да, муж Алексей говорил, что его жена способна проснуться посреди ночи и начать что-то бессвязно бормотать. Ему приходилось долго ее успокаивать, после чего она засыпала.

За последнюю неделю добровольного заточения Яна выспалась, набрала сил и стала чуть более уравновешенной. Резкие звуки по-прежнему пугали ее, но уже не заставляли замирать на месте или панически оглядываться в поисках укрытия. В зеркале теперь отражалась не забитая сумасшедшая с бегающими глазками, а обычная женщина с немного настороженным взглядом.

Как и каждый вечер на протяжении последней недели, она два раза обошла квартиру, включая по дороге свет и заглядывая во все уголки, куда мог спрятаться взрослый человек. И теперь, в напряжении вытянувшись на кровати, Яна до рези в глазах всматривалась в черноту дверного проема. Свет фар проезжающих машин рисовал на стенах и в глубине коридора расплывчатые силуэты, заставляя вздрагивать и всматриваться еще пристальнее.

Сколько не пыталась Яна убеждать себя, что в квартире кроме нее никого нет, но одеревеневшее тело не хотело расслабляться, а стиснувшие одеяло пальцы с каждой минутой немели все больше. От одной мысли, что можно, как ребенок, свернуться калачиком и накрыться с головой одеялом, у Яны холодели ноги. А днем-то она считала, что за неделю чувство опасности притупилось достаточно, чтобы ложиться спать без панического обыска квартиры. Днем было тепло и солнечно и, казалось, все неприятности остались позади в том недавнем временем, когда она была замужем не только формально.

Кровать слабо скрипнула.

Адреналин хлынул в кровь, обостряя слух и натягивая до предела нервы. Опасаясь даже дышать, Яна с нарастающим ужасом вспоминала, почему она, осматривая квартиру, так и не заглянула под кровать. Неужели образ мужа настолько не вязался с пылью и прятками в стиле дешевых ужастиков?

Чего-чего, а самоуважения у мужа было в избытке. Он мог затаиться в комнате или за углом, но его гипертрофированное достоинство не позволило бы даже присесть, чтобы укрыться, например, за спинкой дивана.

Еще один тихий скрип, и Яну словно подбросило на кровати. Вскочив, она метнулась к выключателю. Яркий свет немного успокоил и позволил осторожно заглянуть под кровать. Конечно же под ней никого не оказалось.

Яна еще раз методично обошла всю квартиру, проверила замки и, на всякий случай, положила под подушку нож. Подперев спинкой стула дверь спальни, Яна снова легла в кровать. На этот раз она заснула быстрее.

"Он капал соляной кислотой на ее живот, и потом, придавив ее ноги своим весом, он мог удерживать Яну за плечи всю ночь, вглядываясь в ее искаженное лицо. Он любил каждое движение ее губ, каждый взмах ресниц и каждое напряжение мышц ее красивого тела."

Доктор внимательно слушал, кивал и записывал что-то в специальный журнал. Ее муж Алексей рассказывал, что если бы не он, Яна давно бы изуродовала себя если не с помощью ножа, то кислотой. Беснующуюся Яну приходилось удерживать иногда до самого утра, пока она, обессиленная борьбой, не засыпала.

Болтовня двух старушек-сплетниц под окном стала неприятной приправой к завтраку.

- Бедный мужик. - скрипнул голосок. - Не повезло с женой. Стерва, говорит, и с больной головой, говорит. Неделю назад, говорит, хотел в психушку сдать, да она притворилась нормальной. Теперь, говорит, домой даже зайти не может. Эта сумасшедшая, говорит, замок сменила.

- Может, милицию вызвать?

- Лешенька не хочет. Любит, говорит, свою жену-стерву.

- Любит, это точно. Вчера полночи под окнами простоял. Я уснуть не смогла, все смотрела. Жалко мужика. Пропадет ведь. Или жена со свету сживет, или сам себя поедом заест.

Больше Яна не выдержала.

- Пошли вон от моего окна, кошелки старые! - крикнула она в форточку.

Две старушки притихли и уставились вверх, пытаясь разглядеть скрытую тюлью и полумраком квартиры, Яну.

- А ты не ори тут. - опомнилась одна. - А то вот как вызову милицию, быстро тебя, идиотку, оправят в больничку!

- Закрой рот, мымра старая! Сейчас как плесну кипятка, посмотрим еще, кого отправят в больничку!

Бабок смело со скамьи. Быстро просеменив на середину двора, они уселись на лавочку и теперь с безопасного расстояния сверлили взглядами Янино окно и что-то оживленно обсуждали.

Яну это уже не волновало. Главное, что два противных голоса не будут портить ей жизнь хотя бы до вечера. Завтра, возможно, придется опять ругаться и угрожать кипятком, потому что у местных старушек память настолько же короткая, насколько длинны их ядовитые языки.

Вчерашние макароны оправились на сковородку и, пока они грелись, Яна снова осмотрела все кухонные шкафы в надежде найти незамеченный пакет с гречкой или пачку овсяных хлопьев.

Надо идти в магазин. Эта, еще три дня назад казавшаяся безумием мысль крепла и постепенно начала перерождаться в план. Пара дней на строгой диете Яну не пугали, но вчера вечером кончились сигареты, а это уже заставляло сильно нервничать.

После завтрака, полностью одевшись, положив в карман складной нож и закинув на плечи вместительный рюкзак, Яна, привычно затаив дыхание, несколько минут оглядывала в глазок лестничную клетку и вслушивалась в шумы. Не отрываясь от глазка, она осторожно повернула замок.

За дверью никого не было. Можно было осторожно красться до первого этажа, но Яна предпочла слететь по ступенькам и вырваться во двор. С каждым новым шагом по солнечной улице, сердце билось все ровней, и вместо чувства страха в кровь вливался адреналин и боевой азарт.

Возможно, если бы она знала, что сразу после ее ухода одна из бабок поспешила к телефону, если бы слышала разговор, и бабкины слова, среди которых были: "Да-да, Алешенька, она ушла", - она не торопилась бы возвращаться домой.

Майская погода развеяла ночные страхи. Возвращаясь с полным рюкзаком продуктов Яна в который раз удивилась своему ночному поведению. Пожалуй, тот доктор, который предлагал отдохнуть ей в "специально клинике", если бы увидел ее панические прыжки с кровати, прислал бы за ней спецбригаду и оправил на отдых в принудительном порядке.

Старушки сидели на лавочке и молча следили, как Яна заходила в подъезд и на их морщинистых, как грецкий орех лицах появилось злорадное выражение. Седые волосы одной старушки смешались с крашеными кучеряшками второй когда они заговорщицки зашептались. Если бы Яна слышала их шепот, она бы предпочла ночевать на улице всю ближайшую неделю, чем возвращаться в квартиру.

Подъезд был пуст, и нож, который она держала наготове, так и не пригодился.

Знакомая дверь оживила страх.

Яна долго стояла перед дверью, не решаясь вставить ключ в замок и войти в квартиру. У мужа нет ключей, уговаривала она себя. Что он успел бы сделать за те десять минут, что она отсутствовала?

Двумя этажами ниже с лязгом захлопнулась тяжелая дверь подъезда. Яна вздрогнула. Прислушалась. Неторопливые, уверенные шаги показались очень знакомыми.

Внезапно задрожали руки и покрылся испариной лоб. Последние остатки боевого задора куда-то исчезли, оставив после себя лишь холод в кончиках пальцев. Ключ ткнулся в замок, но промахнулся мимо отверстия и, упав, запрыгал по бетонному полу. Ее и того, кто поднимался сейчас по лестнице, разделял всего один этаж. Сердце подпрыгнуло к горлу и забилось часто-часто.

Царапнув по бетону обкусанными ногтями, она схватила ключ, одним быстрым движением вставила в замок и повернула. Через миг Яна стояла в коридоре и трясущимися руками накидывала цепочку, и опускала щеколду.

Оказалось, что знакомые шаги принадлежали соседу. Он прошел мимо Яниной двери и скрылся в своей квартире.

Яна уткнулась лбом в крашеное дерево двери и с протяжным стоном облегченно выдохнула. На плечи навалилась усталость и напряжение последних дней, колени подогнулись, и девушка едва удержалась, чтобы не рухнуть на пол.

За спиной скрипнула половица. "Всего лишь старый пол", -успела подумать она, прежде, чем чья-то фигура заслонила свет.

Ее пронзительный визг заглушила сильная мужская рука.

- Тише, тише. - прошептал знакомый голос. - Успокойся, Яночка. Это же я.

Она попыталась отшатнуться, но спина уперлась в дверь.

- Не надо, не кричи. - тоном, которым врачи успокаивают возбужденных пациентов специальных клиник, проговорил он. - Все хорошо. С этого дня все у нас будет хорошо. Ты ведь не будешь кричать, если я уберу руку?

Яна кричать не будет. Это бесполезно, все равно половина дома считает ее сумасшедшей. А из-за ножа, который Алеша держал у ее левого глаза, она боялась даже глубоко дышать.

"Он душил ее подушкой и наслаждался теми самыми всхлипами, с которыми Яна втягивала в себя воздух, когда спустя бесконечно долгие минуты подушка исчезала с лица...."

Врач очень внимательно слушал, понимающе кивал и записывал что-то в специальном журнале. Ее муж Алексей говорил, что жена слишком много курит и по ночам иногда задыхается. Приходится будить ее и успокаивать. Иногда до самого утра.

Небольшой нож, который она все еще сжимала в кулаке, щелкнул, выпуская лезвие. Наверное, муж залюбовался даже непривычным для него выражением ярости на любимом лице, потому что не успел остановить Янину руку. Нож по самую рукоять вошел в горло.

Доктор с решительным видом захлопнул журнал.

- Думаю, вам надо хорошенько отдохнуть...и от семейной жизни в том числе. Как вы смотрите на отдельный номер в тихом специальном санатории?

Дрожащие пальцы промахивались мимо нужных кнопок. Трубка скользила в липкой от крови ладони. Наконец, гудки сменились незнакомым голосом. Из безимоционально-служебного он стал вопросительным. Яна поняла, что если ничего не скажет, на том конце повесят трубку.

- Я... я.. я убила своего мужа. - с трудом выговорила она. И тут резко осознание случившегося обрушилось на нее, как опьяняющий водопад шампанского. - Господи, я убила своего мужа! -слезы облегчения наполнили глаза. - Я убила его! Господи Боже, он мертв!

Яна плакала и смеялась, сидя на полу и прижимая трубку к груди. Голос на том конце провода что-то тихо бормотал, а Яна громко всхлипывала и уже совсем неразборчиво шептала:

-Он умер. Господи, наконец-то он умер...

Комментарии: 3, последний от 14/07/2007. © Copyright Адашевская Анастасия (ataya mail.ru) Размещен: 18/05/2006, изменен: 17/02/2009. 14k. Статистика. Рассказ: Детектив Иллюстрации/приложения: 1 шт.		Оценка: *7.049** Ваша оценка:
Аннотация: КОР-3. Тема: Маньяк. Что делать, если муж любит слишком сильно? Наверное, убить. Потрясающий рисунок к рассказу - подарок Ада-Ментис, за что ей огромное спасибо.

Адашевская Анастасия: другие произведения.

Семейная идиллия