Адашевская Анастасия : другие произведения.

Тамель Часть 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ну, продолжим потихоньку. Совсем-совсем потихоньку.

   Попой чую, что в кой-каких местах у меня конкретная лажа, но очень хочется, чтобы это почуял кто-нибудь еще. Вдруг, это только мой глюк? Хотя, вижу рояль, даже две, торчащие из кустов - но не знаю, как их замаскировать. Лан, подумаю еще. Дала себе немного времени на доработку-вычитку, а потом пошлю куда-нибудь. Чтоб не пылилась тут без толку. Может, посоветует кто, куда и как это можно заслать с максимальной пользой для автора и текста?
  
  

***

  
   В другое время, в другом месте и с другими людьми после бессонной ночи я бы клевал носом, но сегодня утром меня колотило, как после литра крепчайшего кофе.
   - Уймите его кто-нибудь! - регулярно молил небо Берт, но оно, как всегда, было глухо и немо. Сам же я униматься не собирался, тем более, в слегка безумных от счастья глазах Берта я видел отблески собственной внутренней лихорадки.
   Я знаю, когда наступил перелом, и к бочке безумного счастья добавилось ведро нервного напряжения: шла середина обычной тамельской ночи. Первый взрыв эмоций уже прошел, но того, что осталось с лихвой хватило, чтобы заставить Маришку по второму кругу рассказывать события двухлетней давности. Она делала это настолько эмоционально, что я поневоле вновь окунулся с головой в то время.
   - ... мелочь мы быстро размазали по полу, двоих из первой волны разорвали на тряпочки... - заразительно смеется она.
   А я вспоминаю, как лез по скале, молясь, чтобы сестренка не ночевала дома.
   - ... мы через окно и с обрыва... , - азартно сверкая карими глазами, веселилась Риша.
   А я помню слезы на лице Берта. Помню, как горели после быстрого подъема исцарапанные ладони - и чем ближе была горная хижина близнецов, тем сильнее казалось, что боль эта - от невидимой нити, в которую я вцепился, пытаясь задержать падение, но по которой все равно со страшной скоростью соскальзываю в пропасть.
   - ... мы еле приползли назад через два дня, прямо перед самым закатом. Если бы я не знала, где ты прячешь ключи, мы бы так и остались ночевать на улице...
   Половину следующих слов я не услышал.
   Вечер второго дня, того самого, когда мы уплывали из города. И того самого, когда мы на какой-то час разминулись с близнецами.
   Я прикрыл глаза, чтобы не дай бог не словить взгляд Берта. Он должен был уже догадаться. Конечно, он помнит, как я уперся рогом и практически вынудил его последовать за мной. Если бы я тогда не развел панику, то последние два года мы все провели бы совсем по-другому.
   Я долго стоял, не решаясь открыть глаза, но, в конце концов, почувствовав себя трусом, сам осторожно взглянул в его сторону. Берт внимательно слушал Ришу и, казалось, обращал на меня внимания меньше, чем на коврик в углу.
   Время шло, и напряжение, с которым я встречал каждый его взгляд, начало понемногу отпускать. Берту, кажется, все равно. Или он просто хорошо владел собой. Чем больше я смотрел на него, тем больше убеждался, что все события двухлетней давности если и не выветрились из его памяти, то затерлись впечатлениями от встречи с близняшками.
   И уже когда я уверился, что Берт то ли забыл, то простил меня за ту выходку, он, проходя мимо меня в кухню, тихо сказал:
   - Надо было тогда тебя все-таки запереть в ванной,
   Я так и не нашел, что ответить на сожаление в его голосе, но именно после этих слов меня начало тихонько колотить.
   - О чем ты? - сразу же навострила уши Риша.
   - Да так, - улыбнулся Берт. - Вспомнил о том, что когда-то мог сделать, но не сделал.
  
   Уже под утро, когда сонная Мариша сбежала в душ освежиться, заговорил брат.
   - Это была твоя идея, - глядя на меня в упор, даже не спрашивал, а утверждал Сашка. - Уехать из Тамеля, это была твоя идея.
   - С чего ты взял?
   - Я увидел твое лицо, - сказал он мне.
   - И что? - тоже не понял Берт. - Я тоже видел его лицо. Лицо, как лицо. Незагорелое.
   - Я слышал твои слова, - сказал Сашка Берту.
   - Какие слова? Я много чего сегодня наговорил, - Берт свел брови, как делал раньше часто, когда хотел залезть в голову братишке и посмотреть, о чем тот думает.
   - Про ванную. Когда Риша говорила о нашем возвращении, ты, - он посмотрел на меня, - Аж позеленел. А ты, - он перевел взгляд на Берта, - Жалел, что не запер его тогда.
   - Одно вовсе не обязательно должно быть связано с другим, - хмыкнул Берт. - А даже если и связано, то из этого вовсе не обязательно должно вытекать то, что вытекло у тебя.
   - Нет, - согласился Сашка, - Я всего лишь озвучил один из возможных вариантов.
   - Может, с логикой у тебя все и в порядке, - с трудом удержался я от вздоха. - Но с красноречием полная лажа.
   - Это не все, что меня волнует.
   - Что еще?
   - Самолеты. После их появления прорвали защиты наших домов. В такие совпадения я не верю, - сказал Сашка.
   Берт пожал плечами.
   - Я тоже, но они возможны.
   - Слишком мала вероятность, - брат качнул головой, в которой, наверняка сейчас шла активная работа по переработке ранее услышанного в выводы и гипотезы. - Версии есть, но все равно не хватает данных.
   - У меня тоже концы с концами не сходятся, - поддакнул Берт.
   - У тебя была возможность узнать, - возразил Сашка и искоса взглянул на Берта. - Ты долго был в самом эпицентре.
   - В эпицентре чего?
   - Всего.
   Они смотрели друг на друга, Сашка - исподлобья, очень внимательно, наблюдая за малейшими реакциями Берта, тот же выглядел сейчас просто святой невинностью.
   - Сыграем? - внезапно предложил Сашка.
   - Почему бы и нет? Сто лет с тобой не играл, - легко согласился Берт, но поставил условие: - Блиц.
   Братишка сходил в спальню и принес знакомую коробочку с шахматами.
   - Не больше двух секунд на ход, - напомнил Берт, расставляя фигуры.
   Я переводил взгляд с Берта на брата и обратно. Оба окунулись в игру с головой, я поглядывал на доску, но не успевал следить за логикой ходов и просто ждал результата.
   - Сдавайся, - спустя пару минут предложил Берт. - Не хочу доводить до мата.
   - Хорошая игра. Ты не поглупел, - сделал вывод Сашка и, признавая поражение, уронил своего короля на доску.
   - А ты не поумнел, - ехидно ответил Берт.
   - И все-таки, почему ты ничего не узнал? - продолжил гнуть свою линию братишка. - У тебя же было время.
   - Слушай, мне иногда кажется, что ты живешь в каком-то идеально-сферическом мире. Ты знаешь, что значит слово "обстоятельства"?
   - Нет. Кто хочет, ищет возможности, остальные ссылаются на обстоятельства.
   - Думай, что хочешь, - махнул рукой Берт и расслабленно развалился на диване. - Уж твои подозрения пережить проще, чем твою смерть.
   - Ты стал таким сентиментальным, - промурлыкала Риша, выходя из ванны. - Раньше от тебя нечасто можно было такое услышать.
   - Просто я наконец-то понял, что если не скажу это сразу, то больше возможностей может не представиться.
  

***

  
   Деликатность тамельцев разила наповал. До самого утра наш дом, словно оказался в безлюдной пустыне - ни звонков, ни гостей, по-моему, даже машины старались объезжать его по большой дуге. Зная непреодолимую тягу горожан к удовлетворению любопытства и перемыванию соседских косточек, это тянуло на чудо долготерпения.
   Но едва рассвело, как это небывалое до сей поры игнорирование шикарных новостей было прервано Кевином Хотом, чей вездесущий нос, как и раньше, старался первым унюхать подробности всех мало-мальски интересных событий.
   - Кевин! - возрадовался Берт жданному гостю. - Заходи, дорогой, как же я по тебе соскучился!
   Судя по реакции, отношение к Кевину за последние два года изменилось мало. Выражение лица, и то, что он покорно позволил усадить себя на диван и взял протянутую Бертом банку пива, говорило о том, что Кевин основательно выбит из колеи. Он знал, что делать, когда его пытаются выгнать, он привык к холодному приему и закрытым дверям, он умел пропускать мимо ушей намеки разной степени прозрачности, единственное, наверное, с чем ему еще не доводилось сталкиваться, это теплый прием.
   Берт же, угощая Кевина, как старого друга, расспрашивал о том, что случилось в городе в наше отсутствие. И Кевин, хотя и чувствовал себя еще не совсем в своей тарелке, охотно рассказывал о самый главных событиях.
   Оказалось, практически ничего хорошего, кроме благополучного возвращения близняшек, не произошло. За два последних года от ночных нападений погибло почти триста жителей - примерно, одна шестая часть Тамеля. Это очень много, в несколько раз больше, чем обычно.
   - Если так пойдет и дальше, - проговорил помрачневший Кевин. - То через несколько лет мы вымрем, как динозавры.
   В конце-концов, сердечно распрощавшись с Кевином, который от неожиданного напора гостеприимства забыл, зачем пришел, Берт вернулся в дом.
   - Ты воспылал неожиданной симпатией к этому мерзкому типу? - ехидно поинтересовалась Риша.
   - Знаешь, - обнимая сестренку, сказал Берт. - Не такой уж он и мерзкий. Настырный, это да, но, по крайней мере, он не подставит подножку в тот момент, когда тебе требуется помощь.
   - Раньше ты так не говорил.
   - Раньше было давно. Интересно, кто придет следующим?
   - И кто не придет, - вырвалось у меня.
   В комнате стало тихо. Мариша, основательно застолбившая место на коленях у Берта, отвернулась к окну. Берт смотрел в пол, что-то или кого-то припоминая, а Сашка делал вид, что читает.
   Наше настроение продержалось ровно столько, сколько потребовалось следующему гостю, чтобы вломиться без приглашения.
   - Грег! - первым воскликнул я. - Как поживаешь?
   - Не так хорошо, как хотелось бы, но я все еще жив, - жизнерадостно отозвался он.
   - А где остальные? - спросил я. - Что-то непривычно тихо, рассвет был полтора часа назад, а никто кроме тебя и Кевина так и не появился.
   - Появится, - обнадежил Грег. - В порядке очередности. За мной должен придти Крис с семьей. Потом, кажется, Рахиль с сыном, а там уже не знаю.
   - Это что же получается, - прикинул я, - Если мы будет уделять посетителю хотя бы по часу, все займет до черта времени!
   - Совершенно верно, - кивнул Грег.
   - И нам придется рассказывать все снова и снова, - обреченно вздохнул Берт.
   - И это правильно! - Грег поднял указательный палец. - Одному вы расскажете одно, другому - другое, третьему проговоритесь про третье, а потом мы соберем всю информацию в кучу...
   - И получите огромную сплетню, - фыркнула сестренка.
   - Невероятно, - пораженно признался Берт. - Я вас недооценивал. Вы умудрились сговориться за такое короткое время. А как ты попал в первые ряды?
   - Это было нелегко, - улыбнулся Грег. - Но у меня была веская причина... - и на наше вопросительное молчание с ухмылкой добавил. - Вы стащили мою лодку.
   Точно! а ведь я об этом думать забыл с того момента, как она затонула!
   - Как ты узнал, что это мы? - осторожно спросил я.
   - Во-первых, замок аккуратно открыт, а не взломан, вы с Альбертом пропали, а ваш дом стоит целый. А я ведь помню, как ты вскрывал мой гараж, когда я потерял ключи. Да, и твою машину нашли у гаражей. Сложить дважды два смог бы и младенец.
   - Да, нехорошо вышло, - Берт взъерошил и без того лохматую шевелюру. - Мы вернем тебе лодку.
   - Да мне не жалко, - махнул рукой Грег, - Ради такого дела я могу и вторую вам подарить. Однако, очень хочется узнать, где вы все это время пропадали?
   - За границей, - загадочно отозвался Берт. - Очень далеко.
   Ну, если уж Берт этот разговор начал, то пусть теперь сам и выкручивается. Да и я с удовольствием послушаю, вдруг он проговорится про то, чем занимался в мое отсутствие.
   Оказалось, когда надо, Берт умеет рассказывать длинные истории очень лаконично и так, что все серьезные вещи моментально становятся несерьезными. Половину он переврал, половину недоговорил, а из остатков правды вряд ли можно было выяснить хоть что-то ценное.
   Грегу вовсе не нужно знать того, что знали близняшки, а близняшкам совсем не обязательно знать всего, что знали мы с Бертом. И мне начинало казаться, что, по мнению Берта, мне тоже нежелательно знать то, что знал он.
   Грег остался вполне доволен рассказом и, когда я вышел проводить его до машины и посмотреть, кого там принесет следующим, он прямо излучал удовлетворение.
   - Одного не пойму, почему вы решили, что спасенного нужно побыстрее вывезти из города? - спросил он, когда мы вышли из дома.
   - Это ведь каждый дурак знает. Он же обычный человек, сколько бы он тут протянул?
   - Да, но... Берт-то все еще жив-здоров. И ваш спасенный прижился бы.
   - А? - последняя фраза Грега застала меня на полушаге. Я так и застыл с открытым ртом и зависшей в воздухе ногой. - Что?
   - А ты не в курсе? - не меньше меня удивился Грег.
   - Ну-ка, пошли, отойдем, - я схватил его за плечи и потащил к машине. - И ты мне все расскажешь. Кажется, тут кто-то считает, что некоторые вещи мне знать не обязательно.
   - Да нет, просто это было так давно, что нет смысла обсуждать. Ужас, подумать только, лет двадцать пять прошло, не меньше, - он задумался и выдал банальное: - Как быстро летит время.
   - Стоп, стоп, я хочу послушать подробности. Сам он черта с два расскажет, даже если его тянуть за язык клещами.
   - Подробности... Как же давно это было... - он поднял глаза к небу, словно пытался увидеть на нем картины тех лет. - Подробности знали только Рик и сам Альберт. Рик, кажется, выловил его из воды где-то на границе охранной зоны. Альберт тут быстро прижился. Уже даже и не верится, что он чужак. Как видишь, ничего с ним не произошло. Да, точно, это было в то время, когда умерла жена Рика, почти двадцать пять лет назад. Берт еще помогал растить близнецов, им тогда и года не было.
   - Так, погоди-погоди, - остановил я его. - Помогал растить, говоришь? Ему самому сколько было?
   - А черт его знает, но с тех пор он почти не изменился. Наверное, лет двадцать, или двадцать пять... и все-таки, сколько времени прошло...
   Какая потрясающая новость! И Берт не счел нужным мне ее рассказать.
   - Грег, мне нужно больше подробностей, - понизив голос, сказал я.
   Он хитро прищурился и ухмыльнулся.
   - Будут тебе подробности, - пообещал он. - Потерпи до завтра. Я сделаю несколько звонков и завтра все расскажу. Ну как, устроит?
   - Еще как, - довольно кивнул я.
   - Ты ведь не собираешься его шантажировать? - он тоже заговорщицки понизил голос.
   - Почему бы и нет? - в тон ответил я. - Если я раскручу его на пиво, тебе достанется половина.
   Мы легонько стукнулись кулаками.
   - Договорились.
   Грег уехал, и я, до поворота проводив его взглядом, задумался.
   Чужак, значит? Возможно, и чужак, но если он был простым человеком двадцать пять лет назад, то теперь его резерву можно только позавидовать.
   Нет, ну какая все-таки потрясающая старая новость!
   Домой я возвращаться не спешил - сначала надо привести в порядок мысли. Позже, может быть, завтра, я сложу все кусочки головоломки, и, возможно, получу более или менее цельную картинку.
   Мой приемный отец не хуже Берта умел вешать лапшу на уши, и я вполне резонно подозреваю, что настоящую правду кроме этих двоих так никто и не узнал. Однако, у меня в рукаве был маленький кусочек головоломки, о котором Грег вряд ли даже догадывался.
   Я запретил себе думать об этом, потому что уже тех выводов, которые пришли мне в голову, хватало, чтобы здорово подпортить Бертову репутацию и глазах жителей, и, чего я опасался больше всего, в глазах близнецов.
   - Спокойно, - приказал я себе. Возможно, логичность моих предварительных выводов сильно и неприятно попахивает, и все не так уж и плохо. Интересно, удастся мне зажать Берта в угол и потребовать объяснений? Что-то сомневаюсь, но попробовать стоит. Хотя, даже если верны самые неприятные предположения, мое мнение о нем все равно останется прежним.
  
   В этот день мне так и не удалось выполнить план по затаскиванием Берта за угол - посетители шли непрекращающимся и равномерным потоком, кто-то додумался принести пиво и следующие гости уже тащили все, что только позволяла им их щедрость, поэтому в итоге к ночи все это дело переросло в вечеринку и коллективные посиделки. Почти десяток человек остались ночевать у нас, но продолжать развлекать их байками ни я ни Берт уже не могли. У меня заплетался язык, Берт охрип. К тому же нас клонило в сон, ведь вчера ночью было совсем не до него.
  
   На следующий день Грег так и не позвонил - ночью защита его дома не выдержала натиска снаружи.
   - Хорошо, что у него не было семьи, - только и сказал Берт. Пришлось с этим согласиться.
  
  

***

  
   Я сидел в полной темноте, улегшись на стол, как сонный ученик разваливается на парте. Уже которую ночь не могу заснуть, поэтому тихо прохожу в кухню и сижу, прислушиваясь к звукам снаружи и внутри дома.
   Когда на улице становится тише, я сам не замечаю, как проваливаюсь в полудрему. Но не надолго.
   - Эй! - Мариша навалилась на меня всем весом и взъерошила мои волосы. - Вставай, соня! Спать надо в постели, а не на столе.
   - Если тебе там неудобно, могу постелить коврик под дверью, - зевающий Берт вошел и, увидев нас с Ришей, остановился посреди кухни. - Эй, кто тут обнимается с другими мужчинами?
   - А почему мне нельзя обниматься с другими мужчинами? - игриво пропела Риша.
   - Потому что тебе тоже не понравилось бы, если бы я пошел обниматься с кем попало.
   - "Кто попало" - это я? - уточнил я на всякий случай.
   Маришка еще раз растрепала мои волосы и сбежала в ванную, Берт же сел рядом и хмуро уставился на меня.
   - Еще раз увижу тебя утром на кухне - прикручу проволокой к кровати.
   - Мне просто не спится, - попытался я вяло возразить.
   - Тебе уже неделю не спится, - прошипел Берт. - Если ты думаешь, что круги под глазами тебе к лицу - то наивно заблуждаешься.
   - Какие еще круги? - проворчал я.
   - Ну не спасательные же. Мне не нравится твой вид, почему ты по ночам не можешь оставаться в своей кровати?
   - Ладно, Берт, постараюсь, - покорно согласился я.
   - Да у тебя глаза закрываются!
   - Да нет, все хорошо. На пляже отосплюсь.
   - Тебе что, сняться кошмары?
   - Кошмары? Да я сплю, как сурок! - с преувеличенным энтузиазмом возразил я.
   - Вот и продолжай в том же духе. Но спи, как сурок, в постели, а не на кухне, иначе буду привязывать. Усек?
   - Постараюсь.
   - Ладно, еще поговорим, - проворчал он совсем тихо, и в эту секунду в кухню вошел заспанный брат. Вот уж кто истинная сова, которая если и проснется в пять утра, то только для того, чтобы перевернуться на другой бок и заснуть снова.
   Сашка, не открывая глаз, прошел к холодильнику, достал бутылку воды, сделал глоток, закрыл холодильник и походкой сомнамбулы пошел обратно - досыпать.
   Берт проследил, как тот уходит, и опять обернулся ко мне.
   - Еще раз, - пригрозил он.
   - Хорошо, хорошо, - вздохнул я и улегся на скрещенные руки.
  
  
   Дверь закрывалась. Толстая, изъеденная кислотой. Щель между ней и стеной становилась с каждой секундой все тоньше и тоньше, а я словно плыл в киселе, и безнадежно не успевал. И в тот момент, когда мои руки, наконец, коснулись холодной поверхности, дверь с тихим щелчком закрылась.
   И тут я проснулся.
   Рывком выпрямился и так резко отшатнулся, что стул не удержался и рухнул под ноги именно в тот момент, когда я делал шаг назад. Я оказался на полу. В голове, после удара ее о холодильник, немного звенело, а в глазах мелькнули и пропали искры.
   - Черт, - потирая затылок, простонал я. Выразиться точнее помешало присутствие брата, пусть и старшего, но все же более культурного, чем я.
   - Кошмар? - спросил он.
   - Да нет, просто... Эй, - я вдруг сообразил, что в доме чересчур тихо. - А где остальные?
   - На пляже.
   - Ушли без нас?
   Сашка кивнул.
   - Ладно, я быстро умоюсь и... - договаривать я не стал, так как все равно уже находился в ванной с зубной щеткой во рту.
   - Ты едешь? - спросил я, пробегая мимо брата в сторону выхода.
   Сашка молча поднялся.
   - О, ты приготовил машину? Как предусмотрительно с твоей стороны. Я за руль.
   Брату только и оставалось, как запрыгнуть на второе сидение и схватиться за дверцу, а потом я выдавил на газ и в спешке рванул с места так, что колеса чуть не задымились.
  
   - Летишь, как на пожар, - покачал головой Берт, когда я, на полной скорости промчавшись по пляжу, остановился и выпрыгнул из машины.
   - А почему вы ушли без нас?
   - Это я попросила тебя не будить, - сказала Риша. - Ты так сладко спал.
   - Какая разница, как я спал, - проворчал я. - Просто не надо исчезать.
   - А тебе не надо так волноваться, - ответила Риша. - А то заработаешь нервный тик.
   - Я не волнуюсь, - я отвернулся к машине, чтобы достать рюкзак. - Но убегать без предупреждения все равно не надо.
  
  

***

  
   Ближе к обеду жара окончательно меня разморила. Я клевал носом и вполуха слушал разговор Мариши и Берта. Сашка, как всегда, сидел, уткнувшись в книгу, но я могу отдать руку на отсечение, что мимо него не пролетело ни одного слова.
   - Похитить его единственную внучку... тебе вообще известно слово "дипломатия"? - к этой теме сестренка возвращалась снова и снова. Кажется, этот поступок вызывал у нее удивления больше, чем все остальное наше двухлетнее приключение вместе взятое.
   - Слово-то известно, - вздохнул Берт. - А вот ты, как и Сашка, не слышала про слово "обстоятельства". Все произошло слишком неожиданно и совсем не так, как я планировал. Когда тебе на голову сваливается сумасшедший тамелец, это, я скажу, большая проблема.
   - Ты кого назвал сумасшедшим тамельцем? - я повернул голову в их сторону.
   - Того, кто выжил после нескольких выстрелов в голову, - сказал Берт таким тоном, что я понял, сейчас он выдаст какую-нибудь гадость. - Кошмар. Наверное, у тебя мозг находится в другом месте.
   - Только попробуй сказать, где именно, - угрожающе прорычал я.
   - Не буду, все и так догадались.
   - Смотри, я злопамятный, - угрюмо произнес я, но зверский зевок смял фразу на полуслове и сделал угрозу сплошным посмешищем.
   Я по пятому кругу слушал историю о ночном нападения. О том, как близнецы сбегая от погони, прошли сквозь барьер, причем с гораздо большими потерями, чем мы, и только спустя сутки, более или менее придя в себя, они рискнули проплыть обратно.
   - Мы ведь не могли оставить вас в городе. Знаешь, как тяжело было восстановиться после первого прохода? А второй раз было еще хуже, я думала, мы не доплывем.
   Берт внимал каждому слову. По-моему, он был готов выслушивать ее истории и по пять и по десять раз. А я думал, чем бы кончился наш побег, если бы Берт не направлял лодку в то место, откуда прилетел самолет. Интересно, он знал или догадывался, что там дыра, которая хотя и подорвала силы Алекса и затопила лодку, но нас почти не тронула?
   - Я ведь знала, что вы сбежали, но когда вы так долго не возвращались, я начала думать, что вы уже... А что оставалось делать? Даже если бы мы прошли через барьер, где вас искать? Я ждала почти два года, и я пообещала себе, что если вы не вернетесь еще через месяц, я все-таки пойду за вами.
  
  
   - Малек, - чуть позже, когда близнецы полезли в воду, как-то странно улыбающийся Берт отвел меня в сторонку. - Мы бы не успели.
   - Что? - не понял я.
   - Если бы я остался с Нелли, мы бы не успели вернуться. Мы бы вернулись в пустой дом.
   Я представил, и мне чуть не поплохело.
   - Я бы себе не простил, - Берт посмотрел в сторону плещущейся Мариши. - Как камень с плеч.
   А еще, я, наконец, узнал, что его волновало все это время. А я-то, наивный, был уверен, что о Нелли он и думать забыл.
   - Нелли - хорошая девушка, - сказал я. - Но семья - есть семья.
   Он кивнул.
   - Рад, что ты так думаешь. Честно говоря, я боялся, что после того случая ты меня... - он помолчал, подыскивая нужное слово. - Не одобряешь.
   - Хорошо хоть, не сказал "презираешь", - криво усмехнулся я. - Берт, не будь дураком, я всегда был и буду на твоей стороне. И не парься больше по этому поводу.
   Я легенько стукнул его по плечу и уже собрался идти к машине - не думаю, что сейчас время разводить сантименты, но вдруг кое-что вспомнил. "Лови момент", сказал я себе и, развернувшись, вцепился в рукав Берта.
   - Слушай, - громко прошептал я. - Мне Грег все рассказал.
   - Что "все"? - удивленно взглянул на меня Берт.
   - Все. И о том, что ты не местный, тоже.
   - А, это, - небрежно отмахнулся он. - Не верь сплетням, они все врут.
   - Вряд ли, - не отпускал его я. - Скорее, они повторяют твое вранье. Подумать только, ты же мне в отцы годишься!
   - Вот и обращайся ко мне со всем уважением, с каким обращался бы к отцу! - шепотом рявкнул Берт и, оттащив меня от камней, повел в сторону машины. - Еще раз повторяю, не верь сплетням, в них почти нет правды.
   Кто бы сомневался. После того, как я услышал, во что, после его пересказа, превратилась история наших похождений, я трижды подумаю, прежде чем верить не только сплетням, но и словам самого Берта.
   Он словно прочитал мои мысли.
   - Тебе и близняшкам я лгать не собираюсь. Поэтому не смотри на меня так, лучше шагай вперед, пока я не отвесил тебе подзатыльник, как в детстве.
   - Но-но, ты все-таки мне не отец. Поэтому теперь, пока ты не расскажешь, откуда ты притащился в наш славный городок, я от тебя не отстану.
   - Напугал.
   - А если я возьму и скажу Рише? - сделал я последнюю попытку. - Думаешь, она захочет выйти замуж за какого-то скрытного старпера?
   - Ты как меня назвал? - он угрожающе обернулся.
   - Скрытным? - невинно поднял я бровь.
   - Еще раз, и получишь в ухо.
   Эта почти детская угроза меня развеселила. Ну что ж, значит, мой так называемый шантаж он ни на секунду не воспринял всерьез. Кто бы сомневался.
  
   Когда близнецы вышли из воды, Берт взял управление разговором в свои руки, и я понял, что это затянется надолго. Он уже битый час невероятно подробно описывал все мелочи, вроде магазинов, людей, но лишь мельком касался действительно серьезных вещей.
   - Эй, ты что, спать собрался? - возмутился он, когда я, отойдя в тень, улегся на бок.
   - Не обращай внимания, - закрывая глаза, пробормотал я, - Продолжай говорить. Твоя болтовня прекрасно усыпляет.
   - Ага, он сейчас выспится, а ночью опять будет бродить, как приведение.
   - Я постараюсь не греметь цепями, - пообещал я.
  
   Я не помню, что за ерунда мне снилась, но то, что вторглось в этот непонятный кисель снов и воспоминаний, было где-то даже похуже спокойного мирного кошмара.
   - Интересно, сколько он собирается дрыхнуть? Подъем! Ночь на носу! - такой рявк над ухом разбудит и безнадежного коматозника. Неудивительно, что я в панике подскочил, однако, почти сразу же свалился обратно. Горячий песок мягко ткнулся в спину, а свет закатного солнца с силой прожектора ударил в глаза.
   Берт сидел рядом и смотрел на меня, как на какое-то интересное насекомое. Проигнорировав этот взгляд, я нашарил упавшую кепку, и медленно поднявшись, нацепил ее козырьком назад.
   Пошатываясь, я прошел мимо Берта к прозрачной и переливающейся, как алмазная пыль, воде. Слишком теплая, она даже не остудила разгоряченную кожу. Я улегся на спину и, мирно покачиваясь на легких волнах, сам не заметил, как опять задремал.
   - Братишка, если ты собираешься плескаться тут до ночи, только скажи, я заранее вырою тебе могилку.
   Я почти не дернулся, разве что нога не с первого раза нащупала дно, и мне разок пришлось окунуться с головой.
   - Риша, я говорил, что ты язва похуже Берта? - ловя чуть не уплывшую кепку, проворчал я.
   - Конечно, говорил, - она в нетерпении притопывала ногой и, кажется, была готова вытащить меня из воды за шкирку. - Если не помнишь, значит, на тебя надвигается старческий склероз.
   - Первый признак старческого маразма! - прокричал из машины Берт.
   - Прости, Риша, я неправ. Хуже Берта может быть только Берт.
   Все еще во власти настроения, вызванного сном и неделикатной побудкой, я брел к машине. Бухнувшись на переднее сидение, я, как эстафетную палочку, перенял из рук Берта банку и отхлебнул сразу половину.
   - Просто задремал, - сказал я.
   - Что-то снилось?
   - Ничего особенного.
   - Братишка стал таким загадочным, - промычала Риша.
   - Если этот загадочный ночью опять будет болтаться по дому, я ему накостыляю по шее, а потом запру в спальне, чтобы он не бродил где попало, - Берт, чья грудь служила сестричке спинкой кресла, прямо светился благодушием и безмятежным спокойствием. Одной рукой он обнимал Ришу, а второй проводил по ее волосам. Сестричка млела.
   - Эй, а если мне приспичит... водички попить?
   - Перебьешься, - обнадежил Берт.
   - Зараза, - проворчал я, откинувшись на спинку, и глянув в зеркало. - Но сияет от счастья так, что смотреть больно, - усмехнулся я Сашке, который уже заводил машину, готовясь тронуться обратно домой.
   - Надень солнечные очки, - не заставил ждать ответа Берт.
   Конечно, ради такого дела не жалко и ослепнуть, но чисто из вредности я последовал его совету.
  

***

   Если бы кто-нибудь спросил, чего мне не хватает для счастья, я не раздумывая ответил бы, что у меня все уже есть. Настолько все, что я уже стал плохо спать по ночам - вскакиваю с кровати и ухожу на кухню, убедиться, что все в порядке. А потом просто не могу заставить себя вернуться в комнату.
   Зато отсыпаюсь на пляже. Как сегодня.
   Оказывается, полностью счастливому человеку абсолютно ничего не нужно. Многие мудрецы, уверовав, что все горести - от людских желаний, уходили в горы или леса, запирались в монастырских кельях. Я же на собственной шкуре узнал, что когда ты счастлив до самых кончиков волос, все желания испаряются сами собой.
   У моего счастья ровно три компоненты, и у всех у них знакомые мне с детства имена. Одного я никогда не подозревал - страх потерять хотя бы одну их этих составляющих приходит без спроса и всего за неделю может так прочно обосноваться где-то в районе солнечного сплетения, что стоит близнецам или Берту смыться без предупреждения, и я начинаю медленно, но неотвратимо впадать в легкую панику.
   Я заснул с трудом и опять проснулся посреди ночи. Сашка еще не лег - читал, как обычно, до утра.
   - Пойду, водички попью, - вставая, пробормотал я.
   - Дверь заперта, - не поднимая головы, предупредил Сашка.
   - Вот ведь задница! - тихо выругался я, имея в виду исключительно Берта.
   Я подергал ручку, чтобы убедиться, и приложил ухо к двери, но с той стороны все было тихо.
   - Ни черта не слышно.
   - Значит, все в порядке, - резонно заметил брат.
   Не ответив, я прислушался снова. И опять ничего необычного не услышал. Не выбивать же дверь, в конце-концов, но я мог бы попробовать открыть замок изнутри.
   Я колебался между желанием узнать, все ли снаружи спокойно и пониманием, что если бы что-то случилось, мы бы услышали даже сквозь запертую дверь. Первое желание побеждало с разгромным счетом, но я заставил себя отойти от двери и лечь на кровать.
   Ладно, пусть Берт считает, что его взяла.
   Пока Сашка не выключил настольную лампу и не лег спать, я ворочался с боку на бок. Но ближе к рассвету сон все-таки взял вверх.
   Разбудил меня Сашка.
   - Ты слышишь? - спросил он полушепотом.
   - Что?
   - Кажется, что-то в той комнате.
   Сон слетел мгновенно. Я подскочил к двери и попытался услышать, что творилось снаружи.
   Ничего подозрительного.
   - Я слышал удар, - выдал крохотную подробность Сашка.
   - А почему я ничего не слышал?
   - Ты спал.
   - Тихо, вроде, - и только я это сказал, как сильный удар в дверь с той стороны, заставил меня отскочить. - Сашка! - крикнул я.
   - Отойди, - приказал брат, и только я отступил в сторону, он ударом ноги выбил замок вместе с куском косяка.
   Мы ворвались в комнату одновременно. У входа я чуть не споткнулся о тело одного из ночников. Мелочь, - отметил я про себя. Перепрыгнув шипастую конечность, я оказался в комнате.
   Зрелище залитого кровью помещения ввергло в такой ступор, что я не сразу понял, кто стоит посреди этого безобразия. Берт увидел нас и быстро накинул на обнаженные плечи сестрички полотенце, моментально скрывшее бурые капли чужой крови.
   - Милый брат, - лучезарно улыбнулась Риша, обернувшись через плечо. - Не стой столбом, неси одежду.
   Это меня расшевелило.
   - Момент.
   Убедившись, что с ними и в самом деле все в порядке, я вернулся в комнату, на этот раз, обогнув тело вдоль стенки, и захватил два комплекта одежды.
   - Они испортили мне прическу, - услышал я уже из кухни. Мариша, закутанная в полотенце, хмуро рассматривала в зеркало свои неровные пряди, которые из каштановых превратились в светло-бурые, часть из них склеилась и теперь висела сосульками. Придется обстригать.
   - Что тут произошло? - спросил я, положив на стол шорты и майки.
   - Эти идиоты, до утра рвали дверь, - я не сразу понял, кого она имела ввиду под "идиотами". - И обломались по полной программе. Берт, хорошо, что ты перед объездом поставил вторую. Ну, а потом они выломали кусок ставни и влезли в окно, но дырка сам видишь, узкая, так что всякая шушера испортила нам мебель, но ничего, как видишь, серьезного не натворила.
   - Точно? - я посмотрел на Берта.
   - Точно, - кивнул он. - Им не повезло, они прервали нас в самый неподходящий момент, и я немного разозлился.
   Они взглянули друг на друга и одинаково ухмыльнулись, словно вспомнив что-то забавное.
   - Совсем немного, - неизвестно кого пытался убедить Берт.
   - Чуть-чуть, - хмыкнула Риша и обвела взглядом комнату, в которой небольшие тела были разорваны на такие мелкие куски, что я затруднился с подсчетом числа нападавших.
   В открытое снаружи окно прорвались первые лучи солнца, разноцветные лужицы и капли стали выделяться отчетливее, и комната как-то сразу показалась на порядок грязнее.
   - У меня роскошная нервная система, - сказал я, поняв, что дрожь постепенно унимается. - Я совершенно спокоен. Я спокоен.
   - Занимаешься самовнушением? - это, конечно же, Берт.
   - Восхищаясь собой, - ответил я. - Я спокоен.
   - А губы трясутся, - заметила сестричка, подходя ближе.
   - Ерунда. Главное, что я спокоен, - повторил я.
   - Вот и молодец! Чур, я первая в душ, - Мариша, схватив одежду, босиком проскакала по лужицам и скрылась в ванной.
   Берт же остался сидеть за столом и я, поняв, что ему сейчас нужно больше всего, залез в холодильник и поставил перед ним бутылочку светлого пива.
   Берт кивнул и занялся телефоном.
   - Надо вызвать службу порядка, пусть помогут прибраться и поставить дверь и окно.
   Я сел рядом.
   - Больше не вздумай нас запирать. Если бы случилось что-нибудь серьезное, мы могли бы не услышать.
   - Это ты бы не услышал, - все еще мучая телефон, пробормотал Берт. - Я надеялся, что Сашкины уши не подведут.
   - Они и не подвели, зато теперь тебе надо будет чинить замок, потому что Сашкина нога тоже не подводит. Что ты там колдуешь над телефоном?
   - Связи нет, - ответил Берт. - Дайте другой, этот кажется, накрылся.
   Сашка сходил и принес два телефона - мой и свой.
   - Тут то же самое, - сказал он, протягивая телефоны Берту.
   - Хм, - только и сказал Берт. - Значит, придется ехать за уборщиками самому.
   - Я и сам могу съездить, пока ты будешь плескаться в душе.
   Сашка вызвался со мной, и мы, оставив Берта и Ришу в компании трупов, помчались в службу порядка - местный аналог милиции, полиции нравов и прочих социальных и юридических служб, слитых в единое целое.
  
   Единственное двухэтажное здание в Тамеле сегодня пустовало. Разве что в приемной скучал Кевин Хот. Увидев нас, он немного оживился.
   - Привет, Кевин, а где все? - спросил я.
   - На выезде.
   - Ага, значит, прямо сейчас нам никто не поможет... А что с телефонами?
   - Не знаю. Наши-то рации работают, и, если телефонная связь не восстановится, придется всем переходить на вот такие штуки, - он помахал перед нами громоздкой черной рацией. А у вас какое-то дело?
   - Да, нам бы ремонтников и труповозку. Сегодня ночью дверь вынесли и окно.
   Кевин моментально подтянулся, скука испарилась из его взгляда.
   - Кто-нибудь пострадал?
   - Нет, только дом.
   - Это хорошо. Вы пока - четвертые, чей дом не выдержал. И пока вы - самые везучие.
   Рация защелкала, и искаженный голос произнес номер дома и три имени. Кевин записал и опять обратил внимание на нас.
   - Это были пятые.
   Я перегнулся через стол и без спроса взял тетрадь, в которой только что писал Кевин. Вверху страницы проставлено сегодняшнее число, а под ним - адреса и фамилии. Все до единой знакомые. Я перевернул страницу назад и увидел еще записи. К остальным я не присматривался - пролистнул, оценивая только количество.
   - Держи, - возвращая тетрадь, сказал я. - Будет возможность - пришли машину. Пошли, Сашка, будем сами дверь ставить. Кевин, пропустишь на склад?
   - Пропущу, - он достал из стола большой ключ. - Возьмите сами, что надо, только запишитесь в журнал.
   - Конечно.
   Я сунул ключ в карман шортов и, помахав на прощанье рукой, вышел на улицу.
   Только рассвело, а солнце уже начинает ощутимо припекать. Кажется, после прошедшей жаркой ночи, будет по-другому, но не менее жаркий день.
   Вход на склад находился с обратной стороны дома. С едва заметным скрипом ключ повернулся в замке, и мы вступили в полутемное помещение. Подходящую замену выломанной двери найти было просто. Какая же она тяжелая! - толстая стальная плита на руки не далась, поэтому мы волоком потащили ее по бетонному полу и только благодаря Сашкиной силе взгромоздили на заднее сидение. Машина сразу же просела, и мы поняли, что больше в нее ничего грузить не стоит.
   - Я останусь тут. Боюсь, у твоей колымаги небольшой предел прочности и мои килограммы будут лишними.
   Сашка не возражал, наверное, и сам так думал. В отличие от Берта, брат ухаживать за машиной не любил. Ему хватало того, что она просто ездила. А как - это дело десятое.
   Пока Сашка катался до дома и обратно, я подыскал ставни и сварочный аппарат и вытащил все на улицу. Присев на пороге, спиной к прохладе, которой тянуло со склада, я будто впервые рассматривал обычную тамельскую дорогу.
   Какая она все-таки пустынная и пыльная. И совсем не похожа на нормальные дороги, которые я видел. На ровной скальной поверхности кое-где угадываются прямоугольники уложенных бетонных плит, старых, стершихся почти до основания, и сплошь покрытых царапинами, как будто по ним несколько раз прошлись очень крупной наждачкой.
   Чуть дальше - несколько уродливых коробок-домов, а за ними, в минутах пятнадцати быстрой ходьбы - скальная гряда, которая закрывает вид на море.
   Легкий ветерок, тихое спокойствие.
   Я повернул голову на звук мотора. Встал, отряхивая шорты и, схватив ставню, поволок ее к остановившейся машине. Сашка выпрыгнул, помог мне, и уже вместе мы забросили на заднее сидение и сварочный аппарат.
   Перед отъездом я забежал к Кевину, и вернул ключ.
   - Я обрисовал ситуацию Берту, - сказал Сашка, когда мы уже ехали домой. - Они уже принялись за уборку.
   - Тогда нам можно не торопиться, - эгоистично рассудил я.
   Сашка резко сбавил скорость и свернул на дальнюю дорогу, видимо, он разделял мои взгляды на ситуацию.
   Подъезжая к дому, мы застали ожидаемую картину - ругающийся сквозь зубы Берт грузит черные мешки в машину, а сестричка шваброй выметает за порог то, что проблематично было собрать руками.
   Из открытых нараспашку окон и двери ощутимо несло какой-то химией, напоминающей по запаху растворитель.
   - Вы что, через Северный полюс добирались? - проворчал Берт, отряхивая руки, прежде, чем упереть их в бока. - Мы что, по-вашему, это свинство должны сами вымывать?
   - Кто свинство разводил, тот его и вымывает, - нахально заявил я, выпрыгивая из машины. - Зато в следующий раз будешь думать перед тем, как запирать нас в спальне.
   Маришка сделала движение, словно собиралась метнуть в меня швабру, и я шутливо прикрыл руками голову.
   - Мы берем на себя дверь и окно, - быстро проговорил я. - Это тяжелая, долгая работа.
   - Зато не такая противная, - возразила сестричка.
   - Зато вы быстрее закончите и сможете пойти на пляж, а мы тут прокопаемся до обеда.
   Последний довод Ришу убедил, и она вернулась к прерванной работе. Берт, поразмышляв, тоже что-то для себя решил, потому что ни ворчания, ни возражений от него я больше не услышал.
  
   Мой прогноз справиться с делами к обеду был чересчур оптимистичным. Берт с Ришей, приведя внутренности дома в более или менее приличный вид, придавались заслуженному отдыху где-то на пляже. Мы же с Сашкой только и успели, что справиться с дверью и битый час безрезультатно провозиться с окном.
   - Делаем перерыв, - предложил я, когда понял, что скоро пинком запущу этот проклятую ставню куда подальше.
   Сашка ничего не сказал, просто отпустил конец ставни, и молча пошел в дом - отдыхать. Я еле удержал металлическую плиту от падения мне на ногу. Судя по всему, Сашку это окно тоже достало.
   Сев на пороге, я потянулся к телефоном, чтобы узнать, куда запропастились Мариша с Бертом, но связи до сих пор не было. Переборов желание взять машину и промчаться по пляжу, чтобы убедиться, что с ними все в порядке, я заглянул узнать, чем занимается брат. В сидел дома и мучил пульт от телевизора. Вместо нормального изображения на экране черно-белая рябь, а из динамиков доносится обычное в таких случаях шипение.
   - Что, канал не ловится?
   - Каналы, - поправил он. - Ни один.
   - Да ну? - не поверил я.
   Вместо того, чтобы что-то мне доказывать, брат протянул пульт. Я пощелкал - безрезультатно, полазил в настройках - глухо, проверил антенну - вроде в порядке - точнее мог сказать только Берт. Отчаявшись увидеть хоть что-нибудь, я выключил телевизор, и в доме сразу же повисла напряженная тишина.
   - Возможно, я слишком мнителен, - осторожно начал я. - Но мне это не нравится.
   - Я не верю в такие совпадения, - лаконично высказал брат свою точку зрения.
   Да, Сашка, ты уже это говорил.
   - Если бы это было в другом месте и в другое время, я бы, возможно, сказал, что у тебя тяжелая форма паранойи. Но все это, и правда, подозрительно. У меня идей нет. А у тебя?
   - Идеи? - он посмотрел на меня. - Сколько угодно.
   - Поделишься?
   Он мотнул головой.
   - Нет. Пока это только мои предположения.
   Ага, из брата, как и раньше, лишнего слова не вытянешь.
   - Не хочешь говорить, тогда пошли доделывать окно, - не остался я в долгу.
   Сашка посмотрел на меня с легкой укоризной, но как я предполагал, хотя и надеялся на обратное, ему было проще взяться за надоевшую работу, чем попытаться уговорить меня еще немного отдохнуть.
   Когда руки вновь ощутили тяжесть стальной плиты, которая только в Тамеле могла называться ставнями, я мысленно обругал себя за длинный язык - можно подумать, мне самому не хотелось немного перевести дух и хотя бы еще минут десять посидеть на диване, давая отдых спине и плечам. В который раз за свои двадцать с хвостом лет я пообещал себе не забывать думать о последствиях перед тем, как сказать какую-нибудь глупость.
   Когда ремонтируешь окно, желательно между стеной и ставней не оставлять ни зазоров, ни торчащих выступов, за которые можно было бы зацепиться и выдернуть либо саму ставню, либо кусок стены. Однако, через еще полчаса безрезультатных усилий мне начало казаться, что или эта проклятущая плита совсем не создана для этого оконного проема, или же, что вероятнее, мои кривые руки не созданы для этой работы.
   Последнее предположение подтвердил подъехавший с Ришей Берт. Осмотрев нашу дверь и сказав "халтура", он подошел и долго наблюдал за нашими бесплодными мучениями. После чего отстранил меня и взялся за дело сам.
   Всего за пару часов они с Сашкой не только заменили сломанную ставню, но и укрепили целые и поправили дверь.
   Еще оказалось, что Берт с Ришей вовсе не валялись на песочке, а ездили за ловушками. Помнится, что пару лет назад они не слишком-то и помогли, так, отсрочили немного нападение, но даже десять минут в таком деле - это очень и очень много, а иногда и жизненно важно.
   Сестренка даже успела где-то укоротить пережженные волосы, и теперь они вместо того, чтобы падать шикарными волнами на плечи, забавно торчали во все стороны, как проржавевший от времени и чуток помятый нимб со старых русских икон.
   - Ты думаешь, этой ночью опять нападут? - спросил я.
   - Вряд ли, - пожал плечами Берт. - По теории вероятности, два снаряда в одну воронку попадают крайне редко.
   - Но для сохранения наших шкурок, дом надо все равно укрепить, - возразила Риша.
  
  
   Когда ремонт закончился, времени на полноценный отдых уже не осталось. День прошел быстро, но не бесполезно.
   - Заметили, как сегодня безлюдно на дорогах? - спросила Риша, когда мы, закрыв двери, разместились на кухне в ожидании ужина.
   Сашка кивнул и за меня тоже. Я решил не хвастаться отсутствием наблюдательности, поэтому скромно промолчал. Но Риша права. Занятый возней с ремонтом, я не обратил внимания на то, что жители как-то очень поутихли. Мимо нас не проехала ни одна машина, загруженная под завязку шумной компанией, и гости не забегали задушевно поболтать и поделиться новыми городскими сплетнями.
   - Это все телефоны и телевизоры, - пояснил Берт. - Радио тоже не ловится. Из внешнего мира перестали поступать все сигналы, связь прервалась, служба порядка заглядывает в каждый дом... Естественно, насторожились все. Большинство целый день было занято тем же, чем и мы - укрепляли двери и ставни.
   Я присвистнул.
   - Это еще не все. За прошлую ночь взломано восемь домов. Это, если верить Кевиновым записям, девятнадцать человек.
   Мне в спину словно потянуло холодным сквозняком. А Берт размеренно продолжал.
   - Так что, опять же, если верить записям службы порядка, в Тамеле сейчас осталось тысяча сто сорок один человек. Много это или мало - сами решайте. Но завтра, я уверен, останется еще меньше.
   На некоторое время повисла напряженная тишина.
   - И что теперь делать? - высказал я вопрос, и без того витавший в воздухе.
   - И ты туда же! - раздраженно взмахнул руками Берт. - И почему все спрашивают "Что делать", но никто не собирается в самом деле что-то предпринимать?! Линять отсюда надо, линять! Если у тебя есть другие варианты - можешь поделиться.
   - Да, но... - начал я и осекся, потому что попросту не знал, что сказать после этого "но". - А как же остальные?
   - Чувствую, с остальными выйдет заминка, - поморщился Берт. - Я предупредил службу порядка, а они должны передать всем, что завтра в обед мы отплываем. Дыра в защите никуда не делась, поэтому, кто захочет, уйдет с нами.
   - Думаешь, кто-то не захочет?
   - Знаешь, еще год назад я бы сказал, что захотят все.
   - Ага, - вспомнил я про Нострадамусовские замашки Берта. - Но, как и куда мы поедем? Документы, деньги у нас есть?
   - У нас с тобой есть паспорта. Денег осталось еще прилично. Надо будет сначала выбраться из Тамеля, а потом решим, что делать. Возможно, придется навестить одних хороших знакомых...
   - Илью, что ли? - я еле сдержался, чтобы не скривиться.
   - Илью я бы не назвал "хорошим", но, видимо, и к нему придется завернуть. Заодно, возможно, машину вернем.
   - Ты же ее на стоянке бросил.
   - На платной стоянке, - уточнил Берт. - И заплатил за полгода вперед. На всякий случай.
   Его предусмотрительность сражала наповал. Но было одно но:
   - Я не хочу возвращаться в тот город, - тихо возразил я.
   Берт с непонятным выражением посмотрел на меня и неожиданно мягко сказал:
   - Мы и не будем туда возвращаться.
   - А что не так с этим городом? - полюбопытствовала сестренка.
   Она, как и Сашка, слышала сильно урезанную версию истории и до сих пор думала, что самая большая беда, которую нас там настигла - это предательство Ильи, совершенно коварнейшим образом заперевшего меня в бункере, и мой неудачный расстрел.
   Все остальные вампирские страсти были преподнесены Бертом с такой бесподобной иронией, что больше походили на веселое приключение. И, что характерно, он ни словом не обмолвился, какими делами он занимался тот год, пока ... чужие дела занимались мной.
   - Слишком большой и шумный город, - уклонился я от ответа. - Куча народу. И машину там сложно водить.
   - Это точно, - подхватил Берт. - Море дурацких правил, половину из которых я не знаю до сих пор. А еще, представьте себе, я почти год ездил на стареньком Опеле.
   Риша скептически хмыкнула.
   - Слабо верится, что ты оставил ее в том же состоянии, в каком купил.
   - Нет, ну это само собой, однако важен сам факт - подержанный старенький Опель. И когда я начал чувствовать какую-то слабую, но все же симпатию к этой машинке, она случайно врезалась в дерево.
   - Случайно? - ухмыльнулась Риша.
   - Именно. Совершенно случайно.
   - Ну-ну. И все же вы не сказали, что не так с тем городом.
   Мы переглянулись с Бертом, и я попытался дать ему телепатический приказ первому начать объяснять. Берт в раздумье почесал кончик носа, взглянул на потолок и заговорил тоном, которым, наверное, припозднившиеся пьяные мужья вдохновенно врут женам про старушек, которых они до утра переводили через дорогу.
   - Понимаешь, в этом городе будет неуютно. Там нет ни моря ни гор, там только здания, бетон, море машин, жутко воняет, народу - не протолкнуться, особенно в часы пик...
   - Так, дорогой, - строго прервала этот монолог Риша. - Кажется, кто-то изменился больше, чем я думала. С какой стати ты уходишь от разговоров?
   - Да не то, чтобы ухожу... - протянул Берт. - Просто там есть люди, с которыми мне лучше не встречаться.
   Тут уже не только Риша сделала охотничью стойку и потребовала от Берта объяснений. Но Берт от объяснений уклонился.
   - Я хочу поближе посмотреть на тех, от кого вы удрали. И задать им перцу, если потребуется, - возмутилась сестричка.
   - Отказываюсь! - я сложил руки на груди. - Я там задерживаться не собираюсь.
   - Я тоже, - добавил Берт. - Скажем так, мы уехали оттуда очень вовремя, чтобы сохранить свои шеи в целом виде.
   - Уехали? Да вы трусливо сбежали! - разбушевалась Риша. - Берт, я от тебя такого не ожидала! У тебя есть гордость или нет?
   - Не знаю. - Берт демонстративно почесал макушку. - Кажется, нет, а что?
   - Не выйдет из тебя героя. Вот я бы на твоем месте...
   - Знаешь, был там один парень, он тоже мечтал быть героем, - вздохнул Берт, как-то сразу закончивший с шутовством. - Все представляют себя героями. Никто не представляет себя в роли той кровавой каши, которая хлюпает под ногами героя. Никто не представляет себя теми, за чью гибель герой будет мстить. Я, например, предпочитаю держаться от подвигов подальше.
   - Не злись, - сказал я кипящей сестренке. - Он говорит и думает одно, а делает совершенно другое.
   - Я никогда не геройствую, - заупрямился Берт. - Я делаю лишь то, что требуют обстоятельства. Не больше. А в том городе мне пришлось сунуть нос в дела очень крутых ребят, и мы друг другу весьма активно не понравились. И у меня нет никакого желания вновь с ними пересекаться.
   - И насколько активно вы друг другу не понравились? - захотела уточнить Риша. А уж как заинтересовался я, это не передать словами.
   - Не придирайся к словам.
   Я попытался дать знак сестре, чтобы она не прекращала расспросы, но сестренка и без того была достаточно любопытна.
   - И что из себя представляют эти ребята?
   - Много чего, но в основном, неприятности в чистом виде. И все, давайте забудем про этот город и поужинаем, наконец. Солнышко, ты ведь приготовишь будущему мужу пару бутербродов? - с этими словами Берт малодушно скрылся в ванной - единственном месте в доме, где можно было без скандала уединиться на несколько минут. Риша, так и не разорвавшись между ужином и желанием высказать Берту пару ласковых, выбрала первое и уже через секунду чем-то громыхала на кухне.
  
   На этом все самое интересное на сегодня закончилось. После заката я опять долго ворочался с боку на бок. Дверь, которую после Сашкиного удара так никто и не удосужился починить, меня уже не удерживала, поэтому, естественно, в конце-концов, я снова засыпал не в кровати, а в кухне.
   Пробуждение было привычно бесцеремонным и неприятно резким.
   - У нас холодильник пустой! - крикнула Риша на ухо, заставив меня подскочить и затрясти головой, возвращая себе хоть какую-то ясность мысли. - В морозилке табун мышей повесился еще со вчерашнего вечера.
   - Намекаешь на то, чтобы я сгонял за припасами? - погода была подстать ясности мысли - небо затянуто серым, а ветер с такой яростью носится по улицам, что пыль, им поднятая, не успевая оседать, висит в воздухе плотным туманом. Если никто не захлопнет окна, скоро мы все покроемся толстым серым налетом, и песок вместо кофе будет бодряще хрустеть на зубах.
   - Это ты предложил, - Ришина довольная улыбка дала мне понять - лучше бы я промолчал, потому что если вздумаю попробовать увильнуть, сестра с удовольствием пооттачивает на мне свой и без того острый язычок. А если к ней присоединится Берт, то мне, вдобавок, влетит за то, что снова сплю на кухне.
   - Ладно-ладно, - в стадии сперматозоида уничтожая будущую, хоть и шутливую, перепалку, я поплелся искать рюкзак.
   Гроза и даже ураганный ветер - это не слишком страшно для города, где отродясь не было деревьев и телеграфных столбов, способных свалиться на голову, или легких крыш, полеты которых с таких упоением показывают различные телеканалы. А уж с поднявшейся в воздух пылью я как-нибудь справлюсь.
   И только я об этом подумал, как с неба Ниагарским водопадом обрушился ливень. Сестричка бросилась прикрывать ставни, чтобы дом не залило, а я уже с гораздо меньшим энтузиазмом стал планировать поездку за продуктами.
   - Дождь должен скоро кончиться, - озвучил я свои мысли.
   - Это попытка дать задний ход? - лукаво поинтересовалась Риша. - Попробуй только увильнуть! Тем более, холодный душ твоей сонной физиономии будет полезен.
   - Риша, и все-таки, ты язва, - буркнул я. - Ладно, ладно, голодные вы мои, поеду, прокачусь. Вымокну до нитки. Испачкаюсь. Замерзну... - дальше я не продолжал, все равно попытка надавить на жалость успехом не увенчалась.
   Глубоко натянутая кепка стала жалкой заменой зонту, рюкзак привычно устроился на правом плече и я, глубоко вздохнув, выплыл на улицу. Промок до нитки я раньше, чем вывел машину из гаража. Ну, ничего, до склада езды - десять минут, не растаю.
   Машину я вел осторожно, не потому, что забыл дорогу или боялся врезаться в какой-нибудь камень, просто ливень, припустивший с удвоенной силой, бил в лицо, стекал бурным потоком по лобовому стеклу и разглядеть, куда нужно рулить, я мог с большим трудом.
   И чего мне стоило не пороть горячку, а переждать полчаса, пока дождь не утихнет, и потом спокойно съездить за продуктами? Дурацкая вожжа, которая попала под мой гипотетический хвост.
   Из-за плохой видимости я добирался не десять минут, а раза в два дольше, но вознаграждением за мучения стала долгожданная дверь продуктового склада, открытая даже в такую жуткую погоду нараспашку.
   - Эй, Франц! - вбегая в просторное помещение, крикнул я. - Приехал посланец от голодающих!
   И только шум дождя был мне ответом.
   - Фра-а-анц! - громче позвал я смотрителя продовольственного склада.
   Он мог задремать где-нибудь, или уйти посидеть в офисе, там и теплее и веселее. Но мне, чтобы это проверить, нужно выйти под холодный ливень и обойти здание вокруг.
   Можно было бы порыться в запасах, найти все нужное и самому отнести в машину, но брать что-то без предупреждения не хотелось.
   Придется снова нырять.
   Пока я оббегал здание, небо, кажется, пыталось решить, стоит ли менять потоки слез на сухие хмурые раскаты грома, или еще рано. И когда я, толкнув дверь, влетел в приемную, только-только начавший стихать ливень, вновь влупил по земле крупной капельной дробью.
   В полумраке приемной царила неожиданная для этого времени суток пустота. Не было даже Кевина.
   - Эй, кто-нибудь! - крикнул я. Грохот дождя, бьющего в металл стен и ставень, мог заглушить мой голос для тех, кто сидит на втором этаже, поэтому, когда через минуту никто и не отозвался, я уверенно пошел к лестнице.
   Не могли же они дружною толпой податься по домам? - думал я, ступая на цыпочках, чтобы оставлять поменьше грязных следов. С меня текло и капало, шорты и майка прилипли к телу, а от сквозняков кожа покрылась мурашками.
   - Эй, Кевин! - позвал я.
   Вот уж кого вряд ли в такую погоду вытянешь на улицу. Остальная служба порядка, возможно, устроила очередной объезд, но Кевин-то должен быть на месте. Хотя бы сидеть над своей тетрадью и записывать новые имена.
   Я взглянул вниз. С середины лестницы прекрасно просматривалась вся приемная, и на столе я заметил ту самую тетрадь, открытую, с карандашом между страницами. Рядом с ней надкусанное яблоко. Ну, значит, Кевин где-то поблизости.
   Я уже собрался продолжить путь, как вдруг краем глаза уловил движение в дальнем конце приемной. Я невольно моргнул - из полумрака коридорчика выходил незнакомый обнаженный мужчина.
   А потом мне стало жарко.
   В Тамеле нет людей, которых я не знаю в лицо. Но, даже если бы это был мой знакомый, я все равно припустил бы от него по лестнице. Обнаженный человек, руки, лицо которого покрыты красными кровавыми разводами, оставляющий после каждого шага отчетливый багровый след, и направляющийся ко мне, не вызывает желания спуститься и познакомиться поближе.
   Сначала я поднялся на пару ступенек, так, на всякий случай. Чтобы не почувствовать себя дураком, если вдруг все не так страшно, как выглядит. Но чем ближе был незнакомец, тем больше ступенек я старался оставить между ним и собой.
   Стоило ему взяться за перила, и я бросил строить из себя неизвестно что - развернулся и, одним махом перескочив последние две ступеньки, оказался на втором этаже.
   "Дурь какая-то", торопливо двигаясь вглубь коридора, думал я. "Просто дурь'. Никаких других, более умных мыслей в голову не приходило.
   Я хотел скрыться в одном из кабинетов, но пока еще не решил, в каком именно. Большинство дверей закрыто и я не стал тратить время на то, чтобы проверить, заперто там на замок или нет.
   Я толкнул плечом первую же приоткрытую дверь. И сразу же отпрыгнул назад.
   Посреди кабинета еще один незнакомый обнаженный мужчина, нагнувшись над безжизненным телом, стаскивает с него ярко-синюю футболку. Голова трупа вывернута под неестественным углом, мертвые, полуприкрытые глаза словно смотрят на что-то за мой спиной. Я легко его узнал - Микки, совсем молодой парень, жил неподалеку от Берта.
   В ответ на вторжение незнакомец поднял голову и холодно взглянул на меня. Так можно смотреть на помеху, которую очень легко убрать с дороги и, судя по тому, как он быстро и решительно поднялся, именно такой уборкой он и собирается заняться.
   Всю мою растерянность как рукой сняло. "Дерьмо!" - сквозь зубы ругнулся я, влетая в соседнюю, открытую нараспашку дверь и захлопывая ее за собой.
   Несколько секунд ничего не происходило - я стоял посреди кабинета и прислушивался к звукам в коридоре, но грохот ливня по ставням и крыше приглушил бы даже выстрел, не говоря уже о шагах и тихом шепоте.
   Дверь - слишком хрупкая преграда, понял я, когда человеческая рука насквозь пробила прочное, как мне до сих пор казалось, дерево.
   Я не стал ждать, пока незнакомец нащупает замок, а с ноги врезал по торчащему локтю. Удар был хорош - рука дернулась вверх, и острые обломки дерева впились в кожу, но не проткнули ее, а сломались сами. Я даже не стал искать нож - если не найду, то лишь зря потеряю время, и что тогда я голыми руками смогу сделать с человеком, который ударом кулака пробивает насквозь толстые двери? И дураку понятно, что тут попахивает резервом.
   Больше не задерживаясь, я перемахнул через подоконник.
   Несмотря на страх, голова работала на удивление ясно. Паники не было, только мандраж начинал кипятить кровь. Идти по открытой местности нельзя - буду как на ладони, а если эти ребята уже ходят в резерве, то в беге я с ними тоже тягаться не смогу. Поэтому, едва ноги коснулись земли, я вскочил, подтянулся на руках и быстро нырнул в окно первого этажа.
   В небольшом помещении из серьезной мебели стояли лишь стол у стены и диван. Я тут был ни раз и ни два - да и любой Тамелец за свою жизнь изучил здание службы порядка вдоль и поперек.
   Захлопывая ставни и отрезая кабинет от дневного света, я старательно отгонял мысль о том, что своими руками запираю себя в ловушке.
   Осторожно подкравшись к двери, я прислушался. Тишина. Только дождь, не переставая, долбит в стены. В коридоре почти такая же темень, поэтому я не сразу понял, откуда этот странный тихий треск, когда я отрываю подошвы от пола - словно недавно разлили что-то сладкое, и теперь я на каждом шаге немного прилипаю.
   Выходить в приемную я не решился - вдруг там кто-нибудь поджидает, зато осторожно, молясь не нарваться на еще одного незнакомца, открыл дверь напротив - какая именно это комната, меня уже не интересовало, главное, чтобы окна выходили на другую сторону здания.
   Серый цвет хмурого утра осветил то, по чему я только что прошелся.
   - А вот и Кевин, - когда схлынуло первое потрясение, беззвучно прошептал я.
   Тело Кевина словно попало в мясорубку, но застряло там и полностью не прошло - сравнительно нетронутыми оказались часть лица и левая рука.
   Я как можно тише закрыл за собой дверь и первым делом брезгливо скинул кроссовки после чего, старательно избегая наступать на красные брызги, подошел к окну.
   Стоит закрыть эти ставни, и я по-настоящему окажусь в ловушке.
   Хоть иногда я не веду себя, как идиот, - пришла ободряющая мысль, и я немного воспарял духом. О судьбе моих знакомых, тела которых я уже успел увидеть и тех, кто еще не попался мне на глаза, я пообещав себе подумать после того, как уберусь отсюда подальше. Все-таки, плохо сочетается попытка спасти свою жизнь с соболезнованием тем, кому это самое соболезнование уже до одного места.
   Отсюда до машины ближе, чем от главного входа, и я, быстро осмотрев улицу, как можно тише вылез на улицу и прижался к мокрой стене. Пригибаясь, чтобы из окон не заметили мою макушку, я перебежал за угол. Перед складом - никого. Машина моя одиноко мокнет под дождем, и я уже видел себя, сидящим за рулем и удирающим отсюда на полной скорости.
   Я успел пробежать половину расстояния, как вдруг мне преградил дорогу первый незнакомец. Я тормознул и невольно шагнул назад.
   Черт, значит, они с самого начала знали, куда я собирался бежать. Возможно, следили из окна, как я подъезжаю.
   Я оглянулся через плечо - и вовремя - из-за угла вышел еще один. Мне ничего не оставалось, как дать загнать себя в ловушку - отступить на склад.
   Один остался у выхода, а второй, уже одетый в ярко-синюю майку и голубые шорты, которые я совсем недавно видел на покойном Мике, уверенно, но без суеты надвигался на меня.
   Я отступал. Медленно, не решаясь показать ему спину. Я не убегал, потому что на складе все равно нет второго выхода. И я не боялся.
   Я не боюсь людей.
   Ночники в резерве - это воплощение смертельной опасности. Таких можно убить десяток и ни разу не задуматься о том, что у них тоже должна быть вторая, человеческая форма. Увидишь такого в двух шагах от себя, почувствуешь, как едкий запах кислотой течет по ноздрям, и адреналин непроизвольно выталкивает наружу начальный резерв.
   Я скосил глаза в сторону - сам не знаю, что хотел найти, то ли огромный мясницкий нож, то ли бензопилу, а может, заряженный гранатомет, однако вокруг только полки и холодильники с полуфабрикатами. Попробовать забить противника до смерти пиццей? Или выбить глаз замороженной морковкой?
   Я чуть не стукнул себя по лбу, чтобы привести мысли в порядок. Перед глазами промелькнуло тело Кевина, и я представил себя на его месте.
   А ведь так и получится, если я не закончу валять дурака.
   Вот, недалекое будущее: близнецы и Берт отправляются на мои поиски и видят разорванное на куски тело. Мое тело. Вокруг кровь. И она тоже моя.
   Картина, представшая перед мысленным взором, была настолько реалистична, что меня впервые за сегодняшнее утро пробила крупная дрожь. Черт, мне ведь еще нет двадцати пяти, я хочу пожить, и я не хочу подыхать от рук неизвестно кого только потому, что он выглядит, как человек!
   И я не хочу, чтобы они стаскивали одежду с моего мертвого тела.
   И что подумал бы обо мне Берт, если бы увидел, как я опускаю руки, даже не попробовав их поднять?
   Вместе с дрожью нахлынула ярость. На эту сволочь, которая уверена, что сейчас одним ударом разобьет мне голову, а потом безнаказанно уйдет своей дорогой.
   Чувства смешались, я подстегивал их, как удирающий от волков подстегивал бы дряхлую клячу. Воображение работало на полную катушку, и я почти воочию видел, как вот он загоняет меня в угол, замахивается...
   Действительность опередила воображение.
   Резко ускорившись, незнакомец исчез, чтобы через мгновение оказаться в полушаге от меня. Ворвавшийся в кровь адреналин чуть не хлынул горлом, от далеко не первичного резерва секунды знакомо растянулись до субъективных минут, и обычные действия превратились в набор рваных стоп-кадров.
   Вот я отпрыгиваю на метр и врезаюсь плечом в полку. На пол медленно, как бывает во сне, валятся свернутые в рулоны мешки и картонный коробки. Незнакомец смотрит прямо в глаза, и я вижу, как он отводит руку для удара.
   - Овечка, - презрительно говорит он, и резким движением вбивает кулак мне в грудь.
   С коротким хрустом ребра ломаются, и кулак вгоняет острые осколки костей еще глубже. Брызги крови медленно, словно продираясь сквозь встречный вечер, летят в лицо.
   Пока не пришла боль, я хватаю его запястье, не давая выдернуть кулак, а второй рукой изо всех сил бью по глазам. Даже не успеваю удивиться своим удлинившимся пальцам, как переносица легко, словно вафельный лист, ломается, и моя ладонь, уже мало похожая на человеческую, проваливается в чужую голову. Остальное - дело четверти секунды - сжать пальцы, повернуть и, отпуская чужую руку, ударить незнакомца ногой в живот.
   Боль от вырванного из груди кулака только подстегивает ярость, и по пути к выходу я добиваю уже мертвого противника ударом в горло. На всякий случай. И в качестве платы за одежду, снятую с тела моего приятеля.
   Второй кидается на помощь, на бегу меняя форму, но я не даю ему взять полный резерв - сношу голову прямо на промежуточной стадии и снова на всякий случай двумя ударами сминаю в кашу грудную клетку.
  
   Возвращение после регенерации даже из частичного резерва - это или потеря сознания на полдня или поганое настроение и упадок сил. Впрочем, первое все равно влечет за собой второе. Некоторое время я лежал на мокром холодном полу и приходил в себя - успокаивал ту самую злость, которую несколько минут назад сам же и подстегивал. Она уходила нехотя, забирая с собой лишние силы и ощущение неуязвимости.
   Наконец, с трудом поднявшись, я осмотрел помещение.
   Рядом с первым трупом валяется моя кепка. Даже не помню, когда слетела с головы. Возвращаться вглубь склада не хотелось, но нарываться на расспросы Берта о том, куда я эту кепку дел, не хотелось еще больше.
   Проходя мимо трупа, я на остатках недавних эмоций пнул подогнутую ногу.
   - Ну, и кто тут еще овечка?
   Мертвец, как и следовало ожидать, не ответил.
   Кепка оказалась чистой, но я, наконец, обратил внимание на свою безнадежно испорченную одежду. Омерзение заставило скинуть все, пропитанное своей и чужой кровью и забросить грязный ком в угол.
   Дождь был очень кстати. Холодные струи хлестали по телу, смывая липкие брызги с кожи и охлаждая голову. Совсем рядом рокотнул гром, тихо, словно испугался чего-то.
   Я вытащил из машины рюкзак и вернулся на склад. В конце-концов, не объяснять же Берту, почему я приехал без продуктов. Еще меньше хотелось объяснять ему, что я сделал со своей одеждой, поэтому, забив рюкзак под завязку полуфабрикатами, я сел в машину и подъехал к главному входу. Должны же тут быть хоть какие-нибудь шмотки. А шкафы, как я хорошо помнил, есть на втором этаже.
   По лестнице я взбежал торопливо - провожусь тут полчаса, и подъехавшие ребята из службы порядка застанут меня в окружении трупов.
   Заглядывая во все комнаты по очереди в поисках чистой одежды, я наткнулся на еще два тела. От одного осталось слишком мало, чтобы я смог его опознать, а второй лежал лицом вниз, и я не стал его переворачивать.
   Шорты, почти копия моих, нашлась рядом со светлой футболкой. Надеюсь, к мокрым вещам никто присматриваться не будет. Наблюдательный Сашка мог бы заметить внезапно появившийся на шортах карман, но, когда я уходил, брат спал.
   Домой я двигался быстрее - ветер теперь бил в спину, и, казалось, поторапливал меня уехать от склада как можно дальше. И я уезжал, оставляя за спиной мертвых.
   Плохое выдалось утро. И не только для меня. Службе порядка сегодня придется хоронить своих - и я не знаю, что может быть хуже.
  
   - Ты разве уезжал босиком? - как будто между прочим поинтересовался Берт, едва я переступил порог.
   Черт.
   Я искоса взглянул на Берта и, молча грохнув рюкзак около холодильника, пошел менять чужую мокрую одежду на свою сухую.
   После быстрого горячего душа я добрался до спальни и свалился на кровать. Сашка еще спал, и я очень надеялся, что его глубокое дыхание постепенно примирит меня с сегодняшней поездкой за продуктами. Попробую проснуться через часик, вдруг позднее утро окажется лучше раннего.
   Но уснуть мне не дала Риша. Она тихонько прошмыгнула в дверь и присела на корточки перед моей кроватью.
   - Слушай, - полушепотом, чтобы не будить брата, начала она. - Ты вернулся такой... В общем, прости, что заставила тебя ехать на склад.
   - Ничего, - пробормотал я. - Ты и не заставляла. А где Берт? - если бы он что-то и заметил, то должен был бы сам давно придти.
   - Поехал за пивом, ты ведь забыл прихватить пару бутылочек.
   Ах, за пивом? Значит, вопросы все же будет.
   - Ладно, Риш, я немного посплю, - как можно спокойнее сказал я. - В такое ужасное утро больше ничего другого не хочется.
  
   Я проснулся примерно через час. Сашки уже не было. Тяжело сев на кровати, я уставился в окно. Дождь почти стих, но небо по-прежнему оставалось серым, как пыльная мышиная шкурка.
   Почувствовав, как за спиной открылась дверь, я медленно повернул голову.
   - Ты забыл, - вошедший Берт поставил у моей кровати те самые кроссовки. Чистые, даже слишком.
   - Спасибо, - я ногой затолкнул их под кровать.
   - Больше в одиночку по городу чтоб не ходил. Даже днем, - сказал он. - Бери меня или Сашку.
   Было видно, что он хотел добавить что-то еще, но присутствие в доме близнецов, слух у которых - дай бог каждому, сдержал Бертов язык.
   - Ладно, - послушно согласился я. - Не буду.
   Он еще раз окинул меня внимательным и, как мне показалось, слегка обеспокоенным взглядом и закрыл за собой дверь с той стороны.
   Вышел через полчаса я только потому, что горло настойчиво требовало влаги.
   - Мы собираемся сегодня уезжать? - поинтересовался я планами на остаток дня.
   - Ты море видел? - спросил Берт.
   Я отрицательно мотнул головой.
   - Штормит там, - объяснил он. - Поэтому все откладывается до завтра.
   - А, - неопределенно протянул я. - Жаль.
   - И это все, что ты можешь сказать? - возмутилась Риша.
   - А у тебя есть, что добавить? - уже из кухни ворчливо отозвался я и тот час мысленно залепил себе пощечину. Не стоит срывать дурное настроение на других.
   Хотелось просто холодной воды и, наполнив из крана стакан, я сел в уголочке и отпивал по глоточку, словно смакуя хорошее вино.
  
   Тучи разогнало к обеду, однако Берт, съездивший на берег, сказал, что сегодня уплыть все равно не получится.
   - Поедешь в службу порядка? - голос Берта отвлек меня от ничегонеделания.
   - Зачем?
   - Не помешаешь. Все-таки, хочется пережить следующую ночь с минимальными потерями.
   - А сколько этой ночью...
   - Еще не знаю.
   Я колебался недолго.
   - Ладно, поехали. Близнецы с нами?
   - Нет, они сами по себе и по другим делам.
   Вот теперь я был уверен, что Берт хочет вытянуть из меня подробности и ради этого даже готов отправить Ришу с Сашкой колесить по окрестностям.
   Я оказался на все сто двадцать процентов прав. Едва мы отъехали от дома, Берт сразу же взял быка за рога.
   - Что там произошло?
   Я не видел причин скрывать и довольно подробно рассказал все.
   - ... , - тихо ругнулся он. - Значит, теперь есть вероятность натолкнуться на них даже утром. Если так дальше пойдет, мы вообще из дома выйти не сможем.
   - Не преувеличивай. Завтра мы отсюда уплывем. А что будем делать с паспортами для близнецов?
   - Есть несколько вариантов. А ты бы что предложил?
   - Ну, - я сделал вид, что задумался, на самом деле, я уже один выход нашел. - Придется оставить их где-нибудь, а самим съездить сделать им документы. А потом вернуться, и уже всем вместе поехать куда подальше. Так?
   - Да, примерно. Одно но: я не хочу бросать близняшек на другом конце Земли. Мало ли что. Мы и так слишком надолго их оставили.
   - Я тоже не хочу, но они не маленькие и если что, смогут постоять за себя, - сказал я то, что полностью противоречило всем моим чувствам.
   - Малек, - он повернулся ко мне. - С каких это пор ты учишь меня жизни?
   - С тех пор, как у меня испортилось настроение, - вздохнул я.
   Здание службы порядка встретило нас неприветливо. В приемной вместо Кевина теперь сидел Гарри Фонг, и тетрадь вместе со столом автоматически передалась ему по наследству.
   - А, это опять ты, - он посмотрел на Берта. - А ты, Малек, тоже собрался ехать?
   - Куда ехать? - не понял я сначала.
   - Из Тамеля. Ты тоже, да? - обвинение в его голосе мне не понравилось.
   - А ты, что, собираешься остаться?
   - Само-собой. Я тут родился. Это мой дом.
   - А я себе новый построю, - все еще мирно сказал я.
   - Дом бывает только один. Ты тут родился, я тут родился, все мы тут родились и нужно не бежать, а защищать его.
   Возможно, в другое время меня ошеломил бы его напор, я бы растерялся и попытался уйти от выяснения отношений. Но Фонгу не повезло, во-первых, он мне нравился гораздо меньше покойного Кевина, а во-вторых, настроение, вызванное утренними событиями, желало выплеснуться хоть на кого-нибудь.
   - То есть, ты предлагаешь жить, как раньше, а по ночам трусливо запираться в доме? И все это только для того, чтобы через пару дней спокойно сдохнуть? - ласково спросил я.
   - Как только в городе наступили проблемы, ты сразу же его бросаешь, - не слушая меня, завелся Фонг. - Свою семью ты тоже бросишь, да? И детей своих когда-нибудь бросишь и друзей бросишь, когда им нужна будет помощь, да? На город тебе уже наплевать! - и уже откровенно обвиняющим тоном закончил. - Это подло.
   Я наклонился через стол и в упор уставился на Фонга.
   - Это благоразумно, - тихо сказал я. - А вот ты, даже для того, чтобы спасти семью, боишься лишний раз шевельнуть своей задницей. Флаг тебе в нее поглубже и веночек красивый на скорые похороны. А я ради этого проклятого города подыхать не собираюсь. Он того не стоит.
   Берт не добавил ни слова, но развернулся и вышел вслед за мной.
   - Про флаг ты хорошо сказал, - прокомментировал он уже на улице.
   - Сорвалось, - вместо извинения сказал я.
   - Хорошо сорвалось, - вдруг усмехнулся он. - Ты рожу Фонга видел?
   - У него, кажется, язык отнялся.
   - Еще бы, услышать такое от примерного мягкого и домашнего парня - Берт уже не скрывая удовольствия, широко улыбнулся. - Надеюсь, это вобьет в его голову немного здравого смысла. Однако, - добавил он. - Мне хотелось поговорить с ним о том, что произошло ночью. Придется ловить кого-нибудь еще.
   - Оно тебе надо? Что изменится от того, что ты узнаешь, кто еще не дожил до утра? Какие-то некрофильские инстинкты.
   - Тьфу, - он перестал улыбаться. - Упражняй свое красноречие на Фонге, пожалуйста.
   - Иначе что? - полюбопытствовал я.
   - Иначе мне придется ответить, и тогда плеваться уже будешь ты.
   Это он запросто, поэтому, чтобы лишний раз не дергать свои нервы, я с трудом, но удержался от продолжения разговора.
   Берт же, то ли прислушался к моим словам, то ли сам решил что-то, но не поехал на поиски, а повернул к югу, туда, где помимо заброшенных домов находился еще один склад. Оттуда он вынес длинный ящичек с ножами и два больших рюкзака.
   - Надо подготовиться к долгому путешествию, - объяснил он.
   - Тогда зачем ножи?
   - Они никогда не лишние. А нам еще надо дожить до завтра. Тем более, что потом может не хватить.
   - Чего не хватить?
   - Всего. Знаешь, уже вторую ночь склады не пополняются. Может, это только временные перебои, но что-то я такого вообще не припомню. Если ничего не изменится, то продуктовый, я думаю, опустеет быстрее всего, и Фонгу придется либо питаться рыбой с моллюсками, либо голодать.
   - Ни черта себе! - поразился я. - Про склады я как-то не думал.
   - Следующими на очереди должно быть электричество и вода. Как думаешь, успеем мы уйти раньше, или нам придется грызть лед из холодильников, чтобы утолить жажду?
   - Не пугай, - пробормотал я. - Если электричество отключат, тебе не лед придется грызть, а воду из морозилки вылизывать.
   По-моему, Берт сгущает краски. Хотя, с другой стороны, все очень закономерно. Но опять же, с третьей стороны, как сказал бы Сашка: я не верю в такие совпадения. Брат подозревал, что Берт каким-то макаром тут замешан, но, возможно, это был лишь очередной взбрык неизлечимой Сашкиной паранойи.
   По пути мы опять завернули на пляж, полюбовались штормом, после чего вернулись домой ждать близнецов.
   Едва успев зайти в дом, Берт посмотрел на вещи, отложенные Ришей для будущего путешествия и со вздохам начал складывать все обратно в шкаф.
   - Кажется, она думает, что мы вплавь потащим эту груду тряпья.
   - А зачем тебе тогда большие рюкзаки? - спросил я.
   - Они будут почти пустые. Запасаться продуктами мы будем за пределами Тамеля. Но если ты горишь желанием тащить на себе шестьдесят мокрых килограммов - то и флаг тебе...
   - Но-но, давай не будем про флаги. Мне просто интересно, как ты собираешься объяснять Рише, что ей придется оставить почти все ее вещи.
   - Как-нибудь, - беспечно ответил он.
   На это "как-нибудь" я смог полюбоваться спустя пару часов, когда вернувшаяся сестричка задала закономерный вопрос: куда делась горка отложенной одежды.
   - Ее слишком много, - ответил Берт. - Как ты будешь ее тащить?
   - Я думала, ты мне поможешь, - недовольно буркнула она.
   - Тебе я, солнышко, помогу. Избавиться от лишней тяжести.
   - Нам не помешают ее вещи, - неожиданно встал на сторону сестры Сашка. - Мы ведь плывем на лодке?
   - И что? Лодка все равно затонет.
   - А если нет?
   - Правильно! - воодушевленно подхватила Риша. - Затонет - выбросим мой рюкзак, не затонет - оставим.
   Берт с шумом втянул воздух через нос, показывая, что сердится. Но никто не проникся.
   - Ладно, - наконец, сдался он. - Делай, как знаешь.
   Сестричка, переупрямив Берта, до вечера ходила довольная, как саблезубая белка, поймавшая вожделенный желудь.
  
   До заката Берт еще два раза куда-то ездил, и, судя по тому, как он мрачнел с каждым возвращением, ничего хорошего эти поездки ему не принесли. Я же весь день проторчал дома, помогая сестренке складывать рюкзаки.
   В городе напряжение чувствовалось даже в воздухе. Это было видно и по службе порядка, снова объезжающей дома, по притихшим жителям, и по отсутствию веселых компаний на дороге.
   - Осталось потерпеть несколько часов, - закрывая двери, говорила Риша. - Надеюсь, ночь будет спокойной. У тебя ведь до сих пор проблемы с резервом?
   В ответ я лишь пожал плечами. После недавнего происшествия у меня, действительно, с ним проблемы.
   - Нельзя быть таким беспомощным, - строго сказал она. - Мы, тебя, конечно, если что защитим, но пообещай, что как только мы выберемся на другой берег, ты начнешь тренироваться.
   - Ну, не совсем уж я и беспомощный, - возразил я. - Просто не обязательно же превращаться в такую образину.
   - Эта образина почти неуязвима. А такой ты можешь в любую минуту погибнуть от какой-нибудь ерунды. Или привлечем Берта, правда, дорогой? Ты ведь поможешь учить Малька?
   - Как смогу, - Альберт при взгляде на меня ухмыльнулся. - Если он дастся в руки.
   - Не дамся, - моментально среагировал я. - Из тебя учитель, как из моего ботинка вазочка.
   - Не надо меня недооценивать.
   - Он нас с детства учил и, как видишь, все получилось в лучшем виде.
   - Ах, значит это ты их учил, а я думал, что ты сам с ними учился. Неужели Рик разрешил?
   - Нет, - признался Берт. - Он долго упрямился, но я оказался упрямее.
   Я многозначительно хмыкнул.
   - Кстати, а где видеокамеры? - спросил я, когда шум на улице дорос до уровня обычной тамельской ночной суеты. Молчание телевизора и невозможность посмотреть, что сейчас творится с той стороны, немного действовали на нервы.
   - Камер нет. Придется бить наугад, - ответил Берт. - Буду определять по звуку.
   - Берт, - вдруг я понял, что меня еще смутило. - А где диван?
   - Опомнился! Выкинул я диван еще вчера - все равно испоганили. А зачем он тебе, ты что, сегодня спать собрался?
   Он был частично прав. И я не стал спрашивать, удобно ли им было с Ришей на ковре. Еще не правильно поймут.
   Мы с сестричкой перебрасывались в карты, Берт играл с братом в шахматы. Мы разговаривали негромко, поминутно прислушиваясь к скрежету снаружи. Ночь, чувствую, будет напряженная даже в том случае, если "снаряд" так и не упадет в ту же воронку. А ведь вчера все спокойно спали.
   Время не шло, а ползло медленно, как остывающий на морозе, сахарный сироп. Часы на кухне тикали слишком громко, а за неимением звуков телевизора, прислушиваться приходилось к скрежету снаружи, и это делало наш разговор неровным и слишком напряженным.
   На расстоянии вытянутой руки стоит ящик с ножами, и я надеюсь, что до утра его так никто и не откроет.
   Первый серьезный удар в ставню ненадолго оторвал Берта от игры. Он потянулся за пультом от ловушек и положил его на колени. От бывшего джойстика тянулись переплетенные провода и уходили куда-то в кухню.
   Воспользоваться им пришлось почти сразу - кто-то начал слишком упрямо царапать ставню и пришлось Берту немного их утихомирить.
   - Тебе не кажется, что они начали слишком быстро? - спросила Риша.
   У нее начинали подрагивать пальцы - солнце закатилось всего час назад, а окно в зале уже подозрительно сильно поскрипывало под чьими-то настойчивыми когтями.
   - Еще партию? - словно не слыша, спросил Берт Сашку. Братишка кивнул и начал невозмутимо расставлять фигуры.
   Закончить игру они не успели - в доме внезапно вырубилось электричество. Почти сразу включился небольшой автономный генератор, и тусклый желтоватый свет словно нехотя разлился по комнате.
   - Ну и какого черта я возился с этими ловушками? - в сердцах отбрасывая пульт, воскликнул Берт. - И почему им приспичило отключить свет именно сейчас?
   - Прошлой ночью тоже выключали, - сообщил Сашка. - Возможно, утром опять включат.
   - Где утро, а где мы, - Берт резким движением передвинул пешку на две клетки вперед, и через пять ходов Сашка преспокойно поставил ему мат.
   - Ты поддался, - укоризненно произнес Сашка.
   - Слышишь, что творится за дверью? - вместо оправдания спросил Берт. - Пора заканчивать игры.
   Мне, чтобы различить среди обычных воплей и скрежета что-то необычное, пришлось напрячь слух. Если бы не замечание Берта, я бы вообще проронил тот момент, когда внешняя дверь сломалась под натиском снаружи. Последние сомнения, если бы они были, отпали бы в тот момент, когда внутреннюю дверь начали потихоньку таранить изнутри. Вряд ли у них хватало возможностей всерьез ей заняться - узкий кривой коридор не давал разогнаться крупным ночникам, а мелкие могут хоть в лепешку расшибиться - хуже будет только им.
   Шахматы и карты были заброшены подальше, а игроки активно заинтересовались содержимым ящика с холодным оружием.
   Кто-то начал всерьез пробовать на прочность ставень за моей спиной, но я не дергался - Сашка держит ту часть комнаты под своим контролем. Риша сидела лицом к кухне, я всматривался во мрак спальни, а Берт взял на себя дверь.
   Уже целых пятнадцать минут мы не перекинулись ни единым словом. Берт с близнецами, похоже, вполне неплохо понимали друг друга без слов, а мне просто не было ради чего прерывать молчание.
   Ставня треснула.
   Если я правильно понял переглядывания этой троицы, основу оборонительных сил у нас будут составлять Сашка и Берт. Мы с Маришей - скорее защищаемые, чем защитники. Если так, то Марише должно быть обидно, но она почему-то молчит. На нее это совсем не похоже.
   Дверь выбивать не собираются - понял я, когда стальная поверхность в центре начала медленно темнеть, как прожигаемый с обратной стороны лист бумаги. Если они собираются продолжать взламывать ее такими улиточными темпами, то до утра можно не волноваться.
   Едва я об этом подумал, как в образовавшееся отверстие просунулись угловатые жесткие, конечности и рывком расширили его до размеров футбольного мяча. Стальная дверь, в тех местах, где ее насквозь прожгло кислотой, под когтями ночников крошилась, как сухое печенье.
   Берт не зевал - размахнувшись, он опустил нож на торчащую из двери конечность. Через миг от ножа осталась лишь рукоять - лезвие, отлетело и, звякнув о стену, запрыгало по полу. Урон нападающему был минимальным - я заметил лишь царапинку на темной, как хитин, поверхности. Но дверь на некоторое время оставили в покое.
   Жестом приказав нам отойти в другой конец комнаты, Берт заменил сломанный нож на новый и встал наизготовку. Судя по силе предыдущего удара, резервом он уже начал пользоваться.
   Сашка стоять с нами не захотел. Его потянуло к окну, и, скоро я понял, почему. Пока Берт без особого успеха пытался помешать ночникам расширять отверстие в двери, кто-то снаружи настойчиво долбил по ставне. Равномерные, как тиканье часов, удары, пока не причинили особого ущерба, но все равно заставили меня отступить ближе к спальне. Впрочем, там я не задержался - стоило увидеть, как по ставне спальни расползается такое же пятно, как и на двери, и я торопливо утащил Маришку за собой в кухню - там пока было тише всего.
   Сколько шансов остаться в живых, если они выломают дверь и два окна? Смотря кто выломает, конечно. Если пара-тройка из первой волны, то думаю, справимся. Вернее, справятся, Сашка с Бертом, потому что я свой боевой пыл израсходовал на складе, а теперь адреналина не хватало даже на то, чтобы как следует испугаться.
   Мариша, по-моему, тоже считала, что боец из меня тот еще, поэтому упорно старалась оттеснить меня к себе за спину.
   Дверь и ставню в зале выломали практически одновременно, и Риша быстренько затянула меня за холодильник.
   Спустя минуту из кухни нельзя было даже высунуть нос - оторвут, отрежут или выжгут до задней стенки черепа. Холодильник не только прикрывал нас от случайных попаданий чужой крови, но и, к сожалению, ограничивал обзор.
   - Они сильные. Справятся, - попыталась подбодрить меня Риша, но было видно, что ей самой хотелось быть там, а не трусливо прятаться в кухне.
   Случай оказаться в зале представился быстро - окно рядом со мной, которое до этого момента оставалось нетронутым, слегка дрогнуло от удара снаружи. А от второго удара на нем осталась заметная выпуклость. Это ж чем надо бить, чтобы выгнуть толстую стальную плиту? Такой же стальной головой - не иначе.
   Остальное - дело лишь техники и терпения. Выгнутая ставню, уже неплотно прилегающая к стене, позволила даже тем существам, которые не способны рвать сталь когтями, выковырять плиту вместе с креплениями. Силы для этого нужно значительно меньше. Но тот удар... чем же они все-таки били?
   - Черт, надо отсюда убираться! - крикнула Риша. - В спальне еще окно цело?
   - Там его собирались прожигать! - так же громко, чтобы перекричать шум, скрежет и предсмертный крик какого-то ночника, сообщил я. - Может, наших предупредить?
   Ставня затрещала и перекосилась на один бок - кто-то подцепил ее когтем и дернул на себя.
   - Берт!! - взвизгнула Риша. - Они окно ломают!
   Подмога не заставила себя ждать - только ставня отделилась от стены, как в кухне образовался Берт и, перегнувшись через подоконник, разделал ночника под орех. Мы же с Ришей на всякий случай решили перебраться в спальню. Но добежать до нее так и не успели - там в полумраке кто-то кому-то ломал хребет. А в дверь уже лезли новые гости.
   - Сюда! - Риша, перепрыгнув чье-то тело, выскочила в окно и исчезла в темноте.
   Сумасшедшая, но оставаться в комнате, где крутятся четверо в резерве - это сущее самоубийство. А я себя самоубийцей не считаю.
   Спасаясь от прущего на меня ночника, я рыбкой вылетел в окно, и, не сумев грамотно приземлиться, проехался локтями и коленями по земле. Еще в воздухе увидел, как на сестру несется небольшое, но опасное существо.
   - Риша!
   Вскочив, я оказался между ними вовремя, чтобы в последнюю секунду принять удар острой конечности на нож. И чуть не пропустить удар в голову - успел по привычке выставить локоть. И понял, что сделал глупость только после того, как иззубренные лезвия прорезали руку и застряли в кости.
   Я заорал не сразу. Полсекунды - почти целая вечность, когда дерешься с опасным противником. Потом нахлынула боль, а вместе с ней и начальный резерв.
   Сестричка, услышав мой вопль, с разворота заехала ночнику ногой в грудь. Силу удара можно было оценить по тому, как хрупкое тело перекувыркнулось в воздухе и врезалось в монстра, перебегавшего дорогу.
   А я чуть не потерял руку, когда, скрежетнув по кости, из нее рывком выдернулись три хитиновых лезвия. Закричать не получилось - я задохнулся от боли, выронил нож и, рухнув на колени, схватился за предплечье, то ли пытаясь остановить кровь, то ли боясь притронуться к тому, что ниже локтя осталось от руки.
   Чудовище, в которого врезался отлетевший ночник, приготовилось напасть, а сестра уже медленно брала в резерв. Слишком, на мой взгляд, медленно. Этот монстр опасен. Первая волна, хотя и не крупный - всего метра два в высоту. Но эти два метра, несущихся через дорогу, запросто разделают нас на кровавый фарш, если я или Риша не успеем что-нибудь предпринять.
   Отпустив разрывающееся от боли плечо, я потянулся за ножом. Пальцы сжались на рукояти, но я слабо представлял, как буду им управляться, если перед глазами до сих пор мелькают багровые вспышки. К счастью, действовать не пришлось - Риша успела вовремя.
   Нож не удержался в дрожащих пальцах, выскользнул в бурую от моей крови, грязь, и я не стал его поднимать - всем вниманием завладело превращение сестрички. Впервые вижу ее резерв, и, надо сказать, в сравнении с ней ночник из первой волны выглядит вполне безобидным.
   Берт с Сашкой все еще не появлялись, но из дома доносились звуки битвы. Я бы запаниковал, если бы стало тихо, как известно, тишина в драке наступает тогда, когда враги расходятся с миром или одна из сторон полностью повержена.
   С трудом встав, я вдоль стеночки двинулся вправо, чтобы не попасть под раздачу - Риша, наконец, показала на что способна. Первым делом, ночнику оторвало передние конечности, которыми он неосторожно размахивал. Ночник еще не осознал, что потерял, а тело его уже развалилось пополам и верхняя половина туловища, перехваченная в полете Ришей, была рассечена на неровные куски.
   Я видел, как задымился металл, когда на него попали капли чужой крови, и очень некстати заинтересовался, течет ли сейчас у сестрички по венам такая же кислота?
   Опасность миновала, решил я и прислонился здоровым плечом к углу дома.
   И тут сестричка плавно обернулась. Мне сразу же захотелось сильнее вжаться в стену, а лучше совсем раствориться в воздухе.
   - Риш, ты чего? - я шагнул вправо. - Это не смешно, - тихонько скрипя зубами от боли в руке, я сделал еще шажок.
   Трехметровая обманчиво хрупкая громадина, минуту назад бывшая моей сводной сестрой, угрожающе распрямляла передние конечности. Я нервно обернулся - может быть, кто-то собирается напасть сзади? Но нет, ближайший враг был в двух десятках метрах и, увидев Ришу, вовсе не горел желанием ввязываться в бой.
   Я до последнего не верил, что она нападет. Это было слишком похоже на дурной сон или идиотскую шутку.
   - Ты чего, Риша? - отступая, бормотал я. Спиной почувствовал пустоту - еще немножко...
   И тут она ударила.
   До сих пор я был неплохого мнения о своей реакции, но удар сестры снес бы мне голову, если бы мгновением раньше я не начал движение, собираясь скрыться за углом.
   Меня задело по многострадальному левому плечу, но я уже был вне досягаемости и, не раздумывая, влетел в дверь. А подумать стоило бы, потому что в комнате творился настоящий дурдом. Трое в полном резерве вытворяли такое, что я чудом не попал под горячую руку.
   Я заметался в узком коридоре. На улицу выходить опасно, оставаться тут - как в ловушке, а соваться в комнату - самоубийство.
   Время, как бывает в такие минуты, растянулось и потекло вяло, как густая карамель. Я в мелких деталях видел, как на меня с двух сторон несутся два очень опасных существа, и не нашел ничего лучше, чем упасть на живот и попытаться слиться с полом.
   Над головой пролетело крупное тело и, сбив в воздухе Ришу, вывалилось вместе с ней на улицу. Я зашипел, когда спину дернули зацепившие ее когти, и с облегчением понял, что все еще жив. Дело ведь могло и не ограничиться несколькими глубокими порезами, еще немного и быть бы мне располосованным от макушки и до пяток.
   Я осторожно приподнялся на здоровом локте и взглянул в сторону выхода - там творилось черте что. Яснее рассмотреть мешала узость дверного проема.
   Скрежет на расстоянии вытянутой руки оторвал меня от зрелища. Медленно обернувшись на звук, я увидел, что надо мной опасно нависает громадина, в которой я не сразу узнал Берта. Сердце пропустило удар, и я замер, обливаясь холодным потом - если Берт, как и Маришка, решит напасть, увернуться я уже не успею.
   Но он не нападал, наоборот, очень осторожно, чтобы не задеть, пересек коридор и присоединился к дерущимся.
   Для меня в данной ситуации единственно верным решением было - скрыться в спальне и не показываться до утра. Но верные мысли обычно приходят в голову сразу же вслед за неправильными действиями.
   Придерживая раненую руку и кусая губы, я выглянул за дверь. Увиденная картина чуть не заставила закричать - Сашка, а то, что это именно он, у меня пропали последние сомнения, отвлекая Ришу на себя, дал время Берту. И Берт ударил, насквозь пронзая сестричку, а Сашка почти одновременно оттолкнул ее к дороге.
   Все это произошло настолько быстро и слаженно, словно проделывалось далеко не в первый раз.
   Они сошли с ума, с ужасом подумал я. Они убивают Ришу!
   По позвоночнику словно пропустили ток, и ноги сами вынесли меня из дома и бросили к дороге - где над сопротивляющейся Ришей стояли двое в полном резерве и методично ломали ей все, до чего дотягивались.
   - Хватит! - втиснувшись между ними и уже неподвижной сестренкой, крикнул я. - Хватит!
   Ее кровь оказалась ядовитой кислотой - от испарений у меня слегка поплыло перед глазами и защипало в носу и на языке.
   Сашка вдруг сбил меня с ног, ударив по здоровому плечу, и я всем своим весом рухнул на раненную руку и, уже не сдерживаясь, нецензурно выругался от боли, прострелившей всю левую половину тела. Если бы не начальный резерв - валялся бы я тут без сознания, как пить дать.
   Оказывается, Сашка этим ударом мне спас жизнь - новый противник попытался напасть сзади, но неудачно.
   Ришин резерв исчезал, забирая с собой раны и силы. Уже совсем скоро - Сашка еще отрывал голову своему сопернику - и она вернулась в привычную мне форму.
   Здоровой рукой подхватив сестру подмышки, я поволок ее в дом - в единственную комнату с целым окном.
   Уложив ее на свою кровать, и накрыв легким покрывалом, я вернулся к взломанному окну в кухне - проверить, как обстоят дела снаружи. В это же время в зал ввалились Сашка с Бертом и недвусмысленными жестами прогнали меня обратно в спальню. С такими не поспоришь.
   Остаток ночи с той стороны периодически раздавались вопли, и я, иногда не выдерживая неизвестности, приоткрывал дверь и, убедившись, что двое в полном резерве еще непоколебимо стоят на страже, немного успокаивался и возвращался к Рише. Она не приходила в сознание, но по частому, неглубокому дыханию я понимал, что она все еще жива. К утру дыхание выровнялось, и я уже почти успокоился.
   По крайней мере ясно, зачем они это с ней сделали.
   Полностью меня успокоил голос Берта, зовущий выходить из норы и помочь с уборкой.
  

***

   - Мне не нравится твоя рука, - сказал Берт, закончив со спиной и взявшись за мою пострадавшую конечность. - И спина тоже.
   - А мне-то как не нравится, - я повел плечами, проверяя, не жмут ли повязки. - Но они немного поджили, ночью было гораздо хуже. Я думал, вообще без руки останусь.
   - Все равно, мне она не нравится. Пальцы шевелятся?
   - Немного, - я послушно попытался пошевелить указательным пальцем и закусил губу, чтобы не ругнуться и от боли, и от того, что палец остался неподвижным.
   - Ясно.
   - Слушай, - я решил, что сейчас самое время задать вопрос, который возник у меня еще ночью. - Скольких вы положили вдвоем?
   - А тебе-то что?
   - Ну, сколько?
   Он на секунду задумался, подсчитывая и выдал совершенно потрясающее число.
   - Восьмерых, если не считать Ришу и мелочь, которую даже ты ножом прикончишь.
   - Там был хоть один опаснее Риши? - задал я прямой вопрос.
   - О?- удивился он. - Ты тоже, оказывается, это заметил?
   - Заметил, - кивнул я. - А где не заметил, там догадался. Я в последнее время становлюсь очень догадливым, знаешь ли.
   - И очень скромным, к тому же, - добавил Берт.
   - Куда же без этого.
   - Сегодня пёрла какая-то дохлая первая волна. Как и позавчера. И на улице только мелочевка околачивалась.
   - Есть идеи?
   - А хрен их знает, - пожал плечами Берт. - Может есть, а может и нет. Одно я знаю точно - около дома сегодня опаснее нас, я никого не видел. Что это может значит - придумывайте сами.
   - А с Ришей всегда так?
   - Всегда, - Берт зубами отгрыз кусок пластыря, отплевался и продолжил. - Ей лучше не входить в полный резерв - она теряет над собой контроль и пытается покрошить все, что руку подвернется.
   - Это я понял.
   - Я пытался научиться ее останавливаться на полпути, но она все равно слишком часто срывается. Может, ты не в курсе, но почти у всех в Тамеле эта же проблема. Думаешь, почему тут с младенчества в вас прививают комплексы по поводу резерва? Кстати, помнишь ведь ту историю про то, как сколько-то там человек продержались несколько часов? Был я на той вечеринке. Нападавших было всего двое, да и та - мелочевка, остальные погибли от рук своих. Если бы не я, там бы из пятнадцати человек в живых остались только те трое, которые от страха хватанули полный резерв.
   - Черт, - отозвался я, осмысливая новую информацию. - У меня что, получается, тоже крышу сносит?
   - Есть немного, - милосердно смягчил он. - Но у большинства еще хуже.
   - А Сашка?
   - Он очень хорошо себя контролирует, не хуже меня.
   - Наверное, он умный слишком, чтобы голову терять, - простонал я не столько от уважения к высокому Сашкиному интеллекту, сколько от вспыхнувшей боли, когда Берт взялся обрабатывать очередную рану.
   Объект обсуждения даже не поднял голову. Его метла равномерно скребла пол, брызги от нее разлетались по комнате и, попадая на стены, терялись среди десятков потеков и клякс.
   - И все-таки, мне твоя рука не нравится.
   - Говорю тебе, она за ночь немного зажила, я ведь почти до утра в начальном резерве сидел.
   - Лучше бы ты на минуту в полный вошел, - проворчал Берт.
   - Может и вошел бы, если бы ты соизволил плюнуть мне в компот, - хмыкнул я, забирая от него мою уже забинтованную руку и осторожно просовывая ее в длинный рукав рубашки.
   Равномерное шварканье на секунду сбилось, и я искоса взглянул на пытающегося выглядеть незаинтересованным, Сашку. Метла замедлила свой ритм и я просто невооруженным взглядом видел, как в братишкиной голове идет какая-то умственная работа.
   - О чем задумался? - спросил я его.
   Сашка помолчал еще немного и неуверенно спросил:
   - Неужели это правда?
   - Что именно? - тоже заинтересовался Берт.
   - Слюна на это способна?
   - Ты что, в самом деле думаешь, что я плевал ему в компот? - шутливо возмутился Берт.
   Я развеселился.
   - А кто тебя знает?
   - Так это правда? - переспросил Сашка.
   - Ну, есть вероятность, что физиологические жидкости некоторых существ в резерве вызовут аллергический шок. Это повлечет за собой высвобождение дремлющих сил организма, которые мы называем резервом, достаточных для нейтрализации последствий и приобретения иммунитета к веществу, вызвавшему аллергическую реакцию.
   - Энциклопедист! - восхитился я.
   - Блин, я цитирую, - с досадой махнул рукой Берт. - Одного шибко умного доктора. Он вообще имеет привычку говорить, как по писанному. Даже меня чуть этим не заразил. Так что, Сашка, вероятность такая есть. Я дважды был тому свидетелем. А там, где два раза, там и три, как ты понимаешь. Однако, как там доктор выражался, "типичного представителя антропоморфной фауны" эта самая физиологическая жидкость, скорее всего, доведет до могилы.
   - Значит, ты был сильно ранен? - брат посмотрел на меня.
   Как он догадался?
   - Нет, первый раз - это была случайность. Мы же тебе рассказывали, как один забавный вампир влез через балкон ко мне в спальню.
   - А второй?
   - Ну, второй - да, было дело. Но Берт помог.
   - Плюнул в компот, - подвел итог Сашка.
   - Молодец, Сашка, - похвалил Берт, возвращая бинты, обезболивающее и какие-то антибиотики обратно в аптечку.
   - Тогда это значит...
   - Именно это и значит, - Берт встал, чтобы отнести аптечку в кухню. - Молодец, Сашка, железная логика, - и меланхолично добавил, - Ты просто гений.
   Сашка задумчиво посмотрел вслед Берту и озадачено произнес:
   - Иногда мне кажется, он читает мои мысли.
   Я лишь фыркнул. Жаль, что я - не Берт, мне Сашкины мысли не прочесть - не потому, что они нарисованы неизвестными иероглифами, а потому, что в братишкиной голове этих мыслей такие залежи, что для их записи пришлось бы выбирать микроскопический шрифт. А у меня зрение всегда было хуже Бертова.
  

***

   Риша встала только к обеду и, глядя на нее, мне почему-то хотелось извиниться. Зыркая на всех исподлобья, она прошла в кухню, забрала кружку холодной воды и, ни слова не сказав, скрылась в спальне.
   - Пройдет, - ответил Сашка на мой вопросительный взгляд.
   Берт вышел вслед за Ришей. Но только для того, чтобы через минуту появиться и с кислым лицом развести руками, мол, " это не в моих силах".
   Но сестричка задержалась ненадолго. Через минуту она тихо, как привидение, прошла в ванную и почти сразу же вернулась в спальню. Мое состояние она, к счастью не заметила - не хватало еще стать объектом сестринского сочувствия. Переживу как-нибудь.
   - Как погодка? - первым делом спросила она, вновь показываясь в зале.
   - Такая же паскудная, - ответил Берт. - Шторм еще не утих.
   Риша что-то промычала и продолжила бессистемный дрейф по дому: из комнаты в кухню, оттуда в спальню, в ванную, опять в кухню.
   - Ты хочешь рискнуть и остаться еще на ночь? - спросил я Берта.
   - Рисковать я как раз очень не хочу, - признался он. - Но пока никак не решу, что безопаснее - сунуться сквозь барьер, когда Риша и ты не в состоянии, или остаться тут, когда вы опять же, не в состоянии.
   - Я бы переждал, - внес я предложение. - Когда я не в состоянии, то и утонуть могу.
   Если честно, утонуть - не утону, но рука и, главное, Риша, которая после пробуждения сама на себя не похожа, и правда, вызывали опасения.
   - Хрена с два, - ругнулась сестра, походкой механической заведенной куклы пересекая зал. - Я сваливаю из этого гребаного города!
   Мы с Бертом подождали, пока ее спина не скроется за дверью, и переглянулись.
   - Я бы тут задержался, - оторвался от уборки Сашка.
   Риша тот час из спальни громко повторила фразу про хрен и добавила, что, если мы собираемся остаться - флаг нам и в зубы и в остальные места, куда он влезет.
   - Кошмар, - покачал Берт головой. - Давно я ее такой не видел.
   - В тот раз было хуже, - проинформировал Сашка, не утруждая себя пояснениями о каком разе идет речь. Считалось, что мы и так должны догадаться. Наверное, он о том, что случилось два года назад.
   Я попытался это представить, но фантазия дала сбой и вместо картины показала мне фигу с маслом. Я вообще впервые слышу, как Риша злобно ругается, что уж говорить о зрелище ее тяжелого, как духота перед бурей, настроения.
   - Что будем делать? - как можно тише спросил я. - Может, запереть ее в ванной?
   Голос Риши коротко и по существу ответил, что она думает о моем предложении, а также о тех, кто недооценивает ее слух.
   - И заткнуть рот, - громко добавил Берт.
   Вместо ответа сестра вышла из комнаты уже с полным рюкзаком и, как автомат, направилась к двери.
   - Куда? - Берт схватил ее за плечо. - С ума сошла?
   - Это вы сошли с ума! - взорвалась Риша. - Нравится воевать с ночниками - счастливо оставаться, а я сваливаю!
   - Стой, я же говорю, на море неспокойно! Лодка перевернется. Хочешь вплавь добираться до другого берега?
   - Как получится, так и доберусь! - отрезала она. - Лучше уж вплавь, чем сидеть тут и ждать, когда в окна опять полезет всякая дрянь!
   - Риша, не заводись, - даже я поднялся. - Ничего серьезного сегодня не случилось.
   - Да, если не считать того, что меня чуть не прикончили свои же!
   - Не в первый же раз, - меланхолично заметил Сашка. - Не останови мы тебя, нас бы сейчас было на одного меньше.
   Риша перевела хмурый взгляд на меня.
   - Да ладно вам, - я попытался разрядить моментально накалившуюся обстановку. - Я ведь увернулся.
   - А мог бы и не увернуться, - все тем же тоном сказал брат. И сестра не нашла что на это возразить.
   - Я выдвину предложение, а ты сама подумай, что лучше, - сказал Берт. - Как ты заметила, дом никто не чинил, потому что толку уже никакого - все равно мы скоро уедем. До конца шторма я предлагаю пожить в здании службы порядка. Во-первых, места там завались, а во-вторых, будем в курсе всех новостей.
   - Чем меньше дом, тем больше ты в нем хозяин, - ворчливо напомнила Риша старую Тамельскую поговорку. - Там слишком много окон и они слишком хрупкие.
   - Хрупкие, потому что их никто не взламывает. А не взламывает, потому что на ночь там обычно никто не остается.
   - Хм, - я вспомнив вчерашнюю поездку на склад. - Не взламывает, говоришь?
   - Не взламывает, - Берт прекрасно меня понял. - Утром, скорее всего, те двое молокососов просто нагло вошли через дверь. Неожиданность - страшная сила. Ну что, будем перетаскивать вещи?
   - Их не так много осталось, - буркнула Риша.
   - Тем лучше, - попытался ободрить я. - Меньше таскать придется.
   - Что с тобой? - она, наконец, обратила внимание на забинтованную руку, которую я удобно устроил в повязке на шее.
   - Заживет, - отмахнулся я и тут подумал, что вполне могу сыграть на этом. - Но до тех пор плыть мне будет тяжело.
   Это оказалось верных ходом - сестра умерила пыл и беспрекословно отвернулась от выхода.
  
   Уцелевших после ночного нападения вещей хватило, чтобы занять заднее сидение Бертова внедорожника. Близнецы, чтобы не ехать порожняком, остались ковыряться в потекшем холодильнике в поисках съестного, Берт же взял меня с собой и повез на новое место жительства.
   - Заверни на пляж, - попросил я, когда мы подъезжали к перекрестку, обозначенному только четырьмя полустертыми плитами, которыми кто-то много лет назад мостил дороги.
   - Думаешь, морская вода окажет благотворное влияние на твое дохлое здоровье? - спросил он, тем не менее, сворачивая в берегу.
   - Я хочу посмотреть на лодки, - признался я. - Думаю, нам опять придется взять какую-нибудь из них без спроса.
   - К тому времени, когда мы соберемся отплыть, хозяев у лодок сильно поуменьшится, - вздохнул он. - Там уже половина бесхозных.
   Мы съехали по пандусу на влажный песок и остановились под утесом. Взгляд на поспокойневшее за ночь море подарил пару неприятных сюрпризов.
   - Берт, ты считаешь меня самоубийцей? - я как можно выразительнее дернул бровью, когда блестящая спина снова на миг показалась над водой. Был бы неместным, решил бы, пожалуй, что это особый подвид бесплавниковых дельфинов резвится. - Как бы я не плавал, но кормом для них стать не хочу. Или ты рассчитываешь на то, что когда море утихнет, они волшебным образом испарятся?
   - А ты рассчитываешь на то, что в мутной воде им будет так плохо видно, что они проворонят нашу большую шумную лодку? - огрызнулся Берт, и только по этому короткому выплеску эмоций, я понял, что ему тоже не нравится то, что он видит. - Предложи что-нибудь получше.
   - И предложу, - я скрестил руки на груди. - Ты ведь знаешь, как доставлялись продукты и прочее на склады?
   Берт редко смотрел на меня таким тяжелым взглядом, и в подобные моменты я всегда сдавался первым.
   - Знаю, но нам это не поможет, - соизволил ответить он через полминуты после того, как я перестал играть с ним в гляделки и занялся рассматриванием песка под ногами.
   - А попробовать со стороны стены? - выдвинул я еще одно предложение.
   - Ага, удачи, - отозвался Берт. - Передашь привет с того света.
   - А может там тоже дырка есть, как и на море?
   - Нет там ничего.
   - Ты проверял?
   - Само-собой. Там не пройти. То есть вообще не пройти. Особенно вам с Ришей.
   - Но ведь что-то делать все равно придется. Я не хочу становиться завтраком для трехметровой зубастой рыбки! - возмутился я. - Ночники ведь как-то сюда проходят! Или правду говорят, что им этот барьер по колено, или на ночь его убирают.
   - Хочешь прогуляться по ночному городу, проверить? - поинтересовался Берт. - В принципе, не самая самоубийственная идея, если предположить, что все опасные гады чудом испарились из города, а мелочевка будет избегать ввязываться в драку.
   - Может, и будет, - вспомнил я, как один из "мелочевки" обходил стороной Маришу.
   - Но море мне кажется гораздо безопаснее, - тут же добавил Берт. - Надо обсудить с Сашкой, у него тоже бывают хорошие идеи. Пошли, послушаем, что предложит этот ходячий калькулятор.
   - Подожди, я взгляну сверху. Отсюда скалы и волны мешают.
   - И что ты хочешь там увидеть? - недовольно проворчал Берт. - Только время потеряешь.
   - Да ладно тебе, я быстро. Хочешь - скатайся, завези вещи, а я пока осмотрюсь.
   - Нет уж, я уеду, а ты опять попадешь в какую-нибудь неприятность.
   - Берт! - оборвал я его. - Ты что, собрался со мной до старости ходить, как мамочка за ребенком?
   - Если понадобится...
   - Берт! Не гони. Мне не пять лет. Сейчас середина дня. Это обычные скалы, по которым я сто раз ползал в одиночку, что еще надо?
   - Слушай, но если с тобой опять что-нибудь случится...
   - Все будет нормально, - заверил я его. - Отсюда пешком полчаса медленной ходьбы до центра, что я, заблужусь, что ли?
   - Ты не дал мне договорить, - прервал он перечисление моих железобетонных, как мне казалось, доводов. - Если с тобой опять что-нибудь случится, Мариша будет плакать, и за это я тебя найду где угодно и откручу башку. Понял? Давай, лезь уж. Только смотри, не навернись.
   Отсалютовав ему здоровой рукой, в знак того, что все понял, намотал на ус и сделал зарубку в памяти, я запрыгнул на первый уступ и, почти без помощи рук, полез вверх. За спиной послышался звук отъезжающего внедорожника.
   До первого широкого выступа, я добрался минут за пять. Были бы целы обе руки - получилось бы быстрее. Я огляделся по сторонам, но обзор со стороны океана по-прежнему перекрывали скалы, пришлось лезть еще выше.
   Ну вот, наконец-то, залив, как на ладони. Привычное, но все равно волнующее зрелище - штормящее море, с высоты полета чаек.
   На горизонте, далеко справа, почти скрытое за скалами, что-то виднелось. Защищаясь рукой от солнца, я щурясь, попытался разглядеть детали. Корабль какой-то. На прогулочную яхту не очень похож, вроде ближе к военному. Но я их видел только по телевизору и точно сказать не возьмусь. Стоит ли его воспринимать, как опасность? Берт сказал, что чуть что - голову оторвет. С другой стороны - корабль вон где, а я тут. Что он мне сделает? Не покусает же, в самом деле.
   И я решил подняться еще выше.
   На полпути я услышал сверху голоса. Кажется, кто-то уже забрался сюда раньше меня. Ну что ж, они наверняка успели разглядеть кораблю во всех деталях. Стоит обсудить и порасспросить.
   Встретили меня неожиданно. Я полувисел на одной руке, когда в лицо ткнулось черное дуло. Что делают в таких случаях? Поднимают руки, наверное. Я же резко отшатнулся, не подумав, что до края обрыва слишком мало места, чтобы можно было там устоять. Одна нога повисла над пустотой и, даже будь у меня две руки здоровые, удержаться было не за что.
   И подо мной оказалась только пустота.
   Я мысленно прошептал короткое нецензурное слово, и мысленно добавил еще, поминая и незнакомцев и себя, за то, что столкнулся с теми самыми неприятностями, которые предвещал Берт. Он мне точно голову оторвет. И будет совершенно прав.
   Падение показалось очень долгим, словно расстояние до земли увеличилось раз в пять. Я мысленно сжался, ожидая удара. И он не преминул последовать, выбивая дыхание и мысли.
   Оглушило сильно. Но могло быть и хуже. Вода смягчила удар и вместо того, чтобы раскинуть по округе мозгами, я, кажется, отделался парой трещин в черепе и сотрясением мозга, если, конечно, Берт ошибался, считая, что мозги у меня где угодно, но не в голове.
   Набежавшая волна подхватила меня и приложила о торчащий булыжник, протащила по камням и в конце-концов, ушла, оставив на мелководье. От мути в голове и соленой воды, попавшей в рот и нос, затошнило. А когда чьи-то руки вытаскивали меня и осторожно укладывали на сухую жесткую поверхность, я еле удержался, чтобы оставить обед там, где он до этого находился.
   Берт? - пришла шальная мысль.
   Услышав незнакомые голоса рядом, я сделал усилие и немного сфокусировал зрение. Нет, не Берт. Или у меня в глазах не только мутится, но и троится.
   Когда я попытался сесть, меня мягко придержали, а потом я оказался на животе, за что моя спина ответила благодарностью. Зато руки, оказавшиеся в наручниках - если бы умели ругаться, выдали бы такое, что уши окружающих заалели бы, как вечернее солнышко.
   Мотор заработал и заскакала по волнам, уходя все дальше и дальше от берега. А меня от качки сразу же затошнило еще сильнее.
   Что это за люди? У них оружие, какая-то военная форма. Не похожи они на ночников. Но откуда тут военные?
   Я попытался сесть и к моему удивлению, мне не только не препятствовали, а даже помогли - поддержали за локоть и дали облокотиться о бортик.
   - Куда вы меня везете? - задал я первый вопрос, но в ответ получил молчаливое пожатие плечами. А скоро вопрос отпал сам собой - тот самый корабль, который я пытался разглядеть приблизился вплотную, мне очень аккуратно и вежливо помогли забраться на борт. Я на всякий случай прикинул расстояние до берега - доплыву, если надо будет. Что им от меня надо? Обращаются, как с почетным гостем, но наручники не снимают. Может, пока мне рано паниковать - черт его знает, вдруг все не так, как кажется. Вдруг, это какая-то спасательная команда?
   Меня сопроводили куда-то в недра корабля и оставили в тесном помещении без единого окна. Там уже находились двое. Первый - крупный шатен в форме, а второй худощавый, ростом с меня, наверное.
   - Кто вы такие? - первым делом спросил я после того, как меня усадили на стул. Пока меня везли, я слышал речь на трех языках, и решил что английский, как самый популярный, для разговора подойдет лучше.
   - Хотелось бы задать этот вопрос тебе, - ответил и крепкий мужчина, похоже, именно он тут и главный. - Как зовут-то?
   - Мал.. Малькольм, - не стал скрывать я.
   - Имя-то какое нерусское, - неизвестно кого и неизвестно в чем упрекнул мужчина. И я решил, что английский для разговора был выбран не слишком удачно. - Ты местный?
   Я кивнул, и в ответ на это второй уставился на меня с таким болезненным любопытством, словно хотел разглядеть третий глаз или хвост, спрятанный в шортах.
   - А как мне называть вас?
   - Можно капитан, - слегка улыбнулся главный. Дружелюбность его тона как-то слабо вязалась с наручниками, которые пережали мою незажившую рану на левой руке. Повязка, которую накладывал Берт давно промокла насквозь, и рукав рубашки прямо на глазах становился из светло-желтого бурым. Это заметил не только я.
   - Вы ранены? - участливо поинтересовался он.
   - До недавнего времени все прекрасно заживало, - намекнул я.
   - Ну-ка, ну-ка, - и прежде, чем я успел возразить, он убрал рубашку и оттянул мокрые бинты - я еле сдержался, чтобы не зашипеть, когда дернули открытую рану - и присвистнул.
   - Неслабо. Руке уже, боюсь, не помочь, да и мышцы на спине рассечены - удивительно, как ты еще ходишь. С такими ранами лежать надо.
   - Так когда вы меня отпустите? - когда осмотр завершился, спросил я.
   - Да кто тебя отпустит в таком состоянии? О тебе ведь заботимся. Имей терпение, пусть сначала тобой займется врач.
   И они не отпустили, зато сразу сняли наручники, размотали бинты и обработали раны какой-то жгучей гадостью, а руку зафиксировали в повязке на шее. Легче не стало. Зато мокрую и грязную рубашку заменила чужая, светло-голубая с длинными рукавами.
   Спину, как и руку, после лекарств, жгло так, будто под бинты насыпали раскаленные угли. Если этот живодер и врач, то скорее из этих, патологоанатомов.
   Даже не знаю, как воспринимать всю эту ситуацию. С одной стороны, меня сюда затащили в наручниках и не выпускают, с другой, все проделано без грубостей, вдобавок, они попытались облегчить боль, а теперь еще и оставили одного в каюте. Без наручников и охраны.
   Я дошел до двери и осторожно толкнул ее ногой. Заперта. И я занялся тем, чем только и мог заняться в данной ситуации - сел под дверью и попытался услышать то, что творится снаружи. Ничего не слышно. Осталось переместиться на кровать, ждать и недоумевать - что же от меня хотят. С удовольствием, конечно, поверил бы в людскую доброту и сердечность и удовлетворился теми объяснениями, что мне недавно дали. Но не верилось.
   Прошло, наверное, больше часа, когда у меня вновь появилась компания. Тот самый капитан и долговязый носатый тип, телосложением и повадками чем-то неуловимо напоминающий богомола.
   - Послушайте, спасибо за заботу, но мне бы... - начал я.
   - Сядь. - Не повышая голоса, приказал он. И я сел. - Никуда ты не пойдешь, - уже мягче продолжил он. - В твоем состоянии нужно лежать, а лучше спать и набираться сил.
   - Ваше гостеприимство становится чересчур навязчивым, - проворчал я. - Меня, кстати, дома ждут.
   - Мы слишком далеко отплыли...
   - Куда отплыли? - подскочил я.
   - На юго-запад, если тебе это что-нибудь даст.
   - И возвращение не входит в наши планы, - добавил "богомол". - Так что придется остаться.
   - Я могу и вплавь, - возражаю, как бы невзначай придвигаясь к выходу, который блокируют эти двое. - Если вы не можете вернуться, то мне ничего не остается...
   - Не торопись, - в руке долговязого появился пистолет.
   - Это очень опасно, - продолжил мягко увещевать капитан. - Ты просто не доплывешь. А я не хочу быть ответственным за смерть гражданского лица.
   Вот как. Все навязчивее и навязчивее.
   - Вы переигрываете, - стараясь держать себя в руках, усмехнулся я. - Гуманизм вам не к лицу. Скажите уж прямо, что вам от меня надо.
   - Всего лишь, чтобы ты спокойно посидел в каюте, - не меняя тона, ответил капитан и вышел в коридор.
   Долговязый повел стволом, заранее отметая любые мои возражения, и закрыл дверь с снаружи. С той стороны что-то громыхнуло, и я опять остался в одиночестве.
   Для очистки совести, толкнул ногой дверь и пожалел, что тут нет замочной скважины, а то бы я нашел, чем ее расковырять.
   С некоторых пор я очень не люблю запертые помещения. Попробовать выбить дверь? Ага, одернул я сам себя, для этого, дорогуша, надо хватануть резерва, а это случится только если эта дверь отрастит клыки и попытается вцепиться тебе в горло. А тех крох адреналина, что уже растворились в крови, хватает лишь на то, чтобы лишний раз не отвлекаться на боль.
   Я сел на краешек кровати и задумался. По всему выходит, что единственное, на что я способен - это ждать подходящего случая. С Бертом и близняшками все равно ничего не случится, и со мной тоже, если я не буду валять дурака. Может, если потороплюсь, Берт так и не заметит моего отсутствия и не открутит мне голову?
   Время шло, и надежда на незаметное возвращение покрылась плесенью и истлела. Да уж, моя надежда не из тех, что умирают последними.
   Я потерялся во времени, из-за не выключающегося искусстчвенного света и отсутствия окон, казалось, что снаружи то ли поздняя ночь, то ли уже полдень следующего дня. Но я терпеливо ждал. Терпеливо ходил по каюте, иногда прислушивался к шумам за дверью, но чаще сидел у двери. На всякий случай я открутил у столика ножку и положил рядом. Не на кулаки же мне надеяться, в самом деле.
   Едва в двери начало что-то громыхать, все мое терпение сдуло, как дым ветром. В каюту кто-то собирался войти. Он только-только на полкорпуса показался из-за двери, а я уже замахивался, целя железкой ему в лицо. Все произошло быстро и тихо - короткий стук, хруст то ли черепа, то ли переносицы и человек оседает на пол. Живой, кажется, но порядком оглушенный. Я выглянул за дверь - больше никого. Секунду колебался - попробовать замаскироваться, переодевшись в одежду этого незнакомца? Но время показалось дороже.
   Я тихонько затащил мужчину в каюту, забрал у него пистолет и прокрался по коридору к ближайшей приоткрытой двери. Пока решался как бы так незамеченным проскользнуть мимо, уловил отрывок разговора.
   - И все-же, он задерживается.
   - Может, наш гость решил оказать сопротивление, - возразил знакомый голос капитана.
   - Значит, надо было все-таки надеть на него наручники.
   - Нет, с ним надо обращаться максимально мягко, - ответил голос капитана.- Ты, может и не слышал, но эти существа становятся весьма опасными, если причиняешь им сильную боль.
   - Не знаю, с вижу, пацан, как пацан.
   - Ты видел, что у него со спиной и рукой. Любой другой с такими ранами слег бы в реанимацию. А этот ничего - ходит. И еще, знал бы ты, что подобные пацаны неделю назад сотворили с кораблем ...
   - Слышал. Но не поверил...
   - Уж поверь. Эти двое проломились насквозь и ушли через дыру в днище. Поэтому никаких силовых мер - этим существам вполне по силам потопить наше корыто ко всем морским чертям. Это я тебе как очевидец сообщаю.
   - Таких в лабораторию... Исследовать...
   - Исследуем, конечно. Одного-двух. А остальных уничтожим вместе с городом, чтобы эта зараза больше не разбегалась. Кстати, повезло, что наш экземпляр гораздо спокойнее тех двоих. Если ничего не случится, довезем в целости и сохранности.
   У меня резко ослабли колени. Твою мать, надо ж было так влипнуть!
   Потихоньку начала колотить мелкая дрожь. Экземпляр, лаборатории, говорите? Чтобы я снова слетел с катушек? Хрен вам. Я не склонен к лишнему мысленному обсасыванию дерьма, в которое тогда попал, но уж очень постараюсь не вступать дважды в одну и ту же кучу.
   Надо выбираться, и выбираться срочно.
   Я впервые нахожусь в недрах военного корабля и скажу одно - мне тут тесно. Хотя я и не страдаю клаустрофобией, но узкие коридорчики и низкие двери вкупе с ощутимой качкой давят на нервы и заставляют почувствовать мышью, загнанной в щель между шкафами.
   - Что-то он действительно, долго. Пойду проверю, - услышал я и понял, что ждать нельзя.
   Я не знаю, сколько тут выходов, но я вижу в десятке метров лесенку, которая ведет наверх и на цыпочках скольжу к ней.
   - Стоять! - послышалось из открытой двери. Этот крик прибавил мне ускорения. Успеваю! У меня пока неплохая фора... Помогая себе здоровой рукой, я взлетел по лестнице, но только для того, чтобы, почти поднявшись, получить мощный удар в лицо.
   Меня отбросило назад. Пистолет, прогрохотав по полу, отлетел за пределы досягаемости. Затылок врезался в металлическую переборку, и я кубарем скатился вниз.
   Сквозь вату, которой словно набили череп, начала пробиваться боль - не знал бы в чем дело, решил, что левой половиной лица я только что протаранил поезд. Тихий стон, который я сначала принял за шум в ушах, оказался моим. И как только я это понял, то сразу заткнулся.
   Осторожно перевернувшись на правый бок, я попытался взглянуть единственным сумевшим открыться глазом в сторону лестницы и смутно увидел сначала грубые ботинки, один из которых только что чуть не отправил меня в нокаут, а потом и ноги. Остальное разглядеть не успел - сзади кто-то грубо пнул в спину и, попытался, схватив меня за левую руку, грубо вздернуть на ноги.
   От очередной резкой вспышки боли я дернулся в сторону, но чужие пальцы держали крепко.
   Оба пути перегорожены, надо было что-то придумывать, но я не вытерпел, когда перед глазами оказалась такая прекрасная мишень, как лицо того, кто только что спустил меня с лестницы. Что значит такая безделица, как боль в раненой спине, когда твой здоровый кулак с хрустом встречается с зубами обидчика?
   И что может быть хуже, чем подошва ботинка, всем весом владельца отпустившегося на больное плечо?
  

***

   - А мне он нравится, - сказал капитан. - Хороший парнишка. Резвый.
   - Чересчур даже резвый. Повыбивал бы я из него всю его резвость.
   - Успеешь еще, - капитан перевел ласковый взгляд с меня на "богомола", все еще прижимающего платок к губе. Удачно я все-таки его достал, кулак до сих пор побаливает.
   - Чего глазами сверкаешь? Что-то сказать хочешь?
   - Нет. Жалею, что не все зубы выбил, - огрызнулся я. Я сказал то, что и хотел, предварительно, как и обещал себе много раз, успев подумать о последствиях.
   От ожидаемого удара в висок я уклонился весьма дурацким способом - дернулся назад и завалился вместе со стулом на пол. Не обращая внимания на воющие о пощаде руки и спину, перекатился на бок, и, рискуя вывихнуть пару суставов, вставая, взмахнул стулом.
   Никогда не приходилось бить из такого идиотского положения, не видя цели, задом наперед, но я все равно влупил от всей души и успел порадоваться, когда металлическая ножка столкнулась с препятствием. Я старался махать повыше, целя в голову, но результата так и не увидел - подскочивший капитан коротким ударом уложил меня на пол.
   Наверное, я должен был обрубиться, но, кажется, моей чугунной головой можно без вреда для здоровья биться о бетонные стены, и это хорошо, потому что как раз терять сознание сейчас я очень не хочу. В глазах мелькнули и пропали черные мушки и красные искры, зато зрение играло какую-то дурную шутку - казалось, комната медленно вращается, как карусель в замедленной съемке.
   Я взглянул на капитана, присевшего перед телом долговязого, и понадеялся, что эта сволочь уже не встанет.
   Н-да, я-то был уверен, что Бертово воспитание и семья сделали из меня мирного домашнего человека, или, как иногда выражался Берт в минуты раздражения - клинического засранца-пацифиста. Что бы он сказал сейчас, интересно? Неважно, главное, чтобы у него не нашлось поводов открутить мне голову за те неприятности, в которые я влез.
   Капитан повернул голову, и я перехватил его холодный взгляд. Ага, игры в добренького папочку закончились.
   - Повезло тебе, что он жив, - бросил он.
   - Это ему повезло, - прошептал я, прикрывая глаза, чтобы остановить головокружение. Сумею я еще раз повторить подвиг со стулом? Что-то сомневаюсь. Фактор неожиданности сдох через секунду после первой удачной попытки.
   Одной рукой подняв меня вместе со стулом в нормальное положение, капитан даже не стал задерживаться, чтобы съездить мне по зубам, вместо этого потянулся за шприцом, на который я до сих пор не обращал внимание.
   Вот он нужный момент!
   Я целился ногой в промежность, и если бы попал в цель, ненадолго вывел бы капитана из строя, потом добил бы ногами или стулом. Но капитан легко отвел удар и, съездил мне по уху так, что голова чуть не оторвалась от шеи, а в черепе зазвенели вразнобой церковные колокола.
   Мне нужен резерв. А для этого нужна срывающая крышу паника, и тогда плевать, что всего два дня назад я восстановился после серьезного ранения. Капитан, лучше бы ты попытался меня придушить, желательно медленно, с садистским удовольствием.
   Вместо этого он снял с иголки колпачок и критически посмотрел на уровень прозрачной жидкости в шприце.
   Что за...? Я отшатнулся от иглы, и капитан добавил ускорения, отчего я снова оказался на полу.
   - Поспи пока, - и с этими словами он вколол мне в ногу все содержимое шприца. Потом вернулся к приятелю и выволок того из каюты. Я опять остался один. Пару минут я прислушивался и к себе, посекундно ожидая то ли сонливости, то ли тошноты.
   Не знаю, что за гадость мне вкололи, но единственный эффект от нее - слабый зуд в том месте, куда игла вошла в мышцу. Обломись, капитан, мой организм сожрал эту дрянь, не поперхнувшись.
   Нельзя быть таким беспечным, капитан, - думал я, как можно тише переворачиваясь в более удобное положение и упираясь ногами в стул. Цепочка от наручников - единственное, что сейчас мне мешает. А дверь я как-нибудь открою, когда освобожу руки. Или она сама рано или поздно откроется.
   Упершись ногой в стул, я глубоко вздохнул и рванул его от себя. Нога соскользнула, ножки стула с грохотом столкнулись со стеной. Но сейчас не до шума - левая, черт бы ее трижды подрал особо извращенным образом, рука быстро показала мне небо в алмазах. Оставалось только лежать, сцепив зубы, и молиться на болевой порог, который в такие минуты, как всегда, оказался на достаточной высоте, чтобы уберечь от воплей и потери сознания.
   Второй раз пробовать не хотелось. Но цепь еще не порвана, и чем дольше я тут проваляюсь, тем больше шансов оказаться там, откуда я сбежал полгода назад. А это стимул посильнее Берта и его угрозами оторвать мне голову.
   Снова упершись в стул, я даже зажмурился. И с мысленным воплем: К чертям руку! - повторил подвиг. Этот рывок подарил свободу и отбросил меня назад.
   То, что левая рука повисла мертвым грузом, меня не удивило, я думал, она вообще оторвется. Удивительно как раз то, что после всего этого я сумел подняться и, подхватив стул здоровой рукой, броситься в начавшую открываться дверь.
   С той стороны тоже не ожидали от меня такой прыти, и их секундная заминка позволила мне сбить двоих с ног и, перепрыгнув их оглушенные тела, броситься к лестнице. Поднимаясь наверх во второй раз, я был осторожнее, но никаких "ботинком в рожу" не последовало, и я через секунду оказался на верхней палубе.
   Кажется, никто кроме охраны, не заметил побега. Мне много не надо - всего лишь несколько секунд, чтобы добежать до бортика и, оттолкнувшись, прыгнуть. И лишь перед тем, как вниз головой вошел в воду, я краем уха уловил звуки выстрелов.
   Ныряю я неплохо, но утихший шторм и слишком прозрачная вода стали большой помехой - я виден, наверное, как на ладони. Оставалось надеяться только на их растерянность. Мне бы всего немного времени и две здоровые руки, чтобы отплыть подальше - и тогда ищите меня, как хотите.
   Шум мотора над головой разбил надежду в прах и развеял его по ветру. Догонят. Я - не амфибия, чтобы полчаса сидеть под водой, вынырну, куда денусь. А там хватит и пули в голову.
   Но пока я плыву и жду чуда.
   Гул мотора приближается, он уже почти над головой, и я решился на самое дурацкое, но вполне действенное средство - нырнуть еще глубже. До упора, до последней капли воздуха. Так, чтобы инстинкт самосохранения вылез на поверхность, чтобы уровень адреналина подпрыгнул до максимума. Я почти уверен, что испугаюсь. Должен испугаться. Если нет - то серьезно влипну, и Берту, чтобы оторвать мою дурную голову, придется искать ее на том свете.
   Темная глубина совсем не манила, но я стремился к ней, как иной пловец стремился бы к свету. К счастью, заниматься вынужденным суицидом не потребовалось - роль чуда сыграло метнувшееся из глубины длинное тело. Я даже не успел запаниковать - оно, миновав меня, нацелилось вверх. Если бы я хотел, мог бы легко дотронуться до него рукой. Но я не захотел. Конечно, не на такое спасение я рассчитывал, но лучше уж неизвестный монстр, который не обращает на тебя внимание, чем те, наверху.
   Шум мотора смолк через несколько секунд - я как раз выныривал на поверхность за необходимой порцией воздуха.
   Охренеть! От лодки только что отделилась задняя часть вместе с мотором и тихо пошла ко дну. Трое солдат очередями лупили по воде, но мощный удар снизу выбросил одного за борт, а остальных швырнул на дно тонущей лодки. Стрельба на время прекратилась. И в этой секундной тишине предсмертный крик прозвучал особенно жутко.
   Я торчал в воде, как поплавок - у всех на виду. Два опасных противника заняты друг другом, поэтому, разумнее всего будет смыться, пока одна из сторон не взяла вверх. А проверять на лояльность пришедшего на помощь монстра мне даже не пришло в голову.
   Берег оказался далековато для моей однорукой гребли, но эту мелочь с лихвой окупили знакомые очертания скал, от которых было совсем недалеко до дома. Все-таки, никуда корабль не плыл. А я ведь почти поверил в тот блеф.
   Пустой пляж встретил неприветливым криком чаек и шуршанием волн в тухнущих на солнце водорослях. Перебирая подкашивающимися ногами, я не бежал - медленно плелся в сторону города. Оглянулся только однажды - но море спокойно, и на горизонте по-прежнему маячит военное судно. Такое крохотное, отсюда кажется - только протяни руку, сожми в кулак и кораблик-игрушка с хрустом сломается.
   Я отвернулся и поспешил своей дорогой. Надо предупредить всех, чтобы срочно уходили. Любыми путями, хоть вплавь, хоть на лодках, хоть пешком по дну. Может статься, что та угроза уничтожить город - вовсе не пустые слова. Сбросят какую-нибудь бомбу, и конец Тамелю.
   Звуки выстрелов со стороны города заставили меня прибавить шаг. Короткие очереди, одиночные выстрела и один тихий "бам", возможно, взрыв. В Тамеле нет огнестрельного, значит, стреляют не наши.
   Стреляют в нас.
   Я на автомате двинулся к Бертову дому, но, только, увидев выбитую дверь, вспомнил, что мы переехали ближе к центру города. Как назло, рядом ни одной машины. Хотя... Кажется, кто-то едет.
   Я радостно вылетел за угол ... и сильно пожалел об этом.
   Темно-зеленый джип везет троих в военной форме. Двое с оружием внимательно смотрят по сторонам. Меня заметили сразу и среагировали всего лишь на долю секунды позже, чем я отпрянул за угол.
   Не дом, а решето, все на виду - понял я, когда заскочил в дверь. Прятаться в нем - все равно, что в аквариуме. Единственное окно, которое не выбили в последнем штурме, раскрыто настежь, словно приглашая чужаков пустить в него пару очередей.
   Никакой лишней стрельбы они устраивать не собирались - в окно влетели два шарика и покатились в мою сторону. В фильмах их успевали швырнуть обратно, но я не рискнул и через окно кухни выпрыгнул на улицу.
   Громыхнуло знатно - подбираясь к углу дома, я все еще слышал звон в ушах. И что теперь делать? У них машина и оружие, а у меня подкашивающиеся ноги и неработающая рука. Н-да, не повезло с раскладом.
   Я высунулся из-за угла и чуть не нарвался на пулю, метнулся в другую сторону и осторожно обогнул дом со стороны гаража. Черт, как неудачно-то! Дом Берта тут как одинокий гриб посреди асфальтового шоссе - никуда не спрятаться и отовсюду на виду.
   С противоположной стороны дома послышалась стрельба. Черт, на кого они теперь охотятся? Неужели они ездят и стреляют во всех, кто попадется им на пути? Я не вытерпел и снова выглянул из-за угла.
   Оказалось, что жертвами для разнообразия стали как раз военные. Знакомый внедорожник и водитель, которого я сейчас хотел видеть больше всего остановился всего в десятке метрах. Проскочив короткое расстояние, я свалился на переднее сиденье.
   - Ты крут, - кивнул я на автомат, который Берт держал в правой руке. Делал он это настолько непринужденно, что не оставалось ничего другого, как заподозрить его в некогда тесном общении с огнестрельным оружием.
   - Ты где был? И какого черта тебя занесло сюда? - вместо приветствия рявкнул Берт.
   - Прости. Я забыл, что мы переехали.
   - Забыл?! Я знал, что ты - идиот, - прорырчал он. - Я даже подозревал, что еще и склеротик. Поэтому и приехал сюда, окончательно в этом убедиться! Я весь город исколесил! Ты сам расскажешь, где тебя носило и что с твоим лицом?
   - А, это, - я взглянул в зеркало - зрелище то еще - синяя до черноты припухлость вокруг глаза, губа разбита, на скуле скоро будет синячище в форме рифленой подошвы. - Пройдет, а что...
   Я хотел объяснений происходящего, а Берт хотел добраться до безопасного места как можно быстрее, и не считаясь со средствами. Он резко вскинул автомат и выстрелил в сторону выехавшей из-за угла машины. Один из военных упал, а водитель быстро сориентировавшись, остановился и вытащил оружие.
   - Черт, промазал, - вместо того, чтобы попытаться снова, Бер дал газу, и угол дома быстро скрыл от нас военного. - Подожди-ка тут, - вдруг сказал он, и, остановив машину, выпрыгнул и метнулся туда, откуда мы только что выехали.
   Я даже не успел забеспокоиться - выстрелов не было, но через минуту Берт появился с двумя автоматами и сумкой, бросил все на заднее сиденье и опять прыгнул за руль.
   - У меня осталось мало патронов, - он посчитал, что его слова все объясняют.
   - Берт, кто эти люди? Они ведь обычные люди, да?
   - Самые обычные, к счастью, - ответил он, не забывая поглядывать по сторонам и держать оружие наготове. - С ночниками пришлось бы возиться дольше. А эти пришли из-за стены, барьер исчез полностью, а в самой стене дыра размером с грузовик.
   - Что им тут надо?
   - Спроси при случае их сам. Я просто видел, что они творят, и теперь всегда стреляю первым.
   Как бы в подтверждение своих слов он, проехав очередной закрытый на все замки дом, остановился и прицельно расстрелял двоих, застывших от неожиданности между своей машиной и закрытой дверью.
   - Ты ведь не падаешь в обморок при виде крови? - спросил он, подъезжая ближе.
   Я смущенно кашлянул.
   - Смотря, чья кровь.
   - Правильно, - с этими словами он опять покинул машину и, подобрал у тел оружие и какую-то коробку. Что внутри, я так и не успел рассмотреть.
   - Что это? - кивнул я на его добычу.
   - Взрывчатка. Они сначала выносят двери, а потом расстреливают все, что движется. Пока мы поняли, что происходит...
   Жалость к погибшим чужакам, которой и до этого было маловато, исчезла совсем.
   - Дай-ка и мне чего-нибудь, - я сунулся назад и вытащил первое попавшееся под руку - пистолет.
   Берт косо взглянул на меня, но отбирать не стал.
   - Запасных обойм у меня к нему нет, - предупредил он, - Так что экономь.
   Если по окрестностям города можно ездить несколькими путями, то центр - это центр - туда ведут все дороги, там нет скал, и дома стоят слишком далеко друг от друга, чтобы можно было дворами пробраться до здания службы порядка. Да и нет в Тамеле дворов - только равнина и домики, как выкидыши бесталанного зодчества, разбросанные без видимого порядка. Одни давно взломаны, другие - недавно, третьи заперты, как огромные сейфы, хранящие в своих недрах нечто более ценное, чем золото.
   Два военных "Хаммера" натолкнулись на нас практически одновременно. Берт успел выстрелить первым, но результатом его реакции был лишь один, мешком осевший на заднее сидение. Зато на нас с двух сторон обрушился смертельный град.
   Я, забыв про пистолет, пригнул голову к коленям и закрыл ее руками, все же понимая, что если пуля прошьет дверь или сидение - мои ладони жизнь не спасут. Берт же, наоборот, высунулся по пояс и дал огонь с двух рук. Не верю, что у него получилось хорошо прицелиться при тех зигзагах, которые выписывал наш неуправляемый внедорожник, но, по крайней мере, попаданий по машине стало меньше.
   - Черт! - Берта рывком развернуло и он, потеряв равновесие, завалился на меня. Но почти сразу выпрямился. Его правая рука повисла, выпустив оружие. Я потянулся было подобрать, но получил болезненный удар локтем.
   - Руль держи!
   Отдернув руку от автомата я схватился за руль - и вовремя - угол дома лишь слегка царапнул дверь, вместо того, чтобы смять весь передок в гармошку. Это дало нам короткую передышку - одна машина оказалась вне зоны видимости, а со второй Берт, кажется, успел разделаться.
   Я уже видел двухэтажное здание службы порядка, и путь до нее преграждает всего одна машина - и та неподвижная. Проезжая мимо нее, я заметил уткнувшегося в руль водителя.
   Кажется, Берт тут побывал раньше.
   Я оглянулся и увидел недобитый "Хаммер", севший нам на хвост.
   - Пригнись, - приказал Берт и выстрелил в сторону преследователей. Очередь оказалась очень уж короткая и, когда Берт раздраженно отбросил автомат и потянулся за другим, я понял, почему.
   И тут два одиночных выстрела откуда-то сверху заставили меня всмотреться в окна приближающегося двухэтажного здания. Но надо было смотреть выше. Знакомая голова с выгоревшими добела волосами высунулась из-за выступа плоской крыши, и я узнал этого снайпера.
   Стрельба со стороны "Хаммера" стихла, а сам военный внедорожник пошел боком и протаранил своего собрата. Вся эта груда металла на колесах теперь не представляла для нас угрозы, и все благодаря Берту и тому, кто стрелял с крыши.
   - Сашка? - пораженно пробормотал я.
   - Он, - кивнул Берт.
   Дверь открылась, едва мы подъехали. Нас встретили Риша с Родриго и Кеном - ребятами из службы порядка. Риша бросилась помогать забирать из машины оружие, оставив приветствия и обнимания на потом, а мы с Бертом спешно зашли внутрь.
  
   Когда дверь захлопнулась, отгораживая нас от света, мне сразу же смертельно захотелось присесть, а лучше прилечь - с этой пальбой и суетой я забыл, как зверски устал. Стержень в виде опасности, который поддерживал меня на ногах, сломался в тот миг, когда Риша заперла входную дверь.
   На остатках энтузиазма я доплелся до низенькой софы, но едва облокотился о стену, как все еще не зажившая спина дала знать о себе, и я повалился на правый бок. Кто-то что-то делал, говорил, Риша вместе с Бертом присели передо мной. Сестренка начала осторожно снимать заскорузлую от крови и морской воды рубашку, я же не находил сил даже на то, чтобы приподняться и помочь ей.
   На футболке Берта в районе правого плеча подсыхает здоровенное красное пятно, но рукой он работает вполне уверенно. Вот что значит умение контролировать свое тело. Не то, что я - даже синяк толком залечить не могу.
   - Что это? - спросил Берт, когда рубашка была снята и Риша занялась осмотром моих повреждений.
   Я взглянул на руку. По-правде говоря, я подумал, он имеет ввиду рану, но его палец ткнул в браслеты от наручников.
   - Это совсем не то, что ты думаешь, - пробормотал я. - Я ничем таким не занимался.
   - Каким? - не сразу понял Берт. Потом до него дошло. - Тьфу! Пошляк!
   - Я ведь еще ничего не сказал! - усмехнулся я. - Но я всегда догадывался, что тебя в голове одни неприличности.
   - Солнышко, принеси-ка аптечку, его надо опять перевязывать, - Берт легко перевернул меня на живот и начал отдирать бинты. Я шипел, но терпел. Взглянув на то, что находится под повязками, Берт тихо выругался.
   - С той ночи, по-моему, стало хуже.
   - Ты руку размотай, я ее совсем не чувствую, - пробормотал я.
   - О, черт! У тебя ко всему прочему еще и нехилый вывих. Лежи, сейчас вправлю.
   И, раньше, чем я сообразил, о чем это он, Берт быстро, и не слишком деликатно хрустнул моим плечом.
   - А-ай-о! - взвыл я. - Коновал!
   - Одну маленькую проблему решили, - невозмутимо сказал он и взял из рук Риши небольшой ящик с лекарствами.
   Для начала он шпилькой отомкнул наручники и осмотрел запястья.
   - Кошмар, - тихо сказала сестра. - Кто это так с тобой?
   - В основном, я сам, - пробормотал я. - Когда разрывал наручники. Кажется, и плечо тогда же вывихнул.
   - А все остальное?
   Я промолчал, потому что Берт начал обрабатывать открытые раны и мне пришлось сцепить зубы.
   - От заражения не помрешь, - успокоил он, занявшись перевязкой.
   - Сам знаю, - вяло огрызнулся я и вдруг вспомнил кое-что. - Кстати, если правда то, что я слышал, то на город возможно, скоро сбросят большую бомбу. Надо отсюда валить.
   - Сашка говорил о том же самом, - проговорила Риша.
   - А он откуда узнал?
   - Он раскинул мозгами и напугал нас одним из вероятных сценариев, - Берт ни на секунду не прервался. - И если бы не солдаты, и не твое исчезновение, мы бы уже были далеко.
   - А где он? - я прикрыл глаза, мечтая о капельке спокойствия и отдыха, которые в данном положении были почти невозможны.
   - Наверху. Ведет отстрел всего, что попадает в поле зрения. Наверное, вошел во вкус, раз до сих пор не спустился.
   У меня возник закономерны вопрос - зачем же тут солдаты, если в итоге город все равно будут взрывать, но мой голос заглушили два взрыва. От мысли, что это, скорее всего, на крыше, я приподнялся, но Берт удержал меня на месте и приказал утихомириться.
   Тут появился Сашка, и я перестал дергаться.
   - Не зацепили? - спросил Берт.
   Сашка мотнул головой и бросил на стол винтовку.
   - Патроны кончились, - сообщил он.
   Берт махнул в сторону оружия, привезенного нами.
   - Поищи что-нибудь другое.
   - Они сейчас подъедут ближе, я могу не успеть стрелять на четыре стороны.
   - Возьми Кена и Родриго. Я подойду через минуту.
   Сашка кивнул, и скрылся на втором этаже.
   - Он даже не спросил, как я себя чувствую, - после перевязки я перевернулся на бок и расслабился, насколько позволяла сложившаяся ситуация.
   - Он видел, что ты умирать не собираешься, и очень правильно сделал, что отложил все расспросы, - ответил Берт, задвигая аптечку под софу.
   - Слушай, а ты где научился так стрелять? - спросил я.
   - За последний год чему я только не научился, - проворчал он. - Не задавай лишних вопросов. Тебе сейчас двигаться и волноваться противопоказано. Риш, присмотри, чтобы он вел себя тихо.
   Сестренка кивнула и попросила:
   - Только ты там осторожнее. Ладно?
   - Я всегда осторожен.
   Берт ушел вслед за Сашкой и Родриго, а мы остались вдвоем с сестрой.
   - Не беспокойся, Берт стреляет так, словно у него глаза на зад... затылке, - попытался успокоить я ее и себя.
   Она кивнула.
   - Пока тут солдаты, бомбу ведь не скинут? - сестренка высказала то, о чем я сам только что подумал.
   - Если бомба - не наша фантазия, то не должны.
   Я лежал, стараясь держать глаза открытыми, прислушивался к редким выстрелам и радовался, что никто пока ничего не взрывает. Риша сначала пыталась расспрашивать, но, поняв, что разводить долгие разговоры я не настроен, замолчала.
   Родриго с Бертом спустились, когда выстрелы почти стихли.
   - У наших стен три машины с оружием. Сходим, соберем, - объяснил Берт, открывая не дверь, как я ожидал, а окно.
   - Ты там осторожно, - повторила Риша.
   А я за Берта не беспокоился. Он уже не раз доказывал, что для его убийства нужно нечто большее, чем пара шальных пуль. Кажется, я начинаю понимать, почему он уверен, что никогда не рискует больше, чем нужно.
   - Быстрее бы мы уехали из этого города, - со вздохом сказала сестричка. - Как же мне надоело прятаться по ночам! Как надоела вся эта стрельба. Я хочу увидеть лес. Я хочу поваляться на лугу. Представляешь, большая поляна, и вся в цветах и траве! Я хочу увидеть снег, в конце концов! А ты видел снег?
   - Видел, щупал и даже купался в нем, - не открывая глаз, ответил я.
   - Он классный, правда?
   - Не сказал бы. Знаешь, когда долго в нем валяешься, чувствуешь себя замороженной креветкой.
   - Ты не романтик, - отмахнулась она. - Снег - это здорово!
   - Залезь в холодильник, - пробормотал я. - Посиди там пару часиков, и после этого попробуй повторить то, что ты только что сказала.
   Никому и никогда не расскажу, как я два дня в чем мать родила побирался через сугробы, пока не вышел к мало-мальски населенному пункту. Мне не хочется вспоминать, как я стащил первого попавшегося пешехода с тропинки и, стукнув в челюсть, отобрал телефон, верхнюю одежду и обувь.
   Единственный номер, который я тогда вспомнил всего лишь с десятой попытки - это номер Ильи, да и то, только потому, что я когда-то так часто звонил ему с городского, что пальцы примерно помнили на какие кнопки жали. И, когда я услышал знакомый голос, вместо крика о помощи, прохрипел : "Мне нужен номер Берта. "
   В тот момент мне и в голову не пришло, что до моего исчезновения они знать друг друга не знали. Но Илья дал мне его номер сразу, наверное, помнил наизусть. И я, боясь забыть, записал цифры пальцем на снегу.
   - Все-таки, ты не романтик, - повторила сестра и подошла к окну, чтобы помочь Берту и Родриго затащить оружие.
   Если барахтанье в снегу называется романтикой, то лучше я до конца жизни останусь упертым приземленным реалистом.
   Они управились быстро - горка оружия на полу выросла и Берт, пользуясь временным затишьем, подошел ко мне.
   - Ну, как ты, вечный инвалид? - спросил он. - Если мы в ближайшее время решим уходить... И если ты чувствуешь себя хотя бы наполовину так же хреново, как выглядишь...
   - Да нормально, - заверил я и, в качестве доказательства, осторожно принял сидячее положение. - Как ты правильно сказал, умирать не собираюсь, а все это залечу при случае.
   Берт посматривал на меня скептически. Надеюсь, что ради меня никто откладывать уход не будет. А уж я как-нибудь постараюсь не отставать и не слишком мешаться под ногами.
   - А как же остальные жители? - этот вопрос волновал меня гораздо больше собственного здоровья. - Они что, остаются? У них, наверняка, нет оружия, они не могут выйти из дома...
   Берт кашлянул.
   - Они и не хотят. Большинство опустило руки и не двинутся с места даже если им на голову будет падать десяток атомных бомб. А у нас нет времени, чтобы проводить полноценную агитацию. Дурацкое воспитание и фатализм сослужили им в конце-концов дурную службу.
   - Так вы что, ничего не сделали? - возмутился я.
   - Мы попытались, но... Хочешь узнать, что они думают, спроси Родриго с Кеном. Они нам помогают, но сами отсюда ни ногой.
   - Само-собой, - отозвался упомянутый Родриго, не отрываясь от ковыряния в куче стреляющего металлолома. - Тамель - мой дом , я тут родился, тут останусь. Если не солдаты, то ночники рано или поздно взломали бы мой дом. Годом раньше, годом позже, невелика, в сущности, разница. Конец-то все равно, один.
   - Тот, кто уедет, может прожить гораздо дольше, - возразил я.
   - А разница? - тот пожал плечами. - По крайней мере, я погибну дома.
   - Вот видишь, - не понижая голоса, сказал Берт. - Что делает с людьми неправильное воспитание. Хорошо, что вас троих воспитывал я, не то бы вы тоже упирались тут руками и ногами.
   - Родриго, ты полный идиот, - сказал я. - Дом - это не пейзажи за окном, а люди. Ты, как и этот бован Фонг решил умереть ради неизвестно чего.
   - Фонг погиб вчера вечером, - прервал меня Родриго.
   - Тем более. Надо что-то сделать, их же больше тысячи. А если они все погибнут?
   - Ты сказал - их? А не нас? - поднял бровь Берт. Но я не дал увести себя от темы.
   - Не цепляйся к словам. Я, может, сейчас и туго соображаю, и пока не вижу ни одного выхода, но все равно нельзя же оставить погибать столько людей. А ты бы их бросил?
   - Я им в няньки не нанимался, - огрызнулся Берт. - И как сделать так, чтобы до них дошло очевидное - я не знаю. Тем более, учти, дома заперты и поговорить с ними по душам ты не сможешь.
   - Значит, надо убрать угрозу. Бомбу там, обезвредить, или солдат...
   - Флаг тебе.
   - Берт, - тихо сказал я. - Давай что-нибудь придумаем, а?
   Последние слова получились неожиданно беспомощными, и я кашлянул, чтобы сбить эти умоляющие интонации. Берт нахмурившись, пристально смотрел на меня. Внутренняя борьба была видна даже такому низкосортному психологу, как я. Как жаль, что я сейчас не могу заглянуть в его мысли и увидеть, какое решение берет вверх. Может, он сейчас возьмет меня, свяжет и силком вытащит из города. Когда-то он сделал что-то похожее - не пустил меня ночевать в моем разломанном доме.
   Он разрывался. Разрывался между желанием уволочь нас троих подальше от города. В то же время ему, прожившему в городе больше двух десятков лет, до зубовного скрежета не хотелось оставлять погибать хорошо знакомых людей.
   - И как ты это себе представляешь? - спросил он. - Я ведь не Рэмбо, чтобы в одиночку выходить против вооруженного отряда.
   - Мы можем найти и обезвредить бомбу, - повторил я.
   - Я также и не главный герой боевика. Вдруг бомба на самолете, а? Это раз. И я не умею обезвреживать бомбы - два. И даже если обезвредим, что им помешает взять другую такую же? Не строй несбыточных планов.
   - Значит, надо как-то вывести людей.
   - Примерно тысячу человек? Тысячу упертых фаталистов? Которые, не забывай, сейчас сидят каждый за своей бронированной дверью!
   - Мы успели раздать рации, - вмешался Родриго. - Можешь произнести публичную речь.
   Мы с Бертом посмотрели сначала на него, а потом друг на друга.
   - Хм, можно попробовать,.. - неожиданно легко согласился Берт. - Только где нам найти хорошего оратора? Родриго, скажи мне, а ты сам, почему не хочешь уехать из города?
   - Я ведь уже говорил.
   - Да, помню. Но я одного не понимаю. Я, например, этих троих, - он махнул рукой в мою сторону. - Утащу за город даже если придется их связать. А ты? Твои друзья и близкие, ты хочешь, чтобы они так глупо погибли?
   - Мои друзья и близкие сами могут распорядиться своей жизнью, - резковато ответил Родриго.
   - Короче, тебе все равно, да? - допытывался Берт. - Что с ними случиться - это не твое дело?
   - Нет, то есть да. В смысле, это не мое дело, но мне не все равно. Я уже сказал, они не маленькие и сами способны выбирать...
   - А тебе нравился Тамель?
   - Он мне и сейчас нравится.
   - Но скоро его сотрут с лица земли, тебе на это тоже плевать?
   Берт задавал вопросы с таким невозмутимым интересом, что впору было заподозрить его в издевательстве.
   - Нет, третий раз повторяю, мне не наплевать! - начал выходить из себя Родриго.
   - Но Тогда почему ты хочешь умереть тут и сейчас? Город - это не коробки, это люди. Со смертью каждого жителя город что-то теряет, и когда не останется ни одного - Тамель исчезнет. Ты не о себе думай. Ты думай о городе. Ты своим идиотским решением приближаешь его гибель. И, кстати, если ты - самоубийца и фаталист, то вспомни дочку Китано. Ей всего три. Она еще свой жизнью распоряжаться не может. И ее родители, если ничего не предпримут, убьют помимо себя еще и маленького ребенка.
   - Ей уже четыре, - пробормотал Родриго.
   - Четыре, - слегка звенящим от напряжения голосом повторил Берт. - Всего четыре. Если мы все попытаемся уйти, то у девочки будет шанс вырасти в девушку. А вы своим идиотским суицидом, лишаете ее и этого! Повторяю, город - это люди! Подумай не только о себе, Родриго, ладно?
   В наступившей Родриго еще некоторое время ковырялся в горке оружия, и, выбрав себе пару стволов, молча поднялся на второй этаж. Где-то наверху хлопнула дверь.
   - Что это было? - удивился я. - Я никогда еще не видел тебя таким.. э-э-э зажигательным.
   - Это была репетиция, - Берт все еще смотрел на лестницу, и, кажется, к чему-то прислушивался. - Я ведь не настолько крутой оратор, чтобы одним словом бросать войска в бой. Вот сейчас и узнаю, подействовала ли моя пламенная речь на нашего типичного тамельца, или я тут зря распинался.
   - И как ты узнаешь?
   - Тс-с-с. Он сейчас разговаривает с Кеном. Я и так слышу через слово.
   Я замолк и тоже прислушался. Ничего, правда, не услышал, но это не помешало мне по выражению лица Берта делать выводы о том, на правильные ли точки он давил.
  
   Наконец, Родриго спустился, и не один, а вместе с Кеном.
   - У тебя красноречие ни в пень, - сказал он Берту. - И убедительности ни на грош.
   Берт лишь фыркнул. Черт, неужели все пошло насмарку? Наверное, эти чувства отразились у меня на лице, потому что Кен успокаивающе махнул рукой.
   - У нас больше опыта, - сказал он мне. - Так что этим займемся мы, а вы сидите и учитесь, как надо уламывать коренных тамельцев.
   - У тебя, - Родриго ткнул пальцем в Берта, - Из всей той словесной пурги, что ты на меня вылил, был только один стоящий довод.
   - Но ты ведь на него повелся, - пожал плечами Берт.
   - Короче, не мешайте.
   Он устроился за столом, где когда-то просиживал штаны Кевин Хот и взял все в свои руки. Говорить он начал спокойным, уверенным голосом, который совсем не походил на речь Берта. Ну что ж, я позволил себе свалиться на бок и закрыть глаза.
   - Эй, ты что? - почему-то забеспокоилась Риша.
   - Ничего. Просто устал, - пробормотал я.
   - Тьфу ты, напугал, - выдохнула она. - В следующий раз предупреждай. Я уже думала...
   - Не мешай, пусть отдохнет, - неожиданно тихо сказал Берт. - Если что - разбудим.
   - Берт, - не открывая глаз, спросил я. - Когда мы уходим?
   - Скоро, скоро. Не отвлекайся, спи.
  

***

   Нас оказалось меньше, чем я надеялся. Намного меньше.
   Когда Риша разбудила меня, а Берт почти сдернул за руку с софы и потащил к выходу, пытаясь объяснить, что какие-то солдаты ушли, что вечер на носу, что у нас мало времени, что ехать будем через пролом в стене и чтобы я очухивался поскорее, я был готов к тому, что та самая бомба свалится нам на голову в любой момент. Но ничего не происходило. Мы загрузились в машины и, непрерывно сигналя, помчались к стене. По пути нам встречались соседи, они присоединялись, хвост каравана из потрепанных внедорожников рос, и к стене, за которой я никогда не был, подъехали полсотни машин.
   Пролом, и правда, был внушительным. Танк бы, наверное, прошел. Но нам все равно пришлось проезжать по одному. Я с таким напряжением следил за каждой новой машиной, присоединявшийся процессии, что совсем не обратил внимания на местность. Хотя и смотреть было не на что - металлический купол, метра три высотой, выступал из-под земли, как крыша какого-то закопанного в землю здания. Все остальное пространство занимала ровная, исцарапанная бетонная площадка - и все. Пустота даже несколько разочаровала.
   - Ты знаешь, куда ехать? - спросил я Берта. Тот лишь пожал плечами и неопределенно махнул рукой вперед, туда, где в километре от нас невысокие скалы загораживают горизонт.
   Мы беспрепятственно доехали до самых скал и остановились. Берт хмурился, оглядывая завалы, даже вышел из машины, словно не верил, что перед ним находится здоровенная куча камней.
   - Мы тут не проедем, - наконец выдал он то, что казалось очевидным с самого начала. - Придется пешком.
   Я проглотил вопрос о том, почему он недоволен и явно удивлен таким положением дел. Пришлось брать с собой вещи и тащить их в гору. Меня, как вечного инвалида, от ноши быстро освободили, и я налегке тащился вверх, взбираясь на острые, еще не обточенные ветром и дождями глыбы. Кажется, обвал случился не так давно.
  
   А за скалами, где местность, словно по волшебству преобразилась из каменистой пустыни в лес, к нам присоединились группа незнакомцев. Восемь человек, выглядящие в отличие от нас, спокойными и решительными, как солдаты.
   - Кто это? - спросил я Берта, который, после непродолжительного и тихого разговора, позволил им пойти с нами.
   - Они тоже бегут из Тамеля. Предложили нас прикрывать и, поверь, у них это получится лучше, чем у наших из службы порядка.
   - Почему ты так?...
   - Ночники всегда лучше обращались с резервом, - пожал он плечами и, обогнав меня, присоединился к основной группе.
   - Ни черта себе! - пробормотал я и присмотрелся к незнакомцам. И Берт им доверяет? Не боится, что вместо помощи они ночью устроят тут побоище? Я прибавил скорость, чтобы спросить Берта, откуда у него эта уверенность, что наши новые знакомцы доставят нам пользы больше, чем неприятностей. Не успел.
   Остановила вспышка, ярчайшая, словно далеко позади рухнуло маленькое Солнце. Я обернулся и чуть не ослеп. Ни деревьев, ни скал - только свет, от которого не спасали даже плотно сомкнутые веки.
   - Ложись! - услышал я чей-то крик и поспешил исполнить приказ. Если бы не упал, меня наверняка свалил бы удар ветра. Несмотря на расстояние и скальную гряду, взрывная волна пронеслась над головами, как невидимый оглушающий таран - деревья дернулись, словно собрались сделать шаг вперед. Толстый ствол, между корнями которого я спасался, не выдержал - переломился, и вся верхушка с пышной и наверняка, тяжелой кроной, рухнула на соседнее дерево. Совсем рядом в землю с треском врезалась толстенная ветка, и я запоздало вздрогнул - если бы ее основание попало по голове, мой бы череп и мозги смешались бы с перегноем, в который я сейчас сжимаюсь. И только я об этом подумал, как меня треснуло поперек спины и накрыло зеленью. Секунд пять я думал, что позвоночнику хана, но онемение быстро прошло и я смог шевельнуть ногами.
   Жить буду, думал я, пытаясь выползти из-под веток. Спина мне с готовностью напомнила о своих повреждениях, а я только бессильно выругался, когда после долгих извиваний вместо того, чтобы выползти на свободу, ткнулся макушкой в какой-то препятствие.
   Вдруг давящий на спину груз стал легче, а потом и вовсе пропал. Я быстро перевернулся на бок и увидел, что один из тех незнакомцев, без усилий откидывает ветку подальше. Мы посмотрели друг на друга, и в его взгляде не было даже намека на дружелюбие.
   - Спасибо, - пробормотал я, осторожно поднимаясь на ноги.
   Он кивнул и отправился дальше, осматривая по пути завалы.
   Если раньше тут идти было легко - тропинка и даже колея, по которой, видимо, частенько ездили автомобили, делали поход приятной прогулкой, то сейчас все перегородили ветки, рухнувшие деревья и вместо тропинки я видел перед собой только темную зелень : листьев, порванных лиан, папоротников. Вокруг встревожено жужжали насекомые, но укусить даже не пытались. Я осторожно перебрался через первый завал и тут же уперся в следующий.
   Берта я увидел почти сразу - он помогал ребятам из новой группы раскидывать ветки. Рядом собирались люди. Их было так мало.
  

***

   В тот раз, к сожалению, не всем повезло. Некоторые так и остались там, где их накрыло взрывной волной. Но Берт считал, что мы легко отделались. А я молчал о том, что полторы сотни, добравшихся до первого городка - это не тысяча, которая должна была бы до него доехать, если бы... Если бы кто-то раньше об этом позаботился? Или Родриго был бы более убедительным? Или жители больше ценили жизнь?
   Не сказал бы, что легко мы отделались, но толку сейчас кого-то в этом убеждать - пустые слова, мать их - это всего лишь пустые слова. Хотя... если бы слова Родриго были бы более...
   - Теперь нам придется на время распрощаться, - сказал Берт.
   - Но тут же вообще ничего нет, - я обглядывал городок, который, скорее, можно было бы назвать деревней, окруженный с одной стороны лесом, а с другой водой.
   Берт пожал плечами.
   - Тут есть мелкая работа, тут не нужны документы и деньги, есть какая-то еда. Справятся. Главное - они живы, а дальше уж как-нибудь, - и, посмотрев на меня, хмыкнул. - Впрочем, как только доберемся до места, думаю, сумеем достать пару сотен комплектов документов и деньги на переезд. Все-таки, мне нравился наш городок и бросать на середине это дело я не собираюсь. Но им придется подождать.
   - Не боишься оставлять близняшек надолго?
   - Не очень, - признался он. - Не хочу, но, уверен, ничего с ними не случится. Тем более, тут остаются те ребята. Прикроют, если что.
   Он про ночников. Они держатся всегда особняком, как один - молчаливые, слова из них не вытянешь, но помогают с готовностью. На расспросы отвечают общими, почти ничего не значащими фразами, но никогда не грубят.
   - Привыкнут, - сказал на это Берт. Он им почему-то доверяет.
  

Пролог

  
   Три года спокойной жизни вдали от Тамеля. Два маленьких домика за чертой не самого большого в стране города. Но зато в часах в двух езды от того, где мы провели два не самых скучных года. Итак, два дома. Один - поменьше - мой. Второй - всего в сотне метрах - Риши и Берта.
   Три года очень спокойной жизни. Вот сейчас я, знаю, я пойду в гости к Берту. Но не просто так, забежать на бутылочку пива, поболтать о новостях, а по очень важному поводу. Карине исполнилось два годика. Уверен, подъедет и Сашка, который предпочел остаться в городе - там работа под боком. Братишка вчера вернулся из очередной поездки к родным местам. Ему нравится раз в два-три месяца мотаться туда. Меня бы это утомляло, наверное.
   Подарки - эта та традиция, которая не прижилась в Тамеле, просто потому, что дарить там было нечего. Кроме себя и компании. Зато теперь есть возможность оторваться. Традиционный тут большой мягкий медведь показался мне слишком примитивным подарком, да и Каринка до безумия любит каких-то монстров - и чем уродливее, тем больше любит. Поэтому я приобрел яркого сине-зеленого крокодила, метра три длинной.
   Взвалив подарок на плечо, я по тропинке между еще тоненькими деревцами, прошел до Бертова дома. и у самого порога меня остановил настойчивый гудок.
   Я оглянулся. Из машины вылезал Сашка, я приветственно взмахнул свободной рукой и, поправив сползающего с плеча крокодила, поспешил к знакомой двери.
   Но еще один гудок заставил снова обернуться.
   Рядом с Сашкой стоял... я присмотрелся. Родриго. И с заднего сидения вылезали еще двое знакомых ... старых знакомых, тамельских.
   Рядом открылась дверь. Свист над ухом меня почти оглушил.
   - Эй! - крикнул Берт. - Вы чертовски вовремя!
   - Знаю. Это было не сложно, - заходя во двор, откликнулся Родриго. - С Сашкиной помощью - так и вообще раз плюнуть.
   День рождения прошел прекрасно.
  
   А через год по соседству с нашими двумя домиками уже начали отстраиваться соседи. Говорили, что это только начало. В конце-концов, куда нам торопиться?
   Люди прибывали, и не все были мне знакомы, но все были из Тамеля. Незнакомцы отличались от наших, но они готовы жить рядом и мы, думаю, легко найдем общий язык. Не могут друг друга не понять люди, которые хотят простого спокойствия.
  
  
  
  
  
   ЗЫ. Я честно надеялась обойтись одной книгой. Но лучше разделю. Просто чешутся руки переделать и закончить это распи%;N&во , под названием Последние - а то висят на совести булыжником, спокойно думать не дают. Зато потом, во втором томе оторвусь по-полной. Уже начинаю строить планы... Короче, продолжение будет. И ни один даже третьестепенный герой не будет забыт или брошен. Зуб даю.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"