Афанасьев Александр : другие произведения.

У кладезя бездны

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Шестая часть Бремени Империи - У кладезя бездны


   "Пятый Ангел вострубил, и я увидел звезду, падшую с неба на землю, и дан был ей ключ от кладязя бездны. Она отворила кладязь бездны, и вышел дым из кладязя, как дым из большой печи; и помрачилось солнце и воздух от дыма из кладязя. И из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы. И сказано было ей, чтобы не делала вреда траве земной, и никакой зелени, и никакому дереву, а только одним людям, которые не имеют печати Божией на челах своих. И дано ей было не убивать их, а только мучить пять месяцев; и мучение от нее подобно мучению от скорпиона, когда ужалит человека. В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них. По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну; и на головах у ней - как бы венцы, похожие на золотые, лица же ее - как лица человеческие; И волосы у ней - как волосы у женщин, а зубы у ней были как у львов. На ней были брони, как бы брони железные, а шум от крыльев ее - как стук от колесниц, когда множество коней бежит на войну; У ней были хвосты, как у скорпионов, и в хвостах ее были жала; власть же ее была - вредить людям пять месяцев. Царем над собою она имела ангела бездны; имя ему по-еврейски Аваддон, а по-гречески Аполлион. Одно горе пришло; вот, идут за ним еще два горя. Шестой Ангел вострубил, и я услышал один голос от четырех рогов золотого жертвенника, стоящего пред Богом, Говоривший шестому Ангелу, имевшему трубу: освободи четырех Ангелов, связанных при великой реке Евфрате. И освобождены были четыре Ангела, приготовленные на день и час, и месяц и год, для того чтобы умертвить третью часть людей. Число конного войска было две тьмы тем; и я слышал число его. Так видел я в видении коней и на них всадников, которые имели на себе брони огненные, гиацинтовые и серные; головы у коней - как головы у львов, и изо рта их выходил огонь, дым и сера. От этих трех язв - от огня, дыма и серы, выходящих изо рта их, - умерла третья часть людей; Ибо сила коней заключалась во рту их и в хвостах их; а хвосты их были подобны змеям и имели головы, и ими они вредили. Прочие же люди, которые не умерли от этих язв, не раскаялись в делах рук своих, так чтобы не поклоняться бесам и золотым, серебряным, медным, каменным и деревянным идолам, которые не могут ни видеть, ни слышать, ни ходить. И не раскаялись они в убийствах своих, ни в чародействах своих, ни в блудодеянии своем, ни в воровстве своем".
  

Откровение 9:1-21

  
   У кладезя бездны
   Бремя Империи - 5
  
   Картинки из прошлого
   Лето 2004 года
   Итальянское Сомали
   Дорога на Доло Одо
  
   Ослепительно-желтое, застывшее в зените солнце било наотмашь, заливая иссушенную, много недель не знавшую дождя землю палящим, нестерпимым зноем. Разрушенные оросительные каналы больше не могли принести влагу на эту исстрадавшуюся землю, и она покрылась трещинами, как лицо много и тяжело жившего человека - морщинами. Температура в тени была сорок с лишним, а на солнце - едва ли не все шестьдесят, тень в этих забытых Богом краях была роскошью, равно как и вода, которую продавали на вес торговцы у дороги из грязных, двухсотлитровых бочек. Свежий воздух с океана сюда уже не дотягивался, жар был сухой, даже - иссушающий и здесь невозможно было не то, что жить - существовать.
   Мира здесь не было. Жизни здесь не было. Но люди... люди здесь были.
   Целые колонны людей выходили из Могадишо, из проклятого и забытого Богом Могадишо, из еще более разрушенного Байдоа, города на половине пути между Могадишо и абиссинской границей. Каждый преодолевал этот путь, как ему позволяли его финансовые возможности. Кто-то - покупали билет на автобус, старую, разрисованную развалину шестидесятых годов, без кондиционера, но зато с огромным багажником на крыше, на котором можно было уместить груз размером с сам автобус. Некоторые - самые богатые - ехали на своих пикапах и грузовиках - хотя бензин в последнее время сильно вздорожал и он не всегда был на бензоколонках. Некоторые - шли за своими стадами скота, которые они гнали к границе чтобы там продать, они ехали на мулах и ослах, этих маленьких мохнатых грузовичках, которые несли хозяина, везли свой груз в переметных сумах - хурджинах или даже были впряжены в телегу - одноколку*. Некоторые гнали быков и коров - худые, красно-бурого цвета, длиннорогие африканские быки и коровы, истинное богатство этих мест. Наконец, те, кому совсем не повезло в жизни - шли пешком, затрачивая на этот путь по несколько дней, перемещаясь в основном ночью, а днем отсиживаясь в ужасных лагерях у дороги, состоящих из нор в земле, самодельных жилищ из картонных коробок и ржавого железа. Этим, последним - чаще всего не везло в дороге, они умирали под беспощадным африканским солнцем, и никто кроме природы не заботился о том, чтобы похоронить их тела по христианскому или какому-либо другому обычаю. В последнее время возле этой дороги, развелось много грифов - так земля заботилась о чистоте своей. Голенастые, ободранные, лысые грифы лениво перелетали с места на место, с любопытством вглядывались в людской поток, словно размышляя - кто из этих проходящих мимо людей достанется им на обед. Никто не заботился о мертвых, которых просто оттаскивали с дороги - ведь сейчас некому было даже позаботиться о живых...
   В числе тех, кто шел сейчас к городу Доло Одо и рискнул идти днем, несмотря на жару - шел один человек. Среднего роста, он был одет так, как были одеты большинство жителей этих мест. Закрывающая ноги длинная полотняная юбка макави, сандалии, вырезанные из лысых автомобильных шин, длинная белая рубаха, свободная и ничем не подпоясанная и что-то типа тюрбана на голове, только повязанного не так, как предписывают нормы ислама. Но спокойно идущий вслед за тремя своими мулами и стадом коз человек и не был правоверным. Он был европейцем, но европейцем нетипичным. Внешность его - представляла долгий продукт смешения европейской, арабской и негритянской кровей, такие люди встречаются на побережье Средиземного моря. Темная, намного темнее, чем у европейцев, оливкового цвета кожа, короткие, курчавые волосы, которые сейчас не были видны под тюрбаном, черные, блестящие как оливы глаза, пухлые губы. Руки его - мозолистые, покрытые трещинами - выдавали в нем рабочего человека, а настороженный взгляд, который этот человек то и дело бросал по сторонам, чтобы понять, не угрожает ли что-нибудь его животным его товару - и человека осторожного. Никто не знал этого человека, и никому из идущих и едущих по сильно разбитой и давно не ремонтировавшейся дороге людей не было до него дела - и ему не было никакого дела ни до кого. Он просто шел к одному ему ведомой цели и гнал свой скот.
   Было видно, что этот человек идет по дороге не первый раз, что он имеет торговлю и торговлю удачную. Мулы, которые везли товар этого человека - выглядели молодыми и крепкими, телеги были достаточно новыми и стояли на больших, ошиненных колесах - правда, шины представляли из себя сплошную полосу резины, натянутой на обод, так дешевле. Каждый мул был впряжен в телегу, на которой был аккуратно привязан товар в больших мешках из-под гуманитарного риса, сильно получивших хождение в последние годы. Товара было много, каждая телега была нагружена так, что груженая - была выше роста взрослого человека. Следом за мулами - плелись, понурив голову и время от времени хватая что-то с дороги козы, штук двадцать. Козы на той стороне стоили не так то дорого, не настолько дорого, чтобы оправдать их перегон - но возможно, этот человек собирался продать коз в Абиссинии для того, чтобы получить за них быры, которые можно там же, по хорошему курсу обменять на настоящие германские рейхсмарки. Это было хорошее помещение капитала, потому что за последние четыре года итальянская лира, имеющая хождение в Сомали обесценилась по отношению к рейхсмарке ровно наполовину, и если раньше за одну рейхсмарку можно было получить двадцать лир - то теперь некоторые менялы уже называли цифру пятьдесят. Германская рейхсмарка была самым надежным помещением капитала в этой части света, точно так же как русский рубль на Востоке и североамериканский доллар в Новом Свете. Поэтому, видя покорно бредущих в караване коз и торговца, длинным пастушьим посохом собирающего отстающих - никто не удивлялся.
   Но те, кто шел в этот день дорогой на Доло Одо - сильно удивились бы, узнав что в мешках есть кое-что еще помимо тканей на продажу. В мешках, тщательно завернутое лежало оружие, причем такое оружие стоило намного больше коз, тканей и даже, наверное, если считать вместе с ценой самих мулов с телегами. В одном из мешков, тщательно упакованная в полужесткий чехол лежала M70SSRS silent sniper rifle system. Снайперская винтовка специального назначения, широко использовавшаяся североамериканскими снайперами во время второй тихоокеанской войны, в одном проклятом Богом и людьми месте под названием ЗАПТОЗ, западная часть тихоокеанской зоны. Она стреляла специальными патронами, состоявшими из гильзы триста тридцать восьмого калибра с развальцованным дульцем, в которую была вставлена тяжелая пуля .458WinMag, используемая в африканских штуцерах. Получившееся оружие не обладало достаточной дальностью боя - двести, максимум триста метров у опытного, знакомого именно с этой редкой винтовкой стрелка - но зато оно было совершенно бесшумным, точным и обладало сокрушительной мощью. Выстрел из этой винтовки не походил даже на хлопок в ладоши, глушитель был очень мощный, интегрированный, на всю длину ствола, винтовка перезаряжалась болтовым затвором, и, соответственно, не было звука срабатывающей автоматики, пуля была дозвуковая. Если, к примеру, в тире отойти шагов на десять и повернуться спиной - то ты не всегда различишь, произведен выстрел из этой винтовки или нет, едва слышный шум вентиляции заглушает его. А вот действие этой винтовки было сокрушительным: пуля весом в пятьсот гран при попадании в голову часто вышибала все мозги, при попадании в конечность - отрывала ее. Четыреста пятьдесят восьмой калибр был чрезвычайно популярен у охотников на львов - а эти ребята знали, что делали, когда выбирали оружие, потому что от этого зависела их жизнь. Впрочем, и идущий к абиссинской границе торговец знал, что делает - потому что его цель была не менее опасна, чем лев, наверное, даже более опасна и его жизнь - тоже всецело зависела от его оружия...
   В другом мешке с тканями лежала снайперская винтовка для стрельбы на дальние и сверхдальние дистанции. Это была Arms Tech TTR-50, одна из немногих в мире снайперских винтовок, которые можно в разобранном виде положить в пехотный "дей-пак"** и из которой - собранной, разумеется - можно было поразить цель с расстояния тысяча пятьсот метров. Сделанная на основе широко известной североамериканской McMillan, она была разобрана и тщательно упакована в полужесткий кейс вместе с десятью патронами 50-1005 североамериканской фирмы TTI Armory, снаряженными пулями Hornady A-Max 750, и эти патроны были больше произведениями искусства, нежели обычными патронами. По основному плану операции - расстояние до цели при стрельбе должно было составлять ровно сто семьдесят метров - но могло быть всякое, мало какой план выдерживает столкновение с жестокой реальностью - и торговец был к этому готов.
   Наконец, в третьем бауле с тканями - лежало оружие ближнего боя, которое пригодится, если все пойдет кувырком - совсем кувырком. Это был австро-венгерский Steyr TMP46 под германский патрон 4,6*30 - оружие ближнего боя, в последнее время завоевавшее большую популярность в мире, потому что оно позволяло стрелять автоматическим огнем с одной руки, пробивая каски и полицейские (и легкие армейские) бронежилеты. К этому пистолету-пулемету, который должен был пригодиться, если придется с боем вырываться из города - был полный набор: восемь магазинов на сорок патронов каждый и два - на пятьдесят два, швейцарский глушитель от Brugger&Thomet, намного более компактный, чем штатный и не уступающий в эффективности, прицел ACOG 2,0 и лазерный прицел, совмещенный с фонарем от SureFire. К этому - еще и прилагался компактный ночной прицел от Schmidt&Bender из комплекта поставки римского пистолета - пулемета. Такое оружие должно было пригодиться и в том случае, если придется, к примеру - штурмовать помещение, где на ночь остановился объект или контейнер на рынке.
   Человек в сандалиях из автомобильной покрышки шел не спеша, зная, что если уж ты вышел в жару - торопиться не надо, и не надо торопить своих животных, потому что при быстрых движениях, при приложении усилий ты начинаешь потеть намного сильнее, и теряешь жидкость с потом. А жидкость здесь, любая жидкость - это все.
   Примерно в одиннадцать часов дня по местному времени, человек взглянул на сочащееся нестерпимым зноем небо и решил, что на сегодня с него - достаточно. Он выбрал для того, чтобы остановиться небольшой участок земли, где раньше было орошаемое поле, а теперь - только высохшая земля - козы все равно найдет здесь пропитание, козы могут питаться даже объедками, которые они подбирают с дороги и листьями, которые они добывают себе, забираясь на деревья. У торговца водой он купил два больших бутыля воды, по девятнадцать литров каждый - технической воды, конечно - но сам пить почти и не стал, только смочил губы и сделал три небольших глотка. Остальную воду он отдал тяжело дышащим животным - мулам и козам, которых он согнал с дороги. Коз он отпустил попастись - все равно никуда не денутся, придут, мулов уложил, спутал им ноги и немного покормил тем, что было в одном из мешков - было видно, что этот человек родом из крестьян и привык заботиться о своих животных. Только после этого - человек залез под одну из телег, чтобы спастись от солнца и моментально забылся тяжелым, тревожным и чутким сном едва его голова коснулась земли...
  
   * Одна ось
   ** небольшой рюкзак. Он так называется, потому что в него можно положить все, что нужно для однодневного пребывания за пределами военной базы.
  
   Итальянское Сомали
   Окраина Могадишо, район Каараан
   Разведцентр ВМФ Италии
   Тот же день...
  
   Маленький караван, упрямо бредущий под палящим солнцем к абиссинской границе - был отчетливо виден на черно-белом экране монитора, установленного в одном неприметном здании на окраине Могадишо, где раньше был запасной корпункт РАИ - государственной компании "Радио и Телевидение Италии". Во время мятежа - именно через эти места проходил путь отступления мятежных солдат колониальной армии - и туземцы естественно унесли все, что, как им показалось, имело хоть какую-то ценность. Потом это все - продавали на рынках по всему северу Африки, причем продавцы на вопрос, для чего это нужно - не могли ответить внятно. Но Африка - есть Африка, тот же телевизор, пусть и с пробитым экраном - часто можно встретить в краале с поставленной внутри фигуркой какого-нибудь туземного божка...
   С утра сломался кондиционер - опять! - и мастера не прислали до сих пор, а местные умельцы хоть и могли теоретически его починить своими руками - у них не было запасных частей, чтобы сделать это. Моментально забыв военный устав, требующий на боевом посту находиться по уставной форме одежды, операторы систем разделись по пояс, а потом кое-кто - и до трусов, и так и работали, поминая Деву Марию и проклиная местный климат. Они были достаточно опытными, чтобы не пить холодную минералку - вместо этого они пили бедуинский чай с жиром и солью, горячий, чтобы поддерживать тепловой баланс в организме и компенсировать потерю солей с потом. Помогало мало - на телах проступал пот, собирался каплями, скатывался на пол - кто-то набросил на плечи полотенце, чтобы впитывало, потому что капли пота на коже сами по себе вызывают достаточно неприятные ощущения и отвлекают - а кое-кто и на это плюнул, мол хуже уже не будет. Летний день еще не вошел в свой апогей - а в центре прослушивания, принадлежащем военно-морской разведке Италии уже пахло как в конюшне, натужно работали вентиляторы компьютерных систем, а один из компьютеров уже не выдержал теплового удара, и его пришлось срочно менять запасным блоком. В раскаленной тишине лишь натужно ныли вентиляторы, слышалось тяжелое дыхание людей, да орал где-то, за раскрытым напаспашку окном осел...
   В Библии сказано: ищите и обрящете, молитесь - и будет дано вам. В конце концов, до Господа дошли молитвы и этих, запертых в раскаленной комнате невольников приказа: неприметный, но хорошо бронированный ФИАТ Крома затормозил у здания бывшего корпункта и два человека скорым шагом направились к зданию, стараясь быстрее найти убежище от солнца, расстреливающего любого кто посмел показаться в этот час на улице прямой наводкой. Для того, чтобы скрыться в здании, один из мужчин - высокий, с проседью в волосах, сильно похожий на актера Микеле Плачидо, исполнившего роль честного и неподкупного комиссара Каттани в криминальном сериале Спрут - вначале набрал на клавиатуре у двери шестнадцатизначный код допуска, потом - был вынужден пройти и сканирование сетчатки глаза в бронированном тамбуре на входе под бдительным взором охранявших здание автоматчиков. Человек, который прибыл с ним сканирования не проходил - ему выдали гостевой значок и седой повел его вверх - он был единственный из всего персонала военно-морского разведцентра, который имел право приводить сюда посторонних без записи и без предварительной контрразведывательной проверки. Обычно этим пользовались, если надо было временно спрятать агента, чтобы потом вывезти его в Италию - но сейчас вместе с директором разведцентра Массимо Манфреди был всего лишь знакомый техник по ремонту кондиционеров и холодильного оборудования. Все дело было в том, что у здания была централизованная система кондиционирования, и ее поломка означала, что заживо поджариваться придется во всем здании, в том числе и директору в его кабинете. Директор Манфреди не раз и не два подавал заявку на выделение средств на покупку запасного кондиционера, но ему неизменно отказывали - нет денег.
   Кондиционер располагался в подвале и представлял собой большую, размером с два двухкамерных холодильника машину, призванную обеспечивать холодным воздухом все здание. От него отходили большие воздуховоды, которые уходили в стену и дальше уже, разводкой, по всем кабинетам. Машина стояла без работы, на панели - светились красные огоньки.
   - Вот... Дева Мария, только побыстрее, у нас тут оборудование
   - Минутку, синьор... О, да у вас тут засор!
   - Засор?!
   - Он самый. В заборную трубу какая-то дрянь попала. Или фильтр сломался. У вас я смотрю он совсем старый, Вентерро. Надо бы поменять.
   - Нам денег на запасной не дают, какое тут менять? Это надолго?
   - Полчаса, синьор. Не меньше.
   - Прошу, побыстрее. И как только закончите - дайте знать. Вон там - красная кнопка.
   - Непременно, синьор.
   Оставив мастера одного в подвальном помещении, директор Манфреди ринулся наверх - проходила операция чрезвычайной важности и он вообще не должен был отлучаться из здания ни на секунду.
   Итальянская разведка, несмотря на свою долгую историю, особыми достижениями похвастаться не могла, а вот провалов у нее было достаточно. Все дело было в том, что итальянцы, люди открытые, экспрессивные и не слишком то задумывающиеся о будущем - совершено не подходили для разведдеятельности. Не было в них ни цинизма и хладнокровной подлости англичан, ни византийского коварства и предусмотрительности русских, ни упорства, педантизма и методичности немцев. Хуже итальянцев были только североамериканцы - но они то имели возможность комплектовать свои разведструктуры из мигрантов. А итальянцы так и оставались итальянцами, и в разведке тоже.
   Если бы затурканный, с плавящимися от жары мозгами директор Манфреди вспомнил про наличие инструкции и позвал в подвал охранника, чтобы тот наблюдал за мастером - не произошло бы того, что произошло. А произошло вот что - ремонтируя холодильный аппарат, который кое-кто из сотрудников центра сознательно испортил, мастер умудрился, несмотря на наличие следящей камеры, незаметно просунуть в воздуховод подслушивающее устройство размером с фотоаппарат. Оно намертво приклеилось там к трубе и активировалось. Выходящие в каждый кабинет воздуховоды, ничем не экранированные - отличные каналы не только для воздуха - но и для звуков, которые будет записывать этот аппарат. Питание у этого аппарата - от электричества, а электричество образуется с помощью специального двигателя, постоянно подзаряжающегося от мелко вибрации трубы. То, что звук идет потоком из всех кабинетов разом, равно как и на порядок более сильный шум компрессора - значения не имеют, современная компьютерная техника позволяет и отфильтровать сильные шумы и разделить звуковые потоки. Записывая звук потоком, это устройство автоматически сжимало его и сбрасывало на гораздо более мощный терминал, размером со швейную машинку, расположенный в небольшой лавке в восьмистах метрах от разведцентра. Конечно, здание разведывательного центра было защищено аппаратурой - генераторами белого шума и тому подобными средствами - но на время обмена информацией с Римом некоторые частоты разблокировали, и вот именно по ним шпионская аппаратура передавала информацию, маскируясь под легальную систему связи центра. Тот, кто это все продумал - отлично знал и частоты и процедуры связи и систему защиты этого и другого центров от радиоэлектронного проникновения. Знал он и многое другое...
  
   Директор разведцентра - только итальянцы додумались назвать такую должность директорской - поднялся наверх так быстро, как только это позволяло его состояние. Белая "колониальная" рубашка с коротким рукавом была не просто пропитана потом - ее было хоть выжимай, в коридоре было душно, в глазах какая-то рябь от жары. Что-то в этом году лето - совсем безумное...
   - Синьоры... - сказал "иль диретторе", директор, входя в главный оперативный зал - что у нас происходит? Какие новости от Паломника?
   - Синьор директор, Паломник в настоящее время отдыхает. Идет с опережением графика, примерно на три часа.
   - Очень, очень хорошо. Дайте изображения.
   Директор был человеком еще старой закалки, и если молодежи достаточно было просмотреть видеоролик - то старому поколению разведчиков подавай изображения - отпечатанные на фотобумаге снимки местности. Директору дали пачку изображений, свежих, только что отпечатанных, еще даже влажных - и он, усевшись за стол начал просматривать их, сначала невооруженным глазом, потом - с помощью старой книжной лупы в бронзовой оправе, отхлебывая горячий чай из кем-то заботливо поставленной на стол кружки. Изображения были сделаны разведывательным беспилотником MQ-1 Predator, изготовленным по лицензии компанией Alenia и принадлежащим Королевскому ВМФ Италии.
   На четком, черно-белом изображении давался сначала обзорный план местности, затем - снимки наиболее важных опорных точек, затем - снимки телег, составленных друг рядом с другом, лежащих мулов и разбредшихся в поисках хоть какого-то пропитания коз. Земля на снимке была темной, глинистой, потрескавшейся - директор знал, что если комок такой земли взять в руки - она рассыплется в тяжелую, жирную, пачкающую пальцы пыль. Если же такую землю удобрить и подвести к ней воду - урожай можно снимать четыре раза в год...
   - Он под телегами?
   - Да, синьор директор. Отдыхает в тени от солнца. Наверное, спит.
   - Выносливый малый.
   - Да, синьор директор.
   Директор разведцентра отложил в сторону снимки, положил принесенную из дома лупу в ящик стола. Он был итальянцем - но он был местным, родился здесь и еще помнил, какой была эта земля до того, как ее овеял черный морок межплеменной войны и мятежа. Широкие, утопающие в зелени улицы, фонтаны, пересвистывающиеся гудками тепловозы - они везли разгруженное в порту вглубь континента прямо через весь город. Его отец одно время возглавлял здесь местное отделение торгово-промышленной палаты - более чем влиятельного объединения промышленников Италии. Директор знал, что до мятежа - обсуждались планы создать здесь свободную экономическую зону, резко снизить налоги по сравнению с Италией и нефтяной Триполитанией и, привлекая дешевую рабочую силу из той же Абиссинии добиться того, чего добились русские на Ближнем Востоке. Господи... где это все, где фонтаны на площадях и перемигивание реклам над белоснежными махинами отелей для туристов. Как же они дожились то до такого?
   В этот момент - что-то едва слышно зашумело - и словно ветерок пронесся по комнате, сначала горячий - но с каждой минутой все более и более холодный.
   - Слава Деве Марии...
   - О господи, заработал... Заработал...
   Директор разведцентра встал, подошел к шредеру - он тоже был старым и когда его запускали - работал с таким звуком, как бормашина, которой сверлят зубы. Скормил ему распечатанные фотографии одну за другой, наблюдая за тем, как они превращаются в труху...
   - Где? - спросил он
   - На балконе, сэр.
   Когда-то давно, еще до того как здесь поселилась РАИ - это здание строили как небольшой отель, но так и не смогли продать. Балконы же остались, просторные, увитые высохшим плющом. Сейчас на балконе, в неизвестно откуда тут взявшемся пляжном шезлонге лежал мужчина, на котором из одежды - были одни белые плавки. Среднего роста, от тридцати до сорока, ближе к тридцати, черные, коротко стриженные волосы, настойчивый взгляд сердцееда. Если одеть его как туриста то он ничем не будет выделяться в толпе в любом средиземноморском городе, но сейчас, когда он лежал в одних трусах, было видно, что все его тело состоит из мускулов, крепких, как перевитые стальные тросы. В отличие от обычных моряков - на коже этого человека был только загар и ни одной татуировки. Понимающие люди по этому обстоятельству - все моряки обычно разрисованы татуировками - могли определить его место службы - Дечима МАС, десятая катерная флотилия, подразделение боевых пловцов. Это и в самом деле было так - в шезлонге, развалившись на жаре как большой кот, лежал стремительно продвигающийся по служебной лестнице сapitano di fregata Мануэле Кантарелла, сын Джузеппе "Джо" Кантареллы, бывшего посла Итальянского королевства при дворе Его императорского Величества, Императора Российского, пожизненного сенатора и правого консерватора, одного из руководителей блока "Единая Италия", состоящего из центристских и правоконсервативных партий. Пока что они не были у власти - в Италии традиционно популярны христианские демократы, которых не было в этом блоке, популярны и левые партии - особенно на нищем, сельскохозяйственном юге. Но все - к тому шло да и сам статус пожизненного сенатора давал возможность способствовать карьере сына.
   Директор, формально выше по должности, чем просто прикомандированный офицер, не знал как себя вести с этим наглецом, которому едва тридцать исполнилось. Парень был силен как бык и он осознавал свою силу - не политическую, а чисто физическую силу. Физически сильные люди становятся либо добрыми, либо наоборот жесткими и наглыми, так вот капитан фрегата Кантарелла относился ко второй категории. Полное отсутствие чинопочитания, взгляд с наглинкой... он и не скрывал особо для чего приехал. Примазаться к успешно проведенной операции и продвинуться за счет этого по службе.
   - Ваш человек опережает график... - сказал директор, сам не зная, что еще сказать.
   Капитан фрегата - почти предельная должность в талии для морского спецназа - лениво открыл один глаз.
   - Он отстает. Он должен был идти весь день.
   - Это невозможно. При такой то погоде.
   - Это возможно. Если вы не можете этого - то мои люди могут и не такое. Думаю, за Паломника нет нужды беспокоиться. Все отлично...
  
   Итальянское Сомали
   Пограничная зона, район города Доло Одо
   Сомалийско-абиссинская граница
   На следующий день
  
   Человек, проходящий в материалах операции "Львиная грива" как Паломник - поднялся примерно в восемнадцать часов по местному времени, когда солнце - уже клонилось к закату, и не было так жарко. Солнце и в самом деле - падало в горы, громоздящиеся далеко - далеко на западе, цвет земли под ногами из светло-желтого стал темно-коричневым - так удивительны здесь были закаты. По дороге, которая была примерно в полукилометре от того места, где он встал на дневку - шумно шли машины, трещали туки - трехколесные мотороллеры и мини-грузовички Пьяджо, линию по производству которых когда то передали из Италии сюда. Все было как всегда.
   Человек посмотрел на небо, синее - но уже не выцветшее, а темнеющее, сделал рукой странный знак. Потом, покрикивая, начал собирать своих коз.
   Козы пришли быстро - они не убегали от человека, потому что у человека была вода, а сами козы - воду добыть нее могли. Тяжело дыша, на ноги поднимались мулы, тянулись к человеческой руке шершавыми носами. Человек споил мулам и козам остатки воды, сам сделал те же три глотка. Мулам еще он скормил по небольшому комку каменистой соли - человек заботился о животных и мог ожидать того, что в пункт назначения они придут живыми и в товарном виде, и их удастся хорошо продать. Паломник бы опытным и предусмотрительным...
   Построив свой маленький караван в походную колонну, человек продолжил свой путь на запад. Ему нужно было идти всю ночь...
  
   За час до рассвета - человек подошел к абиссинской границе. Первый этап операции "Львиная грива" вот-вот должен был завершиться...
   Пограничный переход в районе абиссинского города Доло Одо был сам по себе достоин подробного описания. В этом районе было два абиссинских города - Доло Одо и Мандерра, дорога между ними шла почти параллельно границе, у самого подножья горных хребтов - а потом резко уходила вглубь Абиссинии. Оба эти города стояли у самой границы - если Мандерра стояла примерно в километре, то Доло Одо на самой границе, граница между Сомали и Абиссинией проходила как раз по границе города и жители города Доло Одо каждый день по утрам переходили границу торговать на рынок на сомалийской стороне, а вечером - возвращались обратно.
   От самой границы, на несколько километров - протянулся лагерь беженцев, плавно переходящий в рынок, снабжаемый с территории Абиссинии. Лагерь не успокаивался ни днем ни ночью, когда ты ночью подходил к нему по дороге, то слышал лай собак, тощих, с выпирающими костями злобных, охраняющих скудные пожитки и питающихся чем попало, рокот дизелей большегрузов, устраивающихся на стоянке чтобы утром перейти границу, иногда и выстрелы. Ночью в пустыне становилось холодно, в этих местах перепады температуры от дня к ночи очень резкие - и поэтому в разных местах лагеря горели костры, разожженные в порожних двухсот литровых бочках из-под солярки, пустых, конечно. Зимой около них грелись, летом - готовили, они горели день и ночь, потому что разжигать - было нечем. Запах был просто омерзительный - здесь только ночью жило пятьдесят - семьдесят тысяч человек, а днем - с учетом торговцев, водителей и оптовиков - накапливалось до четверти миллиона. Однажды, стоящим с той стороны границы немцам надоело дышать удушливым смрадом, они пригнали экскаваторы и выкопали несколько длинных и глубоких ям, в которые можно было оправляться, накрыли их досками с дырами. Ямы давно были переполнены, выкопать новые негры так и не смогли. Мухи, смрад, приторный запах хлорки, которой здесь щедро пользовались люди из гуманитарных организаций сливались в просто омерзительный, выворачивающий наизнанку запах, к которому можно было только привыкнуть...
   Паломник подошел со своими животными к самому краю лагеря, посветил фонариком. Место было... чтобы простоять до рассвета, когда откроют границу... до рассвета времени оставалось час, до того как откроют границу - два и еще полчаса пограничники будут работать только в одном направлении, пропуская из Абиссинии в Сомали. После чего - пройдет и он...
   У Паломника не было собаки, чтобы охранять коз, поэтому он достал несколько длинных отрезков веревки и привязал своих коз к телегам, на которых мулы везли товары на продажу. Козы недовольно мекали, но не пытались вырваться, доверяя человеку. Привязав коз - в лагере беженцев их, несомненно, украли бы - Паломник начал обходить свой маленький караван по кругу, не смыкая глаз и дожидаясь рассвета.
  
   Рассвет наступил скоро...
   Он приходил с востока, со стороны океана, и поднимающееся из пучины солнце сначала осветило кроваво-красным горизонт - это выглядело как нанесенная мечом рана, было очень красиво. Потом - поднимающееся солнце высветило горы вдали, за западе, они были как и земля - кроваво красными в этом свете, будто состояли из глины, а не из горной породы. Потом - ослепительно белый шар показался над линией горизонта - и его лучи высветили то вавилонское столпотворение, в которое давным-давно превратился город Доло Одо и его окрестности. Словно приветствуя солнце, в лагере взревел осел - и лагерь начал просыпаться...
   Перед тем, кто пришел сюда, возникала дилемма: где продать свой товар, перед границей или после нее. Перед границей - покупателей меньше, к тому же за товар тебе дадут лиры, а если попросить абиссинские быры или рейхсмарки, не говоря уж о самой надежной валюте Африки - золотые крюгеррэнды Бурской конфедерации* - то с тобой расплатятся по самому невыгодному курсу. Если ты хочешь продать товар на той стороне в одной из лавок или на той части рынка, что располагается на абиссинской стороне - тебе придется длительное время ждать очереди на проход, а потом договариваться с таможенниками сразу двух государств. И естественно - платить дань. Взятками это не называлось, если вы посещали любое правительственное учреждение в странах Африки - там вы могли видеть плакат на стене, на котором армейский сапог давил змею с деньгами в зубах, а над ним было написано "искореним ядовитую гадину коррупции". Но коррупция была, эти плакаты скорее подтверждали то, что и здесь, в этом правительственном учреждении - тоже можно договориться. В арабских странах северной Африки, таких как Марокко, это называлось "бакшищ", а во всех остальных - подарок. Хитрые как лисы африканцы и на границе делали бизнес: бизнес тех, кто скупал по дешевке товар с сомалийской стороны границы или тех, кто приходил торговать со стороны абиссинской заключался в том, что на пограничном посту мог стоять его соплеменник или родственник, и если с других он брал деньги - то с этого человека он деньги не брал, расходились по-семейному. Не любившие коррупцию немцы, заправлявшие в Абиссинии почти в открытую, часто меняли подразделения солдат на границе и вместе с ними - кочевали племена: как только кто-то из соплеменников вставал на границе - несколько десятков мужчин из этого племени бросали работу, ремесло и шли торговать. Воистину - Африку можно было завоевать, но нельзя было покорить: Африка всегда оставалась Африкой.
   Как только солнце осветило скопище людей - началось движение. Кто-то, с плошками в руках шел, чтобы занять место в очереди за гуманитарной помощью, которую должны были повезти через границу часов в десять. Кто-то - заводил свою машину, чтобы занять место в очереди на дороге к пропускному пункту - в этой очереди вперемешку стояли люди, ослы, верблюды, мулы, лошади и грузовые автомобили, в основном ФИАТы триполитанской сборки**. Шустрые мальчишки сновали вдоль выстраивающейся линии в поисках желающих заплатить за то, чтобы быстрее пройти границу - это были родственники таможенников, которые сегодня стояли на посту: зарабатывать надо было всем. Здесь были самые разные люди - но сомалийцев отличить от абиссинцев было очень легко: у сомалийцев типично негроидные лица, а у абиссинцев лица намного тоньше, губы тонкие, скулы не так выделяются, лица более вытянутые, чем круглые, носы не картошкой - многие абиссинцы походили на европейцев, только с черной кожей. Паломнику не нужно было скрывать за куфией, арабским платком кто он есть на самом деле. В тридцатых и сороковых годах, когда в Италии боролись с малоземельем и мафией - сюда переселили немало итальянцев с бедного юга страны и с острова Сицилия, на котором вообще-то жили не итальянцы, а отдельный народ, продукт длительного скрещивания итальянцев, испанцев, арабов и даже негров. Селили их как раз у границы - и многие негры, не слишком то сведущие в европейских делах и по привычке пытавшиеся грабить и убивать чужаков на их землях - узнали, что такое omerta и кровная месть. Для местных это было дико, а учитывая зловещую целеустремленность пришлых - еще и жутко, поэтому крестьян переселенцев научились уважать и бояться. Паломник был тем, кем он и был - потомков крестьян с острова Силиция, переселившихся сюда, встроившимся в местную жизнь, сильно загоревшим на солнце, говорящим по-итальянски, но знающим несколько слов из местных диалектов. Короче говоря - человеком, которого не стоит опасаться - но и лезть к которому не стоит.
   Паломнику было жарко и животным его - было тоже жарко, он посматривал на мальчишек, снующих взад-вперед на шоссе, проворно вспрыгивающих на высокие подножки машин, хватающих засаленные банкноты. У него были деньги, чтобы оплатить переход - но он знал, что не может этого сделать, потому что так делали водители, везущие по двадцать - тридцать тонн груза, но не торговцы с тремя мулами. Оставалось лишь покорно ждать...
   Время тянулось медленно - как сладкая карамельная нуга, от нечего делать, он поглядывал по сторонам, вслушивался в крики и гомон вокруг, пытаясь выделить знакомые слова среди чудовищного местного диалекта - смеси итальянского, немецкого, сомалийского (сомалики), суахили и Бог знает, чего еще. Люди спорили, торговали, ссорились. Паломник хоть и был европейцем - но он был любознательным и жадно впитывал чужую культуру, культуру страны, в которой ему пришлось провести больше трех месяцев - и месяцы эти, надо сказать, были нелегкими. Он видел африканцев разных - злых, разъяренных, пьяных или обкурившихся бумом, добрых и миролюбивых. Больше всего его поражало терпение африканцев, их особое чувство течения времени, осознание своей ничтожности перед временем и перед Богом. Они как бы говорили - вы можете нас убить, но вы ничто перед временем, и если у вас есть часы - то у нас есть время и рано или поздно, если не мы, то наши дети, внуки, правнуки изгонят вас с нашей земли и мы будем жить так, как считаем нужным, молиться нашим Богам и радоваться нашему урожаю. Он не понимал только одного - откуда взялась эта ненависть, ненависть глубинная, идущая из самой человеческой души, из самой сути человека - ведь они ничего плохого им не сделали, они сами выбрали этот путь - ненависти, резни и гражданской войны. И та женщина, на которую он сейчас смотрел - завернутая в ярко-красный бубу*** высокая негритянка с лицом рафаэлевой Мадонны, с ребенком, привязанным за спиной и еще одним, играющим в грязи рядом - разве для нее жизнь беженки лучше, чем то, что было до этого? Пусть даже на чужой плантации с самыми рабскими условиями...
   Как бы то ни было - у него была цель. Цель, которую он должен был выследить и хладнокровно уничтожить, нанеся очередной удар в этой слишком затянувшейся войне, удар, который может стать в ней окончательным, а может и не стать. Он не мог отвлекаться по пустякам...
  
   Примерно в тринадцать ноль-ноль по местному очередь дошла и до него - самый пик жары. Он подошел со своими козами и мулами к таможенному посту с сомалийской стороны - большим, грубо сделанным казармам, бетонным заграждениям, разрисованным красными полосами и охраняемым чернокожими наемными солдатами - то, что говорили, будто весь народ Сомали поднялся на борьбу за свободу было отнюдь не так. На посту, конечно же, были и офицеры, итальянские офицеры - но они в такую жестокую жару скрывались в казармах... их долю подчиненные принесут вечером, по окончании смены.
   В отсутствие белых - заправляли черные. Одетые в удобную африканскую форму - шорты и легкая рубашка, тяжелые винтовки - в колониальных войсках в ходу были Беретты-59 - сложены в казарме, у многих только пистолеты, у кого-то и их нет. Основное оружие, для наведения порядка и для демонстрации власти - это короткие, отполированные до блеска долгим употреблением палки - дубинки и шамбоки. Шамбок - страшное африканское оружие, длинный хлыст из кожи гиппопотама, при ударе прорезающий кожу и мясо на полсантиметра - но управляться им могут немногие, поэтому кто не может - носят палки. В основном - это оружие используется для того, чтобы отгонять тех, кто лезет на ту сторону без спроса - рядом полно беженцев, но для них граница закрыта. Карманы на форме оттопыриваются от денег...
   Паломник спокойно дождался своей очереди. К нему подошел молодой, вооруженный пистолетом-пулеметом Беретта-12. Молодой - но именно молодые опаснее всего, они злые и жадные. Надо держать ухо востро.
   - Макасаа?****
   - Макасауги Винченцо - назвал паломник одно из самых распространенных итальянских имен, на которое у него были документы.
   - Хаггии ку ноошахай?*****
   - Могадишо.
   С этими словами Паломник передал таможеннику документы - паспорт, в который было вложено несколько банкнот по сто лир. Таможенник мрачно начал перелистывать паспорт, затертый и потрепанный. Ему что-то не нравилось.
   - Хуб ма сидата?******
   Паломник покачал головой, стараясь не глядеть на молодого таможенника. Он уже понял, с чем имеет дело - ублюдок ловит кайф от власти над белым...
   - Гацмаха садаха маара*******
   Паломник поднял руки, таможенник шагнул к нему - и в этот момент перед глазами как солнце разорвалось. Удар был неожиданным, коротким, точным и сильным, отработанным не один десяток раз -и он его пропустил, реально пропустил, просто не ожидал такого. Паломник упал на колени, ощущая омерзительный вкус желчи во рту.
   Рядом с ним, в бурую дорожную пыль упал его раскрытый паспорт, уже без денег, конечно.
   - Ваад ку махадсан тахай вада шахиянтаада...******** - издевательски произнес таможенник стандартную фразу, которую и сам Паломник произносил много раз. Начищенные сапоги двинулись - он пошел проверять следующих
   Пытаясь восстановить дыхание, Паломник подобрал из грязи свой паспорт, сплюнул на землю ту мерзость, что накопилась во рту. Надо было идти... наверное за это мгновение, он понял об Африке больше, чем за три предыдущих месяца пребывания здесь...
  
   * Самая дорогая валюта мира. Один крюгеррэнд стоил девяносто рублей или больше трехсот долларов. Сто крюгеррэндов стоил хороший автомобиль, за тысячу можно было купить дом с участком.
   ** По виду почти один в один Маз-500, но с тремя и даже четырьмя осями и длинной платформой
   *** Африканская женская одежда, по сути большой кусок ткани, из которого делается что-то вроде одеяния. Надеть правильно бубу - это целое искусство.
   **** Как тебя зовут (сомалика здесь и далее)
   ***** Где ты живешь?
   ****** У тебя есть оружие?
   ******* Руки вверх
   ******** Спасибо за сотрудничество
  
   Разведцентр ВМФ Италии
  
   - Вот ублюдок...
   Директор не отрываясь, смотрел на экран - было отчетливо видно, как Паломник поднимается на ноги, поднимается осторожно, стараясь не упасть. Таможенник - постукивая палкой по сапогу - проверял следующего бедолагу.
   - Стоит только дать африканцу хоть немного власти, синьор директор - и он раздувается так, что вот-вот лопнет - философски заметил оператор.
   - Эти ублюдки делают все, чтобы война никогда не закончилась...
   Резко, отрывисто - звякнул телефон внутренней связи, директор прошел к своему столу, взял трубку
   - На проводе.
   - Синьор директор, пройдите в пузырь - раздался голос Джованни, их связиста и шифровальщика, а заодно и ремонтника компьютеров - на связи Рим...
  
   На связи и в самом деле Рим. Контр-адмирал Бьянкомини, начальник оперативного сектора - так теперь назывался отдел, занимающейся оперативной работой - то есть всей грязью. Убийства, похищение людей, пытки. Сотрудничество с мафией - годах в пятидесятых, убедившись, что мафию невозможно уничтожить, государство вошло с ней в некий тесный симбиоз. Мафиозные сообщества по всему миру служили отличной крышей для итальянской агентуры и с радостью исполняли все виды грязных дел, как для итальянцев, так и для их покровителей североамериканцев. Мафиозные кланы поддерживали преступность на некотором уровне, не допускали разгула самой раздражающей людей уличной преступности - и мелкий цыганский воришка, приехавший обчищать туристов - еще до вечера оказывался выброшенным на городской помойке со сломанными руками. В ответ - государство закрывало глаза на проделки мафии, до тех пор, пока скандал не становился совсем уж неприличным. Если становился, тогда... ничего личного, только бизнес.
   Директор прошел в "пузырь" - так во всех разведцентрах и посольствах мира назывался защищенный от прослушивания переговорный узел. Если в посольствах Империй в ведущих странах переговорный узел часто представлял из себя большой стеклянный (из пластика прозрачного на самом деле, но с виду как стеклянный) прямоугольник, где даже столы и стулья из того же прозрачного пластика, чтобы никто не мог незаметно прикрепить под столешницу подслушивающее устройство - то здесь переговорный центр представлял собой небольшую тесную комнату, без окон, с бронированной дверью и с генератором помех размером с телевизор, стоящий на полу в углу. Стены здесь были сделаны отдельно - поверх обычных стен проложили решетку из медного сплава, по которой был пущен ток - это защищало от несанкционированной передачи изнутри защищенной комнаты, а поверх этого - сделали еще фальшпанели из пластика. Увы - но эта комната - так же требовала кондиционирования, и выход в общую систему кондиционирования здания был и здесь.
   Директор наскоро черкнул свою закорючку в журнале, где отмечались экстренные сеансы связи, принял старую, черную, эбонитовую трубку защищенного от подслушивания аппарата. По инструкции - специалист связи, передав директору трубку, немедленно покинул помещение, закрыв за собой дверь.
   - Синьор контр-адмирал, на связи капитан корабля* Массимо Манфреди - точно по инструкции отрапортовал директор
   - У вас там все нормально? - пророкотал в трубку контр-адмирал
   - Так точно, синьор. Паломник прошел первую часть маршрута. Он уже у цели.
   - А ваш гость?
   - Сегодня я его не видел - Манфреди едва не добавил "И слава Богу". Развязный молодой хлыщ ему не нравился
   - Будьте осторожнее. Помните об ответственности, которая лежит на вас - наверное, девять из десяти начальствующих лиц закончили бы разговор именно такой фразой
   - Так точно, синьор контр-адмирал. Вперед, Италия!
   - Вперед, Италия.
   Связь прервалась...
  
   * Флотское воинское звание, соответствует нашему "капитан первого ранга"
  
   Абиссиния, город Доло Одо
   Сомалийско-абиссинская граница
  
   На абиссинской стороне все было проще - и одновременно сложнее. Там была стена - большое уродливое, четырехметровое сооружение из бетонных столбов, сетки - рабицы и колючей проволоки - так буры и немцы всегда ограждали свои владения. У контрольно-пропускного пункта стена была бетонной, она разрезала эту землю на две части - землю хаоса и землю хоть и относительного, но орднунга, щепетильно наведенного германскими офицерами и чиновниками порядка, землю беды от земли хоть и относительного - но по африканским мерками безусловного процветания. Врата рая в местном исполнении представляли из себя покрытые свежей голубой краской стальные, трехметровой высоты врата, не распашные, а сдвижные, которые охраняли солдаты пограничных войск Абиссинии. Солдаты были темнокожими, они щеголяли в коричневых, как у германских войск в Африке рубашках, такого же цвета шортах, дешевых противосолнечных полицейских очках, которые входили в комплект обмундирования и высоких ботинках - берцах. Они были подтянутыми, выглядели профессионально и носили на ремне за спиной германские автоматы Маузер, которые представляли из себя не более, чем русский Калашников под германский патрон 7,92*33. Они тоже брали деньги - но это была не взятка, а банальная пошлина за въезд, они никого не избивали и не унижали. Их долю от дороги, от границы - им принесут те самые пацаны, которые собирают деньги за проход перед границей и торговцы-соплеменники, которые платят пошлины меньше, немного меньше, чем должны и этим живут. Столь нетипичное для африканцев поведение обуславливалось как более высоким общим уровнем культуры амхарского народа, так и германским офицером в егерском кепи и такой же форме, как и у таможенников, который сидел на стуле в тени, время от времени подносил к губам крышку термоса с чаем и внимательно наблюдал за происходящим. Было жарко и происходившее на границе было одним и тем же - машины, мулы, люди, дизельная гарь, рев моторов и рев ослов. Но немец с остекленевшими от жары глазами сидел и смотрел, потому что это был его пост, и потому что это был немец, а не итальянец.
   Когда пришла его очередь - Паломник спокойно подал документы амхарскому солдату-пограничнику, старающемуся не выходить из-под грибка, защищающего его от палящих лучей солнца, заплатил пошлину за почти тонну тканей и двадцать мелких животных, которых он ввозил на территорию Абиссинии чтобы продать - заплатил абиссинскими бырами, которые у него были. Забыл взять небольшую сдачу - это был единственный способ вознаградить местных таможенников, чтобы не увидел немец. Естественно, его никто не стал обыскивать - он был всего лишь еще одним торговцем из многих тысяч, которые проходили здесь ежедневно и если бы тут обыскивали - граница просто встала бы. Шлагбаум поднялся - и он шагнул на территорию абиссинского королевства - вассала Священной Римской Империи.
   Изменения чувствовались - сразу. Асфальт в рытвинах, в некоторых из которых лошадь могла сломать ногу, а тяжело груженый грузовик оставить подвеску - сменился "штрассе", старенькой, но в хорошем состоянии дорогой из бетонных плит. Базар начинался сразу же - прямо тут, за стеной и состоял он из тех же морских контейнеров и самодельных торговых мест - но здесь было гораздо меньше мусора, если на той стороне мусор валялся кучами - то тут этого не было, его сразу же подбирали и использовали на топливо или на что-то другое. Не было и вони - точнее она была, но не такая сильная, только если ветер - подует в сторону гор. А так - четырехметровая бетонная стена неплохо защищала от омерзительных миазмов, пахло больше дымом очагов, на которых во многочисленных едальнях готовили простые, но сытные блюда. Здесь были даже лепешки с мясом, которые на той стороне считались большой роскошью.
   Первым делом надо было избавиться от коз - они только мешали - и Паломник сделал это. Он увидел человека в бедуинской галабии, стоящего с пастушьим посохом и смотрящим на него, поманил его пальцем. Бедуин, неизвестно откуда здесь взявшийся, подошел, осведомился, на каком языке можно общаться с уважаемым господином - здесь, как и в любом приграничье все знали несколько языков. Потом - бедуин подозвал своих родственников, один из родственников принес термос с чаем - с жиром и солью - и несколько лепешек. Пока родственники щупали, осматривали и даже взвешивали на руках коз - бедуин и Паломник отошли в сторону, присели на корточки и повели неспешный мужской разговор, который в этих местах всегда предшествовал собственно, самому торгу.
   Козы оказались хорошими, молодыми - отрада пастуху, козье молоко здесь ценится. Торговались долго, полтора часа, запивая жаркий спор огненно-горячим крепким чаем. Паломник не уступал и в один момент даже попытался уйти, сказав, что он не для того гнал этих бедных животных через все Сомали, чтобы продать здесь за бесценок, и если дать им попить вволю - то каждая из них наберет, по меньшей мере, килограмм. Бедуин схватил неуступчивого сицилийца за руки, заверяя в своем уважении его, как мужчины, торговца и скотовладельца, и торг продолжился. Сошлись на цене в сто десять быров за каждое животное и сто пятьдесят германских рейхсмарок дополнительно за все стадо - бедуин удачно продал быка на кормежку германской армии, и германских рейсхмарок у него больше не было...
   Избавившись от коз, Паломник пошел дальше, радуясь, что ему больше не приходится постоянно наблюдать за сварливыми и непослушными животными - теперь у него было две с лишним тысячи быров и сто пятьдесят германских рейхсмарок, можно сказать, что он почти окупил то, что потерял на таможне - и еще у него были ткани, почти тонна, которые тоже можно продать. Вообще-то ткани можно было продать и на самом приграничном рынке, там покупали все - но Паломник не торопился и делал правильно. Ибо если у тебя есть знакомые торговцы в самом городе, которые поставляют ткани на фабрики - то они тебе дадут явно больше, чем перекупщики на рынке. В торговле действовали правила, схожие с правилами проведения спецопераций - и одно из них было "не спеши".
   Шумный гомон рынка сменился гомоном городским - дорога резко сворачивала влево, переходя из шоссе в главную улицу Доло Одо - улицу Негусси Негуса, царя всех царей, главы государства и поводыря амхарского народа. Она была единственной в городе, которая относилась в категории "штрассе" - то есть была бетонной и позволяла поддерживать приличную скорость. Остальные - были замощены щебнем, политым совершенно расплавившимся на жаре гудроном. С расплавленным гудроном - совершенно перемешалась пыль, которую ветер нес с гор, превратив дорогу в нечто мягкое чуть поддающееся под ногами...
   Взглянув вверх, Паломник свернул с дороги - потому что по ней шли машины и его мулам с товаром - угрожала опасность. Он помнил этот город наизусть, его улицы, его дома - потому что для операции "Львиная грива" составили настоящий трехмерный макет города, изготовленный на основе спутниковых снимков. Он знал, что вон там, за ничем не отличающимся от других забором - полицейский участок, а вон там - то, что аналитики определили как местный бордель. Ему надо было пройти около километра - прежде чем инфильтрация будет считаться завершенной.
   Пройдя со своими мулами по короткой улице, где все здания, что жилые, что нежилые были обнесены глухими, высокими заборами - он свернул налево, на еще более широкую улицу, идущую параллельно штрассе. Здесь - были приличные дома и в каждом, первый и второй, а иногда и третий этаж - были заняты под торговлю. Это была Берлинская улица, Берлинен-штрассе, названная так в честь столицы страны - покровителя государства, в Доло Одо она считалась главной торговой. Несмотря на ширину - пробираться по ней было сложно из-за пробок, но пробки были обусловлены тем, что водители грузовиков подъезжали и разгружались, перекрывая половину дороги. Здесь было почти так же, как и на границе - рев дизелей, какой-то стук, крики и ругательства, наверное, на всех языках мира...
   Протолкавшись через вавилонское столпотворение примерно до середины улицы, Паломник заметил нужную ему вывеску. Она была слева, и на ней было написано: "Доронго. Колониальные ткани, оптом и в розницу. Низкие цены".
   Пришел...
   Остановив мулов, Паломник подошел к одному из окон первого этажа, расположенному высоко от земли, стукнул один раз. Он знал, что здесь находится контора хозяина...
   Через несколько минут лязгнул засов, на улицу через ворота, похожие на гаражные и ведущие на склад вышел хозяин. Нетипично высокий для амхарца, с чистыми чертами лица и явно как минимум половиной европейской крови в жилах. Он был одет не в национальную одежду - а в джинсы и коричневую рубашку, наподобие армейской, которую он носил с расстегнутым воротом. В расстегнутом вороте проглядывала золотая цепь, подтверждая богатство и деловую хватку ее обладателя.
   - Селам* - поприветствовал он путника, бросив быстрый взгляд на груженых огромными мешками мулов
   - Селам нех вей** - ответил Паломник на то же языке
   - Де ха нех***?
   - Де на, най****
   Амхарский торговец еще раз посмотрел на Паломника, на мулов, которых он привел сюда - словно решая, стоит ли иметь с ними дело. Потом кивнул
   - Ин кван де на мета*****.
   Инфильтрация состоялась...
  
   * Здравствуйте (амхари). Дословно - ты пришел.
   ** Еще одна форма приветствия, означает вопрос: ты пришел с миром? В данном случае - ответное приветствие
   *** Как вы?
   **** Хорошо, спасибо.
   ***** Добро пожаловать
  
   Итальянское Сомали
   Могадишо, район Каараан.
  
   Капитан корабля Массимо Манфреди сильно ошибся в оценке молодого хлыща, сapitano di fregata Мануэле Кантарелла, одного из офицеров Дечима МАС. Как потом, оказалось - недооценили его и нескольких других офицеров не он один - но это его не извиняло.
   Небольшой, грязно-бурый, покрытый тонким слоем пыли и грязи по самую крышу колониальный ФИАТ*, протолкавшись через суету улиц и удачно миновав стоящий на перекрестке бронетранспортер, подкатил к одной из лавок, расположенных в северной части города, там же, где и итальянский разведывательный центр. Лавка была обычно, совершенно не отличавшейся от десятков других таких же. Первый этаж четырехэтажного здания песочно-желтого цвета, когда-то роскошного, с большими и широкими закрытыми террасами перед каждой квартирой, с тарелками спутниковых антенн на крыше как остатками былой роскоши, с чашей фонтана во дворе, в который новые хозяева этого некогда прекрасного города мочились и испражнялись. Когда то давно - проезжую часть от тротуара и стоящих прямой линией домов ограждали роскошные каштаны и липы, теперь - деревья спилили, частично на дрова, частично - военные, чтобы простреливать улицу - и от роскошных зеленых великанов остались только пни. Не больше - осталось и от деревьев, в которых когда то утопали дворы этих домов, давая благословенную тень жителям этих домов. Они уже проиграли эту войну - и стоящий на перекрестке обвешанный противогранатными решетками бронетранспортер, настороженные солдаты, смотрящие в разные стороны с оружием наготове - ничего уже не изменят. Цивилизация ушла отсюда, уступив место дикости и варварству, вони, крови и эпидемическим болезням под завывание муллы с минаретов. Все, финиш. Баста. Финита ла трагедия.
   Человек, одетый как небогатые местные, работающий в пустыне - грубой работы, грязные джинсы, высокие армейские ботинки - берцы, брезентовая куртка нефтяника, арабский платок - шемах на лице - оставил свою машину у тротуара, прошел к нужной ему лавке, настороженно озираясь по сторонам. Нападения можно было ждать с любой стороны - особенно, если узнают. Что ж, на этот случай у него была Беретта-93, автоматический пистолет с длинным стволом и двадцатизарядным магазином, способный стрелять очередями, он был заткнут за пояс сзади-справа. Если и это не поможет - в карманах лежали осколочные гранаты и человек этот - был готов не раздумывая применить их, даже если это угрожало бы его собственной жизни. Странно - но даже так, на первый взгляд на улице он не казался итальянцем. Скорее русским... да, русским. Итальянцы даже сейчас, в изуродованном гражданской войной городе не могли отказаться от своей разболтанности, необязательности и неистребимого пристрастия к la dolce vita - сладкой, вкусной жизни. Что говорить - если он заметил, как стоящий у БТР солдаты передают друг другу небольшую, оплетенную соломой бутылку с молодым вином... и это на дежурстве, когда в любой момент на крыше может появиться гранатометчик хабр-гадир, или того хуже - Союза исламского освобождения. А вот этот человек был похож на русского... упругая, целеустремленная походка, настороженный взгляд из-под завесы шемаха, постоянная готовность к действиям. Он был как лучшие из русских поселенцев, которые гнутся, но их почти невозможно сломать... те самые упрямые как ослы ублюдки, которые покорили Восток с двадцатизарядными Маузерами в руках... ублюдки, не ценящие ни свою ни чужую жизнь и смело бросающие вызов самому Богу, как бы он не назывался... судьба могла их бить и бить, но им было на это плевать, они не сворачивали с пути до тех пор, пока не умирали. Впрочем, он и на самом деле был русским... наполовину, по матери. Его отец привез жену из России... точно так же, как это сделал князь Джунио Валерио Боргезе, легендарный Черный князь**, много лет возглавлявший Дечима МАС и сделавший ее тем, чем она была сейчас. Глобальной угрозой.
   Человек постучал по обитой железом двери - еще десять лет назад многие не запирали двери вообще, сейчас здесь никто не жил без железной двери и стальных решеток на окнах - постучал не пальцем, а своим перстнем, единственным украшением, которое он носил. Условный стук - один - два - один. Дверь открылась - и на гостя уставился своим дулом пистолет - пулемет Беретта-12, находившийся в сильных, тренированных руках.
   Белых руках.
   - Во имя Господа нашего - негромко сказал гость
   - Да святится имя Его - подтвердил привратник, опуская автомат - добро пожаловать, брат...
   Через небольшой торговый зал, все предметы в котором были покрыты тонким слоем пыли - человек прошел в то, что раньше было подсобкой, местом для хранения товаров. Теперь оно было чем-то другим - несколько компьютерных терминалов, помогающих получать и обрабатывать сигналы, станция дальней связи, выходящая на антенны на крыше - никто и не подозревал, что антенны эти отремонтированы и работают на полном ходу. За аппаратурой - сидело несколько сосредоточенных молодых людей, работал кондиционер.
   Навстречу гостю - вышел небольшого роста, сухощавый, с лучащимися добротой глазами человек лет пятидесяти. Чем-то он был похож на еще одного... такого же, который в свое время нашел убежище от мирской жизни в небольшой деревушке на Сицилии - Монтемаджиоре Белсито. Для всех, для всего мира, в том числе и для него самого - было бы лучше, если бы он там и оставался - но увы. История пошла по совсем другому пути - и они были еще далеко не в точке назначения.
   - Да пребудет с тобой Господь, Мануэле - сказал человек
   - Да пребудет Господь со всеми нами, падре... - ответил командир боевых пловцов
   - Ты узнал то, ради чего приехал сюда, сын мой?
   - Да, падре. Разведка вышла на прямой контакт с генералом. Они хотят уничтожить его и послали человека, только одного человека - капитан фрегата запнулся и добавил - моего человека, падре.
   Руки падре, сухие и темные, перебирали светящиеся желтизной костяшки четок
   - Это плохо, сын мой. Очень плохо. Генерал должен оставаться в живых, он пришел к Нам, он пришел к Господу - а Господь прощает покаявшихся...
   - Это уже не остановить.
   - Все можно остановить, сын мой. Все в воле Его и само дыхание наше - в Его руке. Все в воле его.
   Капитан фрегата понял, о чем идет речь. Он не был подлым или злым человеком, и ему не нравилась идея сдавать своего человека. Но выхода не было.
   - Но там мой человек!
   - Господь наш страдал и умер на кресте за чужие грехи. За наши с тобой грехи, сын мой, те, которые мы уже совершили, и, наверное, те, которые еще предстоит нам совершить. Можем ли мы отринуть эту жертву?
  
   * ФИАТ 1500 (в нашем мире Ваз 2101), производился и в Российской Империи, на заводах в Москве и Самаре, вариант для плохих дорог. На заводах в Африке делали русский вариант. В РИ он больше давно не производился - а в Триполитании на Африку его делали до сих пор.
   ** Это правда. Князь Боргезе в нашем мире был женат на русской
  
   Абиссиния, город Доло Одо
   Сомалийско-абиссинская граница
  
   Стекла были пыльными и пропускали мало света, даже днем в комнате царил полумрак. Усугубляло дело типично арабская решетка на балконе, но не металлическая - а искусно сделанная из того же материала, из которого построен дом. Раньше - она заменяла людям стекло, теперь же - дополняла его. Без стекол здесь было нельзя жить - слишком много пыли идет с гор.
   - Когда это снято? - Паломник внимательно рассматривал фотографии. На ней было несколько машин Daimler-Benz G, пробивающихся через сутолоку улиц приграничного города Доло Одо. Вот они поворачивают. Вот они въезжают куда-то, за массивный забор какой-то виллы, ворота приметные - красного цвета.
   - Две недели назад, итальянец... У этого палача здесь дом и женщина. Некоторые говорят - белая женщина...
   Ничего удивительного в этом не было. В отличие от британцев в Индии - итальянцы в Сомали достаточно легко сходились с местными, что мужчины, что женщины. Но для генерала белая женщина недопустима, потому что он - политический лидер и вождь племени, даже не племени, а целой группы воинственных племен. Черные, вопреки распространявшемуся левыми в Европе мнению - были намного большими националистами и расистами, чем белые. Так что ничего удивительного нет в том, что генерал ее прячет.
   - Когда он здесь будет?
   - Не знаю, итальянец... Но рано или поздно он придет сюда, как приходит любое животное к водопою, чтобы утолить жажду. Тогда ты и убьешь его, итальянец.
   Паломник достал флеш-карту в стальном корпусе, подсоединил к ноутбуку, любезно предоставленному ему торговцем - здесь было уже многое от двадцать первого века, особенно если это были бурские или германские земли. Начал просматривать спутниковые снимки, потом - вышел в Интернет, нашел сайт, где были карты местности, сделанные на основе спутниковых снимков, и стал просматривать их. Двадцать первый век давал большие возможности всем - и террористам, подобным генералу, и спецслужбам - и даже одиночкам.
   - Ты убьешь его, итальянец? Убьешь?
   - За что ты так ненавидишь его?
   - Генерал должен умереть... Его люди пришли к моему отцу и убили его за то, что он отказался отдать генералу то, что он считал своим. Генерал убил многих... очень многих из нашего племени. Ты не поймешь, как мы ненавидим его, итальянец...
   - Отчего же - пожал плечами Паломник - пойму...
   Африка была Африкой и оставалась ей несмотря ни на что. Если отсюда уйдут европейцы... а в последнее время в Европе все громче и громче раздаются голоса за свободу колонизируемых народов - то меньшая часть местных бросится отсюда куда глаза глядят, в любое цивилизованное место, а большая - станет с наслаждением вырезать друг друга, мстя за старые обиды, реальные и надуманные. Местные были совсем не такими, как их представляли левачащие благодушные европейцы. Они были расистами, большими, чем белые, они были трайбалистами - не националистами, как те же русские или немцы - а именно трайбалистами, ставящими на первое место не нацию, но племя. Они были совершенно не готовы к государственности, даже те, кто учился в нормальных школах. Потому что если представитель одного племени придет к власти в государстве, созданном европейцами - то он тотчас станет продвигать всех своих и притеснять чужие, чуждые ему племена и дело закончится большой кровью. Парадокс - но они ненавидят представителей соседнего племени намного сильнее, чем колонизаторов - европейцев, и если сейчас все племена Сомали объединились против итальянцев - то, как только итальянцы уйдут - они начнут резать друг друга. Для них совершенно пустым звуком является закон, как средство нормального сосуществования разных людей на одной территории, для них закон - это то, что выгодно лично им и их племени в данную минуту. Если у меня изнасиловали жену, зарезали сына и угнали скот, это плохо, если я сделал то же самое в отношении человека из другого племени - это хорошо. Конфликт между племенами возникали как раз по этому поводу... достаточно было украденного быка или мула, чтобы разгорелась резня. И если сейчас есть, кому ее остановить - то если они уйдут останавливать будет некому и резня будет продолжаться до полного обессиливания противоборствующих сторон. Государство - так не строят.
   Вот и генерал - получив власть, пусть даже на очень короткий промежуток времени, пока к берегу не подошли авианосцы и десантные суда - сделал все, чтобы уничтожить врагов и отобрать все, что можно у тех, кого он считал чужаками. Так он и бросил в землю - семя вражды, которое должно было дать всходы. Завтра, послезавтра... какая разница? Генерал был приговорен к смерти и должен был умереть.
   - У генерала есть поблизости войска?
   - Конечно есть, итальянец... К северу отсюда в горах большой лагерь... очень большой. Они скрываются в пещерах, много стреляют. И дальше - есть...
   Так и есть.
   - А германцы?
   - А что - германцы. Германцы закрывают на это глаза... пока не происходит ущерба им самим. Генерал знает это, он приказал всем своим людям не связываться с германцами.
   Так и есть. Они много раз направляли ноты протеста в МИД Священной Римской Империи, на что получали отписки. Проклятая игра... все в нее играют, конца - края этому нет. Германцы ждут... как грифы у тела раненого, но еще живого льва. Когда то давно - они не смогли захватить всю Африку. Теперь, с дружками - бурами - могут попробовать...
   - Вы пытались подобраться к его лагерям?
   - Зачем, итальянец? Я простой торговец... это сделаешь ты... если тебе будет нужно.
  
   Три пикапа "Ауто Юнион", простых и надежных рабочих лошадок Африки въехали в город Доло Одо с юга, по дороге, ведущей со стороны Мандерры. Ни на одном из них не было пулемета, хотя турели стояли, потому что германцы и Негусси Негус хоть и дали им приют, но здесь такого не позволяли. Машины были почти новенькие, выпущенные на заводе в Нойештадте, откуда они расходились по всей Африке - их передала генералу абиссинская разведка, во главе которой стоял рейхскриминальдиректор со странным для абиссинца именем Манфред и фамилией Ирлмайер. Немцы чувствовали себя в Абиссинии настолько свободно, что на ежегодных парадах рядом с троном Негуса, который ради этого выносили на площадь, не протолкнуться было от коричневых рубашек Африканского корпуса Рейхсвера и черных - полиции и гестапо. Нельзя сказать, что это было плохо: Абиссиния была одной из самых нормальных стран Африки.
   В каждом из пикапов сидело по четыре боевика в кабине и столько же - на сидениях, устроенных в кузове каждого пикапа. Это были не просто боевики, навербованные в лагерях беженцев - семеро из тех, кого генерал послал разобраться с чужаком, были бывшими военнослужащими итальянских колониальных войск, и знали, что такое армейский порядок. Остальные были соплеменниками генерала, выделившимися во время войны и партизанских действий и приближенных генералом за личную храбрость, позволявшую им убивать оккупантов, и достаточную опытность, позволявшую им оставаться при этом в живых. Все они проводили с генералом много времени лично, охраняли его и его имущество - и поэтому генерал послал их разобраться с негодяем, приехавшим убить его - больше послать было некого. Генерал был уже генералом без войска, потому что за время гражданской войны и сопротивления, которое южнее зовут чимуренга - его армия растаяла как дым и теперь под его началом были лишь бандформирования его клана хабр-гадир и немногий оставшиеся в живых к этому времени офицеры его штаба. Он был командиром Великой армии сопротивления - но так было только на бумаге, потому что армия сопротивления представляла собой невообразимую мешанину племенных, религиозных бандформирований (как мусульман, так и христиан-католиков) просто уголовных банд, вырвавшихся из разгромленных тюрем. И вся эта масса формально подчинялась ему лишь по одной простой причине - через генерала шли деньги. Генерал был символом Сопротивления - и те, кто имел какие-то интересы на севере Африки, а это были белые люди - платили относительно цивилизованному генералу как человеку, который учился в настоящей школе и настоящем военном училище, впитал в себя какие-то ценности и нормы западного мира и не кинут нанимателей, взяв их деньги, как сделал бы каждый второй африканец или африканский араб. Генерал был связующим звеном между сопротивлением и инвесторами и поэтому он должен был оставаться в живых. Пока цели Большой Игры - не будут реализованы.
   Все эти боевики были одеты в однотипную форму - она представляла собой форму германских африканских стрелков, серо-желто-бурый камуфляж старой расцветки, купленный на распродаже. Все боевики были вооружены современным оружием - автоматами Маузер Stg-60 и "колониальными" пистолетами - пулеметами МР-40, только в специальном исполнении - с глушителями. Головы они прикрыли шарфами - длинными полотнами из очень прочной, бурой ткани, из которых можно сделать чалму, маску, удавку, связать бревна для плота или соорудить наскоро носилки. Они были похожи на германских пфадфиндеров* или скорее бурских "Скаутов Селуса", в которых были как белые, так и черные бойцы - вот только ни те, ни другие так далеко на северо-восток Африки не забирались, они действовали южнее. И они готовы были действовать по их же правилам: тихое, тщательное проникновение, быстрый, молниеносный удар и отход. Как можно больше пуль и как можно быстрее...
   В город Доло Одо нельзя было проникнуть просто так, дороги по ночам перекрывались - но они знали, как проехать. Машины свернули на бездорожье, покатили по отдыхающей от дневного зноя земле. Фары головной машины были включены, но на них стояли специальные светофильтры, не пропускающие видимую часть света: водитель надел на голову вертолетный шлем с прибором ночного видения и видел дорогу как днем. Водитель замыкающей машины тоже надел на голову подобный же шлем - но фары не включал: он ориентировался по тряпке, смоченной в специальной, видимой только в ПНВ краске, привязанной к заднему борту головной машины. И сомалийцы и итальянцы любят поговорить - но это за всю дорогу - не издали ни звука.
   Город Доло Одо стоит у подножия гор, поэтому машины, объезжая город с западной его стороны, оказывались выше его, так - что весь город был виден, ну... или почти весь. Когда водитель головной машины решил, что достаточно - он остановил машину и боевики с бесшумными пистолетами-пулеметами и автоматами мгновенно, без единой команды выбрались, заняли оборону на все четыре стороны света: как на дневке в западной Сахаре, где того и гляди налетят похитители и разбойники...
   Но никого не было. Лишь придушенно запищал какой-то мелкий зверек, но писк его тут же оборвался. Змеи, до темноты скрывавшиеся в норах и потаенных местах - это, кстати, неправда, что змеи любят жару - вышли на охоту...
   Старший посмотрел на часы - они у него были дорогие, MTM, не баран чихнул - время. Из бардачка достал мощный аккумуляторный фонарь, насадил на него насадку, такую же как на фары, отсигналил условный сигнал в сторону города - три - один - три. В ответ - раздалось - два и еще раз два. Все в норме.
   - Ба!** - сказал старший и боевики точно так же, организованно и быстро погрузились в машины. Маленький караван направился вниз.
   Их связной - связной генерала - ждал их у бараков, нищих жилищ на окраине города, которые негус приказало построить для самых обездоленных своих подданных - бесплатно***. Обычно здесь бывало шумно, всю горели костры, раздавались крики - то наслаждения, то боли, то ужаса - но сейчас все было тихо. Связной был полицейским, настоящим, он приехал сюда на полицейской машине - а все те, кто жил здесь знали, как опасно связываться с полицейскими. Поэтому - вся местная беднота-блатота попряталась по норам, лишь омерзительно пахло мочой, навозом да едва слышно дышали, возились в темноте животные.
   Луч света осветил связного, его пикап, точнее не пикап - а дешевый внедорожник "Ауто Юнион" с мигалкой и громкоговорителем. Связной был в форме, как ему и приказали, и он был напуган. Его лицо блестело в свете фонарей, сам он - того и гляди мог броситься бежать, куда глаза глядят. Африканцы плохо умеют справляться с подобными ситуациями, их очень легко соблазнить деньгами или чем-то там - но они плохо понимают смысл и суть понятия "ответственность" и не готовы ее нести. Этого полицейского - купили за небольшую ежемесячную выплату, что при семье в девятнадцать человек было как нельзя кстати и подсунутую информацию о партии контрабанды, которая помогла ему удостоиться похвалы германского офицера и продвижения по службе - теперь у него было звание, эквивалентное унтер-вахмистру в германской полиции. До сих пор все, что от него требовалось - это закрывать глаза на склады с оружием и нелегальные явки на своей территории. Но теперь - он знал, что люди генерала задумали что-то недоброе и знал, что германцы этого просто так не оставят и обязательно дознаются. Но сделать - ничего не мог.
   - Селам - поздоровался по-амхарски командир группы, осматриваясь в поисках опасности.
   - Селам нех вей, рас**** - голос полицейского дрожал, он чуть было не сказал привычное "герр офицер"
   - Индемин але?*****
   Не слишком умный, решивший что его и впрямь спрашивают о делах в городе полицейский начал рассказывать просительным тоном, но главный среди бандитов взмахом руки прервал его
   - Бека****** - презрительно бросил террорист - те рам эд!
  
   * пфадфиндеры, следопыты - германский аналог спецназа ГРУ в Африке, в Европе они назывались "егерями". В нашем мире - так называют немецких скаутов. Скауты Селуса - одно из подразделений армии Родезии, входившей в Бурскую Конфедерацию, названо так в честь Фредерика Кортни Селуса, британского охотника, путешественника и исследователя, погибшего в Мировой войне от пули германского снайпера. В Бурской конфедерации и в Родезии его уважали и назвали в его честь отряд следопытов - разведчиков, выполнявших примерно те же самые функции, что и пфадфиндеры. И та и другая группа - наводила ужас на бандитов и повстанцев, финансируемых... понятно, откуда.
   ** пошли, поехали (сомалика)
   *** Надо сказать, что в нецивилизованных странах - у многих вообще не было никакого жилья
   **** Рас - уважительное обращение к мужчине в амхари. Например - титул знаменитого и долго правившего этой страной монарха будет звучать как Рас Хайле Селасси Ай - Император Хайле Селасси Первый
   ***** Как дела? (амхари)
   ****** Хватит. Поехали!
  
   Паломник услышал это. Звук машин насторожил его - машины были две. Ночью здесь на улицах мало кто бывает, немцы не любят, когда кто-то шастает ночью по городу, немцы любят порядок. Он бы возможно еще успокоил сам себя, если бы была одна машина - но их было две, и они ехали друг за другом. И на скорости, которая слишком маленькая даже для этой, с не самым лучшим покрытием улицы.
   А если есть сомнения - сомнений нет!
   - Дверь закрыта? - спросил он
   - Конечно, закрыта... - Доронго побледнел
   - У тебя есть оружие?
   - О Господи...
   - Шевелись, не стой как столб!
   Паломник бросился к своим вещам, которые были сложены в углу. Набросил на себя разгрузочный жилет - удобный, он надевался сверху, через голову и застегивался по бокам. Первым делом, как только он вселился в эту комнату - он проверил и зарядил свое оружие, снарядил магазины и вложил их в разгрузочный жилет. Сейчас его предусмотрительность спасала ему жизнь - он схватил в руки автомат, с уже навернутым глушителем, бросился в коридор. За спиной - что-то причитал торговец Доронго...
  
   Два пикапа, вслед за полицейской машиной протолкались по каким-то проулках, которые по европейским меркам были настоящими свинарниками, а по африканским - вполне даже чистыми, выехали на Берлинерштрассе, не включая фар. Сначала выехала полицейская машина - на случай, если на улице есть кто-то, кто не должен там быть. Потом - полицейский отсигналил фонарем и на улицу, один за другим выехали и пикапы с боевиками. Они остановились около полицейской машины, так что головной - поравнялся с ней.
   - Йет?* - в голосе старшего прозвучала угроза.
   - Ех дет! На! На!** - полицейский показал рукой вперед.
   Старший среди боевиков посмотрел на тихую, мрачную улицу, на которой лишь редкие желтые прямоугольники окон напоминали о том, что это хоть относительно - но все же цивилизованная страна.
   - Дхакак! Дхакак!***
   Замыкающая машина осталась на месте, головная двинулась вслед за пикапом. Это была ошибка...
  
   * Где? (амхари)
   ** Там! Пойдемте! Пойдемте!
   *** Вперед! (сомалика)
  
   Как и по всей Африке, кроме разве что просвещенных городов самого ее юга - здесь все крыши были плоскими в отличие от того местах, где Паломник родился, дождь здесь был манной небесной, а не наказанием. По лестнице он поднялся на третий этаж, огляделся - на крышу здания вела еще одна лестница, но не капитальная - а металлическая, грубо сваренная, прикрепленная к тому месту, где в потолке был люк. Можно было ждать всего, чего угодно - он стволом отпихнул в сторону люк, замер - выстрел, граната - может быть все, что угодно. Но ничего этого не было - на крыше не было никого. Паломник выскользнул на крышу, распластался по ней, прислушиваясь, как зверь.
   Конечно - они были рядом, они подобрались почти вплотную. Дальше по улице едва слышно, на холостых - работает автомобильный двигатель, примерно на таком же расстоянии по другой стороне улицы - еще один! А это уже - явный признак засады, улица перекрыта с двух сторон. Кто-то есть слева, он оступился и оступился неудачно, так что Паломник это услышал. Он обладал превосходным, тренированным слухом - чтобы развить его, они по несколько дней проводили с черной повязкой на глазах, выполняя различные упражнения, они даже учились так стрелять на звук. Враги были совсем рядом, он мог снять тех, кто в пикапах - но чувствовал, что надо подождать.
   Совсем немного...
   Он подполз к самому краю крыши - и дождался своего. Кто-то полез через забор, стараясь действовать тихо - но лезть через забор совершенно бесшумно невозможно в принципе. И когда этот человек спрыгнул вниз, протянул руку второму - он услышал шум у самой двери. И понял, что дальше медлить нельзя...
   Пистолет - пулемет выхаркнул двадцать пуль разом, не поперхнувшись - одной длинной очередью. Раздался крик - а он, не медля, выхватил гранату, выдернул чеку и ювелирно точно катнул ее по крыше - ровно так, чтобы она подкатилась к краю крыши и упала вниз, как раз на головы ублюдков, которые собрались ломать дверь. Внизу грохнуло, со вспышкой, со звоном выбитых окон, кто-то открыл огонь по крыше из автомата - он перекатился, чтобы не попасть под случайную пулю, выхватил еще одну гранату и бросил в ту сторону, откуда стреляли, потом - еще одну. Вскочил на ноги - ровно для того, чтобы увидеть, как катится по улице пикап и в сторону дома с улицы летит что-то, напоминающее шаровую молнию. Было поздно - он только успел упасть на крышу, как весь дом под ним - содрогнулся...
  
   Одну из групп - вел человек по имени Гараад Али, бывший капрал итальянских колониальных войск. Это был опытный унтер-офицер, окончивший восьмилетнюю школу, а потом и унтер-офицерские курсы. Когда начался мятеж - у него не было выбора к кому примыкать, потому что он был из племенного объединения хабр-гадир, из того же самого, из которого происходил генерал Айдид. Он понимал, что то, что они подняли мятеж - это плохо, и чего бы они не добились этим - это все равно будет хуже того, что есть у них сейчас. Но остановиться он не мог, и воспротивиться тому, что происходило - тоже не мог, потому что он был африканец, и это была Африка. Если бы он еще был из клана Абгааль, многие члены которого сейчас работали на колониалистов - оккупантов - он бы мог хотя бы уйти. Но так... его племя просто отторгло бы его, никто не стал бы слушать его жалкие оправдания, свой всегда прав, тем более тот, который возвысил племя и дал детям племени еду, его нужно слушать беспрекословно и во всем.
   Потом сказали, что все люди хабр-гадир получали долю от наркотиков, это было и так и не так, генерал, конечно же, отчислял от своих доходов значительную часть в общий котел племени, который распределялся по нуждающимся - но дело было не в этом. Дело в том, что в Африке ты сам, как личность, которая в цивилизованных странах поставлена на пьедестал - ровным счетом не значишь ничего. Ты можешь приобрести лишь уважение племени - и прожить в покое и достатке сто двадцать лет - а может приобрести много денег - но оставаться одним и покончить с собой в приступе депрессии. Этого так и не поняли европейцы, которые колонизировали Африку. Поэтому - здесь до сих пор и было неспокойно.
   Он вел своих людей к дому, который укажет их командир, посветив на него инфракрасным фонарем, который будет хорошо виден в прибор ночного видения. С ним - семь бойцов, закаленных, неприхотливых, жилистых профессионалов, прошедших и бомбежки, и патрулирование - границу патрулировали вертолеты с крупнокалиберными пулеметами, их пули могли разорвать человека пополам. Они прошли ад городских боев и межплеменные разборки, они выполняли подобные задания не только здесь - но и в других странах Африки, потому что в Африке ничего постыдного подрабатывать с автоматом в руках, наоборот - хорошего воина ценят все. Там впереди дом, а в доме - итальянский убийца, которого прислали, чтобы убить абуну* - так они между собой называли генерала, не принадлежащим ему титулом. Но теперь - они убьют его и итальянцы поймут, что им противостоят воины и мужчины.
   В темноте ярко сверкнула вспышка, уперлась в дом, внешне ничем не примечательный, такой же как и все. Улица была торговой, поэтому дома здесь выходили фасадом прямо на нее, без привычных садиков огороженных высоким забором - а вот пространство между ними как раз было отделено от улицы забором, образуя что-то вроде внутренних двориков, где можно держать не слишком ценный товар или использовать их по другим своим надобностям.
   За спиной - кто-то из бойцов приглушенно кашлянул.
   - Аамус! Тартииб дхакак!** раздраженно бросил бывший капрал. Он считал своих людей профессионалами... наверное, кто-то из новеньких, присланных племенем... Понаберут же...
   Они остановились у забора, не решаясь подходить к самому дому. Капрал подумал, что в доме может быть черный ход или что-то в этом роде и его не мешало бы перекрыть. Иначе - рыбьа может ускользнуть из сети.
   - Мохаммед! Ад хагга! Аамус! - не оборачиваясь, прошипел он
   С противоположной стороны улицы, где остановились машины - к ним приближалось шесть человек. Четверо - с пистолетами - пулеметами и двое - с автоматами, они останутся на улице и вступят в бой, только если все будет совсем плохо. Хорошо бы обойтись тихо, не стрелять на улице.,. если поднимутся немцы...
   Мохаммед уже исчез за стеной, следом должен был идти Рааг, его младший брат. Он и пошел, пошел неумело, тяжело поднимаясь на забор - и тут раздался звук, от которого капрал просто похолодел. Хорошо знакомый ему звук, влажный шлепок, чем-то напоминающий звук рыбы, с размаху брошенной на разделочную доску.
   Рагг повалился назад, упал тяжело, мешком - он это не видел, слышал - и в этот момент что-то упало впереди, отчетливый звук падения чего-то тяжелого, но небольшого. Жесткий такой звук удара об землю.
   - Дулка!****
   Капрал тяжело упал на землю - и в этот момент впереди, совсем рядом разорвалась осколочная граната. Его ударило взрывной волной, осколки ударили по рукам, которыми он прикрыл голову, по самой голове. Оглушенный, ошарашенный - он хотел откатиться, но тут взорвалась еще одна граната...
  
   * Отец. В церквях Африки так обращаются к священнику
   ** Тихо! Идите тише (сомалика)
   *** Мохаммед. Иди туда! Тише! (сомалика)
   **** Ложись! (сомалика)
  
   - Ты уверен, что он там?
   Командир группы не сводил глаз с полицейского - в его племени это называлось взгляд змеи, этому учил его отец, который умел сам и передал это своим сыновьям, точно так же, как раньше ему самому передал это умение его дед. Командир группы происходил из семьи знатных воинов, его отца ни разу не покусала собака и не ударил бык. Однажды в баре - этим взглядом он утихомирил троих хулиганов, у двоих из которых были ножи.
   - Он там, там, рас - зачастил полицейский - там! Он пришел днем с другой стороны, люди видели, что он пошел с товаром к торговцу Доронго!
   - Меня не интересует это. Он - там?
   Впереди - что-то упало, кто-то закричал и тут же рвануло. Граната!
   - А!!! Анига ку есель!* Садись на мое место! Поехали!
   Командир группы выскочил из машины, сунулся в кузов пикапа - там, под ногами был упакован гранатомет Бункерфауст с двумя зарядами к нему. Из всех - только он один умел пользоваться этим страшным оружием, остальные - дошли только до разных вариантов Панцерфаустов-44 и Базук, применить которые могла и обезьяна.
   У дома - резко простучала очередь из германского автомата. По небу - полоснули трассеры, рванула еще одна граната.
   Пикап резко, почти на месте развернулся, едва не выбросив его из кузова. Он прицелился по дому, где засел итальянец, выстрелил. Шаровая молния полетела к дому, провалилась в окно - а через секунду тяжко, низко громыхнуло и яркое пламя плеснуло разом из всех окон второго этажа, осветив разбросанные на асфальте тела.
   - Анига ку есель! - заорал разъяренный командир.
  
   * Нехорошее ругательство
  
   Ослепительный луч прожектора осветил улицу - тяжко бухтя дизелем со стороны центра, где были полицейские казармы - пер германский бронетранспортер Лухс, устаревший по европейским меркам - но вполне пригодный для службы здесь. Следом за ним - шел тяжелый Магирус с солдатами...
   - Дхука сеехо! Ха нага хоримаанин!* - громыхнул мегафон над улицей
   Командир группы хотел так и сделать - он совершенно не хотел сражаться с местными полицейскими, а тем более - с солдатами Рейхсвера из стоящего тут гарнизона. Но тут - какой-то идиот из тех, кто чудом остался в живых в этой гребаной переделке, явно кто-то из новичков, из тех, кого прислало племя, род Генерала - подхватил автомат и сдуру долбанул по прожектору, по надвигающейся из темноты машине. Немцы в таких случаях поступали просто и особо не раздумывая - прожектор на бронетранспортере погас, разбитый пулями - и тут же забухал, застучал "отбойный молоток" - приводящая любых повстанцев в ужас скорострельная тридцатимиллиметровая пушка Маузер.** Ночью - это было похоже на дискотеку - при каждом выстреле из ствола рвалось пламя, снаряды летели, рвались на стенах, рикошетили, рассыпались огненными искрами. Моментально вспыхнула оставленная у дороги машина, потом еще одна. Бросив автомат, обезумев от страха, командир метнулся вправо - но нарвался на стену - и через секунду на ней рванул осколочно-фугасный снаряд, разбив ему голову как гнилой арбуз. На дорогу - прыгали абиссинские солдаты, стреляли на ходу, перебегая по улице от укрытия к укрытию. У немцев, которые были их офицерами и инструкторами они хорошо научились одному - пленных не брать.
  
   * Лечь на землю! Не сопротивляться! (сомалика)
   ** О том, что в нашем мире на Лухсе стоит 20 мм пушка - автору известно
  
   Абиссиния, город Доло Одо
   Сомалийско-абиссинская граница
   Рынок, два дня спустя
  
   Ночная перестрелка в городе, закончившаяся вмешательством солдат рейхсвера все еще была темой для пересудов - африканцы мало что любят так же, как потрепать языками - но горячая новость уже не была столь горячей и ее заслонили другие. Вчера - один человек из племени баджун, расторговавшись на рынке, пришел домой и застал свою молодую жену прямо на земле, за домом, в объятьях молодого человека, причем человек этот был из племени Тумал, которое среди "правильных" племени и племенных групп считается неприкасаемым. Воспылав гневом, обманутый муж достал нож и ударил ножом свою жену, а вот проклятого тумала зарезать не успел - потому что у него оказался пистолет. Из пистолета - тумал застрелил не только разъяренного мужа, но и старшую из его жен, которая видимо, наблюдала за происходящим из дома, а когда началось - выскочила чтобы помочь. Разъяренные произошедшей две ночи назад сильной перестрелкой, местные полицейские явились на место очень быстро, и с ними был германский полицейский офицер, который как раз приехал навести порядок и дознаться до правды в деле о перестрелке на Берлинерштрассе - но тумал успел сбежать. Теперь - неверная супруга лежала в больнице, при смерти, а двое в гробу, полицейские с тем самым немцем направились туда, где проживали старейшины тумалов - но те лишь пожали плечами и сказали, что не знают, о чем вообще идет речь. Теперь - дело шло к кровной мести, которые должны были устроить родственники убитого рогоносца - но сделать это было не так то просто, потому что до имени любовника так пока и не дознались, а германский офицер вряд ли бы понял души прекрасные порывы баджунов и мог приказать всех расстрелять даже без суда, как пойманных на месте преступления. Тем для обсуждения было предостаточно - начиная от того, что все женщины... понятно кто и заканчивая тем, что неплохо бы и самому купить пистолет, как раз на такой вот случай. Германцы насторожились, приняли к сведению происходящее - и теперь у входа на рынок стоял тяжелый колесный бронетранспортер со скорострельной пушкой, а рядом с полицейским участком стоял еще один и рядом с обоими были люди в коричневых рубашках и с оружием, как напоминание о необходимости порядка. Все чувствовали - что произошедшее два дня назад ночью на Берлинерштрассе не получило своего логического конца и что-то еще - обязательно произойдет.
   Одетый в длинную бедуинскую галабию, с закрытым куфией лицом человек неспешно двигался по рядам, где продавали оружие. Здесь его продавали вполне открыто, это не было запрещено. Ряды отличались намного меньшим уровнем шума и экспрессивностью торгов - если надо было поторговаться, мужчины заходили куда-то, где их никто не видел, в контейнер, например, в котором лежал товар и там о чем нужно договаривались. Здесь совсем не было женщин - ни среди продавцов, ни среди покупателей - и самих покупателей было гораздо меньше. Что продавцы, что покупатели - были откровенно бандитского вида, многие - калеки, у кого глаза нет, у кого пальцев на руке - от самодельных детонаторов, они взрывались часто, а у кого - и всей руки или ноги. Выделялись люди генерала - они носили на руках желтые повязки: просто кусок ткани, свернутый и повязанный вокруг руки. У исламистов, которых тут тоже было немало - повязки тоже были, но они были или зеленые или черные.
   Паломник неспешно двигался по рядам, присматриваясь и размышляя. Здесь, как и на любом восточном рынке, хорошую покупку можно было сделать, лишь обойдя все ряды, а может быть - и не один раз - но дело было не в этом. Дело было в чем: как сделать покупку так, чтобы продавец и его люди не убили тебя прямо сразу и не сообщили людям генерала или исламским экстремистам, чтобы тебя убили потом. Никто не знал достоверно, жив он или мертв - и для того, чтобы он смог выполнить задание - так все и должно было оставаться.
   А посмотреть на рынке было на что.
   В Африке оружия полно и попадает оно на континент двумя путями. Крупнейшие оружейные производства расположены на юге Африки, в Бурской конфедерации, которая сама себя обеспечивает почти всеми видами оружия, которые необходимы, включая боевые реактивные самолеты и подводные лодки. Если брать стрелковое оружие - то оно там производится двух видов: для армии и для простого населения. Для армии там производятся несколько неплохих моделей пистолетов, основанных на бессмертных конструкциях Джона Мозеса Браунинга, несколько конструкций автоматов, основанных на схеме не менее легендарного русского конструктора Калашникова. Один из них, самый современный - был сделан из пластика* и сильно походил на австро-венгерский Штайр, только не в пример надежнее. Буры производили несколько типов снайперских винтовок, один из лучших в мире пулеметов, а их барабанный сорокамиллиметровый гранатомет стоял на вооружении половины армий мира. Вторым главным производителем оружия в Африке была Франция, расположенная на самом севере страны. Она была слабее претендующих на звание сверхдержавы буров, не имела таких запасов полезных ископаемых и не могла построить полноценную промышленность. Но весь спектр легкого оружия и патронов она производила сама, закупая лицензии в Богемии и Швейцарии и внося дополнения в конструкцию и отделку с тем, чтобы сделать это оружие более простым. Швейцарская SIG-550 например во Франции производилась большим тиражом, чем в Швейцарии и Чили и расходилась с севера Африки по всему миру, потому что французы были не щепетильны в вопросах международной политики и готовы были продавать кому угодно и что угодно. Из своего французы разработали серию снайперских винтовок, которые можно поместить в солдатский ранец и носить как запасное оружие, легкие карабины под почти забытый североамериканский патрон .30 и пистолеты - пулеметы на основе конструкции Инграма, но под более мощные патроны, аналогичные германским 4,6*30. Больше - крупных производств современного армейского вооружения на территории Африки не было.
   Проблема была в том, что это оружие было сложным и дорогим, как для малограмотных племен и повстанцев, так и для колониалистов, которым нужно было простое и дешевое оружие, настолько простое, чтобы с ним мог разобраться человек, не служивший в армии. Хорошо продавались простые и мощные пистолеты и винтовки для охоты и самообороны от диких зверей. Для таких покупателей - сразу в нескольких странах производилось оружие дешевое, часто на основе устаревших образцов. В Германской западной Африке, например до сих пор производились винтовки Маузера образца 1898 года и пистолеты - пулеметы МР-40 для вооружения переселенцев и колониальных войск, причем эти пистолеты-пулеметы отдельные энтузиасты покупали по всему миру как коллекционные. В ЮАР производились винтовки на основе Маузера, британского Ли-Энфилда, потому что сюда было выкуплено и перенесено производство обанкротившегося Паркер-Хейл и несколько видов пистолетов - пулеметов, сделанных на основе чешского Vz. 23 с магазином, вставляемым в рукоятку. Делали и ружья двенадцатого калибра, боевые и охотничьи, основанные на конструкции Винчестера-12. Все это было простое и дешевое оружие, как нельзя лучше подходящее для партизанской войны - длинная очередь по колонне, по скопившимся у распивочной солдатам, бросаешь автомат и делаешь ноги. Спрос порождает предложение и оружие это производилось большими тиражами и выплескивалось на такие вот рынки в пограничных и не пограничных городах, и кто-то покупал его для того, чтобы защищаться, а кто-то - чтобы убивать. Когда у тебя угнали скот и изнасиловали жену - это плохо. Когда ты угнал скот соседа и изнасиловал жену - это хорошо.
   Оружие, которое видел Паломник разложенным на столах, на больших кусках картона прям на земле, развешанным по распахнутым ржавым створкам дверей морских контейнеров, использовавшихся для хранения товара было разным. Значительную его часть составляли трофеи. Старые винтовки Беретта пятьдесят девятой серии и более новые - семидесятой, полупластиковую винтовку Ar-160, которой он был вооружен в Могадишо, он увидел всего один раз и цена кусалась. Пистолеты - пулеметы - Беретты образца 1938 года и более новые 12 модели, даже армейские, с деревянным прикладом, Сокими-821 похожие на чешские, дорогие Спектр, отличающиеся чрезвычайно емким магазином на пятьдесят патронов - тоже оружие спецвойск. Старые пулеметы Бреда и Беретта. Все это было либо взято в бою, либо вывезено сюда, когда разбитые мятежные колониальные войска отступали в соседнее государство - и все это теперь продавалось здесь, на рынке. Состояние этого оружия колебалось от "более-менее" до "совсем никуда не годится", африканцы, если за ними не смотреть, оружие не чистят, стреляют до тех пор, пока оно стреляют, а как только перестает - бросают, или несут на базар. У него были деньги, чтобы купить семидесятую модель Беретты - но что он с ней будет делать? Вперед, на врага? Устроить засаду? Одному? И с подозрительным оружием... конечно, можно отстрелять, но...
   К тому же - те, у кого на прилавке разложены трофеи - либо состоят в воинствах генерала, либо каким-либо образом связаны с ним. Как только они его узнают - он труп, а генерал в любом случае примет дополнительные меры безопасности, или скроется, уйдет вглубь Абиссинии. Так что - на трофеи нечего и засматриваться, нужно брать что-то другое и у других людей.
   Амхари? Возможно, но риск в другом. Как минимум половина - полицейские осведомители. Эти - сообщат местным стражам порядка и те развернут на него охоту, для немцев итальянский спецназовец, взятый с поличным - лакомый кусок. Начнется скандал... немцы не преминут перебить обвинения в поддержке мятежников и сепаратистов в соседней стране - обвинениями во вмешательстве в дела страны, находящейся под их покровительством. Доказательством этого будет либо он сам, либо его труп. И его труп - даже лучше, потому что мертвые молчат. А он - еще не собирался становиться трупом.
   Оставалось только одно.
   Существовали три племени - Yibir, Midgaan и Tumal, которые считались в сомалийском обществе отверженными. Сомалийцы, сомалийские кланы - изначально это были рыбаки и погонщики скота, некоторые занимались сельским хозяйством. Упомянутые три племени были отверженными, потому что занимались "не мужской" работой, такой как профессиональная торговля. Что-то вроде евреев в сомалийском обществе. Когда Италия включилась в колониальную гонку и началась колонизация никому, в общем-то, не нужной земли Сомали - эти племена первыми пошли на контакт с европейцами, потому что они были изгоями среди всех, и единственными, кто не отворачивался от людей этих племен, узнавая об их национальной принадлежности, был европейцы. Выходцы из этих племен занимали важные посты в колониальной администрации, так было и во время мятежа - и стоит ли говорить о том, что в мятежном Сомали первый удар озверевших боевиков хабр-гадир пришелся как раз по ним. Часть людей из этих племен, бежала в Абиссинию, накопленные ими и племенем капиталы позволяли открыть торговлю и здесь. Вырезать их здесь не могли - при первой попытке резни местные полицейские, и немцы расстреляли несколько десятков человек и этот урок запомнили все. Покупателей у них было немного - но если покупать у них, они не сообщат никому. Ни местным полицейским - они для них были чужими, ни исламистам, ни боевикам хабр-гадир, эти вообще были смертельными врагами. Вот почему - Паломник и кружил по торговым рядам, стараясь вычислить среди одинаковых черных лиц торговцев людей - представителей именно этих племен. Это было сложно - если африканцы каким-то непостижимым для европейца образом с первого взгляда, с первых произнесенных слов могут сказать - какого человек племени, то для европейца в этих делах - и вовсе лес темный. Но выбрать было надо - и неправильный выбор грозил смертью. Мучительной - какой и бывает смерть в Африке.
   Наконец - он решился. Несколько раз проходя мимо ряда контейнеров - он заметил у одного торговца странный орнамент на рубахе вполне европейского вида. Увидел он и то, что к торговцу подошел только один человек - и тот был белый, черные проходили мимо. Торговец был молодым - и выглядел еще тем типом - хитрым, прожженным, таким торгуясь с которым нужно придерживать карман.
   Когда Паломник остановился у его товара, на мгновение, не проявляя излишнего интереса - торговец вскочил на ноги. Покупателя здесь моментально брали в оборот.
   - Ваан ку фарах санахау ла кулан каага - изысканно поздоровался на сомалике торговец и тут же перешел на местный амхари - селам нех вей, рас
   - Фил ифтин ва со дой бандуки** - Паломник замер на мгновение, и, как пловец в воду с двенадцатиметрового трамплина - парлато итальяно?
   - Си, си, синьор - торговец понизил голос, чтобы не было так слышно, итальянская речь здесь могла довести до беды - зайдемте сюда.
   Они зашли в контейнер, где обычно заключались оптовые сделки и сделки на продажу того, чем торговать было нельзя, например гранатометов и пущенных налево со складов снарядов, чтобы делать фугасы. В тесном и душном, раскаленном под солнцем контейнере - можно было расстаться не только с кошельком, но и с жизнью - но иного выхода у Паломника не было.
   Звериным чутьем он понял, что в контейнере кроме него и этого торговца никого нет - иначе бы он услышал дыхание. Пальцы - привычно коснулись спрятанного в рукаве небольшого, скелетного ножа.
   - Как ты поживаешь, итальянец? - начал торговец привычное - здорова ли твоя семья?
   - У меня нет на это времени - отрезал Паломник
   - Нет времени, нет времени. Вы... итальянцы... германцы... все время торопитесь. Может - и на тот свет.
   - Мне надо купить - нажал итальянец - если у тебя нет, я пойду к другому.
   - И там тебя зарежут - проницательно заключил торговец - ты правильно сделал, что подошел ко мне, итальянец. Здесь не любят таких как ты.
   - Ты слишком много говоришь. Пусть твой товар скажет за тебя.
   - Какой товар тебе нужен, итальянец?
   - Винтовка. Армейского калибра, с оптическим прицелом. Неавтоматическая. Хорошая, с нерасстрелянным стволом. И сто патронов к ней. Хороших патронов.
   - Охотничьих?
   - Нет, боевых.
   - Боевых... Какую дичь ты хочешь подстрелить итальянец?
   - Опасную
   - Опасную...
   Торговец зажег фонарь, здесь все так освещались, электрическим фонарем да керосиновой лампой, кто пожара не боится. Пошел куда-то вперед, туда, где в беспорядке были свалены какие-то мешки и тюки - то ли они прикрывали оружие, то ли оружие хранилось так. Донеслось знакомое позвякивание, солидный такой звук, который издает оружейная сталь, касающаяся другой такой же стали. Потом - торговец вернулся с винтовками в обеих руках.
   - Пошли!
   Протиснувшись, Паломник вслед за торговцем вышел на свет - здесь был узкий проход между двумя рядами контейнеров, вполне себе подходящее место для тайных дел - и бежать, кстати, некуда. Паломник осмотрел обе винтовки. Первая - южноафриканская Мушгрейф, сделана на основе девяносто восьмого Маузера, но в охотничьей ложе. Очень солидный африканский калибр - триста семьдесят пять Голланд и Голланд, начальная для любого, кто хочет пойти на сафари, меньше мощностью нельзя. Винтовка увесистая, прикладистая - но калибр этот он не знал. Конечно - мощная, при попадании в человека - смерть или инвалидность, которая здесь, в Африке обычно заканчивается заражением крови и смертью. Однако... для выстрела на дальнюю дистанцию не пойдет, да и прицел здесь слабый - всего двухкратное увеличение. Совершенно не то, что нужно для снайперской винтовки.
   - Не пойдет. Это для охоты.
   - Посмотрите вторую, синьор.
   Вторая была богемской, не военной, а гражданской, модель 550. Одна из самых распространенных в мире охотничьих винтовок, она популярна даже в САСШ, где стрельба из винтовки возведена в культ и чужое оружие - не приветствуют. И все было бы хорошо - и прицел подходящий, Meopta - вот только калибр... Военный - но такой, какого он уж тут то не ожидал встретить. Тридцать русский, он же тридцать Мосин-Наган, совершенно не знакомый ему патрон, как он поведет себя при стрельбе - неизвестно. И как это все попало сюда - тоже неизвестно, винтовка явно русского заказа, вон даже клеймо есть. "Русск. Заказъ" и дальше "СЕИВ ИСО***". Он не знал, что это значит, но подозревал, что под этим шифром скрывается русская организация любителей оружия, заказывающая крупные партии на завод, чтобы подешевле было, и потом продающая их свои членам. Что-то типа НРА.
   - Не пойдет. Еще есть?
   Торговец хитро подмигнул
   - Есть то, чего нельзя продавать, итальянец, понимаешь? Это стоит дороже.
   - У меня есть деньги.
   - И это продается... не здесь.
   - Тогда где?
   - Пошли... итальянец...
  
   Сам торговец с ним не пошел - перепоручил его мальчонке. Черный, босой, одетый в рванье - он бежал по рынку так, что Паломник едва поспевал за ним. Хорошо что была жара, и многие торговцы за отсутствием покупателей - нашли отдохновение в каком-нибудь темном месте, в тени.
   Мальчишка - вывел его с рынка, они немного прошли по улице, тоже почти безлюдной из-за дневной жары, потом пацан свернул куда-то, да так резко, что Паломник, при всем его опыте - не успел заметить куда. Может быть - его тоже разморило жарой, и он сейчас стояло как вкопанный посреди улицы, и не знал, куда идти дальше.
   - Сюда, рас. - донесся голос мальчишки сбоку - сюда.
   Увидев, как замаскировали проход, Паломник не мог испытать ничего, кроме удивления. Вроде бы - сплошная стена, но на деле - часть стены это фанера, на которой видимо клеем - наклеили пыль, пыль от глины, делающую ее цветом и фактурой как стены. Просто удивительно.
   Он шагнул в узкий проход между домами - и пацан сноровисто закрыл проход. Дальше в проходе стояли двое, откровенно бандитского вида, у одного аж черная повязка на глазу как у пирата, и у каждого из них был автомат...
   Паломник особо не испугался. Если бы хотели убить - убили бы сразу. Если попытаются ограбить... тем хуже для них.
   Последовали короткие, но очень интенсивные переговоры пацана с вооруженными боевиками, в ходе которой обе стороны драматически размахивали руками, повышали голос, пацан указывал куда-то в сторону рынка. Наконец - переговоры завершились успехом и боевики отступили в стороны...
   - Иди сюда, рас.
   В стене - был такой же тайный ход, закрытый не дверью, а фанерой. Они спустились на полуподвальный этаж - и Паломник с удивлением понял, что этот этаж построен тайно и никак не сообщается с остальным домом. Вот это дела! Раньше африканцы вообще не строили подвалы ни в каких своих жилищах, это не было у них принято. А теперь - гляди-ка, научились.
   Из-за перегородки - здесь было настоящее освещение, видимо от дизель - генератора, пахло оружейной смазкой - вышел средних лет солидного вида африканец в очках. Одет он был в военную форму.
   - Селам не вей, рас - вежливо сказал он - как поживаешь? Здорова ли твоя семья и твои животные?
   - Парлато итальяно? - спросил Паломник, не принимая игры
   - Си, синьор. Что хотели бы купить?
   Обслуживание здесь было - на высоте.
   - Снайперскую винтовку армейского калибра. Германия****, Богемия, Швеция, Италия. Если можно - с глушителем и не слишком подержанную.
   Заказ был достаточно странный для Африки - но торговец невозмутимо кивнул и удалился за перегородку. Там он пробыл десять минут и вынес сверток из промасленной бумаги, перевязанный толстой бечевой. Положил на большой стол, включил освещение над ним - три лампы как на бильярде. Разрезал бечеву
   - Это пойдет, синьор? Только недавно получили.
   Паломник осмотрел винтовку с непроницаемым лицом - он знал, что нельзя показывать радость, потому что иначе потом не будет никакого торга.
   Это тоже был знаменитый германский Маузер, винтовка с помощью которой британцев вышибли с континента. Но не оригинальный - а богемского производства. На ствольной коробке значилось клеймо - пятьдесят третий год, винтовка была в консервационной смазке - значит, новая совсем, без износа. Калибр 7,92, общий что для Германии, что для Богемии, что почти для всех европейских стран - настоящий винтовочный патрон. Эта винтовка выпускалась как снайперская - прицел был родной, четырехкратного увеличения, не слишком то современный и мощный - но надежный, в стальном корпусе. Но потом - кто-то нарезал на стволе резьбу и поставил на нее современный глушитель... глушитель явно современный, не вороненый - а порошковое покрытие, очень аккуратно сделан. Для чего такая винтовка находится в зоне боевых действий - и ежу понятно. Изымали и не раз.
   Поднявший меч - от меча и погибнет...
   - Старая... - презрительно сказал Паломник
   - Есть и новые, синьор, но их надо заказывать и они стоят очень, очень дорого. А эта - ничуть не хуже новомодных, к ней всегда есть патроны и стоит она, если синьору будет угодно, пятьсот германских рейхсмарок или семь тысяч местных быров, или...
   - Это старье? - Паломник презрительно усмехнулся - да она не стоит и трети той цены, которую ты назвал. Воистину, я имею дело с сумасшедшими...
   - Да будет известно синьору... - обиделся торговец - что я продал уже десятка три таких винтовок, и никто еще не приходил и не сказал: Сокомбо, ты продал нам плохой товар.
   - Никто не приходил, потому что тот, кто купит такую винтовку - уже никогда не придет и не сможет никому ничего сказать. Назови нормальную цену, чтобы я видел, что имею дело с деловыми людьми.
   - Шесть с половиной тысяч быров, итальянец, и я добавлю десять хороших патронов.
   - Десять? Да если ты даже насыплешь их целый мешок, ты не оправдаешь свою цену! Две с половиной тысячи быров - вот цена такому хламу...
   Сторговались на четырех тысячах быров и еще семьсот быров - за большой снаряд, переделанный под фугас с различными детонаторами. Ему дали сумку, большую сумку через плечо и обещали проводить, как только он будет уходить из города в горы. С таким грузом - лучше всего уходить было ночью, и Паломник с этим был, конечно же, согласен.
   Только он попросил оставить оружие здесь до ночи, взяв в залог затвор. Ему нужно было купить на рынке еще кое-что.
  
   * Vector SR-21. К сожалению, в большую серию не пошел
   ** Я хочу купить оружие (сомалика)
   *** Собственное, Его Императорского Величества, Императорское стрелковое общество
   **** Правильно - Священная Римская Империя - но ни один итальянец так, конечно не скажет, Рим - это они, а германцы - посягнувшие на великую цивилизацию варвары
  
   Итальянское Сомали
   Могадишо, район Хамар Вайн
   Бывшее здание колониальной администрации
  
   Главный штаб итальянского экспедиционного корпуса в Сомали располагался в двух зданиях - в здании бывшего штаба колониальной армии сидели профессионалы, в здании бывшей колониальной администрации был пресс-центр, и сидела разведка. Здание бывшей колониальной администрации представляло собой довольно большое, двухэтажное здание, выстроенное в форме треугольника с большим садом внутри и смотровой башней, высотой этажа примерно до пятого. Когда то давно - этого хватало. Потом - сад внутри здания вырубили и внутри старого здания - построили десятиэтажный небоскреб. Выглядело все это не слишком хорошо и тогда, когда открывали - а после мятежа, когда итальянцы вернулись сюда на штыках - выглядело все это откровенно плохо. Здание отремонтировали - но вот отремонтировать колониальную систему, для управления которой когда то было достаточно тех, кто сидел в двухэтажном здании - так и не получалось.
   Совещание собралось на десятом этаже корпуса - последние три этажа здесь занимала разведка. Поскольку произошла чрезвычайная ситуация - из Рима на совещание прилетел контр-адмирал Паоло Бьянкомини. Вид у него был совсем не радостный, как и у других офицеров тоже. О начавшейся операции - сам Бьянкомини сдуру сообщил министру двора, а тот - Его Величеству. Теперь - приходилось думать, как оправдываться...
   - Я хочу, чтобы кто-то доложил ситуацию - недовольно сказал Бьянкомини, расположившись в кресле во главе стола. Невысокий, толстенький, как гриб-боровичок, он был отличным организатором, но никаким разведчиком. А для того, чтобы возглавлять какое-то дело - нужно в нем разбираться. Иначе будет... то что и есть.
   Манфреди понял, что отдуваться придется ему.
   - Синьор контр-адмирал, уважаемые синьоры - произнес он традиционное вступление - несколько недель назад нам удалось получить разведывательную информацию чрезвычайной важности. Агент, работавший в приграничном городе Доло Одо, сообщил о том, что в городе есть некий особняк, который куплен недавно и хорошо охраняется. Он отследил, что в этот особняк регулярно приезжает колонна одних и тех же машин - внедорожников представительского класса. Эту информацию начали отрабатывать традиционными методами, путем спутникового наблюдения и наблюдения с беспилотников. Однако, совершенно неожиданно нам удалось получить информацию из второго источника, подтверждающую первую. В результате специальной операции мы получили информацию, согласно которой генерал, то есть бывший генерал-полковник и начальник штаба колониальной армии Мохаммед Фарах Айдид имеет тайное убежище в Доло Одо у самой границы, и там у него - живет женщина. Поскольку информация была получена из двух независимых друг от друга источников - она была признана достоверной и с санкции Рима мы начали операцию "Львиная грива", имеющую целью уничтожение мятежного генерал-полковника Айдида. Рассматривались разные варианты реализации этой информации, в том числе сброс планирующей бомбы с истребителя - бомбардировщика или даже с тяжелого бомбардировщика, удар ракетой с беспилотного летательного аппарата - но все эти варианты были отвергнуты в пользу внедрения и немедленной реализации информации одним опытным и подготовленным человеком. Удар по территории Абиссинии вызовет немедленную и крайне негативную ответную реакцию Германии, что будет крайне нежелательно, учитывая и так натянутые отношения. Вариант с отправкой одного человека, опытного, с поддержкой его разведывательной информацией с беспилотника и агентурной поддержкой на месте - сулил максимальную выгоду при минимальном риске. Кроме того, использование снайпера, способного со значительной вероятностью опознать цель - сводил к минимуму риски побочного ущерба.
   Побочным ущербом на языке всех армий и спецслужб мира называлась гибель людей, которые были виноваты лишь в том, что проходили мимо или оказались похожи на кого-то плохого. Или подонок - агент решил свести давние счеты со своими врагами чужими руками - на Востоке и в Африке такое было повсеместно.
   - ... В качестве исполнителя операции был избран главный старшина Франсиско Пиньо, боец Дечима МАС, находившийся здесь под прикрытием и выполнявший особые задания в составе армейских подразделений особого назначения. Его...
   - Какого черта раскрыли этого человека? - подал голос контр-адмирал.
   - Простите, синьор?
   - Какого черта было принято решение раскрыть человека, выполнявшего совершенно другую миссию?! Теперь из-за этого решения сорваны обе! Кто принял такое идиотское решение?! - вышел из себя контр-адмирал
   - Синьор контр-адмирал санкция пришла из Рима, ее привез с собой капитан фрегата синьор Мануэле Кантарелла. Он же...
   - Кантарелла здесь? - удивился контр-адмирал
   У директора Манфреди как то сразу - продернуло холодом по спине
   - Он здесь с самого начала операции. Он прибыл сюда с секретными предписаниями относительно Львиной Гривы, Вы разве не знали об этом, синьор?
   - Нет - внезапно потерял интерес к происходящему контр-адмирал Бьянкомини - он работает напрямую на Специю, на Главный штаб ВМФ. Я не знал о его присутствии здесь. Прошу, продолжайте...
   Директор понял, что что-то не так, и что-то не так очень серьезно. Но развивать эту тему дальше - было не время и не место.
   - Под псевдонимом Паломник, главный старшина отправился в направлении города Доло Одо в одиночку, используя в качестве прикрытия легенду торговца. У него были три мула, ткани и двадцать коз, он использовал легенду местного фермера - переселенца, после мятежа и распада сельскохозяйственной отрасли занявшегося межграничной торговлей и контрабандой. Он знал самые расхожие фразы на сомалике и амхари, свободно говорил на сицилийском диалекте, нужном ему по легенде, имел при себе достаточное количество денег для решения вопроса. Он был высококвалифицированным специалистом, вполне способным решить задачу. Для того, чтобы облегчить его инфильтрацию мы попросил одного из лучших наших агентов с той стороны границы, торговца тканями Або Доронго, приютить Паломника и оказать ему содействие на время...
   - Ошибка - перебил контр-адмирал - я смотрю, расслабились вы тут, достопочтенные синьоры. Теряете квалификацию.
   Сказано это было нормальным, спокойным голосом, но прозвучало очень зловеще. После таких слов непосредственного начальника - обычно следуют оргвыводы
   - Проводя операцию особой важности, тем более без подстраховки - никогда не следует выводить оперативника на любого из внедренных агентов. Почему, кстати, Паломника никто не страховал? Почему не было запасного плана действий?
   - Синьор контр-адмирал, для проработки запасного плана действий потребовалось бы время, и...
   - И это было бы правильно - закончил мысль контр-адмирал - чтобы поднять вооруженный ракетой беспилотник, курсировать в пограничной зоне, много времени не надо. И ума тоже. Если даже германцы его собьют - это не более чем беспилотник, а мы в итоге получим повод для дипломатического давления. Впрочем, беспилотник не помог бы, генерал умен и при первом намеке на опасность, конечно же, забьется в нору, и не будет показываться месяца три - четыре. Кстати - у вас есть информация, где он сейчас?
   - Мы полагаем, в Аддис-Абебе, синьор контр-адмирал - сказал директор Манфреди - его укрывает фонд гуманитарных операций, который является одним из ответвлений Организации Африканского единства. А вы знаете, что это такое - крыша для работы германцев и буров по всей Африке.
   - Это же самое я могу узнать из газеты. Так вот, господа, выводя оперативника на давно внедренного агента, вы подвергаете оперативника излишнему и неоправданному риску. Агент может быть перевербован местной контрразведкой, и итогом будет крах всех наших планов на самом начальном этапе. Как и получилось.
   - Но синьор, Або Доронго относился к категории А, сотрудничал с нами с самого начала. Он идейный, генерал вырезал всю его семью, он из клана Йибир и не испытывает большой любви ни к хабр-гадир ни к абгаалям. Он поставлял ценную информацию.
   - Он мог быть под контролем, и сам не подозревая этого, африканцы слишком тупы, чтобы играть в подобные игры. Ничем иным я объяснить провал не могу. С той стороны - против нас играют германцы и надо всегда это помнить. Продолжайте.
   - Так точно. Агент Паломник успешно прошел границу, это зафиксировали съемкой с беспилотника. Потом он подал сигнал о том, что успешно прибыл на конспиративную квартиру. Больше на связь он не выходил. На следующий день, ближе к вечеру - мы послали агента проверить, что происходит. Он успешно прошел границу, и сегодня утром передал информацию о том, что на Берлинерштрассе, там, где жил Або Доронго была серьезная перестрелка, которая была пресечена появлением солдат абиссинской армии. Дом полностью сгорел, торговец Доронго убит. На базаре - говорят об очень серьезной перестрелке ночью и как минимум десятке убитых. В город прибыла рота германских африканских стрелков при поддержке двух бронетранспортеров, меры безопасности усилены - это мы установили при помощи беспилотника и камер боковой съемки.
   - А Паломник?
   - Про судьбу Паломника неизвестно ничего.
   Контр-адмирал издевательски хлопнул в ладоши.
   - Поздравляю, синьор директор. Это и есть самая главная новость сегодняшнего дня. Задание сорвано, агент потерян, вероятно, погиб.
   Если человек попадает в такую неприятную ситуацию - больше всего, ему хочется, чтобы что-то произошло. Зазвонил телефон, ворвался человек с известием о том, что германцы вторглись и наступают на Могадишо, взорвалась заминированная машина на улице. Директор Манфреди молил о вмешательстве свыше -и, видимо Господь услышал молитвы. Все-таки, директор Манфреди был не таким плохим человеком. Пусть и непрофессионалом.
   На поясе - задергался переключенный на вибровызов пейджер. Они здесь были у всех - и у самих африканцев, и у итальянцев и у сотрудников спецслужб. Разница между пейджером и мобильным телефоном в том, что первый дешевле и его местонахождение невозможно отследить. А это для сотрудника спецслужб - очень важно, тем более если учесть что Италия не имела прямого доступа ни к англо-американскому Эшелону ни к русско-германскому Неводу.
   - Извините, сэр. Вызов по коду "Милан".
   Расправа на какое-то время откладывалась, может быть навсегда. Большие начальники - в основном склонны к принятию жестких решений импульсивно, под влиянием раздражения и желания наказать хоть кого-то и хоть как то. Если потянуть время - страсти улягутся и можно рассчитывать на более мягкое наказание или вообще получить лишь словесное внушение.
   Быстрым шагом директор Манфреди вышел из комнаты, в коридоре и вовсе перешел на неуклюжий, подпрыгивающий бег. Он был уже взрослым, даже пожилым человеком - и ему совсем не приятно было получать ушат помоев на голову, да еще в присутствии других людей. Он считал, что все сделал правильно, и операция сорвалась в результате неожиданных осложнений, которые бывают в работе всегда. Такова работа и с этим ничего не поделаешь. Может быть, сам того не заметив, прокололся Паломник, может быть - Доронго, проходящий в разведсводках как "Марабу". Такая у них работа, нужно делать выводы и идти дальше.
   Он махнул карточкой пропуска перед двумя карабинерами, охранявшими даже внутри охраняемого периметра центр связи от посторонних, вломился внутрь. Что-то ему подсказывало, что черная полоса заканчивается и начинается белая.
   - Манфреди. Мне нужна связь с объектом Милан. Срочно!
   - Да, синьор.
   Связь быстро установили. С той стороны - оператор явно ждал на приеме.
   - Джованни, это директор. Что там у вас произошло?!
   - Синьор директор! - аппаратура не просто модифицировала голос, а заменяла его на искусственный, но даже так директору показалось что в электронном голосе проскальзывают нотки торжества - только что мы провели сеанс связи с Паломником!
   - Что?! Он сообщил код идентификации?!
   - Да, синьор директор. Я лично проверил все - процедура связи соблюдена до последней мелочи. Это действительно Паломник. Он сообщает о том, что уцелел и намерен ликвидировать Генерала в Аддис-Абебе. Он направляется туда!
   - Что?! Ни в коем случае! Передайте ему приказ - пусть немедленно возвращается! Пусть возвращается, у нас где-то сифонит!
   - Извините, синьор. Он сказал, что это последний сеанс связи. Он понимает, что идет утечка информации и потом обрывает все контакты. Он сказал, что так будет лучше...
   - Передавайте приказ возвращаться! Кодом на основной и запасной частоте! Передавайте все время, слышите меня, Джованни! Все время!
   Обратно, в зал для совещаний - директор не шел, а уже откровенно бежал. Ворвавшись, крикнул.
   - Синьоры! Паломник жив и только что вышел на связь! Он продолжает операцию!
  
   Окраина Могадишо, район Каараан
   Разведцентр ВМФ Италии
  
   - Вот оно, синьоры.
   Безликий, с напряженным лицом специалист по безопасности, прилетевший из Рима вместе с контр-адмиралом Бьянкомини посветил фонариком с сильным, остронаправленным лучом в темный зев системы вентиляции и кондиционирования здания. Все они - контр-адмирал, директор, капитан Манфреди - уставились на черную коробочку размером с небольшой магнитофон, как на злобную змею или отвратительное насекомое.
   - Она работает? - едва шевеля губами, спросил контр-адмирал
   - Сейчас нет, синьор - так же шепотом ответил специалист - я включил скремблер.
   - Давно?
   - Мы обнаружили это пятнадцать минут назад и сразу сообщили вам.
   - Как вы считаете, оно могло прослушивать комнату связи?
   - Мы не вскрывали и вообще не трогали устройство, синьор, но полагаю, что да. Оно слишком большое и кажется мне многоканальным. Все комнаты, в которых есть выход системы вентиляции и кондиционирования могли прослушиваться.
   - Твою мать... - не сдержался директор. Он понял, что информация о том, что Паломник жив - попала к врагу.
   - Давайте выйдем отсюда! - сказал контр-адмирал и все трое - поднялись на первый этаж, в холл. В здании уже никого не было кроме дежурной смены.
   - Можете сходить и по малому и по большому! - обратился контр-адмирал к охраннику - мы здесь подежурим!
   Охранник перевел взгляд на директора - это было правильно, сеньор моего сеньора не мой сеньор - директор Манфреди кивнул. Охранник подошел к двери, проверил заперта ли она, потом удалился вглубь здания.
   - Как эта дрянь сюда попала?! - требовательно спросил контр-адмирал
   Манфреди с ужасом вспомнил. И врать было бессмысленно - Кантарелла кстати тоже должен был это помнить.
   - Синьор контр-адмирал, у нас на днях вышла из строя система кондиционирования, я вынужден был пригласить специалиста по починке.
   - Какого специалиста? - продолжал допытываться контр-адмирал - вы его знаете? Работали с ним раньше? Он итальянец?
   - Нет, сэр - обреченно сказал Манфреди - это был новый человек. Мы работали с ним в первый раз.
   - Он был итальянцем?
   - Да, сэр, из местных. Его вывеска была рядом с вывеской того специалиста, с которым мы обычно работали, когда сломался кондиционер, я поехал, и...
   - Как интересно... - контр--адмирал недобро улыбался - а что случилось со старым специалистом, а? Если его контора была в том месте, куда вы поехали, почему бы не пригласить именно его?
   - Его убили, синьор. Я не знал этого, узнал только когда приехал. Делать было нечего, у нас шла операция особой важности, а аппаратура на такой жаре могла в любой момент выйти из строя, и поэтому...
   - Когда убили старого специалиста? - перебил контр-адмирал.
   - Накануне, сэр - Манфреди уже понимал что отставка, это самое меньшее, что он заслуживает - его жена была вне себя от горя. Его убили на улице, наверное, потому, что он отказался платить дань. Здесь такое часто бывает...
   Все то, что произошло - имело в своем основании именно деквалификацию. И происходит она вот почему. Когда ты играешь с сильным соперником, равным тебе по силам или даже сильнее - ты и сам становишься сильнее, даже если проигрываешь. Любой спортсмен подтвердит вам это. А если ты играешь с заведомо более слабым соперником - ты и сам деквалифицируешься. Вот почему сильнейшими в мире были русская и британская разведслужбы - это были смертельные враги, и они постоянно играли друг против друга. Когда играешь на таком уровне - начинаешь шевелить мозгами, во всем видеть подвох, никому не доверять, сопоставлять факты. Специалиста, который обычно обслуживал разведцентр, непонятно с чего убили на улице, тут же рядом яркая вывеска другого специалиста, непонятно с чего вышел из строя кондиционер, когда идет операция особой важности. Русский или британский разведчик высокой квалификации - перед тем как бросаться в омут сопоставил бы факты - просто на автомате, по привычке - и пришел бы к выводу, что что-то неладно. А вот директор - привык совсем к другому уровню игры. Здесь, на северо-восточной оконечности африканского континента хитрость и расчетливость заменяла тупая, совершенно невероятная жестокость. Директор не обратил внимания на то что человека ни с того ни с сего убили на улице просто потому, что это здесь происходило постоянно. Не заплатил дань, понизил цены ниже уровня, о котором договорились, просто мешаешь в торговле соседу - тра-та-та! И проблема решена. Насилие, которое в других странах заканчивалось тюремным сроком или смертной казнью - здесь было чем-то вроде капитала, убийц, разбойников, террористов почитали в племенах и родах и каждое племя, перед тем, как связаться с другим наводило справки о том, сколько в другом племени есть людей, готовых убивать. И раздумывало над тем, стоит ли овчинка выделки. Истории о том, как вырезали целую семью, а то и целую деревню за то, что когда то у кого -то один дедушка убил другого дедушку, за то что отбирают слишком много воды из скважины, за то что перебивают торговлю, за то что увели стадо скота - передавались из уст в уста, видеозаписи казней, расправ, взрывов на дорогах переписывались с телефона на телефон, продавались на дисках и видеокассетах в любой лавке. Директор Манфреди отвык от тонкой игры, привык к грубому и нерассуждающему насилию - и стоит ли осуждать его за то, что он попался на крючок как распоследний глупый карась.
   - Значит, произошло вот что. Некто, кто заранее знал об операции и знал, кто именно обслуживает кондиционеры в разведцентре - заранее договорился с тем ремонтником, скорее даже открыл лавку рядом специально...
   - Синьор контр-адмирал, со всем уважением замечу, что этого ремонтника надо задержать как можно скорее, послать оперативную группу - перебил мысли контр-адмирала капитан фрегата Кантарелла
   - Не спеши, мой мальчик - снисходительно ответил контр-адмирал - это успеется, тем более что я готов поставить тысячу лир против распоследнего чентезимо, что ремонтника там давно нет и лавки этой там тоже нет. Это в лучшем случае - а в худшем там ждет бомба, поставленная для того, кто сунет туда свой любопытный нос. Если уж вам так хочется действовать, капитан - можете сделать вот что. Эта штука - я имею в виду закладка - она явно работает на какой-то усилитель сигнала, который находится неподалеку. Он здесь, в радиусе не более километра, я уже видел такие штуки, их любят ставить германцы. Я распоряжусь, чтобы прислали пеленгаторы и к утру мы определим, где находится этот проклятый усилитель. После чего - я буду очень рад, если в моем распоряжении окажется группа профессионалов, способная взять объект... скажем так без лишнего шума и стрельбы...
   - Так точно, господин контр-адмирал, считайте, что она у вас уже есть! Разрешите исполнять?!
   - Исполняйте, молодой человек, исполняйте!
   - Есть! Так точно! - капитан побежал к двери...
  
   Капитан фрегата Кантарелла, прибыв сюда, арендовал для себя старый белый Фиат-1500 с усиленной подвеской, для местных условий лучшего автомобиля и не надо. Отъехав ненамного от центра - он остановил машину, вышел из нее - машину могли прослушивать. Из майника, который он сделал в сидении - он выудил мобильный телефон и аккумулятор. Раздобыть левый мобильный телефон здесь было проще простого: телефоны изымали, если на них были записаны сцены казней, расправ и терактов. По инструкции их должны были уничтожать - но этого естественно, никто не делал, они либо валялись на территории итальянских баз, самые лучшие и новые расходились по рукам или продавались. Поэтому - капитану фрегата Кантарелле не составляло никакого труда обзавестись несколькими мобильными телефонами, каждый из которых никак нельзя было привязать к нему.
   Он вставил аккумулятор, осмотрелся по сторонам - никого. На его руках были перчатки из тонкой кожи - он всегда носил их с собой, надевал когда надо было вести автомобиль, но в отличие от обычных автомобильных перчаток у этих были закрытые пальцы. Он набрал номер, который помнил наизусть, дождался щелка соединения.
   - Это больница? - спросил он
   Ничего не ответив, трубку повесили...
  
   - Есть еще одно... - сказал контр-адмирал
   - Что, синьор? - переспросил директор
   - Кто-то должен был сломать кондиционер. И именно тогда, когда будет нужно. И кто-то должен был знать, какому именно мастеру вы платите за ремонт кондиционеров.
   - Но, синьор ...
   - Предают только свои - безапелляционно заявил контр-адмирал - как насчет капитана Кантареллы? Он мог сломать кондиционер.
   - Да, но зачем это ему!? - изумился директор
   - Вопросы задаю я. Значит мог?
   - Наверное, мог, хотя я не знаю, как.
   - Да просто. Например, есть приборы, включаешь его в сеть - и создается локальный, но очень сильный скачок напряжения. У вас же все рабочие станции и система безопасности запитаны на отдельную сеть?
   - Так точно.
   - Потому на них это не отразилось. А на обычной сети - у вас кондиционер и электрическое освещение, верно?
   - Верно.
   - А днем свет естественно отключен, и если сделать такое - то пострадает только кондиционер. Вот он и пострадал. Просто здорово.
   Директор понял, что в разведке он ничтожество. Полное.
   - Но зачем ему предавать своего человека?!
   - Мало ли... Он из Специи, а там темные дела творятся. И в Риме темные дела творятся, а вы должно быть, уже знаете, из какой семьи происходит капитан Кантарелла. Он уже был в Триполитании, и там тоже творились очень темные дела, когда он там был. Он мог знать, с каким ремонтником кондиционеров вы работаете?
   - Откуда?! Он же только что приехал!
   - При нем до этого кондиционер ломался?
   Директор припомнил.
   - Нет.
   - Точно?
   - Точно, синьор контр-адмирал!
   Контр-адмирал Бьянкомини потер небритый подбородок.
   - Зайдем с другого конца. Вы проводили выплаты этому ремонтнику по официальной бухгалтерии или платили из черной кассы наличными?
   - Конечно, по официальной! У нас же не хватает черной кассы даже на оплату агентов!
   - И отчетность отправляли в Рим.
   - А как же, синьор.
   - Ну вот - заключил контр-адмирал - и разгадка. Эта отчетность проходит по категории секретности D, то есть четвертая категория, при том, что их всего пять, а последнюю категорию можно публиковать в газетах. Это значит, что к вашей отчетности имели доступ все, кто того хотел, несколько тысяч человек. Вот так.
  
   Итальянское Сомали
   Могадишо, район Каараан.
  
   Улица - одна из многих в истерзанном насилием Могадишо - выглядела так, как и выглядела она вчера, позавчера, месяц назад - ничего не менялось. Здесь не строили - здесь разрушали, здесь не сколачивали состояния - здесь продавали все по дешевке и бежали из страны. Да и страны как таковой - больше не было...
   Два человека - мужчина с лицом, закрытым головным платком от пыли и обычной теперь для улиц Могадишо вони и женщина в черной накидке, явно мусульманка - подошли к лавке, ставни которой были закрыты наглухо. Женщина осталась на тротуаре, мужчина - подошел и постучал в запертую дверь. Раз, потом еще один раз.
   Ничего. Тишина.
   Мужчина достал из кармана небольшую квадратную коробку и прилепил туда, где был замок. Женщина достала из-под своего черного одеяния пистолет-пулемет Беретта-12. Мужчина в два прыжка оказался рядом с ней, в руке его был пистолет Беретта.
   Вспышка! Мина, поставленная на задержку в десять секунд, взорвалась с оглушительным грохотом у двери, выломав и искорежив ее - и мужчина и женщина с оружием в руке бросились внутрь. На улице - взревел мотор стоящего у перекрестка бронетранспортера, изрыгнув клуб солярного дыма из выхлопной трубы, он покатил вперед, ускоряясь.
   - Хадкакакин!* - проорал мужчина отрепетированную фразу, ворвавшись внутрь
   - Впереди чисто! - грубым голосом отозвалась женщина с автоматом
   Мужчина бросился вперед.
   - Чисто! Здесь ничего нет.
   На улице - загрохотали ботинки десантников
   - Свои! Свои! - женщина откинула паранджу, она была небрита и не слишком походила чертами лица на женщину - спецслужба! Мы проводим здесь спецоперацию!
   - Бросьте автомат, синьора - приказал молодой капитан десантников
   - Черт, еще раз так меня назовешь, козел! - выругалась "женщина", но автомат бросила.
   На улице - одна за другой затормозили две машины...
  
   - Они ушли, синьор контр-адмирал. Ничего нет.
   Контр-адмирал недовольно огляделся - пыль еще не улеглась, тут как стадо слонов пробежало. Улики если и были - приказали долго жить.
   Прикрыв нос смоченным кельнской водой** платком, контр-адмирал прошелся по тому, что когда-то было то ли торговым залом, то ли помещением кафе, осмотрел пол и стены. Остальные внимательно наблюдали за ним. Потом он вышел туда, где было подсобное помещение, там что-то привлекло его внимание на полу. Он даже померил пальцами расстояние между какими-то следами, потом осмотрелся и удовлетворенно хмыкнул.
   - Это здесь. Но мы опоздали. Они засекли работу скремблера и поняли, что пора сматывать удочки. Вон, смотрите!
   Директор Манфреди, который уже мысленно сочинял заявление об отставке, капитан Кантарелла и пара десантников во главе со своим капитаном - подошли ближе.
   - Вон там. Четыре отпечатка ножек на полу, они вымели пол перед тем, как уйти - но чуть заметные вмятины остались. Расстояние между ними полностью соответствует расстоянию между ножками дизель-генератора небольшого размера. Нормального электроснабжения здесь нет и они не могли рисковать. Поэтому же - вон там выбито окно в форточке и на стене след от гвоздя, но самого гвоздя нет. И стена в этом месте чуть темнее. Они надели шланг на выхлопную трубу дизель-генератора и вывели его наружу, чтобы самим не отравиться выхлопными газами. Можно уходить, здесь больше ничего нет.
  
   * Не двигаться!
   ** Одеколон Eau de Cologne - с французского так и переводится - Кельнская вода
  
   Абиссиния, дикая территория
   День спустя
  
   Четыре человека ехали по дурной, разбитой, почти незаметной в горах дороге, направляясь в сторону гор - подальше от границы. Все четверо - въехали в Абиссинию на этой машине этим утром, проехали через город Доло Одо, нигде не останавливаясь - и поехали дальше. Все четверо - за утро не перемолвились и десятком слов, потому что говорить было не о чем. И незачем.
   Да, я забыл о самом главном. Все четверо были белыми.
   Отъехав от города Доло Одо километров на десять в горы, они увидели небольшую ложбину, где можно было спрятать машину - и сделали это. Один из этих молчаливых, жилистых, одетых в полувоенную форму людей - закрыл машину на секретный замок и забрал два высоковольтных провода из-под капота, положил их себе в рюкзак. Если этого не сделать - машину наверняка угонят и уже к вечеру разберут на запчасти или продадут на базаре. Африканцы - не видели ничего плохого в кражах и угонах, если пострадавшими, конечно, не были члены их племени...
   Все четверо были одеты в униформу, которую шили для наемников, частных охранников или путешественников по опасным местам на юге Италии - она считалась качественной и расходилась хорошо. На них были длинные шарфы, повязанные как арабские куфии и закрывающие лицо, на ногах - десантные полуботинки. У двоих были автоматы STG-60, еще у одного - малораспространенный, но хорошего качества Walther MPK c глушителем, оружие в шестидесятые - восьмидесятые широко применявшееся спецслужбами, у третьего - полуавтоматическая винтовка Barrett гражданской версии 82А1 с приваренным к стволу глушителем старой модели. У каждого из них - за спиной был рюкзак, где было все, что нужно для трехдневного перехода. Но если три дня затянется до семи и даже больше - ни один из них не пропадет. Они знали, как выживать и в горах и в пустыне.
   Редкой, волчьей цепочкой неизвестные пошли на запад, параллельно дороге, ведущей на Авасу и дальше - на Аддис-Абебу.
  
   Он знал, что все просто так не кончится. Не может кончиться...
   Широко шагая по неуютной, чужой земле Паломник шел на запад, погоняя длинным шестом коз - их было двенадцать штук, и он потратил на них почти все имеющиеся у него деньги. Козы покорно шли туда, куда их направлял шест пастуха, мекали, гадили, на ходу питались всем, что могло показаться им съедобным.
   Им было все равно куда идти. Коза - она и есть коза.
   Самое хреновое было то, что ему приходилось тащить фугас. Фугас был сделан на основе ста пяти миллиметрового снаряда и весил тринадцать килограммов. Это было не так много, если тебе нужно было вскрыть ящик и подтащить снаряд к орудию - но это было очень много, если тебе нужно было тащить это на себе примерно четыреста километров.
   Но он твердо был намерен дойти. И выполнить задание.
   Он знал, что за ним идут. То, что произошло в Доло Одо - это не происки немцев, как считалось, когда они раз за разом терпели поражения от летучих отрядов Генерала. Немцы не могли ничего знать про Доло Одо. И когда за ним пришли, пришли люди Генерала - немцы повели себя не так, как должны были бы повести - они убили их всех.
   Значит, дело не в германцах. Предает кто-то из своих. Кто-то, кто находится на самом верху, кто знает слишком много для обычного, рядового чиновника. Кто-то предает их - раз за разом.
   Он прокручивал то, что знал - в голове, раз за разом. Всегда, когда они начинали большие операции и сообщали в Рим - их ждали неприятности. Спецназ не извещал никого о том, что они намереваются делать - и выигрывал - раз за разом.
   Значит, в Риме - враг.
   В Риме - враг...
   Выйдя на связь - он знал, что информация дойдет до врага. Он сознательно пошел на это, сознательно подставлялся, чтобы выяснить все до конца. И чтобы - обрубить хвост, обрубить его максимально эффективно. Нырнуть, как щука - в темную воду стоялого озерка...
  
   Их проводник - тот, что был с бесшумным пистолетом - пулеметом - присев, потрогал козий кал. Потом - обтер пальцы о землю, выпрямился.
   - Он опережает нас на три часа. Максимум - четыре.
   Командир группы посмотрел на часы.
   - Что еще?
   - У него мешок. Большой, тяжелый, сзади. Он несет тяжелый груз. Идет правильно, не торопясь. Экономит силы.
   Командир группы не удивился - он не первый год жил в Африке. Хорошие следопыты из племен, расположенных южнее - помнили любой след, который они увидели десять лет назад. Неважно - животного или человека. По следу они даже могли сказать, в каком настроении был прошедший человек.
   - Он знает про нас?
   - Скорее всего, нет. Он ни разу не останавливался. Не оборачивался назад. Скорее нет.
   Командир группы утвердительно кивнул. Хорошо.
   - Вперед.
  
   Это была стоянка - пастушья стоянка, таких было много в горах. Немного дров для костра... и больше ничего, только ровная площадка, чтобы разместиться.
   Естественно, никакой костер не горел, сучья и ветки деревьев, большая ценность здесь - оставались нетронутыми. Если бы горел костер - командир группы заподозрил бы неладное. Он знал, что тот, за кем они охотятся, является профессионалом - а профессионалы так дешево не подставляются.
   Командир группы посмотрел на часы. По местному - час ночи...
   Пора...
   Он похлопал по плечу снайпера - и тот понял, начал в темноте, на ощупь монтировать на прицел термооптическую насадку. Дорогущая вещь, фирмы Texas Instruments, за нее он отдал ни много, ни мало - одиннадцать тысяч рейхсмарок, причем за подержанный, новый стоил бы не меньше восемнадцати. Это было три цены хорошего ночного прицела - но это стоило того. Снайпер с винтовкой калибра 12,7 и хорошим термооптическим прицелом - на поле боя все равно, что Бог. Термооптика выделяет белым любую цель, температура которой отличается от температуры окружающей среды, если днем в Африке это бессмысленно, то в горах, с холодными даже летом африканскими ночами - самое то. Местные повстанцы, бандиты, контрабандисты, которых он уничтожал по контракту - просто не знали что такое термооптика, это тебе не Россия и не Восток. Они гибли десятками, даже не понимая, что их убивает, однажды ночью они вчетвером обезвредили четыре крупнокалиберных пулемета и взяли деревню, перед которой за несколько дней до этого сожгли и разграбили целый конвой. Пуля калибра 12,7 могла поразить любую цель, которая здесь встречалась: человека в любом бронежилете и на любой разумной дальности, крупнокалиберный пулемет, миномет, легкую автомашину-пикап, на которой любят перемещаться боевики, даже бронетранспортер. Можно было проломить кирпичную или бетонную стену, за которой скрывался стрелок и убить его наповал. Он потратил на эту винтовку столько, сколько стоит неплохая машина - но деньги, которые он потратил - давно уже окупились. То, что он зарабатывал здесь - он вкладывал в виноградники на юге, покупая все новые и новые делянки с лозой, его родственники в его отсутствие ухаживали за виноградом, за плату беря урожай и делая из него вино. Осталось еще немного - пара лет, и он уйдет на покой, покинет навсегда эту клоаку, продаст винтовку, на вырученные деньги построит домик и навсегда и обо всем забудет.
   - Готово... - доложил он, когда глянул в прицел и был вознагражден за его правильную установку идеально четкой картинкой. Не было ни жары, ни костра, искажающего изображение... как в учебнике, в общем.
   Командир хлопнул его по плечу, подтверждая приказ действовать.
   В термооптическом прицеле мир предстает перед снайпером либо черным, либо серым различных оттенков, все предметы излучающие тепло были ярко-белыми или серыми в зависимости от интенсивности теплового излучения. Таких предметов было несколько - козы со спутанными ногами либо лежали, либо медленно перемещались в поисках пищи. Человек лежал в углу площадки, он накрылся одеялом с головой и правильно, ночи холодные - но тепловое излучение было, пусть и слабое. К тому же - одеяло едва заметно шевелилось - человек дышал.
   Снайпер навел тонкое, красное перекрестье на цель - куда попадет пуля это неважно, калибр 12,7 убивал сразу и наверняка. Он навел прицел по геометрическому центру цели, задержал дыхание и выстрелил. Винтовка дернулась, привычно отдала в плечо, звук выстрела был достаточно громким. Одеяло вздыбилось от удара пули, полохнулись испуганные козы...
   - Есть... - негромко сказал он. Он слишком часто делал такое, чтобы испытывать хоть какие-то эмоции, они для него были просто целями. Девять из десяти целей, по которым он работал - даже не подозревали о его присутствии, пока пуля в палец толщиной не вышибала из них жизнь.
   Как сейчас.
   Командир группы встал, перекинул автомат за спину. Он уже не нужен. Включил фонарик - опасаться уже нечего, дело сделано. Надо было сфотографировать труп и принести его голову - таково было требование заказчика. Командиру группы такое требование показалось омерзительным, и особенно омерзительным оно было в устах того человека, который делал заказ - но клиент всегда прав. Тем более тот, который заплатил три цены за срочность заказа.
   За спиной Доменико зашуршал полиэтиленовым пакетом, который они взяли с собой, чтобы положить туда голову.
  
   Снайпер почувствовал, что невдалеке кто-то есть, когда было уже поздно. Он встал на колено, наощупь раскрыл чехол для винтовки, сложил сошки и собирался убрать инструмент своего труда в чехол - как вдруг звериным чутьем, отработанным за несколько лет участия в кровавом локальном конфликте, почувствовал - справа кто-то есть, совсем рядом. Потом - мир как бы выключился для него, а когда он снова осознал себя, он почувствовал, что лежит на земле. Последней осознанной мыслью было, что у него очень сильно болит голова - как будто в нее вбили гвоздь. И еще он подумал - как жаль, что он так ни разу и не побывал на своих виноградниках, не выпил ни глотка вина с них. Потом - исчезли и мысли.
  
   Командир группы подсветил фонарем то место, где должен был лежать человек, которого они убили, подсветил метров с двадцати - и с ужасом понял, что то, что они подстрелили, не слишком то похоже на человека. Он раскрыл рот, чтобы крикнуть, предупредить остальных об опасности - но тут со спины раздался звук, от которого кровь буквально застыла в жилах. Зловещий растянутый хлопок... он столько раз слышал его, что сбился со счета - но никогда в жизни он не был по другую сторону ствола...
   И тут же, почти одновременно с этим звуком - хлесткий, мокрый шлепок, как большой кусок яса повар бросает на разделочную доску и почти сразу же - падение на землю чего-то тяжелого, без стона, без крика, безо всего.
   Бросив фонарь, даже не попытавшись схватиться за висящий за спиной автомат, вопя от ужаса, командир группы бросился бежать, сердце бухало прямо в ушах оглушительным крещендо, ноги не чувствовали земли. Он знал, что совсем рядом обрыв, можно добежать и броситься туда, хоть какой-то шанс остаться в живых... пусть переломаться, но остаться в живых...живых...
   Не добежал.
  
   Паломник отключил термооптический прицел - незачем зря палить батарейку, еще пригодится. Аккуратно снял со снайпера, убитого им разгрузочный жилет и обнаружил, что стал собственником еще пяти снаряженных магазинов к этому чудовищному оружию, которое лежало перед ним, шести гранат, пистолета Беретта-92 с глушителем и четырех магазинов к нему, хорошего ножа - скелетника, саперной лопатки, провизии дня на три в пайках и воды... литра четыре, настоящее богатство по местным меркам. Обшмонал карманы и нашел складной нож, сотовый телефон, который он немедленно отключил, дешевый бумажник, в нем - немного быров, старых колониальных лир, которые хорошо шли в расчетах с племенами и тонкая пачка обычных итальянских лир. Зажигалка бензиновая, без каких-либо надписей, сигарет, документов, как и следовало ожидать - нет. Ботинки - почти новые, хорошо пойдут на любом рынке, обувь в Африке ценится намного больше, чем одежда. По прикидкам - ценностей только деньгами примерно на пару сотен рейхсмарок. Это хорошо и надо еще обыскать остальных.
  
   К рассвету - Паломнику удалось собрать почти всех коз, кроме одной, пропавшей непонятно куда. Убитую пулей пятидесятого калибра связанную козу - больше всего было жаль именно ее, в отличие от этих коза ни в чем не была виновата - он разделал. Часть приготовил на огне и тут же съел, набив брюхо жестким, как подошва мясом, часть - нарезал тонкими полосками, посолил, нанизал на веревку, которую повесил себе на пояс - пусть вялится. Шкуру бросил - просто не смог придумать ей применения, к тому же у него не было достаточно соли, чтобы засолить ее. Как смог - накормил и напоил коз.
   Пересчитал то, что у него получилось в результате обыска наемников, которых он убил. Два автомата, пистолет - пулемет с глушителем, крупнокалиберная снайперская винтовка в такой комплектации, что ее можно продать за сумму, за которую в Могадишо можно купить стометровой площади квартиру в центре. Патроны ко всему, двадцать гранат. Это не считая того, что у него уже есть пистолет -пулемет и снайперская винтовка. Прибор ночного видения, который можно носить на голове. Пайки, вода, которую даже не унесешь всю с собой, часть он споил козам, часть выпил сам, еще часть - в рюкзак. Деньги самой разной валютой и разным достоинством, если переводить на самую ценную здесь валюту, рейхсмарки - никак не меньше тысячи. Спутниковый телефон, если найдется понимающий покупатель, удастся продать - еще пятьсот. Еще четыре пары крепких армейских ботинок в хорошем состоянии - не меньше тридцати марок.
   Конечно же - никаких документов. Он прекрасно понимал, с кем столкнулся. Наемники, которых отправили конкретно за ним. Границу пересекли за взятку или по заранее подготовленному коридору. Или оставили документы в машине, которую где-то оставили до поры - на дело такие документов не берут. Все четверо белые, итальянцы - либо из местных фермеров-переселенцев, которые взялись за оружие и устроили шабашку на крови, либо из отставных военных или карабинеров, либо и то и другое разом. Такие работали на разведку, на наркомафию, на любого кто больше заплатит, брали самые грязные и кровавые подряды. Одного из них - он, кажется, уже видел где-то в штабе.
   Бросать он, конечно, ничего не собирался. Есть рюкзаки, можно все упаковать и нагрузить на коз. Так и пойдем... потихоньку, только немного надо рюкзаки... модифицировать, чтобы сделать упряжь для коз. Потом на рынке - надо обменять коз на осла, если получится. А может - и не стоит... осел по горам может и не пройти.
   Паломник достал нож, наклонился и отрезал штанины с брюк одного из убитых - ему уже без разницы, в штанах или в шортах. Потом - повинуясь внезапному порыву, он поднял лицо к небу и показал тем, кто смотрел за ним или мог смотреть - вытянутый средний палец.
  
   Итальянское Сомали
   Могадишо, район Яхшид
  
   Capitano di fregata Мануэле Кантарелла не был верующим человеком совершенно, ни на грамм, он был законченным, закоренелым циником и атеистом. Сложно было встретить другого столь же хладнокровного и циничного итальянца в его возрасте, итальянцы обычно импульсивны, открыты, шумны - но никак не расчетливы и циничны. Для капитана же - не существовало ничего святого, не было ни Бога, ни черта.
   Более того, капитан Кантарелла был еще и нигилистом. В нем было редкое сочетание личной смелости с осторожностью вкупе, хладнокровности, цинизма и расчетливости, неверия в авторитеты. Из таких получаются - великие разведчики, великие полководцы, великие преступники. Капитан Кантарелла шел до дороге, которая сочетала все три этих пути - и непонятно было, к чему приведет эта дорога.
   Падре Солицио - он только так его и знал под этим странным именем, Падре Солицио - назначил ему встречу в одном веселом месте в районе Яхшид - районе, который находился под контролем боевиков хабр-гадир, очень неспокойном районе. Для того, что бы пробраться к нужному месту, ему пришлось предпринять меры предосторожности: он вымазал лицо черной краской отчего стал похож на черта, надел на себя дурно воняющее рванье, какое обычно носили портовые поденщики из самых бедных. Револьвер триста пятьдесят седьмого калибра со спиленным курком в кармане, рука на рукоятке, палец на спуске, выстрелить - секунда, если не меньше. На поясе - на специальном поясном ремне привычная Беретта-93, запасные магазины, гранаты. Он знал, что с ним сделают боевики хабр-гадир, доведись ему попасть к ним в руки и живым сдаваться не собирался.
   Пробираясь через кучи мусора, омерзительно воняющие лужи с мочой и испражнениями, человеческими, козьими и ослиными, мимо грязных как черти бачат, огромных, жирных матрон и сидящих без дела мужчин, мимо домов с выбитыми стеклами, со следами от пуль и снарядом, разграбленных, сожженных - он с раздражением думал о Падре Солицио. Этот скользкий подонок... он не был уверен даже в том, что перед ним священник... таких священников не бывает. Таким ублюдкам - самое место в тюрьме, а не в сутане на проповеди. Этот, кстати, отлично чувствовал себя здесь, и даже среди боевиков хабр-гадир, несмотря на то, что он был белым... многие боевики были воцерковленными, носили кресты. Хотя они даже десять заповедей зачастую наизусть не знали, а вместо библейских истин у них в голове был чудовищный шурум-бурум из языческих верований и того, что они прочитали в Библии... он лично видел, как в небольшой церквушке в одном из нищих районов весь алтарь и крест были залиты кровью... там приносили в жертву Иисусу животных, а может и не только животных. Но падре Солицио, как он успел выяснить, свободно говорил на сомалике, на амхари, на сицилийском, даже знал некоторые редкие северные диалекты, которые встречаются лишь в Триполитании и в Мавритании. Он хорошо знал местную обстановку... настолько хорошо, насколько ее мог знать лишь человек, видевший своими глазами что тут происходило за последние лет двадцать. Но в то же время, по некоторым оговоркам можно было заключить, что падре Солицио лишь недавно прибыл сюда с какой-то миссией. С какой... он бы с удовольствием это узнал, подключив электроды к его гениталиям. Но большие люди в Риме - приказали подчиняться этому скользкому и непонятному типу.
   Если на юге Могадишо, в районе рынка Медина царил сухой закон - то в этом месте вино лилось рекой. Точнее не вино - а помбе, так здесь называли специфическое африканское пиво из сорго. Раньше его варили нормально, оно было вкусным, черт, здесь были даже виноградники на вино. Южнее, точнее юго-западнее - пиво варили из проса и дагуссы, здесь - из сорго. Теперь виноградников не было, пиво делали самодельное, добавляли в его для крепости дешевый спирт - иногда пиво было таким, что пары глотков хватало, чтобы ослепнуть. Делали и самодельную, крепкую бурду на кукурузе, ее продавали в кувшинах, запечатанных воском. Говорили, что некоторые племена - мочились для крепости в пиво...
   Бар, где назначил встречу падре Солицио - был центром ночной жизни всего района. Активных боевых операций пока не велось, народу было много, здесь обычно собирались те, кто приехал из северных регионов страны. Рядом со зданием, где когда-то была школа - горели наполненные разным, пропитанным солярой, тряпьем бочки, около них грелись негры, многие с оружием, самым разным - от автоматов до луков и копий. Тут же, у стены, как положено, стояли проститутки, по африканской моде - жирные как слонихи, здесь считается, что жирная женщина может дать больше здорового потомства. Чуть в стороне стояли и машины, самые разные - от грузовиков до дешевых мотоциклов, на которых любят рассекать боевики, расстреливая в городе патрули. Работал дизель - генератор, поэтому свет в школе был - зато стекол не было ни одного, все или выбили или продали на базаре, в стране с разгулявшимися террористами стекла - это дефицит из дефицитов. То тут, то там поднималась стрельба, стреляли в воздух, кто-то пьяно орал, кто-то дрался, отовсюду из темноты раздавался шум и хохот и все это - сливалось в подобие звуков, издаваемых возбужденной шакальей стаей. Для человека, у которого нервы были послабее, чем у командира Дечима МАС - это все могло бы показаться преддверием ада - но для капитана Манфреди это было не более чем место для встречи...
   Уклонившись от встречи с решительно направившейся к нему проституткой, капитан Манфреди прошел мимо чадно горящих бочек, свернул к лестнице, которая вела к школьному крыльцу. Там горел уже нормальный фонарь, здоровенный негр, одетый уже по нормальному, в камуфляжный костюм и с помповым ружьем - заступил ему дорогу.
   - Ищете кого-то, синьор - он сразу определил, что перед ним белый, но ему было плевать, белый, не белый, главное- что у него в кармане.
   Манфреди левой рукой достал бумажку в пятьдесят лир. Правая оставалась в кармане.
   - Отвали, обезьяна недоделанная. У меня здесь встреча.
   Негр не обиделся. Расизм для него был нормой, он называл белых и похлеще. Обижаться на такое стоит, если на тебя направлена телекамера.
   - С кем, синьор?
   - Не твоего ума дело. Проваливай.
   Негр отступил, пряча в карман бумажку.
  
   Падре Солицию сидел в угловой кабине, курил сигарету, возможно, что и с бумом и отхлебывал пиво из большого грязного бокала. На сей раз, он был не в сутане, а в гражданском, примерно в таком, что надевают на себя небогатые люди, отправляющиеся на природу. Рядом с ним - лежала большая, черная, спортивная сумка.
   Капитан уверенно прошел через весь зал, пол которого был забросан окурками и хрустел осколками стекла и молча присел напротив "падре". Падре ничего не сказал, он курил сигарету и смотрел в шумный зал остекленевшими глазами. Точно... бум курит.
   К ним подошла официантка - девица, которая в отличие от своих товарок не была похожа на слониху и потому не могла работать на улице и вынуждена была работать здесь. Капитану она понравилась гораздо больше, чем те слонихи, жутко выглядящие даже в темноте - но было не время и не место.
   - Пива. Чистого - сказал капитан, бросая на поднос намного больше, чем требовалось. Чистого - это значит без добавления спирта, здесь ценят не вкус напитка, но его крепость.
   Девица стрельнула глазами - местные были вовсе не дикарками и не сторонились европейских мужчин - и понеслась выполнять заказ.
   - Что вам опять надо? - грубо спросил капитан - больше такой фокус у нас не пройдет, учтите. Я едва успел предупредить.
   Падре внезапно приобрел нормальное выражение лица и глаз. Он был как хамелеон, казалось, что он сможет притвориться даже мертвым.
   - Проехали...
   - Проехали?! - разозлился капитан - если бы не я, вас бы уже допрашивали на стадионе, мать вашу! Или сбросили бы с вертолета у побережья - там, где побольше акул. Что вас больше устраивает, а?
   - Все в руках Господа нашего.
   - Прекратите. Мне можете не нести эту ахинею. Что вам нужно?
   Падре посмотрел на капитана с сожалением
   - Спасутся те, кто уверует - но это ваше дело. Я не апостол Петр. Группа не выходит на связь...
   - Какая группа?
   - Не прикидывайтесь, что не знаете. Та, которую я послал за вашим человеком. Они пропустили два сеанса связи.
   - Когда был последний сеанс. Может, переезд плохо сказался на аппаратуре?
   - Нет. Они вышли на связь, сказали, что уже на территории Абиссинии. После чего - все.
   - Доложили - машинально поправил капитан, осторожно прихлебнув из поставленного перед ним бокала, пиво было приемлемым, хоть и горьким на европейский вкус - этого следовало ожидать. Они все погибли.
   - Это были лучшие. Они брали дороже всех.
   - И что? Любой из тех ублюдков, которые шабашат здесь - ничто перед моими людьми. Вы отправили шакалов - следом за львом.
   Падре бросил на капитана неожиданно острый, жесткий взгляд.
   - А может, вашего человека кто-то предупредил, а?
   - Его не нужно учить, как делать работу - презрительно сказал капитан - всегда смотри, что находится у тебя за спиной. Это правило, которое не нужно повторять дважды. Они пошли за ним и попались в ловушку, вот и все.
   - И что же теперь делать?
   - Ваши проблемы. Не мои.
   Падре недобро посмотрел на капитана
   - Да нет, сын мой. Это твои проблемы в той же степени, что и наши.
   Капитан рассмеялся
   - Хотите сказать, что вы меня пишете? Да пишите на здоровье. Вы прекрасно знаете, как я выберусь из любой помойной ямы с запахом роз. Уж не думаете ли вы, что меня кто-то осмелится судить?
   Капитан с презрением плюнул на стол перед собой
   - Разбирайтесь сами. Сами налажали, сами и разбирайтесь. Я умываю руки. Арривидерчи, падре.
   С шумом отодвинув стул, капитан встал, начал пробираться к выходу. Те, кто был в зале, уже до такой степени набрались, что им было все равно - черный перед ними белый или инопланетянин. А ночь - все скроет...
   - Кроме мирского суда есть суд и божий, сын мой... - с грустью в голосе сказал падре Солицио и закурил очередную сигарету. Выхода нет, на этого молодого подонка больше нельзя положиться. Придется действовать через Ватикан... там должны быть контакты.
   А этот... Господь с ним...
  
   В нескольких километрах от берега, на спокойной воде, чуть в стороне от судоходных путей стоял крупный, угловатый корабль, освещенный днем и ночью. Он походил на гражданский обводами корпуса, имел высокие, квадрантные надстройки и широкую свободную палубу для самолетов и вертолетов. В отличие от североамериканских и русских кораблей подобного класса, чей дизайн скопирован с авианосцев, а иногда они и являются устаревшими и переоборудованными под новые нужды авианосцами - этот имел в прародителях контейнеровозы и большие, угловатые суда, которые используются для перевозки больших партий автомобилей. Это был десантный корабль - док типа Сан-Марко, на котором базировался часть одноименного полка морской пехоты Италии, оперативная группа Дечима МАС и некоторые службы разведки. На этом судне целых две универсальные антенны - мачты, двенадцать беспилотных летательных аппаратов с двумя катапультами, огромный и оснащенный по последнему слову техники зал боевого управления, в котором есть даже супер-ЭВМ для криптографии, расшифровки и анализа данных. Сейчас - левое крыло просторного зала боевого управления полностью отдали разведчикам и даже отгородили легкой ширмой. На разведчиков сейчас - работали четыре беспилотника, из которых два были в воздухе.
   - Он выходит - сообщил оператор
   Видимость была плохая - в режиме ночного видения постоянно шла засветка от костров и каких-то факелов, в обычном режиме не видно было ни хрена. Но высококвалифицированные операторы на десантном корабле - доке Сан-Марко, стоящем в десяти километрах от берега на траверзе Могадишо - все-таки сумели уловить момент, когда капитан Кантарелла покинул питейное заведение в районе Яхшид, где делать ему было совершенно нечего. В этом районе - белому человеку нельзя было появляться без риска для жизни, и если капитан все же там появился - он это сделал не просто так.
   - Ведите его. Мне нужно знать его маршрут.
   - Да, синьор
   - Вот подонок... - директор Манфреди отвернулся от экрана, несмотря на то, что в зале боевого управления нельзя курить, трясущимися руками достал сигаретную пачку - чертов сукин сын! Сволочь!
   - Предают только свои... - философски заметил контр-адмирал Паоло Бьянкомини - к тому же у нас сейчас нет ничего, одни подозрения. Телефон чист, отпечатков пальцев на закладке нет. Если мы спросим, зачем он ходил туда, выясниться - снять бабу. Или даже встретиться с агентом, и агент сразу найдется. Это если нам разрешат задавать вопросы. Ты думаешь, нам разрешат их задать?
   Директор чиркнул спичкой и она сломалась в него в руке. Закурить контр-адмирал так и не дал - отобрал пачку с сигаретами.
   - Нет, ну какого хрена ему было нужно? А? Какого мать твою, хрена? Он капитан фрегата в том возрасте, в котором я еще - и первого лейтенанта то только получил.
   - А ты не думаешь, что он как то связан со всей этой дерьмовой историей с наркотой. Или - полагаешь, что тогда - все всплыли?
   - Черт бы его побрал. Тогда мы тут что делаем?
   - Выполняем приказы. Только и всего.
   Директор задышал - шумно, как загнанная лошадь.
   - Я больше не могу. Прошу отправить меня... с понижением, куда угодно. Хоть адмиральским баркасом командовать, синьор контр-адмирал.
   - У тебя срок когда выходит?
   - Четыре месяца еще. Но я не дотяну
   Контр-адмирал пожал плечами
   - Сам просишь. Должен же кто-то за это ответить.
   - А этот сучонок?
   - Забудь. Раз и навсегда.
  
   Пограничная зона
   Абиссинская территория, район города Феерфеер
   Несколько дней спустя
  
   Город Феерфеер на границе между двумя государствами - выполнял примерно ту же роль, что и Доло Одо, только торговля шла в основном на сомалийской стороне, и город сам был на сомалийской стороне. Раньше, когда работал порт - здесь проходил один из двух торговых маршрутов до Аддис-Абебы, второй - вел в Аддис-Абебу из порта Джибути, маленькой колонии Франции в стратегически важном месте - Аденском Заливе и проливе, известном как "Врата Скорби", Баб-эль-Мандеб. Сейчас - порт Могадишо не работал и на десятую часть своих возможностей, французское Джибути стало третьим по товарообороту портом континента, а город Джибути - строился примерно теми же темпами, как и русский Бейрут после восстания там. Сейчас - город Феерфеер был еще одним местом, где цвела пышным цветом контрабанда, было полно беженцев, стояла стена и по обе стороны от нее - вооруженные солдаты, Мир ушел с этой земли - и непонятно было, вернется ли он сюда когда-нибудь снова...
   Примерно в километре от границы - на обочине дороги стоял конвой, причем такой, при виде которого водители грузовиков опасливо сбрасывали скорость и жались к обочине, а пешие торговцы и пастухи - и вовсе обходили это место десятой дорогой. На обочине - один за другим стояли три черных как смоль запыленных Даймлер-Бенц G, три роскошных и очень прочных машины как нельзя лучше подходящих для африканских условий эксплуатации. Следом за ними - стоял носатый бронированный Магирус, причем не бурского производства - а настоящий, германский. В кузове, на прочной турели стоял автоматический гранатомет, а на круге над просторной, двухрядной как у пожарного автомобиля кабиной водителя - еще и крупнокалиберный пулемет. И у того и у другого дежурили солдаты - белые солдаты. Германские солдаты из Африканского корпуса и возможно даже - германские парашютисты или егеря.
   В третьем Мерседесе - сидящий в одиночестве на заднем сидении немец в очередной раз посмотрел на часы, потом пробормотал привычное "швайне". Было прохладно - кондиционер сохранял прохладу, черные машины считались в Африке самыми престижными, потому что в них не могло быть кондиционера. Сам немец - был среднего роста, с худым, суровым, чисто выбритым лицом, коротко постриженными светлыми волосами, ему явно было около сорока лет, скорее больше сорока, чем меньше. На нем была коричневая, с короткими рукавами рубашка Африканского корпуса без знаков различия и такого же цвета, аккуратно отглаженные брюки. Этого немца хорошо знали во всем регионе, и те кто знал - боялись, а те кто знал его хорошо - боялись еще больше. Это был сам рейхскомиссар безопасности Абиссинии, рейхскриминальдиректор Манфред Ирлмайер, находящийся в длительной служебной командировке высокопоставленный сотрудник гестапо - четвертого управления РСХА, Главного управления имперской безопасности. Здесь он одновременно курировал и полицию, и местную службу безопасности и службу безопасности посольства Священной Римской Империи, чей штат насчитывал две тысяч человек и все они пользовались дипломатической неприкосновенностью. Рейхскриминальдиректор Манфред Ирлмайер был королем и даже Богом в своем маленьком мирке, он не подчинялся никому, даже послу - только начальнику четвертого управления РСХА генерал-майору полиции Кригмайеру и начальнику РСХА, генерал-полковнику полиции Элиху. Он любил знать все и обо всех, находился на месте службы уже двенадцать лет и не подал в Берлин ни единого рапорта с просьбой о замене, он любовно копил картотеку на всех местных и на немцев, и можно было быть уверенным, что если ты перепьешь шнапса и устроишь дебош на улице - это обязательно найдет отражение в картотеке доктора Ирлмайера. Он не любил указания из Берлина, потому что полагал, что лучше знает, что нужно делать здесь во благо Германии, а те умники с Принцальбрехтштрассе - просто выделываются, чтобы обеспечить свою карьеру. И уж конечно, он не заслужил того, чтобы ему передавали сомнительные указания за подписью генерала Элиха и приказывали их исполнить, не объясняя, что к чему. Исполнить то он их исполнит, на то он и немец - но предпримет и свои меры безопасности.
   Он снова глянул на часы. Да что же это такое.
   Рейхскриминальдиректор, поднял трубку, которая находилась между сидениями, набрал номер второй рефературы. Ответил, как и должен был, начальник рефературы-2, доктор Курт Зайдлер, его правая рука. Официально, он отвечал за административные, правовые и финансовые вопросы - но все в Аддис-Абебе знали, что при отсутствии Ирлмайера делами заведует доктор Зайдлер, как бы не называлась его должность. И это не обсуждалось.
   - Слушаю, доктор Ирлмайер
   - Доложите.
   - Полиция работает по усиленному плану безопасности, аэропорт и все дороги взяты под усиленное наблюдение. Производится проверка документов на улицах. Никаких инцидентов зафиксировано не было.
   - Усилить бдительность. Особое внимание на аэропорт. Снимайте на пленку всех прибывающих пассажиров.
   - Есть.
   - Усилить бдительность - повторил Ирлмайер - может произойти все что угодно.
   Прослуживший здесь десяток с лишним лет рейхскриминальдиректор знал, как все начинается в Африке - внезапно, и как все заканчивается - большой кровью...
   Он не понимал, что происходит. Не понимал - кого он должен встретить лично и как у человека, перешедшего границу, могут оказаться сведения, имеющие отношения к безопасности Рейха. Но поскольку ему приказали приехать сюда, сидеть и ждать - он приехал сюда, сидел и ждал...
   Человек, которого они ждали, появился с двадцатиминутным опозданием. Это был человек в простом, темном балахоне, подпоясанном веревкой - одежда характерная для монастырей, которых было немало и в православной Абиссинии*. На ногах у него были грубые сандалии из веревок и старых автомобильных покрышек, и выглядел этот человек - как странствующий монах.
   Фельдфебель на автомобиле отрывисто крикнул что-то - и разомлевшие от жары солдаты подобрались, а двое германских солдат, стоящих постом впереди машин - заступили дорогу решительно шагающему монаху.
   - Хенде хох! - сказал один солдат, выступая вперед, второй страховал его, отступив назад и в сторону. Это были просушенные, прокаленные жарой, с въевшимся в кожу загаром тупые и упрямые солдаты Африканского корпуса Рейхсвера и любой африканец знал, что если они что-то приказывают - то лучше это выполнить. Потому что с тех пор - как нога тевтона ступила на африканскую землю - терпения у них стало меньше, а презрения к местным - еще больше.
   Человек, одетый как монах послушно поднял руки и солдат обыскал его. Он искал оружие - такое понятие как "пояс шахида", который как раз хорошо прятать под монашеским балахоном - здесь еще не прижилось.
   Но оружия не было. Только пристегнутая к поясу торба, солдат открыл ее и увидел кусок серого хлеба и бутылку воды.
   - Аусвайс - сказал солдат.
   Из нашитого на внутреннюю сторону балахона кармашка - монах достал документы, протянул солдату. Солдат с удивлением уставился на ватиканский паспорт.
   - Ауффентальт гестелльт** - сказал солдат и направился к машинам. Такого паспорта здесь - он еще ни разу не видел.
  
   Рейскриминальдиректор Ирлмайер перелистал паспорт, обращая внимание на каждую страницу, а страницу с фотографией и с визами он даже сфотографировал небольшим фотоаппаратом, который у его имелся в мобильном телефоне. Потом - махнул рукой.
   - Верпассен. Гехен***.
  
   - И какую же информацию вы намерены мне сообщить? - спросил рейхскриминальдиректор Ирлмайер сидящего рядом "монаха", когда их кортеж пробирался к Аддис-Абебе по полупустому шоссе со скоростью в сто десять километров в час - и советую серьезно подумать, прежде чем ответить. Мы, немцы, не любим шуток.
   Разговор шел на немецком, акцент гостя напоминал акцент южных земель, тех что ближе к Италии. Оно и понятно...
   - Разве вам не приказали отвезти меня в Аддис-Абебу? - спросил священник
   - То, что мне приказали, поп, это лично мое дело. Я отвечаю за безопасность и соблюдение интересов Рейха в этом районе. Будет лучше, если я перестану вас считать угрозой интересам Рейха, для вас же будет лучше.
   - В таком случае - я обратился по адресу. Что вы ответите на то, что сюда, в Абиссинию проник опытный убийца, и он направляется в Аддис-Абебу?
   - Скажу, что я хочу доказательств. Эти слова - для меня пусты.
   - А как Берлин посмотрит на то, что Вы могли предотвратить террористический акт и не предотвратили его?
   Ирлмайер быстро прикинул - приказ пришел из Берлина. Значит - там что-то знают, шила в мешке уже не утаишь.
   - С Берлином разбираться буду я. Что это за человек?
   - Опытный убийца. Итальянец.
   - На кого он работает?
   Священник улыбнулся - недоброй и неприятной улыбкой
   - А сами не догадываетесь?
   - Не зли меня, поп. Неприятности бывают разные. И если даже ты прав и убийца здесь - после того, как мы его схватим, Берлин потеряет интерес к тебе. Моли своего Бога, чтобы и я тоже не вспомнил про тебя.
   - Бог не мой и не ваш. Господь - наш пастырь, а мы - стадо пасомое им, даже если кто-то в гордыне вообразил, что трава на поле, вода в ручье и солнце в небе - не от Господа нашего. Этот человек - офицер специального отряда ВМФ Италии, и здесь для него есть только одна цель, достойная внимания. Вы знаете, какая...
   Ирлмайер взялся за телефон
   - У вас есть его фотография?
   - Нет. Его фотографий не существует, я могу примерно описать его с чужих слов - но это все...
   В трубке раздался щелчок соединения.
   - Зайдлер?
   - Да, доктор Ирлмайер.
   - Отправь отделение парашютистов... нет, два отделения, задействуй резерв - к объекту Мюнхен. И пусть там проверяют документы. У всех!
   - Его можно будет найти в горах, он идет к Аддис-Абебе от города Доло Одо - подсказал священник
   - И вызови майора Гехтеля... или кто там за него. Мы возвращаемся...
  
   * Господствующей религией в Абиссинии было православие. Поэтому германцы так держались за эту страну и старались не перегибать палку. Понимали, что если они потеряют Абиссинию - то там, впервые на африканском континенте - возникнет зона под контролем русских
   ** Оставайтесь на месте
   *** Проводить. Отправляемся.
  
   Абиссиния, дорога на Аддис-Абебу
  
   В городе Ами* - на базаре он продал все, кроме нескольких стволов, которые ему должны были потребоваться, купил одежду и небольшой трехколесный мотоцикл Пьяджо с грузовым отсеком сзади и двухместным сидением. Здесь такие мотоциклы - использовались в разных целях, а том числе в качестве дешевого такси, для тех из туристов, кто согласен глотать пыль местных дорог ради романтики. Потом - он купил краску и перекрасил мотоцикл: права на мотоциклы не требовались и документы тоже, немцы пытались навести порядок, помучались - помучались и бросили это дело. Выехав за город, он остановился в нужно месте и откопал то, что он продавать не собирался и то, что ему должно было понадобиться. Погрузил все это и прикрыл купленной одеждой. После чего - в довольно плотном транспортном потоке направился в сторону Аддис-Абебы. Он понимал - ничего не закончено и рано или поздно - противник предпримет какие-то новые шаги. В том числе - в сотрудничестве с местной полицией безопасности. Сообщить местным силам безопасности о том, что в стране находится террорист - особой выдумки для этого не надо.
   Вопрос был в том - успеет он или нет. Должен успеть.
  
   * В нашем мире не существует
  
   Абиссиния, Аддис-Абеба
   Объект "Мюнхен"
  
   Бывший генерал-полковник итальянской колониальной армии и начальник штаба контингента итальянской колониальной армии в Сомали, генерал Мохаммед Фарах Айдид даже внешне был человеком незаурядным.
   В отличие от карикатурного негра - толстые губы, глаза навыкате, круглое лицо и короткие курчавые, жесткие как проволока волосы - генерал лицом больше был похож на европейца, разница была только в цвете кожи. Это свидетельствовало о его благородном происхождении и о присутствии в его жилах некоторого количества амхарской крови, хотя он сам и все его официальные биографы - это яростно отрицали. Генерал облысел - не полностью, "благородная" лысина, которая ему шла и делала его еще больше похожим на европейца. Одет он был в дорогой костюм с Сэвилл-Роу, с белоснежной рубашкой, бордовым галстуком и чистым носовым платком, который он носил в нагрудном кармане, как и положено джентльмену. Гражданский костюм шел ему больше, чем аляповатая, со множеством деталей военная форма, которая полагалась ему по должности. Итальянцы, сами люди эмоций - едва ли не первыми среди всех европейских народов, колонизировавших Африку, поняли, что представитель их страны, военный, главнокомандующий должен выглядеть настолько представительно и важно, насколько это возможно - даже если по европейским меркам он выглядит аляповато и смешно.
   Генерал сидел в роскошном кожаном кресле под вентилятором, расположенном на втором этаже унылого, построенного немцами здания - никакой эклектики, голые бетонные стены, практиш, квадратиш, гут. Внутри же - был оазис роскоши и благоденствия, особенно в той части здания, в которой устроил свой штаб и одно из логовищ генерал. Впрочем, человек, чье состояние оценивается, по меньшей мере, в два миллиарда швейцарских франков - может позволить себе жить роскошно даже в центре Африки.
   Лицо генерала было серым. Такими - бывают лица темнокожих, когда им страшно.
   - Вы обманули меня - внезапно выкрикнул он, обвинительным жестом показывая пальцем на спину человека в простом монашеском одеянии, стоящего у бронированного окна объекта "Мюнхен" - вы меня обманули! Вы же сказали, что ничего подобного не будет!
   - Всегда случатся какие-то накладки. Все в воле Господа.
   - В воле Господа... Вам легко говорить, это не вас хотят убить!
   - Я смирился с тем, что рано или поздно предстану перед Ним. А вы - разве нет?
   - Все это ерунда - упорно сказал генерал - разве вы мне не сказали, что у вас все под контролем?! Кто послал этого убийцу?!
   - Возможно, это испытание.
   - Испытание... Теперь я буду сидеть в этой норе не вылезая - Бог знает сколько времени!
   - У вас весьма комфортабельная нора. Впрочем - если Вы хотите, мы можем укрыть вас в каком-нибудь монастыре.
  
   Рейхскомиссар безопасности, доктор Ирлмайер, с раздражением ощупывая небритый подбородок - из-за занятости уже три дня нет времени побриться - прокатав в кард-ридере свой пропуск, вошел в рейхспомещение номер двенадцать - два, именно так оно называлось во всех документах. Это рейхспомещение находилось на втором этаже массивного здания посольства Священной Римской Империи, занимающего в Аддис-Абебе целый квартал, и представляло собой сверхсовременный центр прослушивания, автономный, независимый ни от полицейского центра, ни от центра прослушивания Службы безопасности. Работали здесь только немцы - и только здесь, в единственной точке во всей стране - принимали и расшифровывали информацию с Невода, глобальной системы перехвата. Делиться ей с местными или нет - оставалось на усмотрение немцев.
   Рейхскриминальдиректор подошел к невысокому, всегда аккуратно одетому и чисто выбритому доктору Зайдлеру, начальнику рефературы-2 и человеку, занимающемуся самыми сложными, проблемными и опасными поручениями Ирлмайера. Благодаря своему изощренному уму и аккуратности - он успешно выполнял их все.
   - Добрый день.
   - Добрый день, доктор Ирлмайер
   Как и Зайдлер, Ирлмайер был доктором права, они даже закончили один университет - университет Гисена. Потом их дорожки разошлись для того, чтобы сойтись вновь в этой проклятой, жаркой Африке.
   - Что там бормочет наш дорогой "шварце"?* Есть что-то интересное?
   - Есть, но пока мало. Они, похоже, знают, что их подслушивают - и пока не сорвался не один. Шварце - говорит, что ему что-то обещали, что-то очень важное. Поп - говорит, что они выполнят обещания, как выполняли до этого и угроза покушения ничего не значит. Но ничего конкретно, ни имен, ни событий. Пустая, можно сказать, болтовня.
   - А сам что думаешь?
   Зайдлер провел рукой с растопыренными пальцами по голове, приглаживая редкие волосы
   - Мне кажется, доктор Ирлмайер, что здесь ведется какая-то игра. Точней, она ведется не здесь, она ведется какими-то группировками в Риме и возможно еще где-то. И ставки в этой игре - это проклятый шварце и вся Сомали. Мы наткнулись на что-то серьезное, герр директор. На что-то очень серьезное.
   Ирлмайер и сам это понимал - не дурак. У итальянцев, что-то произошло, что-то вырвалось из-под контроля. Иначе бы - этого подозрительного попа здесь не было.
   - Значит, оба держат себя в руках...
   - Да, герр директор
   Ирлмайер зловеще улыбнулся
   - Это плохо. Что думаешь?
   - Думаю, если шварце увидит, что поп лжет, и не только увидит, а почувствует на своей шкуре - он может и выйти из себя. И сказать лишнего.
   Ирлмайер хлопнул своего подчиненного по плечу
   - Ты читаешь мои мысли, дорогой друг, ты просто читаешь мои мысли. Мне кажется, мы переборщили с мерами безопасности в городе. К тому же - в горах неспокойно и германские солдаты нужнее там верно?
   - Верно.
   - Но что скажет Берлин?
   - Зависит от того, что скажем Берлину мы. И, кроме того - я бы с радостью проделал в шкуре этого ублюдка - шварце пару лишних дырок.
   - А как насчет "возлюби врага своего как самого себя", а?
   - Этому ублюдку каждый день привозят маленьких девочек - недобро сказал Зайдлер - с каждым годом ему нужны все моложе и моложе, он уже освоил семилетних, а скоро - перейдет на пятилетних. А некоторым из скотов, которые ошиваются в Мюнхене - нужны мальчики. Эти подонки нарушают законы и оскорбляют Рейх самим своим существованием!
   - Они нужны нам, Зайдлер.
   - Да, герр директор. Они нужны нам - согласился Зайдлер
   - Иди спать. Ты устал.
   - Спасибо, герр директор. Я побуду здесь еще немного. Моя старая добрая кушетка никуда от меня не убежит.
   - Иди спать - с нажимом сказал Ирлмайер - это приказ. Мы все устали, нам нужно поспать. Мы все переполошились из-за какого-то подозрительного сообщения, наверное, в Риме и в Могадишо надрывают животы над тем, как сумели обмануть глупых, простодушных немцев. Поспишь, и завтра представишь мне новый план прикрытия города. Этот убийца - либо погиб в горах, либо его и вовсе - никогда не существовало.
   - Да, герр Ирлмайер. Спасибо.
  
   * Черный
  
   Где-то в Абиссинии
   Район нагорья
  
   Выкрашенный в бурый, с коричневыми и черными пятнами огромный трехдвигательный вертолет Юнкерс-110* неспешно полз над бурой гребенкой Нагорья - раньше одного из самых опасных мест в Абиссинии. Когда то давно, когда не было беспилотников, вооруженных ракетами и разведывательных самолетов дальнего действия с локаторами наземного обзора - кого здесь только не было в этих горах. Беглые бандиты, свои и итальянские, исламские экстремисты**, банды контрабандистов, прочая мразь. Обычное дело для Африки, где спокойно никогда не было. Опорой порядка здесь были монастыри и горные базы, маленькие укрепленные бастионы, на которых раньше служили одни немцы, иногда даже югендверовцы.*** Сейчас с появлением беспилотных летательных аппаратов и ударных вертолетов - гордая доблесть этих маленьких гарнизонов уже никому не была нужна. В гарнизонах больше не было ни одного немца - и сложенные из местного известняка и камня стены, зачастую окропленные германской кровью, служили отличными путеводными маяками для вертолетов, летающих по своим делам над этими неприветливыми местами...
   Штурман вертолета, долговязый франк по имени Дидье - пощелкал клавишами бортового навигатора, сделал отметку на висящем перед ним планшете жировым карандашом.
   - Прошли точку три! Налево десять!
   Гауптман Адольф Брум отработал рукояткой управления вертолета, посмотрел на компас, затем бросил озабоченный взгляд на указатель температуры газов. Турбина не новая, пыли тут полно, да еще горы, воздух разреженный... еле тянет. Хотя это еще ничего - Физелер-Шторьх совсем не потянул бы, пришлось бы прямо тут высаживать, а потом ждать, пока досмотровая группа до площадки дотопает...
   - Налево десять, исполнил.
   - До цели три.
   - Есть до цели три.
   Три километра... какого черта их гоняют как бобиков?! Нашли что-то - так отработали бы по цели ракетой и все дела. Нет... досмотровую группу везти. Там что, контрабанда? Хорошо бы побыстрее с этим делом покончить и на базу... написать Марте видеописьмо... Еще два месяца - и домой...
  
   В десантном отсеке вертолета оберлейтенант одиннадцатой парашютно-десантной бригады Курт Гернет, приписанной к силам второго экспедиционного корпуса Рейхсвера - с любопытством смотрел на неспешно ползущие под ногами буро-красные склоны гор. Он сидел на кресле левого бортстрелка - в отличие от других командиров он предпочитал именно это место, потому что именно бортстрелок первым видит неприятности и у него так получается больше времени на то, чтобы сориентироваться и отдать правильный приказ. Это если неприятности будут такие, с какими не получится покончить короткой очередью осколочно-фугасных снарядов тридцатимиллиметровой пушки Маузер****.
   Кроме того - ему просто нравилось смотреть за уплывающей под ноги местностью. В свободное время он рисовал, был художником - и в местных, почти космических пейзажах он черпал свое вдохновение.
   Работа предстояла не то чтобы необычная - они не раз вылетали на проверку подозрительных караванов, засеченных беспилотниками, машин, признаков грабежей и нападений на деревни - все это было им не внове, и его полурота - отлично была подготовлена ко всяким заварушкам. Необычным был переполох, который поднялся в их пункте постоянной дислокации - майор Гехтель носился как наскипидаренный и на всех кричал. Потом - беспилотник что-то засек и вместо того, чтобы как обычно поднять легкий вертолет с одним штурмом***** на борту для проверки - подняли эту корову и загрузили в нее целую полуроту. Последний раз такое было - когда со стороны Итальянского Сомали прорвалась банда в полтысячи человек, во главе с "генералом" Доре. Тогда им удалось прорваться из приграничной зоны и на блокирование этих свиней в пустынной местности поднимали всех, кто был под рукой. А сейчас то что?!
   Оберлейтенанта хлопнули по плечу, он обернулся - это был штаб--фельдфебель Брауде, упрямая прусская скотина, на котором держалась дисциплина во всем полку.
   - Одна минута, герр Гернет! - проорал он, показывая желтые от никотина зубы
   - Готовность к высадке! Оружие к бою!
   - Так точно! - оберлейтенант опять отвернулся, чтобы следить за местностью под брюхом вертолета и услышал даже сквозь гул турбин, как фельдфебель заорал на весь салон "А ну, поднимайтесь, сукины дети! Оружие к бою!".
   Оберлейтенант, выполняя роль бортстрелка был подключен к внутренней сети радиообмена вертолета - услышал как кто-то, вероятно второй пилот, которому было поручено наблюдать за местностью закричал - герр майор, там впереди трупы! Сообщение это - заставило оберлейтенанта без команды снять с предохранителя свое чудовищное, с массивным дульным тормозом оружие: если только что был бой, можно было ждать всего, чего угодно, в том числе и гранаты в борт.
   - Герр оберлейтенант - раздался в наушниках голос командира вертолета гауптмана Брума - наблюдаем трупы, три или четыре, из-за птиц не видно. Следы костра, примерно в том самом месте, которое указал беспилотник. Посадочное десантирование возможно.
   - Садимся! - принял решение оберлейтенант
   - Яволь.
   Оберлейтенант не оборачиваясь, показал условный знак "прикрой" - это означало, что его нужно заменить. Бортстрелок вертолета хлопнул его по плечу - и они поменялись местами, при этом склон ни на мгновение не оставался без наблюдения. Здесь - километров тридцать до зоны боевых действий и тот, кто проявляет неосторожность - рискует сильно об этом пожалеть.
   Капитан передернул затвор автомата - и в этот момент с ноющим шумом поползла вниз хвостовая аппарель. Они были у самой земли, огромные, многометровые лопасти несущего винта рвали воздух, поднимая пыль - и снаружи ничего не было кроме ревущей круговерти...
   Пол дрогнул под ногами - стойки шасси коснулись земли.
   - На врага!!! - заорал во всю свою луженую глотку Брауде - и первым ринулся в пыльную мглу...
   Лейтенант выходил одним из последних, натянув свой шарф так, чтобы он закрывал нос и защищал от поднятой лопастями пыли. Вертолет стоял на склоне, чуть ли не с предельно допустимым для посадочной площадки креном. Внизу, метрах в пятистах - с недовольным клекотом поднимались в воздух потревоженные грифы. Их оторвали от трапезы - и они были очень этим недовольны.
   - Грим - со своим штурмом остаетесь у вертолета - оценив ситуацию, начал отдавать команды оберлейтенант - остальным рассыпаться цепью, дистанция десять метров и вниз. Смотреть под ноги, докладывать обо всем, что найдете. Не спешить, держать оружие наготове. Брауде, командуйте!
   - Яволь! Слышали, что сказал герр оберлейтенант!? За дело!
   Ложилась на землю потревоженная лопастями пыль. Солнце упорно карабкалось в зенит, да ложились на крыло грифы, жадно смотря на прилетевших на стальном чудовище людей и размышляя - доведется ли им когда-нибудь отведать и их мяса...
  
   К тому времени, как они добрались сюда - трупы уже успели дать запах и привлечь внимание падальщиков. И мух - просто удивительно, что в местах, где мух, кажется, нет по определению - они моментально появляются, стоит только появиться пище для них - гниющей человеческой плоти.
   - Их застрелили, герр оберлейтенант - Брауде наклонился над лежащими рядком трупами, не обращая внимания на вонь и мух - их застрелили и ограбили. Но их застрелили не ради того, чтобы ограбить.
   - Почему ты так думаешь, Брауде? - полюбопытствовал оберлейтенант
   - По нескольким причинам. Здесь никто не будет грабить, потому что нет дороги, какой смысл где-то сидеть в засаде, где враг, скорее всего не пойдет. Второе - они сами на кого-то охотились. Видите - вот здесь вот, на плечах. Здесь ткань выцвела от солнца, а здесь - нет. И потертости. Они носили разгрузочные жилеты, вот что. И застрелили этих парней из чего-то очень большого, я такие раны видел, только когда с гауптманом Йенсом был несчастный случай на охоте.
   Фельдфебель, безо всякой брезгливости встал на колени, чтобы посмотреть на руку одного из мертвецов, которую еще не обклевали грифы. Оберлейтенант в это время - поспешно рылся в кармане в поисках флакончика с кельнской водой.
   - Может, это следы от лямок рюкзака?
   - Нет, нет. От рюкзака следы лямок обычно уже. Эти парни были не простые туристы или торговцы - сказал фельдфебель - это наемники. Ороговевшая подушечка указательного пальца, кто бы это ни был - он долго и часто стрелял.
   - Но это же белые.
   - Разве мало с той стороны белых наемников, герр оберлейтенант? Полно. А может - это и не совсем наемники, судя по тому, как бегал по базе герр майор, как ему позвонили из Аддис-Абебы. А кто-то еще.
   Оберлейтенант прикинул - может быть и так. Четыре человека - стандартный дальний разведывательный патруль специального назначения практически в любой армии мира. Это могло быть как хорошо, так и плохо - они упустили их живых, но нашли - мертвых.
   - Одного застрелили не здесь... - фельдфебель поднялся на ноги и продолжил расследование - его застрелили ... вот здесь, а потом... потом подтащили сюда. Четырнадцать метров... и судя по всему, этот господин бежал.
   - Когда это произошло? - спросил оберлейтенант
   - Не раньше, чем вчера ночью, герр Гернетт. Иначе грифы успели бы все сожрать подчистую. Прожорливые бестии.
   - Герр оберлейтенант, герр оберлейтенант!
   Они все обернулись - и даже солдаты, которые охраняли место происшествия. К ним бежал толстяк Гешке из третьего штурма.
   - Герр оберлейтенант, посмотрите!
   - Не зря я тебя гонял вокруг лагеря, Гешке - одобрительно заметил Брауде - еще немного и ты станешь похож на человека.
   Но лейтенанту было не до шуток - он взял протянутую рядовым Гешке блестящую стреляную гильзу и почувствовал, как по спине ползут холодные струйки пота. Потом он передал гильзу фельдфебелю, тот достал из кармана монокль, осмотрел ее донце.
   - Швайне... Это же гильза от патрона к снайперской винтовке. Пошли, Гешке, покажешь мне, где ты ее нашел. Надеюсь, ты не затоптал там все как слон.
   - Никак нет...
   Оберлейтенант огляделся по сторонам - горы как горы, но было ощущение, что в него уже целятся.
   - Зиттард!
   - Да, герр оберлейтенант.
   - Беги к вертолету. Скажи - где-то здесь может быть снайпер с крупнокалиберной винтовкой, пусть усилят бдительность. Пусть передадут в штаб, что мы нашли то, что искали, здесь четыре трупа. И захвати на обратном пути миноискатель.
   - Яволь, герр оберлейтенант.
   Когда солдат убежал - оберлейтенант подошел поближе к трупам. Кем бы они не были - лейтенант совсем не хотел последовать их примеру.
  
   - Значит, один человек, а по его следу шли четверо - обстоятельно докладывал Брауде, соорудивший себе неуставной колпак от солнца на голову из листа бумаги поверх кепи - и еще здесь были козы. Все они шли издалека, мы прошли по следу с километр. Потом произошло что-то непонятное. Там есть следы от сошек снайперской винтовки, до кострища - метров четыреста. Снайпер кого-то застрелил, но непонятно кого. А потом, судя по всему - убили и его, этот один - каким-то образом сумел к нему подобраться и убить. Там, на лежке - следы крови и обратные следы. И еще гильзы - вот. Наш патрон, четыре и шесть на тридцать, не самый распространенный. Он убил снайпера, а потом видимо и всех остальных - из трофейного оружия. Потом он позавтракал здесь - мне кажется что козлятиной, здесь полно козьего кала и кости похожи на козлиные. И пошел дальше. И еще - вот это, герр оберлейтенант.
   Фельдфебель протянул оберлейтенанту полоску мяса, аккуратно срезанного - оно чуть подпортилось.
   - Он нарезал мяса из козы в такие вот полоски, повесил их на пояс, чтобы они провяливались под ветром и солнцем. Шкуру бросил вон там - это белый, шварце никогда бы не бросил шкуру, она у них идет на национальную одежду и отделку обуви. Приготовленное таким образом обезвоженное козлиное мясо вполне съедобно, им можно питаться целый месяц. Эту полоску он потерял. Так делают туареги и некоторые другие кочевые племена. Кем бы он ни был - этот парень знает, что делает и умеет выживать в экстремальных условиях.
   - Ты уверен, что он был один?
   - Выходной след только один, других нет, герр оберлейтенант
   Оберлейтенант достал из кармана несвежий платок, промокнул потный лоб.
   - Выступаем по следу - решил он - это так оставлять нельзя. Пусть кто-нибудь свяжется с вертолетом. Мы остаемся - а они пусть взлетают и убираются отсюда. Как вернутся на базу - пусть свяжутся с зональным штабом Люфтваффе, чтобы нам прислали беспилотник в подмогу. Через два дня, если ничего не найдем - эвакуируемся. Разбиться по штурмам! Предельная бдительность, этот снайпер может быть впереди и ждать нас. Брауде - распоряжайтесь.
   - Яволь!
  
   На следующие сутки уставшие германские солдаты вышли к проезжей дороге. Там - след неизвестного и его коз - оборвался.
  
   * Лицензионный русский Сикорский-80
   ** Шестьдесят процентов эфиопов - христиане
   *** Германская организация молодежи армейского типа. Существовал еще Юнгдойчланд Бунд, но там была общемолодежная организация, а югендвер - специализированная организация по подготовке молодежи к армии. Югендвер был очень популярен в Африке, сотрясаемой восстаниями и мятежами, югендверовцы помогали армии и даже служили наравне со взрослыми, когда сил у рейхсвера не хватало. Истории подвигов югендверовцев - неотъемлемая часть покорения германцами Африки.
   **** Это не обычная пушка. Патрон 30*60, скорее это не пушка - а автоматический гранатомет, но немцы упорно считали это пушкой и так ее и называли. Среди солдат она называлась "отбойный молоток" presslifthammer и были очень довольны, когда в патруле была хотя бы одна машина с таким оружием.
   ***** Один штурм - четыре человека, минимальная численность подразделения рейхсвера. Вертолет Мессершмидт - 105 несет один штурм, гондолу с 13 мм пулеметом и подвеску с семью НУРС. Обычно для решения какой-то проблемы в Африке - этого хватает.
  
   Абиссиния, Аддис-Абеба
   Несколько дней спустя
  
   Черный микроавтобус Ауто-Юнион с тонированными стеклами - качнувшись на колдобине, которые были и здесь, на Ляйпцигерштрассе, и которую не засыпали хотя германцы сообщили о ней куда положено уже два дня назад - въехал в арку, отделяющую мрачное, без окон на первом этаже и с решетками на втором здание, стоящее квадратом на пересечении Ляйпцигерштрассе и четырнадцатого проезда - так его называли, потому что проще было запоминать местным. Это здание - было штаб-квартирой рейсхпредставительства РСХА, хотя использовалось мало. Людей не хватало, штаты сокращали за последние двадцать лет три раза, а те, кто остался работать- работали в основном в посольстве. Половина кабинетов было свободно - но здание содержалось в порядке и исправности, охранялось. Все, как и положено для здания, находящегося в собственности рейха.
   Во внутреннем дворике из машины - выбрался здоровенный, под два метра немец, огляделся по сторонам, махнул рукой, чтобы стоящие на посту солдаты закрыли ворота. Когда солдаты сделали это - он протянул ручищу в салон и вытащил оттуда человека, судя по кистям рук чернокожего, а лица не было видно, потому что на голове был бумажный пакет, в каком продают спиртное. Следом - выбрался еще один немец.
   - А ну, пошел, свинья! - взревел немец и придал ускорение задержанному солидным пинком под зад. Задержанный - пробежал несколько метров и, растянувшись на чисто выметенном асфальте взвыл.
   Здоровенный немец подошел к нему, схватил за шкирку и потащил за собой. Двери были закрыты - и он открывал их головой задержанного. Кивнув стоящему на входе часовому, он протащил задержанного в длинный, плохо освещенный коридор первого этажа без окон. Второй немец взял у часового ключ от свободного кабинета. Они открыли кабинет и бросили задержанного туда, на полю Мебели в кабинете не было совсем, голые стены и пол - какой смысл держать здесь мебель, если тут никто не работает, верно? Здоровила немец отвесил валяющемуся на полу задержанному пинка, потом сорвал с головы пакет. Задержанный сплюнул кровь и начал жадно хватать ртом воздух.
   - Хватит, хватит... - сегодня на рейхскомиссаре был черный, парадный мундир гестапо со знаками отличия и наградами, на идущем следом Зайдлере был штатский, аккуратно отглаженный костюм - фельдфебель, что вы себе позволяете? Я приказал доставить сюда задержанного, но разве я приказывал его бить?
   - Задержанный оказал сопротивление, герр рейхскомиссар! - отрапортовал фельдфебель - поэтому я вынужден был применить к нему насилие. Унтер-офицер Бехтель был тому свидетелем, он подтвердит!
   - Неосмотрительно. И все равно, вам не следовало нарушать моего приказа, фельдфебель.
   - Виноват, герр рейхскомиссар.
   - Выйдите отсюда. О том, как вас наказать, я подумаю позже.
   Когда фельдфебель с помощником покинули кабинет - закрыв за собой дверь - лежащий на полу бывший генерал-полковник итальянской армии Айдид попытался встать - но это ему не удалось.
   - Они! Они били меня! Их! Надо наказать!
   - Накажем, обязательно накажем, не так ли, герр Зайдлер?
   Зайдлер молча кивнул.
   Они работали вместе еще в берлинской полиции - и потому привыкли работать в паре, подыгрывая друг другу. Ирлмайер говорил - Зайдлер смотрел, потому что очень важно наблюдать за невербальными реакциями преступника со стороны. Сейчас они играли в старую как мир игру "добрый полицейский - злой полицейский" но злым был не Ирлмайер, как могло показаться - а Зайдлер. Дело в том, что Зайдлер был похож на одного маньяка из криминального триллера, с успехом прошедшего по экранам синематографа - он повествовал о задержании одного психопата во Флоренции, бесчинствовавшего там два десятка лет. Зайдлер знал это и выработал очень неприятный, как у того маньяка взгляд. Люди под таким взглядом терялись - а Ирлмайер представлялся чем-то вроде воплощения строгого германского закона в мундире в отличие от психопата в штатском, который только молчит и зыркает на тебя.
   - А как наказывать тебя, мой дорогой чернокожий друг?
   - О чем вы? Я работаю на Берлин!
   Рейхскомиссар безопасности Абиссинии присел на корточки рядом с поверженным на пол генерал-полковником.
   - Видишь ли, мой чернокожий друг - не все так просто. Берлин здесь - это я. К тому же - я здесь работаю здесь вот уже двенадцать лет, и позабыл некоторые правовые нормы цивилизованного мира. Профессиональная деформация, наверное, лучше назвать это так. По мне - если человек нарушает законы и делает это помногу и с удовольствием - не человек и его нужно просто пристрелить, особенно если он - не одного со мной цвета кожи. А вот мой друг, доктор Зайдлер, который по странному стечению обстоятельств учился в том же университете что и я, и тоже имеет степень доктора права, думает по-другому, не так ли, герр Зайдлер?
   - Совершенно верно, господин рейхскриминальдиректор - отчеканил Зайдлер
   - Вот видишь? То, что я забыл некоторые нормы цивилизованного мира должно играть тебе на руку. Например, если ты будешь заниматься воровством на базаре, я прикажу тебя выпороть и отпустить - а вот доктор Зайдлер тебя посадит на каторгу, и ты будешь работать на рудниках. Если ты будешь подбивать людей на мятеж - я прикажу пристрелить тебя как собаку - а доктор Зайдлер сначала будет тебя судить, тратя драгоценное время и испытывая терпение рейхсминистра юстиции, который не любит выполнять лишнюю и бессмысленную работу. А вот если я знаю, что тебе привозят купленных на базаре и подобранных на улице семи - десятилетних девочек и ты забавляешься с ними всю ночь - то мне на это будет наплевать, потому что я знаю, что вы все недалеко ушли от обезьян, даже если на вас костюм за тысячу рейхсмарок. А вот доктор Зайдлер думает по-другому, он считает, что законы Рейха должны распространяться не только на территорию Рейха, но так же на все вассальные страны и рейхспротектораты. Потому что по его мнению современное германское право - плод труда десятков поколений германских юристов - светоч правды и мерило правосудия и несправедливо было бы лишать хоть какой -то народ привилегии находиться под его защитой. Что скажете, доктор Зайдлер?
   Бывший генерал-полковник итальянской армии и начальник штаба колониальных войск в Сомали мелко застучал зубами от страха
   - Совершенно верно, герр рейхскриминальдиректор - сказал доктор Зайдлер - вы как будто мои мысли читаете!
   - Это верно, у меня есть такой талант - читать чужие мысли, поэтому я и нахожусь на своем посту. А напомните-ка мне, доктор Зайдлер, какое наказание по германскому уголовному уложению полагается для педофилов?
   - Обычное либо любое иное удовлетворение половой страсти с лицом, не достигшим церковного совершеннолетия наказывается каторжными работами на срок до десяти лет, насильственное удовлетворение своей страсти с означенным лицом наказывается каторжными работами на срок до двадцати пяти лет, а насильственное повторное, либо неоднократное удовлетворение половой страсти с означенными лицами наказывается смертной казнью через повешение.
   Рейхскомиссар похлопал успевшего обмочиться от страха генерал-полковника по щеке
   - Вот видишь, мой чернокожий друг. Лично мне все равно, что вы делаете со своими детьми, пока это не касается белых детей - а вот доктору Зайдлеру - не все равно. Он так страдает от осознания того, что рядом с ним творится беззаконие, что не может нормально спать - видишь, как он устал, какие у него красные глаза. Он так плохо себя чувствует, что недавно он обратился ко мне за разрешением повесить кого-нибудь из вас, чтобы правосудие хоть немного восторжествовало. Я отказал ему в этом, потому что вы нужны Берлину - но теперь я все больше и больше убеждаюсь, что Берлину вы не нужны. Как же вы можете быть нам нужны, если мы только лжете нам, отказываетесь сотрудничать и от вас одни проблемы. Я, пожалуй, пойду...
   - Нет! - бывший генерал-полковник хватко вцепился в сапог рейхскомиссара - нет, не уходите, герр Ирлмайер! Я же всегда помогал вам, как только вы о чем-либо просили!
   - Так помоги мне и на этот раз, и будем считать, что этого небольшого разговора у нас не было...
   - Но они меня убьют! И вас они тоже убьют!
   - Ну-ну... - рейхскомиссар снова присел на корточки рядом с Айдидом - они могут убить тебя, это ты сказал правильно. Но вот меня они вряд ли убьют. И знаешь почему, шварце? Да потому, что я умею читать мысли людей! И им ко мне не подобраться! Что происходит в Италии!? Что происходит в Сомали?! Ну?
   - Они... - генерал-полковник хватал воздух ртом как вытащенная на берег рыба - они собираются устроить мятеж! Государственный переворот! Они придут к власти!
   - Это в Сомали -то?! Да ты бредишь, мой чернокожий друг...
   - Нет! Не в Сомали! Не в Сомали! Умоляю, спрячьте меня от них! Они меня найдут! Найдут, потому что я их предал!
   - Раз я сохранял тебе жизнь до этого, что мне мешает и дальше делать это?! Это моя земля и никто не придет сюда без моего ведома. Но скажи мне правду, а не тот бред, который ты несешь. Они хотят восстановить поставки наркотиков? Хотят перехватить цепь?
   - Нет! Нет! Они правду хотят свергнуть власть в стране! Это фашисты! Фашисты! От них нельзя ждать пощады!
  
   Примерно через час - рейхскриминальдиректор вышел из допросной камеры Министерства безопасности в коридор, темный и сырой. Капала вода, откуда-то из глубины коридора доносились крики - кого-то секли кнутом.
   План конечно диковатый - но почему-то рейхскриминальдиректор ему поверил. Причем сразу. Он был достаточно опытным сыщиком, прошедшим практику в Пруссии, потом работавшим в Берлине перед тем, как перейти в Зарубежный отдел - и он видел слишком много лжецом, а потому научился разбираться - лжет человек или нет. Это не так просто как кажется, правда обычно выглядит несвязным бредом, потому что действия обычного человека чаще всего хаотичны, основаны на эмоциях - а когда речь идет о несогласованных действиях разных людей... А вот ложь - чаще всего выглядит логично, потому что тот, кто собирается лгать - продумывает свою ложь до деталей, репетирует ее. Но выявить ложь все равно можно при наличии старого доброго уличного полицейского опыта. Он у рейхскомиссара Абиссинии был.
   План не такой уж плохой. Под видом подготовки к массированному наступлению террористических формирований Айдида из Абиссинии - собрать в Сомали наиболее боеспособные части - морская пехота, горные стрелки, спецназ, отборные части карабинеров. Создать полевой штаб, под предлогом неготовности к управлению войсками в районе боевых действий - заменить часть командного состава на своих людей. Погонять части на операциях, обозлить в достаточной мере. После чего - по условленному сигналу поднимать авиацию и десантироваться на Рим. Захватить все ключевые объекты города, парализовать управление, арестовать правительство и короля. После чего - провозгласить военную диктатуру.
   Зачем нужен Айдид? В принципе нужен - для достижения неких договоренностей. Здесь важен начальный элемент плана - играть нужно согласованно. Плюс - Айдид не должен предпринимать никаких резких действий в Сомали в то самое время, когда сконцентрированные там войска - переместятся в Рим, оставив колонию без прикрытия.
   Как он на это пойдет? Да запросто. На кой черт ему нужно восстание, если ему предложат все вернуть, как было - он с радостью согласится. О, мой Бог, так может быть - во главе переворота те самые люди, которые не всплыли тогда в деле о контрабанде наркотиков?! Тогда понятно, как и на чем они купили Айдида.
   Итальянцы на это пойдут. Особенно элитные части. Мотающиеся по горячим точкам - а ведь и в Триполитании берберские племена хулиганят - проливающие кровь и взамен получающие скандалы в прессе и даже суды - они поддержат переворот. Правительство Италии - никуда не годные, мягкотелые, преступно-халатные увальни, в основном - олигархи и политический бомонд, которого на такую маленькую страну - излишне много. Более того - мятеж поддержат и переселенцы. Те, кто не выдержал - те уехали давным-давно, а те, кто остался - им идти некуда и они за свою землю когтями будут держаться и глотки рвать. У этих - даже само обсуждение в Сенате вопроса о предоставлении самостоятельности Сомали - это уже преступление, и если им предложить вышвырнуть поганой метлой всех этих зажравшихся сенаторов из своих кресел - они за любым пойдут. В Италии давным-давно пора установить серьезную власть, то что есть - это не власть, это пародия на нее.
   Что же тогда не так?
   Киллер. Куда он делся. Кто его вообще послал? Зачем, с какой целью? Он не вписывается в игру.
   Почему кто-то решил убрать Айдида с доски именно сейчас?
   Кто-то знает о перевороте и пытается остановить его вот таким способом? Глупо - достаточно дать утечку в газеты, понятную для всех посвященных. Мы все знаем, не делайте глупостей, если хотите и дальше сидеть в своих креслах, а не на скамье подсудимых. Почему Айдида решили убирать именно сейчас и именно таким образом?
   И кто в Берлине приказал предоставить режим наибольшего благоприятствования этому "падре", скорее всего - итальянскому агенту?
   А кто попытался ликвидировать исполнителя в горах? Четыре человека, крупнокалиберная винтовка - группа, представляющая серьезную опасность.
   Многое не сходится. Итальянский исполнитель. Группа, которая пыталась его ликвидировать и погибла сама. Эта история с переворотом.
   Многое не вяжется. Почти ничего.
   Если предположить, что Айдида использовали втемную, скормив ему историю о перевороте и пообещав, что после него все будет так, как прежде было - то в чем-же правда? Каким боком к этому замешаны Берлин, и возможно даже Ватикан.
   Крики истязаемого теперь уже действовали на нервы...
   Из камеры вышел Зайдлер.
   - Что думаешь?
   - Мне кажется, что это правда - подтвердил Зайдлер - по крайней мере, он думает, что это правда.
   - Но это же бред!
   - Такой, какой и можно ожидать от итальянцев. Они кажутся беспечными и неосмотрительными - но Африка сильно меняет людей.
   Рейхскомиссар кивнул
   - Иногда я сам не могу вспомнить, каким был до Африки...
   - Мне кажется, надо сообщить в Берлин - сказал Зайдлер - это серьезное дело.
   Ирлмайер кивнул
   - Сделаем это завтра утром. Сейчас все порядочные люди должны спать.
   - А этот?
   - Верни его в Мюнхен. И убери оттуда лишних людей. Ни к чему это.
   - А как же этот убийца? Мы так и не задержали его.
   - Убийца, убийца... - раздраженно сказал Ирлмайер - мы бегаем как белки в колесе и никакого результата! Скорее всего - все это чушь собачья, нам скормили эту ерунду, чтобы мы поверили в нее. Может, надо было этого попа под каким-то предлогом вывести на Айдида, вот придумали эту сказочку! Повесь беспилотник, пусть отслеживает окрестности Мюнхена. Это все.
   Зайдлер понял - его начальник сознательно сдает Айдида по каким-то причинам. Но, как и полагается хорошему немцу - он не сказал, ни слова.
   - Яволь!
   Истязаемый человек в камере неподалеку завизжал, как визжит собака, которой больно - пронзительно и страшно.
   - Да что же это такое!? - рейхскриминальдиректор стукнул кулаком по стене и направился к камере, откуда раздавались эти звуки.
   Зайдлер направился на выход. Фельдфебель Шнитке с помощником - курили, стоя во дворике представительства, малиновые огоньки тлели во тьме. Увидев выходящего Зайдлера - они моментально подобрались, затушили сигареты.
   - Берите этого... - Зайдлер не стал уточнять, кого именно - и везите обратно в Мюнхен. Не бейте его больше.
   - Яволь!
   - Я поеду за вами ... - начальник рефературы два и сам потом не мог сообразить, зачем он принял такое решение.
   Фельдфебель с помощником поспешили внутрь здания - а Зайдлер пошел к своему Ауди - сообщить гауптману Зиммеру, чтобы убрал своих людей от Мюнхена и оставил только обычные посты. Одним из секретов работоспособности и четкости выполнения получений Зайдлера было: если тебе поручили работу, по возможности сделай ее прямо сейчас, пока все помнишь в точности и чтобы потом к ней не возвращаться. Пока это работало...
  
   Шнитке с помощником вытащили Айдида с привычным черным мешком на голове под руки, погрузили его в микроавтобус, который мигнул красными стоп-сигналами фар и покатился к выходу. Зайдлер повернул ключ в замке зажигания - великолепно отрегулированный восьмицилиндровый мотор зашуршал едва слышно - и покатился следом за Ауто-Юнионом. Проехав арку, они резко повернули и поехали по Ляйпцигерштрассе на север, к объекту Мюнхен.
   Была ночь. Черная, африканская ночь, темнотища - хоть глаз выколи. В центре - было светло, мигала цветомузыка над дискотеками и ночными клубами - а здесь только уныло светили белым, неприятным для глаза светом уличные светодиодные фонари и свет их играл на лакированном капоте Ауди, как всегда начищенном до блеска. Машин было мало...
   Черт бы побрал эту гребаную службу...
   Они повернули раз, потом еще раз. Покатились по широкой улице Героев, которая вела напрямую к Мюнхену - она была освещена лучше, тем было больше машин. Навстречу - прокатились два полицейских броневика и два тяжелых грузовика - люди Зиммера...
   Потом они повернули к Мюнхену. Отель, который в этом районе держался только на том, что предоставлял комнаты охраняемым изгнанникам - ждал их.
   Зайдлер зевнул. Из-за этого проклятого убийцы - они все целыми днями на ногах. Надо потом поехать домой и выспаться...
   Он сразу даже не понял, что произошло. Как только Ауто Юнион остановился прямо напротив входа - он двинул Ауди с места, проезжая дальше, чтобы ехать домой. И, уже проехав мимо - увидел, как с угла бежит вооруженный автоматом солдат. Бросив руль, Зайдлер выскочил из машины, побежал к входу в отель. И тут - кто-то подсек его под ноги, он с размаха шлепнулся на асфальт.
   - Лежите, доктор Зайдлер! - это был Шнитке, от него пахло какой-то гадостью, не огуречным лосьоном, который выдавали военным, а какой-то дрянью - здесь снайпер. Шварце убит! И Курт тоже! Он стрелял откуда-то издалека!
   - Да вы что?! - Зайдлер рванулся с места - там...
   - Лежите, лежите. Я позвонил Зиммеру, они возвращаются. Лежите, доктор, может он еще там!
  
   Абиссиния, Аддис-Абеба
   За несколько дней до этого...
  
   Утренняя толчея в Аддис-Абебе - такая же, как в любом европейском городе: товары по торговым точкам на день торговли развозят по утрам, потому что днем - не протиснуться. К тому же - в старом городе улицы узкие, потому что раньше не было машин, а города строили так, чтобы приспособить к обороне от набегов кочевых племен. Поэтому - спросом здесь пользуются маленькие, очень верткие, буквально разворачивающиеся на месте мотороллеры и трехколесные грузовички итальянского производства. Супермаркетов здесь нет, только в новом городе - а то, что нужно на день одной торговой лавке может привезти и один такой грузовичок. И налоги с него небольшие - некоторые вообще считают за мотоциклы.
   Толчея царила и на улице Героев - одной из основных в городе. Улица была названа в честь героев последней сомало-абиссинской войны, состоявшейся семьдесят лет назад. Героев здесь чтили - даже германцы не посмели переименовать. Здесь и торговали, и по вечерам отдыхали - веселая улица была...
   Затерявшись в числе прочих, весело бурча двухцилиндровым мотором, по улице Героев ехал трехколесный грузовой мотоцикл, один из многих, развозящих по лавкам товары по утрам. На мотоцикле - восседал человек в одеянии, весьма схожем с арабскими - сменил верблюда на механизированного коня. В Африке - так одевались северные племена и те племена, которые кочевали по Сахаре и ее окрестностям. От пыли, песка и жары, они наматывали на голову длинную полосу белой ткани, которая закрывала все лицо, оставляя открытыми лишь глаза.
   Паломник ехал неспешно, не выделяясь из общего потока машин и мотоциклов, внимательно и несуетно все рассматривая. Это и был объект Мюнхен - он не раз видел его на спутниковых снимках а теперь видел его вблизи. Он помнил все пути подхода к нему - но сейчас они были перекрыты грузовиками и бронемашинами. На тротуаре стояли люди, белые, в серой, с коричневыми пятнами форме и с автоматическими винтовками G36 в руках - в Африке такие винтовки редкость, значит - это элитное подразделение Рейхсвера, скорее всего парашютисты. Он заметил и то, насколько внимательно парашютисты приглядываются к идущим по тротуару белым - именно к белым. Пока он ехал - кто-то из немцев остановил человека, видимо, чтобы проверить документы - и тоже белого! Значит, они знают про него. Фотографии - скорее всего, нет, но они знают, что он белый и возможно - имеют более-менее достоверное словесное описание.
   Это уже интересно...
   Он проехал чуть подальше, остановился возле уличного торговца, который торговал на улице боэреворс, домашнего приготовления сосисками, часто из мяса дичи. Купил у него сосиску, придерживая куском лепешки начал есть...
   - Савубона* - внезапно сказал он негромко
   Продавец едва не выронил лепешку на землю
   - Нгикхона, бвана
   Паломник не ошибся. Этот высокий, под два метра человек действительно происходил из зулусов и знал зулу. Разгромленные сначала бурами и родезийцами, эти гордые воины Африки одни из немногих, кто никак не пожелал покориться ни бурам, ни методичным и жестоким германцам. Многие другие племена покорились, даже присылали новобранцев в формируемые немцами африканские корпуса с черными солдатами и германскими офицерами - но зулусы продолжали борьбу. В итоге - на традиционных местах их обитания зулусов почти не осталось, они были вынуждены уйти и севернее и южнее - потому что копье и даже устаревший, взятый с боем пулемет Максима ничего не может сделать против заходящей в атаку восьмерки штурмовых Юнкерсов.
   - Унджани?**
   - Хорошо поживаем ... - внезапно перешел зулус на итальянский - тебя ищут, бвана. Вон те люди, у отеля.
   Паломник не удивился. Зулусы - были одним из тех племен, которые держали в повиновении и страхе все соседние, они смогли создать государство еще до прихода белых и отличались достаточно высоким уровнем интеллекта.
   - Давно? - Паломник тоже перешел на итальянский
   Зулус показал пять пальцев, потом подошел покупатель и он продал ему горячую, с пылу, с жару сосиску. Заказал себе еще одну и Паломник. Он даже не сомневался в том, что зулус не пойдет в полицию. Все они ненавидят и немцев и англичан.
   - Что есть у этих шакалов?
   - Твое лицо, бвана. Лицо на бумаге. Они показывают его людям.
   Фоторобот - догадался Паломник. Кто-то перешел на их сторону, кто-то, кто видел его и может описать. Но фотографии - у них нет.
   - Как ты догадался?
   - Тебя здесь раньше не было. Они не знают, но я то знаю, я торгую здесь уже десять лет. Ты скрываешь лицо. И ты приветствовал меня на языке моего народа.
   - Мы можем где-то поговорить? Здесь нельзя оставаться.
   - Можем, бвана. Я живу у вокзала. Приходи вечером. Спросишь Джумбу.
   Джубма - в переводе с некоего общеафриканского сленга, которым все чаще и чаще подменяли племенные языки - слон. Простому человеку - такую кличку не дадут.
   - У кого спрашивать?
   - У таких же, как я.
   Паломник кивнул в знак согласия. Больше здесь - оставаться было нельзя.
   - Сизобонана, мнгани***
   - Хамба кале, бвана****...
  
   Новый железнодорожный вокзал находился на Асмераштрассе, в южной части города. Когда то его построили на отшибе, чтобы никому не мешал - сейчас это был оживленный район города. На привокзальной площади толкался народ, тут же торговали, торговали многим, начиная от бума и кончая живыми поросятами. Место это - было относительно безопасным для встречи, потому что в такой толчее - человека может потерять даже оператор беспилотника.
   Паломник - купил новую одежду, чтобы его невозможно было опознать по той, в которой он находился на улице Героев. Оставил мотоцикл - его все равно нормально там не припаркуешь, да и угнать могут. Позвал такси - и следующий час они пробирались в пробках под ругань и неистовый клаксонный рев со всех сторон.
   Операция, которую предстояла провести Паломнику - была ему хорошо знакома, только на сей раз он был на другой стороне баррикад, из охотника превратившись в жертву. Выслеживание людей в толпе - именно то, что нужно уметь делать, если ты хочешь спокойно жить в своей колонии и не допускать возникновения терроризма. Он прекрасно знал все последние новшества в этой области. Команды шпиков теперь координировали беспилотные самолеты - разведчики, способные висеть в воздухе от нескольких часов до пары суток. Существовали самые разные способы незаметно для окружающих и для самого объекта пометить цель, очень многое в этом вопросе сделали русские в Персии, чей опыт теперь изучали антитеррористические подразделения всего мира. Шпики могли показывать на нужный объект лазером, встроенным в мобильный телефон или ручку, причем лазер работал в невидимой человеческим глазом части спектра, и его луч можно было видеть только оператору беспилотника или тому, у кого есть очки со специальным покрытием. А очки эти - с виду как обычные, противосолнечные очки, которые на солнечном, жарком Востоке носят все. Русские использовали какой-то материал, он одновременно был и светящимся, в невидимой части спектра, естественно, и слаборадиоактивным. Провокатор пожал тебе руку, похлопал по плечу или спине при объятьях, ты схватился за какое-то письмо или вещь, которая вызывает подозрения - и все, ты уже не затеряешься в толпе, эти пятна будут прекрасно видны и в очки и камерам беспилотника. Североамериканцы - проводили на своем полигоне испытания миниатюрного беспилотника, на котором была не только простейшая камера, но и боевая часть сорокамиллиметровой гранаты от подствольного гранатомета. Все это он знал, тщательно изучал и сам не раз принимал участие в выслеживании террористов на людных улицах Триполи и Могадишо. Теперь же - ему предстояло оценить опасность встречи и возможность провала на месте - а потом думать, что делать. Он был одинок в этом городе, у него не было ни поддержки, ничего...
   Выйдя за улицу до вокзала - уже было не протиснуться, толпа спешила, кто к поездам, кто в город, ревели машины и ослы - он погрузился в толпу. Нет, здесь его не будут брать, просто не смогут - слишком много народа. Ни бронемашина, ни полицейский взвод немедленного реагирования просто не сможет протолкаться к нужному месту в этом столпотворении...
   На углу - черно-белый полицейский внедорожник, совершенно затертый толпой и движением. Трое полицейских, все трое черные. Двое спят.
   Он включил только недавно купленный радиоприемник, он был размером с пачку сигарет, новый совсем. Последний писк моды здесь - африканцы любят что-то слушать, неважно музыку или радио, видимо так - они не чувствуют себя одинокими. Радиоприемник этот - был способен ловить в том числе и полицейскую волну: язык амхари он понимал плохо, но резкий всплеск обмена в эфире или наоборот - молчание скажут ему то, что он хочет узнать. Но нет - похоже, что все нормально - ленивый перебрех, кто-то кого-то вызывает...
   Сунув почти невидимый со стороны наушник в ухо, он медленно перемещался в толпе, внимательно смотря по сторонам. Беспилотник он, конечно, не увидит, его невозможно увидеть, если он здесь - но вот снайперов на крышах близлежащих зданий вполне может засечь. Или крупную грузовую машину, или легковую с лишними антеннами. В отличие от террористов - он прошел специальную подготовку, знал что искать, какие невидимые обычному глазу признаки свидетельствуют о проведении здесь скрытой специальной операции. Немцы, по-видимому, знают, кто он такой, знают и его уровень подготовки - но чисто они не сделают. Потому что если имеешь дело с непрофессионалами, играешь легко - то мгновенно перестроиться на игру с чемпионом мира уже невозможно...
   Похоже - все-таки ничего нет.
   Оставалось еще одно.
   Возвращаясь, он на мгновение приостановился у полицейской машины, достал пачку сигарет, зажигалку. Чиркнул зажигалкой, прикурил... никто и не заметил, как пламя зажигалки коснулось не только кончика сигареты - но и еще одной трубки, размером с саму сигарету, даже чуть побольше. Убирая сигареты в карман, он выронил эту трубку и ногой пихнул ее под полицейскую машину...
   Через несколько секунд - приглушенно грохнуло...
   Это сделал он сам. В магазине купил простые, детские хлопушки, немного модифицировал их, насыпав быстрогорящего пороха из разобранных автоматных патронов. Простейший инициирующий механизм от хлопушки - остался неизменным...
   Находясь в нескольких метрах от пострадавшей машины, он увидел, как открылась дверь и из машины, толстый как слон - выпал полицейский. Он решил, что совершили теракт - и поэтому ломанулся прямо сквозь толпу и упал...
   Он наблюдал за суматохой примерно десять минут. Полицейские в конце концов поняли, что это - какая-то хулиганская выходка, не более того. Один из них поставил антенну рации на место (а постоянно держать нельзя - украдут!), начал разговаривать с начальством. Второй - с досады вытянул дубинкой по спине какого-то пацана.
   Похоже, чисто...
  
   К зулусу, торгующему у вокзала - он подошел, когда почти стемнело и народу стало поменьше. У него здесь была торговля - он продавал всякую всячину, которая бывает нужна - дешевые часы, моток веревки, небольшой нож, сумка для путешествующих на поезде - все в этом роде. Торговля, по-видимому, шла бойко.
   - Савубона - поздоровался Паломник
   - Нгикхона... - ответил торговец, упаковывая в большие, прочные сумки остатки товара
   - Унджани?
   - Нгияфила, нгиябонда. Вена унджани?*****
   - Ангифили какхулу. Нгифуна Уджамбу...******
   Торговец пожал плечами
   - Воза хами*******...
  
   Впрягшись вдвоем в телегу, они прошли улицей, потом - еще одной, с обеих сторон которой были огромные, многоэтажные, построенные немцами и местными богатеями склады, с которых снабжался город. Потом - они вышли в место, которое называлось "кибера" - это название пошло от самых больших трущоб Африки и стало уже нарицательным...
  
   Если отойти немного от темы: трущобы - это проклятье, но проклятье стран с теплым климатом. Исключительно. Почему то так получалось, что нации севера - русские, англичане, германцы, североамериканцы - даже потерявшие свою родину французы - никогда не знали трущоб и культуры трущоб. Возможно, потому что на севере условия и климат не такие благоприятные, зимой температура падает ниже нуля по Цельсию и в трущобах жить просто невозможно. Какой-то период возникновения и развития трущоб в этих странах был в то время, когда люди с земли переселялись в города и начинали работать на больших заводах. Но годам к сороковым - трущоб не осталось совершенно: частично это было связано с борьбой рабочих за свои права, частично - с государственными ограничениями и требованиями, потому что в то время все государства и правительства всех ведущих стран опасались коммунизма и наиболее агрессивной и заразной его формы - троцкизма. Поэтому - трущобы на севере появились на очень короткий по историческим меркам срок.
   А вот в Африке, Латинской Америке - дело с этим обстояло плохо. Культура трущоб воспроизводила сама себя. Теплый климат, в котором не надо возводить жилье с капитальными стенами и системами отопления, низкое самосознание населения и привычность к самым примитивным условиям существования - того же африканца не заставишь построить себе нормальное жилище и жить в нем - все это работает на культуру трущоб. Ярким примером трущобизации является Бразилия - и антипримером является Аргентина. Если в начале двадцатого века обе страны находились на одинаковой ступени развития, то потом их пути кардинально разошлись. Бразилия - вышла из-под влияния Португалии и так и не попала в вассалитет одной из великих держав. Аргентина - с тридцатых годов находилась в зоне влияния Германии, а в восьмидесятом, когда стало понятно, что Великобритания точит зубы, подписала акт о протекторате со Священной Римской Империей. Теперь, в новом, двадцать первом веке - Бразилия была страной с совершенно разрушенной государственностью и полыхающей в стране войной - а Аргентина стала лидером всего цивилизованного латиноамериканского мира и кусочком Европы в новом свете. Вот так вот - тоже бывает...
  
   В отличие от обычного населения киберы - зулусы и здесь жили обособленно. Они отгородили для себя кусок территории высоким забором - частоколом из заостренных палок, как делали это, оберегая свои краали от скота. Другие племена этого не делали - по той простой причине, что им было лень. Внутри - были шатры и даже самые настоящие домики, построенные из вручную слепленных и обожженных кирпичей - другие племена этого тоже не делали, обычные дома здесь делались из старых железнодорожных контейнеров, или из укупорки грузов, которые приходили по железной дороге. На территории "крааля" зулусов играла музыка - то ли живая, то ли из магнитофона, горели костры - готовился ужин...
   - Джумба живет вон там - указал торговец пальцем
   - Нгиябонго кахулу******** - поблагодарил Паломник, освобождая гудящие руки от рукоятей телеги. Интересно - если он так устал, то как же этот торговец таскает ее каждый день?
   Здесь можно было не опасаться. В крайнем случае - может предать один зулус, но не колония зулусов разом. И все-таки не зря он учил языки, с самого начала готовясь работать по Африке. Вслушивался в говор торговцев на рынке Баккара*********, куда приходил вместе с матерью по выходным. Пригодилось.
  
   Торговец съестным у отеля Джумба сидел на заднем дворе своего "особняка", сделанного из глиняных блоков и неторопливо, с достоинством, вкушал у огня костра вечерний ужин. Чуть в стороне сидели две женщины, совсем молодая и постарше, они были по пояс голые и ждали, пока насытится мужчина. Увидев незнакомого человека, они моментально подхватились и исчезли в темноте...
   - Я вижу тебя, друг... - проговорил Паломник
   - И я вижу тебя, бвана - ответил зулус Джумба - будь моим гостем, присядь к огню.
   - Не называй меня бвана... - сказал Паломник, присаживаясь к огню - разве ты раб, а я тебя купил?
   - Мы привыкли так называть белых людей - бвана, нкози... - задумчиво сказал зулус, глядя на огонь - когда то у нас был король, которого едва несли десять воинов**********, полные краали скота и земли столько, что куда не кинь взгляд - все твое. Теперь у нас ничего этого нет, а люди с белой кожей - для вас бвана.
   - Не мой народ был тому виной - заметил Паломник
   - Я знаю, бвана... Иначе бы я не стал разговаривать с тобой. Разделишь со мной мою скромную трапезу?
   Паломник знал, что отказываться невежливо. Поэтому, он принял глиняную тарелку с мясом и просяной кашей. Как воины - зулусы в основном питались мясом, в Африке мяса хватает на всех, если с умом вести хозяйство. Есть это все нужно было руками и кусками тонкой местной лепешки.
   - Благодарю... - Паломник отломил кусок лепешки, подобрал им кашу, сунул в рот. Было вкусно...
   - Почему ты не живешь как воин, не держишь скот - а торгуешь? - спросил Паломник
   - Я же не спрашиваю тебя, бвана, почему ты, белый человек, пришел сюда.
   Вместо ответа - Паломник размотал ткань, чтобы открыть нижнюю часть лица.
   - Меня нельзя назвать белым.
   Зулус посмотрел с интересом
   - Да, ты не совсем похож на белого. Но кто ты?
   - Я сицилиец - Паломник решил не раскрывать своих истинных замыслов, придумал себе легенду - мои предки жили на Сицилии, острове, который расположен между Африкой и Европой. И прославились так, что многие при слове "сицилиец" испытывают страх
   - Да, я слышал про вас. Вы живете в соседней стране. Возделываете поля.
   - До тех пор, пока нас не трогают.
   Зулус провел рукой по чисто выбритой голове
   - И ты пришел сюда, чтобы свершить месть?
   - Да. Мои оросительные каналы разрушены. Мои земли вытоптаны ногами трусливых собак. Мой дом сожжен, а скот - угнан! Все это дело - рук того самого негодяя, который трусливо сидит в отеле Мюнхен! Он сам никогда не выйдет на поле боя, за него все - делают его воины! Он трус!
   - Ну... король и не должен лично биться на поле боя - рассудительно сказал зулус - есть король и есть воины. Король есть король, а воины - есть воины.
   Зулус был доволен тем, что услышал. Его новый знакомый, хоть и белый - оказался настоящим мужчиной, заслуживающим уважения. Зулусы - это, прежде всего племя мужчин, и уважение - можно заслужить лишь мужскими делами и поступками. Кровная месть, месть за разрушенный крааль и угнанный скот - есть дело, заслуживающее всяческого одобрения и уважения.
   - Но я один и мне не отомстить всем тем, кто угнал у меня скот. А вот королю - я отомщу. Отомщу своими руками.
   - Это большая опасность... - задумчиво сказал зулус
   - Но король действительно там? Ты знаешь это?
   - Он там. Он сидит безвылазно там и его охраняют германцы.
   - А как можно назвать мужчину, которого даже охраняют люди не его племени?
   Зулус усмехнулся
   - Ты прав, мнгани - он впервые назвал Паломника другом, и это значило очень многое - но воин есть воин, и трусость короля ничуть не противоречит доблести воина.
   - Посмотрим. Он выходит из здания?
   - Нет, никогда. Приезжают машины, уезжают - но он никогда не выходит из здания.
   - А какие машины?
   - Черные. Черные, мнгани. И все больше - поздно вечером или даже по ночам...
   Паломник понимающе хмыкнул. Кое-что начинало проясняться.
   - И часто эти машины приезжают?
   - Почти каждый день. Туда лучше не смотреть, не проявлять никакого интереса. Германцы не знают пощады.
   - И я тоже. Ты знаешь кого-нибудь на Асмара-маркет?
   Зулус задумался
   - Наши люди есть везде, а зулус с зулусом всегда может договориться. Ты что - хочешь устроиться на работу, мнгани.
   - Да... точно. На работу.
  
   * Приветствие на языке зулу, дословно переводится как "я тебя вижу". Ответ - дословно переводится как "я здесь"
   ** Как поживаешь? (зулу)
   *** До свидания, друг (зулу)
   **** Доброго пути, господин (Зулу)...
   ***** Хорошо спасибо. А у тебя как дела (зулу)
   ****** Не лучшим образом. Я ищу слона (зулу)
   ******* Иди со мной (зулу)
   ******** Большое спасибо (зулу)
   ********* Крупнейший рынок в Могадишо
   ********** Лобенгула. По воспоминаниям, он был настолько толст, что едва мог двигаться сам
  
   Абиссиния, Аддис-Абеба
   Асмара - маркет
  
   Асмара-маркет находился в юго-восточной части города за пределами городской черты - он начинался там, где кончались склады для железной дороги. Рынок этот был "нахальным" - то есть построенным без разрешения немцев, там не платились ни пошлины ни налоги. В самом начале своего африканского пути - педантичные и обожающие порядок немцы разгоняли подобные рынки и получали восстания и мятежи разъяренных африканцев - причем африканцев было много, а германцев - мало. И ладно бы только в этом было дело - проблема была и в том, что кто-то должен работать - а после таких восстаний работать было некому, чаще всего - негде и не на чем. Теперь немцы были гораздо умнее - просто они потребовали вынести этот рынок за пределы города и оградили склады и железную дорогу в этом месте высокими заборами с колючей проволокой - чтобы не лезли воровать. Каждый, кто шел покупать на Асмара Маркет, знал, что товары там намного дешевле, можно купить и то, что не продается на нормальных рынках, в том числе бум и героин - но взамен ты рискуешь своим кошельком и даже жизнью. Судья не станет рассматривать никакую жалобу обманутого, обвешенного и ограбленного на Асмара Маркет покупателя: знал, куда шел. Покупали там только африканцы - честность сделки в данном случае обеспечивали стоящие и за продавцом и за покупателем племя, род, а то и преступная группировка.
   Ближе всего к городу - находилась своеобразная биржа труда. Работали заводы, рудники, было большое строительство - и для всего требовались люди. Конечно, полагалось их нанимать официально - но как ты наймешь африканца, если он только что приехал из сельской местности, и у него даже аусвайса нет. Черный рынок труда цвел пышным цветом: каждое раннее утро приезжали огромные строительные самосвалы и грузовики и прорабы из кузовов выкрикивали - какие работники на сегодня требуются, сколько и за какую плату. У машин скапливались очереди, прорабы осматривали потенциальных работников, иногда просили продемонстрировать силу - поднять камень, например. Отобранные грузились в кузова самосвалов и так, прямо в них доставлялись на строительные площадки и заводы - а ночью отвозились обратно. Это было незаконно - но полиция смотрела в сторону. По понятным причинам.
   Паломник подошел к западным воротам Асмара маркет, когда еще не взошло солнце. Было темно, в темноте рычали, грызлись за скудную пищу тощие, злобные собаки. Пахло человеческим потом, дерьмом, бумом...
   Ворота охранялись, причем охранялись охраной рынка, которая нанималась сообществом торговцев на Асмара Маркет и отвечала за порядок здесь, отсутствие террористических ячеек и грабежей поездов перед самим Негусси Негусом и германскими силами безопасности. Охрана нанималась в основном из масаи - жестокого и кровожадного племени кочевников, не таких умных как зулусы - но все же достаточно разумных и жестоких. Когда-то, до прихода немцев - масаи господствовали в Центральной Африке, сейчас - господствовали немцы и буры. Но в отличие от зулусов, масаи не пошли на прямой и кровавый конфликт с германцами и сейчас -и либо служили в армии, либо охраняли такие вот места за плату, сменив копье на автомат.
   Здоровенный масай выступил из темноты навстречу паломнику, он был высотой не меньше двух метров - как и все представители племен скотоводов, масаи были физически крупными. Его основным оружием был кнут из кожи гиппопотама "шамбок", которым он небрежно похлопывал по коже новеньких германских офицерских сапог, поперек живота у него висел пистолет - пулемет МР40 с примотанным изолентой дополнительным магазином...
   - Нимепотеа, нкози?* - голос стража ворот был похож на бурление водопада
   - Хиджамбо - ответил Паломник на том же языке - нинатока нчи Джумба. Нинахитаи Симба**.
   Масаи удивленно заворчал.
   - Унатока вапи, нкози***?
   - Нинахитаи Симба - повторил Паломник. Он не собирался вдаваться в подробности, кто он такой и зачем ему нужен Симба.
   Масаи приоткрыл дверь и запустил Паломника внутрь. Было - два часа до начала нового дня****...
  
   Здоровенный четырехосный Магирус, выпуская черные клубы дыма из выведенных на североамериканский манер наверх труб - зарулил на площадку, покатился по узкой дороге вдоль таких же машин, отыскивая себе место для остановки. За ним - бежали африканцы, из тех, кому ничего не светило...
   - Ты сильный... - сказал масаи, стоя чуть в стороне и привычно хлопая кончиком шамбока по сапогам - и умный, потому что знаешь язык людей***** и знаешь Симбу. Вон эта машина - та, что тебе нужно. Подожди... Не лезь вперед. Вон тот бородатый в кузове - это Дидерихс, проклятый бур. Он мало платит и не расстается с плеткой. Но он выберет тебя, если ты сумеешь себя проявить. Он любит сильных. И сильных не только телом, нкози.
   - Асанте... - поблагодарил масая Паломник - асанте сана
   Человек, которого масай назвал "Дидерихс", татуированный бородач, стоя в кузове грузовика зычно выкрикивал.
   - ... Двадцать человек подсобных рабочих за три быра в день и сытную кормежку! Десять человек, кто умеет работать на высоте за десять быров в день и сытную кормежку...
   Закончив с вакансиями - Дидерихс легко спрыгнул с кузова, пошел мимо выстроившихся африканцев, тыкая в грудь тех, кого он отобрал. Паломник стоял в общем строю, у него Дидерихс остановился - резко. У мастера были пронзительно бледные голубые глаза, грязная борода и нездоровая кожа.
   - Си мех ма но?******
   - Си май Паоло.
   - А бит... Соно италиано?
   - Си, синьор. И профуги*******.
   Дидерихс почесал бороду
   - Что ты умеешь, итальянец?
   - Я выстроил дом своими руками - тот, который у меня сожгли. Я сильный, синьор, и ничего не боюсь.
   - Тогда почему ты нанимаешься здесь?
   - У меня нет документов, синьор. Я беженец.
   Дидерихс испытующе посмотрел на заросшего бородой, с прокаленной солнцем кожей человека. Конечно же, он не поверил, что у него нет документов - белым германские власти верят куда больше и надо быть полным идиотом, чтобы не оформить себе карточку беженца. А если есть такая карточка - можно наняться и получше.
   А вот если это преступник... беглый каторжник...
   - На какую работу претендуешь?
   - На любую, которую я умею. И за которую заплатят.
   Дидерихс кивнул
   - Тогда вот что. Ты знаком с правилами борьбы?
   - Немного, синьор.
   - Никаких ударов. Тот, кто упал - проиграл. Пройдешь меня - и лезь в кузов.
   Было понятно, что предложено это - не просто так. Человек этот был типичным буром - крепкий как ременная кожа, прокаленный африканским солнцем, упрямый и самолюбивый. Но и Паломник - был не подарок...
   Африканцы вокруг них смыкались кругом, предвкушая зрелище. Африканцы - дети природы, они любят зрелища и неважно, что это - драка, изнасилование, убийство или массовая резня.
   Паломник был ниже и ниже существенно - сантиметров на двадцать - и он решил сыграть на этом. Дидерихс почувствовал неладное еще при захвате - он не мог правильно направить вектор силы, чтобы сбить противника с ног. Паломник же не противодействовал - он лишь присел в еще более устойчивой позиции и легко перекинул бура через себя. Дидерихс грохнулся мешком на пыльную землю, африканцы одобрительно загудели, засвистели.
   Паломник повернулся. Взбешенный бур поднимался, его глаза сверкали от бешенства, а в руке была плетка - но тут кто-то громко свистнул в костяной свисток - и ярость бура пропала куда-то так быстро, как гаснет свет после того, как щелкнешь переключателем. Он знал, что нарушил правила - драки на территории рынка запрещены - любые драки. И даже если начал белый - все равно. Это - земля черных.
   - Лезь в кузов. Итальянец...
  
   Они прибыли туда, куда и ожидал Паломник. Сеть гостиниц "Меридиан" строила тридцатиэтажную гостиницу в Аддис-Абебе - стодесятиметровый сверкающий монстр, который был снизу доверху облицован зеркальными стеклянными панелями. С этого монстра, стоящего еще и на возвышении - отлично было видно половину Аддис-Абебы.
   Улыбаясь, Паломник приступил к работе. Его работа заключалась в том, в чем заключается работа подсобных рабочих - подай то, принеси это. Он подавал, приносил, глупо улыбался - а в голове откладывались данные. Видеокамеры, патрули охраны, защищающей, прежде всего от воров. Возможные огневые позиции, их расположение и досягаемость. Он намеревался сделать работу как можно быстрее - возможно, даже этой ночью...
  
   Бывает всякое - но удача пришла ему этой же ночью. Он увидел, как подъехал черный Ауто-Юнион и как он отъехал - значит, удача близка и надо спешить. В тайнике на окраине города он забрал винтовку, положил ее разобранной в грузовой отсек мотоцикла. Проехав по городским улицам - это был один из немногих, по-настоящему опасных моментов - он остановил свой мотоцикл в паре сотен метров от строящегося объекта. Перелез через забор и, услышав рычание, бросил вперед пару кусков мяса со снотворным внутри и лег на землю, закрыв голову руками. Ночью, на территорию выпускали двух свирепых собак - но это не были специально подготовленные собаки: обычные, пастушьи, которых здесь держали, чтобы отпугнуть воров. Поза, которую он принял - в собачьем мире была позой сдачи, собаки обнюхали его, одна даже помочилась, после чего обе удовлетворились символической победой и принялись за мясо. Снотворное для мяса он купил в аптеке - германцы, где бы они ни были, следили за здоровьем и поощряли развитие аптек: хорошие лекарства стоили недорого, и их можно было купить в любом районе Аддис-Абебы, даже беженцу. Потерявших сознание собак он оттащил в тень, после чего направился к зданию - каркас там уже был, верх не был застеклен, и не были установлены стены. Как проникнуть наверх без использования грузового лифта - он знал, потому что работал тут.
   Глаза слипались, хоть он и поспал немного перед походом - но он был готов к этому. Для того, чтобы не заснуть, он начал вспоминать своих предков и кто кому приходился - тех, кого он знал...
   Ауто Юнион вернулся, когда на часах было чуть больше часа ночи - часа нового дня по европейскому времени. Ночь и освещение у входа - все-таки это был отель - давали ему преимущество, с термооптическим прицелом он просто не смог бы осуществить задуманное - не хватило бы дальности. Как только открылась боковая дверь машины - он взял на прицел то место, где должен был пройти Генерал - у самой двери. И как только в прицеле увидел движение - не по центру, просто движение - он выстрелил. Дважды, раз за разом...
  
   * Заблудились, господин? (суахили)
   ** Здравствуйте. Я от Джумбы. Мне нужен Лев (суахили)
   *** Ты откуда, господин?
   **** в Африке во многих местах новый день начинается не в двенадцать ноль - ноль, а в семь часов утра.
   ***** Суахили так и называется - язык людей. На нем говорит половина Африки, те племена, что забыли родной язык.
   ****** Как тебя звать? (амхари)
   ******* Да, синьор. Я беженец (итал.) То, что люди знают несколько языков - удивлять не должно, такие города - это столпотворение миров и знать три - четыре языка на уровне, позволяющем объясниться - норма...
  
   Абиссиния, Аддис-Абеба
   Центр города...
  
   На улице послышалось знакомое, глухое бормотание дизеля - половинки от танкового Майбаха, знакомый звук для любого, кто служил в армии. Бронетранспортер вкатился в проход, проехал дальше остановившихся машин у входа и резко свернул, упираясь носом в здание отеля и перекрывая своим массивным, угловатым телом сектор обстрела снайперу. Следовавший за ним высокий, с тентованным кузовом Магирус остановился в самом начале улицы, перекрыв сектор обстрела с другой стороны. Откинулся задний борт, слитно загрохотали по асфальту прыжковые, подбитые металлом ботинки германских солдат. Люди гауптмана Зиммера знали свое дело, с ситуациями со снайпером встречались не раз и знали, что делать. Кто-то занимал позиции по периметру, направив стволы автоматов во все стороны, кто-то бежал к лежащим у входа людям. У самого входа лежал генерал, расплывающаяся лужа крови из-под него в свете мощных электрических фонарей выглядела черной.
   Гауптман Зиммер, который даже став гауптманом не носил ни наград, ни знаков различия, зато носил такую же автоматическую винтовку, как и его солдаты - присел у убитых, снял перчатку с руки, проверил пульс сначала у одного, потом у другого.
   - Мертвы - бросил он, и ларингофон на горле передал его слова всем его бойцам - снайпер, угроза с востока! Доложить по штурмам, сохранять бдительность!
   Тотчас в сторону предполагаемой угрозы, начала разворачиваться пушка бронетранспортера.
   - Герр гауптман, это Мюллер - доложил наводчик на БТР - с востока высотное здание, недостроенное. Дистанция примерно полтора, прошу разрешения на обстрел.
   - Приди в себя, Мюллер, это столица - ответил Зиммер - огонь только в ответ.
   - Яволь!
   У машины - поднимался с асфальта Зайдлер. Его жгла бессильная ярость, от которой хотелось орать...
   - Что нужно делать, Зиммер? - крикнул он
   - Для начала убрать трупы... - пожал плечами гауптман - потом перекрывать город. Он не уйдет, рано или поздно мы его возьмем.
   Зайдлер не сразу сообразил, что вибрация в кармане - это не нервный тик, это бьется в кармане поставленный на вибровызов мобильный телефон. Господи, только бы не Ирлмайер, он же взбесится...
   - Зайдлер...
   - Герр Зайдлер - в наушнике раздался незнакомый голос - прошу простить за поздний звонок, это дежурный по штабу "Аддис-Абеба Центр" люфтваффе, летный майор* Путвиц. Вы приказывали перебазировать беспилотник в район точки Мюнхен для наблюдения.
   - И что?! - разозлился Зайдлер. Он еще не понял, в чем дело.
   - Так вот, ваш приказ был исполнен немедленно, герр Зайдлер. Сейчас у нас в объективе Мюнхен и какой-то парень, который вышел из здания и сел на мотоцикл. Сейчас он поехал и наш беспилотник не может следить за двумя объектами сразу. Я прошу распоряжения о дальнейшем использовании беспилотника, герр Зайдлер.
   Зайдлер даже не поверил своим ушам сразу. А как только поверил - на него как накатило. Словно клад нашел. Или его вернули в Берлин и назначили начальником управления в РСХА.
   - Майор, это операция высшего приоритета! Приказываю - нет, вы слышите - категорически приказываю бросить все дела и следить только за человеком на мотоцикле! Вы слышите! Только за человеком на мотоцикле! Если выследите его - получите рыцарский крест! Если нет - сгниете в гарнизонах! Вам все ясно!?
   - Все ясно, герр Зайдлер - флегматично доложил летный майор Путвиц - переориентируемся на слежение за движущимся объектом. Я приказал поднять еще один беспилотник, этот будет вооруженным.
   - Делайте что хотите! Он не должен уйти!
   - Яволь, герр Зайдлер!
   Зайдлеру хотелось прыгать. Нет, хотелось прыгнуть до неба! Прыгнуть выше этого чертового отеля! В который раз его истинно немецкая педантичность и распорядительность сыграли добрую службу. Даже герр Ирлмайер не был таким, он все же был более ... гениальным. Потому он и ценил его, Зайдлера, который удачно его дополнял. Если бы он не исполнил распоряжение герра Ирлмайера немедленно, если бы не позвонил ночью в штаб Люфтваффе, а отложил это до утра - сейчас они были бы в полном дерьме.
   - Новости? - спросил насторожившийся Зиммер?
   - Значит так... - Зайдлер с трудом унимал волнение - у вас есть терминал связи с возможностью приема изображений?
   - Есть, а как же, герр Зайдлер - сказал Зиммер - мы же часть боевой готовности, парашютисты.
   - Значит так. Над нами беспилотник, он отследил снайпера и сейчас ведет его. Снайпер уходит на мотоцикле. Немедленно свяжитесь со штабом Люфтваффе "Аддис-Абеба Центр" дежурный там летный майор Путвиц. Пусть он передаем вам картинку на терминал и наводит вас на цель. Отправляйтесь немедленно, приказ - приблизиться - но не задерживать, и быть в полной готовности. Вам ясно?
   - Яволь! - Зиммер побежал к бронетранспортеру, на ходу отдавая команды
   - Шнитке, за мной! В машину, живо!
   Неуклюжий от своего веса и размеров Шнитке побежал за Зайдлером к его Ауди. Это выглядело бы смешно - если бы не два трупа и расплывающаяся по асфальту лужа крови.
   - Садись на пассажирское, вперед! У тебя есть пистолет?
   Машина просела под тяжестью угнездившегося на переднем сидении фельдфебеля
   - Так точно, герр Зайдлер - фельдфебель достал старый, семьсот двенадцатый Маузер, все еще здесь популярный - жду приказаний.
   - Спрячь пока пистолет - Зайдлер рванул машину с места, догоняя ушедшие вперед машины парашютистов - телефон в подлокотнике, под крышкой. Набирай один - один - семь - три - три. Спросишь дежурного. Потом передашь трубку мне.
   - Есть! - фельдфебель начал разбираться с телефоном, при его толстых пальцах это было нелегко - но Зайдлер не мог отрываться от дороги, она требовала внимания.
   - На аппарате, герр Зайдлер.
   Зайдлер зажал трубку между плечом и ухом. По стандартному аппарату можно было говорить просто, он был включен в состав оборудования самой машины и не требовал трубки - но это был телефон защищенной связи.
   - Это Зайдлер! Кто?
   - Дежурный, капитан Кригерхофф.
   Зайдлер знал Кригерхоффа. Его перевели сюда из германской западной Африки, его отцом был не немец, а бур. Немецкое упрямство было ничто перед упрямством буров, и капитан был достойным представителем обоих народов.
   - У нас чрезвычайная ситуация, код красный. Приказываю поднимать дежурный взвод, мы преследуем государственного преступника по улицам Могадишо. Он следует на мотоцикле... картинку получите, когда свяжетесь с Люфтваффе, дежурный летный майор Путвиц. Приказ - брать живым, только живым! Вы поняли меня, Кригерхофф? Только живым!
   - Вас понял, доктор. Стрелять по конечностям можно?
   - Только в крайнем случае. И соблюдайте осторожность, преступник особо опасен.
   - Вас понял, доктор Зайдлер. Отбой.
   Они не проехали и ста метров, как у Шнитке запищала рация. Тот ответил...
   - Это вас, доктор. Герр гауптман, срочное сообщение.
   - Черт... - рацию сложнее было удерживать плечом и ухом - Зайдлер, что у вас?
   - Герр Зайдлер. Это Зиммер. Объект следует в сторону рынка Асмара. Это очень опасное место, могут быть массовые беспорядки.
   - Продолжать движение, пока возможно, но не приближаться. На территорию рынка не входить.
   - Яволь.
  
   Сирена взревела в одном из неприметных зданий международного аэропорта Аддис-Абебы, которое числилось как метеостанция и рядом с ней были ангары. На самом деле - это, конечно же была не метеостанция. Искушенные во всякого рода мятежах и беспорядках - германцы размещали антитеррористические подразделения в столичных аэропортах, под прикрытием. Тем убивались не два - а сразу три зайца. Первый - одним из самых распространенных преступлений террористического характера был угон самолетов и попытки захвата заложников на воздушном транспорте. Если такое произойдет - антитеррористическая команда сразу на месте, не нужно никуда ехать или лететь. Второе - в аэропорту полно самолетов и вертолетов и если надо куда-то быстро добраться - можно либо реквизировать один из них или даже лететь как обычные подданные Рейха, по гражданским документам. Наконец, третье и самое главное - международный аэропорт как стратегический объект должна контролировать наиболее боеспособная и подготовленная часть из числа имеющихся. Это нужно на случай драпа - то есть экстренной эвакуации гражданских и персонала посольства или представительства на случай крупного вооруженного мятежа. При подобном раскладе, антитеррористическая рота с ее отлично подготовленными бойцами - подходит для удержания аэропорта как нельзя лучше...
   Антитеррористическая рота - что-то вроде пожарных: всегда есть дежурные. Дежурный взвод как раз раскинул картишки, в дежурном помещении, которое было похоже на любое такое же во всем мире: диваны, пара кушеток для тех, кому совсем невмочь, стол для игры в карты, журналы, кофейный и чайный аппараты, в углу гиря, рядом с чашками вазочки с галетами местными снеками, такими как вяленое мясо дичи в мелких полосках и мелкими, с полпальца, солеными рыбешками. Играли четверо, остальные подбадривали - но как только прозвучал сигнал тревоги все бросились в раздевалку, совмещенную с оружейной.
   Раздевалка - отличалась от раздевалки пожарной части сильнее чем дежурка - потому что часть была очень уж специфическая. Около каждого шкафчика с одеждой - шкафчик с оружием, запирающийся на простой замок. Оба шкафчика - примерно как три пожарных, потому что на каждого бойца антитеррористической роты приходится только формы по пять комплектов.
   Стандартный черный комплект с титановым шлемом - если не было иного приказа, одевается именно этот. Он черный с головы до ног, пошит из специального материала, который останавливает брошенный нож и пулю мелкого калибра. Бронежилет средней степени защиты с разгрузочным жилетом вместе - это одевается уже отдельно.
   Пистолеты - их у всех по два, у кого-то по три. Один в кобуру на пояс, второй - на бронежилете есть специальная кобура. Оба - германские варианты североамериканского Кольт-1911, эти пистолеты выпускают по всему миру, и вооруженные профессионалы предпочитают именно их из-за специфического спуска. Некоторые - берут еще один пистолет поменьше, обычно Вальтер - и подсовывают либо сверху за бронежилет, либо в кобуру на лодыжке.
   Оружие. Стандартным оружием бойца антитеррористической роты является пистолет - пулемет Эрма UMP сорок пятого калибра. В отличие от бойцов спецподразделений рейхсвера - антитеррористы привыкли действовать в городе, а там никак нельзя допустить, чтобы пуля пробила кого-то насквозь и попала в невиновного. Как и в рейхсвере - взводы делятся на отделения, отделения - на штурмы. Три штурма - отделение, двенадцать человек. Три отделения - взвод, соответственно тридцать шесть. В каждом штурме трое вооружены пистолетами - пулеметами сорок пятого калибра, последний, прикрывающий - автоматической винтовкой калибра семь и девяносто два на пятьдесят один**, обычно это G3 в варианте карабина - но с оптическим прицелом и глушителем, для огневого прикрытия остальных. Еще одно отделение - снайперское, оно не делится на штурмы, и командир всего взвода является и командиром этого отделения. В нем - восемь снайперов, из которых шестеро вооружены винтовками Маузер калибра 9,3 снайперский, еще двое - тринадцатимиллиметровыми винтовками для остановки машин и поражения целей, скрывающихся за устойчивыми к пулям преградами. Четверо - пулеметчики, они вооружены ротными пулеметами Эрма - 21 без станков, но обычно с коллиматорами и лазерными прицелами для быстрого поражения множественных, быстро движущихся целей. При проведении специальной операции первые два отделения являются атакующими, третье - прикрывающим, оно обеспечивает тыл, является резервом, люди из него придаются атакующим отделениям по оперативной необходимости и именно те, которые нужны. Африка - страна специфическая, противобандитская операция, операция по освобождению заложников в любой момент может превратиться в операцию по подавлению вооруженного мятежа или массовых беспорядков - и потому участие пулеметчиков в операциях - жизненная необходимость.
   На улице - уже прогревают турбины, вытащенные из ангаров вертолеты. Их три - вообще-то пять, но два являются запасными на случай массовых операций, поломки или технического обслуживания. Это североамериканские Белл-412, которые были собраны по лицензии компанией Мессершмидт-Бельков-Блом с германскими турбинами. Рассчитаны на восемнадцать пехотинцев, но здесь каждый из них используется как транспортное средство отделения - на двенадцать бойцов. Антитеррористические силы относятся к РСХА, а не к рейхсверу - и поэтому не используют Сикорские, они для них слишком большие и неповоротливые.
   Антитеррористы бегут к раскручивающим лопасти вертолетам по бетонке, на ходу застегивая последние застежки на своем обмундировании. У каждого - на плече трос для спуска с вертолета, оружие - в специальном мешке или чехле.
   Почти одновременно - вертолеты срываются с места, поднимаются в воздух, отклоняясь на восток, в сторону железнодорожного вокзала и выезда из города. Под ногами антитеррористов - восемь человек сидят в самом вертолете, четверо - на специальных лавках - сидениях, пристегнутые ремнями и в готовности немедленно стрелять - проплывает забитая машинами аэропортовская стоянка.
   - Центр, я Берлин один, взлетел штатно. Иду к цели.
   - Берлин один, вас понял. Вопрос - вам выдали цель?
   - Центр, положительно, картинка пошла.
   - Берлин один, приказ брать живым. Только живым.
   - Центр, вас понял.
   На мониторе, который держит на коленях командир - видно, как мотоциклист держит путь на выезд из города. Тем лучше - в город взять его живым было бы затруднительно.
   - Он уходит из города.
   - Вижу. Берлин один, прибавить скорость. Догоняйте его. Берлин два и три - поднимайтесь выше, до предела - чтобы вас не было слышно. Работаю один.
   - Берлин - один, принято.
   - Он останавливается!
   На экране монитора было видно, что мотоцикл остановился. Человек - он выглядел как светящийся силуэт - слез с мотоцикла. Легким бегом побежал направлением строго на восток.
   - Он не хочет проходить блокпосты!
   - Тем лучше для нас.
   - Центр - всем, в район подошел вооруженный беспилотник, цель в зоне досягаемости.
   - Зайдлер всем - огонь на поражение категорически запрещаю, повторяю - запрещаю категорически!
   - Центр принято.
   - Берлин, что там у вас?
   - Мы догоняем его. Не больше пяти минут.
   - Принято. Приказ - взять живым.
   - Номера с первого по третий - на сброс! Снайперам готовность! Стрелять без моей команды запрещаю даже в ответ!
   Три бойца встают со своих мест, пристегивают свои тросы к креплениям в полу.
   - Брать только живым. В крайнем случае - стреляйте в правую руку. По моей команде - включить прожектор и громкоговоритель.
   - Он что-то заподозрил, герр капитан - сказал один из бойцов. На экране - было видно, что бегун резко сменил направление бега. Теперь он бежал на юг, в сторону гор.
   - Одна минута!
   - Включить громкоговоритель! Освещение на максимум!
   На каждом вертолете, используемом в антитеррористических целях - стоит целая батарея прожекторов по обе стороны, чтобы их можно было использовать для подсветки местности или - для ослепления террористов.
   - Есть, вон он!
   Все походит на охоту на пустынных шакалов и гиен - иногда недобросовестные полковники и генералы заказывают борта и используют их для охоты с воздуха.
   Капитан Кригерхоф берет микрофон, боец, кому ближе - подкручивает громкость на максимум.
   - Внимание! Говорит офицер германских сил безопасности! Немедленно остановиться! Вы задержаны! Не оказывайте сопротивления, оно бесполезно! Лечь на землю, лицом вниз! Руки над головой! Иначе будем стрелять!
   Человек останавливается. Потом ложится на землю, как и приказано.
   - Первая тройка на сброс! Снайперам - взять на прицел! Вреда не причинять, брать только живым!
   Капитан не сомневался, что взяли того, кого нужно. Потому что это - профессионал. Непрофессионал - так бы и бегал от вертолета как заяц или даже попытался бы отстреливаться. А вот профессионал понимает - когда время прекратить сопротивление и поднять руки. Потому что он профессионал.
   Капитан Кригерхоф решил, что если будет такая возможность - он обязательно угостит задержанного русской водкой из своей фляжки. В знак уважения.
  
   * Звания в люфтваффе были такие же, как и в рейхсвере, только прибавлялось начало luft - летный. В обычном обмене чаще всего эту приставку опускали - так короче.
   ** Почти то же самое что и 7,62 NATO, только пуля потяжелее будет.
  
   Абиссиния, Аддис-Абеба
   Германское посольство
  
   Рейхскомиссар безопасности Абиссинии доктор Ирлмайер, несмотря на ранее утро, оделся как на парад. Полный костюм старшего офицера безопасности Рейха - черные, высокие сапоги из натуральной кожи, бриджи, черная рубашка и черный мундир. На мундире - черным мрамором и старым серебром блестели награды и знаки различия рейхскриминальдиректора - полковника сил безопасности ...
   Секретаря в приемной не была. Фрау Анджела всегда приходила в восемь часов утра, ни раньше, ни позже, в то время как герр рейхскриминальдиректор - задерживался в своем кабинете на полночь, а часто - и ночевал тут на кушетке в комнате отдыха.
   Начальник рефературы - два, доктор Курт Зайдлер, уставший как собака, с красными как у кролика глазами, в грязном, изгвазданном, в цементном пыли костюме - лично лазал по этой проклятущей стройке - едва таща ноги, зашел в приемную рейхскомиссара безопасности. Фрау Анджелы не было, рано, но кофейный автомат приветливо мигал зеленым огоньком и его сосуд на две трети был полон живительной, черной, густой как нефть жидкости - ганский кофе, наверное, лучший кофе в мире. Доктор Зайдлер несколько секунд смотрел на кофейный аппарат глазами голодной собаки, после чего, воровато оглядевшись по сторонам - направился к нему. Рядом были чистые чашки, он взял одну, отсоединил сосуд от аппарата, хотел было налить в чашку. Потом передумал - начал пить прямо из сосуда, без сахара, без молока, без корицы, безо всего, аж постанывая от удовольствия...
   Выпил почти все - и сразу почувствовал себя человеком. Поставил сосуд на место - и в этот момент на столе фрау Анджелы прозвякал телефон. Это было так неожиданно, что доктор Зайдлер чуть не подпрыгнул на месте.
   Он с подозрением посмотрел на телефон - стоит ли брать трубку, ведь это не его место и не его кабинет. После десятого звонка - решил все-таки взять.
   - Приемная доктора Ирлмайера, Зайдлер у аппарата.
   - Зайдлер, если вы утолили жажду, может, наберетесь смелости и все же войдете... - раздался знакомый голос.
   Доктор Зайдлер положил трубку на аппарат, как гранату с выдернутой чекой. Пошел к двери.
   Директор Ирлмайер был при полном параде, он даже успел освежиться своей любимой кельнской водой с запахом липы и каштанов. Она напоминала ему Берлин.
   - Вижу, вы с пользой провели ночное время, не так ли Зайдлер? Собираетесь попросить у меня дополнительный выходной?
   Зайдлер слабо улыбнулся.
   - Нет, доктор Ирлмайер.
   - И правильно. Не дам. Слишком много работы, слишком мало толковых работников. Впрочем, после сегодняшней истории - может, на Принцальбертштрассе выделят нам дополнительные ставки, как вы считаете, Зайдлер?
   Не знает. Значит, будет еще страшнее.
   - Не думаю, доктор Ирлмайер. Разрешите доложить.
   - Докладывайте, Зайдлер, докладывайте. Вы как ребенок, право слово. Если есть что сказать - скажите это.
   - Так точно. После допроса - мы повезли шварце... обратно на объект Мюнхен, при этом я следовал в своей машине за служебной машиной фельдфебеля Шнитке. Так же... Так же я приказал гауптману Зиммеру снять своих людей с оцепления, а зональному штабу Люфтваффе - повесить над объектом Мюнхен беспилотный разведывательный самолет, для отслеживания обстановки. После того, как машина остановилась, и Шнитке вместе со своим помощником повели шварце к входу в отель Мюнхен - снайпер произвел два выстрела из крупнокалиберной снайперской винтовки со здания недостроенного отеля Меридиан. При этом - был убит сам шварце и подручный Шнитке, сам Шнитке чудом остался жив и сбил с ног меня - иначе снайпер мог пристрелить и нас. После чего - я отдал приказ возвращаться Зиммеру и его людям и связался с зональным штабом Люфтваффе. Они подтвердили, что согласно Вашему приказу перебазировали беспилотник и захватили цель. Целью был тот самый снайпер, который и стрелял в нас. Я приказал Зиммеру и его людям следовать за снайпером по указаниям беспилотника и, для верности, объявил тревогу по красному коду для антитеррористической роты в аэропорту Аддис-Абебы. В результате совместных действий людей Зиммера и антитеррористической роты под командованием капитана Кригерхоффа - итальянца удалось взять живым и он был доставлен в аэропорт, где помещен под заключение. Вместе с прибывшей к месту происшествия следственной бригадой Министерства безопасности и сотрудниками гестапо я непосредственно обнаружил и осмотрел то место, откуда был произведен выстрел. Там же была обнаружена винтовка - это североамериканская полуавтоматическая винтовка Барретт калибра двенадцать и семь с прибором бесшумной стрельбы и специальным прицелом. Из нее вполне можно было произвести два точных выстрела за очень короткое время. Там бы - были обнаружены и следы снайпера, а так же одна из гильз, другую мы не нашли. Все это - изъято сотрудниками гестапо с соблюдением положенной процедуры и находится в нашем распоряжении. Трупы так же находятся в нашем распоряжении на базе Люфтваффе Аддис-Абеба Центр, в холодильнике. Это все.
   Рейхскриминальдиректор покачал головой
   - Неприятное дело. Очень неприятное. Стоит выпить, как Вы считаете?
   - Возможно, герр Ирлмайер.
   Доктор Ирлмайер полез в свой стол и достал традиционный серебряный охотничий набор и бутылку айсвайна*. В охотничьем наборе было шесть стаканчиков, он отставил три, остальные убрал обратно.
   - Думаю, так нормально - сказал он - конечно, айсвайн это не совсем то, что требуется в таких случаях, но у меня больше ничего нет. Ваше здоровье, Зайдлер
   Рейхскриминальдиректор подвинул подчиненному стаканчик, свой выпил не спеша, смакуя вкус. Айсвайн был потрясающим - скорее всего девяносто девятый год, очень удачный для германского виноделия. Айсвайн делается не каждый год, в прошлом году погода осенью была такая, что ни одной бочки айсвайна не заложили, а оставленный под него виноград пришлось снимать и весь отдавать на корм свиньям. Он испортился...
   - Ваше здоровье, герр Ирлмайер - Зайдлер выпил свой айсвайн, показал глазами на третий стаканчик - а это для кого, герр директор? На поминки, что ли?
   Ирлмайер подмигнул
   - Вы правы, Зайдлер. Надо помянуть. Конечно, покойник не был безупречным в моральном плане человеком, но все же он был человеком. Наверное. А как говорят в рейхсвере - даже последняя скотина заслуживает свою кружку шнапса в холодный день. Да и нам не мешает повторить...
   Ирлмайер снова наполнил стаканы, потом подошел к двери, ведущей в комнату отдыха, стукнул по ней три раза. Дверь открылась - и на пороге появился путь осунувшийся, с заплывшими от побоев глазами, но все-таки живой и здоровый бывший генерал-полковник итальянских колониальных сил в Сомали Мохаммед Фарах Айдид.
   - Можно, да? - опасливо огляделся он
   - Можно, можно. Мы пьем вино, герр генерал-полковник. Не соблаговолите ли присоединиться к нам, а?
   - Вино? Это хорошо...
   Зайдлер был вынужден опереться о край стола, чтобы не упасть. Ему показалось, что у него галлюцинации от перенапряжения.
   Как-то опасливо, генерал-полковник прошел к столу. Хватил залпом указанную ему маленькую, охотничью рюмку.
   - Вкусно, герр Ирлмайер - заискивающе сказал он
   Рейхскриминальдиректор налил ему еще
   - Еще бы не вкусно. Вы счастливчик, герр генерал-полковник.
   - Вы правы, герр Ирлмайер
   - Не каждому удается отведать вино с собственных похорон, герр генерал - полковник. Даже мне - не приходилось. А вот вам - это было суждено. Вы, наверное, слышали, что произошло у отеля Мюнхен? Хорошо было слышно?
   Зайдлер вспомнил, что в комнате отдыха рейхскомиссара - находится запасной пульт прослушивания по всему зданию. Оказывается - он может прослушивать даже собственный кабинет, находясь там!
   - Вы спасли мне жизнь, герр Ирлмайер. Я никогда этого не забуду.
   - Правильно, забывать ничего не стоит. И не стоит быть неблагодарной швайне. Но суть в другом. Вы слышали, как герр Зайдлер поймал вашего убийцу? Думаю, вам стоит поблагодарить, прежде всего, его.
   В следующую минуту произошло то, чего Зайдлер никак не ожидал. Бывший генерал-полковник колониальных войск Итальянского королевства, знаменитый на севере Африки генерал, командующий пусть и номинально, несколькими десятками тысяч боевиков бандподполья - рухнул перед ним на колени, попытался поцеловать штанину брюк, рыдая пьяными слезами. Зайдлер понял, что шварце пил и до этого - вероятно, Ирлмайер дал ему бутылку шнапса или чего-то в этом роде, чтобы не было скучно.
   - Бросьте, бросьте. Не надо... - он неуклюже попытался поднять генерал-полковника, который был выше и тяжелее его, ощущая к нему какую-то брезгливую, презрительную жалость, как к пропившему последнее с себя пьянице - не надо, встаньте.
   - Приказываю встать! - вдруг рявкнул на весь кабинет рейхскриминальдиректор
   Айдид вскочил как ужаленный - хотя еле удержался после этого на ногах и чуть не упал.
   - Так вот, герр Айдид. Я не зря говорил вам, что могу видеть, что у человека в душе и предсказывать будущее. Это и в самом деле так. Сегодня ночью - за то, чтобы вы остались живы, отдали свои жизни два человека, в том числе - подданный Рейха. Но я говорю вам не про это. Нам удалось взять убийцу - но дело не закончено. Что помешает итальянцам прислать еще одного? Двух? Десяток? И боюсь, в этом случае даже мои способности не помогут вам остаться в живых, мой чернокожий друг.
   Рейхскриминальдиректор сделал многозначительную паузу
   - Так вот. Лучший способ для вас остаться в живых, герр генерал-полковник - это нанести ответный удар. По всей системе. Чтобы не осталось никого, кто бы мог желать вам смерти. А как показали последние события - ее вам желают многие. Сейчас вы пройдете с доктором Зайдлером в отдельный кабинет, где вам дадут бумагу и ручку. И завтрак. И вы напишете для нас всю правду. Кто вас продвигал на пост начальника штаба колониальных сил и с кем вы расплачивались услугами и другим образом. Кто поставлял вам наркотики, кто их принимал в Могадишо, куда они уходили дальше и кого вы знаете как человека, прямо или косвенно причастного к международному наркотранзиту. Кто из агентов у вас остался в Сомали и кто - в Италии. Кто и как предложил вам участвовать в государственном перевороте. Откуда взялся человек, который прибыл к вам сюда и каким образом замешан в это дела Ватикан - а мне кажется, что в Ватикане все не так просто. Что еще вы знаете о политиках Итальянского королевства и территорий, что может вам помочь? Ваша искренность, генерал-полковник, причем искренность полная и абсолютная - только она может служить залогом вашего выживания. И нашего дальнейшего сотрудничества. Вы меня поняли, герр генерал -полковник
   - Да... - снова заплакал пьяными слезами Айдид - да, герр директор
   - Зайдлер. Хоть вы и устали, но окажите мне любезность. Найдите герру генерал-полковнику, который жаждет сделать признание, отдельный кабинет, ручку, много бумаги и хороший германский завтрак. И покараульте рядом, чтобы никто не беспокоил по пустякам герра генерал-полковника.
   - Яволь! - ответил Зайдлер.
   - Да, и Зайдлер... - остановил своего подчиненного рейхскриминальдиректор, когда он был уже у двери кабинета
   - Да, герр директор?
   - Если почувствуете усталость, моя кофе-машина всегда к вашим услугам...
  
   Следующий раз - начальник рефературы два доктор Зайдлер постучался в дверь кабинета своего шефа уже заполночь. Верней, не постучался - а просто открыл и вошел. Потому что обе его руки занимали исписанные неровным почерком листки бумаги, на каждом из которых внизу стояла подпись и отпечаток большого пальца чернилами, чтобы не было никаких сомнений в достоверности написанного. Так же, доктор Зайдлер нес первичные справки по указанным лицам и организациям, составленные им лично на основе материалов Интернета. Исполнителям такую работу доверять было нельзя.
   Конечно же, он понял, что произошло, догадался задним числом. Именно для этого - рейхскриминальдиректор и приказал разыграть всю комбинацию. Сначала с привозом Айдида на допрос, причем без его согласия. Потом - он вспомнил, что когда Шнитке вывел его, у него на голове был черный колпак - ночью как разглядишь? Даже он обманулся ... хотя знал своего начальника. Все мы - видим не то что есть, а то что мы хотим видеть.
   Откуда Ирлмайер взял куклу? Да откуда угодно. Хотя бы того человека, которого били в камере, и к которому направился рейхскомиссар. Спасенным людям свойственно испытывать благодарность к спасителям - а негры не слишком-то великие мыслители, чтобы за несколько минут разгадать оперативную комбинацию германского полицейского, и почувствовать опасность. О чем речь - если он сам не смог?!
   Ирлмайер выглядел свежим, он снял свой мундир и облачился в походный светло-коричневый в пятнах рейхсверовский костюм без знаков различия. На столе - аппетитно дымились две чашки кофе.
   - Присаживайтесь - пригласил он подчиненного - что нового вы мне скажете?
   Зайдлер плюхнул все материалы, которые у него были в руках на приставной столик. Хлебнул горячего, с тонким привкусом желудей кофе.
   - Это бомба - просто сказал он - если все это всплывет, Италия взорвется и вместе с ней взорвется еще не одна страна. То, что мы знали обо всем об этом до этого - это надводная часть айсберга, не более. Он сдал нам...
   - Не надо имен, Зайдлер - сказал доктор Ирлмайер - и названий тоже не надо. Даже стены имеют уши. Он дал конкретные схемы?
   - Да. Он сдал банки, где отмываются деньги. Наркотики, пути их транзита. Суммы с несколькими нулями каждый год, каждый месяц. Атомная контрабанда. Незаконные транзакции, выведение средств и обмен валют. Банки с самого верха пирамиды. Подпольная добыча драгоценных камней в некоторых районах Африки и схема их переправки через Сомали. Когда он сидел в Могадишо - там было настоящее осиное гнездо.
   - Там и сейчас осиное гнездо, Зайдлер. Боевые действия... сильно способствуют всяческим преступлениям и преступным комбинациям.
   - Совершенно верно, герр директор. Но такое...
   - Нет предела человеческой подлости, Зайдлер. И человеческой изобретательности.
   - Да, герр директор.
   - А как наш итальянский пленник.
   - Он молчит.
   - Совсем молчит? - поднял бровь Ирлмайер.
   - Не совсем, герр рейхскриминальдиректор. Он говорит, что он простой беженец, сицилийский крестьянин, бежавший от войны и зарабатывающий здесь развозом товаров и мелкими подработками. Он не стрелял и не знает, за что его задержали.
   - И все.
   - Все, герр рейхскриминальдиректор.
   - Молодец... - задумчиво сказал комиссар безопасности - его били?
   - Нет. Но я приказал Шнитке быть неподалеку, на случай если...
   - Нет - твердо сказал рейхскомиссар безопасности Абиссинии - даже не вздумай. Отзови Шнитке, эта скотина кроме как бить ничего и не знает.
   - Яволь.
   - Ты меня не дослушал. Быстро сваргань ему какую-нибудь биографию. И упеки на каторгу. Местную.
   Зайдлер понятливо кивнул
   - Прикажете на строгий режим, герр рейхскриминальдиректор?
   Ирлмайер покачал головой
   - Ты так ничего и не понял, Зайдлер. К сожалению. Ты незаменимый работник, но в оперативной работе высшего уровня тебе еще расти и расти. Этот человек нужен нам - как еще один козырь против итальянцев и всей этой своры. Он озлоблен на них, он думает, кто и как его предал - рано или поздно мы расскажем ему об этом. Когда сами все до конца поймем. Ты подберешь ему каторгу, как можно дальше от обжитых мест, но не со слишком строгим режимом, так чтобы там можно было жить. Что-то вроде трудового лагеря для воров. Ты предупредишь руководство этого лагеря, что если этот человек умрет - по любым причинам - все те, кто недоглядел, займут его место, а если я узнаю, что кто-то сознательно способствовал его смерти - этот человек будет расстрелян. С тех, кто имел хоть какое-то отношение к задержанию итальянца - возьми подписку о неразглашении на тридцать лет. И проследи, чтобы в течение полугода все эти люди были отправлены отсюда - на другие места работы и службы. Исключений не делай ни для кого - только для нас с тобой. Итальянец должен на время исчезнуть - как будто бы его и не было - но при этом он должен быть у нас всегда под рукой. Ты понял меня?
   - Яволь!
   - Теперь дальше. Сегодня же ночью я возьму эти бумаги и вылечу в Берлин. Но перед этим - мы воспользуемся копировальным аппаратом фрау Анджелы и сделаем копии. Завтра я сделаю звонок из Берлина, ты знаешь, что я должен сказать в разговоре. Если же ты узнаешь о том, что я не долетел до Берлина или пропал там, или погиб при любых обстоятельствах - ты сделаешь следующее. Ты уйдешь с работы, никого не предупреждая - после того, как сделаешь то, о чем я сказал. Возьмешь с собой копии документов и все деньги, какие есть на оперативные расходы. Возьмешь из сейфа "оперативный" паспорт** и зольдбух***. И у тебя и у меня - паспорта из числа потерянных в аэропорту, а не заказанных официально - но все равно будь предельно осторожен. По этому паспорту ты арендуешь машину и доберешься до базы Люфтваффе, но не Аддис-Абеба Центр, выбери другую. Оттуда ты, по зольдбуху, военно-транспортным самолетом вылетишь в Европу. Дальше - действуй по обстоятельствам, но ты должен будешь передать копии документов лично Его Величеству, Кайзеру. Только ему и никому больше. Как ты это сделаешь - не знаю, но делай. И если есть вопросы - задай сейчас.
   - Доктор Ирлмайер... а почему нельзя пробиться на прием к начальнику РСХА? Он ведь принимает по средам.
   Рейхскомиссар Абиссинии улыбнулся, и улыбка его никак не вязалась с жесткими, сосредоточенными глазами.
   - Ты меня разочаровываешь, Зайдлер. Вспомни-ка - за чьей подписью нам пришел приказ принять этого подозрительного попа и обеспечить его контакт с шварце? Как вообще поп попал в Абиссинию?
   - За подписью начальника гестапо, генерал-майора полиции Элиха
   - То-то и оно. Нашего непосредственного начальника. Быть может, генерал-майор полиции подмахнул это распоряжение, не читая, когда ему поднесли кучу документов на подпись. А может - и нет. Кстати - этого попа так и не нашли?
   - Как сквозь землю провалился, герр директор
   - Что делается для поимки?
   - Город перекрыт, розданы ориентировки.
   - Вот так. Это едва ли не единственное темное пятно в провернутой нам блестящей комбинации. Этот поп - опаснее, чем итальянец, потому что итальянец - не более чем исполнитель. А вот у попа есть выход на наши верха. На саму систему безопасности Рейха, на РСХА - Главное управление имперской безопасности. И где-то там, на самом верху - сидит враг. Я хотел бы ошибаться - но боюсь, что я прав и на этот раз. Поверь, Зайдлер, мне вовсе не хочется каждый раз оказываться правым. Вовсе не хочется...
   Ирлмайер одним глотком допил остывший кофе.
   - Пошли копировать. Честное слово, я не знаю, как фрау Марта справляется с этим монстром, надеюсь, что ты в этом разберешься. Пошли.
  
   Через несколько месяцев после описанных событий зимой - начальник четвертого управления РСХА, генерал-майор полиции, доктор Элих неожиданно подал в отставку по состоянию здоровья. Новым начальником четвертого управления РСХА (тайная государственная полиция, гестапо) стал новоиспеченный генерал-майор сил полиции, доктор Манфред Ирлмайер, бывший рейхскомиссар безопасности Абиссинии. Новым начальником третьего отдела****, одного из ключевых в четвертом управлении стал бывший начальник второй рефературы рейхскомиссариата безопасности Абиссинии, наконец-то получивший директорский пост - криминальдиректор, доктор Зайдлер*****.
  
   * Айсвайн - уникальное германское вино, оно делается из винограда, чуть тронутого морозом. Нигде больше в мире такого вина не делают.
   ** Паспорт на чужое имя, нужный в оперативной работе
   *** Солдатская книжка, основной документ, удостоверяющий личность солдата рейхсвера.
   **** Отдел три - террористическое и подрывное влияние: террористические, подрывные и антигосударственные организации на территории Рейха и за его пределами, угрожающие безопасности Рейха. Для справки: Отдел один - разлагающее влияние: коммунисты, половые извращенцы, анархисты, сектанты. Отдел два - преступное влияние: организованная преступность, особо опасные криминальные проявления. Отдел - четыре - охрана, безопасность, предотвращение покушений. В гестапо не было деления на службы, действующие за пределами Священной Римской Империи (разведка) и внутри (контрразведка). Это чрезвычайно благоприятно сказывалось на результатах и позволяло по необходимости быстро перебрасывать сотрудников на нужные направления работы. Отделы в свою очередь делились на рефературы по проблемам
   ***** Криминальдиректор - соответствует званию подполковника полиции
  
   Аграм*, Великое Банство Хорватское
   Собор Вознесения Девы Марии и Святых Степана и Владислава
   Лето 2004 года
  
   Кафедральный Собор Вознесения Девы Марии и Святых Степана и Владислава являлся главным католическим собором Аграма и всей Хорватии, резиденцией (кафедрой) примаса Хорватии и кардинала Аграма. Он находится в северной части города, у самого Горного града, севернее центрального железнодорожного вокзала. Его хорошо видно со всего города: Аграм расположен на горном склоне, идущем как раз с юга на север - и сто десятиметровые шпили этого сооружения служат путешественнику ориентиром. Если ты едешь с южной части страны, с побережья - то добираться лучше по Авение Доктора Павелича, потом - свернуть налево и попасть на улицу Стара Власка - считай, приехал. Машину - лучше оставить где-нибудь на Рыбняке, там парк - но от парка мало что осталось, все затоптали. Можно так же попробовать припарковаться на Павла Радица - но не факт, что получится. В общем - собор лучше всего посещать пешком, что многие жители Аграма и делают. Тем более - что в городе полно бесплатных фуникулеров, движущихся пешеходных дорожек и перемещаться по нему пешком проще и приятнее, чем по многим другим городам мира. Удивительно - но столь явное вторжение двадцать первого века в ткань города, застроенного в девятнадцатом - двадцатом веках, а в центре - и более ранними постройками - не выглядит надругательством над историей, все новшества ложатся на ткань старого города удивительно органично.
   По архитектуре это здание уникально. Первый собор на этом месте был построен в 1093 году, но при набеге монголов он был стерт с лица земли. При османах - это место использовали как военную крепость, для чего возвели сохранившиеся до наших дней стены, а в башнях - устроили наблюдательный пункт. Стены и дозорные башни - делают это место чем-то похожим на кремли, сроившиеся в центре русских городов как городские крепости и укрытия от завоевательных набегов.
   В то же самое время - одну из башен собора полностью переделали, и собор стал как бы несимметричным. Но туркам было наплевать на архитектуру, башни их интересовали как удобный наблюдательный пункт и площадка для обстрела города, из тяжелых, дальнобойных винтовок. Не более того.
   Последний раз - крупные разрушения имели место в 1880 году, тогда рухнул основной неф и обе башни старинного здания, снова превращенного в собор. Реставрацией занимался архитектор Герман Боль, ему удалось восстановить здание почти в точности. Он не стал разыскивать старые изображения этого здания и восстановил его ровно в таком виде, в каком оно было до землетрясения. Так и остался собор - несимметричным, с одной башней такой, какой ее задумали католические священники, и другой - такой, какой ее задумали османские военачальники. Но это ему придает даже какое-то странное очарование - точно так же, как несколько неправильные, отличные от идеала черты лица красивой женщины придают ей какую-то изюминку, а не уродуют.
   В аграмском кремле или крепости, если ее называть привычными терминами - неожиданно много места, потому что строилось (точнее перестраивалось) это место - как укрепленный гарнизон для размещения элитных османских частей, призванных защищать интересы Империи на Балканах. Сейчас - в нем располагался весь епископат хорватской диоцезии**, аппарат кардинала Аграма и отдельный - аппарат примаса Хорватии, который в структуре Римской Католической Церкви занимал неожиданно высокое место и во главе его был не архиепископ, а примас. Но это было разумно, почему - потом поймете.
   На этот момент - место примаса Хорватии занимал архиепископ Франко Коперник. Неожиданно молодой для столь серьезного сана - он был рукоположен всего четыре года назад после того, как машину предыдущего примаса, архиепископа Котанича взорвали на Авение Доктора Павелича. А вместе с архиепископом Котаничем - взорвали и Папу Римского. Кто - не стоило даже и думать, конечно же - сербские террористы, тем более это произошло в День Святого Витта. До того, как занять свой пост - Франко Коперник был титулярным епископом и возглавлял военный ординариат при хорватской территориальной армии. А еще ранее - он служил в этой территориальной армии, его отец был граничаром***, а вот данные о службе Франко Коперника вызывали больше вопросов, чем ответов: смахивало на то, что личное дело Коперника было фикцией, специально подобранной для того, чтобы скрыть его реальное место службы и реальные задачи, выполнявшиеся им. При утверждении - выбор был между ним и кардиналом Загреба, уже пожилым Павличичем. Коперник - прошел в курии с минимальным перевесом, возможно - сыграла свою роль трагическая гибель Котанича от рук террористов. Но сейчас - никто и не вспоминал о молодости примаса - все дела он вел как надо.
   У примаса было два кабинета - не считая места в самом храме, где он мог должным образом подготовиться к литургии - но его часто не могли найти ни в храме, ни в одном из двух положенных ему кабинетов. Архиепископ Коперник - любил проводить время на левой башне, как раз той, которую перестроили турки, там - у него был третий кабинет, куда доступ был открыт самым близким и допущенным людям. Еще - он любил стоять на самом верху, на открытой галерее, самой верхней - она была на высоте примерно девяносто метров над землей. Учитывая, что Аграм уходил от собора вниз и весьма круто - казалось, что ты летишь.
   Учитывая произошедшее с архиепископом Котаничем - Великий Бан Хорватии, доктор Сракич прислал новому архиепископу серьезную охрану. Восемь человек в смене, все те же граничары - они знали, что новый архиепископ из их среды и работали не за страх, а за совесть. Не раз и не два - они уговаривали Коперника не выходить на галерею, мотивируя это опасностью снайперского выстрела со стороны города - но Коперник всегда отмахивался от настойчивых пожеланий охраны. Он знал, что выстрел снизу вверх под очень большим углом редко бывает точным. И еще он верил в Бога и в судьбу - как и любой славянин.
   Сейчас - архиепископ Коперник стоял на галерее не один. Рядом с ним стоял человек в простом монашеском одеянии, подпоясанном простой грубой веревкой. Дул ветер - здесь он дул ощутимо, с шумом, что исключало всякое подслушивание, в том числе и дистанционное, с помощью лазерного луча. Разговор шел на итальянском, который в Хорватии очень не любили****, и которым владели оба собеседника.
   - Мы сильно рискуем... - сказал примас Хорватии - очень сильно рискуем. Мы размениваем верных людей на тех, о верности которых не имеем ни малейшего представления.
   Собеседник усмехнулся - и ветер подхватил смешок и унес его в сторону гор.
   - Ты когда-нибудь видел, как ловят океанскую рыбу?
   - Нет.
   - Это просто. Сначала - ты должен поймать наживку. В качестве наживки может пойти полосатик, тунец, пеламида, еще что-нибудь. После того, как ты это поймал - ты берешь крючок побольше, стальной трос, потому что никакая леска не выдержит рывки акулы или меч-рыбы, насаживаешь наживку на крюк и бросаешь в воду. Если рыба - меч умудрится съесть наживку - ты просто начнешь все сначала, вот и все.
   - Но наши люди в Берлине...
   - Это не наши люди! - отрезал собеседник в монашеской рясе - они никогда не были нашими и не будут. Сластолюбцы, мужеложцы, игроки! Запомни: грешника можно использовать, но никогда - долго. Он гнилой в душе и предаст при первой же возможности! Их мы тоже разменяем в свое время - у подлинно наших людей должна быть чистая дорога.
   Если архиепископ Коперник и хотел выразить свое несогласие - то не решился сделать это и угрюмо промолчал
   - Как поживает Божич? - спросил монах.
   - Пока хорошо. Непонятно, сколько еще продержится. Все в воле божьей.
   Монах ничего не ответил. Когда у человека рак - все и в самом деле - в воле Божьей.
   - Нужно, чтобы продержался. Слышишь меня? Пусть не отказывается от лечения. Объясни его - что это не в воле Господа.
   - Да...
   Монах зачем то загнул палец
   - А Николич?
   - С эти все нормально...
   Монах пристально уставился на примаса.
   - Полагаю, что нет, Святой отец. Что с ним?
   - Он не верил. Не верил и не верит.
   - Неисповедимы пути Господни, и каждый - придет по ним к храму...
   Примас понял, что Николич - остается на нем.
   - Его превосходительство, преподобнейший монсеньор Антолези, полагаю, скоро освободит свое место - вне всякой связи с предыдущим разговором сказал монах - у нас есть кто-то на примете в твоей епархии?
   - Если только Седолич. Но он же не...
   - Итальянец - улыбнулся монах, по-свойски похлопал примаса по плечу - не так давно, я имел конфиденциальную аудиенцию Его Святейшества. Он вполне недвусмысленно выразил мысль, что Трибунал Священной Римской Роты***** потребно бы разбавить. Ведь среди тех, кто встает по утрам и осеняет себя крестом - не только итальянцы верно?
   Примас угрюмо промолчал. То, что говорил ему монах, верней тот, кто скрывался по монашеским одеянием - означало то, что в Ватикане произойдет еще одно злодеяние. Которых и без этого было слишком много.
   Но по-другому уже не получалось
   - Можно будет найти.
   - Твоя земля, Франциск, дает истинных воинов веры. Таких, каких на моей земле - увы, уже не осталось.
   - Что мне делать с каналом на Дубровник? - спросил примас, меняя тему разговора - по нему германцы могут выйти на меня.
   - Оставь там ложный след. В Далмации много портов, подбери другой.
   Далмации...
   - Все мы братья во Христе - нравоучительно сказал монах - и какая разница, кто как называет землю, если встающие после сна и ложащиеся спать на этой земле делают это с именем Христовым на устах. Наши враги не здесь. Наши враги там. И там.
   Монах показал рукой на восток. Потом - на север.
   Вместо ответа - примас Хорватии лишь поцеловал руку своего господина.
   - Место в Ватикане найдется и тебе, Франциск. Скоро, очень скоро...
  
   * Так назывался Загреб во времена австро-венгров. Великое банство хорватское - правильное название этого квази-государства в составе Австро-Венгрии. Управлялось назначаемым Императором из числа местной элиты Великим Баном (главным губернатором), отсюда и название - Великое Банство. Первым Великим Баном Хорватии был печально известный доктор права Анте Павелич, организатор геноцида сербов
   ** епархии
   *** Пограничником, в этом мире граничары так же живут в местах, где соприкасаются территории населенные преимущественно хорватами и преимущественно сербами. Сами понимаете, насколько опасны такие территории.
   **** Италия - пыталась в свое время отвоевать у Австро-Венгрии, соответственно и у Хорватии побережье Адриатики, называемое в Италии Далмацией. Территориальный спор по этому поводу шел до сих пор, правда, не военными средствами.
   ***** Второй апелляционный трибунал Римской католической церкви. Чрезвычайно важное учреждение
  
   Побережье Адриатики (Далмация), Великое Банство Хорватское
   2004 год, примерно то же самое время...
  
   Если следовать из ада на запад - то непременно попадете в рай.
   Это я про хорватскую Далмацию, про Адриатическое побережье Австро-Венгерской Империи. Из Аграма туда можно попасть по одиннадцатому имперскому шоссе,* которое идет от Аграма на Сплит, главную базу Австро-венгерского флота и далее - на Рагузу**, на самой границе с Албанским королевством. Дальше - федеральная дорога не идет, но есть местные, мало кому известные дороги, идущие по самому побережью Туристам дальше цивилизованной Рагузы - я не порекомендую соваться ни при каких обстоятельствах. Тем более - что сразу за Рагузой стоит пост граничаров и вежливо (а иногда и невежливо) заворачивает любопытных. Оно и правильно - чем потом поднимать вертолеты и искать без вести пропавших...
   Если же вы все-таки обошли пост граничаров (пешком и при известной сноровке это вполне можно сделать) - то вы попадете совсем в другой мир. Мир, отрезанный от остального мира, горами и нелюдимостью местных жителей, не любящих чужаков и не желающих никаких контактов с ними. Таких мест на земле не так уж много - кое-где на русском Кавказе, Сицилия, северная Албания, Мальта, Корсика, Афганистан. Обычно, такие замкнутые и не слишком уважающие закон сообщества людей возникают в гористых местах, но это не значит, что горы плохо действуют на людей, просто в горах невозможно ни нормальное земледелие, ни скотоводство. Перенаселение местности при недостатке возможностей для хозяйствования порождает особенную культуру, в которой преступление считается за норму и доблесть. Обычно в примитивных сообществах все как раз наоборот: в Африке стоит только закричать "Симама, мвизи!***" - и вора скорее растерзают народным судом. А вот тут наоборот - наворованное идет в дело, удачливыми налетчиками гордятся и слагают о них легенды. Поэтому то и стоят на дороге граничары: беззаботных туристов могут похитить и потребовать выкуп. Или убить за то, что они видели то, чего им видеть не следовало.
   Так вот, несколько часов спустя после того, как примас Хорватии униженно лобызал руку человека, одетого как монах - над самой южной точкой банства Хорватского, на самой границе с Монтенегро -появился вертолет. Он летел с северо-востока на юго-запад, со стороны Котора - то еще местечко, главный порт Монтенегро, места, где обычные, цивилизованные мужчины в городе носят револьвер в кармане и считают, что это нормально. Вертолет был марки А109, небольшой, с отточенной аэродинамикой, очень комфортный. Итальянская фирма Augusta заслуженно гордилась этим вертолетом: в VIP варианте он вмещал ровно шесть пассажиров в роскошном салоне и мог развивать скорость до трехсот двадцати километров в час. Никакая другая гражданская модель вертолета в серийном исполнении - на такое не была способна.
   Вертолет этот, прошел со стороны гор, ловко маневрируя и маскируясь, чтобы его изображение не попало на локатор какого-нибудь корабля, которых в тесной Адриатике было более чем достаточно. В иллюминаторах вертолета раскрывалась потрясающая по красоте картина: серые, в шрамах от четырнадцати и шестнадцатидюймовых орудий скалы, рваные зеленые ковры альпийских лужаек. В этих местах не любят чужих, здесь нельзя просто так купить дом. Но дома здесь все же были - и на самой границе Македонии был самый красивый дом из всех существующих. Он был похож... это сложно было описать. Несколько стеклянных кубов, словно выпирающих из серого, ноздреватого тела скалы. Лазурный лоскуток бассейна - это основной, открытый, пятидесятиметровый, есть еще как минимум два закрытых. С вертолета было отлично видно, как полностью обнаженная женщина - стоит на девятиметровой вышке, словно паря над грешной землей - и готовится прыгнуть в воду...
   Но примасу Хорватии, человеку церкви - было вовсе не к делу смотреть на обнаженных женщин, даже на таких красивых, как эта. И он отвел взор...
   - Садимся, ваше преосвященство - сказал сидящий у самой двери человек в монашеском одеянии. Под монашеским одеянием - скрывался пистолет (местная версия Кольта) и короткоствольный автомат (местный, ни на что не похожий, сделанный с автоматикой Калашникова)...
   Вертолет плавно опустился на посадочную площадку на крыше самого большого из кубов, аккурат на букву Н. С моря дул ветер, теплый и приятный. Три человека встречали вертолет, один из них открыто держал в руках компактный, питающийся лентой пулемет...
   Монах сдвинул в сторону дверь вертолета, вышел, занял блокирующую позицию. За ним - вышел еще один монах из личного манипула**** примаса Хорватии. Только после этого - из вертолета выбрался сам примас Хорватии...
   Удивительно, но вооруженные боевики, позабыв про свои обязанности, выстроились к нему за благословением...
   - Благословите меня, Святой отец... - детина с пулеметом, у которого один глаз представлял собой почти неотличимую от настоящего пластмассовую подделку - склонил голову.
   - Да пребудет с тобой Господь, сын мой - примас осенил его крестом, потом и двух других - усерден ли ты в молитве?
   - Да, Святой отец, я поминаю Господа каждый день, и каждую минуту он в моем сердце.
   - Господь не оставит тебя, сын мой. Иди с миром...
   Это была Хорватия... Совершенно особенный, ни на что не похожий край. Край, где недостаточно просто сходить на исповедь, где Истинная вера подвергается проверке на прочность каждый день, каждый час, каждую минуту. Быть здесь католиком - значит много больше, чем в любой другой стране мира. Это значит, что ты - цель. Попадись в руки православным сербам - они тебя расстреляют или повесят. Но это еще не самое страшное - сербы не любят пытки. А вот потомки тех же сербов, которые перешли в "истинную веру" на пятьсот лет турецкого ига - те обожают заживо снимать с людей кожу...
   Но и так - многие умирают с Именем Христовым на устах. Вот такая - в Хорватии вера...
   - Позвольте, я провожу вас, Святой Отец...
  
   - Хороша, не правда ли...
   Стоя перед бронированным, но не дающим ни малейшего искажения стеклом, генерал Сил территориальной обороны Великого Банства Хорватского Анте Младенович***** не отрываясь, смотрел на обнаженную женщину, грациозно взбирающуюся по ступенькам вышки перед тем, как снова прыгнуть в воду. Женщине на вид было двадцать три... двадцать пять лет, генералу с его шестьюдесятью с лишним она годилась в дочери, если не во внучки. Но даже так...они все равно смотрелись хорошей парой. Генерал был выше среднего роста, подтянутый, со шрамами на лице, его волосы цвета соли с перцем были коротко пострижены и от него веяло силой... той силой, которая на женщин действует как валерьянка на кошек. Он был надежным... вот почему женщины были с ним далеко не из-за денег.
   Хотя и из-за денег тоже. Сейчас вообще почти все - из-за денег.
   - Где ты ее нашел? - недовольно спросил архиепископ Коперник
   Генерал усмехнулся
   - На яхте. Каталась с каким-то маменькиным сынком.
   - И ты, конечно же, притащил ее сюда. Ты можешь думать головой, а не другим местом, а? Рано или поздно твои бабы доведут тебя до беды!
   - Перестань... Если ты дал обет безбрачия, то я на это не подписывался. Это всего лишь глупая телка... не переживай так. Или... генерал похабно подмигнул - хочешь сам ее попробовать? А, Франко?
   Глаза архиепископа заледенели
   - Нет, спасибо...
   - Как знаешь...
   Биография генерала Младеновича - сама по себе могла стать основой для привлекательного остросюжетного боевика, практически каждая ее часть была связана с приключениями, кровью и смертью. Из граничар... родился в том же селении, что и Франко Коперник, только намного раньше... они даже были дальними родственниками. Всю семью вырезали сербы... он тогда болел, лежал в больнице, иначе бы убили и его. С детства - он был хилым, болезненным ребенком, но после того, как погибла семья - он решил стать мстителем и отомстить за своих родных. В этом жестоком краю... жизнь вообще представляла собой сплошную цепь мести... отец мстил за деда... сын мстил за отца и это никогда не прекращалось. В шестнадцать лет - он поступил в Корпус Самообороны - полувоенную организацию, представляющую собой нелегальные вооруженные силы Великого Банства Хорватского. В девятнадцать лет - на его счету было уже больше пятидесяти зверски убитых сербов. На это закрывали глаза... но потом получилось так... нехорошо, в общем получилось... Они как раз вошли в село... а там были какие-то корреспонденты. Левые... непонятно, как там оказавшиеся. Они погнались за ними и сумели застрелить оператора, изъяли камеру. Вот только потом оказалось, что в камере - пустая кассета, а журналист, которого они прекратили преследовать - сумел выжить, вышел на сербов. Сначала - про расправу рассказали русские газеты, потом начали шуметь и все остальные. Журналист был подданным шведского королевства, вассалитета Священной Римской Империи. Священная Римская Империя потребовала арестовать и судить солдат, совершивших расправу над журналистами. Его предупредили, что если он не скроется прямо сейчас, то его убьют. Убьют свои же, чтобы дело не дошло до суда. Младенович дезертировал... в одиночку прошел Черногорию, где хорватов недолюбливают, а каждый мужчина носит два заткнутых за кушак современных крупнокалиберных револьвера. Нанялся на судно матросом за кормежку и билет... судно шло во Францию. Не континентальную, конечно - в Африканскую Францию, которая тоже оказалась католической. Анте Младенович, девятнадцатилетний солдат - граничар с фанатичным блеском в глазах - сошел с судна и через несколько часов - уже стоял перед воротами базы Иностранного Легиона.
   В Иностранном легионе он нашел себя. Головорез, вояка, упертый до невозможности - при этом белый христианин, что немаловажно в этих краях. После прохождения жесточайшего отборочного курса - курс, на котором не произошло хотя бы одного несчастного случая со смертельным исходом офицеры Легиона считают неполноценным - он попал в легендарный Первый Парашютно-десантный полк Иностранного Легиона.
   В Легионе он прослужил двенадцать лет. По правилам Легиона офицерами в нем могли быть только французы, для не-французов допускалось продвижение только по сержантской линейке званий. Из Легиона Младенович ушел в звании ажудан-шеф (старший адъютант), высшем возможном звании Легиона для иностранцев. Он патрулировал пустыни, сражался в горах, командовал отдаленными постами, нередко попадавшими в многодневные осады. Наконец, он вел войну в Касбе, мусульманских кварталах - как ее метко назвал русский исследователь Лев Гумилев****** "война ножей, которые всаживались в спину по самую рукоятку". Никто не мог сказать, скольких человек убил или запытал до смерти Младенович - сам он об этом не говорил. Но всем было понятно - много, очень много...
   В Легионе - есть одна привилегия, доступная далеко не каждому. Тому, кто дослужился до одного из трех высших сержантских званий (сержант-шеф, ажудан или ажудан-шеф) - предлагают сменить имя и получить французское гражданство. В Легионе, когда ты приходишь - никто не спрашивает, кто ты и что у тебя за спиной... но тут дело особенное. Это возможность легально получить новый, самый настоящий паспорт, новую биографию - любому, кто бы ты ни был и что бы не совершил. При желании можно сделать пластическую операцию (за свои деньги, конечно) - и больше тебя не опознает уже никто. Но будущий генерал не воспользовался этой возможностью - он был патриотом своей страны. Даже если та и предала его.
   Он отправился в Аргентину. Эта страна - проиграла Фолкленды и привлекала в свою армию людей из Старого света... патриоты жаждали реванша. Аргентина - удивительная страна, фактически это южноамериканские Соединенные штаты Америки, мировой центр эмиграции. Буэнос-Айрес был Нью-Йорком юга, городом где проживало двенадцать с половиной миллионов человек... до бомбежки его британскими истребителями - бомбардировщиками*******.
   Младенович приехал в Аргентину в восемьдесят седьмом - а в восемьдесят девятом уже участвовал в мятеже карапинтадас - людей с зелеными лицами. Так называли парашютистов, спецназ Аргентины, которые считали себя преданными демократической администрацией страны - многие из них стояли за продолжение войны до конца, за диверсии в Канадском доминионе и на территории самой метрополии, за развертывание войны против Англии с территории Европы. Тогдашний президент Аргентины не смог отдать такой приказ, подписал мирный договор с Англией - и после этого прожил недолго. Он добровольно ушел в отставку после такого позора... национального позора - но люди с зелеными лицами так не думали. Они прошли к нему в дом, пустили пулю в лоб прямо на глазах семьи, потом вытащили на лужайку перед домом, облили бензином и подожгли. Среди тех, кто это делал - был и Анте Младенович, говорят даже, что он командовал группой, вершившей расправу. Для хорвата это было даже мало, в самой Хорватии - за такое предательство нации вырезали бы всю семью от мала до велика, весь род вырезали бы...
   Тогда же - у Младеновича появился первый официальный ребенок - от аргентинской журналистки. Они были вместе до середины нулевых - все-таки женщины в Аргентине очень красивые, сказывается смешение кровей. Младенович уже тогда был при деньгах, он купил своей пассии и ее ребенку дом в Испании на побережье и перевез их туда - но с ними он больше не жил. Хотя и помогал им. Покупать виллу в Аргентине было опасно - могли отомстить или заманить в страну и судить. Мало ли...
   Анте Младенович уехал из Аргентины в девяносто шестом в звании полковника аргентинской армии, там же он получил и аргентинский паспорт, который был у него до сих пор. Аргентинские военные умели быть благодарными - тем более, что он передал им немало знаний, умений и навыков, характерных скорее для Южной Европы.
   До две тысячи первого года - Анте Младенович бы своего рода "вольным игроком", не работающим ни на одну страну. В его сферу интересов входили драгоценные камни, уран, ценная древесина - хотя он начинал как импортер аргентинского мяса в Европу и этот бизнес был у него до сих пор. Он собирал группы наемников, поставлял оружие туда, куда поставлять его было нельзя, к нему можно было обратиться если нужно было совершить государственный переворот или кого-то - без затей - грохнуть. В это же время он сошелся с молодой немецкой журналисткой, которая - вот сюр то! - расследовала нарушения прав человека. С Анте Младеновичем, который был одним большим нарушением прав человека - она продержалась около пяти лет и подарила ему аж двоих детей - мальчика и девочку. Сейчас - они жили в Священной Римской Империи на вилле, которую им купил Младенович. Что-что - а скупым он никогда не был.
   А в две тысячи шестом году, в конце - он вернулся в Хорватию, в Банство Хорватское - и никто не сказал ему ни слова. Ему зачли полковничье звание аргентинской армии и присвоили звание генерала Сил территориальной обороны Великого Банства Хорватского. Это звание мог присвоить Великий Бан Хорватии - в отличие от звания генерала австро-венгерской армии, которое мог присвоить только Император Австро-Венгрии. Никто не знал, с какими целями Анте Младенович вернулся в Хорватию... ведь рядом - были люди, которые только и мечтали отомстить. Но он вернулся - и выстроил свой замок в стиле модерн на границе с Монтенегро (Черногорией), в котором и жил с прошлого года. Здесь был причал, около которого стояла яхта и скоростной катер, но могло причалить и небольшое грузовое судно. Никто не интересовался - кто сюда причаливает и где проводит время сам генерал Младенович. В Аграме он появлялся достаточно редко.
   Сразу после появления он организовал вполне себе легально существующее агентство "Аграм". Задачи агентства - развитие оружейной промышленности в крае, продвижение ее продукции на мировом рынке. Буквально за два-три года - он сумел закупить самое современное оборудование, из конструкторов, которые до этого делали нелегальное, самодельное оружие отобрать наиболее толковых и организовать производство. Делали легкое стрелковое оружие, боеприпасы к нему, легкие и средние гаубицы, скорострельные пушки всех видов, легкие скоростные катера с германскими и североамериканскими подвесными моторами - даже легкие вооруженные турбовинтовые штурмовики! Варили бронекорпуса для шасси грузовиков, переоборудовали пикапы с внедорожники в машины - рейдеры и штурмовые машины, на базе банковских бронемашин делали легкие броневики. В общем все, что нужно небольшой частной армии, собираемой с какими то целями. Когда была возможность обойти патенты - обходили, когда такой возможности не было - клепали нарушая патентное право. Качество было... конечно же не сравнить с чешским, та почти что немецкое но все же приемлемое. Цены - более чем приемлемые, к тому же - не задают досадных вопросов насчет документов, сертификатов конечного пользователя и прочего барахла. Таким образом, продукция эта находила спрос, а экспорт смертоносной стали из Хорватии вырос до четырехсот миллионов рейхсмарок в год - это только то, что смогли посчитать. А что не смогли?
   Сейчас генерал был одинок. В смысле - у него не было постоянной женщины и не было семьи. Были такие вот ... нимфы, которых на побережье Средиземного моря действительно очень легко наловить... хоть целое корыто. Яхты, приморские города и модные деревеньки...
   Как говорят североамериканцы - релакс.
   Вот только в кабинете, где сейчас находились генерал Младенович и примас Хорватии - релаксом как раз и не пахло...
   - У меня был ЕГО человек - слово ЕГО примас выделил тоном - только что. Я сразу полетел сюда.
   - Он сказал что-то новое?
   - Да... - примас Хорватии смотрел в пол - скоро в Ватикане будет новый Папа. Это не было произнесено - но это было понятно и без слов.
   - Алиллуйя. Чем же ты недоволен?
   - Да тем, что я знаю, что будет дальше. Он - хочет выдернуть меня в Рим. Меня - и еще кого-то. Ему нужны свои люди, нужно большинство на конклаве кардиналов. А я...
   Примас тяжело вздохнул
   - А я не хочу покидать Аграм. Моя земля - здесь...
   Беспокойство примаса Хорватии можно было понять. Его архиепископство не сравнится с постом в Ватикане... некоторые из них предполагают миллионные... да что там - миллиардные доходы. Но это ничто - по сравнению с той опасностью, которая грозит в Ватикане любому непосвященному в местные дела человеку.
   Генерал похлопал примаса по плечу.
   - Не переживай. Свои есть свои - мы должны держаться друг друга. Верно?
   Это было обещанием поддержки - в том числе силовой.
   - Когда? - прямо спросил примас
   - Все уже готово, я жду сигнала - откровенно ответил генерал - думаю, со дня на день...
  
   * В нашем мире - шоссе номер один
   ** Дубровник
   *** Стоп! Вор! (суахили)
   **** Термин времен Рима. Малочисленное воинское подразделение
   ***** Этот персонаж имеет реального исторического прототипа в нашем мире. Кто в теме - тот поймет.
   ****** Русский офицер, исследователь Африки, предположительно разведчик.
   ******* Тут нужно пояснить два момента. Первый - Аргентина была более значимым центром эмиграции, чем в нашем мире, туда в частности уехали несколько миллионов человек из России, перед которыми поставили выбор: либо уезжаешь, либо виселица за антимонархические взгляды или поддержку коммунистов. А в двадцатые годы самого факта поддержки коммунистов (например, финансовой, чем многие купцы баловались) достаточно было для смертного приговора. Во-вторых - война за Фолкленды происходила намного тяжелее, чем в нашем мире. У Аргентины имелись два собственных авианосца, плюс шесть у Священной Римской Империи. На стороне Аргентины была Россия, но она не могла оказать нормально помощь, потому что оказывала помощь САСШ (против Японии) и сама воевала в Польше - шел самый страшный мятеж за все время нахождения Польши в составе России. Тем не менее, для британского Гранд-Флита операция на Фолклендах стала лебединой песней. В 1992 году в Средиземном море англичане потерпели локальное, а в двенадцатом, во время Второй Мировой Великобритания потерпела катастрофическое поражение от альянса САСШ - России, ее флот был разгромлен и практически перестал существовать.
  
   Крым
   2013 год
  
   - Ракета слева! Ракета!
   - Я пустой!
   - Крою!
   - Справа! Справа!!!
   - Ложись!
   Вспышка - в который уже раз перед моими глазами. От этого никуда не деться.
   Не уйти...
   Я открыл глаза. Нейтрально - зеленые, не ярко-зеленые, а такого приглушенного цвета шторы и точно такого же цвета обои. Я их ненавижу...
   Будильник. На тумбочке - по нему выверяют время процедур. Наручные часы нельзя, они нарушают ток крови - поэтому приходится пользоваться будильником. До следующих - еще час. Но я говорю сам себе и говорю врачам, что все нормально - но нормального ничего нет. Хорошо, что я снова могу ходить... все-таки могу. Уже второй месяц я делаю прогулки по берегу. Сейчас - больше трех километров, ежедневно.
   Палку я решил не брать. Без палки - больно, но я хожу так вот уже второй день. Когда мне показали устройство, которое мне предстоит использовать в качестве подпорки при ходьбе, слово дворянина, был бы пистолет в руке - застрелился бы. Но я вспомнил кое-что, чему нас учили в училище. Даже если ты висишь над пропастью - никогда не сдавайся. Один шанс из миллиона - что в этот момент произойдет землетрясение, и если ты не упадешь раньше - пропасть закроется.
   Теперь - уже и без палки хожу. Вот так вот - всем смертям назло.
   Набросив на плечи куртку - что-то с моря ветерок подувает - я начал спускать вниз...
  
   Дорога от санатория к морю - сама по себе проблема. Она очень крутая и замощена галькой - надо идти очень осторожно, а то ноги проскользнут. И нужно держать равновесие, а то, как говорил один альпинист - до низа только уши твои доедут.
   С альпинистом этим, точнее - с горным стрелком - я встретился в Персии. Сейчас, по моим данным - в живых его не было, погиб. Просто удивительно - сколько людей погибло за последнее время вокруг меня, сколько людей погибло из тех, кого я знал. Мы становимся каким-то потерянным поколением... взорванным на фугасе, расстрелянным из засады, погибшим - в атомном кошмаре. Как же получилось так, что времена тридцатых и сороковых - вернулись?
   Небольшой электрический карт, проезжавший мимо - резко затормозил, я взглянул на пассажира. Так и есть - Исакович, лечащий врач. Точнее - один из лечащих врачей, зато для меня - самый главный. По позвоночнику.
   - Господин Воронцов, по этой дороге даже я не рискую спускаться. Вы понимаете, что одно неловкое движение - и плоды месяцев труда лучших докторов пойдут насмарку!
   - Понимаю. Но я не хрустальная ваза, доктор. И не желаю ей быть.
   Профессор поцокал языком
   - Просто поразительно. Вам надо лежать еще месяца два, прежде чем пытаться вставать на ноги. Ну, куда вы спешите, голубчик!?
   Я пожал плечами
   - Может быть, жить, доктор? У меня теперь есть не один, а два сына. Вам не кажется, что этого - достаточно, чтоб еще пожить, а?
  
   На пляж - ведет небольшая, прикрытая с обеих сторон зарослями розмарина и акации тропка. Весна - и на них уже появились набухшие зеленым почки. Природа пробуждается к жизни, к новому лету - и я и в самом деле рад, что я все это вижу своими глазами, чертовски рад!
   Просто не представляете как раз.
   На пляже - никто не загорает, серое, холодное, почти штилевое море - но вот в кабинках для переодевания кое-кто уже есть... и даже не в одной. Местные, туристам пока тут делать нечего. Когда то давно - и мне для счастья было достаточно кабинки для переодевания на пустынном пляже и доверчивых серых глаз напротив. Там чуть выше интернат Его Величества для тех, у кого не осталось не только отца с матерью, но и деда.
   Не буду никому мешать. Пойду. Вон там - положенная мной заметка - валун, причудливой формы, наполовину обросший водорослями. Каждый день - я дохожу до него, беру его в руки, делаю еще двадцать пять шагов - и кладу обратно. Теперь - это моя новая отметка. Новая цель в жизни - каждый день дальше на двадцать пять шагов.
  
   Майкла я, конечно же, заметил - спрятался неудачно, ноги видны. Эх, парень, поступал бы в Гарвард ... если его конечно восстановили. Экономический или юридический факультет, потом какой-нибудь солидный банк первой величины или юридическая контора с партнерством к сорока годам, годовой бонус, на который можно купить дом, инвестиционные сделки по всему миру, организация финансирования, клиринговые и учетные операции. Все это - намного проще, чем становиться воином невидимого фронта.
   - Эй, мистер!
   Я чуть шаркнул ногой - просто проскользнула - но дальше пошел вперед.
   - Мистер!
   Только бы не...
   - Отец!
   Я остановился...
   Конечно же, я знал, что он рано или поздно придет... та ракета, пущенная с вертолета, повредила мне позвоночник и черт знает еще что - но мозги оставались при мне... более того... они стали работать еще лучше. Разум, не отягощенный мелочными проблемами бытия, становится острым как бритва, особенно если постоянно подкармливать его информацией и заставлять работать. У меня в палате два ноутбука и я работаю на них - до тех пор, пока не выключают свет. Теперь-то я точно знаю - ради чего я должен выздороветь. И ради кого.
   Майкл стоял чуть в стороне, не знаю, как он пробрался через сетку, ограждающую пляж - но как-то пробрался. Он отпустил волосы, они у него моего цвета, но чуть вьющиеся как у матери. В джинсах и с волосами, заколотыми сзади в косичку - он выглядел стопроцентным мачо - североамериканцем.
   Песок на пляже был сухим, проваливался под ногами - а это мне пока не слишком хорошо дается, все-таки меня тогда здорово прибило, спасатели почти мертвым вытащили. Но, в конце концов - это мой сын, что бы он не думал, и ради него - можно перетерпеть и не такое.
   Я подошел к Майклу, оставив между нами знаменитое личное североамериканское расстояние - полтора метра. Все-таки он - типичный североамериканец, даже смотрит, как смотрят они, оценивающе. У него это получается неосознанно.
   - Мама прислала?
   Майкл мотнул головой
   - Нет. Я сам. Надо поговорить.
   - Говори.
   - Не здесь. Поехали... я местечко знаю.
   Я примерно прикинул
   - У меня процедуры. Минут через пятьдесят.
   - Я собираюсь уезжать, отец. Ты же всегда нарушал правила. Я подвезу тебя обратно...
   Я кивнул
   - Да. Точно - я патентованный нарушитель правил. Поехали.
  
   Оказывается - в ленте из очень крепкого пластика, огораживающего пляж - кто-то проделал большой разрез ножом, может быть - Майкл, а может - и еще кто. Карабкаться наверх, по узкой, козлиной тропе для меня было не слишком-то хорошо, я и по обычной лестнице то шел, стиснув зубы. Но - рано или поздно придется учиться и этому, так почему бы не сейчас.
   - Тебе плохо? Помочь?
   - Не нужно. Доберусь...
   - Ты плохо выглядишь.
   - Тебя обгоню. Давай, давай!
   Майкл избегал называть меня отцом, папой. Я знал почему - не хотел, чтобы вся его прошлая жизнь оказалась ложью. Не знаю, как я сам бы вел себя, если бы потом выяснилось, что мой отец не флотский офицер - а, к примеру, британский агент.
   Не утрирую. Ничуть. Отцы поели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина*. Это из Библии, в последнее время я усиленно ее изучаю.
   Машину Майкл спрятал в зарослях дикого винограда. Это был Бентли Континенталь Супер Спортс, очень дорогая машина. Белого цвета, похожая на хищника, припавшего к земле для смертельного прыжка.
   - Твоя?
   - Точно. Дед вовремя все деньги в Швейцарию перевел и мама - тоже. Так что - не бедствуем
   Еще бы. Уж кому-кому, как не агенту русской разведки, лишь нескольким людям на земле известному под оперативной кличкой Сокол - должно было быть известно, когда начинает пахнуть жареным.
   - Знаешь... - внезапно даже сам для себя сказал я - на это место были нацелены две британские ракеты, одна из Канады, другая - из Индии. Ту, что из Канады - сбили на подлете, в последний момент, силами ПВО флота.
   - Слышал об этом. Садись, не заперто.
   Проскребя широкими покрышками по выбеленному ветром склону, мы выскочили на дорогу, ведущую из Алушты в Севастополь. Майкл - придавил газ и помчался так, как не стоило бы ездить по этой узкой горной дороге. Даже на Бентли.
   Я сидел и молчал. Разглядеть что-либо было невозможно - мир за окнами мчащегося суперкара сливался в сплошную гудящую полосу...
   Конечно же, нас остановили - не могли не остановить, на этой дороге полно радаров - потому что раньше здесь было полно желающих красиво умереть. Не проехали мы и до Фороса - как нам на хвост упала скоростная, полугоночная БМВ в раскраске дорожной полиции. Местная дорожная полиция дежурила именно на таких машинах - поскольку нарушители гоняли на еще более скоростных.
   - Спортивный автомобиль белого цвета. Приказываю принять влево у смотровой и остановиться! Принять влево и остановиться!
   - Черт... черт бы все побрал.
   - Дави на газ, мой мальчик, дави на газ
   Майкл мрачно посмотрел на меня. Все-таки - уважение к закону у него было в крови... не знаю, каким разведчиком он будет, но точно хуже меня. Если в России не перевоспитается.
   - Очень смешно.
   - Тогда прими наказание как должное...
   Майкл ювелирно вырулил на смотровую площадку, заглушил мотор. Полицейский автомобиль пристроился сзади.
   Мордатый, черноусый, похожий на отставного казака полицейский, не спеша подошел к машине, по пути черканув номер в блокнотик. Майкл опустил стекло и положил руки на руль, так, как это делает в САСШ. У нас такого нет, нравы все-таки более патриархальные.
   - Так... документики, молодой человек, будьте любезны. Машина ваша?
   Сакраментальное "нарушаем?" - дорожный полицейский сказать не успел. Осматривая салон, наткнулся взглядом на меня.
   - Господин вице-адмирал?!
   В Крыму, меня, выходит что помнили. Хотя бы в качестве хозяина Ак-Мечети, нашего родового землевладения - я не жил там ни дня.
   - Так точно. А это - мой сын. Михаилом зовут - я переиначил имя Майкл на русский язык. Иначе бы не поняли.
   Майкл достал из-за козырька документы, протянул вместе с правами полицейскому, тот не взял.
   - Нехорошо, молодой человек - брюзгливо сказал он - нарушаете и сильно. Тут туристы ездят, местные... Автобусы, опять же. Нехорошо-с... Следующий раз как поймаю - не гневайтесь... Честь имею.
   - Честь имею, господин исправник.
   Отдав честь, полицейский пошел к своей машине.
   - У нас бы не помогло.
   - Ты не "у нас" Майкл. Ты - в России, нравится тебе это - или нет. И здесь это - очень даже хорошо помогает. По крайней мере, на первый раз.
  
   По-крайней мере встреча с полицейским дорожной полиции пошла моему сыну на пользу в том, что вести он стал явно осторожнее. Спуск с перевала - вот тут-то можно и притопить на все деньги - но Майкл твердо придерживался ста километров в час, потому что девяносто - можно, а десять - это гарантированный резерв водителя, на случай погрешности аппаратуры. Откуда-то он это уже знает.
   Потом - мы въехали в Севастополь, город, по улицам которого я бегал еще неразумным пацаном, и в котором потом побывать - никак не приходилось. Горящие золотым шитьем мундиры на улицах и кортики на поясах, серая сталь боевых кораблей на рейде и Херсонесский маяк. Автомобилей не так много, больше электромобили, это заметно по свежему воздуху на улицах. Дело в том, что государственным служащим при покупке электромобиля предоставляется большая скидка - от Его Величества. Внедряем современные технологии.
   Майкл - вырулил к бульвару фельдмаршала Корнилова. Оставил машину - я уже знал, куда мы идем.
   Площадь, закованная в серый гранит. Пушки по обе стороны площади - как стальные часовые памяти. Ступени, идущие прямо к морю. И Вечный огонь.
   Это была площадь Севастопольской обороны. Она была воздвигнута не только в честь тех, кто отстоял город во время штурма объединенной, англо-французской эскадры. Но и честь тех, кто дрался насмерть на узких, пропитанных смертью улицах Константинополя, кто ночью высаживался с баркасов, с кортиком в зубах и револьверами в обеих руках подкрадывался к вражеским береговым батареям, кто сходился с британскими уланами в деле под Багдадом, кого взорвали, сожгли, застрелили из-за угла во времена Замирения. Точно такая же площадь существовала и по другую сторону Черного моря - моря, которое стало нашим - в Стамбуле, переименованном в Константинополь. Только та площадь - была посвящена памяти турков, павших при обороне родного города, а потом помогавшим нам восстановить Порту - уже в составе Российской Империи. Пролитая кровь требовала памяти - если она была пролита за правое дело - даже если и на другой стороне баррикад.
   И только мы - не знаем, за правое ли дело воюем. Мы просто деремся... потому что деремся. Стреляем и отмахиваемся Катраном - боевым водолазным ножом - от истории. Совсем недавно я прочитал у французского революционного писателя Виктора Гюго - сильнее всех армий мира идея - время которой пришло. Французы разрушили свою страну, бросили ее как хворост в костер - ради идей. Господь свидетель - я сделаю все, чтобы это не повторилось в России.
   Когда я бывал на этой площади - еще маленьким - меня поражало то, что здесь как будто воронка какая-то. Иногда уже за пять шагов - не слышно, что тебе говорят. Пространство поглощает звук - и иногда мне кажется, что так же оно поглощает время.
   Чуть в стороне - стояли автобусы - привезли кадетов. Они не поприветствовали меня салютом - потому что я был в гражданском. И не надо, мой удел - безвестность...
   - Не слишком подходящее место для выяснения отношений, тебе так не кажется? - спросил я Майкла
   - Я не хочу выяснять отношения.
   - Уже прогресс. Так чего же ты хочешь?
   Майкл оглянулся, потом посмотрел вверх. Ага... заметил особенность площади Севастопольской обороны. Сначала это немного пугает.
   - Это здесь нормально. Просто говори тише... здесь никто не говорит громко. Тебя мать прислала?
   - Нет. Она не говорит ничего про тебя.
   - А ты хочешь знать?
   - Да, хочу! Тебе не кажется, что я имею на это право!
   - Говори тише.
   Майкл снова огляделся по сторонам
   - Извини.
   - Принято. Ты говоришь насчет прав - а как насчет обязанностей?
   - Ты о чем?
   - О том. Куда ты собрался?
   Майкл сбился - как подросток, которого застигли за чем-то нехорошим.
   - Откуда ты знаешь? Мама позвонила?
   - Нет. По тебе видно. Тебе не стоит идти по моим стопам, по стопам своего деда.
   - Почему?
   - Ты родился и рос в Америке. Слишком открытый. Тебя легко просчитать... да что там просчитывать, у тебя все на лице написано.
   - Я сам решаю, что мне делать! - разозлился Майкл
   - Решай. Тебе что-то мешает?
   Видимо, он думал, что я начну говорить о России, о роде Воронцовых, обо всем таком. А вот не буду! Вспомнил себя в его годы, мне тоже много чего говорили - толку?
   - Я хочу знать свою историю. Что произошло тогда. Тебе не кажется, что я имею право это знать?
   - Кажется. Может, тебе лучше спросить у мамы? Она может видеть эту ситуацию совсем с другой стороны.
   - Мама ничего не скажет. Она и правда работала на вас?
   - Вероятно, да. Об этом тебе лучше спросить у Его Императорского Величества. Или господина Путилова, если что-то и шло - то вероятно через него, через Собственную, Его Императорского Величества Канцелярию. А может - и действительный тайный советник ничего не знает.
   - И ты ее завербовал тогда, да?
   Господи... Вот теперь то я понял, к чему он клонит. Это он сам выдумал, или в уши напел кто? Он, наверное, думает, что я был куратором его матери в Бейруте, заодно и спал с ней, по возможности - такое часто бывает. Мерзость какая...
   - Я ее не вербовал. Я не знал о том, что она работает на нас до того, как мне приказали вытащить вас из Североамериканских соединенных штатов. Ты думаешь, я позволил бы ей выполнять подобную работу, а?
   Теперь уже кричал я. На нас даже кто-то обернулся.
   - Ты же выполнял.
   - Это другое. Мужчины обязаны рисковать собой ради своей страны. Как сказал один из директоров британской Секретной службы - наша работа столь грязна, что лишь настоящие джентльмены могут выполнять ее.
   - Это словоблудие.
   - Это правда. Соотнеси этим слова с собой, прежде чем шагнуть на этот путь.
   - Давно соотнес. Так как насчет правды, а?
   - Правды...
   Я рассказал ему. Не все - но многое. Все нельзя - лучше не знать.
   - Так она...
   - Да. В Бейруте она работала против нас. Я ее не перевербовывал... просто так получилось. После всех этих событий Цакая пошел к Государю и добился акта о помиловании. Иначе ее могли бы повесить.
   - Кто такой Цакая?
   - Каха Несторович. Если останемся живы - я тебя свожу на его могилу. Или можем - поехать прямо сейчас.
   - У меня нет времени.
   Я постарался улыбнуться
   - Теперь твоя очередь говорить правду. Куда ты собрался?
   Майкл помялся... было видно. Что площадь угнетала его - своими размерами, своим величием, сконцентрированной здесь историей. Интересно - кто ему подсказал пойти сюда?
   - Ты помнишь мистера Уайта? Джона Уайта?
   - Помню. Я встречался с ним пару раз.
   - Он послал мне письмо. Я ответил. Моей стране сейчас нужна любая помощь, какая только возможна.
   - Твоя родина здесь. Ты - русский и по отцу и по матери. И ты - дворянин и наследный князь рода Воронцовых.
   - Моя родина там. Я родился и вырос в Североамериканских соединенных штатах. Я не намереваюсь отсиживаться здесь.
   Мда... Я гнал от себя сомнения, но теперь - утратил их разом. Моя кровь. Я бы не предал свою страну - тем более в такой ситуации.
   - Где ты хочешь работать?
   - Пока - Американский красный крест. Гуманитарная помощь. Потом - думаю, найдется место в каком-нибудь посольстве.
   Ну да, точно. Американский красный крест Его Величество Император Николай Второй Романов выпроводил из страны в восемнадцатом. После того, как вскрылись факты прямого участия, сей почтенной организации в масштабной поддержке мятежников в шестнадцатом. Эта организация - примерно то же самое, что и Федеральная Резервная Система - частная лавочка, которая каким-то таинственным образом заполучила право печатать деньги!
   - Забудь.
   - Отец...
   - Забудь, тебе говорю. Иди в ФБР, в СРС, в АНБ - куда хочешь. Но в это дерьмо - не суйся.
   - Странно. Я ожидал от тебя другого ответа.
   - Но получил именно такой. Просто я знаю ситуацию немного лучше, чем ты. Пробуй устроиться на направлении Западная Европа - ты же знаешь русский и немецкий.
   - Ладно, попробую... - было видно, что Майклу это совсем не нравится, но он по каким-то причинам наступил на горло собственной песне.
   - И еще Майкл... - я думал, сказать ему это или нет, но все-таки решил сказать, лишним не будет - помнишь как у Артура Конан Дойля написано: "избегайте торфяных болот". Помнишь, где это написано?
   - Собака Баскервилей?
   - Она самая. Так вот - послушай и запомни. Не знаю, где ты будешь работать, и куда тебя занесет судьба - но помни: избегай Ватикана. Ни шагу в Ватикан. Если ты увидишь кого-то из Ватикана - опасайся этого человека, как самого дьявола.
   - А почему? - недоуменно спросил Майкл
   - Потому что там - кладезь бездны. Один раз я чуть не попал в него, выбрался заступничеством Христовым. И теперь, пока могу, предостерегаю тебя. И близко не подходи к Ватикану!
   Майкл посмотрел на меня, как на сумасшедшего. Но ничего не сказал - все-таки он был вежливым и воспитанным парнем.
   - Поехали. Я отвезу тебя обратно.
   - Не сейчас. Пошли, спустимся вниз.
   Мы спустились ниже. Гранитные ступени шли до самой воды и скрывались в ней - будто ожидая выхода тридцати трех богатырей.
   - Послушай, Майкл - сказал я - хоть ты и не считаешь себя русским, но ты русский. И более того - ты мой сын, представитель молодого поколения семьи Воронцовых, флотоводцев, дипломатов, разведчиков. Поэтому - всегда поступай так, как подсказывает тебе долг и честь. Заплати любую цену, неси любой груз, перебори любые лишения, помоги любому другу, борись с любым врагом**. Ты знаешь, чьи это слова - и эти слова как нельзя лучше выражают то, как должен поступать мужчина. Это первое.
   - Я постараюсь - сказал Майкл
   - Ты меня не дослушал. Второе, о чем я хочу тебя попросить. Возможно, ты считаешь врагом своей страны меня. И что еще более страшно - ты можешь считать врагом своей страны свою мать. Ни то, ни другое не является правдой. С самого начала существования Североамериканских соединенных штатов - Российская Империя помогала вашей стране. Только твердое предупреждение Его Величества, Императора Александра Второго Романова удержало Великобританию от попытки вернуть свои заокеанские колонии военной силой***. Твой дед - бывал в месте, которое называется ЗАПТОЗ и бывал там не раз, он помогал североамериканцам сражаться против Японии, Англии и вскормленной ими своры. Российская Империя и Североамериканские соединенные штаты ни при каких обстоятельствах не должны воевать. Союз Российской Империи и Священной Римской Империи помог прекратить войны в Европе - уже почти столетие здесь никто не воевал друг с другом. Союз Российской Империи, Священной Римской Империи и Североамериканских соединенных штатов - поможет прекратить войны на всем земном шаре. Раз и навсегда. Помни об этом и делай все, чтобы это свершилось. Как делали это твой дед, твоя мать и я, твой отец. У нас не получилось - возможно, что получится у тебя.
   Майкл криво усмехнулся
   - Тогда я потеряю работу.
   - Нет, парень. Работу ты не потеряешь. Такие как мы не теряют работу. Никогда. Вот теперь - пошли отсюда...
  
   Уже поднимаясь наверх, по узкой и крутой дороге, ведущей к санаторию, я заметил неладное - лейб-гвардия. Лейб-гвардия, которая должна быть в Санкт-Петербурге или в Константинополе, неважно где - но не здесь. И если лейб-гвардия здесь...
   - Ваше высокопревосходительство?
   Вышколенный лейб-гвардеец не стал называть ни имени, ни звания. Просто - здесь мало людей с таким титулом и он, наверняка, знает меня в лицо.
   - Собственной персоной.
   - Вас изволят ожидать. В беседке.
   - Кто?
   - Дама, пожелавшая сохранить инкогнито.
   И этого - достаточно. Русский дворянин никогда не откажется от тет-а-тета с дамой. Такие уж мы, русские дворяне...
   Была весна... середина весны. К маю - здесь все зарастает роскошной зеленью, идешь - и не видишь, что впереди даже на пять шагов. Но сейчас - была середина весны, весны 2013 года и листья на деревьях только распускались. В беседке, которую когда то построил для себя бывший владелец этого особняка, охочий до волнующих любовных приключений, сидела Ксения. На ней был костюм для верховой езды, почти мужской, и совершенно очаровательная старомодная шляпка. На ней еще есть вуаль, точнее даже вуалетка, она прикрывает глаза...
   Я не спрашиваясь, не целуя руки - присел. Во-первых - потому, что свою дневную норму ходьбы я перевыполнил с лихвой, это чувствовалось, во-вторых - потому, что Ксения опять собиралась мне лгать. Точнее - пришла проверить, как подействовала предыдущая ложь, знаю ли я что-нибудь и может ли она меня снова облапошить, когда ей потребуется. Иногда мне кажется, что было бы лучше, если бы она вышла замуж... хотя бы за этого молодого прощелыгу Толстого, которого держит при себе как комнатную собачку. Его бы она тоже использовала... во многих смыслах, но в отличие от меня он бы этого не понимал. Если не понимаешь - не так досадно.
   - Здесь красиво... - сказала Ксения, смотря на беснующееся внизу серо-стальное, еще холодное море...
   Я же - вспомнил другое. Дорожка от этой беседки - всего двадцать шагов - ведет к разъезду, дорога сюда настолько узкая, что две машины на ней разъехаться не могут, поэтому нужен разъезд - небольшой пятачок, на котором можно разъехаться. Именно на этом пятачке, отгороженном от пропасти мощным стальным барьером, я много лет назад говорил с Кахой Несторовичем Цакаей. Он сказал тогда - к дьяволу ждать, я подожгу их дом, прежде чем они подожгут мой. Вот и Ксения... мило балуется со спичками в комнате, полной пыли и сухой древесины...
   - Да, красиво - подтвердил я
   - Красивей чем в Ливадии. Помнишь?
   В Ливадии - есть примерно такое же местечко, только необорудованное, просто кусты и обрыв. Как мы потом узнали, уже будучи взрослыми - туда опасно соваться, потому что есть угроза обвала породы. Подростками же, мы еще этого не знали и использовали это место в своих, подростковых целях. Николай, я, погибший в Междуречье Володька Голицын. Тогда мы еще не знали про опасность обвала и потому - были счастливы.
   - Помню - подтвердил я
   Ксения поняла, что не срабатывает...
   - Что-то вы не отличаетесь сегодня галантностью, господин вице-адмирал. Где ваши манеры?
   К ноге...
   - Ксения, ты знала тогда... ну там, в Ливадии - что на том месте есть угроза обвала, и можно было запросто - пролететь метров двадцать и сломать позвоночник, а?
   Она чисто по-женски пожала плечами
   - Не знала. Так... наверное, даже лучше. Всегда нужно... чем-то жертвовать, так ведь?
   Как надоело...
   - А Николай знает об этом?
   - О чем?
   - О том, что нужно чем-то жертвовать. Ради Империи, или как? Или все же не знает?
   Ксения повернулась ко мне.
   - Ты догадался?
   Да как не догадаться...
   Понять эту интригу мне помешала война. Страшная, перекорежившая мир за девяносто часов война - из-за которой я все еще здесь и скорее всего - буду признан негодным к военной службе. А так - все просто. Все настолько просто - что даже становится обидно, как все просто. Мы, мужчины, привыкшие к войне за государственные секреты, за ослабление и разрушение - или наоборот возвышение Империй - в какой-то момент оказываемся совершенно беспомощными перед милой женской интригой.
   Как думаете, тогда, в Берлине, в посольстве на Унтер-ден-Линден - для чего Ксения предложила пройти в пузырь, в защищенную от прослушивания комнату? Правильно, для того, чтобы никто не мог ее и меня подслушать. А кому - надо было это подслушивать - не задавались вопросом? И что - они должны были услышать?
   Для того, чтобы понимать эту интригу, ту, что затеяла Ксения Александровна Романова - нужно понимать различия в мужской системе ценностей и женской системе ценностей. Мы, мужчины - играем в некоей условной системе координат. Для кого-то это армия, для кого-то полиция, для кого-то частное дело, для кого-то - государство в целом... посольство... не важно, в общем. А вот женщины - играют в одной, но вечной и древней как мир системе, называемой "отношения между мужчиной и женщиной". Законные, морганатические, совсем незаконные - не важно. Важно то, что в этой системе они переигрывают нас напрочь.
   Для нас, мужчин - определяющими являются условные ценности. Закон, воинский и флотский устав, должностная инструкция. За передачу секретной информации противнику полагается смертная казнь за измену, в то время как за убийство человека - смертной казни нет, она отменена. Это отражает наш, мужской мир и наши правила игры - условные ценности в наших глазах выше настоящих, безопасность Империи - выше жизни человека. А вот у женщин - есть только одна форма предательства - зато безотказная и тоже вечная. Кто с кем спал.
   Все еще не догадываетесь?
   - Да как не догадаться... - сказал я - белыми же нитками шито...
   Ксения ничего не ответила
   - Скажи мне одну вещь... Ну, хорошо, я тебе в принципе то чужой человек, хотя и отец твоего ребенка. Но Николай - ведь твой родной брат. Тебе совсем наплевать на него, или как? Тебе наплевать на то, что ему может быть больно... неприятно... что он мог застрелить кого-то... или, упаси Господь сам застрелиться? Неужели все равно?
   Лицо Ксении менялось на глазах - она поджала губы, глаза холодно и непреклонно смотрели на меня
   - Перестань... Какие же вы все таки глупые... Николай горевал ровно две недели. После чего нашел себе новую пассию. Выигравшую несколько конкурсов красоты и гораздо менее опасную, чем эта дрянь. И ты в Бейруте... когда нашел эту... недолго обо мне помнил. Вы все - одинаковые, вам наплевать с кем. Это мы - ждем у окна и размазываем макияж по платку...
   Николай, Николай...
   Николай был неплохим человеком... даже хорошим. Как друг - он готов был порвать за тебя, я это не просто так говорю. Но у него была одна очень неприятная черта характера. Почему то в нем - было очень сильное желание быть победителем. Во всем. Что в большом, что в малом. Только победителем - второе место для него не существовало, он с десяти лет говорил, что второй - это король проигравших. И запретов для него - тоже не существовало...
   Потому он спал со всеми дамами, до которых мог дотянуться. Предпочитая, прежде всего тех, которые заняты или недоступны по любой причине. В том числе - и с дамами, принадлежащими его друзьям. Это не было проявлением неуважения или предательством... просто он так самоутверждался. Не знаю, зачем ему было нужно самоутверждаться именно таким способом - но так было, каждая женщина, до которой он все-таки добрался - это для него была маленькая победа. Маленькая - но победа, а сама женщина его мало интересовала. Вот почему - у Николая развалился, превратился в обгоревшие руины брак. В Америке так не принято, чтобы супруг постоянно, раз за разом ходил налево...
   Да и у нас, в общем-то, не принято...
   Своего первенца - Люнетта родила в сентябре две тысячи третьего года, как раз через девять месяцев после того самого, проклятого Рождественского бала. Я - уехал из Тегерана весной две тысячи третьего, направляясь в Америку и бросив Люнетту - получается, поступил как подонок. Николай же - забрал ее сразу и даже не задал ни единого вопроса относительно ребенка.
   Свинья ты, поросенок... Не поросенок - а именно свинья!
   Зато - в нужный момент этот вопрос немедленно задала Ксения. Все было еще страшнее - потому что мы с Николаем были так дружны, что уговорились назвать одного из своих детей в честь друг друга, вот почему нашего с Ксенией сына звали Николай, Ник. Своего первенца - Николай назвал Павлом, я и не помнил особо эту клятву, данную, когда нам было по четырнадцать лет - а вот первенца от Анахиты Николай назвал Александром. Я уже после ранения, долечиваясь здесь, в санатории - нашел информацию о том, что буквально за два месяца до войны, Александр, первенец Николая и Анахиты - упал с лошади во время прогулки. Его, естественно, доставили в Царскосельскую больницу. А там - для Ее Высочества договориться с кем-то из врачей... скажем вот о чем: сыну нужна кровь для переливания... странно, сударь, но ваша кровь почему-то для него не подходит... что-то в таком духе.
   И Николай, искушенный в любых видах интриг в наших условных, мужских мирах - оказался полностью беспомощным против интриги своей сестры.
   Поделиться с этим, кроме Ксении, он ни с кем не мог - позор страшный, а тут родная кровь, как никак, родная сестра. Ксения естественно вызвалась помочь - встретиться со мной, где-нибудь на нейтральной территории и поговорить обо всем начистоту. Сам Николай этого сделать не мог. Во-первых, потому что он чувствовал, что совершил серьезную подлость по отношению ко мне, еще там, в Тегеране. Во-вторых - потому что была затронута его честь, и затронута очень серьезно. Ксения вызвала меня в Берлин и там - мы с ней "поговорили начистоту" в защищенной от прослушивания комнате - Ксения не хотела оставлять следов, не хотела, чтобы кто-то понял, о чем мы с ней там говорили. Там - она сказала мне часть правды про Анахиту, именно такую часть, которую было нужно сказать, чтобы я пошел по следу. И сказала много лжи - направленной на то, чтобы я больше никогда не возвращался в Россию. Заговор, меня считают одним из заговорщиков и все в таком духе. Для нее - было жизненно важно, чтобы я никогда не возвращался в Россию - один откровенный разговор между мной и Николаем и мы оба поймем, что нас обманули. Вернувшись в Санкт-Петербург, она рассказала своему брату много интересного про наш разговор - при этом ни слова правды. Николай - от услышанного пришел в ярость и буквально вышвырнул Анахиту из дворца вместе с ее (и своими!) детьми, сослав ее в Туркестан.
   Вот так вот и ломаются судьбы...
   Ксения не раскаивалась, даже сейчас, когда я поймал ее на лжи. Нет-нет... Трудно даже представить себе, как она ненавидит Люнетту... женщину, которая попыталась отнять у нее и бывшего любовника и брата. Ненавидит своей, чисто женской ненавистью, ненавистью самки, на домашний очаг которой посягнула другая самка - мужская ненависть тут и рядом не стояла. Если бы она могла - она бы ее просто убила. Поэтому - она не раскаивается, нет...
   - Ты то портить макияж не будешь, верно? - впервые за все время разговора улыбнулся я
   - Верно.... - Ксения тоже улыбнулась.
   Негласный договор был заключен
   - Тебе не холодно здесь? Сильно дует.
   - Пожалуй...
   Как галантный кавалер - я подал даме руку. Мы вместе - вышли на дорогу...
   - После войны, у кавалерственных дам**** вошло в моду проведывать раненых. Полагаю, что мне тоже... возможно стоит последовать моде. Хотя я всегда плевала на нее...
   Я поцеловал руку Ксении
   - Да нет, Ваше Высочество. Думаю, не стоит изменять своим милым привычкам.
   Ксения зло взглянула на меня. Но ничего не сказала.
  
   Почему я принял условия игры? По разным причинам. Во-первых, если сказать правду - ничего кроме горя это не принесет, причем многим людям. Во-вторых - теперь в Россию вернулась Юлия. Ксения упомянула о ней в разговоре не случайно, совершенно не случайно - она ненавидит и ее. И мне - не стоит заводить себе такого врага, как Ее Высочество, хотя бы ради Юлии и Майкла.
   И, наконец, в-третьих - сама того не подозревая, Ксения отодвинула в сторону камень, под которым оказалась не просто гадюка - а целой гнездо гадов. И с этим надо что-то делать - а с личными переживаниями разбираться потом.
   Но сначала - мне надо добраться до этого проклятого крыльца...
  
   * Иеремия 31.29
   ** В нашем мире это слова Джона Фитцджеральда Кеннеди
   *** Это правда. Твердое предупреждение, русские эскадры на тихоокеанском и атлантическом побережьях САСШ и четкое понимание того, что как только Англия перебросит свою армию в Канаду и Южные штаты - Россия немедленно пойдет в наступление в районе Средней Азии и Черного Моря - удержало Англию от того, чтобы помочь южным штатам и нанести удар по северным во время Гражданской войны в САСШ. Для непосвященных - невмешательство Англии удивительно, потому что Англия имела Канаду как огромный плацдарм, жила ткацкой промышленностью, а основным поставщиком хлопка для текстильных фабрик Англии был рабовладельческий Юг.
   **** Рыцарское звание для женщин
  
   Ливадия
   Прошлое...
   2013 год, месяц спустя
  

Достойную осуждения ошибку совершает тот, кто не учитывает своих возможностей и стремится к завоеваниям любой ценой

Николо Макиавелли

  
   Ливадия...
   Ливадийский дворец - когда то мы лазали через его забор. Дворец, оставшийся Николаю от отца и деда. Одно из мест, где можно хоть немного отдохнуть.
   Уже несколько дней я работал в Ливадийском дворце. Переехал сюда сразу после того, как проводил Майкла... дай Бог ему удачи на этой скользкой дорожке. Можно было бы работать и в Ак-мечети, но там - слишком много насущных и неотложных дел, работать мне там не дадут.
   Я был "командой Б" - в каком-то смысле. Давно, еще в конце семидесятых - Меллон-старший, еще работавший тогда директором СРС - создал команду Б в составе Специальной разведывательной службы САСШ. Команду, возглавлявшуюся неким Подгурским, тогда еще мало кому известным. Эта команда, состоявшая из представителей научных кругов, но не правых, как тогда казалось - а "правачествующих".* Эта "команда Б" должна была, получая те же самые разведывательные данные, которые получали штатные аналитики СРС - представлять директору СРС, а возможно и президенту их независимую оценку и аналитический расклад по ним. Команда Б проработала до середины восьмидесятых и ее вклад в разрушение Америки - трудно переоценить. Именно тогда - была заложена политика восьмидесятых - политика Фолсома, основанная на крайней русофобии, агрессивности, трансатлантическом братании с врагами. По моему глубокому убеждению - именно эта политика уже тогда, в восемьдесят втором - чуть не привела к ядерной войне. Атака японского императорского флота на Панаму и Гавайи, новый виток дестабилизации в южной части Атлантического океана, закончившийся прямыми столкновениями британского флота и Флота открытого моря Священной римской Империи, открытая дестабилизация и мятеж Польши. Именно измена фолсомовской Америки сделала подобные геополитические движения возможными. Япония никогда не осмелилась бы напасть на Гавайи и Панаму - если бы знала о действующих договоренностях России и САСШ и возможности ответного удара с российской территории по Токио. Британия - никогда не осмелилась бы провоцировать польский вооруженный мятеж и вступать в схватку со Священной Римской Империей - если бы доподлинно не знала, что САСШ будут на ее стороне. Более того - я не могу о том утверждать, но возможно, что был готов и план возвращения САСШ в Индокитай с одновременным ударом русской армии по территории континентальной Японии. Все это было сорвано не дешевым голливудским актером, вскочившим в президентское кресло как ковбой в седло - а именно действиями "Команды Б", поставлявшей североамериканскому правительству совершенно безумную, параноидальную информацию о русской угрозе. И людьми, к ней присоединившимися.
   Я тоже в каком-то смысле - команда Б в единственном числе. У меня нет ни помощников, ни технического персонала - только компьютер, доступ к базам данных и голова. И единственная моя задача - попытаться хотя бы приблизительно очертить контуры мирового заговора, к выводам о существовании которого я пришел во время своего лежания на больничной койке. Знаете - если остановиться и просто подумать - иногда это сильно помогает.
   Николай приехал через несколько дней - как только смог вырваться. Он мало кому доверял, стал намного жестче, чем раньше. Его кортеж включал в себя несколько машин и бронетранспортер - дожились до того, что приходится принимать и такие меры безопасности. Услышав шум машин, я вышел на балкон второго этажа - машина Николая стояла у самого подъезда, как раз под моими ногами - мы стояли на балюстраде**, я и несколько снайперов Собственного Конвоя. Второй машине места под балюстрадой, со всех сторон завешенной белым полотном не хватило - и я увидел, как из второй машины высаживается Путилов. Значит - по-прежнему в обойме. Не Цакая, конечно - но резать вполне в состоянии***.
   Кстати - знаете, чем Цакая отличается... отличался от Путилова? Нет, не тем что Путилов только выслужился в потомственное дворянство, а Цакая был дворянином во втором поколении. А тем, что то, что Цакая делал для России - Путилов делал и делает ради своей карьеры и "близости к телу". Чувствуете разницу?
   Хотя... в наши поганые времена обесценивания всего и вся - удивительного в этом нет. Не враг, работает... и пусть работает.
   Николай был в привычной для себя десантной форме. Знаки различия у него остались те же самые, какие были тогда - получалось, что Русской Армией командует старший лейтенант. Такого, наверное, никогда не было, за всю русскую историю.
   - Как? - коротко спросил он, после того, как мы обнялись по русскому обычаю и по старой дружбе
   - Нормально.
   - Врешь - у Николая всегда была эта безапелляционность - и глупо врешь.
   - Не джигит, но послужить еще могу.
   - Это точно. Хватит жизнью рисковать, пора и головой работать. Павел тебе привет передает. Мария - тоже.
   Личная жизнь Его Императорского Величества была поводом для тихих пересудов во всех петербургских салонах, и могла бы послужить основой не одной скандальной газетной статьи - если бы редакторы не держались за свое место... пятую точку, по которой вполне и розгами могли пройтись. После произошедшего в двенадцатом году безумия - Мария вернулась в Россию с сыном и даже жила в Александровском дворце, но мало кто знал, что как муж и жена они с Николаем уже не жили - слишком велик оказался груз обид и слишком велика гордость... или гордыня, один из смертных грехов? Павел учился в кадетском, наверстывал с домашними преподавателями упущенное и, как я подозреваю - сильно переживал из-за отношений отца и матери, которые ограничивались совместными появлениями на балах и церемониях. Анахиту, Люнетту - Николай отослал вместе со своими детьми, еще одним сыном и дочерью в Туркестан, где приказал возвести еще один дворец. Свое имя он детям не дал и теперь - получается, что это были ублюдки, хотя все знали, от кого они происходят. Добившись своего, Ксения отослала Николая, Нико, нашего с ней сына в Швейцарию на учебу и сама часто и надолго уезжала из страны - но всегда возвращалась. Судя по ее активности - у них с Николаем была какая-то договоренность, договоренность относительно Европы. Берн, Берлин, Цюрих, Женева, Мадрид, Стокгольм, Париж. Ее можно было увидеть на любом крупном общественном мероприятии, таком как бал Красного креста. Наводит на размышления, не правда ли?
   Во что она превратит таким образом Нико - я не знаю. Последний раз, когда они виделись с Павлом, а они были ровесники и лучшие друзья - они подрались. Мы, конечно, тоже дрались - но не так, что нас разнимали.
   Сам же Николай - к своим то годам стал первым ловеласом Петербурга. В этом он был схож со своим прапрадедом, Императором Александром Вторым Освободителем, тот - тоже частенько наведывался в Санкт-Петербургский университет. С понятными целями.
   - Передавай привет и им.
   - Обязательно. Как увижу.
   Не знаю, то ли это Николай, не подумав, сказал, то ли наоборот. Впрочем
   Путилов уселся на стул, отодвинув его от стола. Николай - остался стоять у окна, но это - никого не задевало, обстановка была неофициальная. Не до церемоний****.
   - Давай - сказал Николай - излагай свои кошмары. Не скажу, что соглашусь, но, по крайней мере выслушаю.
   А мне больше - ничего и не надо.
   - У нас есть проблема, и я уже о ней говорил. Она - в том, что - что бы мы не делали, с каждым годом становится все хуже и хуже. Началось это в девяносто втором, в Бейруте. Это - начало дестабилизации, начало конца существующего миропорядка. Девяносто шестой - взрывы в Лондоне, покушение на Президента САСШ. В тот же год - начинается вооруженный мятеж в итальянском Сомали, который никак не удается подавить. Бегство за границу Котовского. Две тысячи первый год - террористические акты в САСШ, падение самолетов на башни-близнецы, на Пентагон. До сих пор не раскрыто - официальная версия не выдерживает никакой критики. Второй год - вооруженный мятеж и узурпация власти в Висленском крае, дестабилизация обстановки в Афганистане, государственный переворот в Персии, попытка ядерного теракта в САСШ. Установленный факт попадания ядерного оружия в руки террористов, то ли третья, то ли четвертая в истории ядерная тревога в САСШ по уровню DEFCON3. Бегство за границу так называемого "Короля Польши Бориса Первого" - негодяя, гомосексуалиста и отцеубийцы. Гибель сэра Джеффри Ровена. Последние события двенадцатого года - совершенно безумная затея с нападением Британии на САСШ - своего давнего и верного союзника и как результат - ядерная война, в которой мы только чудом остались целы. Скажите, господа, вероятно можно объяснить любое событие из числа мною названных некими разумными причинами - но как можно объяснить последнюю войну? Какое у нее основание? В чьей безумной голове родилась идея напасть на союзника, причем союзника давнего и верного? Это же все равно, что мы напали на Германию или Германия напала на нас?
   Николай и действительный тайный советник Путилов смотрели на меня
   - Быть может, британцы просто решили одним ударом создать величайшую в мире империю, переплюнув в этом вопросе нас? - предположил Николай - и кстати, я бы не стал так уверенно говорить о невозможности войны между Германией и нами. Еще двадцать лет назад она была бы невозможна - а сейчас возможно все.
   - Да спасет нас Бог от безумия. Великие Империи создают, сокрушая противников - так Наполеон сокрушил всех противников в Европе, а потом пошел на нас, монголы сокрушили древнюю Русь и создали Золотую Орду, британцы сокрушили испанцев, голландцев и французов, Рим победил Карфаген. Каждый раз - великая империя создавалась за счет крушения цивилизационного соперника, никак не союзника, говорящего на том же самом языке.
   - Но Британия, возможно, опасалась перехода САСШ на нашу сторону и заключения полномасштабного Тихоокеанского пакта? - предположил Путилов. Он до сих пор был раздосадован тем, что не имел никакого отношения к одной из величайших операций по внедрению в истории разведок мира, когда Юлия, когда то бывшая моей Юлией, а потом ставшая агентом русской разведки с псевдонимом "Сокол" проникла в самое сердце политической системы САСШ и за два десятилетия почти добилась заключения между САСШ и Российской Империей договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, так называемого Тихоокеанского пакта. Уже выздоровев, я узнал, что подписание такого пакта планировалось в тринадцатом году сразу после президентских выборов, на которых Российская Империя обязалась сделать все для поддержки республиканского кандидата из правоконсервативного крыла. Подписание Тихоокеанского пакта означало бы создание давно намечавшейся, обусловленной самыми насущными потребностями оси "Санкт Петербург - Вашингтон - Берлин" и сделало бы невозможным любую сколь - либо серьезную войну. Увы... вместо этого произошла полномасштабная катастрофа.
   - Возможно... господа, но стоило ли ради этого начинать войну? Я жил в САСШ несколько лет и помню, как там решаются дела. Если у британцев были доказательства того, что мы собираемся заключить договор о союзе - у них был десяток способов попытаться торпедировать его, не начиная войну. Появляются разоблачительные статьи в газетах, начинают работать лоббисты, поднимается шум. Проходят слушанья - в Сенате, в Конгрессе, кто-то финансирует выпуск на экране очередной порции антирусской грязи. САСШ - не монархия и от воли одного человека ничего не зависит, будь он даже Президентом. Они точно так же могли бы профинансировать кампанию демократического кандидата, как мы - республиканского, и у них это получилось бы намного лучше, потому что мы играем на этом поле десять лет, а они - больше ста. Я не верю, господа, что наш кандидат мог победить на выборах двенадцатого года, шансы - один к четырем. Североамериканцы - обычно любят действующего президента и достаточно сделать некоторые статистические подсчеты, чтобы понять, каковы шансы у кандидата от оппозиции против действующего президента, отработавшего только один срок. А президент Морган был не таким уж и плохим человеком, пусть он не выполнил того, что обещал - но и серьезных ошибок не совершил, а его команда к концу первого срока стала вполне дееспособной. Мы могли бы взять реванш в шестнадцатом году, когда выборы бы шли "кандидат против кандидата" - но не в двенадцатом, когда было "кандидат против Президента". Те же самые выводы, которые делаю я - сделает любой более - менее грамотный политолог, знакомый с вашингтонской политической кухней. Так скажите - какого черта британцам надо было затевать все это безумие с ядерным терактом на "Старой кирпичнице" и войной - ведь они не могли не понимать, что переходят границу и их просто обвинят в государственном терроризме!
   Николай простучал костяшками пальцев по подоконнику первые такты государственного гимна
   - Господа, я проявляю нетерпение - сказал он, словно ни к кому не обращаясь.
   - Еще минуточку терпения... - сказал я - в этом деле нужно идти по пути, который не нов, и который придумали римляне. Ищи, кому выгодно - и ты найдешь преступника. Давайте разберемся - кому выгодно то, чтобы мир выглядел именно так, как он выглядит сейчас.
   Россия? Да, мы сделали некоторые территориальные приобретения - но они весьма сомнительны. Мы и до этого владели Персией - пусть опосредованно - и она не была разрушена, а теперь нам приходится вкладывать деньги, чтобы восстанавливать нормальную жизнь там. Мы приобрели Афганистан - но он разрушен, мы должны будем предпринимать усилия для того, чтобы наладить нормальную жизнь и там. Мы приобрели Белуджистан и порт Карачи - достаточно ценные приобретения, это отличная база для русского ВМФ и прямой выход в Индийский океан - но не дорого ли нам встали эти приобретения? Мы имеем дело с разнузданным исламским террором, который наши отцы окончательно победили. Все последние два десятилетия мы вкладываем в Восток много больше, чем получаем оттуда, если считать не только по деньгам - но и по крови и поту Ваших подданных. Впервые численность мусульманских подданных Вашего Величества превысила численность подданных - христиан, и мы сами не знаем, к чему это приведет. Взбаламученная Польша, с которой тоже что-то надо решать, иначе не миновать нового взрыва. Мы потеряли один авианосец потопленным и два до сих пор стоят на капремонте, мы потеряли до миллиона человек в ядерной войне. И это при том - что мы вступили в игру уже на втором этапе войны, против ослабленного соперника.
   Британия? Чистый проигрыш, полностью разрушенные отношения с САСШ, единственным из союзников, который был союзником по духу, который говорил на одном языке и происходил из одного корня. Слава страны, поддерживающей терроризм - клеймо, которое уже не смыть ничем. Гибель короля. Полностью разрушенные ядерные силы, потеря девяти из двенадцати авианосцев и утрата, возможно окончательная сколь либо серьезного положения на море. Тяжелейшие потери среди военных, практически полное уничтожение кадрового состава армии и флота, потери и среди гражданского населения. Демилитаризация Индии и Канады и если Канада вряд ли отпадет - то Индия уже сейчас почти неуправляема - и если с ней будут проблемы, то ими придется заниматься нам, русским - или поддерживать в этом англичан, усиливая своего давнего и злейшего из врагов.
   САСШ? Чистый проигрыш. Страна разрушена, президент убит, инфраструктура потерпела тяжелейший урон, утоплено семь авианосцев из двенадцати, правда два, насколько я слышал - собираются поднимать. Страна де-факто раскололась на Север и Юг, южные штаты заявили о своей государственности, пусть и не признанной никем. От доктрины Монро ничего не осталось, европейские державы хозяйничают в Новом свете как на своей кухне. Крушение марионеточного правительства в Бразилии, дестабилизация в Мексике, явная угроза создания враждебной САСШ Латиноамериканской коалиции или даже федерации. Мало кто проигрывал в этом мире страшнее, чем проиграли Североамериканские соединенные штаты.
   Священная Римская Империя? На первый взгляд выигрыш - но в чем он? В том, что отсиделись в стороне? Сомнительный выигрыш - тот, кто пытается стать другом для всех на самом деле не имеет друзей. У них уже начинаются проблемы в Африке, Бурская конфедерация, их давний и верный союзник, в которой немцы отстроили всю индустрию - теперь смотрит на них косо и ищет контактов с нами. Они отговорили для Испании всю Латинскую Америку и теперь безуспешно пытаются что-то с ней сделать - как оказывается шести авианосцев для этого явно недостаточно, они вынуждены строить еще, а собственные подданные Кайзера начинают задавать вопросы - а зачем все это. Испорчены отношения с нами, с Россией - а это перечеркивает почти любую выгоду.
   Япония? Осталась при своих, но это тоже - только на первый взгляд. Они ввязались в войну с САСШ и ничего в итоге не получили. Их виды на некоторые куски Западного побережья Нового Света и вообще на расширение влияния - остались лишь видами. Зато теперь - они отлично знают, что с ними будет при первой же попытке претендовать хоть на какую-то часть Сибири, Дальнего Востока или Желтороссии. Мы это показали на примере Лондона - а ведь Токио еще более уязвим, до него дотянутся уже не стратегические, а тактические ракеты, от нас - у Японии нет стратегической глубины обороны вообще.
   Николаю эта политологическая лекция надоела, и он нетерпеливо поднял руку как в кадетке, на теории.
   - Ты что, хочешь сказать, что выиграла Испания? Так что ли?
   - А почему бы и нет? Испания при последней раздаче получила каре тузов. Испания как великая держава - ранее владела всей Латинской Америкой. Там только и говорят - либо на испанском, либо на португальском. Теперь получается, что Священная Римская Империя выговорила за Испанией огромные территории, намного превышающие площадь ее самой. Мы считали и считаем, что эти территории в перспективе могут стать германскими - но какова вероятность этого, если там до сих пор говорят на испанском, а Североамериканские соединенные штаты не смогли американизировать эти территории? Кто же сказал, что Германия сможет их германизировать - тем более, что она может столкнуться с проблемами, как в Европе, так и в Африке. В Европе, в славном городе Париже - поднимается градус национального самосознания, причем он приобретает статус религиозного противостояния - преимущественно католические французы против преимущественно протестантов немцев. В Африке - и в тех частях, которые объявлены территорией Священной Римской Империи, и в вассалах и в формально независимых частях - поднимается национальное и религиозное самосознание чернокожих, причем основа этого всего - переход от язычества в католическое христианство, воспринимаемое порой очень своеобразно. Мы воспринимаем агрессивный ислам как врага, но не стоит ли вспомнить про нашего стародавнего врага, с которым вы воюем, по меньшей мере, тысячелетие - Римскую Католическую Церковь?
   Я сделал паузу, чтобы посмотреть в глаза моим слушателям. Путилов не верит - но он просто не верит, я уже проверил его вероисповедание, стопроцентный атеист. А вот Николай заинтересовался и сильно...
   - На досуге, точнее оправляясь от ран в больнице, я предпринял кое-какие исследования. Биографического и политологического свойства. И выяснилось, что у всех, кто лгал, предавал, вредил - есть нечто общее. Котовский - по вероисповеданию католик, постоянный посетитель прихода святой Екатерины Александрийской. Сэр Джеффри Ровен, бывший глава британской секретной службы - католик, мы считали, что это его прикрытие - но может быть, он и есть католик, а должность директора британской секретной службы - прикрытие для его деятельности? Профессор Вахрамеев - удивительно, что никто этого не увидел, но и он - католик, еще учась в МГУ, он был прихожанином прихода Непорочного зачатья Святой Девы! Царь Борис Первый при всей его развращенности - католик и католиками являются поляки, устроившие рокош. Никто так и не увидел того, что Олег Дмитриевич Пескарев, управляющий филиалом Атомстроя в Персии, который устроил для Шахиншаха Мохаммеда тайное производство ядерного оружия на русском объекте - католик по матери, фамилия его матери - графиня Потоцкая, она полячка и католичка! Хуже того - Мануэль Альварадо, относительно которого есть серьезные основания предполагать, что он жив до сих пор - он не просто католик, один из его предков был Примасом Мексики. Испания и Польша - оплоты католицизма в Европе - и Испания просто так получила огромные территории, тянет деньги со своего суверена, а Польшу мы в который уже раз восстанавливаем за свой счет. И, наконец, последнее - незадолго до катастрофы - я был в Риме и не успел я там пробыть и полного дня - как меня попытались убить. И эти люди - были католическими монахами, как я считаю - но это не помешало им взять автоматы и пойти убивать.
   Римская Католическая Церковь - за времена Средневековья накопила огромные богатства, никто так точно и не знает, чем она на самом деле владеет. Русь, православная Русь для нее - злейший враг. Британия, Североамериканские соединенные штаты, Священная Римская Империя - враги и оплоты протестантизма и безбожия. И в этом раскладе единственным абсолютным победителем, на самом деле - является Римская Католическая Церковь, господа! Россия, проливая кровь, воюет с исламом, две самые ненавистные католицизму религии - православие и ислам схватились в цивилизационной схватке. Оплоты безбожия сокрушены. Шесть северных графств - вот-вот отделятся от обессиленной Британии, и там тоже восторжествует католицизм. Испания, оплот католицизма - вот - вот станет шестой сверхдержавой. А если и не станет - вся Латинская Америка ходит в католические приходы. В Мексике - к власти угрожает прийти правнук бывшего Примаса Мексики. А если и не придет - откуда взялся проект превратить Мексику в монархию и посадить на трон одного из представителей Габсбургского дома, взамен убитого революционерами еще в девятнадцатом веке Максимилиана? Притом что Габсбургский дом в полном составе придерживается католического вероисповедания. Кто и зачем вбросил этот сомнительный политический проект?
   Так против кого же мы воюем, господа? Может быть - против нас, против всего мира уже объявлен Крестовый поход и пора трубить в трубы?
   Теперь - поднял руку Путилов
   - Не наигранно? - с сомнением сказал он - Римская Католическая Церковь. Им то зачем все это, она же церковь.
   - Давайте вспомним прошлое. Последних трех пап. Папа Иоанн Павел Первый - провозгласил, что церковь должна быть бедной и она должна помогать тем из своих прихожан, кто находится в нищете и невежестве. Прежде всего - это Латинская Америка и Африка. Возникли неприятные вопросы - и их было много. Что такое Банк Ватикана, чем он занимается и чем, в сущности, владеет - ведь Ватикан, Папская Республика - это самостоятельное государство! Пусть без своей денежной единицы - но скажите мне, когда последний раз в Банке Ватикана была хоть какая-то проверка? Каким нормам и правилам подчиняется этот банк - Базель II*****? И только? А как быть с программой Иоанна Павла Первого, так никогда и не опубликованной - это же чистый коммунизм! Итог - умер, пробыв всего семьдесят девять дней на папском престоле.
   - Его убили североамериканцы... - не слишком уверенно сказал Путилов - или германцы. Ни тем, ни другим проблемы с коммунистическим Папой не были нужны.
   - Это мы так думаем. А что - если его убили по каким-то другим мотивам? Идем дальше. Второй Папа - бывший краковский архиепископ, это уже прямой вызов нам - и как раз, аккурат перед началом польского мятежа. Но если так - кто и зачем его пытался убить? Ведь его реально пытались убить, не инсценировали покушение - Папа выжил только чудом и возможно - заступничеством Господа. В этом убийстве обвинили нас - но думаю, мы все трое знаем, что мы этого не делали, верно ведь?
   - Верно - сказал Путилов - только это никому не доказать.
   - А и не надо доказывать. Правый - не доказывает, он просто знает о том, что он прав. Но вот знать правду - необходимо, а мы так и не позаботились ее знать, нам было важно отбиться от обвинений. Третий папа, интронизированный не так давно. Погиб менее чем через год - бывший германский епископ - как он оказался на папском троне? Нынешний - бывший римский кардинал, стоило ему войти в Коллегию и Папа преставился, а его избрали, при том что его стаж в конклаве был минимальным, он был самым младшим из кардиналов Конклава. Мы вообще что-то знаем о том, что происходит в Ватикане на самом деле?
   - Дела церковные - сказал Николай, который вообще-то был помазанником Божьим - только их нам и не хватало.
   - Не слишком ли много совпадений?
   - Совпадений достаточно - согласился Путилов - но я все равно не верю. Просто поляки нам вредят в очередной раз, вот и все. Поляк - он же католик.
   - А Вахрамеев? Он поляк? А сэр Джеффри Ровен? Он поляк? А Альварадо? Он и близко - не поляк. Всех этих людей объединяет не национальность - а религия! И эта же самая религия - при последней сдаче получила каре тузов. Не настораживает?
   - Сэр Джеффри Ровен, удалившись от дел, почему-то стал католическим священником.
   - Проверить всех по религиозным убеждениям? - задумчиво сказал Путилов - господи, у нас и в анкетах то этого нет.
   - Это решение, но не лучшее и не первостепенное - сказал я - это охота на ведьм, причем вслепую. Нам только своими руками пятую колонну в стране создать не хватало. Защищаться надо - нападая.
   - Южная Америка? - сразу просек Николай, он имел вкус к геополитической игре и играл так жестко, как наверное не играл никто со времен Петра Первого.
   - Она самая. Вся она - превратилась в зону враждебного противостояния. Там играют все, кто не лень. Но выигрывает пока - Мануэль Альварадо.
   - Мы держались в стороне от этих мерзостей - сказал Николай - почему мы должны менять политику?
   - Потому что если мы этого не сделаем - выиграет враг. Я никак не могу понять место Священной Римской Империи в этой истории - кто кем и как манипулирует. Но манипулирует - какого черта германцы держат там пять авианосцев, какого черта они столько сил вкладывают в явно враждебный континент.
   - Они воюют против Альварадо - напомнил Путилов
   - Как то плохо воюют. Совсем не так, как могут воевать немцы. Я не предлагаю не вмешиваться. Я предлагаю сломать игру. А сломом игры будет - смерть Альварадо. Ставки сделаны на него, если его не будет - придется переигрывать и переигрывать импровизируя. Тогда то мы и поймем - кто на чьей стороне играет. И воспользуемся допущенными противником ошибками.
   - А если мы получим ответный удар? - спросил Путилов - только католического терроризма нам не хватало вдобавок к исламскому.
   Вопрос повис в воздухе.
   - Я полагал - сказал после недолгого молчания Николай - что происходящее в Южной Америке никоим образом не затрагивает интересов Государства Российского и Моих интересов. И что в интересах России, в интересах сохранения жизни русских людей, достатка и спокойствия в обществе - держаться как можно дальше от схватки. Теперь я вижу, что ошибался и следует больше внимания уделить Латинской Америке. Господин Путилов?
   - Я дам соответствующие указания - мгновенно сказал Путилов
   - Вот и отлично. А теперь, господа разведчики, позвольте вас несколько... отвлечь от мрачных конспирологических теорий.
   Николай достал устройство Нева... такие в последнее время носили очень многие, что-то вроде сотового телефона, но на абсолютно ином принципе. Сотовый телефон постоянно на связи, но его можно отследить через вышки сотовой связи. Это устройство работает через wi-fi, зону коллективного Интернета, которая в городах охватывает уже все улицы и общественные здания. Это менее удобно, чем сотовый телефон, потому что если абонент на природе, вне зоны покрытия - до него не дозвониться, но зато через устройство Нева абонента выследить невозможно, оно пассивно и никаких сигналов не подает. Кроме того - с этого устройства можно выйти в интернет, посмотреть сводку событий, курсы акций на бирже, набрать какое-то сообщение с помощью виртуальной клавиатуры, сделать фотографию и короткий видеоролик, и многое другое.
   - Итак... господа разведчики и шпионы, двадцать восьмое марта этого года, двойной теракт в Багдаде, восемьдесят убитых, больше двухсот раненых. Четырнадцатое апреля - еще один теракт, на сей раз в Константинополе, больше шестидесяти погибших. Первое мая - поджог портового терминала в Карачи. Полностью дестабилизировалась обстановка в Афганистане, мы вынуждены вести там бои и имеем только за этот год двести шестьдесят семь погибших - это только военные, я не считаю гражданских и местных жителей, которые тоже мои подданные, вашу мать! - Николай говорил негромко и спокойно, но это яснее всего показывало, как он взбешен - мы обещали принести мир на Восток, но его там нет! Я обещал принести мир Империи - но его нет и в помине! Теракт за терактом, взрыв за взрывом! Все это - дело рук генерала Абубакара Тимура, который стал из тирана, который тиранил и терроризировал целую страну героем сопротивления! Все это - дело рук британцев, которые на своей территории создали террористические лагеря, весь север Индии буквально кишит террористами! Я могу получить базы для нашего ВМФ на западном побережье Африки и вывести свой флот в открытый океан. Я могу послать людей на Луну и приказать готовить там постоянный лагерь и проекты добычи гелия-3. Но я ничего не могу сделать с террористами, которые убивают мой народ!
   Это было не просто упреком. Это было обвинение нам, дворянам, в бездействии и пренебрежении интересами Государства и Престола. Путилов - дворянин в первом поколении, я - потомственный дворянин, но это обвинение в равной степени тяжело для нас обоих.
   Для Путилова - обычным было бы сказать "работа ведется", в принципе так говорит любой чиновник, который делает какую-то работу, тратит казенные деньги, а результата пока что не видно. По моим расчетам Путилов был в фаворе, но он не осмелился это сказать. И правильно - потому что такие слова - признание в собственном бессилии.
   - Итак, господа, полагаю я вывел вас из конспирологического угара? В таком случае, я готов выслушать ваши предложения по ситуации, реально угрожающей России.
   Путилов не осмелился посмотреть на меня - потому что в таком случае он бы себя унизил и еще раз расписался в собственном бессилии и в том, что я, как профессионал - выше его. Но он молчал, и я знал, что он ждет моего слова.
   - Ситуация с исламским терроризмом - сказал я - и нашей борьбой с ним напоминает мне охоту машины на комара. Конечно, если машину разогнать сильно, и если комар окажется в это время над дорогой, на нужной высоте, его просто размажет по радиаторной решетке или лобовому стеклу. Но чаще всего - комару удается увернуться. А вот мы - тратим изрядное количество бензина, вынуждены часто ремонтировать машину, и рискуем кого-то сбить при резком маневре и превышении скорости. Ласточка, подвижная, умная и быстрая - расправится с комаром в два счета, потому что это ее пища. При этом все, что ей потребуется - это пара взмахов крыла.
   Николай снова забарабанил пальцами по столу, давая понять, что раздражен и ждет конкретики.
   - В девяносто втором году нашей группе удалось расправиться с опаснейшим террористом того времени по имени Осама Бен Ладен, причем мы вышли на его след и уничтожили меньше чем за месяц... да что там за месяц - за пару недель. Это была наша пища, точно так же, как пища ласточки - комары. Мы делали то, что считали нужным, никого не ставили в известность о своих планах и имели поддержку. Полагаю, что в этом случае следует поступить так же. Небольшая группа профессионалов, не привязанная ни к каким бюрократическим структурам, не отчитывающаяся ни перед кем, при необходимости преступающая закон - потому что генерал Тимур и его люли преступают его вольно и при любой возможности. Плюс поддержка - опытная группа спецназначения, мобильная, расположенная на передовой базе или на авианосце. Собственный транспорт, чтобы ни у кого не простить и средства разведки. На этом - полагаю, все.
   - Да, полагаю всё - сказал Николай Третий - и полагаю, что вы, сударь, сумеете сформировать такую группу.
   - Да, безусловно.
   - Тогда - я жду письменного вхождения на мое имя. Что нужно, в каком объеме, когда. Мне надоело слышать про терроризм, это то, что мешает нам двигаться дальше. Я все сказал, господа...
   Мы с Путиловым встали. Николай пошел к двери, махнул рукой, приказывая Путилову следовать за ним. У самой двери остановился.
   - Две вещи. Первая - вы, князь, можете оставаться в этом доме столько, сколько сочтете нужным. Вторая - вы, господин Путилов, выделите группу толковых людей, чтобы проверить подозрения князя Воронцова. Лучше всего - пусть этим займется контрразведка МВД, а вы проверьте людей, которые будут этим заниматься. Обвинения, выдвинутые князем Воронцовым чрезвычайно серьезны, это обвинения в заговоре и государственной измене. Мы не можем пренебрегать такими сигналами, и обязаны сделать все для безопасности России...
  
   Несмотря на то, что Николай позволил мне оставаться в Ливадии - я решил выехать отсюда на следующий же день. Пару дней я решил провести в Воронцовском дворце в Одессе, а дальше - вероятно надо будет посетить Санкт Петербург и направляться на Ближний Восток. Или - в Афганистан, возможно даже в Белуджистан, в Карачи.
   До Одессы я доехал быстро и не без лихости - экипаж баварских моторных заводов, пусть и несколько устаревший это позволял. Сворачивая во двор своего дворца, я заметил стоящие у парадного машины. Это еще кого принесло...
   Машин было три. Все три - бронированные Интеры, часто встречающиеся на Востоке у нефтяников и газовиков. Такими же машинами пользуются спецслужбы - им не приходится отчитываться за расход топлива.
   Подошел к первому же "бодигарду", прикрепленному, стоящему на ступенях. Интересно - кто их вообще пустил сюда.
   - Чем обязан?
   - Ваше Высокопревосходительство?
   - Собственной персоной. Чем обязан?
   - Вас ждут, Ваше Высокопревосходительство. В доме, в гостиной. Дама.
   Ксения... Вот только ее тут и не хватало...
   - Их Высочество?
   - Не могу, Ваше Высокопревосходительство, извините.
   Хотя... странная для Ксении манера визита, она предпочитает принимать гостей, а не наносить визиты. И странный кортеж... она почему-то с небрежением относится к армии, к безопасности, вообще ко всему к этому. В ее понимании это что-то вроде игры... детский сад, только автоматы настоящие. Они считает, что любого противника можно перехитрить, переинтриговать, подавить морально и разорить.
   Машинально пригладив волосы, вошел в гостиную - это скорее не гостиная, это холл, как в петербургских домах, по этикету в отсутствие хозяина дома гостю или гостье вполне позволяется переждать здесь. Уже не такая молодая, но все еще потрясающе красивая женщина в строгом сером костюме от Дреколла, поставщика двора Габсбургов, с бриллиантовым шифром фрейлины Двора отвернулась от окна, у которого она стояла...
   Юлия...
   Я ненавидел... не ее, себя - потому что когда я ее видел, я терял над собой контроль. Это и в самом деле так... не для красного слова сказано. Говоришь... и вдруг понимаешь, что не думаешь, что говоришь. Делаешь... и вдруг понимаешь, что не думаешь, что делаешь. С Ксенией, матерью моего сына была подростковая интрижка, переросшая во что-то большее и закончившееся ребенком... да и неумеренное желание Ксении контролировать и интриговать... она до сих пор помнила и навещала меня... даже в госпитале навещала только для того, чтобы проверить - не порвался ли еще поводок. А вот с Юлией было другое... то, что я описал.
   - У тебя интересная машина... - сказала она - редкая. Откуда она?
   Машина у меня и впрямь была интересной и редкой. Вряд ли в Крыму была еще одна такая, а может - и в Империи. Коллекционный экземпляр, спецзаказ. Олдсмобайл 98 Ридженси Брогэм, модель восемьдесят второго года, черный металлик с хромом, в максимальной комплектации с обтянутой кожей верхом, с декоративными спицами на колесах и покрышками с белой боковиной, с заказным кожаным салоном вместо тканевого, с дополнительными хромированными деталями. Это от отца... отец был американофилом, имел друзей среди американцев и заказал эту машину. Но поездить на ней не успел: когда она прибыла в Крым - отца и мать взорвали в Багдаде. Террористы. А может - и не террористы. Я не верю официальной версии и кто это сделал - обязательно дознаюсь. А потом - расквитаюсь...
   - Это от отца. Он не успел на ней поездить. Его убили...
   Пришел в себя я, когда мы были уже в малой гостиной, и перед нами - стоял серебряный поднос с чайным набором. Что было до этого, какие глупости я сказал, и какие сделал - не помню, хоть пристрелите...
   - Майкл был у тебя? - спросила она, глядя мне в глаза. У нее была такая манера - смотреть прямо в глаза... Ксения наоборот избегала такого. Господи... только вот сейчас этого сравнения не хватало. Еще ляпну лишнее...
   - Был. Он уехал?
   - Да.
   - Напрасно.
   - Он уже взрослый...
   Я помолчал, подбирая слова.
   - Мне... не хотелось бы, чтобы он занимался тем, чем занимается.
   Юлия улыбнулась
   - Отец - вице-адмирал флота, разведчик. Мать... кем он может быть, как ты думаешь?
   - Именно поэтому.
   Да уж...
   - Как он относится ко мне?
   - Сам спросить не мог?
   - Спросил.
   Юлия помолчала, собираясь с мыслями
   - Я ему объяснила... как смогла. Но ты должен понять - он американец. Стопроцентный, настоящий американец. Мы с тобой - чтобы с нами не произошло, были и останемся русскими. Он же американец... пусть он знает русский язык, какое-то время прожил здесь - он американец и ему... сложно все это понять.
   - Ты рассказала ему про Бейрут?
   - Рассказала...
   Вопрос в том, как это понять. То, что произошло в Бейруте - это не служение Родине, это кошмар. Это какой-то злой вихрь, изломавший, искалечивший наши судьбы, разрушивший наши ориентиры и моральные ценности, сделавший нас ... Мы все - после Бейрута не станем прежними, потому что что-то сломалось. Сломалось там, в Бейруте и этого уже не исправить. Мы дорого заплатили за Бейрут.
   И продолжаем платить.
   - И как он это воспринял?
   - А сам как считаешь?
   Черт...
   - Я попытался дать ему понять... Не знаю, что из этого вышло. Не знаю, что вообще из всего из этого выйдет.
   Не знаю, сколько я сидел в каком-то оцепенении - пока рука Юлии, коснувшаяся моей руки, не вывела меня из морока
   - Может, займемся делом...
   - Что ты имеешь в виду?
   - Я имею в виду дело...
   Юлия сдвинула в сторону поднос, положила на стол небольшой, изящный, ручной работы портфель - и только сейчас я заметил, что он у нее есть.
   - Я приехала по делу. Из Санкт-Петербурга.
   - Какому делу?
   - У него есть имя. Генерал Абубакар Тимур.
   Святые отцы...
   - Какое отношение ты имеешь ко всему к этому?
   - Такое. Его Величество, Николай Третий призвал меня ко двору. И объяснил, что моя работа не закончена. Он... умеет говорить убедительно. Так что теперь я - не только фрейлина Ее Величества. Но и начальник отдела специальной документации министерства иностранных дел в ранге товарища министра. И тайный советник при Дворе.
   Я достал устройство Нева - купил по дороге, уже подключенное, начал набрать номер.
   - Не надо...
   Вот уж - нет. Я тоже - человек.
   - Слушаю - раздался знакомый голос. Wi-fi теперь был везде.
   - Подонок ты - только и смог сказать я
   Николай расхохотался и повесил трубку.
   Наверное, это и в самом деле смешно. Со стороны.
   А вообще - Николай изменил кадровую политику отца очень сильно. Отец укреплял институты и держался проверенных кадров. Николай тасовал людей как карточную колоду, а на институты и стабильность ему было наплевать. Его принцип, как я уже понял - не человек для должности, а должность для человека, он подбирал не людей на должность - а просто людей, а потом давал им полномочия, при необходимости безжалостно кроя и перестраивая бюрократические структуры. От этого - как я уже успел понять - в чиновном Петербурге зрело недовольство - привыкшим сидеть в тихом болоте чиновникам было неуютно. Все помнили отдел специальной документации по Герштейну, Евсею Ароновичу, хитрому и осторожному еврею, который любил прикидываться этаким еврейским добрым дядюшкой - но тем, кто на это купился было не позавидовать. Он досидел на своем месте не до пенсии, а до инсульта, после чего его сменил на его посту его товарищ******, Моисей Тамаркин, тоже еврей еще тот. Ему еще сидеть и сидеть было - но оказывается, Его Величество имел на этот счет совершенно другие виды. Теперь - ОСД возглавляет очаровательная фрейлина двора, и все воспринимают это как дикость или очередной фаворитизм, перешедший границы. А на самом деле, у Юлии едва ли не лучший опыт, чем у меня... почти двадцать лет работы на холоде*******, в самой сердцевине североамериканской политической машины. Конгресс САСШ, Госдепартамент, министр обороны - сердечный друг и самое логово неоконов. Внешность не слишком умной барышни, очаровательный английский акцент... и двадцатилетний опыт выживания в волчьей стае. Ох, не завидую тем, кто пойдет против нее.
   - Зачем все это?
   - Я должна передать тебе исходные данные. Ты же должен с чем-то работать.
   - Я не об этом. Только не говори про патриотизм.
   Юлия пожала плечами
   - А что ты предлагаешь? Роль глупой потаскушки при дворе? Бессмысленное и бесполезное времяпрепровождение по клубам и великосветским салонам?
   - У тебя есть дела.
   - Это и есть мое дело.
   Интересно... с чего это я решил, дурак набитый... что я тебя хоть на секунду знаю.
   - Хорошо. Господин куратор. Приступим.
   - Я не куратор. Я просто должна передать тебе данные... по просьбе Его Величества, высказанной приватно. И в дальнейшем помогать тебе. У тебя не будет куратора, насколько мне известно.
   Конечно, будет... Путилов, кто же еще.
   - Я выскажу Его Величеству просьбу... приватно... чтобы моим куратором была ты.
   - Давай, приступим. Иначе я забуду, зачем пришла...
   Следующие два часа мы посвятили изучению глобальной террористической сети, которой бывший министр безопасности Персии накрыл весь Восток.
   Вероятно, опорными точками для создания сети послужили разведпункты САВАК - бывшей шахской разведки. Они были по всему Востоку, опорные пункты, если с запада на Восток - Танжер, Бейрут, Могадишо, Аден, Ар-Риад********, Александровск-на-Востоке, Багдад, Тегеран, Кабул, Пешавар, Кветта, Карачи, скорее всего - Дели и Бомбей. Это только главные пункты - шахиншах не жалел денег ни на разведку, ни на уничтожение своих противников за границей. Так - сеть намного обширнее и глупо думать, что ее можно накрыть разом. Скорее всего - информация разделена между множеством людей и единственный способ узнать что-то на самом деле ценное - это захватить генерала Тимура. Хотя я не был уверен, что и он сам все знает... на его месте, я бы делегировал полномочия и требовал результатов - но без раскрытия сети даже мне. В этом случае - сеть становится непобедимой, потому что ее всю - не знает никто.
   Ее называли - цепь. По-арабски Ас-Сильсиля. Она отметилась практически во всех террористических действиях в регионе последнего времени, единственным крупным городом, где не было ничего подобного - был Тегеран. Тут... самолюбие несколько взыграло, сам себя не похвалишь, никто ведь не похвалит... именно я начинал там ставить систему безопасности с приоритетом на электронное слежение и на превентивную ликвидацию главарей и организаторов террористических банд. Ублюдки любят посылать приказы на дисках, на флешках... они надевают маски, садятся на ковер, ставят за спиной автомат, вешают флаг с шахадой и читают смертные приговоры исламской шуры... но ублюдки даже не подозревают, сколько информации можно выдоить с одной вот такой флешки, с одной записи теракта, обстрела колонны... мы их все скупали, проверяли сотовые телефоны задержанных. Тот, кто засветился на таких вот записях, уже мертв, только он не знает об этом. Голос... который можно сравнить с базой данных, случайно попавший в кадр человек, здание, фоновый шум, отражение от окна того, что видно на улице - этого достаточно, чтобы пойти по следу. А приговор всегда один: террористам - смерть.
   Но Ас-Сильсиля - это что-то особенное. Каждая ячейка распределяет деньги и дает задания - но сама очень редко в чем-то участвует, не ставит себя под удар. Некоторые ячейки легализованы под видом исламских фондов и фондов помощи беженцам, они официально собирают деньги на гуманитарную помощь, на помощь беженцам, им передают часть собранного закята*********.
   - Вы пытались требовать объявить эти организации вне закона?
   - Нет. А зачем?
   - Умница...
   Совершенно правильное решение. Вне закона их все равно не объявят, в других странах нет такого антитеррористического законодательства как у нас, это мы уже несколько поколений живем в состоянии вялотекущей террористической войны, сначала с коммунистами, потом с исламистами. А вот те же самые фонды и организации - поймут, что они раскрыты... новые создать несложно. Если же мы ничего в отношении их не предпринимаем... официально - можно играть дальше. Сел играть в шахматы - играй в шахматы, а не размахивай руками. Тем более, если до носа партнера - все равно не дотянешься.
   Юлия при слове "умница" недовольно посмотрела на меня. Она всегда была такой... самостоятельной, ценила свободу... еще до того, как уехать из России она уже была американкой, по крайней мере, наполовину.
   Но организация крайне серьезная. Мне пришло в голову, что ее, скорее всего, готовил не сам Тимур, ее готовили задолго до этого, с ведома и при полной поддержке шахиншаха. Как инструмент дестабилизации всего Востока и последующего создания Империи. Империи пророка Махди.
   - Мне это кое-что напоминает.
   - Что именно?
   - Аль-Каида.
   Юлия кивнула, она серьезно смотрела на меня
   - Я это тоже заметила. Очень много схожего с Аль-Каидой Бен Ладена. Возможно - все это - дело рук одних и тех же людей, конструкторов систем. Мне кажется, что кто-то извлек уроки из разгрома Аль-Каиды и постарался учесть их все.
   Кто... а Тимур и есть. До назначения на пост директора САВАК и министра безопасности он ведь чем-то занимался, верно? Этим и занимался. А на пост директора САВАК его перевели не просто так - Махди вот-вот должен был появиться и шахиншах расставлял актеров по местам. Каждый должен был сыграть свою роль в чудовищной мистерии, которая даже сорванная - стоила жизни миллионам.
   А может быть - генерал спецслужб Абубакар Тимур, учившийся у нас, в России и был одним и настоящих создателей Аль-Каиды?
   Эх, Каха Несторович, Каха Несторович... Как же тогда прозевали шахиншаха и все его осиное гнездо. Как же могли тогда купиться на его льстивые заверения в верности и обещание порядка, который наводился кровью и немыслимыми беззакониями. Минутная слабость, нежелание связываться и ворошить осиное гнездо его сына, Александра Пятого - какой кровью потом обернулись! Конца - края этому не видно! Правильно сказано в Библии - что может быть общего у добра со злом? Минутное согласие со злом, нежелание бороться со злом - обернулось Бейрутом девяносто второго и Тегераном две тысячи второго. Только сейчас я начинаю понимать, что в событиях в Бейруте - виноваты были не только англичане с американцами. Но и мы тоже. Потому что дали укорениться злу.
   - Это и был Тимур. И сэр Джеффри Ровен. Люди могут умирать... но дело их продолжает жить. Финансирование.
   - Что?
   - Что у них с финансированием? Британии сейчас явно не до того, они в долгах как в шелках, у них разрушена вся страна, погиб флот. Кто их финансирует? Как? Это не просто - нужны расходы, которые может себе позволить либо казна, либо очень богатый человек. Кому это надо? Узнаем - накроем всю цепь.
   - Мы подозреваем... Есть несколько точек. Константен и Танжер. И Золотой берег, эль-Аюн.
   - Оффшоры...
   - Точно. Все упирается в оффшоры. Но деньги очень большие, мы пытаемся их отслеживать.
   - Поможешь мне в этом.
   - Слушаюсь, мой господин...
   Теперь уже я посмотрел на Юлию, прямо в глаза
   - Тебе это не идет.
   - Я знаю...
   - Останешься сегодня? - сам не знаю, зачем ляпнул я
   Юлия долго смотрела на меня, потом приложила палец к своим губам. Затем к моим.
   - Не опошляйте то, что есть, сударь. Я ведь могу и согласиться...
   И ушла...
   Николаю я звонить не стал. Вместо этого я напился. Отличный способ начинать новое дело - с пьянки. Напился я так, что на следующий день с трудом вспомнил, кто я есть. Но все остальное - я помнил.
   Не забыть...
  
   * Термин этот я уже объяснял. Правачествующие - это люди, которые насаждают правые взгляды левыми методами. Еще одно объяснение - это либералы, которых реальность схватила за глотку. Термин "правачествующие" относится к неоконам, среди которых немало бывших троцкистов
   ** Одно из значений этого архитектурного термина - балкон, прикрывающий лестницу и сам парадный вход в дом.
   *** Это от поговорки - не самый острый нож на кухне - но резать вполне в состоянии
   **** По правилам дворцового этикета - никто не имел права сидеть, если Император стоит.
   ***** Общемировые нормы принятия рисков и достаточности капитала в деятельности банков. Действуют и в этом мире.
   ****** Заместитель, если кто не помнит
   ******* Нелегальная работа на границей
   ******** Эр-Рияд, просто русские так произносили. Александровск-на-Востоке - многомиллионный город, построенный на побережье Персидского залива.
   ********* Закят - в исламе обязательный платеж с доходов, что-то вроде налога. Должен идти на помощь бедным - но все чаще и чаще идет на джихад.
  
   21 апреля 2005 года
   Абиссиния, недалеко от города Мекеле
   Трудовой лагерь
  
   Его единственным прибежищем в аду африканской тюрьмы были сны. Они приходили нечасто - когда намаешься на каменоломне, то бывает не до снов, просто падаешь на застеленную тряпьем кровать и проваливаешься в сон - но они приходили. Сны самые разные. Базилика Святого Франциска, Колизей, доверчивый взгляд и ярко-алые губы, ждущие поцелуя. Монтань - Танжер, новый город, лестницы, огненные бичи автоматных очередей, пытающиеся нащупать их в этих лабиринтах. Сицилия, Палермо, старые каменоломни, постоянное ощущение опасности, щиплющее кожу как мороз. Сны были самые разные - но какими бы они не были, они помогали хоть на миг нырнуть в темную воду забытья и не видеть переполненного барака, не чувствовать укусов вшей, которыми здесь все буквально кишело, не слышать надсадного дыхания, хрипа, стонов, булькающего мокротой кашля сокамерников. Он слишком долго смотрел на все на это...
   Но сегодня - все закончится. Или для него - или для них...
   Для всех.
   Рассвет пришел, как он приходил каждый день - и кто-то из тюремщиков изо всех сил забарабанил палкой по большому щиту железа, подвешенному на цепи как гонг. Время вставать...
   Грохот самодельного гонга одновременно с бравурной музыкой, вдруг полившейся из установленных по всему лагерю репродукторов, вырвало барак из сна, послышались стоны, хрипы, проклятья. Заключенные, которых было по сто двадцать - сто тридцать в каждом бараке - начали просыпаться, не ожидая ничего хорошего от нового, наступившего на них как слон на неосторожного охотника - дна.
   - А ну подъем, ленивые сукины дети! - кто-то со всей силы шарахнул палкой по двери барака
   Это Штёртер. Тупой сукин сын, которого сослали сюда надзирателем, потому что он ни к чему больше не годился и надоел командованию рейхсвера своей тупостью и склонностью к жестокости. Он был не совсем немцем - он был фризом из древнего рыбацкого племени, селившегося по берегам Балтики. Размером он был - с полтора обычных человека.
   На третьем ряду кроватей - неспешно одевался человек, который чем-то отличался от других. Прежде всего - оттеком кожи, она была немного светлее, чем у обычных обитателей сего забытого Богом места и была не черной - а скорее цвета темной бронзы. Выделялись и глаза, совершенно не тупые, как у большинства заключенных. Живые и внимательные - они подмечали все, что происходит вокруг.
   Человек сноровисто зашнуровал полагающиеся заключенным грубые ботинки, накинул на плечи куртку с отрезанными рукавами и встал. Роста он был чуть выше среднего - но в каждом движении чувствовалась сила: не тупая, а взрывная, гибкая. Он не забывал держать себя в форме.
   - Подъем!
   Это уже староста. Немцы обожают такие вещи - в каждом отряде есть староста из местных, для порядка. Всех и везде - они стараются привести к какому-то ранжиру, пронумеровать, построить. Вот и здесь - у каждого из заключенных есть номер, который он обязан произнести без запинок, даже если тебя поднимут ночью с кровати. А вот у старост - номер не четырехзначный, как у заключенных - а только из двух цифр. Смешно - но это считается привилегией...
   Выходя на палубу - так во флотской учебке именовалось пространство между кроватями - странный заключенный с бронзовой кожей обменялся взглядами с другим, сильным и крепким, с правильными, чисто амхарскими чертами лица. Тот - едва заметно кивнул.
   Ведомые старостой, они вышли из барака, и пошли на построение. Немецкие охранники старались без особой нужды не соваться в жилую зону лагеря, только если начинались совсем уж серьезные события. Все равно - лагерь огорожен, кухня находится вне пределов жилой зоны. Захотят жрать - выйдут. Все в лагере было построено из расчета на то, что заключенные - это что-то вроде обезьян, только немного говорить умеют. Жестокостей особых тут не было - это был просто трудовой лагерь, не каторга. Немцы ко всему относились предельно рационально: они не ставили себе целью наказать или перевоспитать их. Им просто нужны были их рабочие руки.
   На плацу, вытоптанном до пыли длинном прямоугольнике земли - заключенные быстро строятся в каре. Напротив - редкая цепочка солдат, черная форма - лагерь находится в ведомстве РСХА, а не армии. Озлобленно лают рвущиеся с поводков собаки - их избивают плетками, вымоченными в поту заключенных. Каждый староста - по очереди делает шаг вперед и докладывает: господин начальник лагеря, отряд номер такой-то построен, в отряде столько то человек, больных столько то. Начальник лагеря сверяется по списку и машет рукой, давая знак старосте встать на место...
   Его номер был три - один - два - один.
   Потом - кормежка. Еду выдают из окон раздаточной, едят ее прямо на улице. Как в армии - один поднос с углублениями, правда, углублений этих намного меньше, чем в армии, потому что рацион примитивнее. Кормили здесь не так уж и плохо, другое дело - однообразно. Пищу принимали три раза в день, при каждом приеме пищи заключенному полагалась краюха грубого, с примесями хлеба, граммов двести, даже меньше. Обычной пищей по утрам была каша из сорго, типично африканское блюдо - но ее накладывали много, целую миску. Днем тоже была похлебка с сорго, вечером иногда давали жареную рыбу. Давали и зелень, правда какую - непонятно, это чтобы у заключенных не начался авитаминоз. Днем - на место работы приезжала машина, привозила судки с едой, вечером и утром кормили здесь. Вода - в большой цистерне, берешь кружку, привязанную цепью, наливай сколько надо и пей. Воды хватает - немцы насчет этого заботятся. У ног - шмыгают проворные, хитрые крысы.
   Заключенный с бронзовой кожей - отломил небольшой кусочек мякиша от своей краюхи хлеба, бросил его на землю, постучал, привлекая крыс. Подбежавшая крыса схватила драгоценный дар передними лапками, поднялась на задние, посмотрела на человека маленькими, черными бусинками - глазками. Заключенный подмигнул ей. Пора было заканчивать с трапезой, уже ревели клаксонами самосвалы...
  
   Поскольку лагерь считался трудовым, заключенные использовались не на каменоломнях в горах, не на прокладывании горных дорог, не на захоронении вредных отходов, где отсидеть срок и остаться в живых просто нереально - а на строительстве. Они строили дома, железные дороги, просто дороги через пустыню, они стоили автобусные и железнодорожные станции - строили, в общем. Работа была нехитрая - ровняй площадку, клади камень, меси раствор. На некоторых работах с ними работали вольные на некоторых - нет.
   Вместе со своим отрядом - заключенный с бронзовым лицом по сходням забрался в большой, с двадцатикубовым кузовом самосвал. В его кузове - помещалась половина отряда, если хорошо потесниться, а инструменты - будут ждать на месте.
   Фриз стоял у сходен, подгоняя замешкавшихся, в основном новичков - дубинкой.
   Борта кузова были столь высоки, что они находились на уровне головы среднего роста заключенного, и за них приходилось держаться, вытянув руки вверх - что автоматически делало тебя беззащитным. Заключенные - набивались в кузов как сельди в бочку - и не раз, не два было такое, что на месте из кузова вытряхивали труп.
   Заключенный 3121 залез в кузов одним из первых, шаркнул ногой - дышать было тяжело, со стороны сходен давили все сильнее. Потом - со стоном гидропривода закрылся задний борт, и толпа немного отхлынула. Стало чуть посвободнее - именно чуть.
   Заключенный 3121 всегда держался за верх кузова одной рукой. Вторую оставлял прижатой к телу, согнутой в локте - на случай чего.
   Кто-то - прикоснулся к его локтю, начал едва заметно нажимать на него - никто не должен этого видеть, в отряде полно стукачей, а за раскрытие попытки побега сокращается срок вдвое, и переводят на специальное поселение до конца срока - поэтому, каждый рад стараться. Это была азбука Морзе, которой он научил Акумбу, и которая помогала общаться незаметно для других. Короткое нажатие точка, длинное - тире.
   А_Э_Р_О_Д_Р_О_М.
   Есть!
   Он едва заметно кивнул, для непосвященного - просто голова качнулась на ухабе.
   Что-то острое ткнулось в бок, прорвало грубую ткань рубахи, двинулось дальше, царапая кожу. Значит - Аджумбо все-таки достал! Ему, белому человеку - сделать это было почти нереально. Африка - охраняла его лучше любых стен, лучше колючки и контрольно-следовой полосы.
   Поворот. Еще немного - это поворот с дороги, еще километра полтора...
   Стоп. Самосвал тяжело качнулся вперед и замер. Зашипела пневматика тормозов, потом - застонала гидравлика рычагов, откидывающих задний борт.
   - Стройся! По группам - стройся!
   При выходе - заключенный номер 3121 неуклюже спотыкается, падает. Начинает подниматься - в чем ему сильно помогает пинок одного из охранников.
   - А ну, встал, свинья! Выпил, что ли?
   Кто-то хохочет
   - Простите, бвана...
   Есть.
   Группа - это более мелкая единица, чем отряд. В одном отряде по шесть - восемь групп, обычно на группы делятся сами заключенные - по признаку происхождения из одной местности и из одного племени. Заключенный номер 3121 был в группе отверженных - тех, кого по каким то причинам не захотела принять ни одна другая группа.
   Отверженным - был и Фриц Акумба. Он был мулатом - мать негритянка, амхарийка, отец - немец. Быть полукровкой в Африке - это все равно, что ад, тебя ненавидят все и ни одно племя тебя не примет, особенно те, чья кровь течет в тебе - кровь нельзя смешивать. А еще хуже - когда ты полукровка с белой кровью. Сюда он попал за грабежи вилл, доказали восемь, но обнес он куда больше. Преступление было достаточно серьезным для каторги - но его всего лишь отправили в трудовой лагерь. Видимо потому, что в нем наполовину была немецкая кровь - а немцы тоже блюдут чистоту крови.
   - Последний отряд! Взяли ломы! Живей, живей, ленивые свиньи!
   Они расширяют поле, пригодное под посевы. Здесь есть небольшая станция, тут живет всего несколько десятков семей, они занимаются сельским хозяйством и мелким ремесленничеством. Вокруг - много земли, но не вся она пригодна для сельского хозяйства. Местная почва предельно скверная - она твердая как камень и в ней немало камней. Камни порой такие, что ломается даже ковшовый экскаватор, не говоря уж о роторном, который копает оросительные канавы. Вот эти камни - они и выворачивают, рыхлят спекшуюся под солнцем почву. Потом - здесь будет поле. Скорее всего - даже не поле, посадят виноградники. Или еще какие-то плодоносные кустарники.
   Черт его знает, зачем они решили тут вести сельское хозяйство - немцы все время либо сами что-то делают, либо других заставляют. Заключенный 3121 за время заключения научился уважать немцев - нация работяг.
   Но дело было не в этом.
   Дело в том, что в поселении был аэродром. Он сам видел, как взлетает небольшой, на несколько пассажирских мест или полтонны груза самолет, уходя в ослепительно-синее небо. Конечно, он знал этот самолет - Цессна, гражданская модель, североамериканский, наверное, собранный в Германии - но не в этом дело. Дело в том, что он умел пилотировать этот самолет... как и любой самолет в мире, что маленький, что большой. Это и был его шанс - маленький, белый шанс не сдохнуть в этом аду.
   Если он все сделает правильно...
  
   - А ну! Нава-а-а-а-лись!
   Грубая ременная петля едва не выворачивает плечо, в глазах темнеет от натуги, от жары, от усталости. Этот камень - особенно велик, они полдня подкапывались под него, чтобы выворотить из земли. Потом - одни взялись за ломы, чтобы выковыривать его, другие - за ременные вожжи, чтобы выкатывать из земли.
   Находясь здесь, заключенный 3121 многое переосмыслил. Негры уже не казались ему тупыми черными скотами, способными лишь на тяжелую работу. Они жили какой-то одной семьей, пусть такой, в которой ему не было доступа - но жили. Они были трудолюбивы и работали так, как не работал ни один итальянец - под жарой, под палящим солнцем, без единой минуты на сиесту. Наконец, среди негров, не столько глупых столько безграмотных - попадались по-настоящему умные люди.
   - Нава-а-ались!
   Он рванул изо всех сил, по крику - и вдруг земля ударила его с силой груженого самосвала, он с размаху грохнулся о вытоптанную землю, да так, что искры полетели из глаз.
   - Стоп! Стоп!
   Ободранное о землю и мелкие камни лицо жгло как крапивой, сочащийся пот смешивался с кровью из содранной кожи. Негры, оставив работу, собирались вокруг.
   - Ах ты, сукин сын!
   Акумба был моложе и здоровее - он занимался немецким боксом, кампфрингом* и у него была неплохая реакция - он успел отскочить в сторону и отбросить нападающего ударом ноги. Негры загудели, выстраиваясь в полукруг - бесплатное зрелище.
   - Сам ублюдок!
   Заключенный 3121 толчком оттолкнулся от земли, принял низкую, устойчивую стойку, характерную для японских единоборств. Акумба моментально встал в стойку, типичную для кампфринга - одна рука прикрывает туловище, вторая ударная, ноги на час и на семь часов. В отличие от 3121 - он не переносил центр тяжести вниз.
   Заключенный 3121 попытался нанести высокий удар ногой в голову - но Акумба без труда отразил его и вывел заключенного из равновесия, после чего он грохнулся на землю. Негры взвыли - приятно видеть, как негр колотит белого - пусть негр только наполовину черный, а белый - можно сказать, что только наполовину белый. Чертовски приятно.
   - А ну прекратить! Свиньи! Встать на работу! Пошел!
   Это были охранники - двое, но их вел Фриз. Фриз - с таким охранником не нужно было никакого другого. С ним не справились бы и трое лучших бойцов-негров, даже если бы он был и без дубинки. Но дубинка была - и она хлестко впечаталась в спину сначала одному негру, затем другому. Охранники, находящиеся рядом - не отставали, щедро раздавая пинки, толчки и удары дубинкой.
   - Пошли! Работать, свиньи!
   Никто так и не понял, что произошло - пока все не закончилось, жестоко и кроваво. Ни у одного из троих охранников не было огнестрельного оружия - дубинок и бычьей силы Фриза было более чем достаточно. Но у входа в рабочую зону, огороженную быстровозводимым заграждением из колючей проволоки - стоял открытый внедорожник Мерседес, а в нем - была установлена турель со старой, спаренной зенитной установкой. Два пулемета MG-42 со скорострельностью в тысяча двести выстрелов каждый - этого было совершенно недостаточно для борьбы с самолетом и даже с вертолетом - но вот для поддержания покорности нескольких сотен темнокожих заключенных было более чем достаточно. Одна такая машина в одном углу рабочей зоны и еще одна в другом - и этого более чем достаточно. Если будет мятеж - то эти зенитные установки превратят все восемь с лишним сотен заключенных в фарш.
   Фриз как раз пробился на место боя - но сделать ничего не успел. Лежащий на земле заключенный номер 3121, относительно которого начальник лагеря дал ему специальные инструкции - вдруг извернулся - и подпрыгнул вверх, прямо с земли - не поднялся - а именно подпрыгнул, как подпрыгивает детский резиновый мячик от удара об пол. Левой рукой - заключенный кинул горсть пыли и мелких камней в глаза другому охраннику - а правой, вооруженной неизвестно откуда взявшимся шилом сделал выпад в сторону головы Фриза. Фриз сначала ничего не понял - ему показалось, что солнце светит в глаза и светит все сильнее и сильнее. Он поднес руку к глазам, чтобы защититься от ставшего нестерпимым света - а потом вдруг начал падать, как падает двухсотлетний, подрубленный под самый корень дуб - падать медленно, величественно и неотвратимо.
   Акумба - тоже даром времени не терял. Молниеносным, похожим на бросок змеи движением - он накинул на шею третьему охраннику самодельную ременную петлю - и резко рванул, одновременно сгибаясь и приседая. Этому - научил его заключенный номер 3121 - один из приемов, применяемых для бесшумного снятия часовых. Прием сработал как надо - Акумба был сильным и быстрым, а рывок - походил на рывок петли при повешении. Охранник обмяк и повалился на спину Акумбе.
   Тем временем - заключенный 3121 ударом в горло добил третьего охранника.
   Пулеметчик в стоявшей метрах в пятидесяти машине целился из своего оружия туда, куда нужно, в стоявших кругом негров. Сама машина - стояла не у выхода, а за колючей проволокой, до места драки было двадцать метров, и преодолеть их, и мотки колючей проволоки, не попав под огонь пулеметов - было невозможно. Германцы, казалось, предусмотрели все - но они не предусмотрели нахождения в обычном трудовом лагере заключенного 3121, бойца Дечима МАС, десятой катерной флотилии итальянского флота. Прежде чем пулеметчик сориентировался - он не видел, что все трое охранников убиты и не подозревал, что смотрит на зарождающийся мятеж. И прежде чем он успел что-то сообразить - из черной, потной толпы в двадцати метрах от машины вылетело пущенное умелой рукой лезвие. Это было скорее не лезвие - а выпрямленное и аккуратно заточенное толстое шило без ручки, даже не обмотанное тряпьем, как это обычно здесь делалось. Это лезвие преодолело в полете двадлцать один метр и ткнулось именно туда, куда и должно было ткнуться - в глаз. Взревев от боли, пулеметчик попытался выдернуть лезвие из глаза, но силы оставили его и он осел на сидении.
   Из месива черных тел вырвались двое, они бежали как на олимпийских дистанциях, выкладываясь изо всех сил. Пулеметчик со второй машины открыл огонь, свинцовая струя хлестнула по неграм - заключенным, они бросились в стороны, кто-то упал на землю, кто -то попытался спрятаться, хотя бы в ямах от вывороченных из земли камней. И этот пулеметчик сплоховал - он сам, заключенные, пытающиеся совершить побег и вторая машина были на одной линии и он не мог открыть огонь, опасаясь задеть своих же. Это - было ошибкой.
   Как его и учили - Акумба кинул свою рабочую куртку на мотки проволоки первым, и тут же - это сделал заключенный 3121, куртки образовали своего рода мост. Заключенный 3121 кувыркнулся через него с места, как заправский гимнаст, оказавшись на свободе, Акумба оказался менее проворным. Но это было неважно - заключенный 3121 добежал до пулеметной установки, отпихнул умирающего немца - и шквальный огонь обрушился сначала на вторую вооруженную машину, затем - на выбегающих из временно поставленного в сотне метров отсюда помещения охранников из бодрствующей смены...
  
   Внедорожник бодро прыгал на неровностях, поднимая пыль, Акумба сидел за рулем и что-то орал во весь голос, заключенный 3121 был за пулеметом. Это была свобода.
   Немецкое поселение встретило их огнем редкими, почти невидимыми в середине солнечного дня вспышками и свистом пуль. Немцев не так просто было взять - каждое поселение создавало свой отряд Ландштурма, каждый взрослый мужчина знал свое место в строю и имел оружие. Даже несколько стен разбежавшихся заключенных - вряд ли возьмут это поселение штурмом.
   Заключенный 3121 ударил по вспышкам из пулемета, отсекая очередь за очередью и подавляя огневые точки - он учился вести огонь с движущегося катера, а это куда труднее. Акимбо повернул машину вправо...
   - Правь к ангару! - заорал заключенный 3121, отстреливаясь...
   Ангар был большим и старым, примерно такие укрывали самые первые самолеты во время Мировой войны. Он был каркасным - но сверху каркас покрывался не алюминием - а брезентом, пропитанным какой-то дрянью от гниения. Покрытие было старым, во многих местах истрепалось...
   Дав последнюю очередь, капитан выскочил из кресла пулеметчика, буквально вломился в ангар. Его взгляду предстала Цессна-208 немолодая - но видно, что в рабочем состоянии и ухоженная. Видимо - списанная санитарная, таких подержанными сюда продается полно. Многие семьи предпочитают иметь самолет - аэродромов много, а на дорогах неспокойно.
   Он подбежал к створка ангара, распахнул их. Акумба прятался за машиной...
   - Удерживай их! Там винтовка есть!
   Вместо ответа - одиночными заколотил Маузер.
   Так ... рядом с пилотским креслом на сиденье лежит ламинированный планшет, там порядок действий при запуске - но он ему не нужен, он все помнит так, как будто вчера выпустился из школы, тем более, что все гражданские малых самолеты похожи один на другой. Уровень топлива... полный бак, просто великолепно, видимо на всякий случай. Включить авионику... вон там выключатель, ожили приборы... красных лампочек нет. Закрылки вниз - вверх, работают, смесь на "богатую"...
   Пуля пробила ангар, звякнула куда-то по самолету. Это плохо. Еще одна...
   Ключ на первую позицию, стартер! Двигатель схватился почти сразу. Видно плохо, самолет одномоторный, винт перед глазами - но ничего, вырулим. Главное - свобода! Свобода!!!
   Самолет покатился вперед, медленно и неуверенно...
   - Садись!
   Акумба бросился к самолету - молодец, винтовку не бросил.
   Заключенный 3121 вырулил на импровизированную взлетку, представляющую собой просто очищенный участок земли, двинул рычаг, управляющий оборотами вперед. По уму - надо было бы подождать, пока мотор не наберет обороты - но это значило застыть в начале взлетной полосы и быть изрешеченным пулями. Нет, ну нахрен...
   Магнето. Обороты тысяча пятьсот... Тысяча семьсот... Самолет разгоняется, подпрыгивая на неровностях, свистят пули. Штурвал на себя... нет, рано, не хватает подъемной силы. Самолет уже ощутимо трясет, впереди может быть что угодно, в том числе и валун, о который их просто размажет. Взлет неустойчивый, мотает то в одну сторону, то в другую - но земля твердая как камень, это не аэропорт... Обороты на максимум, штурвал на себя...
   Взлетели...
  
   Примерно через полчаса - известие о массовом побеге заключенных из трудового лагеря достигло города Мекеле, где не было ни одного немца во власти - только местные управленцы. Поэтому - до Аддис-Абебы информация дошла только через два часа, а до авианосца "Померания" - через два с половиной.
   Большинство заключенных не разбежались - тупо сидели и ждали, пока прибудут германцы. Им то зачем - трудовой лагерь на каторгу менять? Да и кормят тут... а то что работать заставляют - так человек на то и создан, чтобы работать. Негры - они не такие плохие работники, если белые контролируют, чтобы они работали, а не сидели, сложа руки.
   Самолет ДРЛО с Померании - перекрыл угнанной Цессне ход в сторону Европы. Начался комплекс поисковых и противопобеговых мероприятий, данные о самолете и бежавших были переданы в Люфтваффе. Люфтваффе держали над страной немало разведывательных аппаратов, пилотируемых и беспилотных, и рано или поздно - они должны были найти самолет. Но два потерянных в самом начале часа сыграли роковую роль - откуда начинать поиски - никто не имел ни малейшего представления.
  
   * Ближе всего к кампфрингу - кикбоксинг, это английский бокс, но с возможностью нанесения ударов ногами. У немцев были средневековые боевые техники - но кампфринг в современно понимании родился в двадцатом веке, немцы усиленно его развивали и как боевое искусство и как средство для воспитания молодежи.
  
   Вечер 22 апреля 2005 года
   Абиссиния, три километра от Аддис-Абебы.
  
   Два человека, одетые в рваные лохмотья - шли по малолюдной дороге, которая вела в сторону Аддис-Абебы со стороны гор. Оба были примерно одинакового роста, одинакового телосложения, только кожа одного из них была бронзовой, а другого - антрацитно-черной. Тем не менее - они чем-то даже были похожи, возможно, чертами лица, возможно походкой. И тем, что впервые за долгое время - они были свободны...
   - Как тебя звать, белый? - спросил Акумбу, который нес на плече автоматическую винтовку, завернутую в мешок - мы никогда не знали твоего имени. Не знали, как ты попал в лагерь, в котором должны быть лишь черные.
   - Я не помню свое имя. Можешь придумать любое.
   На самом деле Паломник, он же заключенный 3121 - притворялся, он прекрасно все помнил. Он родился в Могадишо сорок два года назад... тогда этот город был перекрестком миров, крупнейшим портом региона. Его отец был капитаном дальнего плавания, моряком, мать была сицилийкой из переселенцев. Войны тогда не было, никто даже не думал о войне. Их семья была достаточно богатой, чтобы держать прислугу, их домоправитель был из амхари и он часто брал маленького хозяина на рынок. Он уже - проявлял интерес к чужим языкам, к чужой культуре, учился торговаться на рыбном рынке. Они играли пацанскими ватагами в зеленых дворах Могадишо, и кто-то из них был белым, а кто-то черным - но никому и в голову это не приходило, каждый из них был просто человеком. То, что сейчас говорят про угнетение и колонизацию - говорят про сороковые пятидесятые годы... последнее поколение уже не знало такого. Кому же надо было - стравить белых и черных в братоубийственной бойне?
   Хотя теперь он знал - кому.
   Неспешно попирая ногами красноватую глину амхарийских предгорий, они вышли к поселению, довольно большому - здесь жили в основном малоимущие, кто работал в Аддис-Абебе на черных работах. Паломник улыбнулся - оно почти не изменилось с тех пор, как он последний раз был здесь. В Африке вообще все меняется очень медленно... за исключением тех случаев, когда все меняется стремительно и с кровью...
   - Остановимся на ночлег?
   - Да, думаю, стоит... - сказал Паломник - а завтра продолжим свой путь.
  
   Он прекрасно помнил, где заложил свой тайник. Сто шагов от большого валуна в ту сторону, откуда восходит солнце. Он взял с самолета, который они посадили и замаскировали малую саперную лопатку, выскользнул в ночь. На западе - взлетали и садились самолеты с международного аэропорта, шум их турбин доносился сюда слабыми отголосками, напоминая о том, что есть и другая жизнь, быстрая и современная - кроме неспешной этой. Африка была тем местом, где девятнадцатый век - встречается с двадцать первым.
   Он отсчитал сто шагов по неровной поверхности холма, вонзил лопату в землю. Копалось тяжело, земля была слежавшейся - местные племена, выходцы из скотоводов не держали больших посадок, разве что маленький огород у дома. Через несколько минут лопата глухо стукнула о камень. Есть. Он специально положил камень, чтобы у любопытствующих не возникало желание копать дальше.
   - У-ир дугн* - бросил Паломник в темноту, разогнувшись
   Послышались шаги
   - Как ты узнал, что я здесь, мнгани?
   - Никак. Ты думаешь, что ты ходишь как леопард, но на самом деле ты ходишь, как слон. Иди и помоги мне. Камень тяжелый.
   Все было на месте. Снайперская винтовка, короткоствольный пистолет-пулемет, пистолет - один из трофейных. Патроны, пузатый, увесистый снаряд, переделанный под фугас. Паломник заложил этот схрон восемь лет назад - и он дождался его...
   Прекрасно видя в темноте - он свернул колпачок со ствола Маузера, начал наворачивать глушитель. После того, как оружие несколько лет пролежало в земле - его надо было опробовать хотя бы несколькими выстрелами.
   - Ты интересный человек, белый. Ты очень интересный человек...
  
   * Помоги мне (амхари)
  
   Раннее утро 26 апреля 2005 года
   Территория Сомали
  
   Перестук выстрелов они услышали задолго до того, как вышли к деревне, задолго до того, как они поняли, что перед ними деревня. Местность была холмистая, на востоке оранжевым заревом уже вставал рассвет - и им надо было выбрать, где они залягут на сегодняшний день и, желательно - где они пополнят запасы воды. Но они прошли границу, очень хорошо охраняемую границу - и теперь все должно было быть намного проще.
   - Слышишь, мнгани*... - Акумба снял винтовку с плеча
   Паломник давно это слышал - редкий, неритмичный перестук автоматных и винтовочных выстрелов. Он хотел обойти это место от греха подальше - но в то же время хотел вмешаться: им нужны были деньги, транспорт. Все это можно раздобыть в месте, где идет бой: когда воюют двое, в выигрыше часто оказывается кто-то третий.
   Паломник осмотрелся, ища место для наблюдения. Снял с предохранителя свой автомат...
   - Иди за мной. И тихо...
  
   Место для наблюдения они нашли на самой вершине холма. Когда то здесь была вода, и воды было столько, что даже холм порос частым, колючим кустарником, а на самой его вершине, кто-то, возможно местные поселенцы посадили дерево. Теперь - воды не было, дерево засохло, на его буром, крепком теле не было больше ни единого лепестка, и оно стояло, безжизненно протягивая к небу голые ветви в бесполезной мольбе о дожде...
   - Жди здесь. Не высовывайся. Подашь мне винтовку. Смотри, не урони.
   Тюрьма высушила его - но он был почти таким же сильным и проворным, как раньше, долгие годы физического труда в отсутствие излишеств сделали тело Паломника как будто выточенным из камня. В два маха, легко подтянувшись на ветке, он забросил ноги наверх, зацепился, изогнулся - и через несколько секунд был уже на подходящей позиции. Толстый ствол, в котором, наверное, в самой его сердцевине еще теплилась жизнь, защищал его от пуль, наверное, даже крупнокалиберного пулемета, отходящие от ствола ветви давали опору рукам и стволу. Распластавшись по ветке как леопард - он спустил вниз веревку и Акумба подал ему наверх винтовку. Аккуратно сняв колпачки с прицела, он удобно уложил винтовку в развилку ветвей и глянул в прицел...
   Селение было большое - и явно, построенное поселенцами. По крайней мере - его часть, та что ближе к дороге - дома там были из камня, не поленились с гор привезти. Количество домов было под сотню, из них - не меньше двадцати горели, даже догорали - и дым от них черными столбами поднимался в светлеющее с каждой минутой небо. Прицел был шестикратным, пятидесятых годов выпуска - он выдвинул бленду, чтобы не слепило, и не отсвечивало...
   Сначала он увидел одну машину, потом еще несколько - у мечети, из которой что-то выносили. На двух машинах были пулеметы, на одной - даже крупнокалиберный, она стояла у самого въезда в селение, перегораживая выезд и около пулемета... аж спаренного, вон как - был пулеметчик. Черный...
   Паломник перевел прицел дальше.
   Трое, на всех какое-то подобие военной формы, а на одном - даже подобие погон - какие-то яркие эполеты. У всех автоматы. Поставив к стенке несколько мужчин... да каких там мужчин... подростков, они заставляют их прыгать и танцевать какой-то танец. В качестве стимула - стреляя им под ноги.
   Автоматчики были черные.
   Паломник перевел прицел еще дальше, по пути заметив лежащие на дороге трупы.
   Еще один... "воин" - на этот раз в бурой камуфляжной куртке, но без штанов. Кого-то трахает, прямо на дороге, на земле...
   И этот - черный, судя по цвету ритмично двигающейся задницы...
   Паломник перевел прицел еще дальше.
   Еще двое, один с автоматом, другой поливает из двадцатилитровой канистры стащенных в кучу людей, видимо раненых. Понятное дело, что не водой.
   И эти - черные.
   Паломник прицелился, чтобы видеть площадь.
   Двое, у одного на ремне через плечо - ротный пулемет с мешком для ленты. Караулят согнанных в углу площади женщин и детей. Еще двое - выхватывают из людского месива то женщину, то ребенка, связывают и швыряют в кузов тентованного Фиата шестьсот восьмидесятой модели, колониального. Судя по цвету - желто-бурый, пятнистый - машина армейского, бывшего контингента колониальных войск в Сомали.
   Еще один - следит за порядком, в руке у него хлыст шамбок и он лениво щелкает им - вытягивая то одного, то другого. Четвертый, тоже без штанов - кого-то трахает, прижав к стене мечети.
   Прямо посреди площади - несколько трупов, валяющихся так, как будто их на бегу настиг пулеметный огонь. Наверное, так оно и было...
   Понятное дело - мужчин убили, женщин и детей - собираются вывезти и продать в рабство. И все работорговцы - черные...
   Великолепно просто...
   Паломник увидел и два места, где все еще оказывалось сопротивление - это были поселенческие дома, крепкие, специально построенные в расчете на возможную осаду. Их обстреливали - но лениво, только чтобы удерживать обороняющихся в домах и не дать вырваться. Паломник видел в прицел спины, обтянутые бурыми камуфляжными куртками, загривки... все черные...
   Наскоро прихватив винтовку веревкой к ветке - чтобы не свалилась - Паломник соскочил вниз.
   - Этническая чистка в полный рост - сообщил он Акумбе человек сорок, две машины с пулеметами. На одной - крупнокалиберная спарка, минометов не видно. Обойдем?
   Акумба отрицательно покачал головой
   - Это мой народ.
   - Это не твой народ... - сказал Паломник - ты амхари.
   - Это мой народ. Я африканец. Ты - можешь идти, белый.
   - Тебя убьют. Там сорок человек.
   - Тогда я погибну как мужчина и воин...
   Акумба встал с места - он спокойно сидел до этого, поджав под себя ноги - собираясь идти к селу.
   - Акумба...
   Акумба обернулся. Паломник бросил ему пистолет-пулемет, на нем был глушитель.
   - Заходи слева. Я уберу пулеметчика на спарке. Будь осторожен. Не лезь на рожон, дай работать мне.
   - Зачем тебе это, белый?
   Паломник провел рукой по лицу
   - Видишь, какого цвета стала моя кожа? Теперь я тоже... африканец.
   Акумба хлопнул в ладоши - так африканцы выражали уважение мужеству другого человека - и пошел вниз, пригибаясь, чтобы его не было видно за пересохшим кустарником.
   Паломник залез на дерево, приложился к винтовке. Мысленно прорепетировал, что он будет делать, кого уберет и как.
   Выбрал крайний дом, прицелился по элементу его украшения - вдавленным в глину разноцветным бусинам, которые образовывали круг - как раз мишень. Винтовка кашлянула, глушитель поглотил звук. Несмотря на то, что винтовка пролежала восемь лет в земле - работала она превосходно. Умеют немцы делать оружие...
   Ага, правее...
   Он добавил два патрона в магазин, подкорректировал прицел и выстрелил еще раз. Вот... так, на сей раз точно в центр. И это - с пятисот метров...
   Время платить по счетам...
   Он прицелился в пулеметчика у спарки, стоящего к нему спиной. Спустил курок - на обтянутой пятнистой тканью спине пулеметчика появилась дырка, сама ткань стала стремительно набухать темным. Он передернул затвор - на это у него ушла секунда, не больше. Снова прицелился - но пулеметчика уже не было видно, дырчатые кожухи стволов спаренного пулемета безжизненно смотрели в небо...
   Есть.
   Вторым - он застрелил того, кто трахал женщину на земле. Он был один и на него не особо обращали внимания - такие цели нужно выбивать в первую очередь. Пуля попала ему в бок, он дернулся в последний раз и застыл.
   Have a good fuck.
   Затем он убил двоих, которые стояли у разожженного костра и смотрели, как горят люди, которых они облили бензином и подожгли. Первый - упал как колода вперед, в костер, второй только успел тупо оглянуться. Пуля сразила и его...
   Затем он перенес огонь на тех, кто осаждал последние два оплота защитников деревни. Там грохотали выстрелы, и все внимание осаждавших было приковано к узким окнам первых этажей все еще обороняющихся домов. Он начал выбивать их, спокойно и методично, рассчитывая на то, что вышедшие из своих домов защитники деревни - нападут на нападавших, создадут панику и завяжут бой - а в этом бою он спокойно доберет, кого сможет. И уж точно - в бою никому не будет дела до снайпера - одиночки на холме над деревней...
   Потом - он услышал раскатистый грохот крупнокалиберного пулемета и мысленно выругался последними словами. Акумба - все-таки добрался до пулемета и решил принять бой - один против всех.
   Самое плохое - что у него оставался только один патрон, а потом винтовку надо было перезаряжать. Этим патроном он прибил еще одного солдата - а потом лихорадочно принялся заталкивать в горловину патроны, один за одним. Старый Маузер был всем хорош - вот только магазин у него был несъемный, даром что на десять патронов, а не на пять как большинстве винтовок того времени. На обычной пехотной винтовке он снаряжался обоймой - а тут патроны приходилось заталкивать по одному.
   Снарядив восемь патронов - он достал первый в ствол, закрыл затвор, прицелился. Боевиков оказалось еще больше, чем он думал, они выскакивали из домов - многие полуголые, даже голые, но с оружием. Крупнокалиберный, достающий на два километра пулемет делал их число меньше и меньше...
   Он увидел, как выруливает ФИАТ с пулеметом - и красиво, с одного выстрела снял стрелка. Водитель даже не понял, что произошло - он вырулил прямиком под огонь, но стрелка не было, стрелок был мертв - а через пару секунд погиб и он в пробитой пулями кабине...
   Он стал искать цели. Застрелил еще автоматчика - потом ему посчастливилось застрелить пулеметчика, грамотно расположившегося в канаве. Потом - он услышал хлопок и едва слышное шипение, зашарил прицелом, отыскивая цель - но уже опоздал. Все, что он увидел - это кузов перекрывающего дорогу ФИАТа, вспышку и дым гранатометного разрыва. Все, что он смог сделать в ответ - это отыскать и с двух выстрелов снять гранатометчика.
   Акумба, Акумба...
   Он снова дозарядил винтовку - если делать это после каждых трех - четырех выстрелов, она дозаряжается быстрее. Услышал звуки стрельбы, перестрелки. Развернул винтовку - те, кто еще оставался в живых вели перестрелку с несколькими мужчинами, на головах у которых были черные повязки. Так все и получилось - последние защитники селения вели бой с уцелевшими бандитами...
   Паломник нащупал перекрестьем прицела автоматчика у машин, прицелился...
  
   Вблизи - деревня представляла собой намного более страшное зрелище, чем с пятисот метров в перекрестье прицела.
   Пули в стенах и брызги крови, возле многих - лежат трупы, в основном - подростки, мужчин мало. Разорванные пулями крупнокалиберного пулемета тела боевиков - около одного из них Паломник подобрал автомат - штатная, семидесятая Беретта, довольно ухоженная. Не похоже на оружие бандитов. Много и женских трупов, из домов - тащит запахом крови, гудят, вьются над трупами мухи. По улице - идет, словно слепая, голая, черная женщина, неся в руках труп маленького ребенка...
   Паломник почувствовал, что кто-то есть сзади, резко обернулся. Но это был всего лишь ребенок, лет семи, мальчик - он протягивал большую кружку, наполненную водой.
   - Сахииб** - сказал он, смотря на Паломника блестящими черными глазами
   - Сахииб... - согласился Паломник и взял кружку с водой.
  
   Сначала к нему опасались подходить. Пусть он помог им - но он был снайпером, а снайперов здесь боялись как огня. Потом - трое мужчин подошли к нему, у каждого из них было оружие. Ни одному из них не было и тридцати.
   - Приветствую тебя, мужчина и воин от лица моего народа - сказал один из них, с черной косынкой на голове
   - Приветствую тебя как воина и вождя своего народа - ответил Паломник
   - Увы... вождь моего народа и мой дед при смерти, и его судьба - в руках одного лишь Аллаха. Скажи, зачем ты помог нам, белый? Разве ты один из нас?
   - Я африканец. Я один из вас.
   - Если так... Аллах послал тебя на нашем пути.
   - Я возьму автомат и пулемет. На дорогу. И одну из машин. Все остальное - ваше.
   Негр с рукой, перетянутой жгутом, сделанным из головной повязки, кивнул.
   - Ты можешь взять все, что тебе нужно, мадах***. Когда ты убивал врагов - мы всего лишь спасали свои презренные жизни.
   Негр заметил, что один из убитых в камуфляже подает признаки жизни, здоровой правой рукой прицелился в него из пистолета. Пистолет громко выстрелил.
   - Почему они пришли сюда? Это бандиты?
   Негр захохотал - так что Паломник вздрогнул. У них это было - они могли засмеяться в самых, по мнению европейца, неподходящих обстоятельствах.
   - Ты вероятно долго не был в нашей стране, белый.
   - Меня не было несколько лет.
   - Тогда ты многое пропустил, белый. Это военные.
   Паломник не поверил
   - Как военные? А кто тогда генерал-губернатор?
   - Генерал-губернатора здесь больше нет, белый.
   - Как нет? Здесь что - больше нет итальянцев?
   - Почему ж нет, белый. Итальянцы есть, хоть до них и не добраться. У нас теперь есть первый пожизненный президент Сомали, фельдмаршал, кавалер ордена Золотой звезды, кавалер ордена Серебряной звезды Мохаммед Фарах Айдид. А эти люди, которых ты убил - его армия, так что тебе не стоит тут задерживаться.
   Паломник не поверил своим ушам.
   - Как же он...
   - Были выборы.
   - И вы выбрали его?
   Негр посмотрел на Паломника как на ребенка, болтающего глупости.
   - Я его не выбирал, белый. И никто из тех, кого я знаю, не выбирал его. Мы вообще - никого не выбирали. Фельдмаршал знает об этом, и посылает своих людей убивать тех, кто может свидетельствовать против него. Ты храбр как лев - но в то же время ты глуп как ребенок. Если кому-то нужно стать пожизненным президентом - он им станет.
   К негру - подбежал пацаненок, возможно, тот же самый, что протянул ему кружку с водой. Начал торопливо что-то говорить.
   - Мой дед еще жив, белый. Он хочет увидеть воина, который спас его людей.
  
   Вождю племени было за девяносто. Высохший как палка, в белых одеждах, заляпанных кровью - он дыхал тяжело, с хрипами и было видно, что ему осталось недолго. Его пытали - резали пангой и душили...
   - Прости нас, белый...
   Паломник покачал головой
   - У вас нет вины передо мной.
   - Нет, есть. Наши братья восстали против вас и убивали вас. Во имя Аллаха, прости - если сможешь.
   Старейшина деревни помолчал, и с болью в голосе добавил.
   - Когда были белые - такого не было...
  
   Вместо грузовика - Паломнику дали белую Тойоту-пикап. В кузове - была еще турель от крупнокалиберного пулемета, но самого пулемета там не было.
   Все пожитки он сложил в кузов, самое нужное - оставил в кабине. Мусульмане, которых он спас - похоронили его друга и дали ему высушенного мяса и несколько бурдюков с водой - на дорогу. Все это - он взял.
   - Опасайся больших дорог, белый... - сказал напоследок негр - люди, которых там схватили, пропадают без следа. Опасайся людей в той же форме, как у тех, кого ты убил. Если они узнают о смерти своих - одному Аллаху ведомо, какой смертью умрешь ты.
   - Я благодарен за мудрые советы... - сказал Паломник
   - Мы уходим отсюда. Если Аллах пожелает - мой отец выдержит дорогу. Ты может присоединиться к нам, мы идем на юг.
   - У меня есть дела. На севере...
  
   * друг (суахили, так же африкана, общеафриканский сленг)
   ** друг (сомалика)
   *** начальник (сомалика)
  
   Танжер
   Прошлое...
   Лето 2013 года
  
   Говорят, что неправильное опохмеление может привести к длительному запою. Наверное, это и в самом деле так - не проверял. И проверять не хотел.
   Вообще - давно так не закладывал. Как то так привыклось, что спиртное не решало ни одну из моих проблем - и потому я давно не употреблял его. Максимум - пару-троку шампанского и коктейлей на приеме или неофициальной вечеринке. А вот сейчас напился всерьез, до одури.
   Проснувшись утром, спросил кофе и выпил три больших кружки, одну за одной, потом долго стоял под контрастным душем, то обжигающе-горячим, то ледяным. Придя в себя, взял походный набор вещей, заказал по Интернету билет в Бейрут и отправился в аэропорт. По дороге остановился - и кое-что послал экспресс почтой на ящик до востребования, который я тоже заказал по интернету... хорошая вещь интернет. Мест почти не было, причем мест не было в высшем классе. Придется лететь эконом - хорошо, что недалеко.
   В Бейруте, красующемся новыми небоскребами и ослепительно сверкающими куполами торговых центров - их почему-то полюбили строить с зеркальными панелями, последний, в виде громадной горы, построили в Верном - я доехал из нового аэропорта до старого, на самом берегу на метропоезде, двигающемся по проложенной над дорогой линии со скоростью сто километров в час. Взял экскурсионный билет до Танжера на дирижабль... дело в том, что для экскурсионных поездок не спрашивали паспорт, просто покупай билет и лети. Здесь же, в интернет-кафе заказал два обратных билета из Танжера с открытой датой, один в Константинополь, другой в Берлин. Город был чужим, мало ли как обернется. Деньги есть, да и не так это дорого стоит.
   На этом маршруте - работал невообразимо огромные "Слоны", который если только в экономическом классе могли вместить до восьмисот человек в свою двухпалубную кабину и часть их моторов, а так все оборудование - приводились в действие за счет специальных, тканевых батарей, покрывающих сверху весь дирижабль. Здесь же, в экскурсионно-представительском варианте, он вмещал всего триста человек, к услугам которых было три палубы, в том числе специальная смотровая, для любителей острых ощущений - даже с открытой галереей. Когда пришло время - автоматический лифт доставил нас на причальную вышку, длиной в восемьдесят метров и стюарды развели нас по положенным местам. Приметой нового времени была арка, через которую были вынуждены пройти мы все. Террористы не дремали - и только дьявол знает, где они нанесут очередной свой удар.
   Кресла в дирижаблях совершенно не был похожи на самолетные - здесь все было отделано под старину. Благородное мореное дерево, кожаные кресла, столики с напитками. Дирижабль летел относительно медленно, всего девяносто километров в час на крейсерской скорости, обычно держали километров восемьдесят. Полет на нем - был похож на полет на ковре-самолете: ни шум моторов, ни тесноты, ни воздушных ям. Дирижабль был слишком большим, чтобы с ним что-то случилось - если, конечно не умыслят злое террористы.
   Здесь, конечно же, был wi-fi, я достал нетбук, подключился. Проверил сперва нужные места - там, где меня могли ожидать сообщения, потом начал просматривать новости - все то же самое, ничего необычного. Мир то ли развивается, то ли катится ко всем чертям, то ли и то и другое одновременно. Потом - зашел на страноведческий сайт, начал изучать Танжер - пока виртуально, по спутниковой карте высокой четкости.
   Танжер был городом-государством, не относящимся ни к одной нации, но находящийся под покровительством Франции. Африканской Франции, естественно. Он находился в чрезвычайно выгодном с географической точки зрения места - в Гибралтарском проливе, отделяющем Средиземное море от Атлантического океана - поэтому, сам Бог велел ему быть крупным и хорошо оснащенным морским портом. Он им и был, но не только.
   В политическом отношении Танжер представлял собой свободный город и находился под покровительством Франции, хотя французские законы здесь не действовали, и хотя он располагался на территории Испанского Марокко, неотъемлемой африканской территории Королевства Испания. У него не было собственной армии - зато здесь были расквартированы части французского Иностранного легиона численностью в две роты, полиция здесь была своя - но здесь же было представительство французской Сюрте. Которое что-то делало... но справиться с Танжером, наверное, не смог бы и весь Иностранный легион, в полном составе.
   Танжер был главным финансовым и операционным центром всей нелегальной деятельности в этом регионе мира, примерно таким же, как Гонконг или Могадишо, этаким средиземноморским Гонконгом. В России - оплотом контрабандистов и торговцев наркотиками, главным центром по отмыванию денег считался Бейрут - но операции в Бейруте и близко не шли в сравнение с тем, что творилось здесь. Его конкурентами были Касабланка, Рабат и Канарские острова, где тоже были порты и хватало всякой преступности - но это не шло ни в какое отношение с Танжером. Дело в том, что в Танжере не было нормального законодательства и не было нормальных законодательных органов, чтобы принять новые законы. Танжер управлялся мэром, который выбирался не жителями, а городским собранием из двадцати человек, каждый из которых представлял какой-то финансовый или криминальный клан. Законы не принимались, потому что невыгодно было их принимать: гражданское право здесь, например, регулировалось Гражданским кодексом Наполеона 1802 года, а суды - работали на прецедентной системе права. Хотя и опирались они в своей работе на кодексы - но трактовали их как хотели. Здесь до сих пор не существовало наказаний за многие известные в современном мире преступления - такие, например, как отмывание денег. Не было здесь и налогов - точнее, они были, но были минимальными, потому что ни армию, ни полицию содержать не приходилось, а органы власти здесь были минимальными и по численности, и по влиянию на жизнь города.
   Танжер был главным центром доставки и распределения кокаина на всю Европу и на Российскую Империю, точно так же, как героин распространялся из Гонконга и Могадишо. Кокаин считался этаким аристократическим наркотиком, менее опасным, чем героин - исключительно потому, что его надо было вдыхать, а не вкалывать в вену. До двадцатых годов он и вовсе был разрешен: бобоньерку с кокаином брали, отправляясь в высшее общество*. Кокаин производился в Южной Америке и перебрасывался сюда по воде и по воздуху, перехватывали хорошо, если пятую часть наркопотока. В самом Танжере располагались штаб-квартиры крупнейших преступных организаций европейского континента - прежде всего, французских, итальянских и сицилийских, были и русские и германцы. Они - твердо держали в своих руках розничную торговлю - конечное распространение, наиболее выгодный кусок. В аристократической и богатой Европе кокаин стоил три, пять, а то и десять цен нью-йоркской улицы, латиноамериканские кланы не раз и не два пытались прорваться на европейский рынок самостоятельно - но это никогда не заканчивалось чем либо иным, кроме большой крови. Латиноамериканцы просто не знали местных правил и не могли играть по ним: бывшие и действующие сотрудники спецслужб на твоей стороне и работающие как часы машины гестапо и русского МВД - против тебя, глобальные системы слежения и идентификации, применявшиеся ранее против террористов, но теперь работающие и против наркоторговцев, многолетние, выстраивающиеся поколениями связи. Торговец в Марселе, крупном центре наркораспространения на континенте не купит у незнакомого человека, предложи он хоть какую цену - потому что продавец может быть тайным сотрудником гестапо. Торговец в Кельне не продаст незнакомому человеку, потому что и он может быть агентом гестапо. Латиноамериканцы просто привыкли к другой игре... более открытой и бесшабашной, они пытались диктовать условия здесь и налаживать контакты - но были схвачены гестапо так быстро, что не успели даже понять, что происходит. И схватили с санкции танжерских кланов, которые просто сдали лезущих не в свое дело чужаков - до единого. Полиции тоже было в какой-то мере выгодно существование status-quo... всех наркотиков, которые идут сюда, не перехватишь, но наличие кланов, устанавливающих монопольно высокую цену, имеет многие преимущества. Высокая цена ограничивает наркоманию среди бедных... у бедняка просто не хватит денег на дозу и вовлекать его не будут, потому что не окупится - денег нет. Употреблять будут только люди с деньгами, те которые не пойдут на улицу с ножом добывать деньги на дозу. Да и то в небольшом количестве - потому что высокая цена ограничивает объем потребления. Кланы самостоятельно регулируют проблемы между собой, не допускают эксцессов, бандитских стычек и перестрелок на улицах. Они стараются выглядеть добропорядочными бюргерами или месье, создавая банки, вкладывая деньги в недвижимость, в другие легальные предприятия - и тем самым они способствуют оживлению и развитию экономики. Согласитесь: это куда лучше, чем бандитские игрища колумбийцев и мексиканцев на улицах с перестрелками средь бела дня и несовершеннолетними наемными убийцами: вот почему на мексиканцев, пытавшихся проникнуть в Европу, местный преступный мир и гестапо обрушились как тонна кирпичей с десятого этажа строящегося дома.
   Вот таким был город Танжер, стоящий во главе всего. Гнездо организованной преступности, порт и, одновременно - один из лучших курортов региона. Тебя здесь не ограбят местные подростки на улице и не обсчитает официант в таверне - потому что мелких жуликов могут вывезти в пустыню и бросить там связанными. Или вывезти в Атлантику на катере - в качестве приманки для акул. Там, где гнездовье орлов - воробьям делать нечего...
   Подали ужин - на серебряных, а не пластиковых подносах, не так как в самолете. За дижестивом мы собрались компанией: двое высокопоставленных приказчиков из Русско-Азиатского банка, товарищ управляющего из Донского, еще несколько человек из разных товариществ и обществ, трое военных, включая меня - хотя я не совсем военный, я - флотский. Разговор - конечно же о делах, о восстановлении после Второй мировой, о проникновении русского капитала в Африку и Латинскую Америку, о возможности торговли и открытия производств. Правильный капитал - всегда идет рука об руку с военной мощью, а правильное государство - всеми силами поддерживает экспансию своего капитала. Теперь, с наличием военных баз в Африке и перспективами в Латинской Америке - настала пора трогаться в путь и капиталу. Без экономического завоевания - военные победы не имеют никакого смысла...
   Так что не зря, ох не зря нас, военных и флотских пригласили в свою компанию деловые, и не зря - накрывали стол: за один этот разговор о своих нуждах и чаяниях им у себя премии немалые выпишут...
   Потом - погасили свет, и мы устроились в кроватях на верхней палубе, а кто - и в выдаваемых по потребностям гамаках, как на стародавних судах. Летим, как плывем... хорошая все так штука, дирижабль...
   В Танжер мы прибыли сразу после завтрака, утром. Дирижабль плыл над танжерским заливом, приближаясь к причальной вышке на холме Монтань. Внизу - безумие белых парусов и солнечные зайчики линз - дирижабль для многих был по-прежнему в диковинку...
   В двадцать первом веке живем, господа...
   Не выходя из аэропорта, я набрал телефонный номер из общественной кабинки. Собственно говоря: только ради этого я сюда и прилетел - ради одного телефонного звонка и возможной встречи. Генерала Тимура не найти просто так: нужны союзники. Причем - союзники с той стороны баррикад, которые имеют возможности действовать не совсем легальными методами, и которых не воспринимают, как государственных служащих. Такие союзники у меня были... возможно, были. Возможно...
   - Манхеттен-банк, добрый день...
   Конечно же, это был секретарь. Глупая кукла, которая сидит в присутствии и всем говорит именно это - добрый день. Телефон я нашел в адресной книге, а название конторы - в документах Отдела специальной документации МИД. У нас здесь есть консульство.
   - Добрый день, сударыня. Извольте пригласить месье Микеле Альвари к аппарату.
   - Не уверена, что он на месте, месье, возможно, вам будет удобнее поговорить с менеджером, он...
   - Ничуть не удобнее. Мне нужен именно месье Микеле Альвари.
   - Я посмотрю... как вас представить?
   - Никак. Напомните ему про случай в Нью Эйдж Арена. Нью-Йорк, год назад.
   - Извольте немного подождать, месье.
   Микеле этот случай должен был помнить. Тот случай, когда он схватился с тремя совершенно потерявшими страх неграми, а потом - с ними пришлось разбираться уже мне - должен был заметно повысить его самооценку и самоуважение. А для итальянцев - это очень важно, в отличие от русских им очень важно, что о них думают другие люди.
   Трубку взяли быстро.
   - Слушаю вас... - это был Микеле
   - Это я, Микеле...
   - Дон Алессандри...
   - Не называй имен. Я в аэропорту, можешь заехать? Есть дело.
   - Не вопрос, дон Алессандри. У вас все нормально?
   - Да, все в порядке. До встречи.
   Я повесил трубку первым.
  
   Работая в Нью-Йорке в такой опасной и скользкой сфере деятельности как оказание частных охранных услуг и торговля оружием - нельзя не иметь дело с сицилийской мафией, которая пустила корни в этом городе еще в конце позапрошлого века. Сицилия - жестокое место, место где смерти больше, чем земли, а умереть в постели в старости - невиданная роскошь. Долгие годы сицилийские крестьяне, спасаясь от кровной мести или просто желая лучшей жизни для себя и своих детей, на последние деньги покупали билет на пароход, и в трюме, в каюте без окон, третьим классом отправлялись через океан. На той стороне океана - их никто не ждал, они встречали чужое, равнодушно или даже враждебно относящееся к ним общество, говорящее на другом языке: наверх надо было пробиваться зубами и когтями. Но им было не привыкать - ни пробиваться, ни голодать, ни работать на работах, которые не будет делать уважающий себя абориген. Как и у себя на родине, на Сицилии - они сбивались в стаи, селились в одних и тех же домах, потому что вместе выживать было легче. Они не спускали никому оскорблений на Сицилии, поддерживали обычай кровной мести - и не видели оснований к тому, чтобы менять свои привычки здесь. Так в Новом свете появились люди, которые "отличались сдержанностью и зловещим спокойствием - эти черты отличали каждого члена организации, от князя и до последнего крестьянина - издольщика". Так говорил о мафии человек, который в тридцатых годах побывал на Сицилии и видел все своими глазами.
   Мафия не росла сама по себе - ей дали укрепиться. Вырасти из просто организаций итальянских мигрантов - в параллельную власть, располагающую гигантскими деньгами, иногда сравнимыми с государственным бюджетом. Сначала - мафия поднялась на законе Уолстеда или на сухом законе - его отменили не потому, что он был неправильный, а потому, что у государства не было сил обеспечить его выполнение, потому что Америку наводнили шайки дерзких и жестоких преступников, перемещающихся на быстрых машинах хот-род**, вооруженные армейским автоматическим оружием и вступающие в бои не только с полицией - но и с мелкими подразделениями регулярной армии. Основные сливки от сухого закона сняла именно мафия, открывшая по всей стране десятки тысяч подпольных распивочных: мафиози были организованы, жестоки, они охватывали всю страну и имели достаточно денег для того, чтобы закупать крупные оптовые партии спиртного. Потом, годах в пятидесятых - до этого мафия притихла, в основном вкладывая деньги уже в легальный бизнес и продвигая идею центров игровых развлечений - появилось новое Эльдорадо, сулившее прибыли многократно превосходившие те, которые мафия получала от торговли спиртным. Кокаин...
   Директором ФБР с 1921 по 1974 годы в САСШ был Джон Эдгар Гувер - но он возвысился еще раньше, когда возглавлял ведомство Генерального инспектора при Министерстве Юстиции США, а это было еще в десятых. Гувер стал родоначальником и архитектором всей классической системы правоохранительных органов САСШ, создателем Федерального бюро расследований и Специальной разведывательной службы, первоначально просто ответвления от ФБР. До Гувера - министерство юстиции даже не могло вести досье на подозрительных граждан, это считалось нарушением прав личности. В стране не было нормальной разведки***, не было федерального правоохранительного органа - с преступниками боролись местные шерифы и полицейские управления городов, да сыскное бюро Ната Пинкертона, которые и было настоящим прообразом ФБР. Когда Гувер умер - фактически на своем рабочем месте - в стране сложилась мощнейшая, не уступающая сыскной полиции и гестапо система внутреннего сыска, где хранилось досье на каждого американского гражданина. Именно Гувер в тридцатые и сороковые сыграл поистине выдающуюся роль в предотвращении еврейско-коммунистического мятежа в САСШ и приходе к власти троцкистов-коммунистов. В условиях тяжелейшего экономического кризиса подобный исход событий был вполне возможен, несколько миллионов американских семей голодало, забастовщики вели бои с американской армией и полицией, угрожая самому существованию государства****. Но вот мафию - Гувер не видел в упор, ФБР выпускало один меморандум за другим, где утверждала, что численность всех мафиозных группировок в стране не превышает... одной тысячи человек. Только после смерти Гувера, в семьдесят восьмом вышел шокировавший нацию меморандум, в котором численность мафиозных группировок оценивалась в полмиллиона человек, а бюджет мафии - в сто миллиардов долларов в год...
   Мафия была частично побеждена в восьмидесятые и начале девяностых, когда президентами были Фолсом и Меллон-старший. Первый удар по мафии был нанесен законом RICO - Racketeer Influenced and Corrupt Organizations Act, закон о коррумпированных и попавших под влияние рэкетиров организациях. Закон не совсем соответствующий Конституции и основополагающим принципам права, он позволял конфисковывать и сами такие организации, и их собственность без прямой связи с криминальным бизнесом.***** Второй удар, даже двойной был нанесен со стороны криминального мира - были отменены поправки о сегрегации****** и допущено резкое разрастание мафиозной активности в соседней Мексике. Это привело к быстрому, в течение всего десятилетия появлению и разрастанию до организаций национального масштаба негритянской мафии и скопища латиноамериканских мафий. На место уже остепенившихся итальянцев приходили другие преступники, они были молоды, голодны и злы.
   Итальянская мафия мимикрировала. Больше - считалось бесчестием заниматься наркотиками, мафия перешла из откровенно нелегальных сфер бизнеса в полулегальные. Городские подряды, выигрываемые по высоким ценам, вывоз мусора, службы такси, прачечные, ресторанчики. В новом веке - мафия специализировалась уже на исключительно легальных подрядах и делах, просто делаемых за счет коррупции, подкупа и разложения государственного механизма. И за счет того, что бизнес, подконтрольный итальянцам, не платил дань негритянским и латиноамериканским бандформированиям.
   Семья Альвари наследовала одной из пяти семей Нью-Йорка - Страччи, и входила в Комиссию - высшее объединение мафиозных главарей страны, где пять семей считались чем-то вроде высшего совета, определяющего мафиозную политику страны. Сама семья Страччи - развалилась под ударами ФБР и "Черных братьев" - в восемьдесят втором несколько негритянских боевиков ворвались на свадьбу и открыли автоматный огонь. Уцелевших - собрал под свое крыло капореджиме семьи, Онофрио Альвари. После того, как он взорвал бомбу в одной из негритянских церквей во время службы и совершил еще несколько жестоких расправ над негритянскими официальными и неофициальными лидерами - его стали звать дон Онофрио Альвари. Он же - унаследовал место Страччи в Комиссии, высшем совещательном органе североамериканской мафии.
   В Нью-Йорке я имел деловые отношения практически со всеми семьями, конечно - чисто деловые. Но только с доном Онофрио они переросли еще и в дружеские. Я не был членом одной из семей - для русского это было почти невозможно - но это не мешало регулярно получать мне приглашения на все семейные праздники Альвари и играть с этими людьми в карты и другие игры, в какие умел.
   Зачем я был нужен дону Онофрио? По разным причинам. Во-первых - я был опытным разведчиком и специалистом по безопасности - и это значило, что я мог достать самые современные системы противодействия прослушиванию, которые давали возможность спокойно жить и разговаривать. Североамериканцы, даже военные, так и не смогли расшифровать действие нашей системы подавления, основанной на скользящих помехах и нелинейных алгоритмах - а это значило, что бизнес дона Онофрио был хорошо защищен, и судебного преследования бояться не стоило. Для всех своих офисов дон Онофрио приобрел специальные машинки для уничтожения документов, которые их просто дематериализовали, и систему компьютерной безопасности за десяток миллионов долларов. Эта система безопасности включала в себя мощный файерволл, через который не могли пробиться лучшие специалисты ФБР, систему коммерческого шифрования, разработанную для русских банков, которую можно раскалывать до морковкина заговения и систему ключа. Как только человек уходит - он запускает процесс выключения компьютера и система отрезает от базы данных кусок, помещая его во флеш-карту - и теперь, даже если компьютер изымут, если он попадет к расшифровщикам - они ничего не смогут сделать, если у них не будет оригинального ключа и пароля. И, естественно, система электронного противодействия прослушиванию помещений. Думаю, агенты ФБР, занимающиеся прослушиванием социальных клубов в Бруклине - сказали в мой адрес немало ласковых...
   Во-вторых - дон Онофрио даже в старости был довольно любознательным человеком. И ему просто доставляло удовольствие дружить с русским дворянином, который для него был - как человек из иного мира. У дона Онофрио было четыре сына и две дочери - и они почти всегда присутствовали на семейных торжествах: по моему дон Онофрио просто хотел показать им, как должны выглядеть и действовать нормальные люди. Пусть он сам был закоренелым преступником - но своим детям он такой судьбы не хотел...
   Зачем это было нужно мне? Для влияния, для чего же еще. У меня перед Североамериканскими соединенными штатами нет никаких обязательств, я просто делаю бизнес и приобретаю нужные контакты. Контакты, которые пригодятся потом либо лично мне, либо Империи в целом, друзей, которые в жизни никогда не бывают лишними.
   К тому же - я искренне считал и продолжаю считать, что лучше всего иметь такую преступность, как семья Альвари-Страччи, чем такую, какую и мне довелось повидать. Мексиканские кланы и картели - с перестрелками на улицах, настоящими уличными боями, с обстрелами полицейских участков из пулеметов и гранатометов, с несовершеннолетними убийцами, которым нет и четырнадцати, но у которых на счету по несколько десятков трупов, с горами кокаина и золочеными пистолетами. Или Черные братья - горящие дома, растерзанные, убитые, избитые, изнасилованные люди и разломанная серверная с оборудованием за миллион долларов - которое толкнут на базаре за пару тысяч, чтобы выручить деньги на дозу. Как говорится в одной хорошей песне: "Что тебе нужно - выбирай!"
  
   Примерно через двадцать минут - я увидел пробирающуюся к зданию ВИП-терминала целую колонну. Огромный, удлиненный Майбах, который в местной тесноте города-государства был как слон в посудной лавке и следом за ним шел громадный, черный, увешанный хромированными кенгурятниками Форд Экскурсион - самый большой гражданский внедорожник в мире. Наш Егерь, даже с самым удлиненным кузовом - и то был меньше него. Такие машины в городе, где большинство ездило на европейских микролитражках - были вызовом и обществу и конкурентам. Впрочем - это был самый безобидный вызов из возможных.
   Через зеркальное, односторонней видимости окно я наблюдал за тем, как из Майбаха вышел Микеле - возможно, уже дон Микеле, потому что старший в этой семье, Пьетро - категорически отказывается иметь дело с каким бы то ни было криминалом, и публично отрекся от семьи - а для итальянцев это как нож острый. Микеле был одет так, как одеваются боссы мафии - черная рубашка и белый галстук, костюм темно-серый, почти стального цвета - а не белый, как у латиноамериканцев. Впрочем, латиносы всегда отличались дурным вкусом и еще более дурным нравом. Микеле окружала охрана, выглядящая вполне профессионально. Открыто она оружие не держала - не та масть, но вот чемоданчики я узнал. Нажал на кнопку на ручке - и у тебя в руке автомат.
   Пора идти...
   Прямо у машины - обнялись, как это было принято у итальянцев, в отличие от американцев они не соблюдают личную зону полтора метра и всегда хотят обнять старого друга, которого давно не видели. А вот целоваться по русскому обычаю не стали - у итальянцев поцелуй между мужчинами считается признаком педерастии.
   - Доброго здоровья, дон Алессандри. Как долетели?
   - Спасибо, прекрасно. Доброго здоровья и тебе, дон Микеле и твоей семье. И удачи в делах, каким бы они не были.
   - Я не дон.
   - И я тоже. Не забывай об этом.
   - Как же тогда вас называть?
   - Можешь - просто по званию. Я вице-адмирал русского флота. В отставке.
   Про себя подумал - "наверное". В САСШ - я редко упоминал свое звание, чтобы не вызвать излишнего любопытства и вопросов. Там все знали мой дворянский титул, и этого было достаточно.
   Микеле отступил в сторону
   - Прошу.
   Кто-то попытался взять у меня из рук чемоданчик - но я вежливо оставил его при себе. А то мало ли...
   В Майбахе - эту же марку машины предпочитал и я - было прохладно, темно, в отличие от жаркой улицы здесь поддерживалось строго двадцать два градуса. Кресла здесь были - как высшем классе в самолете, они даже раскладывались в некое подобие шезлонга и можно было поспать...
   - Не ожидали вас здесь увидеть, синьор ... - сказал Микеле
   - Прилетел дирижаблем
   Микеле понимающе кивнул. Все данные из аэропорта о прибывающих - моментально попадают туда, куда надо. Город полностью под контролем мафии, намного хуже, чем Лас-Вегас.
   - Как поживает уважаемый дон Онофрио?
   - Он купил ферму. И расширяет ее. Занимается скотоводством. Здесь есть хорошие места для этого.
   Микеле помолчал и добавил.
   - Мы простые люди, синьор Алессандро. Родом из крестьян, поэтому моего отца и тянет так к земле и простому крестьянскому труду.
   - Честному, заметь, труду.
   - Да, честному, синьор.
   Что касается последнего - то я в это не слишком верил. С дона Онофрио станется отправлять кокаин в Европу в замороженной говядине.
   - Я вижу, вам удалось выбраться сухими из воды, да, Микеле?
   - Да, синьор. Лучше не спрашивайте... Люди говорили, что вы выступили на стороне власти и погибли.
   - Меня не так просто убить. Хотя меня вывезли оттуда едва живого.
   Я не стал уточнять - откуда именно.
   - Вы странный человек, синьор Алессандро. Зачем вы защищали власть, ведь это - не ваша власть и не ваша земля?
   - Откуда ты знаешь?
   - Не ваша, синьор - повторил Микеле
   Может, и в самом деле - не моя. В драке самая лучшая позиция - наблюдать со стороны, как дерутся другие. Но не говорить же правду...
   - Видишь, ли, Микеле, я дворянин и офицер. В этом качестве я должен действовать во благо Родины и Престола и предпринимать все возможные действия к усилению Империи. Великобритания - наш вековечный враг, это страна, которую населяют подлые и злонамеренные люди, причинившие много зла моей стране. Поэтому я и воевал не столько за Североамериканские соединенные штаты, сколько против Великобритании, потому что враг моего врага вполне может быть моим другом. Особенно, если сам захочет подружиться. Точно так же и Российская Империя - вступила в войну не на стороне САСШ, а против Британской Империи. Мы победили ее - и теперь будем делать все, чтобы она не смогла подняться. Потому что если она поднимется - будут новые войны и новые злодеяния, понимаешь?
   - Да... - кивнул Микеле. Все-таки он тоже в душе - оставался очень простым и бесхитростным человеком. Это капореджиме, советник - должен окончить университет и быть хитрее самого Макиавелли. Дону - достаточно быть жестоким и ничего не прощать.
   - Как вас здесь приняли?
   Микеле зловеще улыбнулся
   - Наша семья, дон Алессандро, не нуждается в том, чтобы ее кто-то принимал. Мы сами приходим туда, куда считаем нужным. И мы пришли сюда не вчера, понимаете?
   Понимаю... Значит, у семьи уже были дела в Танжере, и когда в САСШ стало действительно жарко - они просто перебрались сюда.
   - Возвращаться не собираетесь?
   - Пока непонятно, что будет, лучше держаться от всего этого подальше. Да и отец - говорит, что за Африкой - будущее, двадцать первый век.
   Возможно, что так оно и есть...
   Немного отвлекаясь - а знаете, почему Микеле оказал мне такое уважение и встретил лично в аэропорту? Нет, не потому что мы с ним знакомы и как то раз набили морды трем неграм, стоя спиной к спине. А потому, что я вице-адмирал русского флота. И потому, что у нас на атлантическом побережье африканского континента строятся две крупные постоянные базы ВМФ и ведутся переговоры еще об одной. Здесь, в Танжере, да и во всех других местах, контролируемых преступными синдикатами - важно не то, что ты есть, а то, какое впечатление ты производишь на людей. Возможность безнаказанно, раз за разом совершать преступления не неся ответственности - базируется на страхе и уверенности окружающих в том, что это так и должно быть. Микеле встретил меня столь демонстративно именно потому, что в аэропорту явно были наблюдатели от других кланов. И уже вечером - они будут знать мое имя и звание. И тогда возникнет вопрос: какие отношения у семьи Альвари с русскими. Нужные люди - вспомнят, что я и в Нью-Йорке поддерживал отношения с Альвари, более чем просто деловые. И теперь - если кто-то из конкурентов захочет затронуть деловые отношения семьи Альвари - он поневоле задастся вопросом: а чем ему это может грозить. Ничем? Или семья Альвари - в какой-то мере представляет интересы русских в регионе, и, затронув Альвари, ты затрагиваешь русских? Это принципиально важный момент и для многих он может стать тем самым камнем на чаше весов. Так что - Микеле заплатил бы мне, если бы мог и осмелился предложить - чтобы я приехал к ним в Танжер.
   - Твой отец мудрый человек, Микеле. Жизненно мудрый...
   Микеле ничего не ответил. Но я знал, что похвала ему приятна.
   - Как ваш бизнес здесь? Процветает?
   - Если бы... Толкаемся локтями. Скоро ферма отца будет приносить больше дохода, чем банк. Слишком много людей на одной квадратной миле суши...
   Мигая фарами, взревывая клаксоном - крякалкой, наш небольшой конвой пробился через городские пробки, подкатил к блок-посту. На нем стояли бойцы Испанского иностранного легиона, я наблюдал с интересом...
   Все было проще, чем я думал. Мигнув фарами, Майбах вырвался из общей очереди на обочину, покатился, вздымая в воздух столбы пыли, Форд не отставал. Никто и не подумал нас остановить для проверки, испанский легионер просто поднял перед нами шлагбаум и мы прокатились дальше - без очереди...
   - Зачем только шлагбаум поставили... - сказал Микеле - десять тысяч песет в месяц...
   - Это много? - поинтересовался я, потому что не знал курса песеты
   - Достаточно... На машину хватит...
   И в самом деле много...
   За Танжером - было уже испанское Марокко. Какая-то серая, выжженная солнцем земля чередовалась с зелеными рощами и серо-бетонными прямыми, как стрела полосами акведуков. Дорога была хорошей, бетонной, со стальными отбойниками. Мы пролетали мимо деревенек и маленьких городков - архитектура типично ближневосточная, с плоскими, а не островерхими крышами без чердаков, сами здания - одно не похоже на другое, лепятся чаще всего к склонам холмов. Тут же - безумие зелени, работают системы орошения. Марокканские фрукты ценятся во всем цивилизованном мире, производят тут и неплохое, напоенное африканским солнцем вино.
   Потом - мы прошли еще один блокпост и теперь перед нами - было уже Французское Марокко, которое ничем не отличалось от испанского, только тут было еще жарче. Орошение тут было почти что сплошное, куда ни глянь - серые трубы, наполовину закопанные в землю...
   Потом - мы свернули с дороги и проехав примерно с километр - подкатили к воротам. Тут уже стояли не легионеры - а явно что бандиты на североамериканском, новеньком Шевроле Тахо неуместного здесь черного цвета. Машина откатилась в сторону, пропуская нас - и я увидел коров.
   Это были африканские коровы, не совсем такие как наши. Круторогие, цвета глины, больше чем наши - они стояли под солнцем подобно скульптурам и щипали траву, которая выживала под солнцем только благодаря орошению...
   - Твой отец держит скот на воле?
   - Да, как это делал его дед. Зато мы продаем их мясо втридорога как мясо свободных животных, оно хорошо идет*******...
   - Разумно...
  
   Дона Онофрио мы нашли на дворе. Он был одет в старую рабочую одежду синего цвета, большую, соломенную шляпу, он давал задание стоящим перед ним черным пастухам на чистейшем сицилийском диалекте итальянского и те слушали его с большим почтением. И кажется, даже понимали его...
   Закончив давать указания и отправив пастухов властным жестом руки, дон Онофрио повернулся к нам. Его загорелое лицо было счастливым... возможно, на склоне лет человек все-таки понял, как приятно заниматься честным трудом.
   - Алессандро! Микеле! За стол, за стол...
   В тени большой веранды - стоял стол, за который мы и сели - у веранды не было пола и ножки стола и стульев, на которых мы сидели, стояли прямо на земле. Какая-то девчонка из местных, чистенько одетая и очень даже недурно выглядящая - принесла нам лимонад. Лимонад здесь - это не то, что обычно пьют из купленной бутылки - а напиток с настоящей водой из колодца, с настоящим соком только что выжатого местного лимона и с настоящим льдом из ледника. Приносившая напиток девушка лукаво подмигнула мне и улыбнулась...
   Микеле толкнул меня локтем
   - Мы зовем ее heartbreaker, разбивательница сердец. Отец, конечно же, хочет подобрать нам невест с Сицилии...
   - Микеле! - провозгласил дон - веди себя как подобает.
   Микеле замолчал
   - Что вы скажете о нашей ферме, синьор? - спросил дон Онофрио, потягивая напиток
   - Скажу, что нет ничего лучше, чем работать на земле, дон Онофрио.
   Дон Онофрио просветлел лицом.
   - Вот! - наставительно сказал он, подняв палец - все эти акции, облигации, учет векселей и валютный обмен, все это не стоит коровьего дерьма, вот так то! Люди всегда будут хотеть есть! Люди всегда будут пить молоко, есть мясо и апельсины, пить лимонад, как это делаем сейчас мы! И земля... пока она продается, ее надо покупать, потому что Господь не даст нам другой земли! Слышишь, Микеле, что я говорю?
   - Слышу, дон Онофрио... - смиренно отозвался Микеле
   - А все эти бумажки... что сейчас стоит Уолл-Стрит? Плевка не стоит...
   Дон Онофрио прошептал какое-то проклятье, и я понял, что потери семья все-таки понесла
   - Это чрезвычайные обстоятельства - сказал я
   - Это жадность! Жадности до земли... до денег...до власти. Каждый из нас должен кушать свой кусочек хлеба с оливковым маслом и говорить Господу: спасибо за прожитый день и за пищу, которую он послал нам. Кто откусит большой кусок, и будет есть его жадно, как свинья - тот подавится и умрет!
   За лимонадом последовало кое-что более серьезное, уже настоящая еда. Куски серого, ноздреватого, явно домашней выпечки хлеба, который надо было есть, предварительно обмакнув краем в мисочку с натуральным оливковым маслом, и еще было мясо. Мясо было копченым и нарезанным тонкими ломтями, оно было похоже на испанский хамон, но если хамон едят, отрезая от окорока - то тут оно было нарезано.
   - Вкусим плоды сей благословенной земли - сказал дон Онофрио - и возблагодарим Господа за пищу, которую он послал нам.
   Дон Онофрио, как старший за столом, прочитал молитву, после которой мы хором сказали аминь - и принялся за еду. Мы последовали его примеру.
   После этого - нам принесли тарелку риса с морепродуктами, которые были выловлены недалеко отсюда: рис был приправлен какими-то местными африканскими специями, он не был похож на тот, что я ел на Ближнем Востоке. После этого - мы выпили еще холодного лимонада. После чего, увидев, что дон Онофрио распоряжается об очередном блюде, я запросил пощады. Итальянцы очень много едят, и просто удивительно - как не толстеют...
   - Здесь не растут оливки - сказал дон Онофрио - Матерь Божья, здесь не растут оливки. Что бы я не делал, как бы не поливал их, они растут какими-то жесткими и без сока. Как может хозяйство настоящего итальянца быть без оливок, вот скажите мне...
   - Вероятно, каждому фрукту своя земля, дон Онофрио
   - Да, да... Но я не могу вернуться на родину, там меня ожидает ордер на арест. Бедные дети, они не заслужили того, чтобы навещать отца в тюрьме...
   Уважительная причина.
  
   Без помощи сына дон Онофрио поднялся и заковылял к дому. Воздух буквально звенел от жары...
   - Как он? - я показал взглядом на дона Онофрио
   - Нас с тобой переживет... - несколько непочтительно ответил Микеле
   Внутри большого, полностью перестроенного поместья - все было так, как и в домах на Сицилии - только пол все же деревянный, а не земляной. Простая, грубоватая мебель, белые, чистенькие занавески на окнах, в которых даже не было стекол - только ставни, чтобы закрывать их на ночь. Фотографии на стенах...
   Дон Онофрио сел за стол, чуть оставив ногу, в которой была искусственная коленная чашечка, со стуком прислонил к стене палку
   - А вот теперь можно поговорить о делах... - сказал он
   - Я приехал издалека и нуждаюсь в дружеском совете, дон Онофрио... - сказал я
   - Друзья на то и существуют, чтобы дать дружеский совет, коли в том будет необходимость.
   - И возможно за помощью, но сначала за советом...
   - И помощь ... какой разговор между настоящими друзьями.
   Слова про дружбу не должны были обманывать - здесь просто так ничего не делается и за любую помощь придется расплачиваться потом. Но если тебя считают другом - то помочь, конечно же, помогут...
   - Моя страна страдает от террористических нападений, дон Онофрио. Взрываются бомбы, гибнут люди, вся вина которых заключается в том, что они оказались не в том месте и не в то время. Разве это не infamia?********
   Дон Онофрио показал рукой знак, разрешающий продолжать.
   - Государство, точнее государства - могут позволить себе наличие анклавов, таких как Танжер. Анклавов, в которых нет четко установленных правил и выигрывает самый сильный и самый хитрый - как зверь в джунглях. Но государство может себе позволить существование таких анклавов только до тех пор, пока оттуда не исходит системной угрозы самому существованию государства и общества. Если она есть - государство просто обязано вмешаться.
   - Это угроза?
   - Нет, это констатация факта. И призыв к самоочищению. Нужны ли вам - хавала и исламские экстремисты в вольном городе, скажите мне, дон Онофрио?
   - В Городском совете нет ни одного из тех, о ком ты говоришь.
   - А вне его? Разве Городской совет не должен заботиться о том, что происходит за стенами ратуши?
   Дон Онофрио немного помолчал, собираясь с мыслями и подбирая слова для ответа.
   - Видишь ли... мы знаем о том, что что-то происходит. Что-то - потому что мы не хотим знать, что именно. В нашем государстве действуют правила: ты можешь заниматься всем, чем угодно, пока это не мешает другим. Мы знаем о том, что в городе есть люди, которые... недолюбливают власти. Но они не приносят никакого вреда нам, и мы - не приносим никакого вреда им. Мирное сосуществование.
   - Один человек, дон Онофрио - и это был мудрый, повидавший жизнь человек - сказал: "Нельзя позволить ядовитым змеям свить гнездо в твоем саду даже при наличии молчаливого соглашения о том, что вместо ваших, они будут кусать соседских детей. Рано или поздно, они вернутся и покусают вас и ваших детей"*********. Я не пытаюсь вам угрожать, потому что это бесполезно, и я знаю об этом. Я взываю к вашему здравому смыслу. Эти люди - к ним нельзя относиться как к обычным людям, потому что это религиозные фанатики и террористы. Религиозные фанатики и террористы! Вы, дон Онофрио и те люди, которые давно живут в этом городе - в своей жизни руководствуетесь деловыми и христианскими мотивами, поэтому с вами можно договориться. Мы, русские - руководствуемся теми же самыми мотивами, а вот эти - нет. Эти люди ненавидят мир, в котором живут, с ними бессмысленно о чем-то договариваться - это все равно, что договариваться с собственным палачом: смерть, мучительная или не очень - все равно неизбежна. Эти люди не руководствуются деловыми соображениями, для них, все кто не такие как они - подлежат смерти, если дать им волю, они убьют всех нас. Посмотрите, что они натворили в Бейруте, в Тегеране, в Кабуле. Это были нормальные города, в них жили люди, может - хорошие, может - не очень. Но они ради достижения своих целей, своих идеалов -а они идеалисты - убивали всех, кто попадал под руку. Вы хотите, чтобы это произошло с Танжером? Подумайте, кто придет вам на помощь? У вас нет армии, нет полиции - Бейрут и Тегеран живы только потому, что мы, русские, пришли и выгнали их оттуда силой оружия. Посмотрите, что было в Кабуле несколько лет? Разве этого вы хотите? Разве такой мир вы строите для своих детей?
   Было видно, что дон Онофрио напряженно думает. Мои слова - все-таки дошли до него.
   - Мы знаем, русский, что это за люди. Не сказать, что мы звали их сюда - но они пришли, и пришли достаточно давно. В этом мире... погрязшем в грехах, должно быть место вере...
   - Но такой ли вере!?
   - Ты меня не дослушал. Наш город - вольный город. В него может прийти любой. Если в него - придешь, скажем, ты - мы примем и тебя так же, как приняли их. Это все, о чем я могу сказать тебе, русский. Это все.
  
   Обратно - мы возвращались уже по ночи. Микеле был мрачен.
   - Это отказ? - поинтересовался я
   - Нет... - сказал он - я уверен, что отец заведет этот разговор во время следующего собрания Копполо.********** Не думаю, что ему сильно нравится то, что происходит в городе. Но никто из нас не имеет права начинать здесь бойню, за это - убьют нас же самих.
   - А что происходит в городе? - спросил я
   - Те, о ком ты говоришь, в городе есть и их все больше и больше. В Танжере - не хватает рабочих рук и когда-то - эти рабочие руки поступали из Британской Индии. С ее северных провинций. Никто не хотел знать, что думают эти люди и во что они верят, на них смотрели как на рабов, только и всего. Как на бессловесных рабов. Их завозили французы, их завозили испанцы... в свое время - вообще были мусульманами. Но теперь становится все хуже и хуже. Почему я езжу с таким экспортом, скажи мне?
   - Хороший понт дороже денег?
   Микеле недоуменно уставился на меня
   - Что есть понт?
   Я объяснил, что такое "понт" в Одессе. Микеле расхохотался.
   - Это хорошее слово... пусть и трудное, для меня. Но нет, дело не в этом. На французских территориях есть Касба, на испанских - Арма де либерасьон. Они нападают... убивают... в Танжере этого нет, но здесь, на французской территории становится все менее спокойно. Я больше опасаюсь их, чем кого-то другого.
   - Почему же не опасается дон Онофрио?
   - Он считает, что его авторитета будет достаточно.
   - А ты как считаешь, Микеле?
   Вопрос был опасным. Сын не мог идти против воли отца и Дона. Но идти - можно было и по-разному.
   - Я считаю, что авторитет ничто, если он не подкреплен силой оружия и добрыми друзьями за спиной... - глядя мне в глаза, сказал Микеле
   Я протянул ему руку. Соглашение, хоть и частичное - состоялось.
   - Я хочу, чтобы меня здесь правильно поняли. Мы все равно будем заниматься этой проблемой, хотите вы этого или нет. Только из уважения к дону Онофрио и к другим жителям этого города - я навестил вас и рассказал о своих намерениях вместо того, чтобы просто начать действовать. Эти люди - вам не родные, они чужие. Если вы думаете, что Танжер огорожен высокой стеной от всего остального мира... что же, так думал шахиншах Мохаммед, который разместил вокруг своей столицы сорок процентов свое армии. И что произошло с Тегераном? Гнилое яблоко надо выбрасывать из корзины, пока не сгнила вся корзина.
   Микеле кивнул, соглашаясь с известной сицилийской пословицей. Даже если дон Онофрио и Копполо окончательно откажут - какая-то поддержка все-таки будет. С русским Престолом - они ссориться не будут.
  
   * Легальная наркомания начала прошлого века - сама по себе тема интереснейшая почти нераскрытая. В Петрограде, после государственного переворота - разграбили все аптеки, где продавался кокаин. Значительная часть советских лидеров, возможно, что и Ленин - употребляли наркотики, а Дзержинский, например, как и все члены первой коллегии ЧК были законченными наркоманами, Дзержинский и умер от наркомании
   ** Видимо искаженное от hot road, горячая дорога. Кустарно форсированные машины в САСШ появились именно тогда - для перевозки спиртного.
   *** На самом деле, она была. До появления ЦРУ - американская разведка называлась "Американский красный крест" и маскировалась она под благотворительную организацию. Американский красный крест тесно взаимодействовал с Госдепартаментом США и немало сделал, например, для революции в России в 1917 году. Одним из явных американских агентов в революции 1917 года был Троцкий
   **** Мы мало что знаем реального о рабочем движении в САСШ. Например, осенью 1921 года в округе Логан, Западная Виргиния шли бои шахтеров с частными детективами, нанятыми угольными компаниями, причем численность вооруженных шахтеров составила 15000 человек. Бои прекратились только после ввода на территорию округа армии САСШ. В этом мире - Великая депрессия была короче по времени - но проходила она чрезвычайно тяжело во всем мире, потому что не удалось в 1917 году разграбить Россию. В САСШ она прекратилась только к сороковым после избрания президентом национал-социалиста Хью Лонга и принятия им мер к стимулированию промышленности аналогичных тем, какие в нашем мире применила фашистская Германия
   ***** В частности, этот закон прямо противоречит пятой поправке к Конституции САСШ, которая гласит, что ни одно лицо не может быть дважды привлечено к ответственности за одно и то же преступление. Американцам, которые так успешно ищут "недемократические режимы" - стоило бы взглянуть на себя
   ****** В этом мире законы о сегрегации был отменены куда позже - в конце семидесятых. Как говорили - прежде всего, чтобы обеспечить черным возможность служить в армии - все тогда ждали высадки японцев на континент. На самом деле - это привело к резкому росту преступности, такому резкому, что пришлось возвращать ранее отмененную смертную казнь. В восьмидесятые - из-за разгулявшихся негров во многих городах было страшно выйти на улицу.
   ******* В Европе и в нашем мире так и есть. Мясо свободной буренки, которая паслась на лугу - ценится намного больше мяса буренки, которая стояла в четырех стенах в бетонном комплексе.
   ******** Иносказательное слово, означает бесчестие. Пошло из Древнего Рима - там, к магистратской службе не допускали лиц с сомнительной репутацией. Вот это слово и означало такую ситуацию.
   ********* В нашем мире это высказывание генерал-полковника Дэвида Е. Петреуса
   ********** Копполо, Купол - высший совет мафиозных боссов Италии
  
   Картинки из прошлого
   Итальянское Королевство, Рим
   11 июня 2013 года, день рождения Короля

Ах, короли, короли, короли!

Стали вы вдруг неугодными...

Может для этой поганой земли

Слишком уж вы благородные?!.

Ах, короли, короли, короли!

Ах, короли благородные!

Было дано вам, а вы не смогли -

Чучела вы, огородные!

Д. Харатьян

Короли

  
   В свой сорок пятый день рождения - Король Италии проснулся в своем замке в холодном поту задолго до рассвета. По привычке - он спал отдельно от жены - и защитить его от приходящих в ночи кошмаров - было некому и нечему...
   Принц Эммануил получил титул Короля Италии Виктора Эммануила V несколько лет назад в возрасте тридцати семи лет. Нет, его отец не умер - он просто отрекся от власти по неизвестным причинам и уехал в Швейцарию, где жил в позорном морганатическом браке с дамой, младше его на сорок лет, журналисткой, от которой успел прижить двоих детей. Державу он бросил на сына - про такие случаи говорят: "Как эскадрон сдал".
   Сын с тех пор не сделал ни единой попытки увидеть отца.
   В народе говорили, что они "поменялись местами" - не лучшее, что могут говорить о члене Августейшей Фамилии, тем более о Царствующей Особе. Есть такой нехороший анекдот... подросший отрок врывается в обеденный зал и гневно выговаривает родителям - вы мне больше не указ, я теперь совершеннолетний и прямо сейчас ухожу из дома. Пойду в ночное заведение, пить, гулять и веселиться с барышнями. Отец молча встает... отрок запальчиво выкрикивает - и тебе меня не остановить, papa! А отец и отвечает - да я вовсе не собираюсь тебя останавливать, я с тобой пойду. Вот как то так.... строилась жизнь в итальянском Правящем Доме.
   До тридцати шести лет - Наследник большей частью находился либо в Швейцарии, где постигал тайны финансового права, либо в таких местах, как Монако, Марсель, Ницца или германский Баден-Баден. Там он играл на деньги, разбил пару спортивных машин, имел громкие романы с представительницами европейского бомонда - актрисы, певицы, а то и куртизанки высокого класса. Попыток к тому, чтобы хоть как-то вникнуть в дела страны, которой ему рано или поздно придется править - он не предпринимал. Зато его имя оказалось вовлечено в несколько некрасивых финансовых афер, к которым наследнику европейского престола не пристало бы иметь какого-то касательства.
   Вернувшись в Италию по настоянию отца - он меньше, чем через год принял Престол.
   Ознакомившись с делами в своей суматошной, беспорядочной, пропитанной коррупцией, с колониями, которые надо было удерживать монархии, Виктор Эммануил V пришел в ужас, в котором и пребывал по сей день...
   Но это не значит, что он ничего не делал.
   В Викторе Эммануиле V была черта, которую почти никто не подмечал, но которая составляла все существо его не такого уж плохого правления. У него, как у любого человека с образованием финансиста доминирующей чертой характера был здоровый, хладнокровный цинизм, а навыки профессионального карточного игрока дали ему навыки мгновенного принятия решений и расчетливость. Это были не слишком плохие черты характера... для Премьер-министра, но не для Короля. Король все-таки должен был быть неким недосягаемым моральным авторитетом. И соизмерять свои шаги он должен был - прежде всего, с моралью, и только потом с выгодой - о выгоде должен заботиться Премьер-министр. Но, увы... в Италии не было нормальных премьеров начиная с Муссолини... и кому-то надо было быть этим Премьером. Хотя бы и Королю.
   Прежде чем рассказывать, что произошло дальше - немного отвлекусь на историю.
   Историю современной Италии нельзя понять без понимания роли в ней прожженного дельца Бенито Муссолини. Коммунист до двадцать первого года, поддерживавший связь с Бронштейном и нелегальной террористической организацией Коминтерн через свою любовницу Анжелику Балабанову* - после Первой мировой войны он совершил примерно тот же маневр, что и Борис Савинков, по странному стечению обстоятельств тоже военный журналист. Война наглядно показала, что разделение по линии "свои - чужие" намного актуальнее, чем "бедные-богатые", и никакая справедливость не играет роли, если твоя страна теряет половину своих заморских территорий за один день. Муссолини был в Африке и присутствовал при рождении Четвертой Республики**. Он видел, с какой яростью, забыл о классовых и прочих противоречиях люди, военные и гражданские сражались за свое детище, за свой дом, который стоял не на жирных почвах долины Луары - а на иссушенной солнцем земле Африки. Позабыто было все и сразу - аферы, споры в парламенте, вражда, разбирательства относительно того, по чьей вине они, одна из самых высокоразвитых наций мира оказались здесь, на каменистых холмах Африки. Ничего из этого не имело значения - у них была своя земля, какая бы ни была, и они не намерены были ее отдавать ни германцам, ни англичанам, ни даже русским. Рейхсвер поопасался связываться - попробовал на прочность, понял, что тут можно задержаться и пошел дальше, вглубь африканского континента, где ждали куда более значимые территориальные призы.
   Именно оттуда, Муссолини вынес учение о единстве нации, о едином национальном организме, военном и рабочем. Остатки бродившего в его голове марксизма он соединил со своими наблюдениями, полученными в новорожденной Четвертой Республике - и получился национал-социализм. Одним из его символов стала пучок, связка - это восходило к любимым примерам Муссолини: несколько веток можно переломать по отдельности, но гораздо сложнее вместе. Связка по-итальянски - фаши, фашина. Поэтому - строй, который установился в Италии к концу двадцатых стали называть фашизмом.
   При фашизме - Муссолини начал объединять Италию, иногда жестокими методами - но тот, кто считает, что этого не нужно было делать - взгляните на карту Италии за пятьдесят - шестьдесят лет до этого. Феодальная раздробленность! Были люди, которые еще помнили, как на территории, размером с небольшую русскую губернию - уживались с десяток государств. А папская область? Именно Муссолини - придя к власти резко и жестоко ограничил и власть папы и занимаемую им землю. Ему были оставлены только Ватикан - крошечный кусок земли в центре Рима и летний замок Гандольфо. Все другие папские земли - а до этих мероприятий они разделяли итальянский сапог надвое - были реквизированы в пользу Короля. Которому было ни холодно, ни жарко от этого - он просто устранился от управления.
   Именно при Муссолини - численность городского населения Италии превысила численность сельского и в Италии появилась приличная промышленность. В основном легкая - после оккупации Франции итальянцы удачно воспользовались ситуацией. Но и тяжелая была - например, Муссолини удалось развить до достойного уровня такие отрасли как кораблестроение, автомобилестроение, оружейное дело. При нем - впервые за, наверное, всю историю современной Италии люди перестали бежать в Североамериканские соединенные штаты как на Землю Обетованную. Тот, кто видел отходящие трансатлантические корабли из итальянских портов с их переполненными как во время войны трюмами - поймет, о чем я.
   Муссолини нанес сильнейший удар по мафии. Общеизвестно, что Италия, формально единая - на самом деле оставалась (и сейчас остается) поделенной на индустриальный Север и аграрный Юг. Это не формальное деление, на Юге и на Севере существует два разных типа общества: крестьянская община на юге и гражданское, довольно разрозненное общество на Севере. Муссолини, отдавая явное предпочтение северу, раз за разом посылал армейские отряды на юг, разбираться с мафией. Местности, где мафия глубоко пустила корни объявлялись на военном положении, вместо судов вводились военные трибуналы, озверевшие солдаты в ответ на убийства однополчан создавали карательные эскадроны смерти - из марксизма Муссолини почерпнул, что цель оправдывает средства и применял это правило с методичной жестокостью. В некоторых местах мафия была разгромлена полностью, на Сицилии - вспыхнуло движение сепаратистов, несколько лет велась гражданская война. История Италии при Муссолини - это история войн, больших и малых - и хотя ему не удалось исполнить мечте о mare nostro*** - он шел к ней, шел последовательно и сделал для нее больше, чем любой итальянец со времен Империи****. Надо сказать, что хотя Муссолини, имевший титул Первого министра подчеркнуто лояльно обращался с Его Величеством, на самом деле, он делал все, что в голову въедет, не спрашивая ни королевского совета, ни мнения.
   Муссолини погиб в пятьдесят девятом - очередное покушение, явно срежиссированное на Лонг Айленде***** увенчалось успехом. С этого момента - Италия покатилась в пропасть.
   Муссолини оставил после себя систему, которая могла нормально существовать и управляться лишь очень опытным человеком. Одна законодательная власть - девятьсот сорок пять (!!!) парламентариев, из них триста десять сенаторов (в том числе сто пожизненных), вдвое больше депутатов, на треть избираемых народом, на треть выдвигаемых корпорациями, на треть назначаемых Первым министром. Чтобы рулить всем этим, нужны были недюжинная воля политическое чутье, вера в предназначение - ничего этого у преемников Муссолини не было.
   Началось все с нижней палаты Законодательного собрания. Как много видевший в жизни журналист и вообще осведомленный человек Муссолини знал, сколь разрушительным может быть рабочее движение в перовом поколении. Это когда рабочие уже работают на заводах - но помнят деревенскую общинность и спайку. Не желая воевать с рабочим движением, решив опередить события - он приказал создать вместо профсоюзов корпорации, в которых были представлены интересы как рабочих, так и работодателей. Этим корпорациям он бросил кость - в виде права избирать из своих рядов треть депутатов для защиты своих интересов. Корпорации моментально увязли во внутренних разборках, причем рабочие участвовали в них ничуть не меньше, чем работодатели, позабыв о своих классовых (по Марксу) интересах. В итоге - во время правления Муссолини, во время индустриализации Италии, потенциально очень опасного времени - число рабочих стачек не только не возросло - но и снизилось!
   Последним резервом Муссолини был актив депутатов, которых он назначал лично. Про него можно было много говорить - но еще никто не смог доказать, что Бенито Муссолини назначил человека на тот или иной пост за взятку.
   Что произошло после смерти Муссолини? При своей жизни - он очень ревностно отстаивал права мелких торговцев и ремесленников - настолько рьяно - что из-за этого становился посмешищем в просвещенных кругах. Никто и подумать не мог, для чего это делалось - а ларчик просто открывался. Мелкие торговцы и ремесленники - самый консервативный и антиреволюционный класс в обществе, им некуда бежать, у них есть небольшая собственность, небольшое дело - но за них они глотку готовы перегрызть. Так получалось, что они занимали большую часть главенствующих мест в тех или иных корпорациях - они были храбрее и напористее рабочих, у которых просто не было ни времени, ни сил отстаивать свои права - и, попадая в Палату Представителей, были активом Муссолини. Когда Муссолини умер - защищать мелких лавочников стало некому, правительства менялись с регулярностью смены времен года - и мелкие лавочники переходили на сторону оппозиции, делая законодательную власть неуправляемой. Потом случилось нечто более худшее - корпорации начали распадаться - в них больше не видели средства отстаивания своих интересов, правительство их не слышало. На место корпораций приходили профсоюзы, в которых большинство было за рабочими, в том числе за рабочими, зараженными коммунизмом. Так, за какие то двадцать лет политический ландшафт страны изменился до неузнаваемости.
   В восьмидесятом году - итальянские коммунисты попытались взять власть в стране.
   Двадцать второго мая восьмидесятого года на очередных парламентских выборах коммунистическая партия Италии получила большинство голосов. Ситуация в стране уже была нездоровой - троцкисты поднимали голову, свирепствовал террор, людей теперь похищали не просто так - а чтобы получить деньги на революцию, это называлось красивым словом "экспроприация". Вместе с голосами профсоюзников и фрондерствующих депутатов - назначенцев - у них получилось большинство в нижней палате парламента.
   Двадцать четвертого мая восьмидесятого года Его Величество Король отказался принять председателя КПИ Лучано Спаги, как это предписывает протокол - для утверждения сформированного коммунистками правительства. По свидетельствам очевидцев - отказ был совершен в грубой, почти хамской форме, недостойной монарха.
   Двадцать пятого мая восьмидесятого года Его Величество Король распустил всю нижнюю палату и отказался назвать дату досрочных парламентских выборов. Было понятно, что и на очередных выборах - большинство голосов будет у КПИ, возможно даже конституционное большинство, учитывая последние события и вызванное этим недовольство народа. В тот же день - начались беспорядки студентов - студенты всегда были наиболее радикальной и легкой на подъем частью общества.
   Двадцать шестого мая восьмидесятого года Его Величество Король ввел в стране чрезвычайное положение и своим указом повелел главе Христианско-социальной партии (преемницы партии Муссолини) Альдо Мори сформировать правительство, не опирающееся на парламентское большинство.
   Двадцать девятого мая восьмидесятого года Альдо Мори похищен на улице, его конвой расстрелян. Как потом окажется, в ловушку его завлекла родная дочь, тайно сочувствующая коммунистам. На улицах появляются войска.
   Второго июня восьмидесятого года марешало (капрал) элитного седьмого полка берсальеров Джузеппе Марио Берарди застрелил в спину командира, приказавшего ему открыть огонь по студентам, перекрывшим улицу баррикадой и бросающим бутылки с зажигательной смесью. Это стало прологом к военному мятежу.
   Пятого июня восьмидесятого года в перестрелке на улице погибает депутат Законодательного собрания Лучано Спаги. По свидетельствам очевидцев - моряки элитной Десятой катерной флотилии (Дечима МАС) не пытались его арестовать, а просто открыли огонь на поражение по нему и по его людям.
   Седьмого июня восьмидесятого года в редакции газеты Иль Попполо ди Италия (Народ Италии) раздается телефонный звонок. Грубый, совсем не студенческий голос предлагает прячущимся в редакции от погромов (газета официальная) журналистам выйти на улицу и вскрыть багажник старой белой Альфасуд, припаркованной напротив. Благоразумный человек, наверное, вызвал бы полицию - в багажнике могла быть бомба - но журналисты бегут вскрывать. В багажнике - они обнаруживают труп Мори - беззащитного старика связали и выпустили в него одиннадцать пуль из автомата. Там же лежит прокламация нового движения, которого до этого не было - террористической группировки "Красные бригады". Все это появляется в прессе, вызывая ужас и раскол в стране. Часть фрондерствующих интеллектуалов открещивается от левого движения и заявляет, что это уже слишком. Часть - заявляет, что давно следует перебить всех кровопийц, которые заигрались в политические игры и не прекращая воруют. В продаже появляются футболки с надписью Brigada Rosso, их расхватывают как жареные пирожки в студенческом буфете. Король в шоке от случившегося - он понимает, что больше никому нельзя доверять, и что он может закончить свои дни так же как Мори в багажнике автомашины, изрешеченным пулями. Кризис в стране переходит в неуправляемую стадию.
   Шестнадцатого июня восьмидесятого года Король вместе с его приближенными бежит в Милан, а оттуда - в Берн, Швейцария. Оттуда - он объявляет, что ни в коем случае не отрекался от трона, а продолжает исполнять обязанности главы государства. Но его уже мало кто слушает. В крупных городах Италии царит всеобщий хаос - на одной улице может идти ожесточенный бой, на другой - защитники свободы могут брататься с карабинерами и солдатами, перешедшими на сторону Временного правительства Джанлуиджи Косто. Косто - левацки настроенный профессор экономики, далеко не все в своей партии его признают, некоторые и вовсе называют его предателем, переметнувшимся на сторону денежных мешков - учитывая его публичные извинения за смерть Мори. Радикальные студенты призывают к продолжению революции и распространению революционного опыта на соседние страны. Появляется студенческое ополчение - Красные бригады. Произошедшее сравнивают с освобождением Италии от французов в середине прошлого века, в то же время в Берлине Ди Дойче Цайтунг называет происходящее в Риме "угрозой всему цивилизованному миру". Итальянцы не реагируют - видимо, не понимают, насколько это опасно. Позднее происходящее на улицах получит название "Красное лето".
   Девятнадцатого июля восьмидесятого года части Рейсхсвера со всех сторон вторгаются в Италию - начинается печально знаменитая операция Гладио******. Боевые пловцы Опладена захватывают главную базу ВМФ Италии в Таранто, по указанию монархически настроенных офицеров зараженных коммунизмом моряков расстреливают на пирсах десятками и бросают в воду. Парашютно-десантные корпуса захватывают основные аэродромы страны, элитные горные егеря перекрывают северную границу страны, проходящую в Альпах. Морем - в страну перебрасываются все новые и новые силы, страна раскалывается на несколько секторов, части, оснащенные тяжелой техникой, блокируют магистрали. Двадцать пятого июля германские парашютисты и элитная, лейбгвардейская дивизия рейхсвера "Великая Германия" начинают штурм Рима.
   Уличные бои в городе продолжаются до конца месяца, но отдельные очаги сопротивления остаются до середины августа. Коммунисты уходят в буквальном смысле слова в подполье - в старую систему канализации еще имперского Рима. Красные бригады начинают террор - но на сей раз, они сталкиваются с немцами, которые просто не умеют сопереживать и тем более - отступать. Вводятся драконовские законы, такие, каких и в Африке никогда не было. Молодых людей, пойманных с оружием - ни слова не говоря, тащат к ближайшей стенке. В университете - студентов сгоняют для просмотра экзекуций левачески настроенных студенческих лидеров. В крупных городах - вакханалия расстрелов и мести.
   Международная пресса (особенно британская и североамериканская - у САСШ свои интересы в этой стране) клеймит германский Рейх за жестокое подавление народного восстания. Российская Империя - единственная из мировых держав выступает с полным и безусловным одобрением и поддержкой действий Рейха - здесь знают, насколько опасны народные волнения и коммунизм. Это приводит к недовольству и глухому ропоту в России - слишком кровавым получилось подавление восстания, к тому же - все показывают по телевидению, по сути это революция в прямом эфире. Проходит слух, что германские парашютисты ворвались в Ватикан, осквернили Собор Святого Павла - это становится одним из спусковых крючков для нового рокоша в Польше. Российская Империя не успевает вовремя среагировать, и в результате этого рокош 80-82 годов становится наиболее разрушительным за последние полтора столетия. В Североамериканских соединенных штатах - пришедший к власти посредственный голливудский актер Рональд Фолсом произносит знаменитую речь об "оси зла" - в которую входят Священная Римская Империя Германской Нации и Российская Империя. В североамериканской внешней политике происходит поворот на сто восемьдесят градусов - меньше чем через год это обернется попыткой Японского Императорского флота захватить Гавайи и высадиться в Центральной Америке. Отвлеченные кровавыми событиями в Итальянском королевстве, люди не понимают, что мир потихоньку скатывается к ядерной войне.
   Восьмого августа Папа Римский, бывший Архиепископ Краковский выступает с обращением к христианам Италии, а так же молится в соборе Святого Павла за гражданский мир и прекращение кровавого насилия. Папу окружают крепкие молодые люди нордического вида, они тоже молятся - как умеют. Получается плохо. Обращение транслируется на всю Италию посредством самолетов - ретрансляторов Люфтваффе, висящих над страной - нормальные каналы связи разрушены, телевидение ничего не показывает.
   Двадцать первого августа восьмидесятого года - в страну возвращается Король. Первым своим указом - он закрепляет за войсками рейхсвера право оставаться в Италии столько, сколько они захотят - своим войскам и своим подданным Король больше не доверяет. Вторым - он объявляет амнистию за преступления, совершенные по первое августа восьмидесятого года. Большей частью - эта амнистия касается тех, кто стрелял в студентов: сами студенты погибли в боях или расстреляны. О стране катится вал террора Красных Бригад - утихнет он очень и очень нескоро. Легитимность власти нарушена. Посол Его Величества Кайзера Германского Рейха в приватной беседе объясняет Королю, что рейсхсвер не будет делать за него его работу, и ему следует учиться самому наводить порядок. Король согласно кивает - с этих кровавых дней в нем поселяется страх, который он не изживет уже никогда...
   Принц Эммануил, четырнадцатилетний подросток был в Риме, когда начался кровавый мятеж восьмидесятого. Четырнадцатилетний подросток, который еще воспринимает мир как ребенок - и в то же время способен делать совсем не детские выводы. Случившееся - нанесло ему тяжелую психологическую травму, которая будет с ним всю жизнь. Он помнил забаррикадированные коридоры дворца и зашторенные наглухо окна - с тех пор у него была клаустрофобия, ни в одном помещении дворца не было штор, только легкий, ручной работы тюль. Он помнил, как несвязно бормотал католические молитвы отец, когда они сидели, наглухо запершись во дворце под охраной немногих оставшихся верными карабинеров, и как они бежали в Милан, отец скрывал лицо, чтобы не узнали и тоже бормотал молитвы... господи, они бежали в фургончике, который использовался для поездок за продуктами для дворца. С тех пор - Виктор Эммануил V почти не ходил к службе, он терпеть не мог бормотания католических молитв. Он помнил страх, какой они испытывали перед народом, перед народом, которым они должны были править - с тех пор, король очень редко появлялся на людях, заслужив репутацию затворника, совсем не ту, которую пристало иметь в шумной Италии. Виктор Эммануил V не уважал своего отца - подсознательно, он считал его предателем за то, что тот бежал из страны, а потом - приветствовал появление на итальянских землях потомков готских варваров, разграбивших и сровнявших с землей древний Рим. Он боялся террористов - а те были опасны до середины девяностых, именно поэтому отец отправил его из страны, чтобы с ним не могло приключиться ничего плохого и в случае если террористам удастся добиться своего - чтобы был кто-то, кто примет Престол. Вообще, Виктор Эммануил V был совсем не тем монархом, которого пристало бы иметь Италии, только сейчас оправившейся от травм того времени, только сейчас начавшей забывать, кто и кого тогда убил в поисках правды - но, увы, выбора у Италии не было. У Виктора Эммануила V - тоже.
   И сейчас - лежа на свежайших хлопковых простынях в одной из спален Палаццо до Квиринале, резиденции итальянских монархов, король, уже окончательно проснувшийся - молча и напряженно размышлял.
   Он понимал, что его шансы умереть в постели невелики после того, что он сделал. Но он это сделал - и втайне гордился этим...
   Впервые за долгое время - у Итальянского Королевства было стабильное правительство, оно существовало уже три с лишним года. Возглавлял его Джанни Алтьери, финансист и телемагнат, чрезвычайно хитрый и изворотливый тип. Он был падок на женщин, все его женщины годились ему во внучки, жена ушла от него, публично обвинив в педофилии - и все эти перипетии, смакующиеся на страницах итальянских газет, заслоняли намного более серьезные вещи, которые им удалось сделать.
   Впервые за долгое время - произошел качественный сдвиг в итальянском Сомали. Мятежный генерал колониальной армии Мухаммед Фарах Айдид был публично прощен - без переговоров, просто прощен, после чего его пригласили к принятию власти в Могадишо. Рассчитано все было чрезвычайно хитро - Айдид, принимая власть, становился врагом для всех своих бывших соратников. Приглашение во власть касалось лишь его одного и он, как истинный африканец даже не подумал поделиться властью с кем-то еще: в Африке к власти приходят не за тем, чтобы ею делиться или уступать ее кому-то. В итоге - в конце переговоров не итальянское правительство умоляло Айдида - а Айдид умолял итальянское правительство оставить колониальные части в крупных городах Сомали, сохранить колониальную лиру и конвертируемость валюты в нормальную лиру, принять меры к тому, чтобы немногие белые, еще остающиеся в стране не уезжали. Ставка оказалась правильной - боевики отрядов хабр-гадир стали "законным вооруженным формированием" и принялись уничтожать боевые отряды других племен не хуже, чем итальянские колониалисты. Даже страшнее - потому что в традициях африканского континента победа над врагом влекла уничтожение всех его мужчин, угон в рабство всех его женщин, захват скота и всего ценного, что только найдется. Итальянцы, по крайней мере, стреляли только в тех, кто стреляет в них - а генерал Айдид проводил политику тотального уничтожения противостоящих ему кланов - его люди делали так, чтобы эти кланы уже никогда не смогли возродиться...
  
   В Триполитании - была нефть, которая до этого поставлялась только одному покупателю - Священной Римской Империи Германской Нации. Причем в необработанном виде - она поставлялась на заводы, принадлежащие Degussa, и там перерабатывалась - одно из злосчастных соглашений, заключенных по итогам восьмидесятого года. Соглашение было заключено на двадцать лет - но и после истечения срока действия по умолчанию действовало. Но правительство Алтьери - дезавуировало эти соглашения, опираясь на тайную помощь Российской Империи. Священная Римская Империя была на порядок сильнее Италии - но только не в том случае, когда за ней стоит Российская Империя. А Российская Империя, сама торгующая исключительно продуктами переработки нефти, заявила, что любое независимое государство имеет право вести дела исключительно к собственной выгоде*******. И только за первый год самостоятельной торговли нефтью доходная часть итальянского бюджета увеличилась на сорок один процент и на следующий год - еще на двадцать три.
   В самой Италии - была подготовлена конституционная реформа, пакет указов лежал на столе в рабочем кабинете Короля. Проект конституции писали лучшие правоведы, получалось нечто, ни на что не похожее. Права национального собрания оставались теми же, за исключением одного - права формировать Правительство (Консулат). Это право переходило Королю, национальное собрание имело право объявить неотзываемый вотум недоверия Правительству - но двумя третями голосов, что при итальянской политической системе почти нереально. Глава правительства в лучших традициях должен был называться Первым Консулом, при нем должен был быть Консулат из семи консулов. Вводилась публичная должность Претора - на нее назначался обязательно гражданский человек, он должен был контролировать и координировать военную и разведывательную деятельность страны. Последнее - кое-кому должно было оч-чень не понравиться. Даже тем, кто сегодня будет льстиво лизать его зад. В качестве уступки военным - в конституции должно было быть прописано, что в случае чрезвычайного или военного положения, вводимого Королем (а в случае насильственной смерти Короля оно вводилось автоматически) - вся полнота власти переходит от Первого Консула и Консулата - к Претору.
   Таким образом, вводилась фактически система двух кабинетов министров - военного и гражданского. И передать власть от одного другому - одним указом мог лишь Король, что делало его чрезвычайно влиятельной фигурой. А, учитывая, как военные и гражданские ненавидели друг друга...
   Король вздохнул. О, ненависть, куда же мы без этого греха...
   Все. Надо вставать. Сна - ни в одном глазу.
   Облачившись в халат и сделав стоящей у врат королевской опочивальни карабинерам знак молчания, по тихому ночному дворцу Король прошагал в свой кабинет. Включил настольную лампу, сел в свое кресло - оно выглядело как старинное, но на самом деле было стальным, оно могло послужить укрытием даже от пуль. Из потайного ящичка массивного стола, сработанного еще до возрождения для Сфорца - Король извлек папку с документами. Пакет королевских рескриптов, которые и образуют новый конституционный документ********.
   Тяжело...
   Как то неплотно прилегала дощечка, скрывающая тайник. Король нахмурился - сам он поправить этого не мог, надо вызывать краснодеревщика. Да такого, который будет молчать... а где такого найдешь. Сейчас никто не умеет хранить тайны...
   Король тяжело вздохнул
   Еще одним его достижением - заметным еще меньше, чем другие - стало заметное усиление банковской системы Италии. Само понятие - банк - происходит из Италии, banca - это скамья, на которой располагались менялы, прототип сегодняшних банкиров. Итальянцы же - а конкретно Лука Пачоли - изобрел краеугольный камень бухгалтерского учета, двойную запись и баланс. И в то же время - банковская система Италии была в полной разрухе - а вот Швейцария, которая полтора столетия назад была столь нищей, что экспортировала наемников - сейчас была общеизвестной копилкой и мировым финансовым центром.
   Конечно - мировой финансовый центр за несколько лет не создашь, у людей долгая память - а там, где мостовые окроплены кровью, и где еще помнят красные флаги на улицах - его точно не создашь. Но Король уже много сделал в этом направлении - и наряду с конституционными намеревался подписать еще несколько указов, о которых никто не знал, потому что готовились они Его Величеством лично. Этими указами вводился беспрецедентный уровень банковской тайны, такой как в Швейцарии и даже выше. Номерные счета, векселя и боны на предъявителя, освобождение банков от необходимости раскрывать имена клиентов по любым запросам, разрешение уне фише*********, процедура назначения наследника на средства банковского счета минуя общую процедуру. Разрешение на биржевую торговлю производными инструментами, в том числе второго и более порядка, расширенное страхование рисков неклассическими инструментами (биржевые страховки), свободный обмен валют. Вплоть до права получения итальянского подданства в случае, если у вас на счете в итальянском банке лежит очень крупная сумма. Этот пакет мер финансовой реформы, проводимой без ведома Национального собрания - должен был за несколько лет сделать Италию настоящим магнитом для не совсем чистых денег, которых в мире вращается очень и очень много. И чего в этом плохого? Ни кто иной, как император Веспиан, когда его начали стыдить за то, что он ввел плату за пользование общественными уборными, поднес к носу собеседника монету и спокойно ответил - деньги не пахнут.
   Да, деньги не пахнут...
   Проблема в том, что в Национальном собрании ничего этого не понимают. Это вообще - мало кто понимает. Мало кто понимает, как на самом деле зарабатываются деньги - от булочника, трудящегося в поте лица за проценты банку, до "народного депутата", который за свою жизнь не заработал ни лиры - он всегда получал зарплату. Король представил, какой начнется скандал... почему то люди очень любят считать чужие деньги, разоблачать взяточников, коррупционеров... господи, вместо того, чтобы преследовать того, кто заработал деньги, взяли бы и сами что-то заработали. Злые люди, злые... Даже про него, про монарха то и дело ходят слухи - что у него состояние сорок миллиардов лир, что он совладелец Agip**********, что у него тайная доля в машиностроительном концерне FIAT - господи, этот подонок Аньели по тихой финансирует социалистов, а люди говорят, что в FIAT совладелец - король. Да если бы у него было хоть четыре миллиарда лир - стал бы он тащить на себе всю эту помойку, а? Уехал бы в Монако и жил бы там - и пусть тут все огнем горит...
   Неблагодарные люди. Ты им добро делаешь, а они...
   Король еще раз тяжело вздохнул. Потом - достал из ящика стола электрическую печатную машинку, заправил в нее бумагу. Достал и надел на нос очки - Король в молодости испортил зрение, стеснялся очков и никогда не надевал их на людях. Достал и открыл записную книжку, закрывающуюся на ключ - туда он заносил свои мысли. Приложив ее пресс-папье, начал печатать проект очередного указа, поглядывая на записи.
   А вы говорите - сорок миллиардов лир. Король ночей не спит, работает!
  
   Король кое в чем ошибся - и ошибся смертельно. Он полагал, что политическая игра в Риме - это некое подобие шахмат, и проигравший - получает урок и думает о следующей партии. Его ошибкой было сажать за политический шахматный стол военный и вовлекать их в политические игры. А военные, которые за долгие годы противостояния в Сомали, стали некоей обособленной общественной группой со своими интересами, которые нашли полное понимание и поддержку в среде итальянских колонистов, которые ненавидели и считали предателями жителей Метрополии - при проигрыше просто схватили доску и ударили противника по голове. Только и всего...
  
   * Все это правда. Муссолини встречался даже с Лениным. В двадцать первом, встречаясь с делегацией итальянских коммунистов, первым вопросом Ленина было: а где же Муссолини?
   ** Четвертой республики Франции - когда изгнанные с континента французские военные основали государство на территории современного Алжира
   *** Наше море - имеется в виду, что Средиземное море со всех сторон должны окружать земли, принадлежащие Италии
   **** Римской Империи
   ***** Логово итальянской мафии, пяти семей Нью-Йорка
   ****** Римский короткий меч. Про эту операцию я потом напишу подробнее, потому что именно с кровавой вакханалии в Италии, во-первых, пошел раскол между РИ и САСШ (до этого они были вместе против Японии), во-вторых - явно и очень остро выявился раскол во многих обществах, в том числе и в русском - между интеллектуалами-вольнодумцами и сторонниками жестокого порядка. Хуже того - раскол выявился и в душах вполне лояльных, поддерживающих порядок людей. Они видели с одной стороны зло и с другой стороны зло - и как выбирать?
   ******* Видимо, Николай Третий отнюдь не забыл, как его предали на линкоре Бисмарк в пользу Англии. И правильно сделал, что не забыл.
   ******** В Италии, как к примеру и в Российской и в Британской Империи не было писанной конституции, само требование конституции приравнивалось к мятежу. Однако, были так называемые конституционные документы - документы, устанавливающие права и обязанности для подданных, публичные институты страны - то, что должно быть установлено в Конституции
   ********* реально существующий в банковской практике инструмент. Уне фише - карточка, прилагаемая к счету, на ней написаны распоряжения, которые следует выполнять при обращении к счету, даже без ведома клиента.
   ********** Крупнейшая нефтегазовая компания Италии того мира
  
   Итальянское Королевство, Рим
   Виа ин Селчи 88
   Командование корпуса карабинеров, штаб
   10 июня 2013 года,
  
   Одиннадцатое июня, день рождения Его Величества - праздник для всех итальянцев. Дополнительный летний выходной - а итальянцы ценят такие вещи и умеют наслаждаться жизнью. Праздник для всех, кроме карабинеров - именно на них ложится обязанность, и организовать военный парад в Риме и поддерживать порядок в этот день в стране. А порядка, как обычно и бывает во время массовых праздников в Италии - и близко не ожидалось. Беженцы, анархисты, коммунисты, террористические недобитки, крайне правые...
   Командование корпуса карабинеров располагалось в самом Риме, причем не в самом худшем районе. Место это находилось совсем недалеко от Колизея, в одной из улиц, отходившей от Виа Кавур, одной из самых известных улиц Рима. Здание это было невысокое, довольно примитивной постройки, неудобное и тесное: в восьмидесятом году оно было разгромлено и сожжено, а потом очень небрежно восстановлено: старожилы штаба карабинеров, шутили, что надо бы еще раз разгромить, чтобы дали деньги на ремонт. Улицы тут очень узкие, припарковаться негде даже полицейским машинам. Многие участники совещания - бросали машины, где придется, иногда в километре от нужного места и добирались пешком. Из всех столиц крупных государств - Рим отличался просто запредельной теснотой и неудобством. Днем - скорость передвижения на машине по городу в среднем составляла шесть километров в час - а в час пик большая часть центра вообще вставала намертво аса на два. Но это - были объективные неудобства, с которыми много лет прослужившие в Риме офицеры давно смирились...
   Военная часть совещания прибыла вовремя благодаря маленькой хитрости: они собрались на соседней Виа Сфорца, там был штаб Ассоциации парашютистов Италии и там же, в небольшом кабачке пропустили по сто грамм доброго красного вина, которое не пьянит, а бодрит. А кто пришел раньше - тот и по две соточки принял. Когда тут были тевтонские варвары - офицер, посмевший явиться на важное совещание даже чуть навеселе, был бы немедленно и сурово наказан: немцы этого просто не понимали. Но сейчас тевтонов не было - и просоленные солью Средиземного моря офицеры не видели поводов отказываться от маленьких радостей жизни. Обнявшись и горланя "Сфорца, Италия"они, словно группа загулявших гражданских, отправились на соседнюю улицу, в штаб карабинеров.
   В штабе карабинеров - стоящие за дверью часовые попытались проверить документы, но сразу поняли, что это невозможно сделать. Ограничившись проверкой документов у одного из офицеров, капитана Алессандро Маршалди из полка особого назначения ВВС, они пропустили всех по одному документу. Ничего плохого они в этом не видели - а связываться с развеселыми представителями специальных частей, которые разучились себя цивилизованно вести еще в Триполитании и Сомали - себе дороже.
   Но в комнате для совещаний - тут видимо раньше был зал для игры в мяч, но его переделали - они наткнулись на бывшего главного маршала* Лучиано Скотти, именем которого в берберских племенах Триполитании все еще пугали детей. Главный маршал за годы своей службы уяснил, что где начинается бардак и расхлябанность - там заканчивается армия. И он не только это уяснил - но и вдолбил тысячам призывников** - салаг, которые прошли через его руки. И внушил... так сказать, не совсем уставными методами.
   Первым - получил как раз напевающий веселую песенку Маршалди, да так, что кровь из носа брызнула. Вторым - получил свое главный капрал парашютистов Марио Векки, правда ему удалось увернуться и немного смягчить удар. Почуяв неладное, остальные сержанты и младшие офицеры выстроились у стены. Уже собравшиеся карабинеры в голубой, тоном темнее чем у авиаторов форме - во все глаза смотрели на разворачивающееся перед их глазами зрелище.
   - Стать смирно, сукины дети! - заорал Скотти - брюхо подобрать! Вы не в учебке, мать вашу, вы на службе!
   - Так точно, господин главный маршал! - рявкнули и те, кто знал Скотти и те, кто его не знал. В таких ситуациях - звание офицера узнается почти телепатически, быть прикомандированным к кухне или к сортиру никому не хочется
   - Так... - Скотти повернулся на каблуках, прямой как палка в свои пятьдесят девять - что мы видим, синьоры!? Вы так же будете завтра парадировать перед королем, свиньи в мундирах.
   - Никак нет! - рявкнул лейтенант Козими из десантно-штурмового полка...
   - Никак нет? А? А почему ты сейчас выглядишь как свинья, лейтенант, а? Ты выглядишь как деревенский пастух, выбравшийся в большой город, а? Козел! И это мы покажем завтра королю!?
   - Никак нет!
   - А что мы покажем!?
   - Выправку и единение наших рядов!
   Главный маршал тяжело вздохнул.
   - Вольно... Прошу всех к карте...
  
   В Риме не так много места... точнее, вообще нет места даже для нормального передвижения по городу, не говоря уж о парадах. Если же провести нормальный парад, с техникой, с проходом настоящей боевой техники по городу - то Рим несомненно встанет и не на часы, а на сутки, водители в пробках переберут всю родню друг друга до девятого колена, а кое-где и морду лица друг другу начистят, а технику - останется только на пьедестал поставить, потому что из города ей никак не выбраться. Поэтому - итальянский парад был довольно скромным по меркам грандиозных торжеств, характерных для Санкт Петербурга и Берлина. Скорее - все это напоминало развод караулов: пешие части проходили по горбатой Палаццо дель Квиринале, потом - садились на автобусы и выезжали из Рима. Никакой техники не показывалось... техника обычно проходила на параде в Милане и на вассальных территориях, там места куда больше было. Очень ограничено было и присутствие народа на параде - места было очень мало, а надо еще где-то и журналистов разместить. Такого количества средств массовой информации в Италии как в семьдесят девятом не было - но все же их было достаточно...
   Поскольку места было мало, а Королю хотелось показать все самое лучшее - в Риме обычно парадировали элитные части. Конечно - не полностью, примерно рота от полка - но все же. В этом параде - должны были участвовать:
   Бордовые береты, первый парашютно-десантный батальон Тоскания
   Девятый десантно-штурмовой полк Кол Мошин
   Семнадцатый полк особого назначения ВВС Италии.
   Четвертый полк горнострелков - парашютистов "Монте Червино"
   Двадцать шестой эскадрон легкой кавалерии
   Сто восемьдесят пятый полк десанта - силы глубинной разведки
   Батальон особого назначения Сан-Марко
   Десятая катерная флотилия, легион наземных сил***.
   То есть - практически вся элита вооруженных сил королевства. Были еще части в Триполитании, в Сомали, числящиеся пехотными или кавалерийскими, по выучке и боевому опыту они могли дать фору испытанным частям спецназначения. Но здесь - их не было, к тому же на территориях в день рождения Короля тоже должен был быть парад.
   Вместе с римскими карабинерами - представители специальных частей разработали план прохождения парада, точнее - не разработали, а внесли незначительные коррективы в давно утвержденный и отработанный несколькими десятилетиями план. Точка сбора - у Фонтана Треви, одной из известных достопримечательностей Рима, проще было бы как раньше, у Папского университета - но студенты теперь армию откровенно недолюбливают. Порядок движения колонн, время прохождения, точки на Виа Квиринале, где будут ждать автобусы. Боялись террористов, но не только. Надо было все четко рассчитать, чтобы центр Рима не превратился в одну большую пробку, а праздник - в бардак.
   Полученную карту с пометками - размножили тут же на старом копировальном аппарате фирмы Ксерокс. Аппарат этот был настолько старым, что в нем для работы использовался спирт - возможно, поэтому карабинеры не хотели менять его на что-то более современное. Пока печатали - бумага дважды застревала и горела, но на этом аппарате подобное было допустимо.
   Маршалди как раз удалось унять кровь из носа. Старик Скотти был столь любезен, что дал свой носовой платок...
  
   В отличие от многих других - у Маршалди была машина, старый Фиат-Панда, который он купил за бесценок, и теперь ему просто лень было его продавать: везет и ладно. Ему удалось оставить его на Виа Урбина, около пиццерии, где продавали настоящую пиццу, приготовленную к дровяной печи. Добравшись до машины, он огляделся по сторонам, затем пошел в пиццерию. Вечером надо был чем-то поужинать и пицца для этого вполне годилась.
   Купив ординарную, дешевую, но сытную пиццу с кровяной колбасой**** и перебросившись взглядами с продавшей ее девицей, возможно дочерью хозяина, возможно продавщицей - Маршалди вернулся к машине. Когда отпирал - кто-то хлопнул его по спине, не соизмеряя силы. Он даже не повернулся, представлял, кто это...
   Чья-то рука забрала коробку с пиццей, лежащую на крыше машины. А Маршалди - вдруг почувствовал, что его не держат ноги...
  
   Среднего роста, ничем не приметный человек - сбросил с плеч легкую, ярко-желтую куртку, какую носят полицейские регулировщики, скомкал ее и сунул в карман. По его опыту - а он у него был огромным - нечто яркое, необычное, запоминающееся - сильно отвлекает людей и ничего кроме этого - они не помнят...
   На голову он нахлобучил кепку с изображением дымящейся пиццы - теперь он разносчик пиццы и у него есть повод спешить. В Риме - сквозь пробки не могли пробраться часто даже мотороллеры с багажником, и потому студенты часто подрабатывали - разнося пиццу бегом.
   Ловко лавируя в толпе - он побежал дальше, удаляясь от места преступления, которое только что совершил. На перекрестке Урбана и Санта Мария Маджиоре - нырнул в на мгновение притормозившую Ланчию. Водитель - моментально газанул, чтобы через два десятка метров с руганью остановиться.
   Полицейских сирен слышно не было. Полицейские в последнее время, отчаявшись добраться до места вовремя - променяли машины с мигалками на небольшие электротележки, что-то вроде детского велосипеда. Но сейчас - им не поможет и это...
   - Все в порядке? - спросил водитель
   - Да - убийца сунулся в коробку - с кровяной колбасой. Хочешь?
   Водитель скривился
   - Нет.
   Ему казалось противоестественным - с аппетитом жрать после того, как совершил убийство. Он просто давно не был ни в Сомали, ни в Триполитании... когда зачищаешь деревню, по которой поработала батарея горных гаубиц, или племенной отряд хабр-гадир - взгляды на жизнь и на смерть у тебя резко меняются. А есть... есть человеку всегда надо.
   - С колбасой... складным ножом убийца отрезал кусок и запихал в рот - отлично. У Алессандро был хороший вкус, этого у него не отнять. Простой был человек, без юмора.
   - Ты о чем?
   Убийца хохотнул.
   - Эту пиццу купил Алессандро. Я думаю - зачем пропадать добру, так?
   Водителя едва не стошнило - хотя он тоже много чего повидал в жизни. Просто СИМ, военная разведка - ведет свой бой обычно в кондиционированной прохладе штаба.
   - Так это его?
   - Ну да. А что тут такого?
   Есть пиццу человека, которого только что убил. Нормально...
   Ланчия резко свернула в проулок. Остановилась - машины здесь стояли по обе стороны, и третья, чтобы проехать между стоящими двумя - едва не царапала борта стоящих. На мелкие царапины на бамперах и бортах - в Риме уже давно не обращали внимания.
   - Здесь? - спросил убийца
   - Да.
   - Это хорошо...
   Убийца отрезал и засунул в рот еще один кусок пиццы. Кто-то другой - остерегся бы так есть, пицца очень сытная и можно разжиреть. Но он знал - что вернувшись в пустыню сбросит лишнее максимум за пару недель. Пустыня - лучшее средство для похудения...
   Они просто сидели в машине, посреди вечернего Рима. И старались не думать - ни о том, что они уже совершили, ни о том, что только предстояло совершить.
   - Это скверно... - не выдержал наконец водитель, он ударил кулаками по баранке, чтобы придать веса своим словам - совсем скверно.
   - Что именно?
   - При чем тут был Маршалди?
   - Он единственный не согласился.
   - И что? Обязательно было его...
   - А что - нет?
   В машине повисло тяжелое молчание
   - Можно было убедить...
   - Убедить... - убийца понимающе хмыкнул - знаешь, у нас в отряде был один козел. Я еще только начинал. Понимаешь... бывает так, что все нахрен идут в ногу, а вот один - не в ногу и тем он портит все дело. Черт с ним, что он буровил в казарме. Но как то раз - мы поймали несколько арабов, которые подожгли буровую. А может и не они подожгли... черт их разберет, этих арабов. У них есть правило: один за всех, все за одного - только никому почему то не приходит в голову применить это правило к вопросу ответственности за преступления. Ну и этот козел начал выступать, что мол мы права не имеем...
   Водитель - не спросил, что было дальше. Но догадаться было несложно. Было несколько способов. Если рядом побережье - привязывали глыбу каменной соли и топили... соль растворялась, ремни спадали и никаких следов. В пустыне закапывали по горло перед барханом ... освободиться все равно не успеешь, раньше умрешь от обезвоживания или захлебнешься в песке. Долгая и страшная война породила немало мастеров убивать. Не воевать... воевать это нечто другое, нет там никакой воны. А убивать...
   Ксеноновые фары осветили салон Ланчии, мигнули два раза...
   - Свои? - отреагировал убийца
   - Свои...
   Большая Альфа остановилась - дальше хода не было. Из-за руля выбрался человек, выше среднего роста, подтянутый, не старше сорока. Он всмотрелся в людей у Ланчии, приложив ладонь ко лбу козырьком
   - Джанни! - вдруг крикнул он - чертов сукин сын
   - Синьор капитан? - удивленно спросил убийца - и вы тоже с нами?
   - С вами, черти, с вами, куда же вы без меня!
   Двое бывших сослуживцев крепко обнялись.
   - Как вы? Вы ушли из отряда...
   Бывший фрегаттен-капитан Мануэле Кантарелла - похлопал убийцу по плечу
   - Все отлично. Так... улицу до конца, потом пропустите меня вперед. Я покажу, куда ехать. Все, не тормозим - поехали, поехали!
  
   Они выбрались из Рима - на часах было почти девять вечера, начало темнеть. Альфа - уверенно ушла с кольцевой, покатила по каким-то сельским дорогам. Судя по тому, как уверенно вел машину бывший капитан морских специальных сил - дорогу он знал.
   - Знаете его? - спросил разведчик, напряженно смотря за ограниченной с обеих сторон плотным кустарником узкой дорогой
   - Да - сухо ответил убийца, он как то разом потерял желание разговаривать.
   - Давно?
   - С тех времен...
   Понятно...
   Потом - они выехали на какое-то странное место. Странное - потому что по какому-то щучьему велению... или по замыслу кого-то очень умного - дорога вдруг стала широкой, в четыре полосы по две в каждом направлении и ровной. Просто удивительное превращение. Видимо, чтобы кто попало не гонял здесь, нарушая первозданную гладкость дороги - ее перекрывала полицейская машина бело-синего цвета, поставленная поперек дороги.
   И что самое удивительное - в конце той дороги виднелся большой четырехдвигательный самолет. Военный самолет - высокоплан, не гражданский. И не североамериканский С130, какие применяются в итальянских вооруженных силах - а Юнкерс. Лопасти - сабли, сдвоенный винт, длинный рог системы дозаправки в воздухе - последнего на гражданских самолетах не бывает никогда. Черный цвет и полное отсутствие каких-либо знаков государственной принадлежности. Самолет стоял носом к полосе, готовый быстро взлететь.
   Капитан Кантарелла подошел к полицейским, почему то вооруженным армейскими автоматическими винтовками Беретта, о чем-то коротко переговорил. Завершилось все рукопожатием - причем пожатием не руки, а локтя, что вообще то не приветствовалось*****. После чего - капитан обернулся к ждущим его двоим.
   - За мной!
   Вчетвером - один из полицейских присоединился к ним - они неторопливо пошли к самолету. Когда до него оставалось метров сто - самолет вдруг включил посадочные огни, очень яркие. Даже нестерпимо яркие...
   - Стоп! - донесся крик от самолета. Это слово звучало одинаково на многих языках мира и часто применялось в армиях цивилизованных государств как одно из слов franca lingva******.
   Капитан поднял руку, вышел вперед. Навстречу ему вышел человек, одетый в итальянскую форму, с итальянским же оружием - судя по головному убору, бордовый берет, силы специального десанта.
   Но что-то мешало поверить в то, что это итальянский десантник.
   Капитан Кантарелла коротко переговорил с ним. Вернулся к своим людям, напряженно ждущим его.
   - Придется поработать - раздраженно сказал он - эти сволочи палец о палец не ударили.
   Они прошли в хвост самолета, там было еще несколько человек в десантной форме. Грузовая аппарель открыта, грузовой отсек самолета ярко освещен В нем - полно ящиков на стандартных грузовых паллетах, которые что в любой армии, что на гражданке - одного и того же размера, чтобы удобнее было. По надписям на ящиках - было понятно, что это такое?
   Капитан Кантарелла прошел вглубь самолета, вскрыл наугад один из ящиков. Вернулся с пачкой патронов, забрал у полицейского автоматическую винтовку. Отсоединил магазин, выщелкал патроны прямо на землю, заново снарядил из пачки. Пристегнул магазин, передернул затвор, вскинул винтовку в небо. Выстрел, еще один. Короткая очередь. Очередь подлиннее. Стая светлячков унеслась в небо, еще светлое - но на котором уже проступали блеклые, летние звезды...
   Капитан показал большой палец - годится. Десантники согласно закивали.
   Выгрузить груз на землю было очень просто. Как и любой оперативно-тактический самолет, это Юнкерс был снабжен тельфером - электрическим краном, с помощью которого он мог выгружать груз на совсем необорудованных площадках. Одну за другой - десантники краном вытащили поддоны с ящиками на землю - не меньше двадцати тонн боеприпасов. После чего - не говоря ни слова, они споро погрузились в самолет - и самолет, ревя моторами и поднимая тучи пыли, взлетел с импровизированной взлетной полосы. Не набирая высоту, он полетел куда-то на север...
   Они остались одни - на этом отрезе дороги, который кто-то построил именно так, а не иначе. В любой момент мог кто-то появиться...фермер на своем стареньком трактор, загулявшая парочка на старой машине, ищущая укромное местечко, чтобы предаться телесным радостям на природе. Что с ними будет - не хотелось даже думать. Лес рубят - щепки летят. И если допустимо убить сослуживца, такого же, как ты, который дал неправильный ответ на в шутку заданный под бокал тосканского вопрос... то уж просто случайного свидетеля...
   - Таскать эту дрянь всю ночь придется - вздохнул убийца - тут тонн двадцать
   - Больше.
   - Я подгоню машину. Ей и оттащим с дороги...
   - Хорошо, давай...
   Заговор - вступил в свою заключительную стадию...
  
   * в армии Италии десять сержантских званий, причем первые пять - сержантские, а остальные - маршальские (maresciallo) . Сержант девятой ступени называется "главный маршал", а десятой, высшей (главный маршал-лейтенант). По меркам русской или германской армии, где высшим воинским званием является звание "фельдмаршал", звание "главный маршал-лейтенант" выглядит дико до предела
   ** До 1980 года армия Итальянского королевства была призывной, после 1980 года - профессиональной, в частях в Сомали и Триполитании использовали местных и наемников. Народу - король больше не доверял, чтобы давать в руки оружие. Не в последнюю очередь - причиной дестабилизации в Сомали послужило то, что клан хабр-гадир почти целиком завербовали в армию, обучили и вооружили, при этом африканцы остались африканцами. В 1979 году мятеж в Сомали был бы подавлен максимум за несколько недель.
   *** Десятая катерная флотилия, в связи с разгулом терроризма, а так же показавшая почти абсолютную преданность к монарху в 80-м - была значительно усилена. Если раньше это были катерники и диверсанты - подводники, то теперь в нее входили и парашютисты и легион наземных сил - специалисты по выживанию в Африке и подавлении партизанских волнений.
   **** Такая пицца стала очень популярна после того, как в Риме побывали немцы - в разгромленной Италии они были лучшими покупателями. Так - ни один итальянец не станет класть в нормальную пиццу колбасу
   ***** Знак фашистов. Так обычно здоровались колонисты.
   ****** Универсальный словарь, здесь - то, что понятно всем и без перевода
  
   Итальянское Королевство, Рим
   Фонтан де Треви
   11 июня 2013 года
  
   Главный маршал Скотти в своем бешенстве дошел до того, что плюнул в фонтан Треви. Вообще то это - одна из главных туристических достопримечательностей Рима и сюда принято бросать монеты... на счастье. Но главный маршал плюнул туда, потому что иначе больше никак не мог выразить свое раздражение и негодование тем, что происходило.
   Полный бардак.
   Для того, чтобы собраться вовремя - надо было прибыть к фонтану примерно с шести до семи часов утра, дальше - по старому городу было просто не пробраться, несмотря на праздничный, а не будний день. Сейчас - на часах было около девяти - но на месте не было и половины участников парада...
   А в десять - начало парада...
   Главный маршал не был тем, кто отвечал за проведение парада - случись срыв парада, голова полетит, прежде всего, с генерала Грегораччи, военного коменданта района "Большой Рим". Но маршал был из тех офицеров старой закваски, которые считали себя лично ответственными за все происходящее. И поэтому - главный маршал, отчаявшись дозвониться до этого наглеца Маршалди - плюнул в фонтан.
   Как это всегда и бывает - солдаты, даже солдаты элитных частей - в безделье распускались и теряли выправку, что было совсем недопустимо. Кто-то покупал ванильное мороженое с тележки - и не только для себя, но и для некоей чернокудрой сеньориты, кто-то уже раздобыл бутылочку пивка или того хуже - винца, кто-то курил сигару, а кто-то рассказывал сослуживцам байки, прерывая их взрывами совсем неуместного в такой ситуации хохота.
   Невыносимо.
   Телефон Капрелли, еще одного негодяя, который посмел вчера явиться в штаб карабинеров навеселе - тоже не отвечал. Вместо стандартного звонка - один из новомодных певцов напевал песенку, начинающуюся словами "Над всей Италией безоблачное небо... "
   Главный маршал был бы еще более обеспокоен, узнав, что усиленная ротная группа четвертого горнострелкового полка немного ошиблась направлением движения и вместо Фонтана Треви - прибыла на арендованных автобусах к Палаццо де Монтеситорио, где располагалась палата депутатов Италии. Окна автобусов были зашторены, из некоторых из них, если прислушаться - неслась все та же песенка - над всей Италией безоблачное небо. Ее передавали сразу несколько коротковолновых каналов - непрерывно.
   Главный маршал нажал на кнопку отбоя так, как будто давил ядовитого гада...
   - Офицеры ко мне! - проревел он - смирно!
   Офицеры подбежали к разъяренному маршалу
   - Значит, так... - сказал он, осматривая собравшихся людей взглядом загнанного, но все еще опасного вепря - стройте своих людей в парадное каре по шесть и марш!
   - Куда - марш? - переспросил один из офицеров
   - Марш вокруг фонтана, идиот! Я во дворец! И если ваши друзья не объявятся - поедете на самую дальнюю заставу в пустыне, это ясно!?
   - Так точно!
   Главный маршал еще раз оглядел собравшихся офицеров
   - Что встали, свиньи! Исполнять! - проревел он и сам пошел к разъездной машине с рядовым за рулем.
   Когда ФИАТ удалился с площади - один из младших офицеров вполголоса заметил, обращаясь к другому: "А ты говорил - не надо его убивать..."
   Другой ничего не ответил...
  
   Конечно, Король Виктор Эммануил V не был таким дураком, чтобы разрешать скопление элитных частей гвардии у своего дворца... мало ли кому и что взбредет голову. По правилам проведения парадов, все военные, принимавшие в них участие - имели свое штатное оружие, но не имели к нему боеприпасов. И раздобыть их - было не так то просто. Один - два патрона, даже несколько ящиков с боеприпасами - раздобыть можно. Но чтобы удерживать город, вести бой с карабинерами и специальными подразделениями полиции - этого было катастрофически мало. И незаконно раздобыть большое количество боеприпасов так, чтобы об этом не узнала военная контрразведка - тоже было невозможно. Это только так кажется, что военные контрразведчики в штабе прохлаждаются. Залеты бывают у всех, на каждое офицерское место есть по несколько претендентов...у грамотного агентурщика все схвачена, первая половина части стучит на вторую. Так что - за парад можно было быть спокойным
   Вот только... и за неприкосновенность итальянского неба тоже можно было быть спокойным, верно? А как так получилось, что в нескольких километрах от Рима совершенно безнаказанно приземлялся германский военный самолет, а?
   Во дворец - дворцовый генерал Кутьери* от отчаяния вырвал остаток своих волос, узнав о том, что парад не готов, половина подразделений, которые должны были участвовать в параде не прибыли. Костеря офицерский состав последними словами, он сбежал вниз, к машине, названивая кому-то по телефону. Раздраженно ткнул кнопку отбоя, садясь в машину.
   - Ни до кого сегодня не дозвониться нормально. Поехали! - рявкнул он на рядового за рулем машины, немало струхнувшего.
   Рядовой включил мотор - и со щелчком включилось радио, настроенное на короткую волну - армия закупала самые дешевые модели автомобилей...
   Над всей Италией безоблачное небо...
   По всей Италии зеленая весна...
   Поляна красных маков у дороги
   Земля очнулась ото сна**...
   - Выключите это дерьмо, рядовой... - приказал Главный маршал, берясь за телефон - немедленно
   Песня оборвалась на полуслове.
   Телефон Гримальди тоже не отвечал. Машину потряхивало на старой брусчатке центра Рима
   - Как чувствовал... - в сердцах сказал Скотти
   - Их Величество будет весьма недоволен...
   В таком случае, сделай что-нибудь, козел!
   Выезд на Виа дель Умитта перекрывали машины карабинеров, сирены были выключены, но мигалки вращались, разбрасывая синие всполохи. Они притормозили рядом.
   - Все в порядке? - спросил Скотти
   - Так точно - козырнул лейтенант - только...
   - Что - только?
   - Неспокойно что-то...
   Тебе бы мои проблемы...
   - Сохраняйте бдительность. Парад состоится.
   - Есть!
   Тронулись, поехали дальше. Только бы студенты ничего не учинили... ко всему не хватает еще и этого. Вредное племя!
   - Так... - зловеще проговорил Скотти, когда они выехали на площадь.
   Никто и не думал отрабатывать маршировку. Солдаты - сгрудились непонятно, около чего, офицеров видно не было.
   Главный маршал Скотти вышел из машины. Чеканя шаг - он надел специальные, подкованные сапоги - через всю площадь он прошагал к солдатам.
   - Так... смирно, сукины дети! Где ваши командиры!
   - Здесь! Офицеру плохо...
   - Что?
   Скотти шагнул вперед ... там стоял фургончик с высокой крышей и надписью "свежий хлеб" на борту. Человек двадцать - сноровисто и ловко снаряжали боевыми патронами магазины из обойм, передавали их дальше, посылали по рукам обоймы с патронами.
   - Что здесь...
   Один из офицеров - прижал к боку Главного маршала пистолет с глушителем, трижды выстрелил. Скотти, отдавший этой стране сорок лет - попытался повернуться, чтобы увидеть убийцу - но не смог. Лица сливались в безликую, темную массу.
   - Пре... предательство... - выдавил он из себя.
   Следующий выстрел окончательно выбил из него дух.
   - Давай его в кузов! Быстро!
   - Да не мешайся...
   - Этот! Еще один!
   - Давай и его!
   - Сбегай, скажи, маршалу плохо, его зовет.
   - Ага...
   - Пять минут! Делай тихо!
  
   Примерно в это же самое время - из двух туристических автобусов на пьяцца де Монтеситори - выскочили солдаты. Как и у всех горных стрелков - у них были скрывающие лицо и защищающие от обморожения горнолыжные маски - практически все их надели. Но были и те, кто не надел - бросая тем самым вызов...
   Палата депутатов собралась на свое утреннее заседание - единственным вопросом повестки дня было принятие приветственного послания Королю, после чего - расходились по домам, праздновать. Летняя сессия была в самом разгаре...
   Пост карабинеров на входе - смяли без стрельбы. Всего шестьдесят горных стрелков - разбежались по зданию, занимая стратегически важные посты. В одном из окон - поставили пулемет, его ствол смотрел на площадь. Завалили мебелью главный вход.
   Кто-то успел позвонить от входа - и депутат от Трудовой партии - запрещенная Коммунистическая Партия Италии - по имени Марио Травистано попытался предупредить остальных. Пробившись к микрофону, он бешено зажестикулировал - но микрофоны вдруг отключились, причем все - как потом оказалось, по нажатию кнопки вице-спикером от Христианско-Демократической партии. Тогда он встал на свободное сидение и крикнул, что было сил, что в здании вооруженные люди - но было уже поздно. Одновременно открылись двери, в зал ворвались горнострелки.
   Сразу начался водоворот, пресеченный длинной автоматной очередью поверх голов. Посыпалась штукатурка, осколки светильников...
   В это же время двое депутатов - один христианский демократ, и одной от НФП, национальной фашистской партии, партии Муссолини - выставили у трибуны большой штандарт, на котором были буквы SPQR*** в обрамлении лаврового венка победителя. Стало понятно, что происходит государственный переворот.
   Другие - почти открыто брали из большого мешка пистолеты. В Палате депутатов по пятьдесят мест отводилось представителям Сомали и Триполитании - и практически все они были заняты радикальными националистами, выступающими резко против политики умиротворения****, и ненавидящих Короля. Ради того, чтобы сохранить свои земли и статус-кво - они готовы были на все, в том числе на государственный переворот. Дичайшая ситуация - часть депутатов в одно мгновение переходят на сторону захватчиков палаты депутатов и сами становятся захватчиками. Левые на своих местах - постепенно отходят от шока, кто-то даже начинает петь Интернационал - старый марш времен французской народной революции, публичное исполнение которого в Священной Римской Империи карается концлагерем, а в Российской Империи - пятьюдесятью ударами плетью.
   Примерно в десять часов по местному времени - группа левых депутатов пытается прорваться к трибуне, ей преграждают дорогу правые. Итальянский парламент известен своим непристойным поведением, там часты блокирование трибун, обструкции и даже драки. Но сейчас - драка перерастает в нечто больше: гремят выстрелы. Как потом показывают съемки с камер - ни один из десантников и близко не был к месту свалки депутатов, они больше следят за входами - выходами. В драке - кому-то из левых удается завладеть пистолетом, он начинает стрелять. Убит депутат от Триполитании, довольно известный там землевладелец Люцио Бонани, ранен депутат от Калабрии Дино Валтано. Ответными выстрелами убиты пятеро левых депутатов, больше десятка ранены. Крики, ругань, кровь. Двое депутатов с оружием встают у нового штандарта и кричат, что убьют любого, кто приблизится. Непонятно, что делать дальше - но все чего-то ждут.
   В этот момент - одному из тележурналистов, снимавших происходящее с верхнего балкона, удается бежать - мятежников все еще слишком мало, они не могут перекрыть все входы и выходы. С ним - карта памяти, на которой записано все происходящее - это покажут на экранах всего мира. Скоро...
  
   В то время, как у фонтана Треви начался мятеж - Его Величество Король, не служивший в армии ни дня - заканчивал облачаться для приема парада. Не служивший ни дня в армии - он надел варварски пышный, почти шутовской мундир Маршала - настоящего, не тех, которые в армии замещают должности старшего сержантского состава. Этот мундир - вместе с наградами на нем, положенными Королю - передавался от отца к сыну: в Италии это считалось нормальным.***** Одеть такой мундир было непростым занятием, тем более он по средневековой моде был с широченными плечами и зауженной талией, а у Короля, увы - было все наоборот.
   По протоколу, Его Величество Король должен был принимать парад с балкона, называемого "Ложа Бернини", который расположен как раз над главным входом во дворец. Балкон старый, очень узкий, там хватало место только для Его Величества и Ее Величества. Ее Величество, Королева Маргарита - уже собралась, быстрее, чем Король - вот только принимать парад она откровенно не хотела. Ее можно было понять: в Италии она пользовалась откровенной нелюбовью - француженка. То, что она по отцовской линии происходила из дворянского рода Валуа, некогда носившего корону Франции - ничего не меняло: французы в Италии снискали не меньшую ненависть, чем германцы. Вообще то - далеко не все Правящие дома придерживались строгих традиций династических браков: в Доме Романовых, например, считались допустимыми браки с любыми представительницами дворянства, а Его Величество, Император Николай совершил возмутительное, связав себя узами брака с популярной североамериканской киноактрисой, пусть и французского происхождения, и явно с дворянской, судя по манерам и по генеалогии, кровью. Но обычно... там, где монархия не имела внутренней сути, того самого, что позволяло монарху быть и отцом народа, и моральным авторитетом и лидером нации - там была внешняя мишура, типа варварски пышных придворных мундиров и династических браков. Так что Его Величество Виктор Эммануил V связал себя узами брака с нелюбимой женщиной, и даже об этом не сожалел. Как то так у него... получалось.
   В раздражении - мундир сильно жал, пребывание в нем даже лишнюю минуту было пыткой - Король взглянул на усыпанные розовыми бриллиантами золотые часы.
   - Время парада. Где они?
   Один из придворных поклонился
   - Господин Кутьери уже выехал на место...
   Король фыркнул.
   - Если моя армия не может быть армией, я подам ей пример...
   Потом - эта фраза станет крылатой...
   И направился к ложе Бернини.
   Король - появился в ложе, с одной стороны которой висел флаг государства, а с другой его личный, королевский штандарт ровно в то время, когда у входа во дворец затормозили несколько разномастных автомобилей и фургонов - и из них посыпались вооруженные автоматами люди в камуфляже.
   - Кес ке се? - спросил король на французском, на который он обычно переходил в состоянии сильного душевного волнения - это и есть парад?
   - Вон он! - крикнул один из младших офицеров, указывая на балкон.
   И два автомата - нацелились на короля. Бойцы частей легкой кавалерии привычно ломились в двери... привычно, потому что в Триполитании они часто этим занимались. Только здесь была не Триполитания, а Рим...
  
   Примерно через час - в Палату депутатов ворвался вооруженный автоматом человек и крикнул: "Монархия низложена, да здравствует Республика!".
   В зале раздались приветственные крики...
  
   Четверо, на мало кому известной импровизированной взлетной полосе рядом с Римом - весь следующий день работали как черти...
   Уже потемну - загудели моторы самолетов. Один за другим - приземлялись транспортники, доставляя ударные силы путчистов. Колониальные части и вооруженное ополчение с территорий, в основном с Триполитании. В отличие от армейских частей Метрополии - для них клич mare nostro! был вовсе не пустым звуком, политика Короля встречала резкое отторжение и ненависть: Короля считали предателем и готовы были расправиться с ним своими руками. В основном - у них было свое оружие и в достаточном количестве, но кого-то пришлось и довооружать.
   Затем - прибыли несколько грузовиков и фургонов и их пришлось грузить, причем вручную. Частям, которые оказались в Риме по случаю парада - нужны были боеприпасы - а здесь они были в достаточном количестве.
   Находясь здесь, они не знали, вышел ли путч удачным - или сейчас верные правительству войска подавляют его, а им - надо подумать о том, чтобы бежать из страны.
   В город они попали только к вечеру...
   Рим было просто не узнать - и это был не город, где только что свершился государственный переворот. Улицы были заполнены гуляющими людьми, все поздравляли друг друга, танцевали и пели, во многих тратториях наливали бесплатно. Не было заметно, что есть какое-то классовое расхождение, бедные веселились наравне с богатыми. Монархия в Италии в восьмидесятом году настолько себя скомпрометировала, что практически все итальянское общество, кроме традиционалистского аграрного Юга встретило известие о ее свержении и провозглашении Пятой Республики****** овацией и народными гуляниями. Про произошедшее в Палате депутатов никто не хотел ничего знать...
   Бросались в глаза регалии первой, Великой Республики - Римской. Везде - вместе с триколором были вымпелы с SQPR в лавровом венке - символ священного Рима. Мало кто понимал, в сколь униженном состоянии находились итальянцы три с лишним десятилетия - и сейчас, возрождая времена Республиканского Рима, все думали, что теперь, впервые за много лет - никто не будет ими помыкать, и сами они будут решать свою судьбу и судьбу своей страны.
   Сильнее - ошибаться было невозможно.
   В это же время - Король Виктор Эммануил V вместе с супругой и небольшой группой придворных - садился на самолет, который должен был доставить его в Берн, Швейцарская Конфедерация. Италии он был больше не нужен.
   Пятая Республика просуществует ровно тридцать четыре дня. Затем - избранные консулы, в числе которых будет и Джузеппе "Джо" Кантарелла объявят чрезвычайное положение и введут диктатуру - все в соответствии с традициями и законами Рима.
  
   * Должность начальника дворцовой охраны и одновременно - офицера связи Короля с командующим Вооруженными силами страны, отдельными родами войск. Эта должность предполагала близость к Королю и большое влияние на него - потому многое зависело от того, кто ее замещал. На этой должности можно было стать теневым военным министром - если сможешь.
   ** Ода из песен "с намеком" появившихся после 80-го года. Поляна красных маков - толстый намек...
   *** Сенат и свободные граждане Рима Senatus Populusque Quiritium Romanus
   **** политика умиротворения - политика Виктора Эммануила пятого, заключающаяся в замирении колоний Италии за счет предоставления менее радикальным местным жителям больших политических прав.
   ***** В России, например, нет, Его Величество Император на парады надевал положенный ему парадный мундир младшего офицера с единственной наградой - Георгиевским Крестом, которой награждала Георгиевская Дума, а Император только утверждал. Этот крест означал, что он лично участвовал в боевых действиях и вел людей на смерть.
   ****** Первая Республика - времена Римской Империи. Вторая - провозглашена в 1796 году, существовала очень недолго. Третья - результат революции 1848 года и объединения страны, превратилась в монархию. Четвертая - провозглашенная в восьмидесятом и сброшенная германскими штыками. Получается, третья...
  
   Время настоящее
   28 мая 2014 года
   Рим
   Аэропорт Фьюмиччино
  
   Ее звали Кристина, хотя друзья обычно звали ее Крис. Да и сама она звала себя Крис, особенно когда злилась. И если среди посетительниц аэропорта Фьюмиччино, которые в этот момент находились в здании одного из его терминалов вдруг устроить конкурс красоты - то она уверенно вошла бы в тройку призеров. Скорее всего, заняла бы второе место, потому что у бизнес-терминала стоял личный Юнкерс принадлежащий крупному химическому магнату из Германии и в нем была супруга означенного магната, прилетевшая в Рим на шопинг. Сей барон в прошлом году произвел фурор (по мнению многих скандал) в светских кругах всей Европы, взяв в супруги двадцатипятилетнюю русскую модель. В семьдесят два года - достаточно смелый поступок. Но Крис в любом случае не отдала бы титул первой красавицы Фьюмиччино без борьбы, даже этой русской сучке. Она привыкла сражаться.
   Ее красота была типично британской, не особо заметной. Как известно, женщины разных народов берут мужчину чем-то своим. У русских это идеальная фигура, по крайней мере, до замужества - русские женщины вообще, на мой пристрастный взгляд самые красивые женщины в мире (если безымянный палец не изуродован кольцом). У американок это откровенное, иногда даже какое-то детское бесстыдство в сочетании с абсолютной уверенностью в себе - для них лишний вес и какие-то пороки фигуры это не пороки, а своеобразие. Немки берут отличной фигурой и раскованностью в постели, француженки известны вторым, но не первым (бывают, конечно, и исключения). Латиноамериканки очень заводные и непосредственные, если приличная русская или англичанка никогда не станет танцевать на столе - то латиноамериканка не видит в этом ничего плохого, она способна танцевать, тараторить с подругами, развлекаться круглые сутки напролет. Про арабок... среди арабок много некрасивых женщин, но есть настоящие красавицы, в основном метиски от смешанных браков, в которых течет арабская и русская или арабская и британская кровь. Что же касается англичанок...
   У Крис была идеальная по модельным меркам фигура - девяносто - шестьдесят - девяносто - но она никогда не старалась это подчеркивать, потому что с детства держала имидж "своего парня". Она просто не осознавала своей сексуальности, и когда в Ницце ей пришло в голову выйти на променад в коротком платье, отчего случилась одна авария, и многим мужчинам потребовалось вправлять вывихнутую челюсть - она искренне недоумевала - а чего это они. Она одно время носила короткую стрижку "каре", потому что так за волосами было удобно ухаживать, и они не мешались - но сейчас отрастила длинные волосы и ей это шло. Ее лицо больше было похоже на лицо славянки, только глаза типично британского, неопределенно-серого цвета, взгляд прямой и честный. Она почти не пользовалась косметикой и носила такую одежду, в которой ей было удобно. В Лондоне у нее был парень, но она его не видела довольно долгое время.
   Как фотокорреспондент и журналист, работающий на CNN - она прибыла в Рим несколько часов назад, таможню прошла без особых проблем - правда итальянский таможенник первый раз поставил визу себе на столешницу и только потом - на паспорт с британским геральдическим львом. Ее добыча на сегодняшний день - ватиканские кардиналы, у которых, как она подозревала, скопилось кое-что на черный день. И которые - пылали любовью к детям, девочкам и мальчикам, причем любовью отнюдь не чистой. Когда она получала задание в редакции - ее чуть не вывернуло наизнанку...
   Все произошло случайно. При ней была фотокамера Олимпия и набор объективов, в том числе для дальней съемки. Она начала настраивать камеру, проверяя, не сбились ли настройки, как камера перенесла полет и просвечивание рентгеновским аппаратом. Для этого - она устроилась в укромном месте и стала рассматривать толпу, меняя объективы. Надев "N 2 дальний" - британцы обожают помечать любую вещь номерами, страсть к порядку и упорядочиванию у них в крови - она начала рассматривать толпу, подстраивая резкость. И увидела...
   Господи Боже...
   Она прекрасно помнила этого человека. Потому что в месте, которое называлось Хрустальный дом, и куда она раз в три дня приходила для того чтобы присутствовать на общей пресс-конференции - этот портрет висел выше всех на доске, где находились портреты особо разыскиваемых русской оккупационной администрацией лиц. Этот человек числился в списке разыскиваемых под номером один, и за него была назначена награда. Полмиллиона русских рублей золотом или в любой валюте мира по выбору обратившегося за наградой за голову этого человека, живого или мертвого. Сто тысяч русских рублей золотом или в любой валюте мира по выбору обратившегося за наградой за информацию, которая может оказаться полезной для поимки этого человека. Русские так и не смогли найти этого человека. Хотя искали - она сама, своими глазами видела, кто его искал, и как его искали...
   Прежде чем она успела осознать, что она делает, она обнаружила, что уже стоит в очереди на самолет. Тот самый - самолет.
   Продавец билетов авиакомпании Алиталия за фирменной стойкой улыбнулся ей дважды - сначала механически, а потом уже искренне.
   - Чем могу служить?
   - Мне нужен билет на самолет - выпалила Крис
   - Какой самолет, синьорина?
   - Ну...
   Она моментально придумала, что сказать
   - Синьора, пожалуйста... Тот синьор. Лысый и в темных очках.
   На лице молодого продавца билетов отразилось искреннее разочарование. Почему то большинство красивых женщин оказываются именно синьорами, а не синьоринами.
   - Который был перед вами, синьора.
   - Да... Видите ли... это мой муж... и он летит непонятно куда и не сказав мне. Я хочу своими глазами увидеть... куда он летит и что этот мерзавец будет там делать...
   Жест, который сделала Крис, получился чисто случайно. У нее горели уши от вороха вранья, которое она вывалила на беднягу за последнюю минуту, и она подняла руку, чтобы поправить волосы. Но продавец истолковал ее жест как жест кое на что намекающий. Итальянец, касаясь в разговоре своего уха, намекает на обстоятельства, связанные с содомией. В Италии такое было... в Европе содомию называли "любовью по-итальянски". Но еще больше этой мерзости было в Египте, которая после ухода англичан, заложивших, так сказать основы - превратилась в настоящую столицу содомии. А именно в Каир - подозрительный синьор и купил билет, причем без предварительного заказа, переплатив у стойки чуть ли не вдвое. Все содомиты Европы летали туда на развлечения выходного дня - благо эта страна не требовала виз, и по всей стране было полно гомосексуальных борделей с детьми. Нищета и жуткое расслоение общества по доходам вкупе с привнесенными британцами традициями и валом туристов - заставляли родителей отдавать своего сына в такое мерзкое место, чтобы поднять оставшихся.
   Итальянец сделал большие глаза. Он просто представить не мог, как синьор, имеющий такую молодую и очаровательную супругу, мог развлекаться таким мерзким и отвратительным образом. Вот что деньги делают...
   - Конечно, синьора. Он... вылетел в Каир.
   - Билетик на этот рейс найдется?
   - Сейчас посмотрим, синьора
   Продавец пощелкал клавишами компьютера
   - Боюсь... только в первый класс, синьора.
   Крис мысленно ужаснулась. Редакция никогда не оплатит ей билет в первый класс, тем более купленный у стойки с огромной переплатой. Но она была не из тех, кто отступает.
   - Выписывайте.
   Она боялась, что продавец потребует паспорт, и ее обман откроется в мгновение ока... все-таки она была журналисткой, а не разведчиком и не умела профессионально лгать. Но продавец не потребовал паспорт. Потому что итальянцы требуют паспорт только при оформлении мест в экономический и бизнес-класс, первый класс можно купить без паспорта, были бы деньги. Итальянцы умеют делать бизнес и привыкли к византийским интригам одиноких мужчин, в том числе и тех, кто летит в Каир. Просто плати - и лети...
   У арки металлоискателя - итальянский таможенник - недоуменно посмотрел на ее паспорт.
   - Каир, синьора? Вы хотите закрыть визу?
   Недоумение таможенника было понятно - у Крис была итальянская четырнадцатидневная "деловая" виза, она стоит довольно дорого и закрывать ее через два часа после открытия... Не проще ли тогда было купить транзитную, она стоит на порядок дешевле.
   - Да, я хочу закрыть визу - нервно сказала Крис
   Таможенник пожал плечами и сделал отметку. Ему было лет шестьдесят, он уже мало интересовался женщинами и имел большой опыт работы в таможне. Поэтому по паспорту штампом попал с первого раза, и не глядя...
  
   В первом классе Алиталии было просто роскошно...
   Итальянцы создали атмосферу изнеженного и развращенного Рима периода упадка. Даже с мраморными колоннами - или их имитацией, но имитацией классной, даже на ощупь как настоящие. Этот рейс был короткий и его обслуживал новенький Юнкерс-500, двухпалубный, но с двумя двигателями, а не с четырьмя, как гигантский трансатлантический шестисотый. Первый класс был больше, чем в обычных самолетах, он занимал две трети верхней палубы. И он был заполнен почти полностью: после того, как итальянское правление в Сомали постигла катастрофа, развлекаться летали в Египет. В Триполитанию тоже - но в Триполитании в основном работали. Нефть...
   Крис довольно давно летала в первом классе. Последний раз - еще с отцом на трансатлантическом Боинге компании Пан-Американ. Отец был послом Великобритании в Вашингтоне, потому что она, чистокровная англичанка выросла в Америке и считала себя наполовину американкой. Первый класс в Пан-Американ был роскошен - но даже там не догадались нарядить стюардесс в древнеримские туники, а стюардов - в рабов: в САСШ за это профсоюз просто подверг бы компанию бойкоту, а сами работники - подали бы в суд и отсудили бы немалую сумму денег. Но здесь, на борту Алиталии - обслуживающий персонал был одет именно так.
   Она старалась не смотреть в сторону того человека...
   - Синьорина...
   - А? - она дернулась
   Молодой стюард расставлял перед ней завтрак на откидном столике. Овечий сыр, оливки... господи. В Пан-Американ даже в первом классе - не избавились от гнусной привычки подавать размороженные блюда. И даже русская икра не спасала положение...
   Рейс был коротким, буквально пара - тройка часов и ты уже в Каире. Она лихорадочно размышляла, что ей делать.
   У нее не было определенных политических пристрастий и ее нельзя было признать горячей поклонницей романовской России, скорее наоборот. Она не испытывала к ней и ненависти, как многие в высшем свете Великобритании. Она знала, что в России не все хорошо со свободой слова, демократией и правами человека, что люди там не имеют права избирать власть, а Государственная дума в отличие от британского Парламента является чисто совещательным органом и Его Величество имеет право принять решение независимо от того, какое решение примет Дума и не давать никаких объяснений по своему решению. Знала она и то, что Россия оккупировала весь Ближний Восток и подавляет местное население. Однако она несколько раз летала с пересадками в Санкт-Петербурге и Константинополе и не заметила никаких признаков того, что люди чем-то недовольны. Полиции почти не было видно, были военные, они возвращались гражданскими рейсами, их часто встречали подружки и целые семьи. Торговали магазины, люди занимались своими делами, было много такси, которые здесь назывались "мотор" или "извозчик". Единственно, что свидетельствовало о диктатуре - в аэропортах были большие портреты Царствующего Государя в полный рост: в Санкт-Петербургском в церемониальной форме, а в Константинопольском - в военной форме с наградами и знаками отличия, которых было на удивление мало. Русский Император показался ей на удивление молодым, но в то же время по-мужски привлекательным, чего нельзя было сказать ни об одном британском или североамериканском политике. В нем, даже изображенном на портрете чувствовалась мужская сила и непреклонность - и в то же время почти не чувствовалось некоей торжественности. Ореола власти. Крис заметила, что никто кроме военных не обращает внимания на эти портреты - висят себе и висят...
   Она проглотила легкий обед, почти не чувствуя вкуса.
   Что делать? Она знала, что генерал Абубакар Тимур решением Государственного департамента САСШ признан террористом - а вот Великобритания воздержалась от такого шага. В Российской же Империи генерал Тимур был объявлен вне закона, то есть любой мог безнаказанно его убить, и за это не было бы никакого наказания, убийцу даже наградили бы. Она не могла поверить, что в двадцать первом веке такое возможно - но по опыту работу в Персии знала, что такое в России и на подконтрольных ей территориях есть.
   Она должна была принять решение. Как американка - или как англичанка.
   Но если как англичанка - неужели она должна просто пройти мимо?
   Она вспомнила работу в Персии. Русские не слишком охотно пускали фотокорреспондентов на места происшествий, объясняя это заботой об их же безопасности. Их вывозили только группами и на специальных автобусах с бронированием, каждый такой автобус сопровождали казаки. Снимать можно было только то, что разрешат русские. Но она прекрасно помнила кошмар на месте разрушенного взрывом кафе... русские потом объяснили, что здесь собирались женщины не желающие носить чадру. И ели рыбу, которая запрещена, потому что в хребте есть косточка, похожая на крест. Дорогой рыбный ресторан. Крис просто поверить не могла, что из-за этого кто-то способен убить четырнадцать человек.
   Так ничего окончательно и не решив, Крис отложила решение на потом. В Каире - она позвонит в американское посольство и сообщит о том, что видела. А потом - вероятно, сделает репортаж.
   Увы... Крис была честной. Не искательницей приключений и чужих состояний. Если бы она не была такой - она бы вероятно вспомнила про полмиллиона золотых рублей: сумма, положенная в любой приличный банк мира и дающая возможность неплохо жить на проценты. И даже сто тысяч золотых рублей - это цена небольшой квартиры в центре Лондона. Если бы она приняла решение позвонить в русское посольство - скорее всего особая антитеррористическая группа безопасности с авианосца "Адмирал Колчак" или охраняющий русское посольство отряд морской пехоты решили бы проблему в двадцать четыре часа. И не было бы ничего того, что произошло потом. Египет разразился бы парой гневных дипломатических нот, прогрессивная журналистика всего мира заклеймила бы кровавую романовскую диктатуру и русскую военщину, посягнувшую на суверенитет независимого Египта, а с Крис встретились бы тихие и незаметные люди, которые спросили бы ее, каким образом она желает получить вознаграждение.
   Но увы...
   Самолет уже разворачивался над "Каиром-Запад", главным аэродромом столицы Египта и одновременно базой ВВС Египта. Крис украдкой глянула на подозрительного мужчину - и с ужасом заметила, что он снял очки и в упор смотрит на нее.
   Усилием воли, она заставила себя отвести взгляд в сторону...
  
   28 мая 2014 года
   Каир, Египет
  
   Каир встретил ее послеполуденной жарой, клонящимся к закату солнцем, заливающим огромный город и красиво играющим на шпилях минаретов и остеклении небоскребов, служащими из аэропорта, каждый из которых говорил по-английски: английский язык здесь был государственным даже после ухода англичан. А так же пылью, полом, по которому влажная тряпка не проходила, по меньшей мере, сутки, мешками с мусором, сложными прямо на виду у пассажиров, жандармами, держащими автоматы с примкнутыми блестящими начищенным серебром штыками - и крысами. Самыми настоящими крысами - серыми, наглыми, упитанными. Они деловито копошились в мешках в поисках съестного, не обращая внимания на людей - и служащие аэропорта тоже не обращали на них внимания. Крис всю передернуло от омерзения - но она понимала, что Египет не относится к цивилизованным странам и ожидать можно всякого.
   Человек, за которым она следила - стоял перед ней, между ними был всего один человек. Отсутствие ручной клади - зачем он летал в Рим без ручной клади?! - давало все шансы на то, что таможенники его не остановят.
   Так оно и вышло...
   Человек, который был перед ней - у него ручная кладь была, но он прошел таможню очень быстро. Крис успела заметить, как пятидесятифунтовая бумажка с профилем королевы - новые, с профилем Короля еще не вытеснили старые и фунты здесь по-прежнему уважали - сменила владельца...
   Египет пускал туристов без виз - но таможня была. Проверяли на халяльность - ввезти в страну спиртное например было нельзя. У Крис была всего лишь небольшая сумка, она торопливо поставила ее на досмотровый стол. И судя по тому, как окаменело лицо таможенника поняла - попала...
   - Откройте, мэм.
   Она дернула застежку.
   - Если можно, побыстрее, я очень спешу - улыбнулась она
   - Что это, мэм? - таможенник показал на камеру
   Она могла бы выкрутиться, сказал что просто туристка и хочет снимать пирамиды Хеопса. Могло пройти... особенно, если эти слова подкрепила бы какая-нибудь банкнота. Но вместо этого - она протянула пластиковую аккредитационную карточку с ее фотографией. Хуже того - это была русская карточка, которая у нее осталась со времен Персии, и там были русские буквы.
   Хуже - она сделать не могла, даже если бы и постаралась. В Египте ненавидели русских. Военная администрация Египта, которая подменяла собой нормальную власть, понимала, что при необходимости - русские оккупируют страну за двадцать четыре часа, потому ненавидела русских и боялась их. Россия постоянно требовала то прекратить гонения на христиан - коптов, то навести порядок и прекратить контрабандный поток оружия и исламских экстремистов на собственные восточные территории, то найти и наказать убийц русских туристов. Местные исламисты - по отношению к Российской Империи испытывали просто звериную ненависть: именно последовательная и жесткая позиция России на Востоке делала невозможным появление агрессивного исламского Халифата. Более того - политика окультуривания Востока стала давать плоды именно сейчас, в третьем и четвертом поколениях, когда молодые люди на предложение "встать на джихад", "стать шахидом на пути Аллаха" - даже не отказались бы, а подняли бы тебя на смех, как дурака. Они заканчивали школу, зная как минимум три языка - русский, унифицированный арабский и немецкий или французский, потом могли поступить в университет, техническое или реальное училище, пойти работать на завод, на добычу нефти. Можно было стать военным и даже попытаться выслужить дворянство. Его Величество Император для них был не тагут, правящий не по шариату, а человек, который защищает их образ жизни, их возможности и их права, требуя взамен законопослушного поведения. Джихад и шахиды были от них столь далеко, что это просто не укладывалось в их голове. Исламисты Египта понимали это и зверели еще больше.
   Таможенник махнул рукой и подошел старший смены. Вместе они стали рассматривать удостоверение с фотокарточкой и русскими буквами.
   - Что-то не так? - нервно спросила она
   - Мэм, вы фотокорреспондент и въехали в Египет нелегально.
   - Что это значит? - она и в самом деле не понимала
   - Мэм, любой журналист, выезжающий в Египет должен получить разрешение Министерства информации.
   - Я получу его сразу, как только это будет возможно. Где оно находится? Вы можете дать адрес?
   - Мэм, это разрешение нужно было получить в посольстве до того, как ехать сюда. Получается, вы въехали в Египет незаконно. Возможно, с целью шпионажа.
   Крис не могла поверить своим ушам. Такого не было даже в России. Когда она прилетела в Константинополь - никто и не подумал попросить у нее аккредитацию. А когда она прилетела в Тегеран - их всех встретили военные, привезли в пресс - центр и дали аккредитацию - но процедура получения аккредитации состояла лишь в том, что русские проверяли паспорт, связывались с редакцией, делали фотографию и максимум через час выдавали карточку. Аккредитацию получили все, даже англичане из ВВС - она потом сама видела, как они занимались какими-то подозрительными делами, мало связанными с журналистикой, давали деньги местным. А тут...
   И про Египет - никто не говорил, что здесь диктатура. Тогда как понимать это?
   Она беспомощно взглянула в зал для встречающих. И решила действовать напролом.
   - Послушайте... мистер... я первый раз в Египте и не знаю правил. Клянусь, что первым делом обращусь в министерство информации за аккредитацией... честно-честно...
   Стодолларовая купюра, просительный взгляд и рука на лацкане старшего таможенной смены сделали свое дело. Тем более - он хотел продемонстрировать своим подчиненным, что он царь и Бог здесь, хочет - пускает, не хочет - не пускает. Момент был как нельзя подходящий...
   Старший смены что-то коротко сказал на арабском своему подчиненному.
   - Мэм, в двадцать четыре часа вы должны обратиться в Министерство информации за разрешением. Иначе вас могут арестовать и выдворить из страны... или посадить в тюрьму. Это все, что я могу для вас сделать.
   - О... благодарю. А где находится министерство информации?
   - На площади Тахрир. Любой таксист знает...
   - Благодарю вас... вы настоящий джентльмен.
   Она схватила сумку и бросилась бежать.
   Нужного ей человека - она чуть не потеряла. Со всех сторон воняло... она постоянно на что-то наталкивалась. Едва не падала и бежала дальше. Но все же успела - увидела, как нужный ей человек садится в черный седан Майбах, подъехавший к пандусу.
   Она протолкалась к такси, вызвав возмущенные окрики очереди...
   - Видите, вон та машина! Черный лимузин!
   Молодой парень, который только что включил двойной тариф, видя сумасбродную американку, или англичанку - удивленно переспросил
   - Который только что отъехал?
   - Да! Поезжайте за ним!
   - У него правительственные номера. Это опасно, мэм.
   Она достала еще одну купюру - стодолларовых у нее больше не было.
   - Две цены. Поехали.
   В принципе он и так влупил ей две цены. Что же... значит, будет четыре. Цена, оправдывающая риск.
   Он взял купюру и нажал на газ...
  
   Дорога от Каира - Запад до города была просто прекрасной - бетонный восьмиполосный скоростняк, построенный североамериканскими инженерами. Ни одного светофора, только посты сил безопасности, усиленные бронетранспортерами. Эта дорога постоянно охранялась и поддерживалась в идеальном порядке: аэродром Каир - Запад служил основной точкой экстренной эвакуации на случай массовых беспорядков или государственного переворота в стране.
   Майбах шел по крайней полосе. Если бы это была Священная римская империя с ее автобанами без ограничений - он оторвался бы уже давно. Но тут было ограничение - сто сорок в час - и лимузин пунктуально его придерживался, что позволяло ФИАТу висеть у него на хвосте.
   Они въехали в "Малый Каир" - так назывался Каир без пригородов. Запетляли по улицам. Здесь уже ФИАТ превосходил Майбах во всем. Слоновьи габариты немецкого лимузина в тесноте городского движения начисто проигрывали юркому ФИАТу, а водитель лимузина, как бы он не был опытен - обречен был проиграть таксисту, у которого на этих улицах проходит большая часть жизни...
   - Куда он едет? - нервно спросила Крис
   - Не знаю, мэм. Эта дорога ведет к Нилу.
   Они перебрались через Нил по массивному бетонному мосту, соединяющему оба берега Нила и проходящему через остров, который считался одним из самых безопасных мест в Каире. В сгущающейся темноте - по левую руку виднелись небоскребы отелей, выстроенных британскими и североамериканскими компаниями и навсегда изменившими облик Каира.
   Майбах прошел прямо. Крис даже не задумывалась, насколько опасно то, что она делает - следит за одним из самых опасных людей в мире всего лишь с помощью одного каирского таксиста. Она твердо решила докопаться до правды...
   Майбах свернул влево. В отличие от Фиата, который мог исчезнуть в одно мгновение - немецкий лимузин был не слишком приспособлен к каирским улицам - и Крис удалось увидеть, где он свернул.
   - Стойте! Стойте!
   Водитель остановился столь филигранно, что она заметила сияющие рубином в темноте стоп-сигналы Майбаха. Лимузин остановился.
   - Спасибо!
   Она вынырнула из такси и рванула через дорогу, мысленно поблагодарив себя за предусмотрительность. На ней были кроссовки, легкие и удобные - а не шпильки, на которых невозможно не то что бегать - но и ходить...
   Один из водителей, увидев выбежавшую на дорогу женщину недовольно просигналил, но притормозил - и она смогла спокойно перебежать улицу...
   Фотокамеру доставать было поздно, она выхватила телефон с встроенной фото и видеокамерой. Ей удалось снять на телефон короткий ролик о том, как этот мужчина входит в одну из неприметных дверей самого неприметного дома в проулке. Это была чисто итальянская дверь - просто дверь в стене, ни приступка, ни козырька, даже выкрашена она была в тот же цвет, что и стена. Ролик получился хорошим, потому что передние фары Майбаха были включены, заливая проулок ксеноновым, мертвенно-белым светом. Она не знала, что здесь находится...
   Лимузин остался стоять на месте, и только тут она сообразила, что подвергает себя опасности.
   Она отошла на несколько шагов, встала посреди тротуара, лихорадочно соображая, что делать. Торчать здесь - не самая лучшая идея, она в чужой стране, совершенно одна и почти без денег. Кажется, настало время позвонить в посольство...
   У североамериканских посольств есть один номер, общий для всех посольств по всему мире, все североамериканские граждане, путешествующие и находящиеся в чужих странах, могут набрать его и получить помощь - любая держава заботится о гражданах, попавших в другую страну, на то и держава. Она попыталась набрать номер со своего мобильного - и после нескольких неудачных попыток с раздражением поняла, что это невозможно. Она никогда не была в Египте и не знала, что здесь запрещен роуминг и, прибывая в Египет надо покупать египетскую СИМ-карту. Нет, не для того, чтобы прослушивать или следить. Просто компания, предоставляющая в Египте сотовую связь по странному стечению обстоятельств принадлежала дочери фельдмаршала Каима, главы военного совета Египта, очаровательной Дезире. И если учесть, что в Египет каждый год прибывает тридцать - сорок миллионов туристов и почти все они не привыкли обходиться без мобильной связи... А покупают они самые дорогие услуги - международную связь, потому что звонят в основном на Родину, домой...
   Понятно, в общем
   Крис в панике оглянулась... чужой город, темная ночь, неработающий сотовый, почти полное отсутствие денег и особо опасный террорист в пяти десятках метров от нее. И увидела мерцающую во тьме вывеску - изображенную на вывеске неоновыми трубками очаровательную, умывающуюся кошку...
  
   28 мая 2014 года
   Каир, Египет
   Посольство САСШ в Каире
   Тафик стрит-5 Гарден - Сити
  
   Посольство САСШ в Каире расположено в Гарден - сити, это один из привилегированных районов в Каире, своего рода дипломатический квартал. Как и выходит из названия - в этих местах много зелени, в том числе тропические растения, высаженные специально. Здесь же находятся богатые виллы, цена дома здесь - максимальная во всем Каире, цена дома начинается от полумиллиона золотых рублей - и все равно, как только что-то продается - моментально выстраивается очередь из покупателей. Местные богачи и даже некоторые генералы предпочитают жить вблизи от посольств. Потому что понимают: Каир и вообще весь Египет - как бочка с порохом. Власть держится на штыках жандармерии - но жандармерия состоит-то из народа. Жандармерию должна контролировать армия - но и армия состоит из представителей народа, верно? Армию должны контролировать спецслужбы, там множество британских и североамериканских советников и есть даже британские подразделения - но если полыхнет всерьез - хватит ли этого? По тому, рядом с каким посольством дороже всего дома - можно было судить о степени влияния той или иной страны в мире. Каирские богачи, умнейшие люди, десятилетиями умудряющиеся жить в подернувшемся каменной коркой жерле вулкана, и не только жить, но и благоденствовать - отлично понимают расстановку сил в мире. После второй мировой - позиции русского посольства резко пошли в гору, по дороговизне дома вокруг него стремительно переместились с третьего места на первое, те кто купил там дом пять лет назад - мог продать его вдвое дороже. А до Персии - Россия и вовсе была на четвертом месте, видимо - на каирцев произвела впечатление экстренная эвакуация из Тегерана. Британия рухнула с первого места на пятое, Священная Римская Империя переместилась на второе место. Североамериканские соединенные штаты - были и остались на третьем...
   В главном здании комплекса американского посольства в Каире двенадцать этажей и два технических, то есть подземных. На крыше оборудована вертолетная площадка, способная принимать тяжелый вертолет: когда американцы отрабатывали экстренную эвакуацию, сбегались посмотреть всем районом. Из двенадцати этажей только на девяти есть окна. Верхние три этажа не имеют ни одного окна, именно там находится главная станция СРС в Египте и запасной пост прослушивания. Разведчики, которые назначают в Каир, первоначально испытывают клаустрофобию, но потом привыкают к постоянному дневному свету и те, кто проработал здесь достаточно долгое время - по возвращении вынуждены обратно привыкать к окнам. Окна, тем более панорамные - кажутся им опасностью...
   Одним из сотрудников каирской станции СРС был молодой парень по имени Майкл, светловолосый, с серо-голубыми глазами и простым, открытым лицом. У него не было никакого опыта разведдеятельности - но Вторая мировая война столь тяжко ударила по Североамериканским соединенным штатам, что выбирать не приходилось: любой, кто готов был служить своей стране был на вес золота. А за ним еще было - четыре курса Джорджтауна по профильному факультету с нейтральным названием "обеспечение безопасности" и короткий шестинедельный курс обучения на бывшей военной базе в Арканзасе, на которой теперь готовили сотрудников СРС. И вдобавок - рекомендательное письмо от бывшего министра обороны САСШ. Меньше чем за год Майкл умудрился вскружить голову всей женской половине посольства, завести себе официальную girlfriend в лице дочери второго секретаря посольства, продвинуться до девятой ступени по госслужбе и стать руководителем чрезвычайно опасного сектора станции - сектора по борьбе с терроризмом. В Египте это была почти что расстрельная должность и руководитель станции, назначая на нее новичка, предполагал недоброе - что исламские террористы решат за него проблему и стремительно продвигающийся по карьерной лестнице светловолосый вундеркинд не подсидит его. Но прошло уже четыре месяца с тех пор, как Майкл был начальником сектора - и он даже ни разу не был ранен, хотя лично участвовал в четырех опасных операциях совместно с египетскими спецслужбами.
   Да и еще... Поступая в СРС - человек отказывается от своей подлинной личности, отныне ему присваивают оперативный псевдоним и выдают документы не на фамилию, а на оперативный псевдоним. На время активной работы, что в САСШ, что за ее пределами - оперативный псевдоним заменяет настоящую фамилию, человек возвращает себе подлинную фамилию, только выходя в отставку или погибая, да и то не всегда. Оперативный псевдоним каждый сотрудник выбирает себе сам и меняет только в самых крайних случаях: сменить псевдоним считается очень дурной приметой...
   Майкла все знали как Майкла Рейвена*. Никто не знал, почему он выбрал себе именно такой оперативный псевдоним. Но он выбрал его без колебаний.
   Сектор борьбы с терроризмом в посольстве САСШ не был основным, он занимал всего две комнаты на последнем этаже здания. Маленькую, в которой теперь был кабинет Майкла и большой зал, в котором были оборудованы рабочие места для восьми сотрудников. Сейчас в подчинении Майкла было пять человек, в то числе один бывший десантник из восемьдесят второй воздушно-десантной и один боец SEAL, которого мексиканская наркомафия приговорила к смерти за то что он сделал в Мексике. Майкл был самым младшим из всех, младше любого из своих сотрудников. Отдел по борьбе с терроризмом - это не наружное наблюдение, уважение здесь надо было выгрызать когтями и зубами. Нельзя сказать, что за четыре месяца он завоевал уважение битых и стреляных волков, которые и были в его отделе. Но Малышом - они его уже не называли...
   Сейчас - по местному времени было уже почти девятнадцать часов, и Майкл в кабинете был один. Работа начальника отдела - вовсе не такая, какой ее представляют, в основном это кабинетная работа. Ты пишешь меморандумы и отвечаешь на чужие меморандумы, участвуешь в совещаниях, большая часть которых представляет собой переливание из пустого в порожнее, заполняешь недельные, месячные и годовые планы оперативной работы, требования на предоставление материальных ресурсов, читаешь рапорты своих сотрудников и пишешь к ним сопроводительные записки перед тем, как отправить на утверждение в Лэнгли. Вся прелесть этого кресла в том, что под тобой несколько сотрудников, которые не в церковной семинарии учились, они могут в любой момент натворить что-нибудь - а отвечать будешь ты. Но последнее - как раз не тяготило Майкла. Он придерживался старой доброй политики американского менеджмента, которой в нем почти уже и не осталось - держаться вместе и своих не сдавать.
   Звонок неизвестной женщины поступил на коммутатор посольства. В посольство звонят самые разные люди, часто откровенные психи, которые то хотят спасти все человечество, то грозят самые разными карами. Мало кто знает, что все разговоры, все звонки не только записываются - звонки, поступающие в адрес станции СРС, автоматически анализируются. Есть специальная программа, которая в реальном масштабе времени анализирует голос и выдает заключение по восьми параметрам, в том числе степень искренности и степень нервного возбуждения говорящего.
   Женщина говорила по-английски, только поэтому телефонистка в приемной посольства, так называемом "Центре Америки" не положила трубку, а переадресовала звонок в центр поддержки операций. Такой центр существует при каждой станции СРС, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю на телефоне кто-то сидит. Каждый оперативник сообщает своим агентам коды для срочной связи, агент может в любое время позвонить, назвать кодовое слово - там поймут, подыграют, чтобы агент не говорил, немедленно сообщат о звонке курирующему офицеру, благо сотовая связь сделала доступной любого человека в течение считанных секунд. Иногда такие звонки спасали жизни людям и операции от провалов...
   Телефонистка, молодая дама по имени Бекки Пейдж, только начинающая, внимательно выслушала рассказ позвонившей. Она работала в Каире недавно, больше интересовалась модой и сексом и не знала кто такой генерал Абубаукар Тимур. Кроме того - женщина не назвала ни одно из кодовых слов, которые заставили бы воспринимать звонок серьезно. Однако... вмешивался тот же фактор: звонившая говорила на английском языке а в арабоязычной и неспокойной стране любой англоязычный человек воспринимался как друг и соотечественник...
   - Еще раз, мэм... Как вы говорите зовут человека, которого вы видели?
   - Господи... да я не помню, как его зовут! Но он разыскиваемый террорист, за его голову назначена награда, я должна сообщить об этом! Если вы не хотите ничего слушать, так и скажите, но не удивляйтесь, если потом о беззубости каирского отделения СРС напишут газеты!
   - Одну минуточку, мэм, не кладите трубку
   Бекки скосила взгляд на экран монитора. Показатели зашкаливают, женщина не в себе, но главный показатель, искренность - на грани желтой и зеленой зоны. Придется предполагать, что женщина говорит правду.
   Бекки вздохнула, постучала по клавишам, выводя схему развертывания. Так называлась новая, недавно внедренная во всех опасных странах система. В Египте не было подавления работы систем связи посольства, а страна была весьма опасной. Поэтому, на случай похищения, на случай экстренной эвакуации - все сотрудники посольства, некоторые сотрудники гуманитарных организаций и гражданские американцы носили с собой специальные СИМ-карты к мобильным телефонам. Каждые полчаса сигнал от такой карты передавался на центр слежения посольства и можно было знать, кто где находится. Бекки нужно было знать, кто из принимающих решения агентов находится в данный момент на станции.
   Таких было... всего один человек. Красавчик Майкл, начальник сектора по борьбе с терроризмом. Бекки тоже на него заглядывалась, но знала, что ей не светит. Этот парень всерьез был увлечен этой блондинистой сучкой Натали, и ей ничего не оставалось, как утешаться с морскими пехотинцами и местными парнями.
   Вот пусть и разбирается с этой психопаткой - мстительно подумала Бекки.
   - Мэм, вы на телефоне.
   - Да... сколько можно ждать.
   - Одну минутку, переключаю вас на агента.
   Бекки дождалась щелчка.
   - Да...
   - Мистер Рейвен... тут какая-то женщина, с сообщением о возможном террористе... чистая. Я подумала...
   - Спасибо, переключай...
   Майкл как всегда с ней разговаривал сухо, и она разозлилась еще сильнее. Ну и что, что у нее грудь первого размера, а не третьего и отец не второй секретарь, а? По крайней мере, местные парни от нее без ума.
   - Переключаю.
   Бекки переключила линию и пошла выпить кофе и забыть о своей несчастливой любви.
  
   В отличие от большинства других сотрудников резидентуры - Майкл не успел еще пропитаться цинизмом и не отбывал свой номер, он и в самом деле был увлечен своей работой. Кроме того, звонок давал ему возможность бросить этот проклятый запрос на пятьсот новых снайперских винтовок от полиции безопасности Египта и заняться настоящим делом.
   - Слушаю вас, мэм... - доброжелательно сказал он. Доброжелательность - одна из неотъемлемых черт оперативного работника. Никогда не знаешь - в какой куче дерьма блеснет алмаз, поэтому доброжелательно надо разговаривать со всеми.
   - Я хочу сообщить о том, что видела террориста.
   - Мэм... вы уверены в этом?
   - Да, черт возьми, уверена. Я профессиональная журналистка и у меня память на лица. Битый час я пытаюсь объяснить вам это, но вы только и знаете, что переключать телефоны.
   Женщина явно была взвинчена
   - Мэм, успокойтесь. Я вас выслушаю...
   Майкл готов был спросить, а уверена ли она в том, что видит террориста, это был один из способов отсеять звонки всяких шутников. Но сейчас он понимал - даже с его небольшим опытом оперативной работы - что такой вопрос приведет к скандалу и скорее всего женщина бросит трубку. А это нехорошо. Он почему то чувствовал, что прямо в сеть плывет крупная рыба.
   - Как зовут этого террориста. Откуда вы его знаете?
   - Черт, я не знаю! Но я знаю, что это террорист, просто не помню, как его зовут. Его разыскивают, я знаю точно.
   - Где разыскивают, мэм, можно поподробнее? Вы где-то видели ориентировку?
   - Да... черт, владелец бара меня сейчас убьет! Она висела в Хрустальном доме это штаб... русских в Тегеране. Я точно помню, это он.
   Майкл подобрался, как гончая, увидевшая лису.
   - В Тегеране? Вы точно не помните, как зовут этого человека?
   - Нет же! Помню точно, что он генерал.
   Майкл прижал трубку ухом и вошел в поисковую базу данных. Набрал "Генерал, Тегеран". Запрос проскочил немедленно. Только одно совпадение.
   Генерал Абубакар Тимур, бывший начальник службы безопасности страны САВАК, перешел на нелегальное положение с момента крушения режима Хосейни. Решением Госдепартамента САСШ признан террористом. Подозревается: терроризм, ядерный терроризм, нелегальное обладание оружием массового поражения, контрабандные операции. Представляет особую опасность. Цель первого приоритета.
   - Мэм, я вас понял. Вы звоните из Каира?
   - Да, из Каира. Я увидела его в Риме и полетела следом...
   - Где именно. Вы знаете, где находитесь. Вам угрожает опасность?
   - Нет... если не считать того, что хозяин кафе убьет меня за то, что я долго говорю по его телефону.
   - Где вы находитесь? Это важно, мэм.
   - Сейчас... - женщина на пару секунд исчезла из эфира и появилась вновь - бар Кытта**, у акведука Аль-Хури. Вы знаете, где это?
   - Найду. Сидите там, ничего не предпринимайте. Я приеду и вас найду. Не приближайтесь к этому человеку, не пытайтесь его задержать. Пишите телефон...
   Продиктовав телефон, Майкл бросился в большую комнату. Одной из привилегий сектора по борьбе с терроризмом было то, что у них в большом зале стоял большой сейф-пирамида с оружием, за него никто не отчитывался... был журнал, но заполнение контролировал они сами. Большим сейфовым ключом он открыл замок, сбросил пиджак, напялил на себя черный полицейский бронежилет, защищающий от огня из винтовки. Попробовал надеть пиджак... ничего не получилось. Плюнул, сбросил этот жилет, надел более легкий, для скрытого ношения. Этот подошел лучше. Схватил пистолет Кольт, коробку патронов к нему, короткоствольный автомат Кольт-Коммандо и запечатанные в пластик магазины с гарантированным сроком хранения - по истечении срока они отправлялись на завод для переснаряжения. Черт... еще монокуляр ночного видения... нужен. И каска, чтобы его закрепить. Бросился вниз... потом вернулся закрыть сейф. Если бы он увидел, как собирается таким образом один из его сотрудников - то непременно влупил бы замечание. Но сейчас он чувствовал запах крови.
   Терпения дожидаться лифта не хватило, и он побежал по пожарной лестнице, перепрыгивая через ступени. Как ураган вырвался в холл. Дежурные морские пехотинцы вытаращили на него глаза... до этого он так никогда себя не вел.
   - Мистер Рейвен...
   - Кто-то из моих здесь?
   - Нет... Все уехали.
   Майкл бросился в гараж.
   За его сектором были закреплены три оперативные машины, ни одной не было на месте. Но тут же стояла и его машина - спортивный черный Шевроле с низкой посадкой. Новая модель, сильно похожая на Ламборгини, хотя и дешевле намного. Совершенно не подходящая для оперативного использования машина... Но он купил ее для того, чтобы произвести впечатление на Натали, которая и впрямь была той еще сучкой. Откуда же он мог тогда знать, что ее придется использовать в оперативных целях?
   Ладно, за неимением гербовой...
   Он бросил автомат на пассажирское сидение, запрыгнул в машину сам. Она еще хранила запах Натали, ее любимого Шанель N 5.
   Глухо взревел мотор, машин вывернула из ряда, едва не поцеловавшись с соседней...
   Только на улице - уже темнело, движение в ночном Каире было, по крайней мере, приемлемым - ему пришло в голову, что идти в одиночку на опасного террориста - не лучшая идея.
   Мобильник в таких случаях полагалось держать свободным на случай звонка агента - но у него был только один мобильник. Профессионалом он, положа руку на сердце, не был...
   - Стив...
   В трубке раздался какой-то шелестящий звук, потом отголосок женского шепота.
   - Черт... босс, вы?
   - Я - безжалостно ответил Майкл, отвлекая бывшего морского котика от явно приятных дел - ты мне нужен. У меня есть кое-что на радаре. Контакт первой степени.
   Тюлень вздохнул
   - Можешь подробнее?
   - Позвонила неизвестная. Англоязычная. Она напугана, прибор показал, что говорит правду. Она говорит, что видела генерала Абубакара Тимура.
   - Что... вот черт...
   - Генерала Абубакара Тимура. Он сейчас в Каире.
   - Черт... сэр, это может быть провокация и не более того. Вы же знаете...
   - Мне так не кажется. К тому же, мы обязаны проверить, верно...
   - Ладно... где это...
   - Бар Кытта, акведук Аль-Хури. Я не припоминаю, чтобы этот адрес мелькал...
   - Я тоже... Почему бы не поручить это нашей доблестной морской пехоте?
   - Черт, Стив, да ты что, шутишь? Чтобы они опять наломали дров? Они не поймают генерала, даже если их ткнуть в него носом!
   Морской котик промолчал, в трубке было только его тяжелое дыхание.
   - Я захватил автомат. Еду туда.
   - Черт... я на другом конце города. Мне потребуется время, чтобы добраться туда... Час...
   - Полчаса и не минутой больше.
   - Заметано, босс.
   - Отбой.
   Майкл прервал разговор. Почему то он знал, что самый лучший способ командовать людьми - это вести их за собой. Никакого другого способа командования он не признавал.
  
   Свой Шевроле он остановил прямо напротив бара Кытта, который был хорошо заметен на улице благодаря неоновой рекламе - очаровательная кошка из красных и синих неоновых трубок. Пока все сходилось. Он даже понял, почему женщина ждет в этом баре - это было самое приметное и оживленное место у акведука. А человек, который один, напуган и которому надо позвонить - идет именно в такое место.
   Бар Кытта находился в месте, которое нельзя было назвать ни хорошим, ни плохим. Акведук Аль-Хури, старая архитектурная достопримечательность и прямо в Каире - здесь полно туристов. Раз полно туристов - то и полно полицейских. Рядом с побережьем Нила. Но раз полно туристов - значит полно всякого темного люда шныряет - продавцы кусочков мумий, подпольные экскурсоводы, обещающие показать никому не известные археологические раскопки. Южнее - комплекс христианских церквей: Святой Варвары, Святого Георгия и Непорочного зачатия. И мечеть Амр ибн аль-Ас. Не раз и не два было, что правоверные, разгоряченные пятничным намазом - после намаза бросались убивать христиан, там спокойно никогда не было.
   Но место не такое уж и плохое. Основные отели выше, поток туристов и туристические экскурсии до гробниц тоже выше, плюс рядом - ветка метро. И Нил - а на Ниле есть и рыбаки и скоростные лодки. Можно быстро смотаться, если почуешь неладное...
   Он зарядил пистолет и передернул затвор. Грозное оружие - восемнадцать девятимиллиметровых усиленных патронов в магазине, девятнадцатый в стволе, и он умел с ним обращаться. Пистолет он засунул за пояс - не слишком хорошо, но у него не было кобуры, и пока сойдет так. Вскрыл упаковку с магазинами и зарядил автомат. У него в машине была спортивная сумка с принадлежностями для дайвинга и он несколько секунд раздумывал над тем, не стоит ли вытряхнуть все в багажник, положить в сумку автомат и взять с собой на встречу. Потом решил, что это уже слишком. Пистолета хватит чтобы, по крайней мере, защитить себя и дождаться помощи, в одиночку идти на захват особо опасного террориста - большая глупость. В разведывательной работе за редким исключением нет места героизму. Ты просто делаешь то, что надо делать и не порешь отсебятину. Тогда что-нибудь да получится...
   Автомат он положил на пассажирское сидение. Машина низкая, стекла тонированные, ночь - никто не заметит...
   Поставив машину на сигнализацию - воры в Каире орудовали днем и ночью - он направился в бар.
   Бар в это время был заполнен примерно наполовину подгулявшими иностранцами и египтянами. Открытой стойки с напитками не было, но все были навеселе - в половине египетских баров наливали из-под стола как в Америке во времена Сухого закона. Играла типичная египетская музыка - смесь арабской и местной, восходящей еще ко временам фараонов - когда Египет не был одним из мировых центров исламского экстремизма. Был здесь и стриптиз - совершенно западный шест, у которого извивалась полуголая танцовщица с глазами, подведенными тушью. Полно шармут, проституток - женщины проститутки в основном работают с иностранцами и отличаются редкостным умением. Майкл проверил пару раз, но потом зарекся. Противно... да и Натали появилась.
   Эту женщину он заметил сразу. В Египте женщины не носят джинсы. Даже такие сексапильные, обтягивающие и с низким поясом. Для женщины здесь надеть брюки - это вызов, отсутствие паранджи еще терпят, но за брюки могут забить камнями или зарезать прямо на улице как овцу. А на этой женщине - была еще клетчатая мужская рубашка...
   Она повернулась - и он увидел, насколько она привлекательна. Примерно его возраста, высокие скулы как у славянки, миндалевидные глаза, которые могли бы скорее принадлежать итальянке, но глаза и взгляд типично британский или американский, не итальянский. Честный и прямой. Итальянки так не смотрят - они сразу начинают соблазнять. Косметики совсем немного.
   Она чем-то напоминала его мать в молодости. Он видел фотографии.
   Она повернулась и нашла глазами его. Потом - бросилась к нему, и хозяин бара проворно поспешил следом. Видимо, проблемы с деньгами...
   - Господи... слава Богу...
   Майкл улыбнулся улыбкой, которую девушки на коммутаторе посольства называли сумасшедшей.
   - Все в порядке...
   - Не совсем...
   Майкл вытащил бумажник. Как и все разведчики - он не любил кредитные карточки и всегда имел при себе значительную сумму наличными. По кредитным карточкам - человека очень легко отследить...
   - Сколько леди должна?
   Он дал сорок долларов и заказал два кофе по-бедуински. Кофе по-бедуински - типично местный кофе, в западных странах он неведом. Его варят в турке, но не на огне, а в специальном сосуде, заполненном горячим песком, турку погружают в него чуть не по горло и уже это ставят на огонь. Песок передает жар огня равномерно. Кофе кладут в несколько раз больше, чем при обычной заварке, только молотый вручную, ни в коем случае не растворимый. Еще специи, секрет которых у каждого бедуина свой. Кофе этот подают в маленьких чашечках, примерно в четыре раза меньше, чем обычная европейская чашка, пить этот кофе нужно горячим, потому что холодным его выпить практически невозможно. Он не предназначен для того, чтобы наслаждаться его вкусом, вкус просто ужасный и если не обожженные вкусовые рецепторы - проглотить его невозможно. Но чашка этого кофе - способна поднять даже мертвого и держать его на ногах целый день. Именно этот кофе - признавался творением Сатаны и запрещался, именно этот кофе пили, когда отправлялись на долгое богомолье - он позволял держаться на ногах и молиться часами. Именно этот кофе - сейчас был нужен Крис, чтобы прийти в себя...
   Раскаленная лава вместо кофе обожгла ее. Закружилась голова.
   - Господи... - просипела она, пытаясь прийти в себя - это что, гашиш?
   - Нет. Просто кофе. А что - пробовали гашиш?
   - Пару раз. Когда была совсем молодой и глупой.
   - Так что насчет террориста? Где вы его увидели?
   - Я же говорю - в Риме. Прилетела за ним сюда...
   - Где он сейчас?
   - Пойдемте...
   Майкл проглотил свою чашку, поставил ее на стол
   - Пойдемте...
   Местные шлюхи озлобленно взглянули на уходящую парочку
   - Вон там! - показала Крис - его машина стоит там, в проходе. Большая машина... немецкая, кажется.
   - Не показывайте рукой!
   - Хорошо, хорошо...
   Майкл с сомнением взглянул на переулок. Темный, узкий, никак не обозначенный. В Каире таких полно, городу больше тысячи лет. В средневековье можно попасть, всего лишь сделав несколько шагов в сторону от проторенной туристической тропы.
   - Послушайте... раз уж я помогла вам... как насчет интервью. Этой мой хлеб...
   - Пока мы ничего не знаем. И я не могу давать интервью.
   - Вот так, значит...
   - Пойдемте.
   Взяв Крис за руку, Майкл перевел ее через дорогу, подвел к машине.
   - Ваша?
   - Да. Недавно купил. Садитесь. Не сюда, за руль...
   Крис втиснулась за руль. С ужасом уставилась на лежащий на пассажирском сидении автомат. Как и все гражданские, искренне стремящиеся чем-то помочь, Крис не осознавала всей серьезности происходящего. В понимании гражданских все бывает как в компьютерной игре или телесериале про полицию. Но когда видишь рядом с собой автомат... это впечатляет...
   Майкл сунулся в багажник, вытряхнул туда все из сумки и переложил в сумку автомат и боеприпасы. Закрепил на каске монокуляр ночного видения, проверил его работоспособность, но надевать пока не спешил. Все же - это улица.
   - А мне... что делать?
   Майкл порылся в кармане и достал ключи.
   - Немедленно уезжайте отсюда. Поедете прямо по дороге, дальше свернете направо и поедете по набережной. Увидите высотки. Нильский Хилтон, номер семьсот восемнадцать. Ждите меня там.
   - Но...
   - Все нормально. Здесь никто ничего не скажет.
   - Я не про это - разозлилась Крис - я остаюсь. В конце концов, я журналистка и этой мой репортаж. Я не собираюсь менять на Нильский Хилтон, где меня примут за шлюху репортаж, за который я потом могу получить Пулицера***.
   - Или пулю в голову - сказал Майкл - прямо сейчас.
   Крис разозлилась
   - Парень, я больше года провела в Персии. Там не говорили "пардон" на каждом шагу!
   Черт...
   - Персия... знали вице-адмирала Воронцова?
   - Нет. А кто это?
   - Неважно. Сидите в машине. Не смейте идти за мной. Как только все закончится - обещаю, что подумаю о вашем репортаже. Понятно?
   - Понятно... - сказала Крис, решив про себя, что как только этот самоуверенный наглец скроется в переулке, она пойдет за ним.
   Майкл только улыбнулся
   - Как тебя зовут? - вдруг спросила она
   - Майкл. Меня зовут Майкл. А тебя?
   - Крис. Кристина.
   - Кристина... Сиди здесь.
   Придерживая каску с ПНВ подмышкой, правой рукой он достал пистолет и снял его с предохранителя - нельзя занимать обе руки, хоть одна, но должна быть вооружена. Пошел по тротуару, направляясь к проулку - черной пасти во тьме...
   Пригнувшись - противник обычно смотрит на уровне своего роста - он выглянул в переулок. Совсем темно... темень страшная, но видно, что стоит какая-то машина. Большая.
   Черт... по крайней мере в одном эта сумасбродка не солгала.
   Он посмотрел назад - чтобы убедиться, что у него не возникло проблем. Но Крис - послушная девочка - сидела в машине.
   Майкл даже не подумал, что эта красивая девочка с милым, мелодичным британским английским может работать на британскую разведку и заманивать его в ловушку. Или на кого похуже... а в последнее время исламисты появились и в цивилизованных странах, даже в САСШ, с ними боролись, но они были. Он был полупрофессионалом - именно полу - и никого не боялся. Из тех, кого можно встретить в темных проулках шпионажа и контртерроризма - только эти люди лишены страха. Боятся непрофессионалы - потому что этот мир темен, жесток и страшен. И еще больше боятся профессионалы - эти волки с поседевшей, многократно подпаленной шкурой, они боятся потому, что не раз держали на руках умирающих друзей и знают, что означают золотые орлы на черном граните.**** Майкл же был молодым волком, которого натаскали на человечину и бросили в бой... по-хорошему, ему пять - семь лет надо было бы отработать под началом кого-то старшего по званию и намного более опытного. Но таких - увы - осталось мало и нужны они были совсем в других местах. Потому - остановить молодого волка в его прыжке на спину добычи - было просто некому.
   Он достал телефон. Набрал номер.
   - Да... - ответил Стив
   - Ты где?
   - Черт... на набережной. Еще минут десять. Что у тебя?
   - Я на месте. Информация подтверждается.
   - Не лезь туда один! - крикнул тюлень
   - Не учи моченого. Я блокирую выход и буду ждать тебя.
   - Принял. Десять минут.
   - Добро.
   Майкл спрятал телефон. Десять минут... офигеть просто. Как говорил один из инструкторов, когда гонял их по поросшим лесом арканзасским холмам время - это жизни. Интересно, а ты, отец - стал бы ждать десять минут?
   Майкл часто вот так вот разговаривал с отцом, которого у него не было, и который вдруг появился. Отец не воспитывал его... но теперь он... иногда вот так вот говорил с ним. Заочно. Думал, как бы он сам поступил в такой ситуации. Гордость не позволяла ему найти отца и просто о чем-то спросить... но часто у него перед глазами стояла та облицованная мрамором тихая площадь в Севастополе и те слова, что говорил ему отец.
   Он решил, что просто стоять здесь глупо. Да, глупо... Он приведет в боевую готовность винтовку и возьмет проулок под контроль. Если эти ублюдки задумают побежать - он сможет отреагировать немедленно. Ночь, прибор ночного видения, автоматическая винтовка, фактор неожиданности и его умение стрелять - все будет на его стороне. Он сможет убить или серьезно ранить всех их, прежде чем они смогут предпринять что-либо против него.
   Да... так и надо поступить.
   Он надел каску, опустил в рабочее положение ПНВ. Снял с предохранителя карабин и занял позицию за углом... не самая плохая позиция... две трети тела защищены стеной. Но не от...
   Через пару секунд Майбах взорвался...
  
   Генерал Абубакар Тимур - а это и в самом деле был он - стоял на втором этаже ничем не приметного каирского дома. Жара постепенно спадала, уступая место приятной, теплой влажности каирской ночь, где-то в углу скреблась то ли мышь, то ли крыса. Мягким светом светился экран ноутбука и в середине комнаты, верный Абдалла, поставив на попа кровать держа дверь под прицелом укороченного ручного пулемета... что бы не произошло, он даст им всем несколько секунд. В соседней комнате потайная дверь, она ведет в другое здание, а там на первом этаже - ход в каирские катакомбы, о которых кяффиры вряд ли знают. Но все равно - генерала трясло от злости, от страха. Он не знал, на чем он прокололся, но чувствовал - волки рядом. Совсем рядом, настолько рядом, что уже слышно их тяжелое дыхание, мягкий топот лап по земле и щелканье клыков.
   Все из-за женщин. Проклятые суки! Может быть, правы те, кто говорят, что лучше удовлетворять свои потребности с маленькими мальчиками, а от женщин держаться подальше? Нет на свете коварнее и страшнее существ, чем женщины...
   Все началось с этой итальянской суки... Никто не имел право сказать Светлейшему, что она тварь, что она предаст - все молчали, потому что можно было поплатиться головой. И вот - итог. Он, генерал шахской армии, последний из воинов армии Шахиншаха вынужден побираться как последний нищий!
   Проклятые хитроумные кяффиры в очередной раз ограбили правоверных. Все знают, что крестовые походы ради освобождения Гроба Господня, представляли собой не больше, чем разбойные набеги. Но то, чего им удалось получить с помощью всего лишь одной проститутки - на порядок больше, чем всё, что кяффиры получили во время всех, крестовых походов.
   И Светлейший - умнейший из умных - сам, своими руками отдал этой суке все!
   Пусть ее душа вечно терзается в аду...
   Но ничего... Никогда еще - меч не отступал перед блеском золота. И если эти римские пауки не отдадут то, что причитается ему по праву... разверзнется ад и Страшный суд - состоится прямо на улицах проклятого Рима.
   Так будет...
   Один из подручных генерала - протянул ему трубку сотового телефона
   - Эфенди, звонит Керим, требует вас...
   Керим был еще одним из его тающей армии, одним из тех, кто воевал не за деньги. Он воевал только потому, что ненавидел, ненавидел настолько, что готов был рвать зубами глотки проклятых кяффиров. Сейчас - он стоял за противоположной стороне улицы и наблюдал за обстановкой.
   - Говори... - прохрипел генерал. Он никогда не имел с собой сотового телефона... слишком часто для воинов Аллаха простой, безобидный телефонный звонок оказывался последним. Он всегда пользовался телефонами тех, кто был рядом с ним - а те их меняли едва ли не каждый день.
   - Эта проститутка здесь! - сказал Керим - она стоит на улице, пытается позвонить по сотовому. У нее не получается.
   Генерал мгновенно просчитал ситуацию. Значит, эта сука, которая следит за ним с Рима - не знает о том, что в Египте нет роуминга. Он, когда сошел с самолета - купил СИМку на всякий случай, пусть на один звонок - а она этого не сделала. Значит, она непрофессионалка? Но какого черта она увязалась за ним?
   Узнала? Хочет получить награду?
   Крис не знала, что пятьсот тысяч и сто тысяч - цифры устаревшие. В прошлом году - награды были увеличены вчетверо. А генерал это знал.
   Проклятые суки! Проклятущие твари! Даже непрофессионалка - может быть смертельно опасна. На своем посту - когда еще существовало государство - он много времени потратил впустую, пытаясь узнать, на кого работает эта итальянская тварь. И так и не узнал - потому что она, как оказалось, не работала ни на одно государство мира. Но причинила такой вред, какой не причинили все враги Шахиншаха, которых растворили в кислоте или положили под асфальтовый каток. Проклятущие твари.
   Для генерала Тимура и его людей - было неведомо преклонение перед женщиной. Восхищение женщиной, ее красотой. Это было для них так же неведомо, как и стремление в космос. Все они - были выходцами из пыльных трущоб больших городов, все они - привыкли покупать женщин как скот, покупать десяти, одиннадцатилетних девочек в жены, насиловать их, потом - закрывать их лица паранджой, чтобы никто не мог увидеть их, кроме их хозяев. Любой офицер гвардии шахиншаха мог убить свою жену, если та ему надоела - и за это ничего не было. Когда они кого-то арестовывали, даже своего товарища и сослуживца - они обязательно насиловали его женщин, часто на глазах арестованного - это было одной из пыток, и никто никогда не понес за это наказание. Мерзость, злоба и убожество - вот что было в их сердцах и душах. И ничего более этого...
   Он бы приказал убить эту суку - Керим встречал их в аэропорту и у него был автомат. Но так поступают только дураки. Он привлечет внимание тем самым - и по его следу пойдет не глупая баба, а упившиеся кровью волки. Он знал, что у русских есть немало людей, которые будут преследовать его не за деньги, а чтобы отомстить за гибель товарищей и друзей. Морские пехотинцы, боевые пловцы, парашютисты, спецназ жандармерии, казаки. Государство предоставит им ресурсы - а они загонят его и убьют как собаку.
   Надо знать, что эта тварь знает, что она видела. Откуда она вообще.
   - Укради ее. Выспроси все, что она знает. Потом избавься от нее.
   Это означало приказ похитить женщину, пытать ее, потом зарезать и выбросить где-нибудь. Конечно же, изнасиловать, как без этого.
   - Поздно, эфенди. Она подошла к бару, там полно людей. Я знаю хозяина этого бара, он не из наших и у него есть оружие. Он стучит в Спешл Бранч*****.
   Черт...
   - Смотри, что происходит... Звони если что.
   - Слушаюсь, эфенди...
   Генерал протянул телефон назад, его владелец тут же отключил его и вынул аккумулятор. Не дальше чем завтра телефон сменит своего хозяина. Каждый телефон - обязательное правило - использовался только один раз.
   Черт... как не вовремя...
   - Амир...
   - Да, эфенди...
   - Иди, проверь отход.
   - Слушаюсь, эфенди.
   Молодой фанатик - взял фонарь, автомат и отправился выполнять поручение.
   Генералу нравился Египет, он чувствовал в нем будущее. С тех пор, как рухнуло ЕГО государство - он многое понял, многое переосмыслил. Они неправильно делали, что боролись с радикальным исламом. Надо было приручать его, направлять в нужную сторону. Если радикальный ислам опасен для твоего государства - он не менее опасен для чужого и его надо просто использовать против своих врагов, точно так же, как и любое оружие. Если в твоей стране мулла проповедует о том, что надо идти и свергать правительство - убей его. Но поставь взамен такого, который будет проповедовать, что надо идти и грабить соседнюю страну. Твоего врага. Свергать правительство у соседей.
   Здесь, в Египте - как нигде заметна зарождающаяся новая революция. Новое пламя, что пожрет десятки миллионов. Местные военные слишком глупы, они не знают... а он уже знает. И применит свои знания на практике.
   Генерал закрыл глаза... И представил себе - как толпа боевиков как темная лава катится по улицам чистенького, русского города, сметая все на своем пути, грабя, поджигая, убивая, не оставляя за собой ничего кроме смерти. Это то, что будет. Это то, что должно быть. Миллиарды обездоленных, нищих, выброшенных из этой жизни - восстанут и, славя Аллаха, пойдут на приступ неприступных ранее твердынь. Многие погибнут, закрывая своими грудями других верующих - но многие выживут. И гнев их будет ужасен, Российская Империя рухнет под натиском новых татаро-монголов и их земля - будет их добычей и их женщины будут их добычей и все их имущество будет их добычей. А потом, когда они насытятся русским хлебом, напьются русской крови - настанет черед остальных. Берлин... Париж... Лондон... Рим...
   И меч их опустится к земле только тогда, когда не останется ни клочка на земле, где бы не прославляли Аллаха. Правильно сказано - мы принесем вам Ислам на лезвие меча.
   Джихад...
   - Амир... деньги пришли! - вскричал молодой боевик у ноутбука
   Генерал жадно впился взглядом в чуть мерцающий экран монитора. Деньги пришли... значит... эти твари опять решили от него откупиться.
   Ничего... Придет и ваш черед.
   - Переводи. Как обычно... нет, возьми по запасному варианту. Как мы никогда не делали.
   - Слушаюсь.
   Эта баба... как не вовремя...
   - Телефон
   Генералу протянули еще один телефон, он набрал номер.
   - Что на улице?
   - Приехал человек, эфенди. Один, на какой-то машине.
   - Какой человек? На какой машине?!
   - Не знаю, эфенди. Кажется, итальянской. Спортивной.
   Спаси Аллах от таких ишаков...
   - И что?!
   - Он с этой проституткой, эфенди...
   - Один?!
   - Один, эфенди. Я больше никого не вижу.
   Что за бред. Итальянская машина... один человек...
   Или это - для отвлечения внимания? Пока эти двое... этот на машине и эта тварь разыгрывают комедию на улице... может быть, где-то над Средиземным морем, или уже над землей Египта мчатся черные, без единого ходового огня вертолеты и люди в них в последний раз проверяют автоматы и альпинистское снаряжение для спуска по тросам?
   - Сколько времени надо для завершения транзакций? - спросил генерал человека у ноутбука, прикрыв телефон ладонью
   - Две минуты, эфенди...
   - Как закончишь, сворачивайся, уходим...
   - Слушаюсь, эфенди...
   Генерал снова обратился к телефону
   - Мне что делать, эфенди?
   - Если кто-то из них сунется в переулок - взрывай. Увидишь полицию, десантников - взрывай. А минут через пятнадцать - все равно взрывай.
   - Понял, эфенди.
   - Аллах с нами.
   - Аллах с нами, эфенди...
   Генерал отключил телефон. И со злобой швырнул его об пол...
  
   Керим не мыслил своей жизни без Генерала. Как там... лишь джихад, лишь в джихаде жизнь ясна. Это было правдой.
   Он был из Гвардии Бессмертных, личной охраны Шахиншаха. Он приносил клятву верности Светлейшему. И когда Светлейший погиб - он без раздумий примкнул к старшему офицеру, продолжавшему борьбу.
   Того, что теперь он делал прямо противоположное тому что делал раньше: раньше убивал исламским экстремистам, а теперь и сам был на стороне исламских экстремистов - это его ничуть не волновало. Персия была страной, в которой были верны человеку, а не идее. Это грязные арабы, чьи матери родили их от ишаков, носятся со своим Аллахом, а они - высшие существа.
   Потомки ариев...
   Он стоял в темноте небольшого подъезда уже закрытого на ночь заведения, держа руку на рукояти спрятанного под легкой ветровкой небольшого автомата. У него не было прибора ночного видения - но он и так хорошо видел, потому что его этому научили.
   Русские научили...
   Он увидел, как из кафе вышел человек, который приехал сюда за этой тварью. Как он усадил его в машину. Как он взяв что-то в руки, пошел именно туда, к дому, где сейчас был генерал.
   Он огляделся. Слева, справа - никого. Похоже, что полиции нет, египетская полиция никогда не прибывает тихо.
   Он достал из карманам сотовый, прощелкал номер. Генерал всегда ездил на машине, в которой была взрывчатка. Он был достаточно фанатичен и хотел, даже если его схватят русские - уйти как мужчина, унеся с собой в могилу как можно больше этих кяффиров. Теперь - эта бомба в машине могла сыграть роль отвлекающего фактора, чтобы уйти генералу.
   Он прощелкал вызов. Теперь, нажать на одну кнопку и ...
   Аллах Акбар!
   Он посмотрел - тот человек тоже разговаривал по сотовому. Отчитывается перед хозяевами? Вызывает помощь?
   Потом - он спрятал телефон, надел что-то на голову. Керим сумел разглядеть что это - каска с прибором ночного видения, такая же была у него. Потом - он увидел и автомат.
   Свет фар осветил улицу - шла машина. Человек выглянул в переулок. Потом - надо будет пробежать до машины и схватить эту суку. В суматохе никто ничего не поймет.
   Пора.
   Керим нажал на кнопку и... Аллах Акбар!!!
  
   Рвануло сильно...
   Взрывы ДБ, дорожных бомб, как их часто называли - практически невозможно увидеть. Это не артиллерийский огонь, который довольно красив, если смотришь на него с расстояния в несколько километров. Взрыв ДБ почти никто не запоминал, такая бомба взрывается на минимальном расстоянии от машины. Просто ты едешь и вдруг... ты либо видишь облако пыли и грязи перед тобой и треснувший, поврежденный триплекс, либо осознаешь, что ты не едешь а лежишь вниз головой в искореженной машине. Или ты уже ничего не можешь видеть, понять и осознать - потому что ты мертв. Крис стала одной из тех немногих, кто видел взрыв ДБ и умудрился выжить, чтобы рассказать как это.
   Она смотрела во все глаза на этого парня... она совсем не так представляла себе разведчиков. Он был больше похож на киноактера, играющего роль разведчика... или они в самом деле такие? В нем детская беззащитность смешивалась с хладнокровием и решительностью, с какой-то опытностью. Как он хладнокровно оценивал ситуацию, как принимал решения, как готовился к бою, как держал оружие - уверенно-небрежно, как рыцарь, у которого оно давно стало продолжением руки, и который уже привык к мечу на поясе так, что в нормальной жизни и не замечает, что он там есть. Смертельный коктейль для любой женщины до сорока. И... для нее тоже...
   Да... держи себя в руках, старушка. Сейчас совсем не время раскисать... и не место.
   Потом она увидела вспышку... невидимая полностью из-за стены, она была все же достаточно яркая... как зарница на горизонте в грозу. Или сухая гроза. Вспышка... и сразу серое облако, вырвавшееся из переулка - она видела такое в Ирландии... как гейзер.
   - Майкл!
   Она выскочила из машины и бросилась к нему.
  
   Стив Рикерт, старший лейтенант ВМФ САСШ, временно прикомандированный к СРС (Каирская станция, сектор борьбы с терроризмом) - видел такое много раз. И сразу, с замиранием сердца понял - Малек сунулся туда один.
   И вляпался.
   Рикерт был как раз тем самым профессионалом, который боится. Боится, потому что много всего видел. В один прекрасный день - он обнаружил своего напарника в пустыне. Точнее - верхнюю часть своего напарника, нижней не было, она превратилась в пепел, от нее вообще ничего не осталось, как в крематории - кучка черного пепла. Это называлось el guiso, тушить. Берется большая железная бочка из-под топлива, в нижней ее части ножом пробиваются отверстия, наливается немного солярки. Потом в бочку помещается связанный человек, солярка поджигается. Горит солярка медленно и плохо, поэтому человек сгорает не сразу и даже не сразу теряет сознание. Вот Рикерт и нашел своего напарника, такого же... идеалиста чертова в железной бочке. Он успел убить двоих мафиозо, прежде чем военная полиция вывезла его из Мексики. Еще несколько лет назад его бы ждал военный трибунал, но не сейчас. Людей, особенно профессионалов не хватало, а нравы были куда суровей, чем до войны. Просто в его файле сделали отметку о запрете продвижения по службе и сунули сюда в расчете, что пуля или бомба исламских экстремистов сделает то, что не сделал расстрельный взвод. И что до этого - он принесет какую-то пользу.
   Малек - так по-флотски он называл своего непосредственного командира - был совершенно отмороженным. С первого взгляда видно - маменькин сынок со связями, СРС и сектор борьбы с терроризмом использует как карьерный трамплин. Но первая же действительно серьезная операция заставила и Рикерта и других людей, прикомандированных к сектору серьезно задуматься. Парень не был гнилым, он не был из тех, кто готов подставить своего подчиненного ради того, чтобы спасти свою задницу - а это и в армии и на флоте ценили больше всего. Более того - он был совершенно отмороженным. Какая бы х...я не въехала в его молодую баранью голову - он моментально, не взирая на опасность, на риск бросался это претворять в жизнь. Такие командиры тоже есть и в армии и на флоте... их опасаются. Потому что они либо становятся адмиралами, либо гибнут до тридцати... и часто со своими подчиненными. И еще этот парень был трудягой. Он вполне спокойно мог остаться работать сверх отведенного времени и не видел в этом ничего такого. Но каким бы он ни был - с точки зрения боевых качеств он все еще оставался мальком...
   Он уже выехал на улицу, был почти на месте, когда все произошло. Вспышка, дым... его сердце сжалось.
   У него не было автомата - но он постоянно носил с собой девяносто третью Беретту с автоматическим режимом огня, оружие способное очень на многое даже в бою один против нескольких. Бросив машину прямо посреди дороги, Рикерт выскочил из нее и бросился к дымному облаку...
  
   Керим ожидал взрыва... но все же по нему ударило довольно прилично. Возможно, сыграли роль две предыдущие контузии... обновлять раз за разом дело скверное. Вонь... запах сгоревшей взрывчатки... основанная масса осколков прошла правее... но все равно хреново. Керим спрятал телефон в карман и пошел к месту взрыва. Пошел... потому что бежать не мог... ему было плохо, во рту скопилась тягучая, вязкая слюна, его могло в любой момент вырвать. Он надеялся оклематься до того, как дойдет до этой твари...
   И тут - едва не сбив его, остановилась машина, черный внедорожник и какой-то человек с пистолетом - выскочил и бросился бежать к месту взрыва.
   Соглядатай работал не один!
   Керим остановился, оценивая шансы. Он стоял слишком близко к эпицентру взрыва... и из-за ударной волны плохо себя чувствовал. А теперь еще и этот человек с пистолетом. А если он здесь... значит, скоро тут будет полиция. И Спешиал Бранч...
   Если бы эта сука была одна... можно было бы и рискнуть. А так...
   Несколько секунд в Кериме боролись два чувства - долга и страха. Потом - он повернулся и бросился бежать...
  
   Его окатило жаром... пахло горелой резиной, сгоревшей взрывчаткой... страшный, выворачивающий наизнанку запах. Когда он был на курсах подготовки - не тех, на которых долбают салаг, а настоящих - они вели огонь в помещении наполненном смесью дыма и слезоточивого газа ... они отстреливались по мишеням и выбрались оттуда, кашляя и выхаркивая свои легкие... а потом шли снова если не отстреляли на норматив. Но тут - было еще хуже...
   Он понял, что не пройдет в одиночку. Он уже позвонил знакомому капитану Специал Бранч, которого оформил, как информатора... скоро он будет на месте...
   Он попытался поискать Малька или то, что от него осталось... нет... не найти. Едва не падая, он выбрался наружу и...
   Он увидел женщину. Не валяющуюся, не изорванную битым стеклом и осколками, а живую, не пострадавшую и что-то кричащую. Он инстинктивно пошел на крик и...
   Тело на тротуаре. Его перебросило через машину. Лежащий на отлете автомат... остался на ремне...
   Он вскинул пистолет
   - На землю, стреляю на поражение!
   Женщина что-то закричала... и раньше, чем он осознал, что именно она кричит - он понял, что она кричит по-английски...
  
   Она увидела лежащее на мостовой тело... Парня, единственного, который хоть чем-то ей помог в этой гребаной стране - разорвало бомбой этих... проклятых фанатиков! Вот только что он был жив - и...
   Крис не раз видела жертв атак исламских экстремистов - русские такое не скрывали, им нужно было общественное мнение. Но впервые - она говорила с парнем за пару минут до того, как его...
   - Майкл! Господи, Майкл!
   Он лежал как то странно - ноги были на капоте машины, самого его перебросило через нее... просто удивительно, как так может быть. Она потащила его назад... ноги упали с машины, он застонал.
   Жив. Он жив.
   - Господи, ты жив...
   Она лихорадочно вспоминала - перед тем, как отправиться в горячую точку она прошла краткие курсы безопасности для гражданских лиц, организованные бывшими морскими пехотинцами САСШ. Она смутно помнила, что там говорили насчет первой медицинской помощи... но кажется, пострадавшего нельзя транспортировать и в первую очередь надо остановить кровь... как то так.
   Господи... кто-нибудь. Она чуть нем плакала.
   Аптечка! - молнией пронзила мысль. В машине есть аптечка.
   Она хотела бежать к машине... но тут из мутной тьмы появился человек. Он шел как-то неуверенно... и в его руке было огнестрельное оружие...
   Она ничего не успела сделать -он направил оружие на нее
   - На землю, стреляю на поражение!
   - Я хочу помочь! Я хочу помочь!
   Человек еще пару секунд целился в нее...
   - Кто вы черт возьми такая? - наконец спросил он и закашлялся...
   - Я журналистка! Подданная Великобритании.
   Человек подошел ближе, упал на колени, прикоснулся...
   - Сукин сын... ты не забыл жилет, мать твою, Малек... Ты надел жилет - пробормотал он
   - Я хочу помочь! - в третий раз сказала Крис и тоже закашлялась. Дым от сгоревшей взрывчатки и горящих автомобильных покрышек драл горло, ел глаза.
   - Леди, если вы действительно хотите помочь, идите, позвоните в скорую. И в полицию...
   - У меня... телефон не работает! Но у меня есть аптечка! В машине!
   - Черт... несите...
   Когда Крис возвращалась с аптечкой - со стороны набережной показался первый, угловатый БТР
  
   * Рейвен - Ворон. Получается, что Майкл просто американизировал свою русскую фамилию, на которую имел право
   ** Китта - кошка (арабск.)
   *** Пулицеровская премия - премия в области журналистики, едва ли не самая уважаемая в мире
   **** Старая традиция. Тех, кто погиб на разведывательной службе, под псевдонимом - хоронят на военных кладбищах тайно, без залпов над могилой, ночью, только в присутствии семьи и сослуживцев. Согласно протоколу - на могильном памятнике запрещено указывать имя, звание, годы жизни погибшего, оставлять фотографию. Все это - заменяет один позолоченный двуглавый орел, памятник в таком случае делается из черного мрамора. Орел означает, что похороненный здесь геройски погиб на службе России
   ***** Особый отдел полиции по борьбе с терроризмом. Название на типично британский манер.
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"