Аннотация: Тоже первое место. На конкурсе Дня всех влюблённых.
ШЕЛЛИ.
С тех пор, как он вложил свою руку в твёрдую и неизбежную ладонь смерти, началось его странствие по свету. У него не было тела, не было формы, лишь неясное содержание. Он был одним лишь движением воздуха, из-за чего больше всего напоминал ветер. Наверное, он мог бы вспомнить о своей прошлой жизни, но не хотел этого и потому привыкал к своему нынешнему состоянию до тех пор, пока окончательно не поверил в то, что он - вольный ветер и стал сам себя так называть.
Обрести покой он не мог, но устав от мелькания образов перед глазами, всё же решил осесть хоть где-то.
С тех пор он жил в самом сердце окутанного вечной дымкой Лондона, в ветвях старых парковых буков по соседству с семьёй ворон. Старая ворона лишь иногда немного ежилась и хрипло каркала, когда ей начинало ломить спину от прохладного дыхания ветра, и тогда он старался дышать в другую сторону.
Он подметал аллеи и тропинки от листьев, заворачивая их в небольшие вихри, и играя ими в воздухе. Его натуре была свойственна игривость и своеобразное чувство юмора. Иногда он шалил: срывал у солидных джентльменов их вычищенные шляпы, дёргал за подолы платья юных модниц и взъерошивал их причёски.
Бывало, что он покидал парк и гулял вокруг близлежащих домов, считая, что тут - тоже его владения. Остальные ветра не обращали на это особого внимания: пусть гуляет, лишь бы не очень безобразничал. Мелкие озорства вроде закрученного вокруг верёвки белья на заднем дворе, наметённая в комнаты пыль и унесённая газета - были не в счёт.
Сегодня у ветра было настроение немного поиграть. С утра он подёргал за хвост старую ворону, заставив её недовольно хрипло раскашляться, сорвался с ветвей и помчался к одному из домов.
Подлетая, он увидел, что из автомобиля выходит молодая женщина, держащая на руках красивый кружевной свёрток, перевязанный розовой атласной лентой. Мужчина, сидевший за рулём, быстро выскочил из-за него и помог ей: взял свёрток. Ветер знал, что они живут в этом доме. "Какой удачный повод немного пошутить!" - подумал он.
И тогда он подлетел к ним, схватил краешек кружева, прикрывавшего верх свёртка, и резко дёрнул, разворачивая то, что лежало в нём. И тут же остановился, смутившись: на него из свёртка смотрели два огромных голубых глаза на маленьком личике с пухлыми щёчками.
Ветер топтался возле мужчины и женщины, к которым уже сбегались другие люди, тоже живущие в доме. Они суетились вокруг пары с ребёнком на руках, ахали, сюсюкали и размахивали руками: какая красивая девочка, да какие у неё глазки! - будто не заметно было этого и так.
А малышка видела только ветер, который сдёрнул с неё эту противную ткань, не дававшую ей разглядеть мир вокруг. Она "гулькнула" розовым ротиком и неожиданно заулыбалась ему.
А тот тихонечко провёл по детской щеке, удивляясь, какая она мягкая и нежная, и, то ли что-то вспомнил из своего прошлого, но он вдруг взвился в небо и помчался обратно в парк, не понимая, что с ним происходит.
С тех пор он постоянно навещал это дом: прокрадывался через открываемые двери и окна, навещая девочку. Вскоре он узнал, что зовут её Шелли. Он тихо шептал её имя: "Шшшшшелли...", и она оборачивалась на его голос, с неизменной улыбкой и сияющими глазами. Ветер раскачивал для неё погремушки, и она восторженно хлопала крошечными ладошками. Он сопровождал её на прогулках, отгоняя от коляски летних мух и снежинки зимой.
Девочка росла и уже скоро начала ходить сама: няня только успевала вытаскивать её из кустов парка, когда она, неожиданно заинтересовавшись судьбой майского жука, ползла по травке в их самую глубь. Ветер шнырял за ней следом, опасаясь, как бы она не ушиблась или не поцарапалась острой веткой.
Он старался делать для неё всё, что только мог, лишь бы получить в ответ её улыбку: например, её воздушные змеи взлетали выше всех и у них никогда не путались хвосты. Ветру нравилось произносить её имя, такое похожее на шелест буковых листьев, когда он носился над парком: "Шшшшелли!". С того момента и каждый день он жил только ею, только этими встречами.
А Шелли каждое утро ждала его: она вскакивала рано-рано, бежала к окну и впускала ветер, который влетал в её комнату, роняя по пути нотные тетради и листая страницы недочитанных книг. Он раскачивал люстру, звеня подвесками, и шевелил тяжёлые портьеры.
Через некоторое время в комнату забегала нянечка Шелли и кидалась к окну, чтобы закрыть его.
- Мисс Шелли! Вы же простудитесь! Немедленно вернитесь в кровать или хотя бы обуйтесь! - Возмущённо говорила она.
Но девочка, смеясь, кружилась вокруг неё, а ветер, запертый в комнате, подхватывал её длинные рыжие волосы и играл ими как солнечными лучами.
Вот ещё год, другой, и Шелли идёт в школу с красивым кожаным портфелем. Её волосы заплетены в две тугие косы и вид у неё очень строгий. Шелли старается из всех сил сохранять серьёзность, но стая воробьёв возле школы, не поделившая какой-то лакомый кусочек и устроившая свалку в пыли, тут же вызывает у неё смех. Ветер сгоняет птиц с её пути, чтобы она не задержалась и не опоздала.
А потом он сидит на ветке дерева, которое растёт прямо за окном её класса и смотрит, как Шелли пишет в тетрадь и отвечает на вопросы учителя.
Так же он провожает её сначала в школу, а потом - в колледж из года в год и лишь однажды внезапно замечает, что Шелли совсем выросла: вслед этой тоненькой рыжеволосой девушке оборачиваются молодые люди. И ветер сердится, поднимает пыль, заставляя их чихать. Ведь только он имеет право гордо идти рядом с ней!
Но Шелли в последние дни стала такой рассеянной. "Может, она заболела? Или ей скучно?" - огорчённо думал ветер. Специально для неё он раскачивал качели в саду, устраивал буран из листьев и стучался в окно.
Но Шелли лишь отмахивалась от него рукой.
И что уж совсем злило ветер, так это новый друг Шелли - Майкл: она все вечера торчала с ним в парке на скамейке, пока за ней не присылали няню. Особенно возмущало его то, что они ещё и целовались около старого бука! В такие минуты ветер даже радовался, что её уводят. Он пихал Майкла в спину, подбрасывая ему под ноги ветки, но ничего не помогало. Они всё равно встречались.
Тогда он кидался к Шелли и теребил её за платье. А она только рассеянно одёргивала подол.
Последнюю неделю Шелли подолгу сидела вечером у окна и не ходила в парк. Ветер осторожно поскрёбся, и она рассеянно открыла окно, впуская его. Но больше не танцевала, а только села к фортепьяно и тихонечко стала трогать клавиши, наигрывая грустную мелодию.
- Он уехал, уехал учиться в лётное училище, - тихонько пожаловалась она ветру. - Он будет лётчиком! Представляешь? - И тут же мечтательно улыбнулась.
Тот возмущенно подскочил и начал носиться по комнате, пытаясь сказать ей: "Ну и что же! Ведь я здесь! Посмотри, какой я сильный! Да я ради тебя сверну любые горы, ты только скажи!" - но из уст его вырывалось только одно её имя, - "Шшшшшшшшелли"....
К концу двигалась зима, была уже середина февраля. Шелли читала книгу, когда в комнату вошла её нянечка.
- Деточка, тебе письмо! - Сказала она.
Как вдруг вспыхнули её щёки! Она отбросила книжку, вскочила и, вихрем подлетев к няне, выхватила из её рук конверт. Пожилая женщина только ласково улыбнулась, понимая, что сейчас с ней происходит, и вышла из комнаты.
А Шелли мгновенно вскрыла конверт, откуда ей на ладонь выпала маленькая яркая открытка в форме сердечка.
Ветер, всё это время сидевший за окном и лениво перебиравший пёрышки серой пичуге, встревожился и стал стучаться в окошко.
Шелли впустила его и взволнованным шёпотом сказала:
- Он прислал мне "валентинку"! Он не забыл меня! Ты понимаешь?
И она с самой восхищённой, с самой трепетной улыбкой на лице закружилась по комнате, как тогда, в детстве. Ветер танцевал вместе с ней, гулко произнося: "Шшшшшшшелли"...
Он уже готов был смириться с тем, что Шелли проводит всё своё свободное время с Майклом, приехавшим на каникулы, лишь бы она смеялась и пела по утрам. Он всё прекрасно понимал: в её сердце заглянула любовь. Глупо ревновать и дуться, ведь она всё равно не поймёт причин его дурного настроения, а спишет всё на его переменчивый, "ветреный" характер.
Родители молодых людей уже совершенно не сомневались, что быть им вместе. Уезжая, Майкл присылал письма, а Шелли сама бегала на почту, чтобы отнести свой конвертик с ответом, поцеловав его, прежде чем опустить в почтовый ящик. Ветер плёлся за ней, заметая от нечего делать её следы. На полочке в её комнате теперь стояла фотография Майкла в военной форме. Ветер старательно обходил её, вроде не замечая.
И каждый год Шелли получала к 14 февраля цветные сердечки, которые она складывала в свою шкатулку, потом доставала и перечитывала тысячи раз, даже вставала ночью.
Когда Майкл окончил учёбу, и его отправили в увольнительную, оба дома начали готовиться к свадьбе. Обычный покой в домах Майкла и Шелли сменился суматохой и суетой. Шелли каждый день примеряла по нескольку шляпок, пар туфель и подвенечных платьев, не в силах остановиться на одном из них. Листала с подружками модные журналы и трещала по телефону с модистками.
Ветер бесцельно слонялся вокруг её дома, задирая от скуки старого кота куском мятой газеты. Всё шло, как шло.
Но внезапно в летнем городе что-то изменилось. Люди собирались толпами, и что-то живо обсуждали. Лица стали мрачными, а в воздухе повисло одно, тяжёлое, но часто произносимое слово: война.
Со свадьбой пришлось поторопиться, ведь Майкла могли призвать на службу в любой момент.
Ветер вздыхал. Шелли в подвенечном платье была удивительно хороша! Похожая на фею, на облачко в солнечных лучах, на соцветие лилии, - стояла она рядом с Майклом пред алтарём. Это сияние трогало что-то давно спрятанное, старательно забытое, возможно даже похороненное с прошлой жизнью.
Ветер прополз в церковь очень осторожно, чтобы не шелохнуть ни одного огонька свечи, которые отбрасывали мягкие блики на счастливое лицо невесты.
"Шшшшшелли", - только тихонечко шепнул он.
А на другой день Майкл уехал.
Шелли проплакала всю ночь и всё утро. Страх за любимого, которого она только успела обрести, съедал весь её румянец, истончал руки. Они сидели с матерью Майкла допоздна, перечитывая короткие послания с фронта и листая семейные фотоальбомы. Её не так пугали налёты немецких самолётов, сколько мучил страх за то, как летит где-то в чужом небе её любимый, её муж и теперь ещё защитник. Среди ночи она открывала глаза и прислушивалась к далёким звукам.
Теперь Шелли подолгу говорила с ветром, рассказывая ему про то, как воюет Майкл, о том, что когда он вернётся, не будет счастливее женщины на свете, чем она, и что она очень ждёт от него писем. И ветер тихонечко вздыхал: "Шшшшелли"...
Настал февраль. Шелли таяла на глазах, превращаясь в тень Шелли.
- А вдруг с ним что-то случилось! - в ужасе шептала она ветру. - Я не переживу, если с ним что-то случится! Если я не получу от него "валентинку", это будет означать только одно - с ним случилось что-то плохое!!! Он всегда присылал мне "валентинки"!
Ветер не знал, что ему делать. Озадаченный, бродил он по парку и машинально обрывал с веток сосульки. Близилось 14 февраля.
"Где мне искать его? Как далеко его унесло?" - Думал он. Но решение уже было принято им в глубине души.
Он спрашивал другие ветра, как ему найти человека, который отправился на войну, и они в ответ только вздыхали. Каждый ветер хранил в своей памяти имена, но этого было мало. Бросаясь от одного ветра к другому, он узнал, что Майкла отправили воевать во Францию...
Но что для ветра расстояния? Не теряя ни секунды, взмыл он в небо и понёсся сломя голову, не рассчитывая сил. Поля, леса и города мелькали под ним. Зеркалом отражала облака вода, иногда очень много воды. А он всё летел, летел.
Труднее всего оказалось с иностранными ветрами. Они не знали его и не всегда соглашались говорить с ним, но, всё же, он добивался своего, и вскоре ниточка имён привела его на фронт.
Свист пуль, мощные удары снарядов и затишья. И снова бой. И ненадолго тишина.
Майкл, сидя в самолёте, перед ночным вылетом, прокладывал курс. Закончив это нехитрое для него дело, он достал из сумки пачку писем от Шелли. Ветер смотрел через его плечо, как тот склонился над измазанными листочками и перечитывает, перечитывает, наверное, в сотый раз. Среди конвертов ярко выделилась чистая "валентинка". Майкл тяжело вздохнул: он понимал, что в этот раз ему не успеть послать Шелли открытку. Но всё равно достал карандаш и начал писать:
"Милая моя Шелли! Любимая! Я скоро вернусь, и..."
Налетевший внезапно шквал боевого огня заставил его бросить карандаш и открытку. Хорошо ещё, что письма он успел спрятать.
- От винта! - Майкл завёл мотор. Мощным потоком воздуха "валентинку" подхватило и выдуло из кабины. Самолёт промчался по взлётной полосе и взмыл в небо...
И ветер понял, что сейчас у него есть возможность сделать Шелли счастливой! Он подхватил "валентинку", завертевшуюся в турбулентном потоке и понёс прямо через линию фронта, сквозь шквал боевого огня.
Он привык считать, что неуязвим, но за всё время, пока он был рядом с Шелли, он успел настолько приблизиться к свойствам человеческого сердца, что начал чувствовать это неровное биение. Ведь чтобы полюбить - надо иметь сердце, а чтобы сострадать - надо иметь очень мягкое и чуткое сердце.
Пули, не властные над ветрами, вонзились в него, от чего он внезапно захлебнулся в вышине и стал падать вниз! Но как он мог умереть, когда от него зависели счастливая жизнь и спокойствие Шелли?! Ведь он нёс сейчас самое дорогое, что мог для неё найти: открытку от любимого ею человека. И ветер что есть силы рванулся и понёсся обратно, домой.
Была уже ночь, когда ветер, теряющий остатки жизни, опустился на окно Шелли в доме Майкла. Она уже спала, а у ветра не хватило сил, чтобы хотя бы поскрестись в стекло. Он лёг на подоконник рядом с "валентинкой" и прошелестел в последний раз: "Шшшшшелли...", от чего она чуть вздрогнула во сне.
Утром Шелли, подойдя к окну, чтобы открыть его, как обычно, ветру, внезапно увидела за стеклом открытку в форме сердечка. Рванув настежь рамы, она схватила "валентинку" и прочитала: "Милая Шелли! Любимая! Я вернусь...".
- Майкл!
На вскрик Шелли прибежала мать Майкла и они обе стояли, обнявшись и рыдая у окна.
За всеми этими переживаниями Шелли не заметила, что ветер не пришёл к ней ни сегодня, ни завтра...
А вскоре приехал на побывку Майкл. Не счесть, сколько счастливых сладких слезинок уронила на его пропылённую форму Шелли!
Тем же вечером Шелли достала и стала перебирать письма от Майкла.
- Дорогой! А помнишь ту последнюю "валентинку", которую ты прислал мне? Расскажи, почему она не дописана? - Обратилась она к Майклу.
Тот удивлённо поднял глаза от газеты.
- О чём ты говоришь, дорогая? Я не посылал тебе "валентинку" в этот раз. Я только начал её, как пришлось лететь, она потерялась где-то в небе над Францией...
Шелли подошла к нему и протянула "валентинку".
- Но вот же она! Смотри.
Недоумение в лице Майкла достигло предела.
- Шелли, это она. Но как она к тебе попала?!
- Майкл, он лежала 14 февраля на моём окне. Ты что-нибудь понимаешь?
- Нет, Шелли, я не могу этого объяснить. Пусть это будет нашим маленьким чудом. Чудом нашей с тобой любви.
Шелли кивнула, поцеловала Майкла и ушла в другую комнату, где открыла окно.
Она чутко вглядывалась в Лондонскую фиолетовую темноту, и только разноцветные звезды ехидно подмигивали с ночного неба.
Она вслушивалась в тишину, которая окутывала сад.
- Где ты, ветер? - Тихо прошептала она и долго ещё стояла, задерживая дыхание, чтобы не пропустить ответа.