Правда то, али небывальщина, да случилась раз в деревне нашей такая катавасия, что враз и не разберёшь: брешут, али правду толкуют...
Деревенька-то у нас тихая, а народ добродушный: вслед редко, кто из мужиков сплюнет. Ну, только что, бабы... Те, известно, зыркнут, особо ежели из городских девиц какая по деревне пройдётся. Тут уж, сами знаете, кости на ходу перемоют, чисто начисто. А так, незлобливые все.
Да только жил у нас один мужичонка. Собой: не сказать, шоб красавец, скорее из плюгавеньких. В прошлом он физику в местной школе преподавал, дитям про поля магнитные, да про дуги электрические тёр.
Но, вот незадача, собрал он транзистор шибко мудрёный какой-то, да стал эфиры разных стран ловить. Ну, нарвался на голос Америки, да и загрустил. А у нас в деревне, сами знаете: загрустил, значит, запил. Так и спился наш физик. С работы его, само собой, выперли, и пристроился он работать сторожем при коровнике. Коровам всё законы свои физические да формулы доказывал. Нет-нет, а иной раз у тех от его задачек молоко прямо в титьках скисало.
Уж до чего зануден был - страх! Доярки от него только что не вешались. Коровам-то куды деваться? А те его сторонкой всё обходили.
Вот тот мужичонка-то, однажды до###лся до телеграфного столба.
А чего, спрашивается, до###лся? Стоял себе столбик у дороги, никому не мешал. Так нет же... Кажный вечер Энштейн наш стал приходить к нему, до до###ваться.
- Чо, - грит, - стоишь, дура деревянная? Толку от тебя самого по себе - нуль повдуль! Что ты без электричества? Так, палка дурацкая, с занозами!
Вот, таким вот кандыбобером и стоял он перед столбом, речи свои толкал. А то, бывало, штаны спустит, и того... давай на нём струёй восьмёрки выписывать...
Бабы-то когда наши мимо шли, всё головами качали: не к добру это, ежели до всего до###ваться. А Семёновна, та из староверок вообще, сильно на алкаша нашего сердилась. Они ж, староверы, совсем непьющие, а кто зелье это стаканами почём зря глушит, тех вообще за людей не считают. Так она, ежели мимо идёт, дык коромыслом облизательно ненароком двинет, штаны-то учёному-недокопчёному обольёт.
А тот тока матюгнётся, да и снова к столбу, знать, до###вается.
Да тока ведь столб, он же тоже ж не железный был. Видать, душа в ём жила тонкая, ранимая. Терпел, терпел столбик все эти издевательства, да как однажды возмутится!
- Что ж ты, - грит, - супостат хренов, бранишь меня почём зря? Я ж тебе, барану тугорогому свет в халупу веду! Шоб тебя, - грит, поганца, молнией шибануло!
Ну, молнией не молнией, а удар мужичонку-то долбанул... Как стоял он, так и оземь грохнулся. Допился, думает, до белочки.
Так и не оправился после того случая. Всё заговаривался. Но шоб со столбами ругаться?! Ни-ни! Попритих малёх.
Вот вы не верите. Брешешь, говорите, старый пень? А я вам так скажу. До###ваться до всего что ни попадя - так и столб однажды ответит... Да так, что мало не покажется.