Что такое счастливая любовь? Наверно, даже господь Бог не сможет толком объяснить, что за чувство вложил он в наши бедные души. Чувство, заставляющее одних мучиться выбором единственного из многих, а других - ждать принца всю жизнь.
Недавно моя подруга рассказала странную историю, произошедшую с ней несколько лет назад во время круиза по Средиземному морю, который она выиграла в одной из телепередач.
Все было просто чудесно - ласковое море, солнце, калейдоскоп городов, - не жизнь, а мечта. В полный парадиз отдыху мешало превратиться только полное отсутствие подходящей компании.
Веру поселили одну в двухместной носовой каюте, куда не доползали даже корабельные тараканы (если таковые были), а компаньонами за столом у нее оказалась семейная пара и мамаша с маленьким ребенком - на редкость плаксивым мальчишкой лет семи-восьми.
Сделав несколько безуспешных попыток найти интересное общество, Веруля решила отдохнуть от контактов с внешним миром и побыть наедине с собой. Как ни странно, такое времяпрепровождение ей понравилось. Днем на экскурсии она уже спокойно выдерживала нытье юного зануды, а по вечерам сидела в музыкальном салоне, релаксируя под музыку корабельных музыкантов, исполняющих все, что душе отдыхающих угодно от наимоднейшей тогда "Атлантиды" до частушек и "Мурки".
Такая скука продолжалось до середины круиза, а потом моя ненаглядная подруга стала замечать, что корабельный саксофонист просто-таки не сводит с нее глаз. Сначала Вера решила, что ей с тоски всякая ерунда мерещится, но потом, присмотревшись, поняла, что не ошиблась. Молодой человек явно выделял ее из общей массы. Это было приятно и вносило небольшой налет романтики в круизную жизнь. Вера подумала и решила включиться в игру "в гляделки". С этого момента ее жизнь приобрела смысл: по утрам она обозревала шедевры португало-испано-тунисской (далее везде) архитектуры, затем шла на пляж и равнодушно наблюдала, как ее Саксофонист развлекает двух теток бальзаковского возраста, а вечером в шикарном платье строила ему же глазки. Иногда ее одиночество пытались скрасить какие-то мужчины, но ничего путного не попадалось, а абы что Веру не устраивало.
Наконец, наступил последний вечер. Теплоход стоял в итальянском порту, и завтра всех ожидал отлет в Москву.
Как ни странно, Вере было очень грустно. Всю поездку она мечтала о том, как вернется в Москву и встретится со своей кампанией, а вот поди же ты - жалко расставаться с обжитой каютой, заваленной дешевыми сувенирами. Жалко, что за две недели удалось посмотреть так мало, жалко, что ей больше не любоваться ночным южным небом, сливающимся с фосфоресцирующим морем.
Грустя о прошедшем отпуске, она побрела в музыкальный салон и, усевшись за персональный столик, рассеянно посмотрела на музыкантов. Ее Саксофонист был на месте и, как обычно не сводил с нее глаз.
Вера почувствовала легкую досаду - в конце концов, чем ублажать "бальзаковских" теток, мог бы подойти к ней и познакомиться. Она окатила объект своей любви презрительным взглядом и, под заунывное пение "Атлантиды" стала разглядывать зал. Ей страстно хотелось, чтобы вечер принес что-нибудь такое, что можно будет вспомнить серыми московскими буднями.
Она не сразу заметила, как группа перестала играть. Когда же, наконец, Вера обернулась к сцене, то глазам предстала необычная картина: ее Саксофонист положив инструмент, сменил солиста у микрофона. Батюшки! Оказывается, он петь умеет! Заинтригованная, она приготовилась слушать очередную общепитовскую пошлятину, но вступление к песне было совершенно незнакомым.
Откинув со лба темно-русую прядь вьющихся волос, Саксофонист глубоко вздохнул и запел мягким баритоном, обволакивающим, как запах тропических цветов. Он пел о неразделенной любви и о том, что никогда не узнает даже имени той, кто ранила его сердце.
С все возрастающим изумлением Вера наблюдала, как, сняв со штатива микрофон, он пошел к ее столику. Эта было похоже на странный сон, когда твои желания превращаются в реальность, исчезающую в момент пробуждения. Продолжая петь, он подсел к ней за столик, и, взяв лежащую на столе ладонь, тихо сжал. Моя железная приятельница вдруг почувствовала, что сейчас заплачет от светлой грусти и несостоявшейся любви, а мужчина, закончив последний куплет, прижал безвольную женскую руку к своим губам, и тихо положив ее ладонь на столик, вернулся на свое место.
Чем закончился вечер в салоне, Вера не знает, поскольку, выдержав для приличия несколько минут, сбежала оттуда со всей допустимой для дамы скоростью. Позже, лежа ничком на заправленной койке в пустой каюте, она долго смотрела в потолок сияющими глазами. Она была счастлива!..
Возможно, кто-то назовет это экзальтированностью или глупостью, но Вера, мягко улыбнувшись, возразила на мои робкие попытки конструктивной критики ее рассказа "ни о чем":
- Знаешь, Ирка, я много думала о том, что произошло на теплоходе, и пришла к выводу, что не хотела бы ничего изменить. Так осталось романтическое воспоминание, греза о несбывшейся любви прекрасного принца. А если бы при более близком знакомстве он оказался обычным бабником (что скорее всего и есть на самом деле?) Осталась бы одна пошлость и сожаление.
Вот и пойми мою Верулю! Правильно говорят мужики, женская логика не поддается никакому разумному объяснению. Хотя... Если подумать... Наверно, я ей просто немного завидую...