Аннотация: Пересматривая страницы фотоальбома...
Все совпадения в этом романе являются специальными. Все переживания даны сквозь призму детского восприятия, поэтому заранее оговариваюсь - приверженцы Клио, простите, если что не так.
- А вот персики! Сладкие персики, крупные персики!
- А кому чурчхели, настоящие чурчхели! Со свежими орехами! Откусишь - слюнки потекут!
А вы когда-нибудь были на бакинском базаре? Вы видели это великолепие красок, слепящие улыбки продавцов, слышали гортанные звуки их песен и призывы покупать самый лучший товар только у них?
Я родилась в Баку, городе солнца, городе ветров, теплым майским деньком. И с первых же минут, наверное, почувствовала себя невероятно счастливым человечком - о чем и прокричала на всю больницу.
Открываю альбом. Некое орущее существо в клетчатой пеленке, на голове что-то a-la Хакамада, только страшнее. Что, это и есть то самое, которое через пару лет станет обладательницей роскошных кудрей до пояса и звонкого голоса-колокольчика? Не верится. Неужели на ее смех будут сбегаться все соседи, думая, что в доме пожар? А обнаружив хохочущего ребенка - не смогут удержаться и будут утирать слезы от искреннего смеха без причины.
Да, родители-студенты с первых же дней моего появления в квартире поняли, что придется им, мягко говоря, несладко. Защита диплома на носу, мама с температурой, папа чертит за двоих, дом полон подруг и друзей, которые попеременно переписывают набело мамин дипломный проект. И я - кричащая, требующая внимания, спящая (уж неизвестно, почему) по 4 часа в сутки - всё остальное время уходило на крики и попытки объяснить, чего же мне все-таки надо.
Вопрос о детском садике даже не стоял - я и без этого болела ангиной каждый месяц. Поэтому, как только мне стукнуло 1 год и 4 месяца - меня отдали няне.
Няня...Да я и не называла ее няней. На вопрос о родственниках я неизменно отвечала - у меня два дедушки и три бабушки. И все начинали подозревать, что у одного из дедушек в семье господствуют мусульманские обычаи.
Скорее всего, благодаря "Зойванне" (то бишь, Зое Ивановне - так зовут мою няню) я и стала филологом. Она была учительницей русского языка и литературы, дом ее был полон учениками, веселыми и задорными пионерами (о, как я завидовала им! У них были такие красивые значки на груди, алые галстуки...) "Бабушка, когда я вырасту, то я тоже стану октябряткой и буду носить Пушкина на груди!" Я почему-то была уверена, что на значках октябрят вычеканен юный Пушкин...
Няня записывала мои изречения, и сейчас в моём альбоме лежат засаленные и пожелтевшие от времени листы из школьной тетрадки...
"Вика, а кем лучше быть - скелетиком или толстушкой?" - спрашивал меня соседский мальчик Эмиль. Он был старше меня лет на 6, но весил примерно столько же, сколько и я (я была пухленьким ребенком, а он - тонюсенким мальчишкой). Ответила я, как пишет бабушка, не задумываясь. "Человеком надо быть!". Не помню, чтобы после этих слов Эмиль еще раз приближался ко мне с провокационными вопросами.
Так я и росла. Среди книг с умопомрачительными картинками, красочных изданий, которые на накопленную зарплату инженеров покупали мне родители. Книги я любила. Помнила и охотно декламировала друзьям родителей всю Муху-Цокотуху в пять лет. В три года поражала пассажиров автобуса тем, что читала без запинки все вывески магазинов подряд, даже сложнейшую "парикмахерскую". Папа довольно улыбался, мама смущенно пожимала плечами. Никто (кроме, разумеется, родителей) и не догадывался, что я знаю пока только половину букв. А моё "чтение" - не что иное, как великолепная зрительная и слуховая память. Слова запоминала как картинки...
В пять лет меня отдали в студию "Эрудит". За громким названием скрывалось нечто вроде детского клуба - три раза в неделю мы занимались рисованием, гимнастикой и английским языком. Студия располагалась в трех шагах от знаменитого бакинского бульвара, многоуровневой набережной. Соленые брызги Каспия пропитали собой воздух. Рядом с "Эрудитом" было кафе "Гриль". Самое вкусное воспоминание детства - зайти с мамой после занятий в студии в это кафе, залпом выпить ненавистный бульон - и получить из рук продавца хрустящий поджаренный мясной пирожок с зернышками граната...
Семь лет пролетели незаметно. И вот...
Сбылось! Тридцать первое августа 1988 года. На спинке кровати разложена школьная форма - ученическая синенькая юбочка, рубашечка, белоснежные гольфики с вышитыми ромашками и завязанными кисточками...Завтра в школу! Первый раз...
Будильник почему-то не прозвенел. В результате - вся семья дружно проспала. В доме истерика. Гольфики не хотят одеваться, пальцы ног теряются в них, юбочка грозит помяться...Но главное - не купили цветы! Рёв. Какой первоклассник без букета? Верно, никакой. Выручил дедушка, который оказался предусмотрительнее - купил цветы с вечера. Всё, все одеты и готовы. Мы даже не опоздали. Вместе со мной в школу шли все три бабушки, один дедушка - второй жил в Москве - и родители.
В первый день я долго силилась понять, про какие поля в тетради говорит учительница?! Как в тетради могут быть поля?! Намучавшись с нами - не я одна оказалась такой непонятливой - наша Раиса Михайловна произнесла странную фразу: "Скажете родителям, они знают". Моему удивлению не было предела - мама уже вон какая большая, она не может помнить про какие-то поля, это же было так давно! Вечером всё выяснилось. Поля оказались самым обычным делом.
Фотоальбом обрывается...То, что происходило в городе ветров дальше - фотографиями и словами не описать. Потому - пунктиром. Газетными заголовками. Обрывками новостей. Нахичевань. Народный фронт. Танки в городе. Убирайтесь с нашей земли! Ребята, не бойтесь, сейчас приедет автобус от районо, вас посадят в него и увезут по домам, к родителям. Алло, это районо? Автобус вы присылали? Нет?! Я не пущу мой класс! Ребята, быстро ко мне домой! Официальное заявление - районо никакого автобуса за детьми из армянских семей не посылало. Где наши дети?! Вика, собери свои вещи, мы уезжаем. Спросят - ты глухонемая, поняла???? Да. Балда, не отвечай! Дверь, дверь ломают! Быстро, через черный ход! К черту вещи, только ребенок, деньги и документы! А куда мы летим? А какая разница?!