СТИХИ О ХРИСТЕ

 1.

  Как у Бога за пазухой, в тёплом хлеву мальчуган
  родился у пречистой Марии, не гадан, не ждан.

  Нарекли Иисусом младенца, утёрли от слез.
  Так на Землю явился ещё не известный Христос.

  Ножки двигались бойко и пальчики тискали грудь.
  Дух Святой умилился и замер, не в силах дохнуть.

  Мир ещё не сложился в историю фактов и мест,
  и вдали не маячил, не гнулся под тяжестью крест.

  И Иуда под стол ещё бегал, и занавес только был снят
  для трагедии века, для зрителей, мифов, баллад...



 2.

  Никто не ждал. И только чародеи...
  Никто не ведал. Хмурые волхвы
  вычерчивали путь на Иудею
  через края песка и синевы.

  Вышагивали пыльные верблюды,
  с дарами полосатые мешки
  потряхивая меж горбов, покуда
  не поднимались вихрями пески.

  А вечером, вставая над привалом,
  светлее всех мерцающих тогда,
  знамением неясного начала
  светилась путеводная звезда.



 3.

  В толпе теряется душа,
  как часть орущих тел.
  Пускай на торжище спешат, -
  спеши в глухой придел.

  Уж суть твоя на самом дне,
  обратный путь - ползком.
  В пустыне ты наедине
  с астральным двойником.

  Он - отрицание твоих
  решений и надежд.
  Пустыня - поле на двоих
  схватившихся невежд.

  Но мозг душе не зачеркнуть,
  и лучший им исход:
  найти в бореньях третий путь,
  что к истине ведёт.

  Как хитростью ни ворожи
  (пустое озорство),
  согласье мысли и души
  рождает волшебство!

  Кружат на шаг от острия.
  Пока дух с телом слит.
  А победит второе "я", -
  никто не победит.

  Для тех же, кто перед холстом,
  сюжет картины прост:
  пустыня, камень, а на нём
  задумался Христос.



 4.

  Магдалина Христу омывала ступни,
  пыль дорог вместе с кровью царапин отмыв.
  Где ветвистая тень обрывалась олив,
  прядь волос - продолжение тени. И с ним

  ей казалось спокойным движение дня,
  и несносные люди - пустым миражом.
  Ей хотелось сказать: "Бросьте камни в меня,
  в ту, что с вами была и спала нагишом.

  Но теперь я другая, не ваша, его.
  И ему не любовь, не жена, но сестра.
  У него одного не прошу ничего.
  Я не знаю что будет, не помню вчера...".

  Магдалина Христу омывала ступни,
  и светлело лицо, как от добрых вестей,
  отмывались грехи её долгой блудни,
  потому что Господь милосердней людей.



 5.

  Среди друзей слова верней и проще,
  апостолы они, иль босяки.
  Поодиночке все на что-то ропщут,
  друзьям ни ад не страшен, ни враги.

  Здесь говорят и думают такое,
  что из народа выбили плетьми.
  Здесь изрекают истины достойно.
  В кругу друзей становятся людьми.

  Апокрифы здесь пишутся ночами,
  слагаются запретные стихи,
  и льется свет двенадцатью свечами,
  и тишине подвластны петухи.

  Завешены слюдяные оконца,
  И чаша круговая по рукам
  идёт себе до возвращенья солнца,
  и снова наполняется в закат.

  Они в живых, пока они едины,
  они в речах, пока они честны,
  не расколоть их на две половины,
  не приписать им ни одной вины.

  В устах врагов все истины враждебны
  и все советы добрые вредны.
  Среди друзей и споры - как молебны,
  и все пути открыты и ясны.



 6.

  Я мог идти окольными путями,
  но я меж вас.
  Так что же слепы вы, самаритяне,
  в пришедший час?

  Что, гости вам - зазубренные кости
  и не жданы?
  Ведь не тяну за подаяньем горсти,
  подачки не нужны.

  Не сам пришел - молитвы поманили
  открыть вам мир,
  где только боги и святые в силе, -
  я - не на пир.

  Хотите, приоткрою тайны неба
  и тщетность дел
  земных. Но мне не надо хлеба.
  И пил, и ел.



 7.

  Если ветер звезды не задует,
  три волхва добредут до крыльца,
  если жизнь мне в отместку дарует
  бесполезное злато венца,

  так и быть, я взойду на Голгофу,
  по ошибке, как было, на крест,
  и отметят мою катастрофу
  оглушительной руганью с мест.

  И за то меня вычеркнут в небыль,
  что я не был ни тем, ни другим,
  и любил эту Землю и небо,
  и ушёл, как родился - нагим. 

  Будет счастлив спасенный Варавва,
  успокоится Понтий Пилат,
  откричится скандальная слава,
  позабудут, кто был виноват.

  Но из пепла, столетьями позже,
  дайте встать, воскресите, чтоб жил
  человеком с обветренной кожей,
  с кровью правды в сплетениях жил.

 1986