Спасибо D-7, который, собственно говоря, и родил концепцию.
Зона была огорожена со всех сторон высокой бетонной стеной, а изнутри поделена на камеры, которые редко когда были закрыты. Солнце освещало своим ярким светом серые стены и серых зеков, которые прогуливались по лабиринту переходов. Отличительной чертой зоны было то, что, посмотрев наверх, ты не увидишь серого протекающего потолка - только безбрежное синее небо, которое никогда не скрывалось за тучами.
Заключенные относительно свободно передвигались по всему пространству своей тюрьмы, лишь изредка можно было увидеть зека в кандалах. Еще реже надзиратели кого-либо избивали. Фактически, это была самая спокойная тюрьма на Земле. Заключенные получали прекрасное питание, которого был большой выбор, зарабатывали деньги, даже учились.
В основном работа состояла в вязании носков. Их был приличный выбор: белые, красные, черные, желтые, звездно-полосатые, с крестами и полумесяцами... Но бОльшим спросом пользовалась контрабанда: носки с различной забавной символикой, нестандартной раскраски. Гольфы. Правда, ходить в таких носках было не очень безопасно: если наткнешься на надзирателя, то не избежать беды. А заметят обязательно: все зеки заправляли свои брючины в носки, так как зона наводнена крысами. Много было придурков, которые не заправляли брючины в носки, но они были либо заживо съедены, либо заразились какими-то смертельными болезнями.
Хотя, надо сказать, что чудиков, которые носили бы контрабандные носки, было не так много - уж слишком концепция пугала. Ну, а самыми безумными были те, кто носил не обычную серую одежду, а нечто совсем уж несуразное: цветное, с рисунками, нестандартного пошива. Или вообще ходили без одежды, не боясь ни крыс, ни надзирателей. Такие вскоре исчезали. И никто не знал, куда они уходили - просто на рассвете их койки оказывались пустыми.
В очередной прекрасный солнечный день два зека - один высокий и накачанный, другой маленький и хиленький - прогуливались между стенами камер, пиная некстати подвернувшихся крыс, и разговаривали...
- Ну, как у тебя с Лизой? - Спросил высокий.
- Да, продвигается потихоньку, только...
- Надзиратели?
- Да, - маленький помолчал немного, - да ты и сам знаешь.
- Угу, со своими дозировками уже достали: не более десяти минут, только при пятой встрече... Тьфу ты, бля!
- Тихо, тихо... Ты что, здесь же есть уши.
Да, по зоне циркулировали упорные слухи о том, что у стен здесь есть уши, и если кто-то слишком на себя обращал внимание, то по ночам таким вкалывали какие-то вещества, от которых буйные стихали и вскоре умирали.
- Знаешь, - продолжил маленький пониженным голосом, - скоро ожидается привоз шутовских носков.
- Боже, да кто же будет носить такое? Стрем-то какой!
- Да, беспредел. Помнишь ту моду на носки, раскрашенные во все цвета?
- А, этот цветной кошмар?
- Да. Вот и сейчас многие ждут привоз этих новых носков, а там, на горизонте, еще какая-то партия, совсем уж стремная...
- И че?
- Дак, вот... Мне что кажется-то? - ща все кинутся на эти носки, а потом опять утихнут, как и было с теми... Психоделическими, кислотными...
- Наверно, ты прав.
Они немного помолчали. Шли, и смотрели себе под ноги. В этом месте вообще никто не смотрел вверх. Вокруг стояли лестницы для побега из зоны по верхам стен, в земле зияли дыры подкопов, валялись веревки, лопаты и оружие... А зеки шли, смотря себе под ноги и ничего не замечали. Опять заговорил маленький:
- А мы в следующем году будем вязать носки с черной полосой.
- Мы такие давно вяжем. Ваш цех, как всегда, отстает.
- Зато у нас нагрузка больше и заказы разнообразнее.
- Ну да... Вот, например: сколько вы вяжите красно-желтых?
- Гмм... По четыре-пять пар.
- А мы по восемь.
- А вы скоко вяжите зеленых?
- Две пары.
- А мы шесть.
- Зато у нас шерстяных больше.
- А у нас х/б... Да и кому нужна твоя шерсть?
- Да ладно...
На встречу им шел странный заключенный в цветастой одежде. Шуганувшись, двое зеков быстро свернули, благо поворотов здесь было очень много.
- Знаешь, - тихо заговорил маленький каким-то странно печальным голосом, - я тут думал: а почему столько поворотов? Пройдешь десять метров - стена, завернул, прошел еще десять метров - опять стена... - Он остановился и посмотрел вверх, в глубокую синь неба, такую невинную и чистую. Его лицо вдруг преобразилось, глаза засияли каким-то нездешним светом. Высокий в страхе отступил и вжался в стену.
- Что?.. - Он, словно бы, на секунду лишился дара речи, сглотнул и выговорил, - что с тобой?
- Знаешь, - заговорил маленький и его голос звучал подобно перезвону колокольчиков, - а ведь за всеми этими поворотами и стенами не видно неба.
Высокий стал отступать от своего друга, опираясь на стену и заслоняя глаза. Затем бросился бежать, но вслед за ним летел вопрос:
- На сколько же... На сколько же протянулась эта тюрьма?! На сколько?
Высокий обернулся и увидел, как его друг сделал шаг и свалился в один из ходов...
Маленький вернулся в камеру перед отбоем. Он был спокоен и сер. Он больше не думал о небе. Он говорил только о носках. Высокому это нравилось. Его друг вернулся и он больше не пугал его так, как в тот раз. Но с каждым днем он замечал, что маленький будто усыхает... Он все скукоживался и скукоживался... Пока однажды, в один из прекрасных солнечных дней, на койке не оказалась сморщенная мумия, что-то монотонно бормотавшая про носки.
Высокий подсел к нему и засучил один из рукавов друга. На сухой коже отчетливо выделялись черные точки от уколов.
- На всю Землю, - сказал высокий, и повторил, - на всю Землю...
Маленький поднял взор к лицу своего друга, и из белесого, мутного глаза, по морщинистой, сухой коже, прокатилась кристально чистая слеза, в которой преломился луч солнца, на мгновение подарив высокому переживание неба...
До конца своих дней высокий никогда не смотрел вверх.