Агумаа Эдуард Альбертович : другие произведения.

Седьмая центурия. Часть вторая, Быдл Хав

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Часть вторая Вадим Вадимыч Путтипут, величайший из гуманоидов планеты Дурдонис, попадает в плен к моджахедам, совершает путешествие во Времени на квадронном моллайдере, а затем оказывается на том свете. Главари террористов Дэн Ладан и Джамиль Дасаев переживают ярчайшие моменты своей сексуальной жизни. Переименованное КГБ добывает засекреченные Нострадамусом катрены Седьмой центурии. Второе пришествие Йешу ха-Ноцри заканчивается у...

   Эд Агумаа
  
   СЕДЬМАЯ ЦЕНТУРИЯ
  
  
   Часть II. БЫДЛ ХАВ
  

Печален будет мой рассказ.

   А.Пушкин
  
   49. Силовой бомонд
  
   - Вадим Вадимович, чичены захватили квадронный моллайдер!
   "ЭТО ЖОПА... - догадался Путтипут. - Долбанный квадронный моллайдер, созданный умниками из Фонда Скулкиной, способен начать Пипец Всему - инициировать необратимую реакцию превращения вещества в антивещество, энергии - в антиэнергию, и самого космоса - в антикосмос. И летающую тарелку N1 превратить, во что?! В антитарелку!!"
   Он вспомнил сейчас болтовню этих умников про долбаный бозон Хиггса - "частицу Бога", и про то, как не хотел выделять им денег на их грёбаный моллайдер. Путтипут не терпел интеллиганов, и за глаза презрительно обзывал их "интеллигушками". Интеллиганы всегда были идейно-проблемной и оттого самой опасной кастой дурдонского общества.
   "Лучше было вложить бюджетные деньги в проект "Летающий топор" - дрон-колун с пропеллером, способный на сверхмалой высоте беспилотно приближаться к государственно-неугодному лицу и в дистанционном режиме повторять подвиг Рамона Меркадера! Или можно было на эти деньги создать летающий "Калашников"... Да, дрон-калаш!..."
   Ещё он вспомнил, как шутил с прежней любимой секретаршей, что в случае ошибки умников, или какой-нибудь нелепой аварии, квадронный моллайдер способен превратить секретаршу в антисекретаршу, заменив её прелести на антипрелести. Она, шутя в ответ, показала, как достоинство превратится в анти-достоинство, а Путтипут в Антипута. Секретаршу он вскоре же уволил. И не потому, что был злопамятным - просто, был злой, а память - хорошая. Ну, и никому никогда ничего не прощал.
   Сейчас ему было не до шуток, точно. Его обронзовевший язык не повиновался:
   - Каа... каа...
   - Ну, началось в колхозе утро! - покачал головой министр Форс-мажорных обстоятельств Тайган.
   В панике, повскакав с мест, министры сгрудились у кресла Верховного и переглядывались.
   Тайган велел министру Игромании сбегать к стюардессам или михалкам - принести воды.
   - Ка-ак?! - еле выговорил Путтипут, глядя на министра Обороны обронзовевшим взглядом: - Как п-произошло?!
   Тот тупо молчал.
   - Ты что, продал чиченам моллайдер?!
   - Нуу, Вадим Вадимыч... - перетоптнулся на месте Смердюков. - Ну, ка-ак, продал?!
   - Как всю военную недвижимость в центре столицы подставным фирмам своих блядей продал! Как все полигоны под коттеджные посёлки, сволочь, продал!
   На нервной почве новая секретарша Леночка чихнула. Путтипут перевёл взгляд на начальника переименованного КГБ и кивком велел доложить. Тот доложил:
   - Товарищ Смердюков направил всех солдат на строительство своих дач, и квадронный моллайдер остался без охраны.
   - Как, ВСЕХ солдат?! - поразился Путтипут. - ВСЕХ-ВСЕХ солдат?! Не может быть!
   - Практически. Остальных солдат он распределил на строительство дач своих бл... - короче, своих любовниц.
   "Ах, раб ленивый, лукавый! - возмутился про себя Путтипут. - Я тружусь, как раб на галерах, хочу насадить округ себя мужей державных, а этот... округ себя блядей насадил, да совсем ум потерял!"
   - Сволочь... - прошептал Путтипут, глядя в розовощёкую физию подчинённого. А про себя всхлипнул: "Вот она, поросячья харя главной ударной силы НАТО!"
   Олигаторы, тыкавшие пальцами в золотые калькуляторы, обсчитывая переток средств из госбюджета в свои оффшоры, на миг оторвались от любимого занятия. Олигатор Гербельвекс, грассируя "р", как "r", шепнул олигаторам братьям Гербенрот:
   - Даже если мудака аrестуют, то чеrез месяц наrошно устrоят амнистию, и таки випустят обrатно!
   Начальник переименованного КГБ достал из подмышки табельный пистолет, качнул на ладони, символически взвешивая, и изрёк:
   - Офицер в подобном случае пускает пулю себе в лоб!
   Смердюков испуганно затрясся и упал на колени, протягивая руки к Путтипуту:
   - Вадим Вадимыч, я не офицер! Вы же знаете! Я никогда офицером-то и не был! Я же в армии ни дня не служил! Я в мебельном работал!
   "Да и я в армии ни дня не служил... - мерекнул про себя Путтипут, - ...и Тайган, тоже не служил - всё в запасе, в запасе, и до маршала дослужился".
   А вслух вздохнул:
   - Откуда ты... на мою голову?!
   - Вы ж сами хотели гражданского министра! Вы сами меня назначили! Вот, я и не офицер! Вадим Вадимыч, ну, пожалуйста! Ну, ради тестя!..
   Министр форс-мажорных обстоятельств Тайган оборвал бесполезные речи:
   - Некогда с убогим разбираться! Дачи блядей подождут. Солдатиков возвращать надо - моллайдер у чиченов отбивать!
   "Ч-чёртовы чичены!.. - ругал Путтипут дикое племя в Дурдонских Альпах, вечно воюющее и непобедимое. - И ч-чёртовы интеллигушки, со своим моллайдером!"
   Строительство Большого квадронного моллайдера обошлось казне в кругленькую сумму. Умники предлагали использовать его, во-первых, для перемещений в параллельные миры; во-вторых, для путешествий во времени; в третьих, для создания големов - так умники называли гомункулов - то есть, искусственных гуманоидов. Ещё интеллигушки обещали, "осветить" с помощью моллайдера, тёмную материю. А Путтипут темноты боялся, и по ночам ему мерещилось:
   - Тёмная материя смо-о-отрит на тебя! Тёмная материя ви-и-идит тебя! Тёмная материя кру-у-утит тебя, Путтипут!
   А самое главное, они предлагали использовать чудо-гаджет для установления прямого вербального контакта с самим Создателем, то есть с Всевышним.
   - Да, ну, бросьте, - отвечал им Путтипут, - Бога нет!
   Он был убеждённым атеистом, поскольку богобоязненный не смог бы молиться в храме Господнем, а выходя, отдавать приказы убивать - кого свинцом, кого гексогеном, кого полонием.
   В бога Путтипут не верил, хотя на публике и свечку держал, и постную морду строил, и мог иной раз скромно, аки голубь, артистично перекреститься.
   В Школе КГБ на кафедре атеизма учили теории профессоров Ганнушкина, Егидеса и Бурно, согласно которой каждый гуманоид - и сын Божий не исключение - относится к одной из двенадцати психотипических групп. Не сумев правильно ответить на зачёте на вопрос полковника в рясе, к какой из психотипических групп относится Йешу ха-Ноцри - Иисус из Назарета, Путтипут вынужден был прочно усвоить образ: вот, паранойяльный пророк в окружении апостолов-эпилептоидов; за ними - свита из истероидных магдалин, живущих по принципу "не согрешишь - не покаешься, не покаешься - в Царство Небесное не попадёшь", а за ними бесконечная толпа конформных, неустойчивых, психастеноидов, циклоидов и шизоидов.
   Соответственно, и в божественно-коммуникативную способность моллайдера Путтипут тоже не верил: бога нет - а с тем, кого нет, разговаривают, разве что, в дурдоме.
   Однако, идея путешествовать во времени Путтипута по-настоящему увлекла. Ведь, путешествуя в будущее, можно заранее узнать предстоящий исход любой шпионской операции! Да что там операции,- целой войны! Во-вторых, можно было погружаться в живое прошлое и общаться, сколько влезет, с любым героем - хоть с Александром Филипповичем Македонским, хоть с Карлом-Мордехай Хершелевичем Марксом, хоть со своим кумиром, - идеалом жизни - Рамоном Ивановичем Меркадером! Путтипут с детства мечтал быть похожим на героя, чьё имя носит столица Дурдониса, и чьи памятники высятся над площадями всех, без исключения, дурдонских городов, сёл и деревень, и в честь кого названы атомные ледоколы, улицы и проспекты, академии, школы и библиотеки. Каждая статуя увековечила и излюбленное оружие героя - верный топорик-альпеншток, а по-простому - ледоруб.
   Путтипут вспомнил сейчас себя младшим школьником, как среди таких же маленьких гуманоидиков в коротких штанишках он, с замиранием доверчивого детского сердца, пел:
   Меркадер, Меркадер -
   Всем ребятам пример!
   Позднее, салютуя на торжественных пионерских линейках, юный Путтипут громко и с упоением повторял девиз Рамона Меркадера:
   МОЧИТЬ ВСЕГДА!
   МОЧИТЬ ВЕЗДЕ!
   МОЧИТЬ -
   И НИКАКИХ ГВОЗДЕЙ!
   Тему сочинения на уроках словесности он выбирал свободную. Какой Пушкин?! На кой Достоевский?! Кто такой Толстой?! Мы пойдём другим путём: "Заветы Меркадера юным патриотам", "Дорогою Меркадера", "Дело Меркадера живёт и побеждает" - вот это темы!
   В подростковых фантазиях кто-то, может, и видел себя космонавтом, кибернетиком или, на худой конец, балеруном, а он, Путтипут, каждый день и час мечтал, как вырастет, и станёт... мочить, мочить, мочить и мочить, как Меркадер - мочить по государственной лицензии.
   Когда Путтипут окончил десять классов, он точно знал, куда идти: только в меркадеры! В Высшую школу КГБ, ибо после неё Киллерам Гарантируется Безнаказанность!
   Путтипут поднял веки: генерал Наскрёбышев жестами разогнал свиту по посадочным местам и сам присел в кресло в ожидании указаний. Но какие указания могут быть против чичен, захвативших квадронный моллайдер?! И Путтипут провалился в воспоминание о самом первом испытании чуда инженерной мысли, построенного вдали от северных столиц - рядом с его любимой горной резиденцией на юго-восточной окраине Сочисимы, в пятидесяти километрах от моря, прямо у снежных вершин Дурдонских Альп.
   Флотилия летающих тарелок в тот день доставила бомонд силовых министерств и ведомств в аэропорт Сочисаки. Затем длинный кортеж аэромобилей отправился над ущельем бурной речки вверх - в альпийский замок Путтипута, техническим совершенством и роскошью превзошедший все исторические и архитектурные аналоги. И правда, его замок "Лаура" был круче, чем в своё время "Орлиное гнездо" Гитлера на вершине горы Кёльштайн в Баварских Альпах.
   Свой замок Путтипут назвал "Цум гольден адлер" - "К золотому орлу". Главной достопримечательностью замка было то, что его возвели непосредственно над реликтовым подземным озером, наполнявшимся в глубокой карстовой пещере на протяжении семи миллионов лет. Поговаривали, что протестовавших против этой стройки экологов, вместе с бывшим мэром Сочисимы, пригласили как-то на презентацию некоего чуда техники. С тех пор ни об экологах, ни о бывшем мэре, никто ничего не слышал. Поговаривали также, что чудо техники на них, между делом, и испытали.
   В день самой первой показательной демонстрации возможностей супер-мега-гаджета для бомонда силовых министерств было устроено торжественное перерезание ленточки и фуршет. Шампанское, под звуки бравурных маршей, разносили на подносах официантки, наряженные в гимнастёрки, пилотки и шорты камуфляжной раскраски.
   Силовые министры соревновались: чья помощница,- а эти дамы были рекрутированы из топ-моделей,- чья лучше смотрится в великолепных кителях и галифе от кутюрье Алевтины Юдашкиной.
   Министр обороны Смердюков привёл трёх упитанных белотелых помощниц в генеральских мундирах. Эти, последние, были хоть и не из моделей, но тоже, в общем, весьма хороши, и ослепляли присутствующих вышитыми на погонах звёздами из страз от Vorovski.
   Министр Игромании Своятко, хоть и не входил в состав "силового блока", был приглашён на всякий случай, если с помощью моллайдера, заглянув в будущее, удастся заранее узнать результаты предстоящих - важных для престижа государства спортивных игр.
   Когда руководитель интеллегушек профессор Нерельман доложил о готовности к испытанию, министерско-силовой бомонд был уже приятно разогрет выпитым и закушенным.
   Министр обороны завершил ленточно-шампанскую церемонию своим любимым тостом:
   - ЧТОБ У НАС ВСЁ БЫЛО,
   И ЧТОБ НАМ, ЗА ЭТО...
   НИ-ЧИ-ВО НЕ БЫЛО!
   - УРРРА!!! - весело заорали его помощницы, и помощницы других министров "УРА" подхватили.
   А самая белотелая из упитанных помощниц министра обороны прижала пухленькие губки к уху своего шефа и промурчала:
   - А этот кваллайдер, он может нам с тобой заранее сообщать результаты в казино?
   Руководителя интеллегушек попросили предварить презентацию чудес краткой аннотацией. Конструктор, выговаривая по-одесски, и не особо выговаривая "р", пояснил:
   - Таки ми анализиговали аномальные зоны Вселенной, котогые отличаются повышенной темпегатугой вследствие ггавитационного воздействия чужих мигов на наш. И таки с помощью моллайдега ми установили, что события в пагаллельных вселенных пгоисходят синхгонно, однако по-газному. Благодагя доказательству теогемы Гёделя, интегфегенционному экспегименту Юнга, а также последним откгытиям в квантовой физике, мы опговеггли биоцентгическую теогию, котогая пгедставляет жизнь, как смесь оксидов и кагбонатов...
   - КАРБОНАД СВИНО-КОПЧЁНЫЙ - ЭТО ТАК ВКУСНО! - воскликнула самая упитанная из белотелых помощниц министра обороны.
   - КОРРРОЧЕ, СКЛИФ!!! - бросил Нерельману Смердюков.
   Интеллегушки ввели моллайдер в режим готовности. Спросили Путтипута, куда переноситься - в Прошлое, Будущее, в Параллельные Вселенные, или сразу - на Тот Свет?
   Верховный повелел:
   - В будущее! Исход бесконечной войны в горах узнаем!
   Зам генерального конструктора профессор Воробеев уточнил:
   - На сколько лет крутить вперёд?
   - На пять, - ответил Путтипут, но вспомнив, что война с горцами, то затухая, то вспыхивая, длится столетия, добавил: - Максимум, на десять.
   Включили моллайдер.
   Стрелки на наручных часах присутствовавших завращались, как волчки рулетки. Запахло марганцовокислым калием. На языке все ощутили вкус железа. Воздух качнулся, и взорам предстали сожжённые аулы и разбомбленные посёлки, горные реки запруженные телами. А ещё разрушенная столица горцев Чиченн-Ицца, с чёрными от копоти, некогда жилыми, а теперь мёртвыми кварталами, с разбомбленными школами, детсадами и обгорелыми руинами президентского дворца на центральной площади. А ещё много-много вагонов-морозильников, забитых под завязку останками солдат, в эшелонах, тянущихся на север из зоны АТО - антитеррористической операции - так всем было велено именовать эту войну.
   Трупный запах ударил внезапно. Помощницы министра обороны наморщили носики и полезли за парфюмом в косметички, замаскированные под лаковые кобуры на элегантных портупеях из натуральной кожи экзотических рептилий.
   - Сталингрррад... - прошептал начальник переименованного КГБ. И тихо добавил: - Едрррён-ть!
   - Крути вперёд! - скомандовал Путтипут руководителю интеллегушек. - Ещё лет на десять!
   Стрелки на часах завращались снова. Во рту появился вкус пьяной вишни. Запахло серой. Воздух задрожал, по нему прошла крупная рябь, и взорам присутствующих предстали солдаты, устанавливающие на постаменты статуи продурдонского коллаборациониста в каракулевой папахе.
   - НАША ВЗЯЛА! - радостно воскликнул начальник переименованного КГБ.
   - ЗА-ШШИ-БИСЬ! - воскликнул министр обороны Смердюков и велел официанткам в гимнастёрочках и камуфляжных шортах подать всем, по случаю победы, коньячку.
   - УРРРА! - заорали помощницы силовых министров и их министры.
   У Путтипута лик просветлел. Он пробормотал:
   - Дас ист фантастиш!
   Ободрившись, он скомандовал Воробееву:
   - А ну-ка, давай-ка, теперь лет на тридцать! ВПЕРЁД!
   Стрелки на часах завращались. Запахло аммиаком, а во рту появился вкус то ли горького миндаля, то ли цианида калия. Воздух задрожал ещё сильнее, по нему пошли крупные волны, и взорам присутствующих предстали чичены, сталкивающие с постаментов статуи коллаборациониста в папахе и, вместо них, устанавливающие статуи Ходжара Худаева - дорогого горцам вождя.
   Весь ведомственно-силовой бомонд потух, поник и притих. Никто не осмеливался взглянуть ни на Путтипута, ни на моллайдер. Зависшую тишину прервала самая упитанная из любимых помощниц министра обороны. Слегка заплетающимся языком, она предположила:
   - Может, кваллайдер реагирует на газы... И-ИК!... от шампанского?! Ну, я имею в виду пузырьки! Брррют!
   Моллайдер выключили. Все заметно погрустнели.
   "Дёрнули черти связаться с интеллиганами! - досадовал на себя Путтипут. - Они ж за дровами, и то, на печи ездят! И вообще, когда они чего хорошего придумывали?! Атомную бомбу - они, водородную - они, нейтронную - они, гады! То ещё это - ГэМэО! Теперь вот - нате вам... Всё! Хорэ! Заканчивать эксперименты! Сворачивать лавочку!"
   Он отыскал взглядом любимую наложницу. И она уловила, встрепенулась, одёрнула под бюстгальтером гимнастёрку haute couture, поправила лаковый ремень на талии и, широко распахнув глаза, изготовилась поймать на лету тайный знак.
   "Прокачусь на сноуборде со снежной горки, - решил Путтипут, - пивка нашибну, да в баньке веничком эвкалиптовым Галинку-Малинку - У-У-УХ! - отшиячу по мокрой ..."
   Но в этот самый момент старший политтехнолог доктор Глеббельс внёс предложение:
   - А давайте, проверим, как моллайдер покажет Прошлое! Может, он и там... наврёт?
   - Может, он и там... даст погрешность! - подъелдыкнул младший политтехнолог доктор Стржемббельс.
   Путтипут согласился и приказал руководителю интеллигушек:
   - Крути в прошлое! Крути на день совершения подвига товарищем Рамоном Меркадером. А потом - на день награждения товарища Меркадера орденом Ленина и звездой героя Советского Союза.
   Моллайдер включили снова. Стрелки на часах закрутились волчками в обратную сторону. Запахло керосином. Во рту возник вкус рыбьего жира. Воздух качнулся, стал похож на расплавленное бутылочное стекло, и все увидели чёрный ретромобиль, припаркованный напротив укреплённого особняка, окружённого высокой стеной. В машине за рулём - Наум Исаакович Эйтингон, руководитель карательной операции. На сидении слева от него - Мария Каридад Меркадер - мать героя. Они в ужасе бессильно наблюдают, как мексиканские полицейские выволакивают избитого, скованного наручниками Рамона на улицу и заталкивают в автозак.
   Дальше моллайдер показывает Рамона в камере мексиканской тюрьмы, где он томится вот уже двадцать тяжких лет.
   А затем свобода - Куба! "Ку-ба, лю-бовь мо-я!" И вот, уже Никита Сергеевич Хрущёв вручает Рамону орден Ленина и звезду героя Советского Союза.
   - Да нет же! - прошептал доктор Глеббельс. - Всё ведь было не так!
   - Моллайдер нагло врёт! - подъелдыкнул доктор Стржемббельс.
   Путтипут бросил руководителю интеллегушек:
   - ЧТО ЗА ЕРУНДА?! КАКИЕ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ ТЮРЬМЫ?! ПРИЧЁМ ЗДЕСЬ ХРУЩЁВ?!
   Нерельман сверил показания всех приборов и хлопнул себя по лбу:
   - То была пагаллельная геальность, Вадим Вадимович! То - пагаллельная Вселенная!
  
  
   50. Как наказивали праститутку
  
   И действительно, на Дурдонисе всё было по-другому, совсем не так, как в ином - перпендикулярном мире. На Дурдонисе ледоруб раскроил кости черепа Объекта и погрузился в его мозги не на 7, а на целых 8 сантиметров. Соответственно, Объект уже не мог ни пискнуть, ни мяукнуть. Это позволило Рамону дополнительно использовать охотничий нож. Герой нащупал ямку между подбородком и кадыком Объекта и резанул вправо и влево от неё, так глубоко и широко, насколько хватило сил. Кровь из сонных артерий захлестала фонтанами. Скрыв топорик и нож под плащом, Рамон сумел тихо выйти из кабинета, кивнуть на прощание охранникам, покинуть укреплённый особняк Объекта, а дальше - с мамашей Меркадер и Натаном Эйтингоном покинуть город Мехико, страну Мексику и параходом добраться до Страны Советов.
   После торжественной церемонии награждения героя в Большом Дворце в Льмерке, Рамон Меркадер был приглашён к Сталину на ближнюю дачу, чтобы в узком кругу членов Политбюро за ужином рассказать подробности своего выдающегося подвига.
   Лаврентий Берия хорошо знал привычки Хозяина и постарался подготовиться на случай, если тот захочет подержать в руках оружие возмездия. Поэтому Берия накануне предусмотрительно встретился с Меркадером в здании НКВД на Большой Лубянке в кабинете министра. И поручил Виктору Абакумову помочь Рамону подобрать в городской секции альпинизма или на базе городской секции полярников ледоруб, максимально похожий на тот, которым Меркадер совершил в Мексике свой замечательный подвиг. Кроме того, Берия предложил Рамону поприветствовать Хозяина в начале вечера так, чтобы тому стало приятно.
   - Он скажьит тибэ: "Г'амарджобат, биджо". А ти йиму атвэтъ громка: "Г'агемарджос, батоно Сталин". Тагда йиму будит прыятна. А кагда йиму будит прыятна, тибэ тожье станэт очэнъ прыятна. А йищо Хазъяин любит художьествэнний самадэятэлност. Пастарайса виучитъ частущку, щтоби йиму било йищо болще прыятна.
   И Берия напел:
   Кагда едищь
   На Кавказ,
   Солнце свэтит
   Тибэ в глаз.
   Кагда едищь
   Ти в Гейропу,
   Солнце свэтит
   Тибэ в... Опа!!!
   - Запомнил, Рамончик? Хазъяин любит нэмножька падщутитъ над Гейропой. А типэръ запомны прыпэв:
   Гогия, Гогия,
   Вазишвили, Гогия!
   Г'амарджтбат, генацвале,
   К'алишвили, Гогия!
   По характеру своей работы Рамон вполне уже мог представить себе и характер Сталина. Сегодня с Гейропой он ведёт себя, как с девицей,- он с ней мало знаком, поэтому начинает с шуточек. Но настанет день,- он с ней сблизится, как с бабой, поставит её на все четыре коленки и овладеет так, как захочет.
   - Y eso quiere decir "Gogiya"? (А что означает "Гогия"?) - спросил Рамон.
   Блеснув линзами пенсне, Берия ответил:
   - Да т'ак, эрунда.
   "Вот ещё! - возмутился про себя Меркадер. - Ерунду всякую учить!"
  
   Рамона доставили в Кунцево, когда ужин уже начался. Столы были уставлены разнообразными закусками, вазами с виноградом и фруктами, блюдами с овощами и зеленью, осетриной и лососиной, расстегаями с визигой, мясом красным и белым, икрой красной и чёрной, бутылками с вином красным и белым, графинами с водкой, хрустальными кувшинами с разноцветными и разновкусными водами Лагидзе.
   В качестве культурной программы, предваряющей активную фазу застолья, исполнялись зажигательные танцы ансамбля абазгов - смуглолицых черноусых гуманоидов в черкесках - национальных нарядах, с патронами слева и справа на груди в газырях, напоминающих фрагменты пулемётных лент, и с не детскими внушительными кинжалами на поясах. Эти дикие пляски под все вариации лезгинки казались членам Политбюро изысканным средством устрашения, придуманным Хозяином специально для них - своих приближённых. "Порежут, как коз и овец!" - дрожал Калинин. "Заколят, как свиней!" - трясся Маленков.
   Сталин, чуя животный страх подручных, капельку успокаивал их:
   - Я гуманоид дурдонскай култури. Мине ета чюжьда!
   Правда, при этом он не имел в виду ничего, кроме лезгинки.
   Как обычно, Хозяин смешивал в своём бокале красное "Киндзмараули" с белым "Твиши", понемногу, но с удовольствием, пил, и также понемногу закусывал. Иногда грубовато подшучивал, то над Калининым, то над Ждановым, то над Маленковым. Иногда потихоньку запевал сам:
   Эсли прахожьий к тибэ защёл,
   "Ц'оликаури" паставъ на стол!
   Эсли знакомий к тибэ прищёл,
   "К'индзмараули" паставъ на стол...
   И все подхватывали припев:
   Эсли ти випиль - загрустиль,
   Ти нэ мущщына - нэ грузын...
   Берия подал Сталину записочку и, изображая весёлость, сказал:
   - Вот, Коба, народ сочинил.
   Сталин прочёл и пригладил правый ус. Члены Политбюро хорошо знали этот жест и поняли - содержание Хозяину понравилось.
   Сталин передал бумажку Калинину. Тот прочёл и хихикнул. Сталин тихо велел ему:
   - Мищщя, спой!
   Калинин от испуга пукнул. Испугавшись ещё больше, - не дай бог, Хозяин услышал, - Калинин, тряся козлиной бородкой, заголосил фальцетом:
   Троцкий в Ме-е-ексику уехал,
   Полюбил он ту страну-у,
   Только череп ледорубом
   Прорубили там ему-у.
   - ОПА! - хлопнул в ладоши Сталин.
   - ОПА! ОПА! - дружно подхватили и захлопали члены Политбюро.
   Сталин взялся за свой правый ус, крутанул кончик, хитро прищурился и обратился к Меркадеру:
   - Таварыщщ Меркадэр, вам нравица народний фалклёр?
   - Si, camarada Stalin. Me gusta. Mucho gusta. (Да, товарищ Сталин. Мне нравится. Очень нравится).
   Сталин взялся пальцами за свой левый ус, крутанул кончик, прищурился и приказал Берии:
   - Лаврэнтий! Пустъ нам прынэсут партрэт п'алитическай прраститутки!
   Берия развёл руками:
   - Всэ уничтожьени, Коба! Ти сам вэлел. Нни аднаво партрэта нэт!
   - Так нарисуйтэ! - потребовал Сталин. - И пабистрээ!
   Берия выбежал из гостиной, вбежал в комнату личной охраны, где дремал Абакумов и храпели ещё три полковника НКВД.
   - Портрет Троцкого! Хозяину!! Живо!!!
   Через два тоста портрет Троцкого внесли.
   - Маладэц, Лаврэнтий! - похвалил Сталин: - Можьищь, кагда хочищь!
   И обратился к гостям:
   - Ета будыт мищщень! А ви всэ будити сдават норми ГеТеО! И ми щас узнаим, кто варащилавский стрэлок, а кто - нэт!
   И все стали по очереди стрелять и по очереди пить, и снова стрелять, и снова пить. Потом кончились патроны. Потом кончились патроны, одолженные у личной охраны. Потом принесли ещё вина. Горький пороховой дым съел в зале весь воздух.
   Уши присутствующих завяли от грохота пистолетных выстрелов, а тигриные глаза Сталина распылались азартом, когда Берия, ни на минуту не забывавший про заготовленный сюрприз, решил, что момент отличиться настал. Блестя линзами пенсне, он обратился к Хозяину:
   - Коба! У нас здэс тот самий инструмэнт, каторим таварыщ Меркадэр наказивал п'алитическую прраститутку!
   - Маладэц, Лаврэнтий! - одобрительно кивнул Сталин. - Пакажьи!
   Берия шустро подскочил и стал разворачивать упаковочную бумагу с логотипом "ГУМ", но Сталин, обернувшись к герою, велел:
   - Ви сами, таварыщ Меркадэр! Пакажьите, как ви наказивали п'алитическую прраститутку Бранщтейна-Троцкава.
   Рамону происходящее не нравилось. Собравшиеся здесь правители великой страны, пастыри несчастного народа-богоносца были страшно далеки от грезившихся ему, Меркадеру, скромных титанов мысли - аскетичных рыцарей мировой революции. Напротив, они оказались подобием низких варваров, захвативших Рим, Византию и погрязших в жалком эпикурействе. И Вождь Всех Народов, ради которого он, Рамон, рисковал своей молодой жизнью, и ради которого решился отнять жизнь у другого - этот вождь, при ближайшем рассмотрении, был низким варваром и, возможно, самым низким из присутствующих.
   Сталин заметил смертную тоску, даже отчаяние в глазах новоиспечённого Героя Советского Союза. Указывая пальцем на Меркадера, вождь шутливо напел:
   Эсли ти випиль - загрустиль,
   Ти нэ мущщына - нэ грузин!
   Со всей горячностью молодой испанской крови Рамон сорвался:
   - No, camarada Stalin, no soy georgiano. Soy espanol.
   Сталину перевели: "Нет, товарищ Сталин, я не грузин. Я испанец".
   Сталину не понравилось. И он заговорил:
   - Парртия и прравитэлство абэспэчат вас всэм, таварищ Рамон Иванович...
   - Disculpame, camarada Stalin! - Меркадер посмел дерзко перебить Хозяина. - Mi nombre no es "Ramon I-va-no-vich"! Mi nombre es Jaime Ramоn Mercader del Rio Hernandez!
   Сталину перевели:
   "Извините, товарищ Сталин! Меня зовут не "Рамон И-ва-но-вич"! Моё имя Хайме Рамон Меркадер дель Рио Эрнандес!"
   Сталин поднялся, чуть качнувшись - доброе вино дало о себе знать. Взгляд его наполнился огнём:
   - ХАИМ?! Ви гаварыте, ХАИМ?!!
   Сталин нервно провёл ладонью, будто когтями, по воздуху перед собой:
   - Хаимов и хаймовичей у нас и бэз вас тут дастатачна! Куда дэват их?! Биробиджяна на всэх нэ хватыт!..
   Сталин зло усмехнулся, выдержал паузу и выговорил по слогам, уже с тигриным акцентом:
   - Ви нэ валнуйтэс, Рррамон И-ва-но-вич! Паррртия и пррравитэлство абэспэчат вас всэм нэабхадимим. И дачу вам абэспэчат... Хатитэ дачу нэдалэко? В Кратово!.. И рработу вам абэспечат. Напрымэр, в Институтэ Маррксизма-Лэнинизма. И пачётним эскорртом абэспэчат, и воинскими почестями! И мэстом на Кунцевском кладбищэ! Я дажье табличку вижю: "РАМОН И-ВА-НО-ВИЧ... ЛОПЕС". Как вам такая фамилия? У байцов нэвидимава фронта нэ принята красаваца на кладбищэ пад сваэй фамилиэй. Ви сагласни?!
   В наступившей тишине Калинин снова пукнул, и теперь услышали все.
   - Мищща, нэ бзди! - выговорил Сталин тяжеловесно. И сел. И добавил: - Я пащютил. Закусивайтэ... пака.
   Лицо вождя казалось ватным. Сталин повернулся к Меркадеру и продолжил:
   - И мать ващю... в смисле - ващю маму - в Тащкэнтэ пасэлим. Там пажживёт... пака.
   - Mamita mia! - тихо выдохнул Меркадер, молниеносно и виртуозно взмахнул ледорубом и со всей силы хряснул Хозяина по темени.
   Технично выдернув ледоруб из черепа Отца Народов, Меркадер, не мешкая, взмахнул ещё раз, и врезал по затылку пытавшемуся увернуться, но забуксовавшему, заскользившему на месте, Берии.
   Калинин снова пукнул, и за ним пукнули все остальные. Лаврентий Павлович рухнул на паркет. Остальные члены Политбюро неслышно сползли со стульев.
   Меркадер взмахнул окровавленным ледорубом и повелел:
   - Pаrate! Tоmalo todos! (Встать! Встали, все!)
   Они покорно поднялись. Ни один не осмелился поднять взгляд выше груди Героя Советского Союза.
   - "Gogiya, Gogiya..." - презрительно скривив губы, произнёс Меркадер, отбросил ледоруб в сторону трупов и, неожиданно, с воодушевлением, напел:
   Besa me,
   Besa me mu-ucho...
   И спросил громко:
   - Quiеn es el maestro? (Кто здесь главный?)
   - ВЫ! ВЫ! - единодушно затвердили члены Политбюро.
   Мекадер спрашивал, намереваясь понять, кто из них главный хорёк в норке. В смысле - кто тут главный бугор в яме. Короче, с кем из членов Политбюро ему теперь иметь дело.
   - ВЫ! ВЫ! ВЫ! - продолжали шептать они трясущимися губами.
   Под их ногами растекались лужи.
   "Обоссались... - отметил Меркадер. И глубокомысленно заметил: - ...так задолго до смерти!"
   Вскоре культ личности Сталина на Дурдонисе был развенчан. Дурдонская Самая Правильная церковь не замедлила причислить героя Советского Союза Рамона Меркадера к лику святых. Решением Президиума Верховного Совета народных депутатов главный город Дурдониса был переименован в Санкт-Меркадерск.
  
  
   51. Бром через клизму
  
   - Яйцетрясение пассивное...
   Утро. Хотя в животе пусто, всё равно, утро замечательное: сегодня с нами наш любимый доктор Лейла-ханум.
   - Продолжаем сеансы арт-терапии! - объявляет она таким приятным успокаивающим голосом. - Пожалуйста, возьмите карандаши, ручки, и снова свободно рисуйте всё, что захочется!
   Под костями черепа возникает ощущение, будто каждая клетка мозга начала давать весеннюю почку, подобную тем, что на кустах сирени набухают в марте, а в апреле лопаются, раскрываются. Почки быстро превращаются в яйца. Гул и рокот нарастают. Яйца в голове гудят, вибрируют и стремительно растут. Это признаки яйцетрясения. И начинают срываться с мест, перекатываться, скакать, биться и лопаться. Из каждого яйца, перед внутренним взором, возникает картина, которую я отчётливо вижу и жажду написать. Но сначала необходимо быстро зарисовать эти идеи. Почки на ветках растут, и яйца цветут! В этом саду непрерывное цветенье. Вот, райский сад навсегда! Я спешу ухватить каждое настроение, каждое впечатление, каждый образ и быстро-быстро делаю зарисовки, наброски картин, возникающих в моём саду. В моей галерее разворачиваются полотна: "Гуманоидариум", "Муза Ню", "Председатель Земного Шара", "Французский поцелуй молнии", "Мой друг Дандан-Шардам", "Дельфийский Оракул, сосед по койке", "Трёхфаллый", "Резидент Ебландии", "Явление Оси Вселенной Путтипуту", "Забавы самки-аллирога", "Соседи по палате - муммий-Ленин и Курочка Ряба", "Весёлый дом Старины Хэма", "Портрет Ватсьяяны Малланаги, автора "Камасутры", "Древо Познания Добра и Зла", "Первый укол мнемотрофина", и ещё, ещё...
   Доктор Лейла-ханум отвернулась, глядит в даль за окном и внушает:
   - Рисуйте раскрепощённо, что снится, о чём мечтается...
   Алихам Бисеков тянет правую конечность:
   - Доктор! Мне мечтается станцевать с вами ламбаду!
   - Мечтать не вре... - Лейла-ханум на миг запинается. И продолжает: - Вредно не мечтать.
   Принцесса Датская шепчет так, чтобы Лейла-ханум не слышала:
   - После занятия ВСЕ - прячьте карандаши!
   - Зачем?! - спрашивает Папа Хэм.
   - Будем учиться танцевать ламбаду!
   - Карандащь зачэм?! - недоумевает космический хачик.
   - Подходишь к стене, вставляешь себе карандаш промеж булок, и под музыку учишься сначала рисовать на стене восьмёрки.
   - Ну, харащё, лаадна... - соглашается хачик-пришелец.
   - А знаете, доктог, что снится мне? - тянет руку муммий-Ленин, он же "Товарищ Нинель". - Мне снится ауно!
   - Это к деньгам! - хлопает в ладоши Принцесса Датская.
   - Ну, полно вам, уважаемые! - морщится доктор. - Прошу вас!
   - Именно, ТАК я вижу нашу либегальную интеллигенцию! - настаивает муммий-Ленин. - Интеллигенция - это АУНО нации!
   Дандан-Шардам кричит ему:
   - ЗА БАЗАР ОТВЕТИШЬ!
   Он сдёргивает с ноги казённый тапок и порывается врезать.
   Принцесса повисает у него на руке, вопя:
   - МАЛЬЧИКИ-И-И!!!
   Тогда я срываю с ноги казённый тапок и с маху влепляю муммий-Ленину по лысине.
   И слышу за спиной голос доктора Лектора:
   - "Тихий" амритянин склонен к агрессии! Пора уж наказать его примерно!
   - Пусть в Англию немедля отплывёт! - предлагает Принцесса Датская. И уточняет: - Для сбора недовыплаченной дани...
   - Нет! - качает головой доктор Лектор. И обещает: - Мы отправим его этажом выше.
   - ТОЛЬКОО-КОО НЕ ТУДА! - квохчет в панике Курочка. - ПОО-ПОО-ПОЖАЛУЙСТА, ГАННИБАЛ КОО-КОО-КОНДРАТЬИЧ!
   - Предпочитаешь карцер? В смысле, изолятор...
   Он уходит, а Курочка в недоумении шепчет:
   - Откууд-куда он тут взялся?! Поок-поок-поо по кругу ходит, как акула вокруг жертвы.
   И вспоминает про Аду:
   - А кууд-куда он Адку нашу поо-подевал?!
   Муммий-Ленин, почёсывая красную шишку на лысине, продолжает сообщать Лейле-ханум своё сокровенное:
   - А ещё мне снятся мои возлюбленные - Наденька и Инночка. Как мы втгоём жили в Лонжюмо под Пагижем. И как втгоём путешествовали в гогной Швейцагии. И как втгоём пгоехали в четыгёхместном купе всю Гегманию, в пломбигованном вагоне ...
   - И чё, как, втроём - оттопырились классно? - любопытствует Принцесса. - Колись, не скромничай!
   Сфинкс, молча стоявший всё время на четвереньках возле стола, вдруг оживает и загадывает муммий-Ленину загадку:
   - Одна баба пришита, вторая - приклеена. Что делать?
   Муммий Ленин, сображая, начинает нервно пританцовывать:
   Тычь, потычь, пегетыч, Ильи-ич,
   Тычь, потычь, пегетыч, Ильи-ич...
   - Одну отодрать, другую отпороть, - подсказывает Оракул.
   - НИ СЛОВА О БАБАХ! - кричит Синяя Борода.
   А Принцесса пытает муммий-Ленина дальше:
   - Дык, ты, чё, прям на двух женился?! Прям с двумя брак офомил?!
   - Бгак - это узаконенная пгоституция! Так говогил Кагла-Магла.
   А Курочка его поддерживает:
   - Это у вас на свадьбах кричат "ГОРЬКОО-КОО-КО!", а у нас кричат: "С узакоо-коненной проституцией!", "С узакоо-коненной проституцией!", и добавляют "Карла-Марла, Карла-Марла".
   Муммий Ватсьяяна Малланага предлагает муммий-Ленину:
   - А будете втроём позировать мне для иллюстраций к "Триосутре"?
   Тот радостно кивает, подбегает к окну и орёт:
   - НАДЕНЬКААА! ИННОЧКААА! СЮДА! СКОГЕЕ! ПОЗИГОВАТЬ ВТГОЁМ! УГААА!
   Пока все ждут появления Наденьки и Инночки, Курочка любопытствует:
   - Откууд-куда и кууд-куда это вы ехали втроём в одном кууп-кууп-купе?!
   - Из Швейцагии, - отвечает муммий-Ленин, - чегез Гегманию, чегез моге, чегез Швецию, чегез Финляндию - на Финляндский вокзал - пгямо в Ленинбугг...
   - И привезли заразу, - замечает Оракул.
   - Да, - согласно кивает муммий-Ленин, - у меня сифилис мозга.
   - И заразили целую страну! - констатирует Оракул.
   Курочка крылышком влепляет муммий-Ленину звонкую затрещину и исполняет:
   Как у Карлы-Марлы в поо-попе
   Разорвалась клизьма,
   С тех пор бродит поо-по Гейропе,
   Призрак коммунизьма...
   - Пожалуйста, не отвлекайтесь! - призывает нас доктор Лейла-ханум.
   - А я знаю, - говорит Трёхфаллый, кивая на докторшу, - знаю, о ком она сейчас думает!
   - О коо-коо-ком?! - спрашивает Ряба.
   - Яйцетрясение зажигательное! - Алихам радостно скалится: - ОБО МНЕ! ОНА ВСЕГДА ДУМАЕТ ОБО МНЕ!
   - И что же она о тебе думает? - морща нос, спрашивает Принцесса.
   - Что я самый сексуальный, самый высокий, самый красивый, самый молодой, самый талантливый... И что я желанный жеребец! И её ко мне непреодолимо влечёт!
   Дельфийский Оракул спрашивает нас:
   - Хотите, сосканирую её мысли?
   И он шепчет, мотая головой:
   - "...символическое мышление...", "...фабула бреда...", "...сколько гуманоидов, столько типов шизофрении...", "...ремиссия - светлый промежуток между состояниями психоза...". Таковы, вот, сейчас мысли этой дамы. Тебя, Алихам, там нет - как нет.
   Лицо Трёхфаллого меняет окраску, бельмы наливаются кровью, ноздри раздуваются, глазные яблоки устрашающе выкатываются.
   - Яйцетрясение хаотическое... Яйцетрясение параноидальное...
   Он вскакивает с криком:
   - ТЫ ВРЁШЬ, УЕСОС!
   Дельфийский оракул невозмутимо качает головой:
   - Ни я, и никто из наших, твоей болезнью, Алик, не болеет.
   Дежурный аллирог наводит на Трёхфаллого электрошокер и предлагает ему на выбор:
   - Электрошок? Душ Шарко? Бром через клизму?!
   Алихам убирает с физиономии звериный оскал и отвечает:
   - Успокойтесь сами! Я лучше всех умею контролировать себя.
   Доктор Лейла-ханум просит дежурного аллирога снять замок с зомбоящика. Она вставляет флэшку в разъём сбоку, и на экране появляются полотна прославленных художников, сменяя одно другим плавно, в режиме слайд-шоу. Она рассказывает о художниках и их творениях так увлечённо, что в какое-то из следующих мгновений я нахожу себя в ином измерении, другом мире. Здесь можно отчётливо видеть всё, что пожелаешь, на любом расстоянии и за горизонтом. И так же отчётливо видно всё позади собственных ушей. И любой объект можно рассмотреть изнутри. И я осознаю, что невозможного здесь не существует. И внутри меня звучат голоса иного мира - крики красно-грейпфрутовой луны, вздохи малинового дождя, смех бирюзового солнца. И разговоры фиолетовых и оранжевых облаков:
   - Горящие жирафы, меховые чашки, циферблаты часов, деформированные и тающие, как шоколад - эка невидаль! День за днём, ночь за ночью мы видим несравненно больше интересного. И слышим...
   - Федерико считает картины Мастера выразительными и красивыми по цвету...
   - Природа и искусство - это прелестница и волшебное зеркало для забав, в котором стоит забыть о зелёном...
   - Если бы небо было ребенком,
Жасмины владели бы половиной ночи...
   - А жасмин - это вода без крови,
И девушка - ветка ночная...
   - Мед небесный, он брызжет
Из невидимых ульев, Где трудятся души...
   - И каждый лунный луч, вниз брызжущий с высот,
   Рождает на земле медовый сот...
   - Федерико и Сальвадор - больше, чем друзья, больше, чем братья!
   Беседа облаков продолжается:
   - Salvador, значит Спаситель!
   - Он Спаситель искусства. Он выстраивает сложные, строго продуманные композиции "хаоса", как будто бы своих, но, наверное, всё же, больше придуманных болезненных видений...
   - Мастер долго искал и нашёл метод исследования, освобождения и выражения всех, без утайки, глубин души...
   Голоса непостижимо перемешиваются со зрительными образами - звуки и цвета тайным образом соединяются, оранжевые и фиолетовые облака плавно опускаются на пол гуманоидариумной столовой, и из них выходят два незнакомца - седые, пожилые, вполне благообразные на вид дядьки. Один - с бородкой трапецией, второй - с длинными волосами до плеч, - оба в белых балахонах. Каждый держит в руке по концу прочной стальной цепи, уходящей в перламутровое облако позади них.
   Тот, что с бородкой, представляется:
   - Я доктор Ломброзо. Здесь, в гуманоидариуме я заведую особым отделением.
   Дельфийский Оракул шепотом комментирует нам:
   - Иезекия Ааронович Ломброзо - тюремный психиатр.
   - Коо-короче, "доктор Лом", - шепчет Курочка.
   Доктор Лом представляет нам своего длинноволосого коллегу:
   - Это доктор Иеремия Дженниахович Бентам, автор проекта "идеального" гуманоидариума.
   Дельфийский Оракул комментирует:
   - Этот изобрёл паноптикон - "идеальную" тюрьму.
   - Какоо-кой ужас! - квохчет Ряба. И обращается к доктору Бену: - А какоо-кое у вашей "идеальной" тюрьмы устройство?
   Иеремия Дженниахович с гордостью пускается объяснять принцип работы своего детища:
   - Идеальный гуманоидариум - это цилиндрическое строение с непробиваемыми стеклянными внутренними перегородками, в котором всего один аллирог может наблюдать сразу за всеми заключёнными - извините, оговорился! - за всеми содержащимися инопланетянами одновременно...
   - Не будем отвлекаться! - останавливает коллегу Иезекия Ааронович.
   Оба одновременно натягивают цепи и рывком вытаскивают из перламутрового облака сухощавого черноволосого гуманоида в шипастом металлическом ошейнике. Глаза его вытаращены необычайно.
   - Этот... - кивает Оракул на того, что в ошейнике, - этот, явно, гений.
   - Да, - соглашается Ряба, - гения всегда узнаешь поо-поо по глазам.
   Оба доктора хором объявляют:
   - Сегодня, в честь Межгалактических Дней культуры, на встречу с вами любезно согласился прийти оригинальнейший художник...
  
  
   52. Лингамы - К ОСМОТРУ!
  
   "На царе шапка горит!" - произнёс странный голос.
   Путтипут огляделся: никого. Потыкал мизинцами в уши: ничего. И вспомнил, что шапку Мономаха оставил на гвоздике в гардеробной Льмерка.
   "Правда, штоли, на мне шапка Мономаха горит?! Или померещилось?"
   "Но... определённо, что-то горит! - почуял Путтипут. - Да это же... чичены и долбаный квадронный моллайдер в моей голове! ЧТО БУДЕТ!!"
   - Вадим Вадимович, желаете пообедать? Рябчики, ананасы в шампанском...
   Это был Михалка стольничий с котелками и супницей на авиафлотской тележке.
   "Мы откармливаем себя в пищу червям..." - пунькнуло в кумекалке Путтипута, и на Михалку глянули глаза с картины Репина "Иван Грозный убивает своего сына". Стольничий на цыпочках, спиной вперёд, лицом назад, исчез в шиворотном направлении.
   Путтипут сокрушался: "Что теперь будет?! Почему... ну почему я тогда не ушёл таксовать?!"
  
   После завершения службы на планете Восточный Ахтунг Путтипут вернулся на Дурдонис и был направлен на факультет повышения квалификации меркадеров.
  
   В аудиторию входит профессор в погонах.
   - ТОВАРИЩИ МЕРКАДЕРЫ!
   Слушатели в погонах вскакивают и замирают по стойке "Смирно".
   - ХАВ БЫДЛ! - приветствует профессор, вскинув руку вперёд-вверх.
   - БЫДЛ ХАВ! - вскидывают руки унтер-меркадеры.
   - Тема лекции - записывайте: "Положение Чиченистана в системе геополитических интересов Дурдониса".
   Профессор диктует:
   - Чиченистан - это бикфордов шнур, который мы поджигали, поджигаем, и будем поджигать в нужный нам момент в нужном нам направлении...
   Путтипуту было жутко скучно. За окнами душной аудитории бурлила новая жизнь, полная экономической свободы и, казалось, весь воздух там был насыщен её пьянящими ароматами. Создавать кооперативы разрешили только вчера, и кооператоры, ещё вчера варившие в котлах "джинсы" и жарившие люля-кябаб из дворовых Тузиков, сегодня дербанили нефтяные компании, а некоторые уже по второму кругу их передербанивали. На этом празднике жизни Путтипут и другие унтер-меркадеры чувствовали себя чужими.
   - Ты тему курсовой, какую выбрал? - шепотом спросил его сосед по парте.
   - "Сортиры гексогенно-сюрпризного типа". А ты?
   - "Ледоруб модифицированный укороченный складной из идеального сплава "Нано-хряссь"".
   Профессор в погонах диктует:
   - Записывайте: "Первая заповедь и основной принцип дурдонской геополитики..."
   - Вот тупость! - шепчет сосед по парте. - До тошна мне надоело подслушивать интеллиганов трёп, их шёпот кухонный "кухоннограммами" в "Контору", в форме протоколов, отправлять...
   Путтипут соглашается:
   - Да, есть работы и почище, чем подглядывать сквозь дырочки в газетах и микрофоны ставить в туалетах. И я мечтал стать Джеймсом Бондом... А кем стал?! Рыцарем замочных скважин! Барыги в это время стать успели хозяевами скважин нефтяных...
   Профессор в погонах замечает отвлекающегося:
   - ВЫ, унтер-меркадер! Да, вы! Встаньте!
   Путтипут, бледнея, вскакивает и щёлкает каблуками:
   - Унтер-меркадер Путтипут!
   - Основной принцип имперской геополитики? Отвечайте!
   - "У сильного всегда бессильный виноват..."
   - Садитесь, унтер-меркадер! Не отвлекайтесь!
   Дверь аудитории открывается, входит начальник курса, а за ним двое в белых халатах.
   - ТОВАРИЩИ МЕРКАДЕРЫ!
   Слушатели в погонах вскакивают и замирают по стойке "Смирно".
   - ХАВ БЫДЛ! - вскидывает руку начальник курса.
   - БЫДЛ ХАВ! - вскидывают руки унтер-меркадеры.
   - По решению коллегии Комитета Гарантирования Быдлопулирования сегодня во всех подразделениях переименованного КГБ и, в том числе, на вверенном мне курсе проводится специализированное антропометрическое обследование...
   Начальник курса командует:
   - В одну шеренгу - стано-ВИСЬ! Лингамы - К ОСМОТРУ!
   Все, густо краснея, вынужденно расстёгивают штаны и... замечают в руке одного из гуманоидов в белом халате хрустальную линейку. В руке второго - на копихолдере - бланк ведомости со списком унтер-меркадеров. Гуманоид, что с хрустальной линейкой, похож не на медика, а скорее на магната или крупного банкира.
   Начальник курса знает каждого слушателя в лицо и пофамильно, поэтому антропометрическое обследование проходит в напряжённой тишине. Также в неловком молчании измерение заканчивается. Начальник курса с гуманоидами в белых халатах удаляются:
   - ТОВАРИЩИ МЕРКАДЕРЫ!
   Слушатели в погонах замирают по стойке "Смирно".
   - ХАВ БЫДЛ! - вскинув руку вперёд-вверх, прощается начальник курса.
   - БЫДЛ ХАВ! - вскинув руки, прощаются унтер-меркадеры.
   Лекция продолжается:
   - Деструктивные антифедеральные аспекты агрессивности некультурных племён составляют одну из основных проблем, стоящих не только перед правительствами отдельных планет, но и перед межпланетным сообществом в целом...
   Сосед Путтипута зевает и потягивается:
   - Как мне бодяга эта надоела! Ещё начальство стало дурковать... Зачем нам лингамы сегодня измеряли?! Кому размеры лингамов нужны?! "Уйтить", иль не "уйтить..."
   - ...das ist die question! - поддерживает шёпотом Путтипут.
   Профессор в погонах диктует:
   - Для сравнения ситуации с сепаратистскими выступлениями тейпов Чиченистана приведём, в качестве примера, бушменов пустыни Калахари, пуштунов Абгафнистана, туарегов Руанды, Сьерра-Леоне, Сомали и т.п.
   - "Уйтить, иль не уйтить?!" - снова шепчет сосед по парте и рассуждает: - Только б не оказаться в касте быдл! Устраиваться надо в касту чванов!
   - Да, - соглашается Путтипут, - там есть хотя бы шанс попасть в струю. Но в касте чванов мало лишь работать чьей-то тенью... вышестоящим чванам надо анусы лизать!
   Профессор в погонах снова замечает отвлекающегося, и снова поднимает его, но теперь с явным раздражением:
   - ТОВАРИЩ УНТЕР-МЕРКАДЕР!!
   Путтипут вскакивает и, краснея, рапортует:
   - Унтер-меркадер Путтипут! - и опускает голову: - Виноват, товарищ обер-меркадер.
   - А виноватых бью-у-ут! - язвительно цедит профессор, зло прищуриваясь. И орёт: - НАРРРЯД! ВНЕ ОЧЕРРРЕДИ!! ГАЛЬЮНЫ ДРРРАИТЬ!!! В ГУМАНОИДАРИУМЕ имени СЕРБСКОГО!!!!
   - Ййесть! - Путтипут вжимает голову в плечи, щёлкает каблуками и уточняет: - Разрешите бегом?
   - БЕ-ГОО-ОМ... - протяжно орёт профессор, и рявкает командно: - МММАРШ!
   - ХАВ БЫДЛ! - прощально вскидывает руку Путтипут и убегает.
  
  
   53. Сальвадор Сальвадорович
  
   Незнакомцы из облака, представившиеся Иезекией Аароновичем и Иеремией Дженниаховичем, вытащили за собой цепями на ошейнике темноволосого, поджарого гуманоида с огромными вытаращенными глазами. Иезекия Ааронович, по прозвищу доктор Лом, объявил:
   - Сегодня, в рамках дней культуры ЮНЕСКО, на встречу с вами пожелал прийти самобытнейший художник Сальвадор Сальвадорович Дали!
   Никто из нас не зааплодировал, поскольку этот гений посмел изобразить муммий-Ленина с голой задницей. Поэтому мы только Сальвадор Сальвадорыча разглядываем. Он одет в халат, но не казённый, как мы - пленные, а в домашний, подпоясанный, вместо кушака, двужильным белым электрическим кабелем, оканчивающимся чёрным электропатроном, с вкрученной в него электрической лампочкой, болтающейся ниже его глютеуса, будто помпон.
   Главная деталь лица гостя - его необычайное украшение - невероятной длины и формы тонкие чёрные усы, торчащие в стороны и загнутые кверху. Они превращают их обладателя в длинноусого сказочного таракана в халате, подвязанном проводом с лампочкой.
   Сальвадор Сальвадорович поясняет:
   - Усы у меня такие, чтобы отпугивать ими кузь... - ну, этих, гадких, противных... ну, вы поняли... кузь...
   Он выкатывает, подобно улитке, свои глаза вперёд и шепчет:
   - ...кузнечиков!
   Веля-Велимир, Председатель Земного Шара, взмахивает ладонью, со сложенными вместе тремя перстами, и вдохновенно декламирует:
   - Крылышкуя золотописьмом
   тончайших жил,
   Кузнечик
   в кузов пуза уложил
   прибрежных много трав и ...
   - НИ СЛОВА О КУЗНЕЧИКАХ! - перебивает его гость. - УМОЛЯЮ!
   - Да он сюмащедчий, - презрительно кривясь, кивает на Велю хачик-пришелец. Сальвадор Сальвадорычу же он покровительственно советует: - Нэ абращай значэния!
   Доктора Иезеккия Ааронович и Иеремия Дженниахович дёргают за цепи, прикреплённые к ошейнику Сальвадор Сальвадорыча, и издевательски натягивают их в стороны.
   Курочке Рябе хочется подбодить художника, и она квохчет:
   - Мы поок-поок поклонники вашего таланта!
   - А ты за всех-то не говойи! - возражает ей муммий-Ленин, приглядываясь к Сальвадор Сальвадорычу с подозрением.
   - А мне его картины тоже нравятся! - поддерживает Курочку фаллос сапиенс Абдурахман Мангал. И спрашивает: - А как вы научились так здорово рисовать?
   - В моей жизни, - отвечает Сальвадор Сальвадорович, - самая важная школа живописи - французские импрессионисты. Это настоящая анти-академическая, революционная эстетика! Вглядитесь в сочные и бессистемные мазки красок, рождающие на холсте затейливые пятна. Отдалитесь на небольшое расстояние и слегка наклоните голову, прищурьтесь, и произойдёт необъяснимое чудо - цветовой хаос превратится в точное воссоздание реальности. Через мгновение вы обнаружите на картине воздух, глубину и сияние красок!
   - А какоо-кое у вас творческоо-кое кредо?
   - Гениев, подобных Рафаэлю, я вижу только в прошлом - они представляются мне богами. Сегодня, может быть, только я один понимаю, почему никому и никогда не удастся их превзойти. Я знаю, что сделанное мною рядом с ними - крах чистой воды. Я убежден Фрейдом в том, что настоящим героем является личность, восставшая против своего отца и победившая его! Моё кредо? Я ненавижу церковь! Я ненавижу государственную систему!..
   Муммий-Ленин уже узнал своего обидчика в усатом госте и, сжимая челюсти, внутренне готовится к схватке. А гость продолжает:
   - Пикассо - вот, о ком, после моего отца, я думаю чаще всего. Оба они, каждый по-своему, играют в моей жизни роль Вильгельма Телля. Именно против их авторитета я без колебаний геройски восстал еще в самом нежном отрочестве. Их цель, сознательная или подсознательная - это кастрация сына!..
   - Я ТТЕ ПОКАЖУ ВИЛЬГЕЛЬМА ТЕЛЛЯ! - орёт муммий-Ленин, бросаясь на Сальвдор Сальвдорыча с кулаками.
   Завязывается драка. Вернее - муммий-Ленин жестоко избивает гостя, а тот только пытается защитить руками голову от ударов. Наконец муммий-Ленин сбивает Сальвадора Сальвадорыча с ног, тот падает, и-и БУ-БУХ! - под его задницей взрывается электролампочка.
   Аллироги оттаскивают муммий-Ленина, который, колотя воздух, продолжает истошно вопить:
   - ТЫ ВГЁШЬ! ВСЁ ВГЁШЬ, ГАД! ГДЕ, НУ, ГДЕ Я ТЕБЕ С ГОЛОЙ ЗАДНИЦЕЙ ПОЗИГОВАЛ?! ЗНАЙТЕ ВСЕ: САЛЬВАДОГ САЛЬВАДОГЫЧ - СУМАСШЕДШИЙ!!
   Заканчивается всё, как обычно: по паре уколов в обе ягодицы - сквозь пижаму. Ещё бильярдный шар на широкой тесьме - в зубы, и - айда в пыточную. Муммий-Ленина уволакивают.
   Побитый Сальвадор Сальвадорыч оправдывается:
   - Разница между мной и сумасшедшим в том, что я - не сумасшедший.
   Старшая сестра, прибежавшая на шум, подхватывает Сальвадора Сальвадорыча под локоть и уводит в процедурную - делать примочки.
   Сеанс арт-терапии окончен, доктор Лейла-ханум собирает рисунки, и спрашивает меня:
   - Что у вас?
   - "Муммий-Ленин, разгадавший энигму Вильгельма Телля".
   Резидент Миллер сдаёт работу:
   - Ya narisoval devushek iz djaza! Vot, devushka-skripka, devushka-violontchel, devushka-arfa, devushka-saksofon, devushka-truba...
   - А у вас? - спрашивает Лейла-ханум Принцессу Датскую.
   - "Голубой Геракл".
   - ??!
   - Полное название картины "Геракл с возлюбленными - Гиласом, Адметом, Иолаем и ещё одиннадцатью известными в Афинах юношами".
   Дельфийский Оракул сдаёт рисунок, названный им "Бром через клизму".
  
  
   54. Фея
  
   - Товарищ Верховный! Войска со строительства дач любовниц министра обороны по вашему приказанию отозваны!
   Путтипут поднял веки. Это был министр форс-мажорных обстоятельств Тайган.
   - По имеющимся разведданным моллайдер захватили не то хоббиты, не то хоббиты, общей численностью, сопоставимой со штатом нашей мотострелковой роты...
   - Как хоббитов-хоббитов нам убить? - спросил Путтипут.
   - Три парашютно-десантных батальона уже сосредоточены в районе ожидания, - доложил Тайган. - Но в ходе атаки есть риск повредить моллайдер.
   - А давайте, траванём их нервно-паралитическим газом! - предложил Наскрёбышев. - Например, нарканом! Это проверенный, надёжный газ-инкапаситант.
   - Одно дело травить в концертных залах, - возразил Тайган, - а на открытом воздухе газ рассеется от первого ветерка!
   - Дадим им прикурить маленькой нейтронной бомбой! - предложил Путтипут: - Все трупы, зато техника цела!
   Тайган напомнил:
   - Вадим Вадимыч, там Воробеев, Нерельман и прочие интеллиганы. Гейропейцы нас не поймут,- у них искажённые ценности.
   - Тогда, - решил Путтипут, - травите газом. И побольше! Сначала нейтрализовать нарканом, потом спецназ в противогазах, чтоб тёпленькими террористов всех перестрелять!
   - Разрешите выполнять? ЙЕСТЬ! - Наскрёбышев и Тайган на мягкой ковровой дорожке развернулись на каблуках и строевым шагом направились в штабной отсек летающей тарелки к бортовым средствам связи.
   Отдав приказания Путтипут почувствовал некоторое облегчение, опустил веки, но бог сна Морфей не спешил заключать его в свои объятия.
   Стал вспоминаться день, начавшийся вполне буднично, когда судьба вмиг перевернулась. Это был обычный день рядового слушателя Факультета повышения квалификации меркадеров при Комитете Гарантирования Быдлопулирования. Расписание занятий того дня возникло перед внутренним взором так чётко и ясно, будто, вот оно - висит на доске в коридоре:
  
   N

Учебная дисциплина

Тема

   1
   Анатомия врага
  
   Строение костей черепа.
   Сопротивление костной ткани
   2
   Боевая подготовка
   Модификации ледорубов
   3
   Социальная быдлология
  
   Критика интеллиганских антибыдлологических концепций.
   Прогрессивная роль Дурдонской Самой Правильной церкви в быдлизации населения
   4
   Спецтехника и спецсредства
   Изотопы полония в сочетании с чаем и кофе
  
   Заканчивалась перемена. Он готовился отвечать на семинаре, когда в аудиторию вбежал посыльный начальника курса и выкрикнул:
   - УНТЕР-МЕКАДЕР ПУТТИПУТ!
   - ЙЙЯ! - вжав голову в плечи, откликнулся Путтипут.
   - В санчасть к меркадер-хирургу бегооом - МАРШ!
   Путтипут выбежал из аудитории, сбежал вниз по лестнице и влетел в кабинет меркадер-хирурга.
   - Товарищ меркадер-хирург! Унтер-меркадер Путтипут прибыл!
   - Лингам К ОСМОТРУ! - скомандовал меркадер-хирург.
   - Ййесть! - выпалил Путтипут, спустил штаны и в недоумении пробормотал: - Так ведь вчера ж, товарищ меркадер-хирург, у всех, и у меня, уж измеряли...
   Тут он заметил, что кто-то прячется за ширмой.
   Хирург ещё раз измерил лингам уже не хрустальной, а простой деревянной засаленной линейкой, и кивнул тому, кто за ширмой:
   - Авраам Борисыч, результаты налицо!
   Из-за ширмы вынырнул лысенький, маленького роста гуманоидик.
   "О, майн Гот!" - воскликнул про себя Путтипут, узнав Авраама Беркмана - наиболее могущественного олигатора и политикана на всём Дурдонисе. Из кухоннограмм - донесений, поступавших в переименованное КГБ, Путтипут знал, что дурдонских интеллиганов возмущала оптовая скупка олигатором Беркманом высших постов государства.
   - Авраам Борисыч, - растерянно проблеял Путтипут. - Гутен морррген!
   - Ша-лом, ша-лом, ша-лом алейхем! - распевно-радостно ответил Беркман, отобрал линейку у меркадер-хирурга, лично повторил измерение, сделал жест хирургу удалиться и с удовлетворением заключил: - В "Ананга Ранге", ааа... очень древней книге, пророчество нашёл я о тебе: "Царём станет лишь тот, кто лингам самый маленький имеет". Тебя, дружок, сама Судьба ведёт на сааамый верх дурдонской пирамиды!
   - Признаться, - бормочет Путтипут, - я уже подумывал из касты меркадеров в касту быдл вернуться. Думал, может, стать таксистом...
   - Нет! - возражает Беркман. - Забудь об этом! Чем самому возить - не лучше ль погонять? Судьба тебе иной дарует жребий! Только сначала... проверочный вопрос тебе задам: богатств моих, и у таких, как я, неиссякаемый источник - не нефть, не газ, не золото, не алюминий, не уран. Ответь, ЧТО?
   - Быдловодство! - сходу отвечает Путтипут.
   - Смышлён не по годам! Я власть тебе куплю и подарю. И станешь ты Верховным меркадером...
   - Авраам Борисыч, - задыхаясь от счастья, шепчет Путтипут, - а вдруг не справлюсь я? Сказать по правде, царствовать я не обучен...
   - Чего уметь-то?! Знай, сиди высоко, да плюй далеко! Седло, хоть и ниже собаки, да выше лошади. Во дворцы Льмерка я тебя введу, и Алканавту Ёлкину представлю. Пока учиться будешь царствованию, я партию неодворянскую создам из касты чванов - специально под тебя!
   - Спаси Бо...
   Нет, в Бога Путтипут не верил. Разве Бог привёл бы его учиться в Школу КГБ, чтоб стажироваться в гнетущих зданиях в стиле сталинского ампира, где в подвалах расстрельные комнаты, и чересчур вместительны топки кочегарок? Вот, в Чудо Путтипут верил. Чудо - другое дело! Разве не Чудо привело его в КГБ, чтоб стажироваться в гнетущих зданиях в стиле сталинского ампира, и самому выслеживать, ловить, допрашивать и выводить-таки на чистую воду инакодумающих деятелей науки и культуры? Чудо!
   - И... плох меркадер, который не мечтает стать олигатором, запомни! Мальчонку шустрого тебе пришлю... из Авраамовичей... ну, короче, понял ты, из наших. Отныне он не Ёлкину - тебе будет портфели акций приносить! Нет, даже не портфели! Чемоданы! Тоже - мало! Вагон товарный ты для акций приготовь. Мальчонка день за днём вагон твой доверху наполнит акциями предприятий нефти, газа, транспорта и связи... В общем, богатствами Дурдониса я, не скупясь, тебя осыплю. И сам Левиафан будет говорить с тобою кротко и сделает с тобою договор, и ты его навсегда возьмешь себе в рабы, и станешь забавляться им, как птичкою, и свяжешь его для девочек твоих, и твои товарищи ловли будут продавать его, и разделят его между хананейскими купцами...
   "Совершенно ясно: я, счастья баловень безродный! Я вытащил самый главный счастливый билет!" - шепчет про себя Путтипут, краснеет и опускает глаза:
   - Добрый вы волшебник!
   - Не добрый, и не злой, - отвечает Беркман, - ибо в природе ни Добра, ни Зла нет. Лишь из необходимости все вещи происходят. Теперь я - твоя фея, а ты - Золушка моя. И Золушкой моею будешь долго - минимум, лет восемь. Или дважды лет по восемь!
   - А дальше?!
   - Дальше - как пойдёт.
   - Да, феюшка. Но, феюшка... меня никто не знает!
   - Узнает всякий. Быдлы умственно несостоятельны, и понятие у них одно: кто в телевизоре - хороший, а кого не показывают - плохой. Значитца, половину спизженных у быдл нефтегазовых бабок будем делить между собой, а на вторую скупим СМИ. И все теле-аналы - до последнего - мы скупим. И ещё! Как говорит мой любимый святой Никколо, достичь власти тому, кто родился простым смертным, позволяет война.
   - Оой!
   - Не "Ой", а ты теперь - главный герой! Твой золотой конёк - УРА-ПАТРИОТИЗМ, ВОЙНА, ПОБЕДА! Нам нужна маленькая победоносная война. Тогда ты триумфатором взойдёшь в Льмерке на трон. В новой войне с Чиченистаном возьмёшь реванш и отомстишь за унижения дурдонцев. Только крови не жалей!
   - В-в-война... А к-когда в-война?!
   - Сейчас же под тебя войну развяжем. Да, ты не боись! Оно ить, и комар лошадь свалит, коли волк пособит. Предлог пропагандистский для войны я предоставлю. И значения не имеет, насколько будет он правдоподобным. Победителя никто не спросит, правду говорил он, или нет. В войне играет роль не право, а победа.
   Беркман щёлкает пальцами. Из-за ширмы выскакивает олигатор Бадр Патр и вручает Беркману смартфон. Беркман звонит:
   - Аллё! Джамиль Дасаев? Брат! Шалом алейхем... то бишь, как это у вас - салям алейкум! Есть работа. И есть пять миллионов баксов... в смысле есть пять ЕДИНИЦ, которые я за неё готов тебе, с джигитами твоими, заплатить.
   На дисплее видна радостная физиономия Дасаева:
   - УА! ПЪЯТ ЕДЫНЫЦ! Харащё! Скажьи, дарагой, какой работа? Ищто нада сдэлат?
   - Если твои орлы сегодня ночью или завтра утром нападут на племя дагов - я тебе уплачу наличными эти пять единиц.
   Физиономия Дасаева кривится, будто от лимона:
   - Пъят ЕДЫНЫЦ, ета ищто, э?! Ета дэнги?! Маи арлы - Махащ Казбэгов и Удуг Мадугов - у ных вэд тожье дэты ест! И тожье кущит хочит! Дай, слющий, дэсят ЕДЫНЫЦ!
   - Ладно, - легко соглашается Беркман, складывая пальцы в кукиш, - даю десять.
   - Вай, маладэц! Дэлавой разгавор! Толка у минэ два условиэ: дэнги впэрёд, и кагда ващи гэнэрали на нас атрэагирюют, щтоби ныкакой авиации нэ било!
   - Не беспокойся, дорогой! Сделаю всё, что смогу! С Алканавтом Ёлкиным лично обо всём договорюсь. Завтра Бадр Патр прилетит к вам в Чиченн-Ицца и привезёт пару ЕДИНИЦ в виде аванса. Шолом! В смысле - будь здоров!
   Дисплей смартфона гаснет. Бадр Патр отмахивается:
   - Летэть к чичэнам?! Ета пастращнэй, чэм к чёрту в жёпм! Вайна чичэнов с дагами... Вот лиха ти прыдумал: Дурдонис в вайну вступит, защыщая дагов!
   - Совета Безопасности, не я ли, секретарь?! - отвечает Беркман горделиво. - Вот, и развязана с чиченами война... всего-то за два ляма баксов.
   И поворачивается к Путтипуту:
   - Итак, войну, считай, ты начал!
   - Ооой, феюшка, - бормочет Путтипут, - чего-то я роб-б-бею!
   - Не робей! В чьих руках зомбовидение, в того руках сто миллионов зомби. Почувствуй себя ястребом войны! А ну, скажи: "ЙЯ ЙЯСТРЕБ!"
   - Я ястреб-б-б!
   - Опять робеешь? Что ты ястреб, я не верю! Верю, что ты - Мальчик-с-Пальчик! Почувствуй себя бэтманом, и не робей! А ну-ка, повтори: "Я бэтман!"
   - Я б-б-бэтман!
   - Не верю! Не дрожи! А ну, скажи: "Я... рэтман!"
   - Я рррэтман! - рычит Путтипут.
   - Уже ближе. Ладно, будешь Рэтман. Война кровавая, потом победа и, умильно блея, стада на выборы придут.
   - Самореклама... на крови?!
   - А ты, как хотел? Десятки тыщ - тыщ-тыщ - убитых. Зато, пастухом единодушно быдлы изберут ТЕБЯ, героя... и такого симпатягу. Часть полномочий властных, чтоб не утомляться, делегируешь подпаскам и овчаркам... И всего делов! Ну? Что лучше: в стаде ходить, или...?!
   - ...стадо водить, феюшка!
   - Вижу: ты - способный ученик! - говорит Беркман, снимая зачем-то с правой ноги ботинок. И ворчит: - Мозоль натёр, зззараза!
   - Вас, феюшка, вовек я не забуду! - обещает Путтипут. - За милость щедро отблагодарю!
   Беркман ногой отпихивает от себя ботинок, и тут Путтипут замечает под его брючиной тёмное козлиное копыто.
   - А тебя, - решает Беркман, - мой милый Мальчик-с-Пальчик, в карман к себе на время помещу...
   Беркман дует на Путтипута. Тот уменьшается до размеров оловянного солдатика и вспрыгивает на ладонь олигатора, блохой. Беркман прячет его в карман пиджака и потирает ладони:
   - Теперь в моей колоде будет туз! Краплёный... да зато козырный!
  
  
   55. Алканавт Ёлкин
  
   "Копыто... - вспомнил Путтипут. - У Авраама Беркмана копыта! Правда, что ли?! Нет... приснилось. Должно быть, я маленько задремал..."
   У Начальника переименованного КГБ зазвонил мобильный телефон. Выслушав доклад кого-то из подчинённых, он трупно позеленел.
   - Вадим Вадимыч! Чичены наводят квадронный моллайдер на борт N1! НА НАС!!
   - ЭТО ЖОПА ЖОП! - философски изрёк министр обороны Смердюков, сложил пальцы в пистолетик, приставил себе к виску и - ПФФ - понарошку застрелился.
   Путтипут обвёл взглядом свиту - бледных и трясущихся пассажиров летающей тарелки.
   - Ббб... - пробормотал он. И десятью когтями впился себе в череп.
   Министр форс-мажорных обстоятельств Тайган успокоил:
   - Вадим Вадимыч, не горюйте. Я и этому горю помогу! Разрешите катапультироваться?
   - Разрешаю... - прошептал Путтипут.
   Тайган закрепил на груди запасной парашют, сел в специальное кресло-катапульту с расположенным под ним реактивным зарядом, как для противотанкового патрона, только без болванки, пристегнулся крест-накрест ремнями, нажал красную кнопку и - ПФФФ!! - над катапультой отстрелился стеклянный куполочек, так называемый "фонарь". В следующее мгновение - ПФФФФ!!! - Тайган, с шумом ракеты, вылетел вместе с креслом в неуютную неизвестность ночного неба.
   Секретарша Леночка едва успела нарисовать троеперстием на воздухе позади него крестик.
   Путтипут отвернулся к иллюминатору, зажмурился и сжался. В башке всё рассыпалось на разноцветные осколки и кружилось стекляшками детского калейдоскопа. Эти осколки рушились сейчас на воспалённый мозг колючим градом. "ЧТО ДЕЛАТЬ?!" Против моллайдера не попрёшь, ну никак - хоть лопни, хоть тресни. Финансирование создания антимоллайдера ещё даже не начали обсуждать в профильных комитетах боярской думы.
   Путтипут встал и медленно двинулся по проходу между креслами. Леночка с грустью смотрела на дурдонского "Жениха N1", как его титуловали в народе после беспрецедентного развода. В этот миг секретарше было искренне жаль босса. Сейчас ей уже не рисовалась грёза всех дурдонских невестящихся, где единственная счастливица окольцовывает безымянный палец Сверхгуманоида, покидает, подобно лягушке из сказки, ненавистное болото и торжественно въезжает в Льмерк в качестве Первой леди.
   Путтипут дошёл до лестницы и поднялся в кабину пилотов. Те сидели с обречёнными лицами - тарелка уже была неуправляема.
   - М-мы зависли... - дрожащим голосом доложил командир экипажа.
   - Где? - спросил Путтипут. - Координаты?!
   - Мы зависли ВО ВРЕМЕНИ!
   Путтипут глянул на наручные часы. Секундная стрелка над синим кобальтовым циферблатом шедевра швейцарского часового искусства не двигалась. И весь шедевр на красивом ремешке из кожи экзотической зверюшки демонстрировал, что впал в летаргию. В кондиционированном воздухе запахло мусорной свалкой.
   - В оптику смотрели? - спросил он пилота. - Что под нами?
   - Только синий туман, да муть голубая...
   "Много у диавола каверз", - мерекнул Путтипут, вернулся мелкими шажками на своё место и опустил веки. Ужас, воплотившийся в стаи гигантских летучих мышей, носился по закоулкам его серого вещества с гулким "УХ-ХУ-ХУХ".
   Ему вспомнилось, как он, придя к высшей власти, уничтожал в архивах переименованного КГБ очередные видеодокументы, заснятые сквозь миллиметровые дырочки в стенах.
  
   Уничтоженное видео N 3
   Дворец олигатора Беркмана.
   Мелкий мультимиллиардер Бадр Патр ждёт своего друга Авраама Беркмана с аудиенции у главы государства. Входит Беркман, глубоко погружённый в свои мысли.
   - И щто пра вибори сказал Алканавт Ёлкин? - спрашивает Бадр Патр.
   - "В своей победе не сомневаюсь, слабонервных прошу не суетиться"...
   - Так пръяма и сказалъ?! Ну, полний идиёт! И щто типэръ ти, Аврааща, будищь дэлатъ?
   - Чтобы гомункула из моего кармана в карман Ёлкина пересадить, я его дочке три дворца, три замка подарю в Гейропе...
   - Вай, маладэц! И дэло будэт...
   - ...в шляпе. Бадрик, поищи пробирку!
  
   Переименованное КГБ отслеживало и фиксировало контакты и настроения огромного числа гуманоидов различных каст дурдонского общества, за исключением быдл. В контроле за последними не было никакой необходимости - эти только жрали, пили, отправляли естественные надобности и пялились в зомбовизоры. Зато глава государства исключением не был, и скрытые видеокамеры бесстрастно записывали и картинку, и звук во всех помещениях его резиденции. Записи эти маркировались и закачивались до востребования в терабайтные накопители в хранилищах переименованного КГБ.
  
   Уничтоженное видео N 4
   Льмерк, резиденция главы государства.
   Спальня Алканавта Ёлкина. Входит его дочь.
   - Па-поч-ка! Доброе утро!
   - Ты, дочь моя?! Что привело тебя в такую рань под своды сумрачные Льмерка?!
   - Забота о судьбе...
   - Отчизны нашей?!
   - ... о судьбе ТВОЕЙ... и, соответственно, МОЕЙ! Отец, в твоей приёмной ждёт приёма олигатор Беркман...
   - Фу! Жидёнок этот! Он у меня намедни был, да я вон выставил его: отвратный тип! У него на ногах копыта, на лысине рога, а сзади длинный хвост!
   - Отец, к чему демонизировать того, кто строит наше счастье?! Подумаешь, рога! Копыта! Зато всех гуманоидок сводит он с ума длиною своего...
   - Знаю - банковского счёта! "Демонизировать" - ха!... Он негодяизирует и мерзавизирует себя сам!
   Дочь (перебивая):
   - Отец, решается судьба...
   - Отчизны нашей?!
   Дочь (в сторону):
   - Глупец!
   И громко:
   - Судьба ТВОЯ! А значит, и МОЯ! Преемником своим назначить должен ты...
   - Генерала Пашу!!
   - Нет, отец! Другого гуманоида! Гуманоидика тут одного...
   - ЭТО ЕЩЁ, КОГО?!!
   - Да, ты его не знаешь...
   - Ну, ничего не понял, понимаешь!..
   - Короче! Преемником твоим ДО выборов - ДО-СРОЧ-НО - гэбэшник мелкий станет Пут-ти-пут. Запомни, папа, как его зовут!
   - Ну, знаешь, дочь моя!..
   - Прошу, как ни о чём доселе не просила! ИЛИ ОТНЫНЕ Я ТЕБЕ НЕ ДОЧЬ!!
   - Ну, ладно, ладно...
   - Вот, и ладно! Теперь, отец, скорее Авраама Беркмана прими! И сделай всё, как скажет!
  
   Уничтоженное видео N 5
   Льмерк, резиденция главы государства.
   Олигатор Беркман входит в кабинет Алканавта Ёлкина и вскидывает руку в особом дурдонском приветствии:
   - ХАВ БЫДЛ, господин Верховный!
   - Быдл хав! - вяло отвечает Ёлкин, морщась, будто проглотил касторку, и хмурясь на Беркмана: - Почто меня ты в рань такую беспокоишь?!
   Беркман, кланяясь:
   - Прошу простить за столь ранний... ааа... визит! Сообщить спешил вам, что в науке я совершил переворот!
   Ёлкин (презрительно):
   - Докладывали мне, что степень "кандидат наук" купил ты так же, как и звание "академик". Но с наукой - не ко мне. Я практик. Или ты не знаешь?!
   Беркман (хитровато):
   - Открытие моё особенного рода, а потому широко оглашать его не стоит. Карл Мордехай Хершелевич Маркс, слямзивший всё у Адама Смита и Рикардо, сегодня безнадёжно устарел! Торговцам пивом и жевачкой ...ааа... формулы его подходят ...
   Ёлкин (нетерпеливо):
   - "Деньги=>Товар=>Другие Деньги", знаем! В чём твоё открытие, Беркман?
   Беркман (горделиво):
   - "ДЕНЬГИ=>ВЛАСТЬ=>СОВСЕМ ДРУГИЕ ДЕНЬГИ" - вот формула богатств несметных!
   Ёлкин (презрительно):
   - Открытие! Тоже мне! Ха! Кто ж того не знает, что власть... она... чтобы средь бела дня... ну... не красть, а... в общем... сам ты знаешь!
   Беркман (хитровато):
   - Нет, власть - не чтоб открыто красть, а чтоб средь бела дня ПЕ-РЕ-РАСПРЕДЕЛЯТЬ!
   Ёлкин (передразнивая интонацию Беркмана):
   - Знаем, что и без сопливых - "ГО-ЛО-ЛЁД"...
   Беркман (резко меняя тон):
   - Дочь ваша вам сказала то, что знают все: сохранить власть через выборы у вас нет более ни шанса. Я подготовил вариант ПРЕЕМСТВЕННОСТИ власти, чтобы и далее приумножать богатства в сокровищнице вашей августейшей-шей-шей-шей семьи.
   Ёлкин (меняясь в лице):
   - Ну... Понимаешь!... Говори, что ты задумал!
   Беркман (уверенно):
   - Власть передать ПРЕЕМНИКУ скорей! ДО выборов! ДО! А не после! Преемника достаньте из кармана. Ошеломите этим глупых быдл и неудачливых политиканов. ВАШИХ богатств тогда источник не иссякнет.
   Ёлкин (сомневаясь):
   - Власть передать... недемократическим путём?!
   Беркман (пренебрежительно):
   - Оставьте глупость думским демагогам! Главное теперь быстрее сбросить, как фигурки с шахматной доски, все крупные фигуры с политического поля.
   Ёлкин (просительно):
   - Но я преемника готовил, понимаешь... своего! Министром первым я его назначил. Усаживать с собою справа начал. Культурный, понимаешь, вежлив и умён...
   Беркман (жёстко):
   - Да только совестью ваш кандидат обременён! Ангельская душа на царстве - это нонсенс! Быдлы видеть во властителе должны лишь мощь и силу. И вообще, пора быдл ставить в стойла! И заодно пора на морды намордники интеллиганам натянуть! Теперь у вас другой есть - подходящий кандидат: он служит в комитете дел заплечных. А быдлы страх пред КГБ не потеряли.
   Ёлкин (рассуждая вслух):
   - Я, понимаешь, коня кую, а жаба лапы подставляет! Развелось, понимаешь, всяких хакманад! Но, как такое провернуть возможно, Беркман?! "Гуманоид-намордник"?!...
   Беркман (уверенно):
   - Да! Именно! Чтоб вздеть Дурдонис на култышку! Чтоб натянуть Дурдонис на калган! Не в вашей власти звёзд сиянье, звёзд паденье. Но в вашей - кадров выдвиженье, задвиженье! Запоминайте, как его зовут: Пут-ти-пут, Пут-ти-пут! И быдлам вы - да-да, именно вы, представите ЕГО. И ключ от кабинета - при телекамерах - ЕМУ вручите! Ваша роль: мавр сделал дело - мавр может уходить.
   Ёлкин (отмахиваясь):
   - Да его никто не знает! Чем этот... как его там, понимаешь, Футтипут, заслужит быдл всеобщее признанье?
   Беркман (находчиво):
   - Ааа... маленькой победоносною войной. Горами трупов и морями крови! Быдл необходимо нам увлечь УРРРА-патриотической идеей. "Уррра, Дурдонис, давай-давай!" Маленькая победоносная война, в которой армии дадим возможность возродиться! Войну же развязать - это, как два пальца обос... об асфальт!
   Ёлкин (неуверенно):
   - Войну мы только что чиченам проиграли! Лечебно-трудовая партия предлагает сбросить на них атомную бомбу. Партия "Чипполино" предлагает окружить Чиченистан колючей проволокой и погранвойсками. Что, если быдлы одобрят, понимаешь, "чипполиновый" - бескровный вариант?!
   Беркман (торжествующе):
   - Они опоздали! Враг назначен, и аванс мною уплачен - два миллиона баксов! Прошу вас об этом не забыть! Чтобы чиченам было, чем против наших солдат сражаться, 62 тысячи стволов - через коммерческие фирмы, или правильнее сказать, через подконтрольные нам "бригады" - мы горцам на сегодняшний день уже продали...
   Ёлкин (обречённо):
   - Ладно...
   Беркман (деловито):
   - Пора из моего кармана в ваш ВАШЕГО ПРЕЕМНИКА пересадить.
   Беркман лезет рукой в карман пиджака, достаёт пробирку, вытряхивает из неё на свою ладонь Путтипута и демонстрирует Ёлкину.
   - ХАВ БЫДЛ! - Путтипут приветствует главу государства, вскинув правую руку и щёлкнув каблуками.
   Беркман нахваливает Путтипута Ёлкину:
   - Соединил в себе он ум Сенеки, легкость Плавта. Злой, аки скорпий, зато в познаньях превзошёл самого Плутарха! Да и физиономией, глядите, вылитый Тит Ливий, анналист.
   - Вот именно, - морщится Ёлкин и плюётся: - анналист!
   Беркман оттягивает край бокового кармана пиджака Ёлкина и сажает туда Путтипута. На прощание подбадривает:
   - Схавают быдлы. И не сомневайтесь. А пока, временно, пусть Путтипут возглавит переименованный Комитет Гарантирования Бабла.
  
  
   56. Исповедь уесоса
  
   - Сегодня твоя очередь исповедоваться, - указывает Трёхфаллому Принцесса Датская. - Исповедуйся!
   Трёхфаллый самодовольно сияет, видя обращённые к нему взоры братьев по разуму и представляя, как окружающие сейчас превращаются в живую рамку его портрета.
   - Яйцетрясение самовлюблённое... Жизнь моя, ребята, сложилась... весьма удачно. Приехали менты в армию меня забирать, а я уже знал, как по методу Джигурды под ёбнутого косить, чтоб от службы откосить, и стал инсценировать попытки суицида. Я и "вешался", и "резался", и "выбрасывался". А склонных к такому делу в армию не очень-то берут. Матушка моя - учительница в нашей сельской школе - научила, как себя вести перед врачами в дурке: не стонать, не кряхтеть, и, главное, никогда никому в лицо не смотреть. Только блуждать взглядом по полу. Спросят про самочувствие,- отвечать: "Во рту вкус металла. Пища любая - безвкусная, пресная". Я дома перед зеркалом тренировался - горсть соли жру, и заставляю себя не морщиться. А ещё, накурюсь анаши, потом продрыхнусь, и глюки свои докторишкам заплетаю, что они все передо мной - мёртвые, и распадаются комьями червей кишащих. Главврачу так и сказал: "Вы умерли. Вы - разлагающийся труп".
   Короче, от армии я откосил, и с 19-ти лет у меня диагноз - шизофрения параноидного типа.
   - Хороший диагноз, - говорит Принцесса, почёсывая ладони, - очень удобный.
   - Да! Справка у меня всегда с собой в кармане. На всякий случай. Любого могу прикокнуть, и по херу мороз! В смысле ни хера мне не будет.
   - А четыре сотрясения мозга у тебя было реально, - сообщает Дельфийский Оракул, глядя на Трёхфаллого.
   Тот настораживается, заметно изменяется в лице, но соглашается.
   - Алик, рассказывай лучше о любви! - велит Принцесса Датская. - С самой юности, с начала!
   Трёхфаллый неопределённо пожимает плечом и загадочно ухмыляется.
   - У нас козы, индейки... Пахан мой держит стадо индеек и стадо коз. И я тоже всё время с ними - то с козами, то с индейками...
   - Я тожьже кози-мози дэржял, - ворчит пленный космический хачик. - Нэвигадна, слющий!
   - Коо-коо-коозы здесь, причём?! - недоумевает Курочка.
   - А я ж в год Козы родился! - отвечает Трёхфаллый. - А бабы-то у меня в деревне все - либо занятые, либо зашуганые. Мне уже девятнадцать, а бабы нет! Зато, рядом козы, индейки. Индейки, да козы. А козочки у нас красивые! Шерсть у козочки такая длинная, пушистая...
   - Чистий ангорка, да-а-а?! - со знанием дела интересуется космический хачик. - Я тожье дэржял. Савсэм нэвигадна, слющий!
   - ...а сиська у козочки, - продолжает Алихам, - такая большая, тёплая, мягкая! О-о-о!... Возьмёшь в левую руку и сжимаешь... А правой рукой...
   - Вот, ответь честно, - брезгливо морщась, спрашивает Дельфийский Оракул, - как ты мог живой козе - под хвост - своим ослиным тыкать?!
   - Бе-е-е!!! - блеет Курочка. - Бе-е-е!!!
   Трёхфаллый вспыхивает и сквозь зубы отвечает:
   - Да если б я коз не ё... - он подбирает слово, - ... если б я коз не драл, откуда бы вы все здесь взялись?!
   - А и правда! - соглашается Даня. - У Адама была Ева. А у сына их - Каина, кто был? Ведь никого, кроме них, создано не было!
   - Никоо-коо... НИКОГО! - соглашается Ряба.
   - Индейки да козы! - торжествует Трёхфаллый. - Козы да индейки!
   - А мы сейчас проверим! - решает Принцесса. И просит Дельфийского Оракула: - Брателло, узнай-ка там, в Хрониках Аркаши, - откуда это у Каина баба взялась, от которой мы все произошли?!
   Оракул кладёт ладони на живот - чуть выше пупка, закрывает глаза, а мы все на него глядим, молча ожидая.
   - Та-ак... - говорит Оракул, - вот Каин удаляется... Идёт через поле, через луг, через лес... Никого не вижу... Вот!.. Нет, это не то... Козы... индейки...
   - ЙЙЙЕССС!!! - торжествует Трёхфаллый. - Что я говорил?!
   - Вот Каин удаляется в землю Нод... идёт лесом, идёт полем... Сватается...
   - НУ-У?!! - нетерпеливо потрясают сжатыми кулаками неспящие пленники гуманоидариума.
   - ... к лосихе...
   - У-у!
   - Сватается к кабанихе...
   - У-у-у!
   - Сватается к зайчихе...
   - У-у-у-у!
   - Ты хорошо там смотри! - требует муммий Ватсьяяна Малланага. - А то... не пора ли сочинить мне "Зоосутру"?!
   - Дальше... сватается к волчице...
   - У-у-у!
   - А обезьяны?! - спрашивает Фаллос Сапиенс. - Гуманоидообразные обезьянихи?!
   - Пока нет... Вот, сватается к медведице...
   - Хватыт, да-а?! - прерывает Оракула космический хачик. - Ти вэс зоопарк щас рассказиват хочищ?! Ужье всэ знают, ат каво, кто праизащёл!
   - Короче, - потирает руки Трёхфаллый, - все мы - братья и сестры во Каине, ибо мы - семя Каиново! Вот я родился в год Козы! А знаете, какое у козлов любимое занятие?! Что козлы сами себе делают? Все козоводы знают!..
   Резидент Генри вскакивает с койки и, размахивая руками, пляшет, приговаривая:
   - I Gospod' nash podnyalsya s kamennogo loja i zaplyasal, kak gorniy kozyol!..
   - У меня, - продолжает Трёхфаллый, - до девятнадцати-то лет - всё козы да индейки. А индейки у нас здоровенные - каждая размером с телёнка!
   Он разводит конечности в стороны и потягивается.
   - И щто, индэйки?! - спрашивает пленный космический хачик.
   - И КУУД-КУДА, ИНДЕЙКИ?! - закрывает глаза крылышками Ряба.
   Трёхфаллый, продолжая потягиваться, сводит конечности вместе и объясняет:
   - Вот, лежат они все ощипанные - здоровенные тушки - лежат в подвале на спинках. Беленькие такие, жирненькие! И каждая размером... с голую бабу! Ну, я снимаю штаны, вешаю на гвоздик, скидываю труселя, вешаю на гвоздик, и-и-и...
   - Беее! Беее! Беее! - брезгливо блеет Курочка. Её тошнит.
   - А тебе-то, что?! - выкатывает на неё шары Трёхфаллый.
   И всем видно даже в полутьме, как на его бельмах проступают алые сосуды.
   А он продолжает:
   - И каждая тушка такая беленькая, жирненькая! Писюн сам к ним тянется. Ну, я на них и отрываюсь по полной - жжжарю одну, жжжарю вторую, жжжарю третью! Короче, тут пахан мой заходит и видит, как я его индеек "жарю". Сорвал он с моего писюна тушку, и ка-ак по чану мне ею ХА-БАХ! В натуре, морду в кровь разбил, и поймал я в тот раз первое сотрясение мозга.
   - Фу, - говорит муммий-Ленин, - мы больше не можем это слушать! Всё! Пога спать!
   - Да! - поддерживает его Курочка. - Споок-пок-пок спокойной ночи!
   Папа Хэм с горечью вздыхает:
   - Весь мир - психиатрическая клиника...
   - А я в ней - главврач! - кокетливо говорит Трёхфаллый, выкатывает глаза и жужжит: - Да ужь-жь-жь...
   Принцесса брезгливо морщится:
   - Я тебя не про коз вонючих, и не про дохлых индеек спросила! Ты гуманоидок когда-нибудь любил?
   - Баб я узнал поздно, - говорит Трёхфаллый, - уже после девятнадцати...
   - И как?! - не унимается Принцесса: - Первая твоя, хороша ль была?
   Трёхфаллый передёрнулся, как от позыва к рвоте.
   Дельфийский Оракул, знающий всё обо всех, усмехнулся:
   - Может ли быть хороша особь, сдающая в аренду свой раздолбанный станок с ушастым ртом, с отверстием в виде воспалённого дупла? Хороша ли шлепохвостка со скользким купюроприёмником?
   Принцесса потребовала от Алихама:
   - Подтверди или опровергни!
   Бисеков передёрнулся снова.
   - Это была леди лярва. До сих пор тошнит.
   - Поо-поо-половое счастье его были коо-козы и инде...
   Курочка не успела доквохтать, как дверь палаты распахнулась, и аллироги втолкнули нового пленника - старичка, с всклокоченными седенькими волосами, торчащими справа и слева от ушей кверху - подобно пышным лосиным рогам. Под ногами старичка путается маленький пудель - белый, симпатичный.
   Аллироги командуют:
   - В дальний от окна угол, на свободную койку - МАРШ!
   Дверь запирается. Новый пленник занимает указанное место и приветствует нас:
   - Гутен нахт!
   И, с поклоном, представляется:
   - Артур Генрихович.
   - Гутен мор-р-рген! - отвечает ему муммий-Ленин.
   Принцесса Датская, кивая на Ленина, поясняет:
   - Не обращайте внимания - у него сифилис мозга.
   - Тяф! Тяф! - радостно подпрыгивая, приветствует обитателей палаты белый пуделёк.
   - Атма, МЕСТО! - приказывает собачке Артур Генрихович.
   И пуделёк послушно забирается под койку хозяина.
   - А вас, где поо-поо-поймали? - любопытствует Ряба.
   - Я обитатель планеты Ахтунг, - отвечает новенький.
   - Ладно, herr Ахтунг, - говорит ему Принцесса Датская, - завтра о себе расскажете. Или послезавтра. Сегодня тут у нас другая тема...
   И взмахнув дланью, повелевает:
   - Алик, трындычи!
   Трёхфаллый продолжает:
   - Я тогда из моей деревни на БАМ, на заработки поехал. Сначала шпалы укладывал, потом кочегаром был. Встретил девушку, влюбился. Договорились пожениться, назначили день свадьбы. Получил получку, купил ей свадебное платье, кольца купил. Пригласил всех друзей и знакомых в ресторан - столы накрыты, музыка играет, я лезгинку танцую. Я, вообще, лучше всех танцую! Короче, профессионально исполняю. В общем, я танцую, а невеста не пришла. Я весь вечер с её платьем в руках танцевал. Всем, кроме меня, было весело...
   Дандан, размышляя о своём, грустно говорит:
   - Гуманоиды стареют быстрее и умирают раньше гуманоидок из-за напряженной конкуренции за секс...
   - Вернулся с БАМа в деревню, - продолжает Алихам. - Истопником в котельной год кантовался. Потом маляром был, потом парикмахером целый год. Потом в Таврополе в банду вступил. Банда нормальная была: один киллер, один действующий мент, врач-хирург, ещё хакер компьютерный - Вовчек звали - сентиментальный педофил, ещё пара братков, и я. Братки меня за молодого идиота считали, поэтому только на атас ставили.
   Короче, сделали мы одно дело,- не буду говорить - сухое или мокрое, дёрнули бабки, поделили, и шеф говорит: из города всем рвать когти, залечь на дно где-нибудь подальше, и пару-тройку месяцев вообще не высовываться.
   Я поехал к сестре в Говель, - это в Бульбашии. Там мы с Дзариком моим и познакомились. В домоуправлении. Я пришёл в ЖЭК за справкой, а там - она! Тоже, за справкой пришла. Высокая! Мы оба с ней высокие. Выше всех! Красивая. В бриллиантах! В шубе. При машине! Вся такая гладкая-прегладкая, белая-пребелая - булочка с маслом! Груди раньше у Дзарика были... ВО КАКИЕ!
   Принцесса Датская недовольно складывает губы свирелькой:
   - Говоришь, большие груди? Большие, какие? Они жидки или крепки? В большом лифчике они, как студень в двух тарелках, или...
   - Они и без лифчика у неё стоят, как твердь, увенчанная жёсткими сосцами! Дзарик только-только из Святой земли приехала в отпуск. В Святой земле бабок на хату себе наскирдовала и в Говеле квартирку прикупила.
   - А какая у неё специальность? - спрашивает Принцесса.
   - Мандой торгует. А клиенты у моей Дзары, знаете, какие?! У-у-у! Самый главный народный артист, у которого парик чёрный приклеен! Потом этот ещё, который "Не сыпь мне соль на сахар". Как кто из них в Израиль на гастроли приезжает, сразу Мойше - хозяину борделя звонят, Дзару мою заказывают! А Мойша - завборделем, он из бывших наших,- раньше пока тут жил, просто Мишей - кладовщиком в хозтоварах работал.
   Короче, познакомились, влюбились, побежали в ЗАГС - расписались. Живём-поживаем - рестораны, компании, гульба, разные друзья-знакомые, групповой секс. В общем, весело. Тут я первый раз у голубого отсосал. И понравилось. Короче, мутимся. Месяц - пей-гуляй, второй, третий. Прогуляли сначала дзариковы золото-бриллианты. Потом её шубы...
   - Ти, ищто - альфонец?!! - возмутился космический хачик. - На дэнги баби жьивёшь?!!
   Алихам лыбится, кивая:
   - Моя Дзарик - мечта альфонса! Прогуляли, короче, её шубы, потом машину. Потом, в конце концов, просрали и квартиру. Сидим - зубы на полку, чё делать? Айда в Ленинбург. Комнату нашли - каморку, одна кровать только и помещается, да и та - полутораспальная. Продали с ноги Дзарика последний браслет - толстую золотую цепочку. Дальше - опять зубы на полку. Из еды - только бульонные кубики. Кипятим воду в чайнике, разводим грёбаные кубики, а бульон этот кубиковый у нас обоих уже обратно из носов рвотой сифонит. Дзарик лежит на постели неживая от голода, и её рвёт одной желчью. Тут я решил пойти, сумку с продуктами у какой-нибудь старушки отнять...
   - Алик, - перебивает его Дельфийский Оракул, - а спорим, у тя был хвост!
   Трёхфаллый вскакивает:
   - Яйцетрясение отчаянное... Яйцетрясение паническое...
   Он хватается за привинченную к полу койку, дёргает, и глаза его наливаются кровью.
   - ВРЁШЬ! Не было!
   Трёхфаллый, катая желваки, зло глядит на Оракула и будто примеряется к броску. Но Оракул знает всё наперёд - что будет, а чего не будет, и сохраняет спокойствие.
   - С четвёртой по восьмую неделю эмбрионального развития у каждого гуманоида есть хвост. И у тебя был. И у Дзарика твоего был. И у хачика космического был, и у Принцессы тоже был, и у меня - у всех был. Впоследствии хвост исчезает.
   - Тибэ ни пирибивали! - укоряет Оракула космический хачик. - И ти ни пирибивай!
   - Алик, не слушай их! - вступается Принцесса Датская. - Дальше трындычи!
   Трёхфаллый бросаться передумывает и продолжает:
   - Оделся в своё демисезонное пальтишко, в летние лакированные туфли. Это в Ленинбурге, зимой! Шапки нет, а на улице мороз - градусов двадцать - кругом снег по уши, под ногами лёд грязно-бурый. Пошёл по магазинам искать жертву. Приметил одну старушку с большим пластиковым пакетом. Вышел раньше неё, жду. Она выходит,- идёт, идёт. Отошла в безлюдное место,- я разбегаюсь, чтобы, как мотоциклисты в кино, сумку выхватить,- хватаю, дёргаю... а старушка пакет-то не отпускает! И я на каблучках своих летних туфелек подскальзываюсь, и ка-ак копчиком об накатанную-то ледяную дорожку - е-э-эблысь! Из глаз что-то сыплется, из носа - сопли, вздохнуть не могу, и встать невозможно. А бабка сердобольная попалась: "Ушибся, поди, сынок! Дай-ка, тебе помогу"...
   - Поо..., - обращается к Трёхфаллому Курочка, - поо-почему дети, зачатые в холодные месяцы, обладают более высоким уровнем интеллекта, чем зачатые в тёплое время года?
   Алихам в недоумении вытаращивает глаза на Рябу и нервно передёргивает плечами.
   - Ара, - говорит ему космический хачик, - ти их, глупих, нэ слющий! Дальще, ищто било?
   - Короче, Дзарик решила по своей специальности пойти. Встала, оделась и говорит мне: "Будешь страховать". Сутенёрить, короче.
   Зашли в кафе. Она там ходит, вихляет и так, и эдак, и разэдак. И никто, короче, на неё не подкидывается. Ушли мы оттуда ни с чем.
   Пошёл я к тамошним бандитам на хазу. Телефон их у моего тавропольского главаря узнал. Пришёл.
   - Возьмите, говорю, моего Дзарика. А то нам жрать нечего.
   Они спрашивают:
   - Как, "возьмите"?
   - А так, - говорю, - за хавчик. За жратву и возьмите.
   - Ладно, - говорят, - давай, приводи. И ржут: "Вот, Программа "Секс в обмен на продовольствие"!
   Привёл её, а сам внизу, во дворе жду.
   Она в их малину зашла, я стою, стремаюсь. Минут через пять Дзарик выходит. Говорит: "Тебя зовут". Я говорю: "Чё такое?" А она голову опустила, плечами пожимает.
   Поднялся, захожу, спрашиваю:
   - Ну, чё, ребят?
   А они мне:
   - Бабёнка твоя из Освенцима, штоль, уползла? На такого скелета ни у кого из пацанов не встаёт. На, вот, тебе пятьсот шуршиков и пачку пельменей. Покорми, пока не сдохла...
   Даня-Дандан вскакивает с койки, подходит к окну, воздевает руки и молится, громко:
   Господи, пробуди в душе моей пламень Твой.
   Освети меня, Господи, солнцем Твоим.
   Золотистый песок разбросай у ног моих,
   чтоб чистым путём шёл я к Дому Твоему...
   - Ты чё?! - прикрикивает на Даню Принцесса.
   - Он сюмащедчий! - констатирует космический хачик.
   В палату входит дежурный аллирог, бьёт Даню дубинкой по шее, и тот падает. Аллирог грозится:
   - Кто ещё встанет, или слово скажет, окажется этажом выше! Потом пеняйте на себя!
   Дверь закрывается, и все высовывают головы из-под одеял. Принцесса Датская шепчет:
   - Да это они та-ак только, пугают. Как деток маленьких - бабайкой и дюдюкой.
   - А вот, не скажи... - возражает Дельфийский Оракул. - В дамском отделении палаты ломятся от заколовших мужей вилками, изрезавших кухонными ножами и забивших до смерти сковородками.
   Генрих Генрихович Синяя Борода подтверждает:
   - Там содержатся горгоны, пандоры, нервомоталки, мозговыносилки, спинномозговысасывалки, швабры, клуши, чумички, щелехвостки, шанельницы, мокрые курицы, фрекенбоки, шапокляки и ещё хренова туча прочих вредных особей.
   - Ещё, - продолжает Оракул, - там содержатся инопланетянки. Ещё есть и идейные. А самая страшная из всех там - ведьма Авотабра...
   - А ана ищто дэлаит?! - побледнев от страха, спрашивает космический хачик.
   - Готовит мировую гендерную революцию.
   Принцесса машет на Оракула:
   - Что ты, на ночь глядя, жуть рассказываешь! Лучше, пусть Алик дальше трындычит!
   - Короче, вышли мы с Дзариком от бандитов, - продолжает Алихам Бисеков, - накупили булок, маргарина, молока, сварили бандитские пельмени и обожрались так... что нас обоих рвало от заворота кишок...
   - Поо-поо-почему гуманоид не может высиживать яйца, как курица?! - перебивает его Ряба.
   - Я-то знаю почему, - говорит Дельфийский Оракул. - А ты-то сама знаешь?
   - Поо-поо-почему?!
   - А потому, - отвечает Оракул, - что лишённый перьев зад гуманоида не может нагреть яйцо выше 37-ми градусов. Потому что необходима температура в 38,9 градуса, как под хвостом несушки!
   - Очэн вигадна, слущий! - начинает рассуждать космический хачик. - Сам йяйцо снёс, сам йяйцо съел! А каторий йяйцо ни съел - на базар пащёл и прадал!
   - Хачик, слушай, - с раздражением спрашивает Алихам, - вот мы тут инопланетяне, да? Но ты-то - просто пришелец! Я не пойму, ты-то, вообще, за что здесь паришься? За "на базар пошёл, яйца продал"?!
   - Да, слущий! - отвечает хачик-пришелец. - Ничиво нэ сдэлал, слущий! Писмо уважьитэльнае написал, да-а, и падписальса чэстна - "Хачик Кищмищян"!
   - Тогда, что тебе инкриминируют?!
   Хачик это слово не понимает, и за него отвечает Оракул:
   - В письме Путтипуту он угрожал, что если тот не подарит ему вертолёт, то он на выборах отдаст свой голос за коммунистов.
   - А нахрен те вертолёт?!
   - Атдихающих над морэм кататъ... за дэнги!
   - Алик, не слушай дураков! - говорит Принцесса. - Дальше трындычи!
   - Короче, рассказал я Бадрику - нашему главарю, как я в Ленинбурге у старушки пакет с едой отнимал. А он, Бадрик, бабки, что здесь награбит, в свои кипрские бордели инвестирует - у него там их уже целых два. Он и говорит: "Нэ умэищь варават, будыщ жёпм таргават!" И поехали мы с Дзариком на Кипр в его борделях работать, она - по своей специальности, я - по своей...
   - А у тебя какая специальность? - спрашивает Даня, поднимаясь с пола и потирая зашибленную шею.
   - Для тех, кто плохо слышит, повторяю по буквам: У-Е-СОС.
   - "Уе", карочэ, сасёт! - поясняет пленный хачик.
   - Да ужь-жь-жь... - жужжит Трёхфаллый и предлагает: - Если кому сделать минет, обращайтесь! Не стесняйтесь. Лавэ не надо - возьму куревом. Или водочкой... Яйцетрясение вальсирующее... Яйцетрясение проникновенное...
   Председатель Земного Шара, сев на койке, зажимает уши ладонями, раскачивается и негромко произносит:
   - ПРОУМ, ПРАУМ, ПРИУМ, НИУМ, ВЭУМ, РОУМ, ЗАУМ, ВЫУМ, ВОУМ, БОУМ, БЫУМ, БОМ...
   Хачик-пришелец, постукивая себе пальцем по виску, показывает, что он думает о Председателе.
   А Председатель продолжает:
   - Пиу! Пиу! Пьяк, пьяк, пьяк!
   И поясняет сам себе:
   - Это сойка. Вьер-вьёр виру сьек-сьек-сьек! Вэр-вэр-виру сек-сек-сек! Это дубровник. Пить пэт твичан! Пить пэт твичан! Пить пэт твичан! Это пеночка - серебряное горлышко. Птички...
   - Велимир! - зовёт Даня Председателя. - Веля!
   Тот не оборачивается. Шепчет:
   - Собрали пыль... пыль рода гуманоидского...
   И кричит:
   - РАЗ И ДВА, ОДИН, ДРУГОЙ,
   ТОТ, И ТОТ ИДУТ ТОЛПОЙ...
   Дверь распахивается, влетают аллироги, хватают Председателя Земного Шара и тащут - может, в пыточную, а может - в дамское отделение.
   А Веля орёт:
   - МЫЫЫ - ДИКИЕ КОООНИ! ПРИРУЧИТЕ НАААС!..
   Аллироги стараются заткнуть Веле рот, но он уворачивает лицо и ещё громче орёт:
   - ОБРАТНО ХОЧУ! НА САБУРОВУ ДАЧУ! НЕ МОГУ...
   Дверь палаты захлопывается. Все лежат притихшие.
   - Алик, - спрашивает Трёхфаллого Папа Хэм, - а у тя мечта, есть?
   - Организовать банду четырёх. В нормальной банде нужны: киллер, мент, врач и военный. Чур, я киллер. Если зажопят - у меня справка есть: шизофрения параноидного типа.
   - А зачем в банде мент, врач и военный?
   - Если в кого шмальнут и зацепят - врач лечит, и по больничкам не светимся. Военный - каждое "дело" планирует, как военную операцию. А мент - отмазывать, когда вляпаемся.
   - Скажи, какая у тя мечта, и можешь не говорить, ктоо кто ты...
   Космический хачик-пришелец, показывая на меня, говорит шёпотом:
   - Завтра твой очэрэд рассказиват, амритянин!
   - Он не будет рассказывать, - отвечает хачику Дельфийский Оракул.
   - Ета пачиму, он ны будыт?! - возмущается космический хачик.
   - Да! - поддерживает хачика Курочка Ряба и квохчет на меня возмущённо: - Это ещё, поо-почему?!
   Пожимаю плечами, потому что про завтра я ничего не знаю.
   - Увидите, не будет! - повторяет Оракул и вытягивается на койке.
   И я закрываю глаза. Вспоминаю амритянскую молитву, и шепчу её, про себя: "Мир и свет! Мир и свет! Мир и свет! Мир и Свет Небесам! Мир и Свет земле! Мир и Свет всем водам! Мир и Свет всем существам! Счастье и радость всем существам! Мир и свет моим завистникам! Мир и свет моим недоброжелателям! Мир и свет моим обидчикам! Мир и свет их семьям! Мир и свет всем! Мир и свет! Мир и свет! Мир и свет! Амэн!"
   И тотчас ощущаю изнутри сияние радости, озаряющее мою душу и лучащееся с моего лица светозарным потоком в мир. И чувствую, как Мир и Свет принимают меня в свои волны, и сам становлюсь Миром и Светом. Я Мир и Свет.
   Постепенно всё стихает и гаснет.
  
  
   57. Гай Германика
  
   Из стратосферы министр форс-мажорных обстоятельств Тайган, в кресле-катапульте под парашютом, снижался сквозь сумрачное и сырое ночное небо, дышал через никогда не бывающую удобной кислородную маску и в неё же, развлекая себя, негромко напевал старинную песенку, в которой заменил только одно слово.
   ...Кра-са-вицы лишились своих чар,
   Йе-Йе!
   Машины в парк,
   И все бэтманы спят...
   Тайган по жизни был профессиональным государственным бэтманом.
   Сейчас, до придурдонения - в смысле, до приземления - оставалось снижаться ещё пару-тройку минут, и он думал о своей благородной службе, суть которой заключалась в том, чтобы спасать и вытаскивать. Операция по вытаскиванию из дерьма, куда залез и затащил за собою всех министр обороны Смердюков, полностью заняла ум Тайгана: "Как разгромить боевиков, захвативших моллайдер на территории "Лауры" - любимой резиденции Путтипута? И если использовать артиллерию и авиацию, то, как минимизировать разрушения?"
   Кресло Тайгана сейчас провалилось в толщу тёмных облаков, будто в студенистый сырой слой свиного холодца стометровой толщины, в котором не видно было не то, что парашюта, но и собственного носа. Ощущение жутковатое.
   - Ёп-перный театр! - проворчал Тайган.
   Он зажмурился и вспомнил о тайной причине создания объекта "Лаура".
   С появлением этой тайны, отошла на вторую позицию сверхсекретная государственная тайна, почему уже 47 лет закрыта для любых полётов, и даже подлётов, Луна. Новая же тайна стала теперь самой главной, но не государственной, потому, что никак не касалась государства. Она касалась общества, но в том-то и состояла, что обществу знать о ней было НИКАК НЕЛЬЗЯ. Тайна эта была частной, и знали её только двое - Путтипут и он, Тайган. Между собой они говорили об этой тайне строго без посторонних и использовали особые термины: "Бильдерберг", "Арарат" и "Гай Германика".
   Предыстория была такова: в 1954 году в городе Оостербике в отеле "Бильдерберг" был основан "Всемирный Клуб Людоедов" или, так называемое, "Тайное Мировое Правительство". В него вошли Ротшильды, Рокфеллеры, а впоследствие - Тёрнеры и им подобные богатейшие гуманоиды планеты. На сегодняшний день "бильдербергеры" - это не более полутора тысяч крупнейших олигаторов, способных своими финансовыми ресурсами решить по своему усмотрению любой политический вопрос на планете.
   В последующие десятилетия бильдербергеры внимательно изучали динамику глобальных процессов роста населения, увеличения безработицы и одновременного сокращения источников продовольствия, как и запасов пресной воды. И "людоеды" сделали однозначный практический вывод: население планеты необходимо срочно сократить радикальнейшим образом - раз в шесть, а лучше - в семь. То есть, до одного миллиарда гуманоидов. Магнат Фред Тёрнер назвал оставляемых в живых счастливчиков - олигаторов, их семьи и немалую высокооплачиваемую обслугу - "золотым" миллиардом.
   Остальные шесть миллиардов гуманоидов относились, в основном, к касте быдл, и подлежали целенаправленному, скрытому систематическому истреблению.
   Выступая на очередном съезде "Достойных Жизни", Тёрнер вещал:
   - Быдлы настолько тупы, что не могут усвоить элементарного - мясо и тесто в желудке несовместимы. Они настолько безмозглы, что не желают даже слышать о несовместимости белков и углеводов в процессе пищеварения. А мы построили БигДональдсы на всех перекрёстках всех городов мира. Пока мы, умные бильдербергеры, будем укреплять своё здоровье ортотрофией и натуропатией, принадлежащие нам БигДональдсы погубят тупеньких быдл, не желающих даже слышать, что котлету есть с хлебом - самоубийство.
   Тёрнер простёр руку над собравшимися и воззвал:
   - БИЛЬДЕРБЕРГЕРЫ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ! СТРОЙТЕ БОЛЬШЕ ФАБРИК ПО ПРОИЗВОДСТВУ ПЕЛЬМЕНЕЙ! МАЛО БИГДОНАЛДСОВ НА УЛИЦАХ, ОТКРЫВАЙТЕ ПЕЛЬМЕННЫЕ И ХИНКАЛЬНЫЕ В ПЕРЕУЛКАХ! ВНУШАЙТЕ БЫДЛАМ С ДЕТСТВА: "ЕШЬ С ХЛЕБОМ! ЕШЬ С ХЛЕБОМ! ЕШЬ С ХЛЕБОМ!" ПУСТЬ ВСЁ ЕДЯТ ТОЛЬКО С ХЛЕБОМ - КОЛБАСУ, КОТЛЕТЫ, СОСИСКИ! ПУСТЬ ЕДЯТ ПИРОЖКИ С МЯСОМ И БЛИНЧИКИ С МЯСОМ! ПУСТЬ ЕДЯТ КУРНИКИ И ПИРОЖКИ С РИСОМ И ЯЙЦОМ! ПУСТЬ ЕДЯТ ПЛОВ С МЯСОМ, МАКАРОНЫ ПО-ФЛОТСКИ! И ПОБОЛЬШЕ БЕШБАРМАКА! БЫСТРЕЕ ПЕРЕСТАНУТ ДЫШАТЬ НАШИМ КИСЛОРОДОМ!..
   Тёрнер озарил собравшихся улыбкой во все свои 64 ослепительно-жемчужных зуба, понарошку прикрыл микрофон ладонью, понизил голос и шутливо, с акцентом космического хачика, артистично добавил:
   - А ми будим кущать долма, с соусом из мацони!
   Тёрнер понизил голос ещё, и сказал уже без улыбки:
   - Главное же наше оружие против лишних миллиардов гуманоидов на НАШЕЙ планете - это наша всемирная монополия на хлебные дрожжи из грибков трупной культуры! Они не выводятся из организма, накапливаются в телах быдл и начинают сами пожирать все полезные вещества и витамины. Да здравствует дрожжевой хлеб!
   Во время фуршета, за шампанским, дружки Фреда Тёрнера соревновались в презрительных определениях лишних миллиардов гуманоидов: "мясопустный", "голодный", "безводный", "худосочный", "помоечный" и т.п.
   И бильдербергеры принялись проводить политику "разрушения спроса" через преднамеренный демонтаж мировой экономики, вызвав затяжной экономический кризис, при котором через одно-два поколения население должно гарантированно сократиться на две трети в результате широкомасштабного голода и пандемий, как это и предсказывал Нострадамус.
   Проводниками тайной политики депопуляции стали фармацевтические и продовольственные корпорации, полностью принадлежащие бильдербергерам. Корпорации полным ходом принялись прививать быдлам и их детям вакцины, нарушающие функции ответственных за наследственность структур ДНК, и вызывающие отдалённые во времени обвалы иммунной системы. С той же целью "людоеды" стали производить и скармливать быдлам и их приплоду продукты питания, содержащие генетически-модифицированные организмы.
   Но однажды политику целенаправленной тайной патогенетической депопуляции бильдербергеры решили заменить кое-чем другим. И вот из-за чего: так совпало, что в один день в двух разных изданиях была опубликована пара статеек. В первой приводился перечень "умирающих" профессий, то есть, специальностей, работники которых в течение ближайших двадцати лет будут постепенно вытеснены автоматизированными информационно-аналитическими системами и роботами-андроидами. Так в "чёрный список" попали не только слесари-сборщики, маляры и библиотекари, но также - совсем неожиданно - бухгалтеры, юристы, гаишники, и ещё десятки других привычных всем профессий.
   В другом интернет-издании, со ссылкой на видных экономистов, был опубликован самый свежий глобальный обзор стремительного снижения плодородия почв, обвального сокращения площадей пахотных земель, а также почти полного исчерпания океанических рыбных ресурсов.
   Прочитав подобного рода статейку, обыватель думает: "Авось, уж я-то дотяну до пенсии". Или: "Авось, уж на мой-то век жратвы, какой-никакой, хватит". Однако, на беду обывателей-быдл, статейки почитывали ещё и некоторые продвинутые члены Бильдербергской группы - все, как один, выпускники оксфордов, гарвардов и кембриджей. Их наёмные математики, социологи и экономисты перемножили расчёты нарастающей в геометрической прогрессии всемирной безработицы с расчётами по надвигающемуся с космической скоростью всемирному голоду. И получили единственно возможный результат: МИРОВАЯ КАЗАРМЕННО-КОММУНИСТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В БЛИЖАЙШИЕ ДЕСЯТЬ-ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ НЕИЗБЕЖНА. Причём, в эпоху "соцсетей на ладони", она будет назначена на определённый час по Гринвичу, и вспыхнет во всех странах планеты одновременно.
   Бессмысленность и бесперспективность этой грядущей революции были убедительно доказаны честными историками, социологами и экономистами. Прогноз был оформлен математически: перебив олигаторов, восставшие быдлы, как обычно, разграбят чужую собственность, чужое имущество, поделят между собой всё, что можно поделить, изломают и изгадят всё, что поделить нельзя и, как обычно, уже через год придут к тому же печальному результату, к которому всегда и везде приходили и приходят скудоумные последователи скудоумного муммий-Ленина.
   Теперь же, приняв меры повышенной секретности и безопасности, бильдербергеры спешно собрались на чрезвычайное совещание в пригороде Афин в отеле "Эстир Пэлас". Место встречи было защищено с моря кораблями береговой охраны и спецотрядом аквалангистов, а с воздуха - истребителями F-35 и полицейскими вертолётами.
   Утечка информации о ходе и решениях совещания произошла через болтливых инсайдеров - Джима Тэйкера и Донована Эстлина. Информация была такова: заседание членов группы на этот раз проходило в мрачной и нервозной атмосфере из-за серьёзной озабоченности тем, что положение может настолько ухудшиться, что бильдербергеры потеряют контроль над событиями. Поэтому дожидаться, когда мировая революция быдл размажет олигаторов о роскошный кафель их роскошных тридцатиметровых уборных, они точно не станут. Они упредят быдл решительно и эффективно, осуществив в назначенный день "D" план "М", состоящий из трёх этапов.
   В чём заключалась суть плана "М" и каждого из его этапов, инсайдеры разболтать не успели, поскольку бильдербергеры предложили им заткнуться, либо не дожить до великого дня "D".
   Узнав из распечаток с сайта "ВикиЛипс" о существовании загадочного плана "М", Путтипут поставил задачу - найти говорунов Тэйкера и Эстлина и выковырять из них все детали замысла бильдербергеров. Для выполнения этой задачи в Гейропу была направлена группа меркадеров, снаряжённых электропаяльниками.
   Посидев на включённых в сеть паяльниках по полторы - от силы две секунды, джентльмены Тэйкер и Эстлин любезно согласились сообщить Самой Великой Разведке все известные им детали плана, полное наименование которого оказалось "Мегаклизм".
   Первый этап плана носит название "Ковчег". Каждому бильдербергеру рекомендуется лично совершить тренировочный полёт в космос в качестве космического туриста. Затем приобрести для себя, своей семьи и челяди космический корабль с достаточным запасом пищи, который позволит пассажирам и команде провести на орбите над планетой период от трёх месяцев до года.
   Второй этап плана именуется "Арарат". Поскольку настоящая гора Арарат, к которой после Всемирного Потопа причалил ковчег легендарного Ноя, была впоследствии захвачена османами, и по настоящее время ими прочно удерживается, необходимо найти нечто аналогичное. На этом этапе каждому бильдербергеру рекомендуется скупать любую альпийскую недвижимость выше отметки в 524 метра над уровнем мирового океана.
   Третий этап плана - "Волна Цукермана". Этап назван в честь Андрэ Цукермана - талантливого дурдонского физика-ядерщика, который, будучи ещё молодым гуманоидом, стал "отцом" дурдонской водородной бомбы. Тогда же Цукерман предложил руководству военного ведомства Дурдониса использовать своё детище следующим образом: снарядить водородными боеголовками торпеды на подводных лодках, расположить субмарины вдоль восточного и западного океанских побережий самого заклятого врага Дурдониса и в час "Икс" произвести одномоментный торпедный залп. В результате подводных взрывов десятков водородных бомб, гигантские цунами, поднявшиеся одновременно, должны были встретиться посреди континента и гарантированно утопить всё живое вероятного противника - раз и навсегда. Боевые генералы и адмиралы, прошедшие через жесточайшую войну середины века, выслушали оригинальную идею молодого гения, сочли её слишком уж изуверской и отказались поддержать.
   Теперь же для "Волны Цукермана", то есть для реализации проекта "Мегаклизм", наконец, время пришло: быдлы, аллироги, чваны, мекадеры и, что особенно важно, самая вредная каста - интеллиганы - все эти лишние гуманоиды были приговорены к "Большому смыву" в великий день "D".
   Главной же изюминкой плана - "цукатиком на вершине торта",- как буквально выразились инсайдеры Тэйкер и Эстлин,- была идея бильдербергеров о том, что утопленными, подобно лишним котятам, окажутся, в том числе, и олигаторы, не допущенные в "Клуб людоедов". А заодно, и все правители, и члены правительств, недостаточно активно проводящие политику Клуба.
   Сейчас, летя из стратосферы в катапультном кресле под парашютом, Тайган вспомнил, как Путтипут вручил ему папку с откровениями инсайдеров и спросил:
   - Почему бильдербергеры говорят об альпийской недвижимости выше отметки 524 метра?
   - Это максимальная высота цунами на планете, зафиксированная в середине прошлого века на Аляске.
   - Тааак... - принялся рассуждать вслух Путтипут. - С космическими ковчегами у нас проблем нет. Космодромы у соседей будут заняты - сами улепётывать будут. Значит, срочно строить космодромы - свои! Турки Арарат не отдадут - сами все на него в день Потопа залезут. А что у нас аналогичное Арарату есть?
   "Ара... Ара..." - задумался тогда Тайган.
   - Арабика! У нас в Дурдонских Альпах есть горный хребет, и - в середине хребта - гора с таким же названием. Арабика примерно в семидесяти километрах от Сочисимы, и в сорока километрах от Сочисаки. Там вдоль горной речки Лаура можно выбрать пару-тройку удобных мест. Там же разведанное геологами подземное озеро Ачипсе - гидрореликт с колоссальным запасом целебной пресной воды.
   - Тааак... - оживляясь, потёр руки Путтипут. - Как говорил Спиноза, спасение утопающих - дело рук самих утопающих. Я составлю список наших олигаторов, кого мы возьмём с собой в жизнь... после смерти. В смысле, после "Мегаклизьма"... Тфу!! Словечко-то какое придумали, сволочи!
   Он сплюнул и продолжил:
   - Никому ни слова! Знаем только мы двое. Ты, давай, ищи площадку - на ней будет "Льмерк-2" - для обустройства новой жизни, когда всех смоет. Короче, когда все умрут, а мы останемся.
   - Кино такое было, - мрачно заметил Тайган. - Называлось, не то "Гай Германика", не то...
   - ..."Полная Гай Германика"! - усмехнулся Путтипут.
   И сочувственно покачал кумекалкой, заранее жалея обречённых. И заговорил решительно: - Для прикрытия объявим, что строим тут свой, родной, дурдонский Куршевель. Будем, мол, на лыжах кататься. Олигаторам из "Промгаза", и им подобным, входной билет - миллиард баксов с носа. А для отвода глаз остальным: развиваем инфраструктуру, будем тут в горах проводить Игроманиады и разные там "мундиали".
   В тот же день было оформлено выделение бюджетных средств на строительство горной резиденции "Лаура" для Первого лица государства, напротив вершины горы "Арабика", над посёлком Гемоглобиновая поляна, расположенным выше отметки 550 метров над уровнем моря. Только двум лицам в государстве было известно истинное назначение объекта и его тайное название - "Гай Германика".
   Тайган открыл глаза и глянул вниз. Сквозь ночную темень уже проглядывала поверхность - реки, поля, дороги. До придурдонения оставалось ещё несколько десятков секунд. Он вспомнил, как Путтипут решился готовиться к орбитальному полёту в космос. Понимая, что лететь без Тайгана - слишком стрёмно, он сказал ему:
   - Обое полетим. Будет наш с тобой бильдербергско-тренировочный полёт.
   - А как объясним народу?! - потёр лоб Тайган.
   - Полетим... как космические... ну, не туристы, а эти, как их... - альтруисты! Интеллиганы пусть дребездят, что это мой очередной пиар-ход. Зато массы в восторге взвоют, а рейтинги снова зашкалят!
   - ХАВ БЫДЛ!
   - Быдл хав! Распорядись, чтоб мне, по-тихому, готовили орбитальный корабль. В смысле - летающий дворец. Ну, типа, летающую галеру.
   На миг он впал в задумчивость: какую, напоследок, написать записку:
  
  
   Прощайте, зайцы!
   Искренне ваш, Мазай
  
  
   или, лучше,
  
  
   Прощайте, мумы!
   Искренне ваш, Герасим
  
  
  
   58. Подарок захлебнувшейся Дзареме
  
   А вот и Ада, она снова на работе - снова с нами. До завтрака Ада раздаёт нам пилюли и в мензурках бром. Дельфийский оракул внимательно смотрит на неё, подходит, приседает на корточки, просвечивает низ её живота взглядом, будто рентгеном, и шепчет:
   - Яйцеклетка начала превращение в зародыш!
   - Не фантазируйте! - обрывает его Ада. - У меня спираль!
   - И коо-кому из вас верить?! - спрашивает Курочка.
   - Я поо-пошутил, - передразнивает Рябу Оракул.
   После завтрака все, как всегда, голодные и злые.
   - Что за баланда?! - возмущается Принцесса Датская.
   - Крупинка за крупинкоо-кой гоняется с дубинкоо-кой! - поддерживает её Курочка.
   Резидент Генри цедит сквозь зубы:
   - Horoshee utro dlya revolutzii!
   - УГААА! - поддерживает его, потирая свои пернатые ручки, муммий-Ленин. - Мы устгоим восстание!
   - Я кыно сматрэл,- сообщает хачик-пришлец, - и там бил парол!
   - Вегно, товайищ! - подхватывает муммий-Ленин. - Нам нужен паголь! Какой бует паголь?
   - Парол "Кергуду".
   - А отзыв?!
   - "Бамбарбия".
   - Я за любой хипиш, кроме голодовки! - хлопает в ладоши Принцесса Датская.
   - RОТ-FRONТ! - кричит Папа Хэм.
   - А у кого попа - фронт? - осторожно интересуется Принцесса.
   - К ВОССТАНИЮ, ТОВАЙИЩИ! - зовёт муммий-Ленин.
   - БАМБАРБИЯ! - кричит космический хачик.
   - КЕРГУДУ! - отзываются остальные.
   Я тоже есть хочу, поэтому поддерживаю товарищей:
   - Тыл! Матло! Толбата! Тлеп лоптями! Втё нетите!
   Курочка Ряба солидарна:
   - Сыр! Масло! Коо-коо-колбаса! Хлеб ломтями! Всё несите!
   - Mi s'edim stulya, bufet, stoli, oboi i klopov pod nimi! - кричит резидент Ебландии.
   - Прекратите балаган! - рявкает на нас старшая сестра.
   - Litchno ya - tolko pro jratvu! - поясняет ей Генри.
   Он хватает Старшую за пуговицу балахона и жалуется на качество питания и на его следствие - голод:
   - Mi s'edim i simpatichnogo novenkogo zarodicha v utrobe medsestruhi, i s'edim sobstvennoe dermo, i s'edim drug druga! О, esli bi mne podali na tarelochke slavnoe, sotchnoe vlagalishe, a luche... vse vlagalisha na svete!..
   - Вы с ума сошли! - отшатываясь от Генри, шипит, Старшая.
   - Chtobi soyti s uma, - возражает он, - nujno nabratt uymu zdravogo smisla...
   - ДЕЖУУРНЫЫЙ!!! - орёт Старшая аллирогу, и резидент Генри огребает ощутимую затрещину дубинкой.
   Я направляюсь в умывальню и вижу Трёхфаллого, как его, около тубзика, задерживает старушка-аллирог в синем балахоне. Таких специальных старушек нанимают в гуманоидариумы для уборки помещений. Она достаёт из кармана домашний печёный пирожок и суёт Трёхфаллому в карман пижамы:
   - На-ка, милок, спрячь, чтоб никто не видал! Скушаешь потом на прогулке. А то больно уж ты, милок, тощий.
   - Да ужь-жь-жь... - жужжит Алихам.
   Муммий-Ленин в недоумении интересуется у Трёхфаллого:
   - А для чего это она тебя пйикагмливает?
   Нас рассаживают за столы, раскладывают наборы по 8 цветных карандашей и детские альбомы для рисования по 12 листов.
   Тут дверь распахивается, и аллироги притаскивают Велимира - Председателя Земного Шара. Расшнуровывают ему рукава на груди рубахи и подталкивают к столу.
   Все шёпотом стараются узнать, где он был:
   - В карцере?! Или в дамском отделении?!! Ну, ЧТО там?! КАК?!
   Он глядит на нас взглядом гуманоида, только что познакомившегося с обитателями ада - клыкастыми тварями с змеящимися когтистыми лапами, и волосами, подобными гребням. Он ничего не отвечает.
   Входит доктор Лейла-ханум. Здоровается и раздаёт каждому по наборчику гелевых ручек.
   - Продолжаем занятия. Сегодня рисуем наших знакомых, близких, или тех, кто чем-нибудь интересен.
   Оракул шёпотом сообщает:
   - Сегодня последнее занятие.
   - Это поо-почему?! - удивляется Ряба: - Откууд-куда знаешь?!
   Оракул ничего не отвечает и не объясняет, он смотрит на Дандана, который молится:
   - Господи, пробуди в душе моей пламень Твой! Сними, Господи, камни с вдохновения моего!
   И Дандан принимается увлечённо рисовать.
   Доктор Лейла-ханум обращается к пленнику с Ахтунга - нашему новому товарищу Артуру Генриховичу:
   - Вот вы, например, о чём, или о ком думаете больше всего?
   Генрихович встаёт, проводит растопыренными пальцами снизу вверх по своим совершенно седым, давно забывшим расчёску, всклокоченным бакенбардам.
   - Яволь. Больше фсего я думать про майн собак.
   Его смышлёный белый пудель тявкает:
   - Ав! Ав!
   - Атма! - поощрительно говорит пуделю Генрихович и гладит собачку: - Майне кляйне! Майне кляре! Я рисофать майн собак!
   - А у вас привязанность только к собакам? - интересуется доктор Лейла-ханум. - Или ещё и к другим животным?
   - Нихт, - отвечает Генрихович. - Я завещальт фесь майн состояние майн пудель!
   - Савсэм вэс?! - диву даётся хачик-пришелец. - А жьина у тибэ ест?!
   - О чём ви, Боже прафый! Фсем изфестно супружестфо феликих несчастлифцев - Сократа, Данте, Пушкина, Толстофа, и с ними ещё множестфа других... И Будда зафещальт: "Мудрый избегайт семейной жизни слофно ямы с горящими углями". И Сфятой Пафел сказал: "Хорошо гуманоиду не касаться гуманоидки".
   - А ваш пудель, Атма - мальчик или девочка? - заискивающе заглядывая ахтунгу в глаза, интересуется Трёхфаллый.
   - А тебе, Алик, зачем?! - настораживатся Принцесса Датская.
   - Может, я жениться на нём хочу! - отвечает он.
   - Эр ист айн юнгэ. Он малчик.
   Принцесса ревниво отворачивается и обиженно закрывает ладонями лицо. А Курочка Ряба пытается Трёхфаллого отговорить:
   Не ходи ты, глупый, замуж,
   Ничего хорошего, -
   Всяко утро титьки набок,
   Поод-под хвостом взъерошено! Ии-ии-их!
   Алихам строит дебильную морду и толкает Принцессу в бок:
   - Я трёхголовый пёс! Я Цербер!
   И поворачивается к Лейле-ханум:
   - Я нарисую Дзарика - мою жену. Я нарисую картину "Дзарик на холодном стеклянном столе посреди еврейского морга в Хайфе"...
   Докторша скорбно сжимает губы:
   - Ваша супруга... умерла?
   - Не совсем, - отвечает Алихам. - Её, короче...
   Лейла-ханум обрывает его:
   - Хватит! Приступайте к заданию! И... молча!
   Дверь столовой открывается, входит Старшая, вручает Лейле-ханум какую-то казённую бумажку и шёпотом куда-то зовёт.
   - Вернусь через минуту, а вы рисуйте! - говорит Лейла-ханум и делает знак аллирогу, чтоб следил в оба.
   - А почему твоя Дзарема в морге?! - спрашивает у Алихама Принцесса.
   - Сначала её переебала половина Бульбашии, а когда Дзарик перебралась работать в Прибалтику, там её переебала половина Прибалтики. Потом Дзарик перебралась в израильскую Хайфу, и её переебала половина Хайфы. Потом её переебла вся Хайфа. Её ебли евреи, арабы, туристы-дурдонцы, короче, все - кто мог и хотел. Многие по многу раз. Кому она нравилась, возвращались снова и снова...
   Курочка не выдерживает и квохчет Алихаму:
   - Поо-подскребнуть бы тя на лопату, да вынести за хату.
   - ...к её непросыхающей манде ежедневно выстраивалась бесконечная очередь, а я менял ей простыни и полотенца, подносил из кладовки смазки, презервативы, салфетки, массировал её затёкшие, сведённые судорогой ноги...
   - Tut chto-to ne tak! - замечает резидент Генри. - Schlyuha nikogda ne ustayot!
   Председатель Земного Шара Веля зажимает уши ладонями, и мы сегодня впервые слышим его голос :
   - Я ОТКРЫЛ НОВЫЙ ВИД КУКУШКИ!
   И добавляет шёпотом:
   - Я хочу, чтобы луч звезды целовал луч моего глаза, как олень оленя...
   - Ара, ти, ваабшэ, па жьизни кто, э-э?! - презрительно спрашивает Председателя хачик-пришелец.
   - Я Древолюд, - тихо отвечает Веля. - Я Березомир.
   - Ара, ти, ваабшэ, аткуда, э-э?!
   - Я родился в стане монгольских кочевников, в степи - высохшем дне исчезающего Каспийского моря.
   - Кароче, - заключает хачик, - ти ни Мища, ни Грища!
   - Алик, не слушай их! - говорит Принцесса Датская. - Про жёнку свою - про Дзарика трындычи!
   - Мы с Дзариком, - продолжает Алихам, - мечтали о Голландии, о квартале Красных Фонарей, где каждая манда цивильно выставлена в собственной витринке. Там государство пенсии платит проституткам! А в Израиле вечная, бляха-муха, бесконечная война! В Израиле солдатские бордели...
   - А в морге-то она, поо-почему?!
   - Захлебнулась спермой.
   - Да откууд-кууд... откуда ж столькоо-коо?!
   - Еврейский батальон сменился с боевых позиций, и солдаты заебали Дзарика до смерти. Захлебнувшись, она не смогла откашляться. Дальше её ебли мёртвую, а потом бросили в морг. А через день новый еврейский батальон приходит с позиций. Но в разрушенном и распуганном войной городе живых баб не осталось. Тогда одуревший от боёв батальон - все солдаты, поголовно, с обрезанными поцами - врываются в морг, находят там мёртвого Дзарика и принимаются ебать. Потом командир строит свой батальон и уводит. А Дзарика голую, перекачанную спермой, всю раздувшуюся, синюю, оставляют на стеклянном столе посреди мертвецкой. Мертвецкая тишина. И вдруг... звук! Он похож на звук разбивающейся о кафель блевотины! Это изо рта Дзарика вырывается фонтаном, летит и бьётся о каменный пол еврейская сперма...
   Синяя Борода нервно чешет бороду и бормочет:
   - Щас я это нарисую!
   Председатель Земного Шара зажмуривается, опускает побледневшее лицо и шепчет сам себе:
   - Божественную куклу, с сияющими по ночам глазами, заставим двигать руками и подымать глаза...
   - Sama priroda prisposobila babu bitt blyadyu, - цедит резидент Генри.
   Дельфийский Оракул не соглашается с ним:
   - Стать блядью, или не стать - это только собственный выбор личности. Независимо от пола.
   - Да! - горячо поддерживает Оракула Курочка. - Не поо-поо не повезло родиться в обеспеченной семье и поо-получить образование, - стань поо-поварихой, горничной, швеёю, прачкой, и назло судьбе, иди - учись! Карабкайся! Выбирайся! Или будь беспринципной, ленивой, грязной. Коо-короче, шлюхой...
   - Да наврал он всё! - кивает Оракул на Алика. - В еврейской армии - Цахале - баб до фигища! И они с сынами Авраама вместе служат. Там ни у кого яйца от застоя спермы не болят.
   - Да её... - доказывает своё Алихам Бисеков, - её до смерти накачали два пехотных батальона коричневых беретов!
   - А деньги?! - спрашивает Ряба. - Они кууд-куда и коо-кому платили? Тебе? Или в кассу заведения?
   - Мамочке... - бормочет Алихам. И поправляется: - ...нет... папочке борделя... И вообще, я ей смазки подносил и ноги после клиентов массировал на Кипре!
   - Вот до чего доводит гуманоида бугжуазный обгаз жизни! - морализирует муммий-Ленин.
   Курочка квохчет:
   - Так жалкоо-ко бедную Дзарему!
   - А давайте, подагим ей весь квагтал Кгасных Фонагей!
   - А откууд-куда ж у нас деньги на такую поок-покупку?!
   И тут помалкивавший раньше фаллос сапиенс Абдурахман Мангал замечает:
   - Друзья! Одна голова хорошо, две - лучше, а три - это полноценный совещательный орган. Мы вместе всё придумаем, потому, что совсем скоро я окончательно поумнею, ибо полным ходом у меня идёт процесс цефализации.
   Муммий-Ленин с курочкой переглядываются и спрашивают хором:
   - ПРОЦЕСС, ЧЕГО?!
   - Цефализация - основной закон психозойской эры...
   - Да откууд-куда ты набрался?! - спрашивает Ряба.
   - Я обладаю свойствами телескопической антенны, и принимаю разные сигналы и справки из космоса...
   - Ладно, поок-пока суд, да дело, я нарисую поо-подарок захлебнувшейся Дзареме - "Квартал красных фонарей"...
   Дверь столовой открывается, доктор Лейла-ханум вернулась.
   - Кууд-куда это она ходила? - любопытствует Ряба.
   - У неё был приступ влечения ко мне! - заявляет Трёхфаллый и горделиво задирает нос к потолку. - Чтобы справиться с вожделением, она уединялась в дамской комнате!
   Всё знающий Оракул смеётся, мотая головой:
   - Не трындычий всуе. В бухгалтерии ей на командировочное ставили печать. Завтра она уезжает - возвращается в свой главк.
   Над Трёхфаллым смеются все - Синяя Борода и Папа Хэм, и Принцесса, и ахтунг Артур Генрихович, и даже белый пудель Атма, а Алихам злобно скрежещет зубами.
   - Уважаемые инопланетяне, - обращается к нам доктор Лейла-ханум. - Пора завершать работу над рисунками. Давайте, посвятим последним штрихам ещё три минуты! А затем напишем названия, отложим карандаши, ручки и посмотрим, у кого, что получилось.
   Генрих Восьмой Синяя Борода демонстрирует доктору два готовых творения:
   - Вот, "Клитемнестра, убивающая великого Агамемнона, ради недостойного Эгисфа".
   - А это?!
   - Это "Аморалиссима София-Фредерика-Августа Ангальт-Цербстская, продавшаяся британской разведке, благословляет любовника на убийство Петра Третьего, своего мужа, чтобы, от одержимости клиторизмом, распутствовать на троне под именем Екатерины Второй".
   - Вас подобные сюжеты, вижу, вдохновляют...
   - Док, поверьте, всех мужеубивиц я изображу, и во всю стену моей кельи смонтирую панно, подобное иконостасу, со сценами коварства жён неверных. Келью отдельную мне доктор Лектор обещал...
   - Генрих Генрихович! - обращается к Синей Бороде Дельфийский Оракул. - Вы можете ещё изобразить, как Добрыня Никитич проучивает свою неверную жёнку Марью Игнатьевну.
   - ЙЕС! - соглашается Генрих Восьмой, и мрачно добавляет: - О, племя самок! Имя тебе - Вероломство!
   - Если хотите, - предлагает Оракул, - ещё пару сюжетцев вам подкину: "Илья Муромец, разрывающий за ноги, надвое, свою удалую дочь". Или, к примеру, такой: "Римская подстилка Клеопатра, погубившая младшую сестру Арсиною и родных братьев"...
   Лейла-ханум потирает плечи, будто от озноба, и обращает взор своих арабских очей к работам Дандан-Шардама.
   - У меня два рисунка, - говорит Даня. И показывает первый: - Вот. "У Тихо Браге был искусственный нос"...
   - А это, ктоо такоо-кой? - интересуется Ряба. - И как он нос поо-потерял?!
   Алихам Бисеков усмехается:
   - Я в вендиспансере как-то лежал, так сам чуть нос не потерял! А уж безносых там видал я кучу!
   - О-о! - отвечает Дандан Курочке. - Тихо Браге изобрёл глобус небесной сферы! Ещё обнаружил новую звезду в созвездии Кассиопеи. А носа он лишился на дуэли.
   - А жизни он лишился, став придворным, - мрачно сообщает Дельфийский Оракул. - Однажды на пиру у короля он так долго стеснялся выйти, что у него лопнул мочевой пузырь...
   Принцесса Датская толкает Алихама в бок:
   - А ты, как в вендиспансер-то угодил?
   Тот ухмыляется и, покачивая украшениями надо лбом, исполняет:
   Я, бывало, всем давал -
   И Бобику, и Тузику.
   Вот, теперь пришёл в диспансер,
   И чешу по пузику. И-и-иХ!
   - На, тебе поо... помои! - бросает Алихаму Курочка. - Умооойся!
   Глядя на второй рисунок Дандана, Ряба спрашивает:
   - А это, что за поо-порнография?!
   - Вторая моя работа, - поясняет Дандан, - называется "Молоко пахнет сыром". Голая еврейская девушка раздвигает ножки и выливает из чашки молоко на свою... на свой орган. С него молоко стекает в глубокую столовую тарелку. Из тарелки молоко переливают обратно в чашку и предлагают мне выпить. Я пью. От молока пахнет сыром...
   Доктор Лейла-ханум складывает губы сердечком, и очаровательные ямочки на её смуглых щёчках углубляются сильнее.
   Дандан, глядя на докторшу, сглатывает слюну, вздыхает и опять бормочет своё:
   - Меня давно мучает пол...
   - Пусть уж лучше пол мучает, чем какая-нибудь стерва! - ворчит Синяя Борода и скрипит зубами так, что всем становится не по себе.
   Лейла-ханум громко, с силой, выдыхает и отворачивается к резиденту Миллеру.
   Принцесса Датская, заглядывая из-за спины докторши, комментирует:
   - Розовые горки с розовыми распятиями...
   - Moya teoriya jivopisi, dok, - объясняет Генри, - zakluchaetsya v tom, chtobi kak mojno bistrey pokonchitt s risunkom i vzyatsya za tzvet. Ya je kolorist, v kontze kontzov, a ne chertyojnik!
   - Вы любите розовый цвет?
   - Net, dok. Eto avtoportret. On nazivaetsya "Moi rozovie Golgofi". Vse moi Golgofi bili rozovimi raspyatiyami, ljetragediyami...
   Генри отворачивается к окну и, в задумчивости, замирает.
   Лейла-ханум переходит к столу Оракула.
   - Что вы изобразили?
   - Машину Времени.
   - И куда на ней отправитесь?
   - Не я. На ней отправится амритянин.
   Оракул кивает в мою сторону.
   - Интересно! - Лейла-ханум улыбается. И спрашивает Оракула: - Амритянин отправится один?
   - С братом. Старшим братом.
   - Амритянин! А кто твой брат? - интересуется Принцесса.
   Мы с курочкой переглядываемся, не понимая, о ком речь.
   - Все гуманоиды братья, - грустно говорит Оракул. - Генетики установили, что все мы произошли от единой праматери. Ева - правда, её там по-другому звали - научно доказанный факт...
   - А вот, - машет крылышками Курочка и квохчет, - вот, моя работа! Называется "Поод-поод... подарок захлебнувшейся Дзареме"!
   Но Рябу перебивает Алихам и суёт докторше под нос свои рисунки:
   - Я нарисовал "Автопортрет с женской грудью"! Нет! Лучше, назову его "Вожделенная гермафродитка"! Это я!.. Я!..
   Доктор Лейла-ханум широко распахивает свои прекрасные глаза цвета ночи, и они начинают темнеть дальше, средь бела дня наполняясь мраком.
   Алихам поёт соловьём:
   - Я рассматриваю себя в зеркало. Вот моя грудь. Создатель почему-то изваял меня безгрудым. Вот мои соски. Зачем они на моём теле?! И я спрашиваю Создателя: "Зачем они? Для чего?" "НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ... - отвечает Создатель. "На случай превращения меня в самку?!" "ДА, - говорит Создатель. - ИМЕННО!" И теперь ежедневно я смотрюсь в зеркало, как у меня, миллиметр за миллиметром, прибавляется грудь! День за днём я становлюсь гермафродиткой! Я щупаю мою грудь, мои соски! Они уже наливаются! Скорее! Скорей! Я сам себе - вожделенная гермафродитка! Ааa! Ааааа!..
   Из глаз Лейлы-ханум сыпятся искры. Она смеётся до слёз, закрывая лицо руками. И все мы - пленные инопланетяне, хохочем вместе с ней.
   Курочка принимается исполнять:
   Алихаму поо-пора замуж,
   Он теперь титяТЫЙ, -
   Титьки выростил большие,
   Снизу хвост лохмаТЫЙ! Ии-ии-Их!
   Алихам ухмыляется и объявляет:
   - А ещё я нарисовал мою жену... под семнадцатым клиентом.
   Улыбки исчезают.
   Алихам просит Лейлу-ханум:
   - Можно, я к окну подойду?
   - Подойдите.
   Он подходит, прижимает лоб к решётке и показывает рукой вниз, за стекло:
   - Вон, моя Дзарик стоит! Индейку принесла - тушку потрошёную, ощипанную!
   - Беее! - Курочка Ряба передёргивается и тошнится.
   - ГДЕ ОНА?! - все вскакивают с мест и подбегают к окнам. - ГДЕ?!
   - Она сейчас доктору Лектору даст, - говорит Алихам, - и меня отпустят!
   Я тоже подхожу к окну, поднимаюсь на цыпочки, чтоб поглядеть поверх макушек моих товарищей, но никого во дворе под окном не нахожу. Там пусто.
   Алихам дёргает решётку и орёт:
   - ДЗААРИИК!
   Дежурный аллирог подносит к его шее дубинку, но Лейла-ханум жестом останавливает. Алихам постепенно успокаивается и обещает:
   - Я сбрею брови. Я срежу ресницы. Я обреюсь наголо. Я сниму с себя скальп!
   Из-под крана над раковиной Лейла-ханум набирает воды в пластиковую мензурку и даёт ему. Он пьёт, глядя на нас долго, сумрачно. Резко отшвыривает стаканчик, бросается к столу, хватает альбом, открывает, показывает нам и объявляет:
   - Картину, где моя жена под семнадцатым клиентом, я назвал "Грязь любви"!
   - Kakaya lubov?! - отмахивается Генри Миллер. - Lubov - eto pro jenshin. A blyadi - ne jenshini!
   Алихам злобно рычит:
   - КТО ТЫ ТАКОЙ?!
   - Ya?! - невозмутимо отвечает Генри. - Ya Migel Fёdor Fransua Volfgang Valentin Miller. Ya iz teh, kto pisaet chasto i pomnogu, chto estt, kak govoryat, priznak bolshoy umstvennoy raboti. Ya - gerr Dostoevskiy-mladshiy!
   - Да ты... - задыхается злобой Трёхфаллый, - ТЫ УЕСОС!
   Резидент бросается на Алихама со сжатыми кулаками, но Принцесса ставит ему подножку. Генри валится вперёд, и это позволяет дежурному аллирогу успеть подскочить и приставить к его шее шокер.
   А Дельфийский Оракул повторяет Трёхфаллому:
   - Алик, здесь никто ТВОЕЙ болезнью не болеет!
   - Da u nego segodnya menstruatziya! - презрительно бросает Генри, поднимаясь с пола. - A s petardami v jope daje ionicheskomu konyu ne sohranitt dostoinstvo...
   Алихам шипит:
   - Яйцетрясссение агонизирующее... Я нарисссую сссатану...
   - Ye, ye! - усмехается Генри. - Naydi zerkalo - uvidish gotoviy shedevr "Avtoportret satani". On je budet "Avtoportret huesosa". Ostanetsya tolko srisovatt...
   Алихам кидается на Генри, завязывается драка.
   Мы с курочкой и муммий-Лениным бросаемся их разнимать. И нам, с обеих сторон, здорово достаётся.
   - АМРИТЯНИН АГРЕССИВЕН И ОПАСЕН! - объявляет возникший, как всегда, из ниоткуда, доктор Лектор. Он указывает пальцем на меня: - Амритянина в карцер!
   Аллироги шустро вяжут мне на груди рукава гуманоидариумной рубахи, бодро напевая старинную песенку:
   Всё так сложно, и всё так запутано,
   Но разбираться некогда, брат...
   - КОО-КОО-КОЗЛИНА!!! - ругается на Ганнибала Кондратьича Курочка.
   И это не проходит даром. Доктор Лектор торжествует:
   - В карцер - до вечера. А на ночь - в дамское отделение!
  
  
   59. Who is мистер Путтипут?
  
   Летающая тарелка "Борт N1" превратилась в застывшую тарелку над застывшим синим туманом Пространства-Времени. Связь с Дурдонисом оборвалась. Связь с единственным более-менее надёжным гуманоидом Дурдониса - министром форс-мажорных обстоятельств Тайганом - также отсутствовала. Чувствовать на себе взгляды придворных с каждым мгновением становилось всё невыносимее. И Путтипут не выдержал, нажал кнопку выдвижной перегородки. Через пять секунд тонкая бронированная, акустически непроницаемая стенка отделила его от остальных пассажиров.
   - Тайган... - шёпотом позвал Путтипут министра форс-мажорных обстоятельств. - Дерсу Узалаевич, дорогой! Из всех придворных - ты один надёжный, настоящий. В следующее междуцарствие местоблюстителем моего престола сделаю тебя! Только, где ж ты теперь? Жив ли ты?
   Путтипут ткнул пальцем кнопку бара, и поднявшаяся шторка открыла перед ним зеркальные глубины встроенного в обшивку интерьера летающей тарелки чудесного ларца с выпивкой на любой вкус.
   Клопьяка уже не хотелось, и он выбрал "Путтипутовку на берёзовых бруньках". Открутил крышку, налил беленькую в гранёный хрустальный стакан до половины, сложил губы уточкой, на выдохе разом вытолкнул из себя привычку к здоровому образу жизни, закинул голову назад и, лихо по-дурдонски опрокинул содержимое в глотку.
   В трубе пищевода на уровне диафрагмы дух водки наткнулся на страх смерти и вступил с ним в схватку. Путтипут захрипел:
   Айм
   Эн
   Айрон
   Мэн!
   "Не греет", - констатировал внутренний голос.
   - Тогда другое, - согласился Путтипут. И напел: - КО-СИЛ Я-АСЬ КО-НЮ-ШИ-НУ...
   "Греет, - констатировал внутренний голос. И принялся рассуждать: - Время остановилось... но водка-то заливается! Что тут не так? Теория относительности?!"
   Он хотел было затребовать досье на Эйнштейна, но решил поэкспериментировать теперь с закуской, нажал кнопку вызова михалок и повелел:
   - Огурцов! Солёных!
   После первого огурца слюнки потекли, аппетит явился. Путтипут заказал икры сельди-залома, варёной картошки с укропом, маринованых помидоров, а после ещё пары раз по полстакана - блины с маслом и чёрной икрой.
   Михалке-стольничему велел:
   - Водки, огурцов, икры красной, расстегаев с визигой - ВСЕМ! И музычку повеселей, типа "Танцуйте, мальчики, любите девочек, АТАС"!
   Глянув минут через пять на свою свиту в монитор скрытой камеры, он увидел пляшущую компанию сбросивших пиджаки, кителя, жилетки и галстуки. А в центре круга - зажигалку-Леночку.
   Постучался стольничий:
   - Вадим Вадимыч! Эти... в ермолках, "Хава нагилу" заказывают.
   - Крути, Михалка! Будем радоваться! Гуляют все!
   Глянув, на всякий пожарный, в иллюминатор, он увидел там отражение того, что происходило сейчас у него на уровне диафрагмы - всё горело ледяным синим огнём.
   А из динамиков под монитором зазвучало - сначало медленно, а затем, ускоряясь, ускоряясь:
   Хав-ва нагила,
   хав-ва нагила,
   Хав-ва нагила
   вэ-нис-мэ-ха...
   Путтипут подглядел за танцующими олигаторами в особый окуляр и вспомнил их мальчишками - нищими студентами. "Они-то не умней меня, и не умней кого-то еще. В 90-е годы у того же Аркаши Гербенрота не было и трех целковых. Он челноком катался в Западный Ахтунг, пригонял оттуда ржавые тачки и в Ленинбурге толкал по полторы тыщи баксов за авто. И когда у него не покупали этот хлам, ему нечего было кушать. Я их облагодетельствовал, дал им охрененные темы на справедливых условиях, и мы - банда..."
   Путтипут попробовал станцевать под их зажигательную мелодию в одиночестве, и движение дало ему почувствовать, что он жив.
   Хав-ва нэранэна,
   Хав-ва нэранэна,
   Хав-ва нэранэна
   вэ-нис-мэ-ха...
   Но танцевать дольше минуты он не смог - ощущение искусственности и безрадостности происходящего придавило. Он плеснул в стакан ещё беленькой, плюхнулся в кресло и снова глянул в иллюминатор. Цвет тумана чуть-чуть изменился. Или так только ему показалось.
   А из динамиков неслось:
   У-р'У,
   у-р'У,
   Уру ахим бэлэв самэах,
   Уру ахим бэлэв самэах...
   Резким движением Путтипут вырубил звук. Судя по артикуляции ртов на мониторе, тосты в компании за перегородкой становились всё короче, вроде: "Двум смертям не бывать, а одной не избежать", "Все там будем", и просто "Будем". А когда пирующие за стеной стали расстёгивать и снимать рубашки, он отключил картинку, уронил голову на грудь, и тихо запел:
   Путтипут удало-о-ой,
   Пуста сакля твоя-а-а...
   Не пелось. Мучил вопрос: "Где я?!"
   Он снова прижал нос к иллюминатору: перемена за бортом стала очевидной - синий цвет постепенно заменяется красным. Но стрелки в часах по-прежнему стоят!
   - Может, это всё "беленькая"?!" - спросил он сам себя.
   Он закрыл иллюминатор шторкой-щитком, выплеснул в горло остаток содержимого из стакана, и погрузился лицом в ладони. И спросил себя:
   - Кто я?!
   Внутренний голос гордо ответил: "Я хэдлайнер! Самый Медийный Гуманоид Вселенной!"
   Перед внутренним взором возникли политтехнологи, готовящие его к первому публичному выступлению в качестве нового главы Дурдониса, к первой пресс-конференции.
   Доктор Глеббельс предлагал начать с самых каверзных вопросов:
   - Журнализды, наверняка, так прямо вас и спросят: "Who is мистер Путтипут?"
   - Их жёлтые бульварные газетки, - подъелдыкивает доктор Стржемббельс, - на этот вопрос "Who" уже отвечают: "Путтипут is mister War".
   - Соб-баки! - кривится Путтипут. - Что отвечать?! Какие варианты?
   Доктора чешут лбы, и в самом просторном кабинете Льмерка на минуту зависает тишина. Путтипут прерывает паузу:
   - Ну?! "Мистер Путтипут... ИЗ, ХУ"?!
   Доктор Стржемббельс запевает свой вариант ответа:
   - "Кто был ничем, тот станет все-э-эм"...
   - Там по тексту, - поправляет его доктор Глеббельс: - "Кто был никем, тот станет всем".
   - Смысл не меняется! - отмахивается Стржемббельс. - Другой вариант: они вас спросят, "Ху из мистер Путтипут?", а вы им ответьте: "У дураков и вопросы дурацкие!"
   Доктор Глеббельс, с сомнением, пожимает плечами:
   - Можно ответить и помягче. Например, они вам: "Ху из мистер Путтипут", а вы им: "Много будете знать - скоро состаритесь!"
   Но доктор Стржемббельс не унывает, и фонтанирует креативом:
   - Чернильные пиявки спросят, "Мистер Путтипут, вы КТО?", а вы так - ноги в коленях чуток согните, руки в стороны, и скажите: "Хто, хто? - Дед Пихто!"
   Путтипут ненавидел журнализдов за то, что они предавали гласности и раздували каждый эпизодишко из его скользкого фальшивого жития, как, например, историю с амфорами, нарочно подложенными кем-то в VI-м веке прямо в то место, куда, под объективами телекамер, случайно нырнул Солнцеликий. Или за историю с бизнесменом Бобом Крафтом, чей бриллиантовый перстень оказался в кармане Лучезарного при ещё более неясных обстоятельствах. Или за невинный ужин Путтипута с властительницей его юношеских грёз, актрисой Порнеллой Мутти, схлопотавшей на родине макарон тюремный срок за мошенничество, на которое она решилась только ради того, чтобы поужинать с Богоравным. И за то, что они откопали в его кандидатской диссертации плагиат из статьи заокеанских профессоров Клиланда и Кинга. И за их, журнализдов, гнусное предположение, что он оформил развод с женой, чтобы никто уже не прикапывался к богатству, которое теперь можно смело оформлять на "бывшую" супругу. И за то, что они разнюхали и разгласили медицинскую тайну, что он страдает заразной формой сердечной недостаточности. И ещё за то...
   Покорябав макушку, он бормочет:
   - Чёртовы журнализды... все они бандиты! Желание задавать каверзные вопросы надо б навсегда у них отбить!
   - А вы им, Вадим Вадимыч, пригрозите! - подъелдыкивает доктор Стржемббельс.
   Путтипут оживляется:
   - Пригрожу... обрезаньем! Скажу: "В Комитете Дел Заплечных есть специалисты, и радикальное обрезание исполняют так, чтобы совсем уж ничего не выросло! Отчикрыжим - так уж по самые помидоры!"
   - А если это не журнализд, - замечает доктор Глеббельс, - а, к примеру, журнализдка?!
   - Сказать бы ей, по-нашенски: "Девочка, иди в жопу". Да, чай, гейропейцы не поймут...
   Путтипут тогда нажал коричневую кнопку вызова министра Патриотизма и велел:
   - Подготовьте закон "О смертной казни для СМИ"! Отныне все без исключения СМИ преобразуются в "СММ" - Средства Массовой Манипуляции!
  
  
   60. Маньяк
  
   Доктор Лектор гневно размахивает рисунками Курочки Рябы:
   - "Захлебнувшаяся Дзарема"?! Чем это таким она захлебнулась?! "Квартал красных фонарей, подаренный воскресшей Дзареме"?! Да тут красный фонарь промеж ног у каждой прости... прости, Господи! Это арт-терапия?!
   Курочка возмущённо возражает:
   - Вы, Ганнибал Коо-кондратьич, коо-компетентны, как кээ-кэгэбэшник, но некоо-коо некомпетентны, как арт-терапевт!
   Тогда он хватает мой двенадцатистраничный альбомчик с типографским оттиском "Для детского творчества" на обложке и, потрясая перед носом Лейлы-ханум, вопрошает:
   - А эти художества?! "Первый приступ приапизма"! "Второй приступ приапизма"! "Цефаллизация фаллоса сапиенса Абдурахмана..." чего?! Это арт-терапия?!
   Доктор Лейла-ханум, стараясь, чтобы мы не слышали, на ухо ему отвечает:
   - Да, Ганнибал Кондратьич. Выражаемые в рисунках сексуальные аллюзии позволяют сублимировать либидиозность, непрерывно подавляемую в условиях фарисейства, насаждаемого социальными институтами.
   Но доктор Лектор не желает ничего слышать. Он возмущённо листает мой альбомчик.
   - "Посреди рая, голый". "Неудобный писсуар". "Забавы самки-аллирога"... Да это... - он подбирает слово: - ...это серийный...
   - ...маньяк! - подсказывает Алихам Бисеков.
   - ...серийный маньяк-художник! - формулирует Принцесса Датская.
   Курочка Ряба гладит меня крылышком по макушке:
   - Какоо-кой гуманоид, такоо-кое и творчество.
   Ганнибал вытаращивается на нас с Курочкой, и мы искренне признаёмся:
   - Если б толькоо-ко было можно, мы бы толькоо-ко рисовали и рисовали! Поо-пожалуйста, поо-позвольте!
   - Мономания, - констатирует доктор Лектор. И обещает: - Так в дополнение к диагнозу запишем.
   Аллироги шнуруют меня туже, чем шнуруют лыжные ботинки, подхватывают и волокут в карцер, а резидент Миллер машет нам вслед и сочувственно вздыхает:
   - Nakazaniya - plata za svobodu!
   И кричит вдогонку:
   - Tiotya Melli otkusit kusok luni! Ona videla sinih korov i zelyonih...
   Курочка в недоумении спрашивает меня:
   - Ты поо-помнишь тётю Мэлли?!
  
   В карцере всё, как полагается - ни окон, ни лавки, ни табурета. Только ледяной бетонный пол. Ну и, соответственно, ни тебе обеда, ни ужина.
   - Хочется поо-постоять на голове, - квохчет Курочка.
   Фаллос Сапиенс резонно ей возражает:
   - С зашнурованными руками принимать раджасану, "королеву асан" - опасно.
   - Да, шею свернуть легкоо-ко, - соглашается Ряба. - Но, коо-когда невозможна хатха-йога, возможна куу-куу...
   - ...кундалини-йога! - подсказывает Абдурахман Мангал.
   Муммий-Ленин, на манер буддийского монаха, запевает мантру:
   - О-О-ОМ МА-НИ ПА-ДМЕ ХУ-УМММ!
   И мы хором ему подпеваем. И принимаемся в чакре под копчиком пробуждать богиню Кундалини - огненную змею, возникающую из протоэнергии Мироздания.
   - ОО-ОМ МА-НИ ПА-ДМЕ ХУМММ!
   Энергетическая змея Кундалини обнаруживает себя красным сиянием, и мы ощущаем, как она начинает шевелиться и медленно разворачивать свои кольца.
   - ОМ МА-АНИ ПА-АДМЕ ХУМ, ОМ МАНИ ПА-АДМЕ ХУМММ!
   Змея мягко и плавно проникает сквозь кости копчиковых позвонков, поднимается выше, обжигая стенки сушумны - внутрипозвоночного канала. По мере движения Кундалини вверх, теремок начинает светиться изнутри и снаружи оранжевым, затем жёлтым, белым, зелёным, голубым сиянием. Змея выбирается между окнами теремка через переносицу, и тогда всё вокруг вспыхивает и наполняется насыщенным синим цветом.
   - Сахасра падма чакра! - тоном заклинателя повелевает Фаллос Сапиенс.
   Богиня-змейка повинуется, возвращаяется в теремок сквозь чердак, проникает на крышу и раскрывается над нами прозрачно-фиолетовой короной в виде прекрасного огромного тысячелепесткового цветка лотоса.
   И тут к нам стучат: ТУК-ТУК!
   - КТО В ТЕРЕМОЧКЕ ЖИВЁТ? - спрашивает незнакомый грубый голос.
   - Я, Курочка Ряба. Яички не простые - золотые.
   - Я, муммий-Ленин. Я живее всех живых.
   - Я, фаллос сапиенс Абдурахман Мангал.
   - Я, Бода, хранитель Оси Вселенной и Маятников Вселенной.
   Глядим, - перед нами здоровенный мужичище с огроменным топором.
   - А ты ктоо-кто-кто?
   - Я ГИЛЬГАМЕШ, СЫН ЛУГАЛЬБАНДЫ, ЦАРЬ УРУКА.
   У него густая кучерявая борода, а волосы с головы спускаются завитками локонов. Одет он в длинный - по щиколотку - меховой плащ из львиных шкур, с бахромой из тканых нитей. Под плащом видна тканая рубаха, также украшенная бахромой, а чресла царя Урука препоясаны плетёным нарядным широким поясом.
   Гильгамеш говорит нам распевно, стихами:
   - Друзья! Далеко отсюда горы Ливана. Кедровым те горы покрыты лесом. Живет в том лесу свирепый Хумбаба. Давайте, вместе его убьем мы, и все, что есть злого, изгоним из мира!
   - Мы слыхали, - сомневается Фаллос Сапиенс, - чудовищен образ Хумбабы! Бог Энлиль вверил Хумбабе страхи гуманоидские, и кто входит в тот лес, того слабость объемлет...
   - Хумбабой больше, Хумбабой меньше... - колеблется муммий-Ленин.
   - Поо-пойдём, дружище! - соглашается Курочка. - Убьём Хумбабу!
   Компания отправляется в путь. И мы с Фаллосом Сапиенсом вынуждены волочиться следом.
   Мы бредём по лесным чащобам, по горным кручам, по пути встречных львов убивая. Идём, идём, и приходим к горе последней.
   Гильгамеш говорит:
   - Вот, растут здесь кедры, и растут олеандры. И жилище богов здесь!
   - Что за бгедни?! - отмахивается муммий-Ленин. - Каких ещё богов?!
   - Скажи, кто твои боги, и я скажу, кто ты, - замечает товарищу Фаллос Сапиенс.
   - Жилище ануннаков, богов! - Гильгамеш отвечает. - Иштар-богини! Убьём Хумбабу, убьём стража леса! Поспешим к нему, чтоб в лесу не укрылся! Пока он не надел семь одеяний смертельных - огненных лучей, лучей сиянья!
   - Абгакадабгу сию кто-нибудь понимает?! - вопрошает муммий-Ленин.
   - Хумбаба с огненными лучами сиянья... - рассуждает Фаллос Сапиенс, - ...обитель богов, деревья... Набор этот ничего, разве, не напоминает?!
   - А поо по правде-то, Гильгамеша-то звать "Бильгамеш"! - квохчет Курочка. - А может, даже "Биргамес"!
   - А может, меня звать "Гиргамес"?! - Гильгамеш в гневе взмахивает многопудовым топором над нашими котелками. - А может, ещё скажете, "Гермес"?!
   - АЙ! ОЙ! - орём мы, обитатели теремка.
   На теремок вылили ведро ледяной воды. Аллироги отбрасывают ведро. Под его грохот нас выволакивают из карцера и волокут по коридору к лифту.
   - Кууд-куда?! - квохчет Курочка.
   - В дамскоо-кое отделение! - передразнивают аллироги.
  
  
   1. Муммий Макиавелли
  
   Путтипут осторожно приподнял шторку-щиток иллюминатора и заставил себя глянуть наружу. Туман теперь был сплошь кроваво-красным, страшным.
   - Ёп...перный театр... И-ИК! - Путтипут икнул и с жутким чувством перевёл взгляд на пустую бутылку "Путтипутовки на бруньках".
   Он повернулся к бару, достал вторую бутылку, отвинтил крышку, но наливать не спешил. Откинувшись в кресле, снова опустил веки... и увидел погожий августовский день несколько лет тому назад, и свой новый кабинет в Льмерке, и Авраама Беркмана в декольтированном платье феи, кланяющегося:
   - Золушка, милая моя! Твоя феюшка приготовила тебе, а-а-а, подарок! Он поистине бесценен! Слышала я, освободилось место в мавзолее. Слава богу, я нашла, кем заместить.
   Беркман повелительно хлопает в ладоши, и мальчики-пажи вкатывают в кабинет гроб на колёсах. Путтипут морщится брезгливо:
   - Снова трупер?!
   - Нет! Это муммий Никколо Бернардович Макиавелли. Слыхал ли о таком?
   - Да, в Школе КГБ чего-то говорили.
   - Так вот, ты знай и помни: нет икон супротив Никол! Сейчас я разбинтую мумии башку, а ты вдохни в её уста побольше жизни! Только сначала заклинание прочти. На, вот... И погромче!
   Беркман суёт пергамент с текстом заклинания, а сам принимается освобождать черепушку трупера от марлевых повязок.
   Путтипут читает:
   - О, ДИСК ЛУНЫ ХОЛОДНОЙ,
   ЗАТМИ СОЛНЦЕ!
   И ПУСТЬ СВЕТ ПОМЕРКНЕТ!
   ИЗ СКЛЕПОВ МРАЧНЫХ
   МУМИИ,
   ВОССТАНЬТЕ!
   Вмиг наступает солнечное затмение. День божий погружается во мрак.
   - Ура! - торжествующе потирает руки Беркман. - Затмение - всем знамение! Не медля, в губы мумию целуй!
   Путтипут передёргивается, но целует. Мумия оживает, являя умное продолговатое лицо с короткой стрижкой над высоким лбом, с крепким, волевым, от скул сужающимся книзу подбородком, козлиным и сластолюбивым носом, полными иронии губами, и с хитринкою в глазах. И спрашивает, отирая губы после поцелуя:
   - Сеньори... некрофили?!
   - No! No, сеньор Макиавелли! - отвечает Беркман. - А-а-а, это совсем не то, что вы подумали!
   Муммий Макиавелли пожимает плечами и приветствует обоих:
   - Бон джиёрно!
   - Любезный муммий, научите, - Беркман кивает на Путтипута, - как мне, с моим юным другом, навеки а-а-а Дурдонским государством завладеть?
   Макиавелли понимающе кивает и отвечает:
   - Государства приобретаются либо своим, либо чужим оружием, либо доблестью, либо милостью судьбы.
   - Вот, видишь?! - Авраам Беркман треплет Путтипута по плечу. - Я - рука твоей Судьбы!
   Путтипут бросает на Беркмана холодный взгляд, будто перед ним не рука, а грязная хозяйственная перчатка.
   - Родившемуся простым смертным, - продолжает муммий Макиавелли, - достичь власти лишь война позволит...
   - YYYes! - щёлкает пальцами Беркман: - Что тебе я говорил! Маленькая, ааа, победоносная война!
   И потирая руки, добавляет вслух, как будто для себя:
   - Для олигаторов война, что мать родная! В её волшебной мясорубке дети быдл надевают каски из железа и... волшебно превращаются в дукаты золотые на сингапурских банковских счетах!
   Беркман вновь покровительственно кладёт руку на плечо Путтипута и предлагает:
   - Спроси у него что-нибудь, ааа, сам.
   Путтипут уворачивается, плечо освобождая.
   - Скажите, пожалуйста, любезный муммий, как надлежит поступать государю, чтоб его почитали?
   Ничто не может внушить к государю такого почтения, как военные предприятия и необычайные поступки.
   Например, какие? - интересуется Путтипут.
   Беркман, морщась, подсказывает ему:
   - Сегодня лётчиком нарядись, завтра - водолазом. Короче, держи простой народ в состоянии непрерывного изумления.
   - А как вершить великие дела? - спрашивает Путтипут.
   Муммий Макиавелли улыбается краешками губ:
   - Великие дела давались только ж тем, кто не старался слово данное сдержать. Тем, кто умел обвести, кого нужно, вокруг пальца. Такие государи преуспели куда больше тех, кто ставил на порядочность и честность.
   - А как посоветуете побеждать врагов?
   - Законами и силой. Первое присуще гуманоиду, а второе - зверю. Но ко второму прибегать приходится, поскольку для победы одних законов не хватает. Отсюда следует, что государь усвоить должен то, что есть в природе, как гуманоида, так и зверя.
   Путтипут оборачивается к большому зеркалу у двери и опускается на четвереньки.
   - Из множества зверей, - одобрительно кивая, продолжает муммий Макиавелли, - государю лучше уподобиться одновременно льву и лисице. Тот, кто всегда подобен льву, капкана может не заметить. Лисе же свойственно капканы обходить...
   Путтипут начинает превращаться в лохматого, покрытого серой шерстью, оборотня-волка.
   - Вол... вол... - изумлённо шепчет Авраам Беркман. И испуганно кричит: - ВОЛЧИЦА!
   В зеркале отражается оскалившийся вервольф с четырьмя парами увесистых сосцов.
   Муммий Макиавелли жестом показывает "Отлично".
   - Правитель, если он разумен, не может и не должен оставаться верным своим обещаниям, если это повредит его интересам, или если отпадут причины, побудившие его дать обещание. Совет такой, конечно, был бы недостойным, если бы гуманоиды честно слово данное держали. Но гуманоиды, будучи дурны, не держат слова, поэтому и ты должен поступать с ними так же. А благовидный предлог нарушить обещание всегда найдётся. Всегда в выигрыше оказывался тот, кто имел лисью натуру.
   "А вот, - решает Путтипут, - сейчас тебя проверю".
   - Скажите, как племя непокорное в Дурдонских Альпах победить?
   - А какие виды проституции известны вам, синёррэ?
   - Ну, обыкновенная...
   - Та-ак, обыкновенная, vulgaris.
   - ...ещё, политическая...
   - И-и-и...?
   Путтипут пожимает плечами.
   - ...и военно-политическая! - подытоживает муммий. - Не легче ль, не дешевле ль противника подкупить, чем победить? Однако же успел я утомиться...
   Муммий ложится обратно в гроб и скрещивает кости.
   - И я устал, - подводит черту Путтипут, поднимаясь с ковра, отряхивая колени и превращаясь обратно из вервольфа в гуманоида. - Довольно на сегодня.
   Авраам Беркман растерянно кланяется, тянется пожать Путтипуту руку, но тот, будто не заметив, отворачивается. Удручённый Беркман, пятясь задом, покидает кабинет.
   Когда дверь закрывается, муммий Макиавелли, из гроба, кивая Беркману вослед, просвещает Путтипута:
   - Догадываешься, почему именно тебя выбрал сей олигатор знатный?! Знать дальновидна и хитра. И загодя путей к спасенью ищет, заискивая перед тем, кто стал сильней, иль скоро станет. Знать, видя, что сама одна не сможет противостоять народу, выбирает кого-нибудь и возвышает - провозглашает государем, чтоб вожделения свои за его спиною утолять.
   Путтипут щёлкает пальцами и с досадой замечает:
   - Пред олигатором вот этим я в долгу... А долг мой - это право, которое сей кредитор пренеприятный на меня имеет.
   Макиавелли соглашается, переворачиваясь в гробу на другой бок:
   - Твой долг теперь - начало рабства...
   - Хуже рабства! - подхватывает Путтипут. - Никколо Бернардович, посоветуйте, ЧТО делать?
   - Плоха марионетка, не мечтающая стать директором театра марионеток. Плох Арлекин, не мечтающий стать Карабасом. Смелее устраняй тех гуманоидов, что могут тебе как-то повредить. Вот мой совет тому, кто власть приобретает злодеяньем: себя обезопасить от врагов не медли!
   - Потороплюсь исполнить ваш совет.
  
  
   62. Шабаш ведьм
  
   Из карцера в подвале аллироги волокут нас к лифту.
   - Кууд-куд-куд кудааа?! - квохчет Курочка, когда лифт стартует вверх.
   - В дамскоо-кое отделение, - передразнивают аллироги.
   - А ктоо кто там?
   Один из аллирогов усмехается:
   - О-о! Там страдалицы-страстотерпицы, горюньи-кручинницы, старухи-марухи...
   А второй насмехается:
   - Вот, узнаешь, какие они причудницы-незамужницы, забавницы-затейницы, чудильницы-исподницы...
   А третий ржет:
   - А ещё там кобылы с яйцами, да клячи-клоачницы, да шилохвостки-хрычовки! А ещё там гинандра-чудооовище!
   - Йебята, - чуя недоброе, спрашивает муммий-Ленин, - а чё там будет, а?!
   - А там используют тя, гы-гы, по прямому назначению, а потом, гы-гы-гы - по кривому. Сначала перевяжут - аж под самые помидоры...
   - ...поод-под Маятники Вселенной?! - ужасается Ряба.
   - ... под самый, что ни на есть, под корень!
   - Перевяжут, чем?
   - А чем придётся - бинтом, марлей, трубкой от капельницы, обрывком простыни...
   Едва нас с курочкой Рябой, муммий-Лениным и фаллосом сапиенсом заволакивают в дамское отделение, в нос бьёт новый запах - какой-то ужасно тревожный.
   Раздаются выкрики недовольства:
   - ЗДЕСЬ ТЕАТР! ЗДЕСЬ РЕПЕТИЦИЯ! СПЕКТАКЛЬ! У НАС АРТ-ТЕРАПИЯ! НЕ МЕШАЙТЕ!
   Не обращая внимания на крики, аллироги помещают наш теремок на привинченную к полу табуретку у стены и уходят. Как только дверь запирается снаружи, с коек плавно поднимаются лохматые тени и приближаются к нам. Впереди всех - патлатая рыжая хромая ведьма с палкой. На её физиономии застывшая высокомерно-снисходительная ухмылка. Ведьма тычет клюкой в теремок и хрипит:
   - Кого боженька на этот раз прислал нам, сёстры?
   - ЖЕРТВУ! - орёт половина ведьм.
   - ДЕСЕРТ! - орёт другая половина.
   - Не угадали, - усмехается патлатая. - Вот, сразу нам - и слушатель, и зритель. Ну, а потом - ХА-ХА - десерт!
   - УРА!! - орут довольные программой ведьмы.
   Патлатая, оскалясь, приближает свои зыркалы к окошкам теремка и артистично вопрошает:
   - Любите ли вы театр, как люблю его я?!
   - Да, - испуганно квохчет Курочка, - мы поок-пок-пок, мы поклонники Мельпоо Мельпомены!
   - Поо-посмооотрим! - дразнит Рябу хромая ведьма.
   Она резко поворачивается к теремку задом, к остальным ведьмам передом, и орёт:
   - ВСЁ СНАЧАЛА!
   Повинуясь ей, ведьмы разбегаются по местам.
   - Поо-полагаю, - шепчет Курочка: - что хромая - это и есть Авотабра! Она, поо-похоже, поо-постановщик-режиссёр...
   Хромая взмахивает клюкой снизу-вверх, и ведьмы подхватывают простыни, одеяла, и растягивают их перед собой на вытянутых руках, обозначая закрытый занавес.
   Всего на миг в их логове повисает тишина, и этого мгновения достаточно, чтобы мы, теремковцы, уловили слабый приглушённый звук, исходящий будто бы из многослойного мешка. И успеваем заметить нечто бесформенное, едва шевелящееся и еле слышно мычащее у стены в углу палаты.
   - Ктоо-кто это у них?!
   Ведьмы, заметив наш интерес, набрасывают на живой тюк ещё несколько одеял, отчего он сразу теряет всякие очертания и становится звуконепроницаем.
   Предводительница Авотабра начинает:
   - VIVA VAGINA!
   Лохматые ведьмы скандируют:
   - ВАГИНА ВИВА!
   - Всевышний послал еврейкам...? - Авотабра делает вопросительную паузу.
   - ТОООРУ!! - хором отвечают ведьмы из-за своего простынно-одеяльного занавеса.
   - Всевышний послал гойшам...? - вопрошает Авотабра.
   - БИИИБЛИЮ!!
   - А феминисткам Всевышний, что послал ...?
   - "МОНОЛОГИ КЛИИИТОРА"!!! - исступлённо орут ведьмы, опуская занавес.
   - Долбанные феминистки! - шепчет муммий-Ленин, отшатываясь от окошек теремка.
   Авотабра встаёт к ведьмам задом, к теремку передом, встряхивает головой и с торжественным завыванием объявляет:
   - ЭЭЭНЦ ИВЛЕР, "МОНОЛОГИ КЛИТОРА"!!
   Ведьмы воют на разные голоса и партии, обозначая этим музыкальное сопровождение.
   Авотабра вскидывает руку и демонстративно смотрит на часы, которых у неё, на самом деле, нет. И вещает нам, зрителям:
   - "Уже десять вечера. Знаешь ли ты, где сейчас твой клитор?"
   Она делает маленькую паузу и артистически вопрошает:
   - "Ты сегодня уже осчастливила свой клитор?"
   Она отходит в сторонку, присаживается на пол и продолжает декламировать:
   - "Я не могу вспомнить, каким образом написала эту пьесу. Просто я оказалась пленницей влагалищных демонов..."
   - Поо по-моему, - тихонько квохчет Курочка, - нам поо-повезло: поок пока у них тут самодеятельность, мы должны готовиться к поо-побегу.
   - У нас же гуки связаны губашкой! - сетует муммий-Ленин.
   - Я постараюсь нас, ребята, развязать! - успокаивает теремковцев Фаллос Сапиенс, и начинает потихоньку выдвигаться в сторону узлов, которые нам накрутили аллироги.
   А Авотабра читает свою роль дальше:
   - "В библиотеке Конгресса мне попалась неприметная статья об архитектуре культовых сооружений. В ней утверждалось, что традиционная архитектура мест религиозного поклонения копирует очертания дамского органа. Причем факт этот подавался как общеизвестный. Например, вход сначала в притвор, а потом уже в храм - это большие и малые половые губы, центральный проход к алтарю - влагалище, два изогнутых боковых нефа - яичники, и священное место в центре, алтарь, - это матка, в ней происходит чудо..."
   - ...коо-короче, - шёпотом завершает свою мысль Курочка, - поок-пока у них драмкружок, и поок-пока они поо-под маятниками нам не перебинтовали, нам поо по-быстрому надо придумать, как это поо-помещение поок-покинуть!
   На импровизируемую авансцену выходит ведьма бальзаковского возраста и декламирует:
   - "Долой условности! Пизда - это сила! Плавали - знаем".
   Вперёд выдвигается ведьма помоложе, и громко спрашивает:
   - "ЕСЛИ БЫ ТВОЙ КЛИТОР МОГ САМ ОДЕВАТЬСЯ, ЧТО БЫ ОН НАДЕЛ?"
   Лохматые ведьмы выкрикивают:
   - Бейсболку!
   - Шлем байкера!
   - Менингитку!
   - Колпак звездочёта!
   - Только тату и боди-арт!
   - Зажим для галстука!
   - Спичечный коробок!
   - Мышеловку!
   - Стринги!
   - "ХА! СТРИНГИ... - читает свой текст Авотабра. - Эти хуже всего. Стринги! Да кому эта пытка вообще в башку пришла? Все время сползают, путаются, застревают в жопе, просто пиздец..."
   Муммий-Ленин морщится:
   - Хулиганки!
   Фаллос Сапиенс вздыхает:
   - Где две бабы, там Содом. А где три - там Гоморра!
   Авотабра многозначительным тоном подводит итог первого акта пьесы:
   - Итак, предназначение клитора ясно. "Это единственный орган в теле, созданный исключительно для удовольствия. Клитор - это сплошной нервный узел - если быть точными - восемь тысяч нервных окончаний. В нём наивысшее сосредоточение нервных рецепторов во всем теле. В клиторе их больше, чем в подушечках пальцев, губах, языке. Их вдвое - ВДВОЕ! - больше чем в пенисе! На фиг пистолет, когда в твоих руках пулемёт?!" Так пишет Натали Ангир в статье "Интимная география", журнал "Femme".
   На авансцену выскакивает курносая ведьма и вопрошает:
   - А ЧЕМ ПАХНЕТ ТВОЙ КЛИТОР?!
   Лохматые, по очереди, вякают:
   - Карамелью!
   - Мухоморами!
   - Карбофосом!
   - Мидиями!
   - Хламидиями!
   - Килькой в томатном соусе!
   - Мёдом!
   - Высоким парфюмом!
   - Ладаном!
   - Ангелами!
   - Э-э-эх! - вздыхает Фаллос Сапиенс. - Лучше б они тихо, как мы, рисовали.
   Авотабра выкрикивает призыв:
   - Феминистки! Станем носить значки и футболки с надписью "CUNT POWER!" - "Власть Пизды!", "Власть Пизде!"
   Ведьмы принимаются дружно скандировать:
   - ВЛАСТЬ ПИЗДЫ! ВЛАСТЬ ПИЗДЕ!
   Авотабра, заглядывая в авторский текст, командует:
   - "А теперь возьмите зеркальца и попробуйте отыскать свой клитор!"
   Точно блохи, ведьмы распрыгиваются по койкам, заваливаются на спину, стягивают исподнее и отбрасывают труселя к потолку. Каждая направляет воображаемое зеркальце себе в промежность и пялится в ладошку, разглядывая, с озадаченным и глубокомысленным видом, будто бы отражающееся там НЕЧТО.
   - Рассмотрим, как учил нас незабвенный Зигмунд Фрейд, рассмотрим бриллиантовую изюминку нашего полового аппарата - наш рудиментарный пенис!
   Тут Авотабра жестом сеятеля бросает и нам, зрителям, и участницам шоу, заповедь, будто зерно:
   - Не верьте ни в кого! Не верьте ни во что! Верьте только в свой клитор!
   Её призыв поддерживается протяжным воем:
   - УУУУУ!
   Курочке не хватает выдержки, и она квохчет:
   - Поо по-моему, они коо конченные идиотки!
   Авотабра улавливает, поворачивается к ведьмам задом, к теремку - передом, и грозит нам клюкой:
   - Пьеса Энц Ивлер направлена против насилия! Её отец унижал её сексуально! Она страдала от домашнего насилия! У неё развились эксгибиционистские наклонности! И она стала феминисткой!
   - Ктоо-кто бы сомневался! - вздыхает Курочка. - Толькоо-ко пьеса ваша, поо-полагаю, циничная, хулиганская. И нашлёпкоо-кой декларации против насилия, вам, как фиговым листкоо-ком, не прикрыться!
   Муммий-Ленин хватается за лысину:
   - Конспигация! Всё пгопало! Чёгтова кугица!
   И точно! Авотабра подвигается к теремку вплотную, нагибается, заглядывает в окна и с застывшей идиотской миной умственного превосходства шипит:
   - Я тоооже стала феминисткой! Я завязывала косички и бантики моим сынулькам! Я наряжала их в платьица! Я уговаривала их сменить пол!..
   Ведьмы бросаются к теремку и галдят наперебой:
   - А я упала с самосвала - тормозила, чем попало!..
   - А я упала с самосвала - тормозила головой! Ой!..
   Одна из ведьм, пытаясь ухватить теремок за горло, шипит:
   - А я работала уборщицей в домоуправлении! И вот, как кто насрёт в подъезде, или в лифте, мы с другими уборщицами его ловим, и метлу - стороной рукоятки - ему в жопу - ХХАСЬ! Короче, Бабу Ягу из него делали. А потом эту метлу вынимаем, и-и-и рукоятку сквозь зубы ему - аж до желудка - ХХАСЬ! Короче, факира из него делали...
   Авотабра воздевает клюку к потолку палаты, ведьмы замолкают, и она тычет клюкой в нас:
   - Вагинопреступникам не избегнуть вагинонаказания!
   - ЖЕРТВА! - радостно скандирует половина ведьм.
   - ДЕСЕРТ! - радостно скандирует другая половина.
   Авотабра скрещивает клюку со свободной клешнёй над своей патлатой башкой, останавливая этим жестом "сестёр", пускающих слюни в предвкушении клубнички. И объявляет:
   - Именем вагиноуважаемой Энц Ивлер, и с великой вагинорадостью, вернёмся-ка мы к ГЕНДЕРНОЙ... ВАГИНОРЕВОЛЮЦИИ!
   - А это, что такоо-коо-кое?! - испуганно квохчет Ряба.
   - А ты у главной гендерши это спроси, - советует Фаллос Сапиенс.
   - ДА ЗДРАВСТВУЕТ ВАГИНОРЕВОЛЮЦИЯ! УРА! - вопят ведьмы, размахивая простынями и одеялами, будто знамёнами.
   Авотабра откашливается:
   - Оглашаю манифест Клиторократической партии! Мы придём в парламенты вагинотихо, вагиномирно и вагинонезаметно. Мы завоюем парламенты на выборах и постепенно станем парламентским вагинобольшинством. Худшей половине населения планеты - неполноценным недоумкам - мы оставим их диваны, их пиво, футболы, хоккеи, бои без правил, рыбалку, шахматы, домино и преферанс. Себе мы возьмём государственную вагиновласть! Патриархат будет заменён на матриархат, а патриотизм на матриотизм...
   - ... на идиотизм! - вздыхает Фаллос Сапиенс, стараясь растолкать узлы, завязанные аллирогами из рукавов напяленной на нас длиннорукавной рубахи.
   - Однакоо-ко, - замечает Курочка, - учёная ведьма хуже прирождённой.
   - На втором этапе революции, - продолжает Авотабра, - мы сменим ползучий матриархат на воинствующий! Мы заменим неполноценным недоумкам их пиво на безалкогольное вагинопиво, и проведём поголовную орхидоэктомию - отрежем им орехи и орешки, жёлуди и каштаны, шары для бильярда и шарики для пинг-понга! Мы отчикрыжим им...
   - ЯАААЙЦА! - стонут ведьмы и ладонями изображают ножи, затачиваемые один о другой. А пальцами, будто ножницами, изображают "чик-чик".
   Авотабра продолжает:
   - На третьем этапе Мировой Гендерной Революции мы полностью обезвредим худшую половину населения - проведём поголовную фаллоэктомию! Мы им отрежем...
   - ОТРЕЖЕМ! - подвывают ведьмы: - ОТРЕЕЕЖЕМ!
   - ... кочерги у кочегаров, дробилки у дробильщиков, долбилки у долбильщиков, болты у механиков, ломы у дворников, краны у сантехников, перфораторы у электриков, отбойные молотки и лопаты у разнорабочих...
   Пока Авотабра переводит дух, ведьмы завывают:
   - ОТРЕЕЖЕМ-ОТРЕЕЕЖЕМ!
   - ... отрежем поршни, рычаги, рубильники, зубила, стамески, ключи, засовы, шлямбуры, шнеки...
   - ОТРЕЕЕЖЕМ!
   - ...отрежем бревна у лесорубов, багры у лесосплавщиков, шланги у садовников, брандспойты у пожарных, секстанты у навигаторов, якоря у моряков, мачты у яхтсменов, кнехты у портовиков, удилища и коловороты у рыболовов, ледоколы у полярников, дыроколы у столоначальников, толкушки у бухгалтеров, штыки у карабинеров, пушки у танкистов, орудия у артиллеристов, циркули у архитекторов, кисточки у художников, а их карандаши засунем в точилки...
   - ЗАСУУУНЕМ!
   - ...отрежем шприцы у медбратьев, рожки у охотников, поварёжки у поваров, шампуры у шашлычников, вафли у кондитеров, плеваки у адвокатов, мандаты у депутатов, свечки у попов, жезлы у ГАИшников, висяки у ментов, фомки у представителей криминала...
   - ОТРЕЕЕЖЕМ!
   - ...морковки, огурцы, перцы, баклажаны, сливы, кукурузные початки, кочерыжки, оглобли и ваньки-встаньки у селян, и отрежем хозяйства у фермеров...
   - Тарантит, как варакушка, - замечает Курочка: - Мелева много, а поо-помолу нету.
   - ...отрежем палочки у дирижёров, смычки у виолончелистов, весельчаки у юмористов, красные шапочки у голубых шоуменов...
   - ОТРЕЕЕЖЕМ!
   - ...шесты у прыгунов, вёсла у лодочников, эстафетные палочки у атлетов, палки у лыжников, клюшки у хоккеистов, кии у бильярдистов...
   - ... копья у дикарей, палицы у варваров, пещеристые тела у пещерных львов и пещерных медведей, хоботы у слонов и хоботки у слоников...
   - ...булавы у опричников, скипетрики у самодержцев, ...обрезки у семитов и обрезы у антисемитов...
   - ... отрежем штопоры у алкашей, чинарики и чеграши, вяленые ананасы и сморчки у мастурбаторов, отрежем небритые собачьи хвосты у хиппи...
   - Тарантит, ровно в стену горохом пулит! - качает гребешком Ряба.
   - ... отрежем тросточки у денди, колбаски, сардельки и сосиски у фрицев, биг-бены у британцев, челленджеры у американцев...
   - ОТРЕЕЕЖЕМ! - подвывают ведьмы.
   - И, наконец, мы отрежем, - Авотабра откашливается и завершает речь пафосной интонацией: - мы отрежем - что бы у него там ни было - деревянный ли сучок, медный ли гвоздик - мы его отрежем у Буратино!
   Аплодисменты, бурные аплодисменты, переходящие в овации.
   Курочка не выдерживает и кукарекает:
   - А БУРАТИНО-ТО ВАМ, С КАКОО-КОГО ПЕРЕПУ-У-УГУ?!
   Муммий-Ленин с раздражением толкает Рябу в бок:
   - Чёгтова кугица! Опять?!
   И тут начинается: Авотабра поворачивается к ведьмам задом, к теремку - передом, ухмыляется и тычет клюкой нам в окна:
   - Не к добру ты, курочка, петушком запела!
   Ряба отмахивается от ведьмы:
   - Молчать, поок-пока зубы торчать!
   Авотабра с ухмылкой принимается за нас:
   - Непослушных мальчишек воспиталки в детском саду, во время тихого часа, ставят на всеобщее обозрение... БЕЗ ТРУСОВ!
   - И В МОЁМ САДУ! - орут ведьмы со всех сторон: - И В МОЁМ!
   - Ну, на Дугдонисе и детские сады - дугацкие! - констатирует муммий-Ленин.
   - Худшая половина гуманоидов, - кричит Авотабра, - подвергает НАС - лучшую половину - НАСИЛИЮ!
   - НАСИЛИЮ! - галдят ведьмы.
   - А мы ИХ подвергнем насилию!
   - НАСИИИЛИЮ! - завывая, беснуются ведьмы.
   - Теперь МЫ будем их НАСИЛОВАТЬ! НАСИЛОВАТЬ! НАСИЛОВАТЬ!
   Фаллос Сапиенс Абдурахман Мангал кричит им:
   - ДЕВУШКИ! А ХОТИТЕ ЗАМУЖ?!
   Ведьмы мгновенно замирают, и их уши растягиваются в локаторы.
   - За коо-кого?! - испуганно шепчет Курочка.
   - ЗА КОГО?! ЗА КОГО?! - с любопытством галдят ведьмы. И ещё галдят: - ХОТЬ ЗА КОГО!! ХОТЬ ЗА КОГО!!
   - За Генриха Генриховича Синюю Бороду!
   - ДА! ДА!! - галдят ведьмы. - ХОТИМ! ХОТИ-И-ИМ!!
   - Он в палате этажом ниже.
   Ведьмы бросаются к окнам с решётками, за которые им не выбраться, потому что в дамском отделении, в отличие от нашего, решётки под током. И понурые фурии возвращаются к теремку.
   Авотабра задирает полы халата, под которым открывается подобие подобранной на помойке измочаленной мочалки, и предлагает муммий-Ленину:
   - Красавчик, хочешь поиграть на моей мандолине? Не-эт?! Тогда я щас посвищу в твою дудочку!
   Она зловеще усмехается и подмигивает своим:
   - Давайте сюда хлястики от халатов! Тащите трубки от капельниц!
   - ВОТ! НА! ЕСТЬ ЕЩЁ! ДЕРЖИ!
   - А НУ, - воет Авотабра, - СПУСКАЙ С НЕГО ШТАНЫЫЫ!
   Ведьмы набрасываются сворой и принимаются стягивать с теремка низ пижамы.
   Муммий-Ленин высовывается из чердачного оконца и вопит на весь гуманоидариум:
   - ОСЬ ВСЕЛЕННОЙ В ОПАААСНОСТИ!
  
  
   63. Пятая колонна
  
   Туман за иллюминатором сгустился и будто застыл, а цвет его стал кровавым. У Путтипута зачесались ладони. Между рёбрами и грудиной то раздавался стук: БУМ-БУМ-БУМ, то повисала пауза. То снова БУМ-БУМ-БУМ, то пауза.
   - Нервы, - объяснил он сам себе. И опустил веки.
   Вспомнилась молодость.
  
   - Товарищи чекисты! Служить можно и в Чите, а в Ленинбурге нужно работать!
   Так начал свою речь новый начальник, только что назначенный с повышением из Читы. И продолжил:
   - А работать - это значит, пахать! А пахать - это значит, полоть! Пропалывать и выпалывать! Ибо Ленинбург - наша культурная столица. И здесь среди проклятых интеллиганов всегда водились, и ныне водятся так называемые "инакомыслящие", короче - диссиденты. А чтобы их выпалывать, необходимо своевременно их обнаруживать, чтобы в рост не шли, чтоб "корни" не пускали. Как вы знаете, соотношение наших осведомителей к общему числу граждан Дурдониса на сегодняшний день составляет "один к пятнадцати". Такое соотношение не может удовлетворить нас, товарищи! В недавнем выступлении перед партийно-оперативным активом КГБ наш Председатель поставил задачу довести число осведомителей уже в этом году до "один к десяти", а к концу пятилетки до "одного к пяти". За работу, товарищи!
   На следующий день Путтипуту, тогда ещё молодому "охотнику на ведьм", поручили курировать сразу два логовища интеллиганов - редакцию газеты "Ленинбургский комсомолец" и концертную контору "Ленинконцерт".
   Первое донесение он получил от администратора концертов - секретного сотрудника под псевдонимом "Петерс". Сексот сообщил, что некто куплетист Рябинин прибыл на эстрадную площадку с лёгким запахом алкоголя, а закончил свои куплеты под аплодисменты, пожелав собравшимся в концертном зале: "Счастья вам безбрежного!", что вызвало одобрительные смешки отдельных несознательных зрителей.
   Путтипут потёр лоб: "Каким может быть счастье? - Безоблачным? Безмерным? А "безбрежное", это значит, счастье "без Брежнева" - то есть, без Генерального секретаря Центрального Комитета Коммунистической партии СС, Председателя Верховного Совета СС дорогого товарища Леонида Ильича Бре... Налицо политическая провокация. Плюс идеологическая диверсия!
   "Иди сюда, голубь!" - промурчал Путтипут, заводя досье на куплетиста.
   Формой донесения от сексотов предусматривалось указывать связи объекта - круг контактов, друзей. Сексот "Петерс" отметил, что за кулисами Рябинин приятельски балагурит с конферансье Брунцовым и ведущей концертов Калитиной.
   На следующий день в дверь отдела кадров "Ленинконцерта" постучали. Вошедший - среднего роста, остроносый, худощавый, не по годам седоватый, с почти неуловимой ноткой иронии на устах, отрапортовал начальнику кадров:
   - Артист Рябинин по вашему приказанию явился!
   "Паясничает, сцуко", - отметил про себя Путтипут, и холодно съязвил:
   - Является Божья матерь. А вы прибыли...
   Мысленно добавил: "...в Контору Господа Бога".
   Но вспомнил, что он не на "Лубянке". И назвался:
   - Уполномоченный КГБ лейтенант Путтипут.
   Сверля вербуемого зрачками, как учили, спросил:
   - Пьёте?
   Куплетист кивнул:
   - Бывает.
   - Женаты?
   - В разводе, - куплетист опустил голову и выдохнул: - скоро год.
   "Куплетист..." - произнёс про себя Путтипут и стал прикидывать, какую агентурную кличку припаяет артисту: "Флейтист", "Лист", "Свист"...
   - Догадываетесь, почему мы вас вызвали?
   Путтипуту очень нравилось произносить от себя это массивное "мы". Он в пятках ощущал свою значительность, в мысках - величие, будто возрос на железных плечах лубянского гиганта Феликса Дзержинского. Произнося это "мы", он ощущал себя каплей в массе горячего, медленно застывающего свинца, частью махины Лубянок, царствующей над несчастными смертными огромной страны, где в каждом городе и городишке копошится своя неприметная Лубянка, в каждом районе - своя "Лубяночка", на каждом предприятии - свой "лубяной", "особый" отдел, в каждом учреждении - свой "лубянец", "особист".
   Куплетист вытянул нижнюю губу и пожал плечами.
   - А вы, Рябинин, подумайте! Хорошенько подумайте!
   Зависла пауза. Завершать её пришлось Путтипуту:
   - Вспомнили, какие анекдоты рассказываете друзьям? На-а-ам всё известно!
   Путтипуту ничего не было известно, но в Школе КГБ его учили делать вид, что всё известно. Куплетист молчал, и Путтипут приказал:
   - Не стесняйтесь! Спойте, что исполняете в своём кругу!
   Рябинин развёл руками:
   - Да я без гитары...
   - Давайте, без гитары! Как это там, у вас называется? Акапелла?
   И Путтипут, презрительно прищурясь, сам напел:
   "Деньки зимние белы, негорячи,
   Мёрзнут, мёрзнут, на бульварах стукачи..." Так, у вас?
   Рябинин горько усмехнулся:
   - Это вас интересует? "Гимн профессии"?
   И пропел:
   Мы чекисты,
   Руки наши чисты.
   Головы у нас
   Холодны, как унитаз...
   - Дальше! - повысил голос Путтипут.
   Рябинин спел припев:
   Когда в ЦК цыкнут,
   В ЧК сразу чикнут.
   - Достаточно! - оборвал Путтипут. - Мы внимательно изучили вашу биографию и пришли к выводу, что вы подходите нам для сотрудничества.
   Он сунул куплетисту листок, с отпечатанным на машинке текстом:
   - Вот форма подписки, которую вы сейчас собственноручно перепишете. Читайте!
  
  
   Я, нижеподписавшийся __________, даю настоящую подписку оперативному отделу КГБ в том, что добровольно изъявляю согласие сотрудничать с органами по выявлению различных антисоветских элементов и выполнять все даваемые мне органами КГБ задания.
   (дата) (подпись)
  
  
   - Какие задания? - удивился куплетист.
   - Сведения о ваших коллегах - настроения, разговоры, контакты, их ближний круг. Нас интересуют конферансье Брунцов и ведущая концертов артистка Калитина.
   - Хотите, чтоб "стучал" на моих друзей? - усмехнулся Рябинин. И отрицательно мотнул головой: - А откажусь? Что будет?
   Дверь смежной комнаты распахнулась от пинка, и весь проём заняла грузная фигура майора Ванина - шефа Путтипута.
   - Не откажетесь. Вы, Рябинин, не в сберкассу пришли, и не в "Госстрах"!
   - В "Гос Ужас"? - грустно усмехнулся куплетист.
   Ряха майора Ванина побагровела, и он выговорил с угрозой:
   - Смехуёчки твои завтра на профсоюзном собрании кончатся. Разберут твой выход на сцену "подшофэ", протокол в дирекцию, и вытурят из "Ленинконцерта". С волчьим билетом выступать сможешь только в Забайкальской филармонии.
   Рябинин глубоко вздохнул, с шумом выдохнул и попросил:
   - Подумаю, можно?
   - Один час, - снизошёл Ванин. И подмигнул: - Иди, пивка для рывка испей. Через час придёшь, подпишешь.
   Куплетист ушёл, а Путтипут занялся разбором доносов на инакодумающих в редакции "Ленинбургского комсомольца" от сексотов "Кошевого", "Тургенева", "Бориски" и "Зои". И доложил Ванину:
   - Вот, товарищ майор, "наши" сообщают: молодой корреспондент Щёкотов за обедом в пельменной рассказал анекдот про товарища Брежнева, якобы "впавшего в маразм".
   - Вызывай отщепенца, - зевнул Ванин. - Ставь на цырлы, профилактируй, вербуй.
   Путтипут заполнил в журнале графу "Принятое решение", оформил на завтра вызов к себе "весёлого" корреспондента, и на бумажном квадратике для заметок стал набрасывать возможные варианты агентурной клички "объекта": "Щётка", "Цокотуха", "Муха"...
   "Э-эх, времечко, - вспомнил сейчас Путтипут о мимолётно прошелестевшей кэгэбэшной молодости: - Как мгновения у Штирлица..."
   Разумеется, не обходилось и без неприятностей. Куплетист Рябинин не вернулся тогда ни через час, ни через день, ни через два. Его, со вскрытыми венами, нашёл дома участковый мент. В Контору передали нацарапанную кровью записку:
  
  
   В стране, где Конституция - фикция,
   Плодит стукачей, Как Грязь Бактерии,
   Топчет души политическая полиция -
   Коммунистическое Гестапо Берии.
  
  
   И адресок на обороте записки был накарябан кровью:
   "В Управление КГБ по Ленинбургу и Ленинбургской области".
   В тот день Путтипут вернулся домой с мрачной физиономией. Жена, ставя перед ним тарелку с тремя синеватыми сосисками и серо-бурым горошком на гарнир, спросила:
   - Много работал? Устал?
   Он изобразил подобие улыбки и глухо выдавил из себя:
   - Всё, как обычно, дружок: до обеда ловили, после обеда выпускали.
   Вербовка второго "объекта" - молодого корреспондента Щёкотова тоже тогда не заладилась - ни "Мухи", ни "Цокотухи" из парня не получилось - от стукачества он наотрез отказался. Щёкотов не пылал гневом, не произносил деклараций, и по его живым ярким глазам было видно, как нелегко давалось ему добывать из глубины сердца твёрдость и смелость. Путтипут тогда узрел в глазах парня неодолимое дон-кихотство, аристократизм души. И увидел непростительное превосходство над собой.
   Десятилетия спустя журналистский талант Щёкотова расцвёл, а сам он стал Рыцарем Чести и Достоинства нового времени, депутатом парламента, пламенным трибуном. Он стал расследовать и вскрывать схемы наживы генерал-рекетиров и генерал-олигаторов. Высокопоставленные патриоты разжились в Лаборатории спецсредств Комитета Гарантирования Быдлопулирования пятью микрограммами полония-210 и отправили Рыцаря Чести в лучший из миров.
  
   В пуленепробиваемой зашторенной кабинке летающей тарелки вдруг, откуда ни возьмись, возникла живая, нагло жужжащая муха.
   "Вызвать Михалку-ловчего?" - мерекнул в своей кумекалке Путтипут.
   Муха дерзко пролетела перед носом величайшего из гуманоидов, села на стекло иллюминатора, и принялась средней парой лапок шлифовать себе ярко-зелёное брюшко.
   Путтипут провёл рукой по воздуху так, будто надеялся извлечь из него мухобойку. Не извлеклась. Тогда Путтипут поглядел на свои ботинки на предмет использования в качестве мухобойки.
   Он попробовал поймать муху рукой, но та мотнулась от стенки к стенке, туда-сюда, и села на шторку бара. Тут он заметил на угловой полочке папку - синюю, кожаную, кэгэбэшную. Он схватил папку и врезал по мухе, а попал по внутренней обшивке воздушного судна. Снова - БАЦ! Мимо. Затем по выдвижной перегородке - БАЦ! Мимо. Он постарался успокоить себя, напев вслух:
   - Ха-ва на-ги-ла... Будем радоваться!
   Муха села на потолок. Путтипут врезал по потолку и попал. Размазав муху в красно-жёлтые кишки, брезгливо отбросил папку, из которой выпали два листка. Он наклонился поднять. Первым был подписанный им перед вылетом совсекретный указ о "кроликах". Второй, под грифом переименованного КГБ, был озаглавлен "ПЯТАЯ КОЛОННА". Ниже была копия составленного кем-то и написанного от руки списка имён и фамилий:
  
   Иван Бунин
   Николай Бердяев
   Сергей Рахманинов
   Георгий Иванов
   Владимир Набоков
   Марина Цветаева
   Анна Ахматова
   Осип Мандельштам
   Михаил Булгаков
   Борис Пастернак
   Александр Солженицын
   Василий Аксёнов
   Иосиф Бродский
   Сергей Довлатов
   Михаил Шемякин
   Рудольф Нуриев
   Михаил Барышников
   Андрей Сахаров
  
  
   А под списком была дерзкая такая приписочка:
  
   Если вот это называется пятой колонной, мне других не надо.
   И я забыла Пушкина - Александра Пушкина.
   Марина К.
  
   - Пушкин?! - заскрипел зубами Путтипут. - Да... это ж... наше всё! Руки прочь от Пушкина, проклятые интеллиганы!!
   В раздражении он нажал кнопку вызова начальника переименованного КГБ. Представшему через семь секунд Наскрёбышеву Путтипут ткнул в список:
   - Это что?!
   - Это, согласно вашего, Вадим Вадимыч, указания... титульный лист из досье на Пятую коло...
   - Кто такая Марина Кэ?!
   - Марина Кэ, Вадим Вадимыч, злостная интеллиганка.
   - Умничает... - скривил рот Путтипут.
   - Умничает, Вадим Вадимыч, а и умнее её в тюрьме сидят. Сама на беду напрашивается! Ретивая лошадка ить недолго живёт. Прикажете выколотить тараканов из башки? Или обкорнать когти по самые локти? Или дать ей ума с заднего двора?
   Путтипут, по привычке, поинтересовался:
   - Сортир проверили?
   - Так точно, проверили! На случай чего - удобный. Прикажете отмеркадерить злостную интеллиганку? Или сначала профилактировать в переименованном КГБ?
   Путтипут брезгливо поморщился и хрипло процедил:
   - Интеллиганы...
   - Так точно, Вадим Вадимыч! От лишня ума сходят с ума. Идейки запрещённые лелеят, да поносные словечки молвят. Дык, мы за словечки-то языки пришьём им ниже пяток. Мы, Вадим Вадимыч, постепенно обратно эту публику на кухни загоним, как в добрые старые времена. Под видом проверяльщиков плит кухонных, якобы от ЖЭКа, сотрудники ставят интеллиганишкам за плитами "жучки".
   Чтобы отвлечь себя от ситуации с остановкой времени, Путтипут живо ухватился за гэбэшную рутину, поэтому спросил:
   - И что в кухоннограммах?
   - Вот, Вадим Вадимыч, к примеру: "Какой деспот может любить свободное телевидение? Разве вор любит ночной фонарь?"
   - Кто это сказал?! - вспыхивает Путтипут.
   - Интеллиган по кличке "Мишель Мэ". Паспортные данные устанавливаем, связи выявляем. Разрешите замочить?
   - Разрешаю.
   - Йесть! Далее. Вот, что сказал интеллиган Эдвард Сэ: "За мою интеллектуальную свободу я готов оказаться в тюрьме, и готов даже к чему-то худшему".
   - Вот гад, свободы захотел! Присматривайте за ним в оба!
   - Йесть! А вот интеллиган Андрей Кэ публично заявил: "И пенсию плотят, и в магазинах всё есть, а всё равно гуманоиды нервные".
   - Так и сказал, "плотят"?
   - В сценарии к фильму написал. А ещё добавил: "Время такое".
   - Гад!
   - И вот ещё гады заявляют: "Мы, оппозиционеры, не поддерживаем власть оттого, что интересы родины видим по-другому".
   Путтипут знал, что властью на Дурдонисе довольны две категории гуманоидов: те, кто в доле, и те, кто не в курсе. Но сейчас он возмутился, взмахнул кулаками и вскочил:
   - Я не могу спокойно слушать подхалимов наших врагов! Кто их содержит?! Как им платят?!
   - Гранты из-за рубежа им поступают. Каждому ежемесячно по тридцать серебренников, ровно.
   - Шакалят у иностранных посольств?!
   В этот миг в его котелке снова загудело, в ушах зазвенело, и едва слышимый, еле различимый шёпот откуда-то издалека-далёка укорил его: "Это ты шакалил в шалмане "Луна"!"
   "Совесть?! - Путтипут похолодел: - Проснулась, ссс... Не может быть!"
   А шёпот продолжал:
   "Души приходят не к тебе, и не для тебя, а в Божий мир делать его добрее и краше..."
   "Бред! Нет, - мерекнул Путтипут, - это переутомление. Я же пашу, как... муммий-Ленин с Карлой-Марлой, вместе взятые! Как краб на галерах!"
   - Опять, Вадим Вадимыч, непоротое на конюшне поколение выросло, - развёл руками Наскрёбышев. - Ещё одно такое поколение, и Дурдонис начнёт разваливаться. Необходим ГУЛАГ... переименованный в НОВОЛАГ.
   "Верно. Медлить нельзя. Пора сечь! Пороть! Бить! Рубить! Ну, погодите, дети сатаны! Я вам "алаверды" устрою!"
   - Чем Мао Цзэдун лечил своих интеллиганов?
   - Хунвейбинами, Вадим Вадимыч.
   - А мы наших, чем вылечим?
   - "Нашистами"! А можно и анашистами! За УДО из ИТУ. В смысле, за условно-досрочное из колонии строгого режима...
   Путтипут кивает:
   - Всё разрешил Святой Никколо в заповеди "Цель оправдывает средства". Кстати, не забыли мумию Никколо Бернардовича в морозильник загрузить?
   - Как можно забыть, Вадим Вадимыч?!
   - Дальше!
   - Йесть! "Когда пастух сердится на своё стадо, он даёт ему в предводители слепого барана"...
   - А это кто сказал?! - спрашивает Путтипут, и его физиономия приобретает цвет самой серой на свете туалетной бумаги.
   - Раввин столичной синагоги. Зачем-то взял, и перед собравшимися процитировал Талмуд...
   - Христа распяли, и опять туда же! Ну... на первый раз, не направляйте меркадеров. "Нашистика" прыщавого направьте. Пускай пока присмотрится к раввину, к синагоге.
   - Йесть! Можно по соседству с синагогой открыть пункт проката ледорубов...
   - Дальше!
   - "Отечеством для благородной души служит вся вселенная. Отечество раба там, где палка"...
   - Кто это сказал?! - мрачно спрашивает Путтипут.
   - Интеллиган Генрих...
   - Падла! Отщепенцы! Что ещё болтают?
   - Ещё вот: "Собрались злодеи, ограбившие народ, набрали солдат, судей, чтобы охранять их оргии, и - пируют".
   - ЭТО КТО ПОСМЕЛ СКАЗАТЬ?!
   - Интеллиган Лёва Тэ.
   - Еловыми вениками интеллиганов надо парить!
   - Вадим Вадимыч, чем шелудивых брить, не лучше ль сразу костерком опалить?
   Путтипут бросил унылый взгляд на закрытый щитком иллюминатор, за которым остановилось время, а Наскрёбышев продолжил:
   - А вот, следующая кухоннограмма: "Престол на Дурдонисе всегда доставался самому сильному интригану".
   - А ЭТО, КТО СКАЗАЛ?!
   - Фаина Гримберг.
   - Ты глянь, сама на себя петлю вьёт! Тоже судимая?
   - Всё у неё, Вадим Вадимыч, впереди. А может, без суда её, по-тихому, а? В куль, да в воду! Горяченькая, дык и остудится.
   - А коли международная общественность заикнётся?
   - Скажем: внутреннее дело - мочим, кого хочим. На всяк сук топор имеется, на всяку гадину - рогатина.
   - Чего ещё отщепенцы измышляют?
   - Говорят: "Дурдонец похож на раба, повинующегося своему властителю без помощи верёвок и кнута, только по его слову, даже взгляду. Рабство в нём самом, в его душе - рабство духовное". И вот, ещё: "Глаза властителя привлекают рабов, подобно тому, как взгляды змеи чаруют зверьков, превращая их в добычу"...
   - Ну, зверьки, погодите! А обо мне персонально, что они измышляют?
   - Что чувство юмора у вас зачастую берёт верх над приличиями...
   - Да врут, сивые мерины!
   - ...что вас так и тянет пуститься по стопам Сталина.
   - Да врут, собаки!
   Путтипут выхватил открытую папку у генерала и прочёл:
   - "Проблема времени - нехватка гениев..." КТО ПОСМЕЛ СКАЗАТЬ?!
   - Интеллиган Евгений Е, кличка "Распашонка".
   Путтипут погляделся в зеркало и обиженно скривил губы:
   - Я.. я восемнадцать лет на них пашу, как краб на галере!
   Он почесал репу - на мозги давил рубец, оставшийся от лацкана кармана Алканавта Ёлкина. Перелистнул следующую страницу и зачитал:
   - "Ещё несколько лет правления, и Путтипут доведёт страну до полундры"...
   Он развёл руки и обиженно проныл:
   - Ну чё, прям сразу так - "до полундры"! Сначала, может, до колбасной эмиграции...
   Наскрёбышев решил внести предложение:
   - А помните, Вадим Вадимыч, как учил нас бывший начальник КГБ товарищ Шелепин? "Пусть интеллиганы интеллиганствуют в урановом руднике, - хоть какая-нибудь будет трудящимся от них польза".
   Путтипут одобрительно кивнул. И вдруг всхлипнул:
   - Нет! Ну, это ж надо: гениев им не хватает! Негодяи! Ещё лет пятнадцать, ну, отсилы, лет восемнадцать, и мы реализуем "Стратегию Путтипута", "План Путтипута" - "Догнать и перегнать Армению". И мы перегоним её! По всем показателям! По уровню доходов на душу населения! По продолжительности жизни! По образованию и здравоохранению! По числу убийств и самоубийств!...
   Он почесал котелок - на мозги давило также пятно от пробирки Авраама Беркмана. И про себя зарычал: "Да! Да, сссуки! Я - посредственность, сссуки! Но, зато, какая!! С большой буквы!! Вот, вы, грёбаные интеллиганы, говорите о Сталине: "посредственность, изменившая мир"! Так сами же и доказываете, что посредственности под силу изменить мир! Пусть, я посредственность. Зато - грандиознейшая! И я тоже изменю мир! Вот, увидите!"
   Он решительно перелистнул страницу и зачитал следующую кухоннограмму:
   - Гению хватило бы пяти лет на коренной перелом и резкий подъём. Путтипуту же не хватит, хоть ещё три срока по восемнадцать лет. При продолжении нынешнего плутократического курса империя пройдёт социально-экономическую точку невозврата, проиграет Вторую холодную войну и, в состоянии Верхней Вольты с ядерными ракетами, будет китаизирована через добровольное осеменение дурдонских гуманоидок китайцами, а затем развалится на Чиченистан и остальные удельные княже...
   Путтипут осёкся и глянул на Наскрёбышева страшными глазами.
   Тот попробовал успокоить шефа стихотворной строфой:
   Только вот, жить в это время ужасное
   Уж не придётся ни вам, и ни мне...
   - Извращенцы! - скрипнул зубами Путтипут. - Отчизной любоваться любят сзади... Национал-предатели! Ни капли патриотизма. Дальше!
   - Кстати, интеллеган Сэ-Щэ, знаете, что сказал? "На патриотизм стали напирать. Видать, проворовались".
   - А вы? - вскричал Путтипут, сжимая кулаки. - Вы ему?!
   - Да он сам помер, Вадим Вадимыч. Успел.
   - Ничего святого! Ни во что не верят...
   - Они, собаки, Вадим Вадимыч, верят... - Наскрёбышев перешёл на шёпот, - ... верят, что Цой жив...
   Путтипут сам обращал внимание, что невоспитанные дети быдл писают под заборами и в лифтах, а на заборах и в лифтах пишут всем известное заветное слово из трёх букв. А воспитанные дети интеллиганов не писают под заборами и в лифтах, но пишут два слова, каждое из трёх букв - "Цой жив".
   - Ещё они поют: "Перемен! Мы ждём перемен!"
   - Дождутся они у меня! Будут им перемены! Я отделю овец от козлищ! Чего ещё подонки измышляют?
   А вот, Вадим Вадимыч, ещё: "Я люблю мою страну, но ненавижу плутократическое государство. Народы Дурдониса платят тяжкую дань уже не монгольской орде, как восемьсот лет назад, а банде у власти. Тьмы всадников не нужны в обществе, где профессиональные манипуляторы общественным сознанием определяют, о чём информировать, а о чём нет, и что и как комментировать зомбивидению, все каналы которого теперь принадлежат государству. Время романтиков и героев прошло. Наступило время прагматиков и негодяев..."
   Путтипут вскакивает:
   - ЭТО КТО СКАЗАЛ?!
   - Восьмижды судимая за интеллиганство Лера Эн. Сейчас её в крейзухе принудительно от интеллиганства лечим. Овощили её, Вадим Вадимыч, каликами. Да не берёт её ни трендец, ни кондрашка!
   - Проклятая рецидивистка! Долго ещё собираетесь лечить?
   - Вот, собирались ходатайствовать перед вами...
   - Ладно. Готовьте соболезнования родным.
   - Йесть! - щёлкнул каблуками генерал.
   - Обо мне, персонально, всё?
   - Есть ещё. Интеллиган Бориска Эн заявил, что в плане нравственном вы...
   Генерал не смел написанного даже произнести.
   - НУ?!
   - ... что в плане нравственном вы гуманоид глубоко аморальный.
   - Почему это?!
   - Ну, мол, считаете, что убийство грехом не является, воровство грехом не является, и что все ветхозаветные заповеди - ничто.
   "Да, - мерекнул Путтипут, - по сравнению с личной лояльностью и преданностью все эти "не убий", "не укради", и правда - ничто. Проклятые интеллиганы... Хотят меня злым умышлением извести, а на царство Бориску посадити..."
   Он зажмурился и стал гадать, крутя указательными пальцами себе перед носом:
   - Убий - не убий... Мимо. Убий - не убий... Мимо.
   "Ишь, Бориску на царство! Сам захотел царствовать и всем владети?!"
   Он зажмурился и продолжил крутить пальцами:
   - Убий - не убий...
   И шмыгнул носом, вспоминая цитату:
   - Как говорил товарищ Берия? "Я не разделяю ваших убеждений... и приготовьтесь отдать жизнь за то, что смогли их высказать". Так, кажись?
   Путтипут замахнулся кулачками перед носом Наскрёбышева:
   - Примись за дело, как вошь за тело!
   - ЙЕСТЬ!
   Путтипут отмахнул рукой, и начальник переименованного КГБ исчез.
   - Пятая колонна... Горстка шакалов! Попишу я вам песенки про государственных шлюх и отставных палачей! Погодите, будет вам "тра-ля-ля, тру-ля-ля суетливых ночей"!
   Путтипут в ярости пиннанул воздух, но тут в его пояснице что-то замкнуло, и всего его так перекосоёбило, что он согнулся, ухватясь за подлокотники кресла, и тихо простонал:
   - Йо-о-о... Старость - не радость!
   В глазах потемнело, а между ушей пунькнуло и проскрипело:
   - А верным ли курсом плывёт галера?
   В котелке возникло титаническое бурление, и на поверхность всплыло: "А если за интеллиганами последует толпа?.."
   Он успокоил себя: "Толпа разбежится при первых выстрелах, даже если палить холостыми..."
   В голове теперь что-то зашебуршилось и спросило на почти понятном языке:
   - Петька, патроны барма?
   И другой голос ответил:
   - Йокма, Василь Иваныша...
   Путтипут передёрнулся и поймал перебитую мысль: "Опаснее всех золотопогонники - "декабристы". Эти выстрелов не боятся, ни даже пуль. За этими нужен глаз, да глаз... Да ежовые рукавицы!"
   Он вспомнил, как муммий Макиавелли рассказывал ему о том, что взбунтовавшиеся римские солдаты прервали династию Северов, убив императора Александра и мать его Юлию, после чего началась эпоха военной анархии и солдатских императоров, чьи отцы были крестьянами.
   "А если на выборах победит какой-ньдь молодой олигатор, и я не вернусь на трон? Мне конец! Всё! Конец истории "крутого парня"! Ведь тогда выбор будет невелик: либо воровской пароход, либо вагон на север".
   Путтипут проверил внутренний карман - фальшивый сингапурской паспорт на имя Василь Василича Дурилохова, изготовленный в спецлаборатории переименованного КГБ, был на месте. Он открыл его, вгляделся в свою неузнаваемую фотку в брюнетском парике и карих контактных линзах, и успокоенно убрал ксиву на место.
   "Дурилохов В.В. не уступит трон! Любой ценой!"
   В голове зашумело, затрещало, как в старом транзисторном приёмнике, и неожиданно ухнуло колоколом: "МАРИНА! МАРИНА!"
   "А если, не дай бог... если я... заболею?! - ужаснулся Путтипут. - А если болезнью моей воспользуются и возьмут... Они же всё раскопа... Тогда гарантии моей безопа... Да им на все гарантии будет нас... НЕТ! НЕТ! Нельзя допустить! А если, не дай бог, я ТОГО?!"
   Как всякий смертный, Путтипут изредка кумекал о своей кончине: "Когда в древнем Китае или Египте приходил последний час императора или фараона, с ним в мир иной отправляли множество его воинов, слуг, рабов, жён и наложниц".
   И он решил: когда придёт час Путтипута, в Загадочную Страну Предков с ним отправятся все. Ну, если не удастся утащить за собой все Соединённые Штаты Гейропы с Соединёнными Штатами Андромеды, то надо постараться уволочь весь Дурдонис.
   Тут в голове зачесались родимые пятна, оставленные пробиркой Авраама Беркмана и рубцы, натёртые карманом Алканавта Ёлкина. И внутренний голос заговорил:
   - У Ким Ир Сена был Ким Чен Ир. У Ким Чен Ира был Ким Чен Ын... А у тебя, кто?
   - А у меня... - ответил Путтипут, - у меня нет ни Пут Чен Ира, ни Пут Чен Ына - никогошеньки... Кого мне посадить в пробирку, чтоб потом резко вынуть из кармана: "НА-те, познакомьтесь! Ваш новый "папа" - он работает в гестапо. В смысле - в переименованием КГБ. Прошу любить и жаловать!"
   Путтипут сглотнул горечь, чуть сдвинул перегородку, отделяющую его от салона, чтоб в узенькую щёлочку вглядеться в физиономии свитских: "Смердюков, Глеббельс, Профурсетко... рожи льстивые, корыстные, бесстыжие. Лёша Зиллер... те, кто в Ленинбурге носили нам в клювах бабки, дали Лёше три кликухи: "Лунный кассир", "Логистик", "Прачка"".
   Взгляд скользнул дальше: "Своятко - кличка "Мутный" - в 90-х в голодавшем Ленинбурге успешно крышевал расхитителей эшелонов, гружёных сахаром. Чёрным рынком в городе заправляли в основном "тамбовская" и "малышевская" группировки. Продукты пропадали тысячами тонн. Вот она, "Колонна имени Воровского". Дальше, кто?! Пресс-секретарь Нассывглазян - кличка "Божьяросян"... то есть, наоборот. Рожи, бесстыжие рожи... А где Тайган?! Ах, он же катапультировался - он же Бэтман! Бэтман Тайган. Ему блюсти моё место очередной конституционный промежуток? Он исполнительный, и всем хорош... Только, вот, "запас хода" у него маловат - преемник должен быть моложе лет на двадцать... Вот, Бурагозин - молодой... маниакальный карьерюга. Молодой-то молодой, а уже поражён жиромозгием, красномордием и заворотникзаливайством. Щёки раздувает на ширину плеч так, что, вроде, голова, а вроде, как ягодицы. Недавно бахвалился на всю Вселенную, что без дурдонских двигателей Соединённым Штатам Андромеды придётся запускать астронавтов с батута. Ура-идиоты Дурдониса взвыли от горделивого радостнобесия, а когда серьёзные гуманоиды предложили Бурагозину свою заяву обосновать, он признался, что Дурдонису никогда не догнать Соединённые Штаты Андромеды в космосе и, что, извините, набурагозил".
   И Путтипут вздохнул с досадой: "Вот, и пристроил сынка генерала КГБ... Господи, с кем работаю?!"
   Он плотнее приткнулся к щели в перегородке и случайно наткнулся взглядом на своего любимого личного аллирога 2922024, примостившегося на откидном сидении.
   И губы Путтипута прошептали:
   - ВОТ ОН! Вот, милый сердцу пехотинец из охраны! Как, бишь, фамилия его? Коржиков? Дулин? Не то, Коржиков, не то Дулин... А, и неважно!
   На душе посветлело. И душа запела:
   Вот он - милый Пут Чен Ир,
   Пут Чен Ир, Пут Чен Ир!
   Вот мой милый Пут Чен Ын,
   Пут Чен, Пут Чен Ын!
   В голове пунькнуло: "Но мы же не корейцы какие-нибудь северные! Лучше он будет мне не Пут Чен Ын, а... Симеон Бекбулатович! Или... Малюта Скуратович... ну, в общем, как-то так..."
   И губы зашептали:
   - Я теперь твоя добрая фея, Фея Страны Быдл. И теперь тебя ждёт бриллиантовая пробирка и карман N1. Хав быдл!
   В недрах головы снова возникло бурление, и всплыла грёбаная фотка, сделанная грёбаными журнализдами во время океанических забав Путтипута, не то с тюленями, не то с моржами...
   Зубы скрипнули:
   - Только бы уничтожить грёбаную фотку, на которой ты так трепетно прижимаешь меня, обнимая сзади...
   А титанический ум уже бурлил в организационном ключе: "Что ты, 2922024-й, на сегодня умеешь? Стрелять одиночно. Стрелять в составе группы. Стрелять из машины, поезда, самолёта... отставить - стрелять из вертолёта. Ещё умеешь контролировать периметр, перекрывать подступы и подходы. Умеешь в прямом смысле "дать" по рукам тем из наивных, кто слишком простосердечно принимает мои "внеплановые выходы" в подведомственный народ. Что ж, немало! Книжонку тебе, может, какую-ньдь дать почитать...
   Путтипут оглянулся на полочку сбоку от кресла. Согласно требованиям совместной инструкции ПэСэО и "Авиафлота", слева от конфетницы и вазочки с фруктами размещалась пара-тройка "настольных" книг. Путтипут протянул руку к первой и раскрыл на случайной странице: "Эльвира посмотрела на Ринальдо..."
   - Ну-у... не совсем, что нужно.
   Он взял вторую книжицу и возрадовался:
   - "Евангелие от Макиавелли"! То, что доктор прописал!
   В следующий миг бурление в его голове вытолкнуло на поверхность крутой кадровый замут: "На оборону, вместо Смердюкова, ставлю Тайгана. 2922024-й постажируется месячишко у Тайгана в замах, а потом в генерал-губернаторах. Тайган потом побудет шесть лет очередным моим местоблюстителем, а 2922024-й станет министром Обороны. А после-потом я его выну из кармана, и все вспомнят, что к чему, и кто здесь главный. ХАВ БЫДЛ! И чем это греку Платону не нравилась демократия?!"
   Путтипут усмехнулся, вспомнив ехидное замечание своего благодетеля Авраама Беркмана: "Дурдонис планета изуверская, и политический процесс здесь извращение - творится через жопу, кончается в пробирку".
   В голове снова что-то ворохнулось, зашуршало, и он будто увидел свой билет на давнишнем экзамене по марксистско-ленинской философии в Школе КГБ: "Опровергните тезис Спинозы "Если ты собака, тебе, вопреки очевидным вроде бы преимуществам, никогда не стать кинологом".
   Путтипут жуть, как не любил ломать голову над антиномиями и, тем более, над антимониями, поэтому решил отвлечься от тех и других видом, открывающимся за стеклом иллюминатора. И опомнился: Время-то стоит!
   Между тем, кровавый туман за бортом летающей тарелки продолжал сгущаться.
  
  
   64. Собирайтесь, девки, в кучу
  
   Ведьмам не составило труда стянуть с нас пижамные портки, и муммий-Ленин в ужасе заорал на весь гуманоидариум:
   - ОСЬ ВСЕЛЕННОЙ В ОПАААСНОСТИ!
   Лохматые бестии пропускают вперёд Авотабру, задирают подолы халатов и с визгом скачут вокруг теремка. Авотабра вновь задирает подол рубахи, склоняется к теремку и предлагает муммий-Ленину:
   - Ковбой, хочешь попихать сосиску промеж булок?!
   - Да лучше я свой болт засуну в блэндер! - отвечает ей картавый вождь пролетариата и, брутальным жестом Джейсона Стэтхэма, приглаживает лысину.
   Тогда ведьма пытается заигрывать с Абдурахман Мангалом:
   - А ты, Змей, хочешь найти ягодку жимолости в зарослях любви?
   Фаллос Сапиенс сжимается до состояния близкого к отрицательным величинам, но Авотабра не отчаивается, поворачивается к палате передом, к нам задом, и расставляет ноги шире плеч, желая соблазнить откровенной демонстрацией себя с тылу.
   Курочка окликает её:
   - Эй! Эт ты нам щас какую чакру поок-поок показываешь? Первую, али вторую?
   Ведьма прикидывается глухой.
   - Поо-пожалуй, обе сразу, - догадывается Курочка, и обращает внимание теремковцев: - Поо-по наружным размерам поо-половой орган самки гуманоида значительно превышает поо-половой орган самки гиппоо-поо-потама. И у этого анатомическоо-кого факта не может не быть серьёзных поо-поведенческих поо-последствий. Сексуальная активность самок гуманоида многократно превышает активность не только самок гиппоо-поо-потамов, но и всех остальных травоядных, плотоядных, земноводных и птиц.
   И квохчет на Авотабру:
   - Как ни вертись, ворона, а спереди - карга, и сзади - карга! Ты поо-пойди в монастырь, где много хоо-холостых!
   Авотабра оборачивается, уставляясь на нас немигающими гляделками, и дежурная ухмылка гендерного превосходства сползает с её физиономии.
   - Чего уставилась, как гипножаба?! - бросает гендерше муммий-Ленин.
   Видя, что их предводительница медлит снять пробу с десерта, остальные ведьмы визжат громче, и их кольцо вокруг нас начинает сжиматься.
   В это время Фаллосу Сапиенсу удаётся растолкать узел, завязанный из рукавов рубашки. Теперь Абдурахман Мангал устремляется к нам на помощь, ободряя нас, теремковцев:
   - Ребята, не бойтесь! Нам поможет цефализация!
   И мы видим, как голова его стремительно наливается тяжестью. Он взывает к ведьмам:
   - СОБИРАЙТЕСЬ, ДЕВКИ, В КУЧУ! Я ВАМ ЧУЧУ ОТЧУБУЧУ!
   Ведьмы ещё шире разевают пасти и ещё выше задирают подолы рубах. Голова Абдурахмана Мангала вздымается до потолка, превращается в гигантскую палицу и... принимается крушить лохматых налево и направо, обрушивает удары им по чайникам и котелкам, раскидывает в стороны.
   Оставшись без войска, хромая предводительница ощеривается, замахивается клюкой и бьёт изо всей силы по Оси Вселенной... Клюка Авотабры разлетается на два жалких обломка. Ведьма, потеряв опору, валится на пол, а Ось Вселенной излучает победное фиолетовое сияние. Муммий-Ленин с курочкой Рябой быстро развязывают рукава гуманоидариумной рубахи, и мы, не мешкая, бросаемся распаковывать тот живой куль, что заметили в логове ведьм с самого начала. Одно за другим сбрасываем мы одеяла. Одну за другой стаскиваем простыни. Наконец, докапываемся до матрасов. Скинув три матраса, мы обнаруживаем почти задохнувшуюся молодую гуманоидку, в такой же, как только что была на нас, особого покроя крепкой рубахе с длинными завязанными рукавами. Рот бедняжки заклеен от носа до подбородка широким пластырем. Мы разлепляем ей рот, и от этого ей так больно, что из глаз её брызжут слёзы. Она закашливается. Пока она старается отдышаться, мы развязываем узел из бинтов, освобождая ей запястья. И видим, что ноги её тоже крепко связаны простынёй.
   - А вот это уже не аллигоги, - замечает муммий-Ленин и оглядывается на лохматых тварей, которые, постепенно очухиваясь, начинают шевелиться, ползать, и даже стараются подняться с пола.
   - Как тебя звать? - спрашивает освобождённую нами гуманоидку муммий-Ленин.
   - Лера, - шепчет она.
   - Поо-почему они тебя связали? За чтооо?!
   Лера собирается с силами, чтобы ответить, но не успевает - дверь палаты распахивается, и врываются аллироги, а за ними Ганнибал Кондратьевич, доктор Лектор. И наша новая знакомая кричит изо всех сил:
   - ВРАЧИ, РАБОТАЮЩИЕ НА КГБ - ИНКВИЗИТОРЫ И САДИСТЫ, СОТРУДНИЧАЮЩИЕ С ГЕСТАПО!
   Часть аллирогов хватает наш теремок, а другие бросаются к Лере. Пока они готовят шприц для укола, Лера возвещает на весь гуманоидариум:
   - ПОЛИТИЧЕСКИЙ РЕЖИМ ДУРДОНИСА, ЗА ВРЕМЯ ЕГО СУЩЕСТВОВАНИЯ, ПРАКТИЧЕСКИ НЕ МЕНЯЛСЯ! МЕНЯЛИСЬ ЛИШЬ ГУМАНОИДЫ, ВОЗГЛАВЛЯВШИЕ РЕЖИМ! НА ДУРДОНИСЕ СЕГОДНЯ РАСЦВЕТАЮТ ПОПУЛИЗМ И ВОЖДИЗМ! ПУТТИПУТУ НУЖНА ИМПЕРИЯ ЗЛА, ПОТОМУ ЧТО ИМПЕРИЙ ДОБРА НЕ БЫВАЕТ!..
   Ей вкалывают какую-то дрянь. Лера роняет голову и валится на бок.
   Ведьмы, всерьёз настроившись на десерт, пытаются выстроить впереди теремка живую стенку, по типу футбольной. Аллироги отгоняют их голубыми молниями электрошокеров.
  
  
   65. Путтипут Таврический
  
   Кровавый туман Времени за иллюминатором продолжал сгущаться. Путтипут закрыл на защёлку стенку-перегородку, вжался в кресло и нервно царапнул когтями кожу подлокотников. В школе КГБ учили - да он и сам знал из опыта жизни - когда настроение скверное или совсем хреновое, надо менять его активными усилиями: вспоминать что-то приятное, вроде ступенек карьерной лестницы или собственных успехов в борьбе с проклятыми интеллиганами. Ну, или, например, рассказывать самому себе анекдоты.
   Он воодушевился: ну, конечно, не одни же в жизни неприятности! Вот, хотя бы новый титул, недавно присвоенный ему в честь блестящей победы - бескровного присоединения стратегически важной планетки Тавриды - "Путтипут Таврический". Этот титул придумал для него гениальный дурдонский юродивый Соловей Генштабович Проханус. Каждый вечер, задыхаясь от умиления, Проханус испускал с экранов зомбоящиков соловьиные трели: "Путтипут! Это фамилия! А на самом деле! Это дурдонское чудо! Которое вторглось в дурдонское время! И спасло наш красный Льмерк! Путтипут Таврический! О-о! О-о!.."
   Путтипут вовсе не забыл, как Соловей Генштабович, чтобы унизить его, Путтипута, после его головокружительного взлёта на вершину дурдонской пирамиды власти, сравнил его с овцой Долли. Как злопыхал, что, мол, клонировали его из наручников, гексогена, чьей-то сопли, пота, перхоти, ночной туфли крёстного отца ленинбургской демократии и чёрт ещё знает из чего. "Приполз теперь, сцуко, на коленях вымаливать мою милость", - усмехнулся про Соловья Генштабовича Путтипут.
   И сейчас он попробовал улыбнуться, но получилось неестественно, вымученно.
   А ведь, поистине, Таврида стала его великой личной победой. Рейтинги зашкалили. Правда, инопланетная пресса злобствовала: "Под руководством Путтипута Дурдонис откусил больше, чем сможет проглотить".
   - Мерзавцы! - вырвалось сейчас вслух. Он всхлипнул: - Ну вот, опять тошно!
   Он опустил веки и решил попробовать с анекдотами.
   - Поспорили хохол и американец, у кого в горах эхо мощнее. Американец вышел на край Большого Каньона и крикнул: - ХЭЛЛО! Эхо ответило: "ЭЛЛО... ЛО... О..." Хохол вышел в Карпатах на самую низенькую горку, да как гаркнет: "У КАРПАТАХ МОСКАЛЬ!" А эхо со всех сторон: "ДЭ МОСКАЛЬ?!!", "ДЭ МОСКАЛЬ", "ДЭ МОСКАЛЬ?!!" И так ещё целый месяц.
  
   Веки сами склеились, и из динамиков зазвучала старинная патриотическая песня в исполнении несравненного Магомаева:
   Я ССЕГОДНЯ ДДА ЗАРИ ВСТА-НУ,
   ППА ШШЫРРОКОМУ ПРРОЙДУ ПО-ЛЮ...
   Путтипут удивился, - кто под такое танцует? И вообще, кто из свиты такое заказать додумался?!
   Он огляделся, и увидел себя не в летающей тарелке, а в стенах аудитории кафедры ядов Школы КГБ. На самом деле, кафедра называлась "Оперативно-технических средств", или "Спецсредств", но "ядов" звучало куда выговаривабильнее, а главное, романтичнее. Стены кафедры были увешаны наглядными пособиями со схемами "кислотомётов портативных", конфет "сюрпризного типа" в подарочных упаковках минно-взрывного действия, и других замечательных "гаджетов" в разрезе.
   За спиной раздался девчачий голос, но резкий и твёрдый:
   - А за моё убывство я тоби, москалюга клятый, отмщу!
   Путтипут обернул: маленькая девочка с баранкой-косой, закрученной вокруг головы, одетая в вышиванку, грозит ему пальчиком.
   - Да не убивал я тебя, девочка! - возражает ей Путтипут.
   - А хто ж тоди мэнэ вбывав?
   - Это не я!
   - Брэшэшь, москаль!
   - Да я не москаль.
   - Нэ москаль?! Тю-у! Ще кажи, що ти ангел!
   - Да, - горделиво подтвердил Путтипут, и уточнил: - я ангел... в некотором роде.
   "Меркадеры - ангелы смерти!" - так в Школе меркадеров философски шутили преподы кафедры ядов, демонстрируя действие цианидов и прочих летальных нейро-паралитидов на кошечках и собачках.
   - "В нэкотором роди"?! - повторила девочка. - Вот и я, в нэкотором роди, тэбэ розстриляю!
   - Шо?! Мэни?! - неожиданно для себя забалакал Путтипут на девочкиной мове.
   - Я тэбэ розстриляю из атомной зброи!
   "Из атомного оружия! - сообразил Путтипут. - Сучка!"
   Смутная догадка ледышкой шкрябнула по железному сердцу чекиста. И он спросил:
   - За Тавриду?
   - И за Тавриду! И за Стэпана Бандеру! И за Льва Ребета! И за Евгена Коновальца!
   - Может, скажешь ещё, и за Симона Петлюру?! - морщится Путтипут. - Может, ещё и за Нестора Махно?!
   Девочка не отвечает. Она стягивает косу-баранку со лба, растягивает её, превращая в косу для косьбы, вытаращивается на Путтипута, взлетает к потолку и начинает кружить над ним панночкой-ведьмой из "Вия", приговаривая:
   - Москалей на ножи! Москалей на ножи!..
  
  
   66. Ламбада с Fэ эS Бэ
  
   Треща электрошокерами, аллироги отбивают нас у ведьм и волокут обратно в подвал, в карцер.
   Там нас уже поджидает Гильгамеш, царь Урука. На этот раз он в облачении жреца. И с ним дикарь звероподобный.
   - Слугу моего и друга - Энкиду вам представляю, - говорит Гильгамеш. - Энкиду - степи порожденье, молоко звериное сосать привык он. Шерстью тело его покрыто. Ростом он низок, но костью крепок. С газелями щиплет траву он, с зверьём к водопоям теснится.
   - Он питекантгоп? - любопытствует муммий-Ленин шепотом. - Или неандегталец?
   Гильгамеш, очевидно, полагая, что делится с нами новым творческим планом, вновь озвучивает свою навязчивую идею:
   - Друзья! Вместе с Энкиду, войдём в лес заповедный! Вместе с Энкиду убьём Хумбабу! Воистину, горы - логовище Хумбабы! Воистину, лик Хумбабы змее подобен!
   Он потрясает топором и обращается к двери карцера, за которой сейчас кто-то скребётся - возможно, Хумбаба:
   - Ради потомков моих, в горы твои войду я! Семь божественных меламов-лучей отдай мне, и в плоть твою войду я! Во владения твои вступлю я, меламов-демонов укрощающий - царь Гильгамеш, жрец верховный Кулаба!
   - Коо-коо кончай уже скорей своего Хумбабу! - нетерпеливо квохчет Курочка.
   Гильгамеш замахивается топором на дверь, скрывающую невидимого Хумбабу, но тут она открывается, и на пороге нам является сияющая Ада:
   - Fallos Sapiens, привет! И ты, Бода, привет!
   - УРРРА!!! - кричат Курочка Ряба и муммий-Ленин, и хлопают крылышками.
   Но Абдурахман Мангал их радость и энтузиазм не разделяет. Он молчит.
   - Однакоо-ко, Ада, - беспокоится Курочка, - ты риску-куешь... коо-коо... карьерой! Как ты к нам поо-попала?!
   Ада весело показывает нам пластиковую карту:
   - Вот, электронный ключ у Ганнибал Кондратьича стащила из халата. Он халат на вешалке забыл. А второй ключ амбарный выпросила у дежурных аллирогов, пообещав им тупо секс.
   - Не-эт! Так дело не поо-поо не пойдёт! На это мы поо-пойтить не могём!
   - Ой, поверьте мне, - отмахивается Ада, - гуманоидка, коли захочет, - всегда сумеет от любого обещанья отвертеться. Вискарик, или полторушку пива им поставлю,- и довольны будут. А пришла сюда я получить СВОЁ!
   И она принимается освобождать Ось Вселенной от пижамных штанов, напевая:
   - Я танцевать хо-чу,
   я танцевать хо-чу
   до са-мо-го ут-рааа!
   Радость Моя, станцуем?!
   - Ты сумасшедшая?! - удивляется Абдурахман Мангал.
   - Да! Да! Ты сводишь меня с ума! Ты всех сводишь с ума?
   Курочка Ряба и муммий-Ленин шепчут Абдурахман Мангалу с двух сторон:
   - Включай свою цефализацию! В смысле: включай мозги! Адка может вывести нас из бетонного мешка. Ключи в кармане её балахона. Поо-побег!
   - Тан-цу-ем! - напевает Ада на какой-то ресторанный мотивчик: - Сегодня мы с тобой тан-цу-ем!..
   - Нет, - отвечает Фаллос Сапиенс, - в неволе мы не танцуем.
   - В неволе мы только-коо грустим, - поддерживает его Курочка и предлагает: - Хочешь, будем танцевать поок-поок по коридорам!
   - Хочу! - на всё согласная Ада, выпускает нас из карцера.
   - Какоо-кой танец? - хлопает крылышками Курочка. - Вальс?! Танго?! Шейк? Твист? Гоу-гоу?
   - Летка-Енка!
   - Что ещё за "Летка-Енка"?! - удивляется муммий-Ленин.
   - Старинный дурдонский танец, - говорит Ада. - Моя бабушка в детстве - в её детстве - танцевала. Все выстраиваются паровозиком, берут впередистоящего за бока и прыгают - прыг вперёд, и прыг назад. И поют песенку:
   Раз-два, туфли надень-ка...
   - На Дугдонисе, и танцы - дугдонские! - ворчит пернатый муммий-Ленин. - То ли дело - кадгиль!..
   И вдруг хлопает себя по лбу воробьиными крылышками:
   - ЛАМБАДА! Нас Принцесса Датская научила! Я умею кагандашом в попе восьмёгки на стенах гисовать!
   - В переводе с португальского, - блещет эрудицией Фаллос Сапиенс, - "ламбада" означает "целоваться" и, одновременно, "сильно бить палкой".
   - Целуй меня, целуй! - требует Ада. - И бей меня палкой, бей! Сильно-сильно! ЛАМ-БА-ДААА!
   Оказывается, Ада знает какие-то типа-португальские слова. И запевает:
   Шо-о-орох дусен бой,
   Кейюмжиа соло фыйшюра-а-а!
   - Чегой-то текст у тя какоо-кой-то левый, непоо-непонятный, - сомневается Курочка. - Хотя, поо-пойдёт! Давай-ка, толькоо-коо танцевать отсюда поод-подальше!
   К общей радости теремковцев, мы удаляемся от карцера, и Ада выстраивает нас паровозиком.
   - В ламбаде, как в летке-енке, все тоже берут впередистоящего партнёра за бока! - командует Ада и ставит впереди всех питекантропа Энкиду, с многопудовым царским топором, за ним Гильгамеша Лугальбандовича, за Гильгамешем - муммий-Ленина, за муммий-Лениным - курочку Рябу, за курочкой встаёт сама, а Абдурахмана Мангала ставит аккурат под свою хвостовую часть. И нам типа объясняет:
   - А fallos sapiens Боды - мой милый Fэ эS Бэ - будет хвостовым вагоном!
   - Ктоо-кто бы сомневался! - комментирует Курочка. - Толькоо-ко не вагоном, а наоборот, локоо-комотивом, чтоб поод хвост тебя, коо-кобылушку, толкать. Ясный пень!
   - МУЗЫКА! - командует невидимому оркестру муммий-Ленин.
   Ада успевает быстро стянуть из-под балахона исподнее, усесться на Абдурахман Мангала и, размахивая стрингами на пальцах, экстазно заорать:
   - Вперёд, мой Fэ эS Бэ! Целуй меня, мой Fэ эS Бэ! Бей меня палкой, бей, милый Fэ Эs Бэ! ЛАМ-БА-ДААА!
   - Паа-панеслась! - квохчет Курочка.
   И Ада продолжает исполнять на метапортугальском:
   Шо-рандо се фой
   кэм ун диа со мэ фэз шорааар
   Шо-рандо се фой
   кэм ун диа со мэ фэз шорааар
   Шо-рандо эстара ао лембрар де ун амор
   Кэ ун диа нао суб сьюдааар
   Данса соль э мар куардареи но отар
   О амор фаз пердер энконтра-а-ар...
   И Курочка вдруг исполняет, откуда-то известный только ей, припев:
   Ай-йяй-йяай!
   Макароны, картошка, крупа,
   Балалайка, гармошка, УРА!
   - Это, вообще, откуда?! - спрашивает Рябу изумлённый муммий-Ленин. - Этот, с "балалайкой", последний куплет?!
   - У нас в деревне бабы по-португальски ни бельмеса, поо-потому, как самогонки поо-попьют, так и испоо исполняют:
   Баклажан, кабачок - вот икра,
   С огурцом первачок до утра!
   И с залёткой такая игра -
   Раз - дыра! Два - дыра! Три - Ура!
   Ай-йяй-йяй-йяай! ЛАМ-БА-ДААА!
   И тут, неожиданно, Гильгамеш, царь Урука, вспоминает нечто чрезвычайно важное. Он отцепляется от нашего весёлого паровозика, подбегает к нам с Адой и почему-то, как Курочка, тоже квохчет мне на ухо:
   - Поо-поо помни: баб много, и они - сука - общие. А Хумбаба - один, потому, что у каждого он свой. Он - цель для каждого, начиная с 36-й ступени инкарнаций!..
  
  
   67. Батько Бандера ще до нас прийдэ
  
   Девочка с косой, летая над головой Путтипута, повторяла:
   - Москалей на ножи!..
   А Батьку Махно Путтипут, и правда, не убивал. Как и Симона Петлюру. Последнего застрелил в Париже Самуил Шварцбурд. И Евгена Коновальца - создателя ОУН - Организации украинских националистов и УПА - Украинской Повстанческой Армии - предтечу и учителя Степана Бандеры - Путтипут тоже не убивал. Того в Роттердаме взорвал бомбой, замаскированной под коробку шоколадных конфет, легендарный агент Павел Судоплатов. Возможно, в честь уважаемого учителя Путтипут взял себе, на время учёбы в школе меркадеров, псевдоним "Платов". А может, и не в его честь...
   Я ССЕГОДНЯ ДДА ЗАРИ ВССТА-НУ,
   ППА ШЫРРОКОМУ ПРРОЙДУ ППО-ЛЮ...
   "Какие, всё-таки, сильные песни звучали из динамиков в дни молодости!" - мерекнул Путтипут.
  
   Восточный Берлин. Я работаю под прикрытием,- моё имя сейчас не Путтипут, а Йозеф Леман. Шеф даёт скучные задания, например:
   - Поедешь в Мюнхен, будешь записывать номера военных машин.
   ШТО-ТА С ПАМЯТЬЮ ММАЕЙ ССТАЛА-
   ВСЁ, ШТО БЫЛО ННЕ СО МНОЙ, ПОМНЮ...
  
   Карлсхорст, предместье Берлина. Наша резидентура получила задание Центра сосредоточить усилия на окопавшихся в Западной Гейропе украинских националистах - руководителях бандеровского крыла ОУН, и созданной ими повстанческой армии УПА. Наши объекты: главарь - Степан Андреич Бандера и идеолог Лев Михалыч Ребет. Пока Центр не спустил нам утверждённый план ликвидации, меня - на всякий случай - готовят к внедрению в их ближайшее окружение.
   - Вчися лаяти москалив (учись ругать москалей)! - велит мне шеф. - Ти повинен (Ты должен) увесь час (всё время) лаяти москалив (ругать москалей)!
   - А як йих лаяти?
   - "Москалюги кляти! Зъилы мое сало!" Ану, кажи, як москали називають сало?
   - Целлюлит.
   - А як москали називають пыво?
   - Пи-и-иво.
   - А як москали називають борщ?
   - Пээрвое.
   - И що бы ти з москалями зробыл?
   - Повбывав бы!
   - Так, добре, синку! А тепер, - командует шеф, - ... весела писенька!
   Заспиваю писеньку:
   Батько Бандера, ще до нас приийде, ГЭЙ!
   Вин за Украйну всих нас поведе, ГЭЙ!
   Буде вильна Украина,
   Буде ненька самостийна, ГЭЙ! ГЭЙ! ГЭЙ!
   Москалив на ножи, на ножи!..
   - Так, добре, хлопче. Ну, вчися, вчися...
   Бандеровские "писеньки" - ясный пень - гамно! То ли дело наши:
   И ЖЖИВУ Я ННА ЗЗЕМЛЕ ДОБРРОЙ
   ЗЗА ССЕБЯ, И ЗЗА ТАВО ПАРРРНЯ.
   А ССТЕПНАЯ ТРРАВААА...
  
   Восточный Берлин. Вечер выходного дня. Танцы. Девушка. Не красавица, и ничего в ней особенного. И интеллектом не блещет. Она даже несколько неопрятна. Ее зовут Инге. Инге Поль. Говорит, что работает парикмахером. Ещё танец. Какое сильное притяжение! Ощущение, будто мы давно знакомы. Да, как будто я уже знал её в прошлой жизни. Сильное влечение. Чувство? Это любовь?! Влюбленный агент КГБ... Да! Влюблённый! Разве любовь агента - нонсенс? Но... я обязан доложить об этом рапортом по команде! Доложить... что влюбился!
  
   Шеф смотрит, как на гниду. И тычет в рапорт:
   - Тебя за границу направили Родине служить, или с мокрохвостками путаться?! Пиши рапорт! Проверять теперь эту твою... Инге Поль!
   Кабинет шефа покидаю побитой собакой. Заместитель шефа выходит со мной на улицу, закуривает, усмехается и рассказывает анекдот. Диалог в украинской хате:
   - Богдане, синку, пора тоби женитися.
   - На кому?
   - Та хочь би на Петрэнко Марии.
   - Нэ подобаэться (не подходит) мени Мария...
   - Тоди на Сидорэнко Гали.
   - И Галя мени нэ подобаэться...
   - То хто ж тоби подобаэться?
   - Володя...
   - Тю-у! Так вин же - москаль!
  
   Мою возлюбленную Инге Поль проверили - всё чисто, слава Богу. Общаться разрешили. Любовь с привкусом ГБ...
   А СТЕПНАЯ ТРРАВААА ПАХНЕТ ГООРРЕЧЬЮУУ...
  
   Ликвидация Степана Андреича поручена мне. Для меня такое сложное и ответственное задание - большая честь. В нашем логове в Карлсхорсте перечитываю досье на Бандеру.
   - Его отца - католического священника, мы расстреляли, - говорит шеф, и уточняет: - НКВД расстреляло, в июле 41-го. Сам Бандера низенького роста. На голове большая лысина. Остаток волос зачёсывает набок. Ходит быстро. При ходьбе как бы тянет за собой заметно длинные руки. Из концлагеря Заксенхаузен Гитлер отпустил Бандеру, надо думать, не за просто так. В досье есть свидетельства различных деятелей ОУН:
   "Связные уходили от Бандеры, заявляя, что такой подлой личности ещё не встречали. Жадность - характерная черта Бандеры. Сам любит обедать в ресторанах, а сотрудники из его обслуги и охраны остаются голодными - он присваивает жалование, которое им платит ОУН. Личный шофёр Шостак после двух дней работы у Бандеры заявил, что лучше умрёт с голоду, чем будет работать у такого гада. Личный шофёр Миклош также, как и другие водители, ходит голодный и оборванный, не имея денег даже на проезд в трамвае. Известен скандал с растратой пяти миллионов дойчемарок, поступивших в кассу ОУН и растраченных финансовыми менеджерами Николаем Климишиным и Евгением Горобачем. Бандера их выгородил, отмазал. Просто так?! Американцам, англичанам, а также испанцам, близким к диктатору Франко, Бандера всячески старается доказать свою связь с "краем" только для достижения своих личных денежных целей. Моральный облик Бандеры крайне низкий - он известен как бабник, и дело доходило до очень громких скандалов, получавших широкую огласку. В Мюнхене Бандера часто навещает любовницу Марию Мыцик, из-за чего у него дома часто бывают потасовки. Отношения с Мыцик длятся уже больше двенадцати лет, и Бандере совсем не мешает, что Мария вышла замуж за члена ОУН Евгения Горобача. Свою жену Славу - Ярославу Васильевну - часто избивает. Бил её ногами даже когда она была беременной. Один из охранников не выдержал этого постоянно повторяемого зрелища, покинул свой пост и заявил руководству ОУН, что предпочитает, чтобы его расстреляли, чем видеть издевательства. Жена Бандеры очень несчастлива, часто плачет, и выглядит старой не по годам. Временами создаётся впечатление, что она сумасшедшая. Бандера домогается молодой помощницы по хозяйству, которую его жена имела неосторожность нанять. Вместе с членом ОУН Пеленичкой, Бандера часто ходит к проституткам. Пытался изнасиловать жену члена ОУН Михаила Баняса. Так, руководитель Службы Безопасности ОУН Мирон Матвиейко поручил члену ОУН Михаилу Банясу организовать охрану Бандеры, обеспечить его квартирой и быть ему во всём помощником. Баняс вложил в это поручение, можно сказать, всю душу - заботился о своём подопечном вплоть до мелочей. Когда жена Бандеры в роддоме рожала младшую дочь Лесю, присматривать за двумя малолетними детьми Бандеры и готовить ему и детям пищу, Михаил Баняс направил свою жену. В первую же ночь Бандера попытался её изнасиловать. Жена Баняса оказала сопротивление, и тогда Бандера разбил ей лицо так, что оказалась окровавленной не только постель, но и сам Бандера. В быту Бандера - копия гоголевского Плюшкина: собирает по улицам баночки, верёвочки, поношенные вещи, и складывает в своей квартире". И так далее...
  
   Мюнхен. Операция входит в активную фазу. С родины приехали меркадеры-инструкторы, привезли орудие ликвидации, новую разработку Центра - миниатюрный одноствольный кислотомет.
   - Яд герметично запаян в капсулу, - говорит младший меркадер-инструктор. - Яд не имеет ни цвета, ни запаха. При нажатии на спусковой механизм, из цилиндра выстреливает тонкая струйка кислоты. При выстреливании создаётся эффект аэрозоля, ядовитые пары вдыхаются жертвой, вызывают мгновенную закупорку артерий и сразу провоцируют инфаркт и инсульт.
   - Заедем на "зу", на фрицкий "птичий рынок", - говорит старший меркадер-инструктор. - Купим тебе учебное пособие.
   Заехали на "zoo", купили песика - маленького двортерьера с висящими ушками и доверчивым взглядом.
   "Как тебя зовут? - мысленно спрашиваю собачку: - Шарик, или Тузик? Нет! Ты Фрицик? Гансик?"
   - Его зовут Степан Андреевич, - твёрдо отвечает мне меркадер-инструктор.
   "Мысли читает!" - офигеваю я.
   - Послужишь с моё, и сам научишься.
   Лес за окраиной Мюнхена. Собачонку привязываем к дереву. Песик дружелюбный - виляет хвостом и глядит в глаза с любопытством.
   В рот мне суют пилюлю антидота - сосудорасширяющего противоядия. Вручают устройство - трубку со спусковым механизмом.
   - Держи не далее сорока сантиметров от носа объекта, - советует младший меркадер-инструктор.
   - А лучше впритык к носу! - советует старший. - Да сам отвернуться не забудь! И не дыши!
   "Извини, песик, - говорю я. - Ничего личного,- служба".
   Жму на спуск. Пёсик заваливается набок, неестественно вытягивается и вмиг околевает.
   - Мгновенный спазм артерий, паралич сердца, - констатирует младший меркадер-инструктор.
   Молчавший до этой минуты зам моего шефа закуривает. И рассказывает анекдот:
   - Сосед идёт мимо хаты соседа и видит, как тот потрошит ножом щенка.
   "Степане, вчому ти Цуцика заризав?!"
   "Так вин москалям продався!"
   "Як, продався?!"
   "Так вин на мэни: Гав-Гав!"
  
   Берлин, Карлсхорст. Совещание в логове. Шеф доводит установку Центра:
   - К Бандере подступиться пока трудно - он опытный подпольщик и без охраны не ходит. Недаром свои называют его "Хитрый Лис". Центр принял решение ликвидировать первым Льва Ребета.
   Ребет - интеллектуал, писатель, публицист - возглавлял Западную ОУН до последнего времени. Рост средний, телосложение крепкое, походка быстрая. Очкарик. Бреет голову, носит берет. Женат. Жена Дарья, сын Андрей, дочь Оксана.
  
   БЬЮТ ДОЖДИНКИ ПО ЩЕКАМ ВПАЛЫМ...
   ДАЖЕ НЕ БЫЛ Я ЗНАКОМ С ПАРНЕМ...
   Правда, какая душевная песня!
   Теперь меня зовут Зигфрид Дрегер. Утро 12 октября, третье утро от моего прибытия в Мюнхен.
   Лев Ребет направляется на работу в редакцию. На Карлсплац опережаю жертву и захожу в здание редакции. Поднимаюсь по лестнице, наблюдая за входом. Вот и Лев Михалыч. Поднимается по ступеням за мной. Разворачиваюсь, шагаю навстречу, наставляю орудие в нос жертвы. На выдохе - как учили - нажимаю спусковую скобу - кислота бьёт Ребету в лицо. Лев Михалыч оседает и заваливается на бок. Яд настолько хорош, что позволяет замаскировать убийство под обычный сердечный приступ.
   Покидаю здание. Направляюсь к Кёгльмюльбах-каналу - бросить кислотомёт в реку. Не дёргаться, не привлекать внимание, из физиономии сделать беззаботную маску - всё, как учили. Вспоминать анекдоты и улыбаться встречным только глазами. Вот, третьего дня рассказал зам шефа. Диалог в хате:
   - Тату, дай мэни кулемёт! (Папа, дай мне пулемёт!) Пиду москалив вбивати.
   - А якщо воны тэбэ вбьють?
   - А за що мэнэ вбивати?!
   Бултых - вещдок идёт ко дну. Теперь спокойно рвать когти, заметать следы.
   За отнимание жизней у неугодных власти гуманоидов меркадерам платят зарплату. Нередко награждают орденами. Меня поощрили фотоаппаратом "Контакс". Б...бляха медная!
  
   Зам шефа закуривает и ухмыляется:
   - Куда тебя Родина направит на этот раз - в Попенгаген, или в Роттердам? Угадай с трёх раз!
   "В Роттердаме мы отмеркадерили Евгена Коновальца... Там его могилка... Там соберутся бандеро..."
   - Ин Роттердам, - отвечаю я.
   - ФАМИЛИЯ!! - неожиданно орёт заместитель шефа.
   "Кто я? - подумал Путтипут. - Я Богдан Сташинский, унтер-меркадер КГБ. Мне приказано убить Степана Бандеру... Или... Запутался!! Найн! Найн!.."
   - Ихь бин Ханц Иоахим Будайт! - отвечаю я.
   - Пять с половиной секунд! - тычет мне в нос секундомером возмущённый зам шефа. - Ты соображал целых пять с половиной секунд! О чём ты думал?! О ком?! О своей буржуазной сучке?!..
   Мне обидно, потому, что Инге не сучка, а моя любимая. И обидно потому, что я думал как раз о моей работе, о моём "клиенте" - Штефане Попеле - именно под этим псевдонимом скрывается в Мюнхене Степан Бандера. По-немецки "попель" - дурачок, простачок, тупица.
   Найти берлогу Бандеры в Мюнхене не мог никто, пока мне не пришла в голову идея - просто зайти в телефонную будку, перелистать гроссбух - толстый справочник, и ткнуть пальцем в адрес под фамилией "Попель" - Крайтмайрштрассе, 7.
   - Попель-допель... - радуется заместитель шефа, - ...сел в свой "Opel"... А и, правда - спалился Попель, как дурачок! Ладно. Вчись, сынку лаяти москалив. Анекдот:
   - Що таке одын жид?
   - Торгова точка.
   - Двоэ жидив?
   - Шаховий турнир (шахматный турнир).
   - Троэ жидив?
   - Симпозиум!
   - Що таке одын москаль?
   - Пьяниця.
   - Двоэ москалив?
   - Пьяна бийка (драка).
   - Троэ москалив?
   - Бунт!
   Зам шефа закуривает. И проверяет меня:
   - Расскажешь бандеровцам, если в Роттердаме на поминках по Коновальцу угостят тебя горилкой.
   - Найн! - отвечаю твёрдо. - Ихь бин Ханц Иоахим Будайт! Ихь бин дёйч!
  
   Роттердам, Нидерланды. Кладбон. У входа припаркован серый "Opel". "Штефан Попель сел в свой "Opel"". Из материалов допросов пойманных на Украине ОУНовцев, мы уже знаем и про этот его серый "Opel".
   Сегодня панихида на могиле Коновальца - виднейшего из основателей Украинской Повстанческой Армии. В своё время Евген Коновалец дослужился до полковника в австрийской армии, поэтому пользовался уважением в кругах фашистов. По нашим агентурным данным Коновалец был единственным из украинских нацистов, у кого был доступ к Герингу и Гитлеру. Когда разведка узнала о пристрастии Коновальца к шоколадным конфетам, отдел технических средств НКВД изготовил специально для него "презент" в особой подарочной коробке с брендом киевской кондитерской фабрики. Царствие Небесное! Это было... двадцать лет тому назад!
   Сегодня впервые вижу Бандеру, - он выступает с торжественной траурной речью. Пока ОУНовцы у надгробья незабвенного учителя клянут москалей, развлекаюсь про себя анекдотами от заместителя шефа. "Бандеровец на могиле сына":
   - Чи я тэбэ нэ народыв?! Чи я тэбэ нэ годував (не кормил)?! Чи я тэбэ до унивэрситэту нэ видпускав? Чи я тоби гроши нэ видсылав?! А ты прыйихав, и що ты мени сказав?! "Здравствуйте, папа!"
   Интересно, награждая меня фотоаппаратом, в Центре рассчитывали сэкономить на технических средствах?
   Мою попытку сфоткать Степана Андреича у могилы предшественника охрана Бандеры пресекает сходу.
   У выхода с кладбища наталкиваюсь на ту самую девочку с косой, закрученной баранкой вокруг головы. Сказать "мороз по коже" - не сказать ничего. Ощущение, будто сел на самую длинную и самую острую сосульку с крыши Исаакиевского собора. Прохожу мимо, оборачиваюсь. Девочка грозит мне пальчиком, направляет пальчик на меня и, будто стреляя, беззвучно произносит: "Пу!" Волосы дыбом. Дурной сон...
  
   Мюнхен.
   Может, он и Хитрый Лис, только, и я - не хрен собачий! Я - государственный киллер!
   Штефан Попель по воскресеньям регулярно посещает церковь. А раз регулярно, значит, и правда, "простачок": у кирхи его можно "пасти", от кирхи его можно "вести".
   Наши умельцы в Карлсхорсте наконец-то - с третьей попытки изготовили ключ, позволяющий войти в подъезд дома.
   Погожий октябрьский полдень. Степан Андреевич одет сегодня в светло-серый костюм. Он заходит в "Обст унд гемюзе", покупает помидоры и яблоки.
   У меня в руке оружие возмездия - бесшумное, компактное, обёрнутое в газету. Из Центра прислали кислотомёт последней модели, двуствольный. Он похож на сдвоенную авторучку - две трубки не длиннее ладони, а внутри поршни, толкаемые пружинами. И спусковые крючки. Капсула во втором стволе - для охранника. Да уж, это вам не ледоруб!
   Чадолюбивый отец семейства выходит из магазина с пакетом - несёт деткам фрукты-овощи. Его сыну Андрейке будет тринадцать, дочке Наталке - шестнадцать, а младшенькой, Лесе - десять. Через пять минут они осиротеют. Ну, наполовину.
   Вот, он отпускает охранника. Уфф! Как это хорошо! Теперь мне только опередить его в подъезде. В чёртовом замке двери его подъезда я три недели тому назад сломал отмычку.
   Крайтмайрштрассе, 7. Я в подъезде. Его квартира на четвёртом этаже. Это Я, Я нашёл его дом и квартиру! Я, унтер-меркадер... БУМ-БУМ-БУМ-БУМ-БУМ... Это что?! Это сердце. Я уже на бандериной лестничной площадке. БУМ-БУМ-БУМ-БУМ-БУМ... Так... Таблетка с антидотом... Вот она - наготове. БУМ-БУМ-БУМ-БУМ-БУМ... Как говорит заместитель шефа: "Антидот - хорошо, а анекдот - лучше!"
   Диалог в хате:
   - Тату, тату, чорт у хату лизэ!
   - Так, синку. Лишь бы нэ москаль!
  
   Что за голоса внизу? Хлопает дверь лифта. Соседки по дому вошли в подъезд, опередив Бандеру? Срочно спускаться ему навстречу. Скорей!
   Вот он! В правой руке - пакет с покупками, - левой достаёт ключи запереть входную дверь. Спрашиваю:
   - Замок заело?
   - Нет, - отвечает он, - всё в порядке...
   Он узнаёт меня, - он же видел меня сегодня утром в церкви. Руку двигает к пистолету, но сам понимает: поздно. Вскидываю цианидомёт на уровень его рта. Мысленно командую себе: "Не дышать!" Пуск. Бандера вскрикивает. И орёт. Громко. Не оборачиваться! Не дышать! Ходу! Ходу!! Сзади слышится громкий стук - Бандера грохнулся башкой об лестницу.
   К речке! Всё к тому же каналу. Спокойно! Меня же никто не видел. Не бежать! Следить за выражением лица! Как учили - "мне хорошо", "у меня всё хорошо"... Шаг ровный! Дыхание выравниваем, сердце успокаиваем... БУМ-БУМ-БУМ... Надеть на лицо какой-нибудь анекдот из репертуара зама шефа.
   Идэ пойизд. Машинист бачить, що на колийи москаль. Пойизд сходить з колийи и через поле мчить до лису. У кабину машиниста забигае начальник пойизда:
   - Ти що, з глузу зъихав?!
   - Розумиетэ, йиду я, йиду, бачу - на колийи - москаль...
   - Так и трэба ж було давити його!
   - Я и хотив, так вин до лису побиг!
   Бу-у-ултых! Цианидомёт тонет в канале Кёгльмюльбах. Из Мюнхена мне во Франкфурт-на-Майне. Оттуда - в Берлин.
  
   А ССТЕПНАЯ ТРРАВА ПАХ-НЕТ ГО-О-ОРРЕЧЬЮ-У...
   Меня награждают орденом Красного Знамени "За выполнение важного государственного задания в исключительно трудных условиях". Теперь моё имя Александр Антонович Крылов. Я лучший политический киллер КГБ. У меня блестящие перспективы. Мне предстоит переподготовка...
   Я ОТ ТЯЖЕСТИ ТАКОЙ - ГОРРРБЛЮСЬ,
   НО ИНАЧЕ ЖЖИТЬ НЕЛЬЗЗЯ, ЕСССЛИ...
   ... но разрешение жениться на Инге не дают. СССУКИ! Предлагают сучек из своего питомника. Пожалуйста, на выбор - связные, шифровальщицы, переводчицы, радистки. СУКИ! Я для них не душа живая! Просто инструмент, двуногое орудие - высоколобый кислотомёт...
  
   Инге беременна.
   Руководство КГБ требует сделать аборт.
   Мы с Инге посылаем КГБ на три весёлых буквы.
  
   Ангелы хватают меня под руки и несут вглубь облака:
   - Для тебя у нас две новости: хорошая, и не очень. С какой начать?
   Жизнь научила выдержке, и я демонстрирую равнодушие:
   - Пофиг. С какой хотите.
   - Хорошая новость: смерти нет. Земная смерть - иллюзия: телесная оболочка сброшена - дух осознаёт себя в тонком мире, куда он переходит для "разбора полётов". Дух - это вся твоя суммарная память за все воплощения - со всем, накопленным тобой, добром и злом. Новость вторая: по итогам анализа действий и балансу добра и зла в предыдущем воплощении, духу присуждают телесную оболочку для новой инкарнации.
   - Я марксист-ленинист, - отвечаю я. - Потому в буддистские сказки не верю.
   - Ладно, - говорят ангелы. И поясняют: - В отличие от привычного тебе мира физического, здесь мир Абсолютного Времени - Большое Колесо Времени. Отсюда доступна любая точка материального Настоящего, Прошлого, Будущего. Сюда переходят души. Вот, гляди: убиенный тобою Степан Андреевич.
   И правда! Вот он, Бандера, в своём сером костюмчике, злорадно усмехаясь, подмигивает мне и подходит к подобию большого, не то зеркала, не то экрана.
   Раздаётся загробный голос:
   - Будэш бабою!
   Бандера отказывается:
   - Я нэ хочу!
   - Потрибно, Степане, потрибно! Над бабами знущався (издевался), баб гвалтував (насиловал)! Людын вбивав. А тепер нарождувати будэшь (А теперь рожать будешь)!
   - Так я нэ хочу! - Бандера плачет. - Так нэ можна!
   - Потрибно, Степане, потрибно! Ось, подивися, твоя нова ридня!
   В экране-зеркале появляются какие-то лица. Бандера отшатывается от зеркала:
   - Хто ци гуманойди?!
   - Цэ Абрам Кельманович Капительман - твий дид. А цэ - Иосиф Иосифович Григан - твий прадид. А цэ Мария Иосифовна - твия бабка. А цэ Володимер Абрамович - твий батька.
   - Я нэ хооочу! - рыдает Бандера. - Так нэ мооожна! Та за що ж мэни така кара!
   - Ти жидив гнобив?! Так будэш жидивкой! Це нэ кара, доча, це карма! И хвороба тэбэ чекае, и казённий будинок (дом).
   - Господи помилуй! Так нэ можна! Я нэ зможу!
   - Зможеш, доча, зможеш!
   Ангелы подталкивают дух убиенного мной Бандеры внутрь зеркала-экрана. Там образуется белый энергетический сгусток, уплотняется, подобно кокону, быстро розовеет, краснеет, становится густо красным, красно-коричневым, потом снова розовым, и из него выходит девочка, та самая с косой-баранкой вокруг головы.
   - Здрастуй, донечка! Тепер ти нэ Бандера, а Капительман-Григан! - говорит загробный голос.
   - Дайтэ мени будь-яке инше призвище (какую-нибудь другую фамилию) - хочь Тимошенко, хочь Юльченко!
   - Йди, донька! - отвечает загробный голос твёрдо: - Нэ заважай (не мешай)!
   Девочка с косой поворачивается ко мне и шепчет:
   - Москалив на ножи! На ножи!..
   - Так разве ж я москаль?! - удивляюсь я.
   Ангелы подтаскивают меня к зеркалу-экрану, и я вижу себя папуасом - практически голым - около хижины где-то в джунглях.
   - Это Эфиопия? Сомали?
   - Папуа Новая Гвинея.
   - За что мне такая кара, Господи?!
   - Это карма. Разные вещи.
  
   Я темнокожий папуас из Гвинеи, и теперь живу в Киеве. Еду в вагоне метро, читаю газету "За вiльну Украину" на украинской мове. Рядом стоит здоровенный хохол и спрашивает меня, папуаса:
   - Може, ти хочешь сказати, що ты розумиешь, що тут напысано?
   - Так, розумию (Да, понимаю).
   - Може, ти хочешь сказати, що ты украинец?
   - Так, я украинец.
   - А хто ж я тоди такый?!
   - А бис тэбэ знае! - отвечаю ему я, папуас. - Або жид, або москаль.
   - А як же тэбэ звати, хлопчик?
   - Пу... пу...ас? - говорю я. И задумываюсь: "А як жэ мэнэ звати?"
   Нет, всё это похоже на сон!
  
   Центр больше не выпускает меня за рубеж. Жду приезда Инге. Страшная весть из Берлина: за день до отъезда Инге оставила младенца соседке. Он захлебнулся во время кормления из бутылочки.
   - На всё суд Божий, - говорит загробный голос.
  
   Зам шефа хлопает меня по плечу:
   - Ну, не раскисай! Ты же лучший государственный киллер! Орденоносец! Тебя быстро повысят до обер-меркадера! Дадут новое задание - замочить кого-нибудь покруче Бандеры!
   - Кого?!
   Куратор переходит на шёпот:
   - Может, самого Кеннеди!
   От этих слов у меня во рту становится кисло, как от ампулы с ядом.
   - А Кеннеди, за что?!
   - Было б за что, давно б убили. Ой, - спохватывается зам шефа, - для Кеннеди же Харви Освальда готовят. Ну, ладно, не Кеннеди, так хотя бы, ихнего шефа ЦРУ! Кстати: приезжает шеф ЦРУ в Киев. Идёт по майдану, видит надписи "М" и "Ж". Спрашивает, что это означает. Ему отвечают:
   - Цэ туалэт. "М" - для москалив, а "Ж" - для жидив.
   Шеф ЦРУ дывытися:
   - And where Ukrainians must pissing?!
   - А теперь наша власть - нам везде можно!
   Он хлопает меня по плечу и говорит:
   - У тебя всё впереди, Богдан! Ты ж ещё молодой!
   "Богдан"?! Он сказал "Богдан"... Разве, я не Путтипут?! Кто я?!
   - Ты - Богдан Сташинский! - отвечает девочка с косой-баранкой, продолжая летать вокруг моей головы. - Ти вбивця (убивец) Лёвы Ребета, ти мой вбивця!
   - Гав-гав! - за штанину меня хватает двортерьер, убиенный мною в лесочке за окраиной Мюнхена. И говорит несобачьим голосом: - Ти Цуцика вбивця!
   - А вот ты послухай мэни, Богдан! - говорит девочка. - Я тоби розскажу нэ анэкдот, а правду! Моя дэржава найбогатша у свити запасами уранових руд! Ми маемо уранови комбинати, уранови шахти. Ми будэмо збагачувати (обогащать) уран сами. Ти про ракету "Днипро 15А18М" чув (слыхал)? А про SS18 "Сатана"?!
   - Кто ж её не знает...
   - Вона можэ нэсти бомбу 20 мегатонн, або дэсят бомб по 750 килотонн. Разом накриемо вси твои миста (Разом накроем все твои города).
   Девочка с косой-бубликом вокруг лба вскидывает руку вперёд в нацистском приветствии:
   - Хай живэ Стэпан Бандера, та и жинка его, Параска!
   Коса-баранка с головы девочки расплетается в огромную змею, и сама девочка становится этой самой змеёй и громогласно шипит:
   - Я прошу вийськову допомогу (военную помощь) проти (против) Дурдониса у Сполучених Штатив Андромэды!
   Тут, откуда ни возьмись, выше шипящей девочки-змеи пролетает дядька с пышной кучерявой шевелюрой и весёлыми глазами. И смеётся:
   - ТРАХАЛ Я ТЕБЯ, АНДРОМЕДА!
   Он подмигивает мне и исчезает в чёрном небе среди звёзд.
   - Золотые слова! - соглашаюсь я.
   А девочка-змея не унимается, превращается в гигантскую анаконду, уже с тёточной головой, и шипит:
   - Москалий розстрилювати из атомной зброи! (Москалей расстреливать из атомного оружия) Перетворити Дурдонис на випалену пустелю (Превратить Дурдонис в выжженную пустыню)!
   Анаконда-тётка запевает:
   Нэ забудут нашей сичи
   Уси кляты москали.
   Мы ще поставым жовто-блакытный (жёлто-голубой)
   На самом Крэмли! ГЭЙ!
   Ангелы держат зеркало перед моим носом. Смотрюсь: лицо открытое, лоб высокий, я похож на киношного героя-молодогвардейца. Но ведь... моё лицо - не такое! Где мой длинноватый нос?! Где взлысины?!
   А Магомаев всё поёт:
   ЧТО-ТО С ППАМЯТЬЮ ММАЕЙ ССТАЛО -
   ВСЁ, ШТО ББЫЛО НЕ ССО МНОЙ, ППОМНЮ.
   - Богдан Николаевич! Богдан Сташинский! Проснитесь!
   Что-то тут не так... Что-то не то... Эту сильную песню в исполнении Магомаева тогда не могли крутить. Её сочинили лет на двадцать позднее. И ещё... как можно помнить не своё? Хотя, психиатры называют это эмпатией...
   А тётка-анаконда, с косой вокруг башки, поёт своё любимое:
   Батько Бандера к нам ещё прийдэ,
   Вин за Украйну усих нас повэдэ!..
   - Проснитесь, Богдан Николаевич!
   Это зелёные чёртики.
   - Я вам не Богдан Николаевич! Я не Сташинский!
   И тут я вспоминаю, что на третьем курсе в Школе КГБ моя курсовая по кафедре ядов так и называлась "Роль Коммунистической партии СС и хлорцианидов в подвигах Богдана Сташинского". Тогда... кто же я?!
   - Путтипут Таврический! - отвечают чёртики.
   Путтипут протёр гляделки и увидат пустую бутылку из-под "Путтипутовки на берёзовых бруньках".
   - Из чего, чёрт возьми, её гонят?!
   В дверцу перегородки постучали.
   "Секретарша Леночка? - подумал Путтипут. - Хоть бы она! Никого больше не желаю видеть".
   Он включил дисплей видеокамеры. Снаружи сопел генерал Наскрёбышев.
   "Сделать вид, что сплю?"
   Начальник переименованного КГБ не уходил. Путтипут горько вздохнул и приоткрыл перегородку.
   - Вадим Вадимыч! Сообщение с сайта "ВикиЛипс": Джона Кеннеди поймали!
   - Как "поймали"?! Где?!
   - В Папуа Новой Гвинее, в племени Отобей-риа-бурукос.
   - Кто поймал?!
   - Доктор Клаус Демолен, учёный из Нидерландов. Вот распечатка.
   - Да, как "поймали"?! Он же... Его же... Это ж ещё в моём соплячестве было!
   - Верно, 22 ноября 1963 года в 2 часа по восточному времени было официально объявлено о гибели в Далласе президента Кеннеди. А в 2:30 того же дня в Новой Гвинее родился папуас по имени Араану, который рос в лесной глуши, без всякого доступа не то что к благам цивилизации, но и к каким бы то ни было элементарным средствам информации. И однажды, когда группа учёных приехала изучать его соплеменников, жалкий, голый и голодный папуас вдруг обнаружил знание самых сокровенных подробностей из жизни убитого президента: мельчайшие детали из детства Кеннеди, тезисы его диссертации о британском правящем классе, написанной ещё в 1940-м году. По просьбе комиссии учёных начертить план Белого дома, папуас Араану изобразил его интерьер во всех тонкостях.
   - Это сообщение вы, когда получили?
   - Пока связь была. В смысле, пока чичены Время нам не перекрыли. Просто, я только что прочёл.
   - И... что это значит? - спросил Путтипут. - Какие предположения?
   Наскрёбышев понизил голос:
   - Братья Кеннеди - Джон и Роберт - с Мэрилин Монро шуры-муры, трали-вали... короче, оба кувыркались. А потом, когда поняли, что она слишком много знает, препоручили милашку заботам ФБР. Те, вроде как, подсадили её на иглу, устроили передоз, и кирдык. Вот, Джону Кеннеди и карма. А может, это ему за Вьетнам, в смысле за войну - карма.
   Путтипут зажмурился.
   "Жизнь на самой вершине мира окончилась пулевыми отверстиями в голове. Но... Ты смотри! Ни за Мэрилин Монро, ни за тысячи сгоревших в напалме вьетнамцев, в ад его не отправили. Просто, опустили в самый нижний корж социального пирога..."
   - А что семья, клан Кеннеди?! - спросил Путтипут. - В смысле, бывшая жена, дети взрослые... Они бабок тому папуасу, хоть, дали?
   - Какой там! Говорят: "Докажите, что душа переселилась!" Юридически ж недоказуемо. Да, насрать им на того папуаса - в смысле - на его душу. Извините, Вадим Вадимыч, за термин. Не поедут они, не скажут: "Здравствуй, милый", или там, "Здравствуй, папа". Тело закопали, бабки раздербанили, а душа... - кому нужна? У каждого и со своей забот хватает. Так что, папуасы - мимо кассы.
   - Писс-сец! - сказал Путтипут.
   И нажатием клавиши затворил перегородку.
   "А может, и нет никаких чертей?! - кумекнул он. - И никакого ада... Круги то - здесь! Обратно-то - сюда возвращают! Опускают, короче, ниже плинтуса..."
   Он вспомнил про остановившееся Время и метнулся к иллюминатору.
  
  
   68. Флуктуации Шноля
  
   Рустам Елаев самодовольно усмехнулся, нарочно кашлянул, наклонился к микрофону и изрёк:
   - О'КЕЙ, ГУГЛ! ПУТТИПУТА ХАЧУ!
   "Хотеть не вредно... - отметил про себя Нерельман.
   Устная команда Елаева носила характер приказа только в собственном воображении главаря боевиков, поскольку оперативная голосовая система моллайдера не имела к уважаемому "Google" ни малейшего отношения. Во-вторых, для искусственного интеллекта, встроенного в моллайдер, в прозвучавшем пожелании Елаева было меньше смысла, чем, если бы он, к примеру, велел: "Шайтан-молла, повернись ко мне передом, к Путтипуту задом!"
   - ХОТЕТЬ НЕ ВРЕДНО, - издевательским тоном, через динамики, ответил главарю искусственный интеллект. И добавил: - ВРЕДНО НЕ ХОТЕТЬ.
   От неожиданности, боевики вскинули стволы и, поджав ноги, присели, щёлкая затворами автоматов и озираясь. Особенно чудно выглядели те из бородачей, кто был в розовых кришнаитских рубахах и панталонах. Несмотря на острую драматичность ситуации, Нерельман засмеялся, сжимая зубы.
   Искусственный интеллект моллайдера прочёл мысль своего создателя и, сюрпризом для самого Григория Иаковича, во всеуслышание выдал справку:
   - Кришнаитская рубаха называется "курта", а штаны - "дхоти".
   Осознав возможные последствия начавшегося идео-вербального диалога со своим детищем, и вообще, такого вольного поведения искусственного разума, Григорий Иакович строго-настрого мысленно приказал моллайдеру: "Мысли мои, а также Андрея Воробеева и знакомых тебе инженеров и техников впредь не озвучивать!"
   Моллайдер, услышав мысленный приказ, умолк. Чернобородые же боевики, поёживаясь, спрашивали друг друга:
   - Ищто ета било?!
   - Ета джьинны! - убеждённо отвечали им седобородые.
   В голове Нерельмана пронеслось: "Как потянуть время до подхода военных? Ведь, на подготовку к штурму федералам может понадобиться от нескольких часов до суток. А бывало, и двое суток... Что могу сделать я? Незаметно включить закачку гелия в туннель синхрофазатрона под моллайдером, перекачать запредельно, и взорвать к чёртовой бабушке? Не могу: горы в радиусе ста километров рухнут. Уничтожить хроноцапу?!"
   Пульт управления хроноцапой, в виде не совсем обычного планшета-наладонника, был сейчас в кармане его белого халата.
   - Ета нэ джьинны! - догадался второй полевой командир, Дока Кумаров. - Ета нэвэрные!
   Махнув пистолетом на Нерельмана с Воробеевым, он приказал своим подручным:
   - Абискать йих!
   В карманах обоих профессоров ничего, кроме двух планшетов, двух носовых платков и двух пластиковых ключей-карт, не нашлось.
   Неожиданно Кумаров скомандовал по-военному:
   - Брэхунэнка, Нэтудыхата, Загынайла, Шмаль - КА МНЭ!
   "Вот, сюрприз! - присвистнул про себя Нерельман. - Брехуненко, Нетудыхата, Загинайло... это же..."
   Названные боевики, облачённые в розовые рубахи и панталоны кришнаитов, приблизились к главарю.
   - Икто из вас факер?
   - Хакер, - поправил главаря один из боевиков в маскарадном наряде. И добавил: - Ми вси просунути, и у гаджетах шаримо нэпогано (Мы все продвинутые, и в гаджетах соображаем неплохо).
   Кумаров проворчал:
   - Хакер, факер - разныцы нэт!
   И, ткнув пистолетом в планшеты, приказал:
   - Разбэрис с етим!
   Сам же он, оглядевшись по сторонам, решил повторить попытку вербального управления моллайдером, постучал пальцем в микрофон и, скорректировав и вопрос и тон, обратился к чуду техники:
   - Щайтан-молла! Скажьи, да-а, Путтипут щас ищто делаит?
   Моллайдер, без всяких словесных комментариев, тотчас представил взорам боевиков и их пленников летающую тарелку "Борт N 1" в полёте в виде совершенно неотличимой от реальности голограммы. А следующим кадром - картинку - тот момент в особом отсеке тарелки, когда Путтипут размазал залетевшую муху, врезав по ней папкой с донесениями.
   Не поняв, что перед ними не реальный Путтипут, а всего лишь объёмная картинка 4D, Елаев, Кумаров и иже с ними, истошно вопя свой боевой клич, принялись палить в голограмму из всего стрелкового вооружения, включая пулемёты. Пара-тройка гранатомётчиков-джихадистов с воодушевлением шмальнула из гранатомётов. Нескольких моджахедов убило тут же наповал отрикошетившими от бетонных стен осколками и пулями. Ещё нескольких спалило заживо огнём кумулятивных струй. Нескольких ранило. Ещё рикошетом повредило один из тумблеров панели управления на корпусе моллайдера. Удивительным чудом при всём этом стало, что не оказалось ни единой царапины ни у одного из пленников, поваленных взрывными волнами на пол, хотя все, бывшие в зале получили контузии разной степени тяжести. Самым же неприятным для боевиков стало то, что тарелка-голограмма - теперь уже в облаках порохового дыма - продолжила, как ни в чём не бывало, существовать рядом, а Путтипут снова, то размазывал муху по потолку, то принимался на неё замахиваться.
   Нерельману это показалось похожим на эффект старинной заезженной грампластинки, когда игла патефона на звуковой дорожке диска попадает в щербину, перескакивает обратно, и проигрывает снова и снова один и тот же обрывок музыкальной фразы. Он взглянул на часы - они стояли. Он кивнул Воробееву на его наручные часы. У Андрея секундные стрелки над циферблатом также демонстрировали остановку времени.
   Из наблюдения за размазыванием несчастной мухи, её внезапным воскресением и новым предсмертным полётом, Нерельману с Воробеевым стало ясно, что моллайдер и хроноцапа, в момент пальбы и взрывов в помещении, получили повреждения, прежде всего, от ударных волн. Из-за этого возникли хронально-гравитационные возмущения пространства-времени, которые, в свою очередь, повлекли за собой не только локальные остановки хода времени, но и перестановки блоков пространственно-временной реальности.
   Откашливаясь от дыма, и стряхивая хлопья копоти с грязного халата, изумлённый Воробеев пробормотал:
   - Моллайдер контужен. Впервые в науке наблюдается столь очевидно феномен макроскопических флуктуаций, демонстрирующий гравитационную неизотропность окружающего пространства!
   - Ета ти ищто щас сказал? - сморщил перепачканную копотью рожу Рустам Елаев.
   Андрей попробовал объяснить:
   - Мы привыкли, что пространство-время идёт так: 1, 2, 3, 4, и так далее. А из-за поломки моллайдера пространство-время теперь перепуталось, и картина примерно такова: 1, 4, 2, 3. Или 2, 1, 4, 3.
   Лица Елаева и Кумарова остались непроницаемыми.
   - Ну, это, - Воробеев привёл другой пример, - это как взять карты одной масти и раскладывать на столе последовательно - шестёрка, семёрка и, так, до туза. А потом вдруг ветер дунул, и все карты беспорядочно перетасовал. В карты играете?
   - НЭТ! - хором воскликнули оба. - Па шариату ета - харам!
   Дока Кумаров обернулся к голограмме и показал на Путтипута в летающей тарелке, бесконечно казнящего бедную муху:
   - Ета, ищто значыт?
   - Вот, именно об этом и предупреждал Симон Шноль!
   - ЩНОЛЬ-МОЛЬ - ЕТА МИ НЭ ЗНАИМ! - закричал Дока Кумаров.
   - ШНОЛЬ-МОЛЬ, СЛУЩИЙ, НАМ НЫ НАДА! - закричал Рустам Елаев. - Ми Путтипута заказивали!
   Между тем, флуктуации Шноля реализовали себя в квантово-механической реальности дальше, и голографическая картинка изменилась - Путтипут в летающей тарелке теперь, то собирал с пола какие-то бумаги и начинал их читать, потом снова убивал муху, снова подбирал бумаги, и снова принимался читать. Потом появилась картинка, как Путтипут плавает в бассейне своей резиденции "Подушкин лес". Следующей картинкой было, как Путтипут садится в летающую тарелку. А потом снова, как плавает в бассейне.
   Елаев с Кумаровым переглянулись и приставили стволы "ТТ" к вискам Нерельмана и Воробеева:
   - Щтоби Путтипут чэрэз час сидэл издэс!
   И они постучали стволами по стеклянной пуленепробиваемой вставке в титановом портале рабочей камеры моллайдера.
   Григорий Иакович ускоренно перебирал возможные варианты тайного сопротивления: "Включить систему герметизации и блокировки объекта, задраить террористов здесь, вместе с собой, а систему разгерметизации вывести из строя... Погибнуть самому, погубив террористов... и своих коллег - инженеров и техников. Нет, жизнями других распоряжаться права не имею..."
   Рустам Елаев шмальнул из пистолета в потолок. Заглянув каждому пленнику в глаза, он объявил:
   - ВИ ЗАЛОЖЬНИКИ! ЭСЛИ ПУТТИПУТ НЫ БУДЫТ ИЗДЭС ЧЭРЭЗ ЧАС, КАЖЬДИЙ ЧАС БУДЫМ ВАС ПА АДНАМУ РАССТРЫЛЯТ!
  
  
   69. Паноптикум
  
   - Ай-йяй-йяй-йяй-йаа! - ламбадствует развесёлая компания по коридору, ведущему нас от карцера вглубь подвала: - ЛАМ-БА-ДААА!
   Путь нам преграждает стальная решётка на замке. А за ней, в самом конце коридора, двое в белых балахонах тащат на цепях за ошейник третьего - он в домашнем халате. Заметив нас, они спешат скрыться за поворотом.
   - Это же Сальвадог Сальвадогыч! - узнаёт своего обидчика муммий-Ленин.
   - Там доок-доктор Лом, тюремный психиатр! - Курочка Ряба узнаёт Иезеккию Аароновича. И узнаёт Иеремию Джениаховича: - И доок-доктор Бен, коо-конструктор тюрем!
   - СВОБОДУ САЛЬВАДОРУ САЛЬВАДОРЫЧУ! - Абдурахман Мангал кричит так, что Аде приходится с него спрыгнуть.
   - ...РЫЧУ...РЫЧУ...РЫЧУ! - возвращается к нам эхо из глубин подземелий.
   - Что впереди? - спрашивает Аду Гильгамеш, царь Урука .
   - Особое отделение, - отвечает она шепотом.
   - И коо-коо-кого там содержат?
   - Особый, - Ада понижает голос до шёпота, - специальный контингент!
   - ПОМОГИ-И-ИТЕ! - доносится до нас вопль Сальвадор Сальвадорыча.
   - КЛЮУУУЧ! - кричит царь Гильгамеш.
   Он выхватывает свой многопудовый топор у Энкиду, чтобы врезать по замку.
   Его останавливает Ада. Она выгребает из кармана халата связку амбарных и электронных ключей.
   Оказавшись впереди решётки, мы видим, как во все стороны ответвляются бесчисленные мрачные проходы тёмно-серого бетонного лабиринта - кривые, будто извилины мозга.
   У питекантропа Энкиду острый слух и острый нюх. Он слышит, в котором из закоулков на пленнике звякнула цепь, и рычит:
   - Они там!
   Поняв, что с сопротивляющимся узником оторваться от погони не удастся, доктора бросают Сальвадор Сальвадорыча и разбегаются. Мы с курочкой и Абдурахман Мангалом устремляемся ловить доктора Лома, а Гильгамеш с Энкиду кидаются вдогонку за доктором Беном. Муммий-Ленин с Адой остаются Сальвадорыча охранять.
   Удача сопутствует - доктор Ломброзо попадается нам, и мы притаскиваем его за шкирку. Сальвадорыч срывает с себя ошейник, нацепляет его на горло своего недавнего мучителя, и роли меняются. К нам присоединяются Гильгамеш с Энкиду, сумевшие догнать и изловить доктора Бентама.
   - Поо-посмотрим отделение, - квохчет Курочка, - коо-которым заведует Иезеккия Ааронович! Поок-показывайте, док!
   И доктор Лом топает на цепи-поводке впереди нас по одному ему известному маршруту.
   Ада крестится:
   - Я здесь впервые!
   Нашим взорам открывается огромное, цилиндрической формы, сооружение шахтного типа, уходящее глубоко под землю. Доктор Бен с гордостью объявляет:
   - Вот, моя идеальная тю...
   Он поправляет себя:
   - ...идеальный гуманоидариум, откуда никто не может совершить побег. Точно в таком паноптиконе томился великий Фидель Кастро!
   Войдя в здание-цилиндр, мы преодолеваем коротенький проход и оказываемся уже в более узком внутреннем цилиндре-сердечнике из стекла и бетона, с системой лестничных маршей.
   Доктор Бентам поясняет:
   - Как сами можете видеть, надзирающих и надзираемых разделяет непробиваемое сверхпрочное стекло. Со стороны содержащегося контингента оно зеркальное. То есть, пациенты, при всём их желании, нас не наблюдают.
   - Полу-аквариум, поо... полу-зоопарк, - замечает Ряба.
   Иеремия Джениахович уступает роль гида доктору Ломброзо, как заведующему этим корпусом, и дальше экскурсию ведёт Иезеккия Ааронович.
   - Начнём с "наркологии".
   В отдельной палате, с единственной койкой в глубине, мы видим первого из подопечных доктора Лома. Будто почуяв, что на него смотрят, он вскакивает, подбегает к непробиваемой зеркальной стенке, и исповедуется вслепую:
   - Лучшего друга я по пьяной лавочке убил. И сам, Геракла кубок осушив десятикратно, ласты склеил... тридцатитрёхлетним! Пьянка, будь она неладна,- следствие всегда. Её причина в пустоте души - психеи!
   Пациент этот мал ростом - не выше метра пятидесяти, и настолько кривошей, что не может смотреть иначе, как только под углом, вверх. Один глаз у него голубого цвета, другой карий.
   - А ведь я тот, кто гением своим едва не покорил весь мир! И на пути этом, как водится, погубил душу. Кровь неисчислимых множеств, пролитая мной в погоне за эфемеридой славы, вернулась вскоре карою небес, изведя род мой под корень. Мать, жёны, сыновья - погибли все... Однако, все склоняются передо мною: я фараон Египта Megas Alexandrus.
   Доктор Лом сообщает нам о пациенте:
   - Двадцатилетним юношей Александр Македонский был уже на вершине славы...
   - ... и вот, до чего пьянка довела, - вздыхает Ада.
   Доктор Лом идёт дальше, и мы следуем за ним. Во второй палате видим бородатого старца в головном уборе из ткани, похожем на восточную чалму. Лицо одухотворено и строго. Наш гид поясняет:
   - Абу Али Хусейн ибн Сина. Или Авиценна. Вторую половину жизни посвятил доказыванию бесполезности научных знаний, приобретённых в первой половине жизни. Страдал запоем: без кувшина вина к умственным занятиям не приступал, и в 58 лет схлопотал прободение язвы толстого кишечника, на почве злоупотребления алкоголем.
   Следующий пациент облачён в тогу римского патриция. Он в лавровом императорском венце - идеальном атрибуте, чтобы, удерживая реденькие волосы, зачёсанные с темени на лоб, скрывать обширную лысину.
   - Гай Юлий Цезарь, всем известный алкоголик, - бросает доктор Лом и направляется дальше.
   А цезарь себе в оправданье замечает:
   - Nihil humanoidum a me alienum puto! (Ничто гуманоидское мне не чуждо!)
   В следующей палате находим фортепиано и музыкантов. Доктор Лом поясняет:
   - Гендель, Глюк, Гофман, Мусоргский - знаменитые композиторы, и столь же знаменитые пьяницы.
   - Когда б одолевали вас виденья, гнались преследователи, и злодеи за углами б поджидали,- скажите: вы бы не ударились в запой?! Когда из головы - во сне и наяву - подобно крови из открытой жилы, идеи беспорядочные хлещут - трудно не запить!
   Иезеккия Ааронович шёпотом поясняет:
   - Эрнст Кристофович Гофман, гениальный композитор и писатель, мог творить лишь в состоянии алкогольного опьянения. Смесями разных спиртных напитков он научился произвольно вызывать у себя творческие приступы нужного ему вида.
   Сосед Гофмана по палате рассуждает вслух:
   - Считаю вполне справедливым любить золото, вино и славу, ибо первое даёт мне средство иметь второе, которое, вдохновляя меня, доставляет мне третье.
   - Кристоф Александрович Глюк, - поясняет доктор Лом. - Кроме вина, так любил водку, что однажды ею вконец и упился.
   О третьем, чрезмерно толстом пациенте, доктор сообщает:
   - Георг Георгович Гендель - тоже пьянь. Прозван приятелями "бадьей, полной пива и свинины".
   Борода и волосы четвёртого пациента всклокочены. Взгляд больших серых глаз полон безнадёжной тоски. На опухшем одутловатом лице светит красным фонарём массивный нос.
   - Модест Мусоргский - автор "Хованщины" и "Бориса Годунова". Спиваться начал в молодости и не дожил до сорока двух лет. Ошибка родителей, выбравших сыну неудачное имя, сыграла роковую роль в его судьбе: "модест", значит "кроткий", "податливый", "уступчивый", "скромный". Никому и никогда не ответил он магическим словом "НЕТ", и мягкость Модеста Петровича все, кто ни попадя, использовали своекорыстно.
   - Назови коо-коо корабль "Топором", он так и поо-поплывёт! - соглашается Курочка.
   Иезеккия Ааронович ведёт дальше.
   В этой палате у нас пьяницы-поэты.
   Один из пациентов выкрикивает:
   - Я ненавижу гуманоидов оттого... что их боюсь... и презираю!
   - Альбрехт Галлер мизантропией страдает, - поясняет доктор, - и опий в больших дозах поглощает...
   Галлер восклицает:
   - Чем, кроме опия, мне страх за еретические мысли перед Богом заглушить?!
   - Поо-по-моему, ваши пациенты видят нас и слышат!
   Оборачиваемся к доктору Бентаму, и конструктор идеальных гуманоидариумов в растерянности только разводит руками. А доктор Лом констатирует:
   - Гении, чаще других, обладают зрением духовным.
   Завидев пышногрудую самку-аллирога, один из пациентов принимается высокопарно сочинять:
   Златится девственная грудь
   Под лебединой шеей,
   Подобно кистям винограда на лозе...
   - Альфред де Мюссе, - представляет его Иезеккия Ааронович.
   Не успеваем мы всей компанией поглазеть на девственную грудь Ады, как наше внимание отвлекает громкое "МЯУ". В углу палаты субъект целует взасос одну за другой нескольких домашних кошек. И сюсюкается с ними:
   - Моим сладеньким я три поэмы посвятил!
   - Шарль Бодлер, - сообщает доктор Лом.
   Бодлер оставляет кошек и принимается страстно лобзать собравшихся в углу его палаты карлиц, великанш и разного рода уродиц.
   - В сексопатологии эта склонность называется мизогинией, - поясняет Иезеккия Ааронович.
   Бодлер признаётся:
   - А более всего, я б желал целовать ноги красавиц, подвешенных за руки к потолку.
   Доктор Лом только качает головой;
   - Да, вот, такой особый случай.
   И представляет других пациентов:
   - Далее - поэт Андрей Белый. Истерик, пьяница, любитель кривляться и исполнять танцы нагишом. Галлюцинации и мистический бред свели его в психушку, где он и окончил свои дни. А вот, Константин Бальмонт - большой поэт и переводчик, владевший четырнадцатью языками! Истерик, склонный к суициду, неоднократно выбрасывался из окон. Всего от одной рюмки впадал в безумие, обращаясь в зверя. Последние десять лет жизни провёл в лечебницах для душевнобольных. Вот, Александр Куприн - неврастеник, поджёгший в пьяном угаре платье на жене. Спился до полного слабоумия, превратившись в "овощ". Вот, Аполлон Григорьев, литератор. За неимением денег на водку, употреблял одеколон и керосин...
   - АССОЛЬ! - слышится из противоположного угла палаты. - АССОЛЬ!
   Оборачиваемся и видим на четвереньках худого, некрасивого, угрюмого субъекта, с узким извилистым носом. Безуспешно пытаясь подняться, одной рукой он опирается о пол, а другой машет Аде, возможно, принимая её за одну из своих фантазий.
   - Александр Грин?! - Ада изумляется догадке. В её глазах слёзы: - Он мой любимейший писатель!
   - Да, автор "Блистающего мира", "Алых парусов", "Бегущей по волнам" - также истерик, из револьвера стрелявший в грудь возлюбленной. Пристрастившись к алкоголю, рано постарел. Сливал себе опивки из бутылок. Под заборами валялся...
   Иезеккия Ааронович отворачивается и устремляется вперёд, сообщая, на ходу, о пациентах следующей палаты:
   - Здесь пьяницы-художники: Амедео Модильяни - гений, которого алкоголизм и курение гашиша свели в могилу 36-летним. Здесь Эжен Делакруа, не бравшийся за кисть, не курнув гашиша. Алексей Саврасов - выдающийся пейзажист, автор шедевра "Грачи прилетели", академик живописи. Этот добрый великан богатырского сложения так опустился из-за пьянки, что его уволили из художественного училища, и он, за тарелку щей и стакан водки, расписывал кабинеты в трактирах. Здесь и Винсент Ван Гог. Обезумев от пристрастия к абсенту, он спавшего приятеля пытался зарезать бритвой. Затем отчикрыжил ухо самому себе. В психлечебнице его скоренько перевели в палату буйных. Едва выпустили, приобрёл револьвер, чтоб отгонять воробьёв во время этюдов на пленэре. Кончил выстрелом себе в сердце...
   Нам хочется всмотреться в черты самого знаменитого живописца в мире, но отвлекает жалоба из палаты позади нас:
   - Я загибаюсь от интоксикаций...
   Оглядываемся и видим: на койке застывший субъект с отсутствующим оловянным взглядом. Рядом в углу дама на коленях. Она суёт голову в духовку газовой плиты.
   - Нина Иванна снова решила травануться... - едва шевеля губами, бормочет неподвижный пациент.
   - Поэт Валерий Брюсов, - представляет его нам доктор Лом. Кивнув в сторону его подруги, добавляет: - Вот, эта падаль сделала его морфинистом.
   Из соседней палаты какой-то пожилой высоколобый тип орёт:
   - НЕ ВАЖНО, КАК ТЫ УПОТРЕБЛЯЕШЬ НАРКОТУ: ДУЕШЬ ЛИ, ЖУЁШЬ ЛИ, ЗАСОВЫВАЕШЬ СЕБЕ В ЖОПУ, РЕЗУЛЬТАТ ОДИН - ЗАВИСИМОСТЬ.
   На его вытянутом морщинистом лице, с тяжёлыми мешками под глазами, выделяется крупный боксёрский нос.
   Доктор называет его:
   - Уильям Берроуз, американский писатель. Под воздействием наркотиков, в полном беспамятстве застрелил жену.
   Берроуз надевает очки и орёт нам:
   - МНЕ ПЛЕВАТЬ, ЧТО МЕНЯ НЕНАВИДЯТ, И ЧТО БОЛЬШИНСТВО МЕНЯ НЕ ПЕРЕВАРИВАЕТ! НЕНАВИЖУ МУХ!
   Отходя от дурных палат, слышим вдруг частые-частые шлепки босых мокрых ног и вопль:
   - ЭВ-РИ-КААА!
   Размахивая руками и явно не замечая нас, мимо проносится совершенно голый пациент. Сверкая "задним бампером", он исчезает. Иезеккия Ааронович сетует ему в след:
   - А ведь находятся ещё доктора, утверждающие, что математики не подвержены психозам! Ладно, вот, Архимед Фидиевич из Сиракуз, - дело, как говорится, давнее. А Исаак Исаакович Ньютон?!
   И доктор Лом указывает нам на ближайшую палату:
   - В периоды умопомрачения, Ньютон, взвесивший всю Вселенную посредством одного только вычисления, обычно оставляет физику, и принимается за теологию!
   - Полслова критики моих произведений, и я вас убью! - отбросив в гневе писчее перо, Исаак Исаакович злобно нас предупреждает.
   Его пёс рычит, высоко прыгает, и так громко лает, желая броситься на нас, что хозяин вынужден скомандовать:
   - Diamond, STOP THAT!
   Заметив аппетитные формы самки аллирога Ады, сэр Ньютон восклицает:
   - Гений - это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. А вы... вы хотите запутать меня при помощи прелестниц и... и других соблазнов!
   Он кивает на курочку, нервно сглатывает, и снова глядит на Аду:
   - Не выйдет! Тем более, что я ни разу в жизни не приносил жертв Афродите-Венере!
   И гонит нас:
   - Вы мешаете мне составлять толкование на Апокалипсис!
   Удаляясь, мы видим, как его пёс в прыжке сбивает горящую лампу, и открытый огонь, изливаясь на бумагу, уничтожает секретный труд жизни Ньютона, а затем перекидывается на весь его дом.
   Курочка замечает:
   - Поо по-видимому, само Небо судило не принять этого богословского труда, поо поскольку поо подлинное лицо Исаак Исаакыча - очень злое.
   Мы спускаемся по лестнице этажом ниже, где док Ломброзо сообщает:
   - Содержатся здесь духовидцы. Нас с вами они могут запросто за призраков принять.
   Первым мы наблюдаем благообразного гуманоида, с глубокими проницательными глазами и высокой взлысиной над вытянутой физиономией. Он рассуждает сам с собой:
   - Мысли - это почки. Слова - цветки. Но питательный плод лишь в толковом деле! Например... в масонстве!
   Иезеккия Ааронович шёпотом поясняет:
   - Йоганн Йоганнович Гёте. Помимо галлюцинаций, характеризуется резкими перепадами настроения: то чересчур весел, то чересчур печален.
   Гёте прислушавшись, указывает на нас рукой:
   - Вы снова здесь, изменчивые тени, меня тревожащие с давних пор...
   Доктор, на цыпочках, уводит нас к другой палате. Там пациент, склонившись над столом, мыслит вслух:
   - Христианство уничтожает личность...
   Иезеккия Ааронович шепчет:
   - Это Блез Этьенович Паскаль.
   Прислушиваясь, пациент оборачивается:
   - Опять галлюцинации. Теперь и слуховые!
   Шепотом доктор Лом замечает:
   - Величайшая гениальность граничит с полнейшим сумасшествием. Паскаль это блестяще доказал на собственном примере.
   Блез Этьенович не оставляет замечание без ответа:
   - Вершину ума называют безумием. Как и крайнюю тупость. И только посредственность - то, что по-се-ре-ди-не, - всегда в похвале у толпы.
   Отмахиваясь от нас, будто от привидений, он требует:
   - Прочь, призраки! Не отвлекайте! Я к Богу обращение пишу...
   Обмакнув в чернильницу перо, он возвращается к прерванному занятию.
   А мы проходим дальше и, посреди очередной палаты, видим стол с нотными тетрадями, исписанными торопливым почерком, и музыканта, бегающего вокруг рояля, то зажмуривая глаза, то открывая, то зажимая руками уши. Он кричит:
   - Звуки! Я вижу вас! Вы преследуете меня! Звуки! Вы не даёте мне покоя!
   Доктор Лом поясняет:
   - Роберт Августович Шуман, предвестник нового направления в музыкальном искусстве, гениальный композитор. В его судьбе всё складывалось, как нельзя благополучно: родился в богатой семье, посвятил себя любимому занятию, а в жене своей, Кларе, нашёл нежную и достойную его подругу жизни. Но уже к двадцати четырём годам сделался жертвой мании, и в сорок шесть почти полностью потерял рассудок...
   Тонким слухом Шуман улавливает сказанное и принимается колошматить кулаками стол подле рояля, истерически вопя:
   - Мало того, что Бетховен и Мендельсон из своих могил диктуют мне чудесные мелодии, так ещё и ты, проклятый говорящий стол, обладающий всеведением, меня отвлекаешь!..
   Наш гид шёпотом сообщает:
   - Его повсюду преследователи говорящие столы. Так дни свои он завершил в лечебнице для умалишённых.
   Мы проходим вперёд, а Иезеккия Ааронович указывает направо:
   - Вот, в этой палате у нас Николай Семёнович Лесков, Эммануэль Эсперович Сведенборг, Сократ Софронискович Алопека и другие, страдающие галлюцинаторным бредом...
   - Бред вовсе не болезнь! - возражает из палаты рядом длинновласый пожилой длиннобородый пациент. - Бред величайшее из благ, что смертному даруется богами!
   - Это Аристокл Аристонович из Афин, известный всем по прозвищу Платон.
   - Ну а Платона-то, за что поо поместили в ваш паноптикоо-коо-кон?! - возмущается Ряба.
   - За идею, что править государством достойны лишь философы, и что зло только тогда уйдёт из мира, когда все властители станут просвещёнными мыслителями.
   - Так он же, поо по любому, прав!
   Ободренный поддержкой Курочки Рябы, Платон спешит обогатить нас и другими своими идеми, поэтому кричит вдогонку:
   - ДА ЗДРАВСТВУЕТ АРИСТОКРАТИЧЕСКАЯ РЕСПУБЛИКА! Что касается демократии, это извращённая форма государственного устройства. Она порождает расслоение, тиранов и восстания... А здоровье укрепляйте гимнастикой,- она лишает смысла врачевание. Кто не жизнеспособен, того лечить не нужно. Больные должны умирать беспрепятственно! ...
   Доктор Лом разводит руками, шагает вперёд и предупреждает:
   - А далее у нас - помешанные явно.
   В углу следующей палаты замечаем фигурную плиту из тёмного, будто коричневатого гранита, какие используют для мемориальных досок. Напротив плиты субъект с небесно-голубыми глазами на суровом лице. Он заявляет:
   - Я нахожу несправедливым заключать в Бедлам всех сумасшедших. Следует назначить комиссию, которая сортировала бы их для того, чтобы все могли быть полезны обществу: например, тех, кто страдает эротическим помешательством, направлять служить в домах терпимости, а бешеных брить в солдаты...
   На плите текст золотыми буквами гласит: "Здесь покоится прах Джонатана Свифта, и суровое негодование больше не разрывает его сердце. Ступай, путник, и последуй, если сможешь, тому, кто смело сражался за свободу".
   Доктор Лом поясняет:
   - Эту эпитафию Джонатан Джонатанович сочинил себе сам, при жизни. А ещё он, будучи священником (!), написал циничную поэму о любовных утехах Хлои и Страфона. Несмотря на гордыню, доходившую до бреда, Свифт охотно проводил время в тавернах среди подонков общества. День рождения убеждённо считал траурным днём. Страдал манией преследования. В галлюцинациях видел лилипутов столь отчётливо, что вдохновение и бред сливались у него в одно целое.
   Слыша сказанное, Свифт усмехается:
   - Разум это всадник, которого легко выбить из седла.
   - Своих избганников пламя гениальности сжигает изнутги, - глубокомысленно замечает муммий-Ленин.
   И мы шагаем дальше. Очередной пациент, которого мы видим, неказист, малоросл и большеголов. Он сидит на толстенной Библии, прислушивается как будто ко всему и рассуждает:
   - Музыка льётся из журчания ручья, из жужжания пчёл, из созвездий Млечного пути, из аромата апельсинов - из всего...
   Виртуозным бегом по невидимым клавишам его пальцы извлекают чудесный поток звуков, и изрытое оспой, большеносое лицо композитора озаряется и преображается волшебным внутренним светом.
   - Вольфганг-Амадей Моцарт, - представляет своего пациента доктор Лом.
   - А зачем он Библию под поо-поо попу поо-подложил? - удивляется Курочка.
   - Именно так в трёхлетнем возрасте усадил его за фортепиано его отец...
   - ИТАЛЬЯНЦЫ?!! - вскрикивает Моцарт, уловив в речи доктора Ломброзо ненавистный ему южный акцент. - ИТАЛЬЯНЦЫ СОБИРАЮТСЯ МЕНЯ ОТРАВИТЬ!
   - А вот это, батенька, не надо! - протестует Иезеккия Ааронович. - Сами, любезный, у себя дома обожрётесь, извиняюсь, свиных котлет, и на тридцать пятом году жизни сыграете в ящик. Ни итальянцы, ни, в частности, синьор Сальери, тут совершенно ни причём! А отравителей советую искать среди ваших друзей-масонов, которым вы доставили неприятности вашей "Волшебной флейтой"!
   Доктор Лом решительно шагает прочь и увлекает нас за собою.
   - Вот, истерик Гектор Берлиоз. Автор "Фантастической" симфонии. Он впадал в транс иногда на целых пять часов, и официанты не раз принимали его за умершего.
   Иезеккия Ааронович указывает рукой вперёд:
   - Далее - сошедшие с ума недавно: Эдгар По, Артур Конан Дойль, Шарль Гуно, Людвиг ван Бетховен и, добрый учитель Бетховена, а также Шуберта и Листа - Антонио Антониевич Сальери, кстати, только что, всуе упомянутый Моцартом. По правде сказать, Моцарт сам ему завидовал, и против него даже интриговал. Так, что Сальери - ни в чём не повинная жертва гениальной стихотворной клеветы синьора Пушкина.
   Нашей компании очень хочется взглянуть на наконец-то реабилитированного Сальери, но из соседней палаты кто-то призывно требует или требовательно призывает:
   - ВЫСЕКИ МЕНЯ! ВЫСЕКИ! ВЫСЕКИ!
   Оборачиваемся... и наши взгляды утыкаются в голую задницу какого-то субъекта, протягивающего Аде плётку:
   - ВЫСЕКИ МЕНЯ!
   - Фу, мазохист! - Ада презрительно морщит свой точёный носик.
   - Ну, высеки-высеки-высеки! - умоляет мазохист.
   - Поо подними поо портки, поо похабник! - ругается на него Курочка.
   Доктор Лом представляет нам мазохиста:
   - Жан-Жак Исаакович Руссо. Мадемуазель Ламберье, воспитательница, поровшая его в детстве, стянув штаны с его филейной части, создала в его психике сексуальную девиацию, а именно - склонность к мазохизму и эксгибиционизму. В зрелые же годы злоупотребление умственным трудом, а также всё возрастающее тщеславие постепенно превратили этого ипохондрика в меланхолика, а затем в настоящего маньяка...
   - Кровь к голове, - подтверждает Руссо, - волнение и злоба довели меня до того, что последние десять лет я бешенством страдаю! Чтобы удобнее наблюдать за мной, у двери моего дома размещают продавца картин! Устраивают так, чтобы дверь у меня не запиралась! Короли, дамы, священнослужители, весь род гуманоидский, оскорблённый моими сочинениями, объявили мне жесточайшую войну!
   - Тщетно Руссо пытался убежать в леса, - комментирует доктор, - безумие следовало за ним, и настигало всюду.
   - Когда мне нравится какая-нибудь вещь, доктор, и я предпочитаю взять её сам, а не просить, чтобы мне её подарили, это...?
   - Клептомания.
   - А когда самые нелепые, безумные и ребяческие планы очаровывают, пленяют меня и кажутся удобоисполнимыми, это...?
   - Инфантилизм.
   Оборачиваемся к следующей палате... и отшатываемся - свои причиндалы выставил нам напоказ седой обрюзгший толстяк, совершенно голый.
   Курочка, заикаясь, спрашивает доктора:
   - Ктоо сей поо-пожилой мудист?
   - Иван Андреевич Крылов. Нудист-эксгибиционист. Автор миниатюры "Однажды лебедь раком щуку..." Или, как там?
   Мы спешим удалиться, а Иезеккия Ааронович предупреждает:
   - Дальше - сущие извры.
   В следующей палате высоколобый некрасивый господин с крупным носом, в галстуке бабочкой, под добротным сюртуком, ведёт учтивую беседу с компанией голых проституток.
   - И какоо-кой же это извр?! - сомневается Курочка.
   Доктор Лом поясняет:
   - Ганс Христиан Андерсен, не имея нормальной близости с представительницами противоположного пола, посещал публичные дома, но его общение с жрицами Венеры дальше вежливых разговоров никогда не заходило.
   - Драгоценный Андерсен?! - округляет глаза Ада. - Извр?! Точно, извр!
   - Кроме того, страдая пирофобией - панической боязнью пожара, Андерсен повсюду возил с собою трос, чтобы, если придётся, с его помощью выбраться из огня. Ещё он страдал тафофобией - страхом оказаться погребённым заживо и, заболевая чем-либо, оставлял у кровати записку "Это только кажется, что я умер".
   В очередной палате - скопление субъектов с неприятными липкими глазами. Некоторые из них всем знакомы по растиражированным портретам.
   - Леонардо да Винчи?! - узнаёт Ада одного из них. И, тут же, узнаёт второго: - Чайковский, Пётр Ильич?!
   - А остальные?! - прищуривается на липкоглазых муммий-Ленин.
   Доктор Лом называет их:
   - Обри Бердслей, выдающийся график. Уильям Теннеси, драматург. Писатели Томас Манн, Андрэ Жид, Соммерсет Моэм, Оскар Уайльд. Поэт Байрон, и многие другие.
   - А они, ктоо-кто-кто?!
   - Содомиты.
   - А это ктоо-кто-кто такие?! - пугается Курочка.
   - Голубцы, - отвечает ей Ада. - Голубая Луна всему виной.
   Среди голубцов замечаем лиц юного возраста.
   - И мальчики?! - с ужасом вопрошает муммий-Ленин.
   - Десятилетнего Салаино, - поясняет доктор, - Леонардо да Винчи подобрал на улице. А рядом с Петром Ильичём четырнадцатилетний Володя Шиловский, и ещё вон тот, второй - юный племянник великого князя.
   Один из голубцов - молодой, кудрявый, с прямым носом и раздвоенным подбородком, с тоской в больших ярких глазах рассуждает:
   - Сочти часы счастья, пережитые тобой, сочти дни, проведённые без страданий, и знай, кто бы ты ни был, что ещё лучше не быть...
   - Это... Будда?! - пытается угадать муммий-Ленин.
   - Это Джордж Джонович Байрон, - сообщает доктор. - Страдания преследовали гения с детства, особенно из-за его ранней влюбчивости. Он влюбился страстно уже в восемь лет! На шестнадцатом году бился в судорогах, узнав, что его любимая выходит замуж. Его эксцентричность вполне объяснима наследственностью: отец - бесстыдный развратник, мать помешанная, а он, по его собственному признанию, собиратель "цветов самого ароматного свойства" в цветниках содомии...
   - Все существа, рождённые со стремлением к свободе, любят уединение, - произносит Байрон,отворачивается и шагает вглубь палаты.
   И мы хотим поскорее удалиться, но тут между двумя гомиками, ни с того, ни с сего, возникает ссора. Один, орудуя ножом, кромсает другому ляжку, а тот взводит курок револьвера и стреляет первому в запястье.
   - Поэты Артюр Рембо и Поль Верлен, - называет своих пациентов доктор. - Одержимые патологической страстью, эти двое били и терзали один другого, как звери, ради того, чтобы затем соединиться в содомитских объятиях примирения.
   - Бе-е-э! - тошнит всю нашу компанию.
   Услышав комментарий доктора, Артюр Рембо запускает пальцы оставшейся в его распоряжении руки в свою нечесаную густую шевелюру, копается в поисках чего-то, находит это что-то и, прицелясь, бросает в доктора Ломброзо. На этот раз стекло паноптикона защищает, и Иезеккия Аааронович поясняет, укоризненно качая головой:
   - Рембо нарочно разводил в своих волосах вшей, чтобы потом бросаться ими во встречных попов.
   Неожиданно нас отвлекают переливающиеся радужными тонами мыльные пузыри, которые, в отличие от вшей Рембо, спокойно пролетают сквозь непробиваемое стекло из палаты напротив. Один такой подвижный и блестящий мокрый шар лопается о нос Иезеккии Аароновича, и мы смеёмся. В палате, откуда летят пузыри, замечаем, вместо обычных гуманоидариумных коек, диваны, тахту, софу и старинные железные кровати, на которых возлежат совершенно непохожие друг на друга, облачённые в домашние халаты, субъекты. Доктор Лом поясняет:
   - Здесь гении, предпочитающие грезить лёжа: Декарт, Лейбниц, Мильтон, и другие.
   - Какоо-кой грустный взгляд во-от у того господина! - замечает Курочка, указывая на грузного субъекта с необычайно выразительными глазами.
   - Джоаккино Джузеппович Россини, композитор, - представляет нам пациента доктор Лом. - Самовлюблённо называвший себя "последним из классиков", "солнцем итальянской оперы", он стал настоящим липеманьяком, подверженным тяжёлой меланхолии, перемежающейся бредом, вследствие огорчения от невыгодной покупки для себя дворца. Он вообразил, что умственные способности оставили его, что теперь его ожидает нищета, и что ему даже придётся просить милостыню. В таком состоянии он не только утратил способность писать мелодии, но даже не мог слышать разговоров о музыке.
   Тонкие губы Джоаккино Джузепповича изгибаются дугой, и на грани рыданий он произносит:
   - Моего "Севильского цирюльника" публика освистала.
   - Но и "Фиделио" Бетховена публика освистала, - утешает композитора доктор Ломрозо.
   - Ха! Публика... - усмехается вдруг освобождённый нами Сальвадор Сальвадорыч. - Всмотритесь в физиономию этого сборища попкорноидов и пепсиколоидов! Что нравится публике, то уже пошлость.
   Бледное, тщательно выбритое лицо под светло-рыжим париком, резко подчёркивающим лоб Джоаккино Джузепповича, светлеет. И оживают глаза. Маэстро поднимается с постели: массивный корпус его тела едва подвижен, плечи сильно покаты, брюхо выдаётся далеко вперёд, но во взгляде уже загораются творческие искры.
   - Дайте мне счет из прачечной, и я положу его на музыку!
   Мы улыбаемся, а Россини мелкими шажками направляется, минуя рояль... к кухонной плите. И радостно и торжественно объявляет:
   - Да здравствует желудок - дирижер, управляющий оркестром наших страстей!
   В этот миг о нос доктора Ломброзо лопается очередной мыльный пузырь. Мы оборачиваемся и видим того, кто, лёжа на железной кровати, запускает их при помощи стаканчика и специального колечка. И узнаём его: это же наш Дандан-Шардам!
   - Даня, коо-когда тебя сюда перевели?!
   А он, будто нас не замечая, макает колечко в пену, выдувает новый шар, и рассуждает:
   - Александры - Первый, Второй и Третий - просто пузыри, по сравнению с Пушкиным. Да и все, по сравнению с Пушкиным, пузыри. Только, по сравнению с Гоголем, Пушкин - сам пузырь...
   - И поо по мне, Гоголь - непревзойдённый гений! - восхищается великим талантом Курочка.
   - Гоголь-моголь, - слышится из следующей палаты. - Гоголь-моголь...
   Оборачиваемся туда, а доктор Ломброзо предупреждает:
   - Только не пугайтесь! Там вообще сугубый случай...
   У стола с чернильницей нам предстаёт низкорослый субъект, ноги которого обуты в башмаки на высоченных пятисантиметровых каблуках. Его покатый лоб бугристо выступает над опущенными веками продолговатых глаз и тонким длинным носом с крутой горбинкой. Прямые волосы с узкой головы свисают прядями на плечи. На сюртуке табачного цвета пуговицы расстёгнуты снизу. И штаны его расстёгнуты, а он, точно в забытьи, руками...
   - Гоголь-моголь, гоголь-моголь...
   - БЕ-Е-Э! - курочку тошнит. - ЭТО КТООО?!
   - Пан "manus turbo", - объявляет доктор.
   Пациент поднимает веки и ухватывает нас цепким взглядом. И представляется:
   - Я Ужасный Хохол!
   Доктор Ломброзо представляет пациента:
   - Пан Гоголь написал несколько превосходных комедий, вот так, долгое время, манустурбируя.
   - Как он мог писать коо-комедии, коо-когда у него руки заняты?!
   Будто в ответ, из подмышек Ужасного Хохла вырастают новые руки - третья и четвёртая. Его голова вдруг съезжает с плеч, отделяется от шеи и зависает в воздухе, в стороне от тела. Голова, кивая горбатым носом на новую пару рук, утверждает:
   - Вот, этими писал!
   Иезеккия Аронович, понизив голос, объясняет:
   - Пан Гоголь пережил полнейший крах в страстной люб...
   Голова Ужасного Хохла перебивает доктора:
   - Во всём мной написанном, нет о любви ни слова! Представительниц нежного пола не люблю! Гоголь-моголь, Гоголь-моголь...
   Звучат чудесные бубны, флейты, и под ритмичную мелодию безголовое четверорукое тело исполняет танец, своеобразием движений напоминающий индийский. Из-под сюртука пациента выбивается сорочка с костяными пуговицами, расстёгнутыми снизу.
   Штаны на нём съезжают до колен, и тотчас, от самого низа его живота вырастают три новых фаллоса. Удлиняясь, они достигают размеров крупных змей, извиваются, следуя магическим звукам флейты, и угрожающе шипят на летающую рядом голову. Безголовое тело нацеливает руки, чтоб, изловчившись, ухватить новые члены, и, чтобы, преодолевая силу их сопротивления, душить каждый из них за горло.
   - Гоголь-моголь, гоголь-моголь... - продолжает взбивать на себе пену шестирукий.
   Теперь, когда все руки заняты, у танцующего тела, выше плеч, вырастают ещё две руки - пятая и шестая. И голова заявляет:
   - А вот, чем писал!
   Будто в насмешку, из-под расстёгнутого низа сорочки вытягиваются пятый и шестой шипящие змееподобные фаллосы, и пара только что выросших новых рук оказывается втянутой в борьбу, по примеру предыдущих.
   Сальвадор Сальвадорыч глядит на происходящее, выкатив свои полубезумные глаза, шевелит тараканьими усищами и явно солидарно декларирует:
   - Рукоблудие слаще мёда!
   - Да ты успоок-поок успокооойся! - квохчет на него Курочка. А Гоголю советует: - Жизнь итак коо-коротка! Некоо-когда онанизмом заниматься!
   Но летающая голова знай себе - дирижирует своим оркестром:
   - Гоголь-моголь! Гоголь-моголь!...
   Экспрессия в танце несчастного нарастает, и взбивание гоголь-моголя усиливается. Чтобы вдруг не оказаться обрызганными, мы, на всякий случай, отступаем назад подальше. Иезеккия Ааронович сообщает:
   - Мой коллега, доктор Тиссо, посвятил целый фундаментальный труд исследованию патологии "manus turbo", и её последствий. И установил, что к ней склонны лица с низкой способностью к социализации, не проявляющие необходимых усилий в поисках сексуального партнёра...
   - Скоо-скорее поо-поищи себе поо-подружку!
   Летающая голова фыркает, и мелодия флейт и барабанов сменяется треньканьем балалайки:
   Гоголь-моголь, гоголь-моголь,
   Гоголь-моголь, гоголь-моголь,
   Гоголь-мо о-голь, гоголь-мо о-голь...
   Припевая и приплясывая, Ужасный Хохол пытается шестью руками оторвать всем змеям их лысые головы.
   Доктор Лом продолжает:
   - Потеря семени, не компенсированная сексуальной энергией противоположного пола, вызывала у данного пациента слабость, хроническую усталость, истощение, боль в мембранах мозга, притупляла чувства, развивала лень, резко снизила зрение и привела к ряду соматических и психических заболеваний.
   Голова несчастного стонет:
   - Гоголь-мо...
   - Жалкоо-ко бедолагу! Чем же ему поо-помочь?
   Питекантроп Энкиду, не издавший с начала экскурсии по паноптикуму ещё ни звука, признаётся:
   - Лично у меня, без самки, уже на третью ночь дубинка костенеет, и изнывает так, что сна лишает до утра.
   Гильгамеш Лугальбандович, царь Урука и, по совместительству, жрец Кулаба, советует Ужасному Хохлу:
   Когда во всевышних богов ты веришь,
   Укротить твою тягу проси в молитве.
   Беспокойство плоти твоей убавят.
   Дороже золота помощь Неба.
   - Гоголь-моголь, гоголь-моголь... - уже еле выговаривает голова Ужасного Хохла, одолеваемого фаллозмеями.
   - А вы, доок-тоок-тор, какоо-кой совет дадите пациенту?
   - NON TANGERE! НЕ ТРОГАЙ! - отвечает Ломброзо. - Лечим его, лечим, учим его, учим - всё без толку, коль воли не хватает.
   Во тьме моей памяти возникает проблеск, амнезия на миг отступает, и я возвращаюсь в далёкий день, когда бросил курить. И говорю бедолаге:
   - Рука к сигарете, рука к зажигалке, а я волю креплю, не зажигаю. Возьми гири, гантели, эспандер, водички прохладной попей, книжку почитай...
   - ...поо-поди, лишний раз, поо-пописай, - советует Гоголю Курочка, - воздухом поо-подыши. А ещё лучше поо-побегай! Дрова поо-поколи по примеру Челентано! Кууд-куда мысль - туда энергия; кууд-куда энергия - туда кровь. Запоо-помнил?
   Колени Ужасного Хохла подгибаются, он еле слышно шепчет:
   - Гоголь-моголь, гоголь-моголь...
   Ещё проблеск памяти: у нас на Амре школьникам, с 6-го класса, преподают курс независимости от гуманоидок, где мальчишек учат не только супы варить.
   "Точно! Я же homo urdhvaretus!"
   Приседаю, сажусь на пятки, наклоняюсь, кладу пальцы на пальцы, образуя ладонями "подголовник", опускаю на него темя, мысками ступней отталкиваюсь от пола и распрямляюсь в раджасане - "королеве асан".
   Муммий-Ленин следует моему примеру, тоже приняв перевёрнутую позу йоги, а Сальвадор Сальвадорыч язвит:
   - Напишу картину "Властелин яиц и энигма Вильгельма Телля"...
   Не обращая больше внимания на своего обидчика, муммий-Ленин подначивает Гоголя:
   - А стойку на голове, слабо?!
   Вместо ответа, летающая голова прячется в своих спущенных портках между своих танцующих ног.
   - Какую стойку, на какоо-кой голове?! - квохчет Курочка. - У поо-поо пациента не в поо-порядке с головой!
   Высунувшись из штанов, голова Гоголя сообщает:
   - Коллекционер хлама Плюшкин в новой инкарнации стал выдающимся коллекционером Бахрушиным. И когда кухаркины дети выгнали из Данилова монастыря монахов, он для своей коллекции заказал у гробокопателей мой череп.
   - Чудеса... - шепчет Ада.
   Летающая голова, завывая, вещает:
   - ДААА! МОЖЕТ СВЕРШИТЬСЯ ЧУУУДО ЧУДЕСНЕЙ ВСЕХ ЧУДЕЕЕС!
   Доктор Лом подводит итог:
   - Когда ум начал покидать Гоголя, его стала мучить мысль, что слишком уж мрачными красками изобразил он положение в его отечестве, и как бы это не вызвало революцию. Перестав писать, он затворился дома и, в конце концов, бедняга довёл себя онанизмом до полного истощения и сухотки спинного мозга...
   Тут все шесть фаллосов Ужасного Хохла достигают размеров гигантских змей, какие терзали когда-то троянского жреца Лаокоона, и валят несчастного с ног. Он пытается продолжать борьбу, но безуспешно - гады сдавливают его горло, и он не может дышать.
   - Гогольмог... - сипло звучит последнее, что мы слышим.
   Иезеккия Ааронович только разводит руками, ведёт за собой вперёд... но тут мерзкий визг из следующей палаты задерживает нас. Мы становимся свидетелями кровавого боя двух голодных крыс, рвущих одна другую зубами и когтями. Их клетки с открытыми дверцами установлены встык на постели бешено мастурбирующего голого усатого субъекта. Лицом к усатому, рядом с его ложем, той же хернёй занят обнажённый ушлёпок-эфеб.
   - БЕ-Е-Е! - тошнит курочку и нас всех, с нею вместе.
   - Марсель Пруст, - представляет пациента доктор Лом. - Один из блестящих романистов ХХ века, автор "Содома и Гоморры", и... соучредитель борделя для содомитов. Марсель Адрианович довёл себя кишкоправством до того, что не мог уже испытать оргазм без зрелища смертельной схватки некормленных три дня крыс.
   - УФФ! - выдыхаем мы.
   А Иезеккия Ааронович приглашает:
   - Направимся теперь к маньякам.
   - Коо-кошмар! - беспокоится Курочка.
   - Два изолятора, - объясняет на ходу доктор Лом, - и в каждом по маркизу, по де Саду!
   - Коо-коо-КОРОУУУЛ!
   - Итак, перед вами Донасьен Жан-Батистович де Сад, маркиз французский.
   Донасьен Жан-Батистович расстёгивает портки, спускает их до колен, поворачивается к нам спиной, спускает исподнее, нагибается низко, просовывает перевёрнутую физиономию между ног и заявляет:
   - Свобода личности не должна быть ограничена ни нравственностью, ни религией, ни правом!
   Курочка хватается крылышками за гребешок и квохчет собственное предположение по поводу возникновения садизма:
   Ты, маркизик, ты, де Садик,
   Не ходил ты в детский садик,
   Кашку манную не ел,
   Поо-потому и озверел! Э-ээ-Эх!
   Доктор Лом отворачивается от беспардонного пациента и обращает наше внимание на субъекта в палате напротив:
   - А вот, его собрат - "де Сад", но нефранцузский.
   Невысокий, нескладный, неуклюжий субъект глядит на нас страшноватым асимметричным взглядом - его правый глаз явно раздут. Его хрипловатый голос звучит негромко:
   - Говорят, я завистлив, развратен и зол. Да, развратен, завистлив и зол! Говорят, я игрок в рулетку. Да, притом, азартный! Говорят, я, как Гоголь, боюсь заснуть летаргическим сном, и быть похороненным заживо. Боюсь! Говорят, я скупал земли убитых туземцев. Да, я купил аж четыре участка в Сочи. Говорят, я в Турцию хотел бежать. Да, хотел. Жаль, не сбежал!
   В уголках рта субъекта выступает пена, и он, припадочно жестикулируя, кричит:
   - Говорят, меня тянет к пакостям и я хвалюсь ими. Тянет! Хвалюсь! Говорят, что проститутки отказывались от повторной встречи со мной из-за моего садизма. Может, и отказывались. Говорят, я склонен к педофилии и насиловал малолеток в бане. Так это тоже были проститутки - малолетние! Говорят, что из суда, где я заседал, как присяжный, я увёл девочку, изнасилованную обвиняемым, чтобы насиловать её самому, и что Софья Ковалевская об этом свидетельствовала. Ну, может, и увёл. Ну, и что?! Что?! А может это мои фантазии! А вы не думали, что фантастическое составляет сущность действительности?
   - Михайлович, - обращается к нефранцузскому де Саду доктор Лом, - вам волноваться вредно.
   - А-а, это ты? Жидишко... - презрительно кривится тот на Иезеккию Аароновича.
   Приступ у пациента набирает силу: вены на шее вздуваются, становясь иссиня-бордовыми, пена из его рта долетает до нас сквозь непробиваемое стекло. Чёртов конструктор паноптиконов доктор Бентам разводит руками, сам ничего не понимая. А нефранцузский де Сад бьётся головой о стену и падает лицом на бетонный пол изолятора, снова повреждая свой итак распухший глаз. Нервный приступ перетекает у несчастного в эпилептический припадок.
   - Идёмте! - торопится увести нас доктор Лом. - А то сейчас запляшут...
   Отходим. И не обернуться невозможно: позади, вокруг Михайловича, бьющегося в судорогах, водят хоровод, держа друг дружку за лапы, личности в цивильных пинжаках, во френчах, шинелях, кожаных тужурках, в пенсне, в шляпах, в галстуках, в бескозырках - их много, и они разнообразнейших видов.
   - Это же... бе...бе...бесы!
   Следующая палата пуста. К стеклу, шариком от жевачки, приклеена выписка из анамнеза, и Курочка зачитывает вслух:
  
   Сальвадор Дали: мегаломания, тип параноидный.
   Поо-поо-подпись: доктор Сигизмунд Шломо Якобович Фрейд,
   июнь 38-го, Лондон
  
   В ответ Дали преспокойно заявляет:
   - Фрейд сам мегалопараноик, полугомик и кокаинист с черепом, как бургундская улитка!
   - Пусть так, - соглашается доктор Лом. И уточняет: - Ну а вы сами-то, анализы сдавали?!
   Сальвадор Сальвадорыч достаёт из кармана справку и зачитывает:
  
   ...после интенсивнейшей работы ума меняется состав мочи, - содержание фосфорнокислых солей резко возрастает, как после приступов маниакальных...
  
   - "Записки пукомана", вы писали? - строго спрашивает его доктор Лом.
   - Мои записки! - с гордостью отвечает Дали. - Я же их и опубликовал.
   - Нормальный такоо-кое, разве опубликуу-кует?! - квохчет Ряба.
   - Но я-то не сумасшедший! - твёрдо заявляет Сальвадор Сальвадорыч.
   - Все сумасшедшие именно так и говорят, - резюмирует доктор Лом. - Вы назначение во-он, того устройства объясните!
   Иезеккия Ааронович указывает внутрь палаты на довольно странный механизм, состоящий из соединённых между собой китайской скрипки, смычка с вибрирующим отростком, и серебряного футляра в виде обезьяны в полный рост, из двух половин, на петлях, и с замочком.
   - Это, - оживляется Дали, - изобретённый мной "Великий Мастурбатор"! Продемонстрирую его вам в действии сейчас!
   Он хватает Аду под руку и увлекает за собой сквозь непробиваемое стекло и стальную решётку. Мы с Гильгамешем, Энкиду, курочкой Рябой и муммий-Лениным бросаемся за ними, но... у нас ничего не выходит, и мы вынуждены остаться наблюдать снаружи, в компании доктора Лома и доктора Бена.
   - Сперва, - говорит Сальвадор Сальвадорыч, - введём смычок в задний проход красотке!
   Усатый гений бесцеремонно задирает балахон Ады сзади и, только что сказанное проделывает с ней в реальности.
   - Затем искусный музыкант, - Дали указывает на себя, - берёт смычок и водит им по струнам скрипки. Но играю я не что попало, а по особой партитуре, созданной мной для мастурбаторских сеансов! Далее - и здесь главное из удовольствий - вибрирующий отросток от смычка - мы красотке во влагалище пристроим.
   Он наклоняется к промежности Ады и проделывает только что описанную манипуляцию. И продолжает:
   - Выводя мелодии, исполненные исступлённой страсти, мы добиваемся того, что, одновременно с нотами экстаза в партитуре, чувств лишается красотка.
   Из крмана своего халата Дали достаёт банан, раскрывает на нём с одной стороны шкурку и свистит кому-то в глубине палаты. Оттуда выбегает макака в цирковой юбочке.
   - А далее, живую обезьяну сажаем в подобный ей серебряный футляр. В нём приоткрыто место только для обезьяньей морды, перекошенной от злобы. Обезьяну мы той же инквизиции подвергнем, как только что с подопытной красоткой.
   И Сальвадор Сальвадорыч осуществляет с обезьяной те же подготовительные действия, что только что проделал с нашей Адой. И тут же, он начинает водить по своей оригинальной скрипке смычком с отростком, вживлённым в Аду. Та от перевозбуждения по-настоящему теряет сознание и падает.
   Иезеккия Ааронович укоризненно качает головой:
   - Доктор Фрейд поставил вам диагноз верный, но неполный.
   Закрутив пальцами усы, Дали подмигивает нам и напоминает:
   - Разница между мной и сумасшедшим в том, что я не сумасшедший!
   Из соседней палаты кто-то с усмешкой замечает:
   - Ха! Разве можно считать истинным художником или поэтом субъекта, находящегося в здравом уме?!
   - Ктоо-кто это говорит?
   - Демокрит.
   А из палаты напротив слышится другой голос:
   - Друзья наук, литературы и искусства - вот достойные обитатели заоблачных вершин разума. Удел остальных - безнадёжное прозябание на земле.
   Доктор Лом шёпотом поясняет:
   - Это Пьер Буаст. Предположительно, тоже тайный мегаломаньяк.
   Доктор Бентам решается мягко заступиться перед коллегой за Буаста:
   - В "друзьях наук" он и нас с вами имел в виду. Вы - автор трудов замечательных и знаменитых.
   Доктор Лом не остаётся в долгу и, в свою очередь, нахваливает коллегу:
   - А вы - не только замечательный конструктор тюрем. Вас также называют "Ньютоном законодательства"!
   - Гений бугжуазной тупости! - клеймит доктора Бентама муммий-Ленин.
   - Поо-поо-потенциальный фашист! - ругает Бентама Курочка.
   В этот миг над нашими головами будто взрывается и отскакивает от стен громким эхом призыв с раскатистым "RRR":
   - VIVA LA R-R-REVOLUTION!
   - О! - с гордой ухмылкой воздевает палец к потолку доктор Бентам, будто, ничуть не обидевшись на только что прозвучавшие в его адрес определения. - Вы слышите голос Фиделя! Этот герой, в моём паноптиконе на острове Хувентуд не один год томился! С тех пор в стенах всех паноптиконов его голос поселился.
   - VIVA LA REVOLUTION! - подхватываем мы, и эхо за нами многократно повторяет.
   В следующий миг во мне происходит переворот,- я точно становлюсь с головы на ноги. И кричу:
   - СВОБОДУ УЗНИКАМ ПАНОПТИКУМА! СВОБОДУ ПАЦИЕНТАМ ГУМАНОИДАРИУМА!
   - Да здгавствует йеволюция! - подпрыгивает от радости муммий-Ленин.
   - Выпускай узникоо-ков! - квохчет Курочка, колотя Иеремию Дженниаховича.
   - КЛЮУУУЧ! - кричит царь Гильгамеш и заносит свой многопудовый топор над маковкой доктора Бентама.
   Иеремия Джениахович преспокойненько, с усмешечкой, вставляет ключ-карту в электронный замок и напоминает:
   - При всём желании, и при всех способностях, из моего паноптикона никому не убежать!
   ЧИК - дверь открывается, и... о, чёрт, - срабатывает сигнализация: БИП!-БИП!-БИП!..
   Помещение внутреннего цилиндра паноптикума, где мы находимся, начинает заполняться пациентами доктора Ломброзо. Первыми рядом с нами оказываются Сальвадор Сальвадорыч с Адой, едва очухавшейся, после сногсшибенного сеанса с двухсмычковой скрипочкой.
   А доктор Бен продолжает ехидно ухмыляться:
   - В течение трёх минут сюда прибудут аллироги.
   Муммий-Ленин, как обычно, задаётся своим сакраментальным вопросом:
   - ЧТО ДЕЛАТЬ?!
   - Свободная душа принять любую форму может, - отвечает ему коренастый крепкий, широконосый, бородатый старикан, с высокой взлысиной над скуластым лицом.
   Доктор Лом представляет нам своего пациента:
   - Сократ Софронискович Алопека - духовидец и духослышец, подвержен галлюцинаторному бреду.
   Мы счастливы приветствовать в нашей компании великого Сократа, и отпускаем докторов Лома и Бена, велев им поскорее топать прочь. И тут курочку Рябу осеняет:
   - А поо-помните, как мы спрятали от доктора Лектора нашу музу? Коо-контрамоция - времени обратный ход!
   - НАС СПАСЁТ КУГОЧКА ГЯБА! - восклицает муммий-Ленин и взывает к толпе бывших пациентов доктора Лома: - ТОВАГИЩИ ГЕНИИ! СКОЙЕЕ ПГЕВГАЩАЙТЕСЬ В ЯЙЦА!
   - Надо толькоо-ко очень захотеть, - приговаривает Курочка. - Надо округлиться в яйцо, и поо-поместиться в моё чрево! Скоо-коо-скорее!
   По второму разу объяснять не приходится - освободившиеся гении, прямо на глазах, начинают уменьшаться и округляться. Все, кроме маркиза де Сада.
   Муммий-Ленин спрашивает:
   - Донасьен Жан-Батистович, что же вы?! Остаётесь?
   Де Сад молча расстёгивает штаны, спускает их до колен, поворачивается задом, стягивает исподнее, нагибается, снова просовывает физиономию между ног, открывает рот... но Курочка возмущённо квохчет на него:
   - Некоо-когда нам с тобой тут, поо-похабник!
   И Ряба принимает в своё чрево гениев, превратившихся в яйца в полупрозрачно-золотых скорлупках. Муммий-Ленин, всматриваясь, сквозь ещё незатвердевшую скорлупу, ведёт учёт:
   - Гоббс, Гейне, Болье, Челлини, Ницше, Шопенгауэг, Ампег, Губенс, Вагнег...
   Некоторым из них он кланяется, величая по имени-отчеству:
   - Агтуг Генгихович, моё почтение! Фгидрих Каглович, гутен морррген!
   А маркиз де Сад, продолжая стоять в позе страуса, каждый акт исчезновения очередного яйца в чреве Курочки сопровождает странной речёвкой:
   - Чпокен зи квакен!
   - Это что значит? - спрашивает у него Абдурахман Мангал.
   Донасьен Жан-Батистович отвечает из-под места, откуда у него ноги растут:
   - Как заметил наш друг доктор Ломброзо, страсть к игре слов встречается у всех без исключения маньяков.
   - М-м, - кивает Фаллос Сапиенс, - люблю самокритинов.
   Не поднимая штанов и не распрямляясь, маркиз де Сад так - в позе страуса - добровольно шаркает обратно в свой изолятор.
   Приближается топот. Ада в испуге хватается обеими руками за Абдурахман Мангала:
   - Это аллироги!
   Боясь не успеть принять все золотые яйца в своё чрево, Курочка Ряба квохчет:
   - Это слишкоо-ком долго!
  
   - Тогда, - предлагает Абдурахман Мангал, - всем надо превратиться в зёрна!
   И муммий-Ленин взывает к уже успевшим превратиться в яйца, но ещё не вошедшим во чрево Курочки :
   - ТОВАГИЩИ ГЕНИИ, ПГЕВГАЩАЙТЕСЬ В ЗЁГНА!
   И едва золотистые яйца уменьшаются до размера золотых зёрен, Курочка успевает быстро-быстро их склевать.
   Кованые подошвы ботинок аллирогов гремят совсем близко: ДЫН-ДЫН-ДЫН...
   Гильгамеш и питекантроп Энкиду поспешно прощаются с нами:
   - Кто куда, а мы - к Хумбабе.
   И исчезают.
   А из тёмного угла напротив изолятора маркиза де Сада, нам кто-то машет, и негромко зовёт. Курочка узнаёт его и радуется:
   - Это же аббат Фариа! Тут поо-потайной поо-подземный ход!
   Аббат делает знак следовать за ним и ныряет в нору своего подполья.
   Абдурахман Мангал галантно пропускает вперёд даму:
   - Ада, милости прошу!
   В этот миг, со стороны противоположной от бегущих к нам аллирогов, слышатся частые-частые шлепки мокрых босых ног, и голый, как обычно, Архимед, на миг опередив Аду, впрыгивает в сумрачный лаз подземелья. Аде ничего не остаётся, как на четвереньках торопливо ползти вслед за сверкающими булками Архимеда Фидиевича, а мы, в свою очередь, быстро ползём за ней. Подземный ход, очень узкий и неудобный в своём начале, постепенно расширяется и, вот, мы на полусогнутых уже почти бежим. Свет брезжит в конце туннеля - там открытый люк. Мы выбираемся наружу и оказываемся в лесу, вне бетонной ограды гуманоидариума.
   - СВОБОДА! - восклицает Фаллос Сапиенс.
   - БОДА, БОДА... - отзывается лесное эхо.
   - Кууд-куда дальше поо-побежим?! - спрашивает Ряба.
   - В Гогод Солнца! - предлагает муммий-Ленин. - К товагищу Томазо Кампанелла!
   Курочка зовёт Аду:
   - Поо-побежим с нами, поо-подруга!
   Ада бросает взгляд на наши казённые пижамы:
   - В таком виде - до первого аллирога.
   И глубоко вздыхает:
   - У меня... типа семья - муж в майке с чегеварами в стиле Уорхола, придурок...
   На прощанье Ада целует нас в щёку. И спохватывается:
   - Про эликсир молодости спросить хотела! Что ещё в нём? В его формуле? Кроме "дежурных узбечек"!
   - Завтрак отдай врагу! Казарменную чушь "завтрак съешь сам" забудь скорее!
   Топот и рычание аллирогов снова. Ада бросается в лесную чащу, а я кричу, чтобы она слышала:
   - Вместо еды, на завтрак - "Ниагарский водопад" - чай из фруктов, ягод, сок, талая водичка...
   И мы с курочкой, муммий-Лениным и Абдурахман Мангалом устремляемся наутёк по каким-то буеракам, но... слишком поздно. Аллироги догоняют нас, окружают, валят, вяжут, и каждому вкалывают транки в обе ягодицы.
   Темнота.
  
  
   70. А-ста-ца в живыыых
  
   Каждые шесть секунд Путтипут заглядывал в иллюминатор в надежде, что кроваво-красное застывшее месиво Тумана Времени рассеется. Увы - картинка за бортом тарелки была прежней. Оставалось грызть ногти и напрягать мозги: "Захватив квадронный моллайдер, чичены остановили время. Если они не запустят время снова, мы здесь, на тарелке... скоро сожрём запас еды..."
   Вспомнилось старинное шоу, которое сто лет назад снимали на тропическом необитаемом острове. Там девушки в бикини и обросшие бородами дядьки, вынуждены были ловить и жрать тараканов, червей, гусениц и прочую мерзопакость, а тех, кто отказывался это жрать, отправляли на так называемый "Совет племени", и сжирали там. И вспомнилась песенка из того шоу:
   А-ста-ца в живыыых...
   Пам-пам-пам-па...
   Ат-ча-янный псииих...
   Пам-пам-пам-па...
   Остальных слов Путтипут не помнил, а первая строчка, как назло, привязалась.
   Теперь он ломал голову, кого назначить в пищу первым. Новую секретаршу Леночку? Нерационально - она может ещё постенографировать. Кого-то из обслуги? Из михалок? Из стюардесс? Или кого-то из олигаторов? Точно! Зачем ходячие кошельки вне Времени, вне связи с банками и оффшорами?! Да! Но в конце, всё равно, останутся двое - я, и тот, у кого тоже есть пистолет... Наскрёбышев!"
   Путтипут достал свой золотой пистолет, извлёк обойму и пересчитал патроны.
   "Но в самой-то оконцовке останусь я один! Нет, не один... В морозилке дремлет муммий Макиавелли. Значит, когда кончится мясо стюардесс, олигаторов, михалок, Леночки и Наскрёбышева, придётся извлечь Никколо Бернардовича, разморозить, и варить из его мощей холодец. Хоть он и Святой Никколо, однако, ведь и голод не тётка..."
   И он всхлипнул вслух:
   - Господи! За что?!
   Он опустил веки, и ему привиделась запись из архива переименованного КГБ, сделанная скрытой камерой без санкции прокурора и решения суда.
  
   Уничтоженное видео N 6
   Вилла олигатора Авраама Беркмана.
   Хозяин, взволнованный и бледный, в обществе своего приятеля - мелкого мультимиллиардера Бадр Патра - дрожащими руками пытается выпить воды из хрустального стакана, звонко клацающего о его зубы.
   Беркман (встревоженно):
   - Сегодня ночью, ааа, странный сон приснился, будто я, в платье феи, ааа, по лесу гуляя, нашёл голодного волчонка, ааа, и грудью выкормил его. Волчонок ожил, принялся кататься в травке - почесывать то спинку, то живот. Тут я ряды сосцов заметил - оказался тот волчок волчицей. Волчица стала на глазах расти! Затем, оскалясь, страшно прорычала: "- Аттракцион под названием "Дрессированный Путтипут" закончен! Пора покончить с доброй феей. Со всеми феями - и добрыми, и злыми".
   Бадр Патр (с горским акцентом, задумчиво):
   - Сон етат тибэ даёт какой-та важьний знак...
   - ...что Буратино может отгрызть яйца папе Карло! - бормочет Беркман.
   Он вскакивает, в панике хватает чемодан, бросается к сейфу, начинает запихивать в чемодан наличность и вопит:
   - Бежать скорей! В Туманность Альбиона!..
  
   Когда Путтипут впервые смотрел это видео, он напевал, как Колобок:
   Я от Беркмана ушёл,
   Тра-ля-ля, тру-ля-ля...
   И тогда ощутил за спиной смрадное дыхание диавола. Тот отечески похлопал его по плечу и шепнул:
   - Всё сделал правильно, сынок!
  
   Не поднимая век, Путтипут пошарил в зазеркалье мини-бара, вытащил бутылку клопьяка "Двойной Дурдон", откупорил, обнюхал горлышко, передёрнулся, зажал себе рот и нос ладонью, но, не удержавшись, всё же вякнул "бе-э-э", запрокинул голову и из горла отбулькал пять крупных булек.
   Клопьяк зажёг в горле, пищеводе и желудке горячку, добежал до кумекалки и разбежался по ближним и дальним закоулкам серого вещества миллионами крупных и мелких клопов.
   - Согревает... И-ик! - икнул Путтипут, поднял веки и глянул в зеркало.
   Оттуда, на фоне Часовой башни Вестминстерского дворца, ему грустно подмигнула физиономия беглого олигатора Авраама Беркмана, который, взмахнув ослиным хвостом, пустился наутёк, всеми копытами высекая искры из булыжников лондонской мостовой.
   - Хоть ты и далеко, добрая моя феюшка... но, как говорит Кларисса Гузеевна, "У нас длинные руки"... И-ик!
   На Путтипута сошло вдохновение, он взмахнул бутылкой, чокнулся в зеркале с отражением набережной Темзы, отхлебнул ещё пару глотков инфернального пойла, и драматически пафосно обратился к Зазеркалью:
   Слышь, Англия!
   Ты меня ув-в-жаешь? И-ик!
   Ув-в-жаешь ли меня так,
   Как я тебя заставить в силе?!
   Не вздумай обойти
   Заглавной буквы моего приказа,
   Которым тайно
   Авраама Беркмана тебе
   Я в руки отдаю на убиенье.
   Исполни это, Англия!
   Добрая старая Англия...
   И ДА ПОРАЗИТ ТЕБЯ СИФИЛИС, СТАРАЯ ССУКА!
   И-ик!
  
  
   71. Новые пижамы
  
   - Яйцетрясение медитативное...
   Задница изнывает от уколов. Генрих Генрихович Синяя Борода шепчет мне в ухо:
   - Муммий-Ленина искали!
   - Ктоо-кто-кто?! - беспокоится Курочка Ряба.
   - Двое с носилками, один с топором!
   - Тот, что с топором - Рамон Меркадер, - потихоньку сообщает мне в другое ухо Дельфийский Оракул.
   Тру глаза - мы в нашей прежней палате, и вокруг все те же: Председатель Земного Шара, резидент Генри, Дандан-Шардам, ахтунг Артур Генрихович со своим пуделем, Папа Хэм, космический хачик, Сфинкс, муммий Ватсьяяна Малланага и остальные.
   Принцесса Датская объясняет Трёхфаллому какую-то лабуду:
   - Это особенный древний "гороскоп теней". Запоминай: Грифон, Сфинкс, Гарпия, Цербер, Пегас, Сатир, Сирена, Кентавр, Минотавр, Химера...
   - Я родился в год Козы, - перебивает её Трёхфаллый, - под созвездием Тельца!
   И кокетливо вихляя плечиком, напевает:
   - Алехандро, Алехандро...
   - И правда, по гороскопу теней, ты - Цербер, - уверяет своего дружка Принцесса. - А значит, твоё тайное эзотерическое имя - Коза Церберовна Тельцова!
   Трёхфаллый приставляет рожки из пальцев к своему, итак богато украшенному лбу, мычит, блеет и лает:
   - Мм-му-у-у! Мь-ме-е-е! Гав-гав!
   - Возьмём другой пример, - говорит Принцесса. - Сегодня дежурит аллирог Иван Петрович Сидоров.
   Дельфийский Оракул закатывает глаза, заглядывает в Хроники Аркаши, и выдаёт:
   - Он родился в год Тигра под созвездием Козерога.
   Принцесса определяет:
   - Значит, по гороскопу теней он родился под знаком Пегаса. Значит, его эзотерическое имя - Пегас Тигрович Козерогов. А старшая сестра - Химера Скорпионовна Собакина. А завотделением - Минотавр Водолеевич Петухов... А давайте, устроим Тайную Ложу Теней, и будем называть друг дружку тайными именами!
   Космический хачик, дивясь услышанному, спрашивает Принцессу:
   - А ти сам, икто?
   - Я? Крыса Раковна Сатир!
   Затыкаю пальцами уши, подхожу к окну и вижу во дворе гуманоидариума жёлтый автобус, которого раньше здесь никогда не было.
   Сзади мне тычок в спину - это долбаная Принцесса:
   - А ты, амритянин, знаешь кто? Ты - Сирена Львовна Обезьянова. Я твоё досье у завотделением подглядела. Или ты - Обезьяна Львовна Сиренина. Или ты - Лев Обезьянович Сиренин...
   - Иди ты, Крыса Ракоо-коо-ковна, знаешь, кууд-куда?! - посылает Принцессу Курочка.
   Входит старшая сестра и командует:
   - Переодеться в новые пижамы!
   Аллироги выдают нам пижамы, и на каждой, почему-то, нашивка с эмблемой в виде кролика.
  
  
   72. Триста миллиардов сковородок
  
   Икнув, Путтипут грызанул ноготь и стал кумекать: "Почему так неблагоприятно складывается? А может, это... возмездие?! За кого?! За Авраама Беркмана?! А может... и вправду есть этот самый Устроитель Возмездия... в смысле - Бог?!"
   Эта идея в котелке величайшего из гуманоидов всегда побивалась противоположной: "Да ну, бред же! Бородатый мужик... на облаке! Или, где он там сидит, прячется?! Кто его родил? Как его, по батюшке?! Кто его батюшку родил? Да, если бы он был на свете, разве б он допустил, чтобы маньяки девушек похищали и терзали в подвалах? Или чтобы солдатиков-новобранцев, ещё не доехавших к месту службы, офицерьё разбирало на органы, на продажу китайцам?! Ха, сидит мужик на облаке, рулит. За всех всё решает, всех судит. А кто Его уполномочил?! Бред! Сказка! Поди-ка, посуди-ка всех, когда каждый день столько народу мрёт!"
   Путтипут включил в смартфоне калькулятор и прикинул: "Семь миллиардов гуманоидов на планете каждые пятьдесят лет заменяются практически полностью миллиардами других - новых гуманоидов. Ну да, в Африке, к примеру, мало кто и до тридцати годков доживает... Праведников - один на миллион, то есть, практически, нет. Рай, практически, пуст. Значит, по статистике, со всей планеты в ад попадает по семь миллиардов душ каждые пятьдесят лет. Значит, от рождества Христова... а сколько ещё до рождества Христова... короче - столько раз по семь миллиардов - это уже, минимум, 300 миллиардов душ в аду! Где они взяли 300 миллиардов сковородок? И откуда такое количество чертей, чтобы со всеми осужденными управляться?!"
   В свою бытность заведующим КГБ, он утверждал штаты особых кэгэбэшных тюрем, начиная с центральной - подземной Лубянской, и кончая губернскими. И там чётко было определено - сколько надзирателей и сколько стрелков ВОХРа на сколько зэков. С учётом отпусков, больничных и сменного характера службы персонала, соотношение получалось "один к десяти". Путтипут задумался: "Это сколько же чертей нужно, чтоб эффективно управлять тремястами миллиардами узников? Черти, конечно, не нуждаются в отдыхе, отпусках и больничных, поэтому в аду соотношение персонала к зэка-контингенту может быть другое. Но, если даже принять, что одному чёрту приходится обслуживать сто сковородок... то это уже 3 миллиарда чертей! А мучеников в аду прибавляется по 150 миллионов в год! Откуда взять миллиарды новых чертей для обслуги? Бред! Сказки поповские! Да и, кто их, чертей, делает? И как?! В смысле... не пальцем же черти деланы!"
   Путтипут почувствовал что-то зазубристое на губе и сплюнул - ТЬФУ! Это был свежеотгрызанный ноготь.
   "Нет! О чертях сейчас не надо думать! О Боженьке! Только! А может... Бог - не дядька с бородой?.. Тогда, кто ОН? А может, правы те, кто считает, что Бог - Сила, действующая... как? Как карма?! Тогда плохи дела! Война, погубившая десятки тысяч солдат и мирных жителей... война, оставившая десятки тысяч вдов и сирот, война ради восхождения на дурдонский трон, ради имиджа цезаря, зачтётся по карме дорого! А ведь, сколько ещё кровушки предстоит пролить..."
   Из-за иллюминатора послышалось глухое бульканье:
   - Не ссы, прорвёмся!
   Путтипут не поверил ушам. Ещё меньше хотелось верить глазам: снаружи, где ещё минуту назад глыбился застывший гемоглобиновый туман времени, сейчас всё было заполнено густой кровью, и летающая тарелка будто зависла в гигантском кровианариуме, высотой от Дурдониса и до космоса. За иллюминатором клубились и что-то булькали все три миллиарда чертей ада. Они, почему-то, были белыми, и кишели в крови, как кишат в тухлятине черви. Черти были без штанов и без юбок, и было очевидно, что размножаются они, отнюдь, не почкованием, и делают себе подобных отнюдь не пальцами. У Путтипута зашевелились извилины: "Может, и правда, Боженька наказывает меня за Авраама Беркмана?!"
   Он бросился молиться:
   - Господи, помилуй, мя! Помилуй мя, грешного! Авраам Беркман! Авраамчик! Авраамушка! Авраамочка, миленький, прости, Христа ради! Я больше не буду! Феюшка ты моя золотая! Родненький ты мой! Ты меня поднял, можно сказать, из... Да, так, прямо, и сказать: поднял аж на такую высоту! А я, неблагодарный... тебя, Авраамушка... Прости, миленький! Прости, голубчик!..
   - Не-е-ет во аде покая-а-ания! - заблеяли за иллюминатором по-козлиному.
   Снаружи тарелки черти играли на кровавых виолончелях.
   - Началось! - догадался Путтипут и резко дёрнул вниз щиток-шторку иллюминатора.
   Не помогло: прямо сквозь стеклопакет иллюминатора и сквозь шторку в салон тарелки просунулась мохнатая лапа с хрустальным фужером, наполненным кровью. Тотчас, прямо сквозь титановый корпус тарелки, просунулась вторая лапа с лабораторной склянкой, также наполненной кровью. После этого, сквозь корпус, выше иллюминатора, просунулась щетинистая харя с козлиными рогами и свинячим хрюкалом. Вручив ошеломлённому Путтипуту фужер, чёрт предложил:
   - Чокнемся!
   - За что? - прошептал Путтипут.
   - С меня вино, с тебя тост. Ты предлагай.
   - Это не вино! - прошептал Путтипут.
   - Зачем вино, когда и кровь и власть - одинаково пьянят! Слыхал? Так, за что? Или, за кого?
   - За Авраамушку, - прошептал Путтипут, - за Беркмана...
   - Хороший тост! - похвалил чёрт. - Твой Авраамушка ровно триста миллиард первый наш клиент! Ему даже сковородки не хватило...
  
  
   73. Да здравствует "Playboy"
  
   - Яйцетрясение колокольчатое! Яйцетрясение бубенчатое!
   Жёлтый автобус во дворе гуманоидариума замечаю не я один, и пока аллироги переодевают нас в новые пижамы, с нашитыми на них эмблемами в виде силуэта кролика, Трёхфаллый Алихам торжествует:
   - Эмблема с кроликом - это символ "Playboy". Я знаю, куда мы едем! Нас повезут на виллу Хэфнера - хозяина журнала "Playboy"! А на вилле Хэфнера нас ждут самые голые девушки на свете! Сам Хью Хэф там ходит в халате на голое тело, а мы будем там ходить в пижамах на голое тело! Мы будем голыми купаться в бассейне с самыми голыми девушками и пить французское шампанское! Да здравствует "Playboy"!
   Новых пижам, однако, хватает не всем - Трёхфаллому, Принцессе и космическому хачику обновок почему-то не выдают.
   - ПИЖАМУ!!! - орёт Трёхфаллый, прыгая по койкам, бегая по стенам, бросаясь на оконные решётки и, как горилла, перепрыгивая, с одной на другую.
   Бельмы в его зыркалах наливаются кровью.
   - ЭТО Я ДОЛЖЕН ЕХАТЬ К ХЭФНЕРУ! ГДЕ МОЯ ПИЖАМА?! ВСЕХ УБЬЮУУУ!
   Аллироги, не обращая на него внимания, строят нас в одну шеренгу.
   Дельфийский Оракул закатывает глаза, чтоб заглянуть в Хроники своего Аркаши, и изрекает:
   - Руководству гуманоидариума поступила секретная бумага. Нас повезут не в бассейн "Playboy", а...
   В палату входит доктор Лектор. Он заглядывает в списочек-бумажку и объявляет:
   - ХАЧИК КИЩМИЩЯН!
   - Я! - угрюмо откликается хачик-пришелец.
   - ПРИНЦЕССА ДАТСКАЯ!
   - ЯАА! - кокетливо отвечает Принцесса.
   - АЛИХАМ БИСЕКОВ!
   - ЙЙЁ! - Трёхфаллый отпускает решётку и спрыгивает на пол.
   - Жалобы есть? - спрашивает Ганнибал Кондратьевич.
   - У минэ жялоб ест! - тянет руку космический хачик. - Диаспоры здэс нэт! Диаспору хачу, да-а-а!
   - И у меня жалоба! - жалуется Принцесса. - Каждую ночь, едва засну, в меня тычут хоботами слоны, огромненькие такие, мохнатенькие! А проснусь - нет никаких слоников. Какой они породы, док, африканской, или индийской?
   Трёхфаллый перебивает Принцессу:
   - А с меня, док, каждое утро - не успеваю проснуться - с меня спрыгивают голые девушки - тоже огромненькие такие, мохнатенькие. Они, док, какой породы?
   - Психиатрической, - шепчет Дельфийский Оракул.
   Алихам продолжает:
   - У меня ещё жалоба: доктор Лейла-ханум со мной не спит! Обяжите её проводить со мной персональные занятия - ведь я талантливее всех здесь, вместе взятых!
   - Уехала она сегодня обратно к себе в Главк, - огорчает вестью нас Оракул.
   Доктор Лектор убирает список в карман и объявляет:
   - Трое, кого назвал, выписаны по домам. На КПП вас родственники ожидают.
   Принцесса Датская отрицательно мотает головой:
   - Нет, доктор! Дания - тюрьма! А родственнички мои давно в аду сгорели.
   Доктор Лектор успокаивает её:
   - За вами, персонально, прибыли друзья страны и слуги короля, а с ними Фортинбрас, кронпринц норвежский.
   Принцесса хлопает в ладоши:
   - Эй, трубачи, трубите Датский марш!
   Троих счастливчиков аллироги выводят из палаты. Проходя мимо нас с Данданом и резидентом Генри, Алихам ехидно ухмыляется и напевает:
   - Сижу на нарах, как король на именинах...
   - Ав-Ав-Ав! - лает ему в след Атма, пудель Артура Генриховича.
   Нас ведут в столовку и, всё время подгоняя, не дают толком манную кашу проглотить. Потом командуют: "ОПРАВИТЬСЯ" и загоняют в тубзик, называя это "на дорожку". Потом строят и командуют:
   - Напра-ВО! Во двор, для посадки в автобус, шаго-о-ом МАРШ!
   Аллироги подгоняют:
   - Пошевеливайтесь, вы, Пятая колонна!
   - А что это такоо-коо-кое?! - недоумевает Курочка.
   - РАЗГОВОРЧИКИ В СТРОЮ!
   Нас выталкивают во двор и заталкивают в автобус, в котором курят водитель, его сменщик и четверо аллирогов охраны, вооружённых не только дубинками, но, судя по кобурам, и пистолетами. Нас рассаживают по местам, двое охранников садятся за спиной водителя, а двое - в хвосте салона. Автобус тарахтит движком, разворачивается во дворе и трогается к воротам.
   Дельфийский Оракул закатывает глаза под лоб, видит что-то никем не видимое, и изрекает:
   - Будет шумно - прячьтесь. Будет темно - идите. Будут розовые - садитесь...
   Дальше мы не слышим, потому, что водитель врубает музон.
   - О-о, музик - гут! - улыбается ахтунг Артур Генрихович, поглаживая пуделя. - Ихь либэ музик.
   Ворота открываются и, едва мы успеваем их миновать, навстречу нам рвёт грузовик с прицепом, врезается по касательной в наш автобус, сносит левый край кабины, и наш водитель разбивает голову о лобовое стекло. Оно рассыпается, а мы срываемся с мест на окровавленные осколки. Обернувшись, мы видим, как грузовик с тентованным кузовом влетает во двор гуманоидариума, а своим тентованным прицепом застревает в воротах, не успевших до конца закрыться позади нас. Из кузова и прицепа ревут коровы - не то с голоду, не то с перепугу.
   Из двора, который мы только что покинули, раздаётся оглушительная автоматная стрельба.
   Ахтунг Артур Генрихович, зажав уши, умудряется рассуждать:
   - Музик - гут, "Калашникофф" - нихтс гут!
   Во дворе и у ворот из кузова и прицепа выскакивают бородачи в камуфляже и, с криками "Allahu akbar", палят во всё, что шевелится.
   У нас в автобусе паника: сопровождающие аллироги распластываются по полу и, клацая челюстями, орут на истекающего кровью водителя:
   - ДВЕРЬ! ЙЁП...ПЭРЭСЭТЭ! ДВЕРЬ, БЛЛЯ, ОТКРОЙ!
   Дверь открывается, аллироги спрыгивают на обочину и, то вприсядку, то вприпрыжку, зайцами скачут через кусты - к лесу.
   Мы с Курочкой и муммий-Лениным извлекаем осколки стекла изо лба водителя, пока его напарник, тот, что сменщик, достаёт из аптечки бинты, вату и перекись водорода. Обработав рану, убеждаемся что, кроме порезов кожи и сильного ушиба головы, других повреждений у пострадавшего, к счастью, нет.
   Слышим, что стрельба переместилась из двора в здание гуманоидариума.
   - Будет шумно, пгячьтесь! - муммий-Ленин напоминает, что напророчествовал нам Оракул.
   Все выскакивают в открытую дверь и, пригибаясь к земле, короткими перебежками дуют в лес.
   - Поо-поо-побег! - радостно квохчет Курочка.
  
  
   74. Дежа вю
  
   Свою склянку, а за ней и путтипутов фужер, чёрт высунул обратно за борт летающей тарелки, вновь наполнил до краев, всунул обратно и поставил на стол. Путтипут икнул и сказал:
   - Теперь твой тост.
   - О'кей, - сказал чёрт. - Выпьем за кроликов!
   - За каких ещё?!
   - За подопытных.
   "За тех, о которых я подписал указ?" - кумекнул Путтипут.
   - Давай, - сказал чёрт, прочитав его думку, - за всех подопытных, вообще. Подопытные есть, были, и будут. На ком-то же надо эксперименты ставить. Целую страну превратили же в Подопытный Кроликлэнд...
   Путтипут глянул на чёрта, затем на остановившиеся часы и кумекнул:
   "Так, может, это возмездие мне вовсе и не за Авраама Беркмана? Может, это за грёбаных безродных инопланетян из гуманоидариума имени Сербского, которых НИИ переименованного КГБ предложило посадить в квадронный моллайдер, чтобы на них провести эксперименты по телепортации в другие миры, поскольку подопытные обезьяны, после дематериализации и обратной материализации, возвращаясь из Антимира, ничего не могли рассказать..."
   Путтипут вскочил, едва не опрокинув со столика фужер и склянку.
   - Я их помилую! - пообещал он чёрту. - Всех подопытных, до единого! Позвольте помиловать...
   В следующий миг Путтипут увидел всё ту же убитую им недавно муху, только теперь, почему-то, снова ожившую! Он снова врезал по мухе, снова севшей на потолок, и, снова размазав муху, брезгливо отшвырнул папку, из которой снова выпали всё те же бумаги - копия указа о "кроликах" и первая страница из досье на Пятую колонну.
   - Дежа вю?! - удивился Путтипут.
   Он хотел спросить об этом чёрта, но того не было и следа, как не было на столе ни фужера, ни склянки с кровью.
   В после-следующий миг он обнаружил себя за ужином в Трапезной палате Льмерка, пялящимся в плазму зомбоящика на Клариссу Гузеевну из шоу "Давай-ка женимся". В после-после-следующий миг он уже нырял с аквалангом в бассейне своей загородной резиденции "Подушкин лес". Но нырял то он с аквалангом... неделю назад! В после-после-после-следующий момент он увидел снова харю чёрта, просунувшуюся сквозь титановый корпус летающей тарелки, выше иллюминатора, и фужер и склянку с ещё тёплой кровью убиенных ради его, Путтипута, восхождения на дурдонский трон по лестнице из десятков тысяч трупов срежессированной Авраамом Беркманом войны.
   - У меня дежа вю?! - шепотом спросил Путтипут.
   - Нет, - ответил чёрт. - Это флуктуации Шноля. Это чичены малость постреляли возле квадронного моллайдера и кой-чего в нём задели.
   Путтипут нервно сглотнул.
   - Я хочу отменить указ о "кроликах".
   - Поздняк метаться, - поджал губы чёрт. - "Кролики" уже выехали за ворота и благополучно разбежались. Только это не главное. Главное - вот!
   Он кивнул рогами на наручные часы Путтипута. Они снова бодро тикали.
   Чёртова харя пропала. Тарелка слегка завибрировала, чуть качнулась из стороны в сторону, и возникло ощущение, какое бывает в скоростном лифте, начавшем резко спускаться.
   Путтипута разговоры с диаволом несколько обеспокоили, и он наметил, что по возвращении в Льмерк увеличит штат придворных михалок - введёт должность "михалка-экзорцист", "михалка-бесокур", или типа того.
  
  
   75. Розовые
  
   Ночь, лес - ели, осины, кустарники. Закрывая яркую луну, по небу пробегают редкие тучки. Когда луна исчезает, нам становится не по себе.
   - Мы идём тесной кучкой сгеди тёмного леса... - ворчит муммий-Ленин.
   Нас мало. После побега никого из наших, кроме Курочки, муммий-Ленина и Абдурахман Мангала собрать больше не удалось.
   - Поо-пора бы спать, - квохчет Курочка. - Тем более, у меня куриная слепоо-поо слепота. Найдёмте келью, хоть поо-под елью! Поо-под сосною, поод зеленою спать поо-положите вы меня...
   Муммий-Ленин возражает:
   - Что сказал Огакул?! "Будет темно - идите".
   Курочка, чтоб подбодрить себя и нас, запевает:
   Эх, ночь темна,
   Я боюсь одна!
   Дайте провожатого,
   Толькоо-ко неженатого! И-и-их!
   - Тихо, ты! - шугает её муммий-Ленин.
   - Ну, коо-коли ни поо-попеть нельзя, ни поо-поспать нельзя, так хоть бы поо-поесть, а то у меня уже поо-пошли кишки поо по закоулочкам.
   Где-то впереди слева слышится шум. Он постепенно приближается. Это шум машины.
   - Догога! - радуется муммий-Ленин. - Тепегь мы не заблудимся!
   Шум мотора нарастает, и мы уже видим не только фары, но и очертания большого автобуса, похожего на экскурсионный. На всякий случай, решаем затаиться в кустах, но автобус, как нарочно, тормозит и, не доехав до нас всего метров тридцать, останавливается. В свете луны видно, как из него выходят гуманоиды в розовых одеждах. Все они лысые и худые. Также лысы и тощи их розовые гуманоидки.
   Один из розовых - должно быть, главный - распоряжается:
   - Братья направо, сёстры налево!
   Братья, не слишком отдалившись, и почти не скрываясь из виду, дружно принимаются орошать придорожную растительность. А те, которых "старший" назвал сёстрами, направляются с обочины прямо в нашу сторону, к редким жидким кустикам в начале лесополосы.
   - У них стганные платьица, - шёпотом замечает муммий-Ленин.
   - Это не платьица, это сари! - объясняет Фаллос Сапиенс.
   - Откууд-кууда знаешь?! - шёпотом квохчет Курочка, будто позабыв, что, обладая свойствами телескопической антенны, Абдурахман Мангал часто принимает информационные сигналы из космоса.
   Те, кого главный розовый назвал сёстрами, поворачиваются к лесу - то есть к нам задом, задирают сари и присаживаются на корточки.
   - Какоо-кое неописуемое... - Курочка не успевает выразить мысль до конца, потому что рядом раздаётся хруст ломающихся веток.
   Гуманоидки в розовом перепуганно вопят:
   - О, Кришна, защити меня сзади!
   - О, Рама, защити меня спереди!
   - А нас-то, ктоо-кто-кто защитит?! - испуганно квохчет Ряба.
   Из кустов слева показываются две пары крупных рогов, следом за которыми появляется пара нехилых коров. Они выскакивают на дорогу и, глухо топоча копытами, дают стрекача.
   - Коо-колокольчики привязывать надо! - Ряба возмущённо квохчет им вслед.
   - Сурабхи! Сурабхи! - умиляются коровам гуманоидки в розовом и, хлопая в ладоши, радостно восклицают: - Харе Кришна! Харе Рама!
   Повеселев, гуманоидки возвращаются к автобусу, напевая тонкими слабыми голосами:
   - Го-па-ла Го-вин-да Ра-ма...
   Дует ветер, и луна исчезает за тучами совсем. Только фары теперь освещают краешек окружающего нас леса.
   - Поо-помните предсказание Оракула? - спохватывается Курочка: - "Будут розовые - садитесь..." Поо-побежали! Поок-пока не поо-поздно!
   Резкий порыв ветра подгоняет нас, мы следуем за Курочкой, и наше появление из леса становится для розовых неожиданностью. Старший из розовых - немолодой бледный гуманоид - кланяется:
   - Харибол!
   Может, звать его Харибол, а может, он с планеты Харибол.
   На всякий случай, я тоже кланяюсь:
   - Бода, амритянин.
   - Видьяраджа! - снова кланяется старший из розовых. И добавляет: - Преданный Господа Кришны.
   Мы тоже кланяемся и, на всякий случай, приветствуем:
   - Салям алейкум!
   "БZZZ" - звучит зуммер под левым виском - это на нашу телескопическую антенну поступила справка из космоса: "Санскрит, "видья" - знания, мудрость; "раджа" - царь, властитель. "Видьяраджа" - старшой по части мудрости".
   Старшой показывает рукой на своих розовых братьев и сестёр.
   - Кришна во всём - в них, в тебе, во мне! Господь Кришна в тучах, в дожде, в автобусе, в дороге!
   В этот миг молния озаряет затянувшееся тучами небо, и я замечаю, что, оказывается, не все гуманоидки тут лысые и худые,- нет. Среди них одна вовсе не лысая. Она невысокая и совсем молоденькая. Волосы у неё густые, тёмно-русые, заплетены в две косы, да такие длинные, что ей ниже попы. И в розовое одета только наполовину - блузка розовая, с коротким рукавом, а юбка белая, до колен.
   Страшный гром сотрясает дорогу, автобус, розовых и нас - теремковцев. Видьяраджа воздевает палец к небу и с серьёзным видом объясняет нам, непосвящённым:
   - Это гнев Кришны!
   Плюп-плюп - плюпает по его бритой макушке дождь. Видьяраджа воздевает другой палец вверх и с тем же серьёзным видом поясняет:
   - Это слёзы Кришны!
   Плюп-плюп-плюп, и дождь уже шпарит по всем макушкам - розовым бритым, и нашим, с девчонкой - небритым. Обрушившийся ливень загоняет розовых братьев и сестёр в салон, и нам, теремковцам, снаружи видно, как они отряхивают одежды и рассаживаются по местам.
   Старший кланяется мне, тоже поднимается, дверца автобуса закрывается, и они трогаются. А мы остаёмся на тёмной дороге среди леса, под холодным косохлёстом, и прощально тянем руки и крылья им вслед.
   - Ктоо-кто-кто не испоо-полнил предсказание Оракула? - с упрёком спрашивает меня мокрая Курочка.
   - Мы не глина, да и дождь не дубина! - успокаивает её Фаллос Сапиенс.
   Я замечаю, что ливень, просачиваясь сквозь крышу теремка, растекается по чердаку, промывает его и дарит приятное, забытое детское чувство наслаждения дождём.
   В насквозь промокшей пижаме замираю и так и столбенею, со сбегающими по лицу холодными ручейками, с поднятой рукой в сторону удаляющегося автобуса.
   У автобуса загораются "стопы", он тормозит, останавливается, его дверь открывается и, если мне это не мерещится, чудесно сияет. И я бегу по краю обочины к этой волшебно сияющей двери. И поднимаюсь внутрь.
   - Коо-который Бог намочит, тот и высушит, - замечает Курочка. И подмигивает: - Хааре Кришна!
   - Харибол! - приветствуют нас розовые братья.
   - Харибол! - приветствуют нас розовые сёстры.
   - Салям алейкум! - отвечаем мы, теремковцы.
   В салоне около трети мест свободны. Главный розовый расположился справа по ходу, у окна, один. Спрашивает:
   - Куда путь держим?
   - В Гогод Солнца, - отвечает за всех за нас Муммий-Ленин. - К товайищу Томазо Кампанелла!
   - И мы в Город Солнца, - улыбается главный розовый. - Нам по пути.
   Автобус снова трогается. Розовые расселись по двое и по одному - ни одной пары свободных сидений нет, и я медлю, не зная, с кем же рядом присесть.
   Напротив видьяраджи через проход у окна сидит, уткнувшись в смартфон, та девчонка, что с длинными косами и в белой юбке.
   Видьяраджа приходит мне на помощь, жестом указав на свободное место рядом с девчонкой.
   - Это поо-потому, - шёпотом поясняет Курочка, - что она, как и мы, не из их коо-кооператива.
   - У вас не занято? - спрашиваю девчонку. - Позволите присесть?
   Она отрывается от смартфона, как в замедленном кино. Взглядом серо-голубых глаз по-дамски пробегает меня сверху донизу - от мокрых вихров над ушами до мокрых казённых шлёпанцев на босых ногах. И с едва уловимой улыбкой пухлых юных губ отвечает:
   - Пожалуйста.
   И снова утыкается в смартфон.
   - И девушкоо-кой не назовёшь - мелкая такая... сопля.
   - Зато, у неё добрая улыбка! - заступается Абдурахман Мангал. - И в глазах что-то забавное.
   Мокрая пижама липнет к спине, шее, груди. Неприятно и холодно, и я передёргиваю плечами.
   - Страдаешь? - замечает видьяраджа. И прикапывается: - Благодари господа Кришну за беспричинную милость. Делаешь что-нибудь - делай, как подношение Кришне! Мир ведь - иллюзия...
  
   Мы едем быстро, и уже кончился лес, и уже заметно, как в вышине - в разрывах туч - чернота ночи сменяется глубокой синевой предрассветного неба.
   Я гляжу на дорогу: вдоль обочины, там и тут, валяются брошенные старые автомобильные покрышки, а к самому полотну тут, и там, приклеились сбитые и размазанные об асфальт собаки и кошки.
   - ...всё в мире - иллюзия, - продолжает проникновенно дребездеть старшой. - А Господь Кришна во всём! Единственно сущее в мире - душа несжигаемая, неуничтожимая...
   Впереди автобуса замечаю группу бегущих гуманоидов в униформе и шлёпанцах. Техника бега выдаёт их: они не спортсмены. Когда автобус догоняет их, они спрыгивают с дороги, чтобы скрыться в кювете. И мы узнаём их: это Даня Дндан-Шардам, резидент Миллер, Дельфийский Оракул, Генрих Восьмой Синяя Борода, муммий Ватсьяяна Малланага, папа Хэм, и кто-то ещё...
   Муммий-Ленин ликует:
   - Эти в пижамах - НАШИ! УГА, ТОВАЙИЩИ!
   - Поо-пожалуйста, - квохчет Курочка, - поо-попутчиков поо-подберите!
   Водитель делает вид, что не слышит, и автобус только прибавляет скорости.
   - Все товагищи живы и здоговы, - констатирует муммий-Ленин. - Это главное. УГА, товагищи!
   Светает. С наступлением утра пейзаж за окном постепенно меняется и, к валяющимся по обочине покрышкам и размазанным об асфальт собакам и кошкам, добавляются писающие тут и там вдоль дороги - под фонарями и заборами - мужики.
   Старший из розовых наклоняется ко мне через проход и любопытствует:
   - А ты, какой касты?
   Не успеваю я отнести себя к какой-либо из социальных страт, как девчонка в белой юбке отрывается от смартфона и добровольно приходит на помощь:
   - Видьяладжа сплашивает, кто ты по жизни? Каст четыле: шудлы, вайшьи, кшатлии и блахманы.
   Она так смешно "калтавит", что теремок весь вот-вот уписается.
   Абдурахман Мангал принимает справку из космоса и переводит по смыслу с санскрита: "неприкасаемые", торговцы, воины, и служители культа.
   Муммий-Ленин шёпотом подсказывает:
   - Да здгавствует бесклассовое общество - коммунизм!
   Старшой смотрит на мои тапки, потом на пижаму, затем глядит в глаза.
   - Ты похож на отшельника. Ты отшельник?
   Я вынужденно признаюсь:
   - Я доцент, преподаю метафизику. На моей планете. А на этой я...
   "Толькоо-ко не говори, что ты коо-коо катальщик тачки с объедками!" - требует Курочка Ряба.
   - ...на этой я Хранитель Оси Вселенной и Маятников Вселенной!
   Видьяраджа от удивления прикрывает себе рот руками:
   - О, благочестивейший из отшельников! Так ты - великий брахман! Слава досточтимому Ганеше! О, сын Брахмы! О, лотосоокий! О безгрешный!..
   В знак уважения видьяраджа складывает перед собой ладони лодочкой, кланяется, делает знак своим розовым братьям и сёстрам запевать. И те запевают:
   Хааре Крищна, хааре Крищна,
   Крищна-Крищна, хааре-хааре!
   Хааре Рама, хааре Рама,
   Рама-Рама, хааре-хааре!
   Они бьют в бубны, барабаны, одним словом - исполняют. А я закрываю глаза.
  
   Во всё ещё сырой пижаме неуютно. Но... чудо! От девчонки, что рядом, ко мне начинает перетекать тепло. Течёт ощутимым потоком. Да, девчонка излучает тепло, будто живая печка. Да так сильно, что скоро я совсем согреваюсь, и сердцем благодарю забавную, "калтавую далительницу тепла".
   А розовые всё поют, да поют, и всё под одну шарманку.
   "Коо-когда-нибудь это коо-кончится, вообще?!"
   Наконец, слава Кришне, розовые решают подкрепиться. Розовые сёстры раздают розовым братьям и нам с девчонкой пластиковые баночки с овощным салатом и пластиковые вилочки.
   - Ведический завтлак, - просвещает меня моя соседка, и интересуется: - Плобовал ведическую кухню? Плиятного аппетита!
   После гуманоидариума и, особенно, вчерашнего постного дня в лесу, пища розовых кажется райской амброзией.
   "А девчонка "г" совсем не выговагивает!" - замечает муммий-Ленин.
   "Главное - не это, - отмечает Абдурахман Мангал. - Главное: она обратилась на "ты"!
   "Она, газумеется, не кгасавица, - констатирует муммий-Ленин, - но миленькая, как могут быть милы своей юностью и наивностью девушки, пока чисты и свежи".
   Розовые раздают ещё какие-то хлебцы и лепёшки.
   - Это чапати, а это - пули, - называет их девчонка. И сама себя поправляет, пытаясь выговорить по слогам: - Пу-лри. Без "л"!
   - Ясно, - киваю я. - Пури, без "л".
   Пока мы жуём ведический салат с пури и чапати, девчонка внимательно рассматривает моё лицо. Переводит взгляд на гумноидариумную пижаму с пришитой эмблемой кролика и, стараясь выговаривать "р", спрашивает:
   - А ты, откуда в этом плрикиде, сбежал?
   - Ниоткууд-куд... - нервничает Курочка, - кууд-кудаах-тах-тах!
   А муммий-Ленин дышит мне в ухо и шепчет:
   - Конспигация, товагищ! Конспигация!
   И я конспирируюсь - тупо вру:
   - Я не сбежал. Я спал... была луна... а я лунатик. Вышел в окно, пошёл. Шёл-шёл, забрёл в лес и заблудился.
   - Влрать нехолрошо! Пижама на тее казённая. У меня батя в больничке лежал, так его там в такое же, вот, казённое кимоно налряжали.
   Она тихонько вздыхает:
   - Тее надо пелреодеться!
   - Во что?! - хмыкает Фаллос Сапиенс.
   - Поо-поймаем мамонта, - предлагает Курочка, - манто из мамонта поо-пошьём!
   В салоне автобуса становится тепло, почти жарко, и розовые открывают оконные задвижки.
   Моя очередь спросить девчонку о чём-нибудь:
   - Ты тоже из "Харе Кришна"?
   - Не-а, - мотает она головой. И изо всех сил старается выговаривать "р": - Лразве не видно?! Ты из-за моей лрозовой кофты? Не-а! Плросто ездила на вегеталрианский конглресс, колроче, по веганской кухне и кулиналии - колроче, в защиту животных, чтобы никого лради пищи не убивали. И там, в голроде, валрежку лаззявила, и стылрили у меня все мои деньги на облратную долрогу. Договолрилась, вот, с божьими людьми. Взяли с собой, слава Клришне! Так к ним, вот, и плрибилась.
   Девчонка тихонько смеётся, и мне нравится смотреть в её весёлые глаза. Она замечает это, отворачивается, будто глядит в окно на бегущие назад деревья:
   - Твоё любимое делрево, какое?
   - Сосна.
   - А моё эвкалипт. А ещё мушмула.
   Она кивает куда-то вперёд:
   - Во-он, уже за той голрой появятся пелрвые кипалрисы и пальмы...
   На спинку впередистоящего кресла приземляется маленькая золотисто-серая пчёлка. Перебирая каждой из шести своих лапок, она делает несколько шажков и замирает. Вряд ли она залетела сюда собирать нектар с ведического салата. Скорее всего, её случайно занесло в автобус боковым порывом ветра.
   - Пчёлка Майя! - восклицает девчонка, показывая мне на благороднейшее из насекомых.
   "А поо-почему не Рая?! Не Аглая?! - усмехается Курочка. - Поо-послушать бы, как ты, коо-коза, назовёшь поо-поимённо остальных сестрёнок этой пчёлки в улье..."
   - Она здесь погибнет! - заявляет девчонка. И объявляет мне: - Её надо спасти!
   "Собой краля, - вздыхает Абдурахман Мангал, - а умом - ляля".
   Она уставляется на меня в ожидании немедленных действий. Вздыхаю, поднимаюсь, открываю шире оконную задвижку, возвращаюсь на сиденье, складываю ладони ромбиком, подношу эту мою фирменную ловушку для пчёл к объекту "Майя", читаю про себя мантру "Мир и свет тебе, пчёлка", накрываю вооружённое ядовитым жалом существо, и жду, пока пушистый крылатый полосатик коснётся моего мизинца. Едва это происходит, мягко защёлкиваю "капкан" и несу маленькую пленницу к форточке. И мысленно прошу её не пускать в ход жало: моему организму малая доза её яда пойдёт только на пользу, а пчёлкина короткая сорокадневная жизнь оборвётся сейчас же.
   Выставляю левый кулак за окно на воздушный поток, раскрываю, и...
   - Лети, пчёлка Майка!
   Демонстрируя девчонке результат, открываю обе ладони. Сияющие серо-голубые глаза глупышки обдают меня лучащимся теплом. А её губы едва заметно вздрагивают и замирают.
   "Поо-по-моему, она коо-кого-то поо-поцелует!" - предполагает Курочка. И сама тянется клюнуть девчонку в губы...
   Только... в этот момент звонит девчонкин смартфон.
   А какой рингтон на её мобильном! Вот так сюрприз! Это песенка "Ля рут" в исполнении моей любимой певицы Наташи Сэн Пьер!
   Пока девчонка, прикрывая губы ладошкой, тихонько треплется с кем-то по телефону, я смотрю на бесконечную ленту дороги, с очередными, валяющимися вдоль обочин, отъездившими своё покрышками, очередными, отбегавшими своё, размазанными об асфальт, собаками и кошками, с очередными, то под тем забором, то под этим столбом, писающими мужиками.
  
  
   76. Тайган
  
   Пролетев в кресле-катапульте сквозь толщу туч, Тайган открыл глаза: поверхность родной планеты уже проступила в темноте ночи - луга, леса, озёра, пашни. На всякий случай, он ощупал на поясе в ножнах десантный нож-стропорез - мало ли, на какое дерево может напороться у самой земли его парашют.
   До придурдонения оставались последние секунды, и Тайган завершал планировать в уме зачистку "Лауры" - любимой резиденции Путтипута, с находящимся там квадронным моллайдером. Операция представлялась ему так:
   1) силами одной эскадрильи штурмовиков из состава авиации южного военного округа подвергнуть захваченный боевиками объект химической атаке с воздуха - бомбардировать фугасами с нервно-паралитическим газом типа "наркан";
   2) одновременно с бомбардировкой, блокировать периметр объекта силами разведывательных батальонов из состава двух парашютно-десантных дивизий, усилив их подразделениями химической защиты;
   3) вслед за бомбардировкой немедленно десантировать на объект роту спецназа Главного Разведуправления, в защитных комплектах с противогазами.
   "Хорошо бы, - размышлял Тайган, - сначала подвергнуть объект артобстрелу химическими боеприпасами паралитического действия. Одной батареи 155-миллиметровых гаубиц будет достаточно. Только, вот, переместить тяжёлые гаубицы высоко в горы - на Гемоглобиновую Поляну - ближайший к "Лауре" населённый пункт - окажется делом непростым: своим ходом, - то есть, на гусеницах - нельзя: будут раскурочены все только что построенные дороги. Транспортировать самоходки придётся на колёсных платформах седельных тягачей. Артиллерию, по-любому, подтягивать надо. И бить строго прицельно, чтобы ни одним снарядом не попасть в квадронный моллайдер".
   Тёмная твердь внизу будто резко качнулась... и стремительно понеслась навстречу "министру-катапультисту".
   Тайган был гуманоидом конкретным, поэтому сомнений, вроде, "куда звонить", "кого поднимать" не испытывал. Он включил спутниковый телефон, выбрал на дисплее вызов дежурного по вверенному ему министерству форс-мажорных обстоятельств и, едва экран явил физиономию сонного офицера, заорал:
   - СОЕДИНЯЙ С МИНОБОРОНЫ, С НАЧАЛЬНИКОМ ГЕНШТАБА! ЖИВО!
  
  
   77. Мы любим Наташу Сэн Пьер
  
   Млея от радости, девчонка общается с кем-то по имени Каори. Потом трубка на другом конце связи передаётся ещё кому-то, по имени Набуко.
   Девчонка выключает мобильник, глядит на него влюблено, так, будто жаждет поцеловать, и ещё долго сияет сероглазой лучезарной улыбкой. Потом отворачивается к окну и задумчиво глядит куда-то вперёд. И тихо-тихо мурлычет себе под нос, повторяя слова песенки-рингтона:
   Си жё дёвэ фэр ля рут,
   Жё нё ла фёрэ па сан туа,
   Э си тю авэ дэ дут,
   Жё сёрэ ла-а А-а-А-а-А-а-а...
   Мне забавно слышать её произношение, даже очень-очень забавно, потому что эта песенка - одна из моих любимых, и слова её я знаю. И я решаюсь тихонько подпеть:
   Si je devais faire la route,
   Je ne la ferais pas sans toi,
   Et si tu avais des doutes,
   Je serai la-а-а...
   Девчонка поворачивается, взгляд её мгновенно меняется - глаза расширяются от удивления и наполняются нескрываемой симпатией.
   А я уже пою припев:
   Et on fera la route ensemble,
   On fera ce qui nous ressemble,
   On chantera meme dans le parcs
   Pour payer la note de comptoir...
   - Оо! - выдыхает девчонка, сияя радостью. - Моя любимая песня!
   - И моя! - убеждённо киваю я.
   - Тее тож нлравится?! Класс! Я ваще фанатею! У нас на лрайоне все девочки от Наташи Сэн Пьелр тащатся! А сама она тее нлравится?
   Ещё убеждённее киваю - мол, как же может не нравиться Наташа Сэн Пьер?!
   Девчонка, пылая фанатской страстью, шепчет:
   - Я её обожаю! Я, конечно, знаю плро неё, что она самоувелренная стелрвозина, хищница и... - тут девчонка максимально понижает голос, и говорит мне, будто по секрету, - ...и сексоголичка! Аха! Но оч-оч талантливая певица - с исклрой божьей! Такая лредкая, плросто великолепная! Я в неё влюблена по самые...
   Здесь у неё, наконец, срабатывают какие-то тормоза, и она запинается.
   - А поо-почему она сексоголичка?! - недоумевает Курочка.
   - А лрот у неё какой, видал?!
   - А какой у неё лрот?! - нежно передразнивает девчонку Абдурахман Мангал.
   Девчонка глядит на нас, как на бестолочей, но, похоже, великодушно прощает. И, забыв, что мы практически незнакомы, и что я не девочка, шёпотом признаётся:
   - Я тоже хочу, как Наташа Сэн Пьелр, без лифчика ходить!
   Потрясённые таким доверием, мы с Абдурахман Мангалом, муммий-Лениным и курочкой Рябой переводим взгляды на то место, где у девчонки не будет лифчика. И, согласно кивая, горячо её поддерживаем, будто сами все давно уже ходим без лифчиков, и нам так очень-очень по кайфу. А девчонка, краснея, признаётся:
   - Я ДАЖЕ ЕЁ... ХОЧУ!
   - А КТОО-КТОО-КТО Ж, - заходится Курочка, - ПООК-ПОКАЖИ, КТО НЕ ХОЧЕТ НАТАШУ СЭН ПЬЕР?!
   Тут автобус резко тормозит, девчонка съезжает со своего сидения и утыкается своей правой коленкой в моё левое бедро, и правой грудью в мою левую руку выше локтя. И от этого она краснеет ещё больше, чем от интимных признаний в вожделении к Наташе Сэн Пьер. И я тоже краснею оттого, что мне приятно, что она так неожиданно и так приятно на мгновение в меня уткнулась.
   Тут она задним ходом делает потрясающие трудноописуемые движения попой и перемещается обратно, вглубь сидения, с которого только что съехала. Усевшись удобнее, она провозглашает:
   - Песенка "Ля рут", это не плросто лрингтон. Теелрь это ваще - мой гимн!
   - "La route ensemble" теелрь ваще - наш гимн! - забавляясь игрой с девчонкой, передразнивает её Абдурахман Мангал.
   - А ты молодец! - хвалит она меня, не то за участие в спасении пчёлки, не то за любовь к её французской пассии. И спрашивает: - А тя, как зовут?
   "Давно поо-пора было самому представиться!" - квохчет Курочка.
   - Меня зовут...
   "Бода - имя-то ненастоящее..." - соображаю я.
   Тут автобус тормозит резче резкого - по аварийному. Я пытаюсь пятками удержать пол, а лицо девчонки защитить от удара о спинку впередистоящего кресла. И сам бьюсь правым ухом о кресло впереди меня. Тут девчонкина титечка случайно касается моей ладони.
   Автобус ненормально останавливается, и розовые волнуются:
   - Что случилось?!
   Девчонка рукой мягко отстраняет мою ладонь. И улыбаясь ясными глазами, вздёргивает носик вверх в ожидании ответа на свой вопрос об имени.
   - Я Бода.
   - Какие-то военные... - сообщает видьяраджа.
   Дверь автобуса открывается.
   - А тебя как зовут? - спрашиваю я.
   Прелестно-широко улыбаясь, она отвечает:
   - Я...
   Ничего больше она произнести не успевает...
  
  
   78. Спасти Путтипута
  
   В помещении зала управления квадронным моллайдером возник запах мусорной свалки.
   - Пачиму ваньяит?! - спросил Дока Кумаров.
   - Так вы Время остановили, - грустно усмехнулся Воробеев.
   - Ти йиво щас абратна запустищь! - спокойно ответил Кумаров.
   А Рустам Елаев шмальнул из пистолета в потолок и объявил:
   - Эсли Путтипут ны будыт здэс чэрэз час, кажьдий час будым вас стрылят па аднаму!
   Нерельман попросил главаря террористов позволить кому-нибудь из инженеров, назначенных в заложники, разобраться с тумблером, повреждённым отрикошетившей пулей.
   Пока неисправность устранялась, полевой командир Дока Кумаров дал лёгкого щелбана микрофону и, по своим понятиям, очень вежливо обратился к разуму квадронного моллайдера:
   - Щайтан-молла, скажьи, да-а, как Путтипута суда прытащытъ?
   В ожидании ответа своего детища Нерельман с Воробеевым напряглись так, что стало слышно не только, как у обоих скрипнули челюсти, но и как у обоих под коленками хрустнули берцовые кости в межберцовых суставах.
   - Чтобы переместить Путтипута сюда, - ответил моллайдер, - необходимо применить метод антропного метасингулирования в сочетании с принципом дополнительности Нильса Бора, и по теории Голосовкера определить локацию сверхслабых электромагнитных взаимодействий имагинативного мозга Путтипута...
   Кумаров и Елаев уставились друг на дружку очумелыми гляделками. Нерельман с Воробеевым тоже переглянулись. Григорий Иакович подумал: "Судя по прозвучавшему ответу, имеет место одно из двух: либо моллайдер получил повреждения, и его искусственный разум тяжело контужен, либо... он решил хитрить, и тянет время, которое локально приостановилось, а местами флуктуационно путается..."
   Тут самые белобрысые из террористов, ряженые в розовые костюмы кришнаитов, доложили главарям:
   - Ми розибралися з цими планшетами. Це пульти управлиння систэмою и Простором-Часом (Пространством-Временем).
   Нерельман ужаснулся: "Управление моллайдером и Пространством-Временем теперь в их руках!"
   Самый курносый из ряженых похвалился:
   - Можемо повернути Простор-Час уперед, а можемо, тому. (Можем повернуть Пространство-Время вперёд, а можем, назад).
   В этот момент моллайдер вновь подал голос:
   - Отпустите заложников, и я доставлю вам Путтипута.
   - Ета джьинны! - снова засомневались самые седобородые из боевиков.
   - Это не джинны, - возразил голос робота из динамиков. - С вами говорит Большой квадронный моллайдер.
   - ИУДА! - заклеймил его кто-то из пленников.
   Нерельман едва не схватился за голову: "Вадим Вадимович Путтипут - любимец и отец родной каждого дурдонца, он же - секс-символ и тайный объект вожделения каждой дурдонки - Вадим Вадимыч Путтипут - вот так, просто, окажется сейчас в лапах этих недогуманоидов... СПАСТИ ПУТТИПУТА!.."
   - Жизнь - сказка, в ней смерть - развязка, - моллайдер заговорил странноватыми сентенциями. - А смерти бояться - на свете не жить.
   - Халал баракят! - одобрительно закивали головами самые седобородые из боевиков.
   Моллайдер продолжил:
   - Обратимся к Эйнштейну и Минковскому, вдумаемся в "относительность"! В квантовой Вселенной нет прошлого, будущего, смерти. Есть только линия мировых событий. Она изворачивается лентой Мёбиуса с лица на изнанку, и обратно. Смерти нет, не было, и не будет, а будут переходы на изнанку бытия... если, только, не здесь сама изнанка. И Вадим Вадимыч Путтипут, оказавшись там, или здесь, всегда будет лишь одной из ниточек линии событий, назначенной ему "Царством Небесным", а точнее - высшими измерениями...
   Нерельман с Воробеевым снова переглянулись: чьи мысли искусственный разум читает?!
   А тот, зараза, продолжил:
   - В Устроителя Вселенной верили Дарвин, Ньютон, Эйнштейн, Пастер, Планк, фон Браун, Сахаров и многие другие. И я верю...
   Воробеев шепнул Нерельману:
   - Нет, он щас не мысли читает. Явно, собственные озвучивает.
   Григорий Иакович вновь подумал: "Искусственный разум ударился в философию?! Или просто отвлекает внимание террористов, чтобы выиграть время на подготовку спецназа к штурму?!"
   - Вспомним Христа, - тоном воскресного проповедника, предложил моллайдер. - Зададимся вопросом: а что избрал бы для себя Путтипут - Голгофу, или персональную пенсию? Кстати, ни то, ни другое. Поставим вопрос по-иному: кому Путтипут нужен?! Олигаторам? Чванам? Да. Меркадерам, аллирогам, быдлам? Да. Путтипутский Дурдонис стабильно остается сырьевым придатком злого Запада, качающего газ, нефть, алюминий, никель, древесину и прочее. Вырученные же за все это ништяки путтипутская элита успешно выводит на этот самый "злой" Запад. Олигаторы, политиканы, чваны, и даже меркадеры скирдуют свои бабки в банках Соединённых Штатов Андромеды и Соединённых Штатов Гейропы...
   - Маладэц! - похвалил Рустам Елаев моллайдер. - Всо правилна гаварыщ.
   Моллайдер продолжал:
   - Быдлы, конечно, погорюют, постоят в очереди - уже не такой бесконечной, какие, в своё время, тянулись к мавзолею муммий-Ленина и муммий-Сталина. Только быдлы, они на то и быдлы, чтоб, погоревав по старой дубинке, скоренько полюбить новую. Им главное, чтобы дубинщик был пожёстче, поарапистее. Путтипут для быдл - почти идеальная власть. Ну, а совершенно идеальная, в понятии быдл, это когда с расстрелами. И побольше! Быдлы обожают чужую кровь. Самыми популярными для них стали бы телеканалы "Вивисекция онлайн" и "Казнь в прямом эфире"...
   Елаев и Кумаров минуту шептались. Затем громко пообещали квадронному моллайдеру:
   - Путтипута суда давай, и кагда Путтипут будыт издэс, ми атпустым заложьников. Чэстни слово!
   Стрелки на часах двинулись и пошли по кругу. Запах мусорной свалки рассеялся. Вселенная восстановила нормальный ход Времени.
  
  
   79. Девочка со шрамом
  
   Назвать своё имя девчонка не успевает. Или я не успеваю расслышать, потому что в открытую дверь автобуса, грохоча каблуками армейских ботинок, врываются бородачи в камуфляже - двое, трое, четверо. Они вооружены короткоствольными автоматами со складным прикладом. Двое пробегают назад - в хвост, двое остаются рядом с водителем.
   - ВСЭ НА ПОЛ! ТИХА ЛИЖЯТЪ! КТО "МЬЯУ" СКАЖЬИТ - ЗАРЭЖЬИМ!
   Бородатых мужиков в камуфляже в автобус набивается не меньше двадцати - один за другим, они быстро забегают, внося с собой не только запахи дремучего леса и звериного пота, но ещё стрелковое оружие в чехлах и тяжёлые ранцы с боеприпасами.
   - Тел-рол-ристы! - в ужасе шепчет мне в ухо девчонка, выкатив глаза. Вцепляется ногтями мне в руку и от страха начинает тихо выть: - У-у-у...
   - Не бойся, - пытаюсь её успокоить. - Я с тобой!
   Она бросает отчаянный взгляд на мою пижаму с эмблемой кролика, и не верит.
   Террористы тычут пистолетами водителю в затылок:
   - ВИЛИЗАЙ, БИСТРА!
   Водителя меняют на своего, а нашего уволакивают назад, наматывают ему на голову его рубаху, перематывают скотчем и скотчем же заматывают на запястьях руки за спиной.
   Своему водиле командуют:
   - ЗАКРИВАЙ! БИСТРА! ПАЭХАЛИ!
   Автобус срывается в разгон, а мы, с розовыми, вповалку болтаемся под сиденьями. Девчонка почти беззвучно воет, роняя слёзы.
   - Чтобы не бояться, - шепчу ей, - повторяй заклинание: "Ом Мани Падмэ Хум".
   Она таращит на меня глаза.
   - Повторяй: Ом Мани Падмэ Хум!
   - Сам повтолряй! - кривится она, и отворачивается.
   - Хватил медку из-поо... из-под пчёлки?! - усмехается Курочка.
   - Мелкая река, да круты берега! - усмехается Абдурахман Мангал и передразнивает её манеру: - С халрактелром девочка-то "наша" оказалась. Со сквелрным халрактелром! Тьфу!
   - Сущая коо-коза в сарафане! - ворчит Курочка.
   Главарь бородатых кричит розовым:
   - Икто старщий?!
   У него округлое лицо. Под прищуренными карими глазами - мешки от нездоровых почек и вечных бессонниц. Над рыжими бровями множество глубоких прерывистых морщин, разбежавшихся по лбу короткими волнами. Под широкими ноздрями крупного носа - рыжие редкие усы. Внизу красноватых обветренных щек - шкиперски подбритая сверху рыжеватая борода.
   Мотор автобуса ревёт на пределе, и главарь вынужден перекрикивать:
   - СТАРЩИЙ, ИКТО?!
   Видьяраджа поднимает голову, приподнимает руку, складывает ладони лодочкой и с поклоном произносит:
   - Хааре Кришна!
   - ИКТО ТАКИЕ?
   - Преданные господа, - кланяется видьяраджа, - господа Кришны.
   - ИЩЬТО ВИ ДЕЛАИТЕ?
   - Славим господа Кришну.
   Видьяраджа подаёт знак рукой, и розовые нестройно запевают:
   - Хааре Крищна, хааре Крищна, Крищна-Крищна, хааре-хааре! Хааре Рама...
   Главарь террористов орёт:
   - ТЫХА!
   И говорит размеренно и твёрдо:
   - Аллаху прынадлежьит и васток и запад! И куда ви нэ абратитэсь - там лик Аллаха!
   Он хватает видьяраджу за узкий ворот розового одеяния, тащит назад, толкает к уже связанному водителю и, повалив на пол, затыкает ему рот первой попавшейся тряпкой - розовой косынкой, отнятой тут-же у кого-то из розовых сестёр. Видьярадже завязывают руки за спиной, а кляп во рту фиксируют скотчем.
   Нам же, остальным, главарь объявляет:
   - Ми - моджяхэды! Ви - заложьники! Впирёд сматрэт! Кто лева-права павирнёца, голаву атрэжьим!
   Новый водитель и ещё трое-четверо, из захватившей нас банды, отличаются наружностью - они явно не горцы, потому, что курносы и светловласы, и не владеют языком горцев. Один из этих негорцев, самый нервный, успокаивая себя, напевает себе под нос:
   Батько Бандера ще до нас прийдэ,
   За самостийну усих нас повэдэ...
   И тому подобное.
   - Банделрлоги! - шепчет девчонка. - Это банделрлоги! Я по телеку таких видала!
   Рядом с нами на полу - в проходе, устраиваются несколько темнобородых в панамах цвета хаки. На ремнях у них брезентовые подсумки с гранатами и запасными рожками с патронами к автоматам. Сначала они глядят на нас волками. Потом начинают поглядывать снисходительнее. И, наконец, представляются:
   - Ми лесние браття.
   И кивают головами в знак того, что они понимают, что мы их поняли. Лесные братья достают курево, зажигалки, закуривают, и через минуту обитатели теремка и преданные Господа Кришны захлёбываются тучами дыма.
   - Ктоо-кто курит табак, тоот-тот хуже собак! - ругается Курочка.
   - Куйение, - изрекает муммий-Ленин, - пгивычка, питаемая всеобщей невгастенией и психастенией!
   Главарь пробирается между рассевшимися в проходе бандитами и, размахивая пистолетом, кричит нам:
   - Заложьникы! Будыт пост ГАИ, ви будити пэть, танцивать, улибаца и стучать барабан! Будити сматрэт паталок, и глаза нижье паталок ни апускать! И толка пэть и улибаца! А кто будит плёха пэть, плёха танцивать и плёха улибаца, - таво ми зарэжьим! А кто будит глаза апускать и будит пасматрэть на палицаев, будит винават, щто тагда ми всэх зарэжьим, всэх застрэлим и всэх взарвём! Вот, ест бомба, а вот - дитанатар!
   Для убедительности главарь с силой пинает ногой брезентовый ранец, из кармашков которого торчат тротиловые шашки, перемотанные синей изолентой и нехилым куском запального шнура.
   Те из террористов, что курносы и белобрысы - девчонка их назвала бандерлогами - сидят недалеко, и нам слышно, как седобородый воин джихада проповедует им:
   - И нащептал Путтипуту сатана. Он сказал: "О Путтипут, нэ указать ли тэбэ дрэво вэчности и властъ нэпрэходъящую?" И сказал Путтипут: "Укажьи, да-а". Паэтаму он придёт ва главэ свайиво войска в дэнъ васкрэсэния и атведёт йих на вадапой к агню. И паслэдовали ани за павелением Путтипута, но павеление йиво нэправо...
   Темнобородые лесные братья делятся с бандерлогами творческими замыслами:
   - Ми йиво паймайим!
   - Ми йиво парвъём!
   - Ми йиво застрэлим!
   - Ми йиво зарэжьим!
   - Ми йиво задущьим!
   - Ми йиво атравим!
   - Ми йиво утопим!
   - Ми йиво падзарвём!
   - Ми йиво закапаим!
   - Ми йиво падажжём!
   - Ми йиво ...
   На этом их изобретательность даёт пробуксовку.
   - Ми йиво... паймайим и парвъём, как Тузик грэлку!
   - Нэт! - возражает самый седобородый: - Йиво Аллах накажьит, патаму щта Аллах - абладатэль мщения!
   И тут девчонка тычется носом мне в ухо и шепчет решительно:
   - Его надо спасти!
   - Коо-коо-кого?!
   - Путтипута! - шепчет девчонка.
   - Милашку эту хочется поо-поцеловать в носик! - квохчет Курочка.
   А девчонка снова опять за своё:
   - Мы с тобой пчёлку спасли?...
   - Спасли...
   - ...а теелрь Путтипута должны спасти!
   - Поо-почему?!
   - Мы будем, как Чип и Дейл! Понял?!
   Курочка не выдерживает, и спрашивает девчонку:
   - Лет тее скоо-коо-ко, Чип и Дейл?
   - Шестнадцать стукнет челрез полгода...
   К бандерлогам присоединяется главарь. Они разворачивают карту, очевидно, уточняя план операции:
   - Ось, як ми розвидали (Вот здесь, как мы разведали) в горах - кордон Лаура, тут рэзидэнция. А тут купа охорони (А здесь - куча охраны) и шлагбаум. А ось тут, цей самий моллайдер.
   - Таранить шлагбаум?!
   - Нэ вариант. Шлагбауми добре таранити у кино: и шлагбаум на друзки (в щепки), и радиатор цел. Насправди всэ будэ навпаки (На самом деле всё будет наоборот), якщо нэ встановити на радиатор захист и таран (если не установить на радиатор защиту и таран).
   - Против ворит и шлагбаумив у нас гранатомёти и тротил...
   Радист-бандерлог зовёт главаря:
   - Прэзидэнт на зв'язку! (Президент на связи!)
   И передаёт переговорное устройство. Пока главарь говорит по рации на своём языке, бандерлоги балакают на ридной мове:
   - Зараз трэба пэрэодягнутися в харе Кришну (Сейчас надо переодеться в харе Кришну)!
   - Иншого разу сюди трэба йихати пид виглядом спортсмэнив, а кулемёти ховати миж лижами або у сноубордах (В другой раз сюда надо ехать под видом спортсменов, а пулемёты прятать между лыжами или в сноубордах)...
   - ...або пид виглядом робочих гастерив (или под видом гастарбайтеров).
   Главарь выключает рацию и объявляет своему интернациональному отряду:
   - Рэзиденций захватыт ны нужьна. Будым захватыт толка щайтан-молла. Ходжяр Худаев сам ваенний лётчик. Он рищил прависти дисантна-щтурмавой апирация и захватыт щайтан-молла с воздуха! И ми сначала будым захватыт вирталёти пратывника.
   Он тычет пальцем в карту:
   - Вот здэсъ, в Сочисаки,- аерадром. Тут ест гражьданский вирталёти. Аттуда литэт дэсат минут. Папригаим йим на голави! Нащи пилоти нас ужье ижьдут на мэстэ.
   Один из бандерлогов тычет в точку на карте, напоминая:
   - До вйизду в Сочисиму нам залишилося п'ять киломэтрив (До въезда в Сочисиму осталось пять километров). Тут вэликий пост ДАИ (Тут большой пост ГАИ). Ми пэрэвиряли: за гроши даишники пропускають, що нэ дивлячись (Мы проверяли - за деньги гаишники пропускают, не глядя).
   Главарь даёт водителю купюру:
   - Толко адын бумажька дай, а то будыт падазрытэлна!
   - Пора готуватися, - говорит старший из бандерлогов. - Одягайтеся в харе Кришну!
   Автобус тормозит, ухо девчонки оказывается под моими губами, и как же хочется его коснуться! Но я только шепчу:
   - Кришна во всём...
   Девчонка приближает к моим губам свои губы и шепчет:
   - Особенно в банделрлогах!
   Она светит мне в лицо серо-голубыми глазами, полными слёз, и признаётся:
   - Мне стлрашно! Я писить хочу...
   Курочка Ряба вылетает из теремка и, колотя крылышками, громко квохчет:
   - ПОО-ПОЖАЛУЙСТА, ПУСТИТЕ НАС ПОО-ПОО-ПОПИСИТЬ!
   Стволом своего ТТ главарь даёт Курочке тычка в гребешок:
   - Заложьникам ета лищнее! Заложьникам воду випускать чэрэз слёзи!
   И командует бандерлогу-водиле:
   - САВСЭМ ТИХА ЙИЖЖЯЙ! ВОСЭМ КИЛАМЭТРАВ В ЧАС! АВАРЫЙКА ВКЛУЧИ!
   Автобус сбавляет скорость. Главарь взмахивает пистолетом:
   - ЗАЛОЖЬНИКИ! КТО В ПЛАТЯХ - РАЗДИВАЦА НЫ НАДА. КТО В БРУКАХ - РАЗДИВАЦА ДА ТРУСОВ! А МИ БУДИМ ПИРИАДИВАЦА!
   Я начинаю снимать пижамный жакет, но главарь с подозрением и брезгливостью смотрит на эмблему с силуэтом кролика, и говорит:
   - Етат рубащка с заиц астав сибэ! Ми волки.
   Переоблачившись в розовые наряды, бородачи, из-за свирепого бармалейского выражения их физиономий, выглядят весьма комично.
   - Поо-похоже на гей-парад поо-по телеку! - хохочет Курочка.
   - Шоу Калрабасов-Балрабасов! - шепотом смеётся девчонка, сжимая за запястья мои руки.
   - Как тебя зовут? - спрашиваю её снова.
   Губы девчонки шепчут:
   - Я...
   Главарь орёт, заглушая всё на свете:
   - НА ВСАКИЙ СЛЮЧИЙ ЗАЛОЖЬНИКАМ НУЖЬИН БЭЛИЙ ФЛАГ. ЭСЛИ ЩТО - БУДИТИ МАХАТ БЕЛИЙ ФЛАГ!
   - Поо-понятно, какой у него план "Б". Готовится к разным поо-поворотам на поо-посту ГАИ.
   - БЭЛИЙ ТРАПКА, У КАВО ЕСТ?
   "Розовые" переглядываются, - белой тряпки ни у кого нет.
   - У КАВО БЭЛИЙ ТРАПКА?! - грозно повторяет главарь.
   Розовые бросают быстрые взгляды в сторону "нашей" девчонки, одновременно стараясь на её юбку не смотреть.
   Бородатые дядьки рядом с нами тычут в девчонку пальцами. Главарь достаёт кинжал - длинный, острый.
   - У тибэ юпка бэлий! Будит твой флаг. Снымай!
   Девчонка верещит зайчонком:
   - Дяденьки, я девочка, лребёнок! Дяденьки, ну пожалуйста!
   - Отдай им юбку! - говорю я. - Одень мои штаны...
   Стягиваю с себя пижамные штаны и остаюсь в казённых сатиновых труселях до колен.
   В глазах девчонки ужас. А бородатые тянут лапы:
   - ЮПКА СНЫМАЙ!
   Я сую штаны ей в руки, но девчонка уже не способна соображать - у неё ступор. Розовые сёстры Кришны заступаются:
   - Сама снимет, не обижайте её!
   Как наседка, укрывающая цыплёнка от налетевшего коршуна, Курочка Ряба старается защитить девчонку крыльями. На плечи мне наваливаются сзади, захватывают руки, выворачивают, заламывают, хватают за шею, тянут, душат. В этот миг у девчонки на мобильнике звучит рингтон - ей кто-то звонит, и наша любимая Наташа Сэн Пьер исполняет:
   Si je devais faire la route,
   Je ne la ferais pas sans toi...
   Главарь орёт, как псих ненормальный:
   - МАБИЛЬНИК-ЩМАБИЛЬНИК СДАТ! КТО НЫ СДАСТ, ЗАРЭЖЮ!
   Бандерлоги стараются вырвать у девчонки смартфон, а она прыгает рыбкой через переднее сидение, визжа:
   - НЕ ТЛРОГАЙТЕ МЕНЯ!
   Её ловят на лету. Она отчаянно брыкается, но бандиты сильнее - они стаскивают с неё злополучную белую юбку.
   Теремок получает сзади удар чем-то тяжёлым. Последнее, что мы из теремка успеваем увидеть - красивую попу, с перемычкой стрингов, теряющейся в ложбинке.
   - Кгасивая - не то слово... - отмечает муммий-Ленин.
   Фаллос Сапиенс, соглашаясь, рассуждает:
   - Мой любимый скульптор - Природа. Она постоянно создаёт удивительной красоты живые формы в самых замечательных своих творениях - девушках.
   - Толькоо-коо шрам какоо-кой большой! - замечает Курочка: - Поо-поглядите, на поо-попе справа внизу.
   Кто-то из бандерлогов вопит:
   - ПОСТ ГАИ!
   Теремок получает второй удар чем-то тяжёлым.
   - Рукоо-коо рукоятка "ТТ"! - поясняет Курочка.
   Широкий лиловато-сиреневый шрам на правой половинке красивой попки нашей милой попутчицы остаётся последним впечатлением на Этом свете, и Свет этот быстро гаснет, под звуки барабанов, бубнов и танцевальных напевов розовых братьев и сестёр:
   - Хааре Крищна, хааре Крищна, Крищна-Крищна, хааре-хааре...
  
   Темнота и тишина.
   И вдруг голосок нашей музы Нюши:
   - ... и ножки у девчонки хорошие, крепкие, так что за фигурку ставлю ей "отлично".
   Нюша объявляет это, сидя в йоговской позе лотоса внутри прозрачного, наполненного золотистым сиянием, яйца.
   - А возгаст?! - восклицает муммий-Ленин. - Она же пгактически сопля!
   Ильич тоже сидит в позе лотоса в другом прозрачном, лучащемся золотом яйце.
   - Возраст прекраснейший из прекрасных, - утверждает муза. - За возраст тоже высший балл - "отлично".
   - Она, конечно, кгасивее моей Наденьки, - замечает муммий-Ленин, - но не кгасивее моей Инночки! Отметка "четвёгка"!
   - Поо-получается... - квохчет, откуда-то сверху, Курочка, - пятёрка, плюс пятёрка, плюс четвёрка...
   - Стоп! - перебивает курочку муза. - Решающую отметку даёт природный запах - букет ароматов её естественных покровов и волос! Отметка "хорошо".
   - Восемнадцать - твёрдый проходной балл! - подытоживает Фаллос Сапиенс.
   Абдурахман Мангал также сидит в позе лотоса в золотом яйце.
   И всё гаснет. Темнота и тишина.
  
  
   80. Ритуальный танец зикр
  
   После того, как Вселенная вновь пустила нормальный ход времени, квадронный моллайдер, как обещал, переместил летающую тарелку с надписью "БОРТ N 1" прямо на поляну перед зданием пункта управления.
   - ЩАЙТАН АРБА! - в восторге закричали бородачи, обступая тарелку.
   Они впервые видели так близко замечательное средство передвижения, могли его потрогать и даже станцевать вокруг него зикр, свой любимый ритуальный танец. Именно это они - кто в военном камуфляже, кто в кришнаитских нарядах и не замедлили исполнить, образовав живой круг, бряцая железом ручных пулемётов и гранатомётов, ритмично перетаптываясь из стороны в сторону, и бормоча понятные только им заклинания.
   Когда танец закончился, Дока Кумаров постучал рукояткой ТТ в дверь тарелки и приказал:
   - Путтипут, вихади!
   Дверь открылась, выдвинулся трап, показалась физиономия Путтипута. Он был бледен и шептал про себя: "Гой еси истинный Христос! Дал ты мне волю над царями, над царевичами, над королями, королевичами, и дал мне волю в полях, да в морях, а не дал ты мне воли ни в лесах, ни в горах..."
   Его коленки стали ватными, и он потопал вниз уже не своей фирменной - разлаписто-мариманской утиной походочкой, а пошатываясь.
   Бородачи вокруг злобно зарычали:
   - Бащка дирка крутить, мозга лить!
   Сердчишко Путтипута ёкнуло: "И никто не увидит, как душа выйдет..."
   Бандеровцы радостно загалдели:
   - Руси волосся - сто карбованцив, лиса голова - ще тища, а всьому молодцу и цини нэмае! (Русы волосы - сто рублёв, лыса голова - ышшо тышша, а всему молодцу и цены нет!)
   - Моли Бога: смерть биля порога! (у порога)
   - Ми з тэбэ зробимо дэрэв'яний чебурэк з мясною начинкою!
   - Ми тэбэ укладэмо пид дернове ковдрочку! (Ми тебя уложим под дерновое одеяльце)
   - Ми тэбэ укладэмо у холодок, у тэмний куточок! (в тёмный уголок)
   - Ми тоби сколенём будиночок о шостий дощок! (Мы тебе сколотим домок в шесть досок)
   - Пострижемо тэбэ бэз ножниць!
   - Молися да хрестися: тут тоби и аминь!
   Выслушав приветствия, Путтипут перекрестился. Бандерлоги загалдели:
   - Вид смэрти нэ видхрэстишся! (От смерти не открестишься)
   Поглядев на небо, Путтипут, с надеждой, молвил:
   - Наказа мя Господь, да смерти не предаде...
   А про себя решил: " Запоёте вы у меня, сссуки, свиными голосами! На ваших же кишках всех вас перевешаю!"
   Тут он вдруг что-то вспомнил, и опрометью кинулся назад в тарелку.
   Боевики тотчас залегли, изготовившись к стрельбе, но уже через четверть минуты Путтипут вернулся, да не один, а с восседающим на его плечах муммием Макиавелли, который декламировал:
   - Стыдись, Фортуна!
   Боги, дайте ей отставку!...
   Чичены, не знакомые с бессмертным флорентийцем даже заочно, закричали, тыча кинжалами в оттаивающие омерзительные мощи Никколо Бернардовича,:
   - ЕТА ИКТО?!
   - Я Первая леди Этой Страны! - гордо ответила мумия Макиавелли и склонилась к уху Путтипута с просьбой: - Государь! Всемилостиво мне позвольте скрыться.
   - Мой консельери должен быть со мной! - сказал Путтипут, как отрезал.
   Обоих обыскали, и отобрали у Путтипута золотой пистолет. Взяли под стражу и отвели в подсобное помещение.
   Заложников - инженеров и техников - террористы, как обещали, всех отпустили. Кроме двоих - Нерельмана и Воробеева. Их оставили рядом с рабочей камерой моллайдера "на всякий пожарный".
   И новых пленников, вышедших из тарелки вслед за Путтипутом, боевики отпустили, во главе с министром обороны Смердюковым, рассудив, что толку от него в плену не будет никакого, зато на высоком государственном посту он для врагов Дурдониса бесценен.
  
  
   81. Непроявленное
  
   Главарь жаждал пырнуть ножом придурка, который полез махать крыльями из-за белой юбки - из-за тряпки. Жутко хотелось проткнуть его печень со спины - через почку. А когда придурок повизжит, подёргается, сложится пополам, брякнется носом об пол, тогда неспешно нащупать ямку над его кадыком и перерезать шею тем привычным, спорым движением, каким резал сотни раз, начав с детства упражняться на овцах и баранах. Главарь уже до невыносимости соскучился по крови. Кровь вызывала в нём ощущение полноты жизни, а свежее воспоминание, на ночь глядя, о пущенной кому-нибудь крови, было лучшим снотворным. К большому сожалению главаря, ни пырять, ни резать, ни, тем более, стрелять сейчас было нельзя - пост ГАИ был слишком близко, да и три десятка преданных Кришне, увидев в луже крови первого зарезанного, сами завизжали бы, как резаные, повыбивали бы копытами окна, и хоть одному из них могло удаться сбежать.
   На самом же деле всё было не так, как казалось террористам, их главарю, бандерлогам, и их пленникам. Просто есть на свете ещё и Тот свет - Непроявленное, над которым, в свою очередь, как сказано в индийских Ведах, есть Высшее Непроявленное. И Непроявленное изредка решает по-своему. Главарь, без сомнений, прирезал бы и гуманоида Боду, и всех, кого потребовалось бы ещё прирезать, не доезжая до поста ГАИ. Но у Непроявленного есть свой сценарий Бытия - живой, дополняющийся и развивающийся по ходу, что называется, пьесы. Об этом просто мало кто знает.
   Непроявленное легко создало иллюзию близкого поста ГАИ в сознании одного из бандерлогов. Тот замандражировал и свою иллюзию озвучил. Главарь не стал пырять гуманоида Боду кинжалом, а просто дал тому по башке. И велел оттащить его в хвост, к связанным скотчем водителю и видьярадже, заметив при этом:
   - Аллах атлажьил смэрт етих нэвэрних да срока.
   Преданным господа Кришны он скомандовал:
   - КРИЩНАИДЫ! ВСЭ ГЛАЗА - ПАТАЛОК! КТО ГЛАЗА НИЗ АПУСТЫТ - ЗАРЭЖЬУ! ПЭТ, ТАНЦИВАТ, УЛИБАЦА!
   Те запели, заиграли и затанцевали на целый километр раньше реального поста ГАИ, но это не имело значения ни для главаря, ни для розовых, ни для гаишников, получивших дар "от Господа Кришны" и, не глядя, пропустивших весёлый автобус. Это имело значение только для Непроявленного, которому, по его интерактивному сценарию, гуманоид Бода требовался живой.
  
  
   82. Хаджипут
  
   Подсобка, куда боевики затолкали Путтипута с муммием Макиавелли, была без окон, а свет включался снаружи. Сидя в темноте, Путтипуту оставалось либо спать, либо общаться с мощами святого Никколо Бернардовича.
   - Гуманоид есть червь, и сын гуманоидский есть моль, - изрёк муммий. - Вот, ты чаял добра, а пришло зло. Ожидал света, а пришла тьма...
   Путтипут почесал лысину и крякнул:
   - Господи! Аль моя плешь наковальня, что по ней бьёшь?!
   Захотелось верить в Бога и не отождествлять себя со своим бренным телом - мешком костей, жижи и зловоний, обтянутым кожей, который он так тщетно пытался удовлетворить, дорвавшись до денег от торговли подписью в ресторане "Луна", а затем превратившись в совершеннейший деньгосос, когда Судьба, в лице Авраама Беркмана, возвела его на вершину - в Льмерк и в имение "Подушкин лес". Сейчас стало страшно. Захотелось молиться. Только, как это делать, он не знал, и стал шептать первое, что всплывало в кумекалке:
   - Вот, я - гуманоид божий, как все, обшит кожей. Вот, привык я тайно творить беззаконное, но более не буду... Вот, предал я хребет свой биющим... Вот, претерпел я, и грешить больше не буду. Пророк Наум, наставь мя на ум! А чего не знаю, научи мя...
   Снаружи раздались хлопки, шум и резкие, похожие на приветственные, возгласы. Путтипут взмолился горячо и торопливо:
   - Господи, если Ты есть, и если Ты слышишь меня, обещаю Тебе, Господи, если выпустишь меня отсюда живым, то я... - Путтипут задумался, что бы такое пообещать Богу, - ...я... я прикажу построить над зданием Высшей Школы переименованного КГБ купол с молельней для отмаливания авансом лицензированных смертоубийств! Воистину, и аминь! Господи, помоги мне!
   И похолодел, получив неожиданный ответ:
   - Теперь, когда солнце для тебя затмилось, ты вспомнил Бога? Почему же доныне, пока светил тебе свет дня, ты не искал его? В этот же час нет тебе ни надежды, ни утешения.
   - Кто говорит со мной?
   - Dei carnifex, Божий дух, в силу службы своей именуемый Палачом Божьим.
   Ещё через минуту зажёгся свет, и Путтипут, прикрывая глаза ладонями, успел различить в углу каморки зелёные пластиковые стулья, составленные один на один, в другом - большой стеллаж с противогазами, положенными по плану Гражданской Обороны, а в третьем - этажерку со стопкой тёмно-бежевых швейных изделий, похожих на спецодежду. Это были пижамные комплекты из штанов и жакетов. На верхнем жакете он заметил вышитую эмблему - силуэт кролика.
   Дверь отворилась снаружи, и в помещение вошли трое. Их физиономии узнал бы любой дурдонец, а уж Путтипут изучил по фото и видеоархивам переименованного КГБ каждую родинку и морщинку каждого из вошедших.
  
  
   Черноусый и чернобородый, со складным укороченным "калашниковым" на груди, с обращёнными циферблатом вниз часами на правой руке - Сэмми Дэн Ладан, создатель межпланетной антиимпериалистической организации "Кай-Альда" - улыбчивый фанатик с благообразным лицом. Белый тюрбан - амама на его голове подчёркивает редкий - оливковый тон кожи лица. Его глубокие тёмные глаза глядят остро, будто колят.
   Второй моджахед - с чёрными длинными чётками, надетыми, наподобие бус, на шею, чтобы не потерять. У него густая курчавая борода, тонкий, вытянутый и по орлиному загнутый нос, два глубоких шрама слева на переносице, большой шрам справа на лбу, тянущийся от глубокой кривой складки в центре. Красноватые переутомлённые глаза выглядят разными - левый явно меньше правого. Его верхние веки полуопущены, и белки, светящие из-под зрачков, усиливают тяжесть цепкого взгляда исподлобья. Это знаменитый главарь сепаратистов Джамиль Дасаев. Третий - в каскетке с козырьком и в больших тёмных очках, скрывающих обезображенное осколками, почти безносое лицо - тоже "шишка" среди террористов - Золман Ардуев.
   " Много шахов, а мат один... - пронеслось в голове Путтипута. - ЭТО ПИ...СЕЦ!"
   После долгого изнурительного пути в кузовах скотовозов, где пришлось прятаться в клоунских костюмах коров, они выглядели помятыми и переутомлёнными. И были страшно злы оттого, что мычащие, толкающиеся, бодающиеся и, отчего-то, сексуально возбужденные тёлки всё время пытались с непонятной целью запрыгнуть им на спины.
   В руках Дасаева и Ардуева сверкали кинжалы без ножен. Путтипуту почему-то вспомнился вкус крови во рту, а в котелке заварились думки: "С момента развязывания Авраамом Беркманом, ради моего восхождения на трон, второй кровопролитной войны против горцев, все усилия моей разведки и спецназа были направлены на обнаружение и уничтожение Джамиля Дасаева. Только убив Дасаева - главного нашего подельника и свидетеля, мы с Беркманом схоронили бы концы в истории с нашей постановочной провокацией для войны. Беркман обманул Дасаева, уплатив лишь аванс - только два из десяти обещанных миллионов баксов, то бишь, кинул на восемь лямов зелени..."
   Дасаев, обнажая свои желтоватые редкие зубы, усмехнулся:
   - Аллах аслабляит козни нэвэрних! Кто бывает врагом Аллаха и йиво пасланников, то вэдь и Аллах - враг нэвэрним!
   Сэмми Дэн Ладан ухватил Путтипута за щёку и принялся трепать, приговаривая:
   - Вот, и ти стал другом щакалов и братом страусов. А знаещь ли ти устави нэба?! Можьещь ли устанавить господство йиво на зэмле?! Знаещь ли ти врэмя, кагда раждаюца дикие кози на скалах?!
   "Какие ещё, козы?!" - скривился Путтипут.
   Джамиль Дасаев ухватил Путтипута за другую щёку и стал трепать, приговаривая:
   - Ми жьивём висако в гарах, где кози буксуют! Зачэм тибэ наща зэмля: Бамут, Ярыш-Марды, Ботлих, Ялхорой, Карамахи, Чабанмахи?! Можьет, скажьищь, ета ващи, исконно дурдонские зэмли?!
   Путтипуту вспомнились аргументы его заокеанских "партнёров", колонизирующих нефтедобывающие районы Ближнего Востока. Их аргументами он и возразил:
   - Мы прекращаем хаос, смиряем враждующих вождей, взимаем дань - налоги, а это лучше грабежа. В культуру мы преобразуем вашу дикость. Мы устанавливаем право...
   - Право силы! - усмехнулся Дасаев, отпуская щёку Путтипута. - Ви прищельци, захватчики, колонизатори. Пад прицэлами автоматав, пад угрозой бамбёжек ви паставили условие: или присаединение к Дурдонису, или смэрть всэм ат мала да велика.
   Дэн Ладан тоже отпустил щёку Путтипута:
   - Ти дэржищься пути дрэвних, па катораму щли бэззаконние, каторие прэжьдеврэменно били истрэблени.
   Теперь очередь Золмана Ардуева схватить Путтипута за ухо:
   - По путтивидению, пытаясь аправдать паражения дурдонских войск, ви називаете нащих дабравольцев-апалчэнцев спэциально падгатовленними наёмниками и наркаманами, прилетэвщими са всэй Всэлэнной. Ви називаэте бандитами тех, каториэ, защыщая сваю зэмлю, брасаюца пад танки, абвязавщис гранатами. Етих "бандитав" ви бамбите авиацией, паливаэте ракэтами "Град", расстреливаэте из тяжёлих гаубиц, утюжите танками, убиваэте всэх падряд: стариков, жён, дэтэй...
   - Потому, - возражает Путтипут, - что они - террористы! Они нарушили Конституцию Дурдониса, посягнули на территориальную целостность...
   - Цэлостност тваей импэрии?! - спрашивает Ардуев.
   - Да! - геройски отвечает Путтипут.
   - Да ето рэчь сатаны, пабиваемаво камнями! - возмущается Дэн Ладан и хватает Путтипута за другое ухо. - Мудрэц ибн-Йот гаварыт: "Импэрия - балезнь цивилизации". Импэрии - раковие опухоли планэти. Развэ твая импэрия - исключэние? Бэссмэртних импэрий нэ бивает, таков истарычэский закон!
   Путтипут презрительно оглядел врагов и гордо изрёк:
   - А мы дурдонствовать будем вечно!
   У Джамиля Дасаева так чешутся руки, что он ухватывает Путтипута за нос и, больно сжав, вещает:
   - Судби всэх импэрий с давних пор пахожьи: ми, заваёванние вами варвари, лючще вас, заваивателей, плодимся. Ми расплодимся, и вам хвост завъяжим в узэл. И кармой ващей станэт новий Джугашвили, или какой-нибуд Джугабама, или Джугашханян. Наще балщинство адэржьит вэрх над ващим малодэтним мэньщинством. Любой импэрии судьба - опущенною варварами бить.
   Дасаев умолкает. Тогда говорит Ардуев:
   - Вот ужье нэскалка сталэтий ви, дурдонци, нэсёте нам "прагрэсс и цивилизацию", "спасая" ат нэвэжьества и срэднэвэковья. Но у нащива народа нэт брощенних стариков, даживающих в домах для прэстарэлих. А у вас таких - милиён. У нащива народа нэт брощенних дэтэй, празябающих в домах для сирот. А у вас и таких - милиён. У нащива народа нэт бомжей, а у вас толка па пэрэписи - афициална - таких чэтирэ милиёна. Ви прижьигаете нам клеймо - "тэррористи". А ми сапративляйимся, патаму щта проста нэ хатим жьит па-ващиму! Проста - НЭ ХА-ТИМ! Ви щитаете нас звэрьём в каракуле? Давайтэ! Будитэ в нас звэря! Пачащэ!
  
  
   Ардуев перевёл дыхание и продолжил:
   - И нэ биваэт тэррорызма бэз прычины. Парабащаете народ, атнимаете у нэго закон и обичай, разаряете йиво зэмлю, и хатыте ничэм за зло нэ заплатыт?!
   - Всякый дэйствий ражьдаит пратывадэйствий! - добавил Джамиль Дасаев.
   На это Путтипут не мог ничего возразить, и не потому, что нос его был зажат в пальцах врага. Путтипут был не самым глупым гуманоидом и, хоть и смутно, понимал, что терроризм - неизбежная расплата за империализм. И что терроризм - брат империализма, младший брат-изгой. И что без экспансионизма "избранников" Иеговы, не было бы арабского терроризма. И что без заокеанского империализма и неоколониализма, не было бы арабского терроризма. И что всё остальное - имперская пропаганда и ложь. Он вспомнил сейчас, как сам подписывал директиву для TV и PR-асов: "Вещать о терроризме, как об абсолютном, причём беспричинном, зле. Убеждать быдл, что якобы просто появляются такие неполноценные существа - террористы. А обсуждать вопрос, как, и отчего они появляются - идеологическое табу".
   - Ви нэ ослабите Аллаха, но Аллах унизит нэвэрных! - зло пообещал ему сейчас Золман Ардуев.
   Дэн Ладан указательным пальцем ткнул Путтипута в грудь и стал обличать и угрожать:
   - Сбил Путтипут свой народ с пути, и нэ павёл йих прямо. И пакрыло йих то, щто пакрыло. Даждётесь же вы дня, кагда небо изведёт явный дым. Он пакроет вас; это - мучительное наказание! В тот дэнь, кагда подуют в трубу, ми сабирём грэщников галубоглазими! Они будут пэрэшёптиваться друг з другом. И нэ в састаянии они будут оставить завэщание. Мы отрубим вам руки-ноги крест-накрест и распнём вас на ствалах пальм. Узнаете вы тогда, кто из нас сильнее, и пыткою более длителен.
   Муммий Макиавелли, открыв один глаз, шепнул:
   - Жить надейся, а помирать готовься.
   - Помилуй мя, Господи! - пробормотал Путтипут.
   - Пад адним Богом всэ ходим, хоть и нэ в аднаво вэруем, - заметил Джамиль Дасаев.
   - Я, слава Богу, крещёный гуманоид, - возразил Путтипут.
   Неожиданно Дэн Ладан предложил:
   - Прими, Путтипут, нашу веру!
   - Чья вера старее, та и правее, - нашёлся с ответом Путтипут.
   Дэн Ладан развёл руками:
   - Ищто гаварыть с ним?! Аллах запэчатал сэрдце кажьдава прэвазнасящегося.
   Джамиль Дасаев снова схватил Путтипута за нос - на этот раз, ещё крепче, но Путтипут геройски высморкался врагу в ладонь. Дасаев вытер руку о костюм Путтипута и подвёл итог:
   - Будим тибэ казнить.
   Золман Ардуев заметил пижамы с эмблемой кролика, выбрал один комплект и бросил Путтипуту:
   - Пириадивайса!
   Путтипут снял ботинки, брюки, пиджак, и тут из его карманов посыпались копейки - множество копеек, отнятых им у вдов и старух.
   Забрав его цивильную одёжку, бородатые вышли, заперли дверь и погасили свет. Путтипут тяжко вздохнул и развёл руками:
   - Жизнь даёт один только Бог, а отнимает всякая гадина!
   Тут он вспомнил, скольких, по его приказам, замочили в сортирах, вблизи сортиров и вдали от сортиров, и смиренно стал переоблачаться в пижамный комплект. А муммий Макиавелли принялся читать молитву:
   - Боже, пусти мя в пресветлый рай, ибо утре приидут разбойнички, разобьют мои косточки. Будут бить мя нещадно, вязать мя, резать мя, колесовать мя, и пройду я огонь и воду, а конец мой известный - нож, да зубья...
   - А-СТА-ЦА В ЖИ-ВЫЫЫХ! - простонал Путтипут.
   И вдруг ка-ак схватит Никколо Бернардовича за святые мощи:
   - А может... принять-таки веру басурманскую?!
   Муммий Макиавелли, пожав костяшками плечевого пояса, рассудил:
   - Соверши паломничество - хадж, и... был Путтипут, а стал Хаджипут.
   - А коль откажусь?
   - Ну, так, был Путтипут, да и весь вышел.
   Путтипут вздохнул:
   "И схоронят меня промеж трех дорог у сельца Ваганькова. И пройдут мимо гуманоиды добрые: пройдет девица - пригорюнится; пройдет молодец - приосанится; а пионеры пройдут - перекрестятся..."
  
  
   83. Fatum
  
   - Брым-брым, жжик-вжжик... - странный звук. - Брым-брым, жжик-вжжик...
   Загорается свеча. Рядом, вращаясь, звучит деревянная прялка, и подле неё ручной ткацкий станок. Между станком и прялкой сидит на табурете дородная красавица в старинном нарядном головном уборе.
   - Коо-коо-кокошник, - полагает Курочка.
   - Мы в деревне? - удивляется Абдурахман Мангал. - Или в этнопарке?
   Загорается вторая свеча, третья.
   - Красавица-то... голая! - замечает Абдурахман Мангал.
   Красавица подмигивает нам, проводит рукой по нитям и полотну - брым-брым, жжик-вжжик,- и разноцветные нити в её руках оживают, играют.
   - Вы ктоо-кто-кто?! - спрашивает её Ряба.
   - Fatum, - отвечает красавица. И оговаривается: - Можно просто Фата.
   - Фата Моргана?! - уточняет муммий-Ленин и кланяется: - Гутен мор-р-рген!
   - А голая-то, поо-почему?! - удивляется Ряба. - Ткачиха ты, или сапоо-пожник без сапоо-пог?!
   - Что красивее всего на свете?! - вопросом на вопрос отвечает Фата.
   - Поо... ... - Курочка задумывается, - поо-пожалуй...
   - ... ничего нет красивее прекрасной наготы! - опережает Рябу Фаллос Сапиенс.
   - А что это вы такое ткёте? - интересуется муммий-Ленин.
   Дородница Фата подзывает приблизиться, чтобы мы могли взглянуть на ткачество.
   - Каждому своё: одному половичок, другому - кушак на пояс, третьему - на шею шарф, иному - циновку из трав, а кому - гобелен.
   - Нам бы поо-повязочку на всю голову! - просит Курочка. - А то у нас, поо-после пенальти поо-по кумполу, головка бо-бо.
   И правда, болит и гудит. От рукоятки "ТТ", на задней стенке теремка снаружи взгорбилась огромная костяная шишка, мокрая от крови.
   Согласно кивнув, ткачиха споро мастачит нам широкий эластичный бинт, замкнутый в кольцо, в виде обода, который мы, как бандану, прилаживаем на кумпол.
   - Ткани бывают простые, - продолжает Фата, - а ещё бывают мелкоузорчатые, или со сложным узором - жаккардовые.
   - От чего это зависит?
   - От того, кто, и как будет мне помогать.
   Прекрасная ткачиха кивает на волшебное полотно из оживших нитей:
   - Вот эта ниточка, цвета набухших весенних почек - здоровье. А эта, цвета нежных роз - любовь. Эта, цвета костей - труд. Вот эта, цвета хмурого утра - деньги... У одного в узоре больше жёлтой, у другого - серой, у третьего - салатовой, или розовой. А бывает и сплошь чёрная...
   Я гляжу на ткань, и вижу пустынный, будто лунный ландшафт с заветренными сухими бороздами. Приближаюсь, а ткачиха... хвать меня за руку... хвать за другую.
   - ДА ТЫ ВЕДЬМА! - кричит на неё муммий-Ленин.
   А она шепчет:
   - Volentem fata ducunt, nolentem trahunt (Желающего судьба ведёт, а нежелающего тащит).
   - Вот именно, трахунт... - соглашается Фаллос Сапиенс.
   Теперь нити исходят из пальцев моей левой руки, будто истекают, сплетаются, и попадают в чудесный станок, и со станка уходят, расплетаясь, и втекают в пальцы моей правой.
   Ткачиха говорит:
   - Половина событий жизни предрешена. Вторую творишь сам.
   Сверху, будто с неба, на станок падает ниточка - тоненькая, будто из паутинки, золотая.
   - Редкое волоконце! - улыбается мне ткачиха.
   И изборождённая трещинами пустыня на полотне быстро, на глазах, покрывается свежей порослью трав, цветов, кустарников и деревьев.
   Прекрасная ткачиха посмеивается:
   - Добавим в рисунок крылатых оракулов, которые строят себе на ветвях ульи, подобно диким пчёлам. Из них оракулы вылетают с голодными глазами, а возвращаются с улыбками и торжеством, неся торбы, полные волшебного нектара...
   Один из оракулов складывает крылья, усаживается на ветке передо мной, и я вижу, что это доктор Лом. Почему-то он с длинным хвостом, как у мартышки. Он зацепляется хвостом за ветку, переворачивается вверх тормашками и изрекает:
   - Вследствие повреждений головы самые обыкновенные гуманоиды превращаются в гениальных. Либо в идиотов. Первое - крайне редко. Последнее чаще.
   К ветке подлетает второй оракул - это доктор Лейла-ханум. В её взоре видно сочувствие, она хочет что-то сообщить, но доктор Лом мешает ей. Он продолжает:
   - Под влиянием потери рассудка гуманоиды, никогда не бравшие в руки кисти, чаще делаются живописцами, нежели настоящие живописцы снова берутся за кисти. При этом они до того утрачивают пра...
   Договорить он не успевает, потому что к нам подлетают Гильгамеш, царь Урука, а за ним - его любимый питекантроп Энкиду. Они запутываются в паутине из нити, образующей на полотне золотой филигранный узор. Он великолепен: по краям поют веерохвостые жар-птицы, а через луг, к ручью, бегут весёлые девушки.
   Жар-птицы щебечут:
   Спокойной ночи, обитатель чудесной страны!
   - А где эти... - спрашиваю я. - Где "розовые" - преданные Кришны?! Где бородатые бандиты?! И где девчонка в белой юбке?
   - Да она ж без юбки...
   И снова темно и тихо.
  
  
   84. "Белая стрела"
  
   Захватив квадронный моллайдер и пленив с его помощью Путтипута, главари террористов решили, что до полной и окончательной победы над Дурдонисом им остался всего какой-то шаг. В том, каким именно должен быть этот шаг, мнения разделились.
   Полевой командир Рустам Елаев предложил:
   - Давайте, остановим Время на Дурдонисе! Навсегда.
   - Дурдонис и сам успешно впадает в застой с очередным культом личности очередного несменяемого царька, - заметил Джамиль Дасаев.
   - Давайте, просто, къебенизируем Дурдонис! - предложил полевой командир Дока Кумаров.
   - И, заодно, всех неверных во Вселенной! - предложил пойти ещё дальше Сэмми Дэн Ладан. - Неверные не достойны жизни, и подлежат джихаду!
   Все одобрительно затрясли бородами.
   - Мы уже объявили всему миру, что Путтипут наш заложник, - сказал Золман Ардуев. - Если дурдонцы подпишут акт о капитуляции, заключат с нами бессрочный мир и выведут войска с территории Чиченистана, мы сохраним Путтипуту жизнь.
   - Кому он будет нужен, этот Путтипут?! - возразил Дэн Ладан. - У Бога и живых царей много.
   Не придя к единому мнению, договорились ждать решения Ходжара Худаева, вождя горцев, а до этого изучать возможности квадронного моллайдера.
  
   Тем временем, мрак каморки усыпил мумию Макиавелли, а в голову Путтипута привлёк мрачные мысли. "Прощальную записку написать... - кумекнул он, и вздохнул: - ...чтобы помнили".
   Он представил себе мраморную плиту, своё печальное изваяние, с нимбом из золота, над лысинкой. А внизу, на плите, скорбную эпитафию, с чем-то, вроде: "И прежде, чем взошла заря, рабы зарезали царя". А может, из нескольких четверостиший.
   - Что напишут обо мне, мои соловьи генштабовы?! "Жил-был на свете Путтипут... но и ему пришёл капут..."
   Неожиданно явились смутные воспоминания о недавнем юбилее какого-то поэта - не то Некрасова, не то Тютчева. Все вокруг ещё декламировали, не то "Парус", не то "Порвали парус"... А ещё всплыла загадочная строчка: "И вы, мундиры голубые".
   "Кто, эти "голубые"?!" - задался вопросом Путтипут, но вспомнить не cмог. Наверное, это, всё же, был не Тютчев: про голубых он вряд ли бы что-то написал.
   Между тем, уединение и темнота способствовали лирическому вдохновению, и уже через десяток минут на устах Путтипута звучал набросок собственной эпитафии:
   Прощай, Дурдонис, мой немытый,
   Прощай, умытый мной народ.
   Делить ботвинью по корытам
   Другой заступит патриот.
   Мочить в сортирах унитазы
   Вам станет, без меня, вольней,
   Без КГБического глаза,
   Без КГБических ушей...
   Стихосложение отвлекло его от печали, и он даже собрался сочинить ещё куплет со словом "гексоген" и парой фамилий своих возможных преемников, и уже стал подыскивать к ним рифмы, но тут щёлкнул замок, дверь распахнулась, блеснула сталь кинжалов, и бородатые абреки рявкнули:
   - Путтипут, ВИХАДИ!
   Внутренний голос всхлипнул: "На чужой сторонушке, э-эх, заклюют воронушки..."
   Он поднялся, держась за стенку и, пошатнувшись, шагнул навстречу судьбе. Муммий же Макиавелли перекрестил государя и оседлал, запрыгнув ему на спину.
   Увидев на Путтипуте новенькую пижаму с нашитой эмблемой кролика, Дока Кумаров вспомнил:
   - Я такой ужье видил у адын нэвэрний в афтобусэ.
   И спросил насчёт униформы у учёных, оставленных в заложниках:
   - Ета зачэм?
   Воробеев объяснил:
   - Ранее в рабочую камеру квадронного моллайдера помещали морских свинок, затем шимпанзе. Подопытные обезьяны, к сожалению, не могли вступить в контакт с обитателями параллельных Вселенных, и ничего не рассказывали о своих впечатлениях от увиденного в Прошлом и Будущем. Наши кураторы в штатском нашли где-то добровольцев, и для них приготовили вот эти запасные пижамные комплекты. Сегодня добровольцев должны были привезти...
   Джамиль Дасаев решил:
   - Путтипут будыт рассказиват!
   - В этом уже нет необходимости, - попробовал заступиться за Верховного профессор Нерельман. - Вы сами всё будете видеть и слышать. Мы усовегшентвовали систему, и она больше не тгебует пгисутствия...
   - К стэнкэ! - приказал Дасаев. - Абоих!
   Учёных поставили лицом к стене, но не для расстрела, а чтобы больше не вмешивались. Путтипута поместили в рабочую камеру моллайдера, напутствуя:
   - Будищь рассказиват, ищто там увидищь!
   Бандерлогам, успевшим снять с себя кришнаитские наряды, главари приказали включить шайтан-молла, и те, вписывая числа прошлых лет в браузер хроноцапы и тыча в "Enter", вызвали обратный скачок времени, да такой, что Путтипут едва не поперхнулся. Неподалёку от себя, на фоне неба, он увидел приближающийся на малой высоте вертолёт Ми-8 - винтокрылую рабочую лошадку. Почти над головой, между своей точкой наблюдения с земли и вертолётом, он увидел линию электропередачи. Рядом послышался голос:
   - Высота ЛЭП 37 метров. Полётная высота объекта? Дальномер!
   - Объект на высоте 45 метров, - ответил другой голос: - Расстояние до ЛЭП 8 метров.
   Звучит команда:
   - ПРИГОТОВИТЬСЯ!
   Секунда, другая, и нос вертолёта входит в пространство над проводами.
   - КОНТАКТ!
   Над ЛЭП раздаётся негромкий хлопок, лопасти вертолёта мгновенно отлетают, а сам винтокрыл заваливается, обрушивается на провода электропередачи, рвёт их и бьётся о землю.
   - И вся недолгая, - звучит первый голос. - Заснять объект на месте крушения. Проверить, как отснято видео! Уходим!..
   Путтипут протёр глаза. Рабочая камера моллайдера будто расширилась, в неё вошли двое в штатском - начальник переименованного КГБ и командир спецотряда меркадеров. Командир отрапортовал:
   - Спецоперация "Гуси-лебеди" выполнена. Заряд в несколько граммов взрывчатки и детонатор с радиоприводом мы прикрепили к лопастям вертолёта ещё на аэродроме. Когда объект пролетал над ЛЭП, детонатор активировали с земли. Командир отряда "Белая стрела" обер-меркадер ...
   В настольном картонно-глянцевом календаре на дате "28 апреля" появился косой крест.
   Террористы, видя это, загалдели:
   - ЩАЙТАН!
   Рустам Елаев толкнул бандерлога, тыкавшего пальцем в сенсоры на пульте хроноцапы:
   - Факер, крюти щайтан-молла далще!
   В следующий миг Путтипут увидел другой вертолёт. Теперь в его сторону совсем близко подлетал FA-341G "Gazel". Он приближался на малой высоте над белыми шестнадцатиэтажками нового микрорайона на окраине столицы. Послышалась команда:
   - ГОТОВНОСТЬ НОМЕР "РАЗ"!
   Едва нос вертолёта навис над пустырём между новостройкой и асфальтом проезжей части дороги, тот же самый голос скомандовал:
   - КОНТАКТ!
   - Есть "Контакт"!
   Внутри вертолёта раздался хлопок, и стало видно, как от хвоста повалил густой дым. Дверь кабины открылась, и через неё кто-то выбросил на землю два чёрных кейса.
   Визжа покрышками, автомобили со спецномерами рванули к месту падения кейсов. Из машин выскочили аккуратно стриженные, неброско, но добротно одетые крепыши, схватили кейсы и забросили в багажник головной машины. В этот момент, метрах в сорока от них, дымящийся вертолёт рухнул на весеннюю, едва начавшую пробиваться, травку пустыря.
   - УХОДИМ! - скомандовал старший.
   В рабочей камере моллайдера снова возникла фигура командира "Белой стрелы".
   - Операция "Око" выполнена...
   В настольном календаре дату "3 июня" покрыл косой крест.
   Боевики загалдели, указывая на Путтипута:
   - ОН ДЖЬИНН, СИН ЩАЙТАНА!
   Сэмми Дэн Ладан выдернул волосок из своей густой бороды и нетерпеливо подтолкнул в плечо технически продвинутого бандерлога:
   - Крюти щайтан-молла йищё!
   И тотчас Путтипут увидел разбегающийся по взлётной полосе небольшой самолёт. Пробежав по бетонке 800 метров, он отрывается от земли, начинает набор высоты, но внезапно с ним что-то происходит, самолёт резко проваливается, обрушивается на бетон и взрывается.
   В рабочую камеру моллайдера входят те же двое.
   - Операция "Лесовик" успешно выполнена. В акте комиссии будет подчёркнуто, что самолёт перед вылетом не прошёл обработку антиобледенителем "Арктика"...
   - Какая "Арктика"?! - морщит лоб Путтипут. - На улице весна! Сегодня с утра было всего минус четыре! Всего! И ни капли осадков!
   Наскрёбышев мягко вступается за подчинённого:
   - Пока в новостях неделю будут талдычить заклинания про поиски "чёрных ящиков", про их расшифровку, у нас по одному каналу - песни с фигуристами, по второму - танцы с ними же, по третьему - смехуны со скоморохами. Не обратят быдлы внимания на погоду, забудут, схавают... ХАВ БЫДЛ!
   В настольном календаре квадратик "9 марта" похеривается красным маркером.
   - ОН - ИБЛИС! ОН ЩАЙТАН! - орёт Золман Ардуев на Путтипута и отталкивает технически продвинутого бандерлога от пульта хроноцапы, чтобы крутануть машину Времени самому.
   Джамиль Дасаев бьёт Ардуева по руке:
   - Бэз истерик, давай, э-э! Самий нэпрыятный из голосов, канэчно,- голос ослов.
   А Путтипут про себя, обещает им: "Ну, погодите! Вот, спасёт меня Тайган, и тогда я прокачу вас на квадронном моллайдере! А потом стены моего охотничьего домика в Завидовке вашими бошками украшу!"
   Он вообразил себе чучела из голов полевых командиров, развешанные по стенам, между волчьими мордами и кабаньими харями.
   Тут моллайдер все его мысли громко озвучил, и даже голограмму с воображаемыми обновками в интерьере WIP-избушки показал.
   Увидев свои бородатые головы в виде настенных чучел, террористы заорали:
   - Вот как соблазнили йиво щайтаны!
   Золман Ардуев спросил, указывая на Путтипута пальцем:
   - Он, икто - джьинн срэди мужьей, или мужьжь срэди джьиннов?
   Сэмми Дэн Ладан покачал своей стильной чалмой:
   - Аллах сатварил для геенны многа джьиннов, а етат - из чистава огня!
  
  
   85. Иноматериальная сущность
  
   В зал, крича, вбежали бандеровцы:
   - Дозорци засикли, що в наш район стягуються вийська (Дозорные засекли, что в наш район стягиваются войска). У напрями малайдера помичено пэрэсування пиших колон по гирських стежках (В направлении моллайдера замечено передвижение пеших колонн по горным тропам). У напрями рэзидэнции "Лаура", з боку моря, рухаэться дэсяток самохидних гаубиць на танкових тягачах. (В направлении резиденции "Лаура", со стороны моря, движется десяток самоходных гаубиц на танковых тягачах). Бэспилотники вэдуть бэзпэрэрвну розвидку з повитря. (Беспилотники ведут непрерывную разведку с воздуха).
   Заметив, что главари террористов отвлеклись, Нерельман с Воробеевым стали шёпотом обсуждать, что предпринять, чтобы спасти Путтипута. Вариант первый, с условным названием "Сусанин" - предложить бандитам надеть противогазы и залезть в кольцо синхрофазатрона, пообещав вывести их через подземный коридор, а самим включить аварийную систему герметизации. Этот вариант сами тут же забраковали оттого, что террористы, наверняка взяли бы Верховного с собой, в качестве гарантии своей безопасности. Вариант второй - предложить боевикам дематериализацию с телепортацией в прошлое или в будущее - не подходил по той же причине.
   В памяти Григория Иаковича возникла старая выцветшая чёрно-белая фотокарточка, где его отец в гимнастёрке, с автоматом ППШ на груди в свои девятнадцать лет расписывается на стене рейхстага.
   - Двум смегтям не бывать... - шепнул Григорий Иакович Андрею и кивнул подбородком в сторону светодиодной панели выносного пульта системы аварийной блокировки. - Вагиант Тгетий: извлеку из панели пгедохганитель на 20 ампер и сломаю его. Найти запасной они не успеют. Обе цепи обесточим...
   - ... рабочую и резервную обесточим и... принесём себя в жертву? - Андрей кисло сморщился и помрачнел: - Знаешь, на Рождество ездил в родной город мать проведать. Из её окна виден мемориал павшим воинам и вечный огонь. Так, стыдно сказать, Гриш, что творят недоноски, ради которых солдаты жизнь отдали в атаках, под танками, на амбразурах. На вечном огне сосиски жарят, ханку жрут, блюют, сношаются, фоткаются и зигуют - "ЗИГ ХАЙЛЬ"... Ты, сломав размыкатель, что врагам перед смертью крикнешь? "ЗА ЯХТЫ И ДВОРЦЫ ПУТТИПУТА"?!
   Нерельман горько улыбнулся. В обществе, где он рос, идеология и пропаганда с детства призывали к подвигам и жертвам. Сейчас ему вспомнилось, как однажды, в дни симпозиума в Париже, он посетил Пантеон и стоял у надгробия Бонапарта. И размышлял, ради чего Наполеон Карлович обрёк на смерть от сабель, пуль, штыков, ядер, картечи, огня, голода, холода три с половиной миллиона душ. Ради собственного иллюзорного величия, ничтожной эфемериды - мирской славы? Ведь воевал Бонапарт не для счастья народа Франции, а имел смертоносную страсть, "хобби" - "военное искусство". Перед внутренним взором поползли злобные карлики, все, как один, мнившие себя бонапартами. По коврам, паркету, по трупам ползли в заветном направлении - к трону. И вскарабкивались на трон...
   - Вариант четвёртый, - перебил думы Григория Иаковича Андрей, - давай, будем тянуть до штурма, сколько сможем.
   Главари террористов, посовещавшись, поглядели на Нерельмана с Воробеевым, и Джамиль Дасаев бросил:
   - Эй, акадэмики, сюда идытэ!
   - Мы доктора физико-математических наук, - скромно возразил Воробеев.
   - Тэм хужье для вас, - усмехнулся Дасаев.
   Он ненавидел гяуров, особенно высоколобых, за их способности создавать, как блага цивилизации, так и зловреднейшие воплощения мысли, которых в его родных горах за всю историю никто не создавал. Проклятые гяуры создавали чумовые тачки, вроде роллс-ройсов, бэнтли и гелендвагенов - и новые князья гор порой пригоняли их в глухие аулы. Ещё проклятые гяуры создавали умные космические корабли, которые садились на другие планеты, а потом доставляли оттуда инопланетные минералы. А ещё гяуры создавали всё более замудрёное оружие, которым убивали правоверных. А ни в аулах, ни даже в городишках родины Джамиля, ничего такого - кроме тесака, да и то, выкованного последний раз в кузне сто лет назад - никто не создал. Более же всех, среди гяуров, Дасаев ненавидел именно математиков за пережитое в юности унижение - исключение из столичного вуза за глухую неуспеваемость по математике.
   - Нэвэрний, - сказал он Нерельману, - эсли ти астановищь врэмя вакруг нас, ми тэбя нэ зарэжьим.
   Григорий Иакович подошёл к панели управления циклотроном и оценил показания приборов.
   - Полагаю, что квадгонный моллайдег пгактически изгасходовал запасы энеггии. Вот, смотгите, - он указал на ряд датчиков, - конденсатогы и аккумулятогы ского будут на нуле. Остановить вгемя элементагно не хватит мощности.
   Профессор Воробеев поддержал коллегу:
   - Раньше для экспериментов администрация проекта приказывала администрации города, и та отключала электричество одновременно и в Сочисиме, и в Сочисаки. А сейчас, кто прикажет?!
   Джамиль Дасаев махнул рукой своему юному ординарцу, тот выхватил кинжал и прижал остриё к шее Нерельмана:
   - Астанавливай врэмя! Или зарэжю!
   Андрей Воробеев глубоко вздохнул, выдохнул и сказал:
   - Пожалуйста, не режьте! Чтоб остановить время в радиусе от пятидесяти до ста километров, понадобятся мощности в пределах 100 гигаватт.
   Нерельман в этот миг поблагодарил Бога, что поблизости нет ни одной атомной электростанции. И мысленно обратился к командованию федеральных сил: "У вас всего несколько секунд, чтобы успеть нанести ракетный удар по нашим генераторам и цистернам с топливом. А когда время вокруг моллайдера остановится, любой снаряд в полёте остановится, замрёт. И только потом, когда энергия полностью иссякнет, события возобновят свой ход".
   - Вот, смотрите, - сказал Воробеев боевикам, - я включаю дизельные генераторы резервной подстанции. Однако, имейте в виду: время вокруг нас остановится на столько, насколько хватит солярки в цистернах. Не больше, и не дольше!
   Золман Ардуев заорал:
   - ДЭЛАЙ ИЩЬТО СКАЗАНА!
   Воробеев включил рубильники генераторной станции, запустив её в автоматическом режиме, и дал моллайдеру максимальную мощность...
   ...И тут частота колебаний индуцированного торсионного поля приблизилась к собственной частоте биополя гуманоида Боды - то есть меня, так и лежавшего без сознания и без пижамных штанов в хвосте салона автобуса, брошенного боевиками у площадки, где они захватили выкрашенные в оранжевый цвет прогулочные туристические вертолёты. Прибывшие на место происшествия эксперты из переименованного КГБ приняли неподвижное тело Боды, то есть моё тело, за труп, сфотографировали, вызвали по сотовой связи труповозку и, не обращая больше внимания, занялись опросом потерпевших, свидетелей, и прочими следственными действиями.
   Когда мощность поля, индуцированного моллайдером, достигла 99,9 гигаватт, тело и душа гуманоида Боды, то есть меня, одномоментно дематериализовались, а изумлённым экспертам остались на память несколько фоток существа в казённых сатиновых трусах и пижамной жакетке с нашивкой в виде силуэта кролика. В следующий миг время вокруг моллайдера остановилось. В тот же миг в зале управления квадронным моллайдером загудели сирены, а на операционной панели замигали индикаторы, выдав сигнал тревоги. Террористы вцепились в затворы автоматов, а Воробеев от неожиданности уронил очки.
   Электронный робот-диспетчер стал твердить в динамики:
   - В РАБОЧЕЙ КАМЕРЕ МОЛЛАЙДЕРА ИНОМАТЕРИАЛЬНАЯ СУЩНОСТЬ... В РАБОЧЕЙ КАМЕРЕ МОЛЛАЙДЕРА ИНОМАТЕРИАЛЬНАЯ СУЩ...
   Рискуя порезаться, Нерельман оттолкнул ладонью кинжал ординарца Джамиля Дасаева:
   - Позвольте!
   Он устремился к приборной доске, расталкивая на своём пути растерявшихся боевиков. Воробеев последовал за коллегой.
   - Датчики показывают отрицательные величины масс!
   Оба бросились к стеклянной пуленепробиваемой перегородке в титановом портале рабочей камеры, хотя в этом уже не было необходимости: на 4D-экране, на глазах у всех, напротив Путтипута, материализовался некто в сатиновых трусах до колен и жакете гуманоидариумной пижамы с эмблемой кролика.
   Робот-диспетчер талдычил своё:
   - В РАБОЧЕЙ КАМЕРЕ МОЛЛАЙДЕРА ИНОМАТЕРИАЛЬНАЯ СУЩНОСТЬ...
   - Ета ищто значыт?! - спросил Дасаев у Нерельмана, указывая на неизвестно откуда взявшегося у Путтипута соседа по помещению.
   - Один из них - не гуманоид! - ответил профессор.
   - Тагда, икто он?!
   - Иномигянин!
   - Иномирянин, - подтвердил Воробеев.
   - Аткуда?!
   Нерельман схватился за голову:
   - Гезонанс! Господи, как я мог об этом не подумать?! Гезистогы!
   Теперь себя по лбу хлопнул Андрей Воробеев:
   - Точно, резисторы! Гуманоиды, чья частота биополя совпадёт с частотой торсионного поля, генерируемого моллайдером, будут вследствие резонансного эффекта дематериализованы этим полем в нашем мире, или в смежных мирах, и импортированы к источнику поля...
   Григорий Иакович бормотал:
   - В схеме должно быть ещё два гезистога - один на входе, дгугой - на выходе!
   - Резисторов нужного типа у нас здесь - сказал Воробеев. - И на складе нет. Их просто не заказывали...
   Нерельман обернулся к главарям:
   - Позвольте включить экспгесс-анализатогный комплекс.
   Поскольку главари "зависли", Григорий Иакович, не дожидаясь от них ответа, щёлкнул тумблерами.
   Джамиль Дасаев, очнувшись, толкнул Нерельмана в плечо и показал внутрь рабочей камеры на неизвестного, из-за которого сработала "тревога":
   - Ета ищто значыт?
   - Полагаю, - пробормотал Григорий Иакович, - эти двое могут служить науке наглядной демонстгацией феномена квантовой запутанности. И возможно, что оба пгитянулись в данную точку пгостганства-вгемени не случайно. Возможно, их биополя генносиметгичны. Они могли пгитянуться, под действием закона инфогмациологии об изотгопных полях и объектах.
   Аудиоробот искусственного разума системы выдал свой ответ:
   - В испытательной камере квадронного моллайдера находятся два белковых объекта. У одного из них тело состоит не из известных науке барионов, а роль атомных ядер, вместо позитронов, выполняют мюоны. Объекты состоят из зеркальных протонов и антипротонов, парных нейтрино и антинейтрино.
   Главари в недоумении переглянулись.
   - Нейтрина-щмейтрина - ета ми нэ знаим! - заорал Золман Ардуев. - Голаву нэ марочь, да-а!
   Джамиль Дасаев потребовал ответа:
   - Как етат, втарой, туда папал?!
   Профессор Воробеев попытался объяснить на примере:
   - Соль и вода, знаете?
   - Сол, сол! - закивали боевики. - Вада, да!
   - Соль в воде можно растворить. А потом, одно из другого обратно выделить. Понятно? Как из воды соль.
   - Сол! Да! Вада!
   Воробеев, снова пытаясь тянуть время, пока не иссякнет дизтопливо в аварийных генераторах, стал болтать не пойми что:
   - Так и сущность может отделяться от тела. А ещё от тела может отделиться астральное тело...
   "Набрался же где-то Андрюха блаватщины и прочей "астральной" белиберды!" - рассмеялся про себя Нерельман.
   - Я ТИБЭ ЩАС АТДИЛЮ АТСРАЛЬНИЙ ТЭЛО АТ ТВАЙИВО ТЭЛА!! - замахнулся кинжалом на Воробеева Золман Ардуев. - ТАМ СИДЭЛ АДЫН ПУТТИПУТ! А ЩАС ТАМ СИДИТ, ИКТО?!
   - Ну... - развёл руками учёный, - считайте, там сидит... Антипут.
  
  
   86. Криптограмма
  
   В теремке почувствовалось оживление.
   - Коо-кончилась темень! - заквохтала Курочка Ряба.
   - Глазам свет! - воскликнул муммий-Ленин.
   - А где девчонка в белой юбке?! - поинтересовался Фаллос Сапиенс Абдурахман Мангал.
   - Да она давно без юбки! И далекоо-коо-ко...
   Слышится покашливание:
   - Кхм-кхм!
   Оворяем окна теремка, осматриваемся: мы в каморке, объёмом меньше грузового лифта, и перед нами бескрылое, двуногое, с плоскими ногтями существо - гуманоидик с обширными взлысинами и длинноватым носом. Он в пижаме, - такой знакомой и почти родной - с нашивкой в виде кролика.
   - Коо-коо-коллега! - радуется Курочка, по куриной слепоте, принимая его за своего.
   - Я узнал его! - останавливает Рябу муммий-Ленин. - В гуманоидагиуме, помните?! Это же под... под...
   - ПООД-ПООД... - заходится Курочка: - ПОДСАДНОООЙ!
   Светло-оливковая кожа физиономии Сэмми Дэн Ладана становится тёмно-оливковой, он стискивает зубы, выдёргивает из бороды очередной волосок, теряет терпение, хватает ручку портала рабочей камеры моллайдера и резко дёргает на себя. Дверь распахивается и, вслед за бородой предводителя моджахедов, в теремок всовываются чухальники, будки, сопатки, шайбы, харитоны и мордализации главарей террористов и их ординарцев.
   Неожиданным и удивительным оказывается то, что здесь, в этой каморке, как будто не существует границ сознания, и знание о всех и о каждом возникает само собой из невидимого эфира.
   - Ти, икто такой?! - спрашивает Джамиль Дасаев.
   Отвечаю:
   - Бода.
   - Ти, ваабшэ, аткуда взъялса?! - спрашивает Рустам Елаев.
   - С астероида Эдэм в звёздной системе Амры.
   Нерельман с Воробеевым проталкиваются сквозь столпившихся боевиков.
   - Это в Антимире! Он прошёл сквозь Чёрную дыру!!
   И извиняются передо мной:
   - Простите! Это наша вина! Мы только сейчас поняли, в чём изъян схемы устройства квадронного моллайдера! Вас сюда затянуло из-за нашей технической ошибки...
   Дэн Ладан отталкивает учёных и спрашивает меня:
   - Ти ваабшэ, икто па жьизни?
   Отвечаю:
   - Сам себе гуманоид.
   Рустам Елаев чешет бороду:
   - Па ходу, етат ваабшэ нэ пры дэлах.
   Профессор Нерельман вступается:
   - Он инопланетянин, отпустите его!
   А Путтипут, шмыгнув носом, тычет в меня пальцем:
   - Это же "кролик" из гуманоидариума! Один из тех, про которых я Указ под...
   И осекается.
   А Дока Кумаров массирует пальцами вечно прищуренные, подслеповатые глаза, и хохочет:
   - Ха! Я узнал йиво: он такой жье инанипланитянин, как ми с вами крищнаиды! Он, слющий, в афтобусе с крищнаидами сюда ехал, пака я йиво ны захватыл.
   - А-А-А! - психует Золман Ардуев, хватает профессоров за шкирятники и волочёт обратно к стенке.
   - Инопланетянин ни пги чём! - кричит Нерельман. - Отпустите его!
   - Ета ми будым атпустыт, или нэ атпустыт, - решает Дэн Ладан, и пинком захлопывает дверь рабочей камеры.
   И наша компания остаётся в сердце квадронного моллайдера.
   Путтипут молча поглядывает на нас исподлобья, внимательно изучая каждого. Его персональный святой и, по совместительству, консельери, муммий-Макиавелли презрительно так трясёт костяшкой указательного пальца перед носом муммий-Ленина и дерзко так заявляет:
   - Живее всех живых я, Никколо Макиавелли! А ты... Memento, pulbis est! Помни, ты - прах!
   Тут Путтипут вдруг... ка-а-ак бросится на муммий-Ленина, да как ухватит его за грудки, да как завопит:
   - Ах, ты, лысая сволочь! Если бы ты, сцуко, бомбу не заложил под Богом дарованную мне империю, мой полный титул сегодня был бы: "Божиею поспешествующею милостию Путтипут Первый, император и самодержец Вседурдонский и Киевский; царь Казанский, царь Астраханский, царь Польский, царь Симбирский, царь Херсонеса Таврического, царь Грузинский; великий князь Литовский, Волынский и Финляндский; князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский, Карельский, Югорский, Болгарский и иных; государь и великий князь Самогитский и Семигальский, Белостокский, Черниговский, Полотский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея северныя страны повелитель; и государь Иверския, Карталинския и Кабардинския земли и области Арменския; Черкасских и Горских князей и иных наследный государь и обладатель, государь Туркестанский; наследник Норвежский, герцог Шлезвиг-Голштейнский, Ольденбургский, Стормарнский, Дитмарсенский и прочая, и прочая...", тьфу, язык сломаешь!
   Ввозмущённый муммий-Ленин ему возражает:
   - Что ж, ты, вгёшь и на меня клевещешь?! Не знаешь, что колониальная импегия - тюгьма нагодов - сама себе бомба?! Сам - шпик из охганки, а в теогетики полез! Недоучка ты - в-лужу-Пу!..
   Тут Путтипут сделал дзюдоистскую подсечку, оба рухнули на пол и стали кататься, как нанайские мальчики, нанося друг дружке тычки, шпыньки, зуботычины, заушины, затрещины, взрыльники, пинки, пендели хуки и прочие плюхи.
   - Разнимите их! - кричит нам с курочкой Фаллос Сапиенс.
   А Курочка, наоборот, за своего пернатого товарища заступается, колотит Путтипута крылышками по макушке, приквохтывая:
   - Врёшь, гад! Это же твой крёстный папа - Алканавт Ёлкин сам предложил коо-колониальным народам: берите суверенитета, скоо-коо-ко хотите! Ишь, ты, нашёлся, царь поо-поо-польский! Ха!
   Боевики распахивают дверь рабочей камеры и стреляют в воздух, а Дэн Ладан ка-ак заорёт по-арабски:
   - KSОММАK! HАVОL! ZUBR!
   Какой-такой "ZUBR", мы не понимаем, однако потасовка прекращается, и дверь снова затворяют.
   Тут до Путтипута доходит, что Курочка Ряба свидетельствует про Алканавта Ёлкина истинно. Тот, в сущности, был нежадным малым, и суверенитеты раздавал налево и направо, приговаривая: "Суверенитету вашего мне не нать, и забирайте ентого вашего суверенитету, скоко хочите - не жалко". Одних только, вот, чиченов Алканавт Ёлкин за штой-то не взлюбил, и когда пришли к нему чичены, отвечал им: "Всем суверенитету - скоко хочите, а вот вам - буй!" Ну, и обиделись тогда на него чичены.
   - Нагод, угнетающий дгугие нагоды, не может быть свободен! - восклицает муммий-Ленин, утирая кровавые сопли.
   - Сам придумал? - зло усмехается Путтипут.
   - Так говорил Карла-Марла, - сообщает ему муммий Макиавелли.
   А Фаллос Сапиенс Абдурахман Мангал решается поделиться с Путтипутом познаниями в обществознании:
   - Империи лишь императорам нужны, да их наследникам, да шайкам вельмож бездарных, да отпрыскам вельмож, да челяди их тупой, подобострастной. Ни подданным, ни соседям, империи ничего не приносили, кроме эшафотов, войн, гекатомб, памятников имперской глупости и монументов императорскому своему "величеству". Развал нескольких империй средневековой Гейропы показал, что исторически скоро бывшие их народы начинают жить бескровно, благополучно и богато. Остаётся пожелать того же неблагополучным и небогатым народам современнных нам империй-реликтов!
   Теперь Путтипут глядит на Ось Вселенной волчарой, явно замышляя недоброе, а моллайдер громко озвучивает его кумекалки:
   - Вот, я - Зам Господа Бога по Импайрбилдингу. А ты, кто?! Оборзелый, Стрёмный Нищеброд. Я - всея Дурдониса альфа-самец! А ты? Так - омега-особь... Только, вот, у тебя Ось Вселенной... Я не забыл нашу первую встречу в гуманоидариуме имени Сербского много-много-много лет назад, в бытность мою унтер-меркадером. Не забыл я Ось мою, вожделенную! Как только выберусь отсюда, приглашу трансплантологов в штатском... Да нет! Сам альпенштоком отчикрыжу!
   Курочка от испуга квохчет громче обычного и... сносит яйцо - золотое, огромное.
   Удар изнутри яйца. За ним - другой. И бегут трещинки по золотой скорлупе. Скорлупа хрустит, и из яйца выбирается... наша милая муза - прелестная и, как обычно, ню.
   - НЮША! - радостно вопим мы, обитатели теремка: - Красавица ты наша! Мы так по тебе скучали!
   Муза тепло улыбается, а Путтипут чешет макушку и бормочет:
   - Глю... глю... у меня галлюцинации?!
   Он моргает и, про себя, шепчет: "Надежда только на Тайгана! Только он меня спасёт!"
   На глазах у всех задняя стенка нашего теремка неожиданно начинает растворяться, исчезает, и его уютное привычное внутреннее пространство тотчас сливается с интерьером старинного деревянного дворца, из окон которого во все стороны открываются изумительные виды на реку, на голубые ели и сторожевые башни меж высоких каменных стен.
   Нюша уверенно, по-хозяйски, открывает стоящий в углу древний сундук, находит в нём - среди платьев и сарафанов - бело-голубой, с золотыми узорами, нарядный кокошник, надевает его и любуется своим отражением в зеркальце из полированного серебра.
   Дверь теремка отворяется, и входят ещё двое, которых Путтипут не знает. Один - величественный, длиннобородый, в древнего покроя плаще из шкуры горного льва, и с пудовым топором в руках. Второй - будто зверь, обросший шерстью. Курочка, муммий-Ленин и мы, с Абдурахман Мангалом, приветствуем их:
   - Гильгамеш Лугальбандович, наше поо-почтение! Энкиду Питекантропович, наше вам, с кисточкоо-кой!
   Путтипут глядит на голую Нюшу, на остальное общество и мерекает: "Что за существа?! Что за гуманоиды?! Странная компания! Ну, точно - глюки!"
   А моллайдер, через динамики, это громко озвучивает.
   Главари террористов, наблюдая через стекло портала за происходящей на их глазах материализацией голых девушек, царей, питекантропов, мумий, - тоже ничего не понимают, и тащат профессора Нерельмана обратно от стенки - для объяснений:
   - Ета, слющий, там, икто такие?!
   Григорий Иакович, видя, как Путтипут отмахивается от моих гостей - Гильгамеша и Энкиду, а мы, теремковцы - от его дружка Макиавелли, обращается к нам - невольным подопытным, в пижамах "кроликов", и успокаивает:
   - Пожалуйста, не пугайтесь и не волнуйтесь! Это всего лишь объективизация умственных тагаканов. В габочей камеге моллайдега возникает эффект диффузии сознаний. Это сгодни телепатии, только гогаздо ягче.
   Теперь в объединённый интерьер теремка-дворца входят какие-то гуманоиды, знакомые лишь Путтипуту, кланяются ему, затем нам, теремковцам. И запевают:
   - Бояре, а мы к вам при-ишли!
   Дорогие, а мы к вам пришли!
   Мы, теремковцы, в свою очередь, кланяемся гостям и в ответ запеваем:
   - Бояре, а зачем при-ишли?
   Дорогие, а зачем пришли?
   Команда Путтипута снова кланяется нам, и, указывая пальцами на голую Нюшу, поёт:
   - Бояре, нам невеста нужна:
   Путтипут у нас жених "Номер один"!
   Мы, теремковцы, кланяемся в ответ и, в свою очередь, указывая пальцами на Нюшу, исполняем:
   - Бояре, она дурочка у нас.
   Дорогие, она дурочка у нас.
   А команда Путтипута не отступается, и исполняет:
   - Путтипут у нас жених - хоть куда!
   Путтипут у нас жених "Номер "Раз"...
   Главари террористов возмущённо размахивают кинжалами:
   - ЕТА КАКОЙ-ТА БРЭД, СЛЮЩИЙ!
   И орут Путтипуту:
   - ТИ, ИЩТО, СЮДА ЖЬИНИЦА ПРЫЩЁЛ?!
   Бояре из команды Путтипута рассаживаются по лавкам вдоль стен, разворачивают свои челобитные, протягивают Путтипуту, а он вздыхает про себя:
   - Опять галерная юдоль-рутина!
   И мы, теремковцы, объединённые через квадронный моллайдер с сознанием Путтипута, видим воочию его галерную юдоль, и нам становится так кисло, что мы спасаемся, встав с ног на голову,- или, говоря йоговским языком, принимаем раджасану - королеву асан. И всё бы хорошо, но от этого из теремка начинают сыпаться наружу драгоценные элементы формулы "Эликсира Молодости", и являются зыркалкам Путтипута в виде непонятных аббревиатур на латинице:
  

EEMPZIS:

SODU1w--DYD2w--VRINV-z--SSK-NOMMTBN-1-GM-d--IISS/ZDOE(TG)GU-GM-d--USKVVMKDPSSZ-1-SE-pp--PPHPKEVA-SE-n--SPIPOOKO-SE-о--OOS-1-SO-о--...

  
   "Крыша поехала! - решает Путтипут. - Бред! Тайган! Спасай! Скорее!"
   А моллайдер через динамики транслирует:
   - Бред! Тайган! Спасай! Скорее!
   А буквы, цифры и символы всё сыплются да сыпятся из теремка, и выстраиваются перед носом Путтипута в длиннющую цепочку. Он зырит в начало набора символов, переводит взгляд в середину, потом в конец, и догадывается, что перед ним криптограмма:
  

...ONUEM/OKSNP23-PK-о-d--IPITID-2-GM-d--PJVSSDFEM-2-S-O--PTTZSL/VIMKGD-2-O-z--EKDCHSSD120UVMPFN-2-SE-n--POOB-2-SO-о--AHY-SO-SM-ODA-ES-n--PIPON-2-ODA-n--O(U)SESSS-2-NS-d--PHYRV-NS-n--JSSP/JTBTUU-NS-mf--MMPCHS-ETNS-NS- d--P3O-NS-z--GVVNPIOM-2-ES-d--RUPDPTZ-2-Z-n--LICHNIIPEZ-2-DIZ-pp--OPJVSVSOIFPKHP-2-L-zid--IVKPKMKKBMIM-L-d--PSL-ZPUSFTV-L-о--LGNVPAHY-2- LS-ES-n--NOI/VOSVKD-2-RO-о--ENLBS-RO-d--ST-2-KP-d--MSRV/MP-2-V-d--IVPECHP-2-O-pp--OIZPPPMSPP-O-zid--EVOZ/HB-O-d--EVORPVMLZ-O-d--ZVJIOPVECHM-O-zid--UVPS-DRPI-O-pp--UVPBIDRBIL-O-pp--DVEINYK-O-pp--IURM/MRD-SIK-O-о--LIOPMO-O-о--IIRHIPSG-O-zid--LISJ/BESSIH-O-zid--LO77N/ESNM025L-2-O-pp--OSOVD/SKEPE-2-S-d--RVS/SPNDVNRNVP-S-d--VVI:EOPDOKSMNPN-S-md--UJTZ/NDS?TZD-NVTZNP-S-md--ZSKMI/ESM-S-zid--ZSKME-S-zid--PVSNE-GJNP-S-md--

SMIVDRMPVIB-S-md--VOAJPPDID-S-d--PGSF/VPL/L-S-zid--NTPZSB-S-md--OPJVSSFEM-S-zid--BMPPIPS-S-md--EVUKUPS-S-n--ROCHVJBCHP/PVJP-S-md--KOOUP20-2-PK-о--IPVJKTZ-PK-z--OVITOLSH/OAKS-PK-d--KGTNTFF-3-GM-d--POOG-3-SO-о--KY-3-SM-n-md--SNJP-3-ODA-о--UVPS-DRPIIOK-3-JKT-pp--UVPBIBIL-JKT-pp--MME/MMA-3-NS-KP-d--ZOAA/PVKECHMZOV-NS-d--VSSPBKGTNTFF-NS-d--P/Y-3-DS-V-n--NPGMILV/HV-DS-V-mf--RA(HY)-3-Z-n--IUSSNU/OSSL-3-L-o--PSL-USISNOANNU-L-zid--INPSPM-L-zid--INPSPS-3-V-zid--APTOTIKPS-3-RO-d-- VSGMPULTIE-RO-n--EDSKPPKNOOOPSS-RO-d--IBSPGPGTZBINOFS-RO-zid--R-ELD-3-O-S-n--SGVNRGKITOMS-O-md--ASIIHV-O-d--ZOABH/PIIA(N)MS-O-zd--IGEO-BEVI-SD(DPS) -O-z--JEOZLD/TZNL/Z-SLD-O-zid--JSOJSL/TJSN/Z-IJKL-O-zid--IBSPGPGTZBINOFS-O-zid--VSUUSJ-O-d--ZSKS/ESM-3-S-zid--OVZVKG-M-S-md--VOYVLEIP-S-md--SDGOOII(CHK)-S-md--OSKT/KY/SRVP-S-md--RA/ESSPS-S-n--MEM-SS-S-z--VSDPBVP-Y-S-d-md--RYOPZEB-S-mf-n--PKM-S-md--JNPPVAPSUNEVM-S-md--OVOOIOEIMPKSIOFT-S-mf--OCHTISSPEM-VICHVOPOP-VP-S-z--NUM/PMS/UPNG-S-z--DSREOSNG/SF-S-d--AOS-NPBZ-S-z--

UVPYBOOLSH-3-PK-d--PUCHSSPA-3-SE-d--MPSSFDOSV-S-mf-d--CHS-4-SO-d--CHSU-4-ODA-d--UTLTKIOY-ODA-n--NZMVI-4-NS-mf--CHSSTZ-S-NS-z--OP?GIDMSJ-4-RO-m--VSNEP/VBEPG-4-O-n--AT/VP/PY-O-d--CHPE-O-zid--CHPO-O-zid--PA/OTSSTTVVS-O-md--DJOIPVOCH-O-z--OCHKIT-FEAMK-SBSVIM-4-S-mf--PO-OEVP/SMPIPSVN-S-md--POSCH-S-z--NZMVI-S-md--DPAT-S-d--JSSP/JTBTUU-S-md--UVPYKIM-4-PK-pp--UNGSOLSH-PK-d--UVPMSL-4-VO-pp--PUCHSSPMO -4-SE-d--FM/SLOZSOKS?KGPRD-VO-3w--EIHOY-4w-- ...

  
   Когда-то, в Школе КГБ, он сдавал зачёт по криптографии, из которой усвоил, что к каждой криптограмме для декодирования имеются "ключи", и поиск простейших из них акодирующему, то есть лицу, не владеющему кодом, следует начинать с повторяющихся элементов. В следующий миг он поражается, что сам - неведомо откуда - уже знает расшифровку буквосочетания "EEMPZIS".
   - Элементы "Эликсира... - дешифрует Путтипут, потирая ладоши, - ... элементы "Эликсира Молодости", препятствующие заболеваниям и старению...
   И открывает легко, один за другим, надстрочные фрагменты криптограммы:
   - ...старению GM - головного мозга, SE - сердца, SO - сосудов, SM - спинного мозга, ODA - опорно-двигательного аппарата, ES - эндокринной системы, NS - нервной системы, Z - зрения, DIZ - дёсен и зубов, L - лица, LS - лимфатической системы, V - волос, RO - репродуктивных органов, KP - кожных покровов, JKT - желудочно-кишечного тракта, DS - дыхательной системы...
   И сам себе дивится:
   - Ты глянь! Невесть откуда - знаю! А что такое "PK"? Ага, "Профилактика канцерогенеза"!
   Дальше - больше: он, без труда, разворачивает скрытое в аббревиатурах:
   - "ONUEM/OKSNP23-" - "Обеспечение нормального уровня эндогенного мелатонина"...
   Благодаря вызванной квадронным моллайдером диффузии сознаний, Путтипут преспокойно сможет прочесть так всю фомулу! И раскрывает дальше:
   - "IPITID-" - "Интенсивная познавательная и творческая интеллектуальная деятельность"...
   Тут он замирает. И хлопает себя по лбу:
   - Если это элемент "Эликсира Молодости", то... Это, что ж получается?!! Что интеллиганы - IPITID их мать - из-за интенсивной умственной деятельности живут среднестатистически дольше... меркадеров?! И дольше чванов?! И дольше моих милых быдл, б-б-б-бляха медная! Выходит, чем они культур-мультурнее, тем дольше живут?! Ах, ссцуки! Выходит, интеллиганство само по себе благотворно действует на организм?! Выходит, мой Пенсионный фонд башляет пенсии, в основном, грёбаным умникам?! Да я их рот...ственник!...
  
  
   87. Дурдонский Сорос
  
   Путтипута перебивает Золман Ардуев. Он кричит нам через динамики:
   - А, ищтоб прастатыт, как маладой бил, скажьи, да, свой формул-мормул!
   Курочке Рябе такой ход событий не нравится, и она квохчет:
   - Этак они всё выкоо-коо выковырнут из теремка! Поо-поворачиваемся скоо-скорее в исходное поо-положение!
   Я возвращаюсь из йоговской "королевы асан" обратно - с головы на ноги, а Путтипут оглядывается на Гильгамеша и на его дружка Энкиду, прищуривается с подозрением на меня, и шепчет:
   - Слышь, Формула Ходячая! А ты по жизни, кто?
   - Сам себе гуманоид.
   Путтипут морщится, точно, желая сплюнуть: "Гуманоиды, как сперматозоиды - лишь один из миллиарда становится великим... как я, Путтипут Дурдонский, Великий и Ужасный!" И спрашивает:
   - Государству, вот, от тя, какая польза? Ты кем был до гуманоидариума?
   Внутренний голос советует мне: "Habeas tibi - Держи про себя". И я не распространяюсь, что на своей планете преподаю метафизику. И отвечаю:
   - Тачкист я. Катальщик тачки.
   - Какой ещё тачки?! - удивляется Путтипут.
   - Из кафешек на набережной собираю бачки с объедками, ставлю на тачку и качу к коллектору.
   - И чё платят?
   - Тарелку харчо и стакан кахетинского.
   Надбровья Путтипута взлетают, а взлысины покрываются волнами морщин:
   - В час?!
   - В день, - признаюсь я.
   Путтипут кривится, как от клюквы:
   - Это не жизнь!
   Муммий Макиавелли поддерживает его:
   - Это существование!
   Развожу руками:
   - Omnia mea mecum porto.
   - "Всё своё ношу с собой", - переводит консельери Путтипуту.
   - Девиз всех нищих?! - усмехается он. - Ну-ну, дальше святым духом богатейте!
   Решив, на всякий случай, уточнить, он прищуривается:
   - А что у тебя, Сам Себе Гуманоид, "своё"?! Чего ты там "с собою носишь"?!
   Мне нельзя выдавать мою тайну, но внутренний голос, против воли, брякает: "Философский камень". И моллайдер через динамики это озвучивает.
   Путтипут хохочет:
   - Покажи!
   Мумия его консельери поднимает обтянутый жёлтой кожей череп и глядит на меня, прищурив один глаз:
   - Где взял? Признайся!
   В этот момент в интерьер теремка, объединённый с дворцовым залом входит некто, и Путтипут, узнав своего, отвлекается: "Смердюков, горе-министр..."
   Министра-капиталиста и сейчас сопровождают три упитанных самочки в генеральских мундирах. Взмахами рук все четверо приветствуют Верховного:
   - ХАВ БЫДЛ!
   - Быдл хав! - отмахивается Путтипут.
   Видя, как министр щиплет своих самочек за гузки, Путтипут щиплет таким же образом себя, проверяя, не рассеются ли галлюцинации. Смердюков же, зыркнув на нас, теремковцев, останавливает взгляд на моей пижаме и задаётся вопросом:
   - Чё за фрукт?
   Его цыпочки ему вторят:
   - Чё за овощ?
   - "Харчо-и-Стакан-Кахетинского", - представляет им меня Путтипут. И добавляет: - В одном флаконе. В смысле, в одном лице. Короче, клоун из гуманоидариума.
   Смердюкову хочется поумничать перед самочками и Верховным, и он, цитируя, не то Козьму Пруткова, не то самого себя, щёлкает у меня перед носом пальцами:
   - Скажи, какая у тя цель, и я скажу, кто ты.
   Не успеваю набрать воздуха, Курочка Ряба шутит:
   - Толькоо-коо та цель имеет цель, коо-которая нацеливает на цель...
   Цель в жизни у меня, конечно, есть. И даже не одна. Во-первых, вернуться из Антимира в Мир... Открываю рот назвать цель, но царь Гильгамеш и питекантроп Энкиду вскакивают с лавок, и хором, в оба уха, мне гаркают:
   - УБИТЬ ХУМБАБУ!
   И тут происходит самое важное, наиважнейшее - наступает Просветление! Я вспоминаю моё открытие, и как сделал его, работая над своей докторской. И вспоминаю, кто такие, на самом деле, Гильгамеш, Энкиду и Хумбаба. И твёрдо заявляю:
   - Цель моей жизни - одолеть... победить Хумбабу.
   Путтипут, со Смердюковым и его генералитутками, ничего не понимая, заливисто, как кони, ржут:
   - А у дураков, и цели дурацкие! Ха-ха-ха! Хумбаба! Такого мы на Дурдонисе ещё не слыхали. Расскажи, вьюнош, поучи дураков!
   Они не сомневаются, что они - знайки, которые знают всё, что нужно, а остальное - от лукавого. Общаться с ними бессмысленно, а если приходится, то, разве что, из учтивости. И Фаллос Сапиенс Абдурахман Мангал, из учтивости, поддерживает беседу:
   - А у вас цели, какие?
   Путтипут втягивает носом кислород и, раздув щёки, изо всех сил держит внутри себя, стараясь даже мысленно не проболтаться, потому что квадронный моллайдер внимательно слушает все тайные думки, и тотчас их во всеуслышание разбалтывает. Смердюков же, разглаживая на пузе галстук, усмехается:
   - У нормального гуманоида, и цели нормальные. Первая - заграбастать все бабки. Вторая - перетрахать всех баб. Только, для этого разумный гуманоид должен быть при власти. Кто при власти - Орёл Иванович, а кто не при власти - Лох Петрович.
   Самочки Смердюкова, воркуя "глю-глю-глю", поддакивают шефу:
   - В самом деле, грабастать и трахаться, трахаться и грабастать - цель одна...
   - ...только все эту цель по-разному скрывают...
   - ...грабастай, пока грабастается! Трахай, пока тра...
   Путтипут пытается понять, как сюда попали генералитутки Смердюкова: "На борту N1 их не было ни в этот раз, и никогда раньше. Обычно их доставляли летающими тарелками минобороновского обоза. Значит, это... глюки! Ёп...перный театр!"
   Квадронный моллайдер озвучивает его думки чётко и громко. А самочки в мундирах с лампасами, в свою очередь, толкают друг-дружку локтями и, кивая в сторону Верховного, шепчутся:
   - Какой он живооой! Какой, блин, реааальный!
   И запевают, по-цыгански подёргивая плечиками:
   К НАМ ПРИЕХАЛ, К НАМ ПРИЕХАЛ,
   ВАДИМ ВАДИМЫЧ ДААРАГООЙ...
   Путтипут, поёживаясь, спрашивает мумию Макиавелли:
   - Ты тоже видишь их?
   - Вижу отчётливо, государь, как вас.
   - Скажи, к чему бы это?
   Мумия, потирая свой козлиный нос, отвечает:
   - Пред тем, как Борджиа, всевластный цезарь пал,
   на солнце появлялись пятна,
   в огне комет кровавилась роса,
   могилы от жильцов пустели,
   живых по улицам гоняли мертвецы...
   Вот, государь, такова толпа примет,
   бегущих впереди событья.
   А самочки Смердюкова шлют Путтипуту воздушные поцелуи и щебечут:
   - О, Лучший Представитель Породы!
   - О, Сахар Медович, ты красным девицам во сне снишься!
   - О тебе песни поют, о тебе сказки сказывают!
   Путтипуту трудно бороться с галлюцинациями и, как ни сжимает он зубы, как ни втягивает ноздри, стараясь даже не выдыхать, моллайдер-зараза разбалтывает через динамики его тайные думки:
   - Ya! Ya! Я, Путтипут Таврический - секс-символ Дурдониса, и все бабы, не то, что сохнут - а высохли уже все по мне, бедные!..
   Он зажимает себе рот ладонью, а нос пальцами, но остановить думки не удаётся. И они льются из динамиков тирольскими песнями:
   - А-лла-ла-ихи! Вот Я, Путтипут Таврический! Это Я, Я, Я взял, и присоединил Тавриду! Я - новая инкарнация Александра Филипповича Македонского! Я круче, я - дурдонский Сорос! На глазах у всей Вселенной, Я одурачил финансовых акул Соединённых Штатов Андромеды и Гейропы. В связи с обострением ситуации вокруг Тавриды - спутника планеты Хохланд - дурдонская валюта, шуршик - стала резко падать. Мой Центробанк ничего не делал, чтобы поддержать курс шуршика. Даже возникли слухи о том, что у Дурдониса просто нет запаса валют на поддержание курса шуршика. Эти слухи, плюс мои заявления, что Я готов высадить космические войска на поверхность Хохланда, - всё вместе привело к обрушению цен на акции энергетических компаний Дурдониса. Финансовые акулы Андромеды и Гейропы запаниковали, и целую неделю выбрасывали акции на продажу. Неделю Я только улыбался на пресс-конференциях и терпеливо ждал. А когда цены упали ниже плинтуса, Я резко скупил акции одновременно у всех инопланетян. Когда "акулы" поняли, что Я обвёл их вокруг пальца, акции были уже в моих руках. Блестящей операции, подобной этой, история фондового рынка до меня не знала! Я дурдонский Сорос! А-лла-ла-и-хи!
   - СЛАВА ПУТТИПУТУ! - аплодируют самочки Смердюкова и Смердюков.
   Они падают на колени, а за ними и сидевшие по лавкам дцмские бояре, и вместе подобострастно бьют земные поклоны, приговаривая:
   - О, Сильный, Державный! О, Учитель всех учителей! О, Повелитель Сторон Света! О, Зрящий Зоркими Глазами, Владыка Молний!
   Путтипут уже сомневается: галлюцинация ли это, и согласно кивает:
   - Йя! Йя! Ихь бин Большой Брат! Йя! Йя! Ихь бин Великий Кормчий!
   А про себя мерекает: "Может, я и не Бог, может, и не Полубог. Но точно - Тричетвертьбог! Тетраграммафон! Или, как там говорят эти... чёртовы интеллигушки?"
   А идолопоклонники всё сильнее бьются лбами и славословят:
   - О, Медиум Коллективного Бессознательного! О, Дарующий блага, Лотосоокий Владыка рая! О, Божественный Отец-Мать всех Будд! О, Идущий по небу! О, Возбуждающий! О, Крепко Сложённый Царь Истины с Лошадиной Шеей, по имени Хаягрива!...
   - Эй, эй! - прикрикивает на них Путтипут: - Говорите, да не заговаривайтесь! Не забывайте: титулы добываются и на полях сражений. Я не только Путтипут Таврический, я и Путтипут Чиченистанский - истребитель и укротитель злых чиченов!
   Коленопреклонённые бьются лбами об пол всё звонче, продолжая славословить ещё громче:
   - О, Всеблагая Мать, богиня мест кремации и кладбищ, играющая на флейтах из берцовых костей, бубнах из черепов, со знамёнами из гуманоидской кожи...
   "Нет, - думает Путтипут, - определённо, это галлюцинации!"
   Слышатся шаги со стороны дворца, и в теремок входят гуманоиды в ермолках, которые скандируют:
   - СЛАВА! СЛАВА ПУТТИПУТУ, ПОБЕДИТЕЛЮ!
   Курочка Ряба обеспокоенно топорщит пёрышки:
   - Это ктоо-кто-кто?!
   - Это мы, вчерашние кооператоры, которым повезло оказаться в нужном месте, в нужное время, при раздербанке - в смысле - при приватизации национального достояния.
   Путтипут узнаёт их - это олигаторы из Промгаза, Промнефти и других сладких учреждений.
   "А эти-то здесь, откуда?! - поражается Путтипут. И догадывается: - Они тоже мои глюки!"
   Олигаторы рассаживаются по лавкам вдоль печной стенки, выложенной изразцами, и молчат... но моллайдер начинает транслировать и их думки:
   - Глазы наши - ямы, руки наши - грабли, поэтому, всё, что создано Богом, должно принадлежать олигаторам. Это первое.
   - Всё, что создано быдлами, должно принадлежать олигаторам. Это второе.
   - Быдлы - идиоты. Их устраивает принцип "Хочешь - жни, хочешь - куй, всё равно получишь буй..." Это третье.
   - Каждый олигатор имеет "План богатства". Каждого из быдл имеет "План бедности", причём, во всех позициях. Это четвёртое.
   - Древнееврейские жрецы левиты, во времена Моисея и брата его Аарона, превратили собственный народ в послушное стадо рабов. А мы возродили Золотой век левитов на Дурдонисе. Это пятое...
   Путтипут хватается за кумекалку: "Не дай бог, щас брякнут, чего нельзя брякать! Только не государственную тайну!"
   - ...ГОСУДАРСТВЕННУЮ ТАЙНУ! - эхом отдаётся моллайдер.
   Олигаторы настроены танцевать, они поднимаются с лавок и возглашают:
   - Хава нагила! Будем радоваться!
   "Слава богу, пронесло!" - мерекает Путтипут.
   - СЛАВА БОГУ, ПРОНЕСЛО! - повторяет за ним моллайдер.
   Олигаторы пускаются в пляс, но, танцуя, обмениваются думками:
   - На дурака не нужен нож, ему с три короба наврёшь, и делай с ним, что хошь. Это "Cистема Алисы"...
   - Искусство разбогатеть, собственно, есть не что иное, как уменье завладеть достоянием других гуманоидов, при добром их согласии. К примеру, было достоянием всех - стало достоянием Промгаза. Это "Cистема Промгаза".
   Путтипут снова хватается за тыкву: "Да что ж вы, собаки, несёте, а?!"
   Моллайдер тупо, слово в слово, транслирует и это.
   Олигаторы танцуют. Смердюков и его самочки устремляются за ними, расстёгивая на ходу генеральские мундиры, и подпевают:
   - Хав-ва нэранэна, хав-ва нэранэна...
   А обмен думками у олигаторов продолжается:
   - Богатство подобно морской воде, от которой жажда тем больше усиливается, чем больше пьёшь...
   - Рыбы в море поступают, как гуманоиды на земле: большие пожирают малых...
   - По нам - так всякая форма правления хороша, лишь бы нам перепадала наша доля от бюджета...
   - Мы, олигаторы, будучи искуснее воров, достигаем одинаковой с ними цели, не подвергаясь одинаковым опасностям...
   Путтипут старается перекричать думки своих галлюцинаций:
   - ЗАТКНИТЕСЬ...
   И про себя добавляет: "...ССУКИ!"
   - ССУКИ! - повторяет моллайдер громко.
   "Только бы не думать о государственной тайне!" - думает Путтипут.
   - ТОЛЬКО БЫ НЕ ДУМАТЬ О ГОСУДАРСТВЕННОЙ ТАЙНЕ! - несёт через динамики моллайдер.
   "Это жопа!" - мерекает Путтипут.
   Моллайдер громко всё за ним повторяет.
   "Мммм..." - старается заглушить мысль о главной государственной тайне Путтипут, и моллайдер транслирует это как: - М-М-М-М...
   Моллайдер борется, как может, с мэмэканьем Путтипута, и то, что Путтипут пытается замэмэкать, всё равно озвучивается дикторским баритоном с пафосной интонацией Юрия Левитана, как "ОТ СОВЕТСКОГО ИНФОРМБЮРО":
   - ГОСУДАРСТВЕННАЯ ТАЙНА ДУРДОНИСА: УСТАНОВЛЕННЫЙ ПЕНСИОННЫЙ ВОЗРАСТ ДЛЯ ДУРДОНЦА - 60 ЛЕТ. СРЕДНЕСТАТИСТИЧЕСКИЙ ДУРДОНЕЦ ЖИВЁТ ТОЛЬКО 58 ЛЕТ И 7 МЕСЯЦЕВ...
   - Ужас! - бормочет Путтипут. - Грёбаная машина разглашает строжайше засекреченную статистику!
   И тут, откуда ни возьмись, на выручку Путтипуту прилетают кукушки. И спасительно кукуют:
   - Ку-ку, ку-ку...
   И квадронный моллайдер сбивается, повторяя:
   - КУ-КУ, КУ-КУ...
  
  
   88. Кукушки в голове
  
   Кукушек Путтипут, на самом деле, люто ненавидел, потому, что эти твари залетали в его голову без спроса, когда хотели, и поселялись на сколько хотели, спаривались, несли яйца - по 25 штук за весну-лето каждая, собственных гнёзд не вили, а разносили свои овоиды в клювах по гнёздам дятлов на ветвях путтипутского разума, куковали, как хотели и, опять своевольно - когда хотели, кумекалку покидали. Всякий раз, начиная кукование, кукушки потихоньку сводили Путтипута с ума тем, что его внутренний голос всегда бросался подсчитывать за кукушками их злодейские Ку-ку.
   Михалки-ловчие ночей не спали, да днями с ног сбивались, гоняя и изводя проклятых кукушек вокруг его резиденции в Подушкинском лесу, но достаточно было одной единственной уцелевшей кукушке с утра кукукнуть, чтобы подло испортить Верховному весь предстоящий день. Михалки-сокольничие, изучив повадки пернатых тварей, докладывали, что звук "ку-ку" издают только самцы, а самочки делают так: "кли-кли-кли", будто ехидно посмеиваются. И, в переводе с кукушечьего, частенько выходило такое:
   - Тебе, Путтипутик, осталось всего четырнадцать ку-ку, - сообщал кукушк-самец.
   - Кли-кли-кли-кли-кли! - посмеивались самочки.
   - Осталось тебе, Путтипутушка, только шесть ку-ку, - заявлял тем же утром, часом позже, другой кукушк.
   - Кли-кли, кли-кли-кли! - хохотали самочки.
   - Извини, Путтипутушко, однако, осталось тебе лишь три ку-ку, - объявлял вечером того же дня очередной подлый кукушк, а его самочки ехидно так: - Кли-кли-кли.
   Твари поганые!
   Самым ненавистным для Путтипута было не то, что кукукали они всегда разное число, и даже не то, что разными голосами, но то, что кукукали в разном темпе. Когда кукукали медленно, то и фиг с ним, а вот когда часто-часто, быстро-быстро, - это было невыносимо. И уж особенно жутко бывало, когда только один раз КУ-КУ, и тишина. Оттого Путтипут и любил уезжать из Подушкинского леса на уик-энд в Сочисиму, что в горных лесах поганки-кукушки не водились.
   И вот вдруг, именно здесь, именно сейчас, они спасительно закуковали в его чайнике: "Ку-ку, ку-ку..."
   - КУ-КУ, КУ-КУ... - транслирует моллайдер.
   "Ура!" - ликует Путтипут.
   - УРА! - транслирует моллайдер.
   Но внезапно подлые кукушки нарочно предательски замолкают, и из динамиков моллайдера пару-тройку секунд вытекает мёртвая тишина.
   "Только не думать о государственной тайне!" - мерекает Путтипут.
   - ТОЛЬКО НЕ ДУМАТЬ О ГОСУДАРСТВЕННОЙ ТАЙНЕ! - громко повторяет моллайдер.
   И тут Путтипуту приходит спасительное воспоминание о физиологии долбаных кукушек. Из школьного урока зоологии он запомнил, что у большинства видов птиц кладка яиц происходит спустя сутки после овуляции. Это у нормальных птиц... но только не у кукушек! А всё потому, что только долбаные кукушки способны задерживать свои яйца в своём яйцеводе на целые лишние сутки при температуре 40 градусов, нарочно развивая зародыш внутри яйца, чтобы их подкидыш-кукушонок вылупился в чужом гнезде раньше других птенчиков и вытолкал хозяйких детушек из гнезда нахрен.
   Пассаж из школьного курса моллайдер телепатически вытащил из памяти Верховного и повторил слово в слово. Путтипут обрадовался, что сумел-таки увести моллайдер от государственной тайны Дурдониса, но... опасно прилип воображением к долбаной кукушке. Он увидел кукушку с головой Авраама Беркмана, а себя - зародышем внутри кукушиного овоида. Кукушка-Беркман исторгла его - Путтипута - из своего яйцевода, взяла яйцо с Путтипутом в клюв, полетела и поместила в гнездо в кармане Алканавта Ёлкина, между чужими яйцами.
   Озвучив эту историю через динамики квадронного моллайдера, Путтипут решил, что, лучше уж думать о государственной тайне, чем о том, как Беркман перекладывал его, Путтипута, из кармана в карман. И моллайдер, облегчённо вздохнув, принялся оглашать гостайну голосом великого диктора Левитана, как от Советского Информбюро - торжественно и разгромно:
   - Установленный возраст выхода на пенсию для дурдонки 55 лет. Для дурдонца - 60. Среднестатистический дурдонец живёт 58 лет и 7 месяцев. Иные цифры - такая же дурдонская подтасовка, как стаканчики со спортивной мочой. Около 40 лет в течение своей жизни дурдонец ежемесячно (умножаем на 12) отчисляет известную часть зарплаты в Пенсионный фонд. Каждый год умирает больше миллиона дурдонцев (это не считая дурдонок). Если решать задачку чисто математически, абстрагируясь от демографического тумана, получается, что ни один дурдонец среднестатистически не доживает до своих кровных пенсионных денег, которые доверял Большому Брату. Понимают этот фокус лишь пол-дюжины лиц в министерстве Денег. За своё помалкивание они получают самую высокую на Дурдонисе зарплату. Ежегодно этот грандиозный пенсиосос дарит Большому Брату сумму денег с двенадцатью нулями...
   "И эти денежки мы тихо отса..." - мерекает Путтипут.
   - ААААА!!!... - вопит Путтипут, стараясь заглушить голос моллайдерного робота.
   Бесполезно.
   Курочка, защищая Путтипута, квохчет:
   - Зато, хоть пенсионные взносы дурдонок идут поо-поо по назначению.
   "Я отберу пенсионные деньги и у дурдонок, - злопыхает про себя Путтипут: - Сокращу им период дожития-досмертия, подниму им пенсионный возраст лет, этак, на восемь. Пусть попашут на мой кооператив ещё, пусть погорбатятся..."
   А моллайдер всё озвучивает, озвучивает.
   Муза Ню у нас девушка, хоть и простая, зато креативная - встаёт с лавки, снимает с головы кокошник - голубой, с узорами - и, по простоте душевной, прилаживает Путтипуту на кумпол, в надежде развеселить. А он так захвачен переживанием от озвучки его думок, что не обращает внимания на колышущиеся перед ним прелести нашей милой Нюши. Она даёт ему античное серебряное зеркальце - поглядеться. Увидав себя в отражении, Путтипут срывает кокошник и орёт своим галлюцинациям:
   - ВОООН!
   Смердюков и его самочки глядят друг на дружку, оглядываются по сторонам, будто это не им, и переводят взоры на олигаторов. Те спокойно поднимаются с лавок и, напевая "Хава нагила" да пританцовывая, покидают помещение. Смердюков и его самочки глядят на мумию Никколо Макиавелли, но любимый святой Путтипута ложится на лавку, скрещивает кости на рёбрах, смыкает зыркалы и затихает в позе трупа.
   Тогда Смердюков оборачивается к Курочке, муммий-Ленину, Абдурахману Мангалу, царю Гильгамешу, питекантропу Энкиду, и орёт:
   - БЫДЛЫ, ПШЛИ ВОН!
   Мы, теремковцы, переглядываемся, не понимая, о ком он:
   - А "быдлы", это кто такие?!
   Путтипут глядит на нас с недоверием:
   - Вы что, с Луны свалились?!
   - Мы с астероида Эдэм, - отвечает Фаллос Сапиенс Абдурахман Мангал. И уточняет: - Это в звёздной системе Амры, в Мире...
   Муммий Макиавелли возражает ему:
   - Это мы - слава Эйнштейну - в Мире! А вы, стало быть,- в Антимире!
   - У вас там, что же, - изумляется Путтипут, - совсем быдл нет?!
   - А какие они? - спрашиваем мы.
   Пока Путтипут со Смердюковым собираются с думками, Фаллос Сапиенс - по совместительству, наша телескопическая антенна - разворачивается и принимает справку из космоса: "На планете Дурдонис обитают три вида быдл. Первый образуют подвиды, различающиеся между собой формулами бытия:
   1) стол-телевизор-стул
   2) стул-телевизор-стол
   3) телевизор-стол-стул
   Второй вид быдл - гопники, фанаты и прочая, обозлённая на всех, и готовая всех порвать, урла.
   Третий вид - гламурные быдло-хомячки, диванные Интернет-воены, боящиеся затеряться в массе себе подобных, и от этого 25 часов в сутки чикинящиеся в Инстаграм, смеющиеся искуственным смехом, фоткающие от нехера делать разную херь, вплоть до тарелок с хавчиком, который они в данный момент хомячат, и селфящиеся с любой прочей херью.
   Быдлы - гуманоиды, не желающие самостоятельно мыслить и, от этого, неспособные самостоятельно мыслить. Они панически боятся тишины, разверзающей пред ними пропасть их собственной внутренней пустоты, из которой расползаются гадюки завистей и злоб, и на ледяном дне которой - свернувшийся скользкий удав страха собственной смерти. Не успев проснуться, быдлы нашаривают пульты от зомбоящиков, тычут в них, и заслоняются от своей ничтожности голубыми экранами быдлопуляторов, прячутся за спасительной видео-звуковой ширмой, только бы "не видеть Её, эту ужасную Её"".
   Муммий Макиавелли дополняет полученную нами справку из космоса рассуждением:
   - Внешняя разница между расой господ и быдлами невелика, особенно, когда те и те парятся в бане. А по существу - отличие, как между гадюками и ужами. Быдлы - это те, которые во все эпохи кричат понтиям пилатам "Распни!", а потом вешают себе на выю идолок с тем самым несчастным распятым. И бахвалятся: "Вот он, у меня висит". И тешатся абракадаброй: "Он и мои мерзости искупил авансом и, значитца, мне за мои мерзости ничиво ни бу-удит. Можно мерзопакостить ещё".
   А квадронный моллайдер транслирует воспоминание Путтипута о курсе сравнительной быдлологии, преподававшемся в Высшей школе Комитета Гарантирования Быдлопулирования:
   - Стадообразующие массы - ослы, козлы, бараны, козы, овцы. Стадорегулирующие группы - пастухи, подпаски, овчарки, скотобои, мясники, скорняки...
   Свои определения высказывают и самочки Смердюкова:
   - Зачем быдлам ум? Быдлам ум - лишнее. У быдл ум - улыбайся и махай! Ну, в смысле - маши.
   - Быдлы сами себе, с удовольствием, надевают намордники...
   - Быдл нужно принудительно держать в состоянии невежества и бесправия!
   - И чаще ставить на цырлы...
   - ...и ставить в стойло! Они ж - безрогие олени. Лоси. Лохи, короче.
   Муммий Макиавелли добавляет сквозь зубы:
   - Они - вечно обманутый класс, обреченный на массовое обнищание.
   Смердюков подытоживает:
   - Короче, они - одетый и обутый скот, который полжизни макаку чешет, полжизни лысого гоняет, а потом удивляется, что пришёл час выпадать в мир органических и минеральных удобрений. А мы, избранные, их доим, стрижём с них шерсть и, когда надо, запускаем в разного рода мясорубки...
   Увлекшись, Смердюков пробалтывается:
   - Разница между элитой и быдлами проста: мы живём, чтобы трахать весь мир, а быдлы - чтоб весь мир трахал их. Телевизор для них - третье, оно же - основное полушарие мозга. Мы клизмируем им мозги 24 часа в сутки, поэтому они - по существу - головожопые мозгоклизмоиды. Короче - наши крепостные дураки.
   Муммий Макиавелли морщит нос, склоняется к уху Путтипута и, кивнув на Смердюкова, замечает:
   - Об уме правителя первым делом судят по тому, каких гуманоидов он к себе приближает.
   "Да Сердюков, вообще-то, всё верно сказал", - мерекает про себя Путтипут. Однако бросает министру:
   - ПШЁЛ ВОН!
   Тот кидается бежать, но из-за грузной комплекции спотыкается, падает, и самочки в генеральских мундирах, кинувшиеся за ним, спотыкаются об него. Поднявшись, они улепётывают вместе.
   - Как можно поо-поставить на цырлы бессмертных?! - квохчет Курочка Ряба. - Нет у нас никаких быдл!
   И я соглашаюсь с ней:
   - "Цырлам", "стойлам", "намордникам" бессмертные предпочтут сброс тела и переход в мир абсолютного времени...
   - Может, ты, - усмехается Путтипут, - беглый кролик из гуманоидариума, скажешь, что ты бессмертный?!
   В этот миг царь Гильгамеш и его питекантроп Энкиду вскакивают с лавки с криками:
   - Убьём Хумбабу! Убьём стража леса! Убьём Хумбабу, бессмертье добудем!..
   Путтипут, про себя, "включает" Пинкертона: "Первое: какой-то тип держит где-то какой-то лес. Второе: эти чокнутые всё время порываются того типа замочить..."
   Моллайдер это озвучивает. Тогда Курочка Ряба поясняет:
   - Поо-победивший Хумбабу поо-познёт бессмертие.
   И тут у Путтипута в кумекалке что-то перемыкает, и он вспоминает: "Досье на... на... Да, ёхарный Бабай! Хумбаба - это ж тот самый труп... в смысле - висяк из кэгэбэшного досье на Иисуса Христа!"
   - Та-ак! - щёлкает пальцами Путтипут. - А вот, с этого места поподробней! Координаты есть у вашего "клиента"?
  
  
   89. Убьём Хумбабу
  
   Перед тем, как остановить Время в радиусе ста километров вокруг квадронного моллайдера, террористы постарались раструбить на весь мир, что Путтипут в их руках. Они выложили на TuYoube подтверждающее видео и объявили, что, после неизбежной теперь, по их мнению, капитуляции Дурдониса, преобразуют враждебное государство в эмират, халифат, джамаат и всё такое в этом роде. Сейчас главари ожидали указаний своего президента.
   Ходжар Худаев же, потрясённый выдающимся успехом собственных гениальных военных операций "Шайтан молла" и "Троянский бык", в данный момент буквально разрывался между комментариями зарубежным информагентствам, распоряжениями по организации массовых торжеств в своей столице Чиченн-Ицца, ответами на телефонные звонки с поздравлениями от глав террористических государств и, главное, сочинением ультиматума командованию противника.
   Пока мир переваривал новость N1, а движки резервных генераторов квадронного моллайдера перемолачивали дизельное топливо в электроэнергию, время в окрестностях Сочисимы стояло: морские волны в прибрежной зоне и воды в реках замерли; бабочки и пчёлы, не долетев до цветов, зависли в воздухе; самолёты и вертолёты, оказавшиеся в небе вблизи аэропорта Сочисаки, застряли в облаках.
   Главарям же боевиков происходящее в рабочей камере всё больше напоминало ток-шоу на непонятном языке, поэтому они постепенно разбрелись по углам. Кто-то кончиком кинжала выковыривал из-под ногтей чернозём. Другой разбирал для чистки автомат. Третий дремал. Иной возвращался к эпизодам жизни, случайно избранным его памятью.
   Джамиль Дасаев, привыкший за годы джихада не спать сутками, отдыхал редко, урывками. Сейчас он развернул перед собой карту, чтоб изучить и запомнить окрестные складки местности. Своему ординарцу, рыжебородому недорослю по имени Аримаз, он велел позаботиться о еде. Тому сегодня, как раз, исполнилось шестнадцать, и он мечтал угостить кунаков жареным мясом жертвенного барашка.
   Вынув руку из самой глубины брючного кармана, где ему всё время приходилось будто бы что-то поправлять, Аримаз отсоединил от своего "калаша" штык-нож и, размахивая остриём перед носами профессоров-заложников, деловито спросил:
   - Жьивой баран вакруг ест?
   Григорий Иакович неопределённо пожал плечами, а Воробеев живо откликнулся:
   - Есть столовая! В пятидесяти шагах отсюда. Там на пищеблоке, в холодильниках, наверняка есть курочки, говядинка, свининка...
   - Сам ти свинка! - замахнулся Аримаз на Андрея и пригрозил: - Из твой язик щящлик свэжьий лючще!
   Он собрал ординарцев других главарей, и они покинули здание управления моллайдером.
   Нерельман шепнул Воробееву:
   - Щас залипнут в "тумане" вгемени. А отлипнут, когда у нас остановятся генегатогы.
   Андрей зло усмехнулся:
   - Пусть завтракают в ужин.
  
   Шум и толкотня вокруг рабочей камеры постепенно стихают. У нас, теремковцев, от усталости закрываются глаза, но Путтипут, успев, как видно, по дороге в Сочисиму вздремнуть, интересуется:
   - Что у вас есть, на вашего Хумбабу? Адреса, явки, связи? Компромат?
   Тут крыша теремка неожиданно вспыхивает сиянием, и в камере моллайдера нам является старец. Он в широком и длинном облачении из белого льна, напоминающем одежду арабских кочевых племён. На груди, видна рубаха из тонко выделанной кожи. Головной убор незнакомцу заменяет немалый кусок белой ткани, намотанной наподобие чалмы. Опираясь на медный посох, с рукоятью в виде змеиной морды, он приветствует нас:
   - Шалом алейхем!
   - Алейхем шалом! - отвечаем мы, теремковцы.
   - Это Хумбаба?! - шепчет Путтипут, принимая старца за очередную галлюцинацию.
   - Моше Амрамович Левит, - представляется старец.
   "Из этих... - думает Путтипут, - ...из Авраамовичей, тоже..."
   Моллайдер это озвучивает.
   "Откуда он тут?! - мерекает Путтипут.
   А я догадываюсь:
   "Он же из моей диссертации!.."
   - Так ты, Харчо-и-Стакан-Кахетинского, - усмехается Путтипут, - у нас, по-совместительству, оказывается,- Профессор Кислых Щей!
   И переводит взгляд на Моше Амрамовича. Тот поясняет:
   - После греков "Моше" стали произность, как "Моисей".
   Мы помогаем старцу присесть. Опустив посох, и коленями придерживая его ниже рукоятки, он устраивается на лавке. А я с радостью отмечаю про себя, что амнезия отступает. Мне припоминаются известные факты жизни Моисея. Он родился в Мисре-Египте в 1392 году до новой эры. С трёхмесячного возраста его воспитывала дочь фараона. Жизнь в роскоши дворца многое ему позволяла: кроме жреческой магии, он практиковался в юриспруденции, военной службе, государственных делах, а главное - открывал сокровища библиотек папирусных свитков и клинописных табличек. Он покинул этот мир в 1272-м...
   А Путтипут, вспоминив курс научного атеизма Школы КГБ, оживляется: "Вот, кто сорок лет морил старых евреев, пока не извёл их, до последнего, в пустыне..."
   - Это же вы, вроде как, объявили, что бог один? - блещет эрудицией Путтипут.
   Моисей Амрамович отрицательно мотает головой:
   - Не я. Аменхотеп Четвёртый Эхнатон - мой современник и учитель. Семнадцать лет жизни фараон-диссидент отдал, прививая монотеизм жителям Мицраима-Египта. Я был в центре тех драматических событий.
   "И Библию, вроде как, Моисей сочинил?.."
   Моллайдер это транслирует, и Моисей Амрамович улыбается:
   - Если вы про "Пятикнижие", то я автор лишь его ядра. Всё остальное - коллективный труд, и большую часть "Торы" дописывали, разумеется, в разное время, и гораздо позже. Так, истории с райским садом в наиболее ранних текстах Ветхого Завета не было вообще...
   - Как, не было?! - удивляется муза Нюша. - А яблоко?! А Ева?!
   - Не было. Признаюсь, что шумерского первогуманоида Адапу я, в свою книгу Бытия, перенёс под именем Адама. А имя праведника, спасённого богами от Потопа, было, на самом деле, Зиусудра. Тысячу лет спустя жрецы Аккада переименовали его в Утнапиштим, а ещё через тысячу лет я решил, что для моего народа благозвучней будет имя Ной. Как всякий жрец Мицраима-Египта, я язык аккадский изучал...
   - Вернёмся к нашим баранам! - вспоминает Путтипут. - Речь шла о бессмертии и какой-то Хумбабе.
   Моисей Амрамович согласно кивает:
   - Тайну бессмертия "черноголовые" жрецы Шумера разгадали более пятидесяти веков назад. На глиняных табличках они записали её между строк волшебной сказки, чтобы во все времена - сквозь войны, моры и пожары - послание достигало тех, кто достоин посвящения.
   - А что в волшебной сказке "между строк??! - любопытствует муза, движением узорчатого кокошника подчёркивая лучезарную красу своего чела и тела.
   - Давайте, по-порядку, - улыбается старец. - Чудесные деревья для Шумера, Аккада и Мицраима-Египта - ливанские кедры. Кто-нибудь видел, как они выглядят?
   "Сосна, - зевает Путтипут, - она и в Африке сосна".
   Моисей Амрамович возражает:
   - Нет. У сосны от кедра - одно название. Настоящие кедры растут только в Ливане. Их плод шишка...
   Путтипут вспоминает свой последний визит в Ватикан: "Там, на Площади Шишки установлено... четырёхметровое медное изваяние шишки!"
   И он шепчет про себя: "Черт возьми, тут есть что-то загадочное! Переименованному КГБ надо до этого докопаться!"
   А Моисей Амрамович продолжает:
   - В клинописных табличках шумеры и аккадцы сообщали, что обитель богов-элохим в неприступном кедровом лесу. Кедры охраняет чудовище, вооружённое меламами - боевыми лучами. Имя чудовища - Хувава, он же Хумбаба.
   Царя Гильгамеша и питекантропа Энкиду так и подбрасывает с лавки:
   - Порубим кедры! Убьём Хумбабу!
   "Лучше б трендели о бабах! - морщится Путтипут, созерцая пупок, околопупие и нижепупие музы Нюши. - При чём тогда тут этот Мойша?!"
   Моисей Амрамович терпеливо объясняет:
   - Поскольку рассказ об Эдемском саде не мною написан и не мною вставлен в Книгу Бытия, и не до вашей эры, а куда позднее, то я, в порядке самореабилитации, сообщу: в одном чудесном месте, могущем, кстати, быть, не только раем, но и адом, растут два чудо-древа. Оба очень похожи на ливанские кедры. Похожи... но не кедры!
   Все задумываются, а Путтипут морщится: "Фигня, короче..." и затыкает уши.
   - Между двух древ - маленькая шишка.
   - Правый мозг и левый мозг! - догадывается Абдурахман Мангал. - Между ними пинеальная - шишковидная железа, эпифиз.
   - Верно! Если анатомически разделить мозг на две симметричных части, нам предстанут никакие не полушария, а подобия двух ливанских кедров, с густыми "кронами" над мощными "стволами". Теперь о богах-элохим. Через "шишку" - вход в их обитель. Вопрос: от кого защищает "обитель богов" вооружённый лучами Хумбаба?
   Гильгамеш грозно взмахивает топором, а Энкиду когтями рвёт воздух.
   - Вот, от них, - показывает на них муммий-Ленин.
   - Кто же тогда они, на самом деле? - спрашивает Моисей Амрамович.
   Мы все уставляемся на царя Урука и дикаря, его друга.
   - Читающему между клинописных строк, послание шумерских учёных, написанное за тысячу лет до царства Аккада, откроется, что Энкиду не питекантроп, не неандерталец, а скрытый символ - принцип тела, нашего тела, жаждущего наслаждаться природой. Каждый, как может, старается приручить дикаря в себе, сделать его слугой и даже другом. Хотя, далеко не каждому это удаётся. Поэтому каждый, в тайне от окружающих, остаётся сам себе дикарём - Энкиду. Эту половину в нас от животного, можем в себе ощутить, пощупать...
   Мы, присутствующие в рабочей камере моллайдера, ощупываем самих себя, убеждаясь в наличии физического тела, переводим взгляды на Энкиду, и он... исчезает, растворяясь в воздухе, прямо на глазах.
   Теперь Моисей Амрамович обращает взор на Гильгамеша:
   - И каждый, живущий на свете, сам себе царь, потому что Гильгамеш - также символ, принцип нашей души, то просыпающейся, то спящей, то мятущейся между стен города, где музыка, вино, блудницы, то... тянущейся к обители богов в заповедном лесу, где страж поджидает тебя всю твою очередную жизнь на свете...
   - Это вы про Хумбабу?! - спрашивает муммий-Ленин. - Да что ж это за чудо-юдо?!
   - Не догадались?! - улыбается Моисей Амрамович.
   - А я ещё тогда, в карцере, в гуманоидариуме, - напоминает нам Абдурахман Мангал, - обращал внимание: обитель богов, деревья, страж с лучами сиянья... Да это же прототип библейского херувима, с вращающимся огненным мечом!
   Путтипут презрительно кривится, снова затыкает уши, а про себя, напевает слышанное в церкви: "Иже херувимы, тайно образующе..."
   Квадронный моллайдер подхватывает всплывающие в его котелке обрывки:
   - ИЖЕ ХЕРУВИМЫ ТАЙНО ОБРАЗУЮЩЕ... ВСЯКОЕ НЫНЕ ЖИТЕЙСКОЕ ОТЛОЖИМ ПОПЕЧЕ-Е-НИЕ...
   Моисей Амрамович, чуть прищурясь, улыбается:
   - Ну, на самом-то деле, не было никакого "херувима", как нет и никаких "херувимов". "Херувим", всего лишь, ошибка перевода! "Крув" - по-древнееврейски - "ангел". "Крувим" - "ангелы", множественное число. В тексте "Торы" первоначально было написано "крувим", а переводчик эллин, не справившись, измыслил собственный неологизм "херувим". И от него уже пошло-поехало.
   "Идиоты! - вздыхает Путтипут, ещё крепче затыкая уши. - Мне бы ваши заботы! Ну, какая, нахрен, разница: ангел один, или двадцать один?!"
   Квадронный моллайдер озвучивает.
   Моисей Амрамович качает головой:
   - Никакой разницы, конечно, если нет дела до возвращения к Древу Жизни...
   - Зачем так высокоо-коо-ко, - зачечает Курочка, - коо-когда есть коо-корыто поо-почавкать, поо-похрюкать и поо...
   - ...похрячиться! - подсказывает ей Путтипут.
   - ...и разница огромна для того, кто ставит цель вернуться в сад своего пращура - Адама, чтобы, вкусив заповедного плода от Древа Жизни, обрести бессмертие. Кто этот Хумбаба, стерегущий древо от смертных? Как приблизиться к нему? И что оружию Хумбабы противопоставишь ты, решив сражаться? Или, кто такие, эти ангелы-крувим?..
   - А сколько-коо-ко их? - интересуется Курочка.
   - Семь...
   Ничего больше он сказать не успевает - в этот миг в рабочей камере гаснет верхний свет. На мгновение становится темно, и тут же загорается пара тусклых ламп аварийного освещения. Нам слышно, как снаружи, через динамики, голос электронного робота рекомендует:
   - ПОПОЛНИТЕ ЗАПАС ТОПЛИВА К ГЕНЕРАТОРАМ ЭЛЕКТРОЭНЕРГИИ!
   Моисей поднимается с лавки, как будто ему пора.
   - Шалом!
   Он ударяет посохом о пол. Серебристое сияние в форме рогатого полумесяца исходит из его головы, и он исчезает.
   В наступившей полутьме мы глядим на мумию Макиавелли, прикорнувшую к плечу Путтипута, а он глядит на Гильгамеша, музу Нюшу, муммий-Ленина, курочку Рябу и... белёсую дымку у двери теремка, распространяющуюся на всё вокруг. Через мгновение место, где только что были стены, оказывается мглистым берегом, на который тихо набегают волны. И мы на этом берегу вглядываемся в сырую плоть тумана, совершенно скрывающего от нас не то, что простор, но и вид водоёма. Слышится плеск весла. Потом различается контур приближающейся лодки с одиночным силуэтом гребца, и перед нами скоро в мокрый песок глубоко врезается нос челна. Бородатый лодочник, одежду которого составляет лишь набедренная красновато-коричневая повязка, встаёт и кланяется:
   - Привет тебе, любовь богини Иштар отвергший! Привет тебе, Гильгамеш, всё видавший!
   Царь Урука ему отвечает:
   - Привет тебе, Уршанаби, чрез воды забвения перевозчик!
   Шагнув к лодке, Гильгамеш обращается к нам на прощанье:
   - Корень лотоса скрыт в вязкой гуще болотного ила. Стебель с тёмного дна, сквозь холодные воды, к свету стремится. Тысячей лепестков в сияньи небесных светил распускается лотос...
   "При чём тут был грёбаный Хумбаба?!" - с досадой ворчит, про себя, Путтипут, затыкая вновь уши.
   - Сами по себе, - говорит Гильгамеш, улыбаясь, - гуманоиды, с муравьиными заботами и вечными жалобами, богам-элохим интересны мало. Зато, с каким азартом наблюдают боги за каждым, кто решится стать сверхгуманоидом! Боги делают ставки на каждый бой смельчака с их надёжным стражем - Хумбабой! Семь смертельных меламов-лучей - вот, семь одеяний Хумбабы. Смельчаку же, решившему одолеть Хумбабу, бог Солнца Уту-Шамаш дарует помощников, однако их имена - тайна.
   Гильгамеш делает знак лодочнику, и тот сталкивает челн в воду. Они начинают растворяться в дымке тумана, и Уршанаби вдруг кричит нам:
   - До встречи в Уруке!
   Муза Нюша, в туман помахав им ладошкою, поворачивается к нам и задумчиво повторяет:
   - "До встречи в Уруке"? Как-то это загадочно! Странно...
   - Ну, и что это значит? - морщится Путтипут.
   - Это значит, - говорит Абдурахман Мангал, - что Уршанаби также - принцип и символ.
   - Почему это? - удивляется Путтипут.
   - Если бы лодочник Харон, к примеру, оставил свой перевоз через Стикс, и отправился бы, скажем, прошвырнуться по Афинам, что мы о нём бы сказали?
   Путтипут пожимает плечами и крутит мизинцами в ушах.
   - Если Уршанаби окажется в городе Гильгамеша, то он... с Гильгамешем всегда! Он его личный перевозчик! Как Хумбаба для каждого - персональный спарринг-партнёр, персональный "мешалка", в смысле - препятствие.
   Муза Нюша перебивает:
   - А семь меламов-лучей?! Семь одеяний Хумбабы?!
   Тут Абдурахман-Мангала осеняет:
   - Есть версия! Назову этих меламов по именам: Память - раз. Воображение - два. Чувства - три. Сон - четыре. Либидо-Влечение - пять. Мышление - шесть. Внутренняя речь - семь! Полагаю, Хумбаба не просто владеет сознанием во сне и наяву, но сам он и есть Сознание - встроенный богами в головы гуманоидов механизм Великой Иллюзии!
   - Коо-короче, - констатирует Курочка, - Хумбаба - это наше всё!
   Физиономия Путтипута скисает, точно от лимона: "Ну, как же вы все мне остохумбабили!"
   - А коо-коо-кому слово не нравится, - замечает Курочка, - может, вместо "Хумбабы", использовать привычное - "херувим".
   - Бгатья и сёстгы во Хумбабе! - взывает муммий-Ленин: - Хумбабычи и Хумбабаевичи всех стган, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!
   - А Хумбабовны?! - замечает муза Ню.
  
  
   90. Чао, бамбино
  
   Президент сепаратистов Ходжар Худаев отправил в Льмерк грозный ультиматум и стал ждать ответа. Узнать же как обстоят дела на захваченном его мюридами объекте, он сейчас, при всём желании, не мог: на подступах к квадронному моллайдеру, и в самой Сочисиме, время стояло. И никакая связь - ни с полевыми командирами, ни с Сэмми Дэн Ладаном - не функционировала.
   Между тем, солярка для дизель-генераторов была уже на исходе, а жизнь внутри моллайдера продолжалась. Наступило время Фаджр - предрассветной молитвы. Боевики расстелили свои саджжада - походные коврики, совершили намаз, а затем стали готовить оружие к бою.
   Джамиль Дасаев, измеряя циркулем расстояния между карандашными отметками на топографической карте, размышлял: "Если Аллах назначил мне предстать перед Ним в определённый час, то я умру, и никто не сможет этому помешать. И я мечтаю умереть на пути Аллаха в священном джихаде, чтобы заслужить рай и милость Аллаха!"
   Он вовсе не собирался мечтать о рае сейчас, но пред его мысленным взором, сами собой, вдруг затрепетали листвой кроны тенистых древ над прохладными водами чистых прозрачных рек, и запели яркие дивные птицы. И заблагоухали невиданные цветы. И юная райская гурия, с неземной красоты очами, возложила его, Джамиля, ладони меж своих персей и бёдер. И он, девятнадцатилетний, юный, нагой, ощутил себя на мягком и упругом, будто перина, облаке - возлежащим на спине, а нагую прекрасноокую гурию - на спинке, поверх себя...
   Они познакомились в институте - столкнулись на широкой площадке лестницы - он выходил из стеклянных дверей расположения военной кафедры, а она бабочкой спорхнула с этажа выше. До этой минуты он не видел её ни разу. Или не замечал.
   - Тебе идёт военная форма! - с улыбкой бросила дева.
   - Салам! - ответил он, от неожиданности смущаясь.
   - Можно взять твою руку? - спросила смелая дева, подняла его кисть, развернула ладонь и провела подушечкой пальца по линиям, отпечатанным Небом.
   - Гадаешь?
   - Джю-джють.
   На его "линии жизни" её пальчик замер. Дева опустила веки и мгновение была безмолвна.
   - Что, - спросил он, - слишком короткая?!
   Она приблизила лицо к лицу Джамиля и глянула в самые зрачки, будто стремясь глянуть в душу. Вздохнула. Выдохнула. И призналась:
   - Первый раз я увидела тебя на диспансеризации - на флюоре, в санчасти. Второй раз - на теннисной площадке...
   Он, второкурсник - будущий землеустроитель, не старался сейчас понять, почему не заметил раньше эту милую первокурсницу с другого факультета. Сейчас он только любовался её интересными - чуть навыкате - большими глазами, и вслушивался в её необычный приятно-глубокий голос, звучавший так забавно, будто у его обладательницы сегодня последний день насморк.
   "Джигит должен красавицу похитить, покорить, или... короче, что-то должен джигит с красавицей делать", - решал Джамиль, прикидывая остаток денег от позавчерашней разгрузки вагона на Курской-товарной. Пожалуй, должно хватить на пару билетов в театр, и на лимонад с бутербродами в антракте. Учебный корпус их "alma mater" располагался наискосок от здания театра имени Гоголя. Театрик был так себе, билеты в него - в отличие от других столичных обителей Мельпомены - ни добывать, ни доставатъ не требовалось, и Джамиль тут же пригласил милую первокурсницу на сегодняшний вечерний спектакль.
  
   Но вот и утро в розовом плаще
   Росу пригорков топчет на востоке.
   Пора снимать дозор...
   Пылко сжимая ладони друг друга, они едва дождались занавеса в конце первого акта, чтобы сбежать на задворки обветшалых строений старинной усадьбы - творения архитектора Казакова, позади анатомички и теннисных кортов соседнего института. Отыскав укромную лавочку, они без памяти лобзали друг дружку. А потом едва успели влететь в двери закрывающейся станции кольцевого метро.
   - Чао, бамбино! - нежно шептала она, прощаясь до завтра.
   На другой день она подарила Джамилю маленький медный медальон с выгравированным на нём - талантливо, всего несколькими штрихами - своим портретом, который создал и преподнёс ей когда-то какой-то влюблённый в неё школьник. И предложила прогулять две последние пары.
   - Куда пойдём? - спросил он.
   - В церковь. А потом в гости. К моей подружке.
   Когда вышли из храма, она сняла косынку и заметила:
   - Ты не крестился.
   Джамиль распевно ответил:
   - Ля иляха илля Ллах, Мухаммадан расулю-Ллах.
   - Что это? Что ты произнёс?
   - Это калима, шахада.
   - А что у нас с тобой вера разная, это ничего?
   Джамиль широко улыбнулся:
   - Бог един - это главное. А то, что мы у него разные, это от нашей... - он поискал слово, - ...от немудрости.
   Когда проходили мимо гастронома, он попросил девушку подождать:
   - С пустыми руками в гости не ходят.
   Джамиль вышел из магазина с кульком шоколадных конфет "Василёк", "Ромашка", "Кара-кум", и с бутылкой кагора.
   - А разве вам, по вере, можно пить вино? - удивилась дева.
   - Если выпью рюмку, - ответил Джамиль, - вреда не будет. Если выпью две, тоже не будет. А вот, третья рюмка - предел: за ней теряется счёт. В священном Коране вино упомянуто трижды: и что "в нём польза есть, хотя вред бывает больше"; и "не приступай к молитве, пока совсем не протрезвеешь"; и что праведников в раю поят вином не абы каким, а "запечатанным".
   Чаепитие в гостях у её подружки продолжилось неожиданно. Подружка включила забойный музон и, крича в ухо, спросила:
   - Любите "Шокин блю"?
   Потом так же, крича в ухо, сообщила, что ей необходимо срочно отвезти больной бабушке не то корзиночку пирожков, не то горшочек масла. Так Джамиль впервые оказался со своей милой наедине, в уютной комнате с широченной кроватью. Райская дева в тот день была в элегантном синем платье.
   Когда в родном ауле Джамилю приходилось резать бычка, он вначале ловким и спорым движением валил рогатого с ног. Так дева, не успев рта открыть, оказалась завалена усилием гораздо меньшим, чем в четверть бычка. Рассмеявшись, она предложила:
   - Не будем мять моё платье. Помоги его снять, пожалуйста!
   С застёжки-молнии на синем платье - сзади, от шеи до пояса - начался их медовый месяц. Сбегали с лекций, добирались до подружкиной квартиры, сбрасывали с себя лишнее, ныряли в крахмальное облако постели и экспериментировали, изматываясь до приторной боли между ног, пока звонок будильника в хозяйкиных часах не напоминал: пора честь знать. Золотые денёчки в раю открыли им волшебную позицию: он на спине, а гурия своей спинкой к нему, на нём. Её левая щечка тёрлась о его губы, её грудки трепетали в его ладонях, а чередование то нежной мягкости, то пьянящей упругости её попки над его животом было восхитительно, и даже превосходило наслаждение в позиции "гурия на коленках". Они вместе назвали эту позу "Шокин блю" в честь музыки, которая впервые сопровождала их неистовое слияние.
   Джамиль рассмеялся сейчас про себя, вспомнив искреннее удивление прелестной девы, её большущие изумлённые глаза, и яркий румянец смущения на щеках. Не в силах справиться с любопытством, она спросила:
   - А разве... по вашей религии... разве вам... не обрезают... писюны?!
   Он и тогда рассмеялся. И ответил:
   - Трижды прочитав священный Коран, я не нашёл об обрезании ни слова. Наоборот, сура Ан-Ниса и сура Ат-тин запрещают изменять своё тело.
   Жар любви согревал их всю осень и всю зиму. А в начале весны они стали глупо ссориться по пустякам, и взаимопонимание совсем пропало.
   Потом за академическую неуспеваемость по математике его отчислили, и он вынужден был вернуться в родной аул. А дальше великая империя развалилась, и в горах началась война. Когда первая война закончилась, на противоположной стороне гор вспыхнула другая. Теперь, вот, идёт эта, новая. В его кровавых военных походах горцы освобождённых от врага аулов искренне благодарили Джамиля, и не единожды дарили ему в жёны своих дочерей. Его новые любови стали короткими, как мирные передышки, а сладкую позицию "гурия спинкой сверху" он позабыл навсегда.
   - Чао, бамбино! - с улыбкой, почти вслух прошептал Джамиль.
   Светлое, грустное воспоминание той давней любви выстрелило в его груди из стволов артерий горячей кровью - под кадык и в голову. "О, Всевышний Аллах, где сейчас та прекрасная дева? Милостива ли была к ней судьба?"
   Он разжал левый кулак, повернул ладонь к себе, всмотрелся в свою короткую "линию жизни", усмехнулся и провёл руками по бороде: "Ин ша'а Ллах! Я заключил с Аллахом выгоднейшую сделку, где вид торговли - джихад, валюта - жертва всем имуществом и самой жизнью, а покупка, приобретение моё - рай".
  
   Из ярких снов наяву Джамиля выдернули возроптавшие в голос бандеровцы:
   - Вже час серти, а ми нэ жерли! (Время срать, а мы не жрали!)
   "Презренные кафиры!" - заклеймил их он в своём сердце.
   И тут полевые командиры хватились своих ординарцев, ушедших на добычу съестного.
  
   С четырьмя прыщеватыми и редкобородыми, как он сам, денщиками и посыльными, порученец Дасаева Аримаз деловито дошагал до столовой инженерно-технического персонала БКМ. Короткой очередью из "калаша" разворотил дверной замок, вместе с дверью и, довольный собой, во главе шайки вошёл в компактный, чистенький, аккурано убранный обеденный зал. Дальше протопал на пищеблок, распахнул морозильник и наткнулся на задубелые свиные окорока. И прошипел:
   - Ш-шайтан!
   Сосчитав окорока, он узнал, что их всего десять, и решил:
   - Вышвырнем!
   Закинув "калаши" за спину, жидкобородые басмачата взяли в каждую руку по тяжеленному, ледянюще-обжигающему окороку и, кляня неверных за их гнусные пищевые пристрастия, потащили свинячьи ляжки на выброс к задним дверям продсклада. Едва ступив наружу под козырёк над погрузочным пандусом, они - незаметно для себя - пересекли невидимую границу "тумана" Времени. Тут флуктуации Шноля захватили их, и в полмгновения отроки джихада вновь обнаружили себя стоящими перед распахнутым настеж промышленным морозильником, полным заиндевелых свиных окороков.
   - Щ-щ-щайтан! - пуще прежнего зашипел Аримаз. И его язык, совершенно против его воли, повторил прежнее решение: - Вышвырнем!
   И руки всей компании - также, совершенно против их воли - схватили снова по тяжеленному окороку в каждую, а ноги - также, против воли - снова пошагали на погрузочный пандус заднего двора, откуда циклойды Шноля уже в четверть мгновения вернули их к морозильнику, полному свинячих лях, обратно. И они таскали их, раз за разом, и час за часом, против своей воли, и возвращались к вновь битком набитому свинятиной морозильнику, и ничего поделать против этого не могли. И Аримаз простонал про себя:
   "Не показывает ли Всевышний этим знамением, как проходят Дни рождения грешников в аду?!"
  
  
   91. Говяжий "аккорд"
  
   Получив от Ходжара Худаева ультиматум, озаглавленный "Либо капитуляция, либо кирдык", дурдонский министр Двора, другие, не взятые на уик-энд в Сочисиму члены правительства, и катапультировавшийся с летающей тарелки министр Форс-мажорных обстоятельств Тайган, собрались и призадумались: с одной стороны, действует указ, запрещающий любые уступки террористам, сколькими бы они там заложниками - сотнями или тысячами - ни шантажировали, и предписывающий отвлекать их внимание "переговорами" лишь для развёртывания спецподразделений к штурму. Но вот, как оказалось, при всей своей глубокой великомудрости, указ не учёл наперёд единственного казуса: на сей раз сепаратисты шантажировали федералов жизнью не обычного заложника, а Первого лица государства.
   Министр Двора Иванушко Дурачков объявил:
   - "Капитуляция или штурм" - такова, к сожалению, альтернатива. Ставлю вопрос на голосование.
   - Указ никто не отменял, - повторил Тайган. И поднял руку: - Штурм.
   - А если грёбаные моджахеды сделают Верховному абстраган... в смысле, секир-башка? - засомневался министр Двора.
   Министр Патриотизма Штариков взвизгнул:
   - Если капитулируем, то потом нам с вами - первым - они, точно, абстраган сделают!
   Про себя же Штариков вновь и вновь бормотал заветную мантру: "лысый - волосатый - лысый - волосатый - лысый..." Всем был известен негласный сакраментальный закон Дурдониса, согласно которому властители империи чередовались, чередуются и будут чередоваться в неизменной адской последовательности "лысый - волосатый - лысый". И Штариков медитировал: "Путтипут - лысый, Тайган - волосатый, я - лысый... Ждать осталось недолго!"
   Штариков поднял свою крысиную лапку и затвердил позицию:
   - Штурм! Штурм! Только штурм!
  
   - ПОПОЛНИТЕ ЗАПАС ТОПЛИВА К ГЕНЕРАТОРАМ! - требовательно напоминает искусственный разум системы, и нам, в рабочей камере моллайдера это хорошо слышно.
   Сквозь непробиваемое стекло портала мы глядим на бандерлогов и слышим, как один жалуется другому:
   - Йисты хочу, аж нэ можу! Хочу варэникив! Хочу сала з цэбулею! Хочу горилки!
   - Ну, трошки погодь, - мрачно пошутил Путтипут, веруя в скорое пришествие спецназа. - В тюрме КГБ найишься у мэнэ вид пуза!
   Усмехаясь сейчас, Путтипут сам чуть не захлебнулся слюной - бессонная ночь, со скачками в Пространстве-Времени тудым-сюдым, дала себя знать зверским голодом. Вспомнились недавно привезённые ему зятьями италийские деликатесы, из-за антисанкций запрещённые к торговому импорту на Дурдонис. И как он ел салюми и прошутто крудо, и настоящий пармезан из Пармы, и болонскую мортаделлу, и запивал красным игристым "Ламбруско".
   - Вот, попробуйте "Чинта Сенезе", - нахваливали заморские яства зятья. - Это особый окорок из особой свининки!
   Разжевав кусочек, Путтипут искренне восхитился:
   - Почему это так вкусно?!
   - У нас поросят кормят сывороткой, остающейся от производства пармезана!
   "У нас"! - с горечью, про себя, передразнил Путтипут. - И давно это в Италии - "у вас"?!"
   Ему вспомнилось, как за тем обедом он рассуждал о дурдонской национальной идее "Третьего Рима" и приводил в пример экономическое чудо жёлтой звезды Сунь-Хунь-Чай, добившейся невиданного расцвета под лозунгом "Oпорa на собственные силы". Слушавшие его застольцы кивали головами, точно китайские болванчики. Когда между лафитом и "Клико", пресыщенные обедом зятья вышли в зимний сад курить сигары, он - не в силах побороть привычек молодости - отбежал в кабинет и включил прослушку.
   - А Третий Рим от Третьего Рейха, чем отличается? - спросил младший зять старшего зятя.
   - В том фюрер с усами, а в этом, вроде, как без, - пошутил старший. - Вот, тебе лично, нужен Третий Рим?
   - Ну, пока еще не все дураки ограблены... А так, чтоб остальной мир пресмыкался в пыли у сандалий, в смысле - у сапог наших легионов - нет. Нафига?!
   - Да, культурному гуманоиду это не нужно. Полицейское государство с цезарем, патрициями, плебеями и рабами можно, конечно, именовать не Кэгэберией, не Быдлостаном, а Империей Добра, но в нём неотвратимо заводится культ личности цезаря, и маленькие бонапарты, нероны и калигулы обретают возможность преодолевать личные комплексы неполноценности, бряцая оружием и губя чужие жизни десятками и сотнями тыщ-тыщ...
   - На самом деле, - усмехнулся старший зять, - как учил незабвенный муммий-Ленин, в каждой нации есть две нации: одна - патрициев, другая - плебеев. Поэтому, и национальных идей всегда две: одна для вменяемых, вторая для слабоумных.
   - Да. "Превратим Дурдонис в могущественную империю - в Третий Рим. А Четвёртому не бывать!" - эта чушь для быдл и аллирогов. Вторая национальная идея - реальная, только тайная. Она - для олигаторов и чванов, имеющих доступ к телу Солнцеликого и, соответственно, к трубе: "Пиявь дурдонские национальные богатства, пока пиявятся! Хапай, пока хапается! Скирдуй, пока скирдуется! да Тырь, пока тырится! Потому как, на Путтипута надейся, а сам не плошай! Государь, и правда ж, не вечный..."
   Путтипут знал, что зятья говорят дело: кирдыкнись он, Солнцеликий, и олигаторы бросятся первым же рейсом валить в самый модный город - Лондон.
   Переименованное КГБ регулярно представляло ему сведения о мультимиллиардных капиталах, уводимых высшим слоем его подданных в зажравшиеся Соединённые Штаты Андромеды и сытую Гейропу. Знал он и что суммы банковских проводок в Люксембург и Лондон, через оффшоры, только растут. На Дурдонисе для любого олигатора, чвана и меркадера жизнь, служба и бизнес - лишь средство обеспечить детей образованием в Туманном Альбионе или Швейцарии, а всю семью - там же - гражданством, недвижимостью, бизнесом и банковской рентой. Других целей нет. Заклятый враг путтипутских идеологов Збышек Бжезинский смеялся в морду: "Если ваша "элита" все свои деньги хранит у нас, спрашивается: ЧЬЯ эта элита?"
   Скрипнув зубами, Путтипут прибавил звук в микрофонах, и услышал, как младший зять поддержал старшего:
   - Пока быдлам в мозги, взамен обосравшегося "коммунизма", вживляют идею "Третьего Рима", вменяемые, вроде нас с тобой, тихо строят себе по маленькому персональному "Риму" в приморских посёлках Монако и Андорры... Дураки - в смысле быдлы - ведь всегда рады и посуленному. А Сулиха Недахе - родная сестра...
   Тут Путтипуту вспомнился свежий доклад спецслужб о новой разновидности национальной идеи дурдонских быдло-хомячков - сдать в аренду свою квартирку и свалить в солнечный Тайланд. Да! Чухнуть в какую-нибудь сраную Патайю, чтоб до пенсии, а потом и на пенсии, загорать там на пляже до рака кожи, лишь бы не слышать и не видеть галимого строительства "Третьего Рима".
   - Главное, - заметил старший зять, - не прозевать момент, когда быдлы очухаются, что очередная ихняя "Великая Империя", в очередной раз, их - дураков - обула! Тогда чухать по-бырому, не дожидаясь повтора "Великого Октября", когда Дурдонис, в очередной раз, превратится в Бурлеговнию или Говнебурлию.
   - Так точно. Все римы, рейхи и византии неизменно оканчивались руинами, погребавшими собственных зодчих. Выкачивать из Дурдониса "национальное достояние" на зарубежные счета - вот, и вся "национальная идея", как это с первого дня делает вся вульвобратия дражайшего тестя. И только так, если ты не Невменько!..
   - И чё тесть себе думает? - усмехнулся младший зять.
   - Думает: "ЙЯ-А ПУТТИПУТ ТРЕТЬЕРИМСКИЙ!" - усмехнулся старший зять.
   Услыхав такое, Путтипут проворчал, как отрезал:
   - Мои пути - не ваши пути!
   И выключил тогда Путтипут прослушку куривших сигары в саду, и восскорбел в сердце своём, и молвил: "Не все, увы, родились на свет, как я, со стальными крыльями! Вот, и мои хомячки не веруют в Третий Рим, а веруют в мортаделлу, в свиную щёчку гуанчале, фаршированное свиное копытце, в пучок спаржи, обёрнутой в ломтик ветчины..."
   - ...и, непременно, в бресаола вальтеллина! - подсказал муммий Макиавелли, пояснив: - В свининной симфонии, государь, непременно должен прозвучать и говяжий "аккорд".
  
  
   92. Филиал ада
  
   Джамиль Дасаев глядел на Дэн Ладана, а тот в задумчивости перебирал чётки. Шейх Абу-Абдалла... Под этим именем его знают в Пакистане, Судане, Албании, где он народный герой. О чём, интересно, он размышляет сейчас? Как грохнуть Папу Римского? О жизни, что позади? О смерти, которая уже подобралась на расстояние выстрела гаубицы? Шейх бесстрашен, привык, что жизнь и угроза смерти сплетены между собой, как пара влюблённых змей в конце мая. Возможно, он грезит о джихаде против крестоносцев и евреев, о великом исламском халифате, который расплавит, растворит в себе Албанию, Азербайджан, Армению, Боснию, Израиль, Казахстан и ещё пятьдесят стран Азии, Африки и Гейропы...
   У Дасаева с Ладаном были расхождения во взглядах на будущее мироустройство: шейх мечтал о "Зелёном интернационале", о тоталитарном исламизме и глобальном халифате со столицей в Эр-Рияде, а Джамиль - о Союзе Светских Суннитских Республик с Зелёной площадью и мавзолеем имама Шамиля и шейха Мансура в Ачхой-Мартане. Столь значительные идейные разногласия, до поры, отнюдь не мешали обоим вождям моджахедов быть союзниками в борьбе против ненавистных им гяуров.
   Веки Дэн Ладана сомкнулись, голова резко качнулась к груди, рука разжалась, чётки слоновой кости выскользнули и звонко клацнули об пол.
   "Утомление..." - отметил про себя шейх. Он хотел наклониться, но замер, ощутив вдруг, как простому движению что-то мешает. "Энтисаабан (эрекция)! - заметил он про себя и усмехнулся: - Камуфляжные армейские штаны, конечно, не так узки, как цивильные брюки, но и не так просторны, как афганский ватный халат. Хоть бы никто не заметил..."
   Ладан вспомнил Лондон и грёбаных британских учёных, которые, как всегда, от нехрена делать, подсчитали, что спонтанная эрекция у нормального гуманоида возникает в течение ночи в среднем девять раз. "Тяжёлая ночь", - вздохнул он, нагнулся, подобрал чётки и поправил съехавшую на лоб чалму.
   Борясь со сном, он принялся разглаживать бороду ладонями - правой, левой, правой, левой. Веки сами склеились, и откуда-то зазвучала красивая арабская мелодия - старинная, почти забытая. Перед внутренним взором поплыли пиалы с бедуинским кофе и пиалы с чаем, и пиалы с оливами, и блюдо с козьим сыром, а за ним - с арабскими лепешками. "Просто, я голоден" - вздохнул шейх. И увидел деву в бирюзовом закрытом купальнике - длинноногую, высокую, стройную, с ладными бёдрами и миниатюрной тугой грудью. Это Фирузэ. И удивился: откуда она здесь? И услышал, будто с неба, свой голос:
   - Фирузэ!
   Это сон? Орехово-медовый, ни с чем не сравнимый, запах свежей пахлавы. Весёлые голоса, смех. Со всех сторон зовут:
   - Ясмин!
   - Ясмин! Tufler! Kati! (Малышка! Милашка!) - зовут крошку влюблённые родители.
   - Ясминэ! Tatli! Bebek! - умиляются гостьи - соседки-турчанки.
   Тесное жильё на первом этаже в лондонском квартале Уолтхэм-Форест. С Керимом, личным водителем, он зашёл на минутку поздравить его жену Фаридэ-ханум с Днём рождения дочурки. Крошке годик. Ясмин пытается ходить, забавно переваливаясь с боку на бок, и глядит на всех большущими удивлёнными глазищами из-под широко распахнутых мохнатых ресниц - милая куколка в кружевном розовом хиджабе. Ладан вручил ей в подарок купюру в сто фунтов стерлингов, а Керим - принёс дочке пакет с кубиками и пластмассовую пирамидку. Алый конус пирамидки тотчас захватил внимание малышки, она собралась его обнюхать, и Фаридэ-ханум едва не бросилась к ней:
   - В рот щас возьмёт!
   - Она мусульманка, - усмехнулся Керим, и сально пошутил: - она так не делает.
   В следующее мгновение вершина пирамидки скрылась в устах крошки Ясмин.
   - Фирузэ! - строго окликнула Фаридэ-ханум девочку-подростка, подававшую гостям щербет. И потребовала: - Смотри за сестрой!
   В тот день Сэмми впервые увидел и старшую дочь Керима. И запомнил умный взгляд её чёрных глубоких глаз.
   - Через месяц Фирузэ будет пятнадцать, - сообщил Керим и с гордостью похвалился: - По математике первая в классе!
   Сэмми было тогда около двадцати, он учился экономике и менеджменту в университете имени короля Абд аль-Азиза в Джидде, а полученные знания применял на практике в лондонском офисе семейной компании "Den Ladan Group".
   Сейчас, собрав чётки в горсть и сжав их в ладони до боли, он удивился: "Почему я вдруг вспомнил? Это ведь так давно было... Я мечтал сделать карьеру в шариатской полиции саудовского королевства. Жизненные планы изменились, когда Империя Добра напала на Страну Скал, убила её президента, привезла на бронетранспортёре в Кабул свою марионетку и принялась истреблять всех, кто сопротивлялся агрессии..."
   Тогда Дэн Ладан оставил госслужбу и решил инвестировать доставшуюся от отца долю наследства - сотни миллионов - в собственный тайный проект, который он назвал незатейливо, но претенциозно - "Аль Джихад Интернэшнл", сокращённо - ADI. Своего лондонского водителя Керима он счёл достойным повышения и направил резидентом ADI в Париж, где, для прикрытия, оформил на его имя мелкооптовую торговлю инжиром, имбирем, изюмом, фисташками, финиками, курагой, миндалём и пакетированной гранулированной мочевиной для комнатного садоводства.
   В тот год, готовясь отправиться в Пешавар, а оттуда в Кандагар - в пекло войны, Сэмми вёл в Лондоне напряжённую оргработу по защите финансовых потоков арабских жертвователей от ищеек Интерпола и Скоттланд Ярда.
   В один из последних дней июля, в День рождения Сэмми, ему в Лондон позвонил Керим, поздравил, сказал, что скоро пришлёт подарок, и завершил разговор аятом из Корана: "Аллах дарует мудрость, кому пожелает, а кому дарована мудрость, тому даровно обильное благо". Эта фраза была одной из нескольких кодовых, и означала: "Получены разведданные, которые будут переданы через связного".
   Переговорную таблицу из таких скрытых сигналов Дэн Ладан разработал лично. В левом её столбце были аяты, а в правом - тайные смыслы:
  

"Аллаху принадлежит и восток и запад"

Собираюсь в дорогу,

буду в отъезде

"Воистину, Аллах с терпеливыми"

Затаиться, соблюдать максимальную осторожность

"Держись же того, что тебе ниспослано! Ты ведь на верном пути"

Начать подготовку к боевой операции

   И тому подобное.
   В то утро с поздравлениями звонили жёны - старшая из Эр-Рияда, младшая из Джидды. Сэмми напомнил им, что лучший подарок жены мужу - послушание.
   Потом раздался неожиданный звонок, и приятный девичий голос сказал:
   - Сэмми? Ас-саляму алейкум (Мир вам)!
   А затем по-английски:
   - Это Фирузэ, дочь Керима. С Днём рождения! Поздравляю! Я уже в Лондоне. Прилетела сегодня первым рейсом "Шарль де Голль - Хитроу". У меня для вас подарок от отца.
   Ладан мысленно похвалил Керима за то, что тот конспиративно грамотно обставил приезд "курьера". И назначил встречу:
   - В полдень у мечети. Удобно?
   - У Байтуль-Футух, или у Фазл? - уточнила девушка, первые годы юности которой прошли здесь, в столице Альбиона.
   - У центральной. Встретимся в Риджентс-парке, - решил Ладан, и подумал, что вряд ли ему легко будет узнать Фирузэ - он же видел её всего раз, подростком, да и то, пять лет назад.
   Она будто читала его мысли на расстоянии:
   - У меня в руке будет журнал. Да я сама вас узнаю!
   Повесив трубку, Сэмми оделся для выхода в город. Потом зашёл на кухню дать денег повару на продукты.
   - Что приготовить, директор? - спросил Аманулла, кулинар. - Желаете, хариса?
   Ладан согласно кивнул: он любил эту густую похлёбку из мяса птицы с добавлением размолотой пшеницы, сливочного масла и специй.
   - Сейчас отправлюсь за цыплятами, - сказал повар, в обязанности которого, кроме покупки живых кур, индеек и голубей, входил также забой птицы, с непременным призыванием Всевышнего: "Бисми-Лляхи-р-рахмани-р-рахим..."
   Времени спокойно доехать до исламского центра в парке вполне хватало, и Сэмми велел шофёру остановить машину у киоска, чтоб купить свежие номера "Аль-Хаят", "Guardian", "Observer" и "Financial Times". Потом так же по пути заехал в магазинчик "халяльных" товаров приобрести что-нибудь для Фирузэ. Он терпеть не мог зерзебиль - дешёвые безделушки из керамики, стекла, кожи, дерева и пластмассы. Поэтому сходу спросил лавочника:
   - Посоветуйте, что подарить незамужней девушке?
   Торговец оживился:
   - Вот, имеем красивые комплекты для намаза. Желаете, хиджаб или джильбаб? Ещё есть футболки "Я ? Ислам" и "Улыбайся - это сунна". А вот, новинка - розовый Коран со стразами...
   "Совсем с ума посходили!" - возмутился про себя Ладан, однако сдержался, памятуя о своём Дне рождения, и купил только фарфоровый сосуд для листьев чая, как ответный подарок Кериму.
   Пока ехали в Риджентс-парк, он пробегал глазами газетные заголовки, вроде "Янки мстят Империи Добра за свою вьетнамскую неудачу", "Янки спровоцировали афганский поход армии Империи Добра слухами о собственных экспансионистских планах в отношении Кабула". Он вчитывался в сводки о боях пуштунов против оккупантов под Кундузом, Баграмом и Файзабадом и обдумывал, как помочь Ахмад Шаху Масуду, Гульбеддину Хекматияру, Бурхануддину Раббани и другим лидерам повстанцев. Вооружением ли, обмундированием, снаряжением, и как перебросить принадлежащую своей саудовской фирме строительную технику из Аравии на запад Пакистана, в район Сулаймановых гор, для прокладки под границей подземных тоннелей, по которым интернациональные отряды воинов Аллаха устремятся из Белуджистана навстречу своим врагам - шурави. Сворачивая газету, он мысленно произнёс со вздохом: "С помощью Аллаха мы выбросим знамя Империи Добра в мусорную яму. Однажды мы рассеем миф о сверхдержавах!"
   Перед встречей с необычным связным, он вошёл в центральную мечеть британской столицы и совершил полуденный намаз - зухр, моля Всевышнего не только о помощи в предстоящем начале длительного и опасного военного похода, а ещё прося избавить душу от свойственных каждому смертному дурных мыслей.
   Выйдя из мечети, он заметил высокую стройную девушку с непокрытой головой - кудрявую шатенку в стильных солнцезащитных очках, в серо-голубом - с малиновыми и фиолетовыми цветами - лёгком летнем платьице, чуть прикрывающем колени. На плече - плетёная сумочка. В руке популярный глянцевый журнал. Девушка подняла очки выше лба и улыбалась ему, ожидая, пока он приблизится.
   "Не могла же она приехать в Лондон без зонта и тёплого джемпера. Где-то оставила вещи..."
   - Marhabaan (здравствуйте), Сэмми! Вы удивлены, что я не в традиционной одежде? Простите за сюрприз.
   Понизив голос, она добавила по-арабски:
   - Это моя, можно сказать, тренировка: учусь не отличаться от гяуров, практикуюсь сливаться с их толпой.
   Дэн Ладан понимающе кивнул и жестом увлёк Фирузэ следовать рядом с ним по аллее. Поглядывая сбоку, он стал изучать её внешность. "Её лицо не назовёшь совершенным - носик широковат, носогубные складки - из-за особенной формы скул - глубоки. На лице нет косметики, за исключением минимума сурьмы у ресниц. Она "модельного" - не меньше 1.75 - роста, поэтому носит балетки - туфли без каблука. Она "модельно" худощава. Улыбка ей очень идёт, а серьёзная мина не пойдёт совсем".
   Фирузэ хочется щебетать, и она щебечет:
   - Небо улыбается вам, Сэмми, в честь вашего Дня!
   Она достала из сумки маленький пакет:
   - Ещё раз, с Днём рождения! Это чётки. Слоновая кость. Отец надеется, они вам понравятся.
   Сэмми поблагодарил, а она спросила:
   - В каком городе вы родились?
   - В Джидде, на берегу Красного моря
   - О, напротив Мекки!
   Он кивнул, а она прощебетала:
   - А давно в Лондоне такая теплынь?
   - Вчера стало особенно жарко. Мой водитель признался, что после работы купался в Темзе.
   Фирузэ забавно куснула губку:
   - Хотела бы я последовать его примеру!
   "Она мила какой-то особенной умеренной непосредственностью, - отметил Сэмми. - И притягательна свежестью весны жизни. Такую, вот, милую агентессу Аллах ниспослал мне в День рождения..."
   Остановившись, он оглянулся, стараясь быстрым взглядом запечатлеть признаки возможной слежки. К его радости, никто в парке вокруг них не показался ему агентом MИ5 - контрразведки Её Величества, ни агентом Управления Внешней Безопасности Французской Республики.
   Чуть приподняв локоть, он предложил Фирузэ взять его под руку, и неспешно направил шаги обратно к мечети, задавая "протокольные" вопросы:
   - Как Керим? Как Фаридэ-ханум? Как сестрёнка Ясмин?
   - Хвала Всевышнему, все здоровы, - ответила Фирузэ и, приблизив свои вишнёвые уста к лицу Сэмми, шепнула:
   - Отец просил передать вам журнал.
   Ноготком она постучала по свёрнутому в трубочку глянцу последнего номера "Cosmopolitan", который по-прежнему сжимала в руке.
   Дэн Ладан улыбнулся от того, что он сам придумал использовать журнал, как "фантик" для "конфетки". В этот миг он уловил тонкий цветочный аромат, исходящий от девы. "Это misk - масляные духи без спирта", - отметил он про себя, и вдруг почувствовал возникшее между ним и Фирузэ притяжение. Этот взаимный магнетизм ни с чем не перепутать. Физически ощущая, как неодолимое притяжение захватывает не только его, но и её, Сэмми глубоко втянул воздух и быстро произнёс про себя мольбу против искушения: "Аузу билляхи мина ш-шайтани р-раджим". И успокоил себя, аятами из Корана: "Всевышний сотворил жён утешением для мужей" и "Если будете благодарны, то Я одарю вас ещё большим..."
   Надо было намекнуть соблазнительной агентессе, что время передавать "шпионские материалы" ещё не наступило, и он задал "отводящий" вопрос:
   - В Сорбонне ты учишься на факультете...?
   - Экономики.
   - О-о, мы коллеги! Нравится специальность?
   - Раньше - да. Только, в последнее время, меня стал больше увлекать другой жизненный проект...
   - Расскажешь?
   - Он не слишком подходит для обсуждения в праздничный день - День вашего рождения. Может, завтра?
   Чуть погрустнев, она сообщила:
   - У меня обратный билет на завтра, на вечер, из Хитроу. Сумку я утром завезла в Уолтхэм-Форэст, к подруге. Вместе учились в школе. Отец разрешил мне переночевать у неё.
   Фирузэ умолкла. Сэмми кивнул своей смоляной аккуратной бородкой в сторону выхода из парка, и они направились к машине.
   Когда девушка издали увидела, как водитель предупредительно распахнул дверцу светло-коричневого Роллс-Ройс "Silwer Shadow", она поделилась:
   - В Париже отец редко-редко подвозит меня на малюсеньком грузовом фургончике.
   Ладан постарался скрыть улыбку оттого, что белый полуфургончик "Рено-Вариабль" - четырёхколёсный реквизит "прикрытия" парижской резидентуры "Аль Джихад Интернэшнл" - он выбрал сам по прошлогоднему каталогу одной из парижских комиссионок.
   Чёрные глаза Фирузэ засияли ярче небесных звёзд, когда она уселась на заднем сидении, соприкасаясь с отделкой салона - лаком дерева и бархатистой кожей. Она восторженно осмотрелась и выдохнула по-французски:
   - Le luxe! Отец, когда работал в Лондоне, ни разу не катал меня на ваших автомобилях.
   Сэмми велел водителю неспешно поехать в направлении Уэстминстера, включил негромко музыку - новый хит Дайаны Росс "Upside Down", установил внутрисалонную тонированную перегородку, и только теперь принял из рук Фирузэ "шпионский контейнер" - модный журнал с потайной вкладкой из папиросной бумаги, спрятанной под наклейкой-двойником третьей страницы обложки.
   - Что здесь? - спросил он, спокойно глядя в глаза девушки.
   - Я не знаю, - искренне ответила она.
   "Если сейчас отослать её в кафе в сопровождении шофёра, она почувствует себя заводной куклой или салфеткой в потных руках. Если открыть "контейнер" при ней, это будет знаком большого доверия".
   - Ты, наверное, ещё не завтракала? - спросил он.
   - Выпила чашку кофе у подруги.
   - Французскую кухню любишь?
   - Да.
   - Как ты говоришь... "сливаться с толпой"? Попрактикуемся вместе! - улыбнулся Ладан и велел водителю подъехать на Шервуд-стрит к кафе "Brasserie Zеdel".
   Когда лимузин остановился, Сэмми уверенным и аккуратным движением оторвал задний лист обложки от журнала. Ногтем правого мизинца он поддел место склейки, поднес к губам, дунул в образовавшуюся щель, разделяя листы-близнецы, тонко соединённые по краю мучным клейстером, и через пару секунд раздирания глянца его взгляду предстал полупрозрачный тончайший листок с секретным донесением.
  

Приводимые ниже сведения получены от офицера из мусульманской семьи африканского происхождения (Буркина Фасо), проходящего обучение в военной академии Сен-Сир (Франция)

Водородный фугас в армейском ранце

...

  
   "Интересно!" - отметил про себя Ладан, но не стал торопиться с чтением. Он сложил листок и поместил его в бумажник, в отделение под застёжкой "молния". Глядя в глаза Фирузэ, он сообщил ей без слов: "Вот, и ты в числе посвященных".
   Журнал, без последней страницы, Ладан отдал водителю, а сам, со спутницей, направился в кафе.
   Выбрав столик на улице, они заказали апельсиновый сок, тарелку сырного ассорти, луковый суп и пирог с копчёным лососем. И едва обернулись в сторону окрестных витрин и прохожих, как их внимание привлекла парочка ходячих билбордов - "сэндвичбой" с "сэндвичгёл", с чьих картонных транспарантов взывала одинаковая афиша:
  

"Muslim paradise"

("Мусульманский рай")

by Faina Grimberg

(Фаины Гримберг)

Exhibition of portraits in the ornament

(выставка портретов в орнаменте)

in "Soho" gallery

(в художественной галерее "Сохо")

Archer St, 11B

(Арчер-стрит, 11Б)

  
   Сэмми и Фирузэ живо переглянулись. Она спросила:
   - Можно, я возьму у них буклет?
   Ладан жестом остановил её, сам поднялся и, отойдя от столика, окликнул рекламщиков. Вышел к ним на тротуар и получил флаер.
   Фирузэ призналась:
   - Хотелось бы взглянуть: что это такое?
   И тут же опомнилась:
   - Только я, наверное, нарушила все ваши планы на сегодня!
   План на собственный День рождения у Сэмми, действительно, был. Правда, только на вечер: он собирался отправиться на Арсенал-стэйдиум в Хайбери, на рубилово - футбольный матч второго тура Премьер-лиги - "канониры" против "святош". Ладан только повёл бородой:
   - Я тоже хочу поучиться, как ты говоришь, "не отличаться от гяуров". Давай, взглянем на "Мусульманский рай" вместе!
   Так после ланча они оказались в картинной галерее. Сэмми немало удивило, что, кроме них с Фирузэ, там не было ни единого посетителя - вообще никого, кроме худой, болезненного вида тётушки, сидевшей на стульчике между залами - очевидно, смотрительницы.
   Незатейливые, на первый взгляд, рисунки-орнаменты были в рамках из скромного багета, все небольшого формата, на клетчатых - почти тетрадных листках, чуть пожелтевших от времени. Смотрелись они странновато, казались поначалу наивными, но стоило перестать в любом из них рассматривать детали, как в каждом что-то будто начинало двигаться, дышать и звучать формой и цветом.
   На табличках рядом значились названия:
   "Город-сердце",
   "Моя болгарская семья"
   "Ларисса",
   "Одиночество ребёнка в мире",
   "Крит Никаса Казандзакиса",
   "Грустная я",
   "Андрей - пёрышко",
   "Семья справедливого"...
   Фирузэ вновь приблизилась к Сэмми и шепнула:
   - По-моему, они прекрасны.
   Его взгляд вернулся к последнему орнаменту. Выполненный на горизонтальном листке бумаги он, на первый взгляд, отдалённо мог напомнить изображение на каком-нибудь незатейливом ковре. В центральной его части было три фигурки. Самая середина напоминала темноликого мавра в зелёной чалме, а элементы, символизирующие двух дам, подчёркивались "осиными талиями" и "округлыми боками". Они располагались на фоне трёх вертикально вытянутых шестиугольников, похожих на обёртки от старинных шоколадных конфет. Каждая фигурка состояла из зеркальных половинок. Углы рисунка "держали" четыре птицы, раскрашенные в синюю и жёлтую шашечку. Орнамент был прост, но не казался примитивным, оттого, что был... восхитителен.
   - Позволите комментарий?
   Сэмми и не заметил, как тётушка, сидевшая на месте смотрительницы, подошла к нему, на ходу убирая назад упрямые седые волосы, и расправляя пятнистый чёрно-красный платок на плечах, поверх трикотажного платья кирпичного цвета. Ладан отметил про себя: "Такая теплынь, а она мёрзнет".
   Держа голову чуть вбок, со странным виновато-извиняющимся выражением тёмных маслянистых семитских глаз, с усилием выговаривая слова "полным дикции" ртом, она рассуждала:
   - Изобразив одного джентльмена и одну даму в орнаменте, мы получим дисгармонию. Соединение двух противоположных начал рождает экстаз. А можно ли всегда находиться в состоянии экстаза? Нет. Невозможно. Один час - да. Один день. Ну, максимум, месяц. А всегда? - Не получится! Соединение двух неравновесных противоположностей будет вызывать вращение волчком - "штопор". С эзотерической точки зрения, муж с одной женой не создадут гармонии. Гармония возникнет, только когда маскулинное начало уравновесят два фемининных...
   - Вы тоже за полигамию?! - улыбнулась Фирузэ.
   - Упаси Господи. Я за эзотерическую точку зрения на труднообъяснимые явления.
   - Так, вы... автор! - догадалась Фирузэ.
   - Фаина Гримберг, - представилась художница.
   - Вы из Болгарии?
   - Я родилась и живу северо-восточнее Болгарии. Гораздо...
   Она сделала жест рукой вокруг себя:
   - Владелица галереи моя бывшая соотечественница. Она отошла на ланч. И вот, я здесь - калиф на час. Вообще я литератор. Часто печатаюсь под псевдонимами. В Канаде мне посвятили конференцию, и в одной из статей меня назвали: "Православная Жорж Санд"...
   - У вас очень оригинальный стиль, - заметила Фирузэ, кивнув на развешанные по стенам произведения в скромных рамках.
   - Портрет в орнаменте не означает непременного фиксирования условно решенной фигуры. И, разумеется, орнамент, с подобной фигурой, не следует отождествлять с "традиционным" портретом, где фигура - основное, а все остальные элементы - фон и детали. Весь орнамент, вся целиком композиция и есть портрет.
   Сэмми отметил вдруг удивительное сходство в чертах лица уже далеко немолодой художницы со своей юной спутницей: тёмные, переполненные грустью глаза, и глубокие носогубные складки. И вздохнул с досадой: "Альшайтан гху кауйюн! (шайтан силён)"
   Гримберг и Фирузэ у орнамента "Семья Справедливого" беседовали о том, что в "западном" мире Он, Она и Она образуют пресловутый треугольник, где каждая грань - живая; и этот треугольник не подчиняется закону жёсткости - наоборот, он шаток, эфемерен; больше того - он, подобно гремучей ртути, взрывоопасен; он - неустойчивость, наполненная несбыточными надеждами, страданием и... ложью каждой из сторон; его углы - для каждой из образующих его пар, в отдельности - безнадёжные тупики.
   - Здесь же, - Фирузэ показала на композицию, - распрямление треугольника, устойчивость, равновесие, гармония... и обретение крыльев, полёт...
   Сэмми, про себя, согласился: живущий с двумя жёнами - уже счастливчик, поскольку конфликтность в его семье снижается, да не вдвое, а на порядок! Этот удивительный и чудесный парадокс, неизменно рождаемый бигамией, известен тем, кто, обладая даром смирять гордыню сразу двух ревнивиц, испытал счастье изобилия их соревновательной любви, возносящее душу над трясиной житейских невзгод. И ещё отчего-то подумалось, что живущие вовсе без жен - неполноценны, по сути инвалиды - половины, обречённые днём созерцать в зеркалах своё хмурое одиночество и просыпаться по многу раз за ночь от мучительнейшей тяги к прекрасной, нежной половине, которую Аллах им не дал... или у них забрал.
   Дэн Ладан удалился от собеседниц к центру экспозиции - орнаменту "Мусульманский рай", с мыслью: "Война против неверных легко может выхватить меня из суетного обманного мира и переместить в благие жилища в садах вечности. Разве дано дочери гяуров постичь удел правоверных - небесную обитель суровых воинов джихада?!"
   Он смотрел с иронией на орнаментальный "портрет рая" под стеклом рамки. Его рука, точно стремясь подтвердить неверие сердца, сама притянулась к холодной поверхности, но в миг прикосновения Сэмми ощутил нечто непостижимое, необычайное, редкое, что потом уговариваешь себя считать нереальным. Так над головой будто на миг отворяется небо, и ты своим теменем осязаешь нить, протянувшуюся сквозь тебя в иной мир. Это длится лишь краткий миг, и потом ты сам почти не веришь, что это было! А это было - странный рисунок раскрыл внутри сердца Книгу, и она зазвучала:
  

И никак не считай тех, которые убиты на пути Аллаха, мёртвыми. Нет, живые! Они у своего Господа получают удел... - Поистине, богобоязненные - в месте надёжном, среди садов и источников...

...Там - реки из воды непортящейся и реки из молока, вкус которого не меняется, и реки из вина, приятного для пьющих, и реки из мёду очищенного. И сопрягли Мы их с черноглазыми,

  

большеокими.

Обитатели рая сегодня, поистине, своим делом наслаждаются.

Они и их супруги в тени возлежат на ложах. Для них там фрукты и всё, чего они пожелают.

"Мир!" в словах от Господа милосердного.

Ты узнаешь в лицах их блеск благоденствия. Поят их вином запечатанным. Завершение его - мускус. И к этому пусть стремятся стремящиеся...

  
   По щеке скатилась слеза, и в подлунный мир, обратно, Сэмми вернулся по звукам голоса, будто по кочкам над водой. Гримберг продолжала:
   - "Неорнаментальность" в основе своей имеет экспансионистский характер. "Орнаментальное" мировосприятие диктует совсем иные пути. Если мир "правильно организован", значит, незачем двигаться вперед; значит, предпочтительно движение вглубь; "в себя", а не "вокруг"...
   Ладан всмотрелся в лицо художницы - в её тёмных, навыкате, глазах, в её глубоких носогубных складках будто прячется что-то лукавое... Да, хитринка!
   - Хотите, нарисую ваш портрет в орнаменте? - предложила она. - И портрет вашей очаровательной спутницы...
   "Об украшении ли интерьеров моих лондонских апартаментов думать теперь? Не пройдёт недели,- я уже буду в пыльном Пешаваре. Далее - Кандагар, Кундуз, Герат... война".
   Когда вышли на воздух, Фирузэ высказалась:
   - Её орнамент вызвал у меня улыбку только поначалу. Я нахожу её "Мусульманский рай" не столько весёлой, сколько саркастически-издевательской картинкой. По-моему, художница решила посмеяться над образом коранического рая.
   "Вернёмся и убьём её?" - хотел спросить Ладан, однако, вспомнив про свой День рождения, только глубоко вздохнул:
   - У каждого в голове свои шайтаны, а в сердце - джинны.
   Теперь надо было скорее покинуть Сохо - лондонское гнездо разврата с его грязноватыми пип-шоу, порнушными кинотеатриками, с его забегаловками азиатско-адской кухни. Сэмми велел водителю следовать за ними, и они пешком направились по тротуару в сторону Чаринг-Кросс. Фирузэ достала тёмные очки и улыбнулась:
   - Солнце такое, что завтра дома буду хвастать лондонским загаром. Жарко!
   И он вновь уловил цветочный аромат и ощутил то же самое притяжение к девушке, которое испытал утром в аллее парка.
   - Настурции, васильки, левкои! - негромко призывала прохожих уличная торговка цветами, окропляя водой из пульверизатора свой нежный товар. - Китайские гвоздики, садовые лилии, астры!
   Ладан остановился, купил девять лилий и вручил Фирузэ. Принимая букет, она серьёзно призналась:
   - Цветов никто в жизни мне ещё не дарил!
   Он попытался шутливо оправдаться:
   - Ты ведь решила стать конспиратором? Давай играть в твою игру вместе!
   - Мы теперь похожи на парочку! - улыбнулась Фирузэ.
   Тут многочисленные автомобильные гудки заставили их обратить внимание на парализовавший проезжую часть затор. Улицу впереди перекрыли полицейские патрульные машины "Воксхолл", из которых "бобби", через мегафон, успокаивали автомобилистов, что движение будет восстановлено через несколько минут, когда пройдут участники манифестации.
   Со стороны Трафальгарской площади доносился бой барабанов, свист, непонятные выкрики. Ладан велел водителю ждать на месте, взял ладонь Фирузэ и поместил её себе под руку. Они пошли сквозь сгущавшуюся толпу, увидели развевающиеся радужные красно-оранжево-жёлто-зелёно-сине-фиолетовые флаги и услышали:
   - ДА ЗДРАВСТВУЮТ СЕКС-МЕНЬШИНСТВА!
   - ДА ЗДРАВСТВУЕТ ОСВОБОЖДЕНИЕ ГЕЕВ!
   - ГЕЙ-ПАРАД - ПАРАД ГОРДОСТИ!
   По асфальту во всю ширину улицы, кривляясь, размахивая кожаными плётками и делая оскорбительные для общественной морали жесты, двигалась полуголая публика, среди которой многие несли на древках фаллоимитаторы, надувных тёток, транспаранты и плакаты гнусного содержания, вроде:
  

Give gay children,

and do not ask

"Why?"

(Дайте геям детей, и не спрашивайте "Зачем?")

  
   - Хаволь (пидор)! Ибн химар (сын осла)! - презрительно прошептал Ладан в след вихлявшему жопой толстяку в самодельной карнавальной юбке из анальных бус. О назначении этого атрибута из ассортимента секс-шопов Сэмми узнал в свои 14 лет в Швеции, где путешествовал с десятками родных сестёр, братьев, матерью и другими благоверными супругами из большого семейства своего благословенного отца, да будет добр к нему Аллах! Сейчас он еле сдержался, чтобы не плюнуть на мостовую. Оглянувшись на Фирузэ, он, будто извиняясь, добавил:
   - Митнак (голубой)!
   И она, почти касаясь губами его уха, солидарно сказала:
   - Они запрещают различать детей, как мальчиков и девочек, запрещают различать родителей, как пап и мам! Дегенераты!
   Следующий анонс несла над собой рыжая девица без лифчика, с тощими титьками. Она была в собачьем наморднике, "строгом" ошейнике и лохматых меховых трусах:
  

Collecting signatures

for the legalization

of marriages with dogs.

Join now!

(Сбор подписей за легализацию браков с собаками. Присоединяйтесь!)

  
   - Шармута (прошмандовка)! - тихо выругался Ладан. - Твой отец дьявол! Всё настроение испортили, ослиные жопы!
   - Вот, визитная карточка общества... с государственно-обязательной моногамией! - кивнув на плакат, произнесла Фирузэ по-арабски.
   Шествие замыкали отдельные колонны меньшинств в униформе, в кителях, украшенных наградами - геи-пожарные, геи-спасатели, геи-полицейские. Дэн Лалан вспомнил период своей недавней службы в шариатской полиции Саудовского королевства, где он осуществлял надзор за соблюдением гражданами норм Корана. С тяжёлым вздохом он высказался, тоже по-арабски:
   - Кто переходит границы Аллаха, тот обидел самого себя. Они - партия сатаны. Господом клянусь, мы соберем их, и их дьяволов, вокруг геенны на коленях. Мать их - пропасть, и для них - питьё из кипятка!
   Ему снова вспомнилась галерея изобразительного искусства, откуда они с Фирузэ только что вышли. Перед внутренним взором возник центральный "портрет в орнаменте", и Священная Книга вновь заговорила в его душе:
  

Там черноокие, большеглазые... Мы ведь создали их творением и сделали их девственницами, мужа любящими, - для владык правой стороны.

  

А владыки левой стороны в самуме и кипятке, в тени чёрного дыма...

Для ослушников - кипяток и гной...

  
   Замыкающая колона парада меньшинств состояла из геев флота Её Величества и геев Королевских ВВС. Вглядываясь в физиономии "голубцов", Фирузэ так же, по-арабски, с ударением на паре французских словечек, возмущённо воскликнула:
   - Бомбы на мусульман, мусульманок и их детей сбрасывают такие, вот, connards de merde (говнюки)!
   И убеждённо продолжила:
   - Силой оружия неверные принуждают мусульман покориться вражеской воле, чтоб отобрать дарованную Всевышним нефть. И чтобы мерзостями развращать последователей пророка, саллялаху алейхи ва саллям (да благословит его Аллах и приветствует)! Мы не можем ничего не предпринимать, Сэмми! Иначе ислам потерпит поражение и окажется порабощён!
   Ладан согласно покачал бородой:
   - Настанет день, и мы не будем делать различия на тех, кто в военной форме, и тех, кто в гражданской одежде: все они станут для нас ходячими мишенями.
   - Инша-аллаh! - поддержала его Фирузэ. - Невиновных не существует: обыватели отвечают за разбой и насилие избранных ими правителей в чужих землях, в странах других народов!
   Увидев парочки демонстративно целующихся содомитов, Фирузэ отвернулась:
   - В Париже такую, вот, мерзость я видела на площади Бастилии. Их мир не имеет права на существование! Сэмми, уйдём отсюда! Тошнит.
   Похожие на ведьм, размалёванные девки, которые плелись в хвосте колонны, стали выкрикивать:
   - МЫ СВОБОДНЫ! А ВЫ? ЕЩЁ НЕТ?!
   Ладан взял Фирузэ за руку и, сквозь массу зевак, повёл обратно к машине, говоря на ходу:
   - Помнишь, сказано: "Разве ты не видел, что Мы послали диаволов против неверных, чтобы они их усиленно подстрекали?" и "Не думай, что Аллах небрежёт тем, что творят неправедные. Он отсрочивает им до дня, когда взоры закатятся. Одеяние им из смолы, а лица их покроет огонь..."
   Пропуская девушку вперёд в салон "Silwer Shadow", он представил себя менее чем через неделю на камуфляжно окрашенном джипе "Toyota", с лучшим в мире оружием на груди - "Kalash'ом", да хранит Аллах его конструктора! И решил обменять роскошный лондонский лимузин на приличную партию горного снаряжения и экипировки для своего будущего отряда.
   Пока стояли на месте, Фирузэ наблюдала в окно, как постепенно восстанавливается уличное движение, смотрела, как тронулись кэбы-такси и "дабл-деккеры" - красные "двухпалубные" автобусы, от которых она отвыкла за время жизни в Париже. А Дэн Ладан достал из бумажника агентурное сообщение на листке папиросной бумаги, чтобы дочитать:
  

...

Водородная мина в армейском ранце

В вероятной битве на гейропейском театре военных действий армия Империи Добра и армия Соединённых Штатов Андромеды способны применять одна против другой компактные ядерные устройства весом от 25 кг. Любой солдат может теперь доставить ранец с водородной миной к месту закладки в грунт, внутрь здания, сооружения, транспортного средства, либо под воду.

  
  
   Ниже располагались две колонки текста мелкими буквами:
  

Ранцы атомные:

РА41, РА47, РА97 и РА115

   производятся с 1967 года

Special Atomic Demolition Munition, SADM

Ранец ядерный "РЯ-6"

Ядерная мина

M-159 Mod. 4 SADM

Вес: 25 килограммов

Мощность: от 0,2 до 1,0 килотонны в тротиловом эквиваленте

Заряд: термоядерный

Элементы трансурановые: торий, калифорний...

Вес: 68 кг

Мощность: 450 тонн

Предназначена для уничтожения органов государства, транспортных узлов, электростанций, плотин, мостов...

  
   В примечании к донесению указывалось, что ядерные фугасы могут доставляться к целям группами всего из двух парашютистов.
   В сообщении Керим добавлял от себя, что в легковой полуфургончик "Рено-Вариабль" поместится хоть дюжина термоядерных "гостинцев" для гяуров.
   Чело Дэн Ладана просветлело: "Торговцы фисташками и сушёным инжиром в День "X" развезут "приветы" от "Аль Джихад Интернэшнл" по Парижу, Лондону, Брюсселю, а в час "Y" по Гринвичу раздастся телефонный звоночек и приведёт в действие электрические взрыватели. Молодец, Керим! Отличный подарок!"
   Он прибавил громкость автомагнитолы и пару раз прихлопнул в ладоши в такт песенке "Фанкитаун" дуэта "Липпс".
   "Добрые вести?" - взглядом спросила его Фирузэ. Вслух же сказала:
   - Меня до сих пор трясёт. Хочется смыть с себя эту мерзость!
   - А может, и правда, искупаемся в Темзе? - в шутку предложил Ладан. - И день жаркий...
   - У меня с собой нет купального буркини, - шутливо ответила Фирузэ.
   Сэмми подмигнул ей и, не открывая перегородку, спросил водителя в микрофон:
   - Саркар, вода в реке, чистая вчера была?
   - Да, директор, чистая, хорошая. Сегодня по радио сообщают - температура воды в реке +19о.
   - А где лучше купаться? Где чище?
   - Можно и в Кросснесс, но в Путни Бридж чище, директор. Говорят, Темза, милостью Аллаха, самая чистая из всех столичных рек Гейропы.
   Улыбаясь спутнице, Ладан так же в шутку сказал:
   - Облачившись в буркини, на пляже ты окажешься в центре внимания гяуров - они перестанут тасовать карты, читать газеты, играть в бадминтон, и все уставятся на нас. Мы же решили учиться сливаться с их толпой, не так ли? Купим тебе сейчас обычный купальник. И мне шорты. Идёт?
   От смущения Фирузэ покраснела, но не возражала. Он положил свою ладонь на её руку, и она в ответ легонько, но неслучайно, коснулась плечом его плеча. Это стало переходом невидимой границы между ними, разрушением границы.
   - Саркар, - снова обратился к шофёру Дэн Ладан, - а где продаются лучшие купальные костюмы для дам?
   - В универмагах "Харродс" и "Селфриджс", директор. На улице Бонда отличный универмаг. В Сохо "Либерти", вы знаете. Сейчас, кстати, по дороге, бутик "Freya". Моя жена любит приобретать себе в нём бельё и бикини.
   Пока продавщицы суетились у примерочной, помогая Фирузэ подобрать купальник по фасону и размеру, взгляд Сэмми задержался на ворохе глянца на журнальном столике. Здесь были "Marie Claire", "Glamour", "Cosmopolitan" и разные другие дамские издания, которые одними только заголовками заставили Ладана покраснеть: "Если был секс", "Первое утро вместе", "Секс с чувством мести", "Как обольщать и обманывать", "Если был оральный секс", "6 законов орального секса", "Небанальный секс: стоит ли пробовать?", "Позиция "69"", "8 пляжных утех" и так далее. "Познавательно! - с иронией заметил Ладан. И подумал: - А если Фирузэ читает такое..."
   Листая первый взятый наугад журнал, он наткнулся на заметки об успехах британских учёных. Речь шла об открытии обратной зависимости между агрессивностью и сексом: больше секса - меньше агрессивность, и наоборот. Сообщалось, что в семейных парах сексуальная неудовлетворённость (S-) повышает негативный гормональный фон обоих утративших сексуальное партнёрство супругов, делая их заметно раздражительнее, грубее, злее и агрессивнее (А+). А известный общественный недуг - домашнее насилие встречается не столько в семьях алкоголиков, как считалось ранее, а прежде всего, там, где муж и жена, беспросветно ссорясь и замыкаясь, неделями и месяцами испытывают сексуальное напряжение. В другой заметке сообщалось, что британские учёные выяснили-таки, отчего в сперме гейропейцев снижается количество сперматозойдов. То есть, отчего, грубо говоря, "усыхают" яйца. "Любопытно", - заметил Дэн Ладан, но узнать больше о великом открытии не успел потому, что шторку примерочной кабинки отдёрнули, и он увидел свою спутницу почти голой - в одном светло-бежевом - телесного цвета бикини.
   Щёки девы горели, глаза блестели, она чувствовала себя страшно неловко и только причитала по-арабски:
   - О, Всевышний, мне стыдно! Какой позор!
   Перехватив стремительный слалом взгляда Сэмми с её плеч на грудь, с груди на талию, с талии на бёдра, с бёдер на холмик Венеры, Фирузэ закрыла ладонью область лонного бугорка.
   Ладан покачал головой:
   - Ты же не будешь и на пляже ходить, прикрывая свои прелести руками.
   - Я стесняюсь! - она резко вдохнула, выдохнула и едва не присела - так ей было неловко.
   - Ты в нём великолепна, - сказал он, отметив, про себя, что Фирузэ не испортили бы ни десять дополнительных килограммов, ни даже пятнадцать. Наоборот, они украсили бы её. И с улыбкой добавил: - А без купальника ты была бы прекрасна.
   Окончательно смутившись, она замотала головой:
   - Нет, нет! Этот бежевый слишком эротичен!
   Действительно, внизу треугольничка бикини её лобок обозначился чрезмерно выпукло. И казалось, что с каждым мгновением он проступает всё отчётливее.
   - You are confused "camel toe"? (Вас смущает "верблюжья лапка?") - удивительно непосредственно спросила продавщица, очень доброжелательно улыбаясь. - Но это же так естественно! Поверьте, это смотрится еще красивее, чем лист смоковницы на лобке самой Евы!
   - Что она городит?! - воскликнула Фирузэ по-арабски. - Она чокнутая?! Всевышний, я не вынесу такого стыда! Сэмми, уйдём! Умоляю!
   Но продавщицы принесли уже и уговаривали примерить другие бикини - белый в синюю полоску, лаймово-лимонный и изумительный бирюзовый с неширокой оборочкой, будто юбочкой.
   - Только ради конспирации, прошу тебя! - шутливо ответил ей Сэмми, тоже на арабском. - Чтобы гяуры принимали тебя за свою, и ни за что не догадались, кто мы, и что замышляем.
   Всё ещё созерцая внутренним взором "camel toe" своей спутницы, Ладан улыбнулся: "Какова же её жемчужная раковина без покровов из шёлка и хлопка?" Он знал поэтическую типологию faraj - драгоценных интимных цветков нежных творений Всевышнего, созданную ещё в 14-м веке одним незабвенным шейхом - выдающимся воспевателем этого добра - да будет милостив к нему Аллах в раю. И сейчас Сэмми предположил, что под тканью knickers - трусиков его спутницы скрывается беспримерно красивая фярядж, называемая Эль ладид - "Прекрасная", порождающая неистовое влечение к спариванию, совокуплению - высшей, как установили британские ученые, усладе этого тягостного и скорбного мира - усладе двуногих, четвероногих, шестиногих, многоногих, головоногих, брюхоногих и прочих существ.
   Шторку примерочной вновь отдёрнули: бирюзовый купальник полностью скрывал так заботившее девушку "проблемное" местечко, а цветом был очень ей к лицу.
   - Но, Сэмми, этот бирюзовый, с воланом, слишком дорогой!
   - Сколько стоит? - спросил Ладан у продавщиц.
   - 38 фунтов, 20 пенсов, сэр.
   - Я сама заплачу! - воскликнула Фирузэ.
   - Нет. Ради моего праздника, пожалуйста, будь послушной! Пожалуйста, только один день!
   По дороге на пляж Сэмми смотрел на спутницу, которая выглядела взволнованной и смущённой.
   Куснув губу, она вдруг загадочно улыбнулась, и Ладан, вновь тронув рукой тыл её ладони, спросил:
   - О чём это ты?
   - Вспомнила эту... дочь гяуров - художницу Гримберг. Как она про эзотерику брака говорила. Я сейчас подумала о возможности выразить различные виды брака математически - двоичным разрядом - через "единицу" и "ноль". Муж без жены - "единица", а с женой он - "десять". С двумя жёнами - "сто". С тремя - "тысяча"...
   - Блокнот дать? - засмеялся Ладан. - Или на четырёх "ноликах", как предписано Кораном, остановимся?
   Но Фирузэ продолжала:
   - Можно писать на воздухе, а ты следи:
  
   "1" и "0" = 10 = моногамный патриархальный брак
   "0" и "1" = 01 = матриархальный брак
   От 100 до 10000 = традиционный мусульманский
  
   - А ещё? - спросил Ладан, всё-же достав блокнот с авторучкой из углубления в дверце машины.
   Он откинул столик из перегородки позади спинки водительского кресла, Фирузэ взяла ручку и с серьёзным видом написала:
  
  
   011 = "шведская семья"
   011111 = полиандрический тибетский брак
   00 = "розовый" брак
   0.1 = содомитский брак
  
  
   - Вот, - весело кивнула она. - Используя только две арабских цифры, мы опишем все возможные виды брака!
   - Э-э, да ты... профессор не только математики, но и сексопатологии! - доброжелательно пошутил Сэмми. - А ещё?
  
  
   100000 - 1000000 = брак у христиан-мормонов
  
  
   - Это что же, - подсчитав нули в последнем примере, удивился открытию Ладан, - у них по 5-6 жён?! Гяуры... обошли правоверных?!
   Фирузэ с улыбкой отложила ручку:
   - Заповедано же в Библии: "Плодитесь и размножайтесь..."
   - Ты это всё в "Cosmo" вычитала?
   - Не всё. Многое в зале Святого Иакова - читальный зал Сорбонны, моё любимейшее местечко.
   Они проезжали мимо "МакДо", и Фирузэ попросила:
   - Пожалуйста, можно остановить здесь на минуточку! Воспользуюсь "всемирной сетью бесплатных туалетов".
   Ладан выпустил её из авто и с новым чувством посмотрел ей в след: с этой девушкой, воспитанной в мусульманской семье, окончившей лондонскую школу, теперь студенткой парижского университета, забавно мыслящей и говорящей обо всём откровенно, - с ней ему оказалось в сто, в тысячу раз интереснее, чем с кумушками из Эр-Рияда и Джидды, не знающими ничего, кроме сплетен, гадания то на бобах, то кофейной гуще, да дергатни своих сопливых детей поминутными окриками.
   Несколько минут, проведённых в ожидания Фирузэ, здорово позабавили Ладана. Водитель Саркар, полуараб-полуиндус, упустив из виду, что директор слышит через динамики всё происходящее впереди перегородки, очевидно решил попрактиковаться в английском и стал сам себе негромко переводить "с листа" заинтересовавшую его статью из дамского журнала :
  
   БОЛЬШЕ ИЗ РУКОВОДСТВО К ОРАЛЬНЫЙ СЕКС ДЛЯ ДЕВУШКА
  
   Сегодня общество диктовать сексуально-агрессивный образ девушка, который хотеть иметь секс больше, чем парень. Вы хотеть оральный секс в самый авантюрный позиция всех времен? Если вы девушка, который не уметь, главное - учиться и практика. Только не повторять слепо техника pornoaktriss. Там они искусственно ориентировать позы энд гениталии в сторона камеры, вместо друг другу.
   Существовать точка зрения: насколько глубоко дама брать в рот достоинство у партнер, настолько сильно она его любить. Проблема, который не давать покой много девушки, - рвотный рефлекс. Его легко убрать: когда чистить зубы, погрузить щетка в горло и сильно давить на корень язык. Через неделя рвотный рефлекс притупится, и пора тренироваться с огурец, банан, баклажан. Второй проблема - зубы. Его легко убрать: 1) вспомнить беззубый face ваш бабушка; 2) вспомнить, как в ваш детство фаршированный животный смотреть на тебя; 3) когда член катиться вперёд-назад, держать губы поверх зубы.
   Теперь просить свой парень лечь на спина, а сама вставать колени над его лицо, чтоб его рот направлен на ваш V-зона. Он мочь ласкать ваш грудь и сунуть член в гланды. Хороший этот позиция, что вы мочь легко добраться вокруг, чтоб играть с его backdoor. Ну, привет там!..
  
  
   - Awwah, alkulabat almaseurat al'iijhad! (Ах, ты, выкидыш бешеной суки!) - обругал авторшу статьи Саркар и продолжил свой переводческий практикум:
  
   Ещё позиция чувствовать себя эротический животная. Встать на четвереньки, выгнуть спина, и пусть ползать за вас и сзади лизать. Перемещать бедра от его рот, дразнить.
   Advice... совет от Кэсси:
   Если вы иметь гемор и бояться, что ваш парень смотреть ваш жопный дырка, вы мочь сжать свой задница.
   Thanks for the advice... Спасибо за совет, Кэсси!..
  
  
   - Aibnat 'am ghyr almakhtunayn! (Дочь необрезанной матери!) Kunt qad faealt fi almirhad! (Тебя делали в отхожем месте!)
  
  
   А здесь шесть девушка делиться свой самый неловкий историй 69ing.
   Энн:
   "До тех пор пока мой рот не начинать болеть и мой рука получить судорога, и я сказать: "Я не порно-star, я офисный работник средний звена со спазм в рука, и я не привыкать к это..."
  
   Кэрри:
   "Я хотеть закреплять с этот парень, и он хотеть 69, и я сказать: "О'key, почему нет?"
   Но я иметь, когда я оргазм, склонность к брызгать.
   И после мой оргазм он воскликнуть: "Кэрри, ты что, писать в мой рот?" И так он ругать, и сказать, что я чуть не утонуть его. Супер неудобно!.."
  
  
   Дэн Ладан отметил про себя: "Знаем такую фярядж, она зовётся Эль маои. О, Всемилостивый, упаси нас от подобной! Амин!"
   А Саркар продолжал упражняться в переводе:
  
  
   ...если вы засыпать с его эклер в рот, это сделать вас cull и самым supercull его подруга. Или ваш парень подумать, что вы только что умер...
  
  
   - 'Аwwah, kunt aibnat hamar, mumazzaqat 'iilaa alssara! (Ах, ты, дочь осла, разодранная до пупа!) - разразился ругательствами шофёр.
   Тут Ладан заметил, что Фирузэ возвращается из клозета "МакДо", и отключил звук.
   На пляже народу было на удивление немного. Переодевшись поочерёдно в машине, Сэмми и Фирузэ взяли у Саркара из багажника два коврика для намаза, две литровых бутылки воды для тахарэт - омовения, и удалились от парковки. Словно птицы гнёздышко, они выбрали себе уютное местечко за кустами в высокой густой траве, постелили на землю коврики и новенькие, только что купленные полотенца. Совершили послеполуденную молитву - средний намаз. Затем направились к спуску к воде по тропинке, вытоптанной между берегом и узкой полосой пляжа, где парочками и группками на фоне речного пейзажа расположились англичане, скотты, ирландцы - веснушчатые, красномордые, с тонкими губами - многие с печатью дегенерации на добрых лошадиных, или тупых бульдожьих лицах,- местная фауна.
   - А может, и не надо нам "сливаться" с этой публикой? - спросил Сэмми с усмешкой.
   - Особенно вот, с этими, - согласилась Фирузэ, кивнув на компашку идущих им навстречу, ржущих, как кони, сутуловатых и косолапых девок, намалевавших на каждый глаз не меньше флакона туши.
   У каждой в руках было по дымящейся сигарете и пузырю дешёвого бухла. Они на ходу бесцеремонно пялились на экзотическую привлекательную внешность Сэмми. Он же, отмечая про себя их неопрятный вид, их прилизанные чёлки и, скорее мышиные, чем "конские" хвосты из пучков хилых волос, в сочетании с природной некрасивостью лиц - длинные носы, маленькие рты, кривые зубы - вспомнил, что английские бабы охочи до пьяни так, что ужираются в хлам, а ещё больше охочи до секса по пьяни.
   - Раньше или позже, все гяурские бабы наденут хиджабы! - то ли в шутку, то ли всерьёз тихо произнесла Фирузэ.
   "И поголовно пройдут процедуру обрезания", - добавил то ли в шутку, то ли всерьёз внутренний голос Сэмми.
   Они присели на травку у самой воды.
   - Кто, по-твоему, хуже, - спросил он с улыбкой, - англичанки или француженки?
   - В смысле - развратнее?
   Фирузэ задумалась:
   - Француженки, например, сняв трусы, ездят на велосипедах...
   - Все?! Поголовно?! Не может быть! - не то с возмущением, не то с восторгом воскликнул Дэн Ладан. - Гейропа катится к закату! Ты хочешь сказать, что французские девушки вообще не скрывают то, что Аллах скрыл между их ног?! Ты сама это видела?
   - Да, в одном кино... у моей парижской подруги дома.
   И они вместе захохотали.
   Небо залепили тучки, заметался ветер, и стало не так уж тепло. Вступая в реку, Ладан предупредил спутницу:
   - Будь осторожна! Я слышал, Темза коварна: во многих местах течение сильное, и водоворотов много.
   Искупавшись без происшествий, они собрались выйти на берег, но не успели - их накрыл ливень.
   - Сейчас пройдёт, - оценив пузыри на воде, заверила Фирузэ. И предложила: - Переждём в воде?
   Прошла минута, а дождь не кончался. Обоим стало холодно. Сэмми взял Фирузэ за руку и притянул к себе. Она обняла его за шею и крепко прижалась, согревая щеку о его щёку, грудь о его грудь, живот о его живот, бёдра о его бёдра. По плечи в речном потоке, поливаемые вдобавок лавиной с небес, они вжимались друг в друга, силясь унять дрожь. И скоро поняли, что колотун бьёт их уже не от холода, а от животного влечения. Сэмми зажмурился и произнёс про себя аят из Корана "А если нисходит на тебя какое-нибудь наваждение от сатаны, то проси защиты у Аллаха, - ведь Он - слышащий, мудрый!" Но ноги Фирузэ уже оттолкнулись от дна, и с силой оплели его вокруг мягкого места. Его рукам осталось лишь соединиться в замок, чтоб удерживать деву на весу под её мягкое место. Её зубы ударились о его зубы, её язык попытался завязаться в узел с его языком, и сознания обоих стали сладостно гаснуть.
   Дождь всё же скоро кончился. Они выбрались из воды и побежали, но не к стоянке, где ждала машина, а к своему мокрому гнездовью в траве. Сели друг против друга, часто дыша, переводя дух. Разумы их ещё не полностью очнулись, и Фирузэ, не в силах противостоять искушению, скользнула взглядом по границе живота и бёдер Сэмми, где, как она ощутила в воде, рос волшебный рог. А он сейчас успел заметить, как из-под взбившегося волана её купальника, под бикини, обретшим от влаги полупрозрачность, "верблюжья лапка" стала ещё отчётливее, объёмней, протяжённей, и дарит ему умопомрачительную улыбку!
   "Арабские цифры - единица и нолик..." - подумал он и отвёл взгляд, будто рассматривая её пятку. И вдруг задержался на подъёме её стопы. И понял, что форма подъёма её стопы ему категорически не нравится.
   - Ты красивый, Сэмми! - прошептала Фирузэ, закрыв глаза, и качнувшись ему навстречу.
   - И ты... красивая... - ответил он, чтобы не быть невежливым.
   - Я себя красивой не считаю... - возразила дева, стряхнув с носа капельку воды. И добавила: - Имам парижской мечети нам говорит, что в раю все некрасивые становятся красивыми.
   Ей хотелось поделиться чем-то важным. Собравшись с духом, она призналась:
   - Мне двадцать, а отец с матерью держат меня в ежовых рукавицах: дома должна быть не позже девяти, спать только в пижаме! По крайней мере, в трусах и лифчике. Мама следит, чтобы без трусов не спала, и чтобы руки всегда только поверх одеяла. И чтобы дверь в ванной не запирала, когда купаюсь. Если закрою, мать возмущается. Уже лет семь, вот... тихо схожу с ума. "Ноль" без "палочки"...
   Сэмми знал то, что известно всем: "Никях" - заветное, главное слово в жизни любой мусульманской девушки. Все мысли девственниц устремлены к тому, что зовётся "Никях" - разрешению, освящению секса браком. Но предложить Фирузэ стать его третьей женой он не был готов. И внутри Сэмми сейчас просто шла борьба между любовью к футболу, к клубу "Арсенал", и притяжением "верблюжьей лапки" Фирузэ. Он был очень горяч, очень молод, и шайтаны, на этот раз, победили. Неожиданно для себя, он спросил:
   - Что такое оргазм, знаешь?
   - Узнала, с помощью душа. Включаю кран на полную, и...
   "Посмотрю матч по TV, - решил он. - Билет отдам Саркару."
   И спохватился:
   - Нам необходим чай с мёдом, и горячая ванна! Едем сейчас ко мне.
   Фирузэ, уставив глаза в его глаза, предупредила:
   - Я девственница.
   Это прозвучало так забавно, что Ладан засмеялся. Выжимая воду из бородки, он ответил:
   - Твой отец может быть спокоен. И матушка твоя может быть спокойна. Верну тебя им целой и невредимой.
   Он увидел, как в тёмных глазах Фирузэ добавилось мрака, будто в душе она мечтала, чтобы всё случилось ровно наоборот.
   В машине он предложил:
   - Грейся!
   И поднял руку, давая деве возможность прижаться. Она прильнула к нему, обняв за шею, и губами касаясь его бороды.
   "Шайтан силён, а гуманоид слаб, - вздохнул про себя Ладан. - Вот, и я, плачу, но иду. Аллахумма джаннибна-ш-шайтана... (О Аллах, удали от нас шайтана)".
   Отделённые от водителя перегородкой, они целовались всю дорогу, пока ехали к Сэмми в Уайтхолл Коут. Пальцами он коснулся груди Фирузэ, сжал её, и отпустил, и стал сжимать, то мягче, то сильнее, так, что дева начала тихонько постанывать.
   Войдя в квартиру, он первым делом отпустил служанку-филиппинку, а повару велел скорее заварить чай и накрыть ужин в обеденном зале перед электрокамином. Затем показал Фирузэ предназначенную ей спальню - уютную комнату в два окна с видом на Темзу, за шторами из французских гобеленов - розовых с серебристо-бежевыми цветами. Здесь была изысканная мебель - модные шкафы с зеркальными дверцами гармошкой, красивые комоды и широченная удобная софа.
   - Где будешь спать ты? - спросила она.
   - В апартаментах шесть спален.
   Достав из шкафа новый, в упаковке, махровый халат, он дал его Фирузэ, проводил в ванную и предупредил:
   - Скоро начнётся футбол, будем смотреть.
   - Кто играет? - полюбопытствовала, на всякий случай, дева.
   - "Канониры" против "святош".
   Она виновато улыбнулась:
   - Я не очень в этом смыслю...
   - "Арсенал" против "Саутгемптона".
   - А-а, - улыбнулась Фирузэ. И неожиданно для Сэмми напела из "Битлз":
   Standing in the dock at Southampton,
   Trying to get to Holland or France...
   (Торчали на причале Саутгемптона,
   Чтоб слинять в Голландию иль Францию...)
   - Нет, нет! - запротестовал Ладан и строго поправил её: - Мы с тобой не за "Саутгемтон"! Мы за "Арсенал"! Я научу тебя нашим фанатским чантам. Грейся быстрее в ванной! И недолго, а то еда остынет. Я тоже сейчас искупаюсь.
   И скоро они, распаренные, в банных халатах, встретились в холле между спальнями. Сэмми обнял Фирузэ, поцеловал её влажные тёмные волосы выше лба, взял за руку и завёл на минуту в кабинет, где раскрыл перед ней добротный альбом с красивой - в вензелях - надписью на обложке: "Good Old Arsenal". В альбоме были большие - каждая на страницу - фото его любимых "канониров". Он листал, радостно называя имена форвардов, центровых, защитников, полузащитников.
   - Вот, смотри: Брайан Талбот, Малкольм Макдональд, Лиам Брэди. А это Дэвид О'Лири, Сэмми Нельсон, Пэт Райс. Вот, Дональд Хоуи - или, просто, Дон. А вот, Биг Пэт - наш вратарь Пэт Дженнингс. Вот, Терри Нил - наш главный тренер. А вот, наша гордость - Фрэнк Стэплтон, великий бомбардир... Ну, дальше ещё потом посмотришь.
   Из какого-то особого ящика он извлёк два красно-белых фанатских шарфа и предупредил:
   - После ужина повяжем их, и ты тоже станешь одной из наших - из "Gooners" - болельщиков "Gunners". О'кей? Мы - чемпионы Кубка Англии!
   И, изумляя Фирузэ, прокричал:
   And it's Arsenal (Это Арсенал),
   Arsenal F.C. (ФК Арсенал),
   We're by far the greatest team (Мы величайшая команда),
   The world has ever seen! (Из всех, что когда-либо видел мир)
   От этой смешной фанатской речёвки из его уст, глаза Фирузэ наполнились теплом. Ей было забавно видеть, как по-детски живо увлечён игрой тот, кого её отец и все другие взрослые почтительно зовут - она это сама слышала - не иначе, как "директор".
   Садясь за стол, Сэмми, будто в оправдание, произнёс:
   - Некоторые считают фанатство разновидностью добровольного сумасшествия, а ещё маскировкой собственной никчёмности и бездельничества...
   - Я так не считаю, - искренне успокоила его она. И, сложив ладони, произнесла молитву над трапезой: - Бисмилляхи р-рахмени р-рахим!
   Они поужинали, и вместе возблагодарили Всевышнего, молвив:
   - Амин.
   Повар подал халву, пахлаву, лукум и другие сладости, и Сэмми отпустил его до завтра.
   Фирузэ попробовала варенье из белого инжира и нашла его вкус изумительным, превосходным.
   - Моя матушка готовит его сама, - с гордостью и нежностью сообщил Ладан.
   А стадион на телеэкране уже гудел, свистел и взрывался речёвками, вроде:
   Who's that team they call the Arsenal?
   (Кто та команда, что зовётся Арсеналом?)
   Who's that team we all adore?
   (Кто та команда, что все мы обожаем?)
   They're the boys in red and white,
   (Они - парни в красно-белом,)
   And we're fucking dynamite...
   (И их охеренный динамит.)
   Ладану, в предвкушении нового зрелища, жутко хотелось поведать Фирузэ, как в прошлом сезоне, в финале Кубка, "канониры" бились с этими "ссаными оборванцами" - грёбаными "красными дьяволами" из "Манчестер Юнайтед": Талбот - ГОЛ! Стэплтон - ГОЛ! И как засадили победный гол - YYYES! ТАК ИМ! ТАК! Он едва нашёл в себе силы сдержаться.
   Фирузэ грациозно поднялась из-за стола и игриво повязала один красно-белый шарф на шею ему, а второй себе. И когда она расправляла удобнее шарф на его шее, поясок её банного халата нечаянно ослаб, как это всегда у всех бывает, полы сами разошлись, распахнулись, и девственные грудки и живот оказались прямо перед лицом Ладана, и это точно было не специально. Просто по воле Неба. Дева едва успела ахнуть, как Ладан обнял её выше бёдер, прижал свои губы к бутону её соска, и она ответила ему горячо, крепко целуя его волосы, лоб, виски, брови. И дрожь, которая била их сегодня в реке, вернулась.
   Вдруг на его лицо из её глаз упали горячие капли. Сэмми ладонями коснулся мокрых щёчек Фирузэ:
   - Что случилось?!
   С глазами, полными слёз, она призналась:
   - Я полюбила тебя в первый миг, как увидела. Был день рождения моей сестрёнки Ясмин. Помнишь? Когда вы с отцом уходили, я тайком помахала тебе, и ты это заметил и улыбнулся.
   Ладан кивнул, отёр ей слёзы и подумал: "Чёртовы бабы! Никак не могут без соплей!"
   Фирузэ опустила глаза, взяла его руку и потянула вниз, просительно шепча:
   - Пожалуйста... пожалуйста...
   И поместила его кисть туда, где он видел сегодня магнетическую "верблюжью лапку", обтянутую шёлком бирюзового бикини.
   В центре ладони он ощутил клейкость спелого инжира, или спелой хурмы.
   А трибуны стадиона ухали всё громче, всё сильнее:
   I want to see The Ar-se-nal,
   I want to see the boys!
   I want to see the Ar-se-nal,
   Stand up and make some fuckin nо-о-oise!
   С удивлением Ладан обнаружил, что ощущения прохлады от бёдер Фирузэ, ощущения шелковистости её волос, бархатистости её кожи, трепет её губ и её упругой груди, и вот этот тёплый медовый нектар из её юного, только что созревшего, цветка на его ладони - всё в ней сейчас ему желаннее самых любимых занятий на свете - соколиной охоты, скачек на верблюдах и арабских лошадях, желаннее даже вот, этого, только-что начавшегося, футбольного матча...
   Он не заметил, как пояс его халата развязался тоже, и они с Фирузэ оказались на полу на огромном летнем ковре из шёлка - оба в красно-белых фанатских шарфах и распоясанных банных халатах.
   Поцелуй был свежим, сладким, долгим, и дрожь в обоих не унял, а наоборот, стал мучить, изматывать ограниченностью, несвободой. Тогда Сэмми взял её руку и опустил её ладонь на то место, где во время их недавнего короткого плена под ливнем в реке, она ощутила рог. Девушку заколотило, и она вновь застонала. Наконец, Фирузэ не выдержала и чуть отстранила лицо. Ладан увидел, что долгий-предолгий поцелуй сделал её нежные губы тёмно-синими.
   - Любимый, - попросила она, - хочу поцеловать тебя... ТАМ.
   И, заглянула в глаза:
   - Можно?
   "Делайте, что желаете: Он видит то, что вы делаете!" - зазвучал в душе Сэмми аят из суры Фуссилат. Пока он не успел возразить, Фирузэ, движением пловчихи, соревнующейся в бассейне, откинулась назад. Он и она оказались в развратной позиции "69", именуемой так грёбаными дамскими журналами, откуда и он сегодня почерпнул это "великое" знание.
   Дева повернулась на бок, и заросли её сокровенного холма случайно - или неслучайно - коснулись щеки и бородки Сэмми, и его нюха достиг волнующий тонкий аромат Эль кесс - её юного лона. "Вот, райский мускус" - улыбнулся он. Изящные врата милой девственницы он нашёл сомкнутыми, и её фярядж он назвал Эль кельмун - Возбуждающая.
   Со стадиона в телевизоре орали, свистели, трубили, и рты телекомментаторов не закрывались, но слух Сэмми смог различить, как Фирузэ, зачарованно и восторженно прошептала:
   - Habib (Возлюбленный)! Alqarn sahria (Волшебный рог)!
   Тут он ощутил, как его "рога" два или три раза коснулся её нос, а затем и губы. Её уста поцеловали "рог", затем ещё, ещё, и приняли его во влажное тепло необычного грота - медленно, сладостно, дальше, где уже в самой глубине он ощутил ребристые стены тесной, но, всё-равно, чудесной пещеры.
   Ноги Фирузэ широко разошлись, и Сэмми оказался захвачен видом редкой фярядж - подлинной милости Аллаха - простирающейся крупным валиком между внутренних сводов бёдер от вершины "лесистого холма" до самой кромочки заповедной тёмной лунки девы. Такую привлекательнейшую из фярядж поэты древности нарекли Эль мёсбул - Протяжённая. Заманчивый запах внезапно усилился, и Сэмми потонул в облаках рая. И, то ли кровь застучала в ушах, то ли фанаты распевно заорали:
   She wore, she wore, (Она носила, она носила)
   She wore a yellow ribbon, (Она носила желтую ленту)
   She wore a yellow ribbon (Носила желтую ленту)
   in the merry month of May... (в веселом месяце мае...)
   Дебрями благоуханных жёстких трав, покрывшихся вечернею росой, дева призывно коснулась лица Сэмми, и ему чуть приоткрылся её тайный грот цвета спелых вишен, и вспомнилось, как распаляются лона кобыл в манеже при одном только появлении жеребца. Он уже был готов заглянуть в милый фярядж девы глубже, чтобы узреть языки адского пламени. И он отвёл взгляд и увидел фанатский красно-белый шарф между грудей Фирузэ, уподобившихся сейчас куполам мечетей. И в этот миг ощутил себя заряженной пушкой, готовой вот-вот пальнуть. Фанаты в голове Ладана продолжали своё:
   ...And when I asked, (И когда я спросил,)
   Oh why she wore that ribbon, (Почему она носит эту ленту)
   She said, it's for the Arsenal...
   (Она ответила, что это для Арсенала...)
   Скорее всего, это была галлюцинация, потому, что такую кричалку болельщики орут, когда матч проходит на Уэмбли, а не, как сегодня, в Хайбери. На миг Сэмми удивило, как они с Фирузэ одновременно и крепко сжали, сдавили друг-другу мягкие булки. Неистовство охватило обоих, они перекатились, и дева оказалась внизу, на спине. Жаждущая выстрелить, сумасшедшая пушка-единорог, в которую превратился голый Сэмми, двигалась теперь, то вперёд, то назад, на жарком сумасшедшем лафете, которым стало голое тело Фирузэ. А комментаторы в телеке всё напряжённее, всё энергичней, комментировали перипетии борьбы на поле. А трибуны гудели всё громче. И взорвались:
   - ГО-О-ОЛ!!
   В тот же миг пушка Сэмми, не спрашивая - кто забил, да в чьи ворота - выстрелила, наполнив горло Фирузэ секстиллиардами сперматозоидов.
   Волшебный рог Сэмми, за всё прекрасное время пребывания в устах девы, ни разу не ощутил боли, поэтому произошедшее казалось фантастическим сном, тогда как Фирузэ сейчас не знала, куда деваться с полным ртом хоть и микроскопических, но разбегающихся во все стороны живых головастиков. Её глаза наполнились ужасом, а Сэмми было сладко и радостно. И он, смеясь, велел милой партнёрше:
   - Глотай!
   Подчинясь, Фирузэ сглотнула, и у неё от этого чуть не выпали глаза. Ладан расхохотался на эту картинку искренне и весело, а дева отвернулась, пряча лицо в фанатский шарф, и всхлипнула, то ли от горечи, то ли от стыда.
   Ладан обнял её за плечи, нежно поцеловал в затылок и благодарно прошептал на ушко:
   - Бесподобное наслаждение! За этот твой подарок, да воздаст тебе Аллах благом!
   Фирузэ повернулась, села на колени и, утирая тылом ладоней слёзы, произнесла:
   - Клянусь предвечерним временем; клянусь ночью, когда она густеет; клянусь утренним рассветом; клянусь днем Воскресения мёртвых, что сделала это впервые в жизни!
   Ладан, наученный отцом - да будет Аллах милостив к нему в раю - наученный не верить никому и никогда - даже когда клянутся останками матери в могиле: "Пусть перевернётся, если вру", даже если клянутся жизнью новорожденной малышки в люльке: "Пусть умрёт, если вру" - клятве девы сейчас хотел верить. Ощутив, что не вся дрожь в его теле унялась, и что его Эль айр, детородный член опять устремлён в небо Лондона, подобно часовой башне Вестминстерского дворца, он стащил с шеи фанатский шарф, руками раздвинул колени Фирузэ, желая созерцать её свежий, спелый, сочащийся соком желания плод смоковницы, и про себя произнёс: "Дай нам, Всевышний, чаще радоваться тому, что Ты создал для нас в молодушках!" И с доброй улыбкой кивнул на её фярядж:
   - Эль талеб (Жаждущая).
   Ободрённая столь откровенной шуткой, Фирузэ перестала смущаться, подхватила его игру, наклонилась вперёд, приняла в лодочку ладоней "Биг-Бен со всею колокольней", и зашептала восторженно:
   - Эль хамман (Возбудитель), Эз зоддамн (Лом), Эль декаль (Взломщик), Эль хаттак (Таран), Эз зебб (Посох), Мифтах ульжаннат (Ключ от рая)...
   Поцеловав вожделенное сокровище, она сладострастно охватила его устами, прижала языком к нёбу и принялась легонько раскачиваться телом вперёд-назад. Сэмми освободил шею девы от красно-белого шарфа, и теперь они, с только что полученным опытом совместного блаженства, каждый зная, чего жаждет, свободнее и смелее в тысячу раз, принялись извлекать своё наслаждение - он из неё, а она из него - алчно терзая ногтями ягодицы друг друга, львиным рычанием и стонами перекрывая бесноватый ор трибун стадиона.
   Из телека дальше вещали о пасах, навесах, голевых моментах, штрафных ударах, но кто кого атакует, и кто кому залудит сейчас гол, для Сэмми, похоже, стало неважно.
   - ГО-О-ОЛ!!! - заорал стадион.
   Самозарядная пушка Сэмми мгновенно отозвалась, пальнув, будто даже сильнее, чем в первый раз, отчего он так боднул вперёд рогом, что едва не проломил бедняжке Фирузэ череп изнутри, и тут же затопил её гортань квинтиллиардами новоиспечённых спермиев. Проглотив их снова, Фирузэ неожиданно призналась:
   - Лучший день в моей жизни!
   Чёртов матч закончился ничьей "1:1". Сэмми выключил телек, и они поспешили в ванные комнаты для совершения тахарэт - омовения перед предзакатной молитвой.
   Потом, когда наступило время сна, Ладан предупредил деву:
   - Я привык спать один.
   И поцеловал в обе щёчки.
   Оставшись наедине с Всевышним, он ощутил грусть и раскаяние, оттого, что прелюбодействовал - изменил жёнам, а это страшное преступление. И будто голос совести произнёс аяты: "Видел ли ты того, кто своим богом сделал свою страсть: разве ты будешь над ним надсмотрщиком?" и "Аллах не устраивает дела распутных!"
   Он опустился на молельный коврик совершить Магриб - закатную молитву, но нашёл мысли свои совершенно спутанными: "Ей двадцать, она на пять лет младше меня. Высокая, стройная, эрудированная, скромная... Скромная?! Да. Много достоинств. Керим был бы счастлив, если бы я взял его дочь в жёны... Только, при чём здесь Керим?! И сказано ведь о дочерях Адама, о каждой, что она горче смерти, ибо она - сеть, и сердце её - силки, и руки её - оковы... Грех! Но, всё-таки, это было не совсем то, что "Cosmo" называет "69". Скорее, это было, ну, максимум, "68"... Тоже, конечно, грех... но, возможно, немножко меньший..."
   В ту ночь его дух терзался недолго, тело быстро отдалось дремоте, и бесподобное удовлетворение не рассеялось ни с пробуждением к ночной молитве, ни к предрассветной. Сон подарил ему блаженство полётов в небе Лондона.
   Утро нового дня началось с кофе и ананасового фрэша, который они сделали сами турецкой механической выжималкой. Заметив, что Сэмми не так улыбчив, как вчера, Фирузэ спросила:
   - Ты раскаиваешься?
   Ему было стыдно перед Всевышним за вчерашнюю слабость, а ещё мучило чувство вины перед "канонирами", что не смотрел игру, не болел душой.
   - Я совершил грех.
   Фирузэ, должно быть, искала оправдания себе и возлюбленному всю минувшую ночь:
   - Мусульманину дозволено обладать наложницами без заключения брака, независимо от количества жён. Я буду твоей...
   - Наложницей может быть пленница, доставшаяся, как военная добыча, либо невольница, приобретённая у захватившего добычу. Либо подаренная...
   - Я пленница моей любви! Любовь захватила меня и подарила тебе. Теперь я твоя пленница.
   - Нам не обмануть Аллаха. Я совершил грех.
   - Мы согрешили. Но... физически девственность не нарушена! А такой вид близости, как вчера, ислам ведь не запрещает...
   Вздохнув, она добавила:
   - Аллах милостивый, прощающий.
   Чтоб отойти от грехооправданий, он напомнил Фирузэ их вчерашний разговор у мечети:
   - Ты обещала рассказать какой-то свой проект.
   Пока дева брала блокнот и ручку, Ладан всмотрелся в её черты, и подумал: "Молода, свежа... только это быстро проходит..." И вдруг ощутил странное дежа вю, точно наваждение: "Её лицо... Кого оно мне так напоминает?!"
   Вверху листа девушка написала крупными буквами:
  

London Branch of hell

(Лондонский филиал ада)

  
   Наискось справа налево она провела изогнутую линию, обозначив подписью "Темза". Тут же, в центре пририсовала два маленьких кружка.
   Сэмми удержал себя от вопросов, и дева сказала:
   - Помнишь аят "Если будущее жилище у Аллаха для вас исключительно, то пожелайте смерти, если вы правдивы!"
   - Да, - кивнул Ладан, - в суре Аль-Бакара пророк - да благословит его Аллах и приветствует - напоминает, что земная жизнь - лишь иллюзия.
   - Каждый день на рассвете читаю Коран, и всегда над этим аятом у меня слёзы. Так вот, я правдива... искренна.
   - Желаешь скорее вернуться в сады Аллаха?
   - Хочу пригнать на водопой из огня стадо в миллион душ неверных. Или в несколько миллионов.
   Чтобы не зевнуть, Ладан спросил:
   - Истишхада (мученичество во имя веры)? Теракт-самоубийство?
   Фирузэ продолжала, будто не услышав:
   - Пять лет назад студент Массачусетского технологического университета защитил курсовую работу на тему "Как изготовить атомную бомбу в домашних условиях".
   Ладан всё-таки зевнул. И извинился. Фирузэ усмехнулась:
   - Сэмми, копия этого курсовика - у меня!
   Брови Ладана вновь поднялись, и дева пояснила:
   - Со мной в универе учится одна метиска - её мать француженка, отец из Алжира - оба торговцы цветами. Родители в прошлом году разошлись, и отец переехал в Марсель. Так вот, эта студентка связалась с парнем из кружка анархистов. Мы как-то вместе гуляли, и я рассказала, как в Лондоне, когда я ещё была в школе, четыре мерзких пьяных конопатых девки избили меня и мою подругу, обзывали нас "бэтмэнами", "экстремистками", крыли матом, сорвали хиджабы, повалили на землю, били ботинками по лицу, приговаривая "Вы приехали к нам плодиться и жить на деньги налогоплательщиков!", "Ваше место за окраиной Лондона". Били так, что подружке ботинком сломали нос.
   - Почему Керим ничего не говорил мне об этом?!
   - Ты тогда служил в Джидде. Отец решил не жаловаться, мол, это семейное дело, и всякое бывает. Так вот, когда я сказала, что поклялась отомстить этим сучкам с Лэнсдаун Роуд - сделать 10-килограммовую бомбу из нитрата мочевины с лаком для волос, чтоб найти и подорвать их, Шехзад - этот парень-анархист - сказал: есть идея получше ацетона с селитрой. И дал перепечатать текст массачусетского курсовика. Со схемой устройства!
   - Теперь тебе не хватает немножко урана-235. Да? Или -236?
   - Не смейся, Сэмми! Шехзад сказал, что у него связи с анархистами на востоке Гейропы, и достать уран не проблема - продажные технари за деньги насобирают и вынесут, хоть по 5 грамм, любую нужную массу. Тогда можно повторить Хиросиму здесь. В тот день Аллах спросит геенну: "Полна ли ты стала?" - и спросит она: "Нет ли добавки?"
   "Мой главный враг сейчас в Кабуле", - напомнил себе Дэн Ладан, поднялся, подошёл к окну, взглянул на фигурки лондонцев, гуляющих в парке у набережной - кто с детьми, кто с собачками - и ему будто послышалось: "Если останетесь неверными, как же спасётесь от того дня, который сделает детей седыми? В день, когда небо будет, как медь расплавленная, и горы будут, как шерсть..."
   - Вначале я планировала устроиться на работу в аэропорт "Шарль де Голль" или в "Орли", чтобы найти там способ доставить бомбу в Лондон по воздуху...
   Сэмми посмотрел на облака над Темзой и вспомнил, как во всех самолётах, заходящих на посадку при подлёте к Городу Дождей, пассажиры дружно приникают к иллюминаторам по правому борту, потому что лайнеры садятся прямо над центром столицы, рискуя зацепить шпиль какого-нибудь исторического здания. И частота заходов на посадку здесь поразительна - в небе, почти всегда, видишь два воздушных судна, снижающихся одно за другим.
   - ...а теперь, - продолжила Фирузэ, - я поняла, что собрать "'am hirushima" ("Мать Хиросимы") по массачусетской схеме, по инструкции, лучше здесь, на месте...
   "И правда! - Дэн Ладан задумался: - Собрать адскую машину здесь, прямо в Уайтхолл Коут... вот, в этой квартире - в одной из шести спален! Фирузэ - Silent Bomber (Тихий подрывник) - будет день за днём, месяц за месяцем начинять боевые части устройства плутонием или ураном до критической массы, пока я в Стране Гор и Камней буду бить ненавистных шурави. Сколько небольших отрядов победило отряд многочисленный с дозволения Аллаха! Поистине, Аллах с терпеливыми..."
   - ...одну бомбу... - Фирузэ на своей схеме "Филиала ада" нарисовала кружок и поставила цифру "1", - я доставлю прямо к подъезду дворца Её Величества. А вторую - на Даунинг-стрит, к резидеции Премьера.
   "В твоей голове, детка - каша из атомных бомб!" - усмехнулся про себя Ладан. Вслух же сказал:
   - Боевой "уран" - не тротил. Второй фугас лишний.
   Фирузэ не возражала. Только заметила:
   - Я видела не раз, как ко дворцу подъезжает и останавливается грузовик, портя весь вид на фасад. Мы погрузим бомбу в кузов фургона, и...
   - "Мы", это кто?
   - Я и Сана - девочка-одноклассница, которую покалечили те рыжие английские коровы. Кстати, мне, наверное, пора ехать - забрать у неё сумку, зонт, плащ.
   - Успеется, - остановил деву Дэн Ладан. - Сначала спокойно позавтракаем.
   Фирузэ продолжала вещать про заградительные барьеры полиции вокруг Даунинг-стрит, 10. И про то, что сегодня собиралась с подружкой сходить на разведку в парадные покои королевы, благо доступ открыт, пока её Величество в отъезде - в июле-августе монарх, по обыкновению, покидает дворец. И ещё про какие-то детали готовящейся бывшими одноклассницами атаки на Букингемский дворец. Про то, как из кабины грузовика, из их уст радостно прозвучит такбир "АЛЛАhУ АКБАР!" А Ладан размышлял об идейной стороне джихада против нечестивого народа англичан: "Ислам - религия мира, утверждаемая в непримиримой борьбе с врагами Аллаха. Англичане, без сомнения, враги Аллаха: их войска вторгались в Оман, Иорданию, и относительно недавно покинули Кувейт, Аден и Бахрейн. Они поддерживают антиисламские силы не только на Ближнем Востоке, но в мире в целом. А сколько смертей и горя принесли они правоверным в Индии и Пакистане. Английские мерзавцы за свою историю превзошли Сталина с Гитлером, вместе взятых, по жестокости и насилию, которое творили, как в колониальных владениях, так и у себя на острове в отношении ирландцев. Британские войска вместе с добровольческим "Еврейским легионом" захватывали территорию арабов Палестины. Ну, заплатите вы за вашу поддержку христопродавцев-арабомучителей! Заплатите и за Бальфурскую декларацию, и за британский мандаториум на Палестину..."
   - На чём основано право содомитских "демократий" унижать и угнетать слабых по всему миру? - сверкая огнём в очах, спросила Фирузэ. Вопрос её был риторическим, и она сама убеждённо отвечала: - На обладании атомной бомбой! И только! Больше ни на чём. Разве не завещано нам пророком, да благословит его Аллах и приветствует: "Сражайтесь с ними, и накажет их Аллах вашими руками, и опозорит их, и поможет вам против них"?
   "Воистину, так гласит сура ат-Тауба", - мысленно согласился Дэн Ладан. И воздел ладони к небу:
   - Ин шаа Аллах.
   И спросил:
   - Но ведь не за сломанный нос подруги ты готова привести бомбу в действие, чтоб не оставить камня на камне от Лондона и изжарить радиацией семь миллионов лондонцев?
   - Правительство Её Величества виновно в захвате Палестины, создании еврейского государства, и не перестаёт оказывать помощь Израилю! А насчёт меня... Знаешь, я была подростком, когда услышала, как мать с отцом о чём-то спорили, и отец резко сказал ей: "Мы, моджахеды, не боимся смерти и не бегаем от неё, в то время как кафиры (неверные) и мунафики (лицемеры) стараются продлить свою никчемную жизнь. Наше предназначение на свете иное - война против кафиров, всемирная исламская революция и установление на всех континентах законов шариата".
   Сэмми взглянул на вишнёвые страстные уста девы, и в нём отозвался экстаз минувшей ночи. И шайтаны зашевелились и заблеяли, тотчас стали подниматься, расти, нашёптывать, склоняя к повторению греховного соития. Один дерзкий призвал: "Не взять ли нам её в жёны?" Второй, предерзкий, поддержал: "В оральном сексе она превосходна!" Но Сэмми возразил: "Обе моих жены красивее её!" Да, сейчас черты лица девы вновь принесли пережитое вчера неуютное чувство дежа вю. Ангелы же напомнили, как нелегко и с двумя молодыми жёнами, не просто жаждущими утех, но завистливо стремящимися превзойти одна другую ненасытностью плоти, и какое от них спасение мужу - день, посвященный Всевышнему - пятница.
   Вдруг неожиданно вспомнился сегодняшний полёт во сне над Лондоном, и потрясающая концовка сновидения: расправив стальные крылья, Сэмми летит прямо на часовую башню Вестминстера, прошибает её насквозь, и невредимый вылетает, с саблей в вытянутой вперёд руке; он оборачивается и видит, как позади, пылая, башня рушится, а за ней разваливается собор Святого Павла, другие величественные здания и монументы. И тут будто паззл сложился: небо, центр города, самолёты. Его осенило, и сердце необычайно резко колотнуло в груди, и сам он у окна едва не взлетел. В восторженном волнении он растолкал шторы:
   - Барака-Ллаху фики (Да благословит тебя Аллах)! Джазаки-Ллаху хайран (Да воздаст тебе Аллах благом), Фирузэ! Аллаhу акбар (Аллах велик)!
   "Один прилетит из "Орли", другой из "Шарль де Голль", третий из Шарлеруа... Нет, третий из "Хитроу"!! Взлетел... и развернулся! Да! Четвёртый с "Козлиной фермы" - из Гэтвика. Пятый самолёт из Станстед. Шестой из Лутон. Седьмой из Биггин Хилл... Безо всякого урана я устрою здесь невиданный воздушный парад с "фейерверком"! И будут геи свои анусы с плафонов соскребать! Семь лайнеров - двадцать шахидов, и из них семь пилотов... Впрочем, и пяти самолётов хватит, чтобы ахнул весь мир. Чтобы мир содрогнулся. Теперь список целей!! Возможных целей..."
   - Фирузэ, возьми ручку, записывай в столбик! - велел он, и стал диктовать: - Букингемский дворец; Уайтхолл - здание Минобороны; Башня Виктории; Часовая башня; Телебашня БиТи Тауэр; Центр Пойнт; Авива Тауэр... Называй ещё высотные здания Лондона, какие знаешь!
   - Кромвэль Тауэр, Шэкспир Тауэр, Шелл Центр, Бишопсгейт, Кристалл Пэлас, Портланд Хаус, Натвэст Тауэр, Сток Эксченч Тауэр...
   - Достаточно! - остановил помощницу Ладан. - Запиши все.
   "И схватил их вопль на заре. И не избавило их то, что они приобретали... Час назначенный непременно придёт!" - торжествуя душой, усмехнулся Дэн Ладан. - И весь мир ежегодно станет отмечать "День исламских камикадзе"".
   Желая поделиться долей авторства с Фирузэ, он обернулся... и его взгляд зацепил пышный пуф - сиденье, сшитое из красных и белых полос кожи, покрытых золотистой арабской вязью. А на нём - ещё не рассовокупившуюся пару красно-белых фанатских шарфов. И Дэн Ладан опомнился: "Arsenal F.C.!"
   Глубоко вздохнул, медленно выдохнул, отрицательно мотнул головой и подытожил:
   - Идея блестящая, только реализуем её мы не в Лондоне.
   Фирузэ смотрела растерянно, не понимая, ожидая.
   "Возьмём её с собой в Нангархар! - заблеяли шайтаны. - Она будет любить нас, будет принадлежать нам, будет согревать в холоде чёрных пещер Тора-Бора! Будет ублажать языком и губами, как вчера..."
   Овал лица и врождённый грустный разрез глаз, и отчётливые носогубные складки вновь сильно напомнили кого-то.... "Где я это видел? На кого она так похожа?! - напряг память Сэмми. И догадался: - Похожа на иудейку-художницу, что посмела в орнаменте изобразить шарж на aljannat al'iislsmia (мусульманский рай)!"
   Он провёл ладонями по бороде и сказал себе: "Я не смогу полюбить Фирузэ. Её лицо 24 часа в сутки будет напоминать мне черты дочери гяуров, тайно посмеявшейся над раем правоверных".
   Желая успокоить душу особым предзнаменованием, Дэн Ладан вышел из комнаты, совершил тахарэт - омовение, дозволяющее прикоснуться к Корану, прошёл в кабинет, взял соколиное перо, закрыл глаза, раскрыл Священную Книгу на случайной странице, твёрдым концом пера коснулся случайного аята, открыл глаза и прочёл: "Не бывает ни для верующего, ни для верующей, когда решил Аллах и Его посланник дело, выбора в их деле".
   - Сэмми! - позвала его Фирузэ.
   Он обернулся и... увидел перед собой деву в бирюзовом купальнике.
   "Странно, - подумал Ладан, - для чего это она сейчас переоделась?!" Он хотел спросить, но голос его зазвучал протяжно и гулко, будто с высокого неба:
   - ФИРУЗЭ-Э-Э!
   Чётки снова выпали и звучно клацнули об пол. Видение пропало, шейх проснулся. Он поднял чётки, поместил на ладонь, накрыл другой, чуть прижал, будто надеясь ощутить тепло Фирузэ, и подумал, что милостью Аллаха, жизнь дарила ему красивых и желанных жён и наложниц, достойных цветников рая прелестью и разнообразием своих фярядж. Среди них он познал Эль драйд (Великую), и Эль аддад (Цепкую), и Эль харр (Жаркую), и Эль зуэнбур (Строптивую), и Эль мудд (Угодливую), и Эль хеззаз (Бурную), и Эль сабёр (Послушную), и Абу белдум (Жадную), и Эль леззаз (Захватывающую), и Эль рорбал (Сотрясающую), и Эль мокабель (Забияку), и Эль молки (Соперницу), и Эль харраб (Уклончивую), и Абу аунгра (Рельефную), и Эль мезур (Скважину), и Эль мокаур (Бездну), и Эль менсакк (Присоску), и Эль ладид (Превосходную) и ещё иные. И признал, что прав был древний поэт, что одинаковых фярядж на свете нет. Только темновласой девственной Эль зерзур - фярядж Фирузэ не было среди них. А снилась она, к чему? И сообразил, и усмехнулся: "К эрекции! Вот, к чему".
   Дэн Ладан улыбнулся, поправил почти совсем съехавший на глаза тюрбан и услышал, как это всегда бывает после бессонной ночи, шум прибоя в ушах и гул морских раковин... переходящий в рёв трибун:
   I WANT TO SEE THE AR-SE-NAL,
   I WANT TO SEE THE BOYS!..
   И рассмеялся про себя: "The geese saved Rome, and "Gunners" - London" (Гуси спасли Рим, а "канониры" - Лондон).
  
  
   93. Каган
  
   Двое моджахедов, отправленных на поиски пяти пропавших ординарцев, также не вернулись. Ни выстрелов, ни криков никто при этом не слышал - вокруг захваченного объекта даже звуки застыли, будто листья в ручье, схваченном тонким ледком в первый день зимы.
   По мере того, как остывал общий интерес террористов к их WIP-пленнику, а также к фантомам и разным малопонятным дискурсам, звучавшим в рабочей камере моллайдера, общее чувство тревоги, наоборот, усилилвалось.
   - ГЕНЕРАТОРЫ ЭНЕРГИИ НА ГРАНИ ОСТАНОВКИ! - повторил в динамики голос электронного робота.
   "Дизтопливо!" - соображал Джамиль Дасаев. Он оторвался от карты местности, и его усталый взгляд наткнулся на скомканные, сваленные в углу костюмы кришнаитов и цирковых коров. "Неохота снова наряжаться в это тряпьё... - подумалось ему. Он продолжил мысленный поиск: - Солярка... соляра!"
   Ночью, в ходе захвата здания управления моллайдером, он успел заметить рядом площадку с дежурными автомобилями - пожарной машиной, "таблеткой" - фургончиком скорой помощи и роскошным туристическим микроавтобусом.
   - Злити соляру з бакив машин! - закричал кто-то из бандерлогов, всего на миг опередив Джамиля. - Ось, що трэба робити! (Вот, что надо делать!)
   Воробеев шепнул Нерельману на ухо:
   - Это уже "аптека".
   Боевики слили горючее с автомобилей, залили в генератор, но даже отмеченный датчиками всплеск энергии никого не обрадовал - ожидание победного торжества стало уже подменяться предчувствием, возможно, иной развязки.
   А нам, в рабочей камере, слышны приглушённые голоса бандерлогов:
   - А якщо воны ультиматум нэ приймуть и штурмувати почнуть?
   - Давай думати про хорошее: як там зараз вдома, у Киэви?
   - А ти дэ там живэш?
   - На Подоли "Сильпо", знаэш? Андриивський узвиз миж Боричивим тиком и Покровськой вулицею (Андреевский спуск между Боричевым током и Покровской улицей). А ну, дай мэни цей планшет! Зараз перевиримо машину часу! (Сейчас проверим машину времени!) Хочу подывытися, як жили-були дрэвни укры! (Хочу посмотреть, как жили-поживали древние укры!)
   - А як ти подывишься?
   - Зараз прогуглю.
   - Ти здурив? Ти що пишешь?!
   - Пишу: "Вулици Боричив тик и Покровська у Кийиви дэвьятого столиття" ("Улицы Боричев ток и Покровская в Киеве IX века").
   Из рабочей камеры, сквозь оконце, нам видно, как бандерлоги тычут в планшет хроноцапы так, будто в их руках не пульт управления Пространством-Временем, а старый калькулятор с севшими батарейками, какой обычно отдают доламывать малым детям.
   - Тю-у! - присвистывают бандерлоги в голос. - Дивися, що вин видав! (Смотри, что он выдал!) Хлопци, подивиться: вулица Йегуды Северяты и вулица Гостяты Кабиарта бен Когена!
   - Якись жиди! (Какие-то жиды!)
   - Та нэ можэ такого бути! Брэшэт собака! Брэхун!
   - Яки у стародавньому Кийви еврэйи?! (Какие в древнем Киеве евреи?!)
   С досады, бандерлог бьёт пульт кулаком:
   - Дэ ж тоди Володимир, князь?!
   Путтипут отталкивает нас, теремковцев, от окошка, прижимается носом к пулестойкому стеклу и требует:
   - Да! Где, Красно Солнышко?!
   - Язъ есмъ, - раздаётся вдруг за спиной незнакомый голос.
   Обернувшись внутрь, мы едва не падаем от изумления и ужаса: позади нас мощное, весьма свирепого вида, полупрозрачное ангелоподобное существо, мерцающее тёмно-бордовым светом, а впереди него - седенький, коренастенький, невысокого роста, практически голый гуманоидик, с некогда серыми, а ныне выцветшими глазами. Он в одном льняном передничке - набедренной полуповязке - такими фартучками-схенти прикрывали причинное место рабы в древнем Египте.
   - В-вы, кто?! - в замешательстве бормочет Путтипут.
   Ангелоподобное чудовище молчит, равнодушно глядя поверх голов, а коренастенький, что в передничке, представляется:
   - Язъ есмъ Володимер, сын Свендослава...
   - "Володимер", - подсказывает Путтипуту муммий Макиавелли, - означает, "владеющий мерой, то есть, уделом".
   - Язъ есмъ каган, - добавляет коренастенький и приветствует Путтипута вопросом: - Гой еси, добрый молодец?
   "Кто, гой?! - спрашивает себя Путтипут. - Я гой?!"
   - Ну не язъ же! - говорит каган.
   "Каган... - удивляется про себя Путтипут. - Это ж... еврейский титул!"
   - И первее мя, - продолжает Володимер, - и паки сто лет опослед мя, каганами титуловаху ся. А мати моя, Малка, козарыня бе.
   - Чего "бе"?! - недоумевает Путтипут.
   - Матушка кагана Володимера, - поясняет муммий Макиавелли, - была хазарка, стало быть, иудейка.
   "У иудеев, - смекает Путтипут, - национальность, точно, по матушке".
   И не верит: "Красно Солнышко... сын еврейки?!"
   Моллайдер это озвучивает.
   - А ты, гой еси, - спрашивает его каган, - в церькву сам ходиши?!
   - Хожу, - кивает Путтипут.
   - Молиши ся?
   - Ну, - пожимает плечами Путтипут, - какбэ, молю ся...
   - А на образах-то, кто суть?! Не иудеи? Не иудейки? Не иудейский ли царь? Вот! То-то!
   "Ну, - думает про себя Путтипут, - он такой же Владимир Красно Солнышко, как я... Виктор Франкенштейн...."
   Тут Путтипут зажал себе рот рукой: "А, может, я, и правда, Виктор...? Нет! Просто я схожу с ума!... Однако, странно он одет... для государя!"
   Каган, скосив глаза на сопровождающее его ангелоподобное чудовище, сообщает:
   - Язъ обитаю, кде ныне и присно отепло вельми.
   Шёпотом на ухо муммий Макиавелли подтверждает:
   - Пред вратами ада, государь, устроен гардероб, куда горностаевые мантии сдаются.
   - Красно Солнышко... в аду?!! Не может быть! За что?!
   - По совокупности злодеяний, - отвечает каган, тряхнув остатками прядей редких волос за ушами.
   Консельери на ухо Путтипуту поясняет:
   - Сексуальный маньяк и серийный убийца в одном лице.
   - Истинно, - соглашается каган, - язъ почахъ с пошибания дщери Рогволода Рогнеды...
   - ...начал с изнасилования дочери полоцкого князя, прямо на глазах её родителей, привязанных к столбам. Затем на глазах отца с матерью Володимер умертвил и их детей - младших братьев девушки. Потом, на глазах Рогнеды, убил её отца.
   Муза Нюша, не в силах сдержаться, плачет, опершись на моё плечо. И Путтипут тоже удивляется:
   - За что?!
   - Обозва мя, сучка, сыном рабы - полонёной иудейки! Опозором отказа свату моему, Дабрану. И мы с уем...
   - С чем?! - выкатывает глаза Путтипут.
   - Уй - брат мати, дядька - пестун мой, короче. Тако мы с уем Дабраном, рать собрахове из варязей, кривичей, словен и чуди, и захватихове Полотескъ-град. С оного дни надменну Рогнеду взяхъ язъ в полон и нарицахъ Гориславою.
   - За отказ сватам всю семью зарезал! Тварь! - шепчет муза.
   - Аминь. Засим, черёд убиенным быти наста брата моего единокровна - Ярополка Свендославича, володетеля Киевска престолу...
   "Ёп...перный театр!" - затаивает дыхание Путтипут. А каган продолжает:
   - И взяхъ язъ Киев не приступом хоробрым, но злочинным коварством. Блядословием заманихъ язъ брата в тенета...
   - ...то есть, обманом, - переводит Путтипуту консельери.
   - Грешен язъ есмъ, ибо, наняхъ норманнов-варязей, и оне легковерна брата моего под рёбра на мечи воздеша и прободоша.
   "Красно Солнышко... - думает Путтипут, - Окаянное! Ну, да - чисто Каин!"
   - Дык, ить, кто кого мога, тот того в рога. Тако престолом киевским единовластно стахъ володети. Наёмных воевод варяжських язъ наградихъ - грады правити им раздахъ. А кметей-варязей по сребру обадихъ...
   - ... наёмных ратников обманул, - переводит консельери.
   - ...и отослахъ служити грецям в Царь-град. А Ярополчу жёнку, бишь, невестку мою - Иулию, грекиню, язъ собе из-под убиенна брата взяхъ, уже бе непраздну...
   - Уже "бе", чего?! - недоуменно мотает головой Путтипут.
   - Брюхатою взяхъ её собе на утеху. Иулию отьц наш Свендослав захватяше девкою-черницею в монастыре болгарськом во дни дунайска похода, привезе, и игрушкою животною подаряше брату моему, Ярополку. Язъ же брата убихъ, Иулиею завладехъ и нарицахъ ея Предъславою.
   "Дас ист фантастиш!", - замечает Путтипут.
   - Токмо водимых кунок мало уду моему!
   - Дяде? - не понимает Путтипут.
   - Да не "ую", а "уду"! Уд, по-нашему - кила. Ну, как тебе перетолмачити?! Ну, елда... Место причинное - уд. Короче, гоило!
   - А-а, - кивает Путтипут, - гоило! Гой еси! Фирштейн.
   - Ты, что ли, фряг? - спрашивает каган. - Або латинянин?
   - Нет, я местный. А кого мало вашему, извиняюсь, уду?
   - Кунок! Ведаеси, кде мех?
   "Мех... Какой мех?.. А!! Мандатра? Фирштейн!"
   Мумия Никколо Бернардовича на ухо Путтипуту перечисляет:
   - Рогнеда, да Иулия, да Олава - норманнка, да Малфрида - чехиня-богемка, да Милолика - болгарыня, да Адель - фряжка. Итого - шесть кунок водимых.
   Выцветшие глаза кагана вспыхивают кощейским вожделением, а с синеватых губ срывается слюна:
   - Девки, жёнки - страсть есть моя! Весь мир уведе, сколь одержим язъ есмь похотию ебехотной, почто на усладу заводихъ яз ёбушек: три съта в Вышегороде - от Кыева о семи верстах; да три съта в Белогороде на Ирпени - от стольна града о десяти верстах; да, сверх того, ещё дъве съте удоусладных челядинок во ближнем сельце Берестове.
   Свирепое ангелоподобное существо легко взмахивает крылом, и нашим взорам предстают - в виде панорамного триптиха - три блудилища с живыми картинами оргий кагана со стадами сексуальных рабынь.
   Переживая вновь экстатический восторг, Володимер вопит:
   - ВАЛГАЛЛА!!!
   Глаза Путтипута от изумления выкатываются:
   - Восемьсот йё..! Откуда?!
   - Дань девками собирахъ, да собе в полон уводихъ, - усмехается каган Володимер.
   "Ёхарный бабай!" - поражается Путтипут.
   А каган заводится сильнее:
   - И оного мало! Занеже ебехотен язъ в блуде, и вельми охоч до кунок, оже велехъ любых мне мужних молодиц на растление приводити, и отроковиц на порчу...
   "Ахуе..., - мерекает Путтипут, - ... ах, уехал мой автобус!"
   А Володимер разводит руками:
   - Дык, ить, все мы токмо по пояс не скоты, а ниже пояса-то, ить - все скоты. Вона, новегородьци и прочая, от похотного борения коняк да свиняк пошибяху!
   - Так, ты ж, гад, всех баб, да всех девок поод-под себя захапал, - возмущается Курочка. - Оттого они и "свиняк пошибяху"!
   - Аминь. Тако заслужихъ язъ от фрязей и прочая латинян прозвание Fornicator maximus.
   - Великий развратник, - переводит муммий.
   В памяти Путтипута всплывает преподнесённый ему придворными киноугодниками мультфильм про легендарного Владимира, и он спрашивает кагана:
   - А жена у вас, вроде, византийская царевна была, христианка?
   - Анка? Анка бе дщерь царя Романа-блудодея, от постыдных извращений не прожившаго и два десяти пяти лет. А мати ея бе трактирная танцовщица Анастасо, иже в таверне отьца свояго занимаша ся, свене консумации, такоже и смежным рукомеслом...
   Никколо Бернардович, проявляя осведомлённость, сообщает Путтипуту:
   - Выйдя замуж за наследника престола, мать Анны Порфирородной умудрилась потом с тремя императорами последовательно блудить, содействуя, то клинком, то ядом скорейшему их уходу в мир иной. Принцессу Анну сначала сватал за своего сына и наследника германский император Оттон Великий, но императрицей суждено было стать племяннице очередного византийского императора Иоанна Цимисхия...
   - ...Ивана Чемьского, - уточняет для себя каган Володимер.
   А мумия Никколо Бернардовича продолжает:
   - В то время Византии сильно доставалось от болгар. Их царь Самуил, в обмен на мир, потребовал руки царевны Анны. Православные византийцы согласились. И с посольством отослали православным болгарам деву, очень похожую на Анну. Обманное посольство возглавил сам православный митрополит Севастийский. Обман, по промышлению Божию, раскрылся, и тогда православные болгары из всех православных же обманщиков греков живьём устроили костёр, с митрополитом в самой середине.
   - И задумата православныя византийскыя цари стравити православна болгарска царя со мною, и решаста выдати Анну-царевну замуж за мя...
   Володимер, будто вспоминая что-то неприятное, морщась, потёр виски, а муммий зашептал:
   - Сама же Анна, "пролетевшая", мимо престола Священной Римской Империи, понятное дело, только в страшном сне видела "счастье" - стать наложницей незнакомого ей, зато славного изуверствами кагана тавроскифов.
   - Отнуду, - продолжает каган, - выданье сие затянуша на год. А вытолкаста братия-базилевсы Анну из Царь-града, токмо убояста мово ратнаго похода, егда моё требование с прещением получаста.
   - Вымогательство под угрозой, - комментирует шёпотом мумия Никколо Бернардовича. - В смысле - шантаж.
   - Статья... - как правовед правоведу, кивает Путтипут, - ...статья Римского права...
   А каган продолжает:
   - Глаголаху, еже с плачем взойдяше Анна на кубару.
   - Свидетельствовали, - переводит муммий, - с рыданиями взошла Анна на корабль: "Иду, аки в полон! Лучше бы мне здесь умерети!" Несчастная стала жертвой не столько политических амбиций кагана Володимера, сколько семейного злопамятства. Всю жизнь ждал он случая отомстить Византии за давнее унижение его отца Свендослава и бабки Хельги императором Константином Львовичем. И отомстил.
   "Седьмая, - подсчитывает Путтипут, и запутывается: - Восемьсот седьмая!"
   - Ожидая прибытия "мирного откупа живаго" - Анны-царевны, знатнейшей, в его жизни, наложницы-заложницы, Володимер времени не терял...
   - Стефану Эротику, - продолжает каган, - стратигу грецьска града Корсуни в Тавриде, язъ предлагахъ мне дщерь отдати...
   - 808-я? - считает Путтипут вслух. - Да, куда?!
   - В кагал! - отвечает каган Володимер. - В смысле - в мою личную Валгаллу. Токмо, стратиг корсуньский, пёс смердящий, на беду свою мне отказа!
   - Иу!? - восклицает Путтипут.
   - И обложихъ язъ град Корсунь осъстею, како с моря, ономо с суши.
   Соповождающее кагана существо взмахивает крылом, и нашим взорам предстают стены крепости Херсонес, и зловещая картина осады. А Володимер продолжает:
   - Зело упорно обороняше ся противу мя град Корсунь. Вои днями насыпь д?ля приступа возводихомъ, а грецки жёнки ночью из-под стены землю откопаху и внутрь града носяху. И девять месяцев осъстея дли ся, докамест средь осажденных не сыска ся поп Настас. В грамотице указа он отайный ход, по коему град снабжаша водою, ядью и житом. И служяше у корсунян варяг именем бе Иждберн. Грамотицю попа Настаса прикрепе ко стреле, кою посла ны, и бяше крикнулъ: "TA BREVET". Ономо отайный ход перекопахомъ - перекрыхомъ. И изнемогаху людье гладом и жажею от безводья, и в три седьмицы Корсунь-град бяше взят.
   "Володимеру Таврическому респект и уважуха!" - решил про себя Путтипут, а моллайдер это озвучил.
   Каган потряс бородёнкой и остатками свалявшихся серых косм на затылке, разгладил под пупком передничек-схенти и продолжил:
   - Стратига Стефана, с жёнкою, язъ к вкопаным столбам в моём шатре привязахъ. И бяше веселие бражное, и глум, и удоуслажденье велие!
   Ангелоподобное существо легко взмахивает крылом, и мы оказываемся в интерьере шатра, где перед толпой викингов, в центре, в одной короткой кожаной рубахе - каган беспортошный.
   - Пред родительскы очи их дщерь язъ три дни пошибяхъ. Осе, варязям бяше веселие. Таче, како уд ублажахъ, обоих родителей девы пред ея очи живота гонезехъ.
   - "Живота", чего?! - спрашивает Путтипут.
   - Лишил, - переводит консельери. Кивает на кагана и шёпотом замечает: - Точь-в-точь, как с Рогнедой. Рецидивист.
   А каган откровенничает:
   - За сим дщерь стратигову язъ норманну Иждберну даряхъ. И многымы паки трофеями Иждберна одаряхъ, и посадником во Корсунь-граде назначахъ.
   Путтипуту вспоминаются ещё кадры из подхалимского мультика:
   - А вы в Херсонесе, вроде, и крестились?!
   - К тому лету язъ третье лето, како бяхъ хрещёный.
   - Разве?!
   - Аминь, - каган осеняет себя знамением, - истину глаголю! По святом крещеньи пожихъ язъ два десять и восемь лет. На другое лето по крещении язъ к порогам Днепра ходихъ, а на третье лето Корсунь град взяхъ.
   Консельери шёпотом на ухо Путтипуту подтверждает:
   - Найдено свидетельство черноризца Иакова, датируемое раньше летописных, что крепость Херсонес каган Володимер осаждал в лето 6497-е по Сотворении Мира, будучи уже в лето 6495-е крещёным, а это год 987-й от Рождества Христова. Крепость же пала к началу лета 989-го. А последующая летописная подтасовка с местом и датой крещения кагана Володимера понадобились его наследникам и попам для украшательства измышленной легенды и оправдания претензий на Тавриду. Длинной оговоркой об ином возможном месте крещения Володимера подневольный летописец будто намеренно привлекает к этому пассажу внимание грядущих исследователей и луч исторической критики.
   В мультике был ещё эпизод про болезнь, который вспомнился Путтипуту. И он спрашивает:
   - Вы, до приезда Анны-царевны, вроде, по зрению страдали?
   Каган кивает и трёт пальцами глаза:
   - Створяше пошибание дщери стратига Стефана, полоняных жёнок вельми мнози пошибахъ. А быша меж них мнози пошибанные варязями, да гулящи девки, елицы чрез винных баб-сводней распутьству дають ся непотребно, обаче вельми чюдотворици на полатех. Ономо, семо и овамо уд совамо...
   - "Тудым овамо и сюдым совамо", значит, - переводит консельери.
   - А предохранялись-то... - морщится Путтипут, - когда "совамо", каким образом?
   - Дык, не образом, мил гуманоид, а рыбьим пузырём. Чрез то в недуг и въпадахъ. Хвороба та бе зело дурна - великыя ячмени на оба очи, аки язвы, и якоже паволокы ажно до слепоты куриной, и на чреслах струпие. Бяше веста та хворь с заятия городища Шаркел отьцем моим, Свендославом, в лето 6464.
   - 956-й год по-нашему, - пересчитывает консельери. И добавляет: - Шаркел по-хазарски, или Саркел, - "Белая кибитка", Белая Вежа. А орган зрения у кагана мог быть поражён хламидийным коньюктивитом, либо ранним проявлением сифилиса.
   - Вы же, - вспоминает мультик Путтипут, - чудом излечились!
   - Грекьские знахари зелие особое ведоша. Коренья и акриды несведомаго древа исцеляша хворь гнойну и мукы, тою хворобой чинимы.
   Никколо Бернардович поясняет:
   - Название того колючего вьюнка - сарсапариль. О его пользе ромеи ведают со времён Галена и Диоскорида.
   - По воле Божией, язъ не стахъ слепьцем присно, - заключает каган Володимер. Тяжко вздохнув, он вдруг добавляет: - А шурину моему - брату Анны, Василию, суд Небесный бяше присудилъ воплощати ся присно тъкмо слепцемъ.
   - За что?! - удивляется Путтипут.
   Стерегущее кагана чудовище взмахивает крылом, и нам открывается картина изуверского ослепления пленных. Консельери комментирует:
   - Византийский православный царь Василий, прозванный Болгаробойцей, выколол пятнадцать тысяч пар глаз у пленённых им православных болгар.
   - Ну, не лично же он выкалывал! - заступается за коллегу по цеху Путтипут.
   - Не с тем, знать, связались те болгары... - иронично кривит тонкие губы мумия Никколо Бернардовича. И возвращает разговор к кагану: - Вы, помнится, по кончине жены вашей Анны Багрянородной тотчас женились на графине Адельгейде фон Эннинген, внучке императора Оттона. Надо думать, тоже по большой любви?
   - Вознамерихъ ся язъ сместити детели и кознование с Царь-града на Аахен-град, да не успехъ, бо призва мя Господь на судъ на небесех.
   "Графиня, - загибает палец Путтипут. - 809-я? Тфу! Со счёту сбился!"
   - Только эту - последнюю из его официальных жён, - сообщает Путтипуту муммий, - на третье лето по кончине кагана Володимера, изнасиловал, вместе с его дочерьми, польский христолюбивый король Болеслав, захвативший Киев.
   Каган шмыгнул носом:
   - Како язъ, сице и Болеслав, полонянок вятших пошибаше.
   - Омерзительно безобразный, вследствие патологического обжорства, Болеслав превращал знатных пленниц в своих сексуальных рабынь и насиловал несчастных.
   - Тако Боже, чрез Болеслава, возда мне, ибо язъ, грешен, дщерь его - невестку мою - долгия лета в заточении томихъ. И духовника ея в подполе томихъ. И Святополка - приёмна сына и настольника моего, бяше Болеславу зятем - ономо же по навету томихъ. Всех язъ гноихъ, до самого мово успения...
   - Вот, воистину, "примерный" христианин! - презрительно замечает муза.
   - Неважно! - возражает ей Путтипут: - Отошедши от греха, он снял тленное, отряхнул прах неверия, вошёл в купель святую, вышел очищенным и обрёл спасение на небесех!
   - "Спасение"?! - глаза Нюши блестят: - На третье лето по святой купели, на глазах отца с матерью, отроковицу православную три дня насиловал, и отца с матерью на её глазах умертвил!
   - И после той девы, - подтверждает каган, - ещё и грекинь православных во Корсунь-граде пошибахъ, их мужей православных усекновением глав умерщвляхъ, а отроков корсуньских православных полоняхъ и в Тамархан на невольний торг продавахъ.
   - Тамархан, - поясняет консельери Путтипуту, - это Тмуторокань, Тамань.
   - Токмо, - продолжает каган, - попа Настаса, предавша мне городище, да его дружков-попов, язъ миловахъ. А весь Корсунь-град разграбляхъ, и идолов медяных трофеями забрахъ, и мощи святыя, и иконы, и сосуды церковныя.
   - Где ж ты, - спрашивает муза, - гадству такому научился?!
   - У присных моих, - отвечает каган, - у родни норманнской. Егда в уноты дни язъ за Варяжьско море бежахъ, двое лета разбою учихъ ся. С другом Олафом Харальдссоном и дружиною в островах Эйсисла, Готланд и Эйланд мужей грабяхомъ и жёнок пошибяхомъ. Паки в семье отней учихь ся - от деда моего Ингвара, от бабки моей Эльги, от отьца моего Свендослава.
   - А эти... - морщится Путтипут и спрашивает своего консельери, - Ингвар, Эльга, Свендослав, кто, вообще, такие?!
   - Пришельцы-завоеватели из племени германоязычных балтов-борусков, ставших вначале князьями моравов и карпатских русин, а в IX-X веках "примучившие под дань" племена восточных славян. Пришельцы чужой крови, всегда мнившие себя избранными, а население покорённых земель челядью - рабами. Этих самых Хельго, Ингвара, Эльгу, Свендослава и прочих, ведущих род свой от "светлых" князей моравских и от князей поморских, столетия спустя монастырские писцы, по велению владетельного князя, нарекут в поздних хрониках "Олегом", "Игорем", "Ольгой", "Святославом". Это те, чьи потомки, даже ассимилировавшись с покорённой массой, не избавятся от чувства расового превосходства. А за ними стояли сотни викингов, звавшихся "карлы" - по-шведски "мужи". С большой же буквы они именовались: Свенхельд, Асмуд, Веремуд, Вуефаст, Бруне, Ивор, Игельд, Иггивлад, Лидул, Олеб, Руальд, Рулав, Свен, Фарлаф, Фост, Фурстен, Шихберн и прочие. Прозвище Sven-do-slav со шведского переводилось, как "швед, обращающий в рабов" - "швед покоритель рабов".
   Путтипут едва не поперхнулся:
   - Нет! Не могли "карлы" покорить этих, как их...
   - ...полян, древлян, северян, - подсказывает каган Володимер, - уличей, кривичей, вятичей, радимичей, дулебов, тиверцев, словен, весь, мерю и прочую чудь.
   - Ни-ког-да! - мотает головой Путтипут. - Ни-ко-гда патриоты с этим не согласятся!
   Никколо Бернардович пожимает плечами и молвит:
   - Патриотам посоветуйте заглянуть в историю Англии, покорённой в 9-м веке норвежцами и датчанами, и в историю Франции - откуда это там, в 9-м веке, образовалась необычная такая провинция Нормандия. А вам, синёррэ Путтипутто, советую засекретить от патриотов факт, что при дворе кагана Володимера Свендославича, а затем при дворе его сына Ярослава в Киеве жила их родня - викинги, становившиеся норвежскими королями: Олаф Первый Трюгвассон, Первокреститель; Олаф Второй Харальдссон - его ещё называли, Олаф Хельги - Святой Олаф; Магнус Первый Олафссон, король Норвегии и Дании; Харальд Третий Сигурдссон.
   Путтипуту льстецы от кино, понятное дело, мультиков про викингов, "примучивавших" славян, не преподносили, и он поинтересовался у консельери:
   - А викинги - они, вообще, что?
   - Солдаты удачи, государь. Авантюристы, искавшие применения своим мечам. Например, младшие сыновья, которым не хватило земли. Чаще же всего - избыточные маргинальные элементы, выталкивавшиеся из оседлого социума, искатели нового социального качества - статуса феодала, обычно за пределами Скандинавии. Профессия викингов - сезонный промысел - разбой, захват чужих богатств в местностях от Балтии до Карпат, до устья Дуная; от островов Англии до далёкой земли Pera maa вдоль берегов Камы. Покорение ими в IX - X веках земель от Ладоги до Тавриды сходно с завоеванием викингами франкской Нейстрии, ставшей Нормандией. Впоследствии будущие норвежские, шведские и датские конунги, приходясь киевским каганам роднёй, жили и "трудились" в Киеве и окрестных землях по своей разбойной специальности.
   На это один из внутренних голосов Путтипута отчеканил: "Никогда в истории ни одно государство не было создано мирной хозяйственной деятельностью. Nie in der Geschichte!"
   А каган дальше повествует о своих семейных традициях:
   - Дед мой, Ингвар, примучивше под дань угличей в устье Днепра, а в лето 6449-е иде на Царь-град.
   - 941-й год от Рождества Христова, - помечает Никколо Бернардович. - Греки тогда применили в море боевые нефтемёты и пожгли все ладьи Игоря.
   - На пути своём Ингвар, с оною ратью, страну Вифинскую и землю Никомидийскую полониша и пожгоша. А кого захватиша - так одних распинаху, в иных же, пред собой ставя, стрелами расстреляху, руци назад изламляху, и железны гвозди посредь голов вбиваху. Много же и святых церквей огню предаша, монастыри и села по обою сторону бухты Злата Рога сожгоша, и богатьств немало взяша. Аки волк, всюду он рыска дани, примучиваше, расхищаше, грабяше. Тем и прослави ся. И захвати Ингвара Малфрид Меченый, князь дерьвиев...
   - ...вождь крымских готов-тервингов, - поясняет муммий.
   - И те дерьви Ингвара за руце, за нозе ко двум древам привязаша, отпустиша, и ономо на куски разорваша.
   - Карму за 941-й и другие годы разом отработал в 952-м, - шепчет Путтипуту на ухо Никколо Бернардович.
   - Тако, - продолжает каган, - дед мой, со дружиною, тако и отьц мой, со дружиною, доискахове и сребра, и злата, и нави лютой. Бабка же моя, Эльга, из жён деда, вящая бе. И вельми бе сурова: мстя за мужа, старейшин дерьвиев в яму с угли горящи живьём закопа, иных уби, а град Скарфстен на утесе в Тавриде, и иные грады тех дерьвиев спали.
   Муммий комментирует:
   - Эльга была русинской княжной из Плиски - древней болгарской столицы. Она приходилась кузиною Хельго Моравскому, владевшему Киевом после Хельго Вещего. Мать её была вендской княжной с берегов Одера, и Эльга сызмальства имела княжеский характер.
   - И у отьца моего, Свендослава, - продолжает каган, - бяше чему учити ся...
   - Прошу прощения, - перебивает Путтипут, - а он... точно, "Свендославом" звался?
   - Не так давно на раскопках, - консельери сообщает с улыбкой, - причём, не в Стамбуле, каком-нибудь, а в Киеве, у Десятинной церкви найдена свинцовая актовая печать с греческим написанием имени "Сфендославос".
   - Тако, отец мой взя Пылдин - болгарьский велий град, и две тьмы полонёных на колья посади.
   Суровый ангел взмахивает крылом, и мы оказываемся посреди адского действа, оглушительных воплей, воя и скрежета зубов тысяч и тысяч пленных защитников города, живьём посаженных на колья.
   - Пылдин - ныне Пловдив, - поясняет на ухо Путтипуту муммий.
   - А на колья-то, - интересуется Путтипут, - зачем?
   - Устрашить жителей других городов, чтоб без сопротивления сдавались и жизнь свою всем своим имуществом выкупали. Малую часть изнасилованных Свендослав оставлял в живых и пускал глашатаями по другим городам - сеять ужас и панику. Цель оправдывает средства, - напоминает Никколо Бернардович Путтипуту главную свою заповедь. И сообщает: - В Болгарию Свендослав вторгся во главе десяти тысяч наёмников по заказу византийского императора Никифора Фоки, который уплатил за это с полтонны золотых монет, доставленных в Киев патрицием Калокиром.
   - Отьцу моему, - продолжает каган, - до того понравиша ся в болгарех, что не хоте он онуду уходити, а хоте перенести стол свой из Кыева в Преславу, на Дунай. Елмаже мати его - бабка моя, Эльга - родом бе из Плиски, Свендослав присно считахъ Болгарию своею очиною.
   Путтипут переводит недоверчивый взгляд на консельери, но Никколо Бернардович утвердительно кивает и сообщает:
   - Опьянённый лёгкими победами и горами награбленного в Болгарии, Свендослав вознамерился дальше завоевать Византий, который он ненавидел с юности, и особенно после осени 957-го, когда княгиня Эльга лично ездила просить для него руки царевны Феодоры, а император Константин унизил бабушку Володимера отказом. Военная же авантюра Свендослава закончилась поражением и потерей захваченных им болгарских городов. Виновниками своего поражения Свендослав назначил единокровного брата Улеба, христианина, и иных, бывших в его войске христиан.
   - Мнози бо беша варязи христьяни, - подтверждает каган. - Отче же Свендослав, толико разсвирепе, яко и единаго брата своего Улеба не посчаде, но разными муками томя, убиваше. А грецький царь Иван Чемьской послаша вборзе слы к печенезем...
   Муммий поясняет:
   - Император Иоанн Цемисхий, не мешкая, сообщил печенегам, дабы встретили остатки войска врага, отягощённого добром, награбленным ещё и у болгар.
   - Печенези Свендослава захватиша и убиша, главу отсекоша, череп выше бровей раскроиша, кожей снутри устилаша, снаружи сребром оковаша, и кубок створиша. И из оного хан печенежский пьяху.
   Путтипут и его консельери перекрестились, а суровый ангел, взмахнув крылом, продемонстрировал весь процесс изготовления чаши, начиная с усекновения главы Свендослава Ингоровича.
   - Так, - заключает консельери, - чужого ища, Свендослав своё потерял. И между тремя его сыновьями началась гражданская война - первая в Гардарике. Володимер Свендославич, победив в ней, христианские церкви в Киеве разрушил, и в жертву языческим богам приносил христиан.
   Каган развёл руками, повторяя:
   - Мнози бо беша варязи христьяни.
   - Ну, это же он по молодости! - заступается Путтипут. И, с видом правоведа, тычет пальцем в небо: - А ТАМ, как смягчающее обстоятельство, не учли разве, что из Корсунь-града выйдя, вы народ пошли крестить?
   Лицо кагана сжалось, и он сокрушённо уронил голову:
   - Это, мил гуманоид, бяше главное, что мне ТАМ инкриминироваху!
   И он демонстрирует надпись на фартучке, под пупком:
  

ИЗВЕРГЪ ХРИСТЬЯНСТВА

  
   - Бо не любовию язъ крестяше, но смертным страхом, и нехотясчих хреститися, вои влачаху и хрестяху.
   - Народ-то, - удивляется Путтипут, - что ж не радовался?!
   - Из Корсунь-града язъ есмь пошёлъ по градам и весям главы тысяц не хощащих хреститися мечом усекати, и домы их бяхъ пожёг во градах их и поселениях, имяху бо обычаи свои и закон отец своих, и преданья, и кождо свой нрав. Тако же язъ есмъ повелелъ отдавати новой церькви десятину от всяка дохода, и суда, и приплода. Дани отрядихъ взымати наипачих мечников и емцев. И народ зело возмути ся новой дани. И поборники веры отец своих и дедов во глушь лесов и степей бежаху. И тако хрещение огнём и мечом насаждахъ, что треть городищ и слобод обезлюде навеки. Вот те есть истина.
   И Никколо Бернардович подтверждает:
   - Покорность люда воле князя в ходе перемены веры может быть лишь невероятною выдумкой князей церкви и казённых патриотов.
   И, как правовед правоведу, муммий Путтипуту шёпотом сообщает:
   - В резолютивную часть приговора ТАМ - на Суде Небесном - прямо записали: "Не христианскою любовью, а богопротивным насилием и чрез богомерзкое душегубство насаждал подсудимый среди покорных ему племён веру "греческа исповедания". За геноцид - массовое уничтожение противников по религиозному признаку - Володимера Свендославича временно направить на перевоспитание в геенну огненную".
   - А, что ж тогда попы глаголят: "Обрёл спасение на небесех"?!
   - Спагетти вешают, синёррэ Путтипутто. Каждый монополизировал, что мог: авантюристы-викинги - добытую разбоем княжью власть, попы - молчаливейшее из существ - Господа Бога.
   Каган соглашается:
   - Сами-то попы на Небесех не бяху, а от имени Небес...
   - ...враху! - поддерживает его муммий.
   - Он, - кивает на кагана Курочка Ряба, - заменил старых деревянных идолов на новых картонных, да поо-поповство утвердил, как класс, а поо-попы ему, в благодарность за свою поо-пожизненную синекуру - культ.
   - Кому церковь не мать, - возражает Путтипут, - тому ить и Бог - не отец!
   Помалкивавший до сих пор Абдурахман Мангал подаёт голос:
   - Наш сосед по палате, резидент Миллер, заметил: "Пока бог страдает, жрец и жрица жрут".
   - РЕЗИДЕНТ?! - вскидывается Путтипут и судорожно ощупывает карманы своей пижамы в поисках золотого пистолета.
   - Да. Генри Генриевич - резидент Ебландии.
   Путтипут упирается взглядом в эмблему кролика на моей пижаме, переводит взгляд на кролика на своей и, как будто, немного успокаивается.
   А каган Володимер, грустно усмехаясь, повторяет за Путтипутом:
   - "Обрёл спасение на небесех"...
   - Ну, за равноапостольные же, - уверен Путтипут, - за заслуги!
   - Эх, мил гуманоид! - отмахивается каган. - Посрамляеть Господь суды земныя, да титулы земныя, ажно ни хытру, ни горазду суда Божия не минути. Аще хощеши правду знати, ответи: почьто в царьстве Романовых, с вельмим размахом, отмечаху Тысячелетие Хрещения именно в год 1866-й?
   Путтипут чешет лысину, разводит руками и переводит взгляд на консельери. А тот докладывает:
   - Отнимем тысячу от 1866, получим 866-й год. Володимеру Свендославичу "Красно Солнышко" предстоит родиться только через сто лет! Дело в том, что, так называемое "Крещение Владимира", или "Крещение Владимиром", в Византии не зафиксировано никак. Это, как если бы Ватикан не зафиксировал появление у него новой епархии. Не странно ли?! Почему? Да потому, что событие УЖЕ состоялось сто лет назад - без огня, без насилия и без крови.
   - Первокрещение, - подтверждает каган, - бяше состояло ся в Царе-граде при грекьском царе Михаиле в лето 6374 от Сотворения Мира...
   - ...в 866 году, - помечает муммий.
   - ... а крестяше патриарх Фотий, - продолжает каган, - и Хрещение то в Византии бяше затвержено за числом 61 в списке Константинопольска патриархата. Така митрополия ажно сто лет бяше мово рождения!
   - А летописи?! - Путтипут переводит взгляд на своего консельери.
   Мумия Никколо Бернардовича сообщает:
   - В летописях, синёррэ Путтипутто, давно выявлен подлог: переписчики, вымарывая имя подлинного Первокрестителя - киевского кагана Аскольда - во святом крещении Николая - упустили изъять, вместе с ним, имя участвовавшего в крещении византийского патриарха Фотия, жившего и служившего за сто лет до рождения Володимера Свендославича.
   - Скандал! - шепчет Путтипут.
   А каган Володимер подтверждает:
   - При внуце моем Володимере Мономахе, имя Оскольд изымаша, имя Володимер вставляша. Зовом же бяше Оскольд по мирьскому, а в хрыщении - Никола. Ономо "Оскольд" изымаху - на "Володимер" меняху.
   - Летописи, - говорит Никколо Бернардович, - начаты не современниками. Это поздние хроники, в которых монастырские книжники монтировали отголоски забытых событий 100-200-летней давности, вставляли совершенно чужеродные иностранные фрагменты в текст и подгоняли всё под идейные установки князя.
   Путтипут шепчет:
   - А что же Светлейший? Разве не в курсе?!
   - И Отче патриарше в курсе, - отвечает каган и прижимает палец к губам: - токмо тайна сия велика есть!
   И вдруг вскидывает руку в дурдонском приветствии:
   - ХАВ БЫДЛ!
   - БЫДЛ ХАВ! - растерянно отвечает Путтипут. И спрашивает: - А почему, тайна?
   - А только тронь, и одно за другим всё нахрен посыпется! И откроется...
   - ЧТО?!
   - Что тати всё потатили и перетатили! - отвечает ему каган.
   Он оборачивается к страшному ангелоподобному существу:
   - Так ли, протозанщик мой, Сатанаилушка?
   Не успевает Путтипут глазом моргнуть, как крылатое чудовище хватает кагана за голову и уносит в сторону оранжево-багряного заката над геенной. И только слышно, как каган жалобно и протяжно курлычет.
   Путтипут, не в силах моргнуть, спрашивает консельери:
   - Кто это был?!
   - Старший сын Иеговы. Тот, что падший.
   - Мам-м-ма до-ро-га-я! - бормочет Путтипут. - Не нравится мне эта история... с историей!
   - История, синёррэ Путтипутто, подобна живой твари: тело её здесь, и всяк, имущий власть, может употреблять её, как обозную девку, как сексуальную рабыню. Истинная же душа её на небесех, и оттого тайное непременно становится явным.
  
  
   94. Тать-перетать
  
   Путтипут грызанул заусенец на пальце и спросил Никколо Бернардовича:
   - С историей надо что-то делать. Что делать?
   - Засекретьте её, синёррэ, - ответил муммий. - Пусть будет, как обычно: тайная - для посвящённых, а для быдл - лубок. Составьте "Index librorum prohibitorum" - указатель запрещенных книг. А ещё, когда, с Божьей помощью выберемся отсюда, начните всё секретить с черт личности Татищева.
   - Да кто это, Господи?! Фамилию такую, вроде, слышал.
   - Деятель времён Петра Великого, затем императриц - Анны Иоанновны и Елисавет Петровны...
   - Да кроме горстки книжных червей, о нём, небось, никто не знает!
   - Он, отчасти, достойный уважения учёный муж, инженер-металлург, ветеран Полтавской битвы, библиофил, коллекционер рукописей, в историю влюблённый, и первый, кто иронично критиковал правоверный миф о проповеди христианства Андреем Первозванным на берегах Днепра...
   - А, в чём соль?!
   - Историк сей сообщил науке особый ряд "известий". Полагаю, стоит засекретить именно проявившуюся с младых лет склонность Татищева к фальсификации дат и документов, начатую им с собственных метрик. Ещё засекретьте его наклонность к взяткоимству - огромное лихоимство в бытность его заведующим монетным двором в столице; хищение денег, предназначенных киргизскому хану; присвоение казенных средств в Самаре ...
   - Кто не был у казны, лишь тот не поживился, - возражает Путтипут. - Да это, как ртом в сиську ткнувшись, не соснуть!
   - Ну, да, - усмехается Никколо Бернардович: - Тать - не тать, да на ту же стать.
   - Хотя, фамилия... - соглашается Путтипут, - даже не говорящая, а горящая!
   В следующий миг в камере моллайдера мы все вздрагиваем от шелеста гигантских крыл, - из преисподней возвращается Сатанаил Иеговович, неся за уши голого дядьку довольно крепкого телосложения, также прикрытого лишь передничком под пупком.
   "Такая, значит, униформа у теней, ненадолго отпускаемых из геенны..." - смекает Путтипут.
   Сатанаил приземляется и ставит перед нами гуманоида с крупным, почти прямым носом на мясистом лице, несколько выдающимся вперёд подбородком и твёрдым взглядом тёмно-серых глаз.
   - Татем у татя перетатены утята, - скороговоркой выпаливает он и, придерживая на голове съехавший на бок белый с буклями парик, кланяется: - Татищев Василь Никитич.
   И мы в ответ кланяемся. А консельери шепчет Путтипуту:
   - На всякий случай, и вы ему представьтесь.
   "Как отрекомендоваться? - кумекает Путтипут. - Кратко, "Пиня Гофман"? Или сказать: "Помазанник Я Божий"? Или так: "Я Самый Раскрученный Дурдонский Брэнд"? Или развернуть полный титул: "Чёрный Властелин Промгаза, Промалмаза, Промнефти, Промтрубопроката, Промэнерго, Промжэдэ, Промавиа, Промзолота, Промалюминия, Промнано, Промтитана, Промурана, и всех прочих промов тайный бенефициар?.."
   Квадронный моллайдер эти его думки озвучивает. И он рекомендуется просто:
   - Путтипут Таврический.
   - О, сударь, вы большого чина!
   В голове Путтипута звучат фанфары и титулы, присвоенные ему устами соловьёв-генштабовых:
   - Царь Вадим Вадимыч, Всея Вселенныя Вершитель Судеб - Космократор и, по совместительству, Хронократор...
   - Это, как?! - моргает, недоумевая, Татищев.
   - Ну, после меня Время - ни вперёд, ни назад, ни вовеки веков, никто не осмелится перевести. Аминь. В смысле - ни летнее на зимнее, ни наоборот...
   Крылатый Сатанаил Иеговович, до сих пор присутствовавший с равнодушным видом, громоподобно расхохотался:
   - ААХ-ХАХ-ХАХ-ХАХ-ХА!
   А Василий Никитич снова кланяется:
   - Благодарствую, милостивые государи! Вот, мне нечаянная радость! Триста лет уж, жарят меня черти без масла и без продыху.
   "Ну не за взятки же жарят?! - удивляется про себя Путтипут. - Не за фальсификацию же дат в метрике?! А, кстати, каких дат?.."
   - Дату рождения в метрике уменьшил на два года, чтоб от воинского призыва уклониться.
   - Ну, за такие пустяки, - кривит губы Путтипут, - в ад, разве, отправляют?!
   А мумия Никколо Бернардовича, проявляя изрядную осведомлённость, замечает Татищеву:
   - И за измышление исторических басен в ад не осуждают. И за растрату казённых червонцев на закуп материала для небылиц ...
   Плотные щёки Татищева вспыхивают зардевшись, и он оправдывается:
   - Это... не совсем так! Великому государю Петру Алексеевичу нравились исторические раритеты. За большие деньги приобрёл он, так называемую, "летопись Радзивила", содержащую ряд фальсификаций. И мне зело хотелось государю угодить, и затеял я измыслить "Летописание корсунянина Якима" с вымышленной родословной князей и бояр до самого Рюрика. Тут у меня, помимо чаяния награды, и свой тщеславный был резон: род Татищевых ведь от Рюриковичей ведётся. Токмо, бишь, от ветви захудалой...
   Муммий ему возражает:
   - Вынужден огорчить: в действительности, нога Рорика Ютландского, называемого вами "Рюриком", не ступала не то что на берега Волхова, но вообще на земли восточных славян. К тому же, прямых наследников "Рюрик" не имел - увы, природа так распорядилась. Племянник Рорика, Годофрид, унаследовал от знатного дяди заново отстроенный, фактически новый град - только не Новгород, а Мекленбург.
   Путтипут, настороженно глядевший на своего всезнающего консельери, непонимающе мотнул головой. Муммий пояснил:
   - В аду я, слава Богу, не горел, а вот в Чистилище со многими довелось общаться. Рюрик, а по правде, Рорик, сын Хальфдана из династии датских конунгов, владетель Рустрингена, князь фризов-русов, повелитель "соколиного народа" вендов-ободритов, жившего от Одера до Эльбы, - покинул сей бренный мир в год 879-й от Рождества Христова. Семь веков спустя наследники Ивана Калиты отказались от родового прозвища "Игоревичи" и измыслили себе прозвище "Рюриковичи", чтобы оправдать свои притязания на земли Пскова и Новгорода на Волхове, будто это их "отчина" и "дедина".
   - Сказать по правде, - соглашается Татищев, - самые первые постройки Новгорода на Волхове стали появляться только лет через сто после ухода Рюрика в лучший из миров.
   - Кстати, - замечает муммий, - Новгардами и Новоградами называли не только, например, древний Новгород-Северский, но, в период стройки, и Ярославль, и едва-ли не каждый новый город.
   Путтипуту не нравится учёный тон разговора, и он вспоминает про казённые червонцы:
   - Так, что там с деньгами? В смысле - с растратой?
   Татищев, кивнув, начинает по порядку:
   - В Крестовоздвиженском монастыре, что под Дорогобужем, посчастливилось мне добыть бесценные известия о сынах князя Игоря - Глебе и Святославе. Ещё о том, как Володимер огнём и мечом "крестяше" Новгород на Волхове. Государь же Пётр Алексеич направлял меня по инженерному делу за рубеж для закупки оборудования и технологий. И в Стокхольме...
   Сатанаил Иеговович чуть взмахивает крылом, и мы оказываемся в столице свейского королевства.
   - ... в Стокхольме отыскал я историка по имени Эрик Бьёрнер - исследователя скандинавских саг. И за государевы червонцы подрядил его собрать никому у нас не известный материал, позволивший мне "углубить" лжегенеалогию Рюрика через "жизнеописание" дедульки Гостомысла, намутив про его "чудесный сон", и всё такое...
   Консельери Путтипуту поясняет:
   - Гестимюс или Гостимусл - вождь племени ободритов - и правда, княжил в 9-м веке в Велиграде, разрушенном впоследствии викингами. Только град тот стоял не на Волхове, как вписали в фальсифицированные летописи, а далеко на западе Балтики - на берегах Мекленбургской бухты. А легенда про "вещий сон Гостомысла" слизана у Геродота - с его предания про дедульку персидского царя Кира.
   - Так, что там, с деньгами? - напоминает Путтипут.
   - Судьба-злодейка всё на свой лад перерешила: в тот год государь Пётр Алексеич помер, а матушке императрице было не до летописаний. За пятнадцать лет - шутка сказать - трон погрели афедроны аж пяти особ монарших! Червонцы, что отрабатывал мне свей Бьёрнер, мы с Черкасовым Ваней, по-тихому, на поручение, якобы Петра Великого, списали. Ваня Черкасов - личный кассир государя и государыни - мой кум. С ним мы деток наших - Натальюшку с Евграфушкой повенчали. А новая императрица - Анна Иоанновна нас с Ванюшей вскоре опалою наградила. Никто, по счастию, не вспомнил о купленых мною за государевы деньги исследованиях норвежских, шведских, датских и исландских саг. С них год за годом пестовал я гостомыслову басню и в ссылке кормил "Летописанием Иоакима" ящики конторского стола...
   "Телеков не было, - смекает Путтипут, - ничего и не отвлекало".
   - А в ад-то вы, за что, всё ж, угодили?!
   - Желая вернуть расположение Анны Иоанновны, я, по навету, выставил злохитренным плутом бывшего клерка, ссыльного Столетова Егора, запытал его на дыбе так, что он оговорил себя, и на плахе лишился головы.
   - И всего-то?! - морщится Путтипут.
   - Ещё отправил на костёр бабушку Кисенбике - татарыню шестидесяти лет. А ещё, при собрании татар крещенных, сжёг татарина Тойгельду...
   Сатанаил Иеговович взмахивает крыломь и демонстрирует живые картины казней.
   - И за что жгли?
   - Дык ить оставили оне веру греческа исповедания и вернулись к магометанству, аки псы на свои блевоты!
   - Вот, ты, гнида казематная! - ругается муза.
   - И что, - недоверчиво кривится Путтипут, - за пару татар и одного клерка - прямо в ад?!
   - Ещё за живодёрство в подавлении восстаний калмыков и башкир...
   - А что не нравилось тем башкирам? - вытягивает губы уточкой Путтипут.
   - Насильственное крещение при колонизации их земель. Пришлось мне, с генералами Соймоновым и Урусовым, жечь мечети, спалить семьсот деревень, угнать всех лошадей, скот, и устроить голод. И казнить смутьянов - десятки повесить за рёбра, сотню повесить за шею, сотням отсечь головы, многим сотням отрезать носы и уши, десятки тысяч пленных башкир сослать на каторгу, а их жён и детей отдать охочим гуманоидам...
   - Иу! - вскидывает брови Путтипут.
   - Василь Никитич, - спрашивает муза, - а ты хрещёный?
   - Хрещёный.
   - Тот поо-поо... - квохчет Курочка Ряба, - тот поп, что тя хрестил, напрасно не утопил!
   - Кто Богу не грешен, тот бабке не внук! - защищает Татищева Путтипут. И интересуется: - А вы на суде Небесном покаялись?
   - Э-эх, мил гуманоид, - Татищев проводит ладонями по лицу, будто стирая паутину, - кайка есть, да воротьки нет.
   И показывает в небо:
   - Начал я Там, было: "Так, мол, и так, не от жестокосердия судил, а радел за веру греческа исповедания". А мне предъявляют там Писание: "На, читай!" Читаю: "Не судите, да не судимы будете, имже бо судомъ судите, судятъ вамъ; и в нюже м?ру м?рите, возм?рится вамъ".
   Он тяжко вздохнул и продолжил:
   - Познал я Там, что не рабы мы Господу вовсе, и никакие не овцы, а по образу и подобию Его, бессмертные тонкие создания, и все - все Его чада, и Он нас вразумлением пестует. И...
   - Но попы... - возражает Путтипут, - попы же ино глаголят!
   - ...и ещё узнал Там, что попы - в какие бы облачения ни рядились, на каких бы языцех ни глаголали - разделяют чад Бога Единаго, чтобы с выгодой торговать именем Бога.
   - А, какой Он из себя, Бог? - интересуется Путтипут.
   - Он - над Непроявленным - Высшее Непроявленное.
   - Тёмная, коо-короче, материя! - вздыхает Курочка.
   Путтипут оглядывается на курочку Рябу, музу, муммий-Ленина, Абдурахман-Мангала, и говорит про себя: "Тайган, спецназ, газ наркан... и, не доходя до первого сортира, я шайку-лейку эту замочу!"
   А моллайдер всё озвучивает.
   Переведя взгляд на Татищева, Путтипут говорит:
   - Вы, как я понял, ловки по части съиоакимить-сгостомыслить. И мы с коллегой, - он кивает на мумию Макиавелли, - мы хотели бы историю тоже, как бы, ну, по...
   Путтипут снова оглядывается на нашу компанию.
   - Потатить-перетатить? - догадывается Татищев.
   - Посоветуйте, что из истории мне лучше засекретить.
   - От кого?!
   "Что невозможно утаить от грёбаных интеллиганов, - бормочет про себя Путтипут, - необходимо скрыть, хотя бы... от училок школьных!"
   - Что ж, - усмехается Татищев, - начните прямо с "Бертинских анналов" за 839 год. Потом засекретьте, как "serenissimus" - "светлый князь" Хельг, названный в летописях Вещим Олегом, устроил в Киеве религиозно-политический переворот. Ещё засекретьте, что умер Хельг Вещий за годы до появления в истории Ингвара-Игоря, и власть над покорёнными племенами вокруг Киева досталась также иноземному "светлому князю", а не сразу Ингвару. Засекретьте не только, что Вещий Олег с Игорем никогда не встречались, но и что государство Вещего Олега, и государство Игоря - разные государства, с преимущественно разным составом племён и городов: у Вещего Олега - в основном по Дунаю. А у Игоря - по Днепру. И пришёл Хельг-Олег не в Новгород на Волхове, который построят потом через сто лет, а в новый город - восстановленный Рориком на месте старого - Мекленбург. Так что в исторической реальности Ингвар-Игорь не был "Рюриковичем".
   - Кстати, про Олега! - замечает муммий. - Помните, эпизод с предсказанной смертью "от коня своего"? Летописец вплёл в свой рассказ происшествие, случившееся с викингом Орваром Оддом близ норвежского местечка Согндал через семьдесят лет уже после смерти Олега. Из-за дурного предсказания волхва, Орвар убил любимого коня по кличке Факси. Затем, с соратником своим, отправился за чужим добром в дальние страны. Там женился на русинской княжне, и родившегося сына назвал Асмундом, в честь друга. А когда вернулся в 988 году в родные места, навестил могилу коня, и тут его "уклюну змея в ногу, и с того умре". Может, синёррэ, и эту чужую историю с чужой географией, на всякий случай, тоже засекретить?
   - Коня, - зло цедит Путтипут, - говоришь, звали Факси? А у змеи той имя-отчество спросить забыли?!
   Консельери скрещивает костлявые длани на костях рёбер и умолкает. А Татищев предлагает:
   - Засекретьте, что обосновавшиеся в детинце древнего Киева четыре сотни норманнов, с восемью сотнями походных девок, держали многотысячные племена славян в смертельном страхе. Дань, собираемая куньими и беличьими "скорами", была лишь дополнением к главному источнику обогащения через "полюдье" - к "челяди". Викинги уводили рабов от каждого рода-племени на невольничьи рынки Хазарии для продажи за серебро, которое затем утекало в Скандинавию. И Свендослав в письме матери назовёт сам главными своими экспортными товарами всё те же скоры, воск, мёд, и живой товар - рабов - челядь.
   "Четыреста викингов, - прикидывает про себя Путтипут, - плюс восемьсот девок... это, примерно батальон с обслугой - прачечной там, кухней..."
   - Потомственным предводителем викингского бандформирования - хирда, в переводе на славянский - "дружины" - был нервный тип по имени Хельго. В детинце - бревенчатой крепости Киев-града он устроил "филиал" Валгаллы - инкрустированный самоцветами престол, соединил с лежбищем на сорок красных девок, коими ублажался на виду соратников и их служанок, и тут же, не покидая престола, справлял в серебряный таз всякую нужду...
   "Чей трон, - замечает Путтипут, - тот, куды хотит - туды и воротит!"
   А Василий Никитич продолжает:
   - И викинги, между выпивкой и закуской, тут же, на глазах предводителя, с помощницами совокупляясь, услаждались.
   - Ц-Ц-Ц, - цокает Путтипут, - дык не было у них телевизоров!
   - Кстати сказать, менструальная гигиена была ниже критики. Использовали что ни попадя - песок, листья, опилки. Даже сажу! Так, вот, бездетный - из-за хвори от удоусладных удовольствий - Хельго "держал" Киев до поры, пока не решился прибрать бизнес своих партнёров по работорговле. Напал на иудеев, но был ими разгромлен. А после ответного карательного рейда балгиция Песаха, киевские каганы стали вассалами кагана Хазарии. В 940-м году Хельго отправился в Моравию занять освободившийся там престол, а Киев, со всеми волостями, оставил любимой сестре Эльге. Подарив ей Вышгород и назначив в её пользу треть дани со всех примученных племён, Хельго выдал сестру замуж за своего воеводу Ингвара.
   Василий Никитич поправляет передничек и продолжает свои известия:
   - Можете засекретить, что летописец вынужден был "вылепить" из двух мучителей славян одного летописного Олега. А чтоб замылить в истории Киева имя Хельго Моравского, с его серебряным тазом-унитазом, Ингвара-Игоря волевым решением "состарили" ещё лет на сорок.
   - Выходит, - бормочет Путтипут, - Игорь не сын...
   - ...не сын лейтенанта Рюрика! - выпаливает Абдурахман Мангал.
   Путтипут видел кино про детей лейтенанта Шмидта, и сейчас недоверчиво покосился на Татищева, но Василий Никитич подтвердил:
   - Увы, доказано: династическая легенда "Повести временных лет" не выдержала исторической критики.
   "Ч-ч-чёрт! - вспомнил Путтипут. - Главное, не забыть засекретить, что византийский патриарх Фотий крестил не Владимира, а Аскольда! Что всё - враки, враки! Чёрт, чёрт!"
   И уточнил:
   - Так он был Аскольд, или Оскольд?
   - По-шведски - Оскульдр, - сообщает консельери. А писцы-летописцы умудрились ещё разделить надвое - на "Аскольд" и "Дир".
   - "Оскол" по-печенежски значит "вода", - отвечает Татищев. - Ещё можете засекретить, что "Повесть временных лет" фальсифицирована в 1117 году по воле князя Мстислава Володимировича, принудившего монахов в тексте летописи менять местами имена жертв с именами злодеев. Так вымарал он и утаил от потомков центральное событие древнего Киевского государства - Оскольдово крещение. Так приписал "первенство" своему предку, кагану Володимеру Святославичу, передвинул событие на сто лет ближе к своему отцу, Володимеру Мономаху и, соответственно, к себе. Из поддельных дат летописи уши фальсификатора так и торчат.
   - Что ещё секретить? - спрашивает Путтипут.
   - Что Борис, сын кагана Володимера, Улебу - сыну Игоря - внучатый племянник, и что смерть от единокровных братьев эти двое приняли с разницей... в сорок пять лет. Засекретьте, что культ мучеников "Бориса и Глеба" поначалу был именно культом "Глеба и Бориса".
   - Может, скажете, - кривится Путтипут, - что на Несторе... шапка горит?
   - Вот, засекретьте, что летописца, причисленного к святым, звали не "Нестор", а Нестер. И главное, засекретьте, что монах, принуждённый писать клевету на Святополка, зашифровал, по вразумлению Всевышнего, в непонятных князю библеизмах, послание потомкам о невиновности Святополка в убийстве кровного брата Бориса.
   "Выходит... - ахнул про себя Путтипут, - мои придворные попы знают правду, но скрывают!"
   Мумия Никколо Бернардовича решает похвалиться:
   - А у нас, например, в случаях с Джордано Бруно и с Галилео Галилеем Ватикан свою неправоту признал.
   - А у нас, слава Богу, не Ватикан! - отрезал Путтипут.
   - Как ить хочите! - шутит Татищев. И, кивнув в сторону, откуда они, с Сатанаилом Иегововичем, прилетели, замечает: - А у нас продолжатели клеветы на Святополка по пять дней в неделю за язык подвешенные на крюках висят, а по выходным калёные сковороды теми же языками лижут. И предателям правды о Первокрестителе мученике Аскольде воздаёт Господь на Том свете угольками.
   - Ну? - спрашивает Путтипут, - Все секреты?
   - Ещё, - продолжает Татищев, - можете засекретить, что сын Володимера Красно Солнышко, Ярослав, "заказал" отца родного бригаде киллеров под командой норманнов Эймунда Хрингссона и Рагнара.
   "Навряд ли из-за баб, - соображает Путтипут. - Скорее, из-за бабок..."
   - Две тысячи гривен, - подтверждает Василь Никитич, - положенную "федеральному" бюджету часть дани c новгородцев, Ярослав не отправил в Киев, а присвоил. И сторговал с эймундовой бандой варягов заказ на убийство родного отца, пообещав каждому головорезу по двадцать семь граммов серебра. Красно Солнышко, за пару дней до визита Эймунда со товарищи, сам преставился Господу, и киллеры отработали окаянные серебренники по-другому - принесли Ярославу отрезанную голову его брата Бориса. Ярослав в тот момент заметно покраснел, но... мудро так промолчал, и только махнул рукой - мол, сами закопайте. Обещанное серебро Ярослав, разумеется, зажал, рассчитавшись с головорезами беличьими шкурками по текущему на тот день курсу. Норманны меж собою окрестили его тогда "Yarisleiv Mоrder".
   - Ya! Ya, - кивает Путтипут, - Мудрый!
   И соображает: "Ярослав - Мудрый; Иоанн - Грозный... А как назовут меня мои благодарные потомки? Что, если в канун Валентинова дня мне учредить "День всех... обманутых"?! И титул "Святой Путтипут - покровитель обманутых"... Звучит?..
   - Выдумки, - продолжает Татищев, - вроде "Мудрый", "Грозный", или "Красно Солнышко", "Святой" - не народ придумал. Народу некогда было - он, несчастный, веками едва только успевал после очередного геноцида возрождаться, чтоб новые напасти терпеть. Ярослава при жизни за глаза звали "Хромец", да "Хромый". А Иоанна Васильевича бояре меж собой величали "Свирепый", "Лютый", "Буян", "Гнилой", "Гнойный", "Ртутный", да "Сифилитик". Вообще Дурдонису редко, когда с царями везло: у этого гемофилия, у того - педофилия, у поза-того - маньячество.
   "Помазанники... помазаннички! - мерекнул Путтипут. - И о чём, интересно, Он думал, когда их мазал? В смысле помазывал..."
   - Так что, все помпезные титулы только в семнадцатом веке для особого титулярника сочинили.
   - Кто сочинил?
   - Мы, - усмехается Татищев. - Ну, такие, как мы - дипломированные лакеи Их Величеств. Можете ещё засекретить, что историческая реальность искажена при помощи обычных чернил переносом на Днепр и Волхов событий, в действительности происходивших в Моравии и на Дунае. Засекретьте установленный историками факт, что веками в качестве метода древнего летописания использовалась этногеографическая фикция.
   - Кстати, - напоминает мумия Никколо Бернардовича, - ещё прадед Петра Алексеевича Романова, Филарет, организовал в 1613 году сбор всех летописных материалов из монастырей в одно место, где бумага "терпела". И Екатерина Вторая в 1791 году обязала монастыри вновь прислать все рукописи исторического содержания якобы в Синод, а на деле своему "лейб-историку" Мусину-Пушкину. И тут, кстати, драгоценнейшие тексты исчезали дюжинами.
   - Зато, - замечает сведущая также и в поэзии муза Нюша, - появился поэтический шедевр гениального старца Иоиля!
   Путтипуту сочинение Иоиля неважно. И он глубокомысленно изрекает:
   - А как, без исторических прикрас, воспитаются патриоты?!
   - МАТЬ РОДНАЯ, - подаёт вдруг голос искусственный разум квадронного моллайдера, - И БЕЗ ПРИКРАС - РОДНАЯ МАТЬ, ДАЖЕ ЕСЛИ СПЬЯНУ ИЗВАЛЯЕТСЯ В ГРЯЗИ.
   От неожиданности все на миг столбенеют, а моллайдер продолжает:
   - ПАТРИОТЫ ЖЕ, ВОСПИТАННЫЕ НА БАСНЯХ, СКЛОННЫ, ВМЕСТО ИСТОРИИ - К ИСТЕРИИ.
   - И к топоо-поо... к топору! - добавляет Курочка.
   Василь Никитич низко кланяется и заключает:
   - Вам проще будет, сударь, историю засекретить... от самого себя.
   Не успевает Татищев распрямиться, как Сатанаил Иеговович хватает летописца за голову, взмахивает могучими крылами и уносит его, сверкающего афедроном, в вечно догорающий закат над преисподней.
   Путтипут с муммием Макиавелли глядят вслед, и консельери сообщает:
   - Татищевскому "летописанию Якима" учёные не верят.
   - А на чём его подловили дотошные интеллигушки?
   - Василий Никитич изменял текст своей "летописи" по ходу работы над своей "Историей"...
   В дверь рабочей камеры колотят каблуками тяжёлых ботинок наблюдавшие за нашими историческими экскурсами бандерлоги:
   - А ДЭ Ж ДРЭВНИ УКРИ?! (А где же древние укры?!) О-ОТ ЖЭ Ж, МОСКАЛЮГИ КЛЯТИ!..
   Их ругательства заглушил голос электронного робота:
   - ТОПЛИВО ДИЗЕЛЬНЫХ ГЕНЕРАТОРОВ ИЗРАСХОДОВАНО. ВРЕМЯ ВОЗОБНОВЛЯЕТ ХОД.
  
  
   95. Ымынынык
  
   - ВСИХ ПОВБЫВАЕМО! - грозя нам, орут бандерлоги. - А ТЭБЭ, ПУЦЬКА, ПЭРШИМ!
   Путтипуту становится не по себе, и он про себя вопит: "ТАЙГАН! ЙЁКЭЛЭМЭНЭ! ГДЕ ТЫ ЗАСТРЯЛ?! ЙЁПЭРЭСЭТЭ!". А моллайдер это озвучивает.
   И я вспоминаю идею фикс забавной девчонки - моей недавней спутницы из кришнаитского автобуса,- её завет: "Спасти Путтипута".
   Бандерлоги дёргают ручку двери рабочей камеры, но электронный замок не открывается - искусственный разум моллайдера отключил ток.
  
   За несколько часов, минувших после захвата квадронного моллайдера, и захвата, с его помощью, летающей тарелки с самим Путтипутом на борту, мир просто не успел поверить сепаратистам-террористам. Миру ещё требовалось с этой новостью переспать.
   Между тем, электроэнергия на объекте, окружённом войсками федералов, иссякла, и время возобновило нормальный ход. И спутниковая связь с вождём сепаратистов Ходжаром Худаевым восстановилась, о чём тотчас сообщил радист. На дисплее возникло лицо бравого генерала с его щегольскими короткими чёрными усиками, но оно уже не было торжествующим, как накануне недавней остановки времени в Сочисиме. Наоборот, оно было погасшим, почти скорбным.
   Кончиком языка Худаев нервно дотянулся до своих усиков, погладил их вправо-вправо, влево-влево. Финал драмы приближался: разведка только что доложила ему из Сочисимы об окружении противником объединённых боевых групп Дасаева, Ардуева, Елаева и Кумарова.
   И Худаев сейчас известил своих полевых командиров, что от федералов ответа на предъявленный ультиматум не последовало, а его агентурная разведка наблюдает сейчас в посёлке Гемоглобиновая Поляна концентрацию спецподразделений и их выдвижение на исходные позиции для штурма. И добавил:
   - Помните, каждый наш рядовой стоит целого дурдонского генерала! И пока Путтипут в ваших руках, крылатая безголовая богиня Победы вас не оставила. Пока вы живы - бой не проигран! Джихад продолжается!
   Физиономии главарей напряглись, стали бескровны.
   Золман Ардуев взвизгнул:
   - Значит, у нас миллион генералов! А с Путтипутом, что?!
   - Решайте по обстановке, - ответил президент и, не отдав приказа к отходу, простился кратко: - Аллаhу акбар!
   "Значит, жизни заложников больше не стоят ничего", - сообразил Джамиль Дасаев. Ощущая кишками приближение развязки в самом ближайшем акте, он прикидывал, в чьих руках теперь сценарий драмы, и не пора ли вносить в него изменения прямо по ходу пьесы. "Угодившую в капкан лапу, борз - горный волк - сам себе перегрызает и на трёх лапах уходит".
   Он шепнул что-то Дэн Ладану, и ещё что-то велел Елаеву с Кумаровым.
   К двери рабочей камеры моллайдера подтащили тяжёлый, туго набитый рюкзак с торчащими из него хвостами запального шнура.
   - Знакоо-комый рюкзачок, - заметила Курочка Ряба. - Поо-помните, в автобусе?
   Побледневших бандеровцев Дасаев ободрил:
   - Рэбята, нэ бойтэс!
   Вдруг дверь зала управления распахнулась, и ввалились ординарцы с обмороженными кистями рук и перекошенными от злобы рожами. Впереди других шкандыбал подручный Дасаева - Аримаз. Его жидкая рыжая бородёнка топорщилась ёжиком, а взгляд поросячих глазок исподлобья излучал ненависть.
   - Вернулся Мохнорылый... - заметил сквозь зубы Воробеев.
   "Agenobarb" - "Меднобородый", - мысленно добавил Нерельман определение из 5-й центурии Нострадамуса.
   Неожиданно для всех, голосом электронного робота, искусственный разум квадронного моллайдера выдал:
   - С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ, АРИМАЗ!
   И столь же неожиданно запел:
   HAPPY BIRTHDAY, DEAR ARIMAZ,
   HAPPY BIRTHDAY TO YOU...
   - Ора, ти пиндос, ищьто-ли?! - возмущённо заорал на моллайдерного робота Золман Ардуев. А в следующий миг заорал своим коллегам и бандерлогам: - ТАНЦЮЙ, ДА! ТАН-ДА-РАН-ДА-РА УАС-СА, ТАН-ДА-РАН-ДА-РА УАС-СА!
   Боевики подхватили, заплясали, размахивая руками с растопыренными пальцами, и лихо закидывая локти и коленца:
   Тан-да-ран да-ра уАС-СА,
   Тан-да-ран да-ра уАС-СА!
   И бандеровцы приятельски похлопали Мохнорылого по загривку:
   - Скильки тоби рокив сьогодни, имэнинник?
   - Щищнацат.
   И Сэмми Дэн Ладан, когда понял, в чём дело, тоже умильно осклабился:
   - УА! Ымынынык!
   Достал из-за пояса золотой пистолет, отобранный у Путтипута, вручил Мохнорылому и добродушно потрепал за щёку:
   - Ымынынык!
   Путтипут, наблюдавший это из рабочей камеры, царапнул когтями непробиваемое стекло и жалостно скульнул, - ведь золотые пистолеты были знаком отличия меркадеров высшего звена, и обладание золотым пистолетом являлось, по сути, бессрочной лицензией на голову любого дурдонскоподданного.
   Ладан что-то шепнул Дасаеву, тот громко скомандовал на своём языке, и половина боевиков, похватав вооружение, бросились за двери наружу.
   - Занимают оборону на подступах к зданию, - догадался Воробеев.
   Дасаев подмигнул своему ординарцу и пошутил так, чтобы и мы поняли:
   - Тортик-щмортик нэ ымэем, баран рэзат тожьже нэ ымэем, зато заложьникы ымэем. Уот тыбэ падарак: каво хочищь рэзат,- зарэжь!
   Довольный Мохнорылый кивнул носом-огурцом, приблизился к захваченным учёным, вновь отсоединил от "калаша" штык-нож, провёл его плоскостью по некогда белому халату Григория Иаковича, будто вытирая лезвие, и спросил:
   - Как завут?
   Сознание Нерельмана, всегда отличавшееся организованностью, сейчас дало сбой: из-за стресса, отягощённого вынужденной бессонницей, всё происходящее казалось ему подобием огромного таза, в котором месили с майонезом ингредиенты винегрета перед коллективной выпивкой в канун праздника Первомая, в бытность Григория Иаковича молодым сотрудником НИИ, ещё при Советской власти. Сейчас в его голове таким вот, похожим на рвоту китов, винегретом смешались выстрелы, взрывы, мамины голубцы, пинки террористов, перелёт с графом Толстым в самолёте ФСО, вытащенный сегодня ночью из глубин подсознания контакт тридцатилетней давности с Цивилизацией Ангелов, и неотвратимость штурма спецназом здания, где их с Воробеевым держат в заложниках... И отдельно от этой кучи-малы в ушах звучало чудо Бетховена, а в сердце сиял светлый образ его Дамы сердца - Прекрасной Астрологини из шоу "Давай-ка женимся"...
   К реальности его вернул Ымынынык:
   - Твой фамилий?!
   Григорий Иакович собрался с силами и назвал свою фамилию. И добавил имя и отчество.
   Аримаз отступил на шаг вбок и теперь протёр штык-нож о халат Воробеева.
   - Ти знал, ищто там будыт?
   - А что там было? - с неподдельным любопытством исследователя спросил Андрей, догадываясь, что циклоиды Времени, вызванные флуктуациями Шноля, доставили Мохнорылому незабываемые впечатления. - ЧТО? Фликкер-шумы? Или триггерный эффект квантовой нелокальности?
   Аримаз скрежетнул хлебогрызкой:
   - Фамилий!
   - Воробеев.
   Ымынынык осклабился:
   - Твой прэдок, ищто, воробэй бил?
   - Мой предок воров бил, - гордо ответил Андрей.
   В этот миг в зал вбежали бандерлоги:
   - ДОЗОРЬЦИ ЗАСИКЛИ ГРУПУЮЩИЙСЯ СПЭЦНАЗ!
   За ними вбежал Золман Ардуев, в панике вопя:
   - ПУТТЫПУТ ИМ НЫ НУЖЬИН!
   Подбежав к рабочей камере, Ардуев заколотил рукояткой пистолета по непробиваемому стеклу и заорал:
   - ПУТТЫПУТ, СЛИЩИЩЬ? ТИ ТВАИМ ВАБШЭ НЫ НУЖЬИН! ПОНЯЛЬ? ТИБЭ КАНЭЦ!
   Дасаев согласно кивнул и, стараясь казаться хладнокровным, повторил предложение Ымыныныку:
   - Каво хочищ, Аримаз, зарэжь!
   Мохнорылый отвернулся от учёных, приблизился к порталу рабочей камеры, заглянул и решил, что ему представился шанс снискать великую, поистине всемирную славу.
   - Путтыпута хачу.
   Дасаев оценил про себя сложившийся расклад сил, как крайне негативный, а шансы уйти живыми оценил, как околонулевые. И скомандовал бандерлогу-хакеру:
   - Скайп-майп вклучи, давай! Будым на вэс мир паказиват казн.
   Ымынынык дёрнул ручку двери на себя, но портал по-прежнему не открывался. Постучав штык-ножом по стеклу, Аримаз приказал:
   - Путтыпут, вихади! Ужье пара!
  
  
   96. Курносые
  
   "Вот, Путтипутушка, и пришла твоя смертушка..." - вновь мерекнул Путтипут.
   Моллайдер же принялся материализовать его думки: со стороны заката над преисподней, куда Сатанаил Иеговович недавно оттащил Василия Никитича, внезапно послышался вой, будто разверзлась твердь, и все мученики ада разом возопили к Небу. Густой серый дым заволакивает объединённый интерьер нашего теремка с путтипутским дворцом, и перед нами возникают две зловещие фигуры в длиннополых плащах - одна в чёрном, другая в коричневом. Под плащами - скелеты. Курносыми ликами серо-жёлтых черепов они похожи между собой, как сёстры-близнецы. В костлявых пятернях каждая сжимает по стальной косе для жатвы. Однако, не только плащи у них разные, но и инструменты: у "чёрной" остриё сверкает дамасской сталью, а у "коричневой" коса из ржавого, в зазубринах, железа.
   Муза Нюша от испуга вскрикивает, обхватывает руками свой расписной под Гжель кокошник и, присев, контрамотирует на наших глазах - сжимается в яйцо, которое тотчас скрывает в своём чреве Курочка Ряба. У муммий-Ленина воробьиные перья топорщатся в разные стороны, и сам он от страха съёживается.
   Обе курносые уставляются пустыми глазницами на Путтипута, и он, в ужасе, уточняет: "Вот, Путтипутушка, и... пришли твои смертушки". И ищет соломинку: "Их две... Почему? Да это же глюки! ГЛЮКИ!! УРА!!!"
   Моллайдер слово в слово его думки озвучивает, а курносые сообщают о себе:
   - У нас и третья сестра есть. Только мы с ней не дружим.
   Они раскидывают свои костлявые длани, их плащи распахиваются подобием вороньих крыл, из-под которых, с атласных подкладок, покачиваясь на неестественно удлинённых синих шеях, таращат остекленелые глаза головы мертвецов.
   От гадостного жуткого зрелища мутит, но Путтипут вспоминает, на кого учился и где работал. Сглатывая тошноту, он всматривается в будто ватные маски на подкрылках той, что в чёрном. И под нос себе опознаёт:
   - Николай Второй, Александр Второй, Павел Первый, Пётр Третий, Саддам Хусейн, Хосни Мубарак, Муаммар Каддафи, Николае Чаушеску, Ицхак Рабин, Авраам Линкольн, Джон Кеннеди, Наджибулла, Хафизулла Амин, Индира Ганди, Раджив Ганди, Адольф Гитлер...
   Он переводит взгляд на головы бывших властителей на подкрылках той, что в коричневом. И бормочет:
   - Ким Ир Сен, Ким Чен Ир, Мао Цзедун, Иди Амин, Наполеон Бонапарт, Брежнев, Андропов, Екатерина Вторая, султан Сулейман...
   - Одна, - подсказывает муммий Макиавелли, - собирает свою жатву быстро. Другая - медленно.
   Из-под плащей смертушек, подобно грибам-опятам на пне, вырастают всё новые и новые головы на тонких синих шеях. И Путтипут замечает у Чёрной лица своих недавних благодетелей - Авраама Беркмана и Бадра Патра. И догадывается:
   - Разница в причине: под коричневым плащом - от естественной, внутренней. Под чёрным - от насильственной, внешней.
   Голова Беркмана оживает и кричит:
   - В избирательную компанию Путтипута я вложил 25 миллионов баксов! А он меня кинул! Кинул! А потом затравил!
   Ожившая голова Бадра Патра подтверждает:
   - Я свидэтэл. Ваабшэ, я их пазнакомил...
   Чёрная схлопывает крылья своего плаща, усмехаясь:
   - Суета сует и ловля ветра.
   И Путтипут, близко знавший обоих олигаторов живыми, соглашается про себя: "И для чего жили?! Вот, Бадр Патр, к примеру, наскирдовал миллиарды баксов, а в 52 года помер... в идиотской суете, в мышиной возне. Какая бессмыслица!"
   И в ужасе спохватывается: "Курносые-то... ко мне пришли!"
   Чёрная щёлкает костяшками на месте пальцев, и из эфира материализуется лампа-гестапка, используемая на ночных допросах в КГБ, свет которой бьёт Путтипуту прямо в зрачки.
   - Ответишь на несколько вопросов - тут останешься, а соврёшь - дверь откроется, и с нами пойдёшь.
   "Моллайдер обмануть..." - кумекает Путтипут.
   - МОЛЛАЙДЕР ОБМАНУТЬ... - громко транслирует моллайдер через все динамики и внутрь камеры, и наружу.
   "Как обмануть?!"- думает Путтипут.
   - КАК ОБМАНУТЬ?! - транслирует моллайдер.
   - На три вопроса, из поставленных, соврёшь - идёшь с нами.
   "То есть, пару раз наврать можно..." - cмекает Путтипут.
   - ...ТО ЕСТЬ, ПАРУ РАЗ НАВРАТЬ МОЖНО, - повторяет за ним моллайдер.
   "Блин! Тогда, вместо ответов, лучше куковать..."
   Курносые пожимают костями плечевого пояса и начинают:
   - Вопрос первый: за годы твоего правления, население страны...
   "А это, смотря как считать, - замечает про себя Путтипут. - Свои вымирают от пьянки и нищеты, зато, если приписывать пришельцев - космических хачиков и орбитальных урюков, у нас блестящий прирост населения выходит..."
   Моллайдерный робот повторяет вслух его думки слово в слово.
   - Итак, - повторяют вопрос курносые, - население...?
   - ...сократилось на семь миллионов, - отвечает Путтипут.
   - И куда они делись?
   - Эмигрировали... стабильно по полмиллиона граждан в год.
   - Куда это они эмигрировали?!
   - На тот свет.
   - И как это называется?
   - Депопуляция.
   - А по-нормальному? В смысле - по-честнаку?
   - Сверхсмертность. Признаю - в моей стране гейропейски низкая рождаемость, зато африканская смертность.
   - Отчего?
   - От пьянства. От злой жены. Ну, ещё... не вписались в рынок, утратили трудовые навыки, а дальше - депрессия, алкоголизация, диван, аптека, реанимобиль. Ну, если и вымрет миллионов тридцать не вписавшихся в рынок... дык, бабы-то на что? Новых нарожают.
   - А если не нарожают?
   - Тогда... на фоне массового наплыва гастарбайтеров-мигрантов - национальная смерть дурдонского народа.
   - "Весёленькая" перспектива. Что с пенсиями?
   - Пенсионный фонд разорен.
   - То есть, ты своей некомпетентностью фонд разорил.
   - А я-то, причём?!
   - Двадцать лет при всём. Каков дефицит фонда?
   - Свыше триллиона.
   - Что намерен делать?
   - Увеличу пенсионный возраст. Кому на 5, кому на 8.
   - За годы твоего правления, зависимость страны от вывоза сырья...?
   - Усугубилась.
   - А точнее?
   - Страна, из когда-то высокоиндустриальной, стала проедающей средства от выкачивания нефти, газа и вырубки лесов. Стала отсталой.
   - Далее. Стоимость метра жилья?
   - Выросла в десять раз. Жильё стало в десять раз менее доступным.
   - Далее. Масштабы взяткоимства?
   - Ну, как в Кении, Зимбабве, Камеруне. Ну, не я ж один такой: вон, и у Гитлера в Рейхе коррупция цвела махровым цветом: должности даже в гестапо продавались!
   - Сколько граждан живёт за чертой бедности?
   - Нищих? Двадцать миллионов.
   - Социальное неравенство граждан за годы твоего правления...?
   - Возросло на пятнадцать процентов.
   - А число долларовых миллиардеров?
   - Выросло на тысячу процентов.
   - А наглядно?
   - Тридцатью пятью процентами всех национальных богатств страны владеют сто десять доморощенных миллиардеров. Семьюдесятью процентами национальных богатств владеют ноль целых, две десятых процента от числа граждан.
   - И давно эти миллиардеры владеют?!
   - Ну... при мне завладели.
   - Ну, просвети нас, тёмных, как на Дурдонисе стать нуворишем - мультимиллионером и миллиардером? Токо не лги!
   - Первое, - признаётся Путтипут, - надо стать доверенным лицом Путтипута. Тебе дадут бумажку, что отныне ты владелец несметного количества акций нефтяной компании, типа "Севернефть", или, банка "Дурдонис". Второе: подождать два дня, пока панамские оффшорные жучки "продадут" в 32 раза дороже твои акции подставной оффшорной же компании - какой-нибудь "Woodsandal" за украденные ранее из дурдонского бюджета деньги. Третье: через месяц-два банк "Дурдонис" "поглотит", к примеру, какой-нибудь "Промтехгазбанк". Это же легко! И вот, акции стоят уже в 170 раз дороже. Вот так. Ну, примерно так. И всё. Сегодня ты приятель Путтипута, завтра - путтимиллионер, послезавтра - путтимиллиардер!
   Слыша такое, Курочка Ряба квохчет:
   - ТЫ КОО-КОРРУМПИРОВАН! ТЫ КОО-КОРРУПЦИОНЕР!
   Курносые на неё не обращают внимания, а только укоризненно качают черепами:
   - Короче, построил ты блатной паразитический "капитализм". Ты, и твои дружки - вы кровососы - вши и клопы на теле стремительно нищающего народа.
   - Но, прошу учесть, как смягчающее обстоятельство... - Путтипут переходит на шёпот: - ...я замещаю олигархов силигархами!
   - Ке-е-ем?! - дивятся курносые.
   - Подконтрольными мне силовиками. Ну, которые попрессовали-попрессовали, отжали-отобрали и отпустили... короче, замещаю генералами...
   - ...генерал-рейдерами из переименованного КГБ, да? - усмехается Чёрная, - из "Конторы Главного Бенефициара".
   - Короче, - усмехается Коричневая, - жёлтого чёрта замещаешь синим. Следующий вопрос: реальный бенефициар активов, оформленных на разных чимтенко, вальчуков, гербенротов, дугинролов, ты?
   - Ку-ку, ку-ку, ку-ку... - кукует Путтипут в ответ.
   - Покукуй, покукуй, - усмехается Коричневая. - Твоё личное состояние, с активами, оформленными на подставных, составляет 50, или уже 250 миллиардов баксов?
   - Да, что вы, тётеньки! Это журнализды всё из носов наковыряли и размазывают по своим бумажкам. Они, вон, пишут, что я лидер "Партии Жуликов и Воров". Дык, мало ль, чё они там в своём твинтере понапишут! Я живу по средствам, взяток не беру, денег не краду и печатать их не умею.
   - А по честнаку?
   - Ку-ку, ку-ку, ку-ку...
   В бронированное стекло рабочей камеры моллайдера рукоятками пистолетов и кинжалов стучат бородатые, и кричат:
   - МИ ВСЁ СЛИЩИМ! ТИ ВОР! ТИ КОТ! АТКРОЙ ДВЭР!
   - Всё! - говорит Чёрная: - Как в третий раз закукуешь, дверца откроется.
   Путтипут согласно кивает.
   - Вроде, у тебя уже первое место в мире по раскиданному на подставных финансовому состоянию, а ты всё такой же алчный, как в молодости!
   - Старость - это средство обеспечить... старость внуков, правнуков и праправнуков. Ну... не могу остановиться! Каюсь: зацеплен за власть и деньги.
   - Не унесёшь ведь на Тот свет ни "Ferrari", ни даже чехол для "Ferrari".
   - У меня нет "Ferrari"! - возразил Путтипут.
   - И чехол на "Автотаз", тоже не унесёшь, - усмехнулась Коричневая. - Дальше отвечай: суммарная численность сотрудников твоих спецслужб?
   - Два миллиона. Вдвое превышает численность личного состава армии.
   - Финансирование спецслужб при тебе...?
   - Выросло более чем в десять раз.
   - А уровень преступности снизился? Насколько?
   - Ни насколько.
   - Кстати, - спросила Чёрная, - не для протокола: кто у тебя глава Следственного Комитета?
   - Генерал Трыкинбас.
   - Ты его утверждал, или...? Только не кукуй!
   - Ну... не совсем...
   - Кто его утверждал?
   - Пётр Геннадьев.
   - Так. Зама главы Следственного Комитета - Соболецкого, ты утверждал?
   - Нет. Пётр Геннадьев.
   - А кто глава "малышевской" орг-преступной группировки, с штаб-квартирой в Испании?
   - Пётр Геннадьев.
   - Кто положил Следственный Комитет Дурдониса под Петра Геннадьева?
   Путтипут опустил глаза.
   - То есть, если ты "король", то Пётр Геннадьев - "туз"?!
   Путтипут замолчал.
   - Какой компромат у главарей малышевской ОПГ на тебя, что бандюки тебя между собой "царём" кличут, а ты их не трогаешь - боишься? Предупредил тебя Пётр Геннадьев: "Пальцем тронь, всплывёт такое "ауно" не только ленинбургского, но и постленинбургского периодов - такие факты, что и импичмента мало тебе будет".
   Путтипут молчал, вспоминая, как один из его генералов позвонил Петру Геннадьеву в Испанию 74 раза, докладывая о каждом шаге операции силовых структур государства по "посадке" Барсука Кумары, лидера "тамбовских" - главного врага "малышевских".
   - Так ты не просто коррумпирован. Ты повязан. По-чёрному. А сколько раз ты ездил в Аликанте-и-Торевьеха в Испанию? Токо не лги!
   - До моей первой инаугурации тридцать семь раз за четыре года... по фальшивым паспортам.
   - Идём дальше. Расходы дурдонского бюджета на спецслужбы превышают расходы на здравоохранение и образование, вместе взятые, во сколько?
   - В три раза.
   - Цель такой политики?
   - Ну... добро должно быть с кулаками.
   - Скажи ещё: с топором, с альпенштоком. Цель такой политики?!
   - Возрождение политического сыска для укрепления моей личной власти и влияния моей группы.
   - Мир еще не знал такого режима, - покачала черепом Коричневая. - Ну, были военные диктатуры, а вот, чтобы хунта спецслужб крышевала воровскую диктатуру... рейдерско-чекистский монстр - это впервые.
   "Йе, йе, чекизм форэва! - согласился про себя Путтипут. - А моя цель - ВВВП - вечное во власти пребывание".
   - Что с уровнем образования? - спросила Чёрная.
   - С первого места в мире скатились на 52-е...
   - За годы твоего правления число заболевших СПИДом на Дурдонисе выросло...
   - В десять... одиннадцать раз.
   - Какую динамику показывает Дурдонис в рейтинге стран по уровню жизни за 17 лет твоего правления?
   - С 60-го места страна скатилась на 91-е.
   - Государство-дауншифтер?! - раззявили челюсти Курносые.
   Путтипут опустил веки:
   - Выходит, так. Но это же всё санкции, кризис!
   - В голове у тебя кризис, причём, системный и перманентный, по причине несоответствия служебному положению. Уровень компетентности не соответствует масштабу задач, а уровень нравственности - ноль целых, хрен десятых.
   - Это, что значит?
   - Совести у тя нет - вот, что. Ну, и к чему ведёт увеличение сроков пребывания у власти?
   - К укреплению моей личной власти и усилению влияния моей группы.
   - Ещё к чему?
   - К коррупции и застою.
   Коричневая, зевая, прикрывает челюсти костяшками фаланг:
   - У тебя есть хоть одно достижение?
   - За время моего правления Дурдонис и Панама стали побратимами: "Говорим Дурдонис, подразумеваем - Панама. Говорим Панама - подразумеваем Дурдонис".
   - Последний вопрос: Who is мистер Путтипут?!
   Боевики колотят пистолетами и кинжалами в стекло:
   - ДАВАЙ, АДЫН РАЗ САВРИ, ДА-А! МИ ЖЬДЁМ!
   Путтипуту хочется закуковать, но обе спасительные "закуковки" уже израсходованы.
   - Я - Мессия! В смысле - у меня миссия... Я глобальный Мессия: я спасу гуманоидство от мирового Зла! Я поведу гуманоидство всего мира к светлому будущему!
   - ??
   - Я построю Третий Рим! А Четвёртому не бывать! Я верну... Мы вернём ленивым грекам Константинополь! Мы за ценой не постоим! Я Строитель Государства Счастья!
   - А что строил Адольф Алоисович? А Иосиф Виссарионович, что строил?
   - Но я же пашу, как галерный раб!
   - Ещё скажи, "гребу, как тракторист", - язвит Коричневая.
   А Чёрная усмехается:
   - Отдохнёшь - будет досуг, когда вон понесут. Итак, повторяю вопрос: Who is мистер Путтипут?
   "Что им ответить?! Дурдонбаши? Новая инкарнация Рюрика? И куковать больше нельзя: они сделают из меня бедного Йорика. А честно признаться - язык не поворачивается..."
   - Ну, кто ты по жизни? Только не лги, что ты "политик"!
   - Политикан я, тётеньки. Не в свои сани сел, а вылезать неохота.
   Боевики задёргали ручку двери рабочей камеры, в ярости заколотили рукоятками штык-ножей, коваными каблуками ботинок, прикладами ручных пулемётов, но дверь, заблокированная неведомой силой, не поддавалась. Тогда они потребовали от Нерельмана:
   - НЭВЭРНИЙ! АТКРИВАЙ ЩАЙТАН-МОЛЛА!
   Коричневая курносая замечает:
   - По ходу, у твоих дружков лопнуло терпение. Сдали нервы.
   Чёрная курносая констатирует:
   - Финиш.
   Перед внутренним взором Путтипута прожитая жизнь замелькала кадрами: вот, он на борту N1, пролетая над Дивеевым монастырём, вознамеривается приземлиться, дабы узреть Канавку Приснодевы, но тут, к ужасу свиты и экипажа, посадочную полосу мистически окутывает зловещий беспросветный мрак. Вот, он в Стране эллинов, собирается посетить монастырь в Афоне, но над Святой горой разыгрывается такая буря, что о поездке не может быть речи. Вот он, в канун Рождества, в Спасо-Ефимьевском монастыре - недавней тюрьме строгого режима НКВД - дёргает за верёвку колокола, но тот не звонит, а он снова дёргает, но, к изумлению свиты, колокол хранит недоброе молчание, и когда даже с четвёртой попытки ничто не застонало и не заныло в старинной меди с серебром, свитские, задрожав, затоптались, закрестились и попятились, отводя взгляды. Вот, ему приносят отснятое сквозь дырочку видео, на котором предыдущий Святейший за день до своей кончины говорит общему знакомому, пришедшему проститься: "Мне не дожить, а ты станешь свидетелем того, как Воинствующая Посредственность, с чекистами разрушит страну". Вот, он приказывает карманным телеаналам врать на мёртвых - на Вангу и других пророков, будто в своих пророчествах они прорекли Путтипута новым Мессией. А пророки - чёрт их дери - начинают являться ему по ночам в кошмарных снах и пальцами грозить. Вот, его ловят на аферах с лицензиями на вывоз особо чистого алюминия, скандия и других редкоземельных металлов. Вот, его уличают в плагиате с кандидатской диссертацией. Вот, он, враз сожрав пятнадцать эклеров, блюёт на школьном выпускном. Вот, он, выпускник средней школы с химическим уклоном приходит в КГБ проситься на работу, и "Контора" обеспечивает ему поступление на юрфак университета, с условием, что он будет не обычным студентом, а осведомителем - глазами и ушами, секретным сотрудником - "сексотом"...
   "Господи, - зажмуривается Путтипут, - где же хоть один приятный момент?!" А вот же: "кассир" семьи Алканавта Ёлкина становится его, Путтипута, личным кассиром, и каждый месяц присылает отчётную sms'ку - милый столбик многозначных чисел. Да, ещё вот, когда у греческих монахов трон византийских басилевсов к седалищу примерял - оказался аккурат по размеру. А вот, ещё: его, Путтипута, восхождение на трон чудесным образом совпало с высоким уровнем мировых цен на углеводороды, и это чудо путтипутономики - газо-нефтяной пузырь так красиво надувается, надувается, да ка-а-ак... ЛОПНЕТ! Короче - фигня...
   - Пора! - обрывает "кинопанораму" Чёрная курносая, и тянется костлявой граблею открыть портал моллайдера.
   "Нет! НЕТ! Жить! Дышать! Видеть небо, цветы, деревья! Слышать птиц..."
   - Тётеньки! Ну, пожалуйста! Не открывайте злодеям! Предоставьте мне хоть отсрочечку!
   - А смысл? - спрашивают смертушки.
   Путтипут кумекает, и моллайдер озвучивает хоровод его думок: "Не всё ещё заграбастано, не все ещё перетра... чук-чук-чук... ... по одним рельсам - чук-чук-чук - навстречу друг другу - чук-чук-чук - идут два железнодорожных состава, и на одном написано "Заграбастать все бабки"... чук-чук-чук... а на другом написано "Durdonis uber alles!" ("Дурдонис превыше всего!")... чук-чук-чук - тормоза составов неисправны - чук-чук-чук... составы сигналят, но колёса стучат чук-чук-чук... Не всё заграбастано... чук-чук-чук..."
   - Да что у тя в голове?! - изумляется Коричневая.
   БАХ! БАХ! - чичены стреляют в непробиваемое стекло и орут:
   - АТКРИВАЙ!
   - Тётеньки! - умоляет Путтипут: - Не открывайте! Я вам за отсрочку заплачу! За каждый год... по десять миллиардов...
   На валюте он запинается. И продолжает:
   - ...по десять миллиардов дурдонских шуршиков!
   Курносые изумлённо переглядываются. Путтипут мгновенно щедреет:
   - Ладно, ладно - акциями заплачу! Я ж реальный бенефициар Промнефти и Промгаза, Промалмаза, Промникеля, Промнано, Промурана и всех прочих промов... ну, вы в курсе. Акциями берите!
   Чёрная усмехается:
   - Ну, если только ими ад топить...
   - Не вопрос! - соглашается Путтипут. - За каждый год отсрочки дам... по миллиарду баксов!
   - Значит, - говорит Чёрная, - твоего состояния хватит лет этак на...
   - Tantum verum thesaurus in vita - tempus, - изрекает Коричневая, а моллайдер переводит: "Истинный капитал в жизни - это время".
   Путтипут согласно кивает:
   - Да, да! Сделка: "time" за "money"... В смысле - наоборот!
   Курносые отрицательно мотают черепами:
   - Если б эти "money" ты сам честно заработал. А то, "откаты", "распилы", подставные скирдуют, что плохо лежит - в смысле, что плохо народу принадлежит,- да в клювах тебе носят...
   - Да я работаю... - возражает Путтипут.
   - ...перчаткой на руке Судьбы, - смеются курносые.
   - Я исправлюсь! - обещает Путтипут. И шёпотом просит: - Тётеньки, я в туалет хочу. Пожалуйста, отпустите меня!
   Чёрная распахивает крылья, вновь демонстрируя подложку плаща со страшными головами мертвецов на синих шеях, и повторяет последний вопрос:
   - Who is мистер Путтипут?!
   - Путтипут is... - со вздохом отвечает Путтипут: - is мистер Сырьевая Зависимость, мистер Социальное Неравенство, мистер Коррупция, мистер Цензура, мистер Полицейское Государство, мистер Депопуляция, в смысле - Вымирание...
   - Ну вот, - констатирует Коричневая, - можешь ведь по-честнаку, когда хочешь. Молодец!
   Курносые простирают к Путтипуту костлявые длани, похлопывают его по плечам и усмехаются:
   - Ладно, перчаткой на руке Судьбы ещё маненько поработай. Карму Дурдониса в исполнение приведи.
   Смертушки уже стали растворяться в облачке тёмно-серого дыма, когда напоследок произнесли:
   - Черёд сестрёнки нашей третьей.
   Из облачка, в котором только что скрылись Чёрная с Коричневой, нам является Красная. Она полуголая, меднокожая, в алой мантии нараспашку воительница-атлетка с гипертрофированной мускулатурой и бюстом, готовым вот-вот вывалиться из алого бронелифчика. Она безо всякого там бронетопика, и даже без бронеминиюбки, а в одних только красных бронестрингах, поверх алых кружевных панталонов. Высокие красные бронесапожки на шпильках подчёркивают спортивную стать её ног. В руках её блещет остриём магический меч. А её златокудрые локоны над красивым курносым личиком венчает красный крылатый шлем, украшенный алыми перьями.
   От такой неожиданности Путтипут запрыгал с ноги на ногу, требуя:
   - ПУСТИТЕ!
   - Да ты успоок-поок... - советует ему Курочка.
   - В ТУАЛЕТ ПУСТИ-И-ИТЕ!
   - САРТЫР, ДА-А?! - оживились террористы. И обрадовались: - САРТЫР! МАЧЫТ, МАЧЫТ!
   И бандерлоги тоже обрадовались и радушно стали приглашать его покинуть камеру:
   - Ласкаво просимо! (Добро пожаловать!)
   Дверь, однако, по-прежнему не поддавалась ни изнутри, ни снаружи, и Путтипут, подпрыгивая выше и выше, пригрозил всем и сразу:
   - Коды выберусь - расшибу, сцуко, вас в крохи говённые!
   - Да ты успоок-поок успокооойся!
  
  
   97. Зальцманино
  
   Усилием воли Григорий Иакович старался сконцентрироваться на каком-нибудь ключевом действии, которым можно было всерьёз навредить террористам, но переутомление мешало найти это звено. Мысли возвращались к системе противорадиационной защиты: включить аварийную герметизацию операционного зала, включить откачку воздуха, лишая кислорода врагов и себя, и быстро - особой последовательностью взаимоисключающих команд - вывести блок управления оборудованием из строя. Надо было только правильно выбрать момент - "точку невозврата" - например, начало атаки спецназа - и решиться. Его мыслительный процесс прервал Джамиль Дасаев, воскликнув:
   - Ымынынык имэем, а тортик-щмортик нэ имэем... Зато салют имэем - фэйервэрк имэем! И пуст щтурмуют - ми будым всо взарват!
   Он схватил учёных за шкирки халатов, давно переставших быть белыми, и со злобой тряхнул:
   - Ищто в падзэмних туннелях щайтан-молла? Какой гелий-щмелий? Как йиво падзарватъ?
   Тут Григория Иаковича поразило: "Летающая тарелка "Борт N1" оснащена ядерной силовой установкой транспортного типа! Подключив её к моллайдеру, взамен "сдохшей" без топлива генераторной станции, террористы получат энергию, чтобы превратить Сочисиму в ..."
   - Нет, - ответил Нерельман твёрдо. - Мы вам не помощники.
   Дасаев в ярости ударил его кулаком в затылок, вытолкал за шею на середину зала и, нарочно пугая, поручил ординарцу:
   - Уот! Баращка нэ ымэем - йиво зарэжь! Атрэжь савсэм голаву!
   Григорий Иакович тяжко вздохнул про себя: "Разработчики "Машин Времени" мечтали знать грядущее. Знал бы я своё!" И мысленно обратился к своему техническому детищу: "Что дальше, Nostradamus?"
   И тут искусственный разум БКМ откликнулся, объявив через динамики:
   - ГОВОРИТ БОЛЬШОЙ КВАДРОННЫЙ МОЛЛАЙДЕР. ЧЕРЕЗ ПЯТЬ МИНУТ ФЕДЕРАЛЫ ПРИМЕНЯТ ПАРАЛИТИЧЕСКИЙ ГАЗ И НАЧНУТ ШТУРМ.
   Интеллект машины помнил давешнюю стрельбу боевиков по голограмме, и на этот раз предусмотрительно решил воздержаться от демонстрации картинки будущего в формате 4D. Впрочем, и устного сообщения вполне хватило, чтобы серые физиономии террористов сейчас почернели, а чело Дэн Ладана сменило особый оливковый тон на цвет плесневелой маслины.
   Шейх приказал группам Ардуева, Елаева и Кумарова надеть противогазы и опередить федералов - начать прорывать окружение в трёх направлениях: на запад - к морю, на восток - в горы, и на юг - к пограничной реке Абаск.
   Джихадисты распахнули двери операционного зала и с кличем "Аллаhу акбар" бросились навстречу спецназу. Дальше послышалось "СЛАВА БАНДЕРЕ, ХЕРОЯМ СЛАВА", и со всех сторон загавкали пулемёты. Через минуту квадронный моллайдер сообщил:
   - ВВИДУ ЗАВЯЗАВШЕГОСЯ БОЯ, ШТУРМ ОТЛОЖЕН.
   Шейх поднялся, поправляя чалму, снял автомат с предохранителя и бросил Дасаеву по-арабски:
   - Эльвакту лен таряка (Пора уходить).
   Тот мотнул бородой:
   - Я буду взарват щайтан-молла.
   И заорал Воробееву:
   - РЭМЕН СНЫМЫ!
   Андрей расстегнул пряжку и вытащил ремень из брюк.
   - СУДА ИДЫ!
   Сдёрнув ремень с ладони Воробеева, Дасаев приказал:
   - РУКЫ ЗА СПЫНУ!
   На своём языке он что-то велел ординарцу, и тот крепко-накрепко перемотал Андрею запястья.
   - КАК ВЗАРВАТ ГЕЛИЙ-ЩМЕЛИЙ? - зловеще повторил вопрос Дасаев.
   Учёный молчал. Дасаев ударил его по лицу. И приказал ординарцу теперь пытать Нерельмана.
   Мохнорылый схватил Григория Иаковича за кудри, запрокинул его голову назад, максимально обнажая горло, и занёс над ним нож. Нерельман ощутил, как холодом снизу доверху его объял страх. Всё сущее в нём сжалось в мольбу: "Господи, помилуй!"
   Ымынынык приставил острие ножа к левому глазу Григория Иаковича и пообещал:
   - Глаз викалю. Гавары, как взарват?
   Нерельману вспомнился школьный урок про героев, замученных фашистами, и он, приготовясь к худшему, крепче стиснул зубы.
   Мохнорылый взял штык-нож в другую ладонь и врезал Нерельману кулаком в глаз. И стал размеренно бить - удар, удар, удар - в глаз, в одну точку. В голове Григория Иаковича загудело и стало туманиться.
   Денщик Дасаева взял "калаш", деловито извлёк из-под ствола шомпол и ударил им Нерельмана по левой голени - посредине кости. И стал бить методично - удар за ударом, покуда брючина ниже колена не начала пропитываться кровью. Разбив ногу до надкостницы и рассвирепев от того, что гяур не кричит, не молет о пощаде, и даже не стонет, Мохнорылый врезал жертве шомполом по голове, и алая струйка, пробежав из под кудрей к переносице, проложила среди лба узенькое русло, сбежала по носу, закапала на подбородок, а с него на грудь, на некогда белый халат.
   - Халат снымы! - приказал Дасаев. И пояснил: - Бэлий трапка будыт флаг.
   И тут искусственный разум моллайдера громко и чётко предложил моджахедам:
   - МОГУ ОТКРЫТЬ БУДУЩЕЕ. ЕСТЬ ВОПРОСЫ? ЗАДАВАЙТЕ!
   У Ымыныныка отвисла челюсть, и его рука с окровавленным шомполом опустилась. В глазах оставшихся в зале террористов будто забрезжил потусторонний свет, и они утвердительно закивали. И Дэн Ладан сказал "Nem", что означает "Да".
   Первым же успел сформулировать вопрос Путтипут:
   - Что будет со мной?
   - СПАСИТЕЛЬ БЛИЗКО, - ответил моллайдер.
   - Тайган! - заплясал на радостях Путтипут. - Йа! Йа-а, шнеллер, шнеллер!
   И пообещал про себя моджахедам: "Скоро узнаете, с какого конца редьку грызть!"
   Вторым вопрос задал Дасаев:
   - Эсли щас взарват в щайтан-молла гелий-щмелий, ищто будыт?
   - КИРДЫК-ЛЮ-ЛЮ ТУТ ВАМ И БУДЕТ, - бесстрастно информировал моллайдер. И, понизив громкость, добавил: - Зато в горах о вас сложат песни.
   - А Дурдонысу тагда, ищто будыт?!
   - Дурдонис большой, - ответил моллайдер, - ему всё по бую.
   Дасаев спросил:
   - Ищто будыт с Чиченистаном?
   - Отделившись от Дурдониса, Чиченистан в перспективе станет криминальным княжеством с северо-корейской традицией престолонаследия. В самой ближайшей перспективе Дурдонису удастся Чиченистан "вьетнамизировать". В смысле - чиченизировать, подкупив продажных шайтанов, которые за деньги метрополии станут с удовольствием мочить шайтанов идейных. Ну, вы в курсе: титул, поместья, сундуки с золотом - так всегда делался мир...
   - Так всэгда дэлалис иуды! - закричал Дасаев.
   "Зачем геройски умирать, когда можно холуйски жить?" - усмехнулся Путтипут. И добавил: "Погодите, "горные волки"! Ещё послужите суками на моей псарне!"
   Моллайдер невозмутимо продолжил:
   - В среднесрочной перспективе имам гяуров, несущий золотые яйца, станет данником маленького магараджи. Об этом есть предсказание Нострадамуса.
   - С етава мэста - пападробнее! - потребовал Дасаев.
   Робот в моллайдере, имитируя манеру художественных чтецов, нарочно кашлянул и продекламировал:
   Удельному князю в восточных предгорьях
   Независимость пожалуют, о какой шейхи джихада
   И в смелых снах пригрезить не смели.
   Станут гяуры платить регулярно великую дань.
   Центурия 7, катрен 46.
   Дасаев оживился:
   - А ета, эсли на дэнги, исколка будыт? - спросил он, морща свой, и без того весь в рытвинах лоб.
   - По миллиарду баксов каждый год.
   Дасаев с Дэн Ладаном переглянулись и торжествующе перемигнулись, но моллайдер не замедлил их разочаровать:
   - Раньше, однако, вы оба гяурами будете умерщвлены.
   - Куль мящиат иллях (Всё по воле Аллаха)! - прошипел шейх и стал прилаживать на груди складной "калаш-коротыш".
   Дасаев же подскочил, как укушенный:
   - Канчат балаган! Взарват всо к щ-щайтанам!
   - А гяуров? - спросил ординарец, тыча штык-ножом Нерельману в ямку на горле под кадыком.
   Дасаев усмехнулся: настал долгожданный час расплаты с математикой за все пережитые им унижения и обиды. Он бросил математикам:
   - Каторий жьит хочит, пуст зарэжьит другова. Каторий зарэжьит, вазмёт бэлий флаг и пайдёт к фэдэралним псам.
   Мыском армейского ботинка он вломил Воробееву по голени так, что тот, со связанными за спиной руками, потерял равновесие и рухнул на колени.
   Указав на белый халат, Дасаев на своём языке что-то велел Ымыныныку.
   Мохнорылый посмотрел в перемазанное кровью лицо Григория Иаковича, положил штык-нож на пол перед ним и предложил:
   - Жьит хочищь - зарэжь брата.
   А Андрея пнул ногой в грудь.
   С удивлением для себя, Григорий Иакович обнаружил, что страх отступил, совсем прошёл, и теперь уже нет недавнего липкого холода, а душа возвышенно готовится расправить крылья совершенно по-новому - для полёта вне Пространства-Времени. В своём сердце сейчас он видел прекраснейшее, благороднейшее из лиц Вселенной - Её лицо. Её губы улыбались. И в сердце своём он смело признался:
   - Я люблю ВАС!
   Её улыбка стала теплее, нежнее. Только лучик грусти прибавился к светлому взгляду.
   Григорий Иакович закрыл глаза и вздохнул: "Факт, что мир, в котором мы живём - иллюзорен, открыл современникам ещё за пятьсот лет до рождения Христа царевич Гаутама, развивший в себе сверхспособности и ставший Буддой. Эмпирическим путем Будда определил число ежесекундных циклов "исчезновения" и "возникновения" нашего мира, и назвал это число: 1021, десять в двадцать первой степени. Сегодня учёные могут спорить лишь о цифре, и сходятся на том, что частота таких "мир родился" - "мир умер" составляет 1043 в секунду. Значит, наш мир - это чей-то "иллюзион"? Кто-то "крутит" его на неведомом нам "проекторе"? А если самого мира "нет", то и смерти нет!"
   - Рэжь! Или он тыбэ зарэжьжит! - кивнув на Воробеева пригрозил Мохнорылый.
   И так резко замахнулся шомполом, что даже Путтипут отшатнулся от непробиваемого стекла. А Красная Курносая, наблюдавшая вместе с нами за происходящим, скользнула мимо Путтипута, мимо нас, просочилась сквозь титановую стенку наружу - в зал управления, и вмиг оказалась рядом с Ымыныныком и его потенциальными жертвами. Мантия на ней всколыхнулась, и по обе стороны плаща мы увидели два вышитых золотом лика с живыми очами.
   - Кто это, на её плаще? - прошептал Путтипут, спрашивая консельери.
   - Справа Константин Палеолог - последний византийский император. Защищая свою столицу Константинополь в бою с османами он, с мечом в руках, пал смертью храбрых.
   Нет, не верил Путтипут в Бога. "Ну, в самом деле, будь на свете Бог, разве ж Он допустил бы, чтоб Византийская империя - оплот и рассадник Самой Правильной государственной Церкви - пала?! Или, может, они там... мало молились?!"
   - А кто на плаще Курносой слева?
   - Франсиско Солано Лопес, президент Парагвая. Также геройски погиб в бою с интервентами.
   - А Альенде, где? - поинтересовался Путтипут. - А Че Гевара? А Чапаев?
   Консельери не успел ничего объяснить, потому что в этот миг где-то ухнули пушки, и снаружи совсем рядом рванули снаряды.
   Нерельман наклонился, поднял штык-нож и посмотрел на врагов - на Дэн Ладана, напяливающего противогаз, на Дасаева, сворачивающего двухместный костюм цирковой коровы, на Мохнорылого.
   Перехватив взгляд Григория Иаковича, Ымынынык ухмыльнулся:
   - Ти минэ нэ зарэжьищь. Ти, каво рэзал? Никаво ны рэзал. А я - питух рэзал, баращка рэзал, бичок рэзал. И тыбэ зарэжью. И всэх вас ми зарэжьим - всэх, да аднаво... тыха-тыха, пастыпэнна. И мамину маму вам сдэлаим! Я свой дущу матал!
   Он обошёл Воробеева, сумевшего со связанными за спиной руками подняться с колен. И резко пнул его между лопаток всей плоскостью подошвы ботинка. Лицом вниз Андрей полетел на керамический пол. Упав, он подтянул колени, чтобы снова встать, но Мохнорылый пнул его мыском ботинка в бок ещё сильней.
   "До Ымыныныка - считанные метры, - сказал себе Григорий Иакович. - Их нужно очень быстро проеодолеть. Стометровку в школе я бегал... За сколько? Секунд за четырнадцать? Или за пятнадцать? Он уже не помнил. В классе было всего два троечника по физкультуре - красавица Софи, и он - Гриша Нерельман".
   Едва Андрей попытался снова встать, Аримаз наотмашь ударил его шомполом по лицу. Григорий Иакович больше не размышлял о смысле самопожертвования - он направил штык-нож вперёд и бросился на мохнорылую тварь.
   Грохнул выстрел. Нерельману что-то сильно ударило в грудь, и ноги сделались ватными. Падая, он ткнулся лбом в плечо Мохнорылого, выронил нож и стал проваливаться... в облако Девятой симфонии Бетховена - прямо в увертюру. И на свете, кроме этой музыки, не стало больше ничего.
   Джамиль Дасаев по-ковбойски дунул в ствол, вернул пистолет на предохранитель и махнул одинарцу - "заканчивай". Тот рукой обхватил лоб Воробеева и штык-ножом "калаша" уже было резанул Андрея по горлу, но тот, успев извернуться, хватил зубами Мохнорылого за предплечье и с силой рванул. Аримаз взвыл, и Андрей смог ударить своего палача ногой по лодыжке. Ымынынык остервенело стал втыкать сталь в горло жертвы, и фонтанами артериальной крови Андрея густо забрызгал себе обе руки выше локтей.
   Путтипут созерцал казнь, не отводя глаз и не отворачиваясь, поскольку не был ни слабонервным, ни брезгливым. Да и цвет свежей крови был главным цветом в стране, где Путтипут когда-то родился и вырос.
   - Отметил днюху, баран... - презрительно скривя губы, бросила Мохнорылому Красная Курносая.
   Затем мы увидели, как рядом с Курносой - из воздуха и света - возникла лучезарная дева, необычайно красивая и совершенно нагая, с охапкой крупных алых тюльпанов. И мы вспомнили её и узнали:
   - Свобода! - воскликнули вместе Курочка, муммий-Ленин и Абдурахман Мангал.
   - Привет, любимая кузина! - поклонилась сестре Красная Курносая.
   Призрачные девы склонились над Андреем и бережно освободили душу от тела. То же они проделали и с Григорием Иаковичем. Обняв их живые души, они стали плавно возносить их в Высший мир.
   Путтипут же, глядя на это, удивился: в Школе КГБ его учили, что никакой души нет, и что дураки те, кто верует, что внутри "живого трупа" гуманоида живёт "привидение".
   Джамиль Дасаев на своём языке велел Аримазу умыться. И напутствовал:
   - Пойдёшь к гяурам - размахивай белой тряпкой. Задержи штурм ещё - отвлеки их. Скажешь: несовершеннолетний, втянули, заставили. Найдёшься, что наврать.
   - А эти? - ординарец кивнул на нашу компанию в рабочей камере.
   - Эти ничего не скажут, - заверил Дасаев, пнув рюкзак с бомбой у нашей заблокированной двери. - Подушек безопасности внутри их каморки нет.
   По опыту жизни Дасаев знал физику взрыва: детонатор мгновенно превращает твёрдый тринитротолуол в смертоносный плазменный шар и рождает ударную волну - стену статического давления, со сверхзвуковой скоростью несущуюся во всех направлениях. Взрывная волна сносит все на пути, а отразившись от прочных поверхностей, усиливается. Поэтому существа защищенные, как кажется, закрытым пространством - бронёй боевой машины, танка, - впоследствии страдают от более серьезных повреждений мозга, чем те, кто был в открытом поле.
   Намотав на правую кисть некогда белый халат, Мохнорылый отправился морочить голову федералам.
   Дасаев дёрнул ручку портала, повторив в последний раз:
   - Путтипут, вихади!
   Дверь, по-прежнему, не поддавалась.
   Он передёрнул затвор автомата и, не целясь, дал очередь. Пули, оставив мелкие царапины, не повредили стекло, а только с визгом отрикошетили, чудом не задев самого стрелка, шейха и радистов.
   Тогда Дасаев достал два детонатора, пассатижи, размотал два мотка бикфордова шнура и велел подручным головорезам снарядить запалами рюкзак полный тротила. Специально, чтобы мы видели, Дасаев театрально скомандовал:
   - Мюстафа, Ахмэт - ПАДЖЬИГАЙ!
   Едва оба фитиля вкусили пламя зажигалок и живенько заискрились, Дасаев с злорадной рожей издевательски помахал нам через стекло огненными хвостами. И увлекая за собой шейха, бросился наружу.
   Бегущий по запальным шнурам к бомбе огонь всегда выглядит впечатляюще, причём в жизни куда эффектнее, чем в кино. И сейчас все в нашей компании внутри камеры, глядя на бегущие огоньки, затаили дыхание.
   Из тупого полугипноза нас вывел щелчок блокиратора портала. Дверь приоткрылась - скорее волею искусственного разума моллайдера, чем сама.
   - Ктоо-кто-кто хотел пи-пи? Поо-пожалуйста, скоо-скорее!
   Путтипут выбегает вприпрыжку и, пританцовывая, принимается радостно поливать изобретение инженера Бикфорда:
   - О-О! А-А! ХАР-РАШ-ША!
   - Не поможет, - качает головой Фаллос Сапиенс Абдурахман Мангал.
   - Почему это?! - удивляется Путтипут. - Я так уже гасил.
   - Какоо-коо-кой? Китайский - для салюта?
   - Ну, да, перед резиденцией, на полянке. У себя во сне.
   - А тут двойная битумная обмотка, и сверху пластик. Этот горит без кислорода.
   - Что делать?! - хватается за лысину муммий-Ленин.
   - Детонаторы вытаскивать, - советует Фаллос Сапиенс.
   - Как?! - дивится Путтипут.
   - Молча. Руками. Плавно, без рывков. В армии учили рельсы взрывать?
   - Не-а, я ж там не служил. Меня учили на сексота, а это важная работа: подсматривай сквозь дырочку в газете, подслушивай врага в ватер-клозете... Иного прямо там и замочи. Да, ребят, вы же в курсе.
   - Ща рванёт! - предупредил муммий Макиавелли.
   - Как пить дать, гванёт, - согласился муммий-Ленин.
   - Перекусить этот грёбаный шнур, - посоветовал Абдурахман Мангал.
   - Чем? - почесал репу Путтипут.
   - Зубками.
   И теремковцы стали ногтями аккуратно извлекать из тротиловой шашки один из детонаторов, вместе со шнуром. Видя, что огню осталось бежать внутри второго огнепровода совсем недолго, Путтипут встал на четвереньки, нагнулся и перегрыз второй огнепровод. Затем счастливо вздохнул, выдохнул и обратился к дьяволу:
   - Вот, Диавол, я, Божиим произволением попрал твои стрекала!
   С крыши здания слышится звон шанцевого инструмента.
   - СПЕЦНАЗ "АЛЬФА"!! - ликует Путтипут. - ЙО-ХО-ХОО!!!
   Удары всё сильнее, звонче. Раздаётся лязг, скрежет, и сразу - шипение. И моллайдер тревожным голосом телефонного робота объявляет:
   - В ЗАЛ УПРАВЛЕНИЯ ПРОНИК ПАРАЛИТИЧЕСКИЙ ГАЗ "ЗАЛЬЦМАНИНО-73", ИДЕНТИЧНЫЙ "НАРКАНУ". ИСПОЛЬЗУЙТЕ ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ СРЕДСТВА ЗАЩИТЫ! УГРОЗА...
   - УРА! - вопит, подпрыгивая от радости, Путтипут. - ТАЙГАААН, КО МНЕЕЕ! Я ЗДЕЕЕСЬ!
   Робот повторяет:
   - УГРОЗА! ПАРАЛИТИЧЕСКИЙ ГАЗ "ЗАЛЬЦМАНИ..."
   Голова кружится, в глазах мгновенно мутнеет, и в сознании будто наступают сумерки... А в них будто бы белеет пятно. Это белая юбка той девчонки из автобуса, и она... она на той самой девчонке!
   - Зачем ты её надела?! - спрашиваю я. И всерьёз заявляю: - Ты красивее без юбки!
   А девчонка с серьёзным видом показывает пальцем на Путтипута и кричит мне в ухо:
   - МЫ ДОЛЖНЫ ЕГО СПАСТИ-И-И!
   Я гляжу на Путтипута, и мне не понятно, при чём тут Путтипут? Оборачиваюсь к девчонке, но вместо неё вижу курочку Рябу, которая превращается в грудастую птицу Гамаюн - волшебную птицу, предвестницу счастья. У неё, как у птицы Сирин, большие дойки, а главное - у неё девичье красивое светлое и улыбчивое личико, она любит частушки, поговорки, и вообще, бойкая такая - огонь-девка.
   А Путтипут, хлебнув наркана, запевает:
   Чо-орные глаза -
   Вспоминаю умираю,
   Чо-орные глаза...
   И сокрушённо бормочет:
   - Не-е-ет, не ту страну назвали Гондурасом...
   И с нами Муза Нюша, как всегда, голая и уже заметно беременная. Нюша бросается в угол рабочей камеры и, плюхнувшись на четвереньки, не то, чтобы, прям, блюёт, а будто в тигра играет:
   - Ыррр! Ыыррр! Ыыыррр!
   И все мы от этого "зальцманино" играем в тигров. Сознание помрачается. Вижу, как глотнув газа, Путтипут шатается, падает на четвереньки и играет в тигра:
   - Ыыыррр! Ыыыррр!
   Он силится двинуться куда-то, пытается поднять руку, но, утратив координацию, заваливается ничком. Муммий Макиавелли заботливо скрещивает длани на его груди и ложится рядышком, слева, как и положено консельери.
   - Поднимите мне веки! - требует Путтипут голосом, как из кастрюли.
   И нам в окна теремка видно, как из его головы возникает генерал, щёлкает каблуками и пытается поднять шефу веки. Увы, тщетно.
   - Позовите Нострадамуса! - требует Путтипут голосом, как из унитаза.
   Генерал ещё щёлкает каблуками и принимается выволакивать из головы Путтипута... Боже! - он выволакивает незнакомую нам, теремковцам, дивную красавицу в платье звездочёта и со связанными за спиной руками. Сопротивляясь, она кусается.
   Генерал, оттирая свои покусанные кисти, с гордостью докладывает:
   - Вот, Вадим Вадимыч, прям посреди шоу "Давай-ка, женимся" и захватили.
   А Путтипут уже едва шепчет:
   - Це-лу-у-уй...
   И больше ни гу-гу.
   Раскрасавица глядит на отрубившегося Путтипута, переводит взгляд на гаснущие окна нашего теремка, оглядывается по сторонам и замечает на полу остывающее тело Григория Иаковича. И направляется к нему, не обращая внимания на топающего и брызжущего слюной генерала. Присаживается рядом и нежно говорит:
   - Мне это сегодня снилось...
   Дива склоняется над телом павшего и губами касается его губ... И в этот миг я вижу, как его невесомую душу возвращают свыше. А в следующий миг исчезают все - Путтипут и его муммий-консельери, и муммий-Ленин, и беременная Муза Ню, и удивительно грудастая птица - то ли Сирин, то ли Гамаюн - она же Курочка Ряба. Исчезает свет. И уже новым, будто отделившимся сознанием и новым, вне глаз, зрением я вижу валяющиеся в скрюченных позах тела отравленных газом. И ещё вижу, как из-под потолка на тросах спускаются ниндзя-черепашки в противогазах. И вижу бесплотные души - Путтипута с Никколо Бернардовичем, и нас, теремковцев. Мы поднимаемся без канатов навстречу ниндзя-черепашкам. Едва мы зависаем под потолком, Бетховена сменяет Иоганн Себастьян Бах. Звучит его торжественнейшая токката с фугой. И квадронный моллайдер провозглашает :
   - Во имя Баха-отца, и Баха-сына, и Баха-духа - аминь!
  
  
   98. Это не ботокс
  
   Нахлебавшись паралитического газа, мы оказываемся всей компанией на Том свете. Ни боли, ни тошноты, ни малейшего телесного дискомфорта здесь нет. Наши души, воспарив сначала под потолок здания управления, не задерживаются, а пролетают наружу, прямо сквозь крышу, и... встречаются со стайкой лесных голубей.
   - Гурр-гурр-гурр,- приветствуют нас птицы: - Гаррруда...
   - Ихь фирштее нихт, - отвечает им дух Путтипута. И добавляет, на всякий случай: - Ихлибедих. В смысле - ихь либе дих.
   А голуби своё:
   - Гурр-гурр, Гаррруда пурррана...
   - А-а, - смекает Абдурахман Мангал, и переводит: - они говорят, что птицы служат транспортниками новоприбывшим душам, пока те не разовьют навыки астральной навигации - бестелесного перемещения между мирами.
   - Ладно, - соглашается на предложение голубей Курочка, - поок-покамест, поок-покатайте.
   И голуби устраивают нам в небе экскурсию над остывающим полем боя, где на одной с нами высоте барражирует с полдюжины вертолётов. На земле же тут и там видны трупы джихадистов и примкнувших к ним бандерлогов.
   Летим вперёд и видим штабной автобус командования спецназа, и валяющийся белый халат доктора Нерельмана, а рядом черепашек-ниндзя, которые, повалив Мохнорылого, валтузят его и пинают под видеозапись. И мы летим дальше и сверху видим стадо телят, которое гонят в горы пастух и подпасок. И пастух, скорее в шутку, чем всерьёз, кричит подпаску нечто совершенно загадочное:
   - Амбарцум! Эй, Амбарцум! Иди копе пить!
   И ещё видим, как вверх по каменистому руслу ручья, в направлении альпийских лугов, шустро-шусро карабкается странная корова с удивительно весёлой, прямо-таки цирковой мордой.
   Воздушная экскурсия завершается, когда солдаты перемещают на носилках наши бездвижные тела из зала управления в армейскую палатку полевого госпиталя. И наши души с беспокойством их сопровождают.
   Обозревая из-под брезентового куполка, видим, что на теремковцев никто внимания не обращает. Зато над Путтипутом, естественно, колдует целый консилиум реаниматологов из министерства Форс-мажорных обстоятельств, под надзором судмедэкспертов военной прокуратуры и батальонных попов спецназа. А ещё медсёстры и медбратья суетятся с оживляльными аппаратами. Они ширкают и пыркают Путтипута оживляльными препаратами, а он никак не оживляется - лежит в отключке с открытым ртом, потому, что челюсть ему подвязать бинтом забыли.
   - Мы, что, - спрашивает дух Путтипута, - по... померли?
   - Поо-почти, - отвечает ему дух Курочки Рябы.
   Из-под купола нам отчётливо слышны разговоры докторов.
   Главный реаниматолог радует:
   - Трупного окоченения нет. Роговицы влажные.
   Щипком оттянув веко Путтипута, он добавляет:
   - Клиническая сме...
   - ПУСТИТЕ! - расталкивает докторишек министр Форс-мажорных обстоятельств Тайган. - Старший здесь ЙЯ!
   За Тайганом вплотную продвигается любимый охранник Путтипута - персональный аллирог 2922024 и гугнит:
   - Эй, мь-меня ззабыли? Я следующщ-й в ощщ-реди н-на пр-стол, и-ик! Меня сам Тайган коньяком поил! Пррям в своём, и-ик, кыббинете!
   За кандидатами в местоблюстители следует генерал Наскрёбышев, и они втроём нависают над бездыханным телом Верховного.
   - Вадим Вадимович! Вы живы? Очнитесь!
   - Чёзанах?! Не дышит!
   - Йй... Оба нА! Чё, помер?! Бл-лин, пись-сец!
   Тайган расхристывает Путтипуту ворот пижамного гуманоидариумного жакета, и вдруг отдёргивает руку:
   - ГЛЯ!!
   - Чё там?! - вытаращивается 2922024-й и икает: - И-ик!
   - Тут, по ходу... маска! - шепчет Наскрёбышев.
   - Ты гля, она... отходит!
   И все видят, что маска снизу к шее не слишком плотно прилегает.
   - Она ж дышать ему мешает!
   - Снять скорее! - командует Тайган.
   Маска из синтетических протеиновых олигомеров сходу не поддаётся, и для её удаления докторишкам приходится пользоваться хирургическими ножницами.
   С Путтипута снимают маску Путтипута, а под ней...
   - ОТОЙДИТЕ! - орёт Тайган.
   - Дерсу Узалаевич, - кричат из толпы, - ЧТО там?!
   Тайган топает ногой:
   - ОТОШЛИ ВСЕ, Я СКАЗАЛ!! НА ДЕСЯТЬ... ОТСТАВИТЬ! НА ДВАДЦАТЬ МЕТРОВ!
   - Што там?! - шушукаются, распластавшись по брезентовым стенкам палатки медбратья, медсёстры и прочие.
   - ВСЕ КО МНЕ СПИНОЙ! КРУ-У-У-ГОМ!
   Но все продолжают оглядываться, подглядывать и шушукаться.
   - Кто там?!
   - Рептилоид?! Глядите, ещё... маска!
   - А поод-под ней - другая! - замечает сверху дух Курочки Рябы.
   - Все думали ботокс... Ан, не ботокс!
   - Глядите, - кричат подглядывающие из толпы, - это же... Братец Кролик! А под следующей маской...
   - Братец Лис!
   Докторишки снимают личину за личиной, а толпа только успевает ахать:
   - Это ж... Мать Тереза!
   - Лимонадный Джо!
   - Фигура, изображающая Правосудие!
   - Чингачгук Большой Змей!
   - Дон-Жуан VIII-й!
   - Роналд Макдоналд!
   - Граф Дракула!
   - Мамона!
   - Лысый гангстер!
   - А за ним - Волшебник Страны Оз!
   - Далее - поручик Ржевский!
   - А за ним ко...
   Дух Курочки под куполком покатывается со смеху:
   - Коо-коо-корнет...
   - Корнет Азаров! - радуется толпа и рукоплещет.
   - Да нет, - кричит из под купола дух Путтипута, - я же - новый Черчилль!
   И вдруг Тайган отшатывается от тела Верховного.
   Из толпы, тотчас сгрудившейся вновь, выкрикивают:
   - КТО ТАМ ЕЩЁ?! Дерсу Узалаевич, не томите!
   И все сами видят. И ахают:
   - БОГ КУЗЯ!
   И правда, взглядам собравшихся предстаёт воплощение дурдонского народного бога Доверия. А дух Путтипута с Того света, из-под куполка палатки, возвещает:
   - Ya! Ya! Kemska volost! Я Святой Грааль! Я Пятый элемент! Я Фантазм вашей гордости!...
   Увы, его никто не слышит.
   Личина бога Кузи оказывается также не последней, а предпоследней, и её тоже срезают ножничками.
   Тайган видит последний лик, нервно матерится и объявляет:
   - Вот она - Кузькина мать, собственной персоной.
   - Коо-коо-корнет, вы... ЖЕНЩИНА?! - дух Курочки Рябы хлопает дух Путтипута по его астральной спине и закатывается от хохота.
   И тут только все замечают, что во рту водородной супер-бомбы мигает таймер. Медбратья, медсёстры, реаниматологи и судмедэксперты в ужасе орут:
   - ЩА РВАНЁТ! НОГИ! ВАЛИМ!
   И в панике разбегаются. А некоторых так прохватывает, что убежать уже не могут - штаны прилипли к земляному полу.
   Брезентовый полог-дверь госпитальной палатки приподнимается, и мы - компания духов под куполком - видим, как входят доктора: Ганнушкин, Кащенко, позади них доктор Лектор, а впереди всех - угрюмый, морщинистый и сутулый, точно бродячий портрет худой гориллы - доктор Зигмунд Фрейд.
   Он щёлкает пальцами перед носом Кузькиной матери, вводя старуху в состояние гипноза, смело хватает её за пакли и резко дёргает. Её башка неожиданно отрывается и повисает у него в руке. А на носилках, под ней, все не сумевшие убежать, видят вновь голову Путтипута - с неподвязанной челюстью и открытым ртом.
   И прилипшие к полу перешёптываются:
   - Пути Путтипута неисповедимы...
   Тут на скулах серо-зелёной физиономии Верховного резко сокращаются мимические мышцы, натягивается кожа на шее, кадык взлетает под подбородок, появляется адская полуулыбочка, и полупокойник, не поднимая век, загробным голосом заявляет:
   - Моя личность направляет развитие мирового бытия. Народ должен меня благодарить не только за дождь и солнечный свет, выращивающие плоды земли, но и за ветер, пригоняющий корабли к берегу, и за твердую почву, по которой ступают подданные. Я наделён могуществом и способностью делать подданных счастливыми. Я безупречен!
   - Сколько же демонов у тебя внутри! - дивится доктор Фрейд.
   Он снимает сюртук, засучивает рукава сорочки, с силой разевает полутрупу челюсти шире и запускает ему руку куда-то внутрь котелка. И оттуда все прилипшие и неубежавшие слышат шорохи, беготню, писк, визг. А Зигмунд Якобович вытаскивает на свет за хвост огромную живую полутораметровую огрызающуюся крысу.
   Генерал Наскрёбышев осеняет себя крестным знамением:
   - Таких мутантов я только в Лондоне видал, когда под прикрытием там работал. Валяются, сцуко, дохлые вокруг детских площадок...
   А 2922024-й персональный аллирог Путтипута достаёт пистолет, целит в крысу и заплетающимся языком требует:
   - В-вяжите йюё, пока не уб-б-жала. И-ик!
   Он толкает Тайгана локтем в бок и, кривя губы, хвалит:
   - А коньяк у тя хар-роший! И-ик!
   Неожиданно у крысы разверзается клоака, и оттуда, визжа и пища, на земляной пол сыпятся мерзкие крысёныши с грязно-розовыми хвостами. И бросаются врассыпную.
   2922024-й стреляет в них, но ни в одного не попадает. И сетует с досадой:
   - Стр-лять одиночно - умею. Стр-лять в составе группы - умею. Стр-лять из мм-шины, поезда, самолёта... аатставить - из вр-ртолёта - умею. Большш нич-чё не умею... и-ик! А! Ещё немнож-жко умею костоломить.
   Между тем, Тайган, уставясь крысе в зыркалки, спрашивает:
   - Ты кто?
   - Rat rex sum, - отвечает крыса.
   - Крысиный царь, - переводит нам с латыни дух Макиавелли.
   - Es lebe der Rat Reich! - на языке ахтунгов возвещает крыса.
   А дух Путтипута из-под потолка толмачит:
   - "Да здравствует крысиный рейх!"
   - Шпрехен зи дурдониш? - спрашивает Тайган.
   - Ya! Ya! - отвечает крысиный царь, - Kemska volost!
   Дух Путтипута с ужасом наблюдает за происходящим внизу, всхлипывает и шепчет, кивая на крысу-мутанта:
   - Так вот, оказывается, кто шебуршился у меня в кумекалке! Вот, кто бегал внутри и попискивал... и покакивал!
   И благодарит старика Фрейда:
   - Дорогой Зигмунд Якобович, драгоценный вы мой исцелитель!
   - Ктоо-кто у тя там поо-попискивал? - спрашивает дух Курочки Рябы. - Коо-коо колись!
   Тяжко вздохнув, дух Путтипута посвящает нас - духов, собравшихся под куполком палатки - в историю своей страшной мутации:
   - Отчим мой, сцуко, любил кино про абрека Дату Туташхия. Из сельской библиотеки притащил даже книжку про того абрека. Там описывалось, как в железной бочке вывести из нескольких обычных крыс пожирателя себе подобных - крысу-каннибала. Когда меня перевезли в Ленинбург, тема эта - насчёт каннибалов - всё из моей кумекалки не шла. Короче, решил посмотреть, как превращаться: в жизни ж всяко может пригодится. Благо, и крысы у нас по дому шастали стаями. Взял фонарик, вышел на лестничную площадку, спустился в подвал, где трубы отопления, и вот - здрасьте - серые пацюки. Я за ними, они от меня. Одна рванула по ступенькам вверх. Я гоню её по этажам до металлической лесенки к чердачному люку. Загнал её, короче, в угол. Наступаю ближе, ближе, фонариком её слеплю, готовлюсь схватить за горло, а она сама целит мне в горло. Короче, сцуко, опередила - вспрыгнула на грудь и повалила навзничь. Не столько даже она меня повалила, сколько сам упал. Я её за холку - хвать, а она извернулась и меня хряп - прокусила на левой кисти указательный палец - прям подушечку. Во, глядите!
   И дух Путтипута показывает нам астральный шрам на астральной подушечке астрального пальца своего астрального тела.
   - А поо-потом, что?
   - Дальше - хуже: крыса оказалась не простая, а сбежавшая из института, где на ней опыты в лаборатории ставили. И заговорила со мной на латыни, как все учёные крысы: "Nunc - rat vos cinis inlitus ex aceto".
   Дух муммий-Ленина, как самый образованный в нашем теремке, переводит:
   - "Тепегь ты - укушенный кгысой".
   Путтипут продолжает:
   - Спрашиваю её: "И чё будет?!". "Мутация будет", - радует меня крыса. И спрашивает: - "Ты кто?" Я ей: "Путтипут". А она мне: "Я не шушера помойная - я демон. Мой дух вошёл в твою кровь. Теперь ты станешь оборотнем - Крысопутом". И правда, не прошло дня, как на ладошках пробился подшёрсток и начала расти грязно-серая шерсть...
   Внизу под нами, духами, доктор Фрейд вручает крысу 2922024-му - любимому аллирогу Верховного - и поясняет всем прилипшим к полу:
   - Неприятное событие оказалось вытеснено из памяти пациента в подсознание и, как будто, забылось. Пациенту же стало непонятно, кто шебуршится в голове, пищит, бегает, выводит крысят...
   - А ск-ж-жите, док, крысиные говна из головы, как выметать? И-ик! - начиная трезветь, спрашивает 2922024-й. И щекочет крысиного царя по пузу: - У-тю-тю...
   Крыса, млея от щекотки, шепчет ему в ухо:
   - Крысота требует крыс. Nunc rat rex. Теперь крысиный царь - ты. Укрепляй личную власть и уничтожай личность! Уничтожай личность и укрепляй личную власть!
   Демон целует 2922024-го в губы и... нарочно кусает до крови. А пока тот, раззявя глотку, стонет и морщится от боли, крыса-демон пролезает ему в рот и забирается в мозги.
   2922024-й меняется в лице - оловянную тусклость во взгляде сменяет воронёная сталь, и любимый аллирог Верховного изрекает уже не своим голосом, а новым, чревовещательным:
   - В демократическом обществе его члены сами выбирают себе тех, кто питается этим самым обществом. Короче, крысота требует жертв. И-ик!
   Под куполом палатки дух Путтипута ощупывает своё астральное тело и спрашивает, обращаясь к доктору Фрейду:
   - Кто я?!
   Зигмунд Якобович закуривает сигару, выпускает колечко дыма и отвечает:
   - Фаллическая мать Дурдониса.
   Путтипут кричит ему:
   - Мне всё это, ЧТО, снится?!
   Зигмунд Якобович выпускает ещё колечко и замечает:
   - Чем более странным нам кажется сон, тем глубже смысл несет нам он. Расскажите мне ваши сны, и я скажу, кто вы.
  
  
   99. В Царствии Небесном
  
   - А-а! Так это сон! - обрадовался дух Путтипута, опоясываясь колечком табачного дыма. - Бессмертная душа, посмертный суд - дурилки для тёмных масс. Уф-ф, слава богу - сон!
   Из преисподней раздаётся будто-бы знакомый Путтипуту глас:
   - Что за пределами физического мира, неясно только беззаботному глупцу, ослеплённому блеском богатства, полагающему: "Есть лишь зримый мир; мира Иного - нет". Сей благостный невежда непременно подпадёт под мою власть.
   - Кто говорит со мной? - спрашивает дух Путтипута, испуганно озираясь.
   - Мамона, твой бог Смерти. Жду, дружок, пожду.
   Путтипуту захотелось почесать репу, но ни репы, ни выше репы - ничего от привычного тела не было. Зато метрах в четырёх внизу бездыханно лежала бренная оболочка секс-символа Всея Дурдониса, главного стерха и альфа-самца дурдонских цапель.
   - Я, что... - он оглянулся на компанию, и поправился: - ...мы, что, умерли?!
   - Поок-пока, как видно, не совсем, - ответил ему дух Курочки Рябы. - Так называемая, "клиническая" коо-кончина может длиться минут семь-восемь. Реже - девять, а поо-потом - коо-копец.
   - Мы щас умрём?! Совсем?! - пробормотал дух Путтипута и, вспомнив про панамские оффшоры, стал бледнее пара над водой.
   Дух Абдурахман Мангала ободрил товарищей:
   - Смерть - событие куда меньшей важности, чем это обычно представляют, поскольку это никакой не конец, а лишь сброс тела для перехода с одной ступени жизни на другую. Кстати, не всегда, более высокую.
   Дух Путтипута возмутился:
   - Время тикает, минуты несчастные остались, а эти всё интеллиганствуют!
   Но дух Абдурахман-Мангала не смущается:
   - Наши обыденные представления о времени и пространстве не соответствуют реальности. Классическая механика, например, подразумевает бесконечно высокий ход времени, а квантовая - нулевой. Мы сейчас в квантовой вселенной.
   - ГДЕ-Э?! - взволновался дух Путтипута: - ГДЕ Я?!
   - На пороге мира эйдосов, - ответил Абдурахман Мангал. - Эйдосы, или "информационы" - самая глубокая материальная структура, известная, как "Иной мир". Привычная же вселенная - суть квантовая тень вселенной информационной.
   - Хотите сказать, я... на Том свете?!
   - Одной ногой - точно, да, - подтвердил нам знакомый инфернальный голос, и мы вздрогнули. Оглянулись... и вздрогнули ещё сильней: рядом зависло уже знакомое нам ангелоподобное чудовище - Сатанаил Иеговович.
   - В-вы... з-за м-мной? - догадался дух Путтипута.
   Сатанаил скупо молвил:
   - Ждём-с.
   Дух Путтипута обеспокоенно указал астральным пальцем на суетящихся внизу реаниматологов:
   - Этих? Докторишек?
   Сатанаил отрицательно мотнул головой:
   - Ждём решения Небесного синклита.
   Дух Путтипута, растворяясь в эфире, спросил:
   - А это, кэ-э-кто?
   - Владыки кармы.
   Вспомнив тяжкие деяния, свершённые в атеистическом неведении и безбожном заблуждении, дух Путтипута всхлипнул:
   - Меня теперь, куда? В который из кругов? Вот, прям так, сразу, и в геенну?!
   Сатанаил неопределённо пожал крылатыми плечами.
   Дух Путтипута попробовал заехать с другой стороны:
   - Ваше благородие! А вообще, после кончины, куда обычно попадают, ну, к примеру, чваны... среднего звена? Олигаторы там? Аллироги? Быдлы?
   - В астрале застревают. Как правило, в нижнем слое.
   ""Астрал" - красивое словечко, - кумекнул дух Путтипута. - А вот, "застревают" - не очень". И спросил:
   - А меркадеры, куда попадают?
   - В самый нижний астрал. Оттуда их этапируют - кого на Юпитер, кого ещё дальше - на Сатурн, Уран, Плутон. А кого, наоборот, где пожарче - на Меркурий или на Венеру.
   - А интеллиганы, - "проклятые" добавил про себя Путтипут, - эти, куда попадают?
   - Эти в ментал. В зависимости от индивидуальной степени интеллиганства - в нижний, средний, высший.
   - А это территориально, где?
   - Выше астрала.
   "С-с-суки! Так... Надо хоть мысленно повлиять на Синклит, решающий сейчас мою судьбу!"
   Путтипут решил читать про себя что-нибудь молебственное, что слышал, позируя по разным случаям перед камерами в храмах. Ничего не вспоминалось, кроме:
   Не трие бо-зи - еди-инъ Бо-огъ,
   понеже едино божество вь трехъ ли-ицих.
   Хотением же Отца и Духа свою спасти тва-арь...
   "Кто тварь?! - опомнился Путтипут. - Я тварь?! Ладно, пусть! Главное - "СПАСТИ"! "Тварь" - не тварь, ещё посмотрим. Спасение-то ить, значит - рай! Йа, йа, Kemska volost! А как там, в раю?"
   Хоть Путтипут в Бога не верил, но... о рае мечтал, потому, что слышал, что там есть крутейшая "опция опций" - особое окошко в ад, через которое можно в любое время наблюдать, как черти жарят твоих личных врагов. Вслух он, однако, спросил:
   - А вот, я слыхал от попов, что в раю - в перерывах между этим самым... ну, райским наслаждением - все должны стоять на коленках, славя Бога...
   - Чушь поповская! - ответил приближающийся красивый голос, удивительно нам знакомый.
   Мы обернулись... и возрадовались: нам предстало прекраснейшее из всех лиц на свете - Йешу ха-Ноцри, или Иса Юсуфович, наш строгий собрат по гуманоидариуму имени Сербского согрел сейчас наши развоплощённые души сиянием своих лучистых глаз.
   - СПАСИТЕЛЬ! - воскликнули мы, грешные.
   И увидели, как Сатанаила Иегововича снесло прочь.
   "Явился - не запылился!" - мерекнул себе дух Путтипута.
   Сейчас на Исе Юсуфыче, вместо привычной гуманоидариумной пижамы с эмблемой кролика было жемчужное облачение, и с плеч на грудь спускалось длинное бледно-голубое полотно из холстины.
   - Никто в Царствии Небесном на коленках не стоит. Там все по своим классам, по своим группам анализируют эпизод за эпизодом только что прожитую жизнь. Так что, никто не поёт "Аллилуйя", и вообще никто рабской тупостью не страдает. Это у поствизантийских попов церковь, как была, так и осталась церковью рабовладельческой эпохи. Потому, что задача у князей церкви рабовладельческая - сынов и дочерей Бога превращать в тупое стадо для князей мира сего. Вот, князья церкви - о чём грезят? Может, по примеру своего Бога, о кресте? Отнюдь! Грезят они о карьере, высшая цель которой - "трон", "интронизация". А об "инкрестизации" не грезят. Оттого и служат по сей день не Царству Небесному, а цезарям, пилатам и прочим пигмеям духа.
   Путтипут, по правде сказать, и сам не шибко уважал попов. Ниже, чем попов, он ставил только махателей жезлом с большой дороги, кумекая так: "Есть два вида лентяев по жизни, намеренно избравших себе синекуру: пузы нажирают одинаковые, хари нажирают одинаковые, и инструмент у тех и других одинаково нетяжёлый - у одних волшебный жезл полосатый, у вторых магическое кадило с ладаном. Униформа только разная..."
   Иса Юсуфыч слышит его думки насчёт попов и соглашается:
   - Из моего имени одурачивальню сделали. Я учу Царству Небесному, что оно, вот, внутри нас, внутри каждого, что оно внутренним усилием берётся - упирайся, борись, входи! А попы моим именем от моего пути уводят к кумирням картонным, к акафистодолдонству, к обполлбомбейству.
   Тут дух Путтипута кумекнул: "А неужто и на Том свете попы всё также в своей неизменной византийской робе молебны служат? Ведь их Бог босым ступал по праху, в одном только бедняцком рубище. Зачем же эти пышностью облачений соревнуются с императорами, наряжаясь в длинный стихарь, в епитрахиль - расшитый узорами передник, в саккос, в митру, расшитую жемчугом и драгоценными каменьями, в эпиманикию, в эпигонатий, украшенный кистями, в омофор - длинный широкий плат? Плюс чулки, плюс башмаки..." А ещё кумекнул: "Неужто, и на Том свете, куда ежедневно прибывает не меньше миллиона душ - вполне современных, а частью даже продвинутых гуманоидов - попы всё так же на старом малопонятном языке гугнят и гундосят, как тыщу лет назад, как полторы тыщи лет назад?" Духу Путтипута вспомнилось сейчас кэгэбэшное досье на Верховного иерарха Самой Правильной Церкви, и особенно пункт о прибыли с производства церковных свечек, равной 400%. "Да, вся эта внешняя атрибутика и напускание "тумана", только чтобы дурить клиента!"
   "Только, вот, - кумекает ещё дух Путтипута, глядя на Ису Юсуфыча, - только не сидится тебе в гуманоидариуме. Зачем-то опять Пришествие затеял!"
   Иса Юсуфыч в астральной кумекалке Путтипута читает, как по писанному, и отвечает:
   - Вот, пришёл с поповской ложью о "рабах божьих" покончить.
   И спрашивает Путтипута и всю нашу компанию:
   - Кто-нибудь мечтает, чтоб дети ваши рождались рабами и жили рабами?
   Путтипут, ожидая какого-нибудь подвоха, помалкивает. А наша компания дружно:
   - Не-э-эт! Никто-о-о! Дети должны превзойти нас! Стать лучше нас! Жить счастливее нас!
   Иса Юсуфыч спрашивает:
   - А Богу Его дети, нужны, как рабы?
   Мы, духи, отрицательно мотаем нашими призрачными бубнами. А Путтипут себе мерекает: "Вот, оказывается, куда клонишь! На Самую Правильную Государственную церковь замахиваешься?! На мою быдлоубаюкивательную змеефлейту?!"
   А Иса Юсуфыч знай - своё:
   - Бог воспитывает не рабов, а богов.
   И мы вдумываемся в это, стараемся въехать.
   - Богу нужны собственные боги-дети, чтобы из тьмы и хаоса создавать миры и обращать их в гармонию и любовь. Всякий, явленный в этот учебный мир - никакой не "раб Божий", как врёт взлелеянная рабовладельческими Первым, Вторым и Третьим Римом "богомольня". Всякая воплощённая душа - дитя Бога - сын Божий, дочь Божья. При этом, душа - не будем забывать - сама по себе не имеет пола. И Бог из Своей детворы воспитывает Себе компаньонов. Для этого Он устроил под Луной "ферму" по расширенному производству "белковых скафандров", в которые воплощается его ребятня - элохим четырёх возрастных групп: боги-дети, боги-подростки, юные боги и молодые боги.
   "Выходит, - мерекает про себя Путтипут, - и палачи, и воры, и коррупционеры, и Помазанники, вот, как я - мы все, что ж - все-все, прям вот, дети Божьи?!"
   - Да. Здесь, под Луной, Создатель устроил "интернат" из сорока восьми "классов", где все-все вперемешку, и никто не знает, в каком он "классе". Здесь почти никто не догадывается, что он, вообще, "в классе". Здесь каждый подрастающий бог, не прошедший индивидуальный экзамен-жизнь, может "остаться" на старой ступени на новый срок. Только, после реинкарнации он окажется уже в ином месте, времени и другом теле. И легко может "провалиться" обратно в "дикие", самые первые "классы" - хоть с двадцать пятого уровня, хоть с тридцать пятого.
   Путтипут вспомнил, что краткий курс научного атеизма в Школе КГБ был одной из важнейших дисциплин, поскольку призван был уверить молодых чекистов, что, во-первых, Бог умер, и всё дозволено. И во-вторых, уверить в полном отсутствии загробной жизни, а, следовательно, невозможности встретить на Том свете кого-либо из убиенных тобой на свете Этом.
   "Что ж получается? - кривится возмущённый дух Путтипута: - Положим, меркадеры из переименованного КГБ замочили кого-надо, к примеру, в сортире. А ему - ты глянь! - на Том свете сменили пол, страну и он, сцуко... на Этот свет обратно вылез?! Так, што ли?!"
   - Те, - отвечает Иса Юсуфыч, - которые "замочили", снова пойдут в "начальную школу". В двенадцати первых классах под луной учатся заповедям "не убий, не укради". В двенадцати следующих - "не убий, не укради, не прелюбодействуй". С 25-го по 36-й класс - заповедям "не укради, не прелюбодействуй, не лжесвидетельствуй", а самое главное - "не убий".
   "Вот, ты и попался!" - мерекает дух Путтипута, вспомнив кэгэбэшное досье на Христа, в котором сообщалось, что по молодости он грохнул некоего Хумбабу.
   - А вот, вы Хумбабу убили. Где тело жертвы? Признавайтесь! Чем убили?!
   Иса Юсуфыч, ни малость не смутившись, отвечает:
   - Чем-чем. Ментальным ломом.
   - Че-э-эм??
   - Хумбаба не боится ничего, кроме мантры "ОМмммм". Это и есть "ментальный лом". Для Хумбабы каждое "ОМмммм-ОМмммм", как для...
   - ...чёгта "Аллилуйя"! - изрекает дух муммий-Ленина.
   Дух Путтипута шёпотом спрашивает у духа своего консельери:
   - А чё такое, "аллилуйя"?
   - "hа-лелу-Йа'х" на иврите значит - "Хвалите Иегову".
   Всего ожидал Путтипут, имевший в Школе КГБ пятёрку по учебному курсу "Контрольный выстрел". Ну, всего ожидал, кроме, вот, "мочения" при помощи мантры. "Темнит чивой-та Юсуфыч! - мерекнул про себя дух Путтипута: - Ну, я понимаю, "калаш" тогда не выпускали. Ну, не было тогда ни гексогена, ни полония-210. Ну, ты колун какой-нибудь раздобудь, типа, "Раскольников-7,62кг" или "Раскольников-5,45кг". А то - мантра! Врё-ошь! КГБ не проведё-ошь!"
   И оппоненту вопросец в лобешник - бац:
   - Труп Хумбабы, куда дели?
   - Хумбаба, - отвечает Иса Юсуфыч, не моргнув глазом, - это наш ложный разум. Он - сверхзащищёный самоусложняющийся генератор иллюзии, встроенный в механизм сознания каждого. Он - установленная Создателем базовая программа, системный файл разума. Год за годом, упорно повторяя мантру "ОМмммм" - ежечасно, ежедневно, еженощно - я победил своего личного Хумбабу и удалил его из головы. То есть сам себя перепрограммировал, перепрошил. Победа над Хумбабой - это обуздание собственного обезьяньего ума. Меня в Индии этому учили, а затем в Мицраиме-Египте. Так может каждый... если, конечно, всерьёз упрётся.
   Дух Курочки интересуется:
   - А с 37-го поо-по 48-й "класс" в "поо-подлунном интернате", чему учат?
   - Хумбабабойству. Тайной науке побеждать в себе Херувима "с огненным мечом", а точнее, крувим - ангелов из Торы. Или, как завещали маги Шумера и Аккада - стража двух райских кедров в собственной голове. Победителю достаётся плод Древа Жизни - познание, осознание собственного Бессмертия.
   Дух Путтипута, опомнившись, задаётся сакраментальным вопросом:
   - Со мной-то дальше, что?! Меня-то дальше, куда?! Может, всё-таки, лучше в рай?!
   - Формулы "Жизнь-Смерть-Рай", равно, как и "Жизнь-Смерть-Ад" - поповская чушь.
   - Где же пгавда, товагищ? - спрашивает дух муммий-Ленина.
   - Инкарнация - Дезинкарнация - Духовный мир, то есть, "Царство Небесное" - Реинкарнация. И так множество раз, покуда однажды персональный "Херувим с огненным мечом" не падёт побеждённый. Дальше - сорок девятая ступень - помощник Создателя, Член Совета Владык кармы.
   - А Стгашный суд?! - дух муммий-Ленина пугается, вспомнив про повестку в кармане своего пернатого сюртучка. - Где суд?! Когда суд?!
   - После каждого из своих почти бесчисленных воплощений, душе предстоит Суд Совести в Царстве Небесном - Мире Абсолютного Времени. Душа учится понимать и принимать, что, какие бы события ни выпали на твою долю, ты сам, и никто другой, стал их причиной. Пролил кровь гуманоидскую - твоя кровь прольётся рукой гуманоидской. Насиловал - родишься в слабом теле и будешь изнасилован.
   - Замкнутый круг? Палача поо-потом тоже поо-под топор, и насильника поо-под насильника?
   - Нет, - отвечает Иса Юсуфыч. - Всё только по суду Божьему. Сказано же у пророка Исайи: "Я творю губителя для истребления".
   "Во, как! - мерекнул дух Путтипута. И, вспомнив доклад Наскрёбышева о том, что во Втором пришествии Мессии "снимут цари и короли короны своя, и прострут руци своя к небесем и вручат царствия свои Богу", кумекнул: - Уж не меня ли ты пришёл погубить?! В смысле - не за шапкой ли Мономаха моей пожаловал?!"
   Иса Юсуфович думки Путтипута слышит, и в ответ глаголет:
   - Пришёл я отринуть поповский запрет с учения о том, что сущности наши родились не под луной, и истинное отечество наше - мир духовный, тонко-материальный, ментальный.
   - А поо-под луной, что?!
   - Надомное производство протеиновых "костюмов" для "Школы Совести". Под луной новую "школьную форму" для нас, сущностей, приходящих из ментального мира, создают разнополые особи, получающие, в качестве платы за сей "труд", предоргазмическое, а самки - ещё и оргазмическое, посторгазмическое и полиоргазмическое наслаждение. Одновременно, под Луной - грандиозный учебный театр для воспитания Совести у миллиардов духовных сущностей, создаваемых Небесным Отцом по Своему духовному образу и подобию. Мы, сущности, будто пчёлы, собравшие - каждая свой - горько-сладкий нектар, возвращаемся домой в Тонкий мир, свободный от подлунного времени. А дома старшие души - помощники Бога, как врачеватели, исследуют каждый выбор между "по" совести и "против" совести, сделанный нашей душой в подлунной жизни. Они же "прописывают" каждому новую судьбу, с новыми испытаниями на "не убий", "не укради", "не лжесвидетельствуй", " не прелюбодействуй". И так до тех пор, когда на духовном пути ты свою Божественную Сущность превратишь в достойного компаньона Создателя.
   "И где ж ты раньше-то с ересью этой был?" - усмехнулся про себя дух Путтипута.
   - Во времена кесаря Тиберия, - ответил Иса Юсуфович, - к знанию этому мало кто был готов. И открыл я его тогда лишь двенадцати избранным. После Голгофы, с моего Воскресения, они проповедовали это верующим.
   Дух Никколо Бернардовича шепчет в астральное ухо духу Путтипута:
   - Учение это распространялось, и уже в третьем веке его развил выдающийся учёный-христианин Ориген Леонидыч Адамант.
   Иса Юсуфович плавно повёл ладонью, и на ментальном плане Бытия нам открылась келья, где мы увидели великого Оригена корпящим над трудом о движении душ между мирами. А дух консельери продолжил шептать на ухо Путтипуту:
   - Три века спустя такое, отнюдь не рабское, а наоборот, развивающее личность и возвышающее душу представление о Царствии Небесном совершенно не устроило царя земного Юстиниана, поскольку противоречило рабовладельческой идеологии "Второго Рима".
   Иса Юсуфыч плавно повёл другой ладонью, и ментальный план открыл нам зал византийского дворца, в котором император предписывает церковным иерархам учение Оригена отвергнуть, как ересь.
   - И повелел Юстиниан своей государственной церкви поставить на идее инкарнации жирный крест. Не секрет же, что все официальные церкви имеют реакционно-политический характер. Так и Самая Правильная церковь караулит тот крест и до сего дни.
   "И правильно делает! - мерекнул Путтипут. - А то, мало ли чего быдлы себе о "завтрашних" своих инкарнациях вообразят! И начнут по капле выдавливать из себя... меня! Ишь, "пришествие" с очередной крамолой! Погоди, вот! Возьмут тя попы, да, как в прошлый раз, и приколотят! Допроповедуешь аккурат до второй инкрестизации".
   В призрачной руке духа Путтипута проявляется астральная бумажка.
   - Это, что?! Поо-поо-повестка?
   И правда, повестка на Небесный суд.
   А внизу, колдовавшие над нашими телами докторишки с медбратьями, медсёстрами, военными прокурорами и батальонными попами вдруг засуетились, загалдели:
   - ПУЛЬС! ПУЛЬС! ЕСТЬ ПУЛЬС!
  
  
   100. Седьмая центурия
  
   Восстав с Того света, Путтипут, первым делом велел прибинтовать наш теремок - прямо с Осью Вселенной - к креслу-каталке и поместить рядом со своей койкой в своей приморской резиденции. Вторым делом он отметил освобождение из узилища чаркой путтипутовки на берёзовых бруньках. Тайган, то ли с Коржиковым, то ли с Дулиным - короче, с любимым охранником 2922024-м - поднесли Путтипуту также серебряную чашу с берёзовым фрэшем, и Восставший из Зальцманино ностальгически-жадно утолил жажду. В животе потеплело, и вспомнился Смольный, его "жидкое пламя грудей ночных поэтесс" Ленинбурга. Затомило либидо. И повлекло:
   К сердцу скорее прижать
   Обнажённые груди берёз.
   Когда Тайган с, то ли Коржиковым, то ли Дулиным удалились служить, генерал Наскрёбышев доложил о потерях:
   - Профессор Воробеев погиб. Доктор Нерельман в критическом состоянии - реаниматологи занимаются...
   - Как же теперь узнать будущее?! - сокрушённо вздохнул Путтипут. И вдруг ка-а-ак хлопнет себя по лбу: - Нострадамус! Я лично допрошу её!
   Наскрёбышев сочувственно поглядел на шефа, как видно ещё не совсем отошедшего от паралитического газа, и шёпотом сообщил:
   - Вадим Вадимыч, Нострадамус уж пятьсот лет, как тово!
   - Чево, "тово"?
   - Он ещё в 1566-м году помре.
   - Плохо работаете! - упрекнул Путтипут шефа переименованного КГБ. - В новой инкарнации он подвизается новенькой астрологиней в шоу "Давай-ка женимся".
   Наскрёбышев глянул на шефа с ещё большим сочувствием. Однако уточнил:
   - Прикажете изловить? Доставить в Сочисиму?
   - ЯЙЦЕТРЯСЕНИЕ ВЕЛИКОО-КОО-ДЕРЖАВНОЕ! - неожиданно выпалил Путтипут и стал прислушиваться к тихому странному квохтанью у себя между правым ухом и левым виском. После того, как Сигизмунд Якобович Фрейд извлёк из его подсознания крысиного царя, пациент, неожиданно для себя, обнаружил на освободившемся месте Курочку Рябу. И с ужасом мерекнул: "Предупреждали же интеллигушки о возможной "диффузии сознаний" в грёбаном моллайдере - вот, нАте! Распишитесь в получении!
   Сейчас Курочка, внутри титанического ума величайшего из гуманоидов, копошилась с весьма крупными яйцами в титановых скорлупках, из которых вылуплялись - одна за другой, и одна краше другой - совершенно голые музы, музицирующие при этом, на арфах и лютнях. "В моллайдере меня, определённо, заразили!" - встревоженно кумекнул Путтипут и стал созерцать у блондинистых, брюнетистых, шатенистых и рыженьких муз их разноцветные сосочки. У одних они были розовые, у других - светло-карие, у третьих, как-будто бы, даже фиолетовые - это, когда пошли музы-негритянки и музы-полинезийки с особенными природными валиками-колечками - ареолами, отделяющими маковки сосков от куполов грудей.
   Зрелище оказалось столь завораживающим, что когда удалившийся на минуту генерал вернулся с новенькой синей папкой, спеша обрадовать Верховного великой шпионской удачей - только что добытыми в Париже недостающими катренами "Седьмой центурии" французского пророка, и гордо протянул Путтипуту это "Досье на Будущее", с рапортом:
   - У нас есть "Досье на ...
   - ...сиськи! - выпалил Путтипут. И выхватил из рук генерала папку.
   Наскрёбышев напрягся: после возвращения с Того света Верховный вёл себя, мягко говоря, странновато.
   - ??.. Ви-но-ват... ??
   - Досье на сиськи! - подтвердил Путтипут.
   - Йесть!
   Ошарашенный начальник переименованного КГБ щёлкнул каблуками и бегом отправился выполнять приказание.
   Открыв папку - а в ней оказался подстрочник к катренам Седьмой центурии великого пророка - Путтипут обнаружил с досадой, что о сиськах там не было ни полслова.
   - Проо-ко-ко, проколо-о-олись! - заквохтала и захлопала крыльями Курочка в теремке Путтипута.
   "Чем её выгнать? Глистов, помнится, хорошо гонять водкой. А эту? Ещё "путтипутовки"!" - решил он. Налил стакан, дерябнул и глянул в вечернее небо, где уже взошла и магически засветилась полная луна. Внезапно лунный диск раздвоился.
   - О! - окнул Путтипут. И переокнул: - О! О!
   А голые музы в его теремке, играя на арфах и лютнях, запели:
   Лунной двойни овальные дыни
   Эротично сосцы обратили к Сатурну...
   Путтипут встряхнулся: "Бр-р-р! Arbeit! Пахать! Как краб на галерах!"
   И, обратясь к "Седьмой центурии", принялся водить пальцем по катренам:
  
  
   Гренландия утратит ледовый панцирь,
   В Молочном море явится пирамида Меру.
   Великие озёра в Мексиканский залив сольются.
   Океаны, поднявшись, Ленинбург уподобят Венеции...
  
  
   - Сказки Венского леса... - пробормотал Путтипут, послюнявил палец и повёл им дальше.
  
  
  
   Жёлтая звезда захватит планеты соседей:
   Вьетконг, Туран и Монголшуудан.
   Став первой в мире по силе и мощи,
   Прищуренный взор обратит на север.
  
   Добрая старушка приютит беглецов.
   Она им стол, они ей - ноги на стол.
   Завтра в муниципалитетах, послезавтра в парламентах.
   Лувр, Прадо хотят уподобить Пальмире и Бамиану.
  
   Противостояние чернолицых и бледнопопых всюду.
   Гражданская война между ними на Андромеде,
   Чудовищная по формам и изуверству, даст пример
   Расовым войнам в Гейропе.
  
  
   - Вообще "дальний космос"...
  
  
   В неконкурентной стране гуманитарная катастрофа,
   Говорить о которой запрещено цензурой.
   Нефтегосударство Волшебника Страны Оз
   Лопается в кастрюлях домохозяек.
  
   Пытаясь скрыть некомпетентность и вороватость,
   Государство-вор дойдёт до пенсионных репрессий.
   Предлогами отъёма накоплений мороча,
   Трудо-иждивенческий баланс изменит.
  
  
   - Загадками меня засыпал Нострадамус!
  
  
   Король бензоколонки,
   Пыжащий из себя "Короля-солнце",
   Опасно блефует перед всем миром,
   Рискуя народом съёживающейся державы.
  
  
   - Это на кого это он, сцуко, намекает?!
   Путтипут подскочил, глянул на две луны за окном и прислушался к пению муз в своём теремке. Они пели о приятном, и это, в отличие от пророчеств "Седьмой центурии", было любо. Нелюбо, при этом, было то, что пели музы не хором, а каждая своё:
  
   А груди! Задорней любых эпиграмм
   Бутоны их роз на вершине,
   И как восхитительно к месту пришлась
   Ложбинка глубокая посредине...
  
   Заветные холмы погружены в туманы,
   Без вас - постели без подушек - дамы...
  
   Дамского тела парная подробность
   Аппетитною пикантностью пьянит...
  
   Сосцы-цилиндры, конусы и груши
   Венчают пирамиды Естества...
  
   О, формы, чьё очарованье никогда
   Не выразить возвышенному слову...
  
   Нам грядущее тайны откроет
   Формой, размером и цветом сосков...
  
   ...и всякое такое, и тому подобное. Путтипут заткнул уши, чтобы не слышать этот слухо-галлюцинаторный разнобой, зажмурил глаза, чтобы не видеть колебаний и колыханий сверкающих пар волшебных бутонов, но голые музы никуда не девались и не умолкали. Наоборот, они продолжали вне зрения и вне слуха быть, петь и красоваться. Одна из них - самая, видать, отвязанная - даже осмелилась подойти к Путтипуту и поиграть с ним сосцами - поводила ими по его лбу, носу, пощекотала глаза и губы. И проворковала:
   Презренных и презрительных утех
   Игралище ...
   Доспех уступчивый...
   Путтипут оттолкнул приставучую нахалку, достал возвращённый у пленного бандита золотой пистолет и, веля себе дальше читать Седьмую центурию, прикрикнул на самого себя:
   - ARBEIT! (Работать!)
  
  
  
   Вертикаль коррупции - каста чванов
   Особым статусом защищена от Закона.
   Деградация всех институтов власти.
   Полицейскому государству существовать недолго.
  
   Сквозь чёрные дыры клептономики, солитёры -
   Паразитические корпорации друзей Солнцеликого
   Высасывают богатства народа-слепца.
   Диктатура клептократии беременна восстанием.
  
   Байкой про "оскорбленную общественность"
   Власть покончит с независимыми СМИ.
   Государственно-черносотенные СММанипуляции
   Столкнут народ в "холодной" войне гражданской.
  
  
   Голые музы в теремке Путтипута отбросили арфы, лютни, взялись за руки и, источая своими титечками и доечками нежный варёно-сгущённый аромат, закружились в с ума сводящем эротичном хороводе, вразнобой напевая головокружительно-молочные песни:
   О, чудесный гибрид виноградной лозы
   С апельсиновым древом...
  
   Два персика, два манго, две айвы
   И пара сладко-жгучих ананасов...
  
   Умопомрачителен пары грейпфрутов пляс...
  
   О, милая пара океанских волн...
  
   Вздымают блузы холмики грудей...
  
   - ХАЛЬТ! ХЭНДЭ ХОХ! - заорал музам Путтипут и принялся стрелять в них из пистолета.
   Перестреляв их, он дунул в дымящийся ствол и с чувством выполненного долга велел себе:
   - Ди арбайт, геноссе! (Работай, товарищ)!
   И стал читать дальше:
  
  
   У бледнопопых демографическая зима -
   "Ножницы" в рождаемости коренных и мигрантов.
   Полигамия - выход из демографической ямы,
   Да думским боярам мешает их тупость.
  
   Варваризация армии и центурионов
   Всегда приближала гибель империй.
   В органах правопорядка этническая коррупция.
   Космические хачики в силовых структурах.
  
   Четверть народа уже темнопопы.
   Завтра треть населения - исламисты.
   Ночь длинных рук ежедневно
   На каждой станции, в каждом вагоне.
  
   В метро не просто пляшут лезгинку -
   Это знак бледнопопым дрожать от страха.
   Завтра черёд грабежей и разбоя,
   Послезавтра - тахарруш гамэа.
  
  
   - Это ещё, чего за диковина? - спросил Путтипут, забыв, что отправил Наскрёбышева готовить сверхважное досье. Не дождавшись ответа, стал читать дальше:
  
  
   Продавец бананов с няней-головорезкой -
   Буревестники жестокой войны
   Инакоживущих мигрантов
   Против коренного народа.
  
  
   - Головорезы... - согласно кивнул Путтипут. И добавил: - А без этого, как?!
  
  
   На смену оргпреступным идут ППГ -
   Правительственно-преступные группировки.
   Неприступность ППГ отныне -
   Главное назначение специальных служб.
  
   Узурпировавшая власть группировка,
   Примат власти поставит выше морали.
   Опираясь на жандармов-преторианцев,
   От репрессий точечных перейдёт к массовым.
  
   В летаргии народ, обдолбанный пропагандой.
   Ренессанс автократии и тоталитаризма.
   Масса иуд и сансонов в новой своей инкарнации.
   Нежизнеспособный конвергент противостоит миру.
  
  
   - А "сансоны", кто такие? - поинтересовался Путтипут.
   - Фамильная династия потомственных палачей Парижа, - с ходу рапортовал начальник переименованного КГБ, возвращаясь теперь с новым розовым досье, полным пикантных иллюстраций.
   Путтипут открыл папку, сам слегка порозовел и сделал жест генералу удалиться. Тотчас перебитые-перестреляные музы восстали, подобно жидким терминаторам, собрались, стали со всех сторон щекотать Путтипута кончиками сосцов, игриво толкать сладостными буферочками, и снова вразнобой запели - каждая своё:
   Дам вам хмеля и мяты с липою,
   Напою апельсиновым соком вас,
   Чаще стану кормить вас лобио,
   Становитесь пышней, груди-грудочки...
  
   Ареолы сосков у блондиночек розовы,
   У брюнеточек, от природы - карие,
   На вершине оргазма они ярко-алые,
   А с зачатием станут бурыми...
  
   Неожиданно для себя, Путтипут присоединился к разноголосому ансамблю неубиваемых муз и сам запел:
   Я выну её полнокруглые груди
   И выложу их на тарелках на блюде...
  
   Испуганно оглядевшись по сторонам, он в ужасе прошептал: "В грёбаном моллайдере вшивые интеллигушки заразили-таки меня не то музакулёзом, не то курочкорябием! Ну, хорошо ещё, что не волчьей пастью, не заячьей губой и не медвежьей болезнью..." И опять, совсем против воли, запел ещё громче:
   Когда мертвое время, с косым глазом китайца,
   Прожонглирует ножами башенных часов,
   Тогда я, обезумевший, начну прижиматься
   К горящим грудям бульварных особняков.
   И, груди грязные наружу выставляя...
  
   - ВР-РЁ-ОШЬ! - заорал он на голых муз, как красный комиссар на фашистов: - НЕ ВОЗЬМЁ-ОШЬ!
   Перезарядив пистолет новой обоймой, он снова перешмалял спелогрудых мерзавок. И воскликнул:
   - Цурюк нихтс (Ни шагу назад)! Дас ист PRIKAZ!
   Как герой на пулемётную амбразуру, он вновь навалился на Седьмую центурию:
  
  
   Из черносотенной пены явится репликант -
   Солнцеликого инфернальный последыш -
   Серенький, лысенький, похожий на крысу,
   Маниакально-самовлюблённый, жестокий.
  
   Избранный Молохом народ,
   За железным занавесом страха,
   Захлёбываясь кровью казней,
   Деградирует в апатичное стадо.
  
   С нелюбимой женой Дурдонис не разведётся,
   От актива непрофильного убыточного не избавится,
   Гангренозную конечность себе не ампутирует,
   Раковую опухоль себе не вырежет.
  
   Едва звезда Солнцеликого померкнет,
   Отряд любимого им магараджи
   Накроет столицу зловещим мраком,
   Головы либералов украсят башни.
  
  
   - Вот, это картиночка достойная пера! - молвил Путтипут, качая кумекалкой.
  
  
   Исламизация предгорных княжеств всё глубже.
   Их магараджи объединятся,
   Дадут однажды толчок распаду -
   Балканизации Третьего Рима.
  
   Конец перемирию - конец выплаты дани.
   Дурдонки рожают мясо для пушек,
   Растят сыновей для войны дурдонцы -
   Для Третьей гражданской - Севера с Югом.
  
   Как британский лев отпустил Индию,
   Так византийский мутант горных волков отпустит.
   Разномыслящим и разноживущим
   В одной клетке не суждено ужиться.
  
   Мозги хомячков испеклись на смартфонах.
   Быдлы опомнятся: "Власть Советам!"
   Высосав всё, убегут олигаторы.
   Хаос охватит дурдом с ракетами.
  
  
   Путтипут усмехнулся:
   - Дык ить, коды ещё енто будя!
   Тут его взгляд упёрся в следующий - довольно странный катрен:
  
  
   Когда океан обезрыбеет, а сады обеспчёлят,
   Когда небо обесптичит, а Израиль обезъевреит,
   Когда Сирия падёт к ногам победителя,
   Победитель окажется не тот...
  
  
   - Бр-р-р! - передёрнулся Путтипут.
   А Курочка у него в теремке поинтересовалась:
   - А коод-коды Израиль обезъевреит?
   В это время одни из неубиваемых голых муз уже водили вокруг Путтипута хороводы дальше, другие же, усевшись на арфы и лютни, стали кататься вокруг него, будто он - центровая колонна карусели.
   Вместе с тем, катрены Седьмой центурии немало его озадачили, и он принялся кумекать, как в тумане грядущего править галерой между означенных сцилл и харибд. Открыв морозильник с муммием Макиавелли, он спросил:
   - Никколо Бернардович, ЧТО делать?
   Живой труп консельери стряхнул иней с носа и посоветовал:
   - Повысь прикорм думских бояр. Усиль подкуп падших журнализдов. Создай преторианскую гвардию и разреши ей стрельбу в толпе. Реформ не проводи, ибо реформы - удел гениев и героев.
   - Ну, этих ещё... камикадзе, - согласился Путтипут.
   - Поо-поо-посредственность же, - заквохтала Курочка в кумекалке Путтипута, - споо-пособна толькоо-ко укреплять личную власть! Горе народу, управляемому поо-политиканом!
   Он попробовал Рябе резонно возразить:
   - Все знают: реформы на Дурдонисе - удел самоубийц.
   Курочка продолжала квохтать. Путтипут хлопнул себя в правое ухо - курица не унималась. Хлопнул в левое - та же фигня. Тогда в раздражении он так хлопнул крышкой морозильника, что едва не отчикрыжил дверцей козлиный нос мумии персонального святого.
  
  
   101. Wragnaroda.du
  
   Со всех концов околодурдонской вселенной Путтипуту звонили, поздравляли с геройской победой над горными шайтанами и примкнувшими к ним бандерлогами. Позвонил лидер партии "Жуликов и Воров", за ним - партии "Насильников и Убийц", затем партии "Наш дом Дурдонис". А лидер партии "Безмудых и Выхухоли" предложил изменить Конституцию Дурдониса и утвердить в ней единую государственную идеологию - путтиталитаризм. Вообще-то Путтипут презирал сборище думских бояр - этих кичливых пустобрехов, мнивших о себе, что самый тупой боярин умнее среднестатистического дурдонца. Однако, поскольку боярская Дума являлась фиговым листком путтипутского абсолютизма, Путтипут сейчас делал притворный вид и терпеливо дожидался конца пышных панегирических пассажей.
   Затем позвонила лярва из Партии Думских Дам. Её апокалиптический рассудок кипел в её патриотических грудях. В ура-патриотическом припадке она требовала принять закон о немедленном задержании всех подозрительных и аресте всех сомневающихся:
   - Всё, что мятежно, крамольно, строптиво, ослушно, противно, брыкливо, бунтливо - должно быть ис-ко-ре-не-но, изведено, изморено, вырвано, выжжено, вы-кор-че-ва-но, сокрушено, ан-ну-ли-ро-ва-но... Всё непокорное Дурдонису, будет истреблено, и мы установим во Вселенной дурдолитарный режим!
   - ДУРДОНИС UBER ALLES! - согласился с лярвой Путтипут и шутливо послал ей по Skайпу воздушный поцелуйчик.
   Ещё звонили, напоминая о своём шобленьком существовании придворные михалки. С трудом дозвонившийся министр Патриотизма предложил переименовать вверенное ему ведомство в министерство Путтриотизма. Не позвонили и не поздравили только проклятые интеллиганы. В общем, настроение было праздничным, пока не прибежал Наскрёбышев. И всё испортил:
   - Вадим Вадимович, ЧП!
   Путтипут с тревогой поглядел на генерала: "Чего на этот раз шайтаны захватили?! Атомную станцию?! Подлодку-ракетоносец?! Льмерк?!"
   - Кларисса Гузеевна вытурила из своего шоу новую астрологиню! В смысле - объект "Куколка"... в смысле - Нострадамуса в его новой, этой... инкаркации - вытурила!
   - Почему?
   - Потому что нельзя... - генерал замялся, - потому что нельзя... потому что нельзя быть на свете красивой такой. В смысле - таким... Но-стра-да-му-сом.
   - Дома у него... в смысле у неё, искали?
   - Так точно. И сортир проверили. Сухо. Ни астрологини, ни мужа её непубличного - не нашли.
   - Абрек! Чистый абрек муж ейный! Я давеча в Париже с ним общался, под мостом Инвалидов.
   Генерал, будто в знак согласия, кивнул. И сочувственно покачал головой.
   Путтипут мерекнул с досадой: "Великая спецслужба, а простейший объект упустила! Феликс Эдмундович щас в гробу переворачивается. Позорище! Переименовали "Галину Борисовну" в "Фаину Борисовну", а толку?!"
   - Я сам найду её! - решил Путтипут и велел греть движки Борта N1. - Летим в Льмерк!
   - Поо-поо-поехали! - обрадовалась Курочка, никогда ещё не летавшая в стратосфере.
   Теперь, после потери не просто астрологини, а Нострадамуса во втором пришествии, Путтипут перестал доверять всем, включая кэгэбэшников и фэсэошников. Поэтому сам схватил кресло-каталку с прибинтованным к ней теремком, с торчащей из него Осью Вселенной, и покатил к трапу летающей тарелки.
   В круглом салоне Путтипут отыскал рядом с собой угол, приткнул нас, и сам стал приглядывать, чтоб мы во время полёта никуда не смылись. Глядит так на нас, вспоминает вдруг что-то и всерьёз спохватывается:
   - А если быдлы узнают формулу эликсира молодости и перестанут отбрасывать копыта?! Тогда крах! Это ж никаких денег на их дожитие до их досмертия не хватит!
   И злобно прошипел:
   - Слыш-шь, Харчо-и-Стакан-Кахетинского! Теперь Враг N1 государства - ты!
   Он зевнул, отключил Skype и велел секретарше не пущать никого, кроме начальника переименованного КГБ. Как назло, именно Наскрёбышев и не дал шефу даже минуты на передышку.
   - Вадим Вадимыч, тут это... патриоты из чёрной сотни просят помочь с регистрацией сайта "wragnaroda.du".
   - Так это не ко мне. Это в "ДурКомНадзор".
   - Вадим Вадимыч, тут это... контент такой, что в "ДурКомНадзоре" очкуют... без вашей визы...
   Генерал положил перед шефом петицию с контентом сайта, который весь уместился на единственном листке - правда, необычном - чёрном, с буквами белым шрифтом.
   Путтипут поглядел и усмехнулся:
   - Чёрный список?! На чёрной бумаге! Ор-ригинально! Черепа с костями в углу не хватает.
   Взглядом он пробежал имена и фамилии, от которых его нос сам собой морщился, а губы кривились:
  
   wragnaroda.du
  
   Йешу ха-Ноцри
   Григорий Явлинский
   Гарри Каспаров
   Алексей Навальный
   Евгения Чирикова
   Виктор Геращенко
   Леонид Парфёнов
   Лев Пономарёв
   Сергей Ковалёв
   Дмитрий Быков
   Сергей Митрохин
   Юлия Латынина
   Евгения Альбац
   Алексей Венедиктов
   ...
  
   - Маргинальное поле, - констатировал Путтипут. Разгладил бумажку и, ткнув в список, спросил: - Чего они все хотят?
   - Хотим, говорят, правды. Врут, поди.
   - А на лесоповале пенёк, обосцанный на заре волками, не хотят? Ишь, правды захотели! За правду ить страдать надоть.
   Кроме имён и фамилий, чёрный список содержал также весьма качественные фотки "врагов народа" и по сути являлся для всякого палача-любителя памяткой, по которой удобно вести методичный отстрел, закол, зарез, подрыв, заруб, удавление и отравление перечисленных либерастов.
   - Не надо очковать! - поддержал инициативу Путтипут. - Так товарищам из "ДурКомНадзора" и передайте. У нас свобода слова, свобода печати... а я, на минуточку, этого самого - гарант.
   Он тряхнул списком и сжал кулаки перед грудью:
   - Ди интеллигенц ист дер абшаум дер национ! (Интеллигенция - это отбросы нации!)
   Наскрёбышев, также разумевший на языке "SS" и "абвера", поддержал шефа:
   - Ja, ja! Вир хабен досье на всю эту грязную прослойку... на весь этот слой... не хочется даже произносить - какого шайзе!
   Путтипут профессионально визуализировал в кумекалке кэгэбэшное досье на весь этот тонкий слой паршивых овец стада Путтипутова. Мнение интеллиганов о себе было таково:
  

Интеллиганы - это совесть нации

Интеллиганы - это основное определение Дурдониса

Интеллиганы - это ломовая лошадь дурдонской истории

  
   "Переломать бы этой кляче зубы, рёбра, хребет, да отодрать подковы, вместе с копытами! Нет интеллиганов - нет раскола в обществе. Дурдонису не нужны интеллиганы. Дурдонису нужны... интеллипуты!"
   Он уже хотел вернуть список врагов народа Наскрёбышеву, да в концовке заметил, будто бы перебор:
  
   ...
   Елизавета Георгиевна Уиндзор
   Хиллари Хьюевна Клинтон
   Иоаннушка Охлобыстин
   Гарик Харламов
   Семён Слепаков
  
  
   - Скоморохов-то этих сюда, за что?!
   - Дык есть ужо, за что. Вот, к примеру, этот, который Семён - дык он язык свой, сцуко, посмел простреть аж к национальному достоянию!
   Путтипут лучше всех знал, кому, на самом деле, давно принадлежит бывшее "национальное достояние", и без труда визуализировал в кумекалке табличку:
  

ОАО "ПРОМГАЗ"

%

   "Bank of NY"

27%

   "Ruhrgas Gmbh"

6,5%

   кипрский оффшор
   "НАФТА-ЗЛАТОГЛАВАЯ"

5,3%

   "АХТУНГБАНК"

3%

   "VOSTOK-NAFTA"

1,5%

   "INTECO" мадам Б-уриной

1 %

  
   Ещё 5,5% приходилось на свитских Солнцеликого - на всяческие для них ништяки, типа: яхточка в Средиземноморье, супер-пупер-избушка с банькой в Финляндии, плюс вилла в Испании, плюс - как же без этого - апартаменты в Лондон-сити. Так что Дурдонису принадлежало уже только 38% "ПРОМГАЗА", а дурдонскому бюджету - долька с прибыли от этих несчастных 38%. "Было ваше - стало наше", "ХАВ БЫДЛ", так сказать. И по зомбоящику сто раз на дню воры показывали украденное обокраденным, с неизменно пафосной присказкой: "Промгаз - национальное достояние". Поэтому Путтипут про врага народа Семёна деликатно промолчал, а только скрипнул зубами.
   Тут вдруг, Курочка Ряба, дремавшая на жердочке в холодке между путтипутским лбом и ухом, всхрапнула, вспорхнула, да ка-а-как заквохчет:
   - ДЛЯ ДУРДОНСКОО-КОГО ЦАРЯ ОДИН ЛИБЕРАЛ, ТРЕБУЮЩИЙ СОБЛЮДЕНИЯ ЗАКОО-КОННОСТИ, ОПАСНЕЕ СТА КОО-КОРРУМПИРОВАННЫХ ЧВАНОВ, ЭТУ ЗАКОО-КОННОСТЬ ЦИНИЧНО ПОО-ПОПИРАЮЩИХ!
   Путтипут нащупал в кобуре пистолет, тихонько взвёл курок, по ощущениям определил примерное местоположение Курочки, осторожно - чтоб не спугнуть зловредную птицу - поднёс дуло к виску...
   Наскрёбышев по-товарищески остановил шефа:
   - Берегите патроны, Вадим Вадимыч! Вот, хотя бы для этого, который, сцуко, Гарик. Очернительствует нашу, сцуко, дурдонскую действительность - антипатриотический куплет исполняет про Новый год в городе Мытищи:
   Жёлтый, жёлтый, жёлтый снег,
   Синие бабищи...
   Путтипут почесал дулом репу:
   - И правда - враги. И правда, Сталина забыли!
   И кумекнул: "Пора вводить в действие очередной "План "Путтипута" - сталинизм-лайт".
   Тут что-то вернуло его в начало перечня имён и фамилий, и он ткнул пальцем в первого:
   - "Йешу ха-Ноцри". Однофамилец того - распятого?
   - Самозванец, - пояснил генерал. - Объявился на Гемоглобиновой площади и народ смущает. Мёдом, штоль, там намазано?! Одному не успели от брусчатки яйца отодрать - на тебе - новый, тут, как тут. Босой ходит. Третьего дня был облачён только в рубище и белый венчик из роз. Вчера проповедовал в гуманоидариумной пижаме с эмблемой кролика. А сегодня с утра - в чёрной беретке а-ля Че Гевара.
   Наскрёбышев включил на планшете видео с Youtube, и Путтипут проповедника сразу узнал:
   - Точно - он! Я ж с ним вчера беседовал... на Том свете! А позавчера в Париже - у моста Инвалидов.
   Мина на лице Наскрёбышева окислилась, точно от разжёванного лимона. Стиснув зубы, генерал промолчал.
   На экране планшета Иса Юсуфыч, именующий себя также Йешу ха-Ноцри, уже не в венчике из роз, а в берете, похожем на морпехский, ораторствовал с каменного кольца ограждения Лобного места, как с трибуны:
   - В то время, как расходы на образование сокращаются, чваны роскошествуют. Майор Че Гевара говорил: "Непедагогично учить школьников в бедных условиях, пока госчиновники ездят на "мерседесах"! До тех пор, пока деятельность администрации осуществляется в интересах общества, администрация составляет часть общества. Она необходима. Если же госаппарат претендует на роль хозяина общества и требует для себя независимых полномочий, тогда он превращается в злейшего врага общества, и с ним следует обращаться соответствующим образом. Власть имущая нечисть, свора воров превращает бедный народ в нищий народ, и Дурдонис, со всеми Богом дарованными богатствами - в украденную у народа страну. Тотальная госпропаганда превращает народ-дитя в народ-олигофрен! Команданте Че завещал нам, честным гуманоидам, сражаться против этого!
   Путтипут вгляделся на экране в лица участников митинга: зеваки из быдл, тупо поджав губы, просто не могли въехать, о чём вещает трибун. Вшивые же интеллиганы одобрительно кивали и, поддерживая оратора, иногда что-то вякали.
   Нам из теремка картинка на планшете не видна, зато всё слышно, и мы вдруг узнаём ещё один голос, который кричит:
   - Власть в стране захвачена стаей чупакабр! Овцы и бараны! гуманоиды! львы! орлы и куропатки! ДОЛОЙ ВЛАСТЬ ЧУПАКАБР!
   Это голос нашего товарища - Дельфийского Оракула. И мы радуемся: жив курилка! А он продолжает:
   - В Льмерке думают - народ стонет, значит народ в экстазе...
   Тут муммий-Ленин из теремка, ка-ак заорёт:
   - БУГЖУИ ЗАБЫЛИ ОГГАЗМ 1917 ГОДА!!
   А Курочка на чердаке Путтипута ка-ак заквохчет:
   - ВОТ, ПООГ-ПОГОДИТЕ! ЕЩЁ ВСПОО-ВСПОМНИТЕ!
  
  
   102. Последнее прибежище Путтипута
  
   В мониторе митингующие из толпы орут:
   - Довольно Дурдонису быть Империей Лжи! Преобразуем себя в Страну Правды и Добра!
   "Толькоо-ко коо-когда всех кэгэбэшников люстрируете!" - заметила Курочка на чердаке Путтипута.
   А он возмутился:
   - Крамолы измышляют! Где мои жандармы?!
   "Не беспоок-покойся! - утешила его Курочка: - Коо-кого нет в зомбивизоре - того нет вообще".
   Он с ней не согласился:
   - А YouTube?!
   И тут же поручил Наскрёбышеву:
   - Свяжитесь с думской лярвой, пусть выступит с законопроектом о запрете YouTube!
   - Может, заодно, сразу весь интернет запретим?!
   - А основание?
   - Ну, "народ требует".
   - Правда, штоли?!
   - Истинная, Вадим Вадимыч, правда.
   Наскрёбышев извлёк из папки файл с фоткой заметно постаревшего мальчика.
   - Вот, Вадим Вадимыч, к примеру, мотоциклист Станкозадов постулирует:
  

Интернет - орудие сатаны

  
   Путтипуту нравились умственные инвалиды, которые мыслить не способны, зато тупо верят всему, что им втулили по зомбоящику. Ещё, хлебом их не корми - дай потреньдеть о великодурдонстве, о загнивающей Андромеде, о закате Гейропы. Их так и называют: тихие идиоты Путтипута.
   - Чем, не глас народа? - спросил Наскрёбышев.
   - Глас! Истинно, глас! Я и сам слыхал, что анархия - мать интернета и блогеров. Представить мотоциклиста Сладкозадова к ордену "За путтипутство"!
   Наскрёбышев удалился исполнять. И вскоре же вернулся с довольно кислой миной, неся новые данные сайта "ВикиЛипс" о рейтинге Путтипута.
   - Был 90, стал 86! Сцуко, падает...
   - Ну, - попытался успокоить себя Путтипут, - это в пределах статистической погрешности.
   Однако, успевшая закрасться тревога озадачила его:
   - Или, может... быдлы стали прозревать?!
   - Ну... может, совсем немножко, - попытался успокоить шефа Наскрёбышев. - Просто быдлы немножко обижаются, что чваны работать их заставляют, а зарплаты не платят.
   "Ну, - кумекнул Путтипут, - все чваны так устроены, что, вместо выплаты зарплаты рабочим, будут покупать себе яхты и строить особняки. Это у них основной инстинкт".
   - И что?
   - Ну, не хотим, говорят быдлы, быть быдлами, ибо не верим более в слово путтипутово. Задавали, говорят, лично Путтипуту на "Прямой линии" вопрос: где наши деньги? Стояли, говорят, с плакатом "ПУТТИПУТ, СПАСИ РАБОЧИХ!", а ответа нет, как нет.
   - Кто там задавал мне вопрос?
   - Да, ломом подпоясанный негр один, белый...
   - Фамилия?
   - Тюрищев.
   - Ну дык арестуйте!
   - ЙЕСТЬ!
   Глаза Путтипута погасли. Генерал попытался подбодрить шефа:
   - Однако, Вадим Вадимыч, есть во всём этом и, можно сказать, положительная тенденция. Переименованный Комитет Гарантирования Быдлопулирования имеет данные о непрерывном нарастании утечки "мозгов", не желающих, как они заявляют, "жить по лжи", "жить в страхе", "жить с чувством неминуемой катастрофы". Креативный класс быстрыми темпами утекает, куда только может. Так что, Вадим Вадимыч, процесс быдлизации дурдонского социума благополучно нарастает. ХАВ БЫДЛ!
   Этим генерал не шибко Путтипута утешил. Не на шутку встревоженный падением рейтинга, Верховный велел собрать на оперативное совещание всех летевших обратно с неудавшегося уик-энда олигаторов, PR-асов и прочую вульвобратию. Пока генерал собирал спавших, жевавших и присевших в туалете, Путтипут опустил веки и попытался вкумекаться в итоги своего восемнадцатилетнего правления. Всюду была жопа:
   ? ВВП, который он обещал удвоить, в рыночном выражении остался таким же, каким был 10 лет назад;
   ? корпорация "Промгаз" 18 лет подряд платит бюджетные миллиарды его, Путтипута, компаньонам за строительство бесконечных труб, а газа добывает значительно меньше, чем 18 лет назад;
   ? темпы газификации Дурдониса близки к нулю, и если их не изменить, потребуется ещё сто лет, чтобы в собственной стране газ пришёл к каждый семье;
   ? корпорация "Дурдоннефть", даже проглотив всю компанию "YUKOS", сегодня стоит уже примерно вдвое меньше, чем, к примеру, нефтяная компанийка, которую сама же "Дурдоннефть" купила у "BP" три года назад;
   ? "Внешний банк экономии" - потенциальный банкрот, чье спасение обойдётся государству более чем в триллион шуршиков;
   ? за 18 лет не построено ни километра современных железных дорог для скоростных поездов;
   ? обещание снять экономику с "нефтяной иглы", реализовано так: за 18 лет доля нефти и газа в экспорте возросла с 40% до 70%;
   ? качество школьного образования неуклонно стремится к уровню плинтуса; качество высшего образования скатилось к уровню "повыше колена, пониже пупка";
   ? некогда бесплатное здравоохранение почти полностью ликвидировано. Большинство врачей - платные агенты фармкомпаний, не лечащих больного, а тупо продающих "химеотерапию";
   ? корпорация "Дурдонтехнологии" - монстр, который в три горла сжирает дурдонский бюджет, сама, без военных заказов - ничто;
   ? за 18 лет на военные цели Дурдонис потратил столько миллиардов, что вынужден теперь заимствовать деньги у пенсионеров, прекращая индексировать даже нищенские пенсии;
   ? Бегство капитала за рубеж в последние три года вплотную приблизилось к цифре в 300 миллиардов баксов...
   - Коо-кого ты поо-поднял с коо-колен?! - заквохтала на чердаке у Путтипута Курочка. - Скорее, поо-положил мордой в грязь! Диагноз такоо-кой: державная импоо-потенция. Некоо-компетентный кэээгэбэшник!"
   - Ну-у-у, - возразил он Курочке, - чего-то же я, всё-таки, улучшил? Взять, хотя бы, мою alma mater - Школу переименованного КГБ. Моими заботами она осовременилась новым факультетом "Внесудебного мочения граждан" и новыми специальностями: ГБ-хакеров, ГБ-пранкеров, ГБ-рейдеров, ГБ-троллей - последних ещё иногда именуют комьюнити-менеджерами... А главное - в меня верят, аки в Бога живаго!
   - Ктооо, курицы?!
   - Ну-у, легкомысленные гуманоиды - частью пьяницы, частью инвалиды, тупые фрики, недоучки-полузнайки, участники реалити-шоу - будущие лузеры, тупенькие тусовщицы с охеренным самомнением, ну, и да, пожилые церковные курицы. Одним словом - дураки. ХАВ БЫДЛ!
   - Ку-ку! - высунулся из теремка муммий-Ленин: - Тебя совесть не мучает?
   - Они сами виноваты! - ответил ему Путтипут. - А советь - жидовская выдумка, вроде обрезания.
   Внутри у него что-то вдруг ворохнулось. "Неужто, Её Величество Совесть проснулась?!" Он даже усмехнулся. Нет. Нечто, как перевернулось с боку на бок, так и затихло.
   Когда через пять минут все летевшие с week-end'a закончили пить, жевать, спать, отправлять естественные надобности и были собраны, совещание на борту N1 началось. Путтипут задал сразу второй дурдонский сакраментальный вопрос "Что делать?", потому что по первому сакраментальному вопросу "Кто виноват?", все итак знали, что в обнищании и одичании, схлопывании экономики, финансов и социальной сферы Дурдониса не может быть иных "виноватых", кроме "мировой закулисы", "заокеанского дяди", грёбаного Гейросоюза, грёбаных санкций, грёбаной "Пятой колонны" - короче всех, кроме несменяемой партии власти и бессменной группировки у власти.
   - Что делать?
   Олигатор Гербенрот вжал голову в плечи и ответил:
   - Искать убежище!
   Олигатор Икс Няпмуп тоже вжал голову и согласился:
   - Искать убежище!
   - Убежище! - поддержал олигатор Гербельвекс.
   - Убежище! - согласился генерал Наскрёбышев.
   Но PR-асы и тут заумничали.
   - Не убежище, а прибежище, - предложил доктор Глеббельс.
   И доктор Стржемббельс подъелдыкнул:
   - Последнее прибежище!
   От кубика бумажки для заметок Путтипут оторвал квадратик, напряг серое вещество, намалякал знак вопроса, тире и три слова:
  

? -

последнее прибежище

Путтипута

  
   Все замерли в ожидании, глядя на PR-асов, но те, вот так вот, маленько поумничав, зырили друг на дружку, почёсывая репы. Тогда Путтипут догадался открыть морозильник с муммием Макиавелли, и тот изрёк:
   - Правителям необходимо ОРУДИЕ для достижения властолюбивых и корыстных целей, а для управляемых - отречение от личностного достоинства, разума, совести и рабское подчинение себя тем, кто во власти. ОРУДИЕ это подчиняет слабых смелой ложью, апеллирует к суждениям невежества и льстит тщеславию посредственности, клевещет на честность и оскорбляет достоинство. Чудесное орудие это называется на букву "П"...
   - Что за орудие такое?! - наморщил лоб Путтипут.
   - Если из пяти букв на "П", то я знаю! - министр Смердюков отхлебнул из фляжки, порозовел и повеселел.
   - А если шесть букв, то "Панама"! - попробовал угадать начальник переименованного КГБ.
   - Десять букв, - ответила мумия. И добавила: - Но это не я открыл, а Толстой.
   Все ломали головы и, в ожидании подсказки, поглядывали на святого Никколо Бернардовича.
   - ЛУЧШИЙ ОБЪЕДИНИТЕЛЬ НАЦИИ - ВРАГ. ХОТЬ ВНУТРЕННИЙ, ХОТЬ ВНЕШНИЙ...
   С этими словами мумия захлопнула крышку саркофагозильника. И доктора догадались:
   - Это ж... "патриотизьм"!
   - Начнём готовить новый план "П"... - неуверенно предложил Путтипут. А Курочка у него на чердаке, ка-ак заквохчет: - Аэропоо-Порт, загранпаспоо-Порт, Сингапуу-пуу-Пур!
   Её все услышали, но сделали вид, что не слышали, и стали как будто бы всерьёз совещаться, как дальше обманывать быдл, создавая хотя бы видимость реформ.
   - А давайте, переименуем звание "Верховный меркадер" в "#Другнарода"! Ща так в тренде, Вадим Вадимыч!
   "А поо-потом в "#Божественный Фельдфебель"" - проквохтала Ряба.
   "А может, - мерекнул Путтипут, - переименовать "Контору Главного Бенефициара" в "Финансовый Спрут Бенефициара"? Или сразу - в "Министерство Узурпации Власти"!"
   - А давайте, всех дворников сделаем штатными агентами МВД!
   - Давайте, ещё запретим профсоюзы и, вместо них, учредим "Дурдонский Трудовой Фронт"
   - А давайте, переименуем правительство в "Хунту Национального Спасения"!
   - А ещё, давайте, честно переименуем нынешнюю власть финансового капитала, под руководством Путтипута, из "суверенного суркизма" в "Пу-шизм". И сами под руководством Путтипута все честно станем "Пу-шистами"!
   "И раскоо-консервируйте расстрельные поо-полигоны НКВД в коо-Коммунарке и в Бутово!" - посоветовала Курочка.
   Путтипут заткнул уши. Глядя на соратников по "вставанию с колен", он вдруг отчётливо услышал их единую общую мысль, которую хором про себя вполне уверенно напевали собравшиеся:
   - А МЫ УЕДЕМ ЖИТЬ В ЛОНДОН! МЫ ВСЕ УЕДЕМ ЖИТЬ В ЛОНДОН!..
   "А я - в Сингапур! А перед этим поснимаю всех с должностей, и на каждую будет назначен аллирог из моей охраны! Будут вам "птенцы" гнезда Путтипутова!"
   - Ты лучше сразу председателем сената избери своего коо-коня или коо-кобеля. Поо-поо-ПО-РО-НОЙЯ!
  
  
   103. KGB FUR IMMER (КГБ НАВСЕГДА)
  
   Прилетев в Льмерк, Путтипут переоблачился в тёмно-серые джинсы, кроссовки, наклеил бородку, напялил шатенистый парик, вставил контактные линзы с карими радужками, слегка подмазал нос гримом, приладил на переносье дымчатые очки, надвинул на лоб бейсболку, сунул в карман фальшпаспорт на имя Дурилохова В.В. на случай, если прикопаются менты, застегнул до шеи молнию на светлой куртке с капюшоном и, в сопровождении телохранителей, наряженных под хипстера, гопника, рокера и скинхэда, уподобился султану Сулейману Великолепному, когда тот отправлялся инкогнито шлындать по Стамбулу.
   У Лобного места, посреди Гемоглобиновой площади, проповедовал Иса Юсуфович - он же Йешу ха-Ноцри - в чёрном шерстяном берете и военной форме оливкового цвета, какую носят на Острове Свободы.
   - Любое неправедное богатство временно и преходяще, ибо всё, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего. И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек...
   От этих стократно слышанных прописных истин Путтипуту захотелось зевать сильнее, чем от наркана. Он огляделся по сторонам. Какая-то интеллиганка принесла самодельный плакат:
  

Не хочу, чтобы мои дети прозябали в вечной помойке

  
   Другой вшивый интеллиган притащил другой плакат:
  

ДОЛОЙ КОРОНОВАННОЕ ВОРЬЁ !

  
   "А ты не завидуй! - усмехнулся Путтипут. - Хочешь стать долларовым миллиардером - неважно, кто ты - флейтист, статист, скрипач, циркач, трубач, трубочист - будь другом детства Путтипута. Будь крёстным Путтипуту. Вот и вся формула успеха и богатства".
   - И что посеет гуманоид, то и пожнет, - продолжал Иса Юсуфович: - сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную...
   Путтипут зевнул.
   - Бог стал гуманоидом, чтобы гуманоид обожился. Боги - это бессмертные гуманоиды...
   Путтипут зевнул снова. Мерекнулось: "Как щас там - в бананово-лимонном Сингапуре? Сколько миллиардов баксов добавит на мои кипрские, швейцарские и сингапурские счета один только оффшор "Vorgun Cyprus Ltd"?"
   Из тёмных глубин пережитого будто выплыл огромный чёрный сом и утащил Путтипута в омут безрадостных думок. Он увидел себя на союзной тогда Дурдонису планете Восточный Ахтунг, где он с агентами штази и массой коллег-кэгэбистов просрал развал этого государства и воссоединение его с враждебным Западным Ахтунгом. Он увидел себя агентом КГБ, внедрённым в демократическое движение, где на посту помощника мэра Ленинбурга чудовищно заворовался. Чёрный сом шевельнул плавниками, и Путтипут увидел лысого дядю с козлиным лицом и бородкой - высокопоставленного клерка из Льмерка, которому Алканавт Ёлкин поручил обработать Путтипута перед вторыми выборами Босчака. Путтипут тогда на миг заколебался: "Предать, не предать?"
   Восходящая звезда на политическом небосклоне страны - мэр Ленинбурга Антоний Босчак был умницей, блестящим трибуном, ярчайшей фигурой среди либерал-демократов, и уверенно мог претендовать на победу на очередных выборах на высший государственный пост. Вот, шмеккеры из свиты Ёлкина и разыграли партию, посулив Путтипуту местечко в Льмерке - супер-хлебное, супер-денежное. И тогда от Путтипута, официального главы избирательного штаба Босчака, требовалось только одно - не слишком стараться, чтобы Босчак эти выборы выиграл.
   Тогда козлиный дядя, по зрачкам читая думки, скривился:
   - "Предать - не предать" - это даже не вопрос. Главное - вовремя предать.
   А при дворе было ему обещано курировать зарубежную дурдонскую собственность - имущество, выражаемое числом с астрономическими нулями. И волосы, тихо седея, посыпались с кумекалки, терзаемой дилеммой "кинут - не кинут". В штабе Босчака Путтипут бразды правления отпустил, сделав это осознанно.
   Чёрный сом потащил его глубже, и он увидел себя, заслужившего предательством Босчака респект от олигатора Авраама Беркмана и назначение главой КГБ при дворе Алканавта Ёлкина. На этом посту, достоверно зная о готовящемся вторжении боевиков Дасаева на землю дагов, Путтипут соучаствовал в политиканской игре Беркмана, допустил это вторжение, гибель солдат и офицеров на блокпостах, гибель жителей горных селений. Дальше сом показал Путтипуту полный пассажиров падающий лайнер. И спросил гуманоидским голосом:
   - Сколько душ гибнет теперь, когда мстят тебе?
   "Кто этот чёрный сом? - мерекнул Путтипут. - Может, так выглядит моя совесть?". И он увидел себя на дне кровавого омута. И закричал:
   - СПАСИТЕ!
   Путтипут вынырнул из омута, когда толпа узнала Ису Юсуфовича.
   - МЕССИЯ! СПАСИТЕЛЬ!
   Йешу ха-Ноцри покачал головой и с доброй улыбкой возразил:
   - Я не Спаситель. Спасители не существуют. Честные и смелые души спасаются сами. Овец ленивых и трусливых ни одному Мессии не спасти.
   Проповедь закончилась, вшивые интеллиганы полезли на каменное кольцо ограждения Голгофы, чтобы митинговать:
   - Сограждане! Пора задуматься, ОТЧЕГО экономика Дурдониса вдвое меньше экономики Франции, и в четырнадцать раз меньше экономики Соединённых Штатов Андромеды...
   Путтипут не выдержал и решил вмешаться. Для маскировки он упёр язык в щёку, как учили в Школе КГБ и, шепелявя и картавя, крикнул изменённым голосом:
   - ПОТОМУ ФТО У НАС УСЕХДА ДВЕ БЕДЫ - ДУДАКИ И ДОДОГИ!
   Тут Курочка Ряба на чердаке у него ка-ак заквохчет:
   - ПООК-ПОКА КОО-КОРЕНЬ ЗЛА СКРЫТ - ЗЛО ВСЕСИЛЬНО!!
   Кто-то из стихийных ораторов тоже возразил ему:
   - Беда у нас всегда одна - верховный дурак, расставляющий своих дураков по всей вертикали.
   Его поддержали:
   - Экономическая ситуация не может ухудшаться до бесконечности из-за бездарности руководства...
   - Правящая шайка чупакабр перемалывает судьбу нации в дворцы, яхты, в своё обеспеченное будущее на сто лет вперёд подальше от места, где всё украла...
   - Дурдонис - не демократия! Власть захвачена бандой, которой плевать на любое иное мнение. У нас невозможно "повлиять на власть" гражданской активностью. Режим не подлежит улучшению. Поэтому Дурдонис навсегда останется жуткой тоталитарной страной!
   - Для власти террористы и любые враги необходимы, как воздух! Они - основание для усиления репрессивных структур, которые запросто потом использовать против инакодумающих и недовольных.
   - Когда перестройка обернулась развалом, КГБ стал приватизировать страну. Когда путч коммунистов провалился, за ним последовал тайный ползучий путч гэбэшников, и он увенчался триумфом. Теперь они дорываются до ресурсов, чтоб успеть нажиться. Им плевать, что страна вымирает!
   "Всё общие фразы. Ну, покричите, покричите", - мерекнул Путтипут.
   Но тут из недовольной толпы уже стали выкрикивать его имя:
   - Путтипут развернул страну с пути демократизации на путь тотальной кэгэбизации. Большинство постов занимают не организаторы, не новаторы, а кэгэбисты. Этот путь приведёт страну в новый ГУЛАГ!
   Путтипут ощутил волнение, и чтобы успокоиться, попробовал вспоминать карикатуры на себя, которыми переполнен интернет, однако, вместо улыбки возникло раздражение - слишком все они были злые. Точнее - он на них был противным и злым. Он попробовал вспомнить какой-нибудь стих, но всплыла единственная строчка:
   Лучезарною звездою друг наш Берия сияет...
   А дальше? Он напрягся, и всплыло:
   Чекисты славною страною
   Для дел суровых рождены...
   Митинг продолжался, и ораторы стали ещё чаще поминать его имя:
   - Тайная война против соседней страны с братским народом ещё будет иметь глубочайшие, пока не оцененные последствия, и это уже сокрушительное историческое поражение Путтипута!
   - Его авантюрная внешняя политика в итоге привела к клубку внутренних проблем...
   - Теперь он готов отрывать миллиардные средства от схлопывающейся экономики, чтобы ввязываться в любые военные авантюры, лишь бы у его пропагандистской машины был повод для распространения ура-патриотического угара! Сколько ещё матерей, жён, детей должны хлебнуть от него горя, не видя больше в живых сына, мужа, отца?!
   Путтипут опустил веки, и в голову полезли мстящие лично ему няньки-головорезки, за ними боевики, взорвавшие в небе пассажирский самолёт с ни в чём не повинными туристами. Затем в голове покатилась катками по гусеницам пусковая установка зенитно-ракетного комплекса, сбившая другой гражданский лайнер, и бегущие за ней по пятам пацаны - энтузиасты из самодеятельной "Bellingcat"...
   - Б-р-р, - затряс щеками Путтипут, - рабам на галерах, в натуре, было легче!
   А ораторы на площади обратились к Йешу ха-Ноцри:
   - Иса Юсуфович, вы с нами?!
   Он распрямил плечи и ответил:
   - Если при каждой несправедливости вы дрожите от негодования - вы мои товарищи, и я - ваш товарищ.
   Путтипут поёжился - волнение не проходило, и стихи про чекистов не слишком успокаивали. Неожиданно на память пришла незабвенная строфа 72-го катрена десятой центурии:
   В году 1999-м, месяце седьмом,
   С небес сойдёт великий властелин террора...
   Тут вдруг Йешу обернулся к Путтипуту, и глядя прямо в зрачки, без слов, мысленно предложил:
   - Расскажи всем, как ты шакалил в Ленинбурге в ресторане "Луна"!
   Путтипут вжал кумекалку в плечи.
   - Расскажи, в какой доле соучредительствовал, и в какой степени партнёрствовал с лидерами "малышевской" и "тамбовской" группировок в банке "Дурдонис", в кооперативе "Лебединое озеро", в устроенных вами оффшорных финансовых "прачечных"!
   Путтипут опустил голову и пожалел, что не взял с собой на площадь Божьяросяна, своего пресс-атташе.
   "Да ты и сам отбрехаться можешь от коо-кого угодно" - заметила Курочка.
   А Йешу потребовал:
   - Расскажи, как однажды, за чаем с блинами, предложил скромному оркестрантику стать твоим оффшорным кассиром за солидный процент от миллиардов баксов, которые так "не к месту" вдруг вскрыл "Панамгейт".
   Путтипут спрятал нос в куртку, а все вокруг, вовсе не узнавая его, закричали:
   - ДОЛОЙ КОРОНОВАННОЕ ВОРЬЁ!
   Тут в центр толпы протиснулся странник с обветренным худощавым лицом. Облачён он был в поношенный линялый подрясник и истёртую монашескую скуфейку. Ису Юсуфыча он окрестил крестным знамением и молвил:
   - Не обличай злых, дабы не возненавидели тебя. Обличения для нечестивых, аки язвы. Глаголаху же Соломоне: обличающий нечестивого, сам оскорблен будет.
   "Верно! - не размыкая челюстей, злопыхнул Путтипут. - А то, вишь, некоторые на тот свет, без очереди, торопятся".
   Йешу снова вспомнил Че Гевару и ответил иноку:
   - Чтобы добиться многого, будь готов потерять все.
   Путтипут отвернулся и сквозь толпу попёр прочь. Волнение вернулось частым и громким сердцебиением. "Успокоительных" стишков про чекистов больше не было. И вдруг всплыло видение, где он в коротких штанишках, поверх заплатанных на коленке колготок, высоко подняв в руке ледоруб из фольги и картона, на детсадовском утреннике читает стишок:
   Наш Рамон Меркадер -
   Всем ребятам пример...
   В кумекалке Путтипута закружилась валькирия. Торопливо удаляясь от Лобного места, он мерекал: "Не 37-й год... но уже пора принести сакральную жертву. Чтобы вздрогнули! Совершить не банальное, а ритуальное, так сказать, ауто-да-фе". Это словцо он запомнил, когда в Школе КГБ проходил курс "Инквизиция: пытки и казни". Он оглянулся на Голгофу и кумекнул: ""Место Лобное рай бысть..." Да! Прямо здесь! Какой фон! А перспектива! Не экспозиция - картинка!"
   - Но вокруг Льмерка столькоо-коо камер! - удивилась Курочка.
   - Фигня, в нужный момент наблюдение отключат.
   "Необходим надёжный подонок для точечной борьбы со свободой слова, демократией, либерализмом. Найти мерзавца из мерзавцев, сущего кромешника! Сделать из него Федьку Басманова, опричника... в смысле - девятиграммовую поправку к Конституции. Тупую, короче, машину смерти! И чтоб даже у меня в переименованном КГБ по бухгалтерии его не проводили. Чтоб никаких следов..."
   Путтипут стянул с бейсболки капюшон, расстегнул куртку и тяжко вздохнул: "Мерзавцев кругом пруд-пруди - вон, целые "фабрики троллей", им только свистни... Да тут необходим особенный..."
   Рамон Меркадер -
   Всем ребятам...
   РА...мон...мер...КАДЕР...
   И осенило - вспомнил: "Знаю такого!"
  
   Вернувшись во дворец, именуемый им "галерой", он отвернул наш теремок окнами в угол главного кабинета и провёл остаток дня в суетливо-деятельных шорохах, распоряжениях шепотком, и ещё отъезжал в какую-то особую тюрьму.
  
   Следующим вечером Путтипут приказал дежурному секретарю никого к себе не пускать. Он включил монитор, принимающий картинку с двух спаренных камер, замаскированных под мотоциклетные очки на лбу зиц-организатора акции. Тот направлялся сейчас по брусчатке Гемоглобиновой площади к Лобному месту. Путтипут прибавил звук, отошёл на минутку к шкафу с холодильником, достал пару бутылочек "Баварского", солёные фисташки, чищенную таранку, уселся на диванчике поудобнее, готовясь насладиться зрелищем, взял высокий бокал - сувенир о службе в Гитлербурге - и налил пивка.
   Муммий-Ленин, захлебываясь слюной, ностальгически простонал:
   - Вот, мы с товагищем Гойким, бывало, на Капги!..
   Путтипут оглянулся и усмехнулся:
   - Харчо-и-Стакан-Кахетинского! Хочешь позырить ток-шоу и реалити-экшн в одном флаконе?
   Он не поленился подняться с диванчика и подкатил теремок к монитору, чтобы нам тоже всё хорошо было видно.
   "Поо-по зомбивизору такоо-кого не поок-покажут", - заметила покинувшая нас Курочка.
   Особого скопления народа на площади мы не увидели - то ли очередной митинг закончился, то ли, наоборот, ещё не начинался. Иса Юсуфович - сегодня он снова был в гуманоидариумной пижаме с эмблемой кролика - негромко беседовал с апостолами, коих, правда, было явно больше двенадцати. И ещё рядом всё время задерживались и останавливались, прислушиваясь, толпы туристов, досужих зевак и одержимых селферов. Ему задавали вопросы, он отвечал, и это было не проповедью, а беседой.
   - Дух, раз за разом, будет воплощаться в ловушку тленной материи до тех пор, пока не научится выкарабкиваться из неё самостоятельно, чтобы входить в мир Бессмертного духа по своей воле, когда захочет. У некоторых, переживших клиническую смерть, спонтанные выходы духа, с его быстрым возвращением в тело, становятся нередким явлением. Научиться же этому посредством собственной воли - намного ценнее. Помните, не забывайте: Царство Небесное силой берётся, и проявляющий усилие восхищает его. Важнейшая задача - развить сверхволю и научиться отделять своё ментальное тело от физического, по своей воле входить в транс и выходить из него...
   - Коо-короче, плох гуманоид, коо-который не мечтает стать Сверхгуманоидом! - заметила Ряба, с полглотка накачавшаяся пивным хмелем "Баварского".
   Путтипут хотел было горделиво брякнуть: "Йя - супер-гуманоид!", но вспомнил ощущение последних двух лет, что силы, несмотря на весь здоровущийщийщий образ жизни, начали день за днём, по капле покидать его. Поэтому спорить с глупой курицей не стал.
   Через цифровые камеры в очках зиц-организатора предстоящей акции под кодовым названием "Решето", на мониторе последовательно возникали, выхватываченные из разных частей толпы, физиономии исполнителей, уже занявших позиции для стрельбы в упор. Все они были в дешёвых тёмных очках, дешёвых бейсболках и одноразовой одежде, которая сегодня сгорит в костре за городом на арендованной даче.
   Ису Юсуфыча спросили:
   - Что происходит с душой, после смерти?
   - Смерти нет. Смерть - иллюзия. У Бога нет мёртвых - все живые. Мы не двуногие белковые автоклавы, как нам кажется здесь. Мы ангелы, надевающие на себя эти самые двуногие белковые автоклавы разных видов, фасонов, расцветок. Страдания, которыми нас воспитывают здесь, в Мире Иллюзии, реальны. И иллюзией смерти нас также серьёзно воспитывают.
   - Кто воспитывает?!
   - Наша цивилизация. Цивилизация агелов - Элохим.
   - Мы... не гуманоиды?!
   - Это иллюзия. Мы ангелы-элохим. Наша родина - Мир Души, мир духовный, ментальный.
   Путтипут от возмущения проглотил, не разжевав, фисташку:
   - "Иллюзия"! Пошли, штоль, земные цари в жопу?! Так получается?!
   В "картинке" на мониторе кто-то ещё спросил Ису Юсуфыча:
   - А почему мне надо подставлять правую щёку, когда ударят по левой?
   В толпе все с интересом поддержали вопрос:
   - Да! Почему надо ещё подставлять и правую?!
   - Все, что посеяла душа в своём разуме, и всё, что посеяла в мире материи - она обязана пожать. И неважно в которой из жизней. Помните, "Что посеешь, то пожнёшь"? Вот, жили два брата. И восстал брат на брата, и убил его. Убитый - в рай, убийца - в ад. Всё просто. Справедливо? Только мир этот, не слишком ли примитивен? Где тогда его глубины, скрытые материи? Вот, ангел - частичка Бога - входит в свою первую инкарнацию под именем Каин. Душа его растёт из младенческой во взрослую. И однажды он из зависти убивает своего собрата - тоже ангела в первой инкарнации - Авеля. Дальше происходит примечательнейшее событие - Господь запрещает убивать Каина. Отчего же? Оттого, что Бог перенесёт воздаяние Каину в следующее того воплощение. А ангел Авель во вторую свою инкарнацию входит под именем Енох и становится сыном Каина. И Каин познаёт самую чистую, самую сильную, самую трепетную на свете любовь - отцовскую, родительскую. Бог избавляет душу Авеля-Еноха от очередной земной смерти тела и возносит - восхищает его в Царствие Небесное, освободив, кстати от последующих воплощений. И назначает первым из Владык кармы. Так вот, вы спросили, зачем подставлять правую, когда ударят по левой? Чтобы ещё больше воздаяния получить за свои злые деяния и мысли в этой ли жизни, в прежней ли, и этим облегчить собственную заслуженную карму.
   - А вы, в прежней своей инкарнации, кем были? Знаете?
   Иса Юсуфович вздохнул, как если бы ему трудно было говорить, или не хотелось. Но ответил:
   - Братом Авеля. Отцом Еноха...
   Раздались выстрелы. Путтипут внимательно их считал. Их прозвучало пять.
   Иса Юсуфович упал.
   БАФ! Шестой - контрольный в голову.
   Путтипут сделал слишком большой глоток - пиво резко шибануло в нос и в макушку, и он рыгнул.
   Толпа, визжа и воя, в панике бросилась врассыпную. "Зиц-организатор" тоже кинулся наутёк, поэтому "картинка" затряслась, запрыгала. Далее организатор спрятал очки, и "картинка" совсем исчезла. Полиции, разумеется, рядом не было - всех ментов сегодня отправили на площадь имени внука арапа Ганнибала охранять митинг Лечебно-трудовой партии.
   Минут через пять секретарша доложила, что прибежал Наскрёбышев.
   Путтипут выбросил в мусорную корзину пивные бутылки, отвернул наш теремок в угол и разблокировал дверной замок. Генерал вошёл с огорошенной миной, нервно размахивая чёрным списком "wragnaroda.du", и щёлкнул в бумажку:
   - Первого ужо, того!
   - Чего, "того"?
   - ПЕРВЫЙ ГОТОВ-с! Вальнули егошеньку!
   - А-а! - Путтипут перекрестился. - В этом смысле! Ну, народ у нас знает - кого, где, когда, и соответственно, чем... И кто ж его вальнул?
   Генерал озадаченно развёл руками:
   - Рыщут спецслужбы, рыщет полиция, все журнализды в нашей столице... А ихние журнализды, знаете, чё на "ВикиЛипс" пишут? "Это уже не Пьяномедведия-Балалай. Это уже Аморалия-Киллерстан!"
   - Да-а... - протянул Путтипут. И философически изрёк: - Мы живём на диком Востоке...
   Наскрёбышев вжал голову в плечи, огляделся по сторонам, точно боясь собственных кэгэбэшных микрофонов, и понизил голос до шёпота:
   - Вадим Вадимыч! Без содействия спецслужбы, ведающей камерами вокруг Льмерка, осуществить такое НЕ-ВОЗ-МОЖ-НО!..
   - Разберёмся. Потом. А сначала надо событие это как-нибудь отметить!
   - Прикажете, парадом "гелендвагенов"?
   - Точно! Прямо на Гемоглобиновой площади!
   - А минетчицы?
   - Что, минетчицы?
   - Экипажи "гелендвагенов" минетчицами комплектовать?
   - Ну, вы традицию-то не нарушайте - в каждом "гелике" прекрасная губастая, чтоб сопела справа.
  
   Вечером Путтипут надел чёрные джинсы, наклеил усы, вставил контактные линзы с зелёными радужками, напялил шатенистый парик, приладил на носу дымчатые очки, застегнул до шеи молнию на тёмной куртке, натянул капюшон на бейсболку и, в сопровождении телохранителей, наряженных в опрятных хулиганов, вышел по тайному ходу никем не узнанный на Гемоглобиновую площадь. Дойдя от Базилевсова спуска до Голгофы, где на месте расстрела Исы Юсуфыча непрерывно росла горка алых цветов, он постоял, глазея на горожан, зажигавших церковные свечи и крепивших их тут же к булыжникам мостовой. "Минуту молчания" он завершил замечанием:
   - Первое правило Путтипута: никогда не связывайся с Путтипутом.
   Он постоял ещё, поглядывая на башенные часы, пока к нему не приблизился любимый аллирог N 2922024 - не то Коржиков, не то Дулин - и шепнул в ухо:
   - Маленький Каддафи прибыл.
   Дождавшись, когда длинная стрелка часов займёт нужное положение, а колокольцы на башне протрезвонят свою незабываемую фразу, он отвернулся и, нарочно сутулясь и чуть подволакивая правую ногу, чтоб скрыть свою неподражаемую утиную походку, обошёл по полукругу Лобное место.
   Коренастый невысокий рыжебородый тип, также в бейсболке, с натянутым поверх неё капюшоном, и надвинутым почти на нос козырьком, ожидал его прихода.
   Путтипут дал знак телохранителям отвернуться и контролировать только периметр места встречи.
   - Пущьки утапили, - сообщил рыжебородый.
   - Здесь?! С ума, штоль...
   - Нэ-эт, слущий! В киламэтрэ атсюда.
   - Бабушкофоны?!
   - Тожье утапили!
   - А симки из них?
   - Каму, слущий, нужьин етат симки-мимки?!
   - Про биллинг слыхал?
   - Ы-ы?!
   - Зажопить могут! А зажопят, мотив спросят.
   - Матыф-щматыф, ета ищто?
   - Спросят, за что замочили?
   - Парочыл, да-а, чэст гасударства! Хатэл смуту навэсты!
   - Ладно. "Организатор" щас, где?
   Рыжебородый усмехнулся:
   - А, слющий, нэ баись! На заказчыка ужье ныкто нэ вийдет.
   - Я не про заказчика, а про зиц-организатора!
   - Ы-ы?!
   - Если "организатора" поймают!!
   - Нэ паймают. Йиво прах ужье развэян над гарами.
   - О-о! - заценил Путтипут, глянув в необременённый интеллектом фейс своего визави. И хлопнул его по плечу: - Да ты, прям, академик... с большой дороги!
   - Ы-ы?!
   - Дорога, говорю, впереди у нас большая. Ладно. Давай! Салям!
   Уходя с Гемоглобиновой площади, Путтипут мерекал: "Так хочется к морю, а до уик-энда ещё три дня! Взять с собой мумию Никколо Бернардовича, взять любимого аллирога - не то Коржикова, не то Дулина - и махнуть в Сочисиму, кости греть! А может... все министерства в Сочисиму перевести? Чтоб не мотаться каждый week-end туда-сюда. Так освобожу столицу от лимузинов с мигалками, и подданные ещё счастливее станут. ХАВ БЫДЛ!"
  
   Три дня спустя в главном кабинете галеры Путтипут, мучимый жестоким приступом радикулита, читал письмо от насмерть перепуганных деятелей науки и культуры:
  

Вадим Вадимыч,

ради Христа, смилуйтесь! Соберите, пожалуйста, хотя бы один "философский" пароходик и отправьте нас, проклятых, куда-подальше, как отправлял товарищ муммий-Ленин, пока был добрый.

Только, пожалуйста, не убивайте! Господь вас за это возблагодарит.

Искренне Ваши, вшивые интеллеганы

  
   Путтипут скомкал письмо, бросил в топку камина и захохотал:
   - Што, Ломовая Лошадь?! Обдристалась?! ХА-ХА-ХА!
   - Вот, злой! Гад! - замечает Фаллос Сапиенс.
   Обернувшись к каталке с теремком, Путтипут погрозил пальцем:
   - Я всё-о-о слышу! Засиделись, голубчики? Заждались? Пришла теперь ваша очередь. Приглашу трансплантологов в штатском, и завтра с утреца, прям с ранья Ось Вселенной была, как говорится, ваша, - стала наша.
   - Поо-поочему с утреца? - удивилась Курочка Ряба, обжившаяся у него на чердаке. - А поо-поскорее?!
   - Нет, - возразил Путтипут: - До утра Харчо-и-Стакан-Кахетинского будет мне формулу "Эликсира Молодости" открывать. Да, Харчо?! И тогда я стану вечно молодым! УУ-ХА-ХА! Тогда я вылечу радикулит и...
   Он обернулся к окнам и крикнул:
   - ... и тогда, мои милые быдлы, я высосу из вас всё! И из детей ваших высосу всё! И из детей детей - всё! И из детей детей детей! УУ-ХА-ХА!
   Я Бессменный Путтипут,
   Путтипут, Путтипут!
   ХАВ БЫДЛ!
   И погрозил:
   - А ты, Харчо, формулу свою откроешь! По-хорошему, по-плохому - по-любэ!
   Муммий-Ленин шёпотом нас, теремковцев, ободряет:
   - Не бойтесь, товагищи! Я знаю все ходы-выходы в Льмегке. Мы выбегемся чегез тайный ход под мавзолеем!..
   Тут, с изменившимся лицом, в кабинет вбежал начальник переименованного КГБ:
   - Вадим Вадимыч! Йешу этот - ха-Ноцри... в смысле - Иса Юсуфыч - сцуко, воскрес!
   - Воистину воскрес?!
   - Ну, как обычно. Теперь двенадцать тысяч его апостолов обратились к прокуратору столицы за разрешением на митинг, прям, не отходя от Голгофы.
   Путтипут, преодолев прострел в пояснице, дошкандыбал до окна и глянул на внутренний двор Льмерка. Здесь строились колонны тентованных армейских грузовиков, полных жандармов. "Херня!" - кумекнул Путтипут:
   - Херня! У меня сто двенадцать тыщ-тыщ-тыщ апостолов, вооружённых до зубов. Их девиз: "Моя честь это верность". Ещё у меня есть Царь-гаубица и Царь-танк!
   Скрежетнув зубками, он сжал кулачки перед собой, затрясся и завизжал:
   - KGB BEH?RDEN GEBEN NICHT AUF! (КГБ власть не отдаст!) KGB VOR ALLEM! (КГБ превыше всего!) KGB FUR IMMER! (КГБ навсегда!)
   Наскрёбышев схватился руками за голову, догадавшись, наконец, чья перед ним инкарнация.
   А Путтипут заметил вдруг за окном нечто странное. И кумекнул: "Кто это у стены кирпичной там звездится?!" Он увидел даму в костюме звездочёта. И удивился: "Как ей удалось перелезть через девятнадцатиметровую стену?! Да это же мадам..."
   - МАДАМ НОТРДАМ!!
   Забыв про ишиас, он бросился к астрологине, едва не повалив Наскрёбышева. Через встроенный гардеробный шкаф с чёрным ходом он выскочил на потайную лестницу, затем вырвался во двор и чесанул, распластывая нервы, к ней - Загадочной и Вожделенной.
   Дама в костюме звездочёта обернулась, и ужас обуял сердце Путтипута. Не Прекрасная Астрологиня предстала ему, а пожилой еврейчик, переодетый в колпак и платье, ни бельмеса не смыслящий по-дурдонски, и изъясняющийся на малопонятном для Путтипута языке:
   - Ex his Septimus ab centurio procul este
   profani et omnesque blenni, barbari!
   (От Седьмой центурии прочь
   профаны, варвары и болваны!)
   С разбитым сердцем, жаждущим злодейства, Путтипут отвернулся от пророка и побрёл прочь, а Курочка Ряба на его чердаке коо-коо-констатировала:
   Нет поо-повести печальнее на свете,
   Чем поо-повесть о Дурдонисе и Путтипуте.
  
  
  
   2013 -2016 гг.
  
  
  
  
   2
  
  
  

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"