Позвольте, я буду так называть вас. Только вы в нашей богом проклятой стране можете по праву носить этот высокий титул.
А пишет вам простой боец партизанской армии "Сендеро Луминосо" Иван Жуков.
Вообще-то при рождении родители дали мне имя Бешеный Армадилло, но год назад я потерял свое родовое имя. Потому что мне пришлось бежать из племени. Потому что тапиры ушли в сельву.
А новое имя мне дали в партизанском отряде. Так назвал меня наш командир и инструктор по рукопашному бою, который раньше служил в какой-то огромной и непобедимой армии "Spetsnaz", а теперь помогает нам в борьбе за дело справедливости и свободы. Это несправедливо запрещать нам выращивать коку. Сотни поколений наших предков выращивали коку, и мы выращиваем, и будем выращивать. И никто не может лишить нас этого священного права. Вот и компаньеро Вован, крестный мой, так говорит. Колумбия, говорит, это страна мирового экспорта. Даже в России наш продукт потребляют. Мы же не чертики, нарисованные на стене, мы свободный народ. А компаньеро Вован помогает нам бороться с проклятыми империалистами, душителями свободы, поливающими наши кокаиновые плантации какой-то гадостью, которую они называют дефлоратор. А ведь я мог бы и не стать революционным повстанцем, а навсегда остаться простым неграмотным индейцем. Если бы тапиры не ушли в сельву.
Как компаньеро Вован появился в нашем отряде, никто не знает. Просто однажды утром мы увидели его, огромного и спокойного, сидящего на пороге командирской хижины и чистящего ботинки. Настоящие ботинки. Даже у нашего бесследно исчезнувшего бывшего командира не было ботинок. Компаньеро Вован обвел нас взглядом и широко улыбнулся. У него все зубы были золотыми, клянусь Иисусом, Марией, Иосифом и памятью героического команданте Че Гевары. Даже у падре Анхеля из Лас Касаса не было столько золотых зубов.
- Я быть ваш новый командир революционной бригады Братва, - тщательно подбирая слова заговорил компаньеро Вован. - Товар будем сдавать на побережье для наш человек. Субмарина - Россия!
Компаньеро Вован сделал рукой жест, изображая ныряющую рыбу. Потом взял в руки ботинок, смахнул с него рукавом пылинку.
- Ботинки необходимо быть чистый вечером, потому что утром когда надевать, голова холодная! - изрек компаньеро Вован и радостно рассмеялся. Мы молча стояли вокруг него, растерянные и пораженные таинственными мудрыми словами этого человека. Хотя еще больше мы были поражены его ботинками, золотыми зубами, шеей толщиной с мою талию и руками толщиной в две моих ноги.
В тот же день я был наречен Иван Жуков. Компаньеро Вован объяснил мне, что это очень почетное имя, и оно мне досталось только за то, что, что падре Анхель из Лас Касаса научил меня читать и писать. А ведь я мог бы и не стать бригадным писарем и важным человеком в "Сендеро Луминосо", если бы эти проклятые тапиры тогда не ушли в сельву!
Теперь я сержант партизанской бригады имени Брата-2, уважаемый человек. С тех пор, как куда-то неожиданно исчезли наш старый командир и дон Игнасио Рамирес, которому мы раньше сдавали наш урожай, дела наши пошли в гору. Да и в соседних отрядах в одну ночь пропали старые командиры и появились новые, все как на подбор огромные, с коротко стрижеными светлыми волосами, татуировками в виде парашютов с таинственными магическими буквами "ВДВ". Они плохо говорили по-испански, но разрывали голыми руками пасть ягуару и сбивали вертолет национальной гвардии с первого выстрела. В этих отрядах, "Братва" и "Солнтсево", тоже пошла новая жизнь. Гасиенда дона Игнасио в ночь его исчезновения почему-то сгорела, вместе с лабораториями, в которых люди дона перерабатывали нашу коку в белый порошок, так ценимый проклятыми гринго. Теперь мы переправляем собранный урожай на побережье, где друзья компаньеро Вована дают нам за него хорошие деньги. У меня есть настоящие ботинки, новенький АК, радиоприемник на батарейках и женщина. Может быть, это хорошо, что мне пришлось бежать из племени, потому что тапиры ушли в сельву?
Хотя по ночам мне часто снятся золотые времена моего детства и отрочества, бедный индейский поселок на окраине сельвы, моя мать Ревущая Обезьяна, моя сестра Манящая Капибара... Ох уж моя развеселая сестрица! Не было мужчины в округе, которого не увлекли блестящие глазки и подвижные бедра Капибары, ни секунды не пребывающие в неподвижности! До сих пор на скале возле источника, где пылкие влюбленные по вечерам ждали свидания с моей беспутной сестрой, можно увидеть изображения пронзенных стрелой сердец и надписи:
Капибара + Тихий Ягуар
Капибара + Грозный Ленивец
Капибара + падре Анхель из Лас Касаса
Капибара + Вова Щепак из Кито
Капибара + племя Чингадос...
Впрочем, мужчины этого племени всегда отличались плюгавостью и худосочностью.
О, моя ушедшая юность! Я отлично помню ту ночь, когда лишился девственности. Молодая луна застенчиво освещала тропу к хижине моей любимой. Я крался по кустам вдоль тропы, с ловкостью обезьяны и бесшумностью анаконды, весь дрожа от страсти и сладких предчувствий. О, как сладки были губы Мартовской Пумы, как шелковисты были ее бедра, как мягки были ее груди, как горячо и ненасытно было ее лоно! И надо же было случиться, чтобы ее муж, Рогатый Буйвол, вождь племени, вернулся с охоты на три дня раньше намеченного срока! А все потому, что проклятые тапиры ушли в сельву!
Ваше высокопревосходительство, господин полковник! Слава ваша простерлась далеко за пределы нашей бедной родины. Даже в далекой России знают о вас и восхищаются вашей мудростью и стойкостью. Компаньеро Вован, наш командир, когда выпьет немножко слишком много агуардьенте, всегда поет песню о вас. Правда, эта песня на непонятном языке, но компаньеро Вован говорит, что она про вас. И что вам уже давно никто не пишет. А когда компаньеро Вован поет эту песню, мы убегаем в сельву или прячемся за хижинами. Потому что компаньеро Вован в это время очень буен, и горе тому, кто попадется ему на глаза. В лучшем случае, заставит крикнуть: "За ВДВ!" и выпить целую бутылку агуардьенте прямо из горлышка. А те, кто не могут этого сделать, потом по три дня отлеживаются в гамаках, прикладывая размятые листья тапиоки к ушибам и ссадинам.
Господин полковник! Я не хочу, чтобы гордость нашей нации оставалась в забвении. Я вам пишу, и теперь никто не сможет говорить, что вам никто не пишет, даже компаньеро Вован. Прошу вас только об одном - растолкуйте бедному индейцу, прав ли он был, бежав из родного племени из-за сущей безделицы. Из-за того, что тапиры ушли в сельву.