Аннотация: Несколько эпизодов из жизни Нерона Клавдия Агенобарба. Специально для конкурса про неживые цивилизации.
Нерон, сын Агриппины
- Вы что, офигели совсем? Живого человека с крыши скидывать? Да у вас у самих крыши поехали-и-и-и-и...
Сквозь восторженный рев толпы до императора донеслось только последнее слово. Служители амфитеатра, вооруженные длинными крюками, ловко подтолкнули артиста, одетого в костюм Икара, к краю деревянной вышки. Икар взмахнул крыльями, описал красивую дугу и, на лету теряя приклеенные воском к деревянному каркасу перья, рухнул на арену. Брызги крови и мозга долетели даже до просцениума. Нерон и Агриппина хохотали, вытирая шелковыми платочками кровавые пятна с лиц друг друга. Служащие с крюками уже бежали от вышки к телу артиста, сыгравшего свою последнюю роль.
- Какой артист умер, какой артист! - визжал Нерон, восторженно стуча по полу тонкими кривыми ножками. Агриппина громко хохотала, глядя сквозь шлифованный зеленый кристалл, как двое служащих волокут крюками тело к выходу с арены, а один идет следом и засыпает красный след белым александрийским песком.
Когда вопли и хохот толпы утихли, император спустился из своей ложи, величественно неся свое грузное тело на непропорционально тонких ногах, вышел на середину арены. Поправил аккуратно завитые рыжие волосы, картинно отставил ногу и, противно завывая и гундося, объявил:
- Смотрите же, о гордые Ромула потомки!
Не видел такого еще ни сенат, ни римский народ!
Будет представлено вам, как беспутная Пасифая
Страшное чудище зачала в ненасытном к разврату чреве своем!
Под овацию пяти тысяч специально обученных рукоплескателей Нерон вернулся в ложу. На арене знаменитая римская путана Лукуста, посылая публике воздушные поцелуи, укладывалась в специальный станок. Наконец, слуги пристегнули ее ноги к деревянным распоркам сыромятными ремнями, Лукуста зажала в зубах обернутую кожей палочку, руками ухватилась за нижнюю перекладину станка. Ее соблазнительно изогнутое, умащенное критскими маслами тело ярко блестело в лучах клонящегося к закату солнца. Взвыли флейты, букцины и волынки, два погонщика вывели на арену огромного черного быка...
- По-моему, представление удалось, - довольно прогундосил Нерон, задергивая тяжелую занавесь императорской ложи, - Не зря я инвестировал хренову кучу сестерциев в этот амфитеатр, построенный для одного-единственного спектакля. Вот что мамочка моя, давай-ка пока публике раздают напитки и закуски, а шуты-христиане забавляют ее, корча смешные рожи и забавно вереща в когтях медведей и львов и под копытами носорогов, я покажу тебе свое новое произведение. Я знаю, тебе понравится, - гнусно хихикая и потирая руки добавил Нерон. - А ну-ка, обопрись о скамью и задери подол, я покажу тебе второй акт моей гениальной драмы "Брачная ночь царя Эдипа".
Агриппина, все еще пунцовая и дрожащая под впечатлением пантомимы о зачатии Минотавра, нарочито громко смеялась, делая вид, что отбивается от похотливых рук своего сынка, хотя руки его были уже глубоко в складках ее одежды, а сама она уже укладывалась поперек скамьи, сгребая шелковые подушки поудобнее. Преторианцы с секирами, охранявшие вход в ложу, понимающе ухмылялись.
- Чтой-то скучно мы живем, - произнес Нерон, задумчиво рассматривая покрытое блевотиной павлинье перо. Для укрепления голоса он только что проделал дыхательную гимнастику и облегчил желудок, следуя совету лучших ахейских певцов. Да и просто хотелось проблеваться после такой прорвы выпитого крепленого лузитанского и съеденного паштета из муравьиных языков и голубиных фаллосов, - Славы лучшего кифареда вселенной я уже достиг. На Нерониях и Олимпиадах я был увенчан лаврами лучшего певца, поэта и артиста. Ни один возница не может обогнать меня в гонках колесниц. Последний, кто обгонял меня, помер недавно. Нечаянно на ножик упал четыре раза подряд. Предел совершенства достигнут. Мне некуда больше стремиться. Скучно мне, скучно.
- Т-ты не прав, Цезарь! - сладко рыгнув, отозвался Сенека, отрываясь от горлышка бутыли с терпким фалернским, настоянном на ароматной травке, привозимой из далекой Индии. - Тебе ещ-ще есть куда усовершенство-во-ваться. Не д-достиг ты еще славы луч-чего атлета земного диска. С-стыддно тебе должно быть от этого! Ик!
Про то, что можно достичь славы лучшего в мире философа, оратора и ритора, Сенека благоразумно умолчал. Эти лавры он отдавать не собирался никому.
Глаза Нерона загорелись, что в последнее время с ним бывало редко. Последний раз это было тогда, когда во время великого пожара, устроенного по его приказу для очистки участка под его личную застройку, на улицы Рима выпустили всех зверей из императорских цирков, а в Тибр запустили крокодилов. Нерон, как сделал бы любой уважающий себя артист, в окружении свиты, стоя на смотровой площадке Меценатовой башни, торжественно декламировал свежесочиненную поэму о падении Трои. Однако, видя мечущихся внизу человечков, пытающихся убежать от огня и попадающих под ноги обезумевших слонов или пасти голодных крокодилов, иногда не сдерживался и прыскал в кулак. Надо сказать, это его совсем не красило. Несколько нарушало это торжественность момента. Да и общее впечатление от поэмы портило.
- Да, я стану величайшим атлетом мира! Я им всем докажу! Я повторю все подвиги Геракла прямо на арене цирка! - несло императора. - Нет, не все! Ковыряться в конском говне, пожалуй, не буду. Да и с гидрой проблемы, повывелись гидры-то. Во, я превзойду Геракла! Он победил льва палицей, а я это сделаю голыми руками! Задушу гада! Порву, как барбус митру!
Нерон вскочил, осушил кубок лузитанского, грохнул его об стену и заорал:
- Тренироваться! Немедленно тренироваться! Где моя глубоко развратная любимая женушка Поппея? Щас прямо на ней и начну упражняться!
Пока стража бегала за императрицей, Цезарь нетвердой походкой подошел к домашнему алтарю и долго мочился на изображения Ларов, бормоча: "Я им покажу... Я им всем покажу..."
Вскоре после пышного погребения Поппеи и провозглашения ее божественной, глашатай с ростральной трибуны торжественно возвестил всему Риму, что любимец публики, величайший в истории кифаред, поэт, трагик и певец, по совместительству исполняющий функции императора и отца народа, божественный Нерон, на ближайших Неронийских играх намерен превзойти Геракла и побить рекорд иудейского лауреата Самсона, разорвав пасти трем львам подряд. Народ ликовал.
Той же ночью какой-то шутник привязал к голове статуи Нерона соломенный чуб, а на постаменте нацарапал по-гречески: 'Нерон - чемпион!' Надо сказать, что сделано это было из большого уважения - длинные чубы носить имели право только знаменитые атлеты, победители крупнейших состязаний.
Если до этого в народе Нерона фамильярно называли по родовому имени Агенобарбом (Меднобородым), а то и попросту Руфусом (Рыжим), то после происшествия с соломенным чубом за ним прочно закрепилось почетное прозвище Рыжий Чуб. (Гай Светоний Транквилл, 'Жизнь Двенадцати Цезарей', 'Нерон', глава 45, Рим, Изд-во 'Эсквилин', 121 г. н. э).
- Какой артист умирает, а? Надо же, какой великий артист умирает! Обидно, но для всех Нерон сегодня должен умереть.
Нерон пристально смотрел в глаза своего двойника Диоклита. Со связанными руками и кляпом во рту Диоклит с ужасом переводил взгляд с лица Нерона на лезвие кинжала, которое тот медленно подносил к его горлу.
Тусклый свет факела отбрасывал причудливые блики на кучу дров, приготовленных для погребального костра. Черная пасть могилы, выкопанной прямо посреди дальней каморки виллы Фаона, вольноотпущенника и доверенного лица Цезаря, была готова принять жертву.
- А ты знаешь, Спор, я ведь любил его. По-настоящему любил. С того самого дня, когда подобрал его в на рынке в Ахейе, грязного и вшивого. Я любил его как самого себя. Ведь он так на меня похож. Такой же похотливый и ненасытный. Правда, милый? - Нерон пощекотал мычащего двойника кончиком кинжала по горлу. - Артист, какой артист погибает! Сколько раз он замещал меня на скучных сенатских заседаниях, и ни одна скотина не заметила подмены. Вот артист! А как я любил заниматься с ним любовью! Это так волнующе, когда трахаешь сам себя. И когда ты, Спор, трахал его на моих глазах, это тоже было замечательно...
Нерон обернулся к Спору и Фаону, почтительно стоявшим за его спиной, и весело предложил:
- А давайте напоследок еще раз трахнем его, а? Успеем еще! К моему милому Тиридату в Армению бежать еще успею, корабль наготове. А когда прискачут гонцы от мятежных сенаторов, вы знаете что делать. Ну-ка, переверните его!
На протяжении 20 последующих лет были известны по меньшей мере три человека, утверждавшие, что они - это чудом выживший Нерон. Знающие люди говорили, что настоящего Нерона видели в Армении, а затем в Парфии. Говорили также, что Нерон, с целью избежать отравления, каждый день принимал в малых количествах разнообразные яды - чтобы организм привык к ним. Наиболее сведущие утверждали, что в итоге Нерон перестал стареть и стал практически бессмертным.
2008 год - Анатолий Чубайс выдвинул свою кандидатуру на пост Президента России.