День срывает любые иллюзии, солнечный свет стирает веру в пыль - когда толпа вокруг настолько плотная, что пустое пространство у тебя за спиной не вызывает ничего, кроме желания немедленно его занять и кипящего раздражения, очень сложно твердо осознавать, что крыльев у тебя и в самом деле нет.
И Белый Совет, и Черный Круг работают ночью. Если бы полукровок не любили, все было бы гораздо проще; но в нас не верят, и поэтому нас нет. Есть только салон иллюзий, открывающийся на закате. Очень-очень хороший салон.
Все верно - штаб-квартира у Белого Совета и Черного Круга тоже одна. По сути, мы не так уж и плохо ладим. Просто своим существованием мы обязаны совершенно разным силам, которые как раз и грызутся между собой - но какое нам до этого дело?
Темный переулок перекрестился балками и старыми трубами переходов; в эту часть города без оружия старались не соваться. О, отбросы общества, как и положено, жили на самых нижних уровнях, среди духоты и влажной гнили, но если кому-то удавалось оттуда выбраться - они приходили сюда. И несли с собой свои законы.
Которые находили свое применение.
Девушка лежала, бессильно раскинув переломанные руки; странно искалеченные пальцы, окровавленное лицо - она сопротивлялась, боролась до последнего. Склонившаяся над ней невысокая полноватая женщина с ощущением ненастоящей пустоты за спиной взглянула на меня и развела руками. Понимаю. Представитель Черного Круга просто выполнял свою работу, а я опоздала.
Опоздала! Опять, опять, опять...
Выдох. Вдох.
- Она еще жива? - тихо спросила я.
Женщина, помедлив, кивнула:
- Можешь отнести ее к людям. Только - уже рассвело.
Безвольное тело сильно оттягивало руки, мышцы позорно подрагивали, а дневной свет медленно стирал цветущую ненастоящей болью пустоту за спиной; нужно было терпеть, держать в себе - страх, непонимание, неприятие - снова. Снова и снова - разве это первый и последний раз?
В такие мгновения вера расцветает, как фантомная боль, в ней невозможно, нельзя сомневаться; пусть на самом деле не во что верить и не на что надеяться - есть моменты, когда нечеловеческое, получуждое желание восстановить справедливость становится важнее всего на свете.
- Ау! Тут есть медики?
День срывает любые иллюзии, солнечный свет стирает веру в пыль - и, когда я тайком бежала прочь от окруженной возмущенной толпой машины скорой помощи, пустоту за спиной наконец заполнили две пары крыльев, в которые никто, кроме меня, не верил. Богам нет дела до промежуточных вариантов.