Бронза и кость
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: По мятежному Ньямарангу подобно пожару распространяется пророчество: грядет спаситель с руками из золота и кожей из алебастра, и сама земля содрогнется под его ногами, дабы сбросить недостойных! Марион Лат-Блайт - ведьма, и она точно знает: любое популярное предсказание на четверть состоит из лжи, на четверть - из гнусной лжи, а на оставшуюся долю приходится хорошо продуманная манипуляция. Иначе бы прорицательниц никто не слушал... Самостоятельная книга по Вайтонской Империи. Тридцать лет спустя после событий "Второго дна". Полный текст тут =)
|
ЧАСТЬ I. Фанатизм
За десять лет, что прошли с Каменной Смуты, Лонгтаун успел вытянуться вдоль всего западного побережья и завоевать славу самого крупного торгового центра всей колонии. Город все расползался и расползался, поглотив и прибрежные джунгли, и разбросанные по зарослям мелкие деревушки-общины, где все еще ютилось коренное население Ньямаранга, и только на северной окраине время словно застыло. Безжалостная машина прогресса, перемоловшая привычный быт, обошла болотистые трущобы стороной.
Мошкара, увы, ее примеру не последовала. Разнообразный гнус запахи самого неблагополучного района Лонгтауна только привлекали.
Местные жители давно приучились не обращать внимания ни на назойливый комариный писк, ни на басовитое гудение крупных мух с зеленоватыми брюшками. Должно быть, я выделялась среди аборигенов уже потому, что раздраженно отмахивалась от насекомых, - а потому ничуть не удивилась, когда обнаружила, что за мной неотступно следуют трое мужчин, по-ньямарангски жилистых и обманчиво узкокостных.
Я прибавила шагу. Преследователи воодушевились, но несколько поотстали: прилично одетую чужачку надлежало напугать и промариновать в собственном соку, дабы она безропотно отсыпала "на бедность", - а как, позвольте, внушать ужас и трепет, если ты - низкорослый ньямарангец и вусмерть запыхался, пытаясь нагнать эту вайтонскую дылду? Нет уж, лучше позволить ей уйти вперед и самолично выяснить, что делает с северной окраиной хороший затяжной ливень!
Покосившиеся домишки, облепившие единственную улочку, как колония мидий - прибрежную скалу, постепенно сменялись все более хлипкими и откровенно гнилыми хибарами. Тропка упиралась в разлившееся болото, прошитое дыхательными корнями расплодившихся мангров. Последние хижины в ряду утопали в грязи по самые провалы окон.
Я замедлилась, отсчитывая домики, и преследователи приободрились. Самый тощий уже собрался было заговорить со мной, когда я решительно нырнула в третью с краю хижину, не удосужившись постучаться.
Внутри пахло горьковатым травяным дымом, прокисшим вином и немытыми человеческими телами, и какая-то оборванная женщина вещала с маниакальным блеском в глазах:
- ...и руки его будут из золота, и лицо его будет из алебастра, и придет он по дороге из костей и ножей...
Десяток человек внимал ей в экстатическом восторге. Предсказательница мерно раскачивалась, не умолкая ни на секунду. В уголках ее рта пузырилось что-то голубовато-белое, и я как никогда остро осознала, что если Сирил тоже попробовал это, на сей раз я его откачивать не стану. Но опасения оказались напрасными. Мой дражайший кузен обнаружился в единственном пятне света от окна: он был восхитительно трезв, абсолютно собран и невообразимо неуместен среди всей этой грязи и нищеты, что ничуть не мешало ему деловито конспектировать все, что несла шаманка.
Что характерно, его присутствие воспринимали как само собой разумеющееся. Никого не смущали ни его волосы, платиново-светлые почти до белизны, ни характерно вайтонский овал лица, ни даже чистая рубашка и толстый блокнот с коллекционной шариковой ручкой на цепочке. Зато стоило мне переступить порог, как предсказательница умолкла, все взгляды обратились в мою сторону - одинаково разъяренные и отчаявшиеся.
- Сирил, - коротко произнесла я, - ты увлекся. Пора идти.
Взгляд прорицательницы на мгновение сфокусировался на гибком силуэте Сирила, со смущенной улыбкой поднимавшегося на ноги. Женщина покачнулась, повернулась ко мне - и яростно зашипела:
- Он изгонит вас с нашей земли! Всех вас! Чужаки! Проклятые убийцы!
В этом ее "Он" явственно слышалась большая буква, но задуматься об этом я не успела: злых слов предсказательнице показалось недостаточно, и она швырнула в меня еще и комком грязи, благо земляной пол по дождливому сезону раскис так, что мало чем отличался от болота снаружи. Шаманка промазала, но слушатели дружно наклонились, чтобы присоединиться к обстрелу чужачки, и я поспешно вылетела за дверь, не желая проверять, насколько плохо с прицелом и координацией у целой толпы.
Увы, снаружи меня все еще поджидала жаждавшая наживы троица.
Я едва успела остановиться, чтобы не угодить прямиком в их объятия. Они оказались слишком близко - но в данный момент это только играло мне на руку.
Средний ньямарангский мужчина едва доставал мне до уха. Эти и до средних не доросли, что позволило мне высокомерно уставиться на них сверху вниз и на чистом моральном превосходстве дотянуть до того момента, пока из покосившейся хижины ньямарангской предсказательницы не выбрался Сирил Кантуэлл собственной персоной, абсолютно чистый и нетронутый, словно он тут чужаком не был вовсе.
Его появление позволило быстро расставить акценты. Троицу словно ветром сдуло - я и моргнуть не успела, как они ввинтились в щель между домишками и растворились то ли в зарослях, то ли в закоулках.
- Умеешь ты развлекаться, - так укоризненно заметил Сирил, будто не восседал только что в тесном кругу ориумных наркоманов, с интересом естествоиспытателя внимая нетрезвым пророчествам. - А если бы они поняли, что у тебя нет денег, и напали?
- Пришлось бы назваться, - шепотом призналась я. - Или, того хуже, отложить собеседование. Идем? Нужно будет представить тебя дворецкому и управляющему.
- Это если тебя наймут, - справедливо заметил Сирил, запихивая исписанный блокнот в портфель.
Я одарила его снисходительным взглядом, но уверять в своем профессионализме не стала. Из хижины все еще доносились разъяренные крики, но наружу вроде бы никто не спешил: Сирил оказывал на местных поистине волшебное действие, мне такое и не снилось.
- Что-то новое? - поинтересовалась я, кивнув на его записи.
Кузен неопределенно пожал плечами.
- Приход героя, который освободит Ньямаранг от вайтонского ига и изгонит чужаков со священных земель, предсказывали и раньше. Но сейчас Нарит начала описывать конкретные приметы, - он побарабанил пальцами по портфелю. - Я позвоню дяде Тао и расскажу, не переживай. Твое дело - устроиться на работу в Мангроув-парк.
Наставительный тон в его исполнении звучал неописуемо. Сирил был старше меня почти на семь лет - но ростом недалеко ушел от среднего ньямарангца (скажем честно: немного не дошел до среднего ньямарангца), да и телосложением куда больше напоминал изящную тонкокостную мать, знаменитую певицу, нежели отца, статного вайтонского эсквайра. Когда дражайший кузен начинал читать нотации, меня непреодолимо тянуло лишить его сладкого и отправить спать.
Но на сей раз я героически сдержалась и позволила чинно проводить меня до самого Мангроув-парка.
Если болотистые трущобы Лонгтауна брезгливо обошёл стороной прогресс, то серую громаду Мангроув-парка по широкой дуге обогнуло само время. Массивное здание оставалось ровно таким, каким мне его показывала мама: приземистое, квадратное строение, симметричное и строгое - если бы не вездесущие вьюнки и плющ, заботливо завернувшие стены в пушистую зелёную шаль. Под живым покровом суровое творение классической вайтонской архитектуры превращалось всего лишь в очередной камень, поглощенный вездесущими ньямарангскими джунглями, не покорившимися ни завоевателям, ни садовникам.
Внутри царили старые порядки: словно кто-то заточил в стенах кусочек Вайтона до смуты, едва не прервавшей королевскую династию и лишившей империю изрядной части колоний. Наемному работнику нечего и мечтать попасть в такой дом через главные двери - нас с Сирилом ждали у чёрного входа, искусно спрятанного в пышных зарослях алламандры и бугенвиллеи.
- Миз Марион Лат-Блайт? - оживилась пухленькая рыжеволосая горничная, не успела я открыть рот. - Новая компаньонка леди Линдсей Эванс?
- Надеюсь получить это место, - осторожно подтвердила я.
В глубине коридора хлопнула дверь, и из маленького холла для слуг выглянуло несколько любопытствующих девиц. Я предпочла сделать вид, что сосредоточена исключительно на своей собеседнице.
- Я представлю вас дворецкому, он сообщит леди Изабель, что вы прибыли для собеседования, - бодро объявила она и протянула мне руку. - Я Грейс, старшая горничная. А миссис Вивиан Лат-Блайт не приходится тебе родственницей?
Сирил подавился смешком, а я смиренно вздохнула:
- Матерью.
Грейс зарумянилась. Любопытствующие девицы в коридоре воодушевленно зашушукались.
- А правда, что... - она запнулась, так и не сумев подобрать вежливого определения.
- Все плохое, что вы слышали об этой семье, - неправда, - негромко объявил Сирил, выступив из-за моей спины, одарил окончательно смутившуюся горничную очаровательной улыбкой и нанес коронный удар в девичье сердце, поднеся ее руку к губам - по-ньямарангски мягким и вместе с тем четко очерченным. - Сирил Кантуэлл, эсквайр, к вашим услугам.
Услышав титул, Грейс залилась мертвенной бледностью и, высвободив руку - натруженную, с широкой ладонью и жесткими мозолями, - поспешно сделала книксен. Любопытствующие девицы в коридоре разом затихли и теперь только диковато сверкали глазами, как мартовские кошки в кустах.
Сирил и здесь умудрился произвести фурор, едва переступив порог.
- Прошу прощения, сэр...
- Не нужно, - мягко улыбнулся Сирил, чуть оттеснив меня в сторону. - Я двоюродный брат миз Марион, сопровождаю ее по Ньямарангу по просьбе миссис Лат-Блайт. Леди Элайза Сайрус собиралась упомянуть меня в рекомендательном письме миз Марион. Надеюсь, мой визит не станет сюрпризом.
- О, конечно, вас ждали, - взяв себя в руки, бодро соврала горничная. - Прошу, следуйте за мной.
Она развернулась и поспешила в куда-то полумрак коридора. Любопытствующие девицы втянулись обратно в комнатку для слуг, но дверь не прикрыли, по-прежнему провожая Сирила заинтересованными взглядами. Он не упустил случая сверкнуть улыбкой, и я устало вздохнула, но в присутствии посторонних ничего говорить не стала.
Сердцеед и ловелас. Даром что ростом с садового гнома.
Отчего-то на должности дворецкого я ожидала увидеть согбенного седого старика - но семье Эвансов, как выяснилось, служил подтянутый мужчина лет сорока, с идеальной осанкой и удивительно яркими голубыми глазами. Мистер Хантингтон явно привык быть первым красавцем и безраздельно властвующим монархом на черном этаже, и оттого на Сирила посматривал с ревнивой опаской: улыбчивый метис, по-ньямарангски смуглый и по-вайтонски сребровласый, моментально завладел симпатиями всей женской половины персонала и ухитрился даже отвлечь внимание от меня.
- Верно ли я понимаю, вы желаете, чтобы плату за ваш труд забирал этот молодой человек? - поинтересовался дворецкий, неохотно покидая свои владения, чтобы отвести меня на первый этаж.
Весь облик мистера Хантингтона излучал чистейшее неодобрение, словно единственным правильным ответом на его вопрос было категорическое "нет". Увы, я никак не могла успокоить его мятущуюся душу.
- Совершенно верно, мистер Хантингтон, - отозвалась я, поднимаясь следом за ним по черной лестнице. - Моя семья довольно старомодна в вопросах подобного рода. Женщине не следует брать в руки деньги.
Он обернулся у самой двери кабинета, словно хотел что-то уточнить, но так и не решился. Вместо этого он чинно постучался и без промедления провел меня к хозяйке поместья.
* * *
Пальцы леди Изабель отстучали нервную чечетку по столешнице. Я предпочла сделать вид, что ничего не заметила, и этим заработала дополнительное очко в свою пользу - во всяком случае, почтенная супруга губернатора отвлеклась от бумаг и наконец-то решилась:
- Вы должны понимать, что моя дочь в трауре, - негромко произнесла она и переложила стопку документов на край, прикрывая крохотную царапину на дорогой коричневой коже столешницы. - Её лучшая подруга скоропостижно скончалась, и новая компаньонка должна быть деликатной и сдержанной, чтобы помочь леди Линдсей пережить эту ужасную утрату. В присутствии моей дочери не следует упоминать кинематограф, особенно этого вздорного Натана Райта, и семью Кроуфордов. Кроме того, из-за страшного потрясения леди Линдсей может быть несколько эксцентричной и излишне резкой, и от её компаньонки потребуются мягкость и терпение, пока леди не придёт в себя. Готовы ли вы к такой работе, миз Марион?
Признаться, после краткой характеристики потенциальной работодательницы больше всего захотелось схватить со стола письмо с рекомендациями и выскочить в окно, благо по жаре оно было открыто настежь, и солёный бриз призывно шелестел листвой, соблазняя вольными просторами. Но письмо леди Изабель многомудро придерживала нарочито расслабленной ладонью, без слов намекая, что так легко я не отделалась бы.
Да и что бы я потом сказала папе?
- Разумеется, миледи, - сдержанно отозвалась я, опустив очи долу.
- Прекрасно, - приободрилась леди Изабель. - Детали вы можете обсудить с миссис Биддер - это наша экономка. Она представит вас остальным служащим Мангроув-парка и выделит комнату... - Леди вдруг сбилась с уверенного тона и продолжила с необычайной аккуратностью: - Вопросы оплаты обсудите с мистером Хантингтоном. Ваша почтенная матушка соблюдала необычайную осторожность в финансовых делах. Как её здоровье?
Я заверила, что миссис Лат-Блайт пребывает в совершеннейшем здравии и передает миледи поздравления с помолвкой дочери и наилучшие пожелания. Поскольку никаких объявлений о счастливом событии ещё не было, а до материка новости и вовсе должны добраться не раньше следующей недели, леди Изабель моментально сделала нужные выводы, наградила меня неприятно острым взглядом и опустила светлые до полупрозрачности ресницы, отбросившие неожиданно густую тень на бледноватые щеки.
- Надеюсь, ваш отец также пребывает в добром здравии, - ровным голосом сказала она.
Я невольно подумала, что от самого губернатора, похоже, требуется только вовремя расписываться на документах, которые одобрила его почтенная супруга. Но вслух произнесла только нейтральное:
- Разумеется. Благодарю вас, миледи.
Леди Изабель кивнула и поднялась из-за стола.
- Я представлю вас леди Линдсей.
Мне не оставалось ничего, кроме как покорно проследовать за леди Изабель.
Наследницу Эвансов мы нашли в оранжерее. Леди Линдсей оказалась квинтэссенцией всего самого вайтонского, что только можно было вообразить: невысокая, узкоплечая, с густыми волнистыми волосами льняного оттенка и бровями столь светлыми, что они терялись на белокожем лице. Ни капли косметики, длинное домашнее платье из тонкого серо-голубого хлопка в мелкую клетку - наследница лорда Эванса словно сбежала со страниц женского журнала довоенных лет, но я сделала вид, что вовсе не удивлена её старомодностью.
Исконная Вайтонская аристократия. За стенами старого замка могло твориться что угодно: гудели новомодные горбатые автомобили, торговцы пытались пробиться в Парламент, женщины отбрасывали скромность и красили губы в ярко-алый цвет, - но настоящие леди из древних семей по-прежнему казались нарисованными нежной акварелью на белейшей рисовой бумаге. И уж конечно не позволяли себе ничего, что можно было бы посчитать вульгарным.
Полный траур из-за погибшей подруги по какой-то причине считался перебором. Широкая чёрная лента на рукаве и отказ выходить в свет - нет. Потому леди Линдсей проводила время среди самых капризных и редких растений, поливая цветы из маленькой пластиковой леечки с длинным тонким носиком, и появлению своей матери удивилась совершенно искренне.
- Мама, - молодая леди оглянулась и сделала быстрый книксен, даже дома соблюдая все требования высокого этикета.
Он предписывал не замечать посторонних, пока их не назовут, и почтенная леди Изабель Эванс не стала затягивать.
- Позволь представить миз Марион Лат-Блайт, - хорошо поставленным голосом произнесла она. - У неё великолепные рекомендации от самой младшей принцессы! Не так ли, дорогая?
Последний вопрос относился ко мне: все тот же высокий этикет требовал немедленно обратиться за подтверждением сказанного, если о ком-то присутствующем заговорили в третьем лице.
- Совершенно верно, Ваша Светлость, - кротко подтвердила я, принимая правила игры: если по какой-то причине мать и дочь общались, словно на светском рауте, компаньонке надлежало соответствовать.
Мою новую госпожу известие о моей службе Ее Высочеству ничуть не заинтересовало. Должно быть, губернаторскую дочь успели представить ко двору, и для нее младшая принцесса была не сказочным персонажем, а фигурой реальной и предельно приземленной.
- Моя дочь, леди Линдсей Мария Эванс, - чинно представила мать. - Линдсей, вы с миз Марион будете сопровождать меня завтра на прогулке в Патмор-раунд. Я оставлю вас, чтобы вы познакомились ближе.
Книксен у нас с леди Линдсей вышел удивительно синхронным, но я уже могла сказать, что наследница мне совершенно не рада. Я была второй по счету компаньонкой за неделю, и моя предшественница осталась без рекомендаций. Леди Линдсей явно не видела причин, почему со мной все должно пройти иначе. Она не возмущалась из-за навязанной компаньонки только потому, что это было бы непочтительно по отношению к леди Изабель - и, что не менее важно, к моим предыдущим работодателям.
Поэтому леди Линдсей держала лицо - но облегчать мне жизнь все же не собиралась.
- Полагаю, день был насыщенным, миз Марион, и вы устали, - прохладным светским тоном изрекла она, снова взявшись за леечку. - Разбудите меня завтра в девять. Мы поговорим, пока я буду одеваться к завтраку. Вы ведь еще не обустроились в особняке?
В ее тоне явственно слышалось нахальное "и не стоит". Я сделала ещё один книксен и безропотно вымелась из оранжереи.
Навязываться, выводить на разговор - только раздражать. Нет уж, лучше повернуть так, чтобы она сама пришла ко мне за ответами. Но для этого сначала придется выяснить, какие вопросы ей хочется задать...
В крошечном кабинете дворецкого никого не оказалось. Я прикрыла дверь и двинулась дальше по служебному коридору.
- ...глупости, - решительно отрезал женский голос, и я замедлила шаг, прислушиваясь. - Наверняка он был помолвлен, а то и тайно женат.
Я заглянула в маленькую столовую для слуг. Грейс пила чай в компании суховатой женщины в униформе личной камеристки. Она сосредоточенно пришивала пуговку к тонкой белой блузке, и выражение лица у нее было такое, словно мысленно она уже изорвала ткань на мелкие-мелкие лоскуточки и сплясала на них джигу. Сирил куда-то запропастился, но сейчас это только играло мне на руку.
- О! Миз Марион! - подскочила Грейс, заметив меня в дверях, и кивнула на свободный стул за длинным общим столом. - Знакомься, это Эми Тансталл, камеристка леди Изабель. Как прошло собеседование?
- Удачно, благодарю, - отозвалась я, приветственно кивнув камеристке, и с удовольствием заняла предложенное место. - А кто такой Натан Райт? Леди Изабель запретила упоминать его в присутствии леди Линдсей, а я даже не знаю, чем он так досадил госпоже.
Эми неодобрительно поджала губы, а Грейс вытаращилась на меня так, словно я только что поинтересовалась, кто нынче правит Вайтоном и нельзя ли с ним выпить на брудершафт.
- Ты не слышала? - она пулей вылетела из-за стола, метнулась куда-то к угловому шкафчику и чем-то деловито зашуршала. - Вот!
На выскобленные доски стола шлепнулась газета почти двухнедельной давности. С первой же страницы с наигранной жизнерадостностью улыбался типичный кинематографический красавчик - белокожий брюнет с темными глазами и широкими бровями, будто подведенными углем. Лицо оставалось выразительным и не лишенным обаяния, несмотря на качество печати, и тем страшнее смотрелся крупный заголовок во всю полосу: "Натан Райт найден мертвым в своем номере".
Я наскоро пробежала глазами текст. Натан Райт оказался звездой романтических мелодрам, и дата его смерти совпадала с тем временем, которое мы с Сирилом провели в общине коренного населения на южной границе Ньямаранга, - неудивительно, что мы ничего не слышали о нем. Актера нашли болтающимся в петле, и версия следствия была однозначной - самоубийство. От посмертных фотографий издательство благоразумно воздержалось.
- Леди Саффрон Кроуфорд, подруга леди Линдсей, была горячей поклонницей Натана Райта, - суховато сообщила Эми, заметив, что я закончила читать. - Когда ее нашли мертвой, следователь предположил, что она покончила с собой из-за смерти своего идола. Но это наверняка вздор: не может быть, чтобы леди увлеклась кем-то подобным. Он ей не ровня.
Грейс, не скрываясь, фыркнула.
- Когда это останавливало влюбленных?
- Влюбленных?! - Эми от возмущения даже отложила шитье. - Ты все-таки говоришь о покойной леди!
Перепалка грозила набрать обороты, но меня гораздо больше интересовали события в доме Кроуфордов, нежели мнение Эми и Грейс о делах сердечных, и я поспешила вклиниться:
- Вы знали леди Саффрон?
Старшая горничная и камеристка замолчали, уставившись на меня. И я сказала ровно то, что от меня ждали с того момента, как я переступила порог Мангроув-парка:
- Я могу погадать на ее прошлое. Но мне нужно, чтобы вы рассказали о ней.
Грейс и Эми неуверенно переглянулись, и я поняла, что все-таки поторопилась. Да, им хотелось услышать, что в Мангроув-парке снова появилась ведьма, да еще из знаменитого рода Блайт, - но обсуждать господ слуги пока опасались. Я для них еще была чужой, и прощупывать границы дозволенного не стоило.
- Хотя... - я с показным смятением потеребила ремешок сумочки. - Думаю, расследованием гибели самой леди Саффрон занимаются лучшие люди. Было бы неуместно ставить под сомнение их работу. Мне не следовало предлагать.
Грейс заметно расслабилась, но Эми по-прежнему выглядела настороженной, и я с показным смущением опустила взгляд.
- А на чем ты гадаешь? - вполне дружелюбно спросила Грейс, и я с трудом сдержалась, чтобы не усмехнуться: рыбка-то все равно на крючке! - Кофейная гуща, карты?..
- На символах, - обтекаемо сформулировала я и достала из сумочки плотный матерчатый мешочек. От движения внутри загремело - суховато, тихо и мелодично. - Хочешь попробовать?
Эми поджала губы, но неосознанно подалась вперед, выдавая интерес. Грейс и вовсе превратилась в одно большое ухо, и я позволила себе улыбнуться уголками губ.
- Загадай про себя один основной вопрос и два дополнительных, которые помогут разобраться с первым, - подсказала я, ослабив тонкий черный шнурок, продетый в горловину мешочка. - Например, если главный вопрос: "Кем будет мой суженый?" - то дополнительными могут быть: "Когда я его встречу?" и "Где мы познакомимся?". Но не говори ничего вслух. Готова?
Грейс азартно кивнула и подвинула свой стул ближе. Я протянула ей мешочек.
- Повтори про себя основной вопрос и вытяни один символ, - велела я.
Старшая горничная послушно запустила руку в мешочек и едва заметно вздрогнула. Эми, пристально наблюдавшая за подругой, дернулась куда сильнее, словно это под ее пальцами вдруг оказалась теплая гладкость гадального глифа.
В напряженной тишине Грейс выложила на выскобленные доски стола первый символ и поспешно отдернула руку.
В кругу света от распахнутого окна гадальная фишка казалась розовато-бежевой. Она словно вбирала в себя солнечные лучи, но не просвечивала, как тонкий дорогой шелк или драгоценная кость, и одного этого контраста - жизнерадостного золотистого сияния и едва ощутимого дыхания ювелирно обработанной смерти - хватило бы, чтобы невольные зрители перестали сомневаться в моих способностях.
Но я благосклонно кивнула и перевернула фишку, позволив во всех подробностях рассмотреть нанесенный на обратной стороне рисунок. Тонкие линии и глубокие насечки перекрывали друг друга, мельтешили перед глазами, и казалось, что никакого смысла в них нет, - но стоило только отвести взгляд, разочаровавшись в мистике, как боковое зрение улавливало движение. Хаотичные черточки вдруг складывались в общую картину: бугристая шкура, длинные челюсти, сплошь усеянные криво изогнутыми зубами, шипастый хвост, маскирующийся в густой болотной траве...
- Имох, - прокомментировала я, выдержав паузу. - Охотящийся крокодил. Означает затаенную опасность, связанную, в первую очередь, со всем оккультным и потусторонним, либо с подавленными чувствами и сомнениями.
- Я... - неуверенно начала Грейс, не отрывая взгляда от фишки, но я поспешила ее прервать:
- Не говори мне, что загадала! Повтори про себя первый дополнительный вопрос и тяни следующий символ.
Грейс заторможенно кивнула и снова запустила руку в мешочек, не рискуя отворачиваться от лежащей на столе фишки. Под прямым взглядом Имох снова затаился, рассеявшись в беспорядочные насечки, но ощущение назревающей опасности никуда не делось, и казалось, будто откуда-то из болотных зарослей за опрометчивой добычей наблюдают хищные желтовато-зеленые глаза с тонким вертикальным зрачком.
После такого ошеломляющего начала следующая фишка особого впечатления не произвела. На ровной розовато-бежевой поверхности были хаотично нанесены мелкие неглубокие точки, и только под определенным углом они складывались в знакомые созвездия.
- Акхабал, - расшифровала я. - Ночь. Означает связь с потусторонним, разговоры с мертвыми, внезапность и познание.
Грейс неловко передернула плечами, словно хотела поскорее избавиться от мурашек, и на третий раз потянулась к мешочку без напоминаний.
Последний символ лег на стол чуть в стороне от пятна солнечного света, и в тени острая собачья морда на фишке отчего-то показалась еще более зловещей и хищной, чем затаившийся в прибрежных зарослях Имох.
- Т'зиль, - негромко произнесла я. - Желтая собака. Спутник, проводник и защитник, если отнестись к ней с почтением, и безжалостный зверь, способный отобрать все жизненные силы, если не выказать ей должного уважения.
Я провела рукой над выложенными в ряд символами, не касаясь. В тени от ладони рисунки на фишках будто оживали: мелькнул костяной гребень в болотных зарослях, замерцали далекие звезды, оскалился тощий пес со слишком умными глазами, - и я на мгновение зажмурилась, собирая образы в единое целое.
- Сюда собирается прийти кто-то, чьи вопросы несут опасность, но вместе с тем могут принести удачу тем, кто направит его интерес в правильное русло, - сформулировала я, опустив ладонь рядом с глифами, и подняла взгляд на отчего-то смутившуюся Грейс. - Ты загадала, будут ли сегодня гости, зачем они нанесут визит и с чем уйдут, не так ли?
У Грейс оказалась такая живая мимика, что ответ уже по сути не требовался: по-вайтонски светлые глаза удивленно расширились, рот приоткрылся, и старшая горничная поспешила прикрыть его кончиками пальцев.
- Как ты это?..
- О, что-то вроде семейного хобби, - отмахнулась я с покровительственной улыбкой и повернулась к Эми.
Она хранила молчание все время, пока Грейс тянула фишки, но в настороженном блеске ее глаз я чувствовала старательно подавляемое любопытство - и теперь нужно было как-то достучаться до него: чтобы о новой ведьме в Мангроув-парке услышали леди, подружиться в первую очередь следовало не со старшей горничной, а именно с камеристкой.
- Эти твои символы, - Эми кивнула в сторону мешочка, - из чего они?
Голос у нее нервно подрагивал. Грейс и вовсе украдкой вытерла руку о передник.
Я догадывалась, о чем они думают. Мама уехала из Лонгтауна почти двадцать лет назад, и многие жители уже не помнили, как работает настоящая ведьма, - да что там, здесь почти никто в ведьм вовсе не верил! Зато сказки о злых колдуньях слышал каждый, а гадальные фишки были так похожи на костяные...
- Кораллы с южного побережья, - улыбнулась я, задавив раздражение в зародыше. - Мои родители прожили там больше десяти лет, пока отцу не предложили работу в Старом Кастле. Я успела подружиться с детьми из ближайшей общины коренных ньямарангцев, и они показали мне отмель, где росли белые кораллы. В Вайтоне такие называют "кожей ангела"...
- Их используют в ювелирном деле, - неожиданно припомнила Эми и осторожно тронула пальцем Акхабал. - Но в украшениях они выглядят совсем по-другому.
- Разная обработка, - я пожала плечами. - Мне не нужно было добиваться от символов идеального оттенка и ювелирной гладкости. Чем естественнее, тем лучше. Хочешь попробовать?..
Уже через четверть часа к нам присоединились две горничные и посудомойка, привлеченные шумом и оживленными разговорами. Сирила все еще не было, где искать дворецкого, тоже никто не знал, и я махнула рукой, погрузившись в толкования и мистические символы. В конце концов, способность Сирила везде находить друзей давно стала притчей во языцех, и переживать за него стоило только в том случае, если его новые знакомые грешили сомнительными увлечениями и дурными привычками, - а такие уж точно не задержались бы в респектабельном Мангроув-парке.
В маленькой столовой быстро воцарилась уютная атмосфера. Посудомойка сбегала на кухню и притащила сухие бисквиты к чаю, чем невольно привлекла в собравшуюся компанию еще и пожилую кухарку миссис Уайтглоу, только-только закончившую готовить обед для господ. Гадания пошли еще веселее, и лакеи, вынужденные накрывать стол, завистливо заглядывали через дверь, но отвлекаться не рисковали - пока что.
Я не сомневалась, что сплетни о "семейном хобби" донесут до хозяев в кратчайшие сроки, и расслабилась. Не может быть, чтобы у леди Линдсей не было таких вопросов, на которые она не захотела получить немедленный ответ!
Увлекшись гаданием о будущем (несомненно, блистательном и светлом) старшего внука миссис Уайтглоу, я не расслышала стук в дверь. И я не одна: об обещанном визитере вспомнили, только когда он потерял терпение и вошел сам, - и то потому, что пройти мимо оживленной женской стайки в столовой для слуг смог бы только глухой и слепой.
- Ой, мистер Хайнс! - первой заметила визитера Грейс, подскочив от неожиданности на шатком стуле напротив меня, и поспешно поднялась на ноги.
Остальные последовали ее примеру, зашуршав юбками. По залившимся нежным румянцем лицам - всем без исключения, клянусь, даже миссис Уайтглоу порозовела, как девчонка, и расправила юбку! - можно было заключить, что за моей спиной стоит первый красавец Лонгтауна, если не всего Ньямаранга, и обернулась я, не скрывая любопытства. Оттого скрыть недоумение оказалось вдвойне сложнее.
Про людей с веснушками в Вайтоне говорили, что их поцеловало солнце. Но с гостем оно, похоже, не остановилось на первой базе и перешло к эротическим играм. Веснушки покрывали не только лицо, но еще и шею, руки и даже пальцы, необычайно длинные и тонкие. И если в этом еще можно было найти определенное очарование, то по-вайтонски вытянутое лицо, ссутуленные плечи и потертые брюки в каноны мужской красоты не вписывались категорически. Гость был необычайно высок - выше меня почти на голову, но и это его не красило; напротив, из-за слишком хрупкого для мужчины телосложения он больше всего напоминал огородное пугало, вышедшее на прогулку.
Вдобавок брюки были не просто потертые, а еще и форменные. Обещанный Грейс гость работал в полицейском участке, но почему-то не удосужился надеть китель и щеголял в слишком свободной рубашке, обвисшей на нем, как на вешалке. Положение не спасали ни рыжевато-золотистые волосы, ни яркие голубые глаза. Парень был драматически некрасив, и реакцию женской половины прислуги Мангроув-парка я ничем не могла объяснить.
Правда, ровно до тех пор, пока мистер Хайнс не одарил присутствующих очаровательной улыбкой и не заговорил:
- Прошу прощения, дамы, я стучал, но никто не отозвался. - А вот голос оказался приятным: низким, с легкой хрипотцой и мягкими обертонами, к которым хотелось прислушиваться до бесконечности.
- Что же вы не воспользовались парадной дверью? - пролепетала Эми, разом растерявшая всю свою неприступную суровость.
А мистер Хайнс - о, отрада глаз моих - залился румянцем не хуже трепетных девиц и смущенно кашлянул:
- Я с неофициальным визитом к мистеру Хантингтону. Могу я рассчитывать, что он уделит мне пару минут?
- Я найду его и сообщу, что вы пришли, - немедленно пообещала Грейс и пулей вылетела из столовой, пламенея ушами, как факелом в ночи.
- Не хотите чаю, пока мистер Хантингтон не пришел? - предложила миссис Уайтглоу и, не дожидаясь ответа, тут же достала из шкафчика чистую чайную пару.
- Не откажусь, - вынужденно согласился гость, дисциплинированно занял место за столом и вдруг вперился в меня настолько тяжелым и проницательным взглядом, что я заподозрила у него ведьминские корни. - Кажется, мы не знакомы. Элиас Хайнс, помощник детектива из Департамента Охраны Правопорядка Лонгтауна.
Закончив фразу, он недвусмысленно опустил взгляд на выложенные в ряд гадальные фишки. Увы, запал еще не прошел, и эффект это произвело прямо противоположный тому, на который он рассчитывал.
- А, да, Марион, ты не договорила, что значит последний символ! - спохватилась миссис Уайтглоу и поставила чашку перед мистером Хайнсом так быстро, что едва не расплескала чай ему на рубашку. - Я чуть не забыла, какой вопрос загадала последним!
- Кхат, - повторила я для нее, послав виноватую улыбку Элиасу. - Зрелый колос. Символ плодородия, достатка и приумножения. Вам не о чем беспокоиться, миссис Уайтглоу, пусть все идет так, как идет. Ваш внук - умный парень, у него все сложится. Может быть, не сразу, - я покосилась на первую фишку в ряду, и она оскалилась на меня змеиной пастью, - но сложится.
- Мисс Марион, - кашлянул мистер Хайнс, едва пригубив чай, - могу я рассчитывать на пару минут вашего времени?
- Разумеется, - кивнула я и машинально протянула ему мешочек с символами.
Что под "парой минут" он имел в виду все-таки что-то другое, я поняла только тогда, когда миссис Уайтглоу по-девчоночьи хихикнула и ссыпала в горловину фишки со стола. К чести мистера Хайнса, ставить меня в неудобное положение он не стал и послушно вытянул первый попавшийся глиф.
Вопреки всякой логике, это оказался не один из тех, что выпали кухарке и должны были лежать сверху. Один из немногих символов, вырезанный с реалистичной точностью, а не едва намеченный насечками, - крупная обезьяна, сидящая в позе лотоса, с отрешенной мордочкой и звездами в расслабленных лапах.
- Т'Чуен, - растерянно назвала я. О чем он думал, когда тянул фишку? - Символ талантливого человека, мастера, способного вдыхать жизнь в свои творения и похищать сердца. Может трактоваться как эгоцентризм и лицемерие, желание оказаться в центре внимания за счет того, что не потребует особых усилий, но только при условии, что следующий символ, который вы вытянете, будет негативным.
Что бы ни загадал Элиас Хайнс, дар не подвел, и Т'Чуен пришелся к месту - помощник детектива удивленно моргнул и замешкался, во все глаза уставившись на обезьяну, которой до него не было никакого дела.
- Ну же, тяните! - подначила его посудомойка, снедаемая любопытством.
Второй на стол легла фишка с стрелой. В тени под ладонью Элиаса она будто ожила, устремившись вверх - и тотчас застыла, стоило ему убрать руку.
- Иб, - заинтригованно произнесла я. - Стремление, следование зову судьбы. Дорога жизни. Может быть как негативным, так и положительным символом.
Кажется, это откровение мистера Хайнса разочаровало. Он позволил себе чуть кривоватую улыбку, которую человек с моим хобби расшифровывает мгновенно и безошибочно: "Ну конечно, разве могла ты сказать что-то конкретное, не выманив у меня какое-нибудь подтверждение своим словам?".
- Может быть, вы согласитесь переговорить со мной с глазу на глаз, мисс Марион? - спросил он, так и не вытянув третью фишку.
Казалось бы, что нового в такой реакции? Мало ли их было, сомневающихся, не верящих, насмехающихся? Но отчего-то именно в этот раз я почувствовала себя уязвленной.
- Как пожелаете. - Я резко поднялась, вынудив его последовать моему примеру.
- Вы можете поговорить в кабинете миссис Биддер, - предложила миссис Уайтглоу. - Я предупрежу ее.
- Благодарю вас, - кивнул ей мистер Хайнс - куда вежливей и с куда большей теплотой, чем обращался ко мне. - Нет-нет, не провожайте, я помню, куда идти.
Я вышла в коридор, прикрыла дверь в столовую и негромко заметила:
- Надеюсь, это действительно так, потому что я в Мангроув-парке впервые и понятия не имею, куда идти.
- Не беспокойтесь, - снисходительно отозвался мистер Хайнс и действительно направился к одной из узких дверей в конце коридора. - Я не хотел поднимать вопрос при прислуге, поскольку он может быть неудобным для вас. Вы ведь знаете, что Его Величество объявил гонения на шарлатанок, выдающих себя за ведьм и оракулов, чтобы нажиться на честных вайтонцах, попавших в трудную ситуацию? - он любезно придержал для меня дверь. - Как представитель закона я обязан...
Я вошла и тут же развернулась к нему лицом. От неожиданности он осекся, и я воспользовалась паузой в его речи:
- Меня приняли в качестве компаньонки леди Линдсей, - проинформировала я его, невоспитанно скрестив руки на груди. - Я гадала для миссис Уайтглоу, потому что это мое хобби. Я не беру за это деньги.
- Что ж, - он моргнул, кажется, несколько удивленный моей резкостью, - в таком случае, я приношу свои извинения, мисс Марион, но должен предупредить, что вынужден буду следить за этим.
Его вежливостью можно было выслать вместо войлока комнату для умалишенного - и быть уверенным, что тот не поранится ни об один угол. Но я все равно чувствовала себя задетой за живое.
- Как пожелаете, - повторила я и по наитию протянула ему мешочек. - Вытянете третью фишку? Понимаю, что вы не верите во всю эту оккультную чушь, - я позволила себе усмехнуться, с подначкой уставившись ему в глаза. - Но вам любопытно, я же вижу. Профессиональная черта, вы ничего не можете с ней поделать.
Мистер Хайнс хохотнул, ничего не отрицая, вытащил из мешочка последний символ - и нахмурился. Но смятение владело им недолго.
- Думаю, я обойдусь без толкования, - решительно сказал он и протянул фишку мне. - Мистер Хантингтон, должно быть, уже ждет меня.
Я перевернула кусочек коралла рисунком кверху. Схематичное изображение сложилось в пятнистого ягуара на ветке - заметного отнюдь не сразу; только если долго всматриваться, глаз начинает улавливать детали: длинный хвост, плавный изгиб хребта в тени густой листвы, изогнутые когти - и совершенно человеческий взгляд.
Иих. Шаман в шкуре ягуара - пророк, способный видеть сокрытое в темноте.
Я подбросила фишку, снова поймала - и спросила, уже когда мистер Хайнс стоял на пороге:
- Вы думали о подозреваемом по своему последнему делу, когда тянули фишки, не так ли?
Он обернулся, и удивление на поразительно некрасивом лице переплавилось в понимающую усмешку:
- А вы хороши, мисс Марион. Думаю, мы с вами еще побеседуем.
- Бегу и падаю, - проникновенно сообщила я закрывшейся двери и убрала фишку обратно в мешочек. - Только инициативных помощников мне не хватало...
Вопреки ожиданиям, мне выделили комнату не на чердаке, где располагались спальни слуг, а прямо в господском крыле. Правда, угловую, маленькую и слишком светлую, отчего солнечным днем она представляла собой нечто среднее между тепличной оранжереей и шестым кругом преисподней. Но я подозревала, что комнаты под раскаленной крышей немногим лучше, и промолчала.
А дражайший Сирил в итоге нашёлся только вечером, в лачуге садовника, но почему-то в компании младшего лакея и полупустой бутыли рисовой водки. Кузен пребывал в состоянии нежной братской любви и глубочайшего уважения к ближнему своему, всего в шаге от того, чтобы начать проверять глубину ответного уважения. Я поискала в себе любовь сестринскую, не нашла и удалилась, прихватив с собой пухлый блокнот из его сумки.
Телефонов в Мангроув-парке было пять, и один из них даже располагался на служебном этаже, но о том, чтобы болтать со вторым заместителем главы Тайной Палаты в присутствии посторонних, и речи быть не могло. К счастью, до ближайшей деревушки со своим телефоном-автоматом было рукой подать.
- Резиденция Лат-Блайт, Оливия у телефона, - смертельно серьёзно объявил по-девчачьи звонкий голос, когда я управилась с жетонами.
- Лив? - невольно хихикнула я, прижав трубку к уху. Младшенькую я не видела уже пару лет, но голос так и не изменился, как бы она ни пыталась подражать маминым степенным интонациям. - Это Марион. Папа дома?
Ответа я уже не удостоилась, но мелкая так громогласно заорала: "Папа, это тебя!", - что он уже и не потребовался.
- Да?
- Пап, - я вцепилась в трубку второй рукой, словно так могла хоть как-то приблизиться к семье.
Сейчас их не хватало особенно. Но до завершения расследования мне никакой Старый Кастл не светил - да и не следовало мне надолго покидать Ньямаранг.
- Марион, - интонации сразу изменились. В голосе папы зазвучало искреннее беспокойство и тихая тоска - зеркальное отражение моей. - Как ты? Обустроилась?
Наверное, странно радоваться тому, что кто-то переживает и тоскует. Но от осознания, что не мне одной не хватает родных, на душе становилось светлее.
- Да, все хорошо, - успокоила я его. - Кажется, маму тут помнит каждый пятый, включая дворецкого и саму леди Изабель. Мне даже напрягаться особо не пришлось, чтобы меня взяли в штат. К самой леди Линдсей я ещё не нашла подход, но по Лонгтауну пополз интересный слушок про предсказательницу...
- Я в курсе, - как-то мрачновато поддакнул папа, - но разве слухи - это не по части Сирила?
- У меня его записи, - заверила я, - просто сам он вряд ли позвонит тебе раньше завтрашнего полудня, а предсказания и правда интересные.
На том конце повисла многозначительная тишина. Потом папа совладал с обуревающими его эмоциями и ровным голосом поинтересовался:
- Сирил снова завёл "полезное" знакомство?
Я припомнила лакея - слегка лопоухого, с узким подбородком и рыжим вихром над высоким лбом - и неопределённо хмыкнула.
- Надеюсь, полезное.
Папа тяжело вздохнул. Я могла бы биться об заклад, что сейчас он обречённо потирает висок и жмурится, чтобы не выдать выражением глаз все, что думает о дражайшем племяннике.
- Допустим, - сказал он. - Так что за предсказание? Очередной спаситель Ньямаранга?
Я фыркнула одновременно с ним: с момента завоевания Ньямаранга Вайтонской Империей явление спасителя в общинах коренного населения предсказывали раз десять, причём восемь из них пришлись на времена Каменной Смуты, когда прежний король вдруг слег с кровавым кашлем и сгорел в считанные дни, не оставив после себя прямых наследников. Трон отошёл его младшему брату, Его Величеству Ричарду Балдеру, но без бардака и массовых шествий не обошлось: одно из герцогских семейств вдруг взялось утверждать, что приютило незаконнорожденного сына покойного короля, и требовало передать корону ему.
С тех пор в Вайтоне стало на одно герцогское семейство меньше. Но под шумок о независимости объявили сразу две бывшие колонии, а после внутренней смуты у Империи не было ресурсов, чтобы призвать их к порядку. Ньямаранг тогда едва не стал третьей потерей, но покойный ныне губернатор сумел подавить бунт и отправить за решётку восьмерых "спасителей" разом.
Чего он так и не смог, так это заставить простой народ отказаться от идеи, что кто-то придёт и решит все политические проблемы за них. Предсказательницы по-прежнему пользовались нездоровым успехом.
- Это снова Нарит Аволокорн, - наябедничала я, отыскивая нужную страницу в блокноте. - Та же, которая твердила, что Его Величество взошел на престол незаконно и что у покойного короля был сын от женщины из простого народа, который не допустил бы угнетения коренных ньямарангцев.
- Помню её, - мрачно вставил папа. - Что на этот раз?
Я прокашлялась и с чувством зачитала:
- В день, когда солнце станет чёрным и землю покроет тьма, на западный берег ступит чужак, который станет своим. Ненависть людская не очернит его, злые слова не тронут его, змеиный яд не отравит его; и руки его будут из золота, и лицо его будет из алебастра, и придет он по дороге из костей и ножей к чужакам, и сами они станут костями... - я запнулась и пробежала взглядом несколько строчек. - Тут много самоповторов, но суть сводится к тому, что теперь спасителем называют вайтонца, который приедет сюда ко дню полного солнечного затмения. Это послезавтра, так что я подумала, что ты захочешь узнать как можно раньше.
- Не вайтонца, - задумчиво поправил меня папа, - кожа из алебастра - белая, но это еще не значит, что речь об имперце. Да и с точки зрения ньямарангца даже ты - белая.
И чужачка. Как и папа - хотя в нем ньямарангской крови ровно половина.
- Ты прав, - вынужденно признала я. - Но списки прибывающих в Западный порт все равно нужно проверить... хотя кого я учу.
- Вот именно, - поддакнул папа. - Спасибо за слушок. Я озадачу своих шалопаев, если что-то будет касаться тебя лично - Сирил передаст.
- Хорошо, - вздохнула я и собрала волю в кулак: нужно было прощаться.
- И, Марион... - папин голос вдруг зазвучал как-то неуверенно и до уязвимого нежно. - Береги себя.
Уголки моих губ дрогнули в невольной улыбке.
- Ты тоже.
Спальня леди Линдсей, в отличие от моей, выходила окнами в тенистый сад. Поутру ее наполнял сладковатый аромат ночных цветов, журчание миниатюрного фонтанчика на клумбе и шелест воздушных занавесей, потревоженных морским бризом.
Однако гарантией здорового сна это еще не являлось. Я пришла за несколько минут до назначенного времени, но леди Линдсей уже бессмысленно разглядывала полупрозрачный балдахин, машинально комкая пальцами и без того смятые простыни. Под ее глазами залегли синеватые тени, особенно заметные на белокожем лице: похоже, поспать ей вообще не удалось.
- Миледи, - приветливо улыбнулась я и поставила на прикроватную тумбочку чашу с розовым льдом. - Ее Светлость пожелала спуститься к завтраку и ждет, что вы составите ей компанию перед прогулкой в Патмор-раунд.
Леди Линдсей вздохнула и прикрыла глаза. Ресницы у нее были такими же светлыми и густыми, как и у матери, и тени под ними прорисовались еще контрастнее.
- Скажите ей, что мне нездоровится, - тихо попросила она.
- Ее Светлость догадывалась, что вы это скажете, и велела в этом случае немедленно вызвать доктора Кроули, - невозмутимо отозвалась я и достала из гардероба заранее заготовленное платье. - Желаете, чтобы я сообщила ему, что вы плохо спали?
- Нет, - резковато отозвалась леди Линдсей и поднялась. - Не это. Приготовьте черное.
Я с сомнением покосилась за окно. На небе сияло солнце - вопреки сезону, по-летнему яркое и по-ньямарангски безжалостное.
- Вы уверены, миледи? Сегодня будет жарко.
- Глупости, сейчас сезон дождей, - отрезала леди Линдсей и направилась в ванную. - А в Патмор-раунд слишком грязно для светлых платьев. Нет, подготовьте платье, мне не нужна ваша помощь в душе.
Я пожала плечами и убрала вешалку с укороченным светло-голубым платьем обратно в шкаф. Черное - так черное, кто я такая, чтобы стоять между леди и ее возможностью наступить на грабли? Лишь бы от меня не ждали, что я буду соответствовать цветовой гамме!
Выйдя из ванной, леди Линдсей какое-то время избегала встречаться со мной глазами, словно в душевой кабинке она перемывала мне косточки, а не мылась сама. Я невозмутимо взялась за бигуди и фен, предоставив госпоже самостоятельно разбираться с душевным раздраем. Зачем рисковать и лезть с вопросами, если, поварившись в собственном соку, прекрасная леди сама все выложит?..
Так и вышло: поерзав под феном, Линдсей не выдержала и заговорила первой:
- Мисс Тансталл тепло отзывалась о ваших талантах в предсказаниях.
- Очень мило с ее стороны, - нейтрально отозвалась я, спрятав улыбку, и принялась снимать бигуди.
Волосы у леди Линдсей были всем на зависть: густые, послушные и мягкие. Завивать их оказалось сплошным удовольствием.
- Почему кораллы? - спросила она, не поднимая взгляда.
Я неопределенно пожала плечами. Вещать о том, что ведьме придает сил ее земля, и потому все ее искусство зиждется на том, что она готова дать, определенно было преждевременно.
- Меня всегда влекло море, - призналась я вместо этого, не сдержав мечтательную улыбку. Мама как-то пошутила, что я так спешила взглянуть на волны, что родилась на целый месяц раньше срока - прямо на корабле, заходившем в порт; и, как в любой ведьмовской шутке, в этой наверняка был чрезмерно большой процент правды. - Когда я училась гадать, то подумала, что если уж где и есть скрытые силы и ужасные тайны, то под водой, на самой глубине. Но так далеко нырять не пришлось. Знаете деревушку ювелиров под Трангтао? Там добывают лучшие кораллы, жемчуг и перламутр. Я стала нырять вместе с детьми из деревни, и мне позволили забирать часть улова. Весь жемчуг, разумеется, уходил ювелирам, зато из кораллов я постепенно собрала традиционную колоду в двадцать фишек-символов и с тех пор не расставалась с ней.
Леди Линдсей бросила на меня острый взгляд. Я ожидала услышать что-нибудь протокольно-нейтральное, вроде комплимента кораллам или оригинальному способу гадания, а потому едва не испортила ей прическу, когда она вдруг резковато поинтересовалась:
- Вы гадали Ее Высочеству? Те рекомендации, которые произвели такое впечатление на мама, получены благодаря вашим... фишкам?
Я мстительно встряхнула баллончик с лаком для фиксации, но выпускать струю без предупреждения все-таки поостереглась.
- Гадала, - не стала отпираться я, - но рекомендации получила благодаря тому, что пять лет проработала в Зимней королевской резиденции в Ньямаранге.
Главное, как говорил папа, - не уточнять, кем именно.
- Что же заставило вас уйти со столь престижной работы? - леди Линдсей обернулась и тут же зажмурилась, задержав дыхание.
Я не упустила случая от души обрызгать ее волосы лаком.
- Ее Высочество вошла в ту пору, когда ее присутствие требовалось на всех значимых приемах и встречах, - осторожно ответила я. - Разумеется, она не могла появляться без компаньонки.
Линдсей опасливо открыла глаза, и выражение их было совсем не таким, какое я ожидала увидеть. Приличные леди жалеют жертв социальной несправедливости, а не пылают раздражением.
- Тебя уволили, потому что твой отец - полукровка? Но это же дикость! Тао Лат служил короне последние тридцать лет, если не больше!