В этой паршивой забегаловке за время моего отсутствия так ничего и изменилось - разве что цены выросли раза в полтора, но в силу класса заведения, ориентированного на сегмент потребителей с внушительной толщиной кошелька, на это никто не обращал внимания.
Все те же привычно огромные окна, призрачно-легкие портьеры на входах-арках, мерное журчание десятка крошечных фонтанчиков, столь удобно заглушающее разговоры, массивные мраморные колонны и - будто в противовес - изящные стулья и столы, парящие в воздухе на левитационных заклинаниях. Ни единого лишнего звука, ни одного человека из персонала - только посетители в дорогих нарядах, преспокойно повисшие на произвольной высоте.
Наша троица, в последнее время лишенная возможности посещать более-менее приличные ванные комнаты, не говоря уж о столичных модистках, естественно, оказалась бы не ко двору - если бы нас вообще хоть кто-нибудь увидел. Но о нашем прибытии узнали только бытовые заклинания, заменяющие официантов: уж чему-чему, а отводу глаз Владыка был обучен превосходно.
Свободный столик нашелся без труда, и мы, подобно всем остальным посетителям, воспарили под потолком, неторопливо листая меню. О том, что я чертовски боюсь высоты, химере Гилвайну знать незачем, и я непринужденно улыбаюсь, стараясь ни жестом, ни случайным словом не выдать своей фобии.
Шпион закрывает свое меню, и перед ним мгновенно материализуется бокал с ядовито-зеленой жидкостью, а его пакостная ухмылка рискует выйти за пределы приличия.
"Драконье топливо", кто бы сомневался. Отвратительное пойло с экстрактом дерева, которое становится ядовитым неизвестно когда и из-за чего, - наверное, было бы странно, если б наемнику не понравилось.
Диллиан, покосившись на Гила, с грустной усмешкой качает головой. Да, ту неудачную попытку отравить шпиона "Драконьим топливом" ему еще долго будут припоминать, можно не сомневаться.
- Итак? - вопросительно вскидывает брови химера. - С какой целью меня спаивает сам коварно убитый Владыка Хеллы?
- Мне нужна твоя помощь, - решительно заявляет Диллиан и захлопывает свое меню. На столике внезапно появляется хрупкий хрустальный кубок с янтарным вином.
Я перелистываю страницы. В местном каталоге причин болезней печени никак не меньше двухсот наименований.
- Неожиданно, - лицо Гила застывает зеркально отраженной маской помеси решительности и отчаяния. - И в чем же?
- Мне нужно, чтобы ты пробил брешь в защите моего Дворца, - выдохнул Владыка и выжидательно замолчал.
Химера поперхнулся своим ядом, вытаращившись на Диллиана.
- Я не ослышался? Ты подбиваешь меня помочь свергнуть действующее правительство?
- Нет, правительство я перережу лично, - пообещал Ди. - Мне нужна только лазейка и элемент неожиданности.
- Не вижу особой разницы, - отрезал Гилвайн. - Мне не принципиально, кто перережет глотки элите Серого Сокола, меня больше волнует, что я засвечусь в государственном перевороте. Это, знаешь ли, не слишком-то на руку.
- Твое участие можно скрыть, - спокойно объявляю я, повелительно указывая на строку с соком. Печень добьем в другой раз.
- Стесняюсь спросить, каким образом, - невесело хмыкает Гил. - Все в курсе, что я ошиваюсь на Хелле и без труда превращусь в часть заклинания, чтобы изменить его. И я не знаю никого, кто мог бы повторить этот трюк с защитой на Дворце хотя бы теоретически.
- Нет, а усилить заклинание так, чтобы я не смог его пробить - это ничего! - возмутился Диллиан.
- Это ничего, - согласился Гил. - Переворот был совершен без меня, тихо и почти мирно. Я не участвовал в политике, просто выполнил свой Заказ и преспокойно сделал ноги. Такое поведение мое начальство вполне одобряет. Но вот помогать бунтарям...
- Да никто не узнает, - отмахиваюсь я. - У меня есть на примете человек, на которого можно это дело свалить.
Диллиан смотрит на меня моими же глазами, изучающе и немного испуганно.
Я отдала бы душу, чтобы взглянуть на себя его глазами. Если бы только она у меня все еще была.
- Эри, ты что... ты не?.. Она все еще способна?
Подо мной - десяток метров пустоты и гладкий холодный мрамор, и от падения меня отделяет только простенькое заклинание левитации, встроенное в стул без ножек.
Я улыбаюсь.
О том, как мне страшно, не стоит знать ни одному из них.
* * *
Пробуждение от настойчивых волн чужого беспокойства и еще почему-то страха. Действительно скоро войдет в привычку. Только...
Какого черта у меня до сих пор осталась способность считывать чужие эмоции?!
Я подскочила на месте, судорожно цепляясь за подол просторной рубахи, не решаясь еще, не желая доверять собственным чувствам и опасениям, и... со всей дури вписалась макушкой в челюсть только-только собравшегося заговорить ташия.
Все-таки ругается он - заслушаешься. Коротко и по делу.
- Извини, - буркнула я, потирая пострадавшую макушку. - Ты наверняка собирался мне сообщить, что я опять кричала во сне?
- Нет, - слегка опешил Устин. - Ты улыбалась.
- Вот как... - пробормотала я, садясь, и сдавила пальцами переносицу.
Я не помнила, что мне снилось. Совсем.
Блаженная чернота без сновидений, ставшая такой привычной за последние дни, и не подумала исчезать, хотя второй души во мне действительно больше не было, - пустота внутри по-прежнему выла раненой собакой, не позволяя расслабиться ни на мгновение. Но откуда тогда эмпатия? Ведь разбудило меня именно беспокойство Устина... кстати о беспокойстве!
- А что такого плохого в том, что я улыбалась во сне? - хотя о чем это я спрашиваю, разве может сейчас случиться чудо?
- Ну... - он замялся, не в силах передать зрительный образ, - я тебя сначала с Эртрисс перепутал, обычно она так...
- Радует, - вздохнула я, пряча лицо в ладонях.
- Эль, ты уверена, что она забрала свою душу? - напрямик спросил Устин.
Я подняла на него глаза.
Медвежий силуэт в полумраке подвала - дышащий, живой, близкий. Такой простой, понятный, такой родной.
Там, под небрежно наброшенной на плечи шкурой, - странная смесь человека и зверя, животной магии и привычного тепла. Устин ведь давно ничем мне не обязан, - таший столько раз выручал меня, что начало нашего знакомства уже начинало выпадать из памяти; но он оставался со мной до сих пор, хотя его племени уже не угрожало проклятие и медленное вымирание, и ничего не просил взамен.
Наверное, это и называют настоящей дружбой, и я сейчас все напрочь испорчу, посеяв между нами тучу недосказанностей и недопонимания. Но это разрешится. Рано или поздно.
...не знаю, кто там додумался до того, что настоящей дружбы между мужчиной и женщиной быть не может потому, что кто-то один обязательно любит, - но мне этого мыслителя искренне жаль, если он и впрямь считает, что дружба и любовь - взаимоисключающие понятия.