Дул ветер, когда он усиливался, с деревьев сыпались капли воды, стуча, словно горох по карнизам, крышам домов, моему зонту. Этот монотонный, капающий звук наводил уныние.
"Дождь льёт уже третий день. Неужели ему не надоело поливать одну и ту же местность?" - думала я, спеша домой.
На вид безобидный, моросящий дождик превратил за несколько дней дороги и тропинки в непроходимо-чавкающие болота.
Осенние лёгкие туфельки не спасали от вязкой коричневой жижи. Обувь не только размокла, но и, потеряв свой первоначальный вид, промочила ноги.
"Не зря всё-таки люди придумали резиновые сапоги и калоши", - подумала я, покосившись на проходившего мимо старичка, обутого в блестящие лакированные калоши.
Пожилой мужчина, одетый в старомодный дождевик зелёного цвета, медленно шёл по улице. Его вовсе не смущало то, что он то и дело шагает по лужам. Он ведь был в калошах! Поймав мой взгляд, старик почему-то весело подмигнул мне. А мне вдруг вспомнилось строки стихотворения Корнея Чуковского:
"Постой, не тебе ли
На прошлой неделе
Я выслал две пары
Отличных калош?"
Меня рассмешили собственные мысли, и я улыбнулась, а потом подмигнула старику в ответ. Хандры, как не бывало. Захотелось запеть в голос. Просто так запеть! Что с того, что идёт дождь или дует ветер? Это не повод для уныния.
Но что-то больше не раздаётся стука капель. Я остановилась. Прислушалась. Затем отодвинув купол зонтика в сторону, взглянула на небо и ахнула: прямо посередине неба, над мокрым, озябшим городом висела яркая радуга. Её семицветная дуга переливалась и искрилась. Ветер разогнал тучи и лучи солнца, падающие каскадом, освещали маленькое радужное чудо.