Аннотация: исповедь маньяка xD Писалось на картинку, я не нарочно, ну правда))
Там, где есть мы - нет пустоты. Там, где есть пустота - нет нас. Это закон.
Но здесь - пусто, а мы есть. Или это уже не мы? Или мы не здесь?
Я путаюсь, правда. И я, правда, путаюсь не специально.
Смотрю на окно, за которым целый мир. В нем деревья с их пышно-зелеными кронами, в нем серые ленты шоссе. Они похожи на асфальтовые реки, по которым деловитыми уточками снуют машины. А маленькие - "городские" - выкидыши автопрома напоминают утят.
Жалко, что асфальт непрозрачный. Рыб не видно.
Там должны быть рыбки, ну точно ведь. Они всегда живут в реках, особенно в таких больших реках, со множеством притоков и каналов. Таких, которые даже напоминают кровеносную систему. Аорта - центральная улица, от которой расходится целая сеть артерий и сосудов. А машины тогда лейкоциты, эритроциты... Нет, у меня в школе было плохо с биологией человека - так что это не интересно. Лучше асфальтовые реки, закованные в бордюры, выкрашенные в черно-белую полоску, как тюремные робы.
Хотя, я не знаю, как выглядят сейчас тюремные робы. Вот в старых фильмах они были полосатые, а в современных американских боевиках - и вовсе ярко-рыжие. Кстати, ярко-оранжевый - это цвет тяжелого сумасшествия. Мой цвет.
Через наше окно не видно серой реки. И деревьев не видно.
Наше окно закрыто тяжелыми гардинами. Ради меня. Ты знаешь, как я боюсь мира. Там слишком много их. Людей.
Они как звери. Они ненавидят меня.
Если я выйду - они меня убьют, ты же знаешь.
Я не могу выйти, любимая...
Укачиваю тебя на руках. Ты легкая, ты всегда улыбаешься мне, но сейчас в твоих глазах пустота. Ее не должно там быть!
Здесь есть мы. Здесь нет пустоты. Но яркие солнечные лучи освещают твое лицо, и глаза - пустые глаза - не хотят светиться подобно им.
В них нет понимания. В них нет любви. В них нет страха, хотя сошел бы и он. В них пусто.
Любимая, что с тобой, ты же знаешь, что я боюсь пустоты еще больше, чем людей?
Любимая, улыбнись мне...
У тебя всегда были слишком бледные губы, но ты отказывалась их подкрашивать. Говорила мне, что в нежно-розовом есть своя изысканная эстетика. А я смеялся и утверждал, что в трупной синюшности не может быть эстетики.
Но ты не красила губы, а я и не настаивал. Мы любили друг друга, милая. Мы были счастливы.
Это был наш маленький мирок, в нем были мы - и не было пустоты.
Я погружаю свои пальцы в липкое и ярко-красное, а потом провожу ими по твоим губам. Красный - красивый цвет. Сейчас пол красный. И стены. И обивка белого дивана - тоже красная. Так бывало раньше, когда я надевал твои солнечные очки.
Теперь так есть и будет всегда.
Я смеюсь и эхо гулко разносит мой смех по комнате.
Съеживаюсь. Страшно. Пусто.
Борюсь с собой и обнимаю тебя за талию, рывком поднимаясь, а потом кружу в вальсе. Это мой кроваво красный рай, родная. Тебе нравится?
Хотя, ты права: к твоим алым губкам сейчас больше подойдет танго. Мы станцуем и его. Чуть позже.
Твоя белая ночная сорочка тоже красная, и одна из бретелек - оторванная - стыдливо прячется где-то под мышкой. Извини, любовь моя, я пришью ее. Позже, когда уйдет пустота.
Ты говорила, что красный цвет слишком агрессивный, но он меня успокаивает, а вот зеленые пятна деревьев за окном наоборот раздражают. Я хочу выкрасить и их, но нигде не хватит краски на весь мир. Надо что-то сделать...
Я понял!
От переизбытка чувств я страстно целую тебя в ледяные губы и смеюсь. Укладываю на диван.
Красные пальцы проходятся по стеклу, оставляя неяркий след. Почти...
У тебя уже не хватит крови, чтобы выкрасить это окно в алый.
Но любимая, есть ведь еще и я, правильно?
Нож легко вонзается в кожу на запястье, а боль на миг окрашивает мир в мой любимый цвет. Наверное, вчера ты поняла, почему я так его люблю. Наверное, вчера мы окончательно стали одним целым.
Пустота появилась поэтому?
Трясу головой. Это слишком сложно. Я не хочу об этом думать. Я хочу покрасить окно. Но кровь течет слишком медленно и неохотно.
Ничего, любимая. Я знаю, как сделать это быстрее. Поворачиваюсь к окну и прижимаю лезвие к шее под ухом.
У меня в школе было плохо с биологией, но я знаю, что из ран на шее кровь бьет фонтаном.
Любимая, это все ради тебя.
Здесь есть мы. Здесь не будет пустоты. Навсегда!
Вспышка боли делает мир алым, а потом он наливается чернотой, и я едва успеваю нащупать твою ледяную ладонь.
Это ничего, милая. Черный цвет я люблю тоже.
И мы будем.
А неровно выкрашенные в алый нашей красной кровью стены - мы оставим пустоте...