Аннотация: И всё же ты изменился - другой, совсем другой, но так даже лучше. Ничто не возвращается, ничто не повторяется. Лишь просыпается вновь, как просыпаются подснежники в марте...
Те же фиалковые глаза, полные любознательности, желания познать всё вокруг - столь привычное, ожидаемое почти до зубной боли. Тот же вздёрнутый вверх, к солнцу, носик, покрытые веснушками щёки и такая родная улыбка на губах - дарящая свет, ещё пока наивная, безгранично счастливая. Пока... трудно забыть безумие фиалковых глаз и злой, беспощадный смех, пронизывающий до самых костей. Невозможно забыть душераздирающих криков боли - не столько физической, сколько душевной, тяжёлым грузом ложащейся на сердце с каждым мигом. Нет сил забыть - воспоминания возвращаются, всегда возвращаются: гонимые днём, они всегда оживают во снах. Каждое пробуждение с криком, застывшем где-то в горле, в холодном поту заставляет сворачиваться в клубок и тихонько скулить. Подозрительно побаливает нёбо, горло стискивает всё сильнее, а глаза жжёт - нет, не заплачу... "Не заплачу", говорю, повторяю, словно единственную молитву, стараясь поскорее проморгаться и унять сотрясающую меня дрожь - нельзя показывать слабость, нельзя, не сейчас. Да, рядом никого нет. Пока. Всего через пару минут станут слышны неуверенные шаги маленького, неуклюжего мальчика - неуверенного в себе, жаждущего ласки, любви, заботы - о тебе ведь никогда не заботились, никогда не были просто рядом - сёстры не в счёт, тебе ведь всегда нужна была большая семья, родительская опека - то, что было отнято слишком рано.
И вот, скрип двери оповещает о том, что ты решился войти. Крадучись подходишь к кровати и замираешь - будто помнишь, помнишь, как я орал тогда...
Господи, что мне сделать, чтобы эти воспоминания никогда не вернулись?! Что сделать, чтобы этот малыш с грустными фиалковыми глазами навсегда остался таким?!
Хочется смеяться, но я ведь знаю ответ - я не оставлю, обещаю...
А сорванец уже успел забраться в мою кровать и устроиться под боком. Наглец... а раньше ведь всегда дрожал, молчал, под конец, опускаясь на пол у моего лежбища, если я спал, ты проваливался в небытие. А потом заливисто смеялся, когда я грохался лицом в пол, пытаясь утром подняться.
Беззащитный, такой родной, такой... ты ведь не исчезнешь, правда?! Не надо, я не вынесу повторения подобного. Никогда.
И всё же ты изменился - другой, совсем другой, но так даже лучше. Ничто не возвращается, ничто не повторяется. Лишь просыпается вновь, как просыпаются подснежники в марте.
Перерождение, да?! Новое старое, старое новое, нет места ушедшему, но оно не уходит из настоящего. Туманно и запутанно?! Плевать, всё равно я никогда тебе об этом не расскажу, не покажу другую сторону мира.
Те же фиалковые глаза, горящие в темноте, та же хитрая усмешка в уголках глаз. Ненавижу, кажется, что ты смеёшься надо всеми, что тебе доставляет удовольствие издеваться так. Ненавижу... Ты ведь даже сейчас намного мудрее меня! Мудрее, добрее, лучше, чище... чище ли?! На моих руках крови не меньше!
Смешно, ведь теперь у этого мальчугана есть шанс начать всё с начала, забыть о том, что за грехи на его совести. Каждый имеет право на последний шанс - и ты не исключение, как хотелось бы многим. Джонс скрипит зубами, Наталья грозится прирезать ночью, а ты... ты играешь во дворе, играешь с другими - не жизнями, всего лишь людьми.
Перерождение... с чего вдруг? Почему ты вернулся, хотя все остальные ушли?! Нет желания выяснять.
Сейчас ты молчишь, а через несколько минут тебя будет уже не заткнуть. Ты оттаиваешь, твоя душа больше не ледяная. Я рад, потому что делить тебя ни с кем не намерен - ни с твоим личным Дьяволом, ни с ангелом, который тебя оберегает.
- Я боюсь... - нет уточнения, сколько бы вопросов не было. Нет продолжения, нет истерик, слёз. Не хочется признавать, но даже сейчас ты сильнее меня.
Смешно?! Тогда я смеюсь и плачу.
Потому что ты снова рядом, потому что теперь всё уж точно будет иначе, я позабочусь. А ты спи. Спи, Ванечка, спи...