Выходя из творческого кризиса, я несколько замешкал и сбившись с пути, оказался в глубочайшем запое. Изредка оказываясь в состоянии просветления, фиксировал виденые мною картины: то покачивающийся вагон загородного поезда, то корридор, ведущий к туалетам в шумном, увеселительном заведении, похожем на дискотеку или усыпанная осенними листьями, скамейка в парке.
Сейчас я оказался у подножия памятнику, какому - то мужику на коне, то ли Юрий Долгорукий, то ли Вильгельм I I. Его укоризненый взгляд и направленная в мою сторону рука с мечом, смущали меня. Пришлось обойти монумент и устроиться под хвостом лошади, рядом с интеллигентного вида "бомжом". Он не отводил взгляд от моей левой руки с бутылкой шотландской самогонки, которую почему - то называли виски "Чивас Ригель". В правой я держал, ужасно воняющий, большой кусок швейцарского сыра, который, я точно помню, привёз из последней командировки из кантона Ааргау и там мне объяснили, что он имеет незабываемый вкус и именно такой "аромат" и должен иметь. После нескольких глотков шотландского пойла, мы нашли общий язык с обитателем подножия памятника и я принялся старательно объяснять своему собеседнику, что "я - не признаный гений" и мой "не востребованный талант выплёскивается в данный момент на него и он обязан быть неслыхано рад такой возможности". Из под конского хвоста лилась струя дождевой воды.....
В следующий раз я очнулся в полицейском участке, где женщина, заполняя протокол, объясняла своему коллеге в униформе, что за последнюю неделю, они взвешивают меня уже четвёртый раз и на удивление мой вес практически не меняется, а бланками с моими отпечатками пальцев можно, как обоями, обклеить небольшую трёх-комнатную квартиру.
Из стоящего рядом с кактусом, радиоприёмника звучала песня Джордж Майкла "Last Christmass", по всей видимости надвигалось рождество или новый год, но снега за окном не было и это обстоятельство наталкивало на мысль, что в данный момент времени нахожусь где - то в Европе, но где точно определить не мог. Языки давно смешались в моей голове. Я понимал о чём мне говорят, внятно отвечал на вопросы, но сказать с увереностью, нахожусь ли я в Греции или в Дании, не мог.
Я устал держать отяжелевшую голову и смотреть на стол, за которым "полицейша" писала историю моих похождений. Взгляд опускался, скользил по столу, по форменым брюкам, неженственным, чёрным туфлям - лодочкам, перешёл на пол с серыми, матовыми, кафельными плитками. Вдруг в поле моего зрения оказались мужские, волосатые ноги с поцарапанными коленками. Ужас охватил меня - я понял почему так холодно! Я был абсолютно гол, лишь полотенце с бело - голубыми клетками, прикрывало мою наготу.
Отсутствие одежды в совокупности с абстинентным синдромом, то есть "похмельем" вызывало дрожь во всём теле. Непрекращающийся перестук зубов, не давал возможности спросить у блюстителей порядка, что со мной произошло и в какой стране я нахожусь, хотя это было не так уж и важно. Хотелось понять, что будет дальше, хотя и это не играло большой роли. Из обыкновенного чувства любопытства, прислушался к разговору полицейских, обсуждающих тему: в чём меня отправить на улицу. Так как причин задерживать меня, у них не оказалось, то они вынуждены меня отпустить, но с другой стороны они обязаны меня тут же задержать, за появление на улице или в общественных местах в обнажённом виде. У них не существовало инструкций, позволяющих выпускать свидетелей или пострадавших на улицу без одежды. Эта ситуация приводила их в тупик и уныние. В помещение входили и выходили другие полицейские, некоторые выслушав историю, сочувственно покачивали головами и не дав никакого совета, удалялись. Но всё же один из следователей сказал, что у него в кабинете давно лежит одежда Санта Клауса, найденая им на улице, которая не фигурировала ни в каких ориентировках и он давно собирался её выбросить......
..........В Лапландии в последние годы был голод. Санта Клаусы исхудали и костюмчик одного из них не сходился у меня на животе. В пупок дула струя холодного воздуха. Мешком с тремя маленькими, мягкими игрушками слонёнка, котёнка и ёжика, я обмотал поясницу. В зеркальных витринах, ватные комочки, висящие на седой многодневной щетине, напоминали снежные хлопья.
Я грустно брёл по торговой улице какого - то городка, не обращая внимания на мелкий, как туман дождь, на взрослых, кидающих в мою сторону недоумённые взгляды и на детей, указывающих на меня, пытаясь тем самым привлечь внимание родителей.
Неожиданно, передо мной остановилась девочка в розовой шапочке, из под которой выглядывали белые кудряшки. Одной рукой она тянула за рукав женщину, одетую в тёмно - серое пальто. Дёрнув, за висящий на поясе мешок, она сказала:
- Санта Клаус, дай подарок! - и вдруг начала петь:OhTannenbaum, ohTannenbaum, wiegrЭnsinddeineBlДtter.
Я обрадовался, понимая, что нахожусь в немецко - язычной стране, но отвлечься от выбранного судьбой имиджа, было не возможно, поэтому я развязал мешок, опустил его на мокрую мостовую, наклонился, оголив поясницу и достал игрушку. В этот момент, увидев слонёнка девочка заголосила:
- Я хочу "Винни Пуха"!
Подняв голову, вопросительно взглянул на маму девочки.
- Как тебя зовут? - спросил, пытаясь её отвлечь и сгладить ситуацию.
- Кати. - Девочка внимательно смотрела в мои глаза.
- Но...... У меня нет "Винни Пуха".- извиняюще, произнёс я.
- Санта Клаус, обманывать не хорошо,- она наклонилась к выпавшему из моих рук мешку и выташила светло - желтого медвежонка в красной рубашке, но без штанов.
Вокруг нас стали собираться люди. Подошла женщина с двумя мальчиками примерно двух и пяти лет. Старший мальчик достал из мешка ёжика и прижал его к себе. Младший протянул к ёжику руки, но не получив, начал жалобно плакать.
Мама мальчуганов попросила поискать, что нибудь ещё, но от слонёнка и котёнка младший отказался и продолжал тянуть руки к игрушке в руках старшего брата. Неожиданно старший повернулся ко мне и сказал:
- Санта Клаус, я узе больсой и не иглаю в такую елунду,- после этого он протянул ёжика братику. От удивления лицо матери вытянулось, она хотела что то сказать, но только хватала ртом воздух и качала головой.
Дети подходили и сами брали игрушки из мешка. От туда выуживали жирафов, рыбок "Немо", Микки Маусов и Феркелей, Швамкопффов и Сабрин.
От свежего воздуха головокружение усиливалось, абстинентным синдром не сдавался и мне пришлось присесть на скамейку, рядом с девушкой, явно чем то расстроенной. Она нервно набирала на "мобильнике" номер телефона, слушала, выключала и снова набирала. Так повторялось несколько раз, пока она, полная отчаяния, не положила голову на руки и не заплакала.
- Могу я Вам чем - нибудь помочь?
- Нет, мне никто не сможет помочь. Я случайно стёрла телефон человека, с которым совсем не давно познакомилась, хотя, кажется, он мне очень дорог. Но я знаю только его имя и не представляю, как мне его найти в этом большом городе?
- Не отчаивайся, возьми подарок! - я пододвинул к ней, опустевший мешок. Она запустила в него руку и вытащила только маленькую книжку с японскими кроссвордами "Судоку". Сначала посмотрела на книжку, затем, вопросительно на меня. Я в ответ пожал плечами. Вытирая носовым платком слезу со щеки, она перелистнула несколько страниц и закрыла.
Я медленно поднялся со скамейки, пожелал девушки "счастливого рождества" и поплёлся в сторону, видневшегося в далеке, вокзала, что б посидеть там в тепле, да по -возможности, разжиться кипяточком.
Внезапно меня обдало запахом приятных духов и я почувствовал поцелуй в левую щёку.
- Телефон! - закричала "девушка со скамейки", - Вот телефон!
Она показала мне книжку "Судоку", в которой стоял ряд цифр.
- Вот телефон! Смотри! Я уже ему позвонила. Мы через десять минут встретимся! Спасибо Санта Клаус!
Она еще раз поцеловала меня и побежала в сторону центральной площади.
Добравшись до вокзала, я присел на скамейку, положил рядом мешок. Внезапно рука наткнулась, на шершавый конверт. В нём что - то было. Я достал из него открытку на которой нарисован серебряный колокольчик с красным бантом неверху и надписью: "Чудес стало меньше, потому - что люди перестали в них верить". Внутри открытки лежал билет на поезд.......