Ромашковое поле застыло. Замерзло. Цветы, простые и прекрасные, слегка посинели, стали ломкими и казались нереальными. Он стоял посреди этого поля и смотрел на закат. Солнце тоже застыло. Ничего не двигалось в этом мире. Только он. Но уже чувствовал, что движения становятся все медленнее, тело остывает, его окутывает обманчиво приятная прохлада. Но он еще может двигаться! Он еще жив! Жив... Да, он жив, но не в силах изменить этот мир. Не в силах разогнать этот предательски приятный покой. У него только и есть, что жизнь. Но ни воли, ни сил.
Несколько ромашек рассыпались в пыль под ногой. Он шагнул в сторону и блестящая и холодная пыльца взвилась небольшим облаком. Тоже движение. Но мертвое. Он нагнулся и рука одним движением смела мертвые цветы, до которых смогла дотянуться. Теперь они окончательно мертвы. Так правильнее. Они перестали лгать, обманывать внешним видом, создавая иллюзию, что все по-прежнему, все осталось таким же. Ложь! Гнусная ложь! Лживый мир и еще более лживые цветы! Но иллюзия, на то она и иллюзия, что ее можно развеять, ибо нет в мире ничего прочнее истины. Мир меняется или стоит на месте, но истина вечна. И он будет искать истину. Искать, не жалея сил и времени. Пока он двигается, пока он жив. Да, до тех пор, пока он жив...
Дорога пролегала по дну долины, с обоих сторон прикрытая от западных ветров холмами. Обочина дороги скрывалась в тени деревьев, но сама тропа под открытым небом. Луна только показала лик, выглянула из-за дальнего холма. Еще не разошелся во всю силу бледный свет, но сама тропа была отчетливо видна. И не сказать, что тропа была мало хожена, нет. Но в это время года, когда опали почти все листья и ночной мороз уже не робко щиплет кожу, но пробирает почти до самых костей, здесь редко кого можно встретить. Уборка урожая закончилась еще несколько недель назад, и теперь люди, сидя дома у камина, готовятся к ярмаркам и фестивалям, которые начнутся с первым выпавшим снегом. Но до этого еще неделя, а то и две.
Путник остановился у придорожного камня, поставил сумку на подмерзшую землю и выпрямился в полный рост. Он глубоко вздохнул, поднял глаза к небу. Постояв так немного, странник присел на камень и зажег сигарету. Ноги в крепких дорожных ботинках опустил на камень пониже. Плотные штаны были, для удобства, заправлены в обувь. Под серым плащом виднелась теплая меховая куртка, старая, но крепкая. На голове шляпа с широкими полями, какие обычно носят жители щедрых на дожди низин Юга.
Путь близился к концу. Он не стал останавливаться на ночь в придорожной гостинице, которая осталась позади еще когда солнце только скрылось за горизонтом. Идти оставалось всего ничего, и он решил как можно скорее закончить путешествие. Несмотря на тишь и безлюдье, уже чувствовалась близость человеческого жилья. С освещенными комнатами или камином в полутьме. Чувствовался тот особенный осенний уют, который наступает после окончания хлопот с уборкой урожая, а зимние дела еще ждут своего часа. Спокойные, тихие вечера, в тепле. Как же он соскучился по покою и тишине! Но уже все, почти все, почти пришел. Главное было успеть до первого снега. И он успел и теперь чувствовал себя в безопасности. Самое страшное, что могло произойти, это снег. Всю жизнь он уходил от него, прятался, избегал всеми возможными способами. Повезло и на этот раз.
Он докурил сигарету, потушил ее о камень и аккуратно спрятал в расщелину между валунами. Тут до его слуха донесся стук копыт со стороны, откуда он шел. Через некоторое время показался всадник. Очевидно, ездивший по каким-то делам мелкий купец, или юноша, что навещал даму своего сердца из соседнего городка. Так или иначе и его ночь застала в пути.
Всадник, подъехав к путнику, остановился.
- Доброй ночи, - приподняв шляпу, поздоровался он. Стало возможно различить очертания лица, до того момента скрытые тенью от головного убора. Всадник оказался молодым парнем, лет двадцати пяти, с волнистыми, до плеч, волосами. Лицо его украшали усы и маленькая ухоженная бородка.
- И ты здравствуй, - вежливо кивнул головой путник.
- Куда направляетесь, если не секрет?
- Нет, не секрет. Иду в Гротбург.
- О! Да я сам оттуда! Надолго к нам?
- Не знаю, скорее всего до фестиваля точно останусь.
- Прекрасно! Мы проводим один из самых замечательных фестивалей в округе. Многие приезжают из соседних городов.
- Замечательно, - улыбнулся путник, он протянул руку. - Мигель.
- Роланд. Очень приятно.
- А далеко до города?
- Хм.. До утра доберетесь. Вас, может, довезти?
- Нет, спасибо. ночь тиха и приятна. Пройдусь, пожалуй.
- Ну как пожелаете. Тогда, встретимся на фестивале.
- Доброго пути! - Мигель приподнял шляпу.
Роланд махнул рукой и пустил коня рысцой. Вскоре скрылся вдали. Спустя какое-то время поднялся и Мигель, поднял сумку и отправился за ним вслед.
Городок, окруженный горами, располагался в самом конце долины. Он словно покоился на дне гигантской чаши. Он еще был окутан ночной тишиной и по раннему часу на улицах было мало прохожих.
Мигель вошел в город и сразу направился к ближайшей таверне.
В просторном зале было мало народу, немногие проснувшиеся жители, стекались в таверну позавтракать. Воздух был тяжел, еще не выветрился дух хорошей пьянки, которая тут была ночью, судя по пустым бутылкам и мусору.
У стойки Мигель заметил ночного знакомца. Тот приветливо махнул рукой и Мигель занял место рядом.
- О! Вы добрались! Не угодно ли комнату?
- Да, было бы замечательно.
- Тогда пойдемте. Для гостей у нас все самое лучшее!
- Большое спасибо. Только, если вы не возражаете, я для начала перекушу. С вечера во рту ни крошки не было.
- Ой, извините за спешку. Всегда у меня так, сперва говорю, потом думаю, - Роланд добродушно ухмыльнулся.
Мигель улыбнулся в ответ, потом повернулся к хозяину таверны и попросил принести что-нибудь на завтрак.
- Приятного аппетита, - пожелал Роланд. - Вы пока завтракайте, а я подожду вас снаружи. Не могу в духоте сидеть.
Мигель ответил благодарным кивком. Вскоре принесли завтрак, который, на удивление, оказался довольно неплохим. Подкрепившись, Мигель расплатился, добавив еще пару монет сверх цены, и вышел на прохладный и чистый воздух. Роланда он обнаружил неподалеку, у конской привязи.
Мигеля отвели к центру города, где располагался роскошный постоялый двор. Там в его распоряжение предоставили две комнаты, обставленные пусть и не самой шикарной, но очень добротной и красивой мебелью. Поблагодарив Роланда и закрыв за новым знакомым дверь, Роланд тотчас растянулся на кровати и, спустя мгновение, уснул.
Проснулся только к самому вечеру. В комнату постучались и принесли ужин. Мигель прикинул в уме во сколько ему здесь обойдется проживание и твердо решил попозже заняться поисками жилья попроще да подешевле. Но главное, он нашел дом до первого снега. Снег не застал его в пути. Это самое главное. Самое главное...
Поужинав он принял у себя посетителей. Это был Роланд, а с ним благообразный старик.
Роланд представил Мигеля старику, которого отрекоммендовал, как одного из старост этого города.
Старик вежливо поздоровался и спросил:
- Останетесь ли вы на фестиваль?
- Конечно, - кивнул Мигель. - Даже более того, я хочу принять в нем участие.
Роланд и старик переглянулись.
- И что же вы хотите делать? - осторожно поинтересовался старик.
Мигель опустил в сумку руку и достал оттуда длинный бумажный сверток.
- Фейерверки, - улыбнулся он.
Лицо старика побледнело. Роланд тоже выглядел испуганным.
- В смысле те, которые поджигаешь и..? - осторожно спросил Роланд.
- Да. Огненные цветы в небе. У нас на Юге любят по праздникам "покрасить небо".
Старик взял себя в руки:
- Ну, знаете, дорогой гость, ведь это праздник первого снега.
- Да, конечно. Это ведь здорово! - Мигель вскочил с кресла и начал ходить по комнате и оживленно размахивать руками. - Вы только представьте, как ночное небо окрасится цветами, морскими волнами и бабочками! Все цвета радуги! Я разожгу цветную поляну на небе! Цветочный луг!
Роланд испугано следил за ним глазами.
- Это невозможно, дорогой гость, - спокойно и твердо сказал старик. - Я уверен, вы найдете еще что-нибудь, что сможет нас порадовать. Или же просто насладитесь праздником, который мы готовим.
- Но почему? - Мигель остановился и с недоумением взглянул на старика.
- Молодой человек, это праздник первого снега, - со значением произнес старик.
- И что?
- Нельзя снег встречать огнем. А тем более палить в него со всей одури. Это совершенно исключено.
- Ну как же..
Тут заговорил Роланд:
- Мы свято чтим снег. А огонь его злейший враг. Потому огонь за неделю до праздника и на неделю после запрещен. А во время праздника тем более.
- Как? Совсем?
- Да, совсем. И все неуклонно соблюдают этот обычай. Он очень древний и мы гордимся им. Мы единственный город, оставшийся верным своим обычаям.
- Но как же вы живете без огня?
- Увидите, дорогой гость. Увидите.
И оба вышли, пожелав Мигелю спокойной ночи.
Мигель подошел к сумкам, стоящим в углу и достал обшитую кожей фляжку. Потом сел на кровать и сделал большой глоток. Такого поворота событий он не ожидал.
- Чертовы консерваторы, - выругался он.
Но делать нечего. Не хотят - не надо. Не больно-то и хотелось.
Тьма постепенно опускалась на городок, пробралась в комнату. Мигель встал и направился к камин, разворачивая тряпицу с огнивом. Но едва он подошел, как дверь открылась и вошел слуга. Он молча начал собирать поленья.
- Постойте, что вы делаете? - вопросил Мигель.
- Забираю дрова. Они не понадобятся, вот и убираю, чтоб не мешались.
- А как же я разожгу огонь? - Мигель совсем растерялся.
- Никак. Теперь нельзя огонь, - ответил слуга.
Он увязал дрова в одну вязанку и, поклонившись, вышел.
Мигель опустился на кровать. Еще глоток из фляжки.
"Идиотский город. Это что ж, они собираются меня морозить целых две недели?"
В комнате становилось прохладно. Чтобы хоть как-то согреться Мигель забрался под одеяло. Пытался уснуть, но встал-то он недавно, так что сон не шел. Полежав некоторое время, снова встал и для обогрева снова отпил из фляги. В голове полегчало.
"Эдак я за две недели совсем сопьюсь."
Он начал ходить по комнате, махать руками, бить кулаками воздух повторяя приемы рукопашного боя. Быстро разогрелся, голова снова стала ясной. Но нельзя же все время проводить так.
Мигель сел за стол и раскрыл потрепанный дневник. Рядом поставил чернильницу, и, обмакнув перо, начал писать. Описал свои последние дни пути и этот странный город, в котором ему приходится гостить.
Кисти рук из-за холода шевелились с трудом, отчего буквы получались неровные, а строчки шли наискось. Это занятие тоже придется оставить.
Заняться больше было нечем и Мигель решил прогуляться по городу.
Так он и проводил дни. В прогулках и сне.
Город вполне привык к существованию без огня. Люди много пили, от чего на улице было очень много пьяных и постоянно то тут то там начинались драки.
Больница была переполнена людьми с болями в желудке - не так-то просто жить на одной холодной пище. Иногда, по утрам где-нибудь в переулке или канаве находили чей-нибудь обмерзлый труп.
Мигель уже начал подумывать о возвращении в соседний город. Но на пятый день произошло одно событие.
Как обычно, проснувшись и закинув в желудок пару холодных колбасок, Мигель вышел из гостиницы. Сегодня он планировал погулять по дальнему району. И когда проходил мимо одной маленькой боковой улочкой, он заметил движение за грудой ящиков и слабый дымок.
Он подошел поближе и увидел маленькую девочку в грязном дырявом тряпье. Кожа девочки была бледной, посиневшей. Худые грязные ноги и руки. Бродяжка. Она сильно дрожала и Мигель удивился, как она смогла протянуть столько времени без тепла.
Рядом с девочкой на земле лежала собака. Мертвая. Девочка сидела на корточках около нее и пыталась разжечь крохотную горку щепок. Руки ее дрожали так сильно, что она едва попадала огнивом по камню. Она наклонилась почти к самой земле и что-то шептала.
Мигель подошел поближе.
- Здравствуй, дитя.
От звука его голоса девочка вздрогнула и перестала дрожать. Она попыталась смести щепки, но руки плохо слушались и она лишь чиркнула рукой по земле.
- Не бойся, дитя. Я ни кому не расскажу.
Девочка посмотрела на него и протянула ему огниво. Мигель замахал руками:
- Нет-нет. Я ничего у тебя не собираюсь отбирать.
Она отвернулась от него и продолжила свои попытки. Мигель заметил что ладони девочки все в крови.
- Давно ты пытаешься развести огонь?
При слове огонь девочка вздрогнула и огляделась.
- Со вчерашнего дня, - сипло прошептала она.
Протянула руку и прошлась по мерзлой шерсти собаки:
- Нужно отогреть Рея. Он заснул и не хочет просыпаться, потому что тут холодно. Я разведу костер и он проснется.
Он подошел поближе и сел на корточки рядом с ней. Достал из кармана кусок сыра, что прихватил с собой чтобы перекусить в парке, и протянул девочке.
- На, подкрепись немного.
Он взял из рук девочки огниво и двумя взмахами зажег щепки. Огонек весело запрыгал по щепкам и Мигель начал подкладывать веточки из сложенной неподалеку кучки. Он тщательно осматривал каждую ветку и некоторые откладывал.
- Вот, смотри. Вот такие лучше всего. Они хорошо горят, хорошо греют и мало дымят.
Девочка, собиравшая с подола последние крошки, кивнула.
Внезапно из-за угла выскочил прохожий. Он ошалело уставился на огонь и, указывая на него, закричал:
- Огонь! Огонь!!
Почти моментально вокруг девочки и Мигеля собралась толпа народу. Все шумели, вздыхали, причитали. Какой-то мужчина подскочил к костерку и быстро разметал его ногами. Он потянулся было к девочке, но Мигель перехватил его руку.
- Не тронь, - произнес он.
Мужчина попятился было, но из толпы вышли еще пятеро и встали у первого за спиной. Тот приободрился:
- Ты не местный, тебя мы не тронем. Но никто не смеет жечь огонь в предпраздничные дни. Мы не хотим быть наказанными богами из-за чьей-то прихоти. Так что иди по-добру по-здорову.
- Но она же совсем ребенок. Она умрет, если не согреется.
- Пусть, - равнодушно произнес мужчина. - Значит на то воля богов. Значит, что она не прошла очищение холодом. Благодаря предснежным холодам улицы нашего городка очищаются от таких людей, исчезают бродяги и город становится богоугодным.
Сказав так, он снова потянулся к девочке. Та лежала на земле, закрывая собой тело собаки. Мигель снова схватил руку мужчины.
- Ты видимо не понял, - сказал тот и кивнул остальным.
На Мигеля навалились пятеро, свалили и начали избивать. В какой-то момент Мигель впал в забытье. Когда он очнулся вокруг никого не было. Было темно и ни толпы, ни мужчины, ни девочки. Лишь мерзлый труп собаки Рея.
Мигель вернулся в гостиницу. Ненависть к жителям города не знала границ. Ему хотелось взять топор и рубить на куски каждого кто попадется ему на улице. Чтобы их мертвые души и глаза окончательно стали мертвыми.
Кое-как перевязавшись он начал мерить шагами комнату. И, внезапно, словно приглушенные голоса сквозь кирпичную стену, до его сознания начали пробиваться отголоски воспоминаний. О прошлом, которое он и не чаял снова назвать своим.
"... отличается особой ненавистью к огню... Морсес - бог зла, смерти и холода.. Морсес.. Морсес... "
Точно! Все сходилось! Это была не просто приверженность пустым традициям. О, нет. Эти традиции имели зловещие корни, уходящие глубоко в самые недра ледяных пещер царства мертвых. Царства, с которым у Мигеля были свои личные счеты. А такая всепоглощающая одержимость и такое бездушие могли быть делом рук только самого владыки, Морсеса. По крайней мере, Мигель на это очень надеялся. Потому что только в этом случае он знал лекарство.
До фестиваля осталось два дня. Вполне хватит времени, рассуждал Мигель.
Он снял квартиру неподалеку от площади, где будет проводится празднование. Хозяин дома был весьма удивлен такому съемщику. Тот не возражал от уплаты вперед, да и цену дал весьма не малую. Особо этот постоялец радовался единственному во всем доме выходу на крышу, который был в его комнате и из которого немилосердно дуло.
Мигель перенес свои сумки в комнату и не выходил оттуда до начала праздника. Позже некоторые утверждали, что постоянно видели его на крыше, видели как он что-то мастерит, но из-за листов фанеры было не разобрать подробности.
И вот наступил вечер празднования. Народ собрался на площади. Играла музыка, ходили скоморохи. Проводились разнообразные игры. Но очень много на площади было больных, простуженных людей. Народ истосковавшийся по теплу ждал снега. Будет снег, а за снегом будет и огонь. Потом. Еще предстояло вынести испытание.
Солнце село. Народ затих. Изредка кто-нибудь перешептывался но на них шикали и те затыкались. Все напряженно смотрели на небо. И тут из толпы раздался возглас:
- Снег!!!
И тут, с крыши одного из домов раздался громкий хлопок. И..
В небе расцвел цветок. Ярко красный цветок. Расцвел и тут же растаял, но на его месте вырос другой, зеленый. Хлопки продолжались и небо превратилось в цветущую поляну.
На крыше Мигель один за одним запускал свои фейерверки. Он опасливо поглядывал на небо. Начинался снегопад и до того как он разойдется на полную, нужно успеть забежать в комнату.
На площади заворожено смотрели на небо. Молчали. На лицах начали появляться улыбки.
Тут на лестнице раздались шаги и в дверном проеме показался старейшина. Рот искривлен в гневе, глаза так и пылали злобой. И почти сразу же снег повалил гуще. Мигель бросился к выходу, но старик захлопнул дверь перед самым его носом. Мигель остался на улице. Снег валил все сильнее.
Из-за двери раздался голос. Но это был не голос старика. Это был шелестящий голос, тихий, но каждый звук был отчетливо слышен. И от каждого звука леденели самые недра души.
- Теперь тебе не спрятаться от меня...
Выбора уже не было. Снег все таки догнал его. Мигель упал на колени и захохотал. Потом внезапно замолк и со счастливой улыбкой вернулся к фейерверкам.
Хлопки стали чаще. Небо украшали цветы, звезды, огненные кольца. Появилась сверкающая радуга.
Никто на площади не замечал снег. Во всех глазах отражались лишь цветные узоры на небе. Снег шел, но ему навстречу летели волшебные снаряды.
"Мы тебя не боимся, снег!" - крикнул кто-то.
Толпа взорвалась криками, радостными возгласами. Послышался смех. С людей словно спала коварная пелена. Каждый, глядя на волшебные огни, внезапно почувствовал себя полным жизни, тепла. Лица сияли радостью, и радость эта была поярче тех огней в небе. Не будет больше места холодам. Ни на улицах города, ни в сердцах его жителей.
Наутро нашли старейшину. Он сидел около выхода на крышу у запертой двери, обхватив ноги руками и безумно мыча раскачивался из стороны в сторону. Когда открыли дверь, то увидели тело Мигеля, засыпанное снегом. На навечно застывших губах была улыбка.
Снег нашел его. Нашел и проиграл Проклятому Вьюгой Мигелю. Последнему Прометею.