Голые стены. Унылая бледно-зеленая краска. Из обстановки лишь письменный стол, два стула, ноутбук я приношу с собой. Чуть слышно поскрипывает кондиционер, навевая приятную прохладу.
- Хотите чаю, инспектор?
Складки на одутловатом лице вздрагивают. Цепкие глазки обшаривают меня с головы до ног. Голова возвращается в прежнее положение.
Я пожимаю плечами и лезу в ящик за чашкой. Насыпаю заварку, вытягиваю из сумки термос.
- Вы удовлетворены?
На этот раз он не пошевелил и бровью. Неподвижен, глаза не мигают, словно у старого змея. Сцепив руки на коленях, всматривается в испытуемого. Так, словно для него не существует преграды из кожи и плоти. Прямо в душу. Что он там видит - для меня загадка.
Пятый час. До конца смены еще два. Когда мне сказали, что сегодня я буду не один, я не очень удивился. Но стоило встретиться с ним, подвергнутся немому допросу безжалостных глаз... Нет, не кандидатов он проверяет, отнюдь. Может, подыскивают мне замену?
Убираю термос. Легкий звон за спиной - чашка уже у него в руках. Чертыхнувшись, про себя, конечно, снова открываю стол, достаю другую.
Кандидат, тем временем, выходит в левую дверь. Снова провал.
- Почему Вы не дали ему второго шанса?
Удивленно поднимаю глаза над краем чашки:
- Я три раза задавал свой вопрос. Вы все время смотрели ему в глаза.
- Да, он ответил честно.
- Я знаю. Но неправильно.
Отчего-то очень сложно поднять глаза, вернуть ему столь же пристальный взгляд. Поэтому я рассматриваю массивный золотой перстень на его мизинце. Элегантный костюм, стрелки, наверное, могут резать бумагу. До блеска начищенные туфли. Белоснежная рубашка, стильный галстук. И только золотая побрякушка портит впечатление. Но без нее нельзя - это знак. Знак инспектора. Власть и право проверки.
Молчать становится невыносимо. Невыносимо под этим стальным взглядом, раздевающим до костей.
- Почему Вы пришли?
Белесые брови ползут вверх.
- Разве это не очевидно? Результаты.
- Да, конечно, результаты, - медленно киваю головой. - Рано или поздно ...
- Конечно. Девяносто девять процентов отсеиваются именно у Вас. Нужно понять - почему.
Вздыхаю.
- И как?
- Почему Вы отклонили последнего? Вы видите, с чем он пришел? - инспектор кивнул в сторону оставленного у двери меча.
Да, он ему уже не понадобится. Огромный, в рост человека, двуручный фламберг. По лезвию пробегают язычки пламени. Меч сиротливо подпирал бетонную стену. Я словно наяву чувствовал грусть оставшегося без хозяина существа.
- Такой же, как у самого Гавриила. Вы думаете, такие мечи выдаются всем подряд?
Еще раз вздыхаю:
- Это ничего не значит.
Слова инспектора падают глыбами льда:
- Они проходят долгое обучение. Владение оружием. Сила. Быстрота. Защита. У него отменные таланты. И, как Вы прекрасно знаете, свой главный экзамен он уже сдал.
Что я могу возразить? Да, они все приходят сюда. Сильные. Смелые. Отменно подготовленные. Несут с собой оружие. Волшебные мечи, зачарованные копья, лазерные пистолеты. Чего я только не повидал. Они прошли жестокие учения. Каждый из них мастер. Любой, не напрягаясь, завяжет меня узлом.
И в остальном инспектор тоже прав. Все они прошли жестокий тест еще при жизни. В моем ноутбуке сотни имен, между любым из них и словом Герой я, неколеблясь, поставлю знак равенства. Но, я не имею права пропустить их дальше, если они ...
- Так почему же, всего лишь один глупый вопрос?
Что мне ответить? Когда я задаю его, они удивленно ширят глаза. Им тоже вопрос кажется глупым. Они же бессмертны. Не так много людей, окончивших свой земной путь, попадают сюда. Только те, кто что-то совершил.
Главный экзамен. Служение. Самопожертвование. Вера. Только при жизни. Солдат, закрывающий собою женщину с младенцем... Паренек, бросающийся под поезд, выталкивающий с путей заигравшуюся девчушку... Умирающая, но отдающая последний кусок детям, мать ...
Им даровано бессмертие. Не только памятью живущих. Истинное бессмертие - белые крылья ангелов.
Но остается еще одна ступенька, еще один шаг наверх: возможность вершить и дальше. Получить меч и весы истинного ангела - Ангела-хранителя.
Ради этого они проходят тяжелейшие испытания. Жестокое обучение. Строжайший отбор.
И, в конце концов, все они приходят ко мне. И я задаю им один и тот же глупый вопрос:
- Боишься ли ты смерти?
Они удивляются. Они переспрашивают. Но трижды я повторяю одно и тоже:
- Боишься ли ты смерти?
Они отвечают. Легко. С охотой. Ответ прост и понятен - чего бояться бессмертному? Они-то думали: "Последний экзамен!!!". А оказывается все так просто.
И уходят в левую дверь. Непонимающие. Разочарованные. Недовольные. Бросают у дверей волшебные железки. О, ангельских крыл никто не отымет. Но в хранители вам путь закрыт. Отныне и навсегда.
- Так что же Вы молчите?
С огромным трудом, словно ворочая пудовые гири, поднимаю взгляд, гляжу в его бездонные зрачки. "А ведь и ты когда-то прошел в левую дверь...".
Вместо ответа киваю на нового кандидата.
Маленький мальчик. Робеет, бросает неуверенные взгляды на взрослых. Вместо привычного оружия - на руках котенок.
Я задаю свой вопрос.
Мальчик растерян, переминается с ноги на ногу. Проводит по мягкой шерстке маленькой ладошкой.
- Что это? - шепчет инспектор, кивая на котенка. - Забирать души запрещено!
Пробегаю по файлам компьютера. Да, так и есть, упал с дерева, спасая своего маленького друга. Первым не удержался котенок, за ним - хозяин. Бесстрастные строки разворачиваются в маленькую драму.
- В исключительных случаях, разрешается, - шепчу я в ответ. Инспектор зло кривит губы.
- Так что, мальчик? Боишься ли ты смерти? - спрашиваю его во второй раз.
Дрожащий подбородок упирается в грудь. Мальчик пристально изучает пол. Розовые ладошки стискивают мохнатый комочек. Губы сжаты в тонкую линию.
- Я спрашиваю тебя в последний раз: боишься ли ты смерти?
В уголках голубых, как ясное небо, глаз, застыла слезинка. Тонкие пальчики дрожат. Ладошка все быстрее, не останавливаясь, гладит котенка. Дрожащие губы чуть сдвигаются. Совсем чуть-чуть, но еле слышный звук для меня обретает силу тарана. И сама собой раскрывается правая дверь.
Так-то инспектор! И нечего сопеть и хмурить брови. Как может быть хранителем тот, кто не боится того, от чего ему назначено защищать? Так-то инспектор. Так-то!
|