Шел грибной дождик. Мелкие капли дождя, пролетая сквозь прямые лучи солнца, что проникали сквозь кроны берез, вспыхивали мириадами радужные бликов. Крупные капли барабанили по пыльной дороге, оставляя в пыли ровные кружочки. Сквозь шорох дождя доносился цокот копыт и мерный скрип кожаной упряжи. По давно не хожаной дороге неторопливо брела гнедая кобыла, неся на себе рыцаря в полном облачении. Богатая, расшитая серебром упряж на лошади говорила о богатстве седока, ярко начищенные сверкающие доспехи, на которых капли дождя оставляли темные, постепенно исчезающие дорожки, подчеркивали профессионализм, а черные цепкие глаза и прямой подбородок, выдавали немалую силу воли и уверенность в себе. Рыцарь кутался в длинный, закрывающий даже круп лошади алый плащ, пытаясь найти защиту от всепроникающих дождевых капель. Короткий, полуторный меч в ножнах, копье, укрепленное в кожаном чехле вдоль седла, и укрытый таким же кожаным чехлом щит довершали облик война. На щите, равно как и на груди рыцаря, красовался фамильный герб: рука в латной перчатке, ломающая лезвие меча.
Рыцарь еще раз плотнее затянул завязки плащи на горле, капли воды, стекая по волосам, попадали под панцирь, что понятное дело, не добавляло комфорта. Оглянулся по сторонам, потянул носом воздух. Явственно ощущалось приближение человеческого жилья. Вдоль дороги попадались срубленные деревья, в воздухе разносился запах печного дыма. Пыльная дорога совершила еще один поворот и уперлась в околицу деревушки.
Рыцарь придержал коня у деревенских ворот. Огромные, у основания заросшие зеленым мхом, собранные из половинок еловых стволов и окованные медными, тоже зелеными от времени полосами, ворота стояли призывно открытые, створки успели врасти в землю, а трава заполонить все щели. Такая же высокая трава выглядывала изо всех щелей в окружающем деревню частоколе. Неодобрительно покачав головой, рыцарь тронул поводья и въехал в деревню.
Пока рыцарь двигался по главной деревенской улице, оказавшейся на удивление длинной, и рассматривал стоящие по обеим сторонам крепкие деревенские дома, дождь почти совсем прекратился. Где-то за околицей по верх самых высоких крыш проглянула семицветная радуга.
Двигаясь по направлению к центру деревни, рыцарь все больше вертел головой, как бы выискивая, кого можно остановить и расспросить, однако улица оказалась на удивление пустынной. Заметил за изгородью одного из домов ватагу ребятишек и поднатаянул поводья, заставляя лошадку приблизиться к ним. Однако, не дожидаясь пока он подъедет слишком близко, ребятишки рванули от него в огороды, как бывает, прыснет во все стороны рыбья мелюзга, заметив на отмели хищную щуку. Рыцарь усмехнулся и продолжил свой путь к деревенской площади.
Проезжая мимо колодца, он заметил бабку, с трудом поднимавшую журавль с полными ведрами ключевой воды.
- Бог в помощь! - перегнувшись в седле, рыцарь сильной рукой он подхватил и одним махом вытащил из колодца полное ведро.
Однако, бабка отвечать не торопилась. Оглядела рыцаря с ног до головы цепким взглядом, поджала губы.
- Ну, чего приехал-то? - наконец соизволила она ответить.
От такой нелюбезности рыцарь не секунду смешался.
- Помочь я приехал, бабушка, вас всех из беды выручить. Ходят слухи тут, что великан вашу деревеньку притесняет, вот я и приехал. - После секундной паузы проговорил рыцарь. - Вот ты скажи мне бабушка, как мне того великана сыскать?
Бабка же после этих слов совсем с лица спала. Повернулась, рывком схватилась за ведра, подняла их на коромысло.
- А тебя кто звал? - чуть не пролаяла она в ответ, - Ехай отседова, туда, откуда приехал, нам тут такие как ты без надобности! - Развернулась к рыцарю спиной и засеменила по тропинке между домами, больше не проронив ни слова.
Еще с минуту рыцарь непонимающе рассматривал ее удаляющуюся спину, дернулся было идти за ней, однако тут же передумал, и вновь тронулся по главной дороге.
- Может деревенская сумасшедшая, говорят в каждой деревне есть такие, - Подумал он про себя.
Лошадь мерно перебирала ногами и спустя несколько минут, рыцарь выехал на то, что с натяжкой можно было назвать центральной площадью. Площадь представляла собой вытоптанную полянку, окруженную домами, в центре которой красовался огромный резной колодезный сруб, на этот раз с настоящим воротом, расписанным местными резчиками по дереву прямо-таки под былинные мотивы. Здесь были и изображения драконов и русалок и всяких леших-водяных в несчетном множестве. Вершину сруба венчали искусно вырезанные головы кабана и медведя. Причем вырезан сруб был из какого-то светлого дерева, не темнеющего со временем и сейчас, омытый недавним дождиком, он сверкал и переливался на солнце. Оторвав взгляд от этого произведения искусства, рыцарь оглядел окрестные дома. Деревенский трактир, как и полагается, выходил дверьми на площадь и занимал центральное место среди окружающих его строений.
Кожаные сапоги гулко бухнули в площадной пыли, и собирая пыль своим плащом, рыцарь вошел в трактир. Внутри оказалось чисто и приятно глазу. На полу гор мусора не наблюдалось. Дубовые выскобленные столы и длинные лавки вокруг них прямо так и зазывали присесть и за неторопливой беседой принять на грудь парочку кружечек пива. Стены прямо как предназначены, чтобы привалиться и дать отдых усталой спине, после долгого верхового пути.
Из-за стойки показался хозяин, смотревший на гостя прямо, не отводя глаз, без того уважения, а то и боязни, к которым рыцарь привык в других местах. Других посетителей было не много, только компания крепких мужиков вела неспешную беседу за одним из угловых столов. Положив на стойку монетку, которую он достал и кошелька на поясе, рыцарь кивком головы показал трактирщику на пивную бочку, и уселся за ближайший стол. Глиняная кружка с пеной поверху появилась незамедлительно, словно прямо из воздуха.
Отпив солидный глоток, рыцарь еще раз оглядел зал, выискивая к кому бы обратиться. Хотел было подозвать для разговора хозяина, но передумал, взял кружку и направился к мужской компании. Мужики выглядели солидно. Добрые коричневые и зеленые кафтаны, высокие сапоги, кое у кого на руках поблескивали серебром браслеты и золотом кольца. Не похожи они были на терпящих бедствие бедных крестьян, потому и решил рыцарь обратиться с расспросами именно к ним. Вот только не нравились ему что-то их взгляды. Неприязненные, колючие, нет, не к таким взглядом привык рыцарь, далеко не к таким.
- Здрав будете, добрые люди! - поздоровался он по всем правилам.
- И тебе здоровьица, господин хороший! - ответил один из них, самый старший. - С чем в наши края пожаловал?
Ну, вот опять! Не успел подойти, так уже допрашивают. Однако ответил рыцарь вежливо.
- Приехал я из самой столицы к вам с помощью. Прослышал я, что рядом с деревней вашей обитает великан один, а раз великан, значит зло творит безоглядно и притесняет вас и всю округу. Стало быть, приехал я избавить вас от этого зла.
Не успел он все это сказать, как мужики дружно, как по команде нахмурились. У кого брови совсем к переносице сошлись, кто кулаки сжал до хруста. Однако ж ответ он все же получил тоже вежливый.
- Тебя, мил человек, - ответил тот же мужик, что заговорил с ним сначала, - о помощи никто не просил. Мы живем здесь по-своему, наши дела столицы и Вас, рыцарей не касаются. А с великанами мы и сами разберемся.
- Так что езжай-ка ты, мил человек, да куда подальше, - подал из-за его спины голос, незаметно подошедший трактирщик. Глаза всей компании выражали полное с ним согласие.
Удивленный до нельзя рыцарь чуть не уронил кружку, которую все еще держал в руке. Он-то думал, что его встретят как героя и освободителя, а тут на тебе, прочь гонят. Кровь бросилась ему в глаза.
- Помогать не хотите, так хоть скажите где найти его? - сквозь сведенное яростью горло слова давались с трудом. Рука машинально нащупывала рукоять меча.
Говоривший с ним мужик поднялся из-за стола. Рядом с ним также поднялись и остальные, буравя гостя уже полностью неприязненными взглядами.
- А иди-ка ты со старостой поговори, - бросил мужик. - Он тебе все и объяснит.
Компания мужиков вкупе с трактирщиком столь ярко демонстрировала нежелание помогать, что рыцарь грохнул полупустую кружку на стол, расплескав по столешнице то, что в ней еще оставалось, развернулся и не прощаясь вышел за дверь.
Дом старосты, как обычно и бывает, размещался аккурат напротив деревенского трактира. Староста оказался высоким седым стариком, лет под сто. Белая как снег, борода тщательно расчесана и заправлена за широкий кожаный пояс. Серые глаза лучились мудростью прожитых веков, а тело старца поддерживал гладко оструганный дубовый посох.
- Меня зовут Сэр Эгаль, и приехал я к вам в деревню ... - поздоровавшись и в третий раз назвав цель своего приезда в деревню, рыцарь в третий раз встретился с враз изменившимся к нему отношением. Будто не помогать он приехал, а явился убивать и грабить. Однако ж, староста держал себя лучше. Как будто не злость проглядывала его глазами, а некая затаенная грусть.
- Скажи хоть ты мне старик, - кипятился рыцарь. - Почему не хотите помочь мне хоть словом?
- Тебе уже помоги, указали дорогу, и Марфа у колодца, жена моя, кстати, и мужики в таверне, разве нет? Тебе было сказано, что помощь твоя тут не нужна и чтобы ты уезжал отсюда? Так и я тоже самое повторю. Вы рыцари многого не понимаете, любите махать мечом направо и налево, пользы от этого никакой, вред один. Так что нечего тебе здесь делать, забирайся на коня и уезжай восвояси, пока ...
Не дослушав его до конца, рыцарь крутанулся на каблуках и вышел на улицу. Постоял рядом со своим конем, гоня прочь наступающую ярость.
- Боятся! - внезапно догадался он. - Они все боятся за свою жизнь, боятся этого проклятого великана, потому и боятся помочь. Ну, он им покажет. Он сам найдет великана, совершит подвиг, победит его и избавит жителей деревни от страха! Одним прыжком он оказался в седле, дал шпоры и поскакал к воротам, алый плащ развивался по ветру как огромный флаг.
Покинув деревню, он немного покружил по соседним полянам и почти сразу наткнулся на неприметную дорожку, уходящую в глубину леса. Охотничий азарт горячил крови, Эгаль чувствовал, что он на верном пути и поминутно погонял лошадку. Наконец он добрался до невысокого холма, под которым углядел вход в пещеру.
Да, это очевидно было то самое место. Вход в пещеру преграждала настоящая баррикада из бревен и кольев. На некоторых кольях Эгаль с содроганием углядел волчьи головы, скалящие пасти в пустоту леса. Некоторые головы были еще покрыты шерстью, от других остались только голые черепа. А еще дальше, там где в завале обнаруживался небольшой проход, не колу висели два рыцарских шлема. Один провисел тут явно уже не один год и успел покрыться толстым слоем ржавчины, другой же, с набалдашником в виде кленового листа, ярко блестел на солнце. Неожиданно из пещеры послышался глухой рев, и на пороге показался великан. Не такой уж и большой - подумалось Эгалю, - зато какой уродливый! Рост великана на глаз, казалось, не превышал двух с половиной метров, зато шириной плеч и грудной клетки он мог бы поспорить с сильнейшими кузнецами, которых Эгалю доводилось видеть на своем веку. Но больше всего поражало его лицо. Огромные клыки бросались в глаза в первую очередь, они выступали из нижней челюсти и заворачивались вверх чуть не доставая до маленьких, глубоко утопленных глазок. Широкий приплюснутый нос на половину лица и низкий волосатый лоб довершали уродство. И кожа. Темно-зеленого цвета завершала картину и создавала жуткое впечатление нереальности.
С минуту Эгаль и великан рассматривали друг друга. Затем Эгаль снял с пояса серебряный рожок и плохо слушающимися губами сыграл старинный вызов на смертельный бой. Великан взревел и скрылся в пещере.
Рыцарь надвинул на голову кольчужный шлем, что на манер капюшона до этого лежал у него на плечах, вытащил копье, сорвал кожаный чехол со щита, на котором ярко блеснула красной краской рука ломающая меч. Эгаль приготовился к битве.
В туже минуту из пещеры вновь выскочил великан. Теперь он был облачен в помятый железный панцирь, кое-где на котором проглядывали пятна ржавчины, и глухой низкий шлем, тоже требовавший чистки. В руках он держал огромный, окованный медью щит размером с добрую дверь и длинный немного изогнутый меч с огромными зазубринами на лезвии.
Их глаза встретились и Эгаль, пришпорив лошадь, бросился на врага.
Бой проходил с переменным успехом. Эгалю как следует ударить копьем мешало то, что лошадь не могла толком повернуться из-за древесных завалов, окружающих пещеру. Великан же с мечом, не мог подойти близко, сдерживаемый длинной копья противника. Новый удар, и копье Эгаля высекло сноп искр, пройдясь острием по медным оковкам щита. Великан отпрыгнул в сторону и попытался нанести удар сбоку, однако лошадь Эгаля попятилась и замах великана пропал втуне. Так они какое-то время топтались вокруг друг друга, и что поразило Эгаля больше всего, так это то, что великан все время старался держаться между ним и входом в пещеру, не смотря на то, что в такой позиции солнце било ему прямо в глаза. Не может же он не понимать невыгодности такой позиции, - мельком думал Эгаль. Но вот, особенно неудачный маневр лошади поменял Эгаля с великаном местами, и рыцарь оказался прямо напротив входа в пещеру, из которой послышался громкий писк. Великан, видимо, тоже услышал его, и в нарушение всех правил защиты опустил щит и бросился ко входу. Эгаль же, не упустив момента, сильно ударил лошадь шпорами, поднял ее на дыбы и, опускаясь всей массой, всадил копье за верхний край щита.
Силой чудовищного удара великана отбросило на несколько шагов по направлению к пещере, а рыцарское копье, не выдержав, разлетелось на куски. Немного постояв, гоня от себя напряжение схватки, Эгаль отбросил обломок копья и спешился. Снял с головы шлем, снова отбросив его на манер капюшона, и подвесил на седло немного помятый в схватке щит.
Из пещеры снова донесся какой-то писк и Эгаль направился к ней. Неожиданно он резко остановился. Великан, в груди которого засел обломок копья, оставляя за собой кровавую полосу, пытался ползти к пещере. Эгаль выхватил меч, шагнул к великану выискивая место, и резко опустил его. Лезвие, матово блеснув, вошло в шею еще живого великана, с легким хрустом отделив голову от туловища. Заржавленный шлем покатился в грязь. Ногой отшвырнув его с дороги, рыцарь вошел в пещеру, из которой раздался уже знакомый надрывный писк.
Не прошло и двух часов, как Эгаль, уже снова сидя на лошади, смотрел на горящую кучу бревен и кольев, которые он вырвал из сооруженной вокруг пещеры баррикады. На вершине ярко полыхающей кучи возвышались четыре тела, отливающие зеленой нечеловеческой кожей, одно огромное и три совсем маленьких, с пятилетнего ребенка размером. Эгаль, сжав зубы, следил, как пламя поглощает эти островки. Сожалений он не испытывал, зараза должна быть вырвана с корнем, иначе пройдет время, и все нужно будет начинать сначала. Наконец, когда костер догорел, он тронул лошадь и снова направился к давешней деревне.
Вновь проезжая по длинной деревенской улице, рыцарь не мог сдержат улыбку. - Уж теперь-то они меня отблагодарят, - Думал Эгаль, подъезжая к площади, на которой в этот раз собралась толпа, наверное, из всех деревенских жителей.
Люди стояли спиной к колодезному срубу и все как один смотрели на него. Здесь была и бабка Марфа, жена старосты, которую он встретил у колодца, и давешняя компания зажиточных мужиков из трактира. Довольный Эгаль не обращая ни на кого внимания привстал не стременах и обратился к людям:
- Люди, конец вашему страху! Я, сэр Эгаль, рыцарь королевского стола, совершил великий подвиг. Я в честном поединке одолел злого великана. Теперь Вы свободны от его власти!
Толпа же селян стояла неподвижно, и только глухой ропот изредка проносился поверх голов. Эгаль с удивлением оглядел народ. - Не верят, что ли, - Подумалось ему.
- Вот смотрите, вот доказательства моего подвига! - И Эгаль отвязал от седла болтавшийся там мешок, запустил в него руку и вытащил на всеобщее обозрение отрубленную голову великана. По толпе пробежал сдавленный вздох.
А Эгаль, расходясь все больше, и не видя должной реакции со стороны людей, швырнул голову под ноги толпе, которая моментально расступилась перед ужасным трофеем. Голова, истекая каплями крови, прокатилась и замерла у прекрасного сруба. По толпе пронесся еще один сдавленный вздох.
- Погубил-таки, ирод проклятый! - неожиданно взвизгнула бабка Марфа.
Эгаль с удивлением поднял взгляд на толпу. И неожиданно для себя вместо ожидаемой радости на лицах углядел выражение прямо противоположное.
- Погубил-погубил-погубил! - пошло гулять по толпе. И толпа на шаг придвинулась к изумленному рыцарю. В еще большее изумление повергло Эгаля то, что каждый из собравшихся держал в руках что-нибудь тяжелое, что вполне могло бы сойти за оружие. У кого-то в руках были вилы и лопаты, кое-кто держал топоры, у мужиков из трактира, откуда ни возьмись, появились в руках тяжелые дубовые посохи, трактирщик держал в руке огромный мясницкий тесак, остальные вооружились обыкновенными кольями, вынутыми из соседней ограды.
А гневный ропот продолжал гулять над толпой все повышаясь и повышаясь. Постепенно толпа приближалась к рыцарю и уже сжимала круг.
Эгаль затравленно оглянулся. Страха он, как истинный рыцарь, не испытывал, однако прекрасно понимал, что с толпой крестьян ему не справиться, хотя и оставался в недоумении, чем вызвал такую ярость поселян. Вдруг кто-то из детей, что затесались между взрослыми, бросил в него камень. Камешек отскочил от панциря рыцаря, не причинив никакого вреда, однако для толпы это послужило как бы сигналом.
Больше медлить Эгаль не стал. Он резко пришпорил лошадь и бросил ее в направлении главной улицы. Из-под копыт отскочили несколько мужиков, и лошадь понесла его галопом к открытым деревенским воротам. Преследовать его никто не стал.
Уже выехав за ворота, Эгаль неожиданно увидел опирающегося на свой посох деревенского старосту. Рыцарь натянул поводья и остановился.
- Что же ты не преследуешь меня, как остальные? - задал он совсем не тот вопрос, какой хотел задать сначала.
- Что толку, таких как ты, дураков, не переделать, - ответил староста. Эгаль дернулся, так оскорблять рыцаря не имел права никто
- Что, обидно про себя правду-то слышать? - не спустил староста.
- Но почему? Я совершил подвиг, а меня за это на вилы хотели поднять! И я же еще и дурак!
- Подвиг только тот подвигом зовется, что к месту и ко времени,- ответил старик. - Тебя хоть кто-то просил этот подвиг совершать? Нет, говорили тебе все, езжай своей дорогой, а тебе ж обратно, нужно удаль показать.
- Я убил великана, монстра, для этого особой просьбы не нужно, это долг рыцаря, истреблять нечисть.
- Да какой он монстр ....
- Как какой, вон клыки под два метра, сколько он людей ими пожрал. - кипятился Эгаль. - Кожа зеленая, что у твоей лягушки.
- Никого он не жрал, - в глазах старосты все сильнее проступала внутренняя грусть. - Ну сведет козу со двора, теленка украдет, бывает, а так, безобразий за ним не было. Дак ведь это ж, дети у него, чай кормить надо. Да еще и волков окрестных повывел, по лесам бабам безопасно ходить стало. А что кожа зеленая, так говорят, земли есть, где у людей кожа желтая как тыква, а бывает еще и черная как сажа печная, что ж всех их аки монстров, в огонь?
- Да все равно, - Эгаль уже не сдерживал злости. - Он-то не человек, он монстр самый настоящий и истреблять таких нужно, каленым железом выжигать.
- А ты не думаешь, что настанут такие времена, когда все монстры, - слово "монстры" староста выделил голосом. - исчезнут, никого не останется?
- Вот будут счастливые времена!
- Счастливые ли? Уже сейчас мало их осталось. Наш вот великан был, рядом с соседней деревенькой, говорят, дракон еще живет, вот и все, почитай, что осталось. Эти времена уходят. А какие придут на смену, кто знает, может быть, это будет время беспросветной тоски и грусти по волшебству? Никто не знает. А ты и тебе подобные истребители монстров только приближаете приход этого времени ...
- Дракон, говоришь? - перебил Эгаль.
- Говорят есть такой, если по западной дороге поехать. Только уж послушай доброго совета, не ехай туда, добра не будет.
- Да не бойся старик, я на развилке на север сверну, - Эгаль пришпорил коня. - Бывай старик!
- Ой, не будет тебе там добра, - проворчал староста себе в бороду, глядя как рыцарь сворачивает на западную дорогу и скрывается за поворотом, - Там-то жители не такие дураки как мы, загодя гостей встречают ...
Из-за поворота ветер донес неразборчивые крики, свист стрел и ржание смертельно раненой лошади.
|