Потомственная дворянка, дочь безвременно усопшего тайного советника Иосифа Пасцевича и фрейлины Анны, урожденной Костюшко, София Иосифовна, более известная в домашних кругах как Сонечка, безутешно страдала.
Учитывая возраст молодой барышни, только этим летом выпущенной из Смольного института, угадать причину ее страданий было несложно. Впрочем, причин на самом деле было две.
Первая звалась великий князь Алексей Александрович, сын самого государя императора, знакомство с которым повергло Сонечку в нервный трепет, а ее maman - в продолжительную истерику. Знакомство состоялось, само собой, на балу - третьем в жизни Сонечки и несчетном в жизни великого князя, и острые взгляды многоопытных старух, беспременных завсегдатаев всех великосветских приемов и увеселений, а по совместительству - столь же великосветских свах, тут же отметили то внимание, которое Алексей Александрович обратил на худенькую голубоглазую смолянку, которая, казалось, все время витала где-то вдалеке от этого мира.
Великий князь пригласил ее на танец трижды, что являлось нарушением всех правил - которые, впрочем, ввиду наступления просвещенных времен, многими с удовольствием игнорировались. Не ускользнуло такое внимание, естественно, и от фрейлины Анны, которая, невзирая на внешнюю пышность туалетов и любовь к хорошим лошадям, с трудом сводила концы с концами, так как после смерти мужа окончательно свихнулась на скачках, ставки на которых делала через доверенное лицо - управляющего Карла Мейера. Карл, и сам великий любитель скачек, а еще больший любитель денежных знаков всех держав мира, последовательно разорял фрейлину, то подавая ей надежду, то объявляя ей беспримерный проигрыш - сам же, втихомолку, дополнительно прокручивал выдаваемые ему все большие суммы.
Теперь логика развития событий требовала от Анны организации собственного бала, на который, конечно, должны были быть приглашены и другие великие князья - как минимум подходившие по возрасту Александр и Владимир. Приглашать, однако, наряду с традиционными великосветскими par les nigauds, одного лишь Алексея Александровича было par le ton mauvais. На бал же требовались деньги, которых катастрофически не хватало, к тому ж сердце видавшей виды фрейлины подсказывало, что, если замахиваться на столь высокую цель, то одним балом не обойтись - впрочем, двумя тоже.
Однако же, сама Сонечка и в мыслях не ведала о les plans de mariage своей маменьки и всего лишь размышляла о прекрасных la manière своего du partenaire selon les danss. Что, в общем-то, было логично.
Второй причиной страданий был бравый поручик Его величества лейб-гвардии Преображенского полка Афанасий Рябцев. С ним Сонечка познакомилась accidente, на даче в Гатчине, где поручик отдыхал у своей cousine после дуэльного ранения. Правда, более опытный женский глаз сразу отметил бы странное фривольное обращение поручика с так называемой cousine, но Сонечка не обращала на такие мелочи внимания, тем более что обстоятельства знакомства были из ряда вон compromettant, о чем бедная девичья головка думала с тех пор днями и ночами.
Особого светского общества в Гатчине не было, Сонечка безумно скучала и развлекалась лишь дальними прогулками пешком под надзором престарелой Полины Андреевны. В тот день, однако же, Полина Андреевна захромала, и Сонечка убежала вперед, бросив ее далеко позади. Внимание ее привлекли чудесные лилии, растущие как раз под обрывом, на крутом песчаном склоне. Вспомним институтские уроки гимнастики, Сонечка начала карабкаться по склону, и уже совсем протянула руку за цветами, как вдруг увидела прямо перед глазами две тугие пестрые спирали - гадюк, поднявших головки с раздвоенными языками и нервно дергающих кончиками хвостов. Сонечка замерла с открытым ртом и подумала упасть в обморок, однако картина некрасиво падающего вниз по склону тела остановила ее в этом намерении. Впрочем, упасть ей все-таки пришлось, так как перед ее глазами вдруг мелькнуло что-то темное, что оттолкнуло ее в сторону и произнесло никогда не слышанные ей, но явно грубые слова.
Катилась Сонечка недолго - до ближайших кустов, в которых и застряла в позиции en haut par les pieds, как любила выражаться их институтская классная дама. Более всего ее смущало то, что из-под задравшихся юбок видны ее les culottes, так как она совершенно не представляла себе, кто может наблюдать за ее chute. Каково же было ее негодование и даже страх, когда ее приподняла мужская рука, а чей-то хриплый голос произнес:
- Mademoiselle, vous ne vous êtes pas heurtés?
Сонечка только и могла сказать, что "ой", когда поручик Рябцев извлек ее из куста, слегка встряхнул, чтобы привести в порядок ее одежду, и поставил на землю. Последний раз так с ней обращался лишь papa, и было это лет двенадцать назад. Попав в столь непривычную для себя l`ennui, она, однако, быстро нашла в себе силы представить, что ничего не произошло, и как могла, сделала на сыпучем песке книксен:
- Je remercie, mon sauveur...
Поручик оказался приятным собеседником, несмотря на то, что их не представили. Он довел Сонечку до тропинки, сдал на руки перепуганной Полине Андреевне и с тех пор находил достаточный повод, чтобы раз в день увидеть ее, хотя бы pour l`instant.
Теперь Сонечка не могла решиться, кого из двух кандидатов на место в ее душе предпочесть. Ничего конкретно она не имела в виду, однако потребность в любовном мучении укоренилась в ней еще с первого года в институте, когда они с неразлучной подругой Татьяной решили, что в основе всех искренних чувств лежит только страдание, а без страданий чувств не бывает в принципе. К сожалению или к счастью для них, применять эту теорию в стенах института было особо не к кому, но им вполне хватало любовных des nouvelles, тайком передаваемых девушками друг другу, и взглядов в окно на проходящих мимо офицеров.
Впрочем, не меньше ее мысли занимал предстоящий бал, посвященный назначению столичного городского головы. До политических новшеств Сонечке было l` indifference, а бал привлекал тем, что на нем должны были быть officiers, и она надеялась хотя бы мельком увидеть поручика Рябцева. По этой причине она уже полдня вертелась перед зеркалами и примеряла украшения, отвергаемые ей одно за другим то по причине безвкусности, то, напротив, чрезмерной вычурности, которую она принципиально не терпела.
Незадолго до этого она выдержала серьезную bataille с maman, которая отказывалась ехать на бал, мотивируя это небывалой migraine. Maman на самом деле была крепко не в духе, но причина для этого была совершенно иная - она снова проиграла на скачках, к тому же на балу не должно было быть великих князей, отбывших на военные маневры в Либаву, а потому никакого смысла для ее матримониальных планов поездка на бал не имела. Однако же le scandale, который закатила Сонечка, заставил ее отказаться от подобного l`apostasie, так как Сонечку она любила даже больше, чем лошадей.
Фрейлина обошлась тем, что нарядила Сонечку в тональность "la souris grise", так как популярность дочери в отсутствие великого князя Алексея Александровича была ей никак не с руки. Впрочем, шестнадцатилетняя красавица, не нуждавшаяся, казалось, даже в корсете, выглядела прекрасно в любой одежде.
Бал удался. Такого количества des officiers gaillards Сонечка не видела даже в своих снах, которые, особенно к окончанию института, приходили к ней чуть ли не каждую ночь. Они пили шампанское, говорили красивые слова, наперебой ухаживали за Сонечкой, и она думала лишь о том, как бы ускользнуть от maman, которая то и дело одергивала ее и требовала, чтобы она a réduit l`activité.
Второй танец Сонечка танцевала с неким штабс-капитаном, который очень сильно напомнил ей поручика Рябцева - который, к сожалению, совершенно отсутствовал, спросить же о нем господ офицеров Сонечка не решалась, прекрасно представляя, какому количеству de des langues méchantes она сразу даст пищу. Штабс-капитан представился ей как Иван Иванович, что сразу навело ее на озорную мысль о tautologie, что немало ее насмешило.
Между тем, через некоторое время ей стало не до смеха, так как штабс-капитан сначала пригласил ее на четвертый танец, затем поднял в ее честь тост, который подхватило такое количество офицеров, что Сонечка сбилась со счета. Наконец ее cavalier представился ее maman и отсыпал столько compliments в ее адрес, что maman совершенно покраснела даже сквозь слой румян.
Иван Иванович сопроводил их a cheval до самого дома, галантно подал руку обеим и получил наконец приглашение от maman придти на le café, что, с точки зрения фрейлины Анны, являлось высшим шиком столичной жизни.
Проснувшись к полудню, Сонечка явственно осознала, что страданий по троим одновременно ее бедная головка не выдержит. По здравому размышлению, она допустила, что поручик Рябцев является определенно le lovelace, а великий князь - пресловутой синицей в небе, о которой можно лишь мечтать. Страдать же о штабс-капитане ей казалось не совсем приличным, так как по возрасту он годился ей если не в папеньки, то как минимум в учителя.
Именно это она и высказала maman за утренним чаем по-английски, когда разговор зашел о прошедшем бале. Maman обозвала ее "par la fille naïve", однако предположила, что пристальный интерес штабс-капитана может быть вызван его искренними заблуждениями об их семейном bien-être. При этих слова Сонечка предпочла за лучшее оскорбиться и удалиться к себе в комнаты.
Впрочем, штабс-капитан все-таки не шел у нее из головы. Несмотря на то, его манеры явственно отдавали казармой, в отличие от манер великого князя, однако Иван Иванович был гораздо более настойчивым и решительным, и не шел ни в какое сравнение по этому paramètre со всеми виденными Сонечкой мужчинами. Пожалуй, сказала себе Сонечка, именно такой мужчина мог бы составить ей пару... ну хотя бы на первый год ее мечтаний.
Хотя Сонечке и твердили в институте, что le mot prononcé est faux, но на этот раз получилось иначе. Не прошло и недели, как штабс-капитан прибыл к ним avec les fiançailles - на роскошной, запряженной цугом, восьмерке лошадей, в парадном мундире и в сопровождении еще двух, не менее роскошных, офицеров. За неимением папеньки maman принимала их лично, сватовство не обошлось без обморока, суеты и переполоха всей прислуги, традиционной фразы "sans désir de la fille je jamais...", после чего вызвали наконец засмущавшуюся разом Сонечку и вкратце изложили ей суть дела, которое она сама давно поняла.
Собственно, особых причин отказывать штабс-капитану, за исключением его смешного имени, Сонечка не видела и вообще предпочитала слушаться в этих делах maman, как человека неизмеримо более опытного и умного. А потому сватовство удалось, и Сонечка погрузилась в приятные хлопоты и не менее приятные songeries.
В этих мечтаниях она видела себя - замужнюю даму - в роскошных одеждах, гуляющую по Невскому или едущую в карете, под руку с par le mari aimé... впрочем, любимым ли - она еще не знала, а потому предпочла на этом не заострять. Как и на других сторонах брака, о которых она имела крайне слабое представление, ограниченное лишь шепотками институток и домыслами по прочтении очередного les nouvelles.
Перед венчанием она едва не упала в обморок - на этот раз по-настоящему, потому что, как только на нее надели la couverture de mariage, она вдруг поняла, что это - всерьез, а не игра. И что этот совершенно незнакомый ей мужчина будет теперь самым дорогим ей человеком всю жизнь, именно с ним она теперь будет делить кров, стол и постель... В завершение этой мысли ей действительно стало дурно, она упала на кровать, вокруг все забегали, а maman многозначительно подняла брови вверх.
Само венчание, однако же, Сонечке очень понравилось - торжественная церемония, много зрителей - по большей части офицеров, красивые слова, цветы... Дурные мысли она отбросила в сторону, что была приучена делать с детства, и погрузилась в веселье. Тем не менее, слова, которые ей долго втолковывала maman незадолго до отъезда в церковь, все-таки не шли из головы, хотя она никак не могла себе представить, до какой низости способен пасть человек, чтобы совершать такое...
Реальность оказалась еще хуже. Мужественно выдержав совершенно невыносимую боль и отвратительное, дурное обхождение с ней мужа, стерпев необходимость быть при нем практически голой, она проплакала весь следующий день, отвернувшись к стене и не встав даже к столу, а к вечеру явилась к maman и с порога заявила, что vivre tellement elle ne peut pas.
К ее удивлению, maman отнюдь не вызвала жандармского начальника, а изобразила на лице le sourire content, усадила ее tête à tête пить чай и завела долгий разговор. К концу беседы Сонечка была совершенно разбита, унижена, оскорблена в лучших чувствах, а ее мнение о человечестве деградировало до уровня du bouge. Собственно, теперь, после того, как ей открыли глаза, она не понимала, чем, собственно, человеческие существа отличаются от жрущих и размножающихся свиней - о которых, впрочем, она имела представление лишь из учебника de la langue allemande.
Через некоторое время за ней приехал на карете ее муж, который был ласков и заботлив, что несколько развеяло ее dépression. Он тоже попил чаю, после чего усадил ее в карету и повез домой.
Больше она не жаловалась maman на l`appel mauvais, более того - даже притерпелась, привыкла и начала находить в семейной жизни некоторые положительные моменты. К примеру, ей уже не надо было просить у maman новые платья - она могла сама их заказать, небрежно сообщив портному, по какому адресу выслать счета. Она научилась покрикивать на прислугу, командовать денщику своего мужа и заказывать кухарке, что приготовить на ужин.
Самое ужасное - что через несколько месяцев после венчания ей началось нравиться то moquerie, которое совершал над ней муж по ночам. Правда, происходило это отнюдь не каждую ночь, но как-то раз Сонечка поймала себя на мысли, что она совсем не против и chaque nuit...
От столь дрянных мыслей ей стало стыдно, но и весело одновременно. Однако время шло, и maman, во время традиционных семейных визитов к ней, начала все настойчивее намекать Сонечке на l`enfant - которого сама Сонечка, признаться, вообще представляла себе с трудом, а с еще большим трудом - весь приводящий к этому процесс. Ей даже пришлось выдержать некий позорный l`interrogatoire со стороны maman, во время которого обе стороны убедились, что все происходит согласно природе и Божьему промыслу, а потому остается только ждать...
Прошел год. У Сонечки - как она подозревала, от ночных упражнений - несколько увеличились les fesses, однако la taille оставалась неизменно изящной - и, кстати, вызывающей неизменно восхищенные взгляды сослуживцев Ивана Ивановича. Maman уже несколько раз говорила Сонечке о визите к au médecin, но Сонечка, узнав, что ее будут осматривать совершенно обнаженной, отказалась наотрез.
Как-то раз Сонечка, скучая в отсутствие мужа, бывшего на службе, перебирала книги на его полочке. Как правило, она к этим книгам не притрагивалась, так как методы ухода за лошадьми и устройство пушек ее не интересовали нисколько. Сейчас ее привлекло лишь случайно замеченное название "L`arme courageuse", которое почему-то никак не соответствовало по своему внешнему виду остальным книгам мужа. Взяв книгу в руки, она обнаружила, что не может ее открыть - надо полагать, кожаный переплет книги удерживала какая-то особая тайная застежка.
Сонечка не привыкла уступать разного рода aux casse-têtes, а потому принялась за тщательное исследование загадочной книги. Ее пытливость увенчалась успехом: вскоре раздался тихий щелчок, и книга раскрылась.
Страниц, однако, внутри не было. Книга представляла собой футляр, в котором лежало... Сонечка не знала, что это и для чего оно служит. Сначала она подумала, что это какое-то оружие, применяемое в военном деле. Однако, взяв его в руку, она поняла, что столь нежная поверхность вряд ли может послужить кому-то угрозой - ощущение было скорее приятным. Предмет ей что-то очень сильно напоминал - но не на взгляд, а на ощупь.
В отдельном углублении лежала какая-то тесьма с застежками, очень сильно напомнившая Сонечке подвязки для чулок. Тесьма совершенно не вязалась с мужественным образом ее мужа, что привело Сонечку в полнейшее недоумение.
На дне футляра лежала бумажка с напечатанным в типографии текстом. Сонечка сначала прочитала то, что было написано большими буквами: "Перфектъ". А затем - то, что маленькими...
Сначала она ничего не поняла, хотя написано было по-русски и по-французски. Для интереса перевела с русского на французский, - слова были понятными по отдельности, но вместе - нет. И вдруг ее осенило.
Сонечка села на кресло и задумалась. Порочность человеческого мира она уже осознала, низость мужчин, не способных обходиться без de la débauche - тоже. Однако предмет, который она держала в руках, в существующую картину мира не вписывался никак. Она перечитала еще раз: "Замечательное устройство, сделанное из натурального каучука, без швов! Изготовлено во Франции. Содержит специальный резервуар для жидкости, полностью имитирующий натуральный."
Одна мысль у нее была - но она была настолько невероятной, что казалась безумной. Для разрешения les problèmes ей срочно нужна была некая доверенная и опытная женщина - но таковой в ее жизни не было. Maman не годилась на роль духовника, так как была озабочена своими странными проблемами и полна всевозможных подозрений. Кухарка - женщина простая, молчаливая и к тому же из Курляндии, не годилась тем более.
Сонечка наконец решилась. Она выглянула в прихожую, убедилась в том, что денщик не пришел, а кухарка суетится у себя, заперла дверь и легла на кровать. К счастью, она еще никуда не выходила и даже не собиралась, а потому была без корсета, в котором производить подобные манипуляции было бы крайне затруднительно. Сонечка, зажмурившись от стыда, представила, как ЭТО происходит наяву, и попробовала повторить процесс.
На третий раз у нее получилось. "Перфектъ" скользнул внутрь без особого сопротивления, вызвав испытанные не далее как минувшей ночью ощущения. Это было приятно - настолько, что Сонечка даже не торопилась вытаскивать устройство. Однако некая мысль вдруг поразила ее - так, что она вскочила, уложила предмет обратно в футляр и начала кругами ходить по комнате. Мысль эта выражалась в одном слове: зачем?
Ответ найти она так и не смогла и с трудом дождалась прихода мужа. Само собой задавать мужу вопросы о таинственном предмете ей и в голову не пришло, но по крайней мере он отвлек ее от постоянных размышлений. Она очень надеялась разрешить вопрос ночью, однако эта ночь обошлась без des brigues.
Наутро, едва проснувшись и приведя себя в порядок, Сонечка кинулась вновь к загадочному футляру. Рассмотрев еще раз предмет со всех сторон, она обнаружила на его задней части какую-то la chose, которая при ближайшем рассмотрении оказалась обычной пробочкой. Тогда Сонечка еще раз прочитала прилагающуюся к "Перфекту" бумажку, в том числе и то, что было напечатано совсем мелким шрифтом.
Это оказалось d`une manière amusante. Мешочки у основания предмета можно было наполнять жидкостью. При сжатии мешочков жидкость выстреливала тонкой струйкой, чем вызывала бурное веселье Сонечки. Она утащила у кухарки целый кувшин воды и забрызгала все стекла в комнате. Особенно весело было прицеливаться, как из пистолета, и проверять, туда ли попала струйка, куда целилась.
Скрип двери и осторожный стук она не услышала. Прицелившись в очередной раз, она вдруг поняла, что видит перед собой не дверь, а лицо - типичное офицерское лицо с усиками. От неожиданности она надавила на мешочки, и струя воды брызнула вошедшему прямо в глаза. Ситуация была настолько absurde, что Сонечка зашлась в диком хохоте, не сводя глаз с офицера и со все большим ужасом узнавая в нем своего гатчинского знакомого, поручика Рябцева, за спиной которого виднелось не менее изумленное лицо ее мужа...