Скорый поезд Москва - Воркута оправдывал данное ему определение. Из Москвы он, как и положено, скорым образом добрался до станции Сейда. Там отцепили от него два вагона. У этих пасынков была своя дорога, их ждали в посёлке Лабытнанги. Сейда по западную сторону Полярного Урала, а Лабытнанги по восточную. Именно на западе судьба двух вагонов менялась в корне. Они стояли до неопределенного времени без всякого обязательства перед пассажирами. Это когда-а ещё сформируется им компания из грузовых вагонов, платформ и цистерн?! До Лабытнанг всего ничего километров, но вприпрыжку не побежишь, вот и приходилось пассажирам ждать, а потом качаться в неспешной, многочасовой дороге с остановками самыми неожиданными.
Павел возвращался из отпуска. Молодой, счастливый здоровьем парень. К своей экспедиционной работе относился увлечённо, и была она ему призванием воистину. Свежий воздух, простор, рыбалка, охота! Отпуск, поэтому, считал баловством, но, тем не менее, исправно летал на отдых согласно графику. Раз положено тёплое море, то отдай его по закону и баста! Всё резонно и заслуженно. ...
Ещё при посадке в Москве он глаз положил на девушку подходящих лет с контурами тела самыми аппетитными. Чемодан её на полке, а корзинка с пушистым котёнком была рядом всегда. Нет-нет запустит руку туда погладить, а когда и вытащит Мурку на грудь себе приласкать.
Пока в купе были прочие пассажиры, ловелас никаких активных действий не предпринимал. Строил ей глазки и не более. Ну, а когда уж поезд прибыл в Сейду и вагон их отцепили, то наши герои остались в купе совсем одни. Павка активизировался, обстановка располагала для красивых действий. Мелкие джентльменские услуги готовили почву для будущего блуда, о чём он помышлял самым азартным образом. Он уже знал, что её зовут Мариной, по-свойски перешёл на "ты?. Она тоже звала его Павликом и уже осознала неординарность его личности. Это был, в её глазах, покоритель ямальской тундры, разведчик недр, охотник, который стельку в сапоги суёт из песцовой шкурки, а с белым медведем только за лапу не здоровается.
Павка смаковал свои россказни. Дивился себе самому. До чего же экспромт получался красивым и гладеньким! Никаких пояснений к специальной терминологии не давал для пущей своей значимости.
- Летим, значит, на самолёте после сейсмозондирования. Погода самая паршивая. Надо срочно садиться. Радируем диспетчеру аэродрома мыс Каменный. Посёлок есть такой у нас. А он не даёт нам посадку. Что делать?
Марина пучила глаза в любопытстве и переживаниях за Павлика.
- А погода вооще жмёт самолёт к земле. Ну, ничего не видать. Звоним в последний раз, а он опять, паршивец, не даёт посадку и всё тут! Решили садиться в тундре за околицей. Сели кое-как, чуть шею не сломали на кочкарнике. Подрулили к посёлку. Я палкой провода на улице поднимаю, а лётчики как на телеге за мной на поводу. Люди дивятся, собаки брешут! Сплошной позор! И так до самого аэропорта.
Девушка слушала историю с чрезвычайным уважением к подателю её. А Павку несло без удержу. Для смака он добавил даже немного криминала.
- Заехали на аэродром, самолёт на замок и сразу в диспетчерскую. Там за шкирку изверга взяли. Начали его, паскуду, метелить! Тут ещё и пассажиры приобщились к нам, которые улететь вторые сутки не могут. Скоро менты примчались с дубинками. Насилу отобрали жертву, а нас в буфере закрыли в наказание, где живое пиво было, не фильтрованное. ... А ты что, не читала об этом в газетах?
Марина с огорчением и даже стыдом за свою отсталость в общественной жизни покачала головой.
Величественный антураж к своей персоне создавался успешно. Надо было обеспечить материальную сторону для назревающего хода события. Вагон был полупустым. В редких купе бубнили голоса. Проводник у себя семечки лузгал шелухой на газету и читал с увлечением Спид-инфо. Сколько ещё стоять в Сейде, неизвестно.
Пашка галантно увлёк Марину за собой в станционный буфет. Даме выбирать, с чем кушать и чем запивать скучную дорогу. ...
Буфетчица на табурете очнулась от полудрёмы, неспешно выдвинулась к покупателям.
- Что берём?
- Так значит. Что у вас есть выпить? Ах, да. Вижу. Нам пжалста ноль пять водочки. Но что б только свежей была!
Марина молчала, но Павлик её опять привлёк в действо.
- А конфеты, какие любишь?
- Ну-у, шоколад со вкусом клубники мне нравится.
Буфетчица разочаровала тут же.
- Нет у нас такого.
Павлушка напрягся мыслей, чем бы угодить своей даме и решительно:
- Тогда дайте нам пачку презервативов со вкусом клубники.
Марина фыркнула, "задрала хвост? и завозмущалась:
- Это ещё зачем? Это лишнее совершенно.
Павлушка принял протест по-своему и блокировал его безапелляционно.
- Целее будем!
Буфетчица провожала покупателей заинтересованным взглядом. Она была последней, кто видел их на станции и на перроне. А в купе началось ритуальное чревоугодие, где Павка был особенно красив в словесном блуде.
Настал момент и поезд тронулся неспешным ходом. Дорожное полотно, где больше, где меньше, просело в летней оттайке мерзлоты, и вагоны раскачивались в бортовой качке как люльки.
Пашка после второй рюмки млел в самозабвении как глухарь на току, себя не чуял в основном инстинкте. Марина с разомлевшей улыбкой молча слушала плейбоя, гладила свою любимицу на груди. А тот всё более распалялся, поглядывая на кошечку и, особенно, на объект чуть-чуть рядом с ней.
- А мне можно тоже погладить?
Мариночка благодарно улыбнулась.
- Ну, конечно же!
Павлик поднёс свою онемевшую в восторге длань к мягкой, девичьей груди и с вожделением ухватил её.
Девушка своей реакции не ожидала, она диктовалась целомудренным инстинктом. ... Оплеуха была звенящей в ухе. Котёнок мяукнул истошно в стрессе. Марина ойкнула испуганно. Павка крутил головой, переживая звон в ушах.
А поезд шёл своей дорогой, покачивался на рельсах и постукивал колёсами на стыках. Ночь. Луна. Тишина над Уралом. Однообразные, стылые под снегом горы в редколесье голых лиственниц. Редкие огоньки геологических стоянок, да смотрителей за железной дорогой.
Станций, как таковых нет, но если ты намаялся в охотничьем азарте, то остановить поезд простым поднятием руки имеешь моральное право. Мало ли, что не положено. Тепловозом рулит машинист, который сам охотник, и которому ничто человеческое не чуждо. Это закон Севера, не подтверждённый никаким протоколом! В данный исторический момент имела место именно такая житейская проза.
Поезд замедлил ход. ... В вагон ввалился заиндевелый охотник в белом маскировочном костюме и рюкзаком за плечами. Павлушка выглянул из купе.
- Лёха! Ты?! Здор-р-рово!
Мужик топал валенками, сбивал с одежды снег руками. Голову поднял на голос и корифана узнал сразу же.
- Павка! Ты чо здесь? С отпуска?
- Ага, с отпуска! А ты чо здесь?
- Капканы проверял, ну, и вооще. ... Неудачный день, пару куропаток взял. Да и тех из лунки.
- Не понял! Это как?
- Ну, ты - парень даёшь! Я пол Урала истыкал бутылкой с кипятком. ... Пихаешь в снег поглубже пивной баллон, кромка лунки леденеет, и брусничин пару-тройку остаётся туда кинуть. Всё! Ловушка готова! Куропатка увидит ягоду, нырнёт туда и сидит хвостом наружу, меня ждёт. ... Ха! Не слышал о такой охоте?!
Павка ломать голову не стал и ухо не держал топориком. Такие новации жизнь подсказывала воспринимать спокойно. Беготня с кипятком зимой по тундре его, поэтому, не смутила.
- У меня сегодня тоже осечка вышла. Ухватил птичку за ... хвост, но та из лунки вырвалась. ... А чо мы тут в предбаннике? Айда ко мне в купе. С тёлкой познакомлю классной.
- Да, не! Взопревший я, куда с таким духманом?! Щас, найдём вариант притулиться. А у тебя есть что с собой?
Павка, даже не поперхнулся.
- А как же?! Водка есть, Амарэтто и закусь найдётся, ... шоколада со вкусом клубники только нет.
Друзья "притулились? в свободном купе, а поезд пробирался неспешно далее через стылый Полярный Урал. Вагоны раскачивались как люльки. Пассажиры как обычно: кто мирно спал, кто читал, кто ногой качал. Ну, а что касается охотников, то они упивались под рюмаху своим специфическим разговором. Каким? Постичь его логику изложения, метафоричность, гиперболичность просто невозможно. По их словам, было всё именно так, а не иначе, и вопрос о достоверности даже не возникал. Впрочем, как и в случае с автором, подателем сего рассказа. ... Но это уже post scriptum.